1. Ищущие

Удалившийся на пустынные берега Иордана Иоанн стучался во врата страны своей вестью: грядет день Божий. Волнение охватило весь народ. Потрясенные до глубины души люди толпами стекались к нему, чтобы приготовиться к неслыханному событию и заручиться спасением. Он крестил и проповедовал, однако то следовало считать лишь преддверием к главному. Он обращал их взоры на Того, Кто должен прийти, но оставался еще в сокрытии.

И тут восстала государственная власть, вознамерившись избавиться от назойливого Крестителя. В этот момент и явился Иисус – Он шел по городам и весям, возвещая то же самое: «Покайтесь, приблизилось Царство Небесное». Казалось, наступает великое время, ибо в Его образе виделось грядущее, а от Него Самого исходили спасительные и искупительные силы новой неслыханной жизни. Поэтому люди толпой устремлялись к Нему, бежали за Ним, и у всех в сердцах и на устах был вопрос: «Что нам делать?» Видя такое, Иисус обратился к ним со словами: «Блаженны нищие духом!» Очевидно, слова эти, подобно лучу солнца, пробившемуся сквозь грозовые облака, озарили своим светом потрясенные сердца, ожидавшие рокового приговора. Не требования услышали они, а обещание блаженства, не «ты должен» было сказано им, а дано многообещающее утешение и даже обещано высшее, что есть на свете! Они стояли перед Ним, обремененные бесконечными обязательствами, готовые принять на себя еще одно, самое трудное, а Он без всяких оговорок вознес их в сферы Божественной жизни.

Не знай мы ничего сверх этого об Иисусе, уже одни эти слова возвысили бы Его над всеми пророками мира. Те приходили с какими-то требованиями, и лишь Он избавлял вопрошавших от всех тягот прошлого и гнета будущего, наделяя всей полнотой спасения, которого они так жаждали.

То же самое происходит и сегодня с людьми, чрезмерно увлеченными религией или философией, когда вдруг туман их пристрастия к материалистическому или конфессиональному рассеивается и они, увидев Сына Человеческого таким, какой Он есть, внимают Его исполненному жизни призыву о предназначении человечества. Это ни с чем не сравнимое освобождение от гнета и принуждения, от бремени и робости. Видишь себя погруженным в поток неслыханного блага, источник новой жизни. Библия называет это милостью, подразумевая под ней изначальную жизненную силу, которая изливается из созидающей первопричины Вселенной.

Нагорная проповедь – благая весть, а не новый закон. Ее Заповеди – не соблазнительные обещания, за которыми последуют суровые требования, а семь возвещений блаженства, пронизывающие все содержание речи Иисуса. Она – благая весть, ободряющее утешение, разъяснение, наполняющее нас счастьем. Мы обязаны внимательно вслушаться в ее совершенно новое звучание, если хотим ее правильно понять. Хотя и говорятся слова «ты должен», их смысл и настрой всегда таков: вы, счастливцы, это можете и сделаете, вам это дано от природы, это свершится совершенно естественно, именно так проявляется действие Царства Небесного, что «внутрь вас есть».

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

Иисус нарекает счастливыми нищих, не имеющих ничего и пребывающих в беспросветной нужде. Нищих в самом широком смысле этого слова. Но здесь оно приобретает еще личностный оттенок: нищие духом, стало быть, осознающие себя таковыми, чувствующие эту нищету, пронизанные ощущением беспросветной нужды. Иными словами, это те, которые страдают от внутренней немощи, из-за чего испытывают душевное беспокойство и неудовлетворенность.

И нет ничего удивительного, что по другому случаю Иисус сказал даже так: «Блаженны нищие… горе вам, богатые!» (Лк 6:20, 24). Скорее всего и тогда было общеизвестной истиной то, что справедливо и по сей день: богатым вряд ли с рождения знакомо состояние беспросветной нужды, и они не слишком заинтересованы в изменении порядка вещей. И хотя их тоже не обходят стороной общечеловеческие беды, они вполне довольны существующими отношениями, гарантирующими им внешнее благополучие. Такова, наверное, была изначальная форма, но не изначальный смысл этих слов, поскольку решающее значение для Иисуса всегда имело внутреннее состояние людей, а не внешние условия их жизни.

Кому предназначается это сегодня? По-видимому, людям с таким же внутренним состоянием, тем, кто остро ощущает пустоту, поверхностность, убожество и лживость своего существа и своей жизни, кто неудовлетворен тем, что у него есть и чем он занимается, кто несмотря на все блага и идеалы, заполняющие наше бытие, постоянно испытывает глубокую потребность в чем-то совершенно ином, кто с болезненным напряжением ощущает свою удаленность от цели человечества, в ком необъяснимым волнением пульсирует неудержимое стремление к этой цели. О них и идет речь. Ищущие сегодня – это те, кого не оставляет неудержимое стремление к правде, справедливости и свободе, к истинно человеческому и достойному человека бытию, в ком возникает и отчетливо ощущается то волнение, которое присуще человечеству, жаждущему становления и имеющему в нем нужду, и которое становится постоянной стихийной движущей силой их жизни.

Как искание входит в сознание людей и как оно отражается на их жизни, какие волны вздымает в душе, какие волнения охватывают их, – на первых порах не так уж важно. Жаждут ли они искупления или возвышенной человеческой жизни, стремятся ли к подлинной немецкой культуре или видят своей целью государство будущего, способное обеспечить человеку достойное существование, – если все это по своей глубочайшей сути продиктовано сильным внутренним чувством неудовлетворенности, тогда первопричина того – именно нищета духа, о которой говорит Иисус.

Сегодня среди нас живут тысячи людей, охваченных духовной тоской и исканиями. Внешне они не отличаются от других, но они есть везде. Эти люди не входят и никогда не входили ни в какие определенные движения, течения, конфессии, религии, партии и общественные слои, однако они встречаются повсюду, и их отличительная черта – страстное желание обрести истинную жизнь, которое – осознают они это или нет – воспламеняет их.

В противоположность им, сытые души преисполнены собой, они чванливы от сознания своего небывалого преуспеяния, считают, что уже нашли искомое и обрели нечто, дающее им покой и удовлетворение, будь то всего лишь шаткий авторитет, которым они так упиваются, или сомнительная концепция, в которой они прочно завязли, или некая программа, наполняющая их непомерной гордостью, или какая-нибудь вера, оберегаемая ими подобно бесценному сокровищу, или убогое упоение простеньким семейным счастьем, или богатство, власть, мирские наслаждения. Это образованные обыватели, церковные, «свободомыслящие», ученые или оторвавшиеся от земли невежды, для которых главное – форма, никогда ни во что не вникающие и погрязшие в своей профессиональной деятельности, по их мнению, единственно нужной и правильной.

Но ведь не сказано, что блаженны правоверные, жертвующие своим разумом или говорящие: «Господи, Господи», а блаженны нищие духом, причем без всяких оговорок и условий. И совершенно неважно, кто они – христиане, иудеи, атеисты, материалисты, спиритуалисты или еще кто: это им принадлежит Царство Небесное.

Найти бы нам такие слова, которые вывели бы сегодня всех из заблуждения, отучили скользить по поверхности и повели к той же цели, единой для всех устремленных и ищущих, какой некогда было Царство Небесное, или Царство Божье. Но их у нас нет. Мы можем лишь в один голос сказать, что под ними подразумевается: Царство изначального естества или, что то же самое, Божественного предназначения, свершение подлинного искупления, раскрепощающее и дающее силу духовное состояние человечества в его отдельных членах, образующих в своей совокупности единую органичную клеточную структуру, сотканную из живых индивидуальностей, новый порядок во всем, к которому мы сегодня идем, подлинная и истинная культура человеческого существа. Короче говоря, имеется в виду цель человечества. И как бы по-разному мы ее ни понимали, она не просто манит вас, Ищущие, она завладевает всем вашим существом, дается именно вам.

Иисус выражается вполне определенно: «ибо их есть Царство Небесное». Он не говорит ведь, что нищие духом, блаженно почив, однажды войдут в него. Ведь Царство Божие должно прийти на Землю, оно принадлежит Ищущим и придет в них.

Стало быть, Царство изначального состояния или, как еще точнее можно было бы это назвать, нового порядка вещей, принадлежит и нынешним Ищущим. Оно без промедления дается им, поскольку в них и наступает, когда в Иисусе они слышат призыв Бога. И здесь мы имеем дело вовсе не с обещанием, а с неким событием, переживаемым нами сегодня в точности так же, как его некогда переживали нищие духом. Ведь оно совсем такое же и наступает так же, как и любой естественный природный процесс, возникающий при определенных условиях.

В том, кого это известие о грядущем новом порядке вещей задевает за живое, в том глубоко скрытое, едва теплящееся искание души, прежде пытающееся удовлетвориться набожностью, всевозможными умствованиями, духовными наслаждениями и устремлениями, внезапно вздымается вверх ярким пламенем, пожирающим то, что не имеет истинной жизненной ценности. Но тот, кто уже охвачен подобным огнем, кто увидел, как в нем исчезает все, что составляло богатство его собственной личности и давало ей пусть относительный покой, ощущает себя нищим, и каждая клеточка его существа трепещет в невыразимой тоске по тому новому, которое грядет.

Это и есть начало того внутреннего переворота, который имеет для нас решающее значение. Ведь речь идет о нашем изначальном естестве, призванном заполнить собой всю ощущаемую нами пустоту. Этого не чувствуют все довольные собой и тем, что у них есть. Ибо Царство Божие – в подлинном бытии, в непреходящих ценностях и реальных силах. По сравнению с ними все, чем мы временно располагаем, что собой представляем и что можем, – чистая иллюзия, одна лишь видимость. Кто, однако, находит в этом удовлетворение или даже счастье, тот просто слеп и глух к истинной реальности, стремящейся к своему воплощению. Но считающий это в глубине души пустым тщеславием – исключение, и ищущий ее повсюду неясно ощущает ее. Беспокойство и жажда поиска – непременные условия становления изначального естества. В нас начинают пробиваться первые ростки правды нашей самости. Ведь поиск того, о чем здесь идет речь, и есть уже становление, набирающее силу лишь в том, кто увлечен. Стоит этому порыву угаснуть, внутреннему волнению утихнуть, и ваша жизнь останавливается. Поэтому крайне важно оставаться Ищущим. Ведь искание – это то движение жизни, из которого и рождается новое.

В следующих заповедях речь идет вовсе не о других типах людей, которым обещается блаженство, и не о других судьбах, уготованных им. Просто Ищущие, равно как и то, что им суждено найти, характеризуются с самых разных сторон, и наше представление о них становится более четким. И то, на что Иисус обращает наше внимание своими прославлениями, всего лишь отличительные свойства и выражения нищеты духа, и, как таковые, – откровения их живой сущности. У того, кем ощущение нищеты владеет изначально, это проявляется самым естественным образом, но где оно лишь вторично, там откровения не происходят. Поэтому все последующие возвещения блаженства служат мерилом силы и глубины, подлинности и чистоты беспокойства, заполняющего нашу душу и заставляющего нас искать.

Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

«Утешение Израилево» – так часто называли мессианское спасение. И если оно обещано прославляемым, то наверняка и страдания, о которых здесь идет речь, подразумеваются куда более глубокие и основательные, нежели те, что вызывают у нас ежедневные мимолетные неприятности и личные беды. Они скорее похожи на страдания раба бога Яхве, который олицетворяет собой, в разумении пророков, народ, неукоснительно соблюдающий свою веру, находящийся под тяжелым гнетом собственного жалкого настоящего и ожидающий будущего спасения, и страдания скорбящих детей Израиля, плачущих на берегах рек Вавилонских.

И тогда утешение здесь – не просто успокоение в религии, но и воистину освобождающая помощь, а живущая в душе боль – недуг, которым страдает все человечество.

Теперь в ясном свете предстают не только внутренние беды Ищущих, но и значимость изначального естества, ожидающего своего становления. Осознание абсолютной бедности сливается с муками души, страдающей из-за трагической судьбы человечества. Иисус обращается только к Ищущим, в которых оба эти источника внутреннего беспокойства неотделимы друг от друга.

Так заповедь блаженства приобретает общечеловеческие черты. С тех пор как человечество обрело способность осознанного восприятия, оно стонет в муках своего бытия и вопиет об искуплении. В ищущих душах, жаждущих правды, такая судьба человечества стала живой пульсирующей болью, и никто из них не пытается ее заглушить. Напротив, Ищущие сознательно принимают на себя весь трагизм человеческой участи и страдают всеми бедами человека. Именно к ним и взывает Иисус.

И этим обремененным душам Он открывает поразительные перспективы: блаженство всем, кто сам лично переживает страдания человечества, искренне принимает их на себя и носит в себе. Им и дается искупление. Им откроется, что то новое духовное состояние, к которому мы идем вместе со всем человечеством, принесет нам спасение и освобождение от зла, ибо проявление изначального естества и истинное искупление имеют такую же внутреннюю связь с тем грядущим великим событием, как нищета духа и нескончаемое страдание с волнением и беспокойством Ищущих.

Естественно, в каждую эпоху у этих страданий будет свой облик и свой оттенок. Ученики Будды ощущали их не так, как ученики Иисуса, и мы, Ищущие сегодня, воспринимаем страдания иначе, нежели ожидавшие Царства Божьего в ту эпоху. Кто считает нынешнее положение вещей нетерпимым, а внутренний разлад, слабоволие и чрезмерно сложный, рефлексирующий, «стариковский» характер нашего поколения, равно как и безотрадную, бесплодную личную жизнь в условиях современного общества просто невыносимыми, у того эти страдания соответствуют духу времени. В результате и его жажда искупления приобретает характерные черты. И если блаженство столь ясно и определенно обещано нам Иисусом, давайте научимся радоваться тому, что всем недостойным человека качествам и обстоятельствам его жизни неизбежно придет конец. Вот она, отрадная и блаженная перспектива, которую открывает нам вторая заповедь. И здесь искупление скорбящим обещается вовсе не случайно, оно обусловлено глубоким естественным законом внутренней взаимосвязи между добровольным страданием и спасительной силой, переживаемыми в какой-то мере всеми, кто искренно принял на себя эти скорби человечества и носит их в себе.

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

Получить в удел землю, обетованную и предвещанную, – так обозначали в Израиле полноту Божественной благодати и мессианского счастья. Именно это Иисус обещает преданным Богу, кротким страдальцам, пребывающим в своем всеподчиняющем ожидании грядущего и постоянно угнетаемым тупым и равнодушным окружением.

