1. Основа общественной жизни

Наше радикальное изменение и возрождение изначального естества в нас приводит к подлинной собственной жизни и истинно человеческому поведению. Но не только. В результате этого между людьми возникают новые взаимоотношения. Иисус лишь в общих чертах называет нам те простейшие условия, при соблюдении которых они возникают сами собой.

Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.

Судить других – весьма распространенная дурная привычка, она же – искушение для всех Ищущих Царства Божьего. Лишь чистота сердца может уберечь от нее. Ревностное отношение Ищущих к великому и столь желанному для них событию может довольно легко склонить их к осуждению тех, кто не ставит перед собой подобной цели, кого следует называть инертными. Но на самом деле в жажде обрести подлинное человеческое естество они вовсе не осуждают людей, чья натура искажена, кто, сам того не ведая, губит себя. Живущий в духе Заповедей блаженства не способен осуждать, но лишь все выносить, терпеть, сострадать и нести с собой мир. Поэтому Иисус и говорит: не судите. И если вы, Ищущие, не судите, то не из-за слабости своего характера или равнодушия, просто вы такие.

Однако мы не можем жить среди людей, не составляя мнения о них. Иисус сам призывает к этому, когда предостерегает от ложных пророков и говорит: узнавайте (то есть оценивайте) их по их плодам. И если нам не следует метать бисер перед свиньями, то как же уберечься от этого, не оценив должным образом других? Выходит, любая наша позиция по отношению к ближним содержит в себе наше подсознательное суждение о них.

Но это не осуждение. Осуждая других, люди не составляют мнения о том, кем они для нас являются, каково их назначение в жизни, стоит ли принимать их в расчет. Осуждая, мы беремся решать, какова их суть и какова их истинная цена, делаем категорические выводы о человеке, решаем, годится ли он на что-либо или нет, плох он или хорош. Но мы не вправе делать это, ни в коем случае. Позволяя себе подобное, мы возгордимся, а это непозволительно.

Мы не можем осуждать кого-то, потому что наши знания о нем поверхностны. Для нас глубочайшая суть другого человека, сокровенная история и объективный смысл его жизни – тайна за семью печатями. Чтобы судить, нужны критерии, но любые критерии уместны только во внешнем мире явлений, а здесь они неправомерны, поскольку для каждого человека имеется своя мера. Предостережением «да не судимы будете» Иисус дает нам понять, что испытает каждый из нас, если кто-то вздумает переделывать на свой манер его суть и его жизнь с помощью такой поверхностной, механической и несправедливой критики. Ведь на собственной «шкуре» куда лучше чувствуешь всю безрассудность и гнусность осуждения.

Однако в этом предостережении скрыт и более глубокий смысл. Осуждая других, мы навлекаем не меньший суд и на себя, причем суд не только ближних, но и Божий, отчего мера, какой мы судим кого-то, становится непременно той мерой, какой будут судить нас. И так будет происходить на самом деле, поскольку нет справедливости выше той, которая судит человека по его же собственным меркам. Все это однажды коротко, но удивительно метко сформулировал апостол Павел: «Тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя» (Рим 2:1).

Ситуация, впрочем, намного серьезнее, чем может показаться на первый взгляд. Судя других, мы отторгаем себя от Царства Божьего, где господствует не суд, а искупление, и выбираем для себя ту меру справедливости, которую проявили сами, осуждая ближнего. Ведь сострадают лишь тому, кто сам милосерден. Таков закон природы, и о нем здесь говорится в третий раз на протяжении Нагорной проповеди.

Но Ищущие, уже соединившиеся с Отцом, судить не станут, а при любых обстоятельствах уверуют в человека. Такова положительная оборотная сторона внутреннего запрета судить. Они ведь из собственного опыта знают, что в человеке, как бы низко он ни пал, скрыто семя вечного естества, которое никогда не истлевает, что греховность – это его искажение, а не оно само, не наша суть, а нечто ей противоположное, не наша природа, а ее повреждение. Основа человека, каким бы он ни стал, всегда доброкачественна и бесценна, ибо он – чадо Божие и таковым останется. А посему поднявшийся до предчувствия Отца и собственной души безусловно и безгранично верит в человека. Видение Божественного образа в людях и есть та мера, какой он судит других, фундамент его жизненной позиции.

