Предисловие
На протяжении последних двух десятилетий в обиход скандинавских критиков и литературоведов прочно вошло понятие «женская литература». Этой теме посвящается немало специальных статей; соответствующие рубрики впервые появились в обобщающих трудах по истории национальных литератур. Мало того — создаются фундаментальные исследования, в которых развитие «женской литературы» предстает как обособленная, замкнутая в себе часть общего литературно-исторического процесса. Так в Дании в 1982 г. выходит двухтомное сочинение С. Далагера и А.-М. Май «Датские писательницы», где авторы предпринимают попытку проследить путь женской литературы от средневековой баллады до произведений наших современниц. В Норвегии в 1990 г. завершается публикация трехтомной «Истории норвежской женской литературы», подготовленной сотрудниками трех университетов и заключающей в себе характеристику творчества женщин-литераторов начиная с XVII века по 1980-е гг. Весьма показателен такой факт: когда в 1984 г. в Копенгагенском университете состоялась защита докторской диссертации, посвященной проблемам женской литературы XIX в., то датское телевидение (впервые за свое существование) провело ее трансляцию. Интерес к женской теме находит свое отражение и в том, что на скандинавские языки переводится большое количество соответствующей зарубежной литературы — исторической, философской, социологической и художественной. Стоит, например, упомянуть, что в 70-х гг. в Дании трижды издается, в разных переводах, повесть Н. Баранской «Неделя как неделя».
Что же понимается под термином «женская литература» и чем был вызван такой взрыв интереса к ней? Большинство существующих определений сводится к следующему: речь идет о произведениях, написанных женщинами, повествующих о женских проблемах и адресованных преимущественно женщинам. Поскольку при этом полностью игнорируются такие важные моменты, как художественный метод, идейная направленность, исторические параметры и жанровая специфика, под общей рубрикой оказывается разнородная масса произведений, далеко не равноценных как по общественной значимости, так и по эстетическим качествам. Что касается причин, вызвавших столь пристальное внимание к женской литературе, то они достаточно очевидны: никогда ранее «женский вопрос» не подвергался такому интенсивному и бурному обсуждению в самых широких кругах общественности и не находил такого яркого отражения в художественной литературе Скандинавии. Впрочем, это явление характерно для всей западной литературы данного периода, и скандинавские писательницы во многом идут теми же путями, что их французские, американские и немецкие современницы. Однако в выборе тем, в их трактовке и нюансировке наблюдаются и некоторые отличия: так в скандинавской женской литературе практически отсутствует проблема «деловой женщины», утратившей свои «исконные женские качества», — проблема, занимающая многих их зарубежных коллег.
Интерес к проблемам, связанным с положением женщины в семье и в обществе, имеет давние традиции в литературе Скандинавии, причем повышение этого интереса всегда совпадало с периодами обострения общественной борьбы, составляя одну из ее неотъемлемых сторон. Можно вспомнить немало имен писателей, внесших свой вклад в художественное исследование этих проблем: Хенрик Ибсен и Сигрид Унсет в Норвегии, Мартин Андерсен Нексе и Карин Михаэлис в Дании, Фредерика Бремер и Муа Мартинсон в Швеции — это лишь немногие из них, те, чьи произведения переводились на русский язык. Общий круг вопросов, охватываемых «женской темой», был очерчен еще в литературе конца XIX — начала XX вв.; в наши дни эти вопросы получают новое истолкование, соответствующее изменениям, происходящим в материальной и духовной сферах жизни общества.
Расцвет женской литературы, начинающийся в 1970-х гг., порожден резкой активизацией женского движения, в свою очередь тесно связанной с молодежными волнениями предшествующего десятилетия. Характеризуя эти выступления как «бунт сыновей против отцов», советский социолог Э. Щербаненко констатирует: «Сегодня есть все основания говорить о „бунте дочерей“ — против отцов, братьев, мужей и не мужей тоже, об активизации и росте женского протеста, как оформленного в движение, так и разрозненного, индивидуального, чисто психологического толка».