И в этом на своем опыте убеждаются все честно Ищущие сегодня: их угнетают, причем неосознанно, без всякого умысла и совершенно непроизвольно, как бы под натиском неведомых природных сил. Ибо это противодействие Ищущим – тоже закон природы.

Тому же, кто охвачен иными реформистскими устремлениями, трудно отделаться от многочисленных приверженцев: его будут восхвалять, и общественность станет носить его на руках. Но как только он доберется до сути и обнаружит, что корень всех бед в том злом роке, который тяготеет над человеческим существом, и обнажит его, короче говоря, как только он станет Ищущим, почувствовавшим первые признаки чего-то совершенно особенного, чему надлежит возникнуть, без чего нам никогда не выбраться из проклятых внешних условий, от него тотчас отшатнутся и станут нападать. Например, если некто сегодня сталкивается с социальными проблемами и все свои силы направляет на их решение, реализуя ли некую программу или объединившись с единомышленниками, то он становится героем дня. Если же он вздумает добраться до первопричины зла и всерьез примется ее реально устранять, то, скорее всего, скажет: корни человеческих бед не во внешних обстоятельствах, а в самих людях, в их внутреннем состоянии, а посему никакая реформа, пытающаяся действительно разрешить социальные проблемы, невозможна без преображения личности каждого человека. Только новые люди в состоянии создать новые условия жизни. И тогда его примутся ругать, называя сумасбродным идеалистом, будут сторониться его и всячески замалчивать. Все авторитетные личности, формирующие общественное мнение, начнут, сами того не замечая, его подавлять.

И такое происходит с каждым, ищущим для себя и живущим своим устремлением вперед, утаиваемым от других. Все инертные, с чьим непониманием ему приходится сталкиваться, воспринимают его как человека несовременного, неправильного, неудобного, малоприятного и приносят ему одни огорчения. Чем чище и решительнее чье-либо стремление к новой жизни, чем больше он отдается ему, тем сильнее давление со стороны противящихся этому личностей, тем суровее выпавшая ему судьба беззащитного страдальца – он плывет против течения.

Но страдальцы, о которых здесь идет речь, люди в то же время и терпеливые, снисходительные. Лютер употребляет слово «sanftmütig» (кроткие), однако оно не отражает то героическое, что присуще таким личностям. Ищущих нельзя назвать людьми фанатичными, односторонними, ограниченными, своенравными, не терпящими возражения, все отрицающими, ожесточенными. Они стойко выдерживают противодействие и не пытаются его сломить, они спокойно переносят даже самые большие неприятности. Они ценят хорошее во всем, где только его находят, внимательно глядят по сторонам, стараясь подметить каждое движение жизни. Они хотят узнать, в чем прав тот или ной человек, а не в чем он не прав, разгребают даже самые большие кучи мусора в поисках ценностей и ростков жизни, докапываются до истины во всех явлениях и не успокаиваются, пока не отыщут во всем ее скрытые крупицы. Такие люди живут словом «да», а не словом «нет», они ничего и никого не принижают, а только возвеличивают, ни к кому не придираются и никого не критикуют, а помогают слабому обрести силу, больному выздороветь, запутавшемуся прояснить ситуацию. Так они вбирают в себя все жизнеспособное и имеющее будущее, питая свое собственное становление и делаясь в итоге сотворцами великой истины, стремящейся к воплощению.

Вот почему им принадлежит будущее. Они творят новый порядок вещей, который будет наделен их характерными чертами. Они уже в пути и обязательно достигнут цели. Они должны это знать и не отступать ни на шаг, какой бы недостижимой она им ни казалась при испытываемом ими давлении.

Это самое грандиозное обещание. Здесь речь идет не столько о становлении нового и соответствующем ему искуплении, сколько о полном преобразовании порядка вещей творческой силой новой жизни, которая теперь проявляется пока лишь в глубинах человеческой личности. Нам, Ищущим, часто кажется совершенно невозможным, даже нелепым, чтобы то, что зарождалось по нашим ощущениям, в нас, однажды вырвалось наружу и стало сутью мира. А это ведь ни много, ни мало новое сотворение человечества, что Иисус и обещал безусловно. Цель будет достигнута. И когда это произойдет – лишь вопрос времени.

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

Эта и последующие Заповеди блаженства еще точнее рисуют образ искренне Ищущих, о которых и идет речь в Нагорной проповеди. С каждым словом он углубляется, становится более жизненным, яснее освещаются все его стороны. Так иные люди, воспламененные великими целями, сжигают себя в страстном желании их достижения, но при этом их собственное внутреннее состояние остается неизменным, ибо их взор постоянно устремлен вдаль, отчего они не обращают внимания на себя. Устремленные в будущее, они не видят своих задач в настоящем и пренебрегают ими. Поэтому блаженны все алчущие, которые превыше всех великих интересов, впереди всего ставят избавление от того злого и недоброго, что есть в их собственной душе!

И нужно ли еще спрашивать, чего они алчут? Правды (справедливости), говорит Иисус. Это было расхожим религиозным понятием иудеев, которое Павел наполнил христианским содержанием в борьбе с законниками и которое сохранила на века теология. Но сегодня она, по сути, имеет для нас живое значение лишь в области общественного права. В те же времена слово «правда» в смысле справедливость обозначало внутреннее состояние и жизненную позицию, отвечающую закону, тогдашнему представлению о том, каким должен быть каждый человек.

Вот откуда и сегодня происходит глубокое и живое сознание всех современных Ищущих, хотя они сходятся во мнении, что такое требование к их бытию и жизни, ощущаемое ими изначально, не может быть выражено никакими предписаниями. Мы алчем сокровенной правды человека, хотим, чтобы она проявилась в нашем внутреннем состоянии и в образе жизни. Мы глубоко осознаем, что все еще совершенно не таковы, какими должны быть, и, не зная покоя, пытаемся исполнить наше предназначение, которое подобно зародышу сокрыто в нас и жаждет проявиться во всей своей полноте. Счастлив тот, кому знакомо это страстное напряженное ожидание кристально чистого и беспредельного величия человеческого существа, ибо только им он и насытится! Правда будет воплощаться в нем в жизнь, наполняя и формируя его, становясь его движущей и руководящей силой.

Но это страстное желание волнует сегодня нашу душу совсем по-иному и действует в нас с неукротимой силой. Ибо мы наконец-то поняли, что человек, каким он был до сего времени, существо промежуточное и по своему естеству и по той жизни, которую он ведет, еще не соответствует тому, кем ему суждено быть. Нам пока что не явлено, кем мы станем в будущем: мы об этом всего лишь догадываемся. Наше творение еще не закончено, и по его завершении нам откроется совершенно невообразимое величие человека. Одним это открылось в Иисусе, олицетворившем собой правду человека, другим – в незрелости и противоречивости человеческого существа, в том, какое он сегодня влачит существование. Но те и другие восстают против сытой флегматичности, убежденной в том, будто эта убогость органически присуща человеческому существу и однажды будет преодолена в ходе его творческого развития. Те и другие страстно мечтают о становлении человека, которое выходит далеко за рамки наших представлений и реализует все заложенное в нас Творцом. С этим, как мы понимаем, неразрывно связан грядущий новый порядок вещей, ибо в основе такого порядка лежит нарождающаяся правда человека, которая его и созидает.

Потому мы и алчем развития и проявления в нас этой правды. Ведь если новое состояние человека в нас не родится, все останется по-прежнему, жизнь лучше не станет. Без возрастания правды в личной жизни все, что делается Ищущими, будет подобно улетающим мыльным пузырям, и их возвещение о происходящем в них грандиозном процессе – не более чем пустая болтовня о возвышенных фантазиях. Блаженны мы потому, что уже насыщаемся истинным бытием, когда лишь по-настоящему его алчем!

Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.

Кто сам познал голод, тот не может спокойно смотреть на голодающих. Самодовольные люди по большей части жестокосердны. Но если мы глубоко сознаем абсолютную нищету и невиданные мучения гнетут нас, то сердце не выдерживает вида страдающего человека. Мы отдаем ему все, что у нас есть, лишь бы ему помочь. Ибо чужая нужда гнетет сильнее собственной. Поэтому Ищущие действительно милостивы под влиянием глубокого изначального чувства, владеющего ими.

В деятельном сострадании и проявляется внутренне необходимая жажда правды жизни. Они так же неотделимы друг от друга, как сознание абсолютной нищеты и принятие на себя мировой скорби. Здесь внутреннее напряжение лишь разрешается неким жестом чисто личного свойства. Как жажда правды вовсе не беспомощное чувство пустоты, а мучительная тоска, выражающаяся в неистовом стремлении вперед, так и милосердие не просто сочувствие, а личная помощь. Иисус ведь не говорит: блаженны сострадающие. Ибо что не претворяется в поступок, то ничего не стоит. Одни лишь настроения никаких плодов не приносят, а лишь расслабляют. Кто действительно ищет, не может видеть нужду и не помочь, помочь по-настоящему, насколько это в его силах.

В исканиях мы внимаем голосу, идущему из глубин нашей природы. Так возникает потребность в правде, рождения которой в нас мы так жаждем, ибо это и есть наше предназначение. Так возникает и живое ощущение общности с другими людьми, такими же по сути, как и мы, ведущими такую же жизнь и имеющими такую же судьбу. Мы чувствуем себя звеньями одной цепи, сострадаем и помогаем чем можем, ибо, помогая другим, помогаем и себе. Стало быть, если кто заставляет себя проявлять сострадание к бедствующим и нуждающимся, на которых ему указывает сама жизнь, значит, искания пока что не всколыхнули глубин его существа. Они все еще молчат, безучастные и бездеятельные. О бедные, наивные эгоисты! Рано или поздно жар неукротимого стремления к правде выведет вас из оцепенения и прорвет оболочку вашей ограниченности.

Преисполненный чувства сострадания становится милосердным. Такова внутренняя суть глубинных жизненных процессов: помогаешь другим – помогают тебе. Было бы легкомысленно и абсолютно неверно ожидать воздаяния со стороны наблюдающих за нами высших сил. Здесь на Земле мы подчиняемся естественным законам жизни и реальной действительности.

Проявляя во всей полноте свое милосердие, мы все отчетливее ощущаем, что оно исходит от Бога. Наши дела – всего лишь воплощение воспринятой нами Божественной помощи, и самое главное здесь в том, что мы обретаем способность и силу сострадать.

По мере возрождения в нас изначального естества исполняется и наше предназначение. И тогда мы избавляемся от всех бед, которые навлекли на себя, пока жили не сообразно ему. Царство Божье вытесняет их.

Предыдущая заповедь означает вот что: когда в нас пробуждается правда и требует своего развития, человек до краев наполняется ею, иными словами, обретает правильное состояние духа. Здесь говорится о том, что, когда в нас оживает и не оставляет нас безучастными внутренняя связь с другими людьми, то эта общность, согласно своему изначальному предназначению, становится для нас источником жизненных сил и благодатных дел. Живущий не обособленно, а как член такого сообщества будет расти и развиваться именно как один из его членов. Живя для всех, он живет благодаря всем.

А если это так, то, значит, речь идет не о произвольной поддержке под влиянием нахлынувшего чувства сострадания, чтобы тем самым успокоить себя, а о непосредственном выражении исконно присущего человеку чувства единства с другими людьми, о проснувшемся в нас инстинкте сохранения такого сообщества. «Благотворительность» – это нечто совершенно иное, нечто очень хорошее, полезное, необходимое, но не имеющее к данному вопросу никакого отношения.

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

Здесь речь идет не о нравственной чистоте и безупречности человеческого существа. Тогда эти слова звучали бы по-другому, и Иисус сказал бы что-нибудь вроде: «блаженны совершенные» или «блаженны праведные». Но в таком случае изречение совершенно не относилось бы к сфере духовного, оно выпало бы из контекста всех других Заповедей блаженства и вообще не имело бы никакого отношения ко всему, что говорил Иисус. Ибо Он пришел призвать обратиться грешников, а не праведников.

В данном случае «чистые» антоним словам «замутненные чем-то», «смешанные с чем-то», «лживые», «лукавые» (ср. Мф 6:22; 10:16 и Ин 1:47). Здесь «чистые» – люди искреннего, бесхитростного ума. Это яркая отличительная черта Ищущих, но нравственно безупречными их, в общем-то, не назовешь. В этом их часто превосходят другие, воображающие себя уже нашедшими и считающие, что теперь могут направить всю свою энергию на нравственную полировку собственной души. Путь Ищущих проходит по другую сторону традиционного добра и зла и ведет к переоценке всех ценностей. Привычные нравственные принципы в значительной степени утрачивают свою обязательность. В нас начинают действовать иные категорические императивы, а покинув наезженную колею, легко и заблудиться. К тому же внутреннее беспокойство поначалу поднимает всю грязь, спокойно лежащую на самом дне нашей инертной души, чтобы вывести нас из себя при виде собственного замутненного существа. Но однажды мы замечаем, что где-то в глубине нас начинается очищение, стремящееся достичь поверхности. При этом искренность нашего ума, в котором зарождается искание, нисколько не умаляется, она и есть очаг внутреннего кризиса, который выносит на свет всю нашу гниль.

Стало быть, здесь Иисус имел в виду честных, прямодушных, простых, безобидных, непредвзятых людей, живущих естественной жизнью и руководствующихся изначальным чувством, совершенно не беспокоясь о том, с чем им, возможно, придется столкнуться. В идеале это проявляется в детской непосредственности. Вот почему Он неустанно прославлял детей и прямо сказал: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18:3).

Вот в чем отличительная особенность тех, кому уготовано Царство Небесное. Если не относиться к выражению «чистые сердцем» как всего лишь к поблекшему от времени понятию, а понимать его конкретно, живо, соотнося с другими чертами Ищущих, на которые нам указывают Заповеди блаженства, то именно оно и откроет нам, алчущим и жаждущим исполнения нашего естественного предназначения, смысл слов в Евангелии от Иоанна «всякий, кто от истины» (Ин 18:37). Чистые сердцем там, где тяга к правде жизни воспринимается как изначальное чувство и отражается на человеке во всей своей полноте.

Чистые сердцем узрят Бога, потому что, сами того не ведая, обращены к Нему и Ему отверсты. В них оживет сокровеннейшая глубина человеческого существа, до времени безмолвно сокрытая в его потаенных уголках, составляющая его вечную основу и образующая нерасторжимую связь с первоисточником всего бытия, и однажды станет тем самым изначальным чувством. Узреть значит осознать. Как наш глаз видит материальные явления, так и наше ясное сознание воспримет живую действительность, обозначаемую нами словом Бог. И эта действительность станет личным переживанием каждого из нас.

