1

Проснувшись в воскресенье, Часов сильно удивился, не услыхав привычной команды «Подъем». Потом сообразил с облегчением: он впервые за много месяцев заночевал не в казарме. В прекрасном настроении Леха повернулся на другой бок, но вторая половина двуспальной кровати оказалась пустой.

Аню он обнаружил на кухне. Девушка сидела возле окна, печально наблюдая, как дождь хлещет по булыжникам переулка.

— Чего загрустила? — удивился Часов. — Не понравилось?

Дернув плечом, она буркнула:

— Уж ты — наверняка счастлив…

— Представь себе! — не стал спорить Алексей. — Если мы любим друг друга, так все должно быть, как положено. И семья, и своя квартира, и постель, и дети.

— Не получится у нас, «как положено». — Аня тяжело вздохнула. — Служба не позволит. Ты снова вернешься в свой гарнизон, я — в наркомат. И никто не знает, куда нас отправят завтра.

— Можно попросить, рапорт подать… — начал было Часов, но сам понял, что говорит ерунду.

Он представил, как отреагируют в обоих наркоматах, если они подадут совместный рапорт дескать, по случаю нашего бракосочетания просим создать условия капитану Часову и лейтенанту госбезопасности Светышевой для прохождения ими совместной службы в одной воинской части. Хорошо, если дело ограничится парой строгих выговоров за неуместные претензии…

— Вот и я о том же. — Аня невесело улыбнулась. — Так и будем встречаться тайком на чужих квартирах.

В данный момент они находились вовсе не в чужой квартире: жилье принадлежало старшему брату Лехи. Уже вторую неделю штурман Северного морского пароходства Никодим Часов вел свой сухогруз где-то в Атлантике, семья брательника отдыхала в Молдавии у тещи, а ключи бравый морской волк доверил Алексею наказав поливать цветы на подоконнике, привезенные из Южной Америки.

— Неправильно это, — хмуро заявил Леха. — Должен быть выход.

— Нет выхода. Ни тебя из армии не уволят, ни меня из органов. Разве что забеременею.

— Хорошее дело! — обрадовался Часов.

— Не в ближайшие три дня, — усмехнулась Аня. — Ну, хватит об этом. Что случилось, то прошло. У тебя в части небось целый гарем — поварихи, санитарки, телефонистки…

— Ни одной девки на всю часть, — заверил ее Леха. — А может, уговорим ваше начальство — пусть переведут тебя в особый отдел нашего полка.

— А может, прямо на кухню поварихой?! — обиделась Аня. — Сказала же — довольно попусту болтать. Нам тяжелый день предстоит.

Продолжая ворчать, она соорудила яичницу-глазунью, нарезала толстыми ломтями хлеб и любительскую колбаску, поставила на стол бутылку «Жигулевского». После завтрака они включили чудо техники — телевизор, собранный для брата корабельным радистом. Громадная — в книгу размером — водяная линза увеличивала изображение маленького — с почтовую открытку — экрана.

Кадры были мутноваты, картинка волновалась и дергалась, но подробности первомайского парада разглядеть удалось. По Красной площади четкими шеренгами проходили пехота и кавалерия, моряки и пограничники. Дождавшись своей очереди, двинулись колонны техники: сначала броневики, за ними — плавающие танкетки, следом — Т-34, КВ-3, а также внушительные, но бестолковые КВ-2 и Т-35. После танков потянулись артиллерийские тягачи. Мимо вождей на Мавзолее степенно проследовали крупнокалиберные пушки, гаубицы, минометы, пушки-гаубицы и гаубицы-пушки.

Особое впечатление производили громадные орудия, которые Часову довелось повидать на финской войне. Полный пафоса голос диктора Левитана с воодушевлением комментировал: дескать, сидящие на трибунах иностранцы потрясены мощью советского оружия.

— Все верно, — понимающе шепнула Аня. — В том и была задумка — показать немцам, что нет резона с нами связываться.

На праздничный парад в Москву прикатила делегация германских союзников во главе с генералами Гальдером и Манштейном. Был среди гостей и давний приятель — майор фон Бутов. Именно из-за него Леху срочно вызвали в Москву: Часову и Светышевой поручили сопровождать немецкого танкиста, поболтать по душам, выведать хотя бы что-нибудь о планах Гитлеровцев.

— Ну да, наверное, Гюнтер идиот, — ворчал Леха в трамвае, катившемся вниз по улице Горького. — Когда мы ездили к ним в Куммерсдорф, он лишнего не болтал.

— Это тебе, непрофессионалу, так показалось, — засмеявшись, подразнила его Аня.

Она напомнила, что надо тактично упрекнуть немцев, которые уже не первый месяц откровенно проводят недружественную политику против СССР. Германия сворачивала экономическое сотрудничество, Вермахт оккупировал дружественную Югославию, немецкая разведка засылала диверсантов и провокаторов в Прибалтику, в западные области Украины и Белоруссии. В последние недели германские самолеты-шпионы почти ежедневно нарушали советскую границу.

Гюнтер предусмотрительно нарядился в штатское. Ждал их рядом с Юрием Долгоруким, одетый в костюм коричневой шерсти в полосочку. Низ штанин был заправлен в гетры, а мохнатую кепку иностранец лихо заломил набекрень. Фон Бутов с интересом разглядывал москвичек и пытался завязать знакомства.

— Здесь много милых дам, — весело сообщил он. — Мне нравится в Москве.

— Намерен задержаться? — поддержав шутливый тон, осведомился Часов.

Пожимая плечами, фон Бутов сказал небрежно:

— Может, вернусь через пару месяцев.

— Думаешь, так скоро?

Немец покривил губы, но не ответил. Видимо, сообразил, что не стоит называть точные сроки. А вернее, он не знал точных сроков. Словно не заметив неловкой паузы, Аня жизнерадостно предложила навестить расположенный поблизости ресторан «Арагви».

Шашлык и водка майору понравились, а вино и острое блюдо из баклажанов с помидорами — не очень. Сациви он отпробовал с некоторой опаской, но ореховую подливку подобрал хлебом до последней капли. Жареную фасоль лобио не одобрили все трое.

— По сравнению с нашим полевым пайком — неплохо, — тактично заметил иностранный гость. — Ну-с, может, поговорим о деле?

— О каком именно? — Леха растерянно покосился на спутницу.

