Организация «Исламское государство Ирака и Леванта» (далее «Исламское государство» или ИГИЛ) претерпела на данный момент немало изменений со времени своего создания в 2006 году, когда она еще называлась «Группа за монотеизм и джихад». Однако, пожалуй, единственное, что осталось совершенно неизменным – террористический характер деятельности этой организации.

Когда пишешь об одном из самых важных аспектов ее деятельности – экономическом, вспоминается одна арабская крылатая фраза: «Близкий дым ослепляет». Количество материалов, написанных об ИГИЛ, уже чрезвычайно велико. При этом статистические данные за долгий период по некоторым государствам арабо-мусульманского мира либо полностью отсутствуют, либо представлены в урезанном формате со многими оговорками. К примеру, в связи с ИГИЛ особо интересна информация об экономическом развитии Ирака. Последние данные, описывающие в полной мере его экономику в базе данных ООН, относятся к 2010 году. Во Всемирном банке ситуация несколько лучше – есть данные за 2013 год. Арабский Валютный фонд хоть и представил ежегодный доклад за 2014 год, но тоже с большими «выпадениями» по многим странам региона, включая Ирак.

Тем не менее предпримем попытку рассмотреть экономику ИГИЛ, опираясь на открытые западные и российские источники, а также на материалы официальных расследований. Если обобщить, то основными источниками получения финансовых средств для ИГИЛ являются:

• деятельность легальных организаций (коммерческих предприятий, контролируемых представителями преступного сообщества);

• совместная криминальная деятельность с другими преступными сообществами (в частности, по захвату и перепродаже предметов антиквариата на нелегальном рынке или похищению людей);

• незаконные и неконтролируемые операции в финансовой сфере (в том числе, в банковской);

• деятельность «благотворительных» и «гуманитарных» организаций;

• спонсорская помощь государственных структур отдельных стран;

• личные состояния некоторых представителей террористической организации и т. д.

По разным подсчетам, ИГИЛ на данный момент контролирует активы, которые превышают 2 трлн долл., а текущий годовой оборот составляет 2,9 млрд долл.

Для ИГИЛ характерно активное поступающее приобретение финансовых средств непосредственно с ранних этапов развития. При этом важно отметить, что с 2006 года ИГИЛ постоянно диверсифицировал свои финансовые источники. Главой финансового направления является Муваффак Мустафа аль-Кармуш (также известный как Абу Салах). Предыдущий глава Абу Джавар ас-Сабауи бежал в США, прихватив с собой 14 млн долл.

В апреле 2015 года появились данные со ссылкой на шейха Абу Саад аль-Ансари, одного из главных религиозных деятелей в иракском Мосуле, что организация «Исламское государство» утвердила в начале года бюджет в 2 млрд долл. с ожидаемым профицитом в 250 млн долл.

В своем стремлении установить административный и гражданский контроль над завоеванными территориями ИГИЛ ввел налогообложение на различные виды коммерческой деятельности. Только в Мосуле в пользу ИГИЛ ежемесячно собирается налогов на 8 млн дол.

К числу собираемых налогов относятся следующие:

• Налог на все продаваемые товары;

• Налог, налагаемый на все телекоммуникационные компании;

• Налог на безопасность с банковских учреждений;

• Налог на снятие наличных средств с банковских счетов;

• 5-процентный налог на социальное обеспечение и другие общественные цели, который собирается со всех зарплат;

• Дорожный налог (в размере 200 долл.) в северном Ираке;

• Таможенная пошлина (в размере 800 долл.) на каждый грузовик, пересекающий контрольно-пропускные пункты на границах Ирака с Иорданией и Сирией;

• Налог на разграбление археологических памятников (20 % в Алеппо, 50 % в Ракке);

• Налог за защиту немусульманских общин (известен также, как «джизья»).

В общей сложности с учетом вымогательства и налогов ИГИЛ собирает на территориях, находящихся под его контролем в Ираке и Сирии, приблизительно 360 млн долларов в год.

Взяв на вооружение опыт других террористических группировок мира, ИГИЛ облагает данью представительства международных компаний, которые работали или пытаются продолжать работать на занятых территориях, однако точная информация о суммах поборов отсутствует.