Внутренняя правдивость, не заслоняемая предрассудками и задними мыслями, сохраняющая свою совершенно объективную направленность невзирая на туман чисто эгоистических желаний и вожделений, и есть то ясное око нашего ума, в котором отражается и осознанно познается на опыте жизненная сила Вселенной. Ибо в спокойном естественном течении личной жизни, устремленной к правде бытия, жизненные вибрации Бога, постоянно наполняющие собой всю Вселенную, обретают тот инструмент, посредством которого мы можем их осознанно воспринимать. Если такое происходит, то личная связь с Богом восстанавливается, и мы «узреваем» Его. Будучи замеченными Им, мы постигаем Его через то же самое интуитивное переживание, посредством которого осознаем все прикрытое покровом наших чувств и лишь просвечивающее сквозь него (духовное в мире). Мы «верим» в Него, а как нам верить по-другому, если подлинная вера заключается в изначальном чувстве живой реальности Бога.

И сегодня слова о том, что чистые сердцем узрят Бога, весьма актуальны. Ибо в наше время всему бесчисленному множеству Ищущих свойственны осознанное противление тому понятию о Боге, что навязано им поучениями и верой, и неосознанная тоска по Богу, пока что еще не открывшемуся. Они просто больше не могут выносить бесконечные разговоры о Нем и пытаются всем своим существом укорениться в той жизненной основе вечности, где человеку и положено быть. Они отрицают Бога, поскольку уже сыты по горло уродливыми и несовершенными представлениями о Нем, и для их прямолинейного ума даже самое убедительное толкование не способно заменить опытное обоснование, которое и необходимо для достоверности. И тут они несомненно правы, и каждый диспут о Боге имеет свой смысл. Только вывод они делают совершенно противоположный: того, что не выражается абстрактными понятиями, попросту не существует. Границы действительности простираются далеко за пределы нашего кругозора, как вширь, так и вглубь.

Таким образом, сегодня все простые люди, как верующие так и неверующие, задаваясь вопросом о Боге, оказываются в полной растерянности и не видят выхода. Однако так продолжаться не может. Но коли вопрос существует, значит, в нем скрыта некая цель. И тут мы слышим от Иисуса спасительное для нас слово: нужно не верить и познавать, не убеждать и доказывать, а переживать в себе. Он ставит нас на прочное основание опыта и показывает то, без чего оно невозможно – искреннее чувство. Главное – установить живую личную связь с первоисточником всего бытия, обрести Бога самой жизнью.

Для верующих и неверующих это имеет революционное значение: так мы выбираемся из бесконечных размышлений на прочное основание жизни, чтобы наконец осознать Бога. Мы тотчас избавляемся от ужасного нагромождения теснящих душу духовных проблем и лихорадящего нас внутреннего волнения и, отказываясь от всего этого, умолкаем, надеясь уловить хоть малую долю бесконечной жизненной силы Вселенной и нашу личную связь с ней, отвечающую нашему существу. Мы обретаем Бога не в борьбе за мировоззрение, а в постижении Его на своем опыте. Но Бога чувствуют и переживают только чистые сердца.

Мы чувствуем Бога раньше, чем об этом догадываемся. Внутреннее беспокойство в людях уже есть смутное ощущение Бога. И чем больше в нас искренности, тем оно ярче, продолжительнее, необузданнее, не позволяет нам оставаться инертными, заставляя беспрерывно искать. Таков объективный процесс, происходящий в личной жизни человека. Его истоки и значимость мы ясно осознаем лишь по достижении им определенной силы и тогда воочию убеждаемся, что нами движет Бог. Пребывающих в иллюзиях и довольстве жизненные вибрации Бога скорее всего тоже затрагивают, но ни к чему не побуждают. Им недостает внутренней правдивости, дающей почувствовать ту силу, что невидимо правит всеми явлениями. Это волнует только чистые сердца, и чем они честнее, тем отчетливее мы ощущаем: тот внутренний напор, что заставляет нас действовать, и есть Бог. Как только мы Его однажды различим, потом уже будем видеть Его повсюду.

Подобное переживание – нечто невообразимое. Оно неизмеримо выше любых переживаний, к которым нас побуждает религия, и достигает жизненных сфер самого Бога, являя собой подлинную позитивную основу для достижения человеком истинного духовного состояния и полного преобразования всех его отношений.

Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.

Под миротворцами подразумеваются вовсе не добродушные люди, готовые жить со всеми в мире и все улаживать мирным путем, а те, кто творит мир, вокруг кого распространяется миролюбивая атмосфера. Здесь подразумеваются не всяческие хитроумные приемы для ее насаждения, а дела и поступки, совершаемые непроизвольно действительно ищущими людьми. Заповеди блаженства адресованы не назойливым примирителям, полагающим, будто их долг вмешиваться в любые конфликтные ситуации, а людям – источникам мира, который превыше любого разума.

Обещанное предыдущей заповедью здесь лишь находит свое отражение во внешнем мире. Внутренняя правдивость, добивающаяся правды, как бы непроизвольно привносит порядок во все отношения, во все ситуации, с которыми она соприкасается. Мир – это не ослабление напряженностей, не отказ от решения конфликтов, не уклонение от разногласий, не сглаживание противоречий, не компромисс и не капитуляция вместо борьбы, не трогательные объятия вместо героической схватки, не уступки взамен решительному выступлению за правду. Такое – вовсе не мир и не то, что ему способствует, а скорее разлагающая душу слабость и погибель. Мир – это чувство внутренней успокоенности, душевная уравновешенность, честная позиция в обстановке взаимопонимания, невозмутимость и хладнокровие в суматохе жизни, превосходство над любыми горестями и бедами, посылаемыми нам судьбой, правдивое отношение ко всем людям, встречающимся на нашем жизненном пути, короче говоря, истинный порядок в жизни и делах. Все это и распространяет мир.

Из глубинных процессов нашего становления изливается гармония нашего бытия. Осознающие Бога обретают мир и, возрастая духовно, несут его людям. Они – источники реальных могучих сил порядка и согласия, энергий взаимопонимания и готовности пойти друг другу навстречу, превосходства над всем мелочным и противоречивым, источники естественной проницательности, открывающей самые сокровенные уголки того единства, что подобно истине скрывается за всеми кажущимися противоположностями. Они действуют, не вдаваясь в рассуждения, даже подчас ничего не зная о раздоре, с которым им приходится сталкиваться. Они творят мир своим бытием. Глядя на них, и нам хочется жить так же. Нас раздражают разлад, царящий в нас и в нашем обществе, и постоянные раздоры, в которых мы живем. Те, кто оказался под их влиянием, вовлекаются в эту удивительную деятельную жизнь. Примечательно, как часто в самых безнадежных ситуациях с появлением таких людей порядок восстанавливается как бы сам собой. Но те, кто им противится, запутываются еще больше.

Это созидательная гармония самого Бога, проявляющаяся в реальности через таких миротворцев. Они – Его органы, клеточки Его жизни, которые своими органичными делами и поступками стремятся вовлечь в гармоничное состояние изначального естества и изначальной жизни всех, с кем встречаются на своем пути. Через них человечеству передается то единое духовное состояние, которое обретается в Боге. Поэтому их и будут называть чадами Божиими. Они ведь таковые и есть. Их образ и дела – прямое подтверждение их происхождения.

Давайте теперь обратимся к началу Нагорной проповеди, поскольку здесь содержится ключ к пониманию всех дальнейших рассуждений.

Прежде всего Заповеди называют нам тех, о ком дальше пойдет речь и для кого они предназначены.

Теологи расходятся во мнении, кому Иисус адресовал Нагорную проповедь – ученикам или всем, кто Его тогда слушал. Непонятный вопрос и неуместное разделение, совершенно чуждое духу речей Иисуса. Как можно вообще, учитывая первые слова, с которыми он обращается к слушателям, еще вопрошать об адресатах! Как еще яснее назвать тех, кого Он имел в виду, если не конкретным определением избранных, содержащимся в семи Заповедях блаженства. Более четко охарактеризовать этот род людей просто невозможно. Нагорная проповедь обращается именно к Ищущим! И неважно, насколько они пока далеки от Иисуса, об этом нигде и речи нет.

Лишь они способны войти в Царство Небесное, только их, и никого другого, на самом деле подразумевает Нагорная проповедь. Конечно же, она предназначена для всех людей, ибо указывает единственно возможный путь становления каждого человека и содержит директивы и универсальные законы творческого развития всего человечества, действующие для всех без исключения. Но только Ищущие созрели для подобного разъяснения и восприимчивы к нему, способны к такому становлению и готовы вести соответствующую жизнь. Другим сказанное здесь непонятно и не под силу, им следует прежде стать Ищущими, если они хотят, чтобы эти слова оказались доступными и для них. Иначе живой связи с ними не обрести и внутреннего переворота не испытать.

Многим это представляется суровым испытанием, но таковы требования природы. В духовной жизни тоже действует закон причинности, хотя нам и кажется, что с ним можно не считаться. Ни одно событие не происходит без соответствующих вполне определенных предпосылок, ни одно следствие не наступает без достаточно веской причины. Таков порядок вещей, и особое внутреннее состояние, возникающее у человека под влиянием жизненных импульсов, – непременное условие прихода Царства Божьего, о котором возвещает Иисус. Именно их Он и описывает, называя блаженными тех, в ком оно есть. Только таких людей может взволновать приближение этого великого события.

Конечно, эта серьезная и строгая истина как-то не вяжется ни с нашим нынешним сентиментальным желанием осчастливить весь мир, ни с религиозными речами, в которые каждый должен просто поверить. Но каждый ли на это способен? Да и пробуждение веры имеет свои предпосылки, о которых, пожалуй, можно и умалчивать, но не считаться с ними нельзя. Где успех, там всегда безмолвное действие естественных законов. Лишь немногим знакомо изначальное чувство Бога Живого!

Несомненно, Евангелие адресовано всем людям, и его цель – новое человечество. Но лишь немногие пока еще открыты ему. Много званных, да мало избранных – тех, в ком сегодня возможно становление изначального естества. Конечно, не вследствие Божественной предопределенности, а по причине некой предрасположенности, образуемой самой жизнью. Предрасположенных сегодня мало, не у всех это получится. И если сегодня Иисус взывает к Ищущим, то это не значит, что все они принадлежат к тем, кого Он нарекает блаженными.

Среди них ведь так много поверхностных, суетливых, мнимых. Действительно нищие духом – люди серьезные, глубокие, упорные и прямодушные, ими движут не одни только трезвые суждения и сочувствие, а непроизвольно поднимающиеся из глубин их существа изначальные чувства. Каждая новая заповедь блаженства еще больше сужает круг Ищущих, уточняя, кого же можно считать достойными Царства Божьего. Осознание абсолютной бедности – явление довольно распространенное. Но кто действительно вместе с другими несет на себе неслыханное бремя страданий человечества, кто сумел при этом оставаться оптимистом и ясновидцем, способным обнаруживать повсюду следы правды, красоты, добра и с должным терпением воздавать им должное, как бы ни меркло все это по сравнению с тем, чего жаждет его душа!

Но даже если кажется, что Иисус очередной заповедью сужает круг достойных Царства Божьего, то не должно обескураживать тех, кто ищет честно. Ибо по сути круг Ищущих вовсе не сужается – просто в Заповедях последовательно раскрывается переживаемое ими развитие. Тем самым указан путь всем искренним людям – это переживаемое нами становление. Мы видим происходящие с нами изменения, первые признаки начавшегося преображения, важность и последствия которого и обсуждаются далее в Нагорной проповеди. Эти семь положений имеют решающее значение, и потому именно, что позволяют нам заглянуть в таинственные истоки новой жизни.

В искренних сердцах, глубоко и вдумчиво, а не легкомысленно воспринимающих все, с чем они соприкасаются, со временем под влиянием Божественных вибраций нарастает внутреннее беспокойство, более того – душевный трепет. Эти вибрации подобно свету исходят от всех явлений и событий и устремляются на нас. Чем усерднее Ищущие в своих стремлениях, чем бесстрашнее они в жизненных сражениях, тем сильнее в них чувство неудовлетворенности и душевного дискомфорта. Ничтожность и суетность всего, в чем другие находят удовлетворение, вынуждает их замыкаться на себе, но из-за бессилия, сложности и непостижимости собственного Я они еще сильнее содрогаются в своей беспросветной нужде.

Так будет продолжаться, покуда не донесется до них откуда-нибудь призыв к жизни. Прозвучать он может по-разному. И всколыхнув душу, возможно, вызовет к жизни то предназначение их вечного существа, с которым они пришли в этот мир. Или в них найдет живой отклик голос правды, для которой именно сейчас пришло время. Или под впечатлением подлинной личной жизни, раскрывающейся и действенно проявляющейся в ком-либо из их окружения, у них откроются глаза на самих себя. Или их увлечет неустанное стремление к цели, присущее и нынешней эпохе. Или же взволнует услышанное свидетельство об Иисусе, или происшедшие с ними трагедии заставят заглянуть в самые сокровенные уголки собственной души. Что бы ни оказалось тем призывом, им еще совершенно неясно и доподлинно неизвестно, к чему, собственно, все это клонится. Но постепенно их тревоги сменяются единым порывом, и они принимаются искать, ибо чувствуют, что решение где-то есть. Однако то, как они ищут, зависит исключительно от их простодушия (по выражению Лютера – наивности). Степень их искренности определяет силу внутреннего беспокойства, а то, насколько они прямодушны, – энергичность поиска. Но искренность и прямодушие лишь две стороны непосредственности внутреннего бытия в его осознании и динамике. Они – две составляющие той самой детскости, на которой зиждется правда человека.

Но как только до таких наивных натур доходит внятное возвещение Иисуса о возрождении человека в его изначальном естестве и о грядущем новом порядке всех вещей, что сегодня для многих стало живым событием, то их искание тотчас же наполняется содержанием, обретает цель и направленность. Под действием этого поистине «живого слова Божьего», этого необычного, но всем понятного выражения созидательного напора жизненных сил Вселенной, добивающихся совершенства человечества, беспокойство превращается в страстное желание, а поиск – в позитивное движение. Наша восприимчивость приносит свои плоды, в нас появляются первые ростки изначального естества – начинается становление нового человека.

Но такая восприимчивость, возникающая у охваченных беспокойством из непосредственности их внутреннего бытия, неизбежно вызывает сочувствие к аналогичной судьбе других людей и ощущение гнета неслыханных страданий, неумолимо преследующих человечество. Загадка собственной жизни вырастает в общечеловеческую проблему, и то, что волнует нас, переживается нами как членами одного большого целого, как членами некоего единства. Так наше внутреннее устремление приобретает объективные очертания. И всеобщее искупление для нас уже важнее, чем наше Я.

