В невестах все девушки — ангелы. Но стоит очаровательному созданию приобрести хоть самую крохотную толику власти над влюбленным мужчиной, как тут же выпускаются коготки и начинаются капризы. Маргрет не была исключением. Наверное, мать, бабушка, тетушки и подруги крепко вбили ей в подкорку: сразу покажи, кто в семье хозяйка, потому как или ты командовать будешь, или он тебя за человека считать не станет.

С некоторых пор Фауст с удивлением замечал, что у Гретхен портится характер. Девочке слишком нравилось, чтобы все было, как ей хочется, даже если это могло привести к неприятностям. Накануне он долго растолковывал, почему нельзя сделать рядом с Нирваной новую Тень, где были бы разрешены некоторые химические реакции. Гретхен так и не смогла настоять на своем и была сильно обижена.

Сегодня она снова насупилась, когда братья во время завтрака заговорили о какой-то экспедиции. Слушая их невнятные реплики, царь с царицей одобрительно кивали, и Кул подытожил:

— Не мешайте дела в кучу. Распределите задачи.

— Мы так и собираемся, — сообщил Мефисто. — Я прогуляюсь в Авалон.

— А я в Беохок, .. — сказал Фауст. — Мы совсем забыли про это милое местечко.

Когда они вернулись в крыло нирванского дворца, где обосновался Фауст, Гретхен осведомилась не без вызова:

— Кажется, ты собрался бросить меня на несколько дней?

— С чего ты взяла? — опешил он. — С удовольствием возьму тебя с собой.

— Правда? — Она даже растерялась. — А что мы будем там делать?

— Разберемся на месте. — Герцог пожал плечами. — В основном будем изображать туристов, которые разевают рты от восторга, балдея от местных красот и страшно умных аборигенов. А между делом постараемся разведать, что творится в Беохоке.

— Там что-нибудь творится?

— Везде что-нибудь творится, — объяснил Фауст. — Надо разобраться, не угрожает ли Нирване то, что творится в данном конкретном Отражении.

Гретхен с энтузиазмом бросилась паковать чемоданы, однако Фауст засмеялся и посоветовал не спешить. Беохок, сказал он, Тень высоких технологий, поэтому пышные средневековые наряды могут вызвать насмешку.

— И вообще не бери с собой много тряпок, — посоветовал Сын Вампира. — Если чего понадобится достанем на месте.

Услыхав про технологичное Отражение, Гретхен заторопилась пуще прежнего. Ей немного надоели колдовские миры, где нет машин и других привычных с детства удобств.

— Наконец-то! — обрадовалась она. — А то прямо неполноценной себя чувствую. Вы делаете что хотите, просто щелкнув пальцами, а я только ушами хлопаю, дура дурой.

— Кстати, тебе не мешало бы освоить азы магии, — спохватился Фауст. — Полезное дело. И нервы успокаивает.

— Научишь по дороге, — отмахнулась она, сгорая от нетерпения увидеть новые реальности.

— По дороге, — согласился Брат Дьявола. — Только сначала заскочим в твои родные края. Запомни: быстро в нашем деле ничего не бывает.

Спиральная Пирамида, вокруг которой наросло, подобно кристалликам соли, Отражение Дримландия, имела изрядные дефекты. Немалая часть магической структуры была нарушена красно-черными проплешинами Хаоса и отвратительно регулярными блоками Порядка.

— Ты сможешь пройти лишь небольшой участок, — сказал Фауст. — На первый раз этого вполне достаточно.

Он показал маршрут, настрого предупредив, чтобы не смела ни на шаг отступать от золотистых конструкций. Гретхен понимающе кивала. Чувствовалось, что девчонке страшновато, но в то же время до чертиков не терпится прикоснуться к Искусству.

Напутствуемая ободряющим шлепком, она решительно проскочила Пандус, даже не пожаловавшись на сопротивление Мощи. Отрезок наклонной дорожки, где должна была находиться Нижняя Оконечность, обрывался голубыми решетками, внедренными победившим Лабиринтом. Достигнув этого места, пани Маргрет неуверенно спросила:

— Теперь вправо?

— Дождись, когда золотистая площадка спустится и будет примерно на метр ниже тебя, — крикнул Фауст. — Вот так. Теперь прыгай.

Гретхен ловко соскочила на площадку Лифта, который привез ее в самый низ конструкции, а затем снова начал подниматься и доставил к Верхушке, где будущая ведьма перешагнула на обрубок Винтовой Лестницы. Осторожно ступая по ненадежным ступенькам, Гретхен протиснулась между голубым и темным участками повреждений, оказавшись на Пешеходном Мостике. Последний, заскрипев, медленно повернулся, и открылся один из провалов Хаоса.

— Ой! — пискнула Гретхен. — Что дальше?

— Попробуй подпрыгнуть и подтянуться.

Школьная алхимичка сумела перебраться на Пандус, с которого чуть не свалилась под напором внезапного порыва Мощи. По счастью, ей удалось удержаться, схватившись за поручни, а затем сопротивление стихии заметно ослабло и Гретхен спустилась на Чертовы Качели, с которых просто спрыгнула в объятия Фауста.

— Ужас какой-то, — проскулила она. — У меня получилось?

— Причем очень неплохо, — восторженно засмеялся герцог. — Через некоторое время проведем тебя через более мощную Спираль. Где-нибудь в Анаврине или Нибельхейме.

Она помедлила, прислушиваясь к новым ощущениям. Тело не изменилось, но астральная компонента явно стала другой. Фауст нежно обнял девушку, шепнув: мол, ты у меня молодец.

— Я у тебя инвалид. — Гретхен вздохнула и шмыгнула носиком. — Ничего не умею.

— Врешь, любимая, — опять засмеялся он. — Ты уже сегодня начнешь двигать Отражения. Только не увлекайся.

Увидев герцога и его спутницу, вокзальная публика заволновалась. Чтобы не застрять в толпе верноподданных, Фауст направился к ближайшему составу, и они заперлись в царском люксе. Через минуту снаружи объявили:

— Поезд Златоборск — Цареград отправляется со второго пути.

— Это наш маршрут? — забеспокоилась Гретхен.

— Нас устраивает любое направление. — Фауст усмехнулся. — Главное — двигаться. Остальное сделаем сами.

Она нахмурила лоб, не понимая сути процесса. Между тем поезд тихонько отошел от перрона, колеса все увереннее стучали, набирая скорость. За окнами неторопливо уползли назад строения вокзала, пролетели конструкции моста над речушкой, а потом пейзаж замелькал с быстротой, раздражавшей глаз.

— Объясни как следует, — попросила Гретхен. — Как вы путешествуете по Теням?

— Это просто. Существуют три основных Узора, вокруг которых выросли Великие Королевства. Нирвана, Амбер и Хаос отбрасывают практически бесконечное множество Теней, отражаемых в Колоде многомерных пространств. Каждое следующее Отражение немного отличается от предыдущего, так что при желании можно найти что угодно и кого угодно. Так, в некоторых Тенях живут наши двойники. Например, девушка, во всем похожая на тебя, но…

Гретхен предположила:

— Она может оказаться брюнеткой.

