16. Земля. 20 мая 99 года.

Трижды перечитав текст сообщения, Максим в замешательстве прикрыл глаза и долго сидел неподвижно, хотя полученная информация отнюдь не стала для него большим сюрпризом. Со стороны могло показаться, что начальник отдела ЧП размышляет над сложившейся ситуацией, но в действительности его мозг был пуст. Думать надо было раньше, а теперь оставалось самое неприятное — пункт за пунктом выполнять давно отработанный план мероприятий.

Он с силой хлопнул кулаком об край стола, а затем, шипя от боли, занялся делом. Для начала отключил радиобраслет, заблокировал киберкомплекс, рассовал по ящикам все лишнее, врубил защитные системы и стереовизор, после чего взялся за составление отчета.

Мировой Совет еще три дня назад был поставлен в известность о метагомах, и уже наблюдались признаки легкой паники. На разных уровнях спорадически вспыхивало спазматическое обсуждение ситуации, которое, подобно черной дыре, неуклонно втягивало в свою невидимую сферу органы управления, академическую и прикладную науку, исполнительные и силовые ведомства.

Максим давно смирился с профессиональным идиотизмом власть предержащих. Хотят без толку дискутировать — приятного аппетита. Что делать, если среди нас вдруг, не спросивши дозволения, завелась новая могущественная раса?.. Беспроигрышное занятие — изощряться в риторике над проблемой, имеющей единственный ответ: ничего уже не поделаешь!

По стереовизору выступал очередной пророк очередной религиозной секты, каких за последнее время развелось безобразное множество. Увешанный блестящими побрякушками бородатый психопат вещал замогильным голосом:

— Бог строил Вселенную, Землю и нас долго и тщательно, как строят дом. Итак, после долгих трудов Он построил свой дом и теперь живет в этом доме, живет среди нас. Он живет — в нас. Люди и все существа Вселенной — разумные и остальные — лишь жилище Творца…

Поморщившись, словно зубы заныли, Максим переключил визор на другой канал и продолжал набирать текстовые вставки, имплантируя фоно-, менто— и видеограммы, фрагменты служебной документации, заключения экспертных подразделений. Отчет получался на славу, только вот сам составитель чувствовал себя, как выжатый лимон. Вообще-то он плохо представлял себе смысл этой идиомы, которую вычитал в каком-то старинном романе, однако фраза запомнилась.

Наконец он покончил с рутиной и, плотоядно отдуваясь, отправил тексты, кому положено, то есть в Мировой Совет, президиумы обоих КОМКОНов и президенту сектора. Всем прочим, а именно руководителям братских ведомств, Максим еще накануне разослал неотредактированный вариант, в котором откровенно изложил собственное видение ситуации.

Теперь можно было со спокойной совестью вернуться к главной задаче. Для начала же следовало привести в порядок мысли. События последнего полумесяца выглядели сумбурными, но в действительности подчинялись строгой логической зависимости и были плотно упакованы, как частицы в центре нейтронной звезды.

5.05. Паника в поселке Малая Пеша.

6.05. М.Сидоров, бывший в то время президентом сектора Урал-Север, получил часть материалов о метагомах.

8.05. Т.Глумов посетил Харьковский филиал Института Чудаков с заданием выяснить подробности визита Колдуна.

11.05. М.Сидоров передал руководство сектором Г.Комову. В тот же день Лаборант сообщил, что Т.Глумов успешно прошел тестирование в ИЧ.

12.05. Приняв решение идти ва-банк, М.Каммерер, не дожидаясь санкции номинального руководства, отослал рапорт членам Тайной Коллегии.

13.05. М.Каммерер намекнул Д.Логовенко, что спецслужбам известно о существовании метагомов.

14.05. М.Каммерер и Т.Глумов проинформировали Л.Горбовского и Г.Комова о возможных связях метагомов с резидентурой Странников. В тот же день Д.Логовенко изложил Л.Горбовскому и Г.Комову свою версию появления метагомов.

15.05. Г.Комов разрешил М.Каммереру по собственному усмотрению осуществлять мероприятия против метагомов.

16.05. М.Каммерер приказал Т.Глумову стать метагомом, чтобы информировать КОМКОН-2 о действиях и замыслах популяции «суперхомо». Т.Глумов с возмущением отверг эту идею.

18.05. Т.Глумов проинформировал М.Каммерера о визите Д.Логовенко и своем повторном отказе пройти инициацию.

И вот последние события… Максим скептически покосился на надрывавшийся безмолвным воплем световой сигнал киберблока и нажал позицию «Отказ от связи». Затем ткнул пальцем в другой сенсор и, откинувшись на ложемент кресла, сказал:

— Зайди.

Спустя полминуты мембрана пропустила в кабинет Клавдия. Начальник отдела без слов протянул своей правой руке распечатку. Текст был коротенький, но Худоев читал мучительно долго, словно сдуру взявшийся за «Что делать?» первоклашка. Впрочем, Мак понимал, что такая информация посылает в нокаут получше спецампулы с препаратом «вечный сон».

Мак!

Глумов Тойво Александрович сегодня находился в закрытом секторе с 11.40 до 13.55 и был затем препровожден в палату психофизиологического тестирования. Практически это означает, что инициация проведена благополучно.

20.05.99 Лаборант

— Итак, Тойво — больше не человек, — мрачно изрек Клавдий. — Даже не знаю, радоваться за него, или наоборот.

— Допустим, какое-то время он будет оставаться человеком, — заметил Максим. — А радоваться или нет — уже не наша проблема… Докладывай.

Клавдий подключил свой проектор к киберблоку шефа, и на ставших плоскими экранах появился текст беседы Логовенко с Комовым и Горбовским. Черные строчки стенограммы то и дело прерывались набранными красным цветом абзацами худоевских комментариев. Клавдий собрался приступить к отчету, однако почтение к субординации взяло верх, и он заметил:

— Шеф, кто-то вызывает.

— Не слепой, — Максим лениво бросил взгляд на определитель номеров. — Президенту сектора не терпится со мной побеседовать. Подождет.

Пожав плечами, старший инспектор Худоев начал:

— В первую очередь меня поразила чрезмерная агрессивность Комова. Горбовский был явно благожелателен к собеседнику, старик буквально источал любопытство, выпытывал подробности. А вот Комов без конца требовал, чтобы людены покинули окрестности Планеты.

— Допустим, он убедился, что имеет дело не со Странниками, а сверхлюди ему не интересны, — сказал Максим. Продолжай. Какие еще несуразицы бросаются в глаза?

Клавдий понимающе закивал и сообщил, что ему совершенно непонятно, почему Логовенко затер часть записи.

— Он сам пришел для серьезного разговора. Если не хотел, чтобы мы о чем-то узнали — мог уклониться и не рассказывать. Может быть, разрушение записывающего кристалла и провалы в памяти собеседников были побочным эффектом его активности?

— Не может быть такого. После лакун они продолжали разговор в нормальном ритме, то есть в процессе общения никаких провалов у них в памяти не было. Это означает, что воздействие на кристалл и память людей произведены уже после завершения беседы.

— Логично, — признал Клавдий.

— Сам знаю, что логично, — буркнул Максим. — Ты, часом, не пытался анализировать, какие именно фрагменты беседы затерты?

— Да, я сделал это. Получаются любопытные вещи…— Клавдий прищурился: — Шеф, вы шли тем же путем?

— В общем, да. Но мне интересно, насколько совпадают наши выводы. О чем-то подумал я, о чем-то — ты, еще о чем-то — Тахорг с Тарантулом. Так, методом нескоординированного мозгового штурма, проще вычленить истину. Поэтому — вперед и с песнями.

Собственно говоря, монолога Клавдия не получилось. Оба поочередно делились соображениями, так что из мозаичных блоков складывалась более или менее логичная картина.

В самом начале беседы Логовенко продемонстрировал телекинез — усилием биополя передвинул стакан со стола на подоконник. Затем, судя по контексту, он (не стакан, разумеется, и даже не подоконник, а Логовенко) заговорил о секретах экстрасенсорных способностей. Запись этого рассказа отсутствует — в фонограмме появилась лакуна длительностью около 12 с половиной минут.

Следующая пауза (то бишь разрушение молекулярной структуры кристалла) появляется, когда Логовенко объяснял причину массовой гибели китообразных — едва ли не самого интригующего из биосферных катаклизмов, привлекавшего самое пристальное внимание «второй Комиссии» вообще и отделов ЧП в частности.

Буквально через полторы минуты Комов поинтересовался, владеют ли метагомы телепатией. Лакуна прервала вопрос Комова и продолжалась почти 10 минут, полностью поглотив ответ Логовенко.

Затем Логовенко многословно излагал философские воззрения своего вида, говорил о психологии метагомов. Завязался диспут. Комов сорвался и потребовал, чтобы метагомы прервали контакты с человечеством, поскольку представляют угрозу для последнего. Эти участки фонограммы прекрасно сохранились.

Но вот Горбовский задал вопрос о приоритетах и задачах метагомов. «Никаких секретов», — сказал Логовенко и, видимо, начал отвечать. Однако, на кристалле эта часть беседы отсутствует. Кто-то старательно стер запись всех слов, произнесенных на протяжении получаса.

— Вывод кажется ясным, — подытожил Клавдий. — Из фонограммы тщательно вымараны все места, где говорится о конкретных свойствах метагомов. Нам оставили только общие слова.

— Согласен, — сказал Максим. — И поневоле мы вынуждены задуматься над очередным проклятым вопросом. Итак — cui prodest?

— Сам третий день день ломаю голову, кому это могло быть выгодно, — сквозь зубы признался Клавдий. — Шеф, у меня даже возникло опасение, что пресловутые лакуны созданы вовсе не Логовенкой, а кем-то другим. Поскольку Комов и Горбовский отпадают — следовательно, кто-то посторонний и очень могущественный не только следил за беседой, но вдобавок воздействовал на участников встречи и записывающую аппаратуру.

— Кто же?

— Простейший ответ — опергруппа управления "Т".

— Отпадает, — с сожалением сказал Максим. — Они не имеют такой техники. Этого не смогла бы сделать даже служба "Ф".

— Кого же мы знаем настолько могущественного, чтобы вмешаться в разговор с люденами?

— Боюсь, это могли быть только Странники. Или Рейнджеры.

Худоев слишком давно работал в Конторе, а потому морально был готов принять такую версию. После очень короткого раздумья он согласился, что здесь поработала одна из ВСЦ, она же — ИВУ. Больше некому. Элементарная логика, основанная на принципе исключения невозможного, приводила к однозначному выводу: если технология земного уровня не способна стереть запись на кристалле и в памяти — следовательно, это сделал представитель цивилизации более высокого класса. Иными словами — Резидент.

— У вас есть соображения, для чего Резиденту понадобилось портить фонограмму? — спросил Клавдий.

— Соображения имеются, но нуждаются в проверке.

— А если побеседовать об этом с Логовенко?

— Он уклоняется от общения, — сообщил начальник отдела. — Я не стал настаивать. Если метагом не хочет говорить — все равно ничего из него не вытянем. Больше толку будет, если связаться с коллегами… Если нас пожелают выслушать.

Клавдий склонил голову, соглашаясь с этим выводом. После смерти Экселенца и отставки Этернала президентом «второй Комиссии» неожиданно назначили Бутона, не слишком толкового функционера из Корпуса Следопытов. Поскольку ясно было, что Бутон станет информировать о любой мелочи прежних коллег по КОМКОНу-1, Тайная коллегия до предела ограничила контакты со службой "К". По существу Контрпроникновение оказалось вне структуры Вышестоящей Организации.

Испытующе поглядывая на шефа, Клавдий проговорил:

— До последнего момента я был уверен, что участвую в охоте на агентуру Странников. Так же считали остальные, включая Тойво. И вдруг выясняется, что вам давно известно…

— Не так уж давно, — возразил Максим. — Меньше двух месяцев.

— Допустим…— Клавдий шевельнул рукой, словно отметал уточнение, как несущественное. — Но как вы догадались? Имевшейся информации было совершенно недостаточно для подобного вывода.

— Я не догадался об этом, — признался Максим. — Мне сообщили разгадку открытым текстом.

 

17. Саракш. 2 апреля 99 года.

В подпространстве разразился шторм средней интенсивности. Прокол континуума сопровождался широким спектром банальных спецэффектов вроде асинхронной вибрации корпуса, пульсирующего резонанса транс-метрики, гравитационных флуктуаций, а также неизбежных в подобном случае менто-наплывов. Люди, будучи от природы существами грубыми и бесчувственными, переносили эти мелкие неприятности с юмором, но вот голованы, с их гипертрофированной экстрасенсорикой, были в шоке.

— Их предупреждали, — меланхолически прокомментировал Белоусов. — Нет, как же, они — высшая раса Вселенной, а потому лучше нас знают, что делать и когда лететь. Пусть теперь сами на себя жалуются.

— По большому счету, не могу не присоединиться и полностью разделяю, — чистосердечно сознался Максим. — Но и согласиться не просто. Страдают же, идиоты.

— Жалость первооткрывателя к неразумному субъекту открытия, — проворчал прогрессор. — Что предлагаешь?

— Справься, когда посадка. Почувствуют под когтями твердую почву — сразу полегчает.

— Посадка, братишка, будет нескоро…

Витяня Белоусов, старший сопровождающий от КОМКОНа-1, поведал неутешительную историю. Последнее десятилетие на Саракше прошло без больших войн, по каковой причине главные державы вложили немалые средства в совершенствование стратегических комплексов, и теперь вокруг планеты возникло сплошное поле обнаружения. Орбитальную станцию пришлось демонтировать, передислоцировав главную базу на естественный спутник Саракша, а посадочные модули навещали планету лишь после сложных процедур подавления наземных узлов противокосмической обороны. Тем не менее, аборигенам иной раз удавалось обнаружить корабли людей визуально, что породило массу легенд о «летучих яйцах». Поскольку астроцентрическая концепция так и не стала общепринятым учением, обыватели цивилизованных стран были убеждены, что «яйца» гнездятся где-то в окрестностях Мирового Светильника.

Для их «призрака-14» эти подробности сулили долгое и нудное маневрирование вне сферы локационного поля. Потом будет посадка на обратной стороне местной луны, и лишь по истечении положенного срока, когда над Лесом опустится ночь, малые планетолеты доставят беженцев в родные джунгли.

— Говоря по-простому, перепады ускорений продлятся еще часа два, — резюмировал Максим. — Такими темпами мы вместо пассажиров доставим «груз двести». Причем хорошо остывший. Пошли.

На каждого человека приходилось в среднем по шесть с четвертью голованов, так что пришлось попотеть в самом прямом смысле. Максим заходил в каюту, где выли, катались по полу и царапали когтями неподдающийся пластик ополоумевшие от непривычных нагрузок киноиды. Опрокинув на спину первого попавшегося пассажира спецрейса, он, придерживая руками за уши и придавив коленом брюхо, налаживал психоконтакт. Тем временем напарник отшвыривал других голованов, которые, невзирая на сильнейшее недомогание, пытались защитить собрата от посягательств землянина. Следующего голована врачевал уже напарник, а Максим прикрывал ему спину и заодно пытался немного перевести дух.

Впрочем, после исцеления третьего или четвертого обитателя каюты киноиды смекнули, что люди вовсе не желают им зла. Точно по приказу вожака, голованы внезапно прекратили бесноваться и лишь тихонько поскуливали, ожидая своей очереди.

— Вроде бы всех подремонтировали, — сказал наконец Максим. — Полежу часок.

У себя в каюте он вытянулся на койке, заблокировав нервные узлы, рассылающие сигналы усталости и боли. Железы секреции послушно заработали, впрыскивая в кровь ударные дозы гормонального коктейля. Организм стремительно восстанавливался, возвращаясь к нормальному режиму. Жировые клетки растворялись, насыщая органы энергией. Обломки разрушенных молекул соединялись в иных сочетаниях, превращаясь в вещества, остро необходимые изрядно вымотанному телу.

В разгар этого физиологического развлечения дверная мембрана разорвалась на короткий миг, впустив голована. Судя по ширине грудной клетки, равно как по высоте холки и редкой проседи, киноид был матерым самцом. В смысле, мужиком. Наверняка повелевал огромным гаремом и обзавелся многочисленным потомством, но года через два кто-нибудь из первенцев, оттаскав папашу на поединке, отберет самых сочных молоденьких жен. И останутся старику лишь одряхлевшие бабки, да почетное право подавать мудрый совет в трудную минуту.

— Это случится не так скоро, как ты думаешь, — оскалился голован и сел на задние лапы. — Меня зовут Крруч-Дрит-Шшом.

— Приветствую тебя, Крруч, — сказал Максим, торопливо натягивая шлем, экранирующий менто-импульсы. — Раз ты видишь мои мысли — полагаю, знаешь и мое имя.

— Знаю, — подтвердил Крруч-Дрит. — Почему вы это сделали?

Кажется, голован был настроен на серьезный разговор. Будь это формальное выражение благодарности за оказанную помощь, он бы говорил высокопарно и цветисто, как то: «Народ голованов милостиво принимает бесполезные знаки заботы и готов простить неразумный народ Земли за грубое нарушение покоя нашего и вторжение без спроса в жилища наши…»

Максим шевельнул плечами, разминая затекшие связки. Откликнувшись на его движение, койка предупредительно трансформировалась в кресло. Человек нажал кнопку, послав сигнал тому, кто ждал его команды в соседней каюте. Можно было начинать, но Максим тянул время — следовало правильно выбрать тональность, чтобы собеседник не замкнулся вдруг на полуслове.

— Вам было плохо — мы помогли, — сказал он наконец. — Разве вы не поступили бы также?