И это имеет особое значение, поскольку в результате мы освобождаемся от эгоистической ограниченности и изолированности, при которой изначальное естество человека возродиться не может. Ведь по сути каждый живет не сам по себе, а как часть некоего единства, иначе он не мог бы развиваться. Лишь благодаря этому наша восприимчивость приносит определенные плоды. И не удивительно, что все возникающее в нас естественным образом приобретает наши индивидуальные черты, одновременно воздействуя на других людей, образующих то самое великое единство. Только при этих условиях наша развивающаяся личность обретает правильную форму – она ведь теперь застрахована от любых эгоистических уродств и искривлений.

Но Ищущий, в котором начинается такое изменение, конечно же, всех этих обстоятельств и закономерностей не осознает, он просто их переживает. Даже само происходящее поначалу обычно скрыто в глубинах его сознания. Его страстное желание уже начало исполняться, но внутреннее напряжение сохраняется, и лишь по проявлениям возникающей в нем новизны он замечает, что под внешней оболочкой его жизни оживает нечто такое, чего он так страстно желает.

С пробуждением изначального естества, проявляющего себя необычным образом, человек начинает ощущать на себе давление тупого мира. Но его росту это нисколько не мешает, а напротив, даже способствует. Ибо такое противодействие придает ему силы и подчеркивает его своеобразие. Никакого смешивания и размывания не происходит. Препятствия побуждают человека устремиться в глубину, чтобы черпать оттуда силы, необходимые для их преодоления. Поэтому, терпеливо относясь к подобному испытанию, мы впервые сталкиваемся с переживанием, которое воспитывает нас и впредь остается самым благородным, на что способен человек. Конечно, если это подлинное терпение, которому присущи искренность и простота, в котором активно проявляет себя и вызревает скрытый героизм.

Впрочем, люди терпеливы по своей натуре. Но в данном случае это свидетельствует о развитии их изначального существа, о том, что терпению сопутствует терпимость. Не будь ее, терпение отравляло бы нам жизнь, ослепляло бы нас, делало несправедливыми и однобокими. Здесь же в противоборстве с давлением извне по мере укрепления правды у нас развивается строгий, тонкий вкус к ней во всем достойном человека, и мы острее различаем во множестве явлений и процессов, окружающих Ищущего, все, что жизнеспособно и имеет будущее.

И тотчас изначальное естество начинает жить во всех сторонах нашего активного и пассивного поведения. Один из примеров тому – терпение. Способы самоутверждения в процессе жизни и осмысления переживаний так же многообразны, как и сама жизнь. Но наш порыв, наше возбуждение и давление, противодействие внешнего мира создают ее новое напряжение, образуют нерв личного сознания, который и дает нам почувствовать ту жажду правды, которая только усиливается в человеке по мере ее утоления. Правда в личной жизни обретает конкретный облик.

Но поскольку отныне человек уже не односторонний индивидуалист, он живет в тесном контакте с другими и для других, то возникшее в нем новое напряжение и новое стремление жить для людей сливаются воедино. Нарастающая правда есть не что иное, как милосердие, любовь, которая приходит на помощь. Они неразделимы, и одно – следствие другого. Жажда правды человека – путь к милосердию, а рождающееся из этой любви стремление помогать другим – путь к правде. «А кто хочет быть бóльшим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом» (Мк 10:43, 44).

А если изначальное естество разрастается вверх, вширь и вглубь, если его жизнь становится чище, а его влияние все сильнее, то обязательно наступит такой момент, когда человек заметит, что происходящее в нем есть не что иное как творческое движение Божественной жизни, как действующее в нем, так и исходящее из него. Наступает светлый день новой жизни. Теперь новый порядок личной жизни имеет прочное и ясное обоснование, и не только в себе, но и в связи со своим вечным первоисточником, в устроении всего человечества. В людях внезапно открываются глубинные источники, переполняющие их душу. Личное переживание Бога источает творческую гармонию. Влияние жизни нарастает. Царство Божие проявляет себя. Пластичная сила вибраций Божественной жизни творит и создает формы своими голосами, звучащими в человечестве.

Насколько я понимаю и могу выразить словами, в этом весь секрет начального этапа коренного преобразования человека, от предродовых схваток до рождения совершенно новой жизни. Заповеди блаженства не дают нам описания этого процесса, и уж тем более подробного разъяснения. Они содержат лишь непреднамеренные подсказки, которых, впрочем, достаточно, чтобы получить представление о том, как этого можно достичь.

И человек понимает, что все это достигается не усилием, а должно возникать само и пройти все этапы становления. Повсюду речь идет об изначальных переживаниях и творческих процессах, которые нельзя перенять у кого-то и которым невозможно научиться с помощью упражнений. Будь это так, итогом стала бы не изначальная жизнь, не «новая тварь», а набожность. Никакими уловками и усилиями нам не избавиться от старого и не достигнуть нового. Как сказано в Библии, «не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба». (Ин 3:27).

«Итак, помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим 9:16). Все зависит от жизненных сил Вселенной, которые вызывают в нас творческое движение и побуждают наше изначальное естество к всестороннему развитию, заставляя его прорастать из своего вечного семени, сокрытого в нас под слоем мусора. Сказанное справедливо на протяжении всего нашего становления: от первых вибраций беспокойства до тех далеких времен, когда мы достигнем небывалых высот и перед нами откроются безграничные горизонты.

Самое больше, на что мы способны, – создать благоприятные условия для этой таинственной жизни, которые, хотя еще и очень слабо, наверняка ощущает в себе каждый, читающий, к примеру, данные рассуждения с чувством, свойственным ищущему человеку. От их свойств в полной мере зависит то, перерастет ли едва заметное беспокойство в нас в созидательную энергию, превосходящую все другие энергии. Как образно сказал Иисус, «а иное упало на добрую землю и, взойдя, принесло плод сторичный». (Лк 8:8). Но и «доброта земли» бывает различной. Лишь бы она оказалась достаточной и семя вообще взошло, выросло, расцвело и принесло плоды!

Первейшее условие для зарождения и полного развития в нас новой жизни – искренность и простота нашего чувства, его осознание и его движение. От того, насколько мы внутренне непосредственны в своем восприятии и переживании воспринятого, зависит все. Иисус сказал: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18:3). И делать это Он предоставляет нам самим, что и будет нашим становлением.

Так оно на самом деле и есть. Непосредственность нашего существа не в нашей власти, но мы наделены ею от природы как дети, и мы можем разузнать, что же в нас ее разрушило, и в результате найти пути и средства для ее восстановления в изначальном виде. Если вы этого хотите, то прежде всего немедленно перестаньте вообще стыдиться своей наивности, считайте ее неким святым началом в вас, чувствительным органом для восприятия жизненных вибраций Бога. Покончите с расчетливым существованием и рассудочной жизнью, убившей в вас дитя. Везде и во всем оставайтесь непосредственными, чего бы вам это ни стоило. Изгоните из своей жизни все сложное, церемонное, рафинированное. Стремитесь к простоте в повседневных делах и в жизни вообще, к естественности и простодушию, станьте бесхитростными и беспристрастными. Далее, внушите себе отвращение ко всему поддельному, перенятому у кого-то, нарочитому. И, наконец, изгоните из себя и из своей жизни все напускное, очиститесь от неправды в вашем сознании, в вашей манере держать себя, всеми силами добивайтесь честности и искренности в своих воззрениях, суждениях и поступках, станьте прямодушными, «прямоугольными в отношении тела и души». И тогда в вас возродится дитя.

Но одного стремления мало, нужно что-то делать. Со многим придется порвать, придется совершать подвиги и даже радикально менять свой образ жизни, если мы хотим чего-то достичь. Нельзя, к примеру, по-прежнему мириться с «сорной травой псевдокультуры», пытающейся «заглушить» нас. Мы будем вынуждены пренебрегать многими обязанностями и на многое не обращать внимания, чтобы дать ребенку вырасти в нас.

Проявив во всем этом должную волю, мы вновь вернем свою непосредственность, и по мере ее обретения в нас возникнет и начнет набирать силу то самое переживание, о котором свидетельствуют Заповеди блаженства. Тогда все получится так, как это вызвано нашими впечатлениями и реальностью, а их созидательная сила побудит к дальнейшему развитию. Наше содействие здесь вовсе не требуется, нужно всего лишь жить своими переживаниями и ощущениями. Из живого чувства вырастает изначальное естество. Но чем мы яснее и проще, тем чище и полнее, тем сильнее и продолжительнее наши чувства.

И нам надо научиться ждать, когда придут те чувства и переживания, которых у нас пока нет. Терпение должно сдерживать наше усердие, чтобы избежать искушения найти замену тому, что должно быть, или попросту вообразить его. Пусть усердие не дает угаснуть духовной жажде, которая только и делает нас восприимчивыми. Воля, нацеленная на отдельное, частное, которое нам хочется пережить, приносит один лишь вред, а страстное ожидание того, что будет, дает нам переживания. Возрождающееся и вырастающее в нас рождается и вырастает из этой страсти, остающейся всегда неутоленной, сколько бы мы ни получали желаемое.

Добавить больше нечего. В остальном каждый должен искать и видеть сам, как ему прийти к новой жизни. Не существует никаких волшебных заклинаний, указывающих и открывающих нам пути к ней. Мы обязаны искать, «и немногие находят их» (Мф 7:14).

 

2. Судьба и призвание Ищущих

В конце концов Заповеди блаженства переходят от внутреннего развития Ищущих, суть которого постепенно разъяснялась слушателям, к переживаниям и проблемам, которые их ожидают:

Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

Применительно к немецкому менталитету это звучит так: блаженны подвергающиеся преследованиям за нарождающуюся в них правду, ибо в них живет изначальное естество. Несущие мир этому не должны удивляться – ведь они преследуемы. Как ни парадоксально, эти слова стоят рядом: творящие мир преследуемы.

Люди часто не могли разобраться в противоречии, заключенном в словах Того, Чья цель была мир Божий на земле, сказавшего Своим ученикам: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф 10:34). И это не могло быть иначе. Ведь мир, устанавливаемый Иисусом и Его последователями, есть подлинное, естественное устроение вещей, порядок изначального замысла, искупляющая правда бытия и жизни. Но именно как таковая, она неизбежно входит в острейшие противоречия и напряженнейшие отношения со всеми несуразностями деградировавшего человечества и его убогими, искусственными порядками, выступающими в форме традиций или условностей, морали или религии, образа жизни или гражданских норм организации общества. Поэтому творцы истинного мира будут непременно казаться недовольными и бунтарями, людьми субъективистского произвола и опасными мечтателями, вызывающими осуждение.

Творческое развитие и есть нарождающийся мир. Это движущее нами развитие и стремительный напор поднимающихся соков воспринимаются людьми, слабыми, склонными к постоянным компромиссам, ленивыми и предубежденными, инертными существами, как помеха и бунт. И ничего тут не изменишь. Примирить Ищущих с инертными невозможно, между ними неизбежно будут возникать трения, беспрестанно вызываемые движением жизни, с одной стороны, и пассивностью – с другой. Из этих разногласий и возникают преследования.

Для сытых, пребывающих в покое душ Ищущие просто невыносимы. Это постоянное напоминание об их нечистой совести. Уже одним своим появлением Ищущие кому-то мешают жить в собственное удовольствие, мешают их бурной деятельности, бесконечным делам и проявлению небывалого усердия «на благо общества». Что ж, Ищущие невыносимы. Их пылающий взор и жгучее желание постоянного поиска ставят все под сомнение, хотя никаких сомнений они не высказывают – ни в отношении научно выверенного мировоззрения, ни по поводу спокойного семейного счастья или даже осознанного «спасения во Христе». Они нарушают покой и постоянно вводят в досадное смущение. Поэтому их и преследуют со всех сторон. Кого не преследуют, в том, значит, искание еще не стало всепроникающей, действенно проявляющейся движущей жизненной силой. С тем, кто просто протестует, еще можно мириться, он вполне выносим. У него этот протест скорее всего сиюминутное настроение, а не движущая жизненная сила. Или он изнемогает от душевной тревоги, но еще не оплодотворен творческим Божественным призывом «Да будет!», пробуждающим в открывшейся душе силу, дающую выход росткам изначального естества. Ибо одно лишь смятение неудовлетворенного, обеспокоенного сознания вызывает у других в лучшем случае сочувствие, а то просто иронию или самодовольное чувство собственного превосходства. И лишь становление нового вызывает возмущение, враждебное отношение к подобным людям, желание их преследовать. Поэтому Иисус и говорит «изгнанные за правду».

Но таким своим дополнением Он одновременно адресует Свое прославление лишь тем, кто действительно преследуется за правду, проявляющуюся в их поведении и в их образе жизни. Если же кого-то преследуют за намерения и за то, что причисляет себя к Ищущим, из-за неловкости или заблуждений, а вовсе не за проблески нарождающейся в человеке правды, то такие преследуемые достойны всяческого сожаления, называть их блаженными нельзя. Да и преследования ли это? Скорее критика, осуждение, разоблачение, лишение общественного кредита доверия, бойкотирование, словом, неприятие, в основе которого лежит чувство собственной правоты при соприкосновении с опасной и неумелой подделкой и бесполезным выяснением отношений. Изгнание и поношение, о которых говорит Иисус, вызваны болезненным и тревожащим чувством собственной неправоты преследователей. Страстность в их действиях – следствие раздражения по поводу того, что они никак не могут справиться с этим чувством. Стоит только построить дом на скале, как тут же на тебя ополчатся все, построившие свой на песке.

Но если вас действительно преследуют из-за вырастающей в вас правды, то вы блаженны и вам принадлежит Царство Небесное. Именно вам, ведь преследуется лишь изначальное естество в вас, первые ростки Царства Божьего в вашей собственной жизни. Поэтому вас можно только поздравить с теми преследованиями, которым вы подвергаетесь, ибо они – не что иное, как противодействие становлению и проявлению в вас Царства Божьего и одновременно залог его.

Уверение, в точности повторяющее сказанное в первой заповеди, и здесь не просто утешение в награду Ищущим, а лишь разъяснение закономерностей, отражающих естественные законы. Преследования лишь позволяют увидеть скрытый рост изначального естества, неизбежно вызывающего ненависть у всех, чья природа повреждена.

Это нужно помнить, читая следующее изречение, которое дополняет и подтверждает сказанное:

Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.

Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.

