Безусловно, Исламское государство – угроза для нас. Угроза связана в первую очередь с наличием в его рядах вооруженных боевиков-выходцев из России, которые приобретают боевой и организационный опыт, проникаются враждебными нам идеями. Возвращаясь обратно домой, эти люди становятся центрами кристаллизации, вокруг которых собираются враждебные нашей стране силы, они обладают боевым опытом и готовы применять его уже на нашей территории. В наших интересах оказывать содействие противникам Исламского государства в деле истребления этой части боевиков, однако для этого нужно иметь твердые позиции в регионе, чего в силу совершенно объективных обстоятельств, уже нет. В наших интересах создать систему противодействия вербовке и распространению враждебной пропаганды на территории России и оказать всемерное содействие нашим среднеазиатским и кавказским соседям в таком противодействии. Однако и здесь есть ряд совершенно объективных проблем, без решения которых всё это оказывается лишь благим пожеланием.

Коэффициент социального неравенства (коэффициент Джини) в России 2013 год

Сама система власти, управления, экономика, которые функционируют на нашей территории, непрерывно генерируют несправедливость, социальное неравенство в совершенно неприемлемых масштабах. Отсутствие национальной идеи, которая способна увлечь народ России на созидание – еще одна крайне тяжелая проблема. Оторванная от интересов народа и страны олигархическая верхушка и охраняющие сложившееся положение вещей государственные и общественные структуры – гораздо более серьезные угрозы России, чем десятки Исламских государств на наших границах. Безвольное и обслуживающее интересы олигархов руководство страны неспособно решать накопившиеся проблемы и вместо решения их создает социальные и политические симулякры, наличие которых успокаивает больше саму власть, чем население страны. В результате деятельность враждебных нам сил и структур ведется в благоприятных условиях, позволяя и пропагандировать чуждые нам идеи, и вербовать сторонников таких идей.

Поэтому борьба с Исламским государством в опережающем темпе на сегодня практически невозможна – у нас нет ни стратегии, ни возможностей для такой борьбы. Идейную и организационную нищету на этом «треке» российская власть скрывает за следованием в русле американской политики, у которой, в отличие от России, есть совершенно четкое понимание того, в каком направлении для нее желательно развитие ситуации в регионе.

Определенные силы США, заинтересованные в сохранении глобального мира невзирая на цену, а потому объективно готовые развязать мировую войну в любом из ее сценариев (общемировое военное столкновение или цепь региональных конфликтов средней и высокой интенсивности) – эти силы заинтересованы в том, чтобы распад глобального мира на устойчивые кластеры не состоялся. Поэтому основную борьбу они сосредотачивают на «линиях разлома» – между складывающимися кластерами-региональными рынками. Дестабилизация периферии кластеров становится угрозой для них, вынуждая отвлекать ресурсы не на переформирование глобального мира, а на противодействие угрозам.

Для региона Ближнего Востока эти силы США крайне заинтересованы в создании ситуации бесконечной борьбы, не давая стабилизировать обстановку через сохранение «старых» и возникновение устойчивых «новых» государственных образований. Такая политика носит название «теории управляемого хаоса», и хотя я довольно скептически отношусь к людям, которые продвигают эту модель в качестве основной, объясняющей действия США, но определенная доля правды в этой модели присутствует. Она очень невнятно объясняет мотивы действий, а значит – не совсем верно формулирует и цели такой политики, но сложно не заметить то, что лежит на самой поверхности.

Соответственно, для России (если она сумеет сформулировать свои цели, а значит, и интересы) необходимо выстраивать систему противодействия планам Соединенных Штатов, подрывающих политику создания региональных объединений политического, экономического, военного характера, которые создает и в которых принимает участие Россия. Одним из факторов такого противодействия становится стабилизация обстановки на периферии тех региональных объединений, где имеются интересы России. Исламское государство – это не только террористическая группировка. Это и проект баасистской элиты саддамовского Ирака, которая заинтересована в создании своего стабильного государства. Да, сегодня оно выглядит очень жутко, как, впрочем, и большинство стран в момент своего создания. Однако, в конце концов, если Кремль умудряется называть киевский нацистский режим партнером, не обращая внимание на геноцид русского населения Донбасса, то почему в отношении Исламского государства проявляется такая щепетильность?

Безусловно, любые попытки исламистов атаковать наши рубежи и наносить нам любой вред необходимо пресекать – причем не слишком рефлексируя по этому поводу. Но это касается любых попыток нанести нам вред – к примеру, внедрять у нас чуждую идеологию потребления, вседозволенности, отказа от любых нравственных ценностей в угоду абстрактным «общечеловеческим». Это тоже разрушает нашу страну, и тоже подлежит жесткому отпору со стороны государства и общества.

Но не замечать стабилизирующую роль, которую потенциально может играть Исламское государство в регионе Ближнего Востока, тоже нелепо. Попытки ИГИЛ захватить ему не принадлежащее, соседние страны отбивают и будут отбивать. История создания Саудовской Аравии убеждает, что, в конце концов, экспансия натыкается на свои естественные границы, и молодое государство, пытаясь сохраниться, неизбежно прекращает её, ликвидирует фанатиков-революционеров и начинает встраиваться в существующую систему связей и отношений региона и мира. Так происходило раньше, это будет происходить и в будущем. Сколько времен это займет – неважно, важен подход, намерения и исполнение этих намерений.

Поэтому (и именно поэтому) политика России в отношении Исламского государства должна носить двойственный характер – мы должны принять факт его возникновения и строить наши отношения с ним с точки зрения наших интересов. Любые попытки дестабилизации, исходящие от Исламского государства, должны встречать жесткий отпор. Любые попытки стабилизации обстановки – поддерживаться. Гласно или негласно – это уже вопрос тактики. Бесцветно следовать в фарватере политики США (да и любой другой страны) в этом вопросе недопустимо.