— Вот именно! Любимая, ты хватаешь на лету, — порадовался за нее Фауст. — Но вдали от Дримландии наверняка есть Отражения, где у твоих родителей вообще не родилась дочь либо нет самих родителей… В общем, это ты поняла. Поехали дальше… Ты должна твердо усвоить, что существует три способа путешествовать через Колоду Отражений: из центра Узора, с помощью Карт и, наконец, меняя теневую ткань, как мы это делаем сейчас.

Он продемонстрировал небольшое изменение реальности, после чего буколический пейзаж за окном сменился морозной тундрой. Следующую вариацию провела сама Гретхен. Девочка очень старалась, выполнила все процедуры строго по инструкции, так что получилось почти неплохо: снаружи появилась лесостепь, по которой скакало стадо копытных с короткими толстыми хоботками и небольшими клыками. За ними гнались сумчатые двуногие, вооруженные пращами и каменными топорами.

— Отлично, — похвалил девушку Фауст. — Только тебе стоит запомнить, что в каждом Отражении время течет с особой скоростью. Поэтому Амбер существует полторы тысячи лет, Земля — около двух тысяч, Нирвана чуть меньше шестисот. Наша Дримландия возникла не более столетия назад.

— Но как же древние руины, скелеты доисторических животных? — жалобно спросила Гретхен. — Откуда взялись следы цивилизаций, существовавших, когда еще не было человека?

— Время — податливая субстанция, — не слишком понятно произнес Фауст и, посмеиваясь, добавил после паузы: — Не забуду, как я выдумывал Дримландию, рассказывая засыпающему Верви про мир нашей мечты. Как-то в сумерках мы заночевали в пещере одной мерзкой демонической Тени. Меф стоял на страже у входа, а я баюкал крошку-братика и расписывал воздвигнутый на горе замок, говорил про деревни и поля с крестьянами на равнине вдоль реки, про чудесный город с казармами царской гвардии на окраине. И вдруг Верви удивленно спросил: «Зачем нам крестьяне? Еще взбунтуются…» Представляешь? И тогда я ответил: «Вот для этого-то и есть наготове гвардейцы в казармах…»

Он покачал головой, смахнув слезинку умиления, но быстро спохватился и понял, что Гретхен заскучала. Наверняка ей было не просто принять, что национальный праздник Дримландии — 400 лет Изгнания Владык Тьмы — оказался смешной датой для жителей мира, выдуманного от силы сто лет назад.

Девушка рассеянно следила, как трансформируются Тени, а вместе с ними — интерьер поезда и одежда путешественников. Синее облачение Фауста превратилось в джинсовый костюм, а сама Гретхен вдруг оказалась одета в комбинезон, скроенный из тонко выделанной кожи. В голове состава вместо симпатичного паровозика гудел атомный локомотив идеально обтекаемой формы.

Поезд мчался через суперурбанизированное Отражение, где людей было меньше, чем роботов. В ущельях между небоскребами непрерывными потоками сновали разноцветные летающие машины, а высоко в небе сражались орбитальные эскадры.

— Экстремальный мир, — прокомментировал Фауст. — Виртуальная картинка, лишенная настоящей материальности.

— Почему? — без интереса спросила Гретхен.

— Потому что ни один Повелитель Теней не смог прожить здесь больше недели.

Она криво улыбнулась и вдруг заявила:

— Хочу пить.

— Сейчас скажу, чтобы кондукторша принесла чай.

— Нет! — капризно вскрикнула она. — Чай в поездах невкусный. А эта девица сразу начнет к тебе клеиться.

— Ну, тогда не знаю, — сказал Фауст, немного удивленный неожиданной сценой. — Потерпи полчаса — будет большая станция.

— Хочу сейчас! — На глазах Гретхен сверкнули слезинки. — Неужели ты не можешь сделать для меня такую малость?

Герцог понял, что еще немного — и они поссорятся. Вздохнув, он согласился изменить Отражения, но предупредил:

— Могут быть осложнения. Слезы моментально высохли, и Гретхен захихикала:

— Бунт на борту? Не потерплю.

Кажется, деревенская простушка была искренне счастлива, добившись своего. Решив, что результат подействует лучше любых объяснений, Фауст слегка подправил Тень.

Поезд немедленно начал тормозить и вскоре остановился у перрона никому не известного местечка. На станции стояли рядами автоматы, продававшие газировку, кофе, мороженое и прочие полезные в дороге мелочи. Покидав жетоны в прорези, Фауст набрал полный кулек бутербродов и несколько бутылочек кока-колы. Гретхен лишь пригубила бутылку — пить ей явно не хотелось.

Состав тронулся, едва нирванец вернулся в купе. За окном бегали разные монстры и покачивались стебли экзотической флоры. Фауст озабоченно заметил:

— Увы, пришлось сделать крюк, и мы отклонились от оптимального маршрута.

— Это очень плохо? — беззаботно поинтересовалась Гретхен.

— Не очень. Просто теперь начнутся приключения, которые мне совсем ни к чему.

Гретхен уже не рада была, что принялась командовать в неподходящий момент, да еще не слушала полезных советов. Предостережение о возможных приключениях испугало ее, и дримландская учительница заныла:

— Давай вернемся. Что-то расхотелось мне в этот Беохок.

— Поздно, — мягко сказал Фауст. — Мы уже почти на месте.

Снова пустив в ход испытанное оружие, она проканючила:

— Неужели тебе так трудно выполнить просьбу любимой девушки?

— Дорогая, с самого утра я только этим и занимаюсь, — немного раздраженно заметил Фауст. — Неужели тебе так трудно один раз — просто для разнообразия — выполнить мою просьбу?

Гретхен всхлипнула, но Фауст был неумолим и строго напомнил: в прошлый раз обманула, будто хочет пить, так что теперь слезы не помогут.

Внезапно исчезли стены купе. Фауст и Гретхен сидели в вагоне метро. Неподалеку от них оживленно беседовали, невидимые для остальных пассажиров, два призрака. Кажется, ветеран учил новичка перемешать предметы. Фау прогнал их, скорчив страшную рожу, но заодно напугал сидевших напротив пассажиров. Похожий на клоуна обезумевший бомж в вязаной шапочке побежал вдоль вагона, истошно вопя: «Он вас поимеет! Он вас поимеет!» — и вдруг рассыпался на множество стеклянных осколков.

На ближайшей станции вместе с толпой вошел монстр, облаченный в инопланетный скафандр невидимости. Чужак деловито бродил по вагону и бил острогой пассажиров, выбирая только вооруженных. Уложив очередную жертву, он ловко снимал с добычи скальп и отделял от тела череп. Гретхен испуганно прижалась к спутнику, но Фауст решил не связываться со злобным пришельцем и чуть-чуть подправил Отражение.

Теперь они ехали по прериям в дилижансе. Возница напевал что-то заунывное на пиджин-инглиш.

Внезапно он заверещал нечеловеческим голосом, и экипаж остановился.

— Кажется, приехали, — вздохнул Фауст, и Гретхен только сейчас обратила внимание, что ее спутник одет в голубой мундир капитана федеральной кавалерии.

Выбравшись из дилижанса, они увидели, как громадный лохматый черный пес рвет зубами лошадь. На лбу зверя росли острые рожки, а из глаз постреливали струйки огня. Неподалеку скрючился частично обглоданный кучер.

— Дьявол! — взвизгнула Гретхен.

