«Космическая богиня» обогнула мраморно-голубой шар Земли, направляясь под безопасное прикрытие Луны. Корабль выглядел словно иллюстрация к романам Жюля Верна — фюзеляж, напоминающий пляжный мяч, и штопорообразное лазерное орудие на носу. Линкор РАМ шел за ней по пятам, нанося по пиратскому кораблю удары из лазерных орудий. «Космическая богиня» выбрасывала громадные облака защитной пыли, но лазеры линкора были настолько мощными, что им удавалось пробивать пылевые тучи. Мощность, правда, при этом терялась, но все равно они еще могли нанести серьезные повреждения. Пират чувствовал, как, по мере приближения к Луне, раскаляется корпус. Он проклинал свою малую скорость, стараясь выжать из двигателей последние резервы.

Когда марсианский линкор приблизился к нему почти вплотную, фразеология пирата стала еще более увесистой.

— Да куда же, во имя всех шлюх Сатурна, они подевались? — прорычал он, выпуская навстречу линкору очередную порцию пыли.

Они приближались к Луне, и линкор погасил свои лазеры.

— Где эти подонки? Они что, собираются упустить его — и меня вместе с ним?

Слова пирата еще не успели затихнуть, когда за кормой корабля РАМ материализовался «Деляга» Барни, выпустивший в тыл линкора гироснаряды. Это были тяжелые снаряды, почти гиробомбы, запрограммированные на нападение в слабые места защиты линкора именно этого класса. Появление Барни было настолько эффектным, что гиробомбы врезались в цель прежде, чем пилот линкора успел отреагировать. Они пробили брешь в заднем щите линкора, и Барни довершил успех, направив в нее залп лазеров, стараясь достать жизненно важные центры корабля. «Космическая богиня» тем временем ушла за диск Луны, закрывшись им, как щитом.

Корабль РАМ рванулся вперед, стараясь уйти из-под удара и прикрыться облаком пыли. Но было уже поздно. Пыль ослабила лучи лазеров Барни, не позволяя им прожечь внутренние переборки дальше двенадцатой палубы, находившейся довольно далеко от сердца корабля, но яростный рывок к свободе поставил линкор под удар лунных массодвижителей.

Первый заряд скальных обломков размером с бейсбольный мяч ударил о борт корабля, проделав в нем дыру размером с ворота. Поврежденные палубы моментально оказались разгерметизированными и в космосе закружилось облако, состоящее из внутренностей корабля. Второй удар разломил его на две половины. Кормовая часть, лишившаяся экипажа, беспомощно вращалась в вакууме, но командирская капсула отделилась от бесполезного теперь корпуса и воспользовалась собственными двигателями. Пока капсула описывала вираж, уходя от столкновения с обломками собственного корабля, Луна накрыла ее третьим залпом. Крошечный корабль был отброшен и смят, как кусочек сыра под ударом кулака.

— Сделали! — подытожил Барни.

— Это будет третий, — ответила Луна.

— Я записываю, — подтвердил Барни. — «Космическая богиня», Бешеный Дарьей, где вы?

«Космическая богиня» высунула нос из-за лунного диска. Убедившись, что корабль РАМ разрушен, Дарьей скользнул под надежную защиту борта «Деляги».

— Здесь, капитан, — доложил он. В голосе его не слышалось энтузиазма.

— Треть — твоя, — сообщил Барни.

— Мне не важно, сколько ты платишь, капитан. Все это становится слишком опасным. Меня чуть не поджарили на этот раз. Ну их всех, капитан! Мы всегда сможем добыть что-нибудь — не так, так иначе.

— Рр-р! — ответ Барни прозвучал очень выразительно.

Причитания Дарьена мгновенно умолкли, словно Барни повернул кран, но мысли продолжали кружиться на месте, как пара заводных кукол. Он был напуган.

Барни уже замечал признаки смятения в рядах джентльменов удачи. Дарьен был не единственным, у которого страсть наживы постепенно оттеснялась желанием выжить. Большинство пиратов предпочитало внезапное нападение на меньшую по размеру жертву, в котором для них не было особого риска. Барни заставлял их сражаться против наиболее мощных кораблей в Системе. Тот факт, что пока им удалось уничтожить порядочное их количество, не поднял боевого духа пиратов, как это произошло с пилотами истребителей Роджерса.

Пираты были не такими уж отчаянными людьми. Вместо развевающегося стяга победы они отчетливо различали над собой беззубую улыбку смерти, надвигающуюся, как зловещее знамение. Даже обещание огромной добычи не могло перебороть страх. Барни чувствовал, как постепенно дух поражения накапливается в пиратах, выражаясь в незначительных мелочах, готовый вылиться в прямой протест. Он принял решение.

— На Базу! — скомандовал он, и все пиратские корабли легли на курс, ведущий на «Спаситель»

Через двадцать минут Барни прохаживался перед строем Пиратской Гильдии. Ее члены были выстроены в неровную шеренгу в отсеке предполетной подготовки истребителей, скованные ужасом при виде холодной ярости своего предводителя.