— О королях, капусте, войне и танках. Утром я видел ваши новые машины. Они производят приятное впечатление.

— С новыми пушками они стали сильнее немецких танков, — не удержавшись, похвастал Алексей.

— «Тигры» сильнее, — азартно возразил Гюнтер. — Броня — почти непробиваемая, а пушка прошивает любой современный танк с двух километров. К тому же недостаточно иметь хорошую технику. «Сундукам» нужны хорошие танкисты.

Флегматично потягивая вино, фон Бутов поведал, что столкнулся под Белградом с русскими Т-34 первой серии. По его словам, даже Pz.IV старых модификаций дрались против «тридцатьчетверок» почти на равных, а Pz.IVF побеждали при соотношении потерь 1:3 в пользу Вермахта. Часов стиснул зубы: в Югославии служили детки командиров и сержантов, с которыми он был лично знаком. Там погибли Нагорный, Якименко, Бичугин, Сеньков…

Подавив приступ неприязни, он поинтересовался:

— И кто же станет следующей жертвой Вермахта?

— Неужели трудно сообразить? — буркнул немец. — Поверьте, я не питаю к вам вражды. Ни к вам лично, ни к Советской России. Но все идет к тому, что придется решать споры силой оружия.

— Разве у нас есть серьезные споры? — осведомилась Аня. — Разве СССР нарушает обязательства? Разве мы оккупировали кого-то из союзников Рейха? Или Советский Союз снабжает оружием польских и чешских повстанцев? Или наши самолеты-разведчики кружатся над Берлином?

— Над Берлином они не увидят ничего интересного. — Гюнтер криво ухмыльнулся. — Насчет поставок оружия повстанцам я не знаю, хотя вы основательно вооружили сербов. Но русские дивизии постепенно стягиваются к нашим границам.

— Пропаганда! — отрезала, согласно инструкции, Аня. — Мы вынуждены принимать оборонительные меры. Вермахт откровенно готовится атаковать Советский Союз.

— Мне кажется, ситуация не безнадежна, — мрачно процедил майор фон Бутов. — Я доложу фюреру про ваши новые танки. И я, конечно, выскажу свое мнение, что война между нашими странами приведет к катастрофе.

Его слова поразили собеседников, и Гюнтер подтвердил, что не раз встречался с Гитлером. Он добавил, что главарь фашистского Рейха любит общаться с офицерами-фронтовиками. Оказывается, Гитлер не слишком доверял чиновникам-подхалимам, которые могли подсунуть неверную информацию. А вот простые солдаты, не искушенные в кулуарных интригах, считал Фюрер, докладывали чистую правду.

Часов вдруг подумал, что и Сталин, наверное, опасен обмана — потому и приглашал в Кремль войсковых командиров среднего звена.

Прошлой осенью, вернувшись из Германии, Алексей подробно доложил Иосифу Виссарионовичу свои наблюдения и выводы. Сталин слушал внимательно, понимающе кивал, дымил трубкой и время от времени приговаривал: «Мы об этом предупреждали». Особенно заинтересовал его рассказ о тяжелом танке Pz.VI. Сталин нахмурился и записал что-то в тетрадку, которую достал из бокового кармана потертого френча.

— Думаете, этот танк будет сильнее, чем новые KB? — мрачно спросил генеральный секретарь.

— Трудно сказать, товарищ Сталин. Он получится очень большим, то есть броня будет толстой. Но я не видел башню.

— Кто-нибудь другой увидит и сфотографирует, — успокоил его Сталин. — Вы подтвердили наши опасения, товарищ Часов. Новые немецкие танки почти догнали технику Красной Армии.

Они поговорили о боевых качествах КВ-3 и Pz.IVF. Часов осторожно намекнул, что тактическая подготовка немецких танкистов повыше, чем у солдат и командиров Красной Армии. У них танкистов готовят годами, а мы берем в танковые войска кого попало, вплоть до кавалеристов. Сталин принял к сведению это мнение, сделав новые пометки в тетрадке. Потом сказал, подмигивая:

— На Черноморском флоте один майор-кавалерист даже подводной лодкой командует.

После этого беседа перекинулась на организацию механизированных войск. Леха напомнил грозному собеседнику, что все «панцеры» Вермахта сосредоточены в танковых дивизиях, а в пехотных соединениях не осталось бронированных машин, которые могли бы пригодиться на поле боя. В последние два года такую же организацию принял и Советский Союз — все танки новых типов были собраны в танковых корпусах.

— Вам это не нравится, товарищ Часов? — Сталин прищурился. — Мехкорпус — огромная ударная силища.

— Не в нынешнем виде, — возразил Алексей. — Старым танкам не место в одном строю с новыми.

— Предлагаете оставить в мехкорпусах лишь машины с дизельными моторами? — Сталин усмехнулся. — Не вы первый поднимаете этот вопрос. Наверное, на самом деле придется вернуть устаревшие «коробки» в стрелковые соединения. Не стоит отказываться от нашей концепции танков непосредственной поддержки пехоты.

Неожиданно для себя Часов не смог сдержать смешок. Пришлось объяснять удивленному вождю:

— В части у нас шутники переиначили ваше известное выражение. Говорят. «Танки решают все»…

Усмехнувшись и попыхтев трубкой, Сталин вернулся к прерванной беседе.

У них получилось длинное, часа на два с лишним, обсуждение. Леха чувствовал, что его стареющий собеседник всерьез обеспокоен мировой ситуацией. Сталин снова и снова брал в руки стоявшие на его столе жестяные модели Т-34 и КВ. По невнятным репликам и наводящим вопросам Алексей догадался: есть идея поставить на средний танк пушку помощнее — калибром в 85 и даже 100 миллиметров.

Так и получилось. С нового, 1942 года в войска стали поступать очень сильные машины Т-34-85. К лету в танковой дивизии, где служил капитан Часов, остались только новые машины: больше сотни Т-34, около сорока Т-34-85, чуть меньшее число КВ-1, полтора десятка КВ-2 и дюжина КВ-3. Именно эти машины, вооруженные 107-мм орудиями, составляли роту, которой командовал Часов.

Легкие танки Т-50 и БТ-7 сохранились только в разведроте и мотострелковом полку. В общем, дивизия была укомплектована почти на 2/3. Старые легкие танки Т-26 и БТ-2, а также Т-28 и Т-35 разбросали по стрелковым и кавалерийским корпусам.

