Энцо совсем не нравилось просыпаться каждое утро в семь часов от того, что за стенкой Арья с приятелем занимались сексом. Его это наводило на горькую мысль, что сам он одинок. Казалось бы, что стоило приятному на вид белокурому юноше двадцати одного года от роду обзавестись подружкой? Но Энцо хотел, чтобы девушки сами падали ему в объятия, без всяких усилий с его стороны. Из гордости или из лени — он сам еще не разобрался.

— У нас кофе есть? — спросил Корантен, заходя на кухню.

— М-м…

В такую рань внятные слова не шли на язык.

— Вчера позвонил один парень насчет комнаты, — сказал Корантен. — Хочет поселиться с братом.

— Опять мужики, — вздохнул Энцо.

В квартире на улице Кардинала Лемуана, 99, молодые люди жили вчетвером: Энцо, Арья со своим бойфрендом Эмманюэлем и брат Арьи Корантен.

— И почему никак не находятся девушки?

— Поищи!

Корантен налил себе большую чашку кофе.

— Вроде бы славный парень. Ему двадцать два года, а брату семнадцать.

— Еще чего! У нас тут не детский сад!

По телефону Клебер назвался старшим.

— Он студент или что?

Корантен наморщил лоб.

— Точно не помню. Брат, кажется, в лицее Генриха IV, перешел в последний класс.

— Не люблю молодняк. Парятся из-за рагги и рэгги, треплются про баб, курят травку. Отстой!

— Тоже мне старец нашелся. Передай-ка мне банку с нутеллой.

— Зато ты, я гляжу, молодой. Нутеллой объедаются дошколята. Вот я на тосты мажу только мед.

— Ну прямо медвежонок Винни-Пух!

— Интересно, девушки любят медвежат? А то я лучше буду Тигрой. Давай нутеллу обратно. — Энцо задумчиво зачерпнул ложкой шоколадную пасту. — Мне всегда казалось, что он педик.

— Кто? Винни-Пух?

— Да нет, Тигра! — возмутился Энцо.

— Слушай, хватит есть из банки. Противно смотреть!

— Зато по-молодежному.

Корантен вздохнул. От Энцо по утрам толку не дождешься.

— Мальчики, привет!

Появилась Арья, румяная от удовольствия, растрепанная и жутко соблазнительная в застегнутой всего на пару пуговиц пижаме. Она чмокнула брата, шлепнула по макушке Энцо и аппетитно захрустела ломтиком поджаренного хлеба. Все в ней дышало природной грацией, без тени кокетства. Энцо и Корантен смотрели на нее с обожанием.

— Когда придут новенькие? — спросила Арья и села, подогнув под себя ногу.

— Погоди еще, лично мне они наверняка не понравятся! — скривился Энцо.

— Скорее им не понравятся комнаты, — возразила Арья.

Ребята успели разобрать лучшие комнаты, остались две самые маленькие, холодные и неудобные.

Вошел Эмманюэль, самый старший — ему исполнилось двадцать пять.

— Вот кто у нас Тигра! — воскликнул Энцо.

— Почему это?

Приятель Арьи подозрительно глянул на Энцо.

— Потому что я Винни-Пух, а Кролик — Корантен, — потягиваясь, ответил тот.

— Ну да, такой же зануда, — проворчал Эмманюэль.

— Хотя, пожалуй, из тебя бы вышел неплохой Иа-Иа, — сказал Энцо и прогнусавил плаксивым голосом ослика: — Добрый день! Если, конечно, этот день можно назвать добрым…

Эмманюэль выразительно посмотрел на Арью. Кто бы поверил, что этот поганец Энцо пишет диплом по филологии! Арья отвесила Энцо еще один подзатыльник, а он в отместку ущипнул ее за живот. Арья взвизгнула и налетела на него с кулаками. Эмманюэль смотрел на них в недоумении.

— Да ладно вам! Успокойтесь!

Энцо вскочил и издевательски указал ему на свой стул:

— Садись! Местечко еще теплое.

Они вызывающе смотрели друг на друга. Эмманюэль чувствовал: Энцо хочет занять его место.

После завтрака все принялись за дела, а Энцо опять растянулся на кровати.

