Луг, вечер.
Шмулка и Зигфрид тащат книги.
Зигфрид
При коммунизме прекратится труд,
А время ничего не будет стоить,
Все будут делать умные машины –
И вот тогда все книги я прочту.
Шмулка
А я при коммунизме просто высплюсь,
Не буду больше с курами вставать,
Хотя б корова от мычанья сдохла,
Хотя б хозяин криком изошел.
А табуретку, на которой доят,
Я в мелкие кусочки изрублю.
Надену платье что ни есть получше,
И прямиком пойду по спелой ржи,
И буду рожь безжалостно топтать
За то, что кожу мне рвала до крови,
Когда вязали осенью снопы,
Когда на поле ставили мы копны.
А поле пусть все маком зарастет.
А вечером я в платье заграничном
Пойду на танцы через всю деревню,
Пусть бабы – молодые и старухи –
В окно глядят, от зависти чернея,
Пусть мужики мне не дают прохода –
Кто без машины, может не мечтать.
Зигфрид (смеется)
При коммунизме каждый на машине.
Шмулка
Ну что ж, тогда меня устроит каждый.
Зигфрид
Ты не имеешь права.
Шмулка
Нет, имею.
При коммунизме можно все и всем.
Зигфрид
Пусть даже все на свете прекратится,
Мораль не прекратится никогда.
Шмулка
Послушай, Зигфрид, ведь меня ты любишь?
Зигфрид
А почему ты спрашиваешь, Шмулка?
На Женский день тебе принес я книгу –
«Урок коммунистической морали»,
На день рожденья Бебеля купил.
«Три принципа» я втолковал тебе,
И два из них ты выучить успела.
Какая же еще нужна любовь?
Шмулка отшвыривает книги.
Ох, Шмулка, книги!
Шмулка
Ты меня не любишь.
Зигфрид
Сначала мы построим коммунизм,
А в книгах сказано, как это делать.
Искушение.
Шмулка
Чего мы тянем? Мне же наплевать
На третий принцип, Бебеля и этот…
«Урок коммунистической морали».
Живем лишь раз, и легче жизнь не станет –
Таков мой принцип, первый и последний,
А эти библии потащишь сам.
Твой книжный коммунизм когда-то будет,
Он вилами написан на воде,
Он вроде танцев в клубе в воскресенье:
Их отменяют, если дождь пойдет,
Когда в грязи застрянут музыканты.
Я ухожу. А если затоскуешь,
Придется оплатить входной билет.
Я, может, поступлю в киноактрисы,
И ты меня увидишь на экране.
Неужто нужен мне такой сопляк?
Зигфрид
Так вот ты кто! Кулацкое отродье!
Шмулка
Неправда. Мой папаша – середняк.
Зигфрид
Вернись. Ведь так недолго и погрязть
В мещанстве, в обывательском болоте.
Еще не поздно. Вспомни первый принцип.
Шмулка уходит.
Хочу, чтоб новым стала человеком,
А ей охота одного: чтоб я
Ей человека нового заделал.
Упрусь – в Союзе будет членом меньше,
А уступлю – прибавится один
Иль даже два через пятнадцать лет.
И ни один не выйдет из Союза.
Но ведь мораль важней, чем член какой-то?
Тогда упрусь. Аж зло меня берет.
Как член Союза все я понимаю.
Но человек ведь целое, ансамбль.
А если у меня в ансамбле член
Такой уж несознательный попался?
Ему приказано играть, как все,
А он назло свои права качает,
Ведет себя нахально и стихийно,
Начальство злит, уставы нарушает.
Противоречье. Как же с ним бороться? (Ищет в книгах.)
Вот если б не было противоречий,
Мы в коммунизм вошли б в сто раз скорей.
Ведь сколько хлеба было бы у нас,
Не будь на свете голода, к примеру.
И сколько было бы у нас морали,
Не будь на свете, например, любви.
А если форму снять? Так будет лучше.
(Снимает синюю рубашку Союза свободной немецкой молодежи.)
А там, при коммунизме, видно будет!
Шмулка!
(Убегает, бросив литературу.)
