Фудзисава стоит на старой дороге Токкайдо. Этот знаменитый почтовый маршрут когда-то соединял два крупных японских города – Эдо* и Киото, по которому передвигались курьеры, шпионы и войска. Впервые узнав, что мне предстоит здесь жить, я по глупости представила сцену с деревянной гравюры XIX века: ветхие домишки из дерева и торговцы золотыми рыбками, разложившие свой товар вдоль дороги, вручную выложенной плитами.

____________________

* Название города Токио до 1869 года.

____________________

Увы, из-за престижного расположения (рядом пляж и всего час езды до Токио) цены на жилье в Фудзисаве давно уже вышли за все разумные пределы. Заасфальтирован чуть ли не каждый дюйм земли, а пригородные дома стоят так тесно, что между ними едва втиснется цветочный горшок. Земли катастрофически не хватает, жителям не разрешается даже купить машину, прежде чем они не докажут, что есть место для парковки. Добрую половину тротуаров занимают торговые автоматы, набитые всем, что только в голову придет – от сигарет и спиртного до мешков с рисом. Поутру толпа служащих серьезного вида послушно направляется к станции, аккуратно разделив волосы стандартным пробором 7/3. Юные серферы в черных и неоновых гидрокостюмах едут в противоположном направлении, крепко пристегнув доски к велосипедам. Собачки здесь крошечные, все кошки гуляют на поводках, ролики давно не в моде, все катаются на скейтах, а пляж по колено утопает в мусоре.

Обилие неоновых вывесок и плотная пригородная застройка, однако, не делают Фудзисаву менее провинциальной. Прилежные домохозяйки сажают плющ, чтобы скрыть не по-соседски недружелюбные стены, и соревнуются на самую яркую цветочную корзинку. На парковке у бакалейной лавки ни одного свободного места – все уставлено велосипедами. Непрерывным потоком приезжают и уезжают молодые мамы с младенцами: груднички крепко пристегнуты к спине или торчат из велосипедной корзинки. Мамы покупают свежие овощи и фрукты – немного, на один день, загружают в корзину детей и покупки и спокойно отправляются дальше, в магазин тофу или рыбную лавку.

10:30 утра. Я стою в местном супермаркете и пытаюсь угадать, что за пакет держу в руках.- с солью или сахаром. Я уже нюхала его, тихонько лизнула полиэтилен, осмотрела крупинки со всех углов, но так и не поняла. Все дело в том, что по-японски я не читаю, и это вызывает чувство странного дискомфорта. В заднем кармане у меня японско-английский словарь, но его можно листать хоть все утро и без толку. Шанс наткнуться на иероглиф, обозначающий слово «сахар», равен примерно 1:42000, так как японские словари составлены не в алфавитном порядке.

С сегодняшнего утра мне приходится идти в супермаркет уже в третий раз. Я уже притащила домой масло, которое выглядело, как сыр, и йогурт, на запах и по консистенции неотличимый от молока. А теперь целый час хожу по отделу замороженных продуктов, внимательно разглядывая говяжий фарш – согласно списку Юкико он должен быть обезжиренным и без добавления свинины Менеджер встал так чтобы меня видеть, и теперь следит, не трогаю ли я пальцем рыбу. Я прошлась по отделу с водорослями и украдкой заглянула в «Уголок плохих хозяек», где с тоской глянула на запыленные бутылки кока-колы, приютившиеся за леденцами от кашля. Юкико наверняка в кухне нетерпеливо постукивает ножкой и ждет, пока я доставлю несколько простых ингредиентов, без которых приготовление ужина не начать. Ведь уже как-никак 11 утра!

Вручив покупки Юкико, следующие несколько часов учусь отмерять деревянным половничком нужное количество белого мисо и постепенно растворять его в горячей – ни в коем случае не кипящей – воде. Мы готовим порцию соуса с морскими водорослями и тунцовой стружкой, без которого не обходятся многие японские блюда. В супермаркете он продается в бутылках, но Юкико все делает сама!