— Всерьез полагаешь, будто твои пожелания смогут что-либо изменить? — насмешливо спросил Алексей.

Насупившись, Гюнтер сказал вызывающе:

— Фюрер — неординарная личность. Он способен понять разумные доводы.

— Эти люди слышат лишь то, что хотят услышать, — совсем тихо произнес Часов. — Они идут к своей цели как тяжелый танк, и любое препятствие на пути сметается огнем и гусеницами… Гитлера не остановят твои советы. Он осуществляет программу, изложенную в «Майн кампф», с немецкой пунктуальностью — все окружающие страны одна за другой должны быть захвачены и подчинены Германскому рейху.

Сильно возмутившись, майор фон Бутов разразился протестами: дескать, в «Майн кампф» написано совсем другое, и вообще фюрер всегда подчеркивал свое миролюбие, но соседи были так враждебны, что поневоле приходилось бомбить их и посылать колонны танков в глубокий прорыв на неприятельскую столицу. Немецкий майор и советский капитан спорили долго и громко, привлекая нездоровое внимание, и лейтенант Светышева была вынуждена показать прибывшему милицейскому наряду удостоверение НКГБ, чтобы избежать препровождения в отделение НКВД.

— Наверное, мы не сможем убедить друг друга, — вздохнул наконец Гюнтер. — Но поверьте, друзья, я не хотел бы, чтоб мы встретились на поле боя.

Неожиданно Леха, заулыбавшись, сказал, вызвав страшное возмущение Ани:

— А хочешь небось испытать, кто окажется сильнее — мой «ка-вэ-три» или твой «тигр»?

— Конечно, хочу. — Немец тоже засмеялся. — Ты меня понимаешь.

— Полагаю, вскоре мы это выясним, — мечтательно проговорил Алексей.

Молоденькая чекистка, неспособная понять душу закоренелого танкиста, раздраженно бросила:

— А вы, фон Бутов, наверняка надеетесь получить обратно отцовское поместье на Украине?

— У моего отца не было поместья, — печально просветил ее немец. — И отец, и дед были инженерами на киевских заводах. Паровые котлы налаживали, трактора строили.

Сказав это, Гюнтер встал и объявил, что ему пора — делегацию должны были повезти на подмосковный подгон Кубинка. Действительно, возле ресторана ждал лимузин, и некто в штатском, приветственно кивнув мне, пригласил немецкого танкиста в машину.

— Еще увидимся? — осведомился Леха.

— Может быть, даже через оптический прицел, — привычно пошутил фон Бутов.

Когда «ЗИС» умчался в сторону «Метрополя», Аня недоумевающе спросила:

— Что он имел в виду?

— По-моему Гюнтер нас предупредил, — сказал Часов. — Открытым текстом.

Уже после войны он прочитал роман Фейхтвангера «Изгнание», где наткнулся на эпизод, напомнивший последнюю предвоенную встречу с Гюнтером. Один из персонажей книги спрашивает другого: «Когда мы увидимся в следующий раз?» — на что собеседник отвечает: «Очень скоро. Когда наши войска войдут в этот город».

Впрочем, у Фейхтвангера эти слова произносились в несколько ином контексте.

 

2

Документ № 7

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ

ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР

Совершенно секретно. Исх. № 72/003

«1» июня 1942 г.

Членам Политбюро ЦК ВКП(б)

Сведения, поступающие по каналам разведки, полностью подтверждают наши прежние предположения о том, что Германия намерена в самое ближайшее время предупреждения осуществить нападение на СССР. Как мы уже сообщали, еще 30/II-42 Гитлер утвердил план военных действий, названный план «Барбаросса» (прежнее название — план «Фриц»).

Первоочередная задача германской армии — расколоть танковыми клиньями фронт главных сил РККА и глубокими ударами подвижных соединений севернее и южнее припятских болот уничтожить наши разобщенные группировки. Для ведения войны созданы три группы армий («Север», «Центр», «Юг») в составе 4 танковых и 10 полевых армий, имеющих до 150 пехотных 40 танковых и моторизованных дивизий. Численность сил вторжения оценивается в 5–6 миллионов личного) состава, 7 тыс. танков, до 10 тыс. самолетов, 50 тыс. орудий. Карта с предполагаемой дислокацией выявленных объединений противника прилагается.

Действия Вермахта согласно плану «Барбаросса»:

группа армий «Юг» наступает усиленным левым флангом на Киев, имея впереди подвижные части — 1-ю танковую армию, которая должна прорвать нашу оборону между Рава-Русской и Ковелем, а затем двигается через Бердичев и Житомир;

группа армий «Центр», сосредоточив главные силы на флангах, окружает войска Красной Армии в Белоруссии, танковые армии наступают севернее и южнее Минска. Линия наступления 2-й ТА: Кобрик — Слуцк — Минск, 3-й ТА: от Гродно на Минск. Затем обе ТА соединяются в районе Смоленска;

группа армий «Север» имеет задачу быстро отсечь Прибалтику, для чего создается ударный кулак на правом фланге. 4-я танковая армия прорывается к Двинску, в дальнейшем наносит удар на Опочку.

Основные приготовления к агрессии завершены к середине мая. На территории Восточной Пруссии и Польши восстановлены старые и построены новые исходные районы для наступления, разветвленная система базирования флота создана на севере Норвегии В Германии и Польше оборудовано 400 аэродромов и 250 посадочных площадок. За февраль-апрель на советскую границу переброшено около 60 дивизий, а с 10 мая началась переброска т. н. четвертого стратегического эшелона в составе 55–65 дивизий, из которых свыше половины — танковые и моторизованные. Около 30 дивизий остается в резерве Главного командования. За 12 дней до наступления сосредоточенные в районах выжидания войска начнут выдвижение на исходные рубежи примерно в 7-30 км от границы.

С 25 мая резко увеличилось количество нарушений воздушной границы СССР немецкими самолетами, которые пытаются фотографировать расположение наших войск. Наблюдается также усиленное проникновение диверсионно-разведывательных групп противника. Одновременно штабы танковых армий начали перемещаться на передовые командные пункты, расположенные в Замостье, Тильзит, Бяла-Подляска, Тройбург.

Все эти данные подтверждают информацию, ранее полученную от источников (Старшина, Брахтенберг, Дора, Кент, Крестоносец, Легионер), о том, что начало войны намечено на период с 8 по 15 июня с. г.

