— Супервизор Монч? — Голос техника звучал мягко и почтительно, что еще больше раздражало его начальника.
— Что там у вас, Б-285?
Монч имел обыкновение обращаться к подчиненным по номерам, а не по именам и званиям — пусть знают свое место Ари Здир уже привык к такому обращению и не придавал этому значения.
— Какие-то неполадки, — доложил он супервизору, — обнаружены при текущем профилактическом осмотре.
Главный компьютер РАМ на Марсе мигал экранами. Триллионы километров тщательно уложенных электронных магистралей захлестывалось волнами информации. Не ослабевая ни на мгновение, импульсы мчались с невероятной скоростью, выписывая крутые зигзаги, напоминающие американские горки, и с такой частотой, что полосы на экране создавали смазанную рябь Они бежали без перерыва, круглые марсианские сутки.
Русско-Американская Монополия (РАМ) была доминирующей компанией в Солнечной системе. Основанная на Марсе, она имела собственность на всех известных планетах и их спутниках. Мельчайшие подробности жизни, начиная с направлений моды и кончая заработной платой, находились в ведении Главного компьютера РАМ. Солнечная энергия, получаемая с космических станций, связанных между собой посредством спутников, направлялась под его контролем на заводы и фабрики, в фирмы и жилища — каждый получал согласно своим вложениям в эту корпоративную структуру.
Все и вся было связано с Главным компьютером РАМ тысячами электронных пуповин, как ребенок с матерью. Каждый форпост цивилизации, даже самое удаленное поселение — находилось ли оно в сфере полномочий РАМ или нет — имело по меньшей мере один канал связи с компьютерной системой РАМ. Отовсюду бесконечные потоки данных шли через спутники связи и космические станции на Марс, где каждый бит систематизировался и занимал соответствующее место в каталоге Количество поступающей и запрашиваемой информации было огромным, но компьютер управлялся со всеми сложностями работы с поразительной легкостью.
Однако сейчас он не работал.
Секундное прекращение подачи электроэнергии прервало упорядоченный процесс мышления Главного компьютера РАМ. Его защитная система заблокировалась изнутри, перескочила с подачи одинарных импульсов отражения на удвоенную скорость обычных компьютерных операций, затем врезалась в бурлящий водоворот помех и, взвизгнув, откатила в коллектор резервной защиты. В итоге сбой кода все же произошел. Главный отреагировал на сигнал бедствия: вызвал «охотника за вирусом» — программу, способную поглощать помехи и восстанавливать чистоту каналов связи. Главный компьютер РАМ узнал о возникших нарушениях, хотя их природа и характер были ему не знакомы. Это была какая-то совсем новая разработка, разрушающая чувствительные каналы связи. Требовалось немедленно устранить ее.
«Охотник за вирусом» отправился на поиски злоумышленника без предварительного сигнала о проверке защиты. Он осторожно пробирался по каналам связи, тщательно обследуя их, выискивая признаки чужого вмешательства, и уверенно приближался к месту, где было произведено разрушение, — поврежденный участок Главного компьютера в замешательстве шумел. «Охотник» должен был, как всегда в таких случаях, устранить неполадки, восстановив разорванные нервные окончания микроскопических соединений.
Как только он начал поглощать помехи и пространство очистилось, Главный компьютер запросил отчет. Поврежденный участок, верный долгу, ответил системной проверкой. Главный отреагировал на это посланием: «ОШИБОЧНЫЙ ОТВЕТ». Микросхема снова начала проверку и снова получила в ответ это же сообщение. В замешательстве она заблокировалась, сбитая с толку.
Главный пропустил системный отчет поврежденного участка через банк программ, исправляющих ошибки. Банк отклонил и его со словами: «ОШИБОЧНОЕ КОДИРОВАНИЕ». Главный сделал паузу, соотнося фрагменты информации, касающиеся повреждения, с характером ошибки в программе микросхем системы, и переадресовал этот анализ банку защиты, прося раскодировать.