— Нет, всего лишь баргест, — не слишком обеспокоенно сказал герцог. — Дальний родственник боуги и хобгоблина.

— Опасен? — робко спросила девушка.

— Умеренно. Иногда встреча с баргестом предвещает несчастье и даже смерть, но чаще всего ими пугают капризных детей.

Фауст сделал шаг вперед, вытаскивая Рубильник. Баргест не стал ждать и, бросив жертву, умчался в лес. «Придется дальше пешком добираться», — подумал герцог. Дорога вела через заросли, и это ему не понравилось. Из-за деревьев могла внезапно напасть любая дрянь, поэтому следовало держать оружие наготове. Воскресная прогулка вдруг превратилась в боевую вылазку.

Гретхен ничего такого не подозревала и была в полном восторге. Ее одежда превратилась в фермерскую робу а-ля Дикий Запад: остроносые сапожки, техасская шляпа, грубые штаны, кожаный жилет и клетчатая рубаха навыпуск. Романтика, чтоб ей пусто было!

— Устроим пикник, — весело предложила алхимичка. — Не зря же на станции бутербродами отоварились.

— Отдохнем, когда переправимся через реку, — совсем тихо сказал Фауст.

— Ты уверен, что скоро будет река?

— Должна быть, если я что-то смыслю в здешней топографии. — Герцог озирался, поигрывая клинком. — Мы немного отклонились от правильного маршрута и оказались в окрестностях Ганеша.

Чутко прислушиваясь к подозрительным шорохам в чаще, он объяснил разницу между главными реальностями этой части Мироздания. Беохок был особым Отражением, в котором реализуются страхи цивилизации. Так сказать, мусорная свалка технотронных неврозов. По соседству располагалась Тень под названием Ганеш — отстойник магических кошмаров.

Такой комментарий показался Гретхен не слишком понятным, но переспрашивать она не стала — раз Фау беспокоится, значит, на то есть причины. Девушка послушно шагала рядом с Сыном Вампира, стараясь не шуметь, чтобы не привлекать внимания местных чудовищ.

Однажды в кустах впереди них что-то зашевелилось, однако нападения не последовало. Других признаков обитаемости этого мира путешественники не заметили и вскоре выбрались из леса. Тропинка привела к мосту через не слишком полноводную реку.

Никого поблизости видно не было, но Фаусту все время казалось, будто за ними кто-то крадется. В десятке шагов от моста он не выдержал и, резко обернувшись, мобилизовал ресурсы Амулета. В сетке силовых линий проявилась сгорбленная фигурка, отдаленно похожая на баньши.

Поняв, что обнаружено, демоническое существо стало видимым, превратившись в ужасную старуху. Спутанные волосы свисали ниже пояса, почти прикрывая достававшие до колен длинные костлявые руки, а изо рта торчали кривые черные клыки. Тварь дергалась и подпрыгивала, выкрикивая: «Муж мой! Жена моя!»

— И муж и жена одновременно? — нарочито удивился Фауст. — Подружка, тебе следовало бы разобраться со своей ориентацией.

Он заслонил собой испуганную Маргрет и замахнулся, готовясь зарубить демона, если тварь попытается их атаковать. Однако клыкастая старуха обогнула путников, выбрав себе другую цель.

— Дитя мое! — зарычала она, устремившись к мосту.

Вытянув костлявые лапы с острыми когтями, старуха приближалась к длинноволосой девушке, которая только что вышла из воды. Потряхивая распущенными волосами, купальщица подпустила демона поближе, после чего оскалилась, обнажив клыки солидного калибра. Старуха споткнулась на бегу, ткнувшись носом в пыль, после чего проворно ретировалась на карачках, не переставая жалобно скулить.

Длинноволосая особа расхохоталась, приветливо помахала ручкой нирванским ходокам и, не стесняясь посторонних, стала обтираться полотенцем, демонстрируя весьма аппетитное телосложение. Возмущенная Гретхен потребовала, чтобы Фауст не смел смотреть на незнакомку, но герцог укоризненно шепнул в ответ:

— Она же наша, из вампиров.

Гретхен полагала, что этот нюанс ничего не меняет, но Фауст думал иначе. Без долгих церемоний он тоже выпустил — всего на несколько мгновений — клыки и благожелательно сказал:

— Здравствуйте, милая девушка. Я — доктор Файл нот-Файлуре. А это — моя ученица… — Он запнулся, подбирая имя. — Ее зовут Мандрагора.

— Рханда, — представилась сексапильная вампиресса, застегивая молнию на боку короткого зеленого платья, — Надеюсь, гурах-и-рибин не причинила вам неприятностей? Эти тетки вообще-то безобидны, всего лишь предостерегают о грядущих неприятностях.

Они перешли через мост, продолжая светскую болтовню. Гретхен почему-то нервничала, словно ревновала Фауста к случайной попутчице. Герцог не обратил внимания на ее беспокойство, потому что напряженно размышлял: уж не с этой ли Рхандой закрутил интрижку молодой король Хаоса? Несколько между делом заданных вопросов подтвердили, что она умеет путешествовать по Теням, а зондаж магическим взглядом доказал знакомство Рханды с Логрусом. Она тоже пыталась изучить незнакомцев, но преодолеть защиту Фауста не смогли бы и более опытные чародеи.

— Вы явно не из ближних Отражений, — заметила Рханда, подмигивая. — Наверное, вы маги и направляетесь в Ганеш.

— Почему вы так подумали? — Голос Гретхен прозвучал слишком резко.

— Туда сейчас многие приходят… — Вампиресса осеклась и странно посмотрела на Фауста, словно вдруг узнала.

— Вообще-то мы держим путь в Беохок, — сказал герцог. — Говорят, там в последнее время наметились серьезные перемены.

— Нам по пути, — обрадовалась вампиресса. — Только имейте в виду: аборигены не слишком расположены к Искусству. Они там все помешаны на технике. А уж о нашем брате такие ужасы рассказывают: хоть плачь, хоть смейся.

«О переменах говорить не пожелала, — мысленно отметил нирванец. — Не знает или что-то скрывает?» Между тем Рханда не слишком ловко подправила

Отражение, так что следующий шаг привел путешественников прямиком в отстойник техноневрозов. Прихотью Великих Сил втиснутый в Теневой треугольник на одинаковом удалении от Главных Узоров, Беохок в равной степени подчинялся законам Порядка, Судьбы и Хаоса. Или не подчинялся никаким законам — оба эти утверждения были одинаково справедливы.

Закусывая начинавшими черстветь станционными бутербродами, они поднялись на горку, с которой открывался вид на грандиозный мегаполис, раскинувшийся на берегах тихой реки. Центр города украшали дворцы, каналы, акведуки, фонтаны, парки, цирки и прочие сооружения циклопических размеров. Картину дополняли подвесные сады, летучие и плавающие галеры, велосипеды-махолеты. Люди в прекрасных одеждах летали над строениями верхом на птицах и маленьких крылатых драконах. По улицам и эстакадам бегали всевозможные машины, высоко в небе бесшумно проносились стремительные гиперзвуковые лайнеры.

Рханда немного виновато сообщила, что не сможет сопровождать брата-вампира, В университете, где она прежде училась, сегодня открывается всемирный конвент авторов, работающих в остросюжетном жанре, причем на этот форум съехались лучшие писатели Отражения. Естественно, девушке хотелось потолкаться среди богемы.