Нарком госбезопасности

комиссар госбез 1-го ранга

В. Н. Меркулов

Резолюция:

«2 июня собрать весь Политбюро + СНК+маршалы + Генштаб + командующие округов и флотов. И. Сталин».

 

3

Открыв совещание, начальник Генштаба маршал Егоров огласил вывод, естественно вытекающий из последних данных разведорганов: противник в течение недели завершит развертывание ударной группировки. Это означало, что нужно немедленно пополнить соединения до штатного состава, передать в войска из народного хозяйства множество тракторов, автомобилей, лошадей. И, наконец, стремительно развернуть армию, то есть сосредоточить корпуса и дивизии на позициях вблизи границы.

Генерал Жуков снова предложил подумать о возможности нанести упреждающий удар, бросив приграничную группировку Красной Армии на совершенно не подготовленные к обороне части Вермахта. Маршал Шапошников дипломатично напомнил, что план упреждающего удара Генштабом так и не разработан, что развернутая в три эшелона западная группировка РККА имеет некомплект личного состава в 2,7 миллиона личного состава и что расположенные в глубине Европейской части страны соединения до сих пор не получили приказов о выдвижении, то есть подтянутся к границе только через неделю, а то и через десять дней.

— Да, сегодня мы сильны, но побеждает не сильный а умный, — раздраженно сказал Сталин. — Прежде чем писать директиву войскам, надо хотя бы понять, чего мы хотим достигнуть.

Горячий генерал Павлов, за два года после Испании подросший из комбригов в начальники Генштаба, а ныне командовавший Западным военным округом, повторил свое предложение: навязать немцам решительное встречное сражение, массированно бросив на врага все наши танки. Буденный, хохотнув, заметил: дескать, если бы речь шла о коннице, то решение правильное, а вот с механизированными войсками все сложнее.

— Дайте мне мехкорпус, пару кавалерийских дивизий да с воздуха прикройте, — темпераментно воскликнул Павлов. — Я через неделю ворвусь в Берлин.

Егоров сухо проинформировал героя танковых атак:

— У немцев больше солдат и прекрасно отработано взаимодействие Люфтваффе с наземными частями. Ваше наступление захлебнется на подступах к Варшаве.

Замнаркома иностранных дел Литвинов, известный англофил и германофоб, опасливо добавил:

— Причем, если мы начнем первыми, Гитлер с Геббельсом будут орать на весь мир о большевистской агрессии, об экспансии коммунизма, угрожающей всей западной цивилизации.

— Вот этого бояться не нужно, — одернул его Молотов. — Имей мы возможность нанести первый удар, то англосаксы на радостях объявили бы нас спасителями цивилизованного мира от нацистской тирании.

Хотя обстановка была тяжелая, Сталин оценил юмор и улыбнувшись, проговорил задумчиво:

— Да, это верно. В таком случае Британия с Америкой долго целовали бы нам задницу. Но, как бы нам ни хотелось нанести упреждающий удар, придется выбрать оборонительную доктрину.

— Может, попробуем, как под Царицыном? — осторожно предложил Ворошилов. — Измотаем в обороне, пожжем им побольше танков, самолетов, пехоту положим тысячами, а потом уж ударим всеми силами…

Жуков и Тимошенко явно колебались: чувствовалось, что оба опасаются, как бы необстрелянные красные дивизии не дрогнули под напором закаленных в трехлетней войне немцев. Но и встречный бой, понимали они, тоже не сахар. Однако Сталин начинал свирепеть, и Егоров, упреждая взрыв, заметил:

— Главное — выбить зубы их танковым армиям. Следует заранее подтянуть на участки вражеских ударов наши противотанковые артиллерийские бригады — по две-три бригады против каждой танковой армии. Две-три сотни стволов затормозят наступление, а тут с флангов ударят мехкорпуса. А пехоту противника встретим прочной обороной и контратаками общевойсковых соединений, в которых снова появились легкие танки.

— Разумно, — сказал Сталин. — Одна беда: танки маневреннее артиллерии, а мы не знаем точно, по каким дорогам пойдут танки.

На это Егоров ответил, что присутствующий здесь генерал Иссерсон, изучавший действия немецкой армии в Европе, подготовил соображения по данному вопросу.

— Читал ваши труды, — буркнул вождь народа и партии. — Прошу высказываться, Георгий Самойлович.

Когда на трибуну поднялся сорокачетырехлетний профессор в генеральском мундире, многие военные невольно заулыбались, но и привычно подтянулись, все они — кто раньше, кто совсем недавно — учились в Академии Генштаба, где начальник кафедры оперативного искусства Иссерсон читал им лекции, а потом принимал экзамены. Авторитетом он, несмотря на тяжелый характер, пользовался непререкаемым.

Опершись обеими руками на полированное дерево, профессор заговорил, четко выговаривая чеканные формулировки, словно излагал курс слушателям Академии:

— Опыт войны в Испании, германо-польской войны и войн в Западной Европе показывает, что грядущая советско-германская война будет носить преимущественно маневренный характер с короткими передышками в виде позиционного застоя. Современная война начинается одновременным вводом в сражения всех имеющихся сил в первые же дни военных действий. При этом отбрасывается старая традиция, согласно которой нужно предупредить врага о начале войны. Война вообще не объявляется, она просто начинается заранее развернутыми вооруженными силами.

Далее профессор перечислил основы германской стратегии сокрушения: наличие сильной авиации, господствующей в воздухе, при наличии мощных быстроподвижных танковых и моторизованных соединений, прорывающихся в глубину, и при наличии смело атакующей пехоты, поддержанной крупной разнокалиберной артиллерией.

Иссерсон особо подчеркнул, что массирование ударных группировок на узких направлениях позволяет достигать высоких темпов наступления. На основных направлениях передовая линия фронта выдвигается на 25–30 км в сутки. Это был обычный среднесуточный переход пехоты, догоняющей действующие впереди механизированные ударные соединения.

Профессор обвел аудиторию строгим взглядом, затем, улыбнувшись, сообщил:

— Все это теория, казалось бы, оторванная от жизни, но теперь, получив представление о стратегии врага, мы можем предсказать конкретный характер битвы в начальный период войны.

