Штаб разместился в каком-то феодальном строении времен короля Ягайлы. Древняя каменная кладка создавала иллюзию защиты, хотя лучшей защитой была непрерывная работа истребителей. Все пять военных дней авиация работала с большим напряжением, нанося немалые потери наземным и воздушным силам противника.

Задачу командирам ставил генерал-лейтенант Ходынцев, присланный на фронт из Ставки. С однофамильцем полковник Ходынцев уже встречался — на зимних курсах переподготовки комсостава и на мартовских окружных учениях. Никто прежде не слыхал об этом генерале, хотя в армии все старшие командиры на виду. Тем не менее седого военачальника уважали за толковые лекции, глубокое знание тактики, справедливую строгость, а также за оригинальные взгляды на будущую войну, которая во вторник перестала называться «будущей».

Кроме «однофамильца», командарма, двух комкоров и четырех комдивов, на военном совете присутствовали сотрудники НКВД, постоянно сопровождавшие представителя Ставки. Как обычно, они держались в сторонке, почти не вмешиваясь в генеральские разговоры. По слухам, одним из чекистов был знаменитый дядя Гриша — командир диверсантов, которые в первый день подорвали противнику десятки складов боеприпасов и горюче-смазочных материалов. Якобы некоторые взрывы случились за пять минут до начала войны.

— Форсировав реку Неман в районе Гродно, противник пытается продвинуть механизированные соединения в направлении городов Вильнюс и Минск, — показав на карте предполагаемые маршруты немецких ударов, «однофамилец» перечислил вражеские дивизии, после чего продолжил: — Задача вашей армии — прочно удерживать занимаемые позиции, вести активные действия, уделяя особое внимание противотанковой обороне. В то же время мехкорпус наносит удар во фланг армейскому корпусу противника, который силами двух танковых и двух гренадерских дивизий ведет наступление на позиции кавкорпуса генерала Дунаева. Авиация поддержит ваши действия, а мосты через Неман взорваны коллегами…

Помянув коллег, генерал движением головы указал на бесстрастные фигуры сотрудников госбезопасности. Затем он поставил конкретные задачи каждому соединению и добавил: дескать, если в первые же дни приграничного сражения выбьем фашистскому зверю его стальные клыки, то вторым ударом будет легче хребет переломить.

Когда расходились, полковник Ходынцев пробормотал:

— Жаль, мало у нас этих новых танков с круглыми башнями.

Командир мехкорпуса сказал укоризненно:

— С теми танками любой дурак победит. А мы должны воевать на том, что имеем. И зубы выбить, и шею свернуть.

— Сделаем, — козырнув, полковник сел в свой броневик и велел водителю гнать в штаб дивизии.

Конечно, новые «Т-39», производство которых сейчас налаживал завод в Сталинграде, были посильнее проверенных на финской войне «Т-34», но и прежнее поколение танков не уступало немецким. И организация наших бронетанковых войск стала более рациональной.

Весь прошлый год механизированные войска Красной Армии занимались переформированием, совсем старые «Т-26», «БТ-2» и всевозможные плавающие танкетки были распределены по стрелковым и кавалерийским соединениям, так что каждая дивизия получила по танковому полку. Конечно, сотня старых машин — не ахти какая сила, но могут неплохо поработать и в обороне, и в атаке. Более современными машинами комплектовались механизированные корпуса.

Неделю назад два полка в дивизии Ходынцева включали по сотне «БТ-5» и «БТ-7», а третий получил семь десятков «Т-34». Остальные машины должны были поступить к осени, но теперь придется воевать с тем, что осталось. И мотострелковый полк не успел получить всех положенных грузовиков, и в артиллерийском полку лишь один дивизион самоходный, а два других имеют на вооружении буксируемые гаубицы и противотанковые пушки. Придется изворачиваться. К тому же представитель Ставки обещал усилить его дивизию батальоном тяжелых танков. Правда, при этом непонятно подмигнул и почему-то назвал полковника «дедом».