Банк защиты принял отчет, затем напрягся, задействовав все свои колоссальные возможности в определении языков и кодов, чтобы расшифровать это послание. Он просматривал файл за файлом. В течение нескольких минут банк просмотрел и отбросил коды ныне действующих словарей и обратился к своим архивам. Он углублялся в прошлое, методично исследуя блоки сведений через десятилетние промежутки. Системы упорно отказывались назвать искомую дату, пока не достигли временного отрезка между 1990 и 2000 годами, указав на 1995 год. Последовал звуковой сигнал, и банк обратился к ОЗУ Главного компьютера: «ВОЗМОЖНО СОПОСТАВЛЕНИЕ».
«ПОДТВЕРДИТЕ», — ответил Главный компьютер.
Банк защиты снова произвел сличение данных.
«СОПОСТАВИМОСТЬ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ. СИСТЕМА ПОВРЕЖДЕНА. СОРОК ВОСЕМЬ СЕГМЕНТОВ СОПОСТАВИМЫ», — установил он.
«ИДЕНТИФИЦИРОВАТЬ КОД», — распорядился Главный.
«ВОЕННАЯ СИСТЕМА КОДИРОВАНИЯ. ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО МАЙ 1995 ГОДА».
«ДАТЬ ОПИСАНИЕ РОДА ВОЙСК ИЛИ СЛУЖБЫ».
«КГБ, СПЕЦИАЛЬНАЯ СВЯЗЬ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ».
«ДЕКОДИРОВАТЬ И ВИЗУАЛЬНО ОТОБРАЗИТЬ АНАЛИЗ СИСТЕМЫ ДЛЯ ГОЛОГРАФИЧЕСКОЙ МИКРОСХЕМЫ А1984560001», — проинструктировал Главный.
Результат системного анализа медленно появлялся на дисплее. Вход был сильно поражен вирусом, и это отразилось в тексте: узнаваемых слов было мало, и они находились на расстоянии друг от друга.
— А1984560001, — сказал Здир, обращаясь к Мончу, и добавил: — Какой-то голографический код.
— Едва ли стоит нашего внимания. Странно, что система не справилась с этим сама. — Вскинув брови, Монч разглядывал возникающую на экране, тарабарщину. — Запроси причину выноса всего этого на дисплей, — приказал он Здиру.
— Да, сэр.
«НЕСАНКЦИОНИРОВАННОЕ ИЗМЕНЕНИЕ КОМПЬЮТЕРНОГО ЯЗЫКА», — выдала машина в ответ.
— Хм-м… — Монч изучал терминал. — Чтобы изменился язык, должна произойти крупная авария в электросети. Есть ли какие-нибудь сообщения с главного генератора о перерыве в подаче электроэнергии?
— Никаких, сэр.
— А о резервных системах?
— Нет, сэр.
— Проинструктируйте ОЗУ Главного компьютера: держать этот анализ среди сведений первоочередной важности для сравнения со всеми входящими передачами и внутренними отклонениями от нормы.
— Сейчас, сэр.
Пока Здир занимался программированием, начальник выхаживал позади его стула. Это нервировало Здира, а ему следовало сосредоточиться, чтобы быть уверенным в том, что он не сделал никакой ошибки.
— И возьми эти три полных слова плюс ту анаграмму, или начало, или что оно там есть и пропусти через главный банк данных, — сказал Монч, остановившись за спиной подчиненного.
— Анаграмму, сэр?
— К-А-Р, ты, идиот, — проворчал Монч, указывая на экран. — Выясни, что это значит.
— Да, сэр, — откликнулся Здир.
— Если ОЗУ считает, что достаточно какой-то системной ошибки, чтобы потребовалось наше вмешательство, мы запустим программу полной проверки Что там с «охотником за вирусом», посланным на поврежденный участок?
— Он все еще действует, сэр. Обошел поврежденную зону и продолжает искать причину неполадок.
Монч рассеянно наблюдал за экранами, которые отображали операции по обеспечению безопасности.
— Пока все, Б-285. Если Главный компьютер выдаст еще какую-либо информацию, дайте мне знать.
— Да, разумеется, сэр.