Все, что нам надлежит претерпеть ради Иисуса, может только переполнить нас радостью, ибо одновременно с этим прибавляет в силе и полноте и наше изначальное естество. Такую взаимосвязь Иисус выражает привычным для иудеев понятием «великой награды», которую Он и обещает слушателям. Но по сути Он хочет лишь сказать то же, что и в предыдущем стихе: радуйтесь тому, что вы испытываете от преследований, ибо, не будь их, вы не осознали бы самой причины, несущей вам счастье, и не уверились бы в ней. Пусть вас не тревожат неприятие и месть инертных, которым не по нутру все, что вы делаете. Как бы там ни было, но в вас живет изначальное естество, и ему предстоит безмерно и безгранично возрастать в вас.

Иисус переводит взоры слушателей с неизбежной малоприятной реакции внешнего мира на подобное перерождение, на стоящую перед ними цель и, конечно же, на будущее, которое их ожидает. Но не на отдаленное или уж тем более не на потустороннее, а на такое, которое беспрерывно становится настоящим. Поношения, гонения и злословие – неизбежные спутники растущего в вас изначального естества, которое, ширясь и разрастаясь, исходит вовне, оказывая преобразующее воздействие.

Ищущим не избежать поношений, ведь у пребывающей в покое толпы ваше беспокойство и ваше упорное движение вперед вызывают отвращение. Поэтому они и клевещут на вас, считая неугомонными и недовольными личностями, опасными реформаторами, назойливыми критиканами и нарушителями спокойствия, никчемными преобразователями мира и мнящими о себе чудаками. В их арсенале – от сочувственного пожимания плечами и иронического сморщивания носа до самой подлой публичной клеветы, включая всевозможные вариации этих приемов. Такие поношения – своего рода оправдание инертными самих себя. При всей своей лености и закоснелости, они могут чувствовать себя правыми, лишь пока хулят и называют заблуждением любое возвышенное устремление, рождающееся из глубокого ощущения невыносимости нынешних обстоятельств.

Неправедно злословят же на Ищущих из-за любых необычных проявлений их естества. Они не такие, как инертные, именно их отличие и воспринимается сонной, ленивой толпой как нечто в высшей степени предосудительное и нестерпимое. Не имея ни малейшего представления о движущих причинах и смысле такого поведения Ищущих, но полные раздражения и праведного возмущения, они с подозрением относятся к столь неслыханному образу жизни и поносят все, что видят и слышат о них. У одних, по-видимому, это зависть, вызванная пониманием собственной неспособности жить так же, у других – смутное ощущение почти очевидной правоты Ищущих, что только еще больше распаляет неприятие их, третьи же, пребывая в сытой тупости, уверенности в собственной правоте и непогрешимости, считают, что обязаны стоять на страже традиционного, общепринятого и общепризнанного. Но все они дружно осуждают новый образ жизни, к которому естественным путем приходят Ищущие. Но чтобы осуждать, инертным приходится клеветать на Ищущих, иначе неправыми их не объявишь.

Либо люди воспринимают Ищущих как некий неизбежный суд над собой, но тогда им приходится избавляться от своей лености и инертности, что невозможно без полного внутреннего разрыва с тем, в чем они до сего времени находили удовлетворение и обретали чувство собственного достоинства. Либо они отвергают это побуждение к жизни, видя в нем некий протест против всего ставшего нормой в сфере религиозного, нравственного и общественного бытия. И тогда им не остается ничего другого, как презирать тот иной образ жизни, чтобы не презирать самих себя. Третьего не дано.

И это особого труда не составляет. Им ничего не остается делать, как объявлять данную линию поведения предосудительной, оценивая ее смысл и движущие мотивы со своих позиций. Тогда, естественно, своеобразие Ищущих кажется им высокомерием, их верность самим себе – бесцеремонностью и бестактностью, искренность и прямота – пошлостью, свобода – безнравственностью, безудержное стремление вперед – непочтительностью, прямодушие – проявлением их грубого существа, естественность в поведении – фривольностью и бесстыдством. Все, что бы ни делали Ищущие, объясняется самыми низменными инстинктами и клеймится позором как открытое проявление их низменного нрава.

Отсюда и гонения в узком смысле: подобным опасным элементам не место среди людей. В этом движения и партии инертной толпы так же солидарны, как и в поношении Ищущих. Ортодоксы, социалисты, вольнодумцы, великосветские круги, провинциальные «образованные» мещане, государство, общество и семья – все пытаются, где только возможно, подавлять эти личности, неудержимо стремящиеся к возвышенной жизни. Такова судьба Ищущих. Каждый из принадлежащих к их числу может об этом поведать. Но прежде всего неприязнь к ним возникает в семье, поскольку именно здесь антагонизм ощущается сильнее всего. «И враги человеку – домашние его» (Мф 10:36). Дух семьи на редкость снисходителен: он терпит, прощает и закрывает глаза на самый безнравственный образ жизни, с величайшими жертвами вызволяет из беды неудачников, мирится с иными убеждениями и принадлежностью к иным партиям, не отвечающим семейным традициям. Но стоит только сыну или дочери прийти в смятение из-за возникшей потребности в духовном развитии, которое превращается в фактор, определяющий и формирующий их жизнь, наставляющий на собственный путь и ведущий к правде, стремящейся к своему проявлению, как родительская любовь тут же обращается в безжалостную тиранию, а неспособность воспрепятствовать этому порождает яростное разрушительство, резкую критику всего поведения подобных отщепенцев – их забрасывают грязью, отвергают, и в этом хоре родных и знакомых именно ближние задают тон клеветы и осуждения.

Им вторят коллеги и приятели («он, должно быть, рехнулся»), порой семья даже пытается объявить своего Ищущего невменяемым. Чудачество, распущенность, неспособность найти удовлетворения в своей профессии и в своем кругу, мания величия, растерянность, незрелость – так характеризуют его поведение, не видя в этом ничего другого. Городские сплетни в один голос твердят то же самое. Так же всегда вели себя и представители государства, коллектива, общественности, по крайней мере, когда человек, решившийся отправиться в неизведанное, всю свою жизнь оставался верным себе. И тем усерднее его духовное наследие препарировалась в угоду толпе. Так было с Иисусом и со всеми, кто когда-либо, не считаясь с авторитетными мнениями и общепринятыми правилами, всеми силами старался отыскать следы правды и пойти по ним. «Так гнали и пророков, бывших прежде вас» (Мф 5:12). Всех свидетелей правды, жаждущих явить ее в мир и пытавшихся приготовить ей путь, чтобы она открылась всем, ждала та же участь, что и самого малого Ищущего среди нас.

Но не все гонимые и считающие себя Ищущими могут быть причислены к тем, кого Иисус поэтому и нарекает счастливыми. К словам «поносить вас» Он многозначительно добавляет «и всячески неправедно злословить за Меня», заостряя на этом наше внимание. Если те, кто доволен своей жизнью, кого вполне устраивает установившийся порядок, чьи мнения и обвинения соответствуют истине, если ваше поведение на самом деле проистекает от нечистых источников пошлых инстинктов, если оно засорено и развращено своеволием, корыстью, высокомерием, безалаберностью, стремлением произвести сенсацию, кокетничаньем с самим собой, отвращением к современным будничным проблемам, если ренегатство или погоня за эффектом и расчетливость понуждают вас к тому, что вы выдаете за прямое выражение чистого внутреннего прорыва, тогда лжете вы, а не ваши клеветники. Возможно, их суждения в чем-то и неверны, поскольку им не удается разглядеть скрытую подоплеку вашего поведения, но в целом они правы: вы лицемеры, ваше поведение по сути непорядочное, наигранное и подозрительное.

В той фразе есть еще одно ограничение – «за Меня». Иисус впервые говорит о Себе Самом, выдвигая в качестве решающего аргумента Свою личность. Что Он имеет в виду? Данное ограничение явно относится к словам «за правду» в предыдущем стихе, что равносильно утверждению: Иисус есть правда. Для Его слушателей, равно как и для нас, Он – явление Царства Божьего, правда человека, новый порядок вещей в человеческом обличии, самая первая клеточка нарождающейся жизни, не в теологическом, догматическом, а культурно-историческом смысле слова.

Если на нас клевещут потому, что в нас пытается обрести реальный образ именно то, чем был Иисус, и воплотиться то, чего Он добивался, вот тогда мы подвергаемся гонениям за Него. Какие только безобразия ни творились «во имя Иисуса»! Его превозносили все, полагавшие будто вправе ссылаться на Него, Им утешались все, кому по причине их христианского благочестия или признания себя Его сторонниками приходилось испытывать на себе зло. Но все же, как правило, по своему характеру, по своим устремлениям и желаниям они скорее всего ничем не отличались от твердивших «Господи, Господи», но услышавших в ответ: «Истинно говорю вам: не знаю вас». Что бы в подражание Ему ни делалось, какими бы Его словами ни оправдывалось и как бы Его именем во свидетельство Его причастности ни прикрывалось, все равно это были грубые подделки – жалкие, неумелые потуги на ниве морали и скверное лицемерное жеманство, которое демонстративно терпело возмущения честных искателей правды, представляя все это как «гонение за Иисуса». Нужны ли здесь примеры? Значительная часть инертной толпы и сегодня считает себя «гонимыми за Иисуса», а преследователями считают именно тех, кому не дает покоя завязшее в христианстве становление человека, для кого важнее всего вновь найти Его признаки в нашей жизни!

На фоне всего это следует особо подчеркнуть, что блаженство здесь обещается лишь гонимым за становление нового, за обновление, которое пытался вызвать в людях Иисус и которое было Его целью, которое в своем прямом выражении и проявлении стало причиной злобных нападок тупой ограниченности. Если же сопротивление вызывает не тот образ, который олицетворял Собой Иисус и который Он творит поныне, значит, это не подлинный образ и не принадлежит человеку «чистых кровей». Но в таких гонениях нет никакого прирастания изначального естества и таким гонимым принимать на свой счет прославления неуместно.

А посему оговорка, делаемая Иисусом, вполне объективна. Кем ты себя ощущаешь и каким себя видишь, ровным счетом ничего не значит: главное – кто ты есть на самом деле. Если ты действительно обретаешь подлинное человеческое состояние и оно своими внешними проявлениями настраивает против тебя бесцельно живущих личностей с христианскими или еще какими ярлыками, то тебя преследуют за Иисуса. И неважно, сознательно ли ты идешь по Его стопам или, пытаясь отыскать свой путь, все еще бредешь на ощупь туда, куда стремился и Он, подчиняясь смутному порыву тоски и влекомый жаждой правды. Вот почему сегодня, как и во все времена, подвергаться гонениям за Него нравится многим. Это их уста говорят Ему «нет», поскольку их глаза все еще закрыты, чтобы не видеть, каков Он на самом деле, но все же они творят Его волю и, сами того не осознавая, выступают за Него, стоя в потоке Его жизни, отчего и страдают за Него, хотя им не по душе тот Иисус, Которому поклоняется мир.

Иисус выражается довольно ясно. Что бы ни являлось поводом гонений, чистота внутренних помыслов («и всячески неправедно злословить за Меня») и подлинность личных процессов как проявлений становления нового («за Меня»), иными словами, субъективная и объективная правдивость являются обязательным условием. Вот тогда Ищущих можно назвать блаженными, ибо изначальное естество, возрастающее в них и через них воздействующее на мир, является именно тем, что и вызывает сопротивление. А если это так, то их судьба и есть их призвание.

Вы – соль земли.

С каждой новой Заповедью все больше поражаешься тому, какие удивительные перспективы Герольд нового времени открывает перед Ищущими. В то время как эти люди, которых гложет ощущение своего полного ничтожества, только еще поднимают к Нему свои растерянные взоры, их уже восхваляют за то, что в них, по Его утверждению, зарождается изначальное естество. У них, погрязших в бедах и лишениях, оказывается, есть право претендовать на исполнение своего страстного желания, а то, что волнует их сердце, есть не что иное, как жизненные вибрации Бога. Они, удрученные той враждебностью, которую вызывает их честная борьба, вдруг узнают, что сопротивление ленивой инертной людской массы – всего лишь неизбежное противодействие новой жизни. Но все же удивление достигает своего апогея, а благая весть наивысшего триумфа своего безмерного величия, когда мы слышим: вы – соль земли, вы – свет мира.

И тогда становится ясно, как велика их роль в мировой истории. Они – та стихийная сила, что не дает угаснуть жизни и творит ее. Без них человечество давно бы прогнило. Это они сдерживают процесс разложения чудовищно инертной толпы, помогают ей подниматься к высотам истинной жизни. Не будь Ищущих, она оказалась бы ни на что не способной и от нее не было бы никакой пользы. Благодаря им инертные и существуют. Правда, они убивают пророков, но зато возводят им усыпальницы и поклоняются их духовным реликвиям. Свидетельство тому – вся история мировой культуры. Толпа всегда жила своей убогой жизнью, питаясь духовно теми истинами и жизненными ценностями, которые открывали и создавали Ищущие. Но при этом она, пользуясь ими, всякий раз лишала их подлинной творческой силы, денатурировала, приспосабливая к себе. Творческий флюид улетучивался, сохранялись лишь формы, понятия, обычаи, слова. Этими «консервами» и питалась. «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его», но тьма все же остается тьмой, сколько ни освещай ее светом. Так было до Иисуса, так было и после Него. Он сам – величайший пример тому. Христианство – освещенная тьма, но не свет. Однако жизненные проявления в нем духовно растущих людей, без устали ищущих новую землю Божью, поддерживают его, делая благом для миллионов людей, пребывающих в тени смерти.

Рассеянные в этой толпе неприметные Ищущие не просто поддерживают инертных. Неутихающим волнением своей души они возбуждают жизненные вибрации в отдельных частичках этой толпы. Ищущие стремятся пропитать собой закосневшее человечество, они – та закваска, которая продолжает действовать, «доколе не вскисло все». Те самые трения и разногласия, которые в тупых личностях вызывают возмущение, рождают в живых и восприимчивых душах беспокойство, выводящее их из состояния ленивой инертности, и заставляют задуматься о том, как им заполнить свою пустоту. Так от одной жизни возжигается другая. Муки рождения нового постепенно охватывают все больше людей, и в процессе их становления одна за другой возникают новые клетки.

Говоря «вы – соль земли», Иисус не дает им никакой оценки, ничего от них не требует, ни к чему не обязывает и не ставит перед ними никаких задач. Здесь Он просто констатирует факты и законы естественной истории человечества, всего лишь разъясняет господствующее в ней истинное положение вещей, которое и будет во все времена оставаться таковым, составляя основной закон человеческого развития. Иисус ведь не говорит: вы должны быть солью и светом, но вы уже таковые есть по сути своей жизни, и чтобы проявлять себя в этом свойстве, нет надобности что-либо предпринимать и совершать. Само ваше бытие уже содержит в себе творческую силу. Вы – соль, и все вибрации вашего существа – по сути расходящиеся кругами движения жизни, но только до тех пор, пока вы честно ищете. И неважно, на какой стадии обновления вы находитесь.