Он уверенно предположил, что противник вновь с неизбежностью сосредоточит танковые и мотодивизии на узких участках прорыва, предельно массируя мощь первого удара, и попытается пробиться в глубину, действуя бронированными клиньями на нескольких главных направлениях. Поскольку разведка установила места дислокации танковых армий противника, сказал Георгий Самойлович, не сложно определить и маршруты продвижения быстроподвижных соединений, а также следующих за ними пехотных колонн. Он подошел к карте и аккуратно прочертил синим карандашом операционные линии. Это было похоже на волшебство: нарисованные им синие стрелы практически совпадали с теми, которые были нанесены на карту, составленную разведчиками НКГБ и Разведупра.

— Значит, эти дороги должны быть закупорены артполками и бригадами, — резюмировал Тимошенко.

— Все-таки надеетесь повторить наш старый царицынский маневр? — недовольно сказал Сталин. — А если пехота не выдержит и откатится? Может, лучше держать жесткую, с танковыми контратаками, оборону там, где противник наступает, но одновременно самим бить в промежутки между клиньями?

Командующий Киевским военным округом генерал армии Жуков — большой любитель операций на окружение — азартно подхватил: дескать, удар с флангов по прорвавшейся группировке чреват ее окружением и полным разгромом. Иссерсон, который все еще стоял на трибуне, восторженно вскричал:

— Ну конечно! Именно так и надо воевать в середине двадцатого века! Мы должны навязать противнику глубокое, многоактное, многоярусное сражение, включающее в себя все явления операции в эпоху глубоких операций. Сегодня, благодаря развитию радиосвязи, глубокая операция может и должна быть управляемой, то есть составление и нацеливание ударных колонн становится едва ли не самой незначительной частью сражения. Расчленение операции по фронту и в глубину, глубокое развертывание войск в нескольких эшелонах превращают сражение в сплошную цепь слившегося ряда сражений. Основными формами оперативного маневра станут фронтальный удар по внешним линиям в сочетании с сокрушительным маневром из глубин и в глубину по внутренним линиям. Нанося мощные удары со стороны пассивных участков, мы должны стремиться отсекать и окружать вырвавшиеся вперед ударные группировки противника…

Недоуменно почесав ус кончиком трубки, Сталин осведомился, не пророчит ли уважаемый Георгий Самойлович полного отказа от позиционных форм войны. Профессор довольно дипломатично ответил: мол, разумеется, в условиях нашего чрезмерно обширного театра военных действий, да к тому же в начальный период войны, да на отдельных участках фронта — всякой может случиться…

— Однако, — закончил он уверенно, — все принципиально новые факторы глубокой стратегии скажутся в нашей борьбе с полной силой. К тому же, если учесть величайшие цели классового противоборства…

Сталин одобрительно кивнул и предложил военным немедленно переработать и разослать в войска план прикрытия границы, дополнив его оборонительную часть требованием перехода в решительное наступление на пассивных участках. Затем, обведя соратников тяжелым, угрюмым взглядом, произнес главное:

— Немедленно отправьте приказ — начать выдвижение к западной границе корпусов и армий третьего стратегического эшелона. Скрытно, не объявляя мобилизации, призвать как можно больше запасных и отправить в западные военные округа для пополнения дивизий до штатного состава.

Зашумев стульями, Тимошенко, Ворошилов и остальные военачальники старой закваски дружно встали, однако Егоров, скептически покачав головой, заметил.

— К сожалению, мы до сих пор представляем себе это сражение лишь в самых общих чертах. Прежде чем приступать к работе над планом, необходимо провести командно-штабную игру, чтобы проработать на картах возможные ситуации.

— Поторопитесь, — мягко посоветовал Меркулов. — Гитлер намерен ударить через неделю — десятого июня.

Начальник Генштаба заверил наркома госбезопасности, что не позднее чем послезавтра в округа будут разосланы пакеты документов, и предложил всем руководителям Наркомата обороны и командующим округами безотлагательно выехать в Генеральный штаб для участия в игре.

— Не спешите так сильно, — в голосе Сталина вновь зазвучало недовольство. — Мы еще не решили вопросы взаимодействия сухопутных войск с авиацией и флотом.

Время поджимало, поэтому генерал-лейтенант Челобян, следивший за действиями Люфтваффе в Польше, Норвегии и Англии, докладывал сжато и четко. Германская авиация, подытожил он, штурмует наземные соединения группами по 20–30 и даже 50 самолетов. Без долгих обсуждений Егоров предложил включить во Временное наставление пункт о противовоздушной обороне поля боя и о безусловном («Под страхом расстрела», — вставил Берия) прикрытии полевых войск силами истребительной авиации.

Адмирал Кузнецов, нарком Военно-Морского Флота, приготовился докладывать, но сухопутные командиры явно заскучали, и Сталин подумал, что от бывалых кавалеристов при обсуждении этих вопросов пользы будет немного.

— Все могут быть свободны… — разрешил он, сделал паузу и пошутил: — Кроме тех, кого намерен задержать Лаврентий Павлович… А для обсуждения флотских проблем останутся Николай Герасимович и…

— Я остаюсь, — вызвался Молотов. — Как же иначе — флотские вопросы, и вдруг без меня…

Когда Армия, Авиация и Политбюро покинули зал заседаний, трио «морских волков» переместилось в кабинет Сталина. Здесь Кузнецов, усвоивший, что диктатор питает нежную слабость к самым большим и сильным кораблям, начал докладывать именно с них:

— Перед тем, как выехать в Кремль, я получил шифровки. Одна новость — хорошая, другая — похуже…

— Начнем с хорошей, — усмехнулся Сталин.

— Хорошую новость мы ждали только к вечеру, — Кузнецов машинально ткнул пальцем в место на карте, где было нарисовано Баренцево море. — Эскадра прибыла в Мурманск.

Старик просиял. Сбывалась его давняя мечта. Флот разрушенный четверть века назад бездарными проповедниками «мировой революции», возрождался, подобно легендарному Фениксу! Отныне Советский Союз имел шесть линейных кораблей на трех флотах: новейший тяжелый крейсер «Кронштадт» и два дредноута старой русской постройки на Балтике, третий такой же дредноут — на Черном море, и два бывших английских — «Перекоп» и «Каховка» — на Северном флоте. Там же, на Севере, оказались и три бывших английских крейсера — корабли не слишком новые и не самой удачной конструкции, но хоть что-то. К тому же эскадра Северного флота не была заперта босфорским и гибралтарским замками, то есть не возникнет чрезмерных сложностей, если понадобится перебросить корабли на Тихий океан, усилив уже созданную на Дальнем Востоке крейсерскую дивизию. Хотелось бы, конечно, провести на Север побольше новых кораблей, но «Кронштадт» еще проходит испытания, а гигантский линкор «Советский Союз» только недавно спущен на воду и нуждается в двухлетней, не меньше, достройке.