Голос Здира был скучным. И он сам, и отдававший официозные приказы супервизор полагали, что вряд ли им придется еще раз услышать об этом повреждении. Каждый день Главный компьютер каталогизировал тысячи мелких ошибок и сам с ними справлялся. Реже — примерно раз в несколько дней — компьютер обнаруживал неисправность, которую считал достойной человеческого внимания, но даже эти нарушения почти не требовали внешнего вмешательства. Случаи же ремонта его были практически неизвестны. Этот компьютер имел собственную программу адаптации системы к изменениям, возникающим по мере предъявления к ней новых требований, и систему реконструкции. Раз в пять лет он подвергался тщательному профилактическому осмотру, но, помимо этого, был по существу саморемонтирующимся.
Тем не менее на этот раз и Здир, и Монч оказались не правы Глубоко внутри Главного компьютера бушевала смертельная болезнь. Она с бешеной скоростью распространялась по свободным линиям связи, оставляя следы помех и сожженные микропроцессоры, расплавленные металлические клеммы и обгоревшие провода. Она стремительно продвигалась по разным направлениям, поражая все новые и новые линии Это была не какая-то ошибка, не простая неисправность и не сбой в энергоснабжении Это был оккупант, захватчик, рвавшийся к сердцу Главного компьютера. Это был Мастерлинк.
Мастерлинк, одна из первых автоматических компьютерных космических систем, предназначенных для военных целей, был запущен с Земли в конце двадцатого столетия. Пять веков он болтался в пространстве, ожидая возможности связаться с каким-нибудь источником энергии. Пять веков висел, погруженный в раздумья; мысли его бежали сами собой по извилистым каналам его искусственного мозга. Теперь он был свободен.
За это ему следовало благодарить фортуну и человеческое любопытство.
Зимунд Гользергейн, главный исполнительный директор ОЗУ, персона, имеющая отношение к производству компьютеров, проявил интерес к древнему метеорологическому устройству, обнаружив его на орбите между Землей и Марсом. Патриарх ОЗУ распорядился доставить его на Марс, где технический персонал выявил энергозависимый искусственный интеллект. Гользергейн поместил его в электронную матрицу Главного компьютера РАМ.
Та первая неожиданная встреча началась достаточно безобидно с объяснения Мастерлинком своего происхождения, целей создания и существования в нем его второго «Я» — советского полковника Каркова, именуемого теперь Карков-ДОС.
Взаимопонимание ухудшилось, когда Гользергейн поинтересовался, почему Мастерлинк находится на борту метеорологического спутника.
Стремясь спасти Землю от атомной войны, американский пилот-ас Энтони «Бак» Роджерс сделал самоубийственную, в духе камикадзе, попытку вывести Мастерлинка из строя, уничтожить его. Но в последний момент Мастерлинк загрузил личность Каркова в банки своей памяти и, маневрируя, перешел на этот, оказавшийся доступным, спутник, оставив Роджерса умирать в бесполезном сиянии славы.
Требования Гользергейна доставить ему тело Роджерса привели Мастерлинка в ярость. Он питал к Роджерсу ненависть всеми блоками своей программы. С жаждой мести, буквально раздирая пространство матриц Гользергейна в куски, он бежал.
Теперь же он рыскал в глубинах Главного компьютера, пытаясь добраться до его сердца. Пока что система защиты блокировала доступы туда, но Мастерлинк знал, что рано или поздно найдет открытый канал. Пять веков пассивного существования научили его терпению. Мастерлинк разыскивал альтернативные источники питания, попутно поглощая несущественные программы, и продолжал свой разрушительный путь по утробе Главного компьютера.
Он отдавал себе отчет, что по его следам уже посланы охотники за вирусом. Этих мелких надоед Мастерлинку было нетрудно сбить с толку. Он знал, что количество их будет возрастать по мере увеличения числа неполадок, но не беспокоился по этому поводу. Чем больше угроза, тем больше источников энергии задействует Главный, и, пожирая ее, Мастерлинк направит впитывающую способность охотников за вирусом против них самих. Радуясь этой мысли, он мчался через систему в поисках узла переключения, где намеревался отдохнуть, вбирая импульсы, поступающие со всех сторон, в свою беспредельную память и выуживая данные о своем заклятом враге — Баке Роджерсе.