Этот естественный закон новой жизни имеет основополагающее значение. Иисус не говорит: проповедуйте, учите, убеждайте, обращайте, находите сторонников, Он говорит: вы есть. Вы уже исполняете свою задачу, живя полноценной жизнью людей ищущих, растущих. На деяниях вашего бытия и достижениях вашей жизни покоится будущее человечества. Если вы неподдельны, то Царство Божие придет само. А то, что в истории творения человечества Бог возлагал на иных людей необычные миссии и пользовался особыми инструментами, каковыми для Него были, например, апостолы, то здесь мы об этом говорить не будем. Для нас сейчас важнее призвание Ищущих, их роль в приходе нового. Само бытие, жизнь – это и есть их призвание.

Царство Божие придет само – как результат непосредственного проявления жизни тех, в ком зарождается и набирает силу изначальное естество. Все умышленные, преднамеренные, натужные, специальные действия в этом направлении приносят лишь вред, поскольку они не отвечают нашему изначальному естеству. Даже самый чистый образ мыслей тут ничего не меняет. Это закон природы, не допускающий нарушений и превратных истолкований. Ничто так не сдерживает приход нового, как горячечная поспешность в действиях тех, кто не способен его терпеливо ждать. Наш страстный пыл в достижении цели человеческого становления способен воспламенить лишь наши искания и сделать нас более восприимчивыми, однако вибрации жизни, развивающейся под их влиянием, излучаются нами независимо от нас. И чем ярче свет, тем меньше он нуждается в поддержке.

Но все это относится, естественно, к тем, кого Иисус в Своей Нагорной проповеди столь определенно представляет как людей живых, только к ним, без всяких ограничений и оговорок. Каково их религиозное и культурное облачение, откуда они берутся и с какой меркой подходят к исторически сложившимся условиям и порядкам, оценивая их жизненную значимость, как отражается новая жизнь в их собственном сознании и как, сообразно с этим, меняется их мировоззрение, какое место в их жизни прежде занимал Иисус, – все это весьма второстепенно, если только они, ищущие по правде, таковы, какими Он их подразумевает. И эту их особенность ничем не заменишь – ни христианской верой, ни религиозной и нравственной жизнью, ни той или иной жизненной позицией. Во всяком случае, те, кто запутался и закоснел в христианской религии, ни солью, ни светом Иисус не считает.

Своим отношением к искушениям в пустыне Иисус показал, как Царство Божие не приходит. Здесь же, дополняя те поучения, Он разъясняет, как оно приходит – незаметно и для каждого по-своему. Народ как бы «просолен» Ищущими: они рассеяны в нем, вкраплены в него, не собраны воедино и не образуют никакой сплоченной «власти», Ищущих связывает лишь одна и та же переполняющая их новая составляющая жизни, благодаря которой они, будучи в окружении иных людей, пребывают в живом непосредственном общении друг с другом. Любая их организация исключена. Любое сплочение изолировало бы Ищущих от инертных и помешало бы прямому воздействию их нового естества. Пробуждающие жизнь не вправе замыкаться на себе, иначе она остановится в своем развитии.

Но их собственная жизнь и есть живая энергия творческого фермента. Всевозможные искусственные приемы и особые меры исключены, ибо все решает некий жизненный процесс, складывающийся из происходящего в собственной жизни каждого человека. И где эти отдельные его составляющие развиваются с внутренне присущей им необходимостью и естественно подобно любому чисто природному явлению, там изначальное естество, распространяясь вширь, начинает устанавливать новый порядок вещей.

Но успех этого зависит в первую очередь от способности жизненного фермента сохранять свои свойства, ибо, утратив их, он лишится своей созидательной силы.

Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою?

Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон.

Ищущие везде и во всем обязаны оставаться верными самим себе: не поддаваться уродливым влияниям, не расслабляться, избегать общения с чуждыми им людьми, не притуплять в угоду другим небывалую остроту производимого ими впечатления. Иначе они перестанут быть солью, и у них появится гнилой привкус. Но начав разлагаться сами, они окажутся бесполезными и для вышеупомянутого жизненного процесса.

Их главная задача – всегда оставаться Ищущими. Есть нечто великое в моменте зарождения новой жизни, но иные довольствуются этим происшедшим с ними удивительным событием и успокаиваются. По их мнению, этого вполне достаточно для жизни и смерти, но тогда внутренняя устремленность ослабеет, и они покинут ряды Ищущих, перестанут быть солью. Мы должны оставаться Ищущими, если хотим жить, ибо остановившиеся в росте всходы чахнут и погибают, отчего необходимо действовать, иначе навсегда останемся такими, какие есть.

Наше внутреннее беспокойство сообщается окружающим. Вибрации наших исканий заставляют содрогнуться все застывшее, вялое, неподвижное, что окружает нас. Пребывая в поиске, мы вовлечены в движение жизни, и лишь оставаясь в нем, способны оживлять собой других.

Но сколько Ищущих погрязло в концепциях, мировоззрениях, программах, «движениях», в работе! У скольких Ищущих ослабел и в конце концов вовсе пропал пульс внутренней устремленности, звучавший в их поступках, делах, в наслаждении жизнью! Сколько Ищущих мирятся с существующими обстоятельствами, усматривая в их историческом развитии доказательство собственной правоты и правды и в конечном счете довольствуются этим – мол, такова жизнь!

И есть еще одна опасность – это когда поиск сводится к однобокому познанию и движение, как его неизбежное следствие, проявляется лишь в теории, но не в жизни. Тогда люди переживают все только мысленно, действительность подменяется фантазией, новая жизнь не зарождается. В результате они лишаются и будоражащей жизненной силы. Теории никого не волнуют. Бросается в глаза, как кто-то уж очень хочет что-то из себя представлять и явить собой нечто новое, но поскольку он живет, по сути, той же жизнью, что и другие, все его потуги воспринимаются как сплошной обман, и не согласиться с этим нельзя.

Есть и такие, кто вполне отчетливо ощущает импульсы зарождающейся в них новой жизни, но их робость, страх, тревога, опасения, склонность к покою не позволяют ей возникнуть и действенно проявить себя. Они идут на компромиссы и всевозможные уступки. Я знаю много Ищущих, которые полагают, будто важнее всего новый образ мыслей, возвышенные интересы, внутренняя ориентация на определенную цель и что это, не нарушая их внешнего подобия в сфере религиозности, нравственности и практической жизни, позволяет им уживаться с другими, дает определенный эффект и способствует их развитию. Роковой самообман. Ведь в таком случае они топчутся на одном месте и перестают быть солью.

В конечном счете многие изменяют себе, лишь бы не навредить «делу». Они соразмеряют свою позицию с разумением тех, на кого хотят оказать влияние. Для них важно получить признание инертных, отчего они всю свою жизнь только и думают о том, как бы убедить других и расположить их к себе. Они даже не подозревают, что тем самым лишают свою жизнь непосредственности, уродуют ее и окончательно губят в ней изначальность. Они верят, что иначе им не стать солью, на деле же перестают быть ею. Возможно, так они и добиваются большого влияния на людей, но обновления в них больше не происходит и оно не исходит от них.

Внутреннее движение, личное становление и жизнь, неутомимый поиск и свойственное только им поведение должны найти в Ищущих свое выражение и предстать перед всеми в выгодном свете. Сдерживать это и значит подавлять. Это убивает нарождающуюся изначальную жизнь. Когда взаимосвязь между жизнью для себя и проявлением себя во всей полноте разрывается, все кончается бесплодными настроениями и назидательными рассуждениями, которые никакого влияния не оказывают.

Как много людей, вызывая в первую очередь неудовольствие своих ближайших родственников, полагают, что из любви, покорности или почитания им следует держать себя не так, как велят им их внутренние побуждения! Как много людей верят, что повредят делу и помешают его успешному развитию, если будут просто и безоглядно следовать импульсам и императивам своего обновления. Они начинают порицать себя, вдаваться в размышления и более осторожно выстраивать свои действия. И в итоге изменяют себе, перестают быть детьми по своей сути, предают изначальное естество, стремящееся к своему проявлению, и нарушают естественность жизненных процессов, от которой зависит не только личное, но общечеловеческое становление.

Нет, трение между движением и состоянием покоя нельзя ни ослабить, ни намеренно увеличить. Мы не вправе улаживать, смягчать, посредничать, равно как и выпячивать, усиливать, жить по принуждению и неестественно, а, напротив, должны позволять оживающему в нас проявлять себя совершенно непроизвольно и непосредственно – предоставлять ему возможность действовать самому, а не по нашему хотению. Иначе мы проиграли, и вся эта действенная энергия окажется для мира негодной.

Это ведь так просто – ничего себе не придумывать и ничего не делать под давлением собственной воли, а лишь заботиться об успешном становлении того нового, о котором нам дают представление Заповеди блаженства, и позволять ему невинно и простодушно заявлять о себе. Это ведь так просто – жить естественной жизнью, руководствуясь изначальным чувством. Но склонный к самоанализу человек испортит все, даже если его познание совершенно. «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное».

Вы – свет мира.

Благодаря своему облику, небывалой широте жизни Ищущие, как никто другой, служат истинному просвещению человечества, самораскрытию правды, скрывающейся за всем происходящим в мире, способствуют разоблачению призрачного мира, удерживающего в своих сетях инертных. И в свете нового образа жизни, исходящего от таких людей, инертные, если это вообще возможно, вдруг начинают видеть порочность своей жизни, в которой деградирует их подлинное естество, и вредоносность любых обстоятельств, сдерживающих человеческое становление. Если слово не пробуждает в инертных понимания истинного положения вещей, подлинного предназначения человека, смысла и цели развития, творческих жизненных сил Вселенной, стремящихся привести человечество к совершенству, того живого понимания, из которого тотчас же возникают тоска и волнение, то все это самым непосредственным образом может вызывать в них созерцание жизни, личный опыт и ощущение нового в людях, в которых оно проявляется.

Лишь такое объяснение жизни для нас ценно и полезно, любое другое лишь притупляет чувства и уводит от истины. Пока человек не ощутит чего-либо во всей его изначальности, любое поучение на этот счет будет ему лишь во вред. Поэтому люди обязательно увидят свет, если они осознают свою тьму и захотят обратиться к свету. Лишь непосредственное впечатление от становления нового делает нас более восприимчивыми к нему. На таких естественных законах и покоится всемирное призвание Ищущих, чья жизнь свидетельствует о происходящем в них становлении.

Не может укрыться город, стоящий на верху горы.

И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме.

Царство Божие призывается не внешними действиями, а нашей внутренней жизнью. Оно наступает не публично, а тайно, проникая в общественную жизнь в процессе людских взаимоотношений. Однако «нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано». (Мф 10:26). То, что проявляется в отдельном человеке, не может долго оставаться скрытым, тем более если он занимает видное положение в обществе. Из толпы выделяется всякий, в чем-то необычный человек. Так происходит с Ищущими помимо их воли. Пусть они и ведут себя безыскусно, сообразно своей сути, тем не менее на них обращают внимание, как бы это ни претило их скромному характеру.

Они и должны обращать на себя внимание, хотя такой цели у них скорее всего нет. Их необычность – фундамент их земного призвания. Но воздействует лишь то, что они есть на самом деле, их своеобразное бытие во всех его проявлениях. Те же самые выражения, слова и поступки без такого своеобразия воздействия не оказывают. Любое подражание – ложь, его внешний вид полон лицемерия. Светить способно только истинное, внутренне присущее.

Но если в основе оживляющего воздействия Ищущих на мир лежит свет, излучаемый их необычным естеством, то они не вправе его утаивать. Если они скроются от мира, мир погрузится во тьму. Но множество людей ставят свою свечу под сосуд, вместо того чтобы освещать ею жизнь! Внутренняя жизнь таких людей – некий мир, приносящий пользу лишь немногим. Она растворена в чем-то для них очень интересном. У кого-то это необычная работа, у других – религия. Все волнения, разжигающие в человеке искание, растворяются в соблюдениях правил религиозной жизни, изучении религиозных вопросов, в молитвах и поучениях, участии в жизни Церкви. Эта религиозность – своего рода развлечение, биение сердца вхолостую, от которого циркуляции крови не происходит. У других сосудом, закрывающим свет, может быть естественная жизнь или какая-либо реформа. Всецелое посвящение себя ей истощает внутренний порыв души, и он уже не затрагивает самой их жизни. Таких закрывающих свет сосудов великое множество.

Но нашему свету место не под сосудом, а на подсвечнике. Это особое место каждого в его жизни: семейное, профессиональное, общественное, социальное, духовное. Это область распространения нашего света, бесконечное пространство вокруг нас, именно здесь во всей полноте и должна раскрыться способность нашего нового естества – светиться. Конечно, это относится не только к тем, кто занимает видное по традиционным меркам положение в обществе. Любое место – важное, и простой работник способен светить среди тысяч своих товарищей, наблюдающих его жизнь, куда дальше, нежели знаменитый ученый, чья личная жизнь влияет лишь на небольшое окружение.

И если каждый Ищущий, как живой образ нового становления, окажется на своем месте, то великое событие, набирающее в нем силу, не останется незамеченным. Оно обязательно будет излучать свет, и под его влиянием у многих людей возникнет неясное ощущение, что они тоже вовлекаются в поиск и воодушевляются этим светом. Такое распространение подобного явления свидетельствует о постоянно действующей энергии уже возникшей новой жизни, а также об абсолютной правдивости и неподдельности ее успехов. Тому, кто постигнет это, станет ясно, почему Иисус отвергал любую внешнюю форму проповеди, видя в ней своего рода искушение, и ради чистоты нового творения ограничил Ищущих лишь способностью непроизвольного и непосредственного излучения света их новым естеством.

Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного.

Светясь горящим в нас огнем, мы приводим к осознанию Бога тех, кто наблюдает за нашим поведением и нашими делами. Он только и открывается нам, если все – от растущего стремления к поиску вплоть до первых ростков и расцвета новой жизни – есть не что иное, как вибрации, импульсы и образы творческого начала, добивающегося совершенства человечества. И если Бог так ясно и полно обнаруживает Себя и действует во всем, что мы есть и что делаем, то человечество переживает Бога по личным проявлениям Его в каждом из нас. Невидимое Божественное величие лучится из Его созданий, свидетельствующих о Нем. И во всех, кто хотя бы немного это замечает, возникает небывалое по силе переживание Его величия, выливающееся в прославление Отца всего изначально сущего.