— Наверное, это интересно, — неуверенно пробормотала Гретхен.

— Пошли, — охотно согласился Фауст. — Покрутимся часок-другой. Послушаем, о чем умные люди толкуют.

В метро Рханда исподтишка приглядывалась к нему, загадочно улыбаясь. Потом сообщила:

— Один приятель показывал мне вашу Карту.

— Мерлин, что ли? — буркнул нирванец.

— Как вы догадались? — поразилась Рханда.

Фауст не ответил. Они сошли на украшенной мрамором подземной станции и, когда поднимались по эскалатору, Рханда бровями показала на ехавших рядом мужчину и женщину. Из сумочки дамы выглядывал кот. Наверное, мутант, потому что время от времени произносил осмысленные фразы.

— Писатели? — Гретхен была девушкой легкомысленной, но тоже догадливой.

Кивнув, Рханда поведала, что им встретились брат и сестра, пишущие в соавторстве, и что у них есть еще одна сестра по имени Таня, но та увлеклась политикой и даже была советником бывшего президента.

По дороге в кампус писательская семья экспансивно обсуждала сюжет своего нового романа. Как понял Фауст, главная героиня была особой анемичной, некрасивой и недалекой, но при этом в нее беспрерывно влюблялись все монстры, проживавшие в соседних королевствах и параллельных пространствах. Среди втрескавшихся соавторы упомянули многоглавого дракона, больного СПИДом вампира, василиска-извращенца, спрута-оборотня и целый экипаж космических агрессоров, обладавших единым сознанием. Проблемы у брата и сестры возникли при выборе профессии героини, которую они твердо решили сделать дамой, неприятной во многих отношениях.

— Принцесса уже была в «Глухом вурдалаке», — уныло вспоминал брат. — А учительница — в «Ущелье».

Его сестра-соавторша поддакнула упавшим голосом:

— Ведьма-подпольщица тоже была — в «Высшей мере», в нее тогда влюбился Великий Инквизитор. И провинциальная актриса…

— Проститутка не подойдет? — предложил сердобольный нирванец. — Пусть в нее влюбится шеф полиции нравов, а потом с горя подорвет бордель атомной боеголовкой. По-моему, круто.

— К путане читатели могут проникнуться симпатией, — с сожалением отверг идею писатель-брат. — А нам нужен такой отталкивающий образ, чтобы читатели голову ломали: с чего, мол, вся эта публика воспылала к ней дикой страстью…

Немного подумав, Гретхен робко проговорила:

— Может, в журналистику или в драматургию девушку определите?

Писатели переглянулись и вдруг просияли. Даже черный кот в сумочке мяукнул что-то вроде: «Браво!»

— Точно! — вскричала писательница. — Только она у нас будет не простым драматургом, а телесценаристом из числа приспособленцев. Как начнет местная пресса ругать какого-нибудь ученого или политика, сделавшего карьеру при прежнем режиме, — эта дрянь тут же варганит сценарий шестисерийного фильма с жуткими разоблачениями!

— Омерзительный образ, — согласился ее брат. — В такую только вампирам-извращенцам влюбляться! А уж читатели ее сразу возненавидят.

На радостях авторы вручили Гретхен и Рханде по экземпляру своей новой книги «Похабник», начертав на титульных листах подобающие дарственные надписи. Когда писатели, попрощавшись, смешались с толпой себе подобных, вампиресса сочувственно произнесла:

— Все время об одном и том же пишут — про неудачную любовь занудливой антипатичной девицы и монстра-неудачника.

— Наверное, это у них автобиографическое, — предположила Гретхен.

Писательская масса расположилась на лужайке, разбившись на кучки, окруженные восторженными ордами почитателей. Бородач с гитарой яростно выкрикивал:

— Мне смешны ваши споры. С точки зрения грамотного филолога нет разницы между жанрами. А деление жанра на течения — тем более безграмотно.

— Вы еще скажите, что безграмотно деление точных наук на дисциплины, — хохотнул Фауст. Бородач отрубил запальчиво:

— С точки зрения грамотного филолога нет ни малейшей разницы между арифметикой и ботаникой!

Удаляясь от этой группы, Фауст проговорил, печально покачивая головой:

— Вот, девочки, едва ли не самый страшный кошмар технотронной эпохи. Недоучившийся гуманитарий, озверевший от уверенности, будто ему известна истина в последней инстанции, — это конец всему. Сколько зла причинили подобные особи, дорвавшись до власти, сколько войн они развязали!

— Ты хочешь сказать, что вина за войны лежит не на генералах? — удивилась Гретхен. — И не на технарях, создававших оружие?

— Конечно нет. Не было ни одной войны, которую бы начал президент-физик или диктатор с математическим образованием. Сплошь неудавшиеся филологи, художники и юристы. Вот, к примеру, в стране, где мы с братьями провели почти весь прошлый век, очень долго правил тиран, в молодости работавший вычислителем в астрономической обсерватории, а потом его сменил выпускник металлургического техникума. Представь себе, наша страна была самой большой и сильной в Отражении, но в то же время — самой миролюбивой.

Рханда понимающе откликнулась:

— Вы, наверное, математик. Полагаете, что точные науки способны дать людям счастье?

— Я, милая девушка, философ-циник. — Нирванец скромно потупился. — Поэтому полагаю, что противостояние физиков и лириков придумано отпетыми козлами. А счастья, к вашему сведению, никто не даст. Взять его — вот в чем задача тварей, населяющих каждое Отражение.

— Вы романтик, а не циник, — засмеялась вампиресса.

Грустно улыбнувшись, герцог сказал своим спутницам:

— Циниками становятся поумневшие романтики.

Тут перед ними возникла избушка, стены которой были покрыты натеками плесени и грязными лохмотьями паутины. Рядом прогуливалась неприятная с виду особа неопределенного пола и возраста, зверски ругавшая всех собравшихся на форум. Доводы особе заменяли площадная брань, а также обвинения в бездарности и писательстве доносов. На ее вопли никто не обращал внимания, но шуму девица (или это был гомик-полисексуал?) производила изрядно. «Графомания — страшная штука», — сочувственно подумал Фауст.

Вдруг Рханда, схватив спутников за руки и восторженно округлив глаза, еле слышно выдохнула:

— Глядите, вот — настоящий писатель. Послушаем, что он скажет…

Высокий упитанный классик местной литературы, стоя с черепом в руке над свежим могильным холмом, горько декламировал:

— Бедный Юрик. Сколько раз я его убивал… Девятилетним карапузом он утонул в горячей ванне.

Он погибал под развалинами книжного магазина, когда их планету бомбили злобные пришельцы. Однажды он получил порцию антиматерии, когда с винтовкой в руках пытался отразить десант гигантских космических роботов. Его рвали на части вампиры. Его полк, хоть и звался Бессмертным, поголовно полег на полях Армагеддона, когда очередной Спаситель избавил их мир от всего железа, включая гемоглобин… И вот я вижу его могилу! — Он добавил с надеждой: — Неужели наконец получилось?

Внезапно могильный холмик зашевелился, грунт провалился, и из разверзшейся ямы выбрался облысевший субъект дистрофичного телосложения, который торжествующе сообщил:

— У тебя опять не вышло. — Отряхнув прилипшие к одежде земляные комья, он осведомился: — Успокоишься на этом, или опять попробуем?