В июне 2014 года части ИГИЛ захватили Мосул, второй по величине иракский город. В ходе захвата боевики разграбили различные частные финансовые учреждения, а также государственный Центральный банк Ирака. По заявлению губернатора провинции Ниневии, боевики похитили 425 млн долл. из мосульского филиала Центрального банка Ирака.

На сирийских территориях, подконтрольных этой террористической организации, многие банки также либо были разграблены ею, либо стали полностью подконтрольны. Так, в ар-Ракке ИГИЛ использует Народный Кредитный Банк для сбора налога на безопасность в размере 20 долл. с каждого клиента этого банка.

Одним из главных факторов, способствующих деятельности ИГИЛ, является то, что на большинстве подконтрольных ему территорий жители вынуждены выживать уже не одно десятилетие. Это сделало широкораспространенным и черный рынок, и многие другие противозаконные виды деятельности, которые становятся лишь разнообразнее по мере ухудшения общей обстановки. Этим всячески пользуется ИГИЛ для закрепления собственного положения, подчиняя старые и генерируя новые формы взаимодействия с существующими преступными сообществами, а также сращиваясь с различными политико-экономическими элитами.

То, что выделяет ИГИЛ на фоне «Аль-Каиды», так это особое и продуманное обращение с полезными ископаемыми, которые оказываются на подконтрольных территориях.

Ирак является 4-м в мире крупнейшим экспортером нефти, на долю которого приходится 40 % мировых запасов черного золота. «Исламское государство» изначально пыталось установить контроль на теми месторождениями, которые попадали в зону его непосредственных интересов в Ираке и Сирии. Организация на данный момент контролирует семь месторождений в Сирии в провинциях Дейр аз-Зур и Ракка (Deir ez-Zor and Raqqah). К ним относятся аль-Умар, ат-Танак и Джафра с объемом производства в размере 60 тыс. барр. в день. ИГИЛ также контролирует два нефтеперерабатывающих завода в Сирии и один в Ираке, а также несколько насосных подстанций в этих странах. Одним из наиболее важных для ИГИЛ объектов на территории Ирака является нефтеперерабатывающий завод в городе Байджи, через который проходит треть всей иракской нефти. На 30 июня 2015 года иракская армия отбила этот важный объект у подразделений ИГИЛ и подавляет редкие ячейки боевиков, оставшиеся в городе без поддержки основных частей террористической организации.

В отличие от многих демонстративных акций ИГИЛ, в ходе которых уничтожались люди и материальные ценности, включая культурные, все, что связано с месторождениями природных ископаемых, средства добычи и транспортировки, не подвергается разрушению. Рабочее состояние предприятий по переработке и транспортировке нефти, а также штат сотрудников сохранен (по крайней мере, на данный момент отсутствуют данные об акциях неповиновения или карательных мерах ИГИЛ).

Основной причиной снижения игиловцами темпов добычи, переработки и транспортировки углеводородов являются действия коалиционных сил, включая и авианалеты. Последние приводят к тому, что общий объем нефти ИГИЛ снижается на 2 тысячи баррелей в день, по данным представителей Международного энергетического агентства (МЭА).

Кстати, официально представленные на сайте этой авторитетной международной организации данные по Ираку также относятся к преимущественно к периоду 2012–2013 года, с большими выпадениями по отдельным группам, но по данным «Ирак Ойл Репорт» за 2014 год, ИГИЛ зарабатывает от 1 миллиона долларов в сутки на контрабанде иракской нефти.

Газовый сектор является другой частью экономики ИГИЛ, которая контролирует несколько месторождений голубого топлива в Сирии и Ираке, включая одно из крупнейших – Аккас в провинции аль-Анбар.

В связи с тем, что общий объем производства газа за последние два года сократился на 50 %, доходы ИГИЛ от торговли природным газом составят 489 млн долл. в год (как и в случае с нефтью, ИГИЛ продает свои ресурсы на 50 процентов дешевле рыночной цены).

Говоря об Ираке и действиях ИГИЛ, чаще всего концентрируют внимание на нефтегазовом секторе. Между тем существуют и другие отрасли, приносящие значительные доходы этой организации. К ним относится добыча фосфатов, производство и продажа цемента. ИГИЛ контролирует крупное фосфоритовое месторождение Акашат, расположенное в провинции аль-Анбар, рядом с Рутбой.