В 3 часа дня удается сбежать ненадолго в свою комнату (прежде чем приступить к сервировке стола перед ужином). По токийским меркам, моя квартира огромна – одна спальня и гостиная с маленькой кухней в алькове с одного конца. Такие апартаменты становятся по карману молодой семье лишь тогда, когда младший ребенок идет в колледж Спальня в традиционном японском стиле с ковриками-татами 2-дюймовой толщины из рисовой соломы – пружинистыми, как мох, со слабым запахом кислого сена. Сквозь прозрачные бумажные стены льется мягкий оранжевый свет, а двери раздвижные, на деревянных рейках – никаких тебе петлей. Как и во всех японских комнатах, здесь почти нет мебели и вещей. Тонкие стены не предназначены для гвоздей и крючков, повесить картину или ролики просто негде Татами слишком мягкие, на них не поставишь ни гардероб, ни книжные полки, ни стулья. Единственный шкаф предназначен для постельного белья; головоломку, швейные принадлежности или походное снаряжение спрятать некуда. Свое грязное белье я храню на холодильнике, а чтобы читать в кровати, пришлось приспособить фонарик

Гостиная, напротив, сделана по западному образцу, полы из твердой древесины, крепкие стены. Семье моих хозяев явно очень нравится западная мебель, но вот что с ней делать, они пока не совсем уяснили. В моей гостиной целых пять тяжелых кресел, большой диван, обеденный стол, кофейный столик, телевизор и буфет для фарфора, и между ними – редкие островочки свободного пространства, точно на плавучем рынке в Венеции. Но даже здесь нет ни шкафов, ни книжных полок, и мне приходится раскладывать свое добро маленькими муравьиными холмиками, которые то и дело вываливаются из разных мест и углов и осуждающе глядят на меня из-за дивана. Я человек довольно неуклюжий и теперь живу в постоянном страхе что, если ударюсь ногой о кофейный столик? Поскользнусь о слишком мягкое кресло? Венец моих кошмаров – тот, в котором я проваливаюсь через бумажную стену.

Совсем скоро, в 6 часов, будет ужин – кульминация 4-часового похода по магазинам и 3-часового стояния у плиты. Стол скрипит под тяжестью десятка изощренных блюд. Для каждого за столом накрыто красивое место с хрупкими фарфоровыми мисочками и крохотными чашечками для разнообразных гарниров. Принятие пищи происходит по принципу тщательно поставленного балета: тофу с кунжутом окунается в голубую мисочку с соевым соусом и рыбной стружкой, но ни в коем случае не с маринованным имбирем. Кабачок поливают майонезом, но никак не маслом. Чашку с рисом можно поднимать к лицу, но не вздумайте склонять лицо над чашкой – это неслыханная грубость. И никаких салфеток на столе: Юкико считает, что тем, кто умеет вести себя за столом, они просто ни к чему.

Дзюнко стучит мне в дверь почти в полночь. Я весь вечер учила японский; мозги разбухли, точно их мариновали в антитараканной жидкости. Я утратила последнюю способность соображать.

Дзюнко признается, что на днях ходила на сумо и познакомилась с ёкодзуной*.

«Ёкодзувд», – нетерпеливо повторяет она, так и не дождавшись моей реакции.

Речь об одном из трех лучших сумотори** Японии. Дзюнко даже немного с ним поболтала.

После поединка его танимати*** отвел ее в сторонку и предложил написать борцу письмо. Оказалось, молодой ёкодзуна ищет жену. Так как он родился в Америке, Дзюнко хочет написать ему по-английски. И ей нужна моя помощь.

____________________

*Букв, перевод – великий чемпион.

** Борец сумо.

*** Патрон команды борцов.

Если честно, я рада. Все-таки есть от меня хоть какая-то польза. Достаю листок бумаги и пишу: «Здравствуйте. Благодарю за прекрасный вечер. Как здоровье?» – и еще несколько строчек обнадеживающей льстивой чепухи. Кладу письмо в конверт, и Дзюнко ставит свою подпись. Она очень довольна. Может; сегодня у меня, наконец, появился друг?