Разумеется, они оба прекрасно знали, что голованы ни разу не приходили на помощь терпящим бедствие людям. Может быть не нападали без особых причин, однако никогда не помогали, если им не светила прямая выгода. Земляне слишком избаловали киноидов своим альтруизмом, потакая капризам четвероногих сапиенсов, но не было известно ни единого случая, чтобы голованы ответили бескорыстием или хотя бы благодарностью. Радиация подарила им интеллект, но молодая раса не успела подняться до этических высот и полагала Вселенную in corpore своим должником. Кажется, голованы попросту презирали всех братьев по разуму…

Крруч не ответил, отвернул голову. Потом пролаял:

— Мы причинили вам неудобство, но вы помогли нам. Мы запомним.

«Он слишком долго прожил на Земле, — понял человек. — Вне больших стай они становятся восприимчивыми к другим порядкам. Пройдет время, и голованы научатся быть разумными».

— Я сожалею, что остальные голованы думают иначе, — сказал он.

— Мы и вы — разные, — сказал голован. — Мы храним память о прошлом, вы — думаете о будущем. Мы этого не умеем. Нас мало, и мы должны заботиться о себе. Вас — много, и вы помогаете другим. Нам это непонятно. Вы — чужие.

— Поэтому голованы выгоняли землян из своих лесов?

— Поэтому тоже.

Встав, Крруч направился к выходу.

— Почему вы решили уйти с Земли? — спросил Максим у его загривка.

— Нам больше нет места на ваших мирах, — сказал голован и вышел из каюты.

Не снимая каску, Максим соединился с соседней каютой. Человек, ни разу не выходивший к голованам, сообщил:

— Когда вы надели шлем, он почувствовал прерывание телепатического контакта и забеспокоился. Однако беседу прерывать не стал — очень уж хотел выговориться на прощание. Необходимость разрыва с людьми его угнетает. Но потом вы спугнули его.

— Вопросом об изгнании землян?

— Нет. Вопросом о бегстве голованов. В его сознании возник устойчивый образ чего-то ужасного. Это появилось на Земле совсем недавно и превосходит голованов по каким-то способностям, которые они привыкли считать областью, где они сильнее всех. Я не смог разобрать остального — он закрыл свой разум.

На станции, укрытой среди лунных скал, поддерживалась земная сила тяжести. Голованы быстро оклемались, и снова начались идиотские выходки. Самцы молча корчили свирепые рожи и демонстрировали клыки, щенки истошно визжали, а самки истерично требовали безотлагательно переправить их на родной Саракш, где ждут не дождутся истосковавшиеся сородичи. Если же низкие коварные двуногие отказываются немедленно отослать голованов на планету и намерены держать цвет высшей расы в заточении, то голованы оставляют за собой право перегрызть все провода на этой станции и вообще устроить людям веселую жизнь.

«Первая Комиссия» в таких случаях обычно уступала и напрягала усилия в отчаянном рвении задобрить младшеньких братишек по разуму. Только на этот раз зарвавшимся четвероногим не повезло: станцией командовал Кобольд Хайлендер (он же Эльф) из службы "П", а с этими ребятами подобные фокусы не проходили.

— Счастливого пути, — любезно сказал начальник базы. — Вот вы, а вот — ваша планета в небе светит. Отправляйтесь хоть пешком, хоть вплавь. Можем подтолкнуть пинком под хвост.

Визги, писки, вой, угрозы и демонстрация клыков моментально прекратились. Скоропостижно присмиревшие голованы чинно разошлись по предоставленным в их распоряжение боксам.

— Вот так и надо было с самого начала, — назидательно резюмировал Эльф. — Не цацкаться, унижаясь перед обнаглевшей мразью, а решительно поставить на место. Эти полудикие уважают только силу и совершенно не понимают доброго отношения. Принимают за слабость и норовят сесть на загривок.

Потом они хорошо посидели в апартаментах Кобольда, обмениваясь новостями и соображениями. Максим подтвердил, что никто голованов с Земли не выдворял, хотя давно следовало. Сами запросились восвояси без объяснения причин.

— Чудеса, — сказал Эльф. — Вроде все радости жизни имели на Земле… Впрочем, без объяснения причин — вовсе не значит, что причин не имеется.

— А почему, как ты думаешь, все транспорты с голованами сопровождают опергруппы Конторы? — поинтересовался Максим. — Хотим хотя бы под занавес понять, что их с места сорвало.

— Получается?

— Сложно сказать. Я работал по классической схеме «подслушки»: спрятал на корабле сильнейшего ридера…

Максим рассказал о результатах телепатического сканирования и внезапно объявившейся на Земле угрозе для голованов. Эльф озадаченно покачал головой.

— Есть соображения? — спросил начальник базы.

— Я вот думаю, не Резидент ли Странников напугал наших четвероногих нахалов. Хотя, с другой стороны, Резидент должен работать на Земле достаточно давно, а тут речь шла о совершенно новом факторе.

— Странников они навряд ли испугались бы, — решительно изрек Хайлендер. — Голову даю на отсечение — на Саракше тоже работают агенты Странников, но голованы их не боятся.

— Точные данные? — вскинулся Максим.

— Насколько вообще можно точно утверждать что-либо на этой идиотской планете. Да еще при наших дважды идиотских методах работы!

Он с возмущением напомнил события двухлетней давности, когда голованы принялись откровенно выживать работавших с ними людей. При этом киноиды открыто пригрозили: не уйдете добром — наведем на вас контрразведку гуманоидов. Тогда руководители ведущих подразделений, расквартированных на базе «Саракш» — бригады прогрессоров и оперативной лаборатории Института экспериментальной истории, — направили Мировому Совету свои рекомендации. В качестве ответных репрессалий предлагалось немедленно приступить к депортации обосновавшихся на Земле голованов. Однако верхушка КОМКОНа-1 и марионеточных ведомств вроде Академии Астропсихологии учинили вселенскую истерику, обвинив персонал базы в зоологической ксенофобии. Пришлось убрать исследователей из Леса, ограничившись дистанционным наблюдением.

— Знаешь, почему это происходит? — Эльф рычал не хуже рассвирепевшего голована. — Штабные умники не понимают изменяющейся обстановки. Мы продолжаем тупо держаться линии, которую полвека назад предложили Терминатор и его соратники! Но концепция, правильная в те времена, дает осечку сегодня. Мы тщательно избегаем контактов с официальными властями доминирующей культуры, но стараемся иметь дело с меньшинствами: оппозицией, мутантами, голованами…

Максим недоуменно поднял брови. Люди всегда действовали на других планетах таким образом, и этот факт не вызывал у него прежде ни капли внутреннего протеста. Сейчас, после слов Кобольда, он тоже вдруг почувствовал противоестественность подобного подхода. Только мысли Каммерера были заняты другой проблемой, и он сразу провел очевидную аналогию: возможно и Странники точно так же работают на Земле. ВСЦ предпочитают иметь дело с анклавными культурами, со всевозможными диссидентами. Меньшинства привычны к конспирации, они сохранят в тайне контакт с иным разумом…

— Ты полагаешь, цивилизация Саракша созрела для полномасштабного контакта?

— Я полагаю, у нас больше нет ни причин, ни возможности таиться от них, — голос Эльфа сделался усталым. — Правительство северян объединило континент под своей властью, подавило варваров и все активнее продвигается вглубь Страны Мутантов. Их контрразведка уже нащупывает нас, еще немного — всю земную резидентуру попросту расшифруют, и получится скандал похлеще истории с тагорянами. Подозреваю, что похожая ситуация складывается на Гиганде, Коците и Беллерофонте. Уже сегодня я вынужден ограничивать активность мероприятий, чтобы не нарушить проклятую конспирацию. Мы только фиксируем события, но не направляем их!

«Возможно, так же ограничена в своих возможностях земная резидентура Странников, — подумал Максим. — Будем надеяться, что действия Конторы затрудняют агентам ИВУ их работу против человечества. Если мы добились, что они только фиксируют события, но не направляют их — это было бы огромным успехом…»

Между тем Эльф продолжал возмущаться:

— Голованов и мутантов мы на Землю возим, хотя больше пользы вышло бы, если устроить такое турне для нескольких особо умных ребят из правительств главных держав. Вот, прокатили недавно Колдуна в Харьков… Слыхал про эту историю?

— Слыхал, конечно, — Максим решил воспользоваться удобным случаем и перейти к делу. — Кстати, как ваша дружба с Колдуном?

— Это не дружба, а черт знает что, — вздохнул Хайлендер. — Он тебе очень нужен?

— Хотелось бы встретиться со старым приятелем. Неделю назад он покинул Землю при странных обстоятельствах.

— У меня нет надежного канала для связи с этим живым идолом, — признался Эльф. — Когда ему нужно, Колдун сам назначает время и место встречи. Только такая радость случается один, много — два раза в год. Обычно мы общаемся со старостами общин.

— Думаю, со мной он повидаться не откажется, — самоуверенно заявил Максим. — Ты только скажи, сколько у меня времени в запасе.

Кобольд задумчиво прищурился, как бы пытаясь разобраться: хвастает ли геноссе Каммерер, или действительно припрятал козырного туза в манжете. Потом сказал, что точных цифр назвать никто не может. Во всяком случае, планетолет пробудет на Саракше несколько часов, пока защищенные от радарного обнаружения орбитальные платформы перезаряжают свои конденсаторы.

Антигравы бесшумно опустили полусферу планетолета на крохотную площадку, расчищенную в чахлом перелеске, отделявшем мрачные заросли на Севере от обильно удобренных стронцием южных джунглей. Голованы величественно спустились по трапу, построились колонной (молодые матери и щенки — в середине походного строя, матерые бойцы обоего пола — по периметру) и затрусили в родные края. Проводив их взглядом, Максим оттолкнулся от корпуса и полетел вдоль русла Голубой Змеи, рассекая плечом ночной воздух. Он снова оказался на планете, безжалостно и бестолково переломившей его судьбу. Планета-фатум. Планета-проклятие. Планета навязчивых воспоминаний. Планета несбыточных надежд.

Максим летел с милого севера в не менее милую сторону южную, почти не вмешиваясь в работу начиненного миниатюрными агрегатами пояса. Местность прочно впечаталась в память, так что он отыскал бы верную дорогу, даже изменись эти края гораздо сильнее. А перемены были заметны даже при таких неблагоприятных факторах, как ночь, высота, скорость и дождь. Джунгли затягивали раны, причиненные жаром плазменных шаров и последовавшими осадками.

Обитатели этих мест тоже стали немного другими. Радиация падала в строгом соответствии с «законом семерки», и мутации мало-помалу сходили на нет. Перенасыщенный землянами Департамент науки наладил выпуск медикаментов и дезактиваторов, пусть не слишком эффективных, но все-таки помогавших очищать местность и лечить генетические уродства. Судя по добротности строений, народ здесь жил несравнимо лучше, чем во времена, когда на Саракш впервые занесло Макса Ростиславского. Хотя, спору нет, попадались мутанты того самого пошиба, которых нежелательно показывать несовершеннолетним детям…

Сбросив напряженность антигравитации, он сделал круг над поселением, которое за сорок земных лет основательно разрослось и похорошело. На месте прежних, из хвороста, хижин стояли бревенчатые и каменные хаты с антеннами на крышах, деревню окружали ухоженные квадраты огородов. А вот исполинское здание ангара бесследно исчезло, лишь кое-где из высоких колючих кустарников выглядывали бетонные плиты фундамента. Уже наступил поздний вечер, но в окнах горел свет — деревня еще не спала. Наверняка всем миром смотрели по второму национальному каналу какой-нибудь душетерзательный сериал.

Сверху даже без ночного зрения был отлично виден яркий желто-зеленый фонарь на крыше, которым полагалось обозначать жилище старосты. Максим приземлился во дворе и вошел в дом, вспоминая слова, подобающие позднему гостю. Многочисленное семейство раздраженно зашипело: мол, не отрывай от экрана. Лишь дряхлый старец с жиденькими седыми ниточками на подбородке и верхней губе ответил ритуальной формулой, добавив:

— Сейчас уже никто так не говорит. Скажи, сынок, какая незадача привела тебя в наши убогие края?

Услышав, что ночной пришелец желает видеть Колдуна, домочадцы стремительно прониклись священным трепетом. Подобная реакция показалась Максиму странной — его просьба не должна была напугать мутантов. Но вот напугала же! Или это не испуг, а любопытство?.. Желая успокоить аборигенов, землянин пояснил:

— Вы ему передайте, что пришел человек, который жил здесь полсотни дождей назад, а потом улетел на большой крылатой машине.

Внимание обитателей большого дома снова возвратилось к голубому экрану, где близилась к апосаракшию (термин «апогей» был здесь, безусловно, неуместен) очередная любовная драма. А староста вдруг заулыбался и прошамкал вставными челюстями:

— Не утруждай себя долгими речами. Пойдем, не будем мешать моим родичам смотреть это зрелище…— В коридоре старик затараторил: — Прости, уважаемый, я поначалу и не узнал тебя сослепу. Мак Сим твое имя, с тобой еще солдат был. Вроде, брательник твоей невесты. А ты меня и не помнишь-то, спору нет. Мал я был, меня еще Винтоносом дразнили…

Мутант жалобно смотрел на гостя, подрыгивая причудливо закрученным носом. Весь вид его будто молил: ну, вспомни же меня, вспомни… Максим действительно припомнил кривоногого пацана со штопором вместо органа дыхания и выпирающими из боков ребрами. Старик был на треть моложе Максима, однако, по меркам Страны Мутантов, его возраст давно перевалил за черту средней продолжительности существования…

— Как же я мог тебя забыть, — слегка покривил душой начальник отдела ЧП. — Ты — Капу, сын кузнеца.

— Точно! — радостно вскричал Винтонос-Капу. — Помнишь, значит. Только мы трое и дожили до сего дня: я, ты и Колдун. Так что ты, уважаемый, проходи в светлицу. Ждет он тебя. Как заявился к ужину, так прямо и сказал: Мак, мол, придет сегодня. То есть не сам он, конечно, сказал, а птица его сказала…

— Погоди-погоди, — взмолился Максим. — Да перестань ты тарахтеть, массаракш тебя за ноги! Кто меня ждет в светлице-то?

Не отвечая, хозяин подтолкнул инопланетянина к циновке, множество которых исполняло в этом доме дверные функции. Шагнув через порог, Максим увидел хорошо знакомую фигуру. Невысокий, коренастый, с непропорционально большой («Как у голована», — подумалось вдруг) головой, поросшей короткой, но жесткой щетиной серо-свинцового цвета. Уникальный пример благополучных мутаций, подаривших мальчишке из джунглей полный спектр экстрасенсорных качеств от банальной телепатии до телекинеза и ясновидения.

Землянин знал, что Колдун приходится ему ровесником, но за эти десятилетия бессменный повелитель Страны Мутантов ничуть не изменился внешне. Даже пернатое существо — помесь ворона с куликом — по-прежнему наводил уныние, сидя на плече, затянутом в зеленую ткань.

Максим молча сел на свободный табурет. В разговоре с Колдуном не имело смысла тратить время на приветствия, воспоминания или объяснение целей визита. Его собеседник не признавал условностей. Раз соизволил встретиться — значит, есть, о чем поговорить.

— Как ты находишь мою страну и мой народ? — спросил Колдун, не разжимая губ.

— Вы стали жить лучше.

— Нам помогают. И вы, и северяне. Мы не можем отказываться от помощи. Почему вы не помогаете так же северянам?

— Мы помогаем, — сказал Максим. — Но не делаем это слишком открыто. Благотворительность унижает. Пусть они думают, что сами добились таких успехов.

Колдун не задал естественного вопроса: «Почему пришельцы не боятся унизить своей помощь мутантов?» Он все понимал и продолжил, не вступая в дискуссию:

— Вы не всегда понимаете, какой может оказаться цена ваших действий. Существа, способные путешествовать во мраке ледяной бездны, должны предвидеть последствия своих поступков — хотя бы из вульгарного инстинкта самосохранения. Прежде мне казалось, что высший разум, дерзающий опекать младших братьев, не имеет права на ошибку. Действительность жестоко поколебала мою веру во всемогущество логических выводов. В дни нашей первой встречи ты отчаянно старался развязать войну. Разумеется, ты заставлял нас воевать из самых высоких побуждений, заботясь о судьбах мира в целом, а при столь грандиозных масштабах не имела значения такая мелочь, как судьба крохотного вымирающего племени мутантов. Прошло немного времени, и оказалось, что ты был неправ, что мутанты вовсе не обречены и что война не является единственной дорогой к спасению мира. По крайней мере, та война, которую стремился разжечь ты. А теперь представь — что случилось бы, согласись мы тогда атаковать север?

Сорок лет назад, выслушав подобную отповедь, Максим наверняка бы распсиховался. Сегодня, став мудрее, он без эмоций принял экзекуцию, облеченную в щадящую форму абстрактных рассуждений, и ответил с грустной улыбкой:

— Немилосердное занятие — бить по больному месту. Мы осознали старые ошибки, но, как всегда, с опозданием. Более того, речь идет о моей личной ошибке. Я был один, без связи со своими, я полагал, что спасение мира — моя и только моя проблема, а потому делал то, что считал правильным. Да, результат мог оказаться трагичным…— он развел руками. — Не так давно я понял: сверхразум должен быть невероятно осторожен, ибо ошибка сверхразума неизбежно обернется катастрофой.

— Не обольщайся, — строго сказала Колдун. — Ты не обладаешь сверхразумом.

— Согласен, — сказал Максим. — Давай, поговорим конкретнее. Я знаю, что воспринимаешь чужие мысли. Встречал ли ты на Саракше существ, более разумных, чем мы или голованы?

Колдун поднял взгляд, снова опустил, опять поднял. Максим сообразил, что затронул неприятную для собеседника тему. Как и голованы, этот супермутант крайне болезненно реагировал на любое упоминание о конкурентах по части ментальной силы. Однако на этот раз повелитель Страны Мутантов не уклонился и все-таки ответил:

— Такие есть. Но они стараются не приближаться ко мне. Я стал сильней, чем любой из них.

— Они пришли из космоса? — быстро спросил землянин.