Такая абсолютная вера не имеет ничего общего с добродушием, которое не способно понять истинную суть другого, поскольку не желает ее видеть и посему делает человека непригодным к плодотворной общественной жизни. Эта вера в человека – отнюдь не преувеличенная и высокопарная убежденность в том, что в каждом скрыто доброе семя. Такую веру приходится сохранять в себе ценой больших усилий, вопреки впечатлениям, свидетельствующим об обратном. Истинная вера в человека – это начальное ощущение Божественной искры во всех людях, оживающее в пробудившемся человеке при попытке установить духовный контакт с ближними. Вызвать это ощущение искусственно невозможно, оно оживает в нас подобно ощущению Бога и внутренне связано с Ним. Верящий в Бога верит и в людей, а неспособный сохранить в себе веру в людей не может непоколебимо верить и в Бога.

Такая вера – вовсе не слепая, она ясновидящая и проницательная. Благодаря интуитивной силе своего изначального чувства она проникает сквозь любые оболочки и слои, постигает подлинную суть человека и, будучи живой, несет на себе отпечаток того величия, что скрыто в самой сердцевине нашего естества. При этом она не закрывает глаза на предопределенность людского несовершенства, напротив, проникнув в суть, ясно видит его. Поэтому воздать должное человеку можно, только когда в него веришь, ибо лишь верой и можно постичь его.

Понять эту истину доступно лишь тому, кто испытал это на себе, кто хоть однажды страдал от подлости и злобы человека, в которого он, несмотря ни на что, продолжал верить, поскольку слишком остро ощущал в нем скрытое и подавленное Божественное величие. Он не станет его осуждать, а попытается понять. И это ему удастся, если он с должным терпением выдержит оказываемое ему сопротивление. Тогда ему станет ясно, что зло в человеке – это проявление внутреннего произвола, неспособности справиться с раздражением, растерянности от столкновения с непривычным и кажущимся непонятным; или же оно представляет собой нарыв, в котором тайно скопилось что-то чуждое человеку, лихорадку внутренних проблем, порождено невыносимыми страданиями из-за тяжелых жизненных условий. Так, к примеру, подозрительность, зависть, капризность и просто неистовое желание разрушать все, что дорого другим, – не что иное, как выражение глубокого недовольства самим собой. Тогда грех обнаруживается как самое что ни на есть запутанное и различное по своим свойствам переплетение всех мыслимых пороков, но в то же время как нечто человеку внутренне абсолютно не присущее и всегда ему противоречащее.

Но испытав подобное и столкнувшись очередной раз с человеческим злом, мы будем видеть в нем непостижимую загадку и недоумевать по этому поводу до тех пор, пока не различим в этой тайне некую болезнь. И тогда при любых обстоятельствах мы станем верить в человека, даже если еще не разобрались в нем. Как врач, желающий помочь больному, обязан верить в живительные силы природы, так и мы должны верить в дремлющие в каждом человеке превосходящие силы изначального естества, которое нужно только освободить – и тогда начнется возрождение. Отрекаться от кого-либо мы не вправе, никого нельзя считать безнадежно пропащим.

Испытав подобное и постоянно находя тому подтверждение, мы прозреем, и нам откроется скрытая реальность всего человеческого, таящаяся за его искаженным обликом. И нам откроются прежде не различимые во мраке ночи закономерности, озаренные светом Отца, Который неизменно верит в людей и поэтому их не судит, а неустанно ищет связи с ними, дабы могли они искупить проклятие греха.

Такая вера в человека живет в каждом, кто встречается на нашем пути, она – основа истинной общественной жизни. Ведь на этой вере зиждится признание равенства всех людей. Именно в ней содержится глубокое уважение к личности и ее праву на индивидуальность. Из такой веры вырастает живое понимание основных черт сути человека и его жизни. Из нее возникает непосредственная личная связь с его невидимой жизнью в самом себе. Эта вера становится источником распознающей любви, способной вынести все и наделяющей нас даром примиряться с ближним и оказывать ему поддержку. Это – основополагающие условия подлинной общественной жизни, когда люди, дополняя друг друга, взаимно помогают в жизненном становлении.