— Не я, так другие пробовать станут, — с мрачной решимостью изрек классик. — На тебя, мертвяка, всеобщая охота началась.

— Лучше уж ты… — Вылезший из могилы жалобно вздохнул. — Ты хотя бы писать умеешь.

Со стороны заплесневевшей избушки донесся дикий вопль. Неопрятная особа билась в истерике, выкрикивая типичное утверждение всех графоманов: «Не умеет он писать! Никто не умеет писать!» Не в силах сдерживать праведный гнев, в клочьях паутины полисексуальное существо бросилось к могиле, где зомби беседовал с классиком.

«Которого из них замочит?» — только и успел подумать Фауст. Графоманящая особа с размаху налетела на бритоголового и вместе с ним свалилась в могилу. Некоторое время из ямы доносилось пыхтение, перемежаемое сладострастными стонами. Потом несчастный мертвяк, на которого была объявлена тотальная охота, крикнул из могилы безнадежным голосом:

— Можете закапывать, больше не вылезу,

— Секс с многократно убитым персонажем — это уже некрофилия в квадрате, — прокомментировал Фауст.

Классик, просветлев, согласился:

— Вот оно как надо было, с некрофилией… Одним махом от обоих избавились.

Рханда явно собиралась выцыганить у писателя очередную книжку с автографом, но протолкаться поближе ей не удалось. Не успел классик утоптать наспех засыпаную могилу, как его вниманием завладел худощавый брюнет в очках и с усиками. Рядом с ним маячил некто мрачный, опять-таки в меру упитанный. Наверное, тоже писатель.

— Привет, Вахтанг, — сказал классик, утирая пот со лба и шеи. — Кого привел?

— А ты уж и не узнаешь? — обиделся мрачный.

— Вроде рожу твою где-то видел, но припомнить не могу.

— Собака ты енотовидная! — Новичок обиделся еще больше. — Ладно, скажи лучше, Зверинда здесь?

— Уехала сегодня утром, — сообщил классик с некоторым облегчением. — А что? Она и про тебя успела какую-нибудь гадость сказать?

Мрачный новичок совсем расстроился:

— Жалость какая… я надеялся пообщаться… У обоих его собеседников вытянулись лица, и высокий осторожно полюбопытствовал:

— Ты с ней близко знаком?

— Откуда! Но видел нечеткую фотку в журнале. Она там была верхом на кобыле и совсем обнаженная, из всей одежды — только шляпа.

Высокий и худой вздохнули с облегчением, причём брюнет признался:

— Мы чуть не решили, что ты извращенец, а ты, оказывается, просто не разглядел важных деталей. На самом деле она похожа на скелет вампира с торчащими клыками.

Рханда обиделась:

— Нечего на вампиров наезжать. И вообще она умная тетка.

— Ага, умная, — засмеялся Вахтанг. — Напилась и устроила скандал. Кричала: не хочу читать приключения, вы мне опишите ирригационную систему.

— Канализационную, — уточнил упитанный долговязый классик. — И на барда, дружка моего, бочку катила. Заложила перед всеми, будто он супротив кодлянки шерсть подымает.

Когда литераторы занялись алкогольными чрезмерностями, Рханда вдруг спохватилась, что вот-вот начнется сходка молодых интеллектуалов. Это было интересно, поэтому Фауст последовал за вампирессой. К его радости, Гретхен воздержалась от ревнивых колкостей и тихо шла рядом, погрузившись в глубокую задумчивость. Лишь возле главного корпуса университета она недоуменно спросила:

— Кто-нибудь понял, что мы там видели?

— Богема, — объяснил Фауст. — Живут по волчьим законам. Можно сказать, санитары каменных джунглей.

Рханда поддакнула:

— Буйные графоманы терпеть не могут признанных писателей.

Когда эскалатор повез их на верхние этажи монументального строения, она осведомилась, намерен ли герцог сохранять инкогнито. Нирванец кивнул, и они договорились, что Рханда представит нирванцев как странствующих колдунов из далекого варварского Отражения.

— В технотронной-то Тени? — поразилась Гретхен. — Кто-то недавно уверял, будто аборигены ненавидят все сверхъестественное.

— Должны ненавидеть, согласно официальной идеологии, — уточнила Рханда. — Но в массе они питают необъяснимое влечение к магам, оборотням и прочим демонам. Одно удовольствие работать с таким контингентом.

Бывшие однокурсники Рханды оказались компанией высокомерных и самовлюбленных юнцов. В основном это были молоденькие олигархи, бюрократы и офицеры, но предпочитали называть себя «интеллектуалами» или «совестью нации».

На вошедших никто не обратил внимания, лишь длинная худощавая девица помахала ручкой Рханде. Все внимательно слушали парня с небрежно побритым лицом и черепом. Лицо оратора выражало скуку и пресыщенность, однако он красиво рассуждал о закате цивилизации, погрязшей в роскоши и спокойствии.

— Если кормить зверя сосисками, у него сгниют зубы, — лениво произносил бритый, — В клетках зоопарков, где нет стрессов и не надо бегать за добычей, у зверя слабеет сердце и атрофируются мышцы. Мы становимся слабыми изнеженными травоядными! Катастрофы и войны — вот что делает цивилизацию сильной и динамичной!

Аудитория вяло похлопала. Кто-то заметил, что великая раса обязана взять на себя ответственность и повести стадо сограждан к возвышенной цели.

Рассуждения показались нирванцу знакомыми. Подобные речи частенько звучали в Берлине после не самой страшной из мировых войн. Тогда немалой популярностью пользовался забавный уродец с венским акцентом. Фауст несколько раз — смеха ради — водил братьев слушать вопли этого художника-графомана. Но главный анекдот начался через чертову дюжину лет, когда выяснилось, что кое-кто принял коротышку всерьез…

Он насторожился, услыхав, с каким знанием дела приятели Рханды рассуждают об Отражениях и Межтеневых походах. Здесь явно поселились чрезмерно болтливые Повелители Теней. Если верить Люку, это был какой-то амберский принц-бастард. Нирванец даже не пытался догадаться, кто именно обосновался в Беохоке — стараниями Оберона таких принцев расплодилось сверх меры.

Фауст вдруг обнаружил, что все заинтересованно смотрят на него. Рука сама по себе потянулась к оружию. Выхватить пистолет-пулемет или развернуть упаковку, скрывавшую Рубильник? Однако тревога оказалась ложной.

— Мистер Файлуре, ждем вашего рассказа, — обратился к Фаусту обладатель бритого черепа. — В связи с ожидаемыми событиями нам важна любая мелочь.

Герцог покосился на Рханду, и та поспешила на подмогу:

— Да-да, приятель. Я рассказала друзьям, что ты часто гуляешь по теневым мирам и хорошо знаком с топографией соседних Отражений.

Сделав глубокомысленное лицо, Фауст помассировал подбородок, на котором уже пробивались острые колючки щетины. Что бы им наплести? Ребятишки явно мечтали о завоеваниях и аншлюсах. Ладно, получайте желаемое.

