В следующий вторник Арья сразу после обеда куда-то ушла. Опять оставаться наедине с Энцо ей не хотелось. А Энцо вдруг сообразил, что все товарищи по квартире, не сговариваясь, вешали на него попечение о дурачке, когда Клебера не было дома.

— Умник! — позвал он.

Тот сидел у себя в комнате, разодетый, при галстуке.

— Что поделываешь? — спросил Энцо.

— Ничего.

На самом деле он нарядился папой. Месье Крокроль понарошку был его сыночком, а мадам Крокроль — дочкой. Такая игра.

— Я ненадолго выйду, — сказал Энцо. — Веди себя хорошо, ладно?

— Я месье Мучбинген.

Энцо удивленно переспросил:

— Мучбинген?

Умник кивнул и продолжал:

— У меня есть сын и дочка.

— Отлично! Вот и повоспитывай их часочек, пока я не вернусь.

Целый час без присмотра? Умник не поверил своим ушам. Когда за Энцо захлопнулась дверь, мысли его забегали, как муравьи.

— А не пройтись ли нам по дому?

Начали с комнаты Корантена. Там месье Мучбинген наткнулся на мобильник, и Умник бесцеремонно сунул его в карман. Потом заглянули в комнату Энцо.

— Тетрадь! — обрадовался Умник.

Да, толстая тетрадь в клетку лежала на кровати.

— Месье Мучбинген сочиняет разные истории, — сказал месье Крокроль.

Умник важно кивнул и вышел в коридор с тетрадью под мышкой. Перед дверью Арьи и Эмманюэля он замешкался:

— Как ты думаешь, челобречки ушли?

Месье Крокроль, конечно, помнил, какие странные звуки доносились отсюда по утрам, но у него на все был ответ:

— Челобречки боятся Мучбингена.

И Умник решительно зашел в комнату. Увидел светящийся экран и воскликнул:

— Ой, тевелизор!

Но, подойдя поближе, заметил клавиатуру и сам себя поправил:

— Ой, нет, это же кампютя.

Он положил тетрадь Энцо на стол и сел перед компьютером.

— Ну-ка, я покампютю!

Эмманюэль переписывал начисто конспекты и ушел, не закрыв файл. Умник внес в него немало изменений, вволю поколотив по клавишам. Потом он нажал на несколько иконок сразу и посмотрел на экран. Компьютер, как всегда в подобных случаях, мучительно соображал, чего же от него хотят. А Умник вспомнил, что при этом говорится:

— Вот гад! Завис!

— Мучбинген сказал нехорошее слово! — захихикал месье Крокроль.

Тут Умник насторожился и сказал: «Ш-ш-ш-ш!» — ему послышался звонок. И действительно, кто-то звонил в домофон: раз, потом еще раз.

— Добрый день, меня зовут мадам Барду, я из службы соцзащиты.

Умник нажал кнопку и вышел на площадку встретить мадам Сащиту. Она поднималась по лестнице, запыхалась и стояла, прижимая руку к груди.

— Не люблю… пфф… лифты… ффу… Тут живет месье Малюри?

— Я — месье Мучбинген, — представился Умник.

— Здесь, наверное, несколько квартирантов?

— Да, тиранты, — согласился Умник и пропустил упитанную даму вперед.

— Вы тут, я вижу, убирались, — сказала она, указывая на кролика, которого Умник держал в руке.

— Это мой сын.

— Мой тоже не расставался со старыми страшными игрушками вроде этой, спал с ними в обнимку. Но вы такой молодой отец!

— У меня еще и дочка есть, — сказал Умник, довольный, что нашлось с кем поиграть.

— О, поздравляю! А скажите, месье Малюри сейчас дома?

В кармане Умника запел мобильник. Он вздрогнул:

— Тефелон!

— Алло, Коко? — проговорил женский голос в трубке. — Это мама.

Умник был поражен. Мама ведь давно умерла. Но, может быть, те, кто умер, превращаются в челобречков?

— Алло, ты слышишь, крольчоночек?

Тут уж Умник отозвался, а месье Крокроль затряс ушами:

— Да-да! Я слышу!

— Ну, как дела?

— Хорошая погода.

— У тебя такой странный голос по мобильнику…

Благовоспитанная мадам Барду отошла в сторонку и стала осматривать гостиную.

