Надо сказать, что основание для Катастрофы закладывалось давно. Как бы это ни показалось странным, первые звоночки, что не все благополучно в украинском королевстве, прозвучали еще во времена Советского Союза. Звоночки эти сигнализировали о том, что часть даже не общества, а компартийной элиты, управлявшей Украиной, поражена болезнью, имя которой – национализм.

Общество же в подавляющем большинстве своем было здоровым, никто не «заморачивался» вопросом, кто ты – русский, украинец или поляк. К примеру, в моем роду были и русские, и украинцы, и казанские татары. И таких смешанных семей как моя в том же Киеве было если не большинство, то половина точно.

Иначе, как я уже говорил, дело обстояло в высших и средних эшелонах КПУ. Я помню впечатление отца, которому пришлось общаться по делам службы с тогда, если не ошибаюсь, первым секретарем Киевского обкома партии Плющем И.С. (Во времена независимости – спикер Верховной Рады, по некоторым данным, глава «голубого лобби» в верхних эшелонах власти Украины, способствовал политическому росту Ляшко. За ним тянулся еще шлейф и других грязных историй.) «Националист», – так выразился отец. Напоминаю, что это были еще советские времена.

Отвлекаясь от сюжета, скажу, что тема национализма и бандеровщины для моей семьи – больная тема. Во время Великой Отечественной войны члены моей семьи воевали на оккупированной территории не только с немцами, но и бандеровцами, причем некоторые были убиты националистами. Так что мой личный счет к бандеровцам еще не закрыт.

Причины инфицированности КПУ национализмом, в общем-то, известны. В 20-е годы – это сознательная политика инфильтрации петлюровцев в КПУ для укрепления советской власти на Украине (по крайней мере, уменьшения количества врагов советской власти), проведения политики «коренизации». К середине – концу 30-х годов эта политика прекращается, в КПУ начинаются чистки националистов. Начиная с середины 50-х годов (после смерти Сталина) начинается привлечение в ряды компартии бывших бандеровцев и националистов, которые считались умеренными и разочаровавшимися. Считалось, что такая политика будет способствовать прекращению бандеровских вылазок на Западной Украине и усилит интеграцию западных областей в состав Советской Украины. Но, как говорится, в эту игру можно играть и вдвоем. Как раз в это время организации украинских националистов принимают решение о необходимости внедрения своих членов в КПУ с целью не только разведывательной, но и контрпропагандистской. В общем, как показало время, в этой игре выиграли бандеровцы.

Времена горбачевской перестройки стали расцветом для находившихся в подполье бандеровцев и они в трогательной спайке с верхушкой КПУ (ставшими к тому времени уже национал-коммунистами – так сами бандеровцы характеризовали Кравчука и компанию) в 1991 году провозгласили независимость Украины.

Где же был КГБ УССР? А он был в том же месте, где и союзный КГБ. Более того, как выяснится значительно позже, Марчук Е.К., возглавлявший на момент принятия декларации о независимости КГБ УССР, во времена Союза возглавлявший 5 управление КГБ УССР, призванное бороться с национализмом и бандеровщиной, сам оказался завербованным членом одного из националистического центра за рубежом. А все эти диаспорные наццентры плотно окормлялись ЦРУ и являлись его детищами.

Таким образом, с 1991 года начинается уже окончательное и самостоятельное плавание корабля украинской государственности в море геополитики.

Элита управленцев нового государства состояла из бывших национал-коммунистов (быстро, впрочем, перекрасившихся в ярых националистов, яркий представитель которых – Л. Кравчук), убежденных диссидентов-бандеровцев, таких как В. Черновол, Левко Лукьяненко (с 1992 года – посол Украины в Канаде, остался известен тем, что ходил на дипломатические приемы в вышиванке и тем, что устроил в стране пребывания ДТП со смертельным исходом) и кучей других. Технократов представляли в подавляющем большинстве выходцы из юго-восточных регионов, такие как Кучма и Звягильский. Позиция технократов осложнялась тем, что они, в отличие от националистов, были подчеркнуто внеидеологичны. Их позиция была проста – националисты не лезут в экономику, взамен получают гуманитарную сферу государства. Кроме того, началась борьба между двумя конкурирующими кланами – днепропетровские против донецких. Более слабые кланы – харьковский и, условно назовем его одесский, примыкали то к одному, то к другому.

Донецкий клан, фактическим предводителем которого стал Ефим Звягильский, объективно был сильнее днепропетровского, и последнему пришлось искать союзников.

Внеидеологичность затем сыграла с донецким кланом злую шутку – в идеологической войне, выражением которой стали оба Майдана, донецкие регулярно терпели поражения, но, как всегда, ничему не учились.

Днепропетровский клан с точки зрения войны за власть оказался намного хитрее. Представители днепропетровского клана вовремя сообразили, что идеология – ключ к власти и соответственно стали святее папы Римского. Днепропетровские стали националистами, кооптировав в свою команду, правда, на вторых ролях, представителей Западной Украины. Кто стал самым ярым националистом в конце 90-х – начале 2000-х? Днепропетровчанин Кучма со своим «Украина – не Россия», Юлия Тимошенко, которая грозилась обнести Донбасс колючей проволокой. Кто сейчас главный жидобандеровец? Днепропетровчанин Коломойский. Кстати, в качестве исторической шутки – при императоре Павле Днепропетровск назывался Новороссийском. Вот где должна быть столица Новороссии. (Прошу прощения у настоящих днепропетровцев, если назвал их днепропетровчанами и наоборот. Я так до сих пор и не понял, как правильно называть жителей этого славного города).

А где сейчас внеидеологичные донецкие Янукович, Ахметов и другие? Вопрос риторичен.

Таким образом, идеология плюс деньги, даже если их меньше, чем у оппонентов, бьют просто деньги.

По-видимому, эта светлая мысль посетила руководство донецкого клана слишком поздно, и оно попыталось обыграть идеологему Русского мира (так как другой у него просто не было), выставив ее против национализма. Отсюда и некоторые необъяснимые до сих пор вопросы с восстанием на Донбассе и странное поведение хунты в начале апреля 2014-го по отношению к восставшим. Шла игра на нервах между донецким кланом и узурпаторами и попытки выторговать у победителей условия помягче. Но всю игру украинской элите, весь этот междусобойчик сломал Стрелков. Вот почему его ненавидит не только нынешняя украинская власть, но и руководство донецкого клана. Позже я еще вернусь к роли Игоря Ивановича в украинских событиях.