По данным Государственной компании по производству фосфатов, ведущей разработку месторождения, текущее производство составляет 1 млн тонн в год при полной загрузке производственных мощностей в 3,4 млн тонн в год. При заниженной цене в 50 долл. за тонну (по сравнению с рыночной в 110 долл. за тонну) только на торговле фосфатами ИГИЛ может получать годовой доход по меньшей мере в 50 млн долл.

Помимо этого, ИГИЛ контролирует также завод по производству серной (1,5 млн т. в год) и фосфорной кислоты (400 млн т. в год), расположенный в городе аль-Каим. Годовой доход от продажи этих продуктов составляет приблизительно 620 млн долл. в год. Даже при условии продажи продукции лишь за половину стоимости ИГИЛ стабильно получает 300 млн долл. в год только на этих продажах. Среди других сырьевых и перерабатывающих объектов, находящихся под контролем ИГИЛ, есть и Мишракская серная компания, расположенная в провинции Ниневия, а также крупнейшая в Сирии соляная шахта в ат-Табани.

ИГИЛ контролирует пять крупных цементных заводов в Сирии и Ираке: в аль-Джалабийи (3 млн т. в год), ар-Ракке (1,5 млн т. в год), аль-Фаллудже, Кубейсе и аль-Каиме (совокупное производство последних трех – 3 млн т. в год). Только по приблизительным подсчетам ИГИЛ получает от продажи произведенного этими предприятиями цемента 583 млн долл. в год (при средней цене на рынке в 80 долл. за тонну).

Получение максимальной прибыли от добычи, переработки и транспортировки природных ресурсов является одним из основных стратегических направлений деятельности ряда подразделений ИГИЛ в долгосрочной перспективе.

Реализации этой цели будут служить не только максимально продуманные действия в отношении тактических мероприятий по захвату новых предприятий с уже отлаженными системами функционирования, но и весь план стратегического развития организации.

В отношении приобретения новых ресурсов и рынков их сбыта для ИГИЛ могут оказаться особо интересными урановые месторождения Иордании. Эта страна занимает 11 место в мире по залежам урана, объемы которых достигают по разным оценкам от 70 до 130 тысяч тонн. Принципиальной особенностью этих месторождений является то, что залегают они на небольших глубинах – до полутора метров от поверхности, что делает их особенно пригодными для добычи. По данным Всемирной ядерной ассоциации, в ближайшие годы потребуется 33-процентное увеличение поставок урана для того, чтобы увеличить мощности ядерных реакторов ряда атомных станций на 27 %. Таким образом, приобретение нового активного рынка в качестве одного из самых доходных может оказаться чрезвычайно привлекательным для ИГИЛ, не говоря уже и о других интересах этой организации в отношении Иорданского Королевства.

Другим важным источником доходов для ИГИЛ является продажа зерновых. По данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), провинции Ниневия и Салах ад-Дин, находящиеся под контролем ИГИЛ, являются самыми плодородными в стране. На них приходится 30 % от общенационального производства пшеницы, что составляет приблизительно 1 миллион тонн, а также 40 % национального производства ячменя. В этих областях в ведении ИГИЛ также находятся государственные хранилища пшеницы общим объемом в 1,1 миллионов тонн. В Сирии боевики ИГИЛ также захватили государственные хранилища с зерном. Однако эти запасы не расходуются, а в страну транспортируется пшеница из Ирака с целью переработки и дальнейшей продажи в том числе и иракскому правительству через посредников. По общим подсчетам, доходы от продажи пшеницы и ячменя на черном рынке могут совокупно составить 200 млн долл. при условии продажи с 50-процентной скидкой.

Вместе с тем не стоит забывать и о других источниках доходов для ИГИЛ. Только за счет грабежей рядом с городом Набук, находящимся у гор Каламун, различных культурных артефактов (история некоторых насчитывает до 8 тысяч лет) в пользу представителей ИГИЛ по различным данным поступило от 20 до 50 тыс. долл. за единицу сделки с представителями западного черного рынка предметов искусства. К числу постоянно действующих источников дохода относится и похищение людей. Среди похищенных были бизнесмены, региональные политики и священнослужители, а также граждане иностранных государств. В последнее время «предметом» особого интереса стали дети-христиане, а также другие представители христианских общин Ближнего Востока. По разным оценкам, приблизительно 10 млн долл. в месяц поступает в казну ИГИЛ за счет выкупов.