Если же они славят нас, а не Бога, то, значит, Он не проявляется и не действует в нас в подлинном Своем существе. Вполне очевидно, что это опять-таки целиком и полностью зависит от той изначальности, с которой новое обнаруживается в нас и исходит из нас во внешний мир. Если оно повреждается, то Божественное в нас отходит на второй план. Всякая попытка имитации или подмены чего-то такого, что в нас изначально отсутствует, чем-то ему подобным означает злоупотребление именем Бога. Стало быть, наше неумелое вмешательство только портит дело, поскольку все должно развиваться само. И тогда всем, чей свет излучается слабо, остается посоветовать только одно: горите, даже если до сих пор в вас пылала всего лишь мучащая вас жажда правды, горечь от недостатка того, что могло бы принести вам удовлетворение.

Иисус здесь разъясняет скрытно действующий естественный закон необычного явления, говоря, что уже само становление нового приводит людей к переживанию Бога, поскольку все изначальное естество, пробудившееся в нас и по мере своего раскрытия исходящее во внешний мир, есть не что иное, как самооткровение творящего Бога. Этот закон должен был бы привести к пониманию бесперспективности сегодняшнего распространения или защиты веры в Бога. Это вовсе не тот путь, который указывает здесь Иисус, а борьба за мировоззрение во мраке теоретических понятий. Есть только один способ обратить людей к Богу: дать им возможность пережить Его в себе. А посему сейчас самое время перестать говорить о Боге, чтобы дать Ему возможность самому заговорить в живых созданиях.

В всяком случае, преобладающий сегодня путь людей к Богу чужд Иисусу. Это бесплодное восполнение неспособности переживать Бога, и раз так, то путь этот по сути лжив. А посему лишь притупляет чувства одних, избравших его, и одновременно уводит от истины и сбивает с толку других, которые идут этим путем. Их участь даже отчасти не облегчается ни тем, что наше традиционное «свидетельство» Бога бытовало во все времена и санкционировано самой историей, ни тем, что оно организовано Церковью. Проявляемые здесь честность и усердие также бессильны. Ведь мы постигаем все исключительно через собственный опыт. Таков закон природы. Вот почему в наше время существует только один путь для раскрытия Бога – развитие и действенное проявление изначального естества в личной жизни человека, происходящее с непреложностью стихийных природных процессов. И по мере того, как это происходит, толкователи этих явлений и процессов обретают право на существование.

Но обе притчи – о соли и свете – не только указывают путь распространения Царства Божьего в человечестве, они одновременно и подсказывают нам, как новое естество и дальше может успешно развиваться только в Ищущих. Ведь этот путь – лишь одна сторона явления. То, что не оказывает оздоровляющего воздействия на других, само расти здоровым не может. Точно так же чахнет в нас и изначальное естество, если ему в процессе его все более полного проявления мешают исходить во внешний мир, обременяя, к примеру, искусственными плодами собственного самоанализа. А мешают они ему потому, что ему не достает простора для раскрытия заключенных в нем сил, и ростки становления не достигают в жизни должной зрелости. В итоге оно остается слабым и внутренне деградирует в нездоровых настроениях, рефлексиях и фантазиях, на которые за неимением лучшего и расходуется энергия жизненных соков, пока их напор не прекратится и движение не остановится. В этом случае навязанная изначальному естеству ложь губит его, возникает разлад между желанием и умением, самосознанием и способностью быть самим собой неизбежно возникнет разлад. Человеком овладевает искушение возместить недостающее умение усилиями воли, и он уже тонко не ощущает противоречия между изначально-естественным и искусственным, между тем, кто он есть на самом деле, и его мнением о себе; утрачивается инстинктивное неприятие всего умышленно усиленного, возбужденного, порожденного рефлексией. Закваска лицемерия начнет проникать в нас все глубже, убивая изначальное.

Здесь не помогут ни самая крепкая воля, ни честные намерения, ни страстная набожность. Здесь с неумолимой строгостью заявляют о себе природа, истина, святость Бога. Поэтому будьте бдительны, вы, Ищущие, иначе перестанете быть солью, отчего утратите свою реальность для мира и погубите сами себя! Не уподобляйтесь инертным, не считайте себя подобно им единственно правильными и истинными людьми, иначе ваше внутреннее развитие остановится. Не отступайте от собственного образа, которому свойственны изначальность и естественная свободная жизнь, вытекающая из внутренней необходимости уже начавшегося в вас обновления.

 

3. Руководящий принцип

Ищущих

Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить.

Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все.

Критика по ведомым только ей причинам часто нападала именно на эти слова Нагорной проповеди, считая, что в них выражено отношение к Закону, господствовавшее в молодой христианской общине. Подобное суждение нельзя признать справедливым, ибо этот руководящий принцип не противоречит личной позиции Иисуса и следует из Его деяний. Иисус никогда не намеревался упразднить Закон. Напротив, Он относился к нему с большим почтением. С другой стороны, данное Его высказывание воспринимается как выражение Его принципиальной позиции, о которой Он, конечно, не мог умолчать. Провозгласить этот лозунг Иисуса, скорее всего, незамедлительно спровоцировали те, кому стали ясны Его намерения, да и ученикам без подобного наставления было не обойтись. И если Его формулировка шокирует критически настроенных людей, то причина кроется в чисто механическом понимании тех слов. Стоит только увязать их с той исторической обстановкой, в которой находился Иисус, как тотчас же открывается органическая взаимосвязь между этим заявлением и другими положениями Нагорной проповеди, и их значение для всех времен становится совершенно очевидным.

И чем сильнее было впечатление от того нового, что нес с Собой Иисус, тем естественнее казалась мысль, будто с наступлением приближающегося Божьего времени становится малозначимым все, что составляло суть и облик прошлого и не давало ему распасться. Всем людям свойственно полагать, будто путь к новому развитию неизбежно лежит через руины или по крайней мере через реформацию Старого Пути. К тому же у иудеев порой еще оживало в памяти обетование Нового завета, который Бог заключит однажды со Своим народом. Но возвещаемое Иисусом Закон вообще в расчет не принимало и открывало совершенно новые пути спасения. И как тогда прикажете относиться к старому порядку жизни? Может, его следует упразднить, дабы прийти к новому состоянию духа?

Иисус решительно выступает против такого искушения: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон и пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить». Выражения «закон» и «пророки» были привычными для ветхозаветной Библии, для Божьих откровений прошлого и, следовательно, для религиозного, нравственного, политического самосознания народа, которые оно в себя включало и поддерживало. Иисус не собирался ни упразднять, ни изменять исторически сложившиеся устои того времени, а, напротив, намеревался их исполнять. Что Он под этим понимал, раскрывает следующий стих.

Прежде торжественно провозглашаемая незыблемость закона: «доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не перейдет из закона» вовсе не подразумевает ограничения его срока действия. Это всего лишь речевой оборот иудеев, синоним незыблемости и непреложности. Стало быть, Иисус этим сообщает нам: закон никогда не перестанет действовать в чем – либо, пока не исполнится все. В результате у безусловного появляется условие.

В таком случае, у Иисуса «исполнить» значит «дать исполниться всему». Он хочет воплотить в реальность все подчиненное закону и воплощаемое через него, смысл и цель всех Своих заповедей и правил. Иисус хочет исполнить Свое предназначение, Свою исключительную роль в Священной истории. В чем Он видел Свое предназначение, мы не можем знать точно. Но то, что под словом «исполнить» Он понимал именно это, сомнений не вызывает.

Конечно же, Он признавал, что закон и пророки имели своей целью достижение некоего определенного состояния, того, что когда-то «исполнится», пусть даже еще не получившего в законе своего четкого выражения, как, например, заповеди нравственности, подразумевавшей соответствие ее внешним правилам духовного состояния людей, в котором предусмотрен богоугодный характер поведения. Иисус хорошо прочувствовал ту педагогическую роль, которую закон играл в истории, в том виде, как ее впоследствии совершенно со всей очевидностью развил апостол Павел в своем Послании к галатам. У пророков же отчетливее проступают тенденции будущего, ждущие своего исполнения. И этой борьбе теперь было суждено исполниться.

И когда это свершится, закон и пророки свою силу нисколько не потеряют, чего нельзя сказать об их значимости, поскольку их предназначение будет исполнено. Они станут ненужными, и именно поэтому их вовсе не следует упразднять, равно как любые устаревшие законы, которые в силу изменившихся обстоятельств можно просто не принимать во внимание.

Произнесенное здесь Иисусом – итог пережитого Им. Он не хотел ни революций, ни реформ. Он не касался ни религиозных обычаев и нравственных законов, ни социальных порядков и культуры, а вносил в существующее иудейство и жизнь народа нечто абсолютно новое, созидая новое человеческое бытие в жизни каждого. И Его вовсе не волновало, как это новое, распространившись, будет соотноситься со всеми духовными, социальными и политическими условиями, в которых жил народ. Принятие этого нового было возможно только через исполнение закона и пророков. До сего времени этот основной принцип и эту позицию Иисуса лучше всех понял и яснее всех выразил апостол Павел. Самое верное толкование стиха 17 пятой главы Евангелия от Матфея находим в Послании к галатам (4:2–5).

А посему нет ничего естественнее того убедительного пояснения, что дает Иисус Своим ученикам в качестве практического вывода, который следует из Его основного принципа:

Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном.

Если главное, чтобы «исполнилось все», то приходу Царства Божьего способствует не тот, кто отменяет старые порядки и кричит об этом на каждом углу, а только тот, кто делами своей жизни исполняет порядки согласно заключенному в них смыслу и приводит к этому других. Так он становится своего рода посредником в великом деле исполнения всего, творящего новый порядок вещей.

Такой руководящий принцип был дан Иисусом Его привлеченным Царством Небесным современникам, которых волновал вопрос о значении старого Божественного порядка для будущих времен и о том, как им к нему следует относиться. Но при чем здесь мы, Ищущие сегодня?

Чтобы это понять, попытаемся уяснить себе те общечеловеческие жизненные факторы, которые нашли свое выражение в иудейском понятии «закон и пророки», представить их себе в чисто человеческом облике как таковом. Ибо если бы речь шла только о чем-то исключительно иудейском, не имеющем ничего общего с тем, что является существенным для человечества на всех ступенях его исторического развития, то пояснения Иисуса не пробудили бы в нас живого интереса. Но это не так.

«Закон и пророки» были для народа Израиля высшим проявлением всех религиозных правил, нравственных, социальных и политических порядков, всех духовных интересов и идеалов. И, стало быть, здесь – в глубочайшем общечеловеческом смысле – речь идет вовсе не о Моисее и пророках, а обо всех известных истории порядках и жизненных силах, существовавших везде, где люди объединялись в племена и народы. А посему применительно к нам здесь говорится о Церкви и школе, о нашем социальном и политическом устройстве, о праве и гражданских ограничениях общественной конвенции, то есть обо всех ныне существующих порядках и движениях, обнаруживающихся в этих областях, равно как и о мировоззрениях нашего времени и их борьбе, о нашей культуре и тех усилиях, которые ради нее предпринимаются, о наших национальных целях и о политической жизни.

На фоне этих порядков и жизненных составляющих, всего исторически сложившегося настоящего переживаемое нами сегодня Евангелие возвещает некую новую эпоху. Мы идем к совершенно новому, принципиально иного рода порядку, отличному от того, что прежде установился и господствовал, порядку, который может установиться только естественным путем. Правда, чтобы ощутить это различие в его изначальности и реальности, пережить проблему, встающую перед нами в точности такой же, как и тогда, одного понимания вышеприведенных рассуждений недостаточно. Нужно прежде пройти путь, открытый и указанный нам Иисусом, и стать причастником первозданного естества. Лишь переживший такое радикально новое становление, такое повторное рождение самого себя получит некое представление о предстоящем возрождении человечества и в результате проникнется пониманием этого принципиального различия. Причем то, чему суждено быть, в сущности, неотделимо по своему характеру и происхождению от уже возникшего.

Человечество, каким мы его знаем, как в целом, так и в своих отдельных членах, все еще представляет собой хаос, с нетерпением ожидающий, чтобы из него было сотворено нечто. В его развитии им движет неудержимое стремление выбраться из всеобщей неразберихи и собственной душевной смуты, чтобы прийти, наконец, к живому устроению истинно человеческого бытия как некоего гармоничного организма. Только благодаря инстинкту самосохранения оно с самого начала противилось разрушительному влиянию анархии умов и необузданных страстей, подчинив себя жестким правилам и строгой дисциплине, стремилось все больше укротить и ограничить их, организовать и воспитать так, чтобы они служили ему. Мировая история превратилась в арену великой борьбы людей с хаосом, царящим в человечестве. Государственные структуры, законодательства и повседневные правила добиваются совершенной организации общества, способной обеспечить жизнь и процветание всем и каждому. Любые религии и этические учения всеми силами пытаются побороть тот самый хаос в каждом отдельном человеке и нравственно воспитать народы. Нравы и идеалы, вся духовная культура, равно как экономическая политика и соглашения между народами, служат именно этой цели.

Но как бы ни впечатляли нас эти попытки и старания, отличающиеся широчайшим охватом и тончайшим разветвлением, возрастающим совершенством и даже небывалыми успехами, человечество по своей сокровеннейшей сути так и осталось тем хаосом, каким оно было от начала времен. Даже страстные усилия не смогли ни внутренне, ни внешне преобразовать этот хаос в живой космос. Что же касается борьбы умов, то самые возвышенные мировоззрения и самые поразительные произведения искусства никогда не оплодотворяли тоску народов настолько, чтобы правда человеческого бытия и жизни подобно новому творению, возвысившись над неразберихой, избавила человечество от его бед.

Любые конституции, законы и положения, религии и этические учения, нравственное воспитание и образование, уклады жизни и культуры так и остались всего лишь вынужденными мерами защиты от хаоса, а всевозможные мировоззрения и творения искусства – отражениями страстных желаний и попыток человечества утолить собственную жажду искупления.