Фауст изложил упрощенную версию структуры Мироздания. Сказал про Хаос и Амбер, ослабленные из-за поврежденных Узоров. Особо подчеркнул, что рядом расположен богатейший край, погрязший в косности средневековья. Ваша техника плюс фанатизм Ганеша, говорил он, обеспечат победу — вы легко покорите окраины одряхлевшего Хаоса.

Речь явно понравилась, хотя понятно было, что не все слыхали о Ганеше. Сев рядом с Рхандой, нирванец тихо спросил:

— Готовитесь воевать?

— Обязательно, — прошептала она в ответ. — Необходимо разорить окраинные Дворы Хаоса. Тем самым будут обессилены враги Мерля. Ну и Беохок свою выгоду получит.

— Умно, — согласился Фауст. — Господа, я на секунду отлучусь покурить.

Мигнув Гретхен, чтобы поспешила вслед за ним, герцог вышел в коридор и дал девушке подробные инструкции — что передать в Нирвану, если он не вернется. Услышав, что Амулет Фауста отправит ее домой, едва начнутся эксцессы, Гретхен побледнела и заявила:

— Хочу домой. Немедленно.

— Рано, — рассеянно сказал Фауст. — Я пока не понимаю, что тут происходит.

Мимо них быстрым шагом прошел моложавый блондин умеренно крепкой комплекции. Мельком глянув на нирванцев, он нырнул в аудиторию.

— Я боюсь, — дрожащим голосом призналась Гретхен. — Эта вампирская стерва смотрит такими глазами, будто нацелила клыки прямо в артерию.

От души расхохотавшись, Фауст объяснил, что для Рханды он, сын Великого Вампира, существо почти мистическое. Любой мелкий вампир из любого Отражения никогда не посмеет обидеть наследников царя Дракулы или их спутников.

— Она смотрит на тебя с почтением и трепетом, глупышка, — добавил герцог. — Бояться нужно вовсе не Рханду.

Из аудитории выглянула легкая на помине вампиресса и, приблизившись на расстояние вытянутого пальца, украдкой сообщила:

— Ваше высочество, с вами хочет поговорить руководитель клуба интеллектуалов. Вы, наверное, видели — он только что зашел.

— Видели… — Фауст озабоченно морщил лоб, напрягая память. — У него очень знакомое лицо. Рханда торопливо сказала:

— Его зовут Девлин, он давно живет в этой Тени. Кажется, он брат профессора Фердинанда, нашего декана. Оба на одно лицо, оба долгожители и оба знают о Тенях.

«Сыновья Оберона?» — подумал нирванец и осторожно спросил вслух:

— У них нет сестры по имени Санд?

— Она их сестра?! — поразилась Рханда. — Красивая девушка.

Гретхен ревниво напряглась:

— Ты знаком с ней?

— Нет, только слышал…

Все как будто сходилось: сразу три отпрыска Оберона собрались в одном Отражении. Вдобавок разговоры о войне…

Передав просьбу Девлина не уходить, не поговорив с ним, вампиресса вернулась в аудиторию. Герцог невидящим взглядом смотрел в сгущавшиеся за окном сумерки, и Гретхен осторожно поинтересовалась:

— Что тебя тревожит, Фау?

— Я обеспокоен, — признался он. — Интуиция редко меня подводила, и вот теперь я предчувствую новую войну. Страшную войну, которая нам пока совершенно ни к чему.

Гретхен произнесла с отчаянием в голосе:

— Неужели опять будут огонь и смерть, о которых интересно лишь в книжках читать? — Ее губы дрожали. — Сколько можно? Неужели мы не увидим спокойной жизни?

— Для меня это стало привычным делом, — вздохнул Фауст. — Так обычно и бывает — послевоенное время без паузы превращается в предвоенное. Снова тяжко переваливаются на марше тяжелые, как терпение, танки. Снова скрипят портупейные ремни, снова лоснится на ладонях оружейная смазка. Наши отцы снова звенят орденами над тусклым сиянием рюмок… А потом начинается мясорубка, в бездне которой утонут крики, жизни, надежды, металл и очаровательные грибочки точечных попаданий. Все растает, как сумрак в мгновеннном дожде. Может, никто и не узнает, что случилось с нами, а письма, песни и сводки расскажут далеко не обо всем и не обо всех.

— Это ужасно…

— Не очень, — равнодушно возразил Фауст. — В первый раз за многие века намечается война, выгодная Нирване. Грех не воспользоваться таким подарком Судьбы.

Все-таки, даже сделав шаг к превращению в Повелительницу Теней, она оставалась провинциальной учительницей алхимии. Надо было многому научить глупенькую девочку из периферийного Отражения, чтобы подготовить к непростой жизни члена царской семьи. Гретхен предстояло проникнуться пониманием, что впереди у нее долгая-предолгая жизнь и что ей отныне подчинены могучие силы, коими надлежит распоряжаться решительно, но по возможности разумно. Иначе эти силы и саму Повелительницу раздавят, и еще много бед натворят…

А сейчас герцог не мог решить, сохранять ли инкогнито, открыться ли амберитам. Он не исключал, что Рханда может проболтаться, и тогда здешние заговорщики наверняка обидятся. Каковы будут последствия для сторон? «Будем играть в открытую», — решил Фауст. Инициатива уходила из его рук, издавая неприятный скрип.

Сборище интеллектуалов разбрелось. Последним покинул аудиторию Девлин — сын Оберона и жрицы Единорога из какой-то занюханной Тени. Фауст припомнил сплетни, будто юная послушница специально сделала пластическую операцию, поразив любвеобильного короля сходством с покойной первой женой, матерью Бенедикта и Озрика… Девлин действительно был похож на Бена, укороченного на голову.

Сопровождаемый Рхандой, Девлин подошел к гостям Беохока и, протягивая руку, представился:

— Девлин, принц Амбера.

— Файлуре, вампир и колдун, — сказал Сын Вампира, ответив на рукопожатие. — Из Трансильвании.

Лицо Девлина по-прежнему выражало многовековую скуку, и он безразлично буркнул:

— Простите, любезный, но я никогда не слышал о таком Отражении. Рханда говорит, что вы владеете Искусством и не слишком любите Хаос.

— Я и Амбер не слишком люблю…

Девушки дружно хихикнули. Девлин криво улыбнулся и предложил заглянуть к декану для важной беседы.

— А дамы пусть посидят в буфете, — добавил он, — Булочку скушают, попьют чего-нибудь.

Гретхен опасливо покосилась на Рханду, но у той сейчас были самые обыкновенные зубы, без характерно удлиненных клыков.

— О крови речь не идет, — успокоил подружку Фауст.

— Не люблю я эти лимфоциты, — неожиданно призналась вампиресса. — «Кровавая Мэри» гораздо приятнее. Вкусненькая такая.

У дримландки вырвалось:

— А у нас на вечеринках мешали сок манго со спиртом.

Рханду передернуло, и она пробормотала:

— Жуткое питье. Словно сперму из стакана глушишь.

Девицы ушли, оживленно обсуждая сравнительнные достоинства крепких коктейлей, а мужчины воспользовались эскалатором. Лифты в этом технологическом отстойнике были не популярны.

Фердинанд, он же Фернандо, оказался крупным дяденькой с серебристыми висками. Для него Трансильвания тоже была пустым звуком — очередное Отражение где-то во внешнем поясе реальностей.

— Мы встречались? — осведомился принц-заговорщик, приглядываясь к гостю. — Берлин двадцать первого?