— Пришелец из ледяной бездны обучил нескольких саракшианцев — людей и голованов. Сам он не был человеком.

— Когда это случилось?

— Незадолго до моего рождения. Сразу после большой войны. Когда на Саракше появились земляне, этот чужак-учитель покинул планету. Его питомцы постепенно повышают свое мастерство, но все равно останутся слабее меня.

— И на Земле ты встретил таких же существ?

Колдун опять выдержал паузу, после чего ошеломил Максима, который ждал совсем другого ответа. Прибыв на Землю, Колдун сразу почувствовал присутствие нескольких сотен исключительно мощных разумов. Мутант впервые встретил такое количество существ, превосходящих его силой психического подавления. Более того, они обладали многими удивительными способностями, которых у Колдуна не было в помине.

— Поэтому ты решил вернуться на Саракш? — спросил Максим.

— И голованы тоже вернулись по этой причине…— Не дожидаясь вопроса, Колдун добавил: — Нет, они вовсе не прилетели из космоса. Они родились в твоем мире, но потом дремавшая в них сила вдруг проснулась, подарив могущество.

Его рассказ кардинально менял понимание обстановки, и потрясенный Максим лихорадочно продумывал дальнейшие вопросы. На беду оживший радиобраслет потребовал голосом Кобольда:

— Мак, возвращайся. Включаем помехи. Магнитная буря продлится не больше часа. У тебя есть тридцать минут, чтобы вернуться на корабль.

— Понял…— Отключив браслет, он снова обратился к Колдуну: — Позволь последний вопрос. ты должен помнить, как два десятилетия назад, за несколько дней до первого десанта островитян, здесь работали несколько людей с Земли — они изучали голованов. Мне нужно знать, не распознал ли ты в одном из них нечеловеческие качества.

— Разумеется, он не был человеком, — подтвердил Колдун. — Только в тот год он был слишком слаб и немного сумел бы. А вот на этот раз, навестив твой мир, я снова почувствовал его. Он стал намного сильнее. Наверное, теперь он умеет такое, чего не могу я.

 

18. Земля. 21 мая 99 года.

Даже после затянувшихся на два с лишним года отношений он не смог бы сказать, какого цвета глаза Габриэль. Это была невыразимая словами гамма серебристых, бирюзовых и фиалковых искорок, принимавших, в зависимости от настроения, самые невероятные сочетания. Именно такую сдвоенную палитру увидел Максим, резко вырвавшись из хватки беспокойного сна. Габи сидела на краю кровати, рассматривая его перекошенную физиономию, и странно ухмылялась. Видимо, этот пристальный взгляд в упор и разбудил Максима.

— Вставай, соня, — сказала Габи. — Ты срочно понадобился человечеству.

Он предпринял безнадежную попытку смягчить свою участь:

— Не согласится ли человечество принять меня в спящем состоянии?

— Даже спящую красавицу безжалостно разбудили, — напомнила Габриэль. — Чем ты лучше?

— У меня выходной, — невнятно пробормотал Максим, переворачиваясь на бок и снова закрывая глаза. — Человечество обойдется.

— Очень в этом сомневаюсь, — Габи фыркнула. — Человечество уже звонило спозаранок. Узнав, что некоторые бойцы тайного фронта до сих пор давят подушку, человечество выразительно поглядело на часы и возмущенно пригрозило повторить вызов ровно в полдень… Слышишь сигналы? Это оно и есть. В смысле, человечество.

Хлопая слипающимися веками, подобно пресловутому Вию, Максим поплелся босиком в кабинет. Он догадывался, кто может вызывать в столь ранний, по столичным меркам, час. Предчувствие не подвело — проектор киберблока сформировал трехмерный портрет старого приятеля.

— Есть же счастливые люди, — насмешливо сказала голограмма. — Могут себе позволить беззаботно дрыхнуть до самого ужина.

— Мы-то что, мы просто так, — отмахнулся Максим. — Вот в других конторах людям фартит, так фартит. Ажно на глазах растут, почище любого эмбриозародыша. Ни дать, ни взять задохлик болотный на хороших аммиачных удобрениях. Вот ты, сказывают, в замдиректора выбился. Не уразумею только, по какой части — по научной, али по хозяйственной?

— По связям с внеземной общественностью, — собеседник помассировал челюсть. — Я другие слухи слышал — будто кто-то просил о встрече.

— Действительно, вопиющий факт, — вежливо согласился М.Каммерер. — Если руководитель столичного отдела ЧП сообщает, что имеет важное сообщение — Вышестоящая Организация обязана его выслушать, а не устраивать скаутские игры в проверку лояльности.

— Тебе известны сопутствующие обстоятельства, — не слишком примирительным тоном сказал новый вице-директор службы "Т". — Тем не менее, мне поручено обсудить возникшие проблемы. Я сейчас в Коста-Рике, так что встречаемся в три часа дня у «Следопыта». Успеешь проснуться?

— Сам не опоздай, — огрызнулся Максим.

В столовой его укоризненно встретил серебристо-фиолетовый с прозеленью взгляд.

— Опять работаем по выходным, — печально констатировала Габи. — По-моему, на сегодня у нас были какие-то планы…

— Это не работа, — бодро сказал он. — Просто небольшая дружеская беседа за бутылкой хорошо выдержанного чая… Кстати, что у нас на завтрак?

— Я заказывала только на себя, — она отвернулась к окну. — Ты ведь не любишь женщин, которые слишком о тебе заботятся.

— С чего ты взяла? — возмутился Максим. — Главное, чтобы женщина не переборщила с заботой.

Он вывел на экран меню Линии Доставки и принялся помечать курсором пиктограммы порционных блюд. Понаблюдав за его манипуляциями, Габриэль глубокомысленно предположила: мол, тебе просто сильно не везло по женской части. Развивать эту тему Максим не желал, а потому решил отшутиться и ответил, что ему в этой жизни вообще сильно не повезло. К сожалению, Габи приняла его замечание на собственный счет и сделала вывод: значит, дело все-таки в женщине. Она даже припомнила историю, случившуюся прошлой зимой, когда ей удалось вытащить Мака на спектакль Венской оперетты, и во время антракта они столкнулись возле буфета с роскошной сероглазой женщиной. Излишне проницательная Габриэль уверяла, будто оба — и Максим, и та особа — переменились в лице, обмениваясь натянутыми приветствиями.

Максим заскучал: Габи имела в виду Майю Глумову, с которой у него сложились непростые отношения. Он промямлил, ковыряя вилкой поджаренный с кровью ломоть ракопаука:

— Это мать моего бывшего сотрудника. Она меня сильно не любит.

— Не иначе, ты ее соблазнил и бросил…— агрессивно начала Габриэль, но вовремя смекнула, что перегибает палку. — Ладно-ладно, умолкаю. Женщин, которые лезут не в свои дела, ты наверняка тоже терпеть не можешь.

Она обиженно притихла. Поздний завтрак завершился в напряженном молчании. Габи исподтишка поглядывала на Максима и переживала, что сгоряча наговорила лишнего. Если бы она, вдруг овладев телепатическим искусством, смогла прочитать его мысли, то была бы сильно удивлена и даже оскорблена, поскольку Максим не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Он был в шоке, поскольку понял, что уже смирился с потерей и машинально назвал Тойво «бывшим» своим сотрудником.

Кафе «Уральский Следопыт» было шумным, но уютным заведением на углу проспекта Бугрова и улицы Декабристов. Заместитель директора Института теоретических проблем социальной прогностики сидел за столиком, накрытом полусферой силового поля. Капли дождя, натыкаясь на невидимый навес, обзаводились дополнительной дозой ионизации, усиливая аромат озона.

Максим был не в духе. Сорвав накидку из прозрачной микропористой пленки, он нетерпеливо пнул носком мокасина пол, тяжело рухнул в развернувшееся кресло и выжидательно уставился на посланца Вышестоящей Организации. Тот спокойно осведомился:

— Слышал последние новости по «Визиту старой дамы»?

Естественно, Каммерер был в курсе. Накануне вечером поступило экстренное сообщение: сотни выявленных метагомов в массовом порядке покидали Землю, перебираясь на Ружену, Яйлу, Пандору, Радугу и другие цивилизованные миры Периферии. Однако, сейчас он не был настроен обсуждать эту информацию.

— Почему мы здесь? — не скрывая раздражения, осведомился Максим. — Куда удобнее было бы вести предметный разговор у меня.

— Нас смущает президент твоего сектора, — неожиданно откровенно ответил Тарантул. — КОМКОН-второй давно считался слабым звеном. Теперь же сектор «Урал-Север» объявлен изолированным.

— Могу понять ваши теплые чувства лично к президенту сектора. Но откуда такое отношение ко мне?

— С некоторых пор тебя взяли на заметку, — неохотно сообщил Тарантул. — Судя по событиям последних дней, ты слишком многое выболтал Комову. И вообще, накопились негативные оценки. Ведь ты не любишь нашу работу. Ты служишь формально и в глубине души презираешь наше дело. А потому и результаты близки к нулю.

— К моему темному прошлому вернемся чуть позже, — Максим начал злиться. — А пока займемся серьезными делами. Как я уже рапортовал, мне нужны дополнительные сведения, чтобы завершить мероприятия по люденам и Резиденту. Как ты понимаешь, я не мог приставить ридера к дому Горбовского — об этом немедленно узнал бы столь любимый вами президент сектора. А вот другие службы вполне могли это сделать, и я надеюсь, что вы догадались подстраховаться и организовали подслушку.

По большому счету, Максим не обижался на коллег. Сам он давно заразился подобной манией, так что и они имели моральное право подозревать в нем пособника ИВУ. Между тем Тарантул не без апломба заявил: дескать, завершать операцию уже поздно, поскольку управление "Т" выявило Резидента своими силами. Поздравив вице-директора с успехом, Максим вытащил портативный проектор и, продемонстрировав голографический портрет, спросил: «Он?» Сначала Тарантул опешил, но быстро пришел в чувство и промямлил:

— Мы раскрыли его вульгарным наблюдением. А как ты?

— Элементарно, коллега, — Максим ухмыльнулся. — Старым добрым дедуктивным методом. Чистая логика.

Тарантул напряженно размышлял и явно тянул время, а потому спросил рассеянно:

— Кстати, вопрос на разминку. В каком рассказе Конан-Дойля наш любимый Шерлок Холмс впервые произнес эту фразу: «Элементарно, Ватсон»?

— Ни в каком. Эта фраза появилась лет через сто после сэра Артура, в каком-то телесериале. Может быть продолжим?

— Да, конечно, — его собеседник почти оправился после нокдауна. — Мы действительно организовали подслушку возле «Дома Леонида» в Краславе. Ридер контролировал беседу с безопасного расстояния и надиктовал полную стенограмму. Затем он зафиксировал менто-вспышку, которая, видимо, и стерла твою запись. В этот момент Логовенко сказал, что ему кто-то помешал, и прервал разговор.

— Ваш ридер установил источник этой вспышки?

Тарантул наклонил голову в знак согласия. Потом поинтересовался логической цепочкой, посредством которой начальник столичного отдела ЧП вычислил Резидента. Мак ответил, что намерен изложить свои соображения перед Тайной Коллегией, как только составит полную картину. Он действительно не был готов к подведению итогов — оставалось немало темных мест, и Максим надеялся прояснить их, получив информацию от коллег из братского ведомства.

Лицо Тарантула оставалось непроницаемым, но Максим без особых усилий угадывал сомнения, одолевшие заместителя Тахорга. Хотя М.Каммерер правильно назвал Резидента, сей факт вовсе не освобождал его от подозрений. Не исключалась достаточно простая интрига: Резидент узнал, что разоблачен, и поручил своему подручному М.Каммереру сыграть роль дьявольски проницательного контрпроникновенца. Тем самым М.Каммерер доказывает собственную благонадежность и непричастность к проискам Странников, а потому может продолжать тайную деятельность против человечества. Конечно, старина Мак — давний функционер Конторы, но ведь общеизвестно: агент ИВУ должен представляться нам другом и милейшим человеком. В конце концов, и сам разоблаченный Резидент прежде считался (причем вполне заслуженно!) видным исследователем космоса и до сих пор остается любимцем публики…

Выстукивая пальцами нервные ритмы — явно из репертуара «Клетчатой Панды» — Тарантул неприлично долго колебался, но все-таки решился:

— Заседание состоится через два-три дня. Скорее всего на Ружене.

— Стенограмма подслушки понадобится мне как можно раньше, — твердо сказал Максим.

— Я доложу шефу…— вице-директор отнюдь не выглядел уверенным в результате. — Мак, нам тоже непонятны многие обстоятельства истории с метагомами.

В этом и заключалась вся прелесть нескоординированных мозговых штурмов: служба "Т" обратила внимание на факты, ускользнувшие из поля зрения «второй Комиссии». Действительно, почему людены ограничились пятью сотнями инициированных? Если пресловутая «третья импульсная» встречается у одного человека из ста тысяч, то среди 17 миллиардов людей должны жить от ста пятидесяти до двухсот тысяч потенциальных метагомов. По логике вещей, Логовенко и его компания должны были, не покладая рук, отыскивать, инициировать и воспитывать новые орды себе подобных. Но вместо этого…

— Согласен, их миграцию уход трудно объяснить, — признал Максим. — Еще две недели назад они вовсе не помышляли об уходе. В той же Малой Пеше, к примеру, спокойно ставили очередные эксперименты по отбору нужных им особей. Однако вдруг свернули деятельность и, внезапно сорвавшись с места, покинули Землю, словно разговор в Краславе спугнул их…

Тарантул с готовностью подхватил:

— Мы полагаем, это мог быть ловкий маневр. Долгоиграющая операция с единственной целью — отвести возможные подозрения от Странников или их резидентуры. В результате достигнута искомая цель: внимание Вышестоящей Организации переключилось на метагомов, которые якобы являются продуктом квазинатуральной эволюции.

— У меня подобных сомнений не возникало, — сказал Максим. — Разумнее допустить, что Логовенко говорил правду. Он почувствовал мощный враждебный мозг и подал остальным люденам сигнал тревоги.

Разгорелась вялая дискуссия, но известные факты не желали укладываться в однозначную схему. Слишком много событий происходило, так сказать, «за кулисами тайного фронта», а потому невозможно было решить загадку логическим путем. Любая цепочка фактов допускала несколько принципиально различных трактовок.

— Ладно, сейчас мы не договоримся, — сделал вывод Тарантул. — Поговорим на Коллегии. Куда переслать информацию — в отдел?

— Лучше домой, а то меня любимая женщина бросит…— Помедлив, Максим спросил: — Вы установили, кто же такой Наследник Тутти — сын Малыша, Гурона? Во всяком случае, в его хромосомах нет никаких намеков на номинального отца Алекса Бернадота.

— Он — сын Резидента, — Тарантул громко цыкнул зубом. — Очевидно, Странники основательно поработали над его генотипом. Поэтому хромосомные линии Тойво не имеют ничего общего с образцами, которые его папаша в молодости сдал в генетический банк. Кроме того, достоверно установлено, что у Резидента была длительная связь с твоей приятельницей-эротоманкой Суок.

— Откуда такие детали? — удивился Максим.

— Наш последний козырь, — объяснил Тарантул. — Мы сохранили все досье. Это неисчерпаемый кладезь информации о каждом, кто родился за последние 200 лет. Кое-кто хорошо знает о нашем архиве, а потому боится и ненавидит нас…

А на прощанье он сказал со странной интонацией, вместившей добрую зависть пополам с почтением к профессионализму старшего товарища: дескать, у тебя всегда все получается, не зря сам Терминатор назвал «Большим Взрывом».

— Смотри ты, и вправду вернулся? — изобразила удивление Габриэль.

— Когда это было, чтобы я не сдержал слова? — изобразил обиду Максим. — Ну-с, куда идем?

Примерно через час Габи, переодевшись в вечерний костюм от Лурье, заглянула в кабинет и обнаружила Максима сидящим в прострации перед киберблоком. Информация из управления "Т" поступила своевременно и оказалась слишком пикантной. В театр он, конечно, потащился, но весь вечер думал только делах. Кирпичик к кирпичику выстраивалась логичная картина катаклизма, захлестнувшего человеческую цивилизацию.

И еще он не мог забыть последнюю фразу Тарантула. За эти годы давние события на Саракше обросли толстой бахромой мифов и легенд. Даже профессиональные историки искренне полагали, что единственным землянином, сумевшим просочиться в Островную Империю, был некто Максим Ростиславский, последние сведения о котором датированы началом 60-х годов. И никто не вспоминал злосчастного Льва Абалкина, сумевшего прожить на Архипелаге почти десятилетие. Вдобавок почему-то сложилось мнение, будто в те времена незабвенный Кинугаси Ямада, восхищенный блестящим успехом операции «Вирус», поощрительно нарек исполнителя ласковым прозвищем «Big-Bug».

Ох, не так все было, совсем не так!..

 

19. Саракш. 11 февраля 59 года.

Огромный город Акубедаб, в недалеком прошлом — столица Островной Империи — подобно перекормленной амебе, распластался по берегам бухты, втиснувшись в седловину между горами Радматап и Ылдемха. На этой широте южного полушария стояла осень, и недавний зной сменился приятным спокойствием резко-морского климата. Мировой Светильник, поднявшись из-за гребня Ылдемха, залил волнами фотонов морскую гладь и полуразрушенный мегаполис.

Стоя спиной к восходу на Низарском выступе, невысокий толстенький патриций со сложным чувством взирал на смертельно раненного исполина. Когда ракетоплан Тахи Орка сбросил первую бомбу, грибовидное облако взметнулось над усеченным конусом Радматапа. Затем Крыло Ужаса направил подбитую машину на запиравший вход в бухту остров Нигран, и там сработали остальные боеприпасы, испарившие неприступную морскую крепость. Главный порт и арсенал имперского флота испарился вместе с Адмиралтейством, а ударная волна второго взрыва погнала стоявший над западной горой грибок радиоактивного дыма и пепла в глубину страны. Полтора миллиона убитых — такого эффекта не приносили даже массированные ракетные атаки прошлой войны.