— Надеюсь, ваша плохая новость будет не настолько плохой, как доклад товарища Меркулова, — пошутил Сталин.

По его глазам было видно, что вождь не слишком на это надеется. Как обычно, он был прозорлив.

— Это сообщение дополняет доклад Всеволода Николаевича, — сказал нарком флота. — Немцы двинули корабли на фланги. «Шарнхорст» и «Витторио Венето» проследовали через Гибралтар курсом на восток. «Тирпиц» и «Бисмарк» перебазируются в порты Северной Норвегии.

Молотов не сразу понял, что означает это сообщение, но хватило единственного взгляда на ставшее озабоченным лицо Сталина, и стало ясно: дело серьезное, глава партии и правительства медленно выговорил:

— Создают морские кулаки. Готовят удары по Дарданеллам и Мурманску. — Он неторопливо прогулялся к окну, раскуривая трубку. — Вот нам еще задача. Наверняка немцы попытаются ударить из Греции по нашим позициям в Турции.

— Прорыв к Босфору? — догадался Молотов. — Турецкий тыл ненадежен. Не исключены мятежи.

Обмениваясь короткими репликами, они обсудили надежность береговой обороны в Дарданеллах, которая в 1-ю мировую войну выдержала натиск огромного британо-французского флота. Прикинув варианты, решили перебросить из Севастополя в район Стамбула дополнительный полк бомбардировщиков-торпедоносцев Ил-4. Заодно пришли к согласию, что после начала войны англичане станут союзниками Советского Союза и можно будет воспользоваться остатками британского влияния на Анкару, чтобы сдерживать прогерманские настроения некоторых турецких генералов и политиков.

Тем не менее Сталина продолжала тревожить слабость корабельного состава РККФ.

— Как новые крейсера? — хрипло спросил он, явно волнуясь. — Успеем достроить, чтоб они приняли участие в войне?

— «Чапаев» и «Железняков», оба наших «балтийца», выйдут на ходовые испытания в конце месяца, — ответил Кузнецов. — На Черном море готовы «Чкалов», «Фрунзе» и «Куйбышев». Тяжелый крейсер «Севастополь» должен быть закончен постройкой через год с небольшим. Боюсь, война до того не закончится.

— Пораженец, — добродушно погрозил пальцем Сталин. — Линкоры монтируются по графику?

Адмирал замялся, и вождь, заметив его нерешительность, обеспокоенно спросил, в чем дело.

— Меня беспокоит «Советская Россия», — признался нарком ВМФ. — Сборка корпуса завершена, но по монтажу надстроек линкор сильно отстает от «Союза», и «Украины». Металлурги не справляются с отливками броневых плит нужного качества. Да и артиллерийские заводы не успеют поставить орудия главного калибра для трех кораблей. Дай-то бог Нептун, чтобы два линкора смогли к сроку построить и вооружить… Морской технический комитет считает правильным изменить проект, поставить на этот корпус взлетные палубы и таким образом превратить линкор в авианосец. Корабль может быть спущен на воду к осени сорок четвертого.

Молотов покачал головой и принялся протирать пенсне. Он не был уверен, что промышленность справится со столь сложной технической задачей. Задумчиво прогулявшись по кабинету, Сталин остановился возле стола, исподлобья посмотрел на Кузнецова — тот, побледнев, привстал на дрожащих ногах — и отчетливо выговорил:

— Обсудите с командованием ВВС, какие самолеты можно использовать на авианосце…

 

4

Из дневника генерал-полковника Ф. Гальдера

3 июня 1942 года

Большое совещание у фюрера.

11.00–14.00. Доклады командующих группами армий и армий о предстоящих действиях в операции «Барбаросса».

После обеда фюрер произнес большую политическую речь, в которой мотивировал причины своего решения напасть на Россию и обосновал то положение, что разгром России вынудит Америку прекратить борьбу. Хотя русские вооруженные силы и глиняный колосс без головы, однако точно предвидеть их дальнейшее развитие невозможно. Поскольку Россию в любом случае необходимо разгромить, то лучше сделать это сейчас когда русская армия плохо подготовлена к войне.

Роль и возможности России. Только при условии окончательного и полного решения всех сухопутных проблем мы сможем выполнить стоящие перед нами задачи в воздухе и на море в течение ближайших двух лет. Наши задачи в отношении России — разгромить ее вооруженные силы, уничтожить государство, истребить коммунистов, захватить важнейшие экономические центры и разрушить остальные промышленные районы, прежде всего в районе Екатеринбурга. Кроме того, необходимо овладеть районом Баку. Любой политик, сумевший выполнить эту возвышенную программу, будет назван величайшим гением подлинного национал-социализма.

Высказывание о русских танках. Заслуживают уважения, но в своей массе — устаревшие типы. По численности танков русские сильнее всех в мире, но они имеют лишь небольшое количество новых танков-колоссов весом в 45–50 тонн с длинноствольной 105-мм пушкой.

Русская авиация велика по количеству, но большинство самолетов устаревших типов, и лишь незначительное число — современные машины.

Проблема русской территории. Хотя расстояния в России и большие, но они не больше тех расстояний, с которыми уже справились германские вооруженные силы. Бескрайние просторы делают необходимой концентрацию сил на решающих участках. Массированное использование авиации и танков на решающих направлениях. Авиация не сможет одновременно обработать этот гигантский район. Поэтому использовать ее нужно в тесной связи с операциями сухопутных войск Русские не выдержат массированного удара танков и авиации.

Никаких иллюзий по отношению к союзникам! Финны будут храбро сражаться, но их мало, и они еще не оправились от поражения зимой 1939/40 г. От них можно лишь ожидать, что они атакуют Ханко и лишат русский флот возможности отхода в район Прибалтики.

От румын вообще ничего нельзя ожидать. Возможно, они будут в состоянии лишь обороняться под прикрытием реки, да и то лишь там, где противник не пожелав атаковать. Судьба крупных германских соединений не может быть поставлена в зависимость от стойкости румын.