Процесс, результатом которого это явилось, прослеживается достаточно легко. Экономический подъем конца 50 — начала 60-х гг. способствовал массовому вовлечению женщин в производство, что обеспечило их материальную независимость и возможность участия в общественной жизни. Естественным следствием этого стали значительные изменения в структуре семейных отношений, в повседневном быту, в принципах воспитания детей. Однако уже к концу 60-х гг. в экономике наметился ощутимый спад, вновь возникла, исчезнувшая было безработица, и очень скоро женщина оказалась под угрозой насильственного возвращения в уже ставшие для нее узкими рамки традиционной «исконно женской» роли в семье и обществе. Ответом на это и стал взрыв протеста, обретший самые разнообразные формы, начиная с провозглашения лозунга: «Нет женской борьбы без классовой борьбы, нет классовой борьбы без женской борьбы» — и кончая проповедью «сексуальной революции».
Дух протеста против принижения женщины как личности — будь то в сфере интимных или социальных отношений — представляется наиболее общим признаком всех разновидностей женской литературы и ее наиболее положительной чертой. И именно по тому, какое конкретное воплощение этот протест получает, по какому адресу он направлен и какие цели ставит себе автор, различаются, прежде всего, между собой произведения, которые принято объединять под наименованием «женская литература».
«Первыми ласточками» были здесь не художественные в полном смысле слова произведения, а книги, относящиеся к очень популярному в тот период жанру документальной прозы, образцом для которых стала книга шведки Майи Экелёф «Репортаж от поломойного ведра», вышедшая в 1970 г. (на русский язык переведена под названием «Записки уборщицы»). Иногда это сборники интервью, взятых у женщин разного возраста и социального положения и записанных на магнитофон, в других случаях — анализ данных, полученных путем опроса работниц того или иного предприятия. Эти книги имели широкий общественный резонанс и сыграли роль некоей прелюдии, подготовившей читательскую аудиторию к восприятию женской литературы художественного плана.
Подобно обусловившему ее появление общественному движению, женская литература характеризуется изобилием разнообразных вариантов и оттенков. Некоторые писательницы стоят на позициях воинствующего феминизма, объявляя источником всех личных и социальных проблем эгоизм, черствость и деспотические наклонности, присущие представителям мужского пола как таковым. Другие ищут корни женского неравноправия в сфере физиологии, восставая против «табу», традиционно налагаемого на обсуждение интимных сторон жизни. Жесткой критике подвергается институт моногамного брака, представляемый как анахронизм, сковывающий личную и сексуальную свободу женщины. Однако появляется немало и таких произведений, в которых авторы стремятся рассматривать женские проблемы в более широком контексте. Иногда ситуация, в которой находится женщина, связывается с общим неблагополучием в области межличностных отношений: замкнутая в рамках семейных проблем и забот, вырванная, из общественной действительности, женщина особенно страдает от растущей разобщенности людей, от некоммуникабельности и душевной опустошенности. Такая постановка вопроса характерна прежде всего для произведений, рисующих жизнь представительниц так называемого «среднего слоя», материально обеспеченных, чаще всего — не работающих. Заметно расширяется круг затрагиваемых проблем в тех случаях, когда речь идет о положении женщины, занятой трудовой деятельностью вне дома: работницы, служащей, представительницы той или иной интеллигентной профессии. Сам материал позволяет здесь более наглядно обнаружить зависимость индивидуальной судьбы от совокупности производственных и социальных отношений. Закономерно встают такие вопросы, как размер заработка: хотя с середины 70-х гг. неравенство в оплате мужского и женского труда формально устранено, реально женщины имеют меньше возможностей получить профессиональную подготовку и специальное образование и потому редко достигают высокой квалификации. Актуальна и проблема «двойной нагрузки», которую несет работающая женщина: на ее плечи по-прежнему ложится большая часть забот о доме и воспитании детей.
