Мое развитие опережало мой возраст: мне еще не было пятнадцати, когда я увлеклась разнообразием форм тления. Кусочек хлеба, предназначенный для Питера, однажды случайно остался на подоконнике. Уже через несколько дней глаз радовала великолепная белая мохнатая плесень, увенчанная черными шариками спор. Как представитель семейства грибов, плесень значительно расширила мое увлечение микологией.
Я поставила еще несколько экспериментов, например, бросая мертвых мух в закрытые склянки с водой. Через несколько суток мухи покрывались легким белым налетом, который можно было изучать в микроскоп. Еще я развлекалась, оставляя закрытые банки с подпорченными фруктами в разных местах: в теплом стенном шкафу на кухне, на полке в холодном погребе или на солнце у окна, что позволяло определить самые благоприятные условия для развития плесени.
Я усердно заполняла научный дневник, и герр Шмаль так хвалил меня, что договорился до следующего утверждения: девушке следует заниматься наукой, а не вышиванием. Воодушевленная, я решилась посвятить его в свой новый замысел: описать в одном исследовании все грибы лондонских парков.
Герр Шмаль
Блестящая идея! Ваши точные акварели, мисс Тиддлер, непременно найдут своего издателя. Так и вижу название: «Городские грибы»! Я лично знаком с заместителем директора Гербария Королевских ботанических садов; я представлю ему вас, как только закончите.
Такой энтузиазм меня немного страшил: кто я рядом с заместителем директора Гербария Королевских ботанических садов? Тем не менее я рьяно принялась за работу и без устали рисовала опята, дождевики, лишайники и шампиньоны. Это была волшебная весна: жизнь наполнилась смыслом. Вечером, закрывая уставшие глаза, я представляла тот долгожданный и волнующий день, когда герр Шмаль отведет меня в Гербарий, и я развяжу перед господином заместителем тесемки на своей папке с рисунками. Мне уже слышалось, как он воскликнет: «Потрясающе! Какая точность!» А я скромно отвечу: «Ну что вы, это целиком заслуга мадемуазель Легро, это она научила меня всему». Так, слово за слово, я погружалась в сон, где господин заместитель превращался в Кеннета Эшли с лорнетом, непременным атрибутом учености.
Но кое-что омрачало радужное будущее.
Я
Мама вряд ли разрешит издать книгу под моим именем.
Мадемуазель
Можно взять псевдоним, какое-нибудь мужское имя. Все писательницы так делают. Чтобы соблюсти приличия.
Вопрос был решен.
Но мне не суждено было спокойно сосредоточиться на науке. Примерно в это же время мама стала чаще требовать моего присутствия и ревновать к мадемуазель, чье общество я явно предпочитала. Мама завела разговор о том, что гувернантка мне больше не нужна.
Я
Но мне необходима компаньонка!
Мама
Разве мать — не лучшая подруга для молодой девушки?
Я
У Лидии и Энн есть фрейлейн.
Папа
Вот именно.
На этом обсуждение пока застряло. Но с тех пор, стоило нам втроем оказаться на прогулке, мама начинала изводить мадемуазель колкими замечаниями. Зная чувствительную натуру Бланш, я вынуждена была просить ее больше нас не сопровождать. Так мама одержала первую победу. Увы, этого ей было мало: она лишила меня послеобеденной свободы. Тому всегда находились тысячи причин: то ей надо примерить платье у портнихи, то навестить девиц Гардинер, то переговорить с миссис Саммерхилл, возглавлявшей общество распространения Слова Божьего среди папуасов. Я отговаривалась мигренями, чтобы остаться в классной комнате на четвертом этаже. Призванный мамой доктор Пайпер нашел у меня «подростковую утомляемость».
Мне удалось отвоевать вторник для музея. Но мама заимела привычку падать в обморок всякий раз, как видела меня в верхней одежде у выхода, поэтому приходилось ускользать из дома через черный ход. Научный труд о лондонских грибах продвигался семимильными шагами, а похвалы герра Шмаля придавали мне уверенности. К концу мая накопилось около шестидесяти акварелей — двадцать видов грибов, изображенных под разными углами и в продольном разрезе.
