Через четыре часа после того, как закончилось празднество в гостинице (коммерческие фирмы и правительственные учреждения уже открылись), мы с Эриком шагали по мощенным булыжником улицам, мимо домов, окрашенных в голубой и рыжий цвета.

Мы шли в полном молчании, слышен был лишь звук наших шагов да плеск набегающих на берег волн.

Мы направлялись в полицейский участок, а потом в морг.

Через час после рассвета остров окрасился в бледно-голубой, золотистый и светло-розовый оттенки. Вдоль улочек выстроились окрашенные в желтый, зеленый и бирюзовый цвета дома; облупившиеся фасады местами обнажали потрескавшуюся штукатурку и старую краску. Окружавшее остров озеро было похоже на ртуть, отдающую кобальтовой синью; рассеянные по его поверхности лодки были золотистыми или ярко-зелеными. Несколько лодок как раз направлялись к соседнему острову Санта-Елена, где находились лингвистические курсы и знаменитые пещеры.

Иоланда осталась в «Петен-Ице». Мамину сумку я тоже оставила там, захватила с собой только дневник и собственные документы. Держа маленький сверток под мышкой, я пошла в северо-восточном направлении и вскоре пересекла центральную площадь, между прочим, переделанную из баскетбольной площадки. Затем мы двинулись на запад, повернули направо и сразу же наткнулись на большое здание, в котором размещались административные учреждения департамента Петен. За стеклянными дверями были видны стойки, стоявшие за ними правительственные служащие в голубой форме, множество кабинетов.

— Я могу пойти с вами, — предложил Эрик, когда мы подошли к дверям. — А если хотите, могу вообще один.

— Нет, спасибо, — сказала я. — Я сделаю все сама.

— А собственно, что именно вы собираетесь делать?

Я оглянулась назад, на безмятежные голубые домики.

— Скажу, что мне нужно увидеть ту женщину. Потому что…

Он кивнул.

— Потому что вы можете ее опознать.

— Вряд ли это мама, — сказала я.

— Вряд ли.

— Мы даже не знаем, позволят ли мне вздремнуть… — продолжала я.

— Мы даже не знаем, правы ли были те люди в гостинице, — мы ведь изрядно выпили. Возможно, они ошиблись — и здесь вообще никто не погиб, — подхватил Эрик.

— И это тоже, — кивнула я.

Но уже очень скоро одна из сотрудниц — весьма доброжелательная женщина в аккуратной голубой форме — подтвердила, что во время урагана в окрестностях Флореса действительно убило женщину-иностранку. Служащая также сообщила, что готова дать мне посмотреть на тело, поскольку до сих пор никто не смог ее опознать.

Несколько минут мы с Эриком в глубоком молчании просидели рядом на скамье, а потом меня провели в морг.

Морг находился в небольшом помещении с темно-желтыми стенами. В комнате были два картотечных шкафа, раковина и металлический стол. Со мной произошло что-то странное; против ожидания чувства не только не притупились, а наоборот, чрезвычайно обострились. С сюрреалистической ясностью я различала черные пятнышки на линолеуме, видела стоявшее за металлической раковиной белое мусорное ведро и висевшие на стене листы бумаги с текстами на испанском, хотя прочитать их мне почему-то никак не удавалось. Длинные люминесцентные лампы были включены.

Служащий с волосами соломенного цвета вкатил в помещение металлический стол на колесиках. То, что на нем лежало, было почему-то накрыто не белой простыней, а хлопчатобумажным покрывалом или очень большой шалью с золотисто-черной вышивкой.

Служащий осторожно отвернул край покрывала, чтобы я могла произвести опознание.

У лежавшей под покрывалом женщины были темные волосы и неопределенного цвета лицо с выступающими скулами и тяжелым подбородком. На пухлых губах замерло недовольное выражение. Нос был длинный, но не крючковатый, тонкий в переносице и с раздутыми ноздрями; уши были проколоты, но без сережек, шея длинная, бледная. Приглядевшись повнимательнее, я заметила на лице большой синяк.

Через несколько минут я вышла из комнаты и двинулась назад по коридору, ярко освещенному белыми лампочками и покрытому все тем же линолеумом с темными пятнышками. Вскоре я вернулась к скамейке, на которой сидел Эрик. Рядом аккуратной стопкой были сложены мои документы и мамин дневник.

— Это не она, — сказала я, отвечая на его немой вопрос.

— Пойдемте отсюда.

— Это не она.

— Надо куда-то отвести вас, Лола, — сказал Эрик. — Туда, где вы могли бы хоть немного отдохнуть. Вы ужасно выглядите.

— Они говорят, что она, наверно, венгерка, — сказала я.

Тело двигалось как бы само по себе, и я ничего не могла с этим поделать.