После той бомбардировки в нижней части столицы чудом уцелели только два окраинных микрорайона, слегка прикрытые складками рельефа. Там уже курсировали бронированные бульдозеры и копошились аварийные команды смертников — департамент чрезвычайных обстоятельств старался восстановить основные коммуникации.

А по Ылдемха прошлись две огненные волны, которые смахнули большую часть панельных построек. Закругленная лысина горы была завалена грудами битого кирпича и бетона, но одетая сталью рука порядка сюда еще не добралась. Здесь занимались делом, в лучшем случае, банды мародеров, которые охотились за немалым барахлишком, уцелевшим под руинами. Патриций же охотился на мародеров. Похожий на Колобка представитель имперской элиты ловко пробирался среди развалин, ориентируясь на характерные звуки: стук топора, треск дерева, звон утвари. Где-то поблизости орудовали в чужих домах лихие люди. Что и говорить, здесь было чего пограбить — бедняки в этом районе не жили…

Дом когда-то был двухэтажным, но взрывная волна снесла крышу и обрушила добрый кусок стены. Проникнув в холл через пролом, патриций обнаружил троих оборванцев — явный Внешний Круг. Подонки деловито набивали мешки добычей и не пожелали выказать почтения, подобающего рангу нежданного гостя. Самый могучий (а потому, видать, и самый тупой) из них, носивший на небритой роже верные признаки дебильности, сверкнув клинком, бросился на патриция.

Он так и не понял, что случилось. Нож пронзил пустоту, а казавшийся неуклюжим противник, молниеносно оказавшись за спиной бандита, выдал серию точных и сокрушительных ударов. Грабитель отключился, даже не успев удивиться, каким образом низенький патриций бил его сверху.

Наступив на промежность бесчувственного подонка, патриций презрительно осведомился, есть ли еще желающие поиграть в мальчиков для битья. «У меня кулаки продолжают чесаться, — сообщил он. — А как ваши морды?» Оба преступника благоразумно промолчали.

— Меня пока не интересует ваш промысел, — великодушно продолжал патриций. — Я ищу крепких ребят, которые хорошо знакомы с этими развалинами.

Мародер пониже ростом выглядел чуть умнее остальных, и патриций показал ему список, включавший с десяток адресов. Грабитель долго читал эти полстранички, натужно шевеля губами, после чего сказал, что два дома находятся в зонах, почти не пострадавших при атомной атаке. Причем один адрес — совсем рядом, не больше часа ходьбы.

— Проводишь меня, если хочешь жить, — сказал патриций.

К его изумлению, плебейской морде вздумалось заартачиться: как же, мол, моя добыча. Толстый коротышка строго пояснил, что его эти проблемы мало тревожат. Чуть позже, когда они карабкались вверх по склону, патриций заговорил вновь:

— Как я погляжу, ты не боишься перечить члену Внутреннего Круга, а тот тупица даже пошел на меня с ножом. Прежде бы вы так не посмели.

— Правда ваша, благородный лорд, — покорно признал мародер. — В старые времена даже мысли такой возникнуть не могло — сей секунд башка начнет раскалываться. А после этой войны все враз переменилось. Как только перестал народ трижды на дню веселиться и песни горланить — так и страх пропал. Гражданина зарезать — плевое дело, даже удовольствие на том словить можно. А иной раз на патриция руку поднимешь — и ничего. — Он вдруг сорвался на крик: — Не боюсь тебя, ублюдок, понял?! Кончилось ваше время!

Нападение было стремительным, однако патриций снова сумел увернуться. Он двигался так быстро, что мародер не успевал разобраться, с какой стороны последует очередной удар. Очнувшись после экзекуции, всхлипывая и утирая хлеставшую из носа кровь, бандит плюнул зубом и долго вымаливал прощение. Толстяк легонько пнул его в печень и велел вести дальше.

На обратном скате горы разрушений было гораздо меньше — каменная толща отразила натиск взрывной волны. Лишь кое-где вспыхнули пожары от световых потоков, излученных в последние мгновения термоядерной реакции, когда остывающий огненный шар, набрав высоту, ненадолго засиял над гребнем Ылдемха. Прежние обитатели остались в своих домах, здесь работали энергоснабжение и водопровод, по трубам подавался газ. Незначительные, по сравнению с центром, разрушения были наспех расчищены, даже автобусы изредка ходили.

Свернув на нужную улицу, они нос к носу столкнулись с патрулем военно-морской жандармерии. Мародер мелко задрожал и пискнул: дескать, все, попались.

— Документы! — грозно потребовал жандармский мичман.

— Он со мной, — обронил патриций, не замедлив шаг.

Позади раздался растерянный голос офицера:

— Конечно, благородный лорд, как вам будет угодно.

Присмиревший мародер всем видом источал благодарность, которую несколько раз порывался выразить вслух, но не достиг успеха ввиду скудости лексикона. Только бормотал: псом твоим буду, ноги стану лизать и на задних лапкам хвостом вертеть.

— Заткнись, — посоветовал патриций. — Кажется, мы пришли.

Особняк все-таки пострадал от последнего подвига Крыла Ужаса. Ударная волна, обладающая, как известно, коварным свойством «затекания», обогнула контур горной преграды и повыбивала в этом районе все стекла, обращенные к городскому центру. Окна были наспех заделаны кусками фанеры.

Открывший дверь лакей подтвердил, что экс-канцлер Хранд жив, хотя не вполне здоров. Узнав о ранге посетителя и государственной важности визита, слуга, скорчив недовольную гримасу, поднял позолоченную трубку задекорированного под антиквариат телефона, переговорил с хозяйским секретарем и, продолжая морщиться, провел гостей наверх.

Отставной сановник полулежал в кресле, закутанный в толстый плед. Судя по хриплости дыхания и мертвенной желтизне лица, Семь Демонов уже давно назначили старцу рандеву, но упрямый Хранд с необъяснимым упорством загостился в этом мире, предпочитая страдания плоти вечному блаженству в Долинах Вечности.

— С кем имею честь? — проскрипел Хранд. — Ваше лицо…

— Вы имею честь видеть Мукиза Ктулфу, — сообщил патриций. — И у нас нет времени для доисторических церемоний. Империя в опасности.

Он коротко поведал о гибели августейших супругов, крон-принцессы, а также всей верхушки Адмиралтейства. Рассказал, что семь высших военачальников — командующие группами флотов и родов войск — образовали регентский совет при малолетнем наследнике.

— Передо мной поставлена задача восстановить нормальную работу Оборонительного Пояса, — сказал Ктулфу. — Возможно, сегодня вы — единственный оставшийся в живых участник создания системы.

Вице-канцлер Хранд разразился кашляющим смехом и судорожно ухватился за шнур звонка. Когда подоспевший лакей отпоил его микстурой и сменил захарканный кровью плед, старик поведал назидательным тоном:

— Я, к вашему сведению, верховным куратором проекта, потому как не дело высокородного патриция вдаваться в низменные технические детали. Черновую работу выполняло профессорское быдло.

— Мне нужны имена и адреса, — требовательно изрек Ктулфу. — Кроме того, понадобится таблица шифров запуска, экземпляр которой наверняка хранится у вас.

— Возможно, — умирающий старик равнодушно пошевелил пальцами. — В том сейфе было много разных бумаг.

Сейф, прикрытый натюрмортом, имел цифровой замок, но Хранд не назвал кодовую комбинацию. По словам дряхлого патриция, он мог выдать документы лишь по предъявлении письменного приказа Его Величества. Доводы: дескать, обоих Величеств нет в живых, не действовали на помутненный рассудок дегенерировавшего аристократа. Впрочем, Ктулфу догадывался, что старик попросту забыл код.

Не вступая в дискуссии, Ктулфу перерезал шнур, чтобы Хранд не смог вызвать прислугу, и подозвал грабителя, заскучавшего при виде антикварного изобилия.

— Справишься с дверцей? — спросил толстяк.

Обследовав капитальную конструкцию хранилища тайн, бывалый мародер щелкнул каким-то тумблером, после чего сказал обескураженно:

— Сигнализацию-то я отключил, но с замком без инструмента не справиться. Прикажите, благородный лорд, я вызову нужных людей.

— Не надо, — патриций отмахнулся. — Будем резать.

— Там же сталь в три пальца! — вскричал мародер.

— Всего лишь сталь…

В руке Ктулфу неведомо откуда появилась короткая трубка, испустившая тонкую струю огня. Несколько взмахов загадочным инструментом — и увесистый кусок металла мягко шлепнулся на предусмотрительно придвинутое кресло. Соприкоснувшись с раскаленными краями, обивка начала тлеть, но толстый патриций вылил на зародыш пожара целый графин воды, после чего извлек из сейфа пачку бумаг.

Отобрав несколько страничек, Ктулфу протянул одну из них своему напарнику. Тот авторитетно сказал, что в районах, мало пострадавших от атомных взрывов, живут господа, помеченные в списке номерами 4, 7, 16.

— Навестим всех по порядку, — решил патриций.

По улице медленно катился броневоз, украшенный эмблемой морской пехоты. Встав на пути тяжелой машины, Ктулфу раскинул руки крестом. Усмирив взбешенного офицера жетоном регентского совета, он буркнул: «Будешь меня сопровождать», — и полез в десантный отсек.

Командир патрульного броневика, молодой десантник с тремя ромбами на погонах, говорил, сокрушенно покачивая головой:

— Там очень плохой район. У гарнизонной комендатуры не хватает сил поддерживать порядок. Простолюдины словно обезумели. Сплошные грабежи, убийства, погромы.

— Я в курсе происходящего, — холодно оборвал его патриций. — Если интересующие меня особы окажутся в опасности, твоим солдатам придется навести порядок.

— Один квартал мы наверняка успокоим, — заверил офицер. — Танками они пока не обзавелись…

Растолкав завалившую перекресток кучу мусора, броневоз ворвался во двор огромного восьмиэтажного дома. Здесь стало ясно, что успокаивать придется от силы два-три десятка погромщиков. Когда солдаты перестреляли эту банду, Ктулфу поднялся на шестой этаж — лифт, естественно, не работал — и узнал от соседей, что жилец 131-й квартиры получил нож в печень позавчера ночью, возвращаясь после вылазки на продуктовый склад. Не выразив ни капли эмоций, патриций вернулся к своему конвою и приказал ехать по следующему адресу.

Ему повезло только с номером 16. Доктор кибернетики Дакл Шнизна оказался дома и был всего лишь крепко побит. Пожилой гражданин еле держался и в любой момент мог удариться в истерику. Чтобы поддержать конструктора, Ктулфу с пафосом произносил положенные заклинания: «Вы нужны Империи… от вас одного зависит судьба Отечества… только ваш блестящий ум…» Украшенное ссадинами лицо Шнизна моментально прояснилось, и кибернетик, прихрамывая, бросился к письменному столу.

Почувствовав, что цель его поисков почти достигнута, патриций позволил себе немного расслабиться. Он развалился в жестковатом кресле (у вице-канцлера мебель была несравненно удобнее), благодушно наблюдая, как хозяин квартиры тасует колоду перфокарт, с близоруким прищуром разглядывая на свет пробитые в картонках отверстия.

— Вот примерно так, — сказал наконец доктор Шнизна. — Кроме того вам придется набить еще одиннадцать команд и вставить на место перфокарт, которые я перевернул.

Ктулфу скептически рассматривал листок, покрытый символами алгоритмического языка. До сих пор он полагал, что запасные колоды, хранившиеся у Шнизна, содержат все необходимые команды для запуска генераторов психокоррекции в стандартном режиме. Перебитые перфокарты безусловно должны были изменить программу массового внушения. Знать бы только, каким образом…

Нельзя сказать, чтобы этот вопрос чрезмерно беспокоил патриция. Кому положено — разберутся и сообщат свои рекомендации. Сам же посланец регентского совета верно рассудил, что доктор кибернетики, как всякий уважающий себя интеллектуал, безусловно грешил инакомыслием. Придя к такому заключению, Ктулфу заметил, безмятежно улыбаясь:

— Зря мы ввязались в эту войну. Сколько потерь, разрушений…

— Как вы можете говорить такое?! — с неожиданной страстью возмутился ученый. — Я сам просчитывал возможные сценарии на вычислительном комплексе Императорского Научного Общества. Смею вас заверить, все прогнозы оказались совершенно однозначными. В той ситуации война была неизбежна, мы не могли вечно жить под гнетом столь несомненной угрозы!

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался патриций. — Объясните, если не затруднит.

Он выслушал соображения пожилого программиста и понял, что Обитаемый Остров сумел в очередной раз его удивить. Оказывается, армады белых субмарин и укомплектованные патологическими убийцами соединения морского десанта создавались вовсе не ради агрессии. Оказывается, все обитатели Архипелага, сохранившие способность трезво мыслить, жили под прессингом перманентного страха. Островитяне помнили ужас прошлой войны, когда с континента запустили всего полсотни боеголовок, чтобы подстраховать южные фланги. Традиционный нейтралитет островной монархии погиб вместе со всей инфраструктурой. Экономика державы была уничтожена на три четверти, чудом сохранилось лишь несколько судостроительных предприятий.

За прошедшие двадцать лет все помыслы жителей Архипелага были нацелены исключительно на обеспечение собственной безопасности. Разведка оценивала ракетно-ядерный потенциал Страны Отцов в 120-150 стратегических носителей, оснащенных 300-500 боевых частей. В действительности арсенал континентальной сверхдержавы был на порядок ниже, однако за последние годы возглавляемая Странником тайная полиция выловила самых ценных агентов Островной Империи, а потому поток достоверной информации резко сократился. Не имея четкого представления о событиях в северном полушарии, Адмиралтейство сразу подумало о худшем — что противник уничтожил разведсеть, готовясь к массированному нападению на Архипелаг.

Аналитические центры единодушно предложили оптимальную стратегию: нанести превентивный удар по ракетным позициям северян. Поскольку Островная Империя не располагала баллистическими ракетами и авиацией дальнего действия, оставался последний выход: придвинуть флот вплотную к вражескому берегу и расстрелять пусковые установки снарядами средней дальности…

— Результат оказался обратным замыслу, — резюмировал Ктулфу. — Бросок флота спровоцировал ракетный залп по Архипелагу.

— Подобное развитие событий лежит в пределах допустимых погрешностей, — бесстрастно парировал ученый. — По основным позициям наша логика не имела изъянов.

Патриций давно зарекся спорить с безумцами и фанатиками, а потому просто взял со стола увесистую пачку перетянутых резинкой картонных прямоугольников. Вздрогнув, Шнизна протер очки. Кибернетику показалось, что ему отказывает зрение: когда рука гостя приблизилась к одежде, ладонь вместе с колодой на мгновение стала невидимой, а затем снова появилась, но уже без перфокарт.

Сохраняя на лице доброжелательную улыбку, Ктулфу перешел к следующему вопросу:

— Соблаговолите, уважаемый, объяснить невежественному патрицию, по какой причине нарушена стабильность Трех Кругов. Низшие касты беспрепятственно совершают акты насилия против высших…

— Все вернется на свои места, как только вы запустите программу, — заверил его Шнизна. — Сейчас, когда разрушены оба центральных передатчика, станции Оборонительного Пояса излучают бесполезный низкочастотный сигнал. Раньше мы три раза в сутки переводили генераторы на форсаж. При этом Внешний и Средний Круги впадали в эйфорию — пели, плясали и от дурных мыслей избавлялись.

— Значит, если ввести вашу колоду, сигнал станет модулированным, и восстановятся прежние порядки?

От взгляда Ктулфу не скрылась усмешка, мелькнувшая по лицу кибернетика. Шнизна был неважным конспиратором, хоть и считал себя умнее окружающих. Не подав виду, что разгадал его игру, патриций продолжал:

— Неужели вам так нравилась организация нашего общества? Вот, к примеру, лично вы — могучий интеллект и талантливый ученый, а были вынуждены подчиняться дегенератам, составлявшим Внутренний Круг. Согласитесь, что подобный социум трудно назвать справедливым.

— Справедливость — пустой звук, — отмахнулся программист. — Мы сумели найти оптимальную форму баланса между властью и подданными. Каждый имел то, чего заслуживает. Псевдосправедливость, позволяющая выходцам из низов свободно проникать в элиту, никогда не доводила до добра. Впрочем вредна и наследственная аристократия, обрекающая элиту на вырождение. Вопрос лишь в том, кто достоин повелевать…

Внезапно он умолк, словно боялся сболтнуть лишнего. Впрочем, и без того было сказано достаточно, чтобы мародер-проводник, имени которого патриций так и не узнал, сумел сделать правильные выводы. Клинок, скрывавшийся в рукаве, просвистев через тесную комнату, вонзился в горло доктора Шнизна.

Бандит выхватил второй стилет, но в тот же миг получил ушиб челюсти и по инерции стукнулся затылком об угол секретера. Когда его взгляд обрел минимальную осмысленность, Ктулфу осведомился:

— Зачем?

Спутник патриция оказался ходячим арсеналом — под брюками к его лодыжке был прибинтован малокалиберный револьвер кустарного изготовления. Вскинув оружие, бандит закричал, что предпочитает умереть свободным и не позволит вернуть проклятое иго.

Щелкнул выстрел, пуля прошила пространство, за мгновение до того занятое грудной клеткой Ктулфу, однако толстяка там уже не было. Несмотря на свою комичную комплекцию, патриций двигался фантастически быстро. Внезапно оказавшись за спиной мародера, он вывернул руку с револьвером, но его противник прошел отличную школу выживания в трущобах Акубедаба и пустил в ход заточенную отвертку. Ответный удар получился чуть сильнее, чем задумывался: не оглушил, а сломал шейные позвонки.