Герр Шмаль
Что скажете, мой юный друг, если в следующий вторник я представлю вас мистеру Барни из Королевских ботанических садов?
Я кивнула.
Герр Шмаль
Я уже характеризовал ему вас с наилучшей стороны. Но… я не уточнял ваш возраст.
Я знала, что из-за высокого роста и сосредоточенного выражения лица выгляжу старше своих пятнадцати лет. Поэтому снова молча кивнула. Оставалось надеяться, что проклятая стеснительность не помешает мне сказать хотя бы «приятно познакомиться, да, нет, спасибо, до свидания».
Возникло новое препятствие: мама решила непременно взять меня с собой на следующее вторничное чаепитие у леди Бертрам. Вот уже несколько недель она искала предлог, чтобы лишить меня музея — который она ненавидела. Порядочной девушке не подобает проводить столько времени в музейных залах: ведь там можно встретить весьма сомнительных личностей! Обычно я уходила по вторникам около двух пополудни. На этот раз, опасаясь, что мама уже на страже, я выскользнула через черный ход часом раньше. Мадемуазель уже ждала меня на улице, и мы тотчас побежали к музею. Разумеется, нам пришлось потом долго прогуливаться туда-сюда в ожидании герра Шмаля. Наконец показался герр Шмаль, торопливо шагавший нам навстречу. Он подозвал экипаж, куда мы и нырнули. Приключение все больше напоминало романтический побег.
Я представляла себе встречу с мистером Барни в теплице, среди цветущих банановых пальм. Но мистер Барни ожидал меня в своем кабинете — темной сырой комнатке, вполне подходящей для разведения плесени. Сам он был длинный и жилистый и напоминал гербарный лист, высушенный между двумя слоями бумаги.
Мистер Барни
Приятно с вами познакомиться, мисс Тиддлер. Вам, должно быть, уже говорили, что я специализируюсь на тропических растениях, сугубо тропических. Ваши грибы, хм-м-м…
Я (на едином дыхании)
Лондонские.
Герр Шмаль
Мисс Тиддлер — одаренный акварелист, дорогой Барни. Все ее иллюстрации отличаются невероятной научной точностью.
Эти слова вызвали на лице мистера Барни отнюдь не снисходительную улыбку.
Мистер Барни
О Господи, наука и женщины! Присядьте, мисс. Смею вообразить, ваши сокровища находятся в этой папке?
Честно говоря, чтобы догадаться, что в папке лежат мои работы, не требовалось особенно пылкого воображения.
Мне уже совсем не хотелось ничего показывать, но я пришла с определенной целью и я должна была это сделать. Достав из альбома несколько акварелей, я положила их на стол перед мистером Барни. Он как раз живо обсуждал с герром Шмалем забастовку портовых грузчиков, но все-таки прервался — исключительно из вежливости.
Мистер Барни
Ну что ж, давайте взглянем… Что тут написано? Э-э-э…
Тут он достал лорнет, и это, пожалуй, оказалось единственным, что сбылось из моего сна.
Мистер Барни
Гриб-дождевик! Господи! Это что, научное название? А где у вас тут указан масштаб?.. Нигде? Но для «научной точности» это решительно необходимо.
Я слышала, как рядом со мной шумно сопит герр Шмаль. Он был вспыльчив по натуре.
Герр Шмаль
Полно, Барни! Признайте же, это весьма… весьма аккуратная работа.
Мистер Барни
Несомненно. Дамы вообще хорошо прорисовывают детали. Но согласитесь, мисс Тиддлер, цветы гораздо изящнее грибов. Почему бы вам не рисовать букетики? Они бы понравились вашим друзьям, тогда как этот… кхе-кхе, извиняюсь, дождевик вряд ли украсит чью-нибудь гостиную.
Когда мы наконец сели в фиакр, где нас ждала мадемуазель, герр Шмаль разразился такими страшными немецкими ругательствами, что Бланш зажала уши руками. Впрочем, герр Шмаль был не столько разозлен, сколько раздосадован.