Абсолютная вера в людей означает непоколебимое доверие к каждому, твердое желание видеть в нем прежде всего доброе зерно и высокое предназначение, она означает бесконечное прощение и забвение всего злого, неизменно терпеливое отношение к слабостям ближнего и вечно юную надежду на то, что однажды в нем проявится его Божественное величие. Такое доверие – поразительная целебная сила, которой наделяются все обладающие изначальной верой в людей, все ищущие сближения с ними. Это неизменная поддержка с их стороны всех слабых и споткнувшихся, целебный бальзам, изливаемый ими на измученных и потерпевших крушение, спасающая рука, протягиваемая всем отчаявшимся, небесная радость жизни и теплота, которые пробуждают в ожесточенных сердцах силы, выгоняющие ростки новой жизни. Когда Ищущие полны этого доверия, из их глаз и сердец глядит Отец Небесный, сострадающий всем нуждающимся и потерявшим себя.

Если мы верим в людей, то источником всей нашей жизни с нашими братьями становится «Да», если сомневаемся и осуждаем их, то лозунг нашей жизни – «Нет». Стало быть, у нас есть выбор – быть детьми позитивных жизненных сил Вселенной («Да») или вечно все отрицающего духа («Нет»). Единство рождается только из «Да», а там, где властвует «Нет», – там противостояние, удаленность, разделение, заносчивость, отвержение. Жизненная сила единства – вера в людей, разлагающий его фермент – недоверие. Вера – созидательна, поскольку она раскрепощает, укрепляет и выявляет доброе, которое она ищет и находит. Неверие же бесплодно, оно действует разлагающе и делает людей жестокосердными, ввергает во зло, ни-чего иного не видя. Кто верит, тот справедлив, кто судит, тот всегда выносит ложный приговор. Верящий притягивает к себе, судящий – отталкивает от себя. Кто верит, открывает в каждом человеке новое в том, что другие осуждают. Кто не верит, старается от этого изолироваться и, сам того не подозревая, обрекает себя на погибель, лишаясь притока жизненных сил. А посему – верьте в людей, тогда они станут источником жизни для вас, а вы – для них.

 

2. Характер общественной жизни

И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: «дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.

Кого не судят, тому обычно указывают на ошибки и пытаются от них излечить. Иисус называет это лицемерием, поскольку, поступая так, указующий возвышается в сознании собственной правоты, а его действия носят показной характер. Его помощь ближнему – в старом духе, пример того, как и злая воля, и самые благородные намерения не приносят успеха, поскольку у него нет порядка в себе самом и он идет против скрытых естественных законов жизни. Тогда самые лучшие поступки неизбежно печально кончаются и оборачиваются злом.

Такое случается на каждом шагу, и мы тому свидетели. Люди, проявляющие свою нравственность в духе старого естества, видят свою главную задачу в том, чтобы поправлять ближних, указывать им на ошибки, «говорить правду», желая способствовать их развитию. В нравственном усердии они нападают на них, не считаясь ни с чем, и манипулируют ими на свой манер. Этим они только вредят – ведь кому понравится, чтобы ему навязывали совершенно ненужную ему помощь, к тому же если он инстинктивно чувствует, что тот, указывающий, – сам не без греха. В результате человек противится такой помощи и тем самым невольно защищает то, от чего другой хотел бы его избавить, тем более что назойливый помощник, будучи личностью неглубокой, как правило, неверно понимает зло, от которого хочет исцелить, в итоге заставляя измученного человека справедливо обороняться от него. Так, желая сучок извлечь, доброжелатель только глубже загоняет его в глаз, и зло становится еще сильнее прежнего. И процесс очищения, возможно, уже начавшийся в человеке, прерывается. Иногда же вредят вмешательством в нечто такое, что еще не созрело для помощи и исцеления. Кроме того, вынуждая другого возражать и обороняться, он против своей воли обманывает себя и закостеневает в собственном зле. Вот так помогать кому-либо ни при каких обстоятельствах нельзя. Подобная помощь очень напоминает страшный фермент, вызывающий возмущение и ненависть среди людей.