Расцвет женской литературы органически связан с заметным усилением реалистических тенденций, которым отмечена общая картина скандинавской литературы конца 60 — начала 70-х гг. Интерес к острым проблемам современности, правдивое изображение повседневного быта, точность временных и социальных координат, проникновенный психологизм — таковы черты, присущие лучшим образцам творчества скандинавских писательниц. И хотя вопрос о правомерности выделения женской литературы из единого русла развития национальной литературы в теоретическом плане далеко не бесспорен, нельзя не признать, что в данном случае мы имеем дело с явлением, примечательным как с социальной, так и с эстетической точки зрения.
* * *
Предлагаемая вниманию наших читателей книга включает в себя произведения трех писательниц — датской, норвежской и шведской. Авторов отличает друг от друга не только национальность и возраст, но и подход к избранной теме, способ ее художественного воплощения. Эти три романа не могут, естественно, дать исчерпывающего представления обо всем многообразии женской литературы последних десятилетий, но каждый из них по-своему для нее характерен.
«Зимние дети» — произведение, ставшее писательским дебютом известной датской художницы Деи Триер Мёрк. Появление этого романа в 1976 г. вызвало подлинную сенсацию: по данным статистики, он был прочитан каждым четвертым жителем страны, принадлежащим к возрастной группе от 15 до 25 лет; в течение последующих пяти лет общий тираж книги превысил 100 000 экземпляров (при населении немногим более 5 млн.). Очень скоро роман обрел своих читателей и за пределами Дании — к началу 80-х гг. он был переведен на 13 языков. Немало способствовал популярности романа фильм, поставленный по нему в 1978 г. выдающимся датским кинорежиссером Астрид Хеннинг Йенсен, одним из авторов экранизации романа Нексе «Дитя человеческое», считающейся крупным достижением национального киноискусства 40-х гг.
Деа Триер Мёрк родилась в 1941 г. в Копенгагене. Со школьных лет увлекалась рисованием, способности к которому унаследовала от матери, архитектора по профессии. С 1957 по 1964 г. училась в копенгагенской Академии Художеств, а затем в течение трех лет совершенствовала свое мастерство за рубежом — в Польше, Чехословакии, Советском Союзе. Об этих поездках художница рассказала в двух книгах путевых очерков, иллюстрированных ее зарисовками. В 1969 г. Деа Триер Мёрк становится одним из организаторов политически ангажированной группы художников «Рёде Мор». Она активно участвует в молодежном и женском-движении, успешно работает в области плакатной и книжной графики.
Роман «Зимние дети» сочетает в себе большинство особенностей, присущих произведениям женской литературы. По форме это нечто вроде «репортажа из родильного дома»: повествование охватывает строго определенный период времени, каждый фрагмент его предваряется указанием на соответствующую дату. Следует подчеркнуть, что время действия выбрано далеко не случайно — события в романе развертываются вокруг начала 1975 г., объявленного ЮНЕСКО Годом женщины. В основе содержания присутствует документальный материал — автор специально обращает на это внимание читателя, открывая свою книгу словами благодарности группе женщин, чьими рассказами и письмами она воспользовалась в ходе работы. Вне всякого сомнения, большую роль сыграл и личный опыт — в первой половине 70-х гг. Деа Триер Мёрк стала матерью троих детей. Впечатление предельной достоверности изображаемого достигается путем детального описания больничного распорядка дня, различных медицинских процедур, введением множества бытовых подробностей. Этому способствует и конкретность места действия — речь идет об одной из крупнейших копенгагенских больниц, а также указание на происходящие в мире события — в повествование вводятся фрагменты подлинных газетных и журнальных статей.