«Родителям не говори», – заявляет она на пороге.

«Ладно», – по глупости соглашаюсь я.

Лишь в полдень следующего дня во время чистки маленьких луковиц до меня доходит, что же я наделала.

«Дзюнко, – признается мама-сан многозначительным шепотом, – увлеклась сумотори. Он ёкодзуна». Она не на шутку удивлена, что мне известно, кто такой ёкодзуна. Гэндзи очень обеспокоен. Разумеется, Юкико уверена, что я не стану поощрять интерес Дзюнко.

Кажется, пора во всем признаться. И, по правде, я больше всего боюсь не Гэндзи, а Юкико. Минутное колебание – и подходящий момент утерян.

„Ни в коем случае”, – отвечаю я, с усиленным усердием снимая луковую шелуху.

Но потом мне все же становится любопытно: а что плохого в том, чтобы общаться с борцами сумо? В Японии лучшие борцы не только знамениты и купаются в деньгах, они к тому же регулярно входят в десятку самых сексуальных мужчин в стране.

Я, конечно, не стану спрашивать Юкико – лучше узнаю сама В Японии 32 школы сумотори и все они находятся в Токио. Ежедневные тренировки открыты для всех, даже для иностранцев, коль скоро те не поленятся встать в 4:30 утра ради этого зрелища Сумо и бейсбол уже давно соревнуются за звание национального спорта в Японии. Оба вида спорта как нельзя лучше удовлетворяют страсть японцев к спортивной статистике, хотя у сумо есть преимущества: так, борцам позволено несколько раз в течение карьеры менять имя, устраивать праздник в честь выигранного поединка, нового звания и даже новой стрижки. Окончательным голосом в пользу сумо является и то, что это чисто японский спорт. Сумо упоминается уже в ранних японских исторических хрониках. С начала V века нашей эры сумо стало придворным ритуалом и развлечением японцев. Другими словами, сумо – это уникальное японское явление.

Правда, в июле 1972 года уроженец Гавайев по имени Джесси Кахуалуа стал первым иностранцем, одержавшим верх в поединке сумо. Лишь 21 год спустя его протеже Чэд Роуэн был награжден титулом ёкодзуны – великого чемпиона.

После этого в страну хлынул поток иностранных сумотори. Борцы приезжали с Гавайев. Раньше в Японии слыхом не слыхивали о жестоких сквозняках и суровых зимах Алтайских гор Северного Китая, а теперь ряды сумотори наводнили молодые монголы с телами гладиаторов и затравленным, отчаянным выражением глаз. Видимо, просочился слух, что сумотори высшей категории независимо от исхода поединка получает больше президента Монголии. Начинающему монгольскому борцу оставалось лишь полюбить сырую рыбу и сменить имя (если прежде его звали, скажем, Цолмонбаяр Мунхбат или Арюнбаяр Унуряргал).

Я прибываю в школу, когда дворники потихоньку уступают место первым рядам служащих в одинаковых серых костюмах и с портфелями, спешащих начать очередной 15-часовой рабочий день. Борцы сумо встают раньше всех: тренировка начинается в 5 утра и обязательно на голодный желудок В сумоистской общине царит одна из строжайших иерархий в мире, это своего рода анклав феодализма в океане стеклянных небоскребов и сверхскоростных поездов. Ученики первыми выходят на круг, после чего каждый час их сменяют категории борцов по восходящей. В полдень устраивается перерыв, и новички помогают старшим принять ванну, терпеливо начищая тонны зыбкой ягодичной плоти и спинных мышц. По той же ранговой системе сервируют обед: младшие должны прислуживать, пока высшая каста предается чревоугодию. После обеда все удаляются для довольно продолжительного сна: считается, что это помогает переработать съеденное в жир. Ученики всецело в распоряжении старших по рангу, которые постоянно требуют, чтобы им сделали массаж, и весь день гоняют младших по всяким поручениям.