— Не помешаю? — спросил Корантен, заглядывая в дверь.

— Нет, конечно! — Энцо приподнялся на локте.

— Что делаешь?

— Ничего.

Корантен сел. Паренек давно, еще со школьных лет, во всем равнялся на Энцо.

— Они придут к послеобеденному кофе.

— Кто? — умирающим голосом спросил Энцо.

И рухнул на постель, будто изнемог под невыносимой тяжестью мира.

— Новенькие. Вернее, желающие. Хорошо бы ты на них взглянул.

Для Корантена слово Энцо было законом. Скажет да — братьев примут, скажет нет — прогонят.

— Иди ты… — прошептал Энцо с закрытыми глазами.

— Да что с тобой?

Корантен не был большим знатоком человеческих душ, но понял: с Энцо что-то не так.

— Что такое?

Энцо резко сел и саданул кулаком в стенку.

— Да то, что твоя сестра со своим дружком, пара трупорезов, по утрам кувыркаются и не дают мне спать!

Эмманюэль учился на врача, Арья тоже. Энцо снова плюхнулся на кровать, досадуя, что проговорился.

— Влюбился ты, что ли? — додумался наконец Корантен.

— Вот еще! Было бы в кого! Просто есть же какие-то приличия. Могли бы сообразить… Мне же все слышно.

Корантен промолчал. Он с уважением относился и к старшей сестре, и к Эмманюэлю, здоровенному, мрачноватому, трудолюбивому парню. Поэтому он только вздохнул и спросил:

— Так ты будешь дома в обед?

— Куда ж я денусь!

Да, из Энцо в то утро трудно было что-то вытянуть.

Клебер с утра не находил себе места. Как пройдет знакомство с братом? Что будет, если он заговорит?

— Ты руки помыл?

Умник в десятый раз сунул руки под кран. Глядя на Клебера, он тоже нервничал.

— Хорошо. Свой левольвер оставишь дома, понял?

— У меня есть ножик.

Клебер сделал страшные глаза.

— Амомедятьророль? — пролепетал Умник.

— Что-что?

Умник встал на цыпочки и зашептал брату в ухо:

— А можно мне взять месье Крокроля?

Он умоляюще смотрел на Клебера, но тот представил себе, какое впечатление произведет на незнакомых людей плюшевый кролик, и решительно ответил:

— Нет. Он тоже останется тут.

Однако перед самым выходом Клебер замешкался в поисках своего нового мобильника, и Умник сунул месье Крокроля в карман. А потом с невинным видом затянул:

— Почему у меня нет тефелона?

— Потому что ты сломал мой.

— А почему я сломал твой?

— Потому что ты балбес.

— Ай-ай-ай…

— Да знаю я, знаю! Нехорошее слово!

Клебер был на грани истерики.

Общежитие находилась всего в двух кварталах от тетушкиного дома.

— Я, я, я нажму на кнопочки! — заверещал Умник и потянулся к домофону.

Клебер схватил брата за шиворот.

— Слушай, ты! Или ты ведешь себя тихо и не рыпаешься, или я сдаю тебя обратно в Маликруа.

Умник побелел, и Клеберу стало стыдно. Но сказанного не воротишь, и он нажал на нужную кнопку.

— Кто там? — спросил женский голос.

— Малюри.

В подъезде все было очень респектабельно. Консьержка посмотрела на посетителей, отодвинув занавеску в своем окошке. В старинный лифт с кованой железной решеткой Клебер заходить не стал и пошел по лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой. Дорожка так ошеломила Умника, что он ступал на цыпочках, словно по стеклу.

Их встретила Арья:

— Испугались допотопного лифта? Добрый день! Барнабе — это вы?

Она обратилась к Клеберу, приняв его за старшего, он и правда был на голову выше брата.

— Нет, я Клебер.

— Ах так! Извините… То есть извини… Можно на «ты»?

Братья вошли в квартиру. Арья протянула руку Умнику:

— Значит, Барнабе — это вы. А я Арья.

Умник важно пожал ее руку, но не вымолвил ни слова. Несколько удивленная, Арья с заминкой договорила:

— Э-э… Ну… Все в столовой пьют кофе. Проходите.