Сокрушенно выругавшись, патриций спустился по лестнице и велел командиру броневоза подбросить его на границу зоны сплошных разрушений. Трехромбовый офицер, совершенно одуревший от безумия сегодняшних маршрутов, не посмел возражать или напоминать о сохранившейся в эпицентре радиации. Он даже не удивился, когда неутомимый Мукиз Ктулфу, сказав на прощание: «Возвращайтесь в казарму», — быстрым шагом двинулся через пустырь, засыпанный изотопным пеплом. Если бы десантник продолжал смотреть вслед члену регентского совета, он имел шанс увидеть, как патриций вдруг сделался раза в полтора выше ростом и шире в плечах.

Отключив устройство, создававшее образ низкорослого толстяка, Максим Ростиславский сразу почувствовал себя комфортнее. С исчезновением окружавшей его трехмерной проекции не стало застилавшей глаза полупрозрачной преграды, и теперь не нужно было напрягать зрение, чтобы нормально видеть. Он разжевал пяток таблеток арадиатина, запил водой из фляги и прибавил шагу.

Спрятанный в ухе динамик пискнул голосом Кролика:

— Мак, мы разобрались с каракулями доктора Шнизна. Если ты набьешь эти перфокарты и запустишь такую колоду, генераторы действительно промодулируют несущий сигнал. И тогда будет внушаться слегка обновленная легенда, согласно которой сегодняшние граждане станут Внутренним Кругом.

— Я ждал чего-нибудь в этом духе, — сказал Максим. — Стало быть, я должен запустить старые перфокарты.

— Не выйдет, — сказал Кролик. — Покойник был предусмотрителен. У тебя — неполная колода.

— А что советуют отцы-командиры?

— Пока ничего не советуют. Советуются.

— Намекни, чтобы поторопились. Я на месте.

Если верить довоенной карте, когда-то здесь был разбит городской парк отдыха, хотя в такое верилось с трудом. Подобный пейзаж Максим видел полгода назад на Хонтийской границе сразу после подрыва атомных фугасов. Тем не менее, Шнизна не ошибался — ярость ударных волн сдула надстроенный над бункером павильон, обнажив бетонный капонир со стальной дверью.

Поскольку императорский дворец и Адмиралтейство были уничтожены, только отсюда, из этого подземелья можно было послать модулирующий сигнал, который восстановит спокойствие на Архипелаге и прекратит потоп беспредела. Сейчас гипноизлучатели, размещенные на всех островах Империи под скромной маскировкой станций Оборонительного Пояса, генерировали безвредный несущий сигнал. Модуляция превратит банальное гипногенное излучение в сокрушительное оружие психотропного действия. Лишь один из сотни гуманоидов Саракша был резистом — существом, не воспринимавшим стандартное поле психокоррекции. Неизвестные Отцы не зря называли резистов «выродками»: эти саракшианцы имели врожденные генетические отклонения, из-за чего их биологические антенны были настроены на другую частоту.

Сдвинь диапазон сигналов модуляции на 39.1 мегагерца — и такое излучение сломит волю большинства резистов. Прибавь еще 7.2 МГц — и генераторы подчинят себе среднестатистического землянина.

…Чтобы вскрыть бронированную дверь, пришлось опять прибегнуть к плазме, а потом ждать, пока остынут раскалившиеся края порезанного отверстия. В наступивших сумерках Максим нетерпеливо прогуливался вокруг входа в бункер, с отвращением чувствуя, как все сильнее зудит кожа — фон здесь был на пределе санитарной нормы.

Времени, потраченного на ожидание хватило, чтобы еще раз обдумать ситуацию, и выводы отнюдь не согревали душу. Вернув систему Трех Кругов, земляне снова получали воинственную нацию — обозленную и жаждущую реванша. Оставив же Архипелаг без психокоррекции, пришельцы брали на себя ответственность за продолжение вражды каст и массовых убийств. Первоначальный план КОМКОНа — запустить программу, пропагандирующую всеобщие любовь и братство, явно не срабатывал. Теоретики на орбите совещались второй час, но никаких рекомендаций не предлагали.

— Пробоина остыла, — раздраженно сказал он в микрофон. — Что мне делать?

Ему ответил сам Странник:

— Мак, действуй по обстановке. Мы не смогли написать ту программу, которую хотели бы, а другие варианты нас не устраивают.

— Ладно, я пошел, — сказал Максим.

Внизу пришлось надеть противогаз: персонал погиб от радиации в день бомбежки, так что бункер был заполнен специфическим ароматом. Поминутно заглядывая в схему, позаимствованную у вице-канцлера, Максим легко добрался до аппаратного зала.

Громоздкие агрегаты — одни блоки магнитной памяти занимали десяток шкафов выше человеческого роста — производили гнетущее впечатление. Потребуются десятилетия, чтобы эти мастодонты эволюционировали в компактные, умещающиеся на столе компьютеры. И еще неизвестно сколько времени пройдет, прежде чем появятся здесь простые в использовании полуразумные кибер-блоки, сочетающие свойства вычислителя, хранилища информации, логического анализатора, средства связи, создателя образов и еще множество функций, без которых немыслима жизнь цивилизованного человека.

Вдобавок, электронная рухлядь не работала — не было энергии. То ли генератор вышел из строя, то ли требовалось запустить движок, то ли еще какая-то дрянь стряслась. Автономным питанием обладало единственное устройство — самоликвидатор. Даже удивительно, как эта примитивная игрушка не сдетонировала, когда в непосредственной близости от бункера бабахнули бомбы Тахи Орка.

Ситуация казалась безвыходной. Любое действие землян с неизбежностью приводило к нежелательным последствиям. База упорно молчала, только дежурные периодически просили продержаться еще немного. А потом держаться стало невозможно — со стороны входа донеслись звуки местной речи. Прислушавшись, Максим определил, что переговариваются человек десять. По обрывкам фраз он определил, что подразделение морской жандармерии разыскивает провокатора-диверсанта, имеющего фальшивые документы члена регентского совета.

«Судьба решила за меня». С этой мыслью землянин установил часовой механизм, перекинул рубильник и стал пробираться к выходу, то и дело натыкаясь на бродивших в потемках имперских солдат. Оставив за спиной немало вывихнутых челюстей, сломанных ребер и выбитых зубов, Максим протиснулся через дыру, которую сам же прорезал в стальной плите дверного люка. Здесь тоже оказались солдаты, которых пришлось довести до бесчувственного состояния. Убедившись, что свидетелей не осталось, Максим включил антигравитатор и, удалившись от поверхности да дюжину метров, полетел к горловине бухты.

Заряд самоликвидатора оказался атомным, но не слишком сильным — килотонн этак на три-пять. Наверное, даже разрушений в имперской столице не прибавилось. А вскоре над океаном снизился посланный с главной базы шаттл, принявший на борт «Белого Ферзя». Экипаж космоплана выполнил сложную операцию легко и непринужденно — несколько месяцев назад та же команда при похожих обстоятельствах эвакуировала с Саракша некоего Вальтера Лайнуса.

На душе было муторно. Он еле выдержал короткий перелет до станции. Невпопад отвечая на приветствия встречающих, Максим содрал десантный комбинезон и бросился в свою каюту. Коллеги вызывали по интеркому, кто-то ломился в наглухо заблокированную дверь, а он неподвижно лежал в горячей ванне, а затем, слегка отмокнув, встал под душ, задав автомату программу ежеминутно менять температуру от 285 до 320 кельвинов.

Лишь через час, малость успокоив нервишки, Максим заказал через Линию Доставки легкий ужин из овощей и большой баллон «Крови тахорга». Он почти не поел, только сидел, обернутый медленно высыхающей простыней, потягивал терпкий напиток и думал.

Обитаемый остров безжалостно растоптал идеалы веселого беззаботного парнишки Макса Ростиславского. Саракш не только отнял любовь — эта проклятая планета разрушила все, во что он верил. Незыблемые этические аксиомы, которые земная культура вколачивала в подростков, оказались глупыми сусальными проповедями, не имевшими отношения к реальности.

Люди вовсе не были умны и добры от природы, люди вовсе не тянулись к прекрасному и светлому. Главными родовыми чертами разумных бестий оказались злоба, жадность, глупость, высокомерие, а если и присутствовала любовь — то лишь к собственной персоне. Высшим счастьем для отягощенных интеллектом тварей было — унизить окружающих. Мне хорошо, когда другим плохо, пусть даже мне тоже плохо!

Словно ожили те самые главы учебников истории, которые испокон воспринимались старшеклассниками, как плохо придуманные сказки-страшилки. Ан, нет. Вот они, ожившие иллюстрации к параграфу «Кризис индустриальной цивилизации». Все, как в книжке: разрушение институтов государства и семьи, дробление общества по этническим и клановым признакам, массовый геноцид инородцев, дебилизация культуры, социально-классовое расслоение.

Такое уже было на Земле. Сверхдержавы разваливались на враждующие удельные княжества, едва ли не целые нации вымирали от наркотиков и половых извращений, вспыхивали гражданские войны, погромы, терроризм. И на Земле тоже появилась волновая психотехника. Теперь-то, пожив на Саракше, Максим понимал, какой ужас несут гипноизлучатели. С высоты обретенного опыта, он очень остро прочувствовал вывод, назойливо повторявшийся в десятке книг и фильмов: «Вступающее в постиндустриальную эпоху человечество оказалось на грани вырождения и гибели».

Если верить мифологии (официальная история о тех событиях целомудренно умалчивала) спасение принесла Всемирная Спецслужба. Как можно было догадаться по косвенным сведениям, легендарный Роберто Мария Родригес совершил в начале XXI века переворот и установил авторитарный режим, опиравшийся на штыки и боеголовки Международных вооруженных сил. Каким-то образом диктатура спецслужб сумела совершить чудо, вытянув человечество из пропасти. Можно догадаться, что Родригес и его преемник Иван Жилин физически уничтожили организованную преступность, взяли под контроль средства массовой информации, кардинально оптимизировали систему образования. В результате через полвека возникло новое общество, построенное на идеях добра и любви, без особых перемен существующее уже двести лет…

Максим как раз подумал, что Родригес и его соратники совершили подвиг, когда над входом замигал красный плафон и туго хлестнула по барабанным перепонкам истерично-прерывистая сирена общей тревоги. Очнувшись от философического оцепенения, Максим торопливо нацепил одежду и, согласно инструкции, кинулся вон из каюты. В коридоре его остановил ухмылявшийся Слон.

— Притормози, хлопец, — весело сказал старший координатор. — Ничего не случилось. Просто на другие формы общения ты не откликался.

— Прости, я ушел в себя, — пробормотал пристыженный Максим. — Забодала меня такая жизнь.

Хмыкнув, Слон похлопал его по спине и сочувственно обнадежил:

— То ли еще будет. Тебя, понимаешь, начальство ждет…

Явившись в кают-компанию, Мак понял, что координатор, сильно постарался, подбирая обтекаемые формулировки. Видать, не желал тревожить его прежде времени. Начальства было много — вся макушка резидентуры плюс сам Терминатор. Вероятно, супер-президент только-только прибыл с Земли. Короче говоря, судейская коллегия в усиленном составе готова разобраться с новичком, злостно сыгравшим рукой в самый неподходящий момент ответственного матча… Да, пожалуй, это была всего лишь игра рукой, а не гол в свои ворота. За такое не станут надолго дисквалифицировать — просто побьют и отпустят с миром…

А судейское жюри неторопливо общалось между собой, словно провинившегося М.Ростиславского не было здесь даже в виде голограммы. Терминатор с умеренно раздраженным видом излагал прискорбные факты: дескать, провалено важнейшее задание, а потому надо убрать все концы, чтобы исполнители больше нигде не светились и не раздражали светлый взор земных бюрократов. С другой стороны, говорил супер-президент, в Мировом Совете не было единого мнения по части Островной Империи, а потому слишком тщательного расследования ждать не приходится.

— Скорее всего, вас навестит обычная комиссия средней компетентности, укомплектованная теоретиками от ксенологии, — сказал Терминатор. — Я внятно изложил обстановку?

— Вполне, — заверил шефа Странник. — Ни Сикорского, ни Ростиславского они здесь не найдут. Кстати, мне уже давно пора менять имидж, да и Максу не помешало бы остепениться.

— Кстати, о Ростиславском, — сказал Терминатор, впервые покосившись в сторону Максима. — Он у тебя кто — пиротехник? Вырастили тут себе на голову специалиста по взрывам. Борис, понимаешь, Савинков галактического масштаба! И в Стране Отцов модулятор взорвал, и на Архипелаге. Прямо Биг-Баг какой-то. Смотри у меня, парень, не взорви сгоряча Вселенную.

— Только прикажите, — Мак криво ухмыльнулся.

— До сих пор ты устраивал взрывы без приказа, — напомнил Павел Григорьевич.

Это было не обвинение и не упрек. Просто констатация факта. Можно сказать, служебная характеристика.

— Все, довольно! — раздраженно потребовал Терминатор. — Время взрывов кончилось. Научитесь созидать, а не разрушать. Пора наводить порядок на этой планете.

Только Странник осмелился подать реплику:

— Легче созидать на руинах, чем перестраивать уродливое здание.

Терминатор ответил что-то шутливым тоном, и они заговорили о другом. В тот же день Ростиславский стал Каммерером. Приехавшая вскоре комиссия сочла взрыв в Акубедабе следствием стечения неблагоприятных обстоятельств, и дело привычно замяли — отношения между Галбезопасностью и ксенологическими ведомствами в прежние времена были теплыми и дружескими. Единственным серьезным последствием той истории оказалось прилипшее к Максиму неблагозвучное прозвище Биг-Баг.

 

20. Архивные файлы.

Файл bwi.//ComCon2/0062.99/CloseInform-057/99

Особо секретно

Государственной важности

Стенограмма заседания Тайной Коллегии

Ружена, Сабуро. Тренировочная база

Межведомственной федерации боевых искусств.

22 мая 99 года.

КАЛИБР: Уважаемые коллеги, я впервые участвую в совещаниях такого уровня, но позволю себе, на правах хозяина, открыть наше мероприятие. Думаю, сначала следует набросать повестку дня. Согласно предварительной договоренности, оперативные службы намеревались отчитаться по выполненной работе. Ранее неофициально прошла информация, что управление тайных операций выявило Резидента. Это так?

ТАХОРГ: Практически. На самом деле результат достигнут усилиями нескольких братских ведомств. Если не возражаете, начнем с моего короткого сообщения. Потом, наверное, выскажутся Мак от службы контрпроникновения и Умбриэль от следственного управления. Есть еще желающие?

ЦИКЛОН: Меня интересует, будут ли подключены к операции наши подразделения. Я имею в виду службы "В" и "Ф".

ТАХОРГ: Ты предполагаешь силовые акции против люденов и Странников. Маловероятно. Хотя, на всякий случай, не мешает подумать.

ЦИКЛОН: Мы с Калибром готовы оказать всяческое содействие, если потребуются наши услуги. Но мы должны знать о возможностях предполагаемого противника.

УМБРИЭЛЬ: Не уверен, что в данном случае можно говорить о противнике. Тем не менее, надо быть готовыми к любому развитию событий. Коллеги абсолютно правы.

КАЛИБР: До сих пор элитные службы обходились без нас… Есть еще желающие выступить?

ПАРАДОКС: Все мы давно и много слышим о принципиально новой ксенологической концепции. Якобы коллега Тарантул предлагает принципиально новый взгляд на Странников. Если слухи верны, то было бы не вредно сообщить нам хотя бы общие выводы.

ТАРАНТУЛ: Я подготовил большую статью для «Вопросов ксенологии». Выпуск появится в БВИ через два-три дня.

ТАХОРГ: Коллеги имеют право узнать о твоих исследованиях раньше остальных. В таком случае и сегодняшняя встреча станет более содержательной.

ТАРАНТУЛ: Сейчас ли нам обсуждать пути развития сверхцивилизаций?

КАЛИБР: Воспользуйтесь гипертекстом. Желающие смогут ознакомиться по ходу дела.

(Тарантул переводит материалы в локальное инфопространство. см. файл Tarantul-99/4)

ПАРАДОКС: А что, очень любопытно. Ребята с Ковчега сразу стали мне симпатичны. В здоровом консерватизме есть нечто привлекательное.

МАК: Не будь извращенцем. Если прогресс застопорился на миллионы лет, то мне просто жаль этих братишек по разуму.

ЦИКЛОН: Страшненькая картина. Не хочется верить, а придется. Выводы и прогнозы Тарантула обычно безошибочны.

КАЛИБР: Оставим лирику для кулуаров. Слово имеет Тахорг.

ПАРАДОКС: Два слова напоследок. Тарантул зарекомендовал себя блестящим аналитиком и теоретиком ксенологии. С такими задатками ему прямая дорога в мою контору.

ТАХОРГ: Существуют иные прогнозы его печального будущего. Как мы все понимаем, в скором времени в руководстве одной конкурирующей организации возникнет множество вакансий.

УМБРИЭЛЬ: Интересная мысль.

МАК: Говорил же я — на глазах люди растут.

КАЛИБР: Взываю к вашему коллективному благоразумию. Начинайте, коллега Тахорг.

ТАХОРГ: Те из вас, кто знаком с материалами прошлых заседаний, должны помнить, что вплоть до самых последних дней мы имели практически одного подозреваемого. Конкретно мы считали Резидентом небезызвестную Майю Глумову. Помимо главного объекта были выявлены и взяты в разработку несколько десятков человек, которые считались безусловными агентами влияния ИВУ. К сожалению, все улики носили сугубо косвенный характер. Поэтому моя служба была вынуждена держать подозреваемых под усиленным надзором в надежде, что рано или поздно противник, допустив ошибку, выдаст себя.

Полной неожиданностью стала поступившая десять дней назад предварительная информация службы Контрпроникновения, полностью изменившая точку зрения на ситуацию. Множество явлений, которые прежде однозначно трактовались, как результат подрывной деятельности ИВУ, оказались побочными последствиями самозарождения нового биологического вида — Homo Ludens. Практически одновременно, восемь дней назад был достигнут долгожданный результат по делу Резидента. Ставка на выжидание полностью себя оправдала. Детали вам известны из разосланного накануне заседания служебного отчета, поэтому лишь коротко повторю главное.