А мать Корантена продолжала:

— Мы собираемся приехать в субботу.

Месье и мадам Мушабеф, родители Арьи и Корантена, жили в Пемполе и не так часто наведывались к детям в Париж. А брату с сестрой не пришло в голову предупредить их, что в квартире поселился умственно отсталый.

— Ты сможешь уложить меня и папу у вас в гостиной?

Умник совсем запутался. Почему это он должен куда-то укладывать папу? На всякий случай он решил уточнить, что он — не он, а Мучбинген, и сказал:

— Я не Умник…

— Тут большого ума не требуется. Скажи лучше, тебе не хочется нас видеть, да?

— Да! — выкрикнул Умник. Ему уже надоело говорить по телефону. Он нажал на красную кнопку и повернулся к мадам Сащите, чтобы играть дальше. Она заметила, что телефонный разговор несколько расстроил месье Мучбингена, но не подала виду.

— Ну, как дела, мадам? — спросил он светским тоном. — Хорошая погода.

— Э-э… да… хотя слегка похолодало. Могу я видеть месье Малюри?

Умник отрицательно покачал головой.

— Ах, его нет? Тогда могу я ему кое-что передать?

Оп-ля! Умник наморщил лоб. Игра становилась слишком сложной.

— Ко мне обратились по поводу брата месье Малюри… он умственно отсталый…

Тон у мадам Бардо был сочувственный, она не хотела, чтобы ее слова восприняли как оценку.

— И-ди-от! — отчеканил Умник.

— Если хотите… — холодно согласилась мадам Барду.

Этот Мучбинген ей нравился все меньше и меньше.

— Так вот, мне сообщили, что этот совершеннолетний, но нездоровый молодой человек живет на попечении несовершеннолетнего брата. Это действительно так?

Умник почувствовал, что гостья начинает сердиться, и подумал, что пришла пора все свалить на Крокроля:

— Это не я… — начал он.

— Я понимаю, что вы тут ни при чем, месье Мучбинген, — раздраженно сказала мадам Барду. — Я только хочу понять, как помочь месье Малюри… его, я знаю, зовут Клебер. А вот как зовут брата, не знаю.

Умник и не подумал ей отвечать.

— Вы не знаете, как зовут этого молодого человека? Но он ведь живет здесь, в этой квартире!

Умник решил, что это загадка, и попробовал отгадать:

— Корантен?

— Корантен, — повторила мадам Барду, чтобы лучше запомнить. — Так вот, не могли бы вы передать месье Малюри, что Корантена можно поместить в Маликруа? В будние дни он будет жить там, а на выходные его можно забирать домой. Это, конечно, не идеальное решение проблемы, но, думаю, лучшее из возможных. Скажите месье Малюри, чтобы он связался со службой соцзащиты. Вот, оставляю вам номер телефона. Пусть спросит мадам Барду.

Умник сунул бумажку в карман. Игра ему разонравилась.

— Пойду поиграю с сыном, — сказал он и показал на кролика.

— Ах, извините. Я не знала, что он ждет. Не буду вас больше отвлекать.

Умник проводил гостью до двери и только что не вытолкал ее. «До чего невежливо некоторые дают понять, что им не до вас», — с обидой подумала мадам Барду.

Не успел Умник вернуться к себе, как опять зазвонил мобильник.

— Достал уже! — возмутился месье Крокроль.

— Алло, Корантен? — на этот раз трубка говорила мужским голосом.

— Ну что? — огрызнулся Умник.

— Э, нет! Со мной такой тон не пройдет! — одернул его отец Корантена. — Мама сказала мне, что ты ей нахамил. Так вот, имей в виду, я хамства не потерплю. Не забывай, что ты живешь за мой счет!

Чтобы не слушать больше неприятных слов, Умник отключился. Одни гадости от этого тефелона — он отнес мобильник в комнату Корантена и положил на место.

Арья вернулась домой раньше, чем Энцо. И сразу заметила синий экран монитора.

— Опять завис, — прошептала она, заелозила мышкой по коврику и скинула на пол толстую тетрадь в клетку.