По сути ученики ничем не отличаются от европейских крепостных XV века: за все свои труды они получают лишь жилье и стол. Раздаваемые привилегии, возможно, покажутся тривиальными современному наблюдателю: право носить зонтик, шелковый пояс и хранить одежду в бамбуковом сундуке. Но у этих молодых людей лишь одна цель: выиграть достаточно поединков, чтобы подняться по статусу и присоединиться к высшей касте сумотори. Все хотят стать великими чемпионами, а своего добивается лишь 1 из 700.

Поскольку у борцов подозрительно маленькие животы и коротко остриженные волосы, делаю вывод, что попала на тренировку новичков. Школа выглядит на удивление скромно – не больше гаража на одну машину. Женщинам не разрешается ступать на площадку из утоптанной глины: это осквернение священной земли. Здесь всего один круг, на котором борются двое, в то время как остальные 16 окружили их и наблюдают за поединком. В сумо довольно простые правила: ни одна часть тела борца, кроме стоп, не должна касаться земли, и нельзя выходить за пределы круга. В теории существует около 70 приемов, помогающих свалить противника на землю, но обычно на тренировке борцы пытаются вытолкнуть друг друга за круг, иногда помогая себе кулаками.

Я сижу на деревянном возвышении, в приличном отдалении, чтобы ненароком не осквернить круг своим нечистым присутствием. Тренировка почти окончена, и борцы принимаются за растяжку. Даже очень грузные сумотори на удивление грациозны: они как балерины, на которых надели несколько покрышек Расставив ноги, борцы наклоняются вперед и пытаются дотронуться носом до колен, встречая препятствие в виде шарообразного брюха. Закончив, встают и зачитывают кодекс чести сумо. Я подсаживаюсь к седому бизнесмену, который с момента моего прихода сидит по-турецки и то смотрит на борцов, то сверяется с книжечкой спортивной статистики. Он любезно переводит для меня кодекс.

Пять часов наблюдений за горами плоти, сталкивающимися друг с другом подобно тектоническим плитам, навели меня на мысль: чтобы преуспеть в сумо, нужно быть сильным, уметь держать равновесие и много есть. Но я поняла совершенно неправильно, как объяснил мой новый друг. Согласно кодексу хороший сумоист вовсе не придает значения физическому аспекту – равно как и японский лучник не смотрит на цель, чтобы слиться со стрелой в одно целое. Борец сумо выигрывает поединок, лишь будучи внимательным, прямым, вежливым и справедливым. Кодекс сумо недвусмысленно высказывается на этот счет: лишь высокоморальный атлет достигает превосходного результата.

Это мнение, поведал мне мой сосед, зародилось еще в незапамятные времена, когда молодой борец Акаси, направлявшийся в город, чтобы подзаработать, вдруг увидел девушку, которую застигла гроза, когда она принимала ванну. Отведя взор, Акаси поднял ее вместе с ванной и занес в укрытие. Скромность и мощь – вот сочетание, способное вскружить голову даже Дзюнко!

А вот и недавний пример: Сирануи, ставший свидетелем того, как командор Перри со своей черной эскадрой вступил в Токийский залив в 1853 году, взвалил на голову 140-фунтовый мешок, а 3 другие водрузил на плечи и принялся топать, показывая глупым американцам, кто их противник Те несколько раз стрельнули из пушек, и японцы поспешно подписали мирный договор. Неудивительно, что в Федерации сумо так недолюбливают иностранцев.

Но из всех легендарных сумоторо, о которых рассказывал мой собеседник, мне больше всего понравился Кокуна. Он, должно быть, так глубоко проникся сумоистским духом, что когда лошадь лягнула его в живот, то сама и упала.