Во время беседы с представителем люденов Резидент все-таки ошибся. Ридер, следивший за Домом Леонида, совершенно определенно установил, что один из участников беседы произвел серию энергетических выбросов, нарушивших молекулярную структуру в системах записи информации — как биологических, так и магнито-оптических. Таким образом стало ясно, что данный фигурант обладает способностями, превосходящими параметры даже очень сильного экстрасенса. Как полагается, на основе собранных данных была сконструирована виртуальная модель. Результаты анализа показали: возможности фигуранта качественно не отличаются от свойств, приобретаемых Подкидышами в результате инициирования «детонаторами». С другой стороны, характеристики подозреваемого заметно отличались от тех, коими обладают метагомы. Таким образом, личность Резидента считаем установленной.

УМБРИЭЛЬ: Хорошая работа. Однако, уважаемый коллега, разоблачение Резидента содержит солидный элемент случайности. Вам удалось выйти на фигуранта лишь в результате его грубого, пусть даже вынужденного прокола. Согласитесь, в таких обстоятельствах Галбез выглядит не лучшим образом.

ТАХОРГ: Ну, во-первых, умение ждать — один из главных секретов нашего искусства. Если правильно расставить силки, то рано или поздно дичь обязательно попадется. Во-вторых, делом занимались много подразделений, каждое — со своих позиций и своими методами. Не сделай этого мы — добились бы успеха другие. Послушаем, что расскажет представитель Контрпроникновения.

МАК: Как вы знаете, я — неважный оратор. Поэтому подготовил компактную справку о проделанной работе. Были, правда, темные моменты, но доклад Тарантула позволил их заполнить. Если не возражаете, я воспользуюсь гипертекстом.

(Мак переводит материалы в локальное инфопространство. см. файл Rezident-D)

ТАРАНТУЛ: Брависсимо, маэстро! Железная логика, как сказали бы предки.

МАК: На уровне железного века логика действительно кажется непробиваемой, но то же самое ощущение обычно предшествует серьезным ошибкам. Мы давно недолюбливаем этого человека, потому что он организовал кампанию против Галбезопасности и добился расформирования Комитета. Может быть, потому мы пристрастны к нему?

ТАХОРГ: Не слишком ли много кампаний он организовал, стараясь при этом оставаться в тени кулис? Порядочный человек мог бы действовать открыто…

МАК: Тогда другое обстоятельство, которое сильно меня тревожит. За сто лет активного прогрессорства люди допустили множество промахов. И всякий раз ошибочность своих акций мы понимали только задним числом. Я вижу тут две возможности. Во-первых, не исключено, что действия ИВУ также являются ошибочными, а потому не способны принести человечеству пользы. Во-вторых, я боюсь, что Странники попросту намерены наказать человечество за то зло, которое мы сами причинили младшим цивилизациям.

ПАРАДОКС: Так сказать, галактическая педагогика в стиле Джона Локка — наказывать подобным. Нас тычут носом в наши ошибки и при этом намекают: дескать, представьте, как плохо было саракшианцам, которым вы сделали нечто похожее.

УМБРИЭЛЬ: Это уже паника в чистом виде. Будем исходить из доказанных фактов: налицо присутствие агентуры ИВУ, ведущей прогрессорскую деятельность.

ТАХОРГ: Не только прогрессорскую. Они вдобавок втягивают нас в разборки со своими конкурентами.

КАЛИБР: Общеизвестно, что интеллектуальные подразделения не слишком высокого мнения о нас, силовиках. Тем не менее рискну признаться. Я не понимаю, каким образом агентура ИВУ связана с метагомами. ПАРАДОКС: Наша служба считается одной из самых яйцеголовых, но я тоже не усматриваю связи, только разрозненные куски большого мозаичного панно. А связь безусловно есть. Не зря же Резидент забыл о самосохранении, атаковав Логовенко своим биополем. Несомненно, он увидел в метагомах союзников Рейнджеров. Может, у службы "И" есть какие-то соображения на этот счет?

РАДИАНТ: Кое-какие имеются, на то мы и существуем. Вероятно, единственный представитель управления "К" не откажется подсобить в нужный момент, если моя логика споткнется. Как-никак, люденов раскололо именно Контрпроникновение.

МАК: Подсоблю, не сомневайся. Начинай.

РАДИАНТ: Итак, считаем установленным, что две, а то и все три-четыре разновидности Древних осваивают наш район Галактики. Безусловно, каждая из субцивилизаций считает свой путь развития наиболее перспективным, а потому без почтения относится к действиям кузенов-соперников. Логика тут простая: «Мы — лучшие. Значит, остальные неправы. Следовательно, они поступают неверно, а мы должны им помешать, пока они не погубили Вселенную». Как следствие, родственные субцивилизации обмениваются мелкими гадостями. Странники подвесили боевой спутник над Ковчегом, Рейнджеры не подпускают Странников в наши края и так далее. На каждую акцию конкурентов немедленно отвечает противодействием другая часть Древней Расы.

Эксперимент с Землей начали, очевидно, Странники. Это случилось аж в кроманьонскую эпоху, когда заложили саркофаг-инкубатор. Не знаю, повинна ли в этой ситуации какая-нибудь ВСЦ, но в конце ХХ века Земля развивалась по сценарию, ведущему в тупик. Тогда-то Рейнджеры сыграли в Капитана Немо, устроив так называемое Посещение с подбрасыванием высокотехнологичных игрушек. На протяжении полувека произошел перелом: человечество вырвалось к звездам, преодолело кризис ресурсов и заодно удалось избежать социокультурной катастрофы.

В первой половине текущего столетия были достигнуты определенные подвижки в изучении Золотого Шара и других артефактов Посещения, стало возможным использование подарка Рейнджеров в качестве супероружия против Странников. На базе этих открытий проведена операция «Зеркало-1».

Операция «Зеркало» инициировала активность Странников. Обнаружив, что Земля готовится к защите, они разрешили своему Резиденту найти инкубатор. Детонаторы, как логично предположил Мак, представляют собой средство связи, изменяющее свойства организмов подкидышей. В момент закладки Странники еще не знали, для каких акций пригодятся эти ребята и предусмотрели канал широкомасштабного влияния.

В ответ на появление Подкидышей Рейнджеры запустили программу люденов…

МАК: Не совсем так. В ответ на рождение кроманьонцев Рейнджеры навели землян на места активной деятельности Странников. Людены появились несколько раньше — в начале 30-х годов. И я бы не решился утверждать, что людены — результат активного мероприятия Рейнджеров. Если следовать вашей концепции, то метагомы ближе к расе Ковчега, чем к Рейнджерам. Другое странно: в начале 60-х Резидент обрушился с нападками на программу фукамизации, то есть способствовал увеличению численности люденов! Как установлено, биоблокада разрушает барьер между периферийной нервной системой и иммунной системой — то есть организм начинает подавлять любые нежелательные изменения, в том числе и мутации. Тем самым исключается превращение Homo Sapiens в более совершенный вид. Действия Резидента выглядят не вполне логично.

ТАХОРГ: У тебя есть объяснение?

МАК: В какой-то степени… Возможно, метагомы использовали Резидента «втемную». Логовенко даже похвастался: дескать, они сумели провести кампанию против фукамизации руками Комова и его сподвижников. Но я хотел бы напомнить о происшествиях на острове Матуку, виновником которых оказался моллюск, биологически родственный Древней Расе. Полагаю, ковчегианцы на протяжении многих эпох каким-то образом использовали его для вмешательства в дела человечества. Может быть даже, именно биополе этого монстра способствовало появлению первых люденов.

ТАРАНТУЛ: Бездоказательно.

ТАХОРГ: Искать доказательство — наша задача.

УМБРИЭЛЬ: Иными словами, если отбросить детали, то получается, что в середине века против Странников объединились Ковчег и Рейнджеры?

МАК: Примерно так. Появление метагомов на Земле, а людей на Сауле и Надежде заставило Странников свернуть активность в этих мирах. Если там и остались Странники, то лишь глубоко законспирированные. Как наш Резидент.

РАДИАНТ: Благодарю, коллега, очень ценное дополнение. Тут у нас была явная недоработка… Итак, Резидент пытался противодействовать, поскольку обстановка для Странников существенно осложнилась. Появление люденов привело к формированию небольшого отряда существ высшего разряда — экстрасапиенсов, присутствие которых вытесняет Странников из сектора Земля-Леонида-Тагора, либо существенно ограничивает их активность в этом секторе Галактики. Неудивительно, что Комов занервничал и принялся столь энергично требовать, чтобы метагомы покинули окрестности Земли. В свою очередь Рейнджеры — или, возможно, ковчегианцы — поторопили люденов — для создания помех Странникам вполне достаточно и пятисот особей.

ПАРАДОКС: Обычная история. Как только исполнители не нужны — о них забывают… Коллеги, до сих пор мы были почти безвольными пешками в большой игре, которую вела Древняя Раса. А что нужно Земле? Пора подумать и об этом…

ЦИКЛОН: Может быть, не стоит пока брать Резидента? Разоблачив агента, полагается вступить в игру с противником. Подумайте об этом.

ТИРЕКС: Во-первых, мы решаем глобальную проблему. Сейчас мы получили уникальную возможность безболезненно восстановить Вышестоящую Организацию, а это важнее любых оперативных игр с потенциальным противником. Во-вторых, никто не собирается «брать» Резидента — мы просто припрем его к стенке и заставим дать объяснения. В третьих, надо показать Странникам, Рейнджерам и прочим, что мы для них — почти равные партнеры. Пора Древним переходить от тайных контактов с меньшинствами к открытому сотрудничеству с официальными властями Земли.

ПАРАДОКС: Между прочим, хорошо бы и нам поступать так же. Служба Проникновения давно предлагает установить открытый контакт с дружественными Земле режимами Саракша, Гиганды, Беллерофонта и других планет, переросших индустриальную эпоху.

УМБРИЭЛЬ: С дружественными… симптоматичная оговорка. Вот и Странники пойдут на контакт, но только «с дружественными властями»… Ладно, ладно, не шумите. Я хотел бы сделать пару-другую замечаний. Будем исходить из допущения, что пресловутый Резидент нам не враг, но искренне озабочен судьбой человечества. Единственное его отличие от нас — Резидент по-другому видит пути прогресса, а потому пошел на сотрудничество с ВСЦ, в действиях которой он не усматривает угрозы. Homo он, бесспорно, Sapiens, то есть, с ним можно спорить и попытаться переубедить, перетянув на нашу сторону.

Если мы просто начнем давить компроматами и косвенными уликами, Резидент замкнется и примется с тупым упрямством все отрицать. Поэтому предлагаю набор аргументов, которые могут подействовать на его психику. Начнем с общих рассуждений: дескать, даже сверхразум способен ошибаться. Тут следовало бы привести примеры таких ошибок с анализом возможных последствий для человечества. Затем подействуем на его самолюбие: Странники используют людей как марионеток, а потом, когда исполнитель больше не нужен — забывают о нем. Другой удар по гордости — он служит самому архаичному ответвлению Древней Расы, подчиняется генетическому мусору. Наконец, если Резидент чересчур предан хозяевам, попробуем сыграть в сочувствие: две ВСЦ объединились против Странников, поэтому будет справедливо, если он поможет Галбезу разоблачить агентуру Рейнджеров и ковчегианцев.

Буду рад услышать ваши замечания и дополнительные предложения. Во всяком случае, эту промывку мозгов должен проводить не следователь, допрашивающий Резидента. Следует распределить роли таким образом, чтобы несколько человек массированно обработали его в процессе благожелательной дискуссии.

ТАХОРГ: Мне нравится идея. В конце концов, он — человек, а не супермозг, лишенный эмоций. Вернемся к этому чуть позже. А сейчас необходимо вспомнить о главном. Завтра или послезавтра мы выступим перед Мировым Советом, и к этому времени должны быть готовы основные документы. Продолжим после перерыва.

(Стенограмма второй части заседания изъята из соображений безопасности)

Файл bwi.//ComCon2/0062.99/Tarantul-99/4

Приложение 1 к файлу bwi.//ComCon2/0062.99/CloseInform-057/99

Тезисы статьи

«Внеземные сверхцивилизации: Попытка анализа»

1. На протяжении 280 лет, с момента открытия древних городов на Марсе, главной задачей земных ксенологов становится изучение следов, оставленных внеземными культурами, которые превосходят человеческую расу как по возрасту, так и по степени технологического развития. Поскольку ВСЦ старательно избегают прямого контакта, единственным способом понять старших братьев по разуму остается построение непротиворечивых теорий.

2. Очевидно, что современный человек не в состоянии разобраться в принципах устройства артефактов, созданных цивилизацией, опередившей нас на миллионы лет — аналогично тому, как человек первобытной или античной эпохи принципиально не способен уяснить устройство кваркового реактора и, на основании изучения этого устройства, построить теорию ядерных сил. Вместе с тем даже пещерный человек, случайно нажав пусковую кнопку, мог бы привести реактор в действие, после чего неизбежны совершенно непредсказуемые и заведомо неверные выводы о случившемся, вытекающие из примитивных неандертальско-кроманьонских представлений о законах природы. К идентичному результату приводят и все попытки землян использовать достаточно сложные конструкции, умышленно или по небрежности оставленные нам старшими братьями.

3. В этой связи остановимся на значении термина «понять» в приложении к ВСЦ. Поскольку мы не можем постичь технологических, равно как естественнонаучных достижений высшего разума, посильной для человечества задачей представляется только изучение гуманитарных аспектов. Таким образом, относительно близкие к правде результаты мы получим лишь в попытках уяснить фундаментальные цели ВСЦ, а также изучить их историю, этику, искусство и философию.

4. Наиболее развитые ксенологические модели традиционно строились на базе нескольких аксиом. Априорно предполагалось, что эволюция любой цивилизации представляет собой непрерывный прогресс, то есть последовательное познание и утилизацию новых, все более сложных и глубинных законов природы, экспансию от планеты к планете (в перспективе мыслится колонизация множества миров). Основными критериями высокоразвитой цивилизациями принято считать объем накопленной информации, масштабы энергетических ресурсов, скорость и дальность космического транспорта и мощность оружия.

5. Как я уже неоднократно говорил, с некоторых пор ксенология топчется на месте, поскольку оказалась в плену заведомо ошибочных теорий. Где признаки Монокосма? Где признаки вертикального прогресса? Обе концепции были просто теоретической спекуляцией, хотя не имели под собой ни единого факта. Однако они почему-то заворожили всех, и теперь любой школяр способен бесконечно трепаться о развитии по вертикали. Идиотские фантазии Комова и Бромберга увели футурологию прочь от истины. Мы видели следы, которые Странники оставляли на протяжении миллионов лет. И что? Масса признаков, которые указывают, что они остаются нормальными индивидуальными существами.

6. Факты указывают, что развитие «по вертикали», даже если таковое где-либо и когда-либо имело место, ведет не к слиянию разумов, но представляет собой прогресс индивидуума. Из земной истории нам известны разные пути такой эволюции — например — киборгизация (казус Чертовой Дюжины) и мобилизация генетических резервов (людены). Тагоряне — те и вовсе целенаправленно прогрессируют, изменяя свои организмы методами генетической архитектуры. Какой путь прогресса выбрали известные человечеству ВСЦ?

7. Комплексные исследования, выполненные за последние годы, позволяют заключить, что три обнаруженные нами ВСЦ, а именно Странники, Рейнджеры и обитатели Ковчега, представляют собой различные эволюционные ветви одного биологического вида. Так, с помощью коллекторов рассеянной информации получены четкие изображения строителей городов и орбитальных комплексов на Марсе и Владиславе, а также создателей Нуль-Т-узлов на Сауле и Надежде. Применив методику «удаленной интроскопии», удалось получить представление о расе Ковчега. Во всех случаях мы видим крупных головоногих моллюсков, обладающих в разной степени развитыми панцирными оболочками. Итак, цивилизация разумных моллюсков (предлагается рабочее название — Древняя Раса) разделилась на три потока.

8. Вероятно, каждая из упомянутых субкультур выбрала собственную концепцию развития. Рейнджеры — активная раса, динамично осуществляющая галактическую экспансию. Можно предположить, что далекие предки Рейнджеров стали на путь, чем-то напоминающий знакомую нам модель Чертовой Дюжины.

На планете Ковчег обнаружено нечто вроде бромберговского Монокосма, но можно отметить признаки, вызывающие аналогию с метагомами. Возможно, мы и имеем дело со своего рода моллюсками-люденами, выбравшими чисто биологическую эволюцию. Ковчегианцы не нуждаются в экспансии, поскольку могут получать любую необходимую информацию о Вселенной, не покидая своих подземелий.

И наконец Странники, которые за несколько миллионов лет практически не эволюционировали технологически. С точки зрения всех мыслимых теорий это невозможно, однако это так. Естественный вывод: раса, которую мы называем Странниками — генетический мусор, не способный к развитию. Определенная часть этой расы давно трансформировалась в более совершенные виды, а эти бедолаги так и не поднялись выше традиционных технологий.

9. Вывод: человечество также последует данной модели эволюции, а потому со временем неизбежно разобьется на несколько разных видов.

Конец файла.

Файл bwi.//ComCon2/0062.99/Rezident-D.