— Скорей уж Мюнхен двадцать третьего, — уточнил нирванец. — Какая-нибудь пивная в центре.

— Вероятно, — согласился Фердинанд. — А может, попозже, на Западном фронте?

Понятие «западный фронт», принятое в вермахте, несколько отличалось по смыслу от того, к которому привык Фауст. Его недолгая карьера армейского хирурга протекала на Юго-Западном фронте.

— Вряд ли, — дипломатично сказал он. — Украина, Румыния?

— Нет, — Фердинанд покачал головой. — Значит, все-таки Мюнхен. Впрочем, неважно. Нет смысла вспоминать неудачников. Вы догадываетесь, для чего я вас позвал?

— Воевать собрались, однако, — понимающе подмигнул герцог.

Декан кивнул с важным видом и осведомился, готов ли Фауст участвовать в войне и навербовать некоторое число колдунов из своих мест. Скорчив хитрую гримасу, герцог принялся торговаться, как местечковый барыга, пытающийся продать дохлую лошадь эскадрону голодных гусар. Дважды амберский бастард терял терпение, однако нирванец понемногу сбивал цену за свои услуги, красочно рекламируя способности и ратную удаль периферийных чародеев. Когда он продемонстрировал несколько простеньких, но шумных заклинаний, Фердинанд капитулировал, согласившись отдать Фаусту какое-нибудь не слишком населенное Отражение из числа тех, которые будут захвачены в ходе победоносной кампании. Они чуть было не ударили по рукам, но тут герцог, словно спохватившись, воскликнул:

— Погоди, уважаемый. Ты еще не рассказал о своих стратегических замыслах.

— Что еще ты хочешь узнать? — заскрипев зубами, осведомился взбешенный Фердинанд.

Фауст повторил знаменитый вопрос дедушки Гамлета:

— На весь ли Амбер вы идете, господа, иль только на какую из окраин?

В незапамятную эпоху Гамлет сумел выведать у Пифрода многие планы Хаоса, благодаря чему Амбер отбросил полчища Суэйвилла. Разумеется, самому Гамлету эта бескорыстная услуга стоила жизни по причине общеизвестной неблагодарности амберитов. Фауст не строил иллюзий, поскольку был уверен: Фердинанд не намерен выполнять обещаний, то есть торговался принц исключительно для видимости. Впрочем, и сам нирванец вовсе не собирался помогать заговорщикам.

Фердинанд долго пыхтел, после чего развернул грубо нарисованную карту Теней, примыкающих к Нейтральной Зоне, и показал направления предполагаемых ударов. Фауст выпучил глаза в искреннем изумлении: синие стрелы стремительных атак, вырастающие из Беохока и Ганеша, были нацелены на окраинные Дворы Хаоса.

Насладившись недоумением собеседника, амберит объяснил, первый удар решено обрушить на ослабленные Тени Логруса, которые не способны дать серьезный отпор. Затем, поглотив богатые провинции, союзное воинство окрепнет и двинется в поход на следующего противника, каковой будет определен исходя из обстоятельств.

— Даже не знаю, которое Отражение просить, — промямлил нирванец. — Не опасаетесь, что Узорам не понравится ваша активность?

— Логруса можно не опасаться… — Фердинанд усмехнулся. — По нашим данным, в Хаосе случилась какая-то разборка, а в итоге порожденный Змеей Узор немножко сгорел. Что же касается Лабиринта, то для него я — такой же наследник, как Рэндом или Блейз. Узор с удовольствием поддержит короля-завоевателя, который сумеет раздвинуть рубежи Порядка.

Герцог из Нирваны продолжал сомневаться, напомнив о винтовках и пушках, стреляющих розовым порохом Корвина. Магия магией, сказал он, а пушки: тоже не последняя вещь в современной войне.

— Я тоже говорил об этом, — буркнул Девлин. — О братоубийстве уже молчу.

— Прекратите хныкать, — потребовал Фердинанд брюзгливым голосом и добавил угрожающе: — У наших заносчивых родственников есть шанс проявить благоразумие и капитулировать без боя. Наше превосходство столь велико, что сопротивление бесполезно. Кое-кому в Амбере следовало бы это понять.

Фауст усомнился, что мятежники настолько уж сильнее Великого Королевства. Потеряв терпение, Фердинанд порывисто похлопал себя по карманам, нашел Колоду и, разбросав Карты веером, снял Козырь с нужной картинкой.

— Пошли, — произнес он ледяным голосом. — Увидишь собственными глазами.

Девлин равнодушно глядел в окно, явно не собираясь их сопровождать. Пожав плечами, Фердинанд шагнул сквозь магический рисунок и, уже стоя на той стороне, поманил рукой нирванца. Герцог торопливо присоединился к главарю заговора.

Это был по-прежнему Беохок — в окно Фауст видел расположенные посреди парка университетские корпуса. Нирванец с интересом осмотрел обширное помещение, заставленное всевозможной техникой. Впечатление складывалось такое, словно шутки ради собрали в одном месте самые чудовищные плоды творчества всевозможных инженеров-маньяков и шизофреников от изобретательства. Пушки колоссальных калибров, танки-исполины со множеством башен, а также колесные, гусеничные и шагающие машины невиданных конструкций.

Фердинанд подозвал гостя к стеллажу, на котором были расставлены модели военных кораблей — грузные, ощетинившиеся орудийными стволами, обшитые броней и расчерченные четкими линиями заклепок. Любовно поглаживая железные игрушки, он произнес, не скрывая гордости:

— Каждый такой монстр способен истребить весь флот Амбера, а у меня уже есть три таких броненосца!

Слегка смущенный Фауст подумал, что каждый монстр без труда расправится и с жалкими нирванскими пароходиками. Ничуть не покривив душой, герцог согласился, уважительно покачивая головой:

— Впечатляет. Полагаю, все эти чудовища способны стрелять в окрестностях Лабиринта?

— Не сомневайся. — Фердинанд самодовольно рассмеялся. — У нас есть розовый порох для Амбера и желтый порох для Хаоса… Между прочим, ты еще не видел коллекцию на втором этаже.

На лестнице нирванец почтительно пропустил Фауста вперед. Когда Фердинанд повернулся к нему спиной, Брат Дьявола украдкой щелкнул затвором «Полароида». Козырь, с помощью которого можно будет вернуться сюда, обязательно пригодится…

Верхний этаж заполняли не менее любопытные порождения конструкторов-тиффози. Сильнее всего нирванца впечатлили металлические аппараты — многокрылые жуки и стрекозы из металла, дерева и пластика. Из гнезд фюзеляжа устрашающе выглядывали воронки воздухозаборников, конусы и пропеллеры двигателей, а также тонкие, одетые в дырчатые кожухи стволы чего-то смертоносного.

Шок от увиденного оказался слишком болезненным — об авиации в Нирване малость подзабыли, понадеявшись на традиционные колдовские средства воздухоплавания. Теперь же Брату Оборотня оставалось только мысленно ужасаться собственной непредусмотрительности: против подобных машин окажутся слабоваты даже духи воздуха, не говоря уж о тяжелых неуклюжих драконах…

Одно немного успокаивало: все аппараты наличествовали в единственном экземпляре, то есть здешние умельцы варганили их вручную. Хотя, кто его знает — это могли быть лишь выставочные образцы, а где-то на суперзаводах Беохока уже налажено серийное производство.