Предостерегая от этого, Иисус наставляет нас: прежде печалься о себе и заботься о своем собственном искуплении. Лишь когда ты действительно и в полной мере поможешь себе, тогда можешь помогать и другим. Это наставление разъясняет нам, каков естественный порядок помощи ближнему в ее новой сути, о котором говорится еще в начале Нагорной проповеди. Мало быть искренним и постоянно помнить о собственных недостатках, видя зло в другом человеке и мечтая ему помочь, нужно еще выбрать для этого и правильный путь. Наши взгляды и убеждения должны сочетаться с законом Царства Небесного, который звучит так: путь к помощи ближнему проходит исключительно через меня самого. Чтобы быть кем-то для других, нужно прежде стать кем-то самому. Ведь мы можем быть для них только тем, чем являемся по сути сами. Помогать могут исключительно люди здоровые. А посему следует вначале освободиться от всего чужеродного в себе, а потом уже избавлять от этого других. По мере становления в нас правды возрастает и наша способность помогать другим. Только через ее возрастание мы обретаем целительную силу и полное право на это.

Но данный закон имеет и другое обоснование. Вся жизнь с нашими ближними невозможна без непосредственного личного воздействия друг на друга, этим она поддерживается и определяется, приобретает органичное и личностное обоснование, проявляется должным образом, целенаправленна и осмысленна. В противном случае она будет механической, показной и банальной, потому и ошибочной, произвольной и безрезультатной. Настоящая общественная жизнь не складывается, когда люди ссорятся, нападают друг на друга, борются или мирятся с тем, какие они есть. В условиях хаотического сосуществования людям свойственно докучать друг другу советами и предложениями помощи, причем делается это намеренно, в показной форме и навязчиво и терпит, как правило, неудачу, принося другим один лишь вред. В условиях же подлинной общественной жизни любая решительная помощь должна исходить из непосредственного личного воздействия одного человека на другого. В данном случае нет места губительному шарлатанству, ибо непосредственное воздействие личности раскрывает изначальную силу такой помощи.

Итак, хочешь помогать другим – позаботься о том, чтобы от тебя исходили потоки жизни. Помогать кому-то можно лишь настолько, насколько наши личностные качества и их проявление стали живой помощью для других. Тогда мы становимся постоянным источником целительного и искупляющего воздействия, которое непременно сказывается на тех, кто в этом нуждается, кто для этого уже созрел и стал восприимчив к нему. И мы тогда увидим, как совершенно естественно происходит безошибочный отбор тех, кому мы можем и должны помочь. Набрасываться же по своему произволу на первого встречного недопустимо. Наш ближний – это тот, кто в силу возникшей между нами теснейшей связи обязательно обратится за помощью именно к нам.

В большинстве случаев такого непосредственного, целительного влияния окажется вполне достаточно. Сучок в глазу нашего брата извлекается магнетической силой нашей собственной жизни. Если потребуется прямое вмешательство, страждущий сам попросит нас об этом. Можно спокойно ждать этого момента, не упреждая событий. Взовет он к нашей помощи – мы вмешаемся, и, значит, наши отношения вполне тому соответствуют. Стало быть, не говори: ну-ка, брат, дай я выну у тебя сучок из глаза. Он должен сам обратиться к нам с просьбой: постой, брат, вытащи сучок из моего глаза. Наша навязчивость вызовет у него только раздражение. Тот, кто нас ищет сам, терпелив, послушен, открыт для нас.

Однако любое участие должно вырастать из личного контакта с нуждающимся в помощи. Лишь в этом случае наша помощь окажется подлинной, ибо только тогда мы поймем страждущего и найдем путь для его исцеления, только тогда отыщем правильный способ и подберем подходящие слова. В каждом случае требуются свои, особые действия. И мы найдем их, если у нас будет прямой внутренний контакт с другим человеком. Помочь может только любящий, ведь любовь и есть живая связь между человеческими душами.