Впрочем, куда сильнее генеральских шуточек заботил Ходынцева именно полк «тридцатьчетверок». Подготовкой остальных частей дивизии он занимался больше года, проводил тренировки всех видов, включая батальонные и полковые учения с боевой стрельбой, даже на окружных маневрах с блеском себя показали. Весной получили пополнение, довели подразделения до штата, на учениях натаскали танкистов, артиллеристов и мотострелков. Тогда же все танки прошли техосмотр, многие машины были отремонтированы, так что за них полковник не беспокоился. А вот новые «Т-34» начали поступать в дивизию только в этом году, и хотя личный состав неплохо освоил технику, отличных оценок по тактике и огневой подготовке они пока не заслужили.

До сих пор опасения полковника ничем не подтвердились. С первого дня танкисты дрались отлично, грамотно прикрыли отход передовых соединений на оборонительный рубеж. И не их вина, что враг все-таки сумел переправиться через Неман. Однако в настоящих боях дивизия пока не участвовала, что добавляло Ходынцеву причин для волнения.

Возле штаба дивизии полковника встретил знакомый мужик в мундире майора. Еще год назад Савчук был капитаном, командовал ротой в танковой бригаде подполковника Ходынцева и отличился при прорыве «линии Маннергейма». В мае сорокового бригаду старых танков «Т-38» переформировали в дивизию, Ходынцева назначили комдивом, а Савчука загнали на Урал.

— Как живой! — обрадовался полковник и вдруг разглядел в темноте укрытые под деревьями громадные корпуса «КВ». — Ты, что ли, тяжелым батальоном командуешь?

— Так точно, прибыл в ваше распоряжение.

Майор доложил, что в батальоне 22 танка «КВ», экипажи хорошо подготовлены, машины заправлены, боекомплект загружен. Разумеется, полковник спросил про сверхтяжелые «ИСы», но Савчук огорченно ответил, что те машины, как и «Т-39», в серию пока не пошли. На заводе говорили: мол, запустят их в производство, если противник придумает сильный танк, способный справиться хотя бы с «Т-34». Пока же челябинцы гнали «КВ», постоянно совершенствуя конструкцию.

— Ну, верховному командованию виднее, — стараясь не демонстрировать сомнений, бодро резюмировал Ходынцев. — Значит, сегодня встретим врага всеми силами.

Он поставил комбату задачу на карте и приказал начинать выдвижение прежде, чем рассветет. Пока экипажи готовились к маршу, Савчук попросил коротко, хотя бы в общих чертах, объяснить, что происходит в действующей армии.

— Нас ведь еще в прошлую среду в путь отправили, — сказал майор. — Сначала предписали двигаться на Львов, но в Белгороде развернули эшелоны на Минск. Так что неделю мотаемся на шайтан-арбе и ничего толком про войну не знаем.

— Дела вроде бы неплохо идут, хотя на полсотни верст от границы отступили, — начал Ходынцев и кивнул на дверь. — Пошли, братишка, посмотрим, как твои молодцы в дорогу собираются… В общем, за два дня до начала, то есть в ночь на то воскресенье, нас подняли, приказали скрытно выдвинуться в район северо-западнее Минска и тут рассредоточиться. К понедельнику корпус укрылся в лесах и болотах, а во вторник перед рассветом немцы большими силами авиации разбомбили наши пустые казармы.

— В газетах писали, наша авиация сбила много немецких самолетов…

— Страшные бои шли в воздухе, — подтвердил полковник. — Иной раз видели в небе одновременно сотни машин. И бомбили немцев, и самолеты их сбивали, и они нас не жалели. Дня три назад один сбитый капитан-истребитель на парашюте к нам опустился. Так он рассказывал, что их полк аж за неделю перед войной из-под Смоленска поближе к границе подтянули, распределили по полевым аэродромам и держали в полной готовности. Как пришли сообщения, что немцы начали обстрел и переходят границу, сразу всю авиацию подняли в воздух. Может, преувеличивает, но уверял, будто крепко потрепали фрицев уже в первый час и потом тоже спуску не давали. Сейчас на военном совете секретную сводку зачитали, что за четыре дня боев противник потерял больше тысячи самолетов, несколько сот сбитых летчиков в плен попали.

