В 2003 году глава оккупационной администрации США в Ираке Пол Бремер издал приказ о дебаасизации. Формально этот приказ коснулся незначительной части членов бывшей правящей партии Баас – 2 тысячи человек были уволены с занимаемых ими постов, еще примерно 30 тысяч человек лишились перспектив карьерного роста. Однако на самом деле речь шла о тотальном изгнании всех членов Баас с любой государственной службы. Никаких гарантий безопасности американская оккупационная администрация не могла, да и не собиралась предлагать людям, которые одномоментно оказались выброшенными на дно жизни. Дополнительным фактором давления на членов Баас стали служить расправы, которые чинили с ними шиитские радикальные фанатики. Не сказать, что явление было массовым, однако эксцессы, происходившие на улицах городов, фактически поставили баасистов перед необходимостью либо выживать и приспосабливаться, либо бороться и пытаться вернуть утраченное положение.

Арест, суд и казнь Саддама Хусейна и ряда высших руководителей Ирака поставил вопрос о лидере баасистского Сопротивления и его структуризации. С лидером вопросов практически не возникло – им стал Иззат ад-Дури, наиболее близкий к Саддаму Хусейну человек из выживших лидеров страны.

Пол Бремер (в центре), глава оккупационной администрации США в Ираке

Иззат Ибрагим ад-Дури родом из деревни Дури вблизи Тикрита, был активным членом Баас и участником революционных событий 1968 года, в результате которых Баас второй раз пришла к власти в Ираке. Не слишком грамотный, не имевший к тому времени какого-либо опыта административной работы ад-Дури компенсировал это личной преданностью Саддаму Хусейну, в результате чего стал одним из наиболее доверенных ему людей. Доверие Хусейна выражалось даже в том, что дочь ад-Дури Суха стала женой старшего сына Саддама Хусейна Удэя.

Иззат Ибрагим ад-Дури

Ад-Дури занимал ряд государственных должностей, таких как министр внутренних дел и министр аграрной реформы, но основное значение имеет его партийно-политическая работа в качестве заместителя Саддама Хусейна в Совете революционного командования Ирака (высший орган государственной власти страны) и секретаря партии Баас, на посту которого ад-Дури курировал все силовые ведомства.

Фактически это сделало Иззата Ибрагима ад-Дури «ходячим досье» на всех управленцев и руководителей высшего и среднего звена управления страны, кандидатуры которых проходили через согласование с ним. Более того – значительная часть этих людей были лично обязаны или преданы ад-Дури, что стало ключевым условием работы в подполье после 2003 года. Кандидатура Иззата ад-Дури была настолько логичной на посту координатора и руководителя всего баасистского подполья, что никаких возражений не вызвала.

Кроме того, в связи с гибелью лидера партии Саддама Хусейна Иззат ад-Дури стал руководителем (секретарем) Регионального иракского отделения панарабской партии Баас, что сделало его высшим партийным руководителем всех членов этой партии в Ираке и поставило на один уровень с руководством Баас в других странах.

Иззат Ибрагим ад-Дури и Саддам Хусейн

Обладая к этому времени немалым опытом аппаратной работы, ад-Дури активно приступил к созданию подпольной структуры Сопротивления – Высшего командования джихада и освобождения. Организационно она была создана в довольно короткие сроки, чему способствовала серьезная подготовительная работа еще во время существования режима (об этом чуть ниже), однако перед руководством Баас встала проблема целеполагания. Конечная цель – возвращение к власти – выглядела очевидной. Вопрос заключался в стратегии и выборе партнеров и союзников. Будучи меньшинством, имея в противниках не только шиитов и курдов, но и самые могущественную силу на планете – США и их союзников, вопрос выбора стратегии борьбы явно не выглядел тривиальным.

Учитывая предельную закрытость подполья, исключительную скудость сведений о тех процессах, которые происходили и происходят внутри него, можно лишь догадываться, как именно была поставлена эта проблема, как проходило ее обсуждение и какое именно решение в конечном итоге было принято.