Приложение 2 к файлу bwi.//ComCon2/0062.99/CloseInform-057/99

Действия КОМКОНа-2 по выявлению Резидента

Оперативно-розыскные мероприятия по агентуре ВСЦ были начаты в конце 70-х — начале 80-х гг. на основе сугубо умозрительных исходных предпосылок: * На Земле, либо других колонизированных мирах присутствуют законспирированные агенты, либо агенты влияния одной или нескольких ВСЦ. Агенты могут оказаться как нелегалами (этнический представитель ВСЦ-ИВУ, выдающий себя за человека, голована, земное животное и т.п.), так и человеком (голованом, земным животным и т.п.), по убеждению, либо по принуждению выполняющим указания ВСЦ-ИВУ. * Считалось установленным, что ВСЦ-1 (Странники) имеет на Земле агента, способного оказывать влияние на глобальные решения. Рабочее название данного агента — Резидент. * Согласно выводам аналитиков нашего ведомства, задачей Резидента является, главным образом, коррекция дальнейшей истории человечества. Соответственно цель Странников — направить эволюцию нашей расы по маршруту, который ВСЦ-1 считает оптимальным (оптимальным для себя или для нас — не установлено). Другая возможная задача Резидента — информирование ВСЦ-ИВУ о событиях на Земле должна быть признана несущественной, поскольку столь древняя цивилизация должна иметь более надежные средства для сбора информации. * Безусловно, действующие против нас ВСЦ наладили каналы связи, неподконтрольные земным средствам обнаружения и перехвата. Так, несмотря на принятые меры, не удалось выявить, а тем более запеленговать сигналы, поступавшие на «детонаторы» в момент инициации Подкидышей. Серьезные вопросы вызывает также практическая одновременность (с разницей не более 2 часов) рождения всех 13-ти обитателей саркофага-инкубатора. При естественном протекания процесса разброс сроков рождения составил бы дни или недели. Таким образом, весьма вероятно, что развитие зародышей контролировалось из внешнего источника.

Результаты за период 78-99 гг.

В данный период возглавляемые мной подразделения ЧР и ЧП продолжали разработку главного подозреваемого — Суок. Постепенно накопились сомнения, перешедшие в уверенность: она Резидентом быть не может. После бурного, но короткого периода сотрудничества с группой «Вертикаль» Суок практически отошла от активной общественно-политической деятельности. Более того, она не имела ни социального статуса, ни доступа к секретной информации, представляющих интерес с точки зрения ВСЦ-ИВУ. Некоторое время мы полагали, что многочисленные связи, которые она заводила в процессе беспорядочной личной жизни, позволяют Суок оказывать влияние на своих сожителей (президент КОМКОНа-1 Г.Комов, начальник исследовательского центра «Яйла» А.Бернадот и др.), однако эти подозрения не подтвердились. Суок-Глумова, в силу ограниченности ее возможностей, не могла быть ценным агентом.

Затем в поле зрения появился Наследник Тутти (см. мой рапорт от 19.05.99, файл bwi.//ComCon2/7138.99/SuperHomo-N), с маниакальной настойчивостью рвавшийся разоблачать активность ИВУ и, в первую очередь, Странников. Оперативные результаты НТ представляли несомненный интерес, хотя, как стало ясно весной с.г., не имели ни малейшего отношения к истинным проявлениям деятельности Странников. При этом все без исключения происшествия неустановленной природы он безоговорочно признавал результатом целенаправленных действий ВСЦ-ИВУ. Своим энтузиазмом, перерастающим в мнительность, НТ сумел заразить и пустить по ложному следу многих сотрудников отдела.

Сейчас можно предполагать, в качестве рабочей версии, что НТ, выполняя указания Резидента, пытался навести земные власти на популяцию люденов. Впрочем, с равной вероятностью допустима обратная версия: НТ невольно оказался под слишком сильным впечатлением от неподтвержденной теории А.Бромберга («Монокосм»).

Так или иначе, более 20 лет оперативные мероприятия не приносили желаемого результата.

Решение задачи

Настоящий след удалось взять совершенно случайно.

В начале апреля с.г., находясь на Саракше, я решил прояснить для себя старую историю с Абалкиным-Гуроном и спросил Колдуна, замечал ли он признаки экстрасенсорных свойств у землянина, который работал в Стране Мутантов вскоре после Пандейского путча (58-й год). Ответ полностью изменил точку зрения на ситуацию: по словам Колдуна, один из членов той группы действительно был слабым экстрасенсом, однако при своем блиц-визите на Землю 25 марта с.г. Колдун снова зафиксировал биополе этого человека и обнаружил заметный рост паранормальных качеств. Поскольку Гурона к тому времени заведомо не было в живых, стало ясно, что Колдун имеет в виду вовсе не Абалкина а другого члена группы, т.е. речь может идти либо о Геннадии Комове, либо о Марте Раулингсон. Проверка установила, что 25.03.99 член Коллегии КОМКОНа-1 М.Раулингсон на Земле отсутствовала, но зато Г.Комов в момент прибытия рейса с Саракша находился в зале ожидания космопорта Мирза-Чарле. Таким образом, личность Резидента была установлена с достоверностью 92-97%.

Теперь многие давно известные факты хорошо укладывались в рамки новой версии, получив строго логичное истолкование.

Прежде всего отметим феноменально медленное старение Комова. Резиденту почти 180 биологических лет, однако он выглядит человеком среднего возраста в самом расцвете сил. Тот же Бромберг и Рудольф Сикорски моложе его на четверть века, а состарились куда сильнее, хотя не подвергались ежегодно многократной деритринитации всех видов. Парадокс легко объяснить, если допустим, что Странники перестроили генотип своего помощника, сохранив при этом внешние параметры фенотипа.

Вполне соответствует задачам пособника ИВУ широко известное участие Комова в сомнительных акциях: способствовал утечке информации о Подкидышах (37), выступил против фукамизации (61), устроил Глумову в самый важный отдел Музея внеземных культур, хотя именно она сорвала ему важнейшую операцию (60), он же возглавил кампанию за ликвидацию Комитета Галбез (66-69).

Становится понятно, почему Комову так везло с находками экстра-класса: ведь именно он открыл цивилизацию Леониды, саркофаг с Подкидышами (37), третью ветвь Древней Расы на Ковчеге (60). Очевидно, Странники буквально подбрасывали ему эти открытия. Кстати, во всех перечисленных случаях Комов действовал отнюдь не в интересах земной науки. Так, он сорвал возможность найти базы Странников, в годы, когда еще действовали Нуль-Т-артерии Саулы и Надежды. После обнаружения инкубатора Комов послал техника, который неизбежно способствовал бы (через Бромберга) разглашению тайны. После этого он сразу предположил (или знал заранее), что Подкидыши могут стать посредниками между людьми и Странниками. Общеизвестно, что Комов всегда благоговел перед Странниками, словно старался им угодить. Теперь он принял все меры, чтобы создать тепличные условия для Подкидышей и довести до логического завершения эксперимент Странников.

Затем в ходе операции «Ковчег» Комов встретил еще одного потенциального посредника — Малыша, однако сознательно сорвал намечавшийся Контакт. Причина очевидна: Комова интересовала исключительно связь со Странниками, тогда как на Ковчеге живут существа, которых Странники изолировали, а потому и Комов не собирался способствовать их общению с другими цивилизациями. С этой целью он с самого начала взял исключительно жесткий тон при общении с Малышом. Прекрасно зная характер Глумовой, Резидент рассчитал абсолютно точно: возмущенная столь неэтичным отношением к ребенку, Суок совершила известную хулиганскую выходку, на неопределенный срок исключившую любые контакты между людьми и ковчегианцами.

Крайне негативную роль сыграл Комов и в истории с метагомами. Нельзя исключить, что именно он — явно или косвенно — управлял действиями Наследника Тутти с целью преждевременного разоблачения Homo Ludens. В разгар этой работы Мировой Совет поставил Комова во главе сектора КОМКОНа-2. Для фигуры его уровня такое назначение выглядит слишком мелким, но Комов охотно согласился. Крайне сомнительно, что он хотел собственноручно разобраться с люденами, или надеялся войти в руководство Вышестоящей Организации. Руководители Тайной Коллегии все равно не признали его своим и на заседания не приглашают. Однако, в итоге КОМКОН-2 признан потенциальным источником утечки секретной информации, а потому практически был выведен из иерархии Вышестоящей Организации. Тем самым произошло выгодное лишь ВСЦ-ИВУ ослабление земных спецслужб.

Выводы:

Можно считать доказанным, что Геннадий Комов, президент КОМКОНа-1 является искомым Резидентом по крайней мере с 30-х годов. Для подтверждения, либо опровержения подобных подозрений следует осуществить доскональное обследование его физико-биологических параметров по специальной программе «Пришелец-90». Предлагаю Тайной Коллегии, либо одному из ведомств немедленно выйти с подобным предложением на соответствующую комиссию Мирового Совета.

Конец файла

 

21. Страницы из дневника.

Охота, отнявшая столько сил и времени, завершилась. Однако не было ни малейшего удовлетворения, а только горечь и обида. Не на Резидента, нет, скорее на нечто большее. В конце концов Комов искренне и некритично верил суперразуму, а потому ревностно служил делу, которое считал правым. Возможно, он не ошибался, но мы исполнили свой долг как могли и как считали нужным. Так уж устроена эта Вселенная — правда многолика и хорошо замаскирована, а раскрывается лишь спустя много поколений. Как обычно, потомкам предстоит разбираться, кто был прав, после чего исправлять ошибки пращуров.

Совсем иначе восприняли мы ту подлую шуточку, которую с нами сыграла родная мамка-Природа. Не слишком приятно узнать, что рядом вдруг возникло новое племя — существа, внешне от нас неотличимые, но по сути своей более совершенные, умные и могущественные. Понятное дело, никто из нас не виноват в собственной анахроничности, и моя реликтовость — результат случайного сочетания генов. Рано или поздно такое должно было случиться. Эволюция не считается с чувствами шашек, расставленных на большой клетчатой доске. Правила игры просты до гениальности идиота: кому-то посчастливится выйти в дамки, но подавляющее большинство будет съедено. На смену австралопитекам пришли питекантропы, на смену неандертальцам — кроманьонцы. А теперь вот и Homo псевдоразумному наступает lupus est.

Поначалу казалось, что отныне и до окончательного нашего вымирания, как вида, людей будет точить комплекс вселенской неполноценности. Они (то бишь метагомы) владеют телекинезом и телепортацией, а мы никогда этому не научимся. Мои потомки, подобно Странникам, обречены слоняться между галактическими скоплениями лишь по старинке, в чреве звездолетов, а внуки Тойво Глумова или Дани Логовенко смогут мгновенно перемещаться в любую точку бесконечности. Наверное, впервые я перестал жалеть, что не обзавелся детьми.

Впрочем, я не стал обращаться к кибермедику или, тем более, к профессору-психотерапевту. От хандры же избавился на десятый день после Большого Откровения, то бишь вечером накануне чрезвычайной сессии Мирового Совета. Мысль была простая, но толковая: «В конце концов можно ведь с комфортом путешествовать на эпсилон-Д-кораблях!» Потом уже я стал развивать эту философию: мол, мы же не завидуем птицам, которые умеют летать, натужно размахивая оперением — не завидуем потому, что люди гораздо быстрее, дальше и выше делают то же самое при помощи птерокаров и авиеток. На душе сразу стало легко.

Идиотский фрагмент. Наверное, придется стереть.

24 мая Тайная Коллегия передала Мировому Совету всю информацию на Комова. Получился большой и шумный скандал. Сенаторы не хотели верить, что среди них затесался пособник потенциального противника, однако улики выглядели слишком убедительно. Особенно напоминание о возрасте Резидента, который внешне казался бодрым дяденькой не старше шестидесяти-семидесяти лет. Сам Комов даже не пытался ничего отрицать, а парировал наши доводы встречным обвинением: дескать, обломки Галбеза придерживают закрытую информацию, не передают в Большой Информаторий, а это уже явное злоупотребление. А все разговоры об угрозе со стороны ВСЦ, сказал он, необходимы всяким там Тахоргам, Циклонам и Парадоксам, чтобы воссоздать прежнюю монстроидальную организацию Галбезопасности.

В чем-то Комов был, безусловно, прав, однако тактически его демарш выглядел бледно. Тахорг повторил обвинительную аргументацию и, сославшись на полузабытые законы, принятые еще во времена Жилина, потребовал провести экспертизу. Текста законов никто, разумеется, не помнил, поэтому пришлось обратиться за разъяснениями в закрытый сектор БВИ. Оказалось, что при отсутствии убедительных доказательств подобная экспертиза возможна исключительно по личному согласию подозреваемого. Комов сгоряча отказался, чем сильно испортил и без того неблестящее впечатление о своей персоне.

Правда, третий вице-президент, ближайший дружок Комова, заикнулся было: мол, хранение секретных досье — дело не вполне этичное, к тому же противоречит основополагающим принципам вроде свободы информации. Сделав удивленное лицо, Тахорг поинтересовался: «Вы действительно хотите, чтобы мы открыли ВСЮ накопленную за три столетия информацию? Мы готовы. Но готово ли человечество к подобному потрясению?»

Это заявление вызвало общий шок: сенаторы очень ярко представили, что где-то в архивных дебрях хранятся компроматы на каждого из них. Окончательно деморализованные слуги человечества прекратили сопротивление и подняли руки вверх — в смысле, без возражений голосовали за все законопроекты, предложенные Тайной Коллегией. Решение о роспуске Галбезопасности было признано вредной ошибкой, которую надлежит срочно исправить. Тахорга назначили председателем комиссии по восстановлению Вышестоящей Организации. Потом, выдержав положенную приличиями паузу, Мировой Совет большинством голосов запретил рассекречивание внутренней служебной информации, передав этот вопрос на усмотрение Комитета Галбез, который должен быть восстановлен в кратчайшие сроки.

Другими постановлениями сенаторы выразили Комову недоверие, хотя формальных обвинений решили не предъявлять. Ветеран космической науки отправился на заслуженный отдых и получил отставку со всех официальных постов. Ему оставили только почетную синекуру — руководство комиссией «Метагом». Президентом КОМКОНа-1 стал выдающийся представитель «молодой школы» ксенологии доктор Мерлин Кондратьев. Закрывая сессию, президент Мирового Совета, злоупотребив пафосом, сказал, что теперь КОМКОН-1 должен извлечь урок из прошлых ошибок и заняться своими прямыми обязанностями — налаживанием контактов с братьями по разуму. Главная задача — форсированно готовить полномасштабный контакт с цивилизациями субкосмического уровня. Мы должны перехватить инициативу у ВСЦ, — заявил глава Совета.

Сразу после заседания мы отправились в институт теорпроблем социальной прогностики, превратившийся в штаб комиссии по восстановлению. Тайная Коллегия автоматически превратилась в новую Коллегию Комитета. Как сказал Тахорг, «тайное просто обязано стать явным».

Первым делом из управлений Галбеза были уволены все люди со стороны, наводнившие наши ведомства за последние годы. Бутон, бывший Следопыт средней руки, беспрекословно сдал мне текущие дела, и я вернулся в бывший кабинет Павла Григорьевича. Начался чудовищный аврал, и только за полночь я вспомнил, что следует снять со стены у входа бронзовую плиту с неприличной надписью «Комиссия по контролю за развитием научно-технологических процессов». Никакого КОМКОНа-2 больше не существовало — мы снова стали Главным Управлением Контрпроникновения.

Несколько раз пыталась выйти на связь Габриэль, но я выключил браслет — не было времени даже перекусить. Всю ночь мы готовили предложения и редактировали давно заготовленные документы, которые должны были к середине следующего дня восстановить структуру и дееспособность ведомства. Лишь под утро рассвирепевшая Габи прорвалась в мой кабинет, сверкая глазами неизвестного науке цвета, однако я сумел успокоить страсти, пообещав, что в самом скором времени она вместе со мной отправится на Саракш. Кстати, вопросы реорганизации главка и установления отношений с властями Саракша мы прорабатывали параллельно.

Примерно полчаса я отдыхал, слушая, как Габи строит планы круиза по трем континентам (кажется, больше всего ей хотелось побывать в мемориальном доме Верблибена на острове Хаззалг), но потом спохватился и намекнул, что жду важного посетителя, с которым придется общаться без свидетелей. Сделав понимающее лицо, Габи испарилась, а вскоре пожаловали гости: Тахорг, Умбриэль, Парадокс и Тарантул. Впрочем, последний отныне фигурировал в официальных документах под своим настоящим именем — Мерлин Кондратьев.

Вся компания выглядела не совсем естественно. Похоже, забыли подкормиться спорамином после затянувшегося до утра аврала. Тахорг осведомился, как продвигается реорганизация главка, кого я назначаю на управления, сектора и прочие подразделения. Я честно доложил, что временно оставил за собой управление по региону Урал-Север, а заодно посетовал на нехватку надежных кадров. Тема оказалась болезненной — все сразу заговорили о том же. После двух погромов, учиненных с подачи Резидента, из Конторы были изгнаны тысячи квалифицированных специалистов, которых на скорую руку заменяли выпускниками университетов, а то и вовсе отставными Следопытами и Прогрессорами. Отсюда и то качество работы, которое ужасало нас, профессионалов, уже второе десятилетие.

— Оздоровление — всегда цейтнот и катастрофа с кадрами, — изрек Умбриэль.

— Вытянем на перекрестном опылении, — отмахнулся Тарантул, то есть Мерлин. — Как со мной сделали.

В переводе на человеческий язык эта тарабарщина означала примерно следующее: «Нам приходится восстанавливать Галбез в нечеловеческих условиях, когда катастрофически недостает подготовленных работников, а также времени — как на подготовку нового состава, так и на чисто организационные мероприятия. Поэтому придется решать проблемы, назначая надежных людей на руководящие должности в наиболее пострадавшие ведомства, вроде того же КОМКОНа». Что ни говори, а служебный сленг творит чудеса. Всего-то две-три короткие фразы, а какую содержат бездну информации, обильно сдобренной эмоциями!..

— Вчера дело прошло так гладко, что у меня даже возникли смутные подозрения, — сказал вдруг Умбриэль. — Неужели вся история с Резидентом и метагомами была грандиозной провокацией управления "Т", затеянной ради возрождения Вышестоящей Организации?

— Не может быть, — подумал вслух Парадокс. — Когда это начиналось, Комитет еще существовал.