Эмманюэль читал книгу, Корантен курил, Энцо сидел просто так. На столе стояли наготове блюдо с печеньем, чашки и кофейник. Все трое вразнобой поздоровались с братьями. Затем хозяева и гости расселись вокруг стола, и Эмманюэль перешел к делу:

— Значит, вы ищете жилье?

Клебер объяснил ситуацию: они временно поселились у тетки, но хотят жить самостоятельно.

— Так вы студент? — спросил Эмманюэль, как и Арья, принимая Клебера за старшего. — А где учитесь?

— Я перешел в последний класс лицея.

Теперь все смотрели на Умника. Он сидел, понурившись, спрятав руки под стол.

— Ну да, — сказал Клебер. — Это мой старший брат. Он деби… умственно отсталый.

Его слова повисли в мертвой тишине.

— Я понимаю, конечно, — растерянно прошептал он, — для вас это не очень удобно.

Арье стало его жалко.

— Твой брат немой? — спросила она.

— Нет-нет. Он просто стесняется.

Умник исподтишка бросал на всех косые взгляды, что не прибавляло ему обаяния.

— Ты что-то хочешь сказать? — шепнул ему Клебер.

Умник с угрюмым видом помотал головой.

— Это у него с рождения? — спросил Эмманюэль.

— Да. Мы думаем… В общем, какая-то патология беременности.

— Что-то вроде аутизма? — продолжал допытываться Эмманюэль.

— У нас тут не врачебная консультация, — перебил его Энцо и обратился к Клеберу: — Ничего не получится. Сам понимаешь: мы студенты, учимся. А твоего брата нельзя оставлять без присмотра. Его надо отдать в этот… как его… специальный интернат.

Арья метнула на него грозный взгляд.

— Да мне тоже всех жалко! — стал оправдываться Энцо. — Но всему есть предел. Мы не можем брать на себя такую ответственность.

— Все зависит от того, какие у него отклонения, — сказал Эмманюэль.

Стоило Энцо высказать свое мнение, как Эмманюэль принимался отстаивать противоположное.

— Он лечится? Наблюдается у специалиста? — спросил он Клебера.

— Мненямням… — вдруг пробормотал Умник.

— Ага, — хмыкнул Энцо, — он все-таки способен издавать какие-то звуки!

А Умник обратился к Арье — к ней и ни к кому другому:

— Можно я возьму печенье?

— Бери, конечно.

Она взяла печенье кончиками пальцев и протянула Умнику, словно он был собачонкой. Клебер скорчился от унижения. Он сделал последнюю попытку объясниться:

— У него интеллект трехлетнего ребенка.

— Надо же! Прямо как у Корантена, — сказал Энцо, не упускавший случая подколоть приятеля.

Шутка разрядила напряжение. Арья взялась за кофейник.

— Ему налить? — кивнула она на Умника.

— Нет, от кофе он перевозбудится, — веско сказал Эмманюэль.

Бесчувствие этих людей убивало Клебера. Молодые, а хуже старой тетушки. Клебер мучился, зато Умник чувствовал себя распрекрасно. Ему очень понравилось печенье и улыбчивая Арья.

— Какая красивая тетя, — сказал он, обращаясь к надкушенному печенью.

— А кое в чем он Корантена явно обогнал, — заметил Энцо.

Умник внимательно посмотрел на Энцо и, ткнув в него пальцем, шепотом спросил брата:

— А этого как зовут?

— Меня зовут Винни-Пух, — представился Энцо. — А это, — он указал на Корантена, — Кролик.

При слове «кролик» Умник сунул руку в карман, и вот уже над столом зашевелились плюшевые уши.

— Ку-ку! — сказал Умник.

— Это еще что? — брезгливо спросил Энцо.

— Не что, а кто, — поправил его довольный Умник. — Кончается на «оль»!

— Это месье Крокроль, — вмешался Клебер, торопясь поскорее отмучиться.

— Да-да-да-а!!!

Умник изо всех сил затряс своим кроликом.

— Ух ты! — обеспокоенно сказал Эмманюэль, откинувшись на спинку стула. — Ему, наверное, нужно дать таблетку, когда он впадает в раж.

Раз так, Энцо сразу же расположился к Умнику и весело сказал:

— Да нет, он забавный. И кролик у него классный!