На самом деле даже без конспирологии можно выстроить логику, которой обязаны были руководствоваться баасисты Ирака, сброшенные на самое дно. И сравнить эти рассуждения с тем, что мы видим на самом деле.

Члены партии Баас были правящей элитой иракского государства и общества. Не стоит полагать, что это были только арабы-сунниты. В ближайшем окружении Саддама с ними неплохо уживались и туркмены (причем весьма непропорционально по отношению к их удельной численности), и христиане. Автократический Ирак был классической восточной деспотией, в которой принцип личной преданности превалировал над всеми остальными. Кроме того, в формально светском Ираке процветал и трайбализм, и клановость, и семейственность – в общем, все, что присуще традиционному Востоку. Не нам судить, насколько это хорошо или плохо – это реальность, которую стоит принять и понять. Нам важно, чтобы так же относились и к нашей специфике и не позволять ее искоренять в угоду каким-то очередным новомодным веяниям типа общечеловеческих ценностей.

Что могут испытывать люди, которые были всем и одномоментно стали никем? Естественно, жгучее желание вернуться обратно на вершину. В новом Ираке они стали изгоями, никаких шансов встроиться в новую жизнь им не оставили, на них была объявлена охота. Не отягощенные особыми принципами, несколько сот тысяч человек были мотивированы на борьбу так, как не могут мотивировать никакие самые пламенные призывы. Они сами готовы были призвать кого угодно, лишь бы вернуть свое прежнее положение.

Однако это были не только жадные до власти, но еще и умные люди. Прекрасно понимающие, что светский проект завершился. Ренессанс ислама уже состоялся, и зажечь кого-то идеями панарабского социализма после его очевидного краха – пустая трата сил и времени. Проигравших не любят, любят сильных. На Востоке особенно.

В какой-то мере мы можем видеть это по событиям в России, а теперь в особенности – и на Украине. Коммунистические партии в наших странах, которые и олицетворяют крах социалистического проекта, умело пользуясь ностальгией части населения по прежним временам, оказались способны встроиться в существующую совершенно антинародную систему власти. При этом ни малейшего желания строить социализм у них нельзя обнаружить даже под микроскопом. Место в парламенте, часы «Роллекс», положенный по должности «мерседес» – что еще нужно, чтобы встретить старость?

Вот только такое гниение-паразитирование на ностальгии мгновенно заканчивается, как только появляется идеология, эксплуатирующая стремление к справедливости, которое оседлали и с выгодой для себя используют современные коммунистические вожди. Достаточно было появиться радикально-правому националистическому движению на Украине, которое провозгласило (пусть и откровенно на словах) стремление к построению справедливого социально ориентированного национального государства, как компартия Украины попросту «схлопнулась» и потеряла большую часть своего электората. Не репрессии выдавили ее в маргинальное поле, а откровенная ничтожность ее лидеров и полная идеологическая импотенция. Учитывая ментальную близость и историческую схожесть процессов на Украине и в России, можно не сомневаться, что появление любой силы, взявшей на вооружение идеологию справедливости, немедленно поставит крести и на КПРФ – по той же самой причине.

В общем, столь длинное отступление понадобилось лишь для того, чтобы сообщить: деклассированные и выброшенные из политической жизни баасисты Ирака оказались совершенно не такими. Они решили вернуться к власти, причем решили это сделать любой ценой. И для этого без малейшего сожаления расстались с проектом светского социалистического возрождения, осознав его сегодняшнюю бесперспективность.