И здесь повсюду проглядывает непосредственный характер новой жизни – не только в обосновании прямой, решительной помощи, но и в самом способе ее оказания. Наши действия будут тем естественнее, можно сказать, гениальнее, чем больше у нас прав оказать ее. А исходят наши права из того, что мы сами прежде уже получили основательную помощь. Так что, если хочешь помогать другим, позаботься о собственном спасении.

 

3. Условие общественной жизни

Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас.

Данной притчей Иисус, конечно, хочет сказать, что есть люди, для которых то, что для нас самое святое и драгоценное, – как святыня для собак и жемчуг для свиней. Для них это ровным счетом ничего не значит, никакого смысла они в этом не видят и ничего не понимают. Подобное им абсолютно чуждо, никаких чувств не вызывает, оно для них – ничто. Иисус этим никого не оскорбляет, а просто показывает нам характер и степень их тупого безразличия к новому естеству.

Он велит нам вести себя по отношению к таким людям крайне сдержанно. Остерегайтесь их и не поступайтесь перед ними ничем из вашего драгоценного достояния, ибо они с презрением это растопчут и набросятся на вас с единственной целью – уничтожить. Сколь необходимо нам это предостережение, становится очевидным, если обратить внимание на то, что именно реакцию, предсказанную Иисусом, неизменно вызывает основное занятие не только «верующих», но и многих Ищущих – разбрасывать жемчуг перед свиньями. Слово их с презрением отвергается, высмеивается, разносится в пух и прах, и на тех, кто его сказал, набрасываются будто на лицемеров и глупцов, пытаясь их морально уничтожить. Это уже никакое не мученичество, а заслуженная кара за наше непотребное поведение.

Тем, кто к подобному не восприимчив, говорить о чем-либо волнующем нас не следует. Где рассчитывать на понимание нельзя, там лучше вообще молчать, вести об этом речь можно лишь среди открывшихся тому, чем мы хотели бы поделиться. Их восприимчивость пробуждается вовсе не какими-то речами, она – результат того смятения, что возжигается в их внутренней жизни личным опытом. Понимание же нового становления приходит к ним под влиянием его живого проявления. Поэтому Иисус и сказал Ищущим: будьте светом миру, чтобы люди видели дело вашей жизни и по нему узнавали Бога, но не увлекайтесь словами. Тогда единственное, чем мы можем возбудить внутреннее смятение в других, – это трения и разногласия с нашей ищущей жизнью, вибрации нашего смятения, заставляющие вместе с нами вибрировать и наших ближних.

Сказанное вовсе не ставит под сомнение то обстоятельство, что подобные восприимчивость и понимание пробуждаются также и проповедованием Евангелия Иисуса. Однако это происходит лишь там, где к тому есть все предпосылки и где проповедование есть самое что ни на есть прямое, живое выражение новой жизни, непосредственное откровение действующего в нем Бога (сравни высказывания об этом Павла в первом Послании Коринфянам). Но такая возможность нисколько не умаляет призыв Иисуса к осторожности и сдержанности, а если нам известно, что же такое по сути действенная проповедь Евангелия, то мы тем более поостережемся вести любые пустые разговоры и постараемся быть гласом Божьим, а не выбрасывать нашу святыню псам. Проповедь в духе Иисуса невозможна без непосредственного сознания Божественного призвания и того, что сердца других открыты нам. Но здесь Иисус обращается не к апостолам, а к Ищущим, которые и обязаны со всей серьезностью отнестись к требованию не бросать жемчуг перед свиньями.