Она подняла ее — что-то знакомое… не эту ли тетрадь Энцо таскал с собой по всей квартире? — открыла, прочитала первую фразу: «Эмма была безумно хороша собой». Так начинался роман Энцо. Арья сердито нахмурилась. Как попала сюда тетрадь? Ответ напрашивался сам собой. Пока ее не было дома, Энцо пришел и положил ее на стол. Возмутительно! Арья пойдет и швырнет эту писанину ему в лицо, так же, как раньше букет. Но… ведь ничто не мешало быстренько пролистать тетрадку, а потом сделать вид, что она ее и не открывала. Энцо все равно не узнает.

И Арья углубилась в первую главу. Несмотря на множество зачеркнутых и исправленных мест, текст был вполне разборчивым. Арья скоро поняла, что Эмма — ее клон. Еще чего! В нее был влюблен дурачок по имени Лоренцо. Забавно. Арья стала следить за тем, как развиваются их отношения. Любопытно. Она растянулась на кровати. Четвертая, пятая, шестая глава… Что дальше? К сожалению, на самом интересном месте, в решающую для бедного малого минуту, рассказ обрывался.

Арья уткнулась в подушку. Значит, Энцо пишет роман? И у него явно талант. Ей захотелось вернуться в начало. «Эмма была безумно хороша собой». Время словно остановилось. Арья очнулась, только услышав шаги Эмманюэля. И быстро сунула тетрадь под подушку.

— Уже в постели? Без меня? — пошутил Эмманюэль.

— Взгляни на компьютер. Похоже, он сдох.

Эмманюэль сел за клавиатуру, а Арья тем временем сунула тетрадь Энцо за пазуху. Надо пойти и отдать ему, не говоря ни слова. Но в гостиной Энцо не было, а когда она постучала в дверь его комнаты, никто не ответил. Арья вошла, оглядела сваленные на кровати книги и одежки и туда же бросила тетрадь.

Один за другим вернулись все обитатели квартиры. Сначала Клебер, потом Энцо, за ним Корантен, и никто из них понятия не имел, что тут творилось в их отсутствие.

— На, это тебе! — сказал Умник и протянул брату листок.

Клебер взглянул на неведомый телефонный номер:

— Где ты это взял?

— Мадам Сащита дала.

— Кто-кто? Она что, приходила сюда?

Умник кивнул.

— К кому?

— К месье Мучбингену.

Клебер удивленно повторил незнакомое имя.

— Наверное, ошиблась этажом. Надо сказать консьержке. «Мучбинген» — фамилия немецкая или эльзасская.

— Я тародный, — вдруг сказал Умник.

— Какой?

— Тародный.

У Клебера округлились глаза:

— Что это значит?

— Значит: «я голодный». А ты? Ты тародный?

Клебер не нашелся, что ответить, — никогда не знаешь, чего ждать от Умника. А тот не унимался:

— А золотую татулку ты купил?

— Та… что это за чушь? Что ты мелешь?

— Это такой язык. Другой, — любезно объяснил Умник. — Я говорю на другом языке. Золотая татулка значит «булка с хрустящей корочкой».

— Нет-нет, — замахал руками Клебер. — Говори нормально. Кончай эту фигню.

— Ай-ай-ай! Нехорошее тилялю.

Клебер поморщился. Ладно, пускай. Скоро сам успокоится. Но за ужином Умник попросил Эмманюэля передать ему золотую татулку.

— Что? — удивился Эмманюэль.

— Значит: «булку с хрустящей корочкой», — мрачно перевел Клебер.

— Правда? А где такие продают? — спросил Корантен.

— Наверное, в татулочных.

В глазах у всех читался вопрос.

— Да ерунда. Умник придумывает слова. Просто так.

— Вот здорово! Золотая татулка! — воскликнул Энцо.

Арья покосилась на него. Ей было неловко смотреть ему в лицо, как прежде. В голове крутилось: «Эмма была безумно хороша собой». И ужасно хотелось спросить: «Так что, в конце концов Эмма с Лоренцо переспали?»

— Я тоже буду на другом, — сказал Энцо. — Умник, дай мне касуласу!

— А что это такое? — спросил Умник.

— Я думал, ты знаешь другой язык.

— Да, но не этот.

— Касуласа — это салат. Корантен, положи себе касуласу, а потом передай мне!

— О’кей! — ответил Корантен. — А ты мне — золотую татулку.

К концу ужина Корантен и Энцо рыдали от смеха, а Арья прыскала в кулак.