Тахорг укоризненно потребовал, чтобы мы перестали шутить. Потом, поглядев на часы, добавил:

— Резидент заставляет себя ждать. Уже на минуту с небольшим опаздывает.

— А если до вечера не придет, пошлем опергруппу? — осведомился я.

— Он обязан явиться по вызову руководства.

Признаюсь, я даже немного удивился:

— Мы стали его руководством?

— Вот именно, — Тахорг плотоядно потирал руки. — Своими интригами Резидент сам выстроил себе ловушку. Теперь он — всего лишь отставной руководитель столичного управления службы "К" и обязан прибыть в Главное Управление, чтобы сдать дела своему преемнику. То есть, тебе.

Тарантул задумался, потом проговорил с сомнением: дескать, было бы разумно навалиться на Комова часа два назад, когда тот точно так же сдавал КОМКОН (оскорбляющее числительное «первый» более не употреблялось ввиду исчезновения «второй» Комиссии) ему, Кондратьеву. «Придет как миленький, — мстительно сказал Умбриэль. — А здесь мы будем играть на своем поле!»

— Сволочь он, — сказал Мерлин. — Успел стереть большую часть документов. Гигабайт на сто, не меньше.

— Не думаю, чтобы он держал в служебном киберблоке что-нибудь ценное, — сказал Тахорг. — Несомненно, интересующие нас материалы записаны у него дома. Точнее — были записаны. Сейчас Комов, если не дурак, упрятал файлы глубоко-глубоко.

Мы принялись строить планы насчет повального обыска во всех местах, где жил и работал Резидент, но ясно было, что такая операция не принесет много пользы. К тому же, как вовремя напомнил Умбриэль, Странники могли снабдить своего агента аппаратурой, изготовленной по технологиям ВСЦ. Такой киберблок нам в жизни не взломать.

— Между прочим, коллеги, у меня завелись новые соображения, — сообщил вдруг Парадокс. — Наверняка я лучше других понимаю психологию Резидента. Сам бывал в его шкуре, когда резидентствовал на Беллерофонте. Поверьте моему опыту и интуиции — у парня не все ладно по линии тайной службы. В последние годы Резидент допускал ошибку за ошибкой, словно перестал получать продуманные инструкции от ВСЦ. Обычно у нас такое случалось, если прервется связь с земным нелегалом — даже самые надежные помощники из числа аборигенов сразу теряют голову. Начинают творить черт знает какие глупости и быстро проваливаются.

Мы начали вспоминать похожие примеры из своей практики, так что разговор принял характер состязания по части черного юмора. В разгар этого турнира служба охраны (наконец-то взяли под контроль окрестности!) сообщила, что Комов прибыл на ближайший к моей резиденции узел Нуль-Т и теперь идет пешочком в сторону главка. Я приказал пропустить его, а народ обменялся многозначительными взглядами и надел ментозащитные шлемы.

Шагнув сквозь мембрану входа, Комов неприязненно оглядел собравшихся, однако не стал нарушать этикет и церемонно приветствовал каждого из нас. Сорвался только однажды — пожимая руку Мерлину, буркнул:

— Кажется, сегодня мы с вами уже здоровались…

— Никогда не вредно лишний раз поздороваться с хорошим человеком, — вежливо отозвался бывший Тарантул. — То есть, я хотел сказать, с братом по разуму.

Комов сделал каменное лицо и начал снимать пароли с секретных разделов киберпамяти. Большой пользы от его помощи не было — мои технари еще ночью взломали все коды и переписали информацию на другие терминалы. Меня интересовало, не попытается ли Резидент утаить от нас какие-то разделы. Думаю, бывший шеф сектора об этом догадывался, но виду не подавал. Во всяком случае, он добросовестно раскрыл все виртуальные блоки, то есть никаких по-настоящему секретных сведений здесь не хранил.

Пока мы старательно ломали оперетту, делая вид, будто занимаемся серьезными вещами, мои коллеги затянули неторопливый разговор. Как и советовал наш главный следователь, роли были расписаны и отрепетированы, так что неподготовленный слушатель уверился бы, что солидные люди ведут спонтанную беседу, экспромптом выдумывая реплики. За несколько минут было сказано главное, и я увидел, как точно выверенные фразы без промаха достигают цели — пару раз лицо Комова искажали болезненные гримасы.

Умбриэль тоже заметил его мимику и меланхолично обратился к бывшему президенту бывшего сектора:

— Согласитесь, Геннадий, Древняя Раса вела себя не слишком красиво. Втянули вас в авантюру, а потом сделали ручкой.

У Комова снова дернулась щека, однако он сдержался и продолжал отмалчиваться, будто речь шла вовсе не о нем. А я поспешил высказать внезапно родившуюся мыслишку: дескать, вызванный Большим Откровением комплекс неполноценности не имеет под собой оснований.

— В конце концов, — сказал я, — Странники каким-то образом сумели привить Резиденту массу экстрасенсорных качеств. Значит, и обычные Хомы Сапиенсы не обречены оставаться свалкой генетического мусора. Глядишь, мы тоже получим такие способности — не от природы, так от биоинженерии.

— Не обязательно, — сказал Мерлин. — Может быть, наш заклятый приятель имел врожденные задатки, как те же людены. Потому и выбрали его Странники…

Тут Комов наконец взорвался и прошипел:

— Прекратите этот бред! Все ваши обвинения подтасованы, у вас нет ни одной прямой улики. Вы просто расправились со мной, чтобы отомстить за ликвидацию Комитета.

— Откуда ты знаешь, что у нас нет прямых улик? — молниеносно парировал Тахорг. — Может быть, мы их придержали до лучших времен? Или, может, ты согласишься пройти тотальное обследование?

Комов презрительно ответил, что отказался от хромосомного анализа исключительно из принципа, поскольку был оскорблен безумными подозрениями и обвинениями. Попутно он отпустил очень ядовитую шпильку относительно психопатов, страдающих патологической формой Странникофобии.

— Прекратите дергаться, Резидент, — снисходительно посоветовал Парадокс. — Странники использовали вас, а потом выбросили, как стрелянную гильзу, когда в вашей помощи отпала необходимость. С тех пор Рейнджеры дважды ставили вам детский мат. Я имею в виду истории с кампанией против биоблокады и ваши неумные призывы к люденам покинуть Землю.

— Во-первых, Рейнджеры здесь ни при чем, меня обыграли сами людены, — возбужденно парировал Комов. — А во-вторых, почему вы считаете ошибкой мою роль в выдворении с Планеты этих жертв технологической эволюции?

Напрасно он заговорил об этом — только накликал очередной удар по собственному самолюбию. Засияв торжествующей ухмылкой, Тахорг изрек:

— Ошибка была воистину роковой. Если прежде людены кучковались, прежде всего, на Земле, то сейчас расселились по всей Периферии. Представьте себе, Резидент пять сотен сильнейших экстрасенсов, равномерно распределенных в радиусе сорока парсек. Причем каждый метагом дьявольски обозлен на сверхцивилизацию, агент которой заставил их изменить привычный образ жизни. Теперь уж ни один Странник не посмеет приблизиться к Планете — людены моментально обнаружат его и вкачают по первое число… Что же до Рейнджеров…

В доступной форме, с пересказом поучительных историй, мы растолковали ему суть доисторической аксиомы: в нашем деле профессионал всегда побеждает дилетанта, но никак не наоборот. Иными словами, не обладающие специальной подготовкой метагомы ни за что не сумели бы так ловко провести Комова, имевшего хоть какой-то опыт тайных операций — пусть даже в рамках Следопытских и Прогрессорских мероприятий.

— Совершенно очевидно, что из-за спины метагомов откровенно торчат ушки одной из ветвей Древней Расы, — подытожил Тарантул.

Вообще-то мы слегка блефанули: наши доводы содержали известную долю некорректности, поскольку это старое правило знавало весьма печальные исключения. Однако сейчас абсолютная точность была бы только во вред делу. Мы почти дожали Резидента, и он начинал понимать, что против него работал не только Галбез, но также кое-кто посолиднее. Наверное, ему было обидно: потратить столько сил на ликвидацию Комитета, чтобы создать тепличные условия для агентуры Рейнджеров, которые его же, Резидента, и обвели вокруг пальчика…

— …совершенно необоснованная уверенность, что сверхразум должен ошибаться, — Умбриэль продолжал отыгрывать сценарий. — Может, наш главный Следопыт попробует убедить меня?

Главным теперь стал не Комов, а Кондратьев, и это обстоятельство было очередным щелчком по самолюбию Резидента. Мерлин же достал карманный киберблок и после недолгих поисков нашел подходящую цитату в допотопной, изданной чуть ли не в середине ХХ века, монографии «История религий»:

«Способность к заблуждению не следует рассматривать как механически уменьшающуюся в ходе технико-экономического или интеллектуального прогресса общества. Чем дальше, тем все более сложные задачи ставил перед собой человеческий разум и тем более высокого уровня достигали и его заблуждения».

— Вот вы и ошиблись, решая не слишком сложную задачу, — злорадно произнес Комов. — Не там искали агента ВСЦ. Лучше подумайте, каким образом ничем не примечательный полицейский комиссар Роберто Мария Родригес вдруг заделался великим диктатором. Кто давал ему столь умные советы, что простой коп за считанные десятилетия вывел из тупика целую цивилизацию?

— Хотите сказать, что Родригесу помогали извне? — Тахорг задумался. — Не могу исключить. Кто, по-вашему, это был — Рейнджеры или Странники?

— Ну, поскольку Посещение устроили Рейнджеры, то и Родригесом они же управляли, — почти уверенно изрек Парадокс.

Дискуссия вспыхнула, как сухой бамбук под выхлопом плазмострела, и опять-таки казалась спонтанной, хотя таковой безусловно не являлась. Матерые галбезовцы, проявляя хорошо поставленное актерское мастерство, непринужденно вывели нить беседы в новое русло: теперь мы говорили о том, что в общественном менталитете возродилась свойственная деградирующим культурам тяга к богостроительству и богоискательству. Впрочем, сейчас было все равно, что говорить — лишь бы усыпить бдительность допрашиваемого.

Разумеется, Комов снова поддался на примитивно замаскированную провокацию и принялся горячо возражать: мол, распространенное в обществе почтение к Странникам не имеет ничего общего с религиозным фанатизмом. Мы же упрямо талдычили свое: люди запутались в проблемах непростой эпохи, а потому втайне надеются, что явится из подпространства сонм авторитетных носителей сверхразума и в одночасье избавит человечество от накопившихся осложнений.

Резидент запальчиво назвал нас глупцами, но вдруг застыл в напряженной позе, точно прислушивался к звукам, которых мы не способны были заметить. Я понял, что Комов сломался — он обнаружил «подслушку», но было слишком поздно исправлять роковую ошибку. Он проговорил упавшим голосом:

— А вот это было умно… Я имею в виду ридера за стеной. Наверное, вы правы — дилетант всегда проигрывает профессионалам.

— Не переживайте слишком сильно, — мягко посоветовал Парадокс. — В конце концов проиграли-то вы не врагам. Пора бы понять, что мы с вами — союзники. Мы добиваемся одной цели, но разными способами. В таких случаях разумнее объединить усилия.

— Что вы знаете о моих целях? — пробормотал Комов.

— Сейчас узнаем больше, — отрезал Тарантул.

Полуматериальная радужная пленка, затянувшая дверной проем, снова лопнула, впустив в мой кабинет Сашу Солембу, который недаром считался самым сильным телепатом Ойкумены. Признаюсь, я немного побаивался, как бы Резиденту не вздумалось затереть память ридера, однако обошлось — сломленный нашими общими стараниями Комов прекратил сопротивление.

В тот момент мы наивно полагали, что хорошо представляем себе, чего хотят Странники и зачем они держат на Земле своего агента влияния. Однако Солемба поведал нечто иное, о чем никто из нас даже не догадывался. Оказывается, пресловутые ИВУ вовсе не собирались учить человечество, как нам следует жить. Напротив, ВСЦ хотели подсказать нам, как не следует жить.

— …И Странники, и Рейнджеры за свою слишком долгую историю допустили слишком много ошибок, приводивших к социальным и прочим катастрофам, — монотонно журчал голос Солембы. — Теперь они пытаются предостеречь молодые цивилизации от повторения этих опасных решений. Беда лишь в том, что обе ВСЦ по-разному оценивают некоторые события. Из-за этого тайные представительства сверхцивилизаций постоянно вступают в конфликты…

Саша рассказал, что на первых порах в число прочих задач Резидента входило заметание следов — Комов должен был всеми силами предотвратить непосредственный контакт человечества с ВСЦ. Однако в середине 60-х Рейнджерам удалось на время прервать канал связи между Резидентом и Странниками. И тогда Комов бросился на Саулу и Надежду, рассчитывая проследить трассы подпространственных тоннелей.

— В те дни фигурант хотел только одного — снова встретить Ментора, который приобщил его к культуре Странников, — по-прежнему без эмоций говорил ридер. — Мы не способны понять, какое это наслаждение — общаться с высшим разумом.

— Прекратите эту пытку, — взмолился вдруг Резидент. — Вы уже знаете больше, чем вам нужно.

По лицу Комова было видно, что продолжение разговора ему неприятно. Тахорг сделал знак рукой и попросил Сашу надиктовать все, что он сумел прослушать. Затем шеф принялся распределять между нами задания. Мы надеялись, что Резидент проявит хоть минимум благоразумия и добровольно пойдет на сотрудничество. Увы, этого не случилось.

— Наш поединок еще не закончен, — буркнул Комов.

— В каком-то смысле… Но лично я предпочел бы в следующий раз вести переговоры не с вами, а с вашими…— Тахорг сделал паузу, подбирая подходящее определение. Кажется, он искал наименее обидный синоним слова «хозяин».-…с вашими старшими друзьями.

Скорчив презрительную гримасу, Комов поднялся из кресла, явно собираясь уходить. Я сказал ему вслед:

— Неужели вам не хочется узнать имя своего главного оппонента?

— Вы имеете в виду себя, или своих…— Комов тоже помолчал, явно пародируя недавнее раздумье Тахорга,-…или своих начальников?

— Нет, я имею в виду резидента Рейнджеров. Может быть, поработаем вместе?

Комов ответил с жалостью в голосе:

— Ни черта вы не понимаете. Как просто было бы жить, заключайся проблема в одних только Рейнджерах!

— А кто еще?

Не ответив, Комов направился к выходу. Помнится, я подумал, глядя в его ссутулившуюся спину: «Он вернется». И действительно, Комов вернулся с полдороги. Видно было, что старик буквально кипит от злости. Он заговорил голосом, полным яда:

— Ваша контора всегда любила присваивать своим безобразиям красочные названия. Любопытно было бы узнать, как вы назвали акцию по моему устранению. Может быть, «Граф Монте-Кристо» или «Осиновый кол»?

Тонко улыбнувшись и даже не стараясь скрыть торжествующих интонаций, Тахорг любезно сообщил:

— Наши покойные учителя Экселенц и Тирекс очень любили Дюренматта. И операцию против вас назвали «Судья и палач».

Комов дернул щекой и ушел, пробив плечом мембрану. Равнодушно пожав плечами, Тахорг сказал:

— Вернется. Смирится с поражением и вернется. Наверняка он понимает, что мы — не враги. Ни ему, ни его любимым Странникам.

Конечно, он вернулся, хотя это случилось много позже. А в тот момент у меня не было уверенности, что Комов согласится работать с Галбезом. Могло бы случиться иначе.

Если на других мирах проваливается земной агент из числа аборигенов, мы иногда вытаскиваем своего неудачливого помощника. Нельзя было исключить, что Странники тоже захотят изъять Комова с Земли. Тогда мы уже догадывались, что где-то в Галактике есть планеты, на которых Странники и Рейнджеры расселяют младших братьев — планета, на которой живут генерал Родригес, капитан Репнин и тысячи других людей, саракшианцев и прочих носителей разума, которые понадобились ВСЦ для каких-то недолгих экспериментов, а затем были эвакуированы в целях сохранения секретности…

…Я не слишком внимательно слушал, как коллеги обсуждают перспективы открытого контакта с гуманоидными расами Саракша, Беллерофонта и Гиганды. Кажется, они обращались ко мне, но ответа не дождались. Я рассматривал голограмму внешнего обзора, на которой Комов, не оборачиваясь, тяжко плелся в сторону станции Нуль-транспортировки. Усталый сутулый старик, в одночасье потерявший все, что создавал на протяжении долгих десятилетий. Было невероятно жаль человека, к которому я никогда не испытывал неприязни, а тем более настоящей ненависти, но которого раздавил и сломал, потому что так было нужно.

Месяц с небольшим назад, когда ситуация стала кристально ясной, я отчетливо понял, что Резидент не капитулирует, но будет драться до конца. И тогда я нанес точно выверенный удар по его ахиллесовой точке, которую не смогли защитить ни воды Стикса, ни всемогущество сверхразума. Короткий доверительный разговор, тонкая игра на болезненном самолюбии чрезмерно амбициозного инспектора — и Тойво, поддавшись порыву, присоединился к люденам, а Резидент потерял единственного родного человека в этом враждебном мире. Такого потрясения он выдержать не смог и сломался, став легкой добычей монстра, внезапно восставшего из саркофага Галбезопасности.

Никогда и никому я не расскажу о поступке, который совершил во имя абстрактного принципа целесообразности, а теперь не могу разобраться, как следовало поступить, исходя из не менее абстрактных принципов этики. О людях моей профессии знают не больше, чем мы сами того хотим, а я вовсе не желаю, чтобы потомки знали слишком много. Родригес был прав, а потому никто не увидит этот файл — я так решил…

Слишком уж жалок был уходящий по улице Резидент. Я смотрел ему в спину, и на душе было неспокойно. А зацикленное сознание бестолково гоняло по извилинам строку из Верблибена: «Из мрака вышли и во тьму обречены вернуться».

Баку

Сентябрь, 1997 — сентябрь, 1998.