— У меня есть ножик! — сказал Умник.

— А у меня — штык! — дурашливо отозвался Энцо.

Умник захохотал, как будто понял шутку.

— Да он вроде симпатяга, — сказал Корантен.

Он увидел, что Энцо изменил свое мнение, и поспешил подстроиться под него.

— Он очень дружелюбный, — сказал Клебер, почувствовав, что к нему возвращается надежда.

О тефелонах, левольверах и прочих прелестях жизни с Умником еще будет время поговорить, подумал он про себя.

Арья налила Умнику немножко кофе, и тот его с потешными гримасами выпил. Арья спросила:

— Хотите посмотреть комнаты?

Клебер не поверил своим ушам. Неужели их все-таки примут?

Две свободные комнаты располагались в самом конце коридора. Мебель скудная, обои грязно-желтого цвета. Но Клебер чувствовал себя на седьмом небе. А Умник, когда уразумел, что одна из двух комнат предназначена ему, скривился:

— Противная!

— Да, мы, как последние эгоисты, разобрали себе лучшие комнаты, — согласилась Арья.

— Не важно! Нам тут будет очень хорошо.

Клебер прямо-таки сиял от счастья. И Арье, живущей своей мирной уютной жизнью, было приятно, что она такая хорошая — выручила славного парня и его больного брата.

— Когда въезжаете? — весело спросила она.

Оставалось обсудить практические вопросы. Умнику такой разговор скоро наскучил.

— Я захватил для тебя игрушки.

Клебер вытащил из рюкзака пакет с плеймобильками.

— А левольвер тут есть?

— Нет, я его не взял.

— Маленький плеймо-левольвер для ковбоя, — заупрямился Умник.

Арья, хотя и преисполненная добрых чувств, посмотрела на братьев с опаской.

— Э-э… я лучше подожду тебя в гостиной, — сказала она. Как только она вышла, Клебер схватил Умника за лацканы:

— Слушай, ты!..

— Я не хочу в Маликруа, — умоляюще выпалил тот.

— Да никто тебя туда не отправляет! — Клебер понизил голос. — Нас приняли. Мы будем жить тут. Но ты должен хорошо себя вести. Можешь поиграть один в своей комнате?

— Я не один! — Умник потряс своим кроликом.

Клебер внимательно осмотрел комнату, убедился, что ни будильника, ни телефона, где могли бы жить челобречки, здесь нет, и вернулся в гостиную.

— Все отлично, — сказал он с порога.

С условиями оплаты, обязанностями по хозяйству и правилами совместной жизни Клебер согласился сразу. Потом пошли вопросы потруднее.

— Кто будет сидеть с твоим братом, пока ты в школе? — спросил Эмманюэль.

— Он привык оставаться один. Играет, вырезает, смотрит картинки.

— А телевизор? — спросил Корантен.

— Редко. Чаще мультики на кассетах.

— У меня есть весь «Винни-Пух», — сказал Энцо.

В итоге он был даже рад, что в квартире поселится дурачок.

Пока Клебер старался понравиться будущим соседям, месье Крокроль осваивал новое жилище.

— Так себе… — заключил он.

И вдруг увидел стеганое одеяло на большой кровати.

— Можно сделать нору! — закричал он.

Мало кто знает, что из стеганого одеяла получается отличная кроличья нора. Умник стащил с кровати одеяло, потом подушки и соорудил отличную пещерку. Месье Крокроль рискнул сунуть туда уши.

— Ну как? — спросил Умник.

Месье Крокроль залез в нору целиком и задушенным голосом отозвался:

— Так себе.

Вылез наружу и прибавил:

— Там даже стульев нет.

— Зато там тихо, север, юг, юго-запад… — Умник вывалил все познания, которые почерпнул, общаясь с риэлторами.

— У тебя стулья есть? — настаивал месье Крокроль.

Умник посмотрел по сторонам и хлопнул себя по лбу.

Ну конечно! Вон на этажерке валяются книжки — чем не доски для кроличьей мебели! Все книжки до единой исчезли в норе и превратились в стол, стулья и кровать.

— Кровать очень жесткая! — пожаловался месье Крокроль.