Одним из направлений получения средств для «Исламского государства» являются благотворительные организации, как исламские, так и международные. Деятельность последних становится все чаще предметом расследований со стороны правоохранительных органов ряда западных стран, в частности, Великобритании. Под самое пристальное внимание попала деятельность организаций «Аль-Фатиха Глобал», «Чилдрен ин Диид», «Эйд Конвой», «Суриа Эйд». Это не первое и не последнее подобное расследование. Основной проблемой представляется непрозрачность финансовых потоков, которые распределяют благотворительные организации.

Существуют данные, что некоторые из них все чаще обращаются к древней системе перевода денег, существующей на Ближнем Востоке, под названием «хавала».

Она получила распространение в большинстве стран Востока во многом благодаря тому, что строится на принципах строгой конспирации и оперативности. «Хавала» отличается высокой скоростью, относительной дешевизной и отсутствием формализованной отчетности перед государственными органами, что позволяет ей конкурировать с современными международными операторами по перемещению денежных средств (например, с «Вестерн Юнион»). Обычные международные системы перевода денег взимают комиссионные в размере 10–15 %, тогда как операторы «хавалы» берут со своих клиентов только 1–3 %. Непосредственного перемещения денег в «хавале» не происходит. Участники этой системы действуют в рамках сделок, основанных на взаимном доверии. Таким образом деньги, переданные оператору «хавалы» в одной стране, можно получить у другого представителя «хавалы» на другом конце света.

У правоохранительных органов США и других стран мира есть основания подозревать, что именно «хавала» используется большинством террористических организаций Ближнего Востока для осуществления финансовых операций. В связи с этим ставится задача установления контроля над «хавалой». Об этом неоднократно заявляли различные главы казначейства США, которые определяли своей главной целью не искоренение «хавалы» как таковой, а лишь обеспечение необходимой им прозрачности и определенного контроля в интересах США.

Следует отметить, что установление строгого контроля над «хавалой» и тем более ее ликвидация представляются трудноосуществимыми задачами хотя бы потому, что, уходя корнями в глубокую древность, «хавала» «накопила» достаточный опыт саморегуляции и противостояния враждебному влиянию извне.

Помимо этого, усилия по контролированию неформального перемещения денежных средств могут помешать движению многомиллиардных финансовых потоков, которые идут от эмигрантов, работающих в развитых странах, на их родину, а также вызвать социальные взрывы в странах, принимающих этих эмигрантов.

4 июля 2015 года министр финансов Ирака заявил, что Всемирный банк согласился выделить 2,3 миллиарда долларов с тем, чтобы свести на нет кризис ликвидности, а также ликвидировать бюджетный дефицит. Также министр заявил, что Всемирный банк согласился предоставить Ираку заем в размере 1,7 млрд. долл., из которых 1 миллиард должен уйти на осуществление плана развития государства в краткосрочный период. При этом 350 млн долл. должны пойти на борьбу и преодоление последствий деятельности «Исламского государства».

С одной стороны, все эти меры не могут не внушать воодушевления, поскольку появляется шанс для измученного проблемами последних десятилетий государства преодолеть ряд трудностей и стабилизировать ситуацию с перспективой на развитие. Однако практика показывает, что укоренившаяся система злоупотреблений вполне способна поглотить и такой большой «куш», представленный в виде этих займов. Борьба с коррупцией на всех уровнях власти в данном регионе не только далека от побед, но и вполне сопоставима по значимости с борьбой с ИГИЛ.

Другим чрезвычайно важным обстоятельством является сращивание борьбы с «Исламским государством» с различными бюрократическими региональными и международными структурами, когда важны не столько результаты, сколько сам факт ведения этой войны. Сращивание «Исламского государства» с бюрократическим аппаратом, создание иллюзий активной деятельности без реальных структурных изменений при значительном числе актуальнейших проблем, а также с учетом большой доли молодежи в составе общества, создает базу, которую террористические организации будут использовать как живительную среду для своей деятельности на всех уровнях.

Значительное усиление «Исламского государства» четко обозначило издержки в работе государственных структур, а также органов безопасности в Ираке и Сирии. Высокий уровень реагирования на ежедневные внешние вызовы, мобильность, а также четкая проработка как стратегических, так и тактических задач при поддержке значительных собственных ресурсов делает «Исламское государство» чрезвычайно лабильным и опасным игроком как на региональном, так и на международном уровнях.