— Сколько их? — спросил Фауст, стараясь не выдать волнения.

— Вполне достаточно! — Фердинанд самодовольно расхохотался. — Но и не чересчур много. Мы не хотим давать аборигенам излишнее количество сильного оружия.

— Это мудро, — со вздохом облегчения признал герцог.

Что ж, опасность не так уж и велика. Против малого числа самолетов можно и побороться на равных.

А беглого амберита распирало чувство торжества. Подобно вождю на митинге, он не мог остановиться, в отчаянном хвастовстве выдавая стратегические секреты. Было в этой сцене нечто жюльверновское: гениальный безумец спешил рассказать о своих замыслах, устав держать в тайне плоды многолетних трудов.

— Я собрал лучших инженеров и ученых! — выкрикивал принц, экспансивно жестикулируя. — Мастерские работают днем и ночью, выпуская самые совершенные средства истребления! Каждая пушка одним выстрелом способна уничтожить целую роту солдат…

Он продемонстрировал гостю мортиры, гаубицы, многоствольные карабины и пулеметы. Этими кошмарами дизайнерской фантазии Фауст восхищался громко и многословно, однако неискренне — исключительно ради запудривания вражеских мозгов. Нирванская армия располагала надеждыми средствами против такого барахла.

— Папаша, вы меня убедили, — торжественно провозгласил герцог. — Позвольте выразить глубочайшее почтение и отбыть восвояси, дабы немедленно приступить к вербовке колдовского ополчения.

Свирепо оскалясь, Фердинанд бросил:

— Не спеши, варвар. Ты еще не видел главного.

С этими словами он подвел Фауста к дальнему стеллажу, на котором лежали закругленные с торцов цилиндры высотой в половину человеческого роста. У нирванца появилось нехорошее предчувствие, а Фердинанд осведомился:

— Догадываешься, что это такое?

— Бочки для воды? — предположил Фауст. — Полезная вещь, если придется совершать переход через пустыню.

— Дубина ты, — беззлобно сообщил амберит. — Ну и ладно. Все равно тебе об этом знать не положено.

Посмеиваясь, Фердинанд поведал старую историю. Много лет назад его братья Корвин и Блейз, собрав почти миллионную армию, отправились в поход на родное Отражение, где тогда узурпаторствовал другой их брат — Эрик. Последний, неумело пользуясь Камнем Правосудия, насылал всевозможные бедствия, отчего воинство неуклонно сокращалось в численности. Однако магия истребляла врагов слишком медленно, поэтому Эрик призвал на подмогу брательника Ферди.

— А я слыхал, будто вы не общаетесь… — удивился Фауст.

— Неужто по Теням даже об этом болтают? — вскинулся было Фердинанд, но мгновенно остыл. — Ну, если честно, я сам предложил свои услуги. Очень уж хотелось испытать новые игрушки в реальных условиях… Короче говоря, заложил я фугас на пути колонны, дождался, когда подойдет плотная толпа… — Он подмигнул. — Ты ж понимаешь, как это бывает: передние уже скрылись в следующем Отражении, а задние еще не подтянулись из предыдущего… В общем, нажимаю кнопочку на пульте… Огненный шарик был, конечно, не ярче тысячи солнц, враки это, там и на яркость одного солнышка не потянуло. Но грибочек из дыма красивый получился, мне даже приятно стало.

— Представляю, — не без зависти сказал Фауст. — Бывал в Хиросиме, видел… И каков результат?

Фердинанд пожал плечами, как бы говоря: сам должен понимать, если бывал в Хиросиме. Впрочем, он не поленился ответить и вслух:

— Корвин потом врал, будто взрыв убил тысяч пять его сброда. Только, по моим прикидкам, на месте испарилось не меньше двадцати тысяч мохнатых. И еще втрое больше полегло после от ожогов и прочих удовольствий. А скотина Эрик сделал вид, будто не знаком со мной. Потом, когда на него Хаос попер, снарядил придурка Джулиана просить подмоги, но я их всех послал подальше. И на следующий же год подарил мешок амберского пороха племяшу Ринальдо.

Он внезапно умолк, насупившись. Наверное, смекнул, что не стоит болтать слишком много. Фауст попятился к выходу и деликатно спросил:

— Когда начинаешь, хозяин? Я к тому, чтобы знать — к какому сроку душегубов готовить.

— Не мешкай, — хмуро буркнул Фердинанд. — Начнем, когда в Хаосе будут праздновать Ночь Сброшенной Змеиной Шкуры.

— Сделаем, — заверил нирванец. — Не сомневайся. Плюнуть не успеешь, как я здесь буду.

Неторопливо шагая к раскрывшемуся Козырю, он прошелся по складу силовыми щупальцами Амулетов. Вследствие в его потайные карманы перекочевало несколько мешочков с желтым порохом.

Они покатались на «чертовом колесе» в городском парке. Каждый раз, когда кабинка замирала в верхнем положении, герцог наводил объектив фотоаппарата на очередной сектор мегаполиса и нажимал затвор. К вечеру у него накопилась солидная пачка снимков, из которых получатся Козыри, открывающие дорогу к самым уязвимым пунктам Беохока.

Гретхен снова начала хныкать, как маленький ребенок. Она без конца канючила, дескать, устала, проголодалась и хочет поскорее вернуться домой, чтобы принять ванну, переодеться и поболтать с подругами.

— Я бы задержался здесь еще на денек, — заикнулся Фауст.

Ответом стал фонтан слез и яростных обвинений. Герцог узнал, что он обманул бедную девочку, против ее желания выманил из дворца и заставил скитаться по дикой глуши, где их окружают всякие монстры. Робкая попытка напомнить, что она сама напросилась в это путешествие, вызвала новый шквал рыданий. Фауст сдался и предложил заночевать в шикарном отеле Беохока, дабы с утра устроить марш-бросок по магазинам. Однако Гретхен была неумолима: сейчас же отправляемся за покупками, а потом сразу домой.

— Не для того я стала Повелительницей Теней, чтобы спать в какой-нибудь придорожной корчме! — изрекла она надменно.

— Ну, во-первых, Повелительницей ты еще не стала, — просветил подругу герцог. — А во-вторых, здешние отели комфортабельнее нашего дома в Дримланде.

— Домой! — уперлась Гретхен.

Ее тон не понравился Фаусту. Он невольно подумал про другую Гретхен, с которой был знаком много веков назад. Теперь вспомнилось, что та девушка тоже оказалась капризной и жестокой эгоисткой, обожала упрямиться по любому поводу, при каждой возможности делала ему мелкие гадости, а потом вовсе сдала инквизиторам, обвинив в занятиях черной магией. И еще была у той Гретхен настоящая Великая Мечта — как и все бюргерские дочки, она отдала бы полжизни, лишь бы выйти замуж за гусарского фельдфебеля…

Чтобы не обострять и без того натянутые отношения, Фауст решил не спорить, а просто достал Карту Дримланда и перенес Гретхен в свой дворец из синего кирпича. Девица моментально повеселела, побежала в ванную, крикнув уже из-за двери

— Фау, дорогой, если ты меня любишь, организуй завтра с утра военный парад. Я так люблю смотреть на гарцующих уланов…