— Хватит уже! — вклинился Эмманюэль. — Посмеялись, и будет. Сколько можно дурью маяться!

— Ай-ай-ай, нехорошее тилялю.

Корантен отправился спать в превосходном настроении. Отличную игру изобрел этот Умник.

В половине одиннадцатого зазвонил мобильник.

— Корантен, это мама. Не бросай трубку, милый. Давай поговорим начистоту: ты что-то скрываешь?

— О чем ты?

— Постой-постой, не заводись. Может, у тебя там в комнате живет девушка? Ну так знай: нас это нисколько не смущает.

Мадам Мушабеф проплакала весь вечер и теперь готова была принять что угодно. Скажи Корантен, что у него в комнате живет Энцо, она бы и с этим смирилась.

— Какая еще девушка?! — Корантен ничего не понял.

— Успокойся! Ничего страшного. У тебя своя жизнь. Это нормально. Но это не причина, чтобы бросать трубку посреди разговора.

Корантен похолодел — его мать, похоже, сошла с ума.

— А папа дома? — медленно спросил он.

— Да, то есть нет… Можешь всё сказать мне. Отцу, если ты не хочешь, ничего не скажем.

На самом деле месье Мушабеф сидел прямо перед женой, и они согласно кивали друг другу. Корантен довольно долго молчал, прежде чем спросить:

— Какое лекарство ты принимаешь?

Мадам Мушабеф растерянно посмотрела на мужа, а тот прошептал:

— Что он говорит?

Она прикрыла трубку рукой и тихонько сказала:

— Что-то про лекарства.

Тут месье Мушабеф не выдержал, вырвал у жены мобильник и закричал:

— Ты что, заболел?

Корантену показалось, что мир, в котором он жил до сих пор, внезапно перевернулся. Может, это не родители с ним говорят, а кто-то другой? С тех пор как в его жизни появился Умник, все стало стремительно меняться. Он бросил курить, перестал обжираться, начал заниматься спортом. Сам себя не узнавал — разве это прежний Корантен? «Может, и зовут меня тоже уже не Корантен, а как-то иначе?» — подумал он, вспомнив о золотых татулках. Потом отключил телефон и постучался к Энцо.

— Что случилось? — спросил Энцо.

— Кажется, у меня крыша поехала.

И Корантен рассказал о странном разговоре с родителями.

— Видимо, у твоих предков разыгрался Альцгеймер! — выслушав, заключил Энцо.

— Ну, это еще ничего. Главное, что не у меня, — с облегчением сказал Корантен.

В соседней комнате Арья напряженно прислушивалась. Из-за стенки доносились два голоса. Ничего особенного — Корантен пришел поболтать. Но почему она все время думает об Энцо? «Эмма была безумно хороша собой…» — звучало у нее в голове, пока она не заснула.

На следующий день, вернувшись из университета и проходя по коридору, Арья увидела в гостиной Энцо. Он что-то писал, сидя на диване. Вместо того чтобы пройти мимо, Арья заглянула в дверь.

— Работаешь?

— Нет.

Энцо покраснел, сердце его бешено заколотилось в груди. Но он ведь твердо решил: разлюбить Арью и страниц через двести-триста переспать с Эммой.

— И как же это кончается? — спросила Арья, указывая на толстую тетрадь.

Энцо совсем не удивился, что она его раскусила. Он ведь частенько принимал картинную позу писателя, ищущего вдохновение.

— Пока не знаю сам, — ответил он.

Арья села рядом с ним.

— Я прочитала, — сказала она.

— Прочитала… что?

— Эмма была безумно хороша собой…

Энцо смотрел на нее в полном изумлении.

— Ты что… взяла мою тетрадь и прочитала?

— Ладно тебе прикидываться! Ты положил ее мне на стол — вот я и прочитала.

— Я?! И не думал даже!

— Да перестань!

— Клянусь!

— Честно говоря, мне очень понравилось.

Энцо сразу забыл про обиду.

— Да?

— Очень здорово. Обязательно допиши до конца.

Конец света — Арья проявила интерес к Энцо!

— А я-то думала, ты просто болтун и плохо влияешь на Корантена.

— Я и есть болтун и плохо влияю на Корантена, — подтвердил Энцо. — Но я тебя налю.

— Ты меня… что?

— Налю. Это значит: «я тебя люблю». Только на другом языке.