Завербованные по неволе: как ИГИЛ форматирует сектантов по всему миру

Накануне Общественная палата России пошла на беспрецедентный шаг – решила открыть «горячую линию» для приёма сообщений о вербовке в состав «Исламского государства». Запуск мониторинга с участием общества означает, что угроза исламистской вербовки в России стала настолько серьёзной, что эта проблема может приобрести социальный характер. Ведь если раньше под вербовку подпадали Северный Кавказ и Средняя Азия, а сама вербовка была ориентирована на этнических представителей традиционного ислама, то случай Варвары Карауловой показал, что теперь вербовка ИГ не имеет религиозных и этнических предпочтений. Статистика сирийского муфтията – 70 тыс. наёмников из 83 стран мира, включая 2 тыс. добровольцев из РФ – показывает мировой феномен привлекательности ИГ, за которым стоит развитая система психологической игры на пороках и мотивации.

 

Вербовочный конвейер

Годовое присутствие ИГИЛ в Ираке и Сирии показывает, что ИГ создаёт на завоёванных территориях «идеальный мир», используя искажённую религию, насилие, уничтожение прошлого, наркотики и развитые медиа-технологии. Различается два основных направления вербовки – для «вооружённого» и «сексуального» джихада. Для дистанционной вербовки ИГ использует интернет, пропаганду и инструкции, формируя сеть автономных ячеек по всему миру по принципу сетевого маркетинга. Классическая территория террористического рекрутинга на местах – это общежития, медресе, мечети, халяльные кафе, когда эмиссары работают через студентов и их знакомых, оказав посреднику принятую в исламе материальную помощь. Детей вербуют также в общественных местах, в основном возле школ и мечетей. Таковы основные правила вербовочного конвейера И Г, который работает как на основе развитых методик убеждения, так и с использованием средств манипулирования.

Определение масштабов вербовки в ИГ затруднено тем, что в настоящее время доподлинно неизвестна точная численность самой ИГ. По данным ЦРУ, это 30 тыс. человек, однако, по данным иранской и курдской разведок, численность ИГ достигает 200–300 тыс. человек. Из них наёмники могут составлять 70 тыс. человек, причём приток иностранцев в ряды ИГ выше, чем когда-либо в истории. С середины 2014-го по март 2015 года их количество, по данным ООН, увеличилось более чем на 70 %. Максимальный исход боевиков приходится на Тунис, Марокко, Францию и Россию. Однако Верховный муфтий Сирии связал 7 тыс. наёмников из стран СНГ с такими странами, как Казахстан, Туркмения и Азербайджан. Агитируют для вступления в ИГ по всему миру 90 тыс. человек на 24 языках, причём в первую тройку языков входят арабский, английский и русский. На русском языке работают 5–10 тыс. агитаторов, причём очно – только одна тысяча.

 

Психологическая формула ИГ

Ставка на этническую бедность. До России рекрутирование этнических мусульман было успешно апробировано в странах Западной Европы из числа иммигрантов с Ближнего и Среднего Востока. Однако там была реализована стратегия, которая изначально возникла в богатых странах Персидского залива применительно к мигрантам из бедных арабских стран и Пакистана, оказавшихся там в положении людей второго сорта. Идеологическая обработка гастрабайтеров призывала к их чувству достоинства и мотивировала отомстить за своё униженное положение. «Исламское государство» также делает ставку на гастрабайтеров, выходцев из Центральной Азии, работающих в крупных городах России. Трудовые мигранты образуют в России замкнутые диаспоры, что позволяет эмиссарам ИГ вести агитацию незаметно. К тому же именно здесь выходцы из традиционных исламских сообществ выходят из-под влияния старших родственников, выполняющих на родине функцию регулятора молодёжных настроений. ИГ использует их главную мотивацию – заработать, предлагая за въезд в Сирию подъёмные в $5 тыс.

Ставка на изгоев. Большинство очных вербовщиков обладают сетью наводчиков, которые собирают досье на подходящих им людей. В группу риска входят изгои в своей группе и психологически ослабленные люди, переживающие горе или попытку суицида. Контактирует с жертвой не наводчик, а вербовщик. Его задача – выдернуть жертву из её социума, чтобы монополизировать систему связей и изолировать от прежнего окружения. При этом к каждой жертве применяется индивидуальный подход, в зависимости от возраста, пола, социального положения, вероисповедания и психотипа. ИГ предлагает таким людям альтернативный мир с возможностью реализовать себя в нём. Ведь состоявшийся человек стремится сохранить сложившийся порядок вещей, в то время как неудовлетворённые требуют решительных перемен.