Герр Шмаль
Простите, мой юный друг, что из-за меня вам пришлось столкнуться с такой тупой ограниченностью. Будь вы лет на десять постарше и носи имя Густав, он ни за что не позволил бы себе…
Я
Нет, ну что вы, герр Шмаль, просто вы ошибались, а я обманывалась. Моей работе не хватает точности. Мистер Барни прав. Мне следовало предусмотреть масштабирование размеров…
Я замолчала, почувствовав, что голос вот-вот сорвется.
Много дней я не могла заставить себя рисовать. Не могла даже смотреть на микроскоп и на пробирки с культурами плесени. Я злилась сама на себя. Что я себе вообразила? Что мои работы представят на выставке в музее, или издадут, или купят? Какое самомнение! Заставив себя наконец взять кисть в руки, я принялась в порыве самоуничижения рисовать исключительно букеты. А Питер, чтобы наказать меня еще больше, принялся их поедать.
Очарование музея поблекло в моих глазах, но мадемуазель была по-прежнему очарована герром Шмалем. Поэтому мы продолжали встречаться у касс ботанического отдела. Вскоре, опять благодаря герру Шмалю, у меня возникло новое увлечение — ископаемые! Мир трилобитов и аммонитов открыл мне свои тайны.
В один из вторников, когда я перерисовывала ракушечный известняк в дневник научных наблюдений (который теперь носил более скромное название — «Альбом набросков»), мадемуазель вдруг стало нехорошо. «Как душно», — пролепетала она.
Герр Шмаль
Вы слишком долго стояли, склонившись над этими проклятыми витринами, дружочек. Выйдемте в сад!.. Мисс Тиддлер, вы с нами?
Но я раскусила замысел Бланш. Поэтому лишь буркнула, что страшно занята. С трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, я смотрела им вслед: герр Шмаль заботливо поддерживал мадемуазель, которая чувствовала себя лучше некуда. Я снова погрузилась в срисовывание ископаемых и от неожиданности подпрыгнула на месте, когда меня кто-то окликнул.
Голос
Мисс Черити! Какой приятный сюрприз…
В геологический зал вплывала тетушка Дженет под руку с давней подругой.
Тетушка Дженет
Сколько всего нового мы для себя открываем! Поразительно! Полагаю, ваша матушка тоже где-то неподалеку?
Она огляделась по сторонам. Но в помещении кроме нас никого не оказалось.
Тетушка Дженет
Как, вы одна?
Я
Нет, с мадемуазель.
Тетушка Дженет посмотрела вверх, будто проверяя, не парит ли там мадемуазель, избавившись от земного притяжения.
Я
То есть… она на минутку вышла. У нее мигрень.
Ровно в это мгновение появилась розовощекая и как никогда счастливая мадемуазель. Во время неловкого приветствия Бланш и герр Шмаль пытались сохранять непринужденный тон, а тетушка Дженет отводила взгляд.
Мы с Бланш не обсуждали этот случай, как, впрочем, и то, что же произошло между нею и герром Шмалем в саду. Думаю, что ничего: благовоспитанному герру Шмалю в голову бы не пришло воспользоваться ситуацией.
Я успела уже забыть злополучную встречу, когда однажды служанка постучала в классную комнату и пригласила мадемуазель спуститься в гостиную. В тот момент все мое внимание было поглощено Питером, кашляющим и икающим, словно что-то застряло у него в горле. Прижав кролика к себе, я легонько постукивала его по спине. После череды подозрительных клокочущих звуков он наконец успокоился. Опустив Питера на пол, я собралась бежать в гостиную, смутно ощущая, что спасать нужно кого-то еще. Но поздно — мадемуазель уже вернулась.
Мадемуазель
О Черри! Мадам дала мне расчет.
Я
Что?
Мадемуазель (краснея)
Она меня уволила.