Нашелся и матрас — сложенная скатерка. Умник то и дело нырял в нору и выныривал обратно. Он так распарился, что скинул сначала куртку, потом рубашку, потом ботинки и носки.

— Я всегда хожу без одежды. Давай и ты снимай трусы, — подзадоривал его месье Крокроль.

Но Умник отказался. Из-за ножика.

Они так здорово играли, что не заметили, как пришел Клебер.

— Господи, Умник, что ты натворил? — ужаснулся Клебер и посмотрел на Энцо, который вошел вместе с ним.

В комнате царил жуткий кавардак: постель разобрана, одеяло и подушки на полу, кругом раскиданы игрушки и одежки.

Умник виновато огляделся и сказал:

— У меня тут стройка.

— Ну, твой братец дает, — подивился Энцо. — Это ж надо — всего за час так раздраконить комнату.

— Он все уберет, — пообещал Клебер.

Почему-то он понял: можно уже не волноваться.

— Давай убирай все быстро, — сказал он брату. — А разделся зачем?

— Я в кролика играл.

Следующие дни прошли в веселой суете. Братья Малюри готовились к переезду. Клебер собирал вещи, а Умник делился впечатлениями обо всем, что делалось, с месье Крокролем.

— Сегодня самый счастливый день в моей жизни, — сказал он кролику, когда Клебер нашел под кроватью пропавшую игрушечную лыжу.

Если бы тогда Клеберу предложили другого, нормального брата вместо Умника, он бы отказался.

— Пойдем попрощаемся с тетушкой, — позвал он Умника и сам на прощанье поцеловал старушку, поблагодарив за гостеприимство. — Поцелуй тетушку, Умник!

— Не хочу, воняет.

Наконец-то вырвались! У подъезда Клебер позволил брату самому нажать на кнопку их квартиры. Но одна кнопка — это же мало! Умник стал нажимать все подряд.

— Семь, девять, двенадцать, бэ, тысяча, сто…

— Да?

— Кто там?

— Кто звонит?

Умник озадаченно смотрел на домофон:

— Сколько же там челобречков!

Консьержка отодвинула занавеску и проводила взглядом новых жильцов.

На новоселье братьев Малюри собрались все обитатели квартиры. Пока Клебер перетаскивал вещи, он успел получше с ними познакомиться. А Умник больше тут ни разу не был и потому оробел. Сидел и не выпускал из рук свой рюкзачок с игрушками.

— Он выпьет вина? — спросила Арья Клебера.

— Нет, что ты! Алкоголь несовместим с лекарствами, — сказал Эмманюэль.

Будущий доктор был уверен, что Умник напичкан нейролептиками:

— Вероятно, во время родов у твоего брата была повреждена какая-то область мозга?

— Это очень мило, Эмманюэль, — вмешался Энцо, — но, может, ты подождешь, пока он умрет, а уж потом доложишь результаты вскрытия? А что месье Крокроль, — обратился он к Умнику, — доволен, что будет жить тут?

— Он же игрушечный, — ответил Умник.

В его мир нельзя было войти без приглашения.

— А печенья больше нет? — спросил Умник Арью.

— Сегодня только печеньица для аперитива, — ответила она.

Сели за стол. Все пили, болтали, но краем глаза следили за Умником. А он взял сначала соленый крекер, попробовал, скривился, сказал тихонько: «Гадость!» и положил обратно. Потом надкусил печенье с сыром, сказал: «Фу!» и тоже положил в вазочку.

— Да он сейчас всё понадкусывает! — возмутился Энцо.

— Посмотрел бы на себя! — сказала Арья.

— Я?!

— Ты! Кто еще жрет нутеллу из банки?!

Умник между тем выплюнул соленый миндальный орешек в пепельницу:

— Тьфу-тьфу-тьфу!

— Ну и мерзость! — не выдержал Энцо.

Клебер схватил брата за руку и вытащил из-за стола.

— Я еще не все апериченьица попробовал! — упирался Умник.

— Иди к себе в комнату, раз не умеешь себя вести. Давай-давай, бери свой рюкзак и пошли!

Братья ушли. За столом все притихли.

— М-да, неудачно получилось, — пробормотал Корантен.