Ставка на разрушение семьи. По данным ЕС, 10 % выезжающих в ИГ европейцев составляют женщины. Психологи объясняют это тем, что западные женщины устали от равноправия с мужчинами, деградации гендерных и семейных отношений (легализация меньшинств, гостевой брак и т. д.). Однако одна из главных фокус-групп – одинокие женщины и матери-одиночки, нуждающиеся в сильном плече. Вербовкой одиноких женщин, как правило, занимаются специально подобранные мужчины, которые олицетворяют собой представление женщины как о «каменной стене». С другой стороны, широко используется и «женская солидарность», когда к одиноким засылаются специальные свахи. При этом часто западных женщин заманивают на Ближний Восток предложениями поработать в некоммерческих организациях с гуманитарной миссией поддержки мира в регионе. А когда новая сотрудница оказывается на чужой территории, вербовщики включают силовые методы – наркотики, угрозы семье и насильственное удержание.

Ставка на протест против идеологии потребления. Глобализация сделала мир одинаковым, построенным по западному образцу товарно-денежного распределения товаров, где человек становится заложником перепроизводства материальных ценностей, а отношения между людьми определяются уровнем достатка. ИГ предлагает альтернативный мир «халифата» во главе со справедливым «халифом». Человек нуждается в смысле жизни, а ИГ предлагает свой «город счастья», где не будет столько лжи, а сильные не обидят слабых. В этом отношении особенно уязвима Россия, которая после распада Союза так и не выработала свою национальную идею. А, как известно, идеологический вакуум пустым не бывает.

Таким образом, психологическая формула ИГ показывает, что «Исламское государство» – это не сборище безумцев, а сложная структурированная идеология, которая чётко работает по принципу экс-директора ЦРУ Аллена Даллеса: «Лучшие агенты – это добровольцы, то есть люди, которых не удовлетворяют условия их жизни и работы и которые ненавидят существующую в стране политическую систему». Последний аспект ИГ недавно проявился в Киргизии, где имам одной из крупнейших мечетей вербовал наёмников не только на войну в Сирию, но и для свержения собственного правительства. Если человечество не применит весь опыт борьбы с идеологическими эпидемиями, ИГ грозит превратиться в сопоставимую с гитлеровским нацизмом антиидеологию нашего времени.

 

Чего хочет ИГИЛ?

[28]

… Все мусульмане признают, что будущее известно только господу. Но одновременно они считают, что он приоткрыл его людям в Коране и в рассказах о Пророке. Исламское государство отличается от всех прочих джихадистов верой в то, что оно играет в божественном сценарии главную роль. В этом разительное отличие ИГ от предшественников и одновременно ясное свидетельство его религиозной природы.

Аль-Каида действовала, в широком смысле, как подпольное политическое движение, всё время имевшее перед собой вполне земные цели – изгнание немусульман с Аравийского полуострова, упразднение государства Израиль, прекращение западной поддержки диктатур в мусульманских странах. У Исламского государства тоже есть будничные заботы (вплоть до сбора мусора и ремонта водопровода на своей территории), но лейтмотив пропаганды ИГ – именно Конец Времён. Бен Ладен редко упоминал о конце света, а упоминая, подразумевал, что сам не застанет блистательный момент раздачи божественных подзатыльников. «Бен Ладен и Завахири оба из богатых суннитских семей. Там смотрят на разговоры о конце света свысока и воспринимают их как развлечение для простонародья», говорит Уилл МакКантс из Brookings Institution, который пишет книгу об эсхатологии ИГ.

Напротив, в последний год американской оккупации Ирака отцы-основатели Исламского государства видели свидетельства близкого конца света повсюду. Они ожидали появления Махди – мессианской фигуры, предназначенной вести мусульман к победе перед концом света – в течение года. МакКантс утверждает, что влиятельные иракские исламисты предупреждали бен Ладена в ещё в 2008 году о том, что группой управляют фанатики-миллиенаристы, которые «всё время говорят о Махди и обсуждают стратегические решения» исходя из его скорого появления. «Аль-Каиде пришлось писать письма (этим лидерам) и требовать прекратить».