Выбор сюжета и принципа композиции позволяет писательнице совершенно естественно сконцентрировать внимание на женских проблемах и судьбах и говорить о них с поразительной откровенностью, доверительно и проникновенно. Героини романа принадлежат к разным социальным слоям, стоят на отнюдь не одинаковом культурном уровне, отличаются друг от друга по характерам и мировоззрению. Деа Триер Мёрк создает целую галерею тонко психологически очерченных женских образов, показывает своих персонажей в их взаимоотношениях и в контактах с медицинским персоналом, отдельными штрихами набрасывает контуры их семейной ситуации. Об одних говорится подробно — прежде всего о Марии Хансен, история которой играет в романе роль сюжетного стержня; другие проходят как бы «вторым планом», образуя живой и многокрасочный групповой портрет. Но главное заключается в том, что все они равны перед великим таинством природы — рождением новой жизни. Здесь, в стенах больницы, существует замкнутый женский мир, где все объединены одинаковыми надеждами и тревогами, окружены заботами одних и тех же врачей, акушерок, сестер. Все это создает ощущение некой вневременной и внесоциальной солидарности, но, как убедительно показывает писательница, ощущение это преходяще. Для каждой из женщин пребывание в больнице — лишь своеобразная «остановка в пути», после которой им предстоит вновь вернуться в свою среду, к своим индивидуальным проблемам.
С некоторыми персонажами «Зимних детей» мы встречаемся вновь в романах «Центр города» (1980) и «Свадебный подарок» (1984), где узнаем о крушении казавшегося таким прочным союза Сигне и Якоба, о растущей отчужденности между Марией и Захариасом, о ее новой любви, тоже не безоблачно счастливой.
Пристальное внимание к вопросам физиологии, характерное для значительной части женской литературы, мотивировано в романе «Зимние дети» опять-таки выбором сюжета и положенного в основу книги жизненного материала и потому не кажется искусственным. В размышлениях Марии относительно того, как мало подготовленными оказывается большинство женщин ко всему тому, что связано с беременностью и родами, отчетливо звучит голос самой Деи Триер Мёрк. Не случайно через год после выхода романа она публикует книгу «Вступление в мир» — специальное пособие для женщин, снабженное множеством рисунков и последовательно излагающее все стадии родового процесса. Некоторая доля «просветительной» задачи просматривается, несомненно, и в романе, но все же здесь акцент сделан на изображении не столько физического, сколько психологического состояния персонажей, на их душевных переживаниях.
В этом смысле весьма примечательно то, как изображен в романе персонал больницы. Писательница показывает врачей, акушерок, сестер так, как воспринимают их находящиеся на их попечении женщины: как естественную принадлежность того замкнутого мира, в который сами они погружены лишь на время. Образы медиков почти лишены индивидуальных черт, многие из них остаются безымянными. Все они внимательны, компетентны, но между ними и пациентками существует психологическая преграда, возникающая из разницы в отношении к происходящему. Для каждой женщины переживаемое ею — уникально, для персонала — это частный случай привычной повседневной жизни, то, из чего складываются трудовые будни. Преграда рушится лишь в критический момент родов, когда и те, и другие обостренно чувствуют себя приобщенными к могучим и непредсказуемым силам природы.
Роман «Зимние дети» завершается тем, что центральная героиня, Мария, покидает больницу и возвращается в «большой мир». В каком-то смысле это символично: в следующих своих произведениях Деа Гриер Мёрк выходит за пределы чисто женской проблематики. В романах «Каштановая аллея» (1978) и «Корабль в бутылке» (1988) она рисует душевный мир ребенка, открывающего для себя многообразие жизни; в романе «Центр города» женские и семейные проблемы тесно переплетены с общественно-политическими. Наконец в романе «Вечерняя звезда» (1982) писательница обращается к сложным философским и нравственным вопросам бытия, к раздумьям о конечности отдельной человеческой жизни и вечности природы.
Эволюция творчества Деи Триер Мёрк наглядно отражает изменения, происходящие в характере женской литературы в целом. Показателен в этом отношении и роман норвежской писательницы Мари Осмундсен «Благие дела» (1984). Судьба женщины, проблемы, с которыми она сталкивается, образуют сюжетную основу произведения, но они рассматриваются не изолированно, а в сочетании с целым рядом проблем более общего свойства.