Кстати говоря, еще при Саддаме Хусейне в промежутке между двумя войнами наметился ощутимый крен в сторону исламизации общественной и государственной жизни. В 1994 году состоялась весьма помпезная и массовая «Кампания Веры», были внедрены нормы шариата (хотя и без особого фанатизма – все носило строго дозированный характер). Кампанию проводил заместитель Саддама Хусейна все тот же Иззат ад-Дури. Естественно, без помпы и показухи не обошлось – было запланировано строительство 18 грандиозных «мечетей Саддама» – по одной в каждой провинции, однако блокада вынудила ограничиться менее масштабными, но куда более полезными мероприятиями.

Толчком к заметной смене парадигмы стало поражение в первой войне, когда Саддам на собственной шкуре убедился в том, что панарабская солидарность сегодня работает только в одном направлении – когда ее нужно проявлять по указке из Вашингтона. Идеи Возрождения (Баас – буквально и значит «возрождение») и арабского единения стали меняться на жесткий национализм. В каком-то смысле осажденная крепость, которую стал напоминать Ирак, вынужденно стала разворачиваться в сторону идеологии «Одна страна – один народ – один вождь».

Стоит отметить еще один не слишком афишируемый факт, опять же связанный с Иззатом ад-Дури. Находясь в жесткой блокаде, Ирак был вынужден пойти по пути, который по-своему позже реализовал Иран, попавший под санкции США и Евросоюза. Был создан «серый рынок», который организовал и контролировал все тот же ад-Дури. Фактически он стал главным контрабандистом Ирака. Естественно, не стоит приписывать ад-Дури сверхчеловеческие способности, но организаторские таланты у него, несомненно, присутствовали. Это сделало Иззата ад-Дури еще более могущественным, что, конечно, вызывало определенные проблемы с остальным окружением Саддама.

Тем не менее, ад-Дури в итоге стал самой реальной кандидатурой на первую роль в Сопротивлении, и совсем не по анкетным данным – его авторитет, связи и возможности не могло ликвидировать никакое свержение режима.

Территории населенные курдами

Кроме исламизации, режим Хусейна сумел серьезно подготовиться к своему свержению еще в одном компоненте – ресурсной и организационной базе. Саддам Хусейн, по некоторым данным, после поражения в первой войне в Заливе был уверен, что второго прямого столкновения с США уже не будет, но видел угрозу своей власти в инспирированных Соединенными Штатами восстаниях на севере в Курдистане и на юге в среде так называемых «болотных шиитов».

Фидаи Саддама Хусейна

Трудно сказать, на чем основывалась эта уверенность, но приготовления были сделаны довольно серьезные. Были заложены основы подполья: базы, явки, агенты, склады с оружием и компонентами, созданы огромные по любым меркам запасы боеприпасов и взрывчатых веществ. Были созданы минимум три сети подполья – военная, подполье тайной полиции и подполье партийное. Возможно, были и личные подпольные сети высшего руководства Ирака. Все они были автономны друг от друга, имели сетевой принцип организации, отдельное финансирование, авуары в иракских и зарубежных финансовых учреждениях, связи, выходы за рубеж, «окна» на границах и так далее.

Восток овладел искусством выживания в любых условиях – сохранение власти было главнейшей задачей любого восточного правителя на протяжении веков. Неудивительно, если учесть, что крайне малому числу правителей на Востоке удавалось дожить до преклонных лет и умереть в окружении любящих родственников и безутешных подданных. Контрразведка и тайная полиция всегда были на особом счету в любое историческое время. Малейшее подозрение в заговоре стоило жизни любому, даже самому приближенному. Выживали лишь безусловно лояльные. Саддам был не исключением – в его распоряжении имелось несколько контуров защиты и охраны: Республиканская гвардия, личная охрана (так называемый фидаи), тайная полиция мухабхарат, полиция, армия, разведка и контрразведка. Все они выполнили задачу организации подполья, причем на это у них было масса времени – первые мероприятия относятся уже к 1995–1996 годам.

По сути, Высшее командование джихада и сопротивления, формально созданное в 2006 году, пришло на уже готовую площадку, на которой была отстроена мощная структура, наполненная людьми, обладающая колоссальными возможностями и ресурсами.