— Смерть? — Барни прорычал единственное слово, превратив его в риторический вопрос, на который ни один из пиратов не испытывал желания ответить.

— Бояться? — Барни остановился на полпути и сжал свой огромный кулак, опутанный сетью проводов и трубок. Ближайшие пираты невольно подались назад. Кулак Барни пришел в движение. Он обрушился на переборку отсека, пробив в ней внушительную дыру. Барни вынул руку из пролома и продолжил движение вдоль строя.

— Зарубите себе на носу, — снова рыкнул Барни. — Смерть — одна. Я! И я не буду миловать!

Бешеный Дарьен, который вряд ли сейчас соответствовал своей кличке, осторожно прочистил горло и проговорил:

— Мы поняли, сэр! — голос его так дрожал, что слова прозвучали почти нечленораздельно. Однако Барни, похоже, остался доволен.

— Мр-р-р, — хмыкнул вожак пиратов, бугры мускулов на черных латах которого казались бледным намеком на мощь тела, скрытого под ним. Гильдия в полном составе застыла.

— Отсчет времени, — медленно произнес Барни. Его бесцветные глаза обвели шеренгу, не найдя никого, кто посмел бы возразить.

Никто не посмел поднять перчатку. Вся Гильдия, как один человек, понимала, что Барни сказал то, что хотел сказать. И еще они понимали, что вожак Гильдии не будет колебаться, включая отсчет времени перед запуском механизма самоуничтожения, предназначенного для того, чтобы превратить любой пиратский корабль и его пилота в облако отдельных молекул.

Закончив вступительную речь, Барни решил быть более мягким и подробно объяснить членам Гильдии положение дел.

— Кэп Роджерс хочет получить Землю, — произнес он утомительно длинную тираду, — и он ее получит!

Гильдия, как один человек, кивнула в знак согласия. Барни улыбнулся, обнажив зубы в оскале, напоминающем пасть гиены. Он двинулся сквозь тесную группу пиратов, заставив их разлететься в стороны, словно кегли, и хлопнул по клавише открытия двери. Электроника действовала, по его мнению, недостаточно быстро, и он рванул створки двери в стороны, прошел сквозь них и стремительно двинулся по коридору, почти налетев на Турабиана. Командир космической станции отвел его в сторону, а затем они вместе с Барни двинулись в кабинет Турабиана. Когда дверь за ними закрылась, Турабиан посмотрел пирату в глаза испытующим взглядом.

— Ты в состоянии с ними справиться? — спросил он наконец. Барни набрал было воздуха, обдумывая ответ, но Турабиан перебил его:

— Не надо ходить вокруг да около. Я хочу знать правду. За последнее время командир Базы составил некоторое впечатление о вожаке Гильдии, хотя и продолжал опасаться его неукротимого взрывного нрава.

Барни нахмурился и опустил глаза.

— Могу, — ответил он после напряженного размышления. — Придется оторвать пару голов… Но я могу.

Ответ Барни холодком пробежал по лопаткам Турабиана. Методы пирата, конечно, были эффективными, но гуманностью не отличались. Только авторитет Бака Роджерса удерживал Барни от неприкрытого кровопролития.

— Я не могу описать вам, Барни, как НЗО нуждается в помощи Гильдии. И это — шанс для них. — Турабиан взмахнул рукой. — Нет, я не питаю никаких иллюзий. Я знаю, что среди них не наберется и трех человек, кто хотел бы действительно начать новую жизнь, но это — их шанс! Оставайтесь с НЗО, Барни, и у вас будет шанс начать новую жизнь.

— Капитану нужна Земля, — ответила Барни, полагая, что этим все сказано.

Губы Турабиана дрогнули:

— И если вы хотите что-нибудь добавить, так это то, что он ее получит. Я прав, коллега?

Барни кивнул, а затем осторожно опустил кулак на уголок стола Турабиана.

— Арьергард — надоел!

— Барни, но вы — та единственная сила, что стоит между Землей и ее уничтожением. Вы доверяете капитану Роджерсу?

Барни признал довод Турабиана основательным. Не переставая хмурить брови, он произнес:

— Роджерс — капитан!

Вильма Диринг надела летные перчатки и разгладила ткань, добиваясь, чтобы они сидели как вторая кожа. Она готовилась к новому рейду против флота марсиан с той тщательностью, которая стала ее второй натурой, не пропуская ни малейшей мелочи, продумывая каждое действие. Ее милое лицо выглядело озабоченным. Начиналась искусственная ночь космической станции, и в полумраке комнаты ее карие глаза казались темными от тревоги, длинные ресницы отбрасывали на щеки тени, похожие на круги усталости под глазами.

Это был ее третий рейд с тех пор, как два могучих флота вошли в контакт, и она стала настоящим мастером по выманиванию вражеских судов из-под прикрытия их соседей, чтобы потом вести их сквозь космос навстречу смерти. Она знала, что ее глубокое контральто тоже помогает выполнять задачи НЗО, ибо пилоты РАМ были исключительно мужчинами, большинство из которых не избегали женских чар. У нее не было иллюзий относительно их альтруизма. Она понимала, что любой из вражеских боевых пилотов сжег бы ее при малейшей возможности, и делала все, чтобы этой возможности у них не возникло.