Комдив махнул на прощание рукой. Танки вытягивались колонной, направляясь к проселку, ведущему к указанному району сосредоточения. Вздохнув, полковник вспомнил цифры, которые представитель Ставки не назвал, но которые помянул летчик-капитан. Якобы на каждый сбитый вражеский самолет приходится по три наших. И еще он вспомнил картину, виденную позавчера — как штурмовики накрыли бомбами и ракетами немецкий батальон на марше. Отменное было зрелище, хоть боевую кинохронику снимай. Жаль, не оказалось поблизости кинооператора.

Едва рассвело, налетели немцы, закрутились колесом над передним краем, рассыпая бомбы на позиции окопавшихся кавалеристов. Присланный для связи бывалый казак степенно объяснял танкистам: дескать, машины с торчащими ножками шасси — это «Юнкерсы», они бомбят, а похожие на веретено — это «мессеры», они больше из пулеметов стреляют, но порой могут и бомбу кинуть.

Потом вдруг подоспели наши самолеты — знакомые «ишачки» и «чайки». Краснозвездные истребители сбили один бомбардировщик, но «мессеры» бросились на них, как стая коршунов, и сбили два «И-16». Тут откуда-то вылетели три тройки новых истребителей «Як», атаковали немецкие истребители, и в небе началась жуткая карусель, из которой время от времени падали на болото, лес и поле горящие машины. Через полчаса сильно поредевшие эскадрильи разошлись по своим аэродромам, а со стороны противника заговорила артиллерия.

Пушкари корпуса ответили контрбатарейным огнем, над позициями вздыбились фонтаны огня и земли. После недолгой гаубично-пушечно-минометной долбежки немцы сбавили темп стрельбы, а на кавалеристов двинулись танки, сопровождаемые пехотой. Немцы шли в атаку не цепью, но сбивались в кучки, прячась за силуэтами стальных машин.

Сначала наступающих обстреляли артиллеристы, потом заработали пулеметчики, а с расстояния в полкилометра залпами — повзводно и поротно — затрещали винтовки. Танки загорались, вертелись на перебитых гусеницах, фигурки солдат падали, залегали, переползали. Несмотря на потери, немецкие танки приблизились к окопам, проломили натянутую в три кола проволоку, расстреливали пулеметные гнезда. Только теперь комдив дал отмашку, и Савчук передал ротным приказ, который так ждали.

Первые снаряды «КВ» выпустили с места. Потом закиданные ветками великаны рванулись вперед. По лобовой броне бессильно замолотили малокалиберные болванки. Тяжелые танки наползали, не обращая внимания на обстрел, поражая тонкую сталь вражеских машин. Не каждый выстрел достигал цели, даже не каждый пятый. Но каждую минуту возрастало число горящих немецких танков, и противник попятился, начал отходить, словно получил пушечно-пулеметное напутствие «скатертью дорога».

— Преследую, — крикнул в трубку Савчук. — Поддержите.

Его батальон ворвался на немецкие позиции на плечах отступающих немцев, раздавил и расстрелял батарею тяжелых орудий, расстрелял много живой силы. Не задерживаясь, они пошли дальше, проломились через лес, обнаружив слегка холмистую местность и дорогу, по которой мимо них, подставляя борт, двигались танки, грузовики, повозки с орудиями, шагали пехотинцы. Удержаться было невозможно, и майор, доложив обстановку комдиву, приказал расстрелять безобразие на дороге. Два десятка «КВ» открыли с полутора километров огонь осколочно-фугасными, первыми же залпами накрыв цель.