Мари Осмундсен родилась в 1951 г., она на десять лет моложе Деи Триер Мёрк. Но дебютировали они почти одновременно. Первый роман Осмундсен — «Мы это сможем!» — появился в 1978 г. и, в отличие от «Зимних детей», не стал заметным событием литературной жизни. Однако в последующие годы интерес к творчеству писательницы возрастает. Уже вторая ее книга — «На пути к небу» (1979) — вызывает одобрительные отзывы критиков, отмечающих, что Мари Осмундсен «…во всяком случае, не идет проторенными дорогами, она прокладывает свой собственный путь». В 1982 г. выходят сразу две книги: сборник «Йо-йо-йо», включающий в себя семь новелл (одна из них, «Свой парень», переведена на русский язык и опубликована в 1989 г. в антологии «Великанова купель»), и повесть «Зеленая дама», адресованная детям.
К моменту появления романа «Благие дела» Мари Осмундсен завоевывает признание как видная представительница женской литературы. В одной из рецензий на роман «На пути к небу» говорится: «Если в нашей стране существует собственно женский литературный язык, то у Мари Осмундсен мы находим его в концентрированном виде». Своим новым произведением писательница упрочила эту репутацию.
Роман «Благие дела» вобрал в себя наиболее характерные черты женской литературы: протест против принижения личности женщины, против условностей и предрассудков господствующей морали, стремление открыто говорить о самых интимных переживаниях и отношениях, углубленный психологизм. И в то же время писательница действительно избегает в нем «проторенных дорог», найдя свежую и оригинальную форму, в которой эти черты раскрываются. Метод, которым она пользуется, можно, скорее всего, определить как «фантастический реализм»: предельная правдивость бытовых деталей и психологических характеристик совершенно естественно сочетается у Мари Осмундсен с элементами ирреального. Именно это позволяет ей поднять изображаемое на уровень философского обобщения.
Гном, сложные взаимоотношения с которым играют такую большую роль в жизни одной из героинь, Карианны, таинственная «болезнь» другой — Рут — присутствуют в романе отнюдь не только ради занимательности. И в том, и в другом случаях мы угадываем наличие глубокого философского и психологического подтекста. Обеим женщинам свойственно сознание своего душевного одиночества, бессилия перед лицом жизненных проблем, но в силу различия своих человеческих качеств реагируют они на это не одинаково. Карианна эгоистична, активна, перенесенные страдания и обиды рождают в ней озлобление — и в ее жизни возникает гном, как материализация владеющих ею чувств. Рут — человек бесконечно уязвимый, чутко откликающийся на беды других людей, болезненно ощущающий свою ответственность за окружающих; ее «путешествия» можно истолковать как некий вариант эскапизма, результат страха перед действительностью, отчаянные поиски «убежища» от нее.
Фантастическая символика романа сложна, она не поддается однозначной расшифровке — особенно ясно это сказывается в загадочном финале. Однако в нем можно усмотреть по-своему логичное завершение пути, пройденного каждой из героинь. Карианна, «продавшая душу» злу из эгоистических, пусть даже не всегда осознанных побуждений, совершившая предательство в отношении собственного ребенка, а затем и в отношении подруги, расплачивается за это гибелью любимого, а взятая ею на себя роль судьи и палача окончательно убивает в ней самой все человеческое, кроме страха. («За все нужно платить», — говорит Карианне гном.) Эгоизм и ненависть — чем бы они ни мотивировались — не могут быть основой жизни, и Карианна обречена на «изгнание» из мира человеческих отношений. Рут, испытав ужас ледяного одиночества, обретает решимость принять на себя ответственность за судьбу другого человека; простив Карианну, проникнувшись к ней состраданием, она тем самым выходит из изоляции, «возвращается» в реальную действительность, очевидно — навсегда.
Многозначно уже само название романа. В нем угадывается полемическая заостренность в отношении вынесенных в эпиграф слов Бьёрнсона: «благие дела», совершаемые персонажами, не только не «спасают мир», но и приводят к непредсказуемым трагическим последствиям, оборачиваются своей противоположностью. Мысль автора заключается, очевидно, в том, что «дела» эти не искренни, они продиктованы эгоизмом, хотя сами люди это не всегда сознают.