А узнать, что за люди перед нами, открыты они нам или нет, совсем нетрудно. Как мы видели, смятение души и есть та восприимчивость, из которой рождается изначальное естество. Посему говори о своем несравненном жемчуге лишь охваченным этим смятением, а чтобы быть уверенным в том, что тебя поймут, просто подожди, покуда тебя о нем спросят, а пока не спрашивают, молчи. Конечно, достаточно одного вопрошающего взгляда, но все же другим следовало бы как-то обратиться к нам, и тогда мы будем вправе говорить. Даже если сердце сжимается, все равно молчи и лишь озаряй их сиянием своей новой жизни, покуда они не обратятся к тебе с вопросом, свидетельствующим о том, что они открыты и послушны тебе. Тогда никто ни при каких обстоятельствах не станет обращаться с услышанным так, как свиньи с бисером. Вот тогда твое слово окажется к месту. И если не понимание, то уважение-то у него появится, и он будет сохранять твое слово в своем сердце до тех пор, покуда оно в положенное время не прорастет в его душе.

Но говорить в ответ другому нужно не более того, о чем он спрашивает и что в состоянии «переварить», отвечать лишь на то, что нам слышится в его вопросах и открывается в его реакции на наши ответы. Чем немногословнее мы будем с ним, тем легче ему будет нас воспринимать, чем постепеннее мы станем его просвещать, тем скорее он поймет то, о чем говорим. Правильное понимание должно идти рука об руку с переживанием услышанного, ибо на нем оно и основано. В противном случае все сведется к теоретическому усвоению, а это есть не что иное, как самообман, препятствующий истинному пониманию, поскольку мешает человеку переживать в душе то, что ему сказано.

Стало быть, к осторожной сдержанности нас побуждает не одно лишь уважение к себе и к святости созидательной истины, которую мы носим в сердце, но прежде всего внимательное отношение к нашим ближним, которым хотим помочь. Ибо то, что мы обрекаем на непонимание, им не только не помогает, а скорее даже вредит. Любое впечатление и совет, живо не ощущаемые и не воспринимаемые, только притупляют наше восприятие. Если Евангелие не проникает в душу, оно для человека закосневает. И если ему после этого все же потребуется помощь, то тут нужны сильные впечатления и стимулы. Почему сегодня Иисус не производит живого впечатления именно на людей, постоянно слышащих о Нем? Причина – иначе это не объяснишь – заключается в том, что их восприятие Его притупилось раньше, чем они для него созрели.

Такое положение вещей, здесь упомянутое лишь вскользь, но достаточно важное для нас, требует более детального анализа. Оно является следствием характерных черт, органично присущих новому становлению и возникающей из него жизни. Поэтому любые механические, навязчивые и неподобающие действия не достигают цели. И это касается не только обмена мнениями и дискуссий с людьми, но и общественной жизни в целом.

Общественная жизнь органична. Это своего рода обмен, внутреннее взаимодействие, проникновение одной личной жизни в другую, их взаимное переплетение. Возможной ее делают некоторые вполне определенные предпосылки, из которых она проистекает как из своего единственного источника.

Она предполагает наличие внутренних отношений и между личностями, для чего наша жизнь создает все необходимые условия, поскольку вынуждает нас контактировать друг с другом. Без таких контактов никакое истинное сообщество невозможно, и характером этих контактов определяется уровень развитости и особенности того или иного общества. Если внутренней связи между людьми нет, то наши слова не доходят до собеседника, мы неуверенны, стеснительны, неловки и беспомощны. Мы не чувствуем собственной обособленности и натянутости в отношениях с ближними, отчего неуживчивы, не способны установить с ними контакт, держать себя должным образом и занимать правильную позицию по отношению к другим. В итоге все у нас получается не так. Без внутреннего контакта с людьми нам не найти с ними общего языка, в результате каждый предоставлен самому себе, замкнут, как бы ни пытался сделаться общительным. Обмен взглядами и суждениями невозможен, тем более истинное заступничество друг за друга, взаимная поддержка.

Только внутренняя связь между людьми дает им тонкое понимание особенности взаимоотношений, их своеобразия. Именно она подсказывает нам, чего хочет от нас другой, как он нас воспринимает, насколько сильно мы тревожимся за него и какое сближение с ним возможно. Именно она определяет меру, темперамент и ритм общественной жизни, только она делает органичной ее структуру.