Как специалист она выполняла свою работу безукоризненно, хотя на ее лицо нередко ложилась тень. Она боялась, хотя и знала, что пилот не имеет права бояться. Страх замедлял решения. Он мог стать причиной смерти. Причиной поражения. Необходимо было или избавиться от слабости, или признать себя непригодной к службе. Вильма смотрела в зеркало, стараясь прогнать из своих глаз холодную пустоту.

— Вильма!

За спиной раздался голос Роджерса — его мягкий баритон. Она, поколебавшись ответила:

— Входи.

Дверь бесшумно отворилась, и в ее комнату вошел Бак. Она повернулась ему навстречу, надеясь обратиться к нему за поддержкой, но замерла с протянутыми к нему руками.

Бак был совершенно вымотан. Не сняв летного комбинезона, со шлемом в руке, он опустился на пол там, где стоял. По лицу стекал пот, волосы прилипли ко лбу и к вискам. Усталость превратила глазницы в глубокие провалы, в которых тускло мерцали лишенные обычного блеска глаза.

Вильма обняла его; Бак притянул ее ближе, словно она могла спасти его от какой-то опасности — единственная опора в безбрежном океане. Она чувствовала, как его сердце отбивает неправильное стаккато крайней усталости. Он долго держал ее в объятиях, и постепенно ритм его сердца возвращался к норме. Он помолчал, потом произнес:

— Их очень много.

Вильма погладила его по спине, успокаивая:

— Я знаю.

— За почти три дня нам не удалось даже сравняться.

— Это только начало. Первый шаг.

— Это невозможно, Вильма! У них слишком много кораблей… Мы никогда не справимся с ними!

Она прикрыла его рот ладонью.

— Бак, я привыкла к этому перевесу. Я выросла, зная о нем. В этом нет ничего нового. Я всегда знала, что у нас нет никаких шансов против РАМ. Пока не появился ты.

— Ха! — В односложном восклицании смешались горечь и разочарование.

— Может быть, нам не удастся победить, Бак, но мы хотя бы попытались! Ты дал нам шанс. Раньше у нас его не было. Это хорошее чувство.

— Призрачная надежда… — его руки плотнее охватили ее стройное тело.

— Не важно! Это надежда! И это единственное, что меня поддерживает, если не считать… — Ее слова затихли.

Бак отстранился, чтобы взглянуть ей в лицо.

— Не считать чего?

Вильма опустила голову.

— Если не считать тебя… Если ты действительно этого хочешь, я прекращу борьбу. Уйду…

Бак смотрел в ее печальные глаза.

— Но это не в твоем характере — выйти из боя, — сказал он. — Хотя я никогда не слышал ни от кого таких слов… Когда все это кончится, если только…

— Если мы останемся в живых… — продолжила Вильма.

— Если мы останемся в живых, обо всем этом стоит подумать.

— Ты упрямый, самоуверенный дурак, — шепнула она. — И я никогда не встречала никого похожего на тебя.

— Ну вот, дошло до оскорблений. Знаешь, как я реагирую на оскорбления?

— Ты улыбаешься, — она коснулась пальцами его губ.

— Похоже, да.

— Ты устал. Нельзя воевать без отдыха. Я больше тебе не позволю. — Бак улыбнулся, слыша ее мягкий, но решительный тон. — Усталость отняла у тебя уверенность. Но ты не поддашься этому. Ты должен отдохнуть. Позволь, я пока поведу бой вместо тебя.

— Вместе с Вашингтоном, — кивнул Бак. — Ваши руки — самые надежные, в которые можно отдать дело. Я понимаю это, но все равно чувствую ответственность за все это.

— Ответственность за конфликт, который начался после твоей «смерти» и который накапливался долгие годы? Даже если ты катализатор, реакция может некоторое время продолжаться без тебя.

— Хотелось бы, чтобы Кемаль был с нами.

Вильма прижалась лбом к широкой груди Бака.

— Как мне хочется, чтобы с ним было все в порядке. — Она сказала это шепотом, но Бак расслышал.

— Верю, Док его отыщет. Ты видела меркурианский отряд?

Вильма кивнула.

— Им командует Далтон Гавилан. С ним нужно быть осторожным. Он честолюбив, хитер, и он отличный боец.

Бак высказал то, о чем думали они оба:

— Хочется разнести Меркурий Первый на куски, освободить Кемаля и плюнуть в рожу Гордона Гавилана… Если бы не эта заваруха… Ненавижу бросать друзей в беде.

— Ты послал Хьюэра. Это все, что ты можешь сделать — да и любой из нас — по крайней мере, сейчас.

— Хотелось бы больше, — вздохнул Бак.

— Вот за это я тебя люблю, — шепнула Вильма, и шепот ее растворился в толстой ткани комбинезона Бака.

— Что? — спросил Бак.

Вильма развернула его и подтолкнула к двери.

— Приступить к отдыху! — приказала она.

С высоко поднятой головой, украшенной собранными назад темными волосами, она была просто восхитительна.