Я уснула в ногах у Юдит, и никто не стал будить меня и гнать прочь. Проснувшись, я не знала, который час, но решила сразу позвонить Бенгту.
Однако он уже сидел в кресле у окна. Я встала, подошла к нему и погладила по щекам.
— Она красивая, правда? — сказал он.
И это была правда. Лицо Юдит разгладилось, стало спокойным и умиротворенным. Годы и скорби улетучились, и она вновь стала прекрасна.
В коридоре послышались шаги. Бенгт забеспокоился, как будто не имел права находиться даже рядом с мертвой Юдит. Склонившись над изголовьем кровати, он поцеловал ее в лоб и что-то шепнул на ухо, а потом вышел из комнаты.
Я медленно подошла к кровати и присела на край, зная, что сижу здесь в последний раз. Все истории рассказаны, больше Юдит не скажет ни слова.
И тут я снова увидела голубой конверт с надписью: «Сандре».
— Прочь сомнения — вскрой конверт!
Ведь это был голос Юдит? Кажется, она открыла глаза?
— Юдит?
Я схватила ее запястье, почти уверенная, что нащупаю пульс, что услышу голос: «Бери выше — если тебе, конечно, пульс нужен».
В конверте лежало короткое письмо и чек на сто тысяч крон.
В письме говорилось вот что: она знает, что я не захочу брать деньги, что я скажу, будто они мне не нужны, будто я справлюсь сама. Но раз уж я решила родить ребенка, то надо, чтобы я могла о нем позаботиться. Я должна пообещать ей, что не буду гордячкой и приму помощь. «А там, куда я направляюсь, мне деньги не нужны! И вот что еще, Эс: ты знаешь, о чем я больше всего жалею. Что гордость помешала мне позволить Бенгту быть папой. Теперь ты ему как дочь, и это большая радость. Но подумай о своем ребенке! Когда придет время, он спросит об отце — что ты ответишь? Не прячься от жизни, Сандра! Тебе хватит сил посмотреть правде в глаза. Я это знаю. Может быть, тот, в кого ты бросила кирпич, и есть твоя самая большая любовь. Вдруг это так, Сандра?»
Юдит лежала на кровати. Я могла бы подумать, что она спит, если бы не знала, что спит она только на боку. А теперь она лежала на спине, и лицо излучало покой. Глаза были закрыты, руки лежали поверх одеяла. Слышно было лишь мерное журчание воды в батарее. За окном медленно, задумчиво кружились крупные снежинки. Те, что опускались на карниз, сразу таяли, другие уносило ветром.
Кажется, я долго стояла и смотрела на снег.
Потом попрощалась с Юдит и ушла.