Общественная жизнь базируется на изначальном восприятии другого человека, его характера, строя души и его судьбы. Без такого восприятия контакт с ближними и их понимание невозможны, без него мы никогда не сойдемся вместе, и между нами всегда будет пропасть. Эгоисты потому столь неуживчивы, что совершенно не разбираются в людях и ведут себя подобно слепым, желающим общаться друг с другом, с той лишь разницей, что слепым помогают в этом внешние чувства, у эгоиста же в том, что касается ближних, таковые вообще отсутствуют, отчего общение с ним превращается в сплошной конфликт.

Именно в изначальном восприятии людей, во внутреннем контакте с ними и зарождается общественная жизнь, когда совершенно самопроизвольно оживают и проявляются решающие факторы реальных особенностей каждой личности и ее отношений с другими. Только то, что рождается из этого, является изначальным, правильным, гармоничным, плодотворным и жизненно ценным, поскольку становится органичным и внутренне обоснованным. При отсутствии такого контакта все будет показным, механичным и неуместным. Ответ одного из собеседников – не ответная реакция на слова другого, она рождается из единства двух людей. Следует четко уяснить для себя важность органичного начала в простейших формах общественной жизни – в браке, отношениях между родителями и детьми, учителями и учениками, и тогда мы поймем, что только так и возникает подлинная жизнь людей друг с другом.

 

4. Принцип общественной жизни

Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки.

Здесь сказано, что нужно делать для людей и что им давать: то же, чего нам хотелось бы получить от них. В глубине души мы хотим иметь и получить от них жизнь. Вот движущий мотив нашего стремления к людям. Мы не можем жить без них, поскольку они нужны нам для жизни. Нас тянет к людям, как бы ни хотелось иным боящимся, ненавидящим и презирающим других обходиться без них. А если кому и удается совершенно отгородиться от людей, то он как личность погибает, доказывая своим примером, что наша жизнь без общения друг с другом невозможна.

Каждый алчущий жизни хочет от ближнего того, что соответствовало бы его представлению о ней. Ведущие мнимую жизнь ищут в других мнимые ценности и находят в результате предостаточно разрушительных для себя соблазнов и бед. Но мы, вставшие на путь истины и подлинной жизни, ищем в наших ближних ростки и силу их Божественного начала, вечные жизненные ценности, то, что стимулировало бы развитие нашего изначального естества, ищем контакта с новым становлением и опыта подлинной жизни. В этом поиске мы узнаем, что следует дать другим – в меру возникшей у нас с ними связи.

Наша цель – богатеть в изначальном естестве, будем идти к этой цели и ради ближних. Если все в нашей жизни подчинено человеческому становлению и в каждом движении пульсирует стремление достичь Царства Божьего, то при встрече с ближним мы невольно побуждаем его переживать происходящее в нас и тем самым даем ему жизнь. Если в нас действительно есть жизнь и изначальный личный интерес к ближнему, то добиваться этого не нужно. Однако такое возможно лишь, если мы ощущаем себя членами одного целого, когда каждый живет нераздельно с другим и сопереживает ему. Тогда мы относимся к нему именно так, как того требует его открытость нам и готовность воспринять от нас жизнь. Мы окружаем и переполняем его жизнью, бьющей в нас ключом, оказываем поддержку, если он в ней нуждается, вступаемся за него и взваливаем на свои плечи его ношу, служим ему тем, что мы есть и что имеем сами, проявляем терпение и сострадание. Иными словами, любим его свойственной нам любовью.

Фраза «во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» – это просто по-иному выраженный главный принцип: «Люби ближнего, как самого себя». Поэтому в обоих случаях Иисус и добавляет: ибо в этом закон и пророки. Нет более лаконичной формулировки принципа общественной жизни, заключающей в себе все, кроме этой: дарите друг другу жизнь. Будет истинное общество, будет и истинная жизнь.

Таковы советы, которые дает нам Иисус для основания и устроения истинной общественной жизни, возникающей естественным образом в результате внешнего проявления изначального естества и единения людей нового становления. Советы эти вполне понятны и дают представление о стране чудес, остающейся пока для нас тайной, и указывают нам пути, следуя которыми, мы откроем ее для себя.