Можно, наверно, найти и другие ответы на заданные Мари Осмундсен «загадки». Это и является целью писательницы — пробудить фантазию и мысль читателя, его творческую активность. Один из норвежских критиков справедливо характеризует своеобразие художественной манеры Осмундсен: «Она концентрирует внимание на том, как индивидуальная личность воспринимает тот мир, в котором мы живем… Результатом становится такое изображение действительности, которое в высшей степени побуждает читателя к взаимодействию, к диалогу».
И действительно, рассказывая о личных судьбах и переживаниях своих героинь, через призму их восприятия, Мари Осмундсен раскрывает перед нами живую, детально выписанную картину современной общественной действительности Норвегии. История взаимоотношений Карианны с ее женихом Бьёрном позволяет автору показать столкновение неординарной личности с ограниченным мещанским обществом, где идеалом жизни является сытое благополучие, а мировоззренческие принципы черпаются из иллюстрированных еженедельников. В связи с историей Рут в романе ставятся актуальные вопросы семейных отношений, высказываются критические замечания в адрес медицинской науки. В ткань повествования вплетаются сообщения о политических событиях, напоминания о трагедиях второй мировой войны, споры о позиции Норвегии в отношении менее развитых экономически стран.
Из многообразия общественных проблем, затронутых в романе, одной уделяется особое внимание. Это проблема расовой и национальной нетерпимости, ставшая чрезвычайно острой в Скандинавии за последние годы. Массовая иммиграция из стран Азии и Арабского Востока, появление множества «иностранных рабочих» в сочетании с ростом безработицы породили небывалую для Скандинавских стран напряженность в национальном вопросе, дали толчок к развитию шовинизма и возникновению неонацизма.
Жертвой расовой ненависти становится в «Благих делах» Даниэл — цыган, родившийся в Норвегии, воспитанный в норвежской семье и ощущающий себя норвежцем. Мари Осмундсен создает впечатляющие портреты убийц Даниэла— туповатых инфантильных парней, подпавших под влияние новоявленного «фюрера» — бывшего солдата войск ООН, служившего в Ливане. Впитав в себя яд расовой ненависти, они видят в каждом арабе, пакистанце, турке преступника, торговца наркотиками, растлителя норвежских девушек. И это неумолимо превращает в преступников их самих. Как показывает Осмундсен, каждый из парней, сам по себе, мог бы быть малоприятен, но достаточно безобиден; объединенные вокруг Эриксена, вооруженные и вымуштрованные им, они становятся страшной силой, опасной не только для «иноземцев», но и для всего норвежского общества. Эта группа предстает в романе как эмбрион возрождающегося фашизма, уже сыгравшего однажды роковую роль в судьбе Норвегии. Нет сомнений, что с подобными явлениями необходимо бороться, но как — этот вопрос остается в романе открытым. Отчаянный поступок Карианны, продиктованный жаждой мести, ничего не меняет в сути проблемы: ее не решить применением тех же методов, какими действуют единомышленники Эриксена. Не случайно гном отказывает Карианне в помощи, говоря, что она «стреляет из пушек по воробьям», в то время как весь воздух пропитан злом.
Проблему межнациональных отношений Мари Осмундсен рассматривает как многоаспектную. В связи с образом Даниэла она касается еще одной «болевой точки» современного скандинавского общества — это судьба детей разных национальностей, воспитанных в скандинавских семьях. Начиная с 60-х гг. в Скандинавии функционирует разработанная система ввоза малолетних представителей населения слаборазвитых стран и передачи их для усыновления в обеспеченные семьи. Формально эти дети становятся скандинавами, большинство из них полностью теряют связь со страной своего рождения и не знают родного языка, но внешность, цвет кожи нередко заставляют окружающих видеть в них «чужаков».