В двух словах она рассказала мне, что произошло: тетушка Дженет донесла леди Бертрам, как герр Шмаль и мадемуазель Легро оставили меня одну в музее, чтобы уединиться в саду. Леди Бертрам тотчас уволила герра Шмаля и поспешила предупредить маму.
Мадемуазель (рыдая)
Мадам указала, что я кокетка, как все француженки… и она надеется, что я не успела вас развратить… и я должна немедленно покинуть дом.
Я
Подождите, Бланш, я поговорю с папой.
Мадемуазель
Месье там присутствовал. И не сказал ни слова в мою защиту.
Я рванулась было к двери, но Бланш меня удержала.
Мадемуазель
Не надо, Черри. Не нужно сцен. Мадам пообещала, что сохранит всё в тайне и сделает вид, будто мы расстались по обоюдному согласию — якобы ваше обучение подошло к концу. Так у меня хотя бы останется надежда найти другое место.
Она вытерла слезы. Моя несчастная сентиментальная Бланш была еще и отважной. Доставая вещи из шкафа, она говорила, что остановится у одной знакомой владелицы пансиона и даст объявления в газеты. Табита молча помогала складывать платья и белье в дорожный сундук. Я стояла с опущенными руками посреди комнаты; внешне я держалась спокойно, но внутри все кипело. Как предотвратить разлуку? Я пыталась найти решение, но ничего не могла придумать.
Мадемуазель
Я пришлю весточку через Мэри. И, как только появится постоянный адрес, вы тоже сможете мне писать… о Питере… и… о милом Куке, и о Милдред!
Слезы снова потекли по ее щекам. Мы обе думали о герре Шмале, но не осмеливались произнести имя вслух. В отличие от Бланш, у него были средства к существованию и крыша над головой. Но, увы, мы не знали его адреса. Вдруг Табита подошла к мадемуазель и выудила из своих нижних юбок кошелек со всеми своими сбережениями.
Табита
Возьмите, мисс Финч, берите всё. Вам пригодится. И мужайтесь. Если смените имя, вас не арестуют.
Мадемуазель
Благодарю вас, Табита, не стоит. Я скопила немного денег. И скоро найду новую работу. Но знайте, я никогда не забуду вашей доброты.
Впервые за время знакомства они обнялись. Правда, дальше Табита забормотала что-то о «преступлении» и о «полиции», испортив такой трогательный момент.
Я
А как же ваши акварели, Бланш, возьмете их с собой?
Мадемуазель
Позже, когда обзаведусь собственным домом… Возьму, пожалуй, — только ту, с кувшином и луковицами… да, с луковицами. И… если вы услышите что-то от герра Шмаля… расскажете мне потом, как у него дела?-.
Она исчезла через черный ход, оставив меня в оцепенении. На следующее утро носильщик, забравший ее дорожный сундук, украдкой вручил мне записку с временным адресом у некой миссис Гаскел. Я села за бюро и выдвинула ящик с бумагой и перьями. Внимание привлек запечатанный конверт с надписью «Открыть в 15 лет». Я совсем забыла об этом письме, написанном три года назад самой себе и хранившемся в ящике стола. Что ж там? Я открыла и прочла следующее.
Любезный друг, вот Вы и превратились в юную девушку. Вы наизусть знаете «Ромео и Джульетту», а «Книга новых чудес» помогла Вашему продвижению в естествознании. Вы пишете такие прекрасные акварели, что папа уже вставил в рамочки целую дюжину. Мои поздравления: у Вас высокий рост и королевская осанка. Вы преодолели свою застенчивость и сумели подружиться с кузинами Энн и Лидией…Всегда сердечно Ваша, Черити Тиддлер.
Мадемуазель, Табита и Питер по-прежнему остаются вашими лучшими друзьями.
P. S.: И не забудьте повесить скворечник!
По мере чтения мне становилось дурно. Казалось, я слышу, как с шорохом сыплется песок в часах, а с ним утекает моя жизнь. Я сжала кулаки, стиснула зубы, в голове прояснилось.
Я
Табита! Помогите мне! Я — в сад, вешать скворечник!