Для определённого рода верующих – тех, кто взыскует эпических битв добра со злом – видения апокалиптической резни выполняют глубокую психологическую потребность. Из всех встретившихся мне сторонников ИГ больше всего был заинтересован в конце света Муса Серантонио, австралиец. Его занимали последние дни Исламского государства и возможный облик предапокалиптического мира. Некоторые идеи – его собственные, и они пока не имеют статуса доктрины. Другие основаны на мейнстримной суннитской доктрине и встречаются в пропаганде ИГ постоянно. К ним относится вера в то, что праведных халифов будет 12, и что Багдади – восьмой; что армии Рима схлестнутся с армиями ислама в северной Сирии, и что финальная битва ислама с антимессией случится в Иерусалиме после возобновления исламских завоевательных походов.

Исламское государство придаёт очень большое значение сирийскому городу Дабик поблизости от Алеппо. В честь него назван пропагандистский журнал ИГ; завоевание стратегически бесполезного городка и равнин вокруг него (дорого обошедшееся) отмечали с безумной помпой. Утверждают, что именно здесь, по словам Пророка, армии Рима разобьют свой лагерь. Армии ислама выйдут им навстречу, и Дабик станет для Рима новым Ватерлоо или Энтитемом.

«Дабик это сплошные поля», – твитнул недавно один сторонник ИГ. – «Тут легко представить себе большие сражения». Пропагандисты ИГ истекают слюной в предвкушении этого события и постоянно намекают на его приближение. Официальный государственный журнал приводит цитату Заркави: «В Ираке зажглась искра, и жар будет усиливаться… пока не испепелит армии крестоносцев в Дабике». Свежее пропагандистское видео почти целиком состоит из нарезки западных фильмов про средневековье – вероятно, потому, что многие пророчества обещают крестоносцев на конях и с копьями.

Исламское государство взяло Дабик и теперь ожидает прихода туда врага, поражение которого начнёт обратный отсчёт до апокалипсиса. Западные медиа часто пропускают ссылки на Дабик, не замечая их за мрачными сценами казней. «Вот мы хороним первого американского крестоносца в Дабике, с нетерпением ожидая прихода ваших армий», – говорит палач в маске, показывая отрубленную голову Питера (Абдул Рахмана) Кэссига, работника гуманитарной миссии, которого держали в плену больше года. Когда во время декабрьских сражений в Ираке моджахеды сообщали (вероятно, по ошибке) о встреченных в бою американских солдатах, твиттер ИГ заходился в радостных судорогах, как истомившийся хозяин вечеринки при виде первых гостей у своей двери.

Хадисы, предсказывающие сражение при Дабике, называют врага «Рим». Что это будет за «Рим», если у Папы теперь нет армии, вопрос открытый. Но Серантонио, например, утверждает, что «Рим» означает Восточную Римскую империю, чья столица когда-то находилась в теперешнем Стамбуле. Тогда мы должны считать «Римом» современную Турецкую республику – республику, 90 лет назад положившую конец предыдущему халифату. Другие источники в ИГ утверждают, что «Рим» обозначает любую армию неверных – тогда отлично подходят американцы.

После битвы при Дабике, говорит Серантонио, халифат распространится и разграбит Стамбул. Некоторые верят, что он покроет всю Землю, но Серантонио предполагает, что этот прилив может остановиться сразу за Босфором. Затем придёт антимессия, известный в мусульманской эсхатологии как Даджаль, из Хорасана на территории современного Ирана. Он убьёт множество воинов халифата, но пять тысяч уцелеют и будут окружены в Иерусалиме. Когда Даджаль приготовится к последнему штурму, вернётся Иисус, – второй из самых почитаемых в исламе пророков – насадит его на копьё и поведёт мусульман к победе.

«Только богу известно», армии ли ИГ описаны в пророчестве. Но Муса полон надежд. «Пророк сказал, что один из верных признаков близкого конца света – что люди надолго перестанут говорить о конце света», говорит он. «Если вы пойдёте в мечеть, то увидите, что проповедники молчат о нём». По этой теории, даже поражения Исламского государства не значат ничего, потому что бог и так уготовил своему народу почти полное уничтожение. У Исламского государства впереди одновременно худшие и лучшие дни.