Устами Даниэла Осмундсен подвергает сомнению правомерность и бескорыстие подобных «благих дел». Может ли материальное благополучие компенсировать человеку отрыв от национальных корней, разлуку с пусть неимущими, но родными матерью и отцом? Наконец, не кроется ли за благотворительной акцией эгоистическое желание влить свежую кровь в организм нации? Трагическая гибель Даниэла добавляет к этим вопросам еще один: где гарантия того, что общество в состоянии защитить тех, кого оно, не спрашивая их согласия, приобщило к своей жизни, к своим проблемам?
Роман «Благие дела» — яркое свидетельство того, что женская литература, в своих лучших образцах, раздвигает первоначальные рамки, обогащается новыми темами и средствами художественной выразительности. Мари Осмундсен, как и ее героини, живет в «большом мире», и все происходящее в нем затрагивает их в равной мере, не позволяя замкнуться в личных женских проблемах. Писательница продолжает интенсивно работать в области различных жанров: после «Благих дел» ею уже опубликовано три романа — «Семья» (1985), «Наследство» (1988) и «Парень, который убивал время» (1990), — книга для детей — «Самый маленький лис» (1986) — и сборник новелл «Драконово яйцо» (1986). Официальным признанием заслуг Осмундсен стало присуждение роману «Наследство» премии на литературном конкурсе.
Автор третьего романа, включенного в настоящий сборник, шведская писательница Герда Антти, занимает, пожалуй, особое место в женской литературе. Она родилась в 1929 г. и принадлежит, таким образом, к иному поколению, чем Деа Триер Мёрк и Мари Осмундсен. Ее дебют состоялся еще до того, как начался подъем женской литературы: в 1961 г. она опубликовала сборник стихотворений «Здесь и сейчас». Однако известность пришла к Герде Антти именно на гребне этого подъема. Если первый сборник ее рассказов— «Вечер за вечером» (1965) — особого внимания к себе не привлек, то следующий — «Не хуже, чем всегда» (1977) — имел огромный успех как у читателей, так и у критиков. С не меньшим интересом были встречены и романы Антти — «Каждое мгновение в отдельности» (1980) и примыкающий к нему сюжетно «Я как-нибудь справлюсь» (1982), а затем и «Земные заботы» (1987).
Произведения Антти многими нитями связаны с женской литературой 70—80-х гг.: в центре внимания автора — перипетии женских судеб, личные и семейные проблемы; все события и взаимоотношения персонажей передаются так, как они воспринимаются женским сознанием (повествование чаще всего ведется от первого лица). И в то же время творчество Герды Антти характеризуется более широким диапазоном тем, большей объективностью и масштабностью обобщений, чем это присуще созданиям многих ее современниц. Не случайно исследователи отмечают у Антти наличие преемственности в отношении классического реализма прошлого. Ее произведения неотделимы от современности, но речь в них идет об общечеловеческих понятиях и ценностях, и поэтому они обладают непреходящей актуальностью. Как справедливо заключает один из рецензентов, книги Антти «…могут быть прочитаны через десять или двадцать лет с тем же интересом и пользой, что и сегодня».
Улла, героиня-повествовательница романа «Земные заботы», значительно старше героинь Деи Триер Мёрк и Мари Осмундсен, и это во многом определяет общую тональность произведения. Накопленный жизненный опыт, пережитые за полвека радости и горести сделали Уллу, по ее собственному выражению, «умной», научили ее быть более снисходительной и терпимой к людям, глубже вникать в суть вещей. Роман строится как неторопливый, исполненный раздумий рассказ о повседневной действительности, о ее темных и светлых сторонах, о надеждах и разочарованиях. События, описываемые в романе, не выходят за пределы того, с чем так или иначе встречается в жизни каждый человек. Все изображаемое окрашено оптимистическим мировосприятием героини, сознающей сложность бытия, но считающей, что любое переживание, будь то радость или горе, обогащает человека, наполняет его жизнь содержанием. «Не лишайте людей их страданий» — эти слова, неоднократно повторяемые Уллой, отражают позицию героини, которой выпавшие ей на долю испытания помогли обрести жизненную мудрость и стойкость.