Высунувшись из командирской башенки, чтобы лучше видеть праздник, Савчук увидел, что его догоняет кавалерия, а следом напирают в предбоевых порядках десятки старых машин — не иначе, Дунаев послал на развитие успеха полк своих легких танков и танкеток.

Немцы между тем пытались развернуть пушки и танки для организации отпора. Не давая врагу опомниться, Савчук повел свои роты в атаку. С коротких остановок «КВ» били по вражеским пушкам и танкам, но вскоре тяжелые машины отстали от проворных «Т-26» и «Т-38». Легкие танки умчались, за ними поскакали, обгоняя неповоротливые «КВ», эскадроны кавалеристов. Раздосадованный майор приказал прекратить огонь, чтобы не зацепить оказавшихся впереди своих.

В этот момент раздавшийся из радио голос Ходынцева продиктовал новую диспозицию — перенести удар к западу, где сейчас бомбит наша авиация. Полковник предупредил, что направляет на подмогу полк «бэтэшек» и батальон мотострелков. Километрах в пяти действительно шел воздушный бой. Подобравшись поближе, танкисты увидели пощипанную воздушными атаками крупную воинскую часть — десятки танков и сотни солдат с артиллерией.

Атаку с ходу немцы встретили дружным огнем. Пришлось отступить, оставив на поле подбитый «КВ» и четыре «БТ». Мотострелки заняли оборону, на этой необорудованной позиции они выдержали немецкую контратаку и налет пикирующих бомбардировщиков. Дело шло к вечеру, приехали оба Ходынцева, подтянулась артиллерия, к противнику тоже подошли подкрепления. Оставив часть сил на месте, комдив приказал сформировать маневренную группу из батальона «КВ», батальона «Т-34», мотострелкового батальона и батареи самоходных пушек Пока остальные подразделения имитировали подготовку атаки по всему фронту, маневренная группа совершила обходной маневр через лес и, сметая заслоны, обрушилась на фланг немцев, громя пехоту, танки, пушки, грузовики и вообще все, что подворачивалось.

К исходу дня оказалось, что панцергренадерская дивизия разбилась о прочную оборону, а танковая дивизия разгромлена и отброшена километров на десять. Таким образом, наступление немецкого корпуса на Минск сорвано, причем корпус охвачен с флангов. Разбитые части поспешно заменялись войсками, подходившими из тыла и переброшенными с других участков.

— Отлично повоевали, — подытожил представитель Ставки. — Личному составу отдыхать и приводить в порядок технику. Небольшими подразделениями всю ночь беспокоить противника, чтобы ждал атаки в лоб. А мы на рассвете ударим всеми силами по флангам.

Ночь выдалась светлой — и луна светила, и танки повсюду горели. Трофейные команды доносили, что немецких машин подбито раза в полтора больше, чем наших, причем ремонтные бригады уже начали оттаскивать поврежденные танки, так что к утру некоторые из них вернутся в строй. Победу обмыли наскоро — «однофамилец» на ужин не остался, сославшись на необходимость заглянуть в соседний справа стрелковый корпус.

Когда генерал возвращался к броневику, Савчук услышал обрывок непонятного диалога. Сопровождавший «однофамильца» капитан госбезопасности спросил с недоумением в голосе:

— А как же те, другие танки, не понадобятся, что ли?

— Война не завтра кончится, — ответил Ходынцев. — Сил у немцев еще достаточно, так что много прольется крови, прежде чем до Берлина и Парижа пробьемся. Через год, глядишь, придется против «Тигров» новую технику бросить. А пока прекрасно справляемся чисто военным искусством.

Захлопнувшаяся бронированная дверца отрезала продолжение разговора. Савчук вспомнил слова генерала в начале зимы, когда во главе бригады «ИСов» отражал атаки «Тигров» на подступах к Варшаве.