Венгры ненадежны, так как не имеют никаких причин для выступления против России. Венгры не посвящены в наши планы. Словаки — славяне, их можно использовать лишь для охраны тыла. Итальянские, французские, испанские и британские войска прибудут лишь после начала войны.

Борьба двух идеологий. Уничтожающий приговор большевизму не означает социального преступления. Коммунизм — огромная опасность для существования национал-социализма в будущем. Речь идет о войне на уничтожение. Мы ведем борьбу не для того, чтобы законсервировать своего противника. Безжалостное уничтожение большевистских комиссаров и всей коммунистической интеллигенции.

Будущая картина политической карты России. Северная Россия отойдет к Финляндии. Протектораты в Прибалтике, на Украине, в Белоруссии. Прибалтийские государства отойдут к нам со своим местным самоуправлением. Русины будут нас приветствовать. Украина — неизвестно, донские казаки — неизвестно. В Великороссии необходимо применить жесточайший террор. Специалисты по идеологии считают русский народ недостаточно прочным. После ликвидации активистов он расслоится. Кавказские племена легко примут новый порядок, если не вмешиваться в их архаичные обычаи (кровная месть, многоженство, право ношения холодного оружия). Кавказ будет позже отдан Турции (при условии его использования нами).

Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке жестокость — благо для будущего.

18.00. Генерал Паулюс: Организационные основы перестройки сухопутных войск для решения задач, стоящих перед Германией после операции «Барбаросса».

19.00–19.30. Продолжительные споры о трудностях, которые возникнут в ходе окружения русских в районе Белостока. При этом решено, что начало наступления Переносится с 3.30 на 3.00 10 июня.

 

5

Начиная с 5 июня, на рубеже Западной Двины и Днепра сосредотачивались выдвигаемые из внутренних округов 6 общевойсковых армий третьего стратегического эшелона. Оперативные объединения первого эшелона стягивались поближе к границе, занимая оборону в зоне укрепленных районов. Скрытными ночными маршами шли на запад корпуса вторых эшелонов приграничных округов. Все 10 противотанковых артбригад и 12 механизированных корпусов Красной Армии, дислоцированные в приграничных округах, перемещались вдоль фронта, занимая позиции на путях вероятного продвижения немецких войск. В округа срочно, под предлогом лагерных сборов и тактических учений, отзывались из отпусков командиры и политработники. Из запаса были негласно призваны для пополнения частей 200 тысяч приписного состава. Еще полмиллиона запасных пополнили кадрированные дивизии в Сибири, Поволжье, Средней Азии, на Кавказе, Урале и Дальнем Востоке.

Всего у границы развернулась на 400-километровую глубину четырехмиллионная армия при 15 тысячах танков и 12 тысячах самолетов. Выполнение директивы должно было увеличить эту группировку до четырех с половиной миллионов, а глубину развертывания — уменьшить до 200 км. Однако для такой концентрации оборонительных сил требовалось не менее 10–12 дней, а враг мог ударить в любой момент. Кремль попытался оттянуть неизбежное дипломатическими методами.

7 июня ТАСС распространило написанное лично Сталиным заявление, в котором говорилось: «Советское правительство получает из различных источников сведения о сосредоточении против СССР крупных контингентов германских войск. Определенные силы в некоторых странах, давно мечтающие спровоцировать новую войну между великими русским и немецким народ открыто говорят о неизбежности такой войны уже в самое ближайшее время… По данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германское пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, и происходящие в последнее время переброски германских войск в восточные и северо-восточные районы Германии связаны, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям…»

Для советских людей, которые получали информацию лишь из официальной прессы, это заявление прозвучало, как взрыв бомбы. ТАСС, по существу, сообщил, что Германия стянула на советскую границу огромную армию, а СССР, в свою очередь, проводит ограниченную мобилизацию. Оговорки: дескать, запасных призывают для участия в летних маневрах, никого не могли обмануть — за четверть века советские люди прекрасно научились читать истину между строк лукавых деклараций.

На следующий день, 8 июня, из приграничных гарнизонов были эвакуированы семьи военнослужащих, а органы НКВД и НКГБ начали массовые аресты неблагонадежных элементов на территориях, присоединенных к СССР за последние три года. Над Белостоком, Шауляем, Котовском и Винницей зенитные части сбили самолеты-шпионы.

Берлинские дипломаты на заявление ТАСС не ответили, что позволило кремлевским вождям сделать вывод: война неизбежна. Между тем Гитлер, с присущим ему оптимизмом, прокомментировал этот демарш: «Сталин струсил и готов отдать все без боя. Но его уже ничто не спасет. Через два месяца я приму у него капитуляцию. На развалинах Кремля!»

Глубокой ночью 10 июня почти 6 тысяч немецких самолетов отправились в первый массированный рейд, одновременно 30 тысяч орудий открыли огонь по приличным гарнизонам. Впрочем, снаряды падали на пустые плацы, казармы и заставы, потому что войска еще накануне заняли оборонительные укрепления. На перехват вражеской авиации вылетело вдвое большее число истребителей, а штурмовики и бомбардировщики советских ВВС атаковали устремившиеся на восток колонны танков.

Первые сутки завершились чудовищными взаимными потерями: в ожесточенных воздушных боях и на земле погибли 430 немецких и 1180 советских самолетов. Стоявшие в некотором удалении от границы механизированные соединения РККА не успели еще принять участия в сражении, но немцы потеряли на минах и от артиллерийского огня около сорока танков.

Как и предсказывали специалисты, немцы наступали узких направлениях вдоль шоссейных дорог, нацелив свои ударные клинья на Каунас, Вильнюс, Барановичи и Ровно. К исходу дня авангарды ударных группировок продвинулись на 20–50 километров и вошли в соприкосновение с главными силами Красной Армии.

 

6

14-я танковая дивизия 7-го механизированного корпуса, в состав которой входила рота капитана Часова, расположилась в лесу южнее Ковеля. Километрах в десяти к западу, перегородив шоссе Владимир-Волынский — Луцк, заняла оборудованную оборонительную полосу стрелковая дивизия, подкрепленная 1-й противотанковой бригадой генерала Москаленко. На флангах позиции стрелков и артиллеристов развернулись два мехкорпуса — 10-й и 7-й.

Ждали немцев и дождались — ночью разведка доложила о приближении вражеских авангардов.