Старшие по рангу борцы закончили тренироваться и идут в ванную, сопровождаемые новичками. Я хочу ускользнуть, но тут жена владельца школы приглашает меня с ними пообедать. Эта миниатюрная женщина кажется еще меньше в окружении груд человеческой массы. У нее добрые глаза и мягкая, ненавязчивая манера себя держать. Я принимаю приглашение не столько ради обеда, сколько ради возможности с ней поговорить. Можно уважать этику сумо, но не хотела бы я стать похожей на борца!

В понимании борцов владелец школы – суровый и требовательный отец, его жена – им мать. Ее твердая, но нежная рука помогает испуганным мальчишкам свыкнуться с мыслью, что теперь они живут в XVIII веке. Она приглушает их переживания насчет прыщей и общения с девочками (точнее, его отсутствия) и доносит неприятные новости, например о том, что они не смогут получить водительские права, пока не уйдут из спорта (обычно это случается лет в 35).

А в данный момент ее беспокоит кое-что посерьезнее: одному из молодых борцов предстоит операция на колене – всего-то после трех поединков. Его будущее в сумо поставлено под сомнение.

Еще один мальчик, которому только исполнилось 16 лет, недавно послал телеграмму родителям с просьбой выслать немного денег на расходы. Получив их, он сразу же уложил свои скудные пожитки и сбежал домой, в далекий Кюсю. Из школы уже послали за ним. Родители вряд ли поддержат сына: обучение в токийской школе считается за большую честь, особенно в деревнях, где перспектив не так уж много. А что, если ребенок ни в какую школу не захочет возвращаться и бросит обучение, не успев сделать себе имя и вернуть средства, вложенные в него? Ну что тут сказать – японскому обществу ни к чему человек-гора с начальным школьным образованием и неумеренным аппетитом. Так что почти никто не бросает.

Приходит парикмахер и раскладывает свои принадлежности у входа. Открыв банку, зачерпывает толстый шмоток чего-то похожего на ушную серу, растирает между ладонями и начинает энергично массировать полудлинные волосы первого борца. Расчесав и пригладив волосы, он сооружает на голове блестящий высокий шлем, из которого торчит хвостик – точь-в-точь радарная антенна.

Давно перевалило за полдень, и я проголодалась так, что готова съесть и ушную серу. Новички медлительно накрывают низкий стол и выносят громадный котел с похлебкой сумотори. Похлебку, иногда приготовленную чуть иначе, едят почти в каждый прием пищи. Это не просто любимое блюдо учеников, но и подсказка, чем заняться после ухода на пенсию. Похлебка сумотори не только знаменита, но и очень популярна. Начав проигрывать поединки, многие борцы уходят из спорта и открывают рестораны.

К моему удивлению, похлебка состоит из полезных и питательных ингредиентов: капуста, лук и всевозможные овощи в прозрачном бульоне с маленькими кубиками жареного тофу и кусочками курицы. Лишь когда приносят второй огромный ушат, я понимаю, как это ученики так стремительно толстеют: рис. Они глотают пиалу за пиалой с тем же мрачным сосредоточением, с каким толкали друг друга на тренировочной площадке. Когда доходит моя очередь обедать, младшие ученики выстраиваются за мной, сцепив за спиной руки, и молча следят, не нужно ли наполнить полупустой стакан пива или подложить добавки рагу. Можно только догадываться, как болят сейчас их голодные животы и мышцы, трудившиеся с восхода солнца. И все же они умудряются стоять с каменным видом. Таков кодекс сумо.

Перед уходом жена владельца школы дарит мне большой календарь, украшенный фотографиями. Сплошные животы, набедренные повязки и монументальные столкновения. На одном из снимков борцы наряжены в длинные вечерние платья, при полном макияже, в женских париках. «Ежегодная церемония», – объясняет хозяйка. Вид у сумоистов довольный.

Вернувшись домой, дарю календарь Дзюнко. Он висит на стене ее спальни ровно неделю. Увидев опустевшую стену, я понимаю, что долгожданный ответ от ёкодзуна так и не пришел.