Герда Антти дает своей героине в союзницы природу — прекрасную и гармоничную, вечно обновляющуюся. Близость к природе наделяет Уллу особым взглядом на мир, в ней черпает она силы и мужество. Писательница находит удивительно емкие образы, когда от имени своей героини сравнивает жизнь человека с зеленым ландшафтом, размеченным «вехами», или со срезом древесного ствола, где широкие кольца чередуются с узкими. Все, что лежит в границах естественного, принимается Уллой как должное; чувство страха и протест вызывает в ней то, в чем ей видится Недопустимое нарушение законов природы, — человеконенавистничество, жестокость войн, трагедия Чернобыля.
Помимо веры в неодолимость сил природы, Улла обладает оружием, помогающим ей справляться с жизненными трудностями, — способностью воспринимать происходящее (да и собственное поведение!) с изрядной долей иронии. Достаточно вспомнить, например, историю «рождения» и последующей «смерти» в сознании Уллы «Флоренс Найтингейл», олицетворяющей безудержное самопожертвование.
Повествование в романе льется естественно и непринужденно, словно задушевный разговор с сочувствующим и все понимающим собеседником. В рассказ о происходящих в настоящее время событиях вклиниваются воспоминания о прошлом, откровенные признания, размышления на самые различные темы. И все это пронизано искренней человечностью, лиризмом, волнующей теплотой.
Нельзя не заметить, что вопросы, связанные с отношениями между мужчиной и женщиной, получают у Герды Антти истолкование, не слишком характерное для женской литературы. Ее героиня не склонна считать виновниками возникающих коллизий только мужчин (не случайно писательница известна как противница крайнего феминизма). Жизненный опыт подсказывает Улле, что избежать конфликтов, добиться гармонии возможно лишь усилиями обеих сторон, обоюдным вниманием и терпимостью. Даже тогда, когда дело касается ее самой или ее близких — родителей, сестры, дочери, — Улла не судит безапелляционно, она пытается сохранить объективность, разобраться в сложившейся ситуации, войти в положение каждого, кто в нее так или иначе вовлечен.
Призыв к терпимости и пониманию отнюдь не перерастает у Герды Антти в проповедь всепрощения и равнодушия к людским недостаткам. Ее героиня органически не приемлет любые проявления фальши, лицемерия, безответственности. Ее возмущает безразличие к человеку как таковому — отсюда ее откровенно критическая, язвительно-ироническая оценка отвлеченной бездушной науки: социологии, оперирующей среднестатистическими данными, медицины, упражняющейся в бесплодном экспериментировании, психиатрии, сводящей внутренний мир личности на уровень более или менее исправно работающего механизма.
Роман «Земные заботы» — талантливо написанная и по-настоящему глубокая книга. Внешне будничное, непритязательное повествование насыщено философским смыслом: жизнь сложна и многогранна, она соткана из радостей и печалей, но самой природой человеку даровано мужество, чтобы он мог противостоять невзгодам, и жизнелюбие, помогающее и в самой житейской обыденности находить крупицы счастья. Пример героини романа призван научить нас не забывать об этих дарах и не пренебрегать ими.
* * *
Итак, нашим читателям предоставлена возможность познакомиться с тремя образцами скандинавской женской литературы, с творчеством трех новых для них авторов. Они очень разные — и сами писательницы, и их произведения. Общая тема — судьба женщины в современном мире — находит в каждом из романов свою индивидуальную трактовку, рассматривается под своим углом зрения. Но в них ясно чувствуется внутренняя близость, ее истоки — гуманистическая направленность, искренняя тревога, которую внушает авторам духовный климат современного общества, отчетливо звучащий в их книгах призыв к человеческой солидарности и взаимопониманию. И именно это сообщает произведениям скандинавских писательниц общечеловеческую значимость, привлекает к ним интерес и симпатии читателей — не только женщин, но и мужчин.
И. Куприянов