— Будем бить, — сказал спросонок Часов и, прежде чем снова заснуть, добавил: — Ох, как бить будем!

На рассвете налетели вражеские бомбовозы, окрестные леса были буквально утыканы зенитками, так что немцы кидали бомбы не целясь и без особого ущерба для оборонявшихся. Чуть позже подоспели наши истребители, и пикировщики Люфтваффе убрались подобру-поздорову, оставив на полях вокруг Затурцы пяток горящих машин. Впрочем, советских машин догорало вдвое больше.

Ударила вражеская артиллерия, и поползли танки, в ответ загремели укрытые на позициях красноармейские пушки. Через час канонада утихла, и с передовой сообщили, что немцы ушли, а на поле горят 18 танков.

— Нормально бьем фрицев, — прокомментировал Часов. — Немцы мало чем от японцев и турок отличаются.

Потом вражеские гаубицы закидали позицию фугасно-осколочными снарядами, и атака повторилась. Число подбитых немецких танков приблизилось к трем десяткам, но и артиллеристы потеряли почти половину орудий.

Неожиданно немецкие танки ловко сманеврировали, прорвались через окопы пехотинцев и вплотную подобрались к позициям артиллерии. Следом за танками шли бронемашины и грузовики, с которых спрыгивали, немедленно разворачиваясь в короткие цепи, вражеские солдаты. В окопах завязался тяжелый бой. Командир дивизии бросил в контратаку батальон второго эшелона при поддержке танковой роты. С башни своей машины Часов видел в бинокль, как немецкие танки торопливо отползают, постреливая в неуязвимые Т-34.

— Товарищи командиры, прошу ко мне, — крикнул комбат Ладейкин и продолжил, когда ротные собрались возле его машины: — Наступает наше времечко. Немцы снова отступили. Сейчас то ли еще раз вдоль того же шоссе двинутся, то ли попробуют в обход. Мы должны упредить их ударом с севера. Слушайте боевой приказ…

К назначенному сроку в районе сосредоточения удалось насчитать от силы половину танков дивизии, причем, дело было даже не в свирепых воздушных налетах, которых погибло всего с десяток боевых единиц. Как следовало ожидать, старенькие машины вроде БТ-2 и БТ-5 не выдержали длительного марша — громадное число этих ветеранов прошлой пятилетки осталось вдоль дорог, и танкисты с громкими матюгальниками пытались починить многочисленные поломки. Часто выходили из строя и первые модификации KB, на которых горели коробки передач и летели тормозные ленты. Зато машины последних выпусков шли по бездорожью, точно по Красной площади.

По сигналу — три красные ракеты — рота Часова двинулась к рубежу атаки, возглавляя колонну полка. Артподготовка продолжалась недолго, минут примерно двадцать, и прекратилась, едва танки пересекли передний край красноармейских окопов.

Развернувшись из предбоевой колонны в линию машин, рота двинулась на высоту 83.1, раздавив попутно позицию пехотного взвода и минометную батарею. С гребня высоты Часову открылась упоительная панорама: примерно полста немецких танков стояли в чистом поле вперемешку с бензозаправщиками и грузовиками, в кузовах которых, не иначе, лежали боеприпасы. Появление полутора десятков советских танков вызвало у противника шок. Несколько Pz.III и Pz.IV попытались обстрелять машины русских, но слабосильные снаряды либо не долетали, либо безвредно скользили по толстой лобовой броне КВ-3.

— Бронебойными, дистанция шестьсот, беглый огонь! — скомандовал Алексей и сам надавил гашетку электроспуска.

107-миллиметровые болванки прошивали немецкую сталь, как тонкий лист картона. Легкие вражеские танки горели и взрывались, еще лучше полыхали бензовозы и боекомплект в грузовиках. Покончив с этой частью, рота Часова обошла по проселку зону сплошного пожара, выехала на засеянное поле, разогнала здесь батальон пехоты и понеслась дальше.

Вскоре навстречу им двинулись, растянувшись, сколько мог охватить глаз, раскрашенные серыми и зелеными пятнами танки с намалеванными на броне большими белыми крестами. По приказу Ладейкина батальон развернулся в линию и огнем с места, как на стрельбище, отразил контратаку. Потом был воздушный налет, дивизион противотанковых пушек, еще два боя с танками…

К вечеру потерявший четверть состава полк встретил наступавшие с юга Т-34 из состава 10-го корпуса. Еще через час стало ясно: ударная группировка, пытавшаяся прорваться на стыке 5-й и 6-й армий Юго-Западного фронта, разгромлена и отступила к Припяти. На огромном пространстве мирно догорали остовы четырехсот немецких и трехсот советских танков.

Получив донесения от нижестоящих штабов, командующий фронтом генерал Жуков приказал командарму-5 Потапову прочно закрепиться на занятом рубеже — с запада подходили свежие танковые части и пехотный корпус противника. В ходе развернувшихся на следующий день боев немцы оттеснили Красную Армию за реку Стырь, а еще через неделю прижали к реке Случь. К 20 июня Часов, как старший из комсостава, сменил на посту комбата тяжелораненого Ладейкина. Танков в батальоне оставалось меньше, чем полагалось иметь в роте.

 

7

От Советского Информбюро

В течение 23 и 24 июня советские войска вели успешные оборонительные сражения, нанося врагу тяжелейшие потери. В уличных боях за города Вильнюс и Шяуляй убито и ранено свыше тысячи солдат и офицеров противника. Танковая армия Гудериана пыталась форсировать р. Неман восточнее Барановичей, но была отброшена сильным артиллерийским огнем Н-ского корпуса. На Украинском направлении наши войска вернули г. Ровно. Войска Молдавского направления отразили все попытки немецко-румынских агрессоров вторгнуться советскую территорию. На отдельных участках румынской границы части Красной Армии форсировали реку Прут, захватив плацдармы на западном берегу.

* * *

25 июня. На северном и западном направлениях происходили бои местного значения. Войска нашего Украинского фронта вели наступательные действия, развивая прорыв в направлении Тернополя. Враг понес большие потери в безуспешных попытках прорвать укрепрайон возле г. Гродно. На Балтике огнем морской артиллерии уничтожено до двух полков противника, атаковавших базу на полуострове Ханко. В районе о. Утэ на минах, поставленных ранее нашим флотом, подорвался и затонул финский броненосец береговой обороны «Ильмаринен». Войска