Иисус Христос – начало творения и искупления, некоего жизненного процесса в глубинах человеческого существа, стремящегося всю эту бесформенную, пребывающую в беспрестанном движении массу сделать единым и слаженным живым организмом. И теперь, когда мы, охваченные современным исканием, вновь переживаем родовые муки человеческого становления и всеми силами, дабы оно вновь не оказалось бесплодным, стараемся взрастить в себе разбросанные Иисусом семена, перед нами неизбежно встает один из важнейших вопросов: как же относиться к исторически сложившимся культурным факторам, действующим в нашу эпоху? Нужно ли нам с ними бороться как с чем-то бесплодным и пытаться их уничтожить, или же постараться видоизменить в духе Иисуса и обратить на службу нарождающегося нового порядка всех вещей? Вставать ли нам на революционный путь и «начинать с белого листа» или предпочесть реформы и христианизацию? Вот одно из самых актуальных искушений, с которым сегодня приходится сталкиваться Ищущим. Мне кажется, все мы будем во власти этого искушения до тех пор, пока не услышим Иисуса, назидательно сказавшего нам: Я пришел не нарушить, а исполнить.

И мы сразу же проникаемся глубоким, исчерпывающим пониманием этого лозунга, уяснив себе как существо и значение культурных факторов, так и то, что задумал Иисус. Нелепо предположить, чтобы движение, намеревающееся наполнить хаос творческими силами и превратить его в космос, вздумало снести укрощающие барьеры и порядки, сместить его воспитателей и спасителей, уберегающих его от окончательной гибели. Пока нам никак не обойтись без существующих порядков и культурных факторов, ибо они помогают человеку в его становлении и делают нынешнее положение вещей более или менее сносным. Их непременно нужно сохранить до тех пор, пока сотворение человечества не сделает их ненужными, или, по слову Иисуса, «пока не исполнится все». Что ж, без таких культурных факторов, уберегающих человечество, дело Иисуса вряд ли было бы успешным: если бы они обесценились, ничем не сдерживаемый вал страшного хаоса наверняка уничтожил бы и зародыши нового, пытавшиеся вдохнуть в него жизнь.

И что это, как не роковое заблуждение, когда, прикрываясь именем Иисуса, посягают на существующие порядки и пытаются их переделать, а то и вовсе упразднить, что предлагал, к примеру, сделать Толстой. Тогда ложно понимают не только их сущность и значение, но даже и то, чего, собственно, добивался Иисус. Спору нет, любой прогресс в мире достигается лишь в борьбе между новым и старым. Но в случае с Царством Божьим все по-другому, ибо его приход отождествлять с прогрессом нельзя. Прогресс возможен только в однородной среде. Но Царство Божие есть нечто совершенно иное, уникальное. Его разногласия со всем уже существующим разрешаются только путем обновления этого прежнего.

В страстных сражениях между старым и новым, которыми изобилует мировая история, развитие всегда достигалось за счет взаимных уступок противоборствующих сторон. Появление возможного и жизнеспособного было обязано исключительно их полюбовной сделке. Но так первозданное естество в человечестве не возникнет. Оно не создается, а рождается: семена правды оживают в благодатной почве духовной жажды. Его распространение, как и возникновение – процесс созидательный, при котором происходит развитие и преобразование человека. Именно в этом случае никаких объединений и взаимных уступок, как того требовал критический подход к примирению, не происходит.

А посему нам, Ищущим, следующим путем Иисуса, чтобы служить делу становления человека, лучше не заниматься ничем что-то отменяющим и ликвидирующим, будь то перевороты, упразднения, критика, полемика и т. п., ибо так новое не созидается. Созидательны лишь становление и жизнь, рождающая новые реальности. Первоисточник истинного человеческого бытия скрыт в сокровенных тайниках собственной жизни и никоим образом не зависит от порядков, царящих во внешних обстоятельствах. Пусть «закон и пророки» принимают в каждом народе тот вид, какой им соответствует, пусть они спокойно пребывают в нем, покуда могут. Новое подобно семени, брошенному в прежние обстоятельства для того, чтобы оно там взошло. По мере того, как будет в человеке расцветать первозданное естество, а сам он будет распространять новый порядок вещей, старое, мелочное будет делаться ненужным, постепенно распадаться или обращаться в бегство.

Однако оставим в стороне государственные порядки. Когда истинный человек обретет власть, все недостойное в этих порядках сразу обнаружит свою несостоятельность. Что общего у нынешнего социального устройства с той общественной жизнью, которая возникнет тогда? Оно не способно противостоять совершенно новому типу будущих отношений, например, между начальниками и подчиненными, между предпринимателями и работниками, и само превратится в пережиток прошлого по мере их воплощения в жизнь. Или разве может Церковь, какой бы она ни была, задержать приход Царства Небесного, когда в новую жизнь вовлекается все больше и больше людей? Вероятно, постепенно, в той же мере будет отпадать и необходимость в ней, или же она продолжит свое существование, которое будет жалким на фоне расцветающей изначальной жизни – как некий культ религиозного суеверия. Кто знает? Но в любом случае было бы бессмысленно стараться ее разрушать ради того, чтобы подготовить место Царству Божьему. И тем более нет никакой нужды бороться с любыми мировоззрениями, ведь по мере раскрытия правды жизни все они и так померкнут в лучах восходящего солнца.

Целью Иисуса было вовсе не революционное преобразование и не реформирование существующих порядков или совершенствование культурных факторов и культурной надстройки общества, а созидание нового, раскрытие первозданного естества человека и его действенное проявление во всем человеческом. Но такое достигается, как принято считать, не с помощью неких культурных сил, а исключительно через созидательное движение из сокровенных глубин человеческого бытия. Посягает ли кто-нибудь на существующие порядки и культуру, пытаясь реформировать их «в духе Иисуса», или нет – вот пробный камень живого понимания намерений Иисуса. Временные меры и действия по обузданию хаоса в лучшем случае лишь защищают новое, но его развитию не способствуют. Ибо действовать нужно совсем по-другому – идти по пути, указанному Нагорной проповедью.

Но, во-первых, это вовсе не означает, что Иисус хотел объявить незыблемым любой существующий порядок. Различие между иудейским законом и конституциями всех культурных народов заключается в том, что тот самый закон, будучи однажды утвержден, уже не подвергался каким-либо изменениям и считался неприкосновенным, в то время как конституции беспрерывно дорабатываются и совершенствуются. Поэтому безоговорочное подтверждение закона и предохранение от любых тенденций, грозящих ему отменой, выражалось у иудеев в отстаивании в нем каждой буквы, каждой запятой. Что же касается конституции, то она может иметь силу только в условиях самих существующих порядков, не вступая в противоречие со свойственным им внутренним процессом развития.

Во-вторых, Иисус не говорит, что мы должны оставаться равнодушными к господствующим порядкам и обстоятельствам. Разве есть хоть капля равнодушия в том, о чем предельно энергично свидетельствует Он, когда пытается уберечь закон от всяческих поползновений разрушительного характера! Наоборот, в интересах человечества, ожидающего своего сотворения и невыразимо страдающего от жизни в хаосе, мы предпримем все от нас зависящее и усовершенствуем насколько возможно вынужденные меры защиты человечества и его духовное воспитание, чтобы сделать наше нынешнее временное положение терпимым. Поэтому давайте принимать самое деятельное участие во всех реформах, но вот что важнее всего: ни в коем случае не надо полагать, что от этих наших действий наступит или, по крайней мере, ускорится наступление нового бытия.

Не следует приписывать подобное словам Иисуса. Даже если не каждая реформа как таковая подразумевает ликвидацию чего-либо, все равно любые попытки добиться становления человечества с помощью уже существующих или выстраиваемых культурных факторов явно противоречат тому, что говорил Иисус. Это подтверждает третье искушение с позитивным дополнением к нему: «не нарушить, но исполнить». Этим Иисус отверг тогда утверждение Царства Божьего на Земле с помощью культурных факторов и жизненных сил, которые к тому времени высоко подняли человечество и свидетельствовали о его грандиозных успехах. Здесь Иисус оглашает позицию, которую по отношению к закону и пророкам займет нарождающееся новое, объявляя, что будет их исполнять.

А это уже не совершенствование, а нечто другое. Исполнение касается самого дела, о котором радеют существующие порядки, жизненные силы и духовные свершения, а вовсе не средств, служивших ему до сего времени в соответствии со своими возможностями. Все существующие порядки и устроения – всего лишь вынужденные меры защиты от царящей неразберихи, формы и опоры для неорганичных образований. Но Иисус хочет неорганичное превратить в клеточную ткань органичной жизни и сотворить из хаоса удивительно гармоничный космос, которому не нужны все эти мероприятия и барьеры, формы и опоры. Все они лишь подсобные средства, ведь исполнить – значит устранить потребность в них. Они – защита от зла, а исполнить – значит избавить от зла. Они – средства и инструменты для воспитания и поощрения человека, а исполнить – значит побудить его стать изначальным в меру своей правды и дать ему возможность расти. Они – нравственные принципы для обуздания инстинктов, а исполнить – значит направить половую жизнь только на то, для чего она предназначена. Они – барьеры произволу, а исполнить, значит привести людей к жизни, диктуемой внутренними потребностями. На место внешних законов должны прийти естественные законы первозданного естества.

Исполнение должно стать осуществлением конечной цели всех культурных факторов, которая находится настолько далеко от сферы их влияния, что ее трудно предугадать и уж тем более достичь, которая превыше всякого действующего в этих факторах разума. Ведь исполнение означает, что возникает во всей изначальности то, чего люди пытаются хоть в какой-то степени достичь сами. Организация хаоса и живой организм первозданного естества – вещи совершенно разные и навсегда таковыми останутся. Но этот живой, изначально растущий организм и есть исполнение любых форм его организации, как высших, так и низших.

Все средства культуры – не более чем малоэффективные временные меры, и как таковые – лишь призывы о помощи и предсказания некоего времени и обстоятельств, когда они станут не то чтобы достаточными и совершенными, а просто ненужными. Эти предсказания и должно исполнить новое время Иисуса. Оно воплотит в реальность недостижимые прежде идеалы и страстные желания современности, но лишь через становление изначального. И его развитию Ищущим придется посвятить все свои силы. Вот тогда и наступит исполнение.

Такое исполнение ничего не отменяет, а делает его ненужным, но лишь в той мере и в тех пределах, на сколько это исполнение действительно происходит, ничего умышленно не обесценивая, просто позволяя этому естественным образом обесцениться. Здесь важнее всего наше превосходство над формами, опорами и ограничениями. И как только мы достигнем некой сферы бытия, возвышающейся надо всем образом жизни, на который все эти воспитательные меры и культурные факторы ориентированы, его поддерживают и являются для него незаменимыми, с этого момента мы становимся от него независимыми и у нас пропадает к ним всяческий интерес. Но покуда это еще реальностью не стало, все порядки и жизненные рычаги в том виде, в каком они необходимы в состоянии хаоса и неорганичного бытия, имеют безусловное право на существование и никому не следует их сокрушать и упразднять.

Для лучшего понимания этого руководящего принципа давайте, основываясь на нем, сделаем некое заключение. Если раскрытие новой жизни в нас ограничено и парализовано существующими порядками, то мы вправе требовать для себя необходимого свободного пространства, игнорировать эти ограничения и оказать сопротивление всему нам мешающему. Но это лишь после того, как новое действительно возникнет и разовьется настолько, что существующие порядки станут ему реальной помехой. Ведь любая инстанция имеет вес до тех пор, «пока не исполнится все». Только тогда и наступит такая ситуация, когда инстанции потеряют в моих глазах право на существование. Вывод: однажды, продвинувшись достаточно далеко и натолкнувшись на сопротивление, мы не примемся обороняться, понимая, что это всего лишь событие, присущее исполнению.

И тогда вывод, сделанный Иисусом из того руководящего принципа (стих 18), нам вполне понятен и по сути очевиден: путь критики и полемики, ниспровержения или реформ бесполезен для грядущего нового порядка вещей. Возможно, старания того, кто вступил на этот путь во благо человечества, чрезвычайно важны, но здесь речь о другом – о рождении некой новой эпохи из первозданного естества человека. И если кто собственным бытием и становлением, своей жизнью и всеми доступными ему средствами исполняет то, на что по самой сути и нацелены все культурные факторы, неспособные однако достичь своей цели, то его роль в деле становления человека неизмеримо важна. Поэтому всякий, хоть на самую толику пребывающий в новом естестве, выше Иоанна Крестителя, которого Иисус провозгласил величайшим «из рожденных женами». А это означает, что он для человечества ценнее любого самого выдающегося человека, все еще пребывающего в старом естестве.

Следуя этому руководящему принципу, мы избежим пустой траты огромного количества сил и времени, поскольку больше не будем ради становления человека бороться с исторически сложившимися культурными факторами, поддерживавшими и формировавшими прежнюю мировую эпоху, поскольку это занятие совершенно ненужное. Давайте лучше всецело посвятим себя нарождающемуся в нас новому, откликнемся на его требования и на все, к чему оно нас побуждает. Данный принцип постоянно наставляет нас: поменьше думайте о существующих порядках и господствующих жизненных силах, не тратьте на это свою энергию. Главное – исполняйте их, и не более. Мы больше не поддадимся искушению воспользоваться культурными рычагами старого времени для привлечения нового, не будем пытаться при помощи существующих воспитательных мер и образовательных факторов пробудить и взрастить то самое новое естество, поскольку нам хорошо известно, что новое бытие в корне отлично от старого и все служащее во благо последнему маловажно для грядущего. Мы должны дать ему возможность стихийно возникнуть из сокровенных недр человеческого существа и развиваться по своим, только ему присущим законам, питаясь собственными жизненными силами, действенно проявляя себя характерным для него образом. Лишь так исполняется то, чего в своих сокровенных глубинах так жаждет прежнее естество мира. Но это нисколько не затрагивает исторически сложившихся культурных основ, напротив, их права самым энергичным образом сохраняются, их жизненной ценности придается высочайшее значение.

Оберегая Ищущих от заблуждений, этот принцип одновременно создает предпосылки и для становления человека, поскольку удерживает его от всяческих имитаций обновления старого естества, добиваясь в итоге подлинности и чистоты нового творения. Неорганичные структуры больше не будут считаться живыми организмами первозданного естества, всевозможные уловки – чем-то творческим и созидательным, а чрезмерные нравственные усилия не смогут представлять себя плодами новой жизни, и никто их за таковые уже не примет. Ибо отныне никто не отважится искать подмену тому, что не возникает само, а будет добиваться внутренних предпосылок для становления нового, ожидая затем его рождения.

Если данное наставление Иисуса и следующие из него выводы сопоставить с разъяснениями, даваемыми Им в Заповедях блаженства касательно становления нового в восприимчивых к нему людях, а также судьбы и призвания Ищущих, то перед нами во всей ясности предстанет то, как приходит Царство Божье. И впоследствии, задаваясь нередко вопросом, как такое возможно, будем терпеливо ждать на него ответа.