Такого Арья не ждала и усмехнулась:

— Дурак!

Но это прозвучало так нежно, что у Энцо по всему телу побежала дрожь. Он протянул руку и кончиками пальцев легонько погладил запястье Арьи.

— А может, мы с тобой… а?

— Нет. У меня есть Эмманюэль.

— Ну да, конечно, есть Эмманюэль, — послушно прошептал Энцо.

Он откинулся на спинку дивана и закатил глаза, как мученики на полотнах живописцев.

Арья почувствовала, как в ней поднимается жаркая волна; еще немного — и она бросится в объятия Энцо. Она в ужасе вскочила:

— Ладно, не буду тебе мешать. Пиши.

И поспешно вышла. Энцо застыл, глядя ей вслед.

— Она влюблена в вас, юноша, — убежденно сказал старый месье Видибог, когда Энцо в очередной раз пришел с ним пооткровенничать.

— Вы думаете? Не может быть!

Он разрывался между надеждой и отчаянием.

— Куда мне до Эмманюэля!

— Как мужчина он, конечно, намного более зрелый, чем вы. Но современные девушки любят мальчишек.

— Жорж, вы начитались женских журналов вроде «Мари Клер».

— Но не в сопернике дело! Дело в вашей Арье. Наверняка ей приятно держать при себе и любовника, и пылкого обожателя.

Энцо молча кивнул.

— Так разбудите в ней ревность, — подсказал ему месье Видибог.

Подходящий случай не заставил себя ждать. Мадам Барду узнала телефон их квартиры и позвонила вечером, чтобы застать дома Клебера. Трубку снял Энцо.

— Здравствуйте, говорит мадам Барду. Позовите, пожалуйста, месье Малюри.

— А, это ты, Стефани? Не узнал твой голос.

— Вы ошиблись. Меня зовут Франсуаза. Франсуаза Барду, из службы соцзащиты.

— Прямо сейчас? Ну нет, уже слишком поздно…

— Мне нужен месье Малюри! — мадам Барду перешла на крик.

— Завтра? Давай. Только не приходи ко мне на квартиру.

Арья насторожилась. Какая-то девчонка кадрит Энцо… Небось, с филфака. Ее разбирала злость: «Все они бездельницы, парням прохода не дают!» Мадам Барду в бешенстве бросила трубку, но Энцо продолжал говорить в пустоту:

— Ладно, зайду к тебе. Только ненадолго, у меня совсем нет времени. Ну всё, пока!

Страшно довольный своими актерскими талантами, он повернулся лицом к столу. Но Арья встретила его таким злобным взглядом, что он тут же пожалел о своей выходке.

— Что это за Стефани? — спросил Корантен.

— Да так, одна деваха… Дура несусветная… и к тому же уродина.

Энцо перестарался — Арья почуяла фальшь в его словах и представила себе Стефани этакой помесью «Мисс Вселенной» и Джеймса Бонда в юбке.

Ну, а Клебер был занят поисками месье Мучбингена, чтобы передать ему номер телефона мадам Сащиты.

— Я давно тут работаю, — сказала ему консьержка, — но такого господина не знаю. Попробуйте спросить мадам Видибог. У нее есть родня в восточных департаментах.

Месье Видибог радушно встретил юношу, который ходит на мессу.

— Мучбинген? — Он задумался. — Иветта, не так ли, случайно, звали твоего второго мужа?

— Ерунда! — фыркнула мадам Видибог. — Его звали Помпон. Поэтому я с ним и развелась. Иветта Помпон! Хотя, между нами говоря, «Видибог» звучит ненамного лучше!

Выслушав супружеский обмен любезностями, Клебер ушел.

— Да вы возьмите и позвоните по номеру, который оставила та дама, — посоветовал Жорж, провожая гостя до дверей.

Действительно! Как это Клеберу самому не пришло в голову? Он набрал номер.

— Я слушаю, — отозвался усталый женский голос.

— Добрый день. Я… э-э… хотел бы поговорить с мадам Сащитой.

— Здесь таких нет. Какое учреждение вам нужно? Это служба социальной защиты.

— Учреждение… Нет, никакое…

Клебер положил трубку. И тут его осенило.

— Социальной защиты… — прошептал он. — Мадам Сащита… Может, служба соцзащиты?

Ай-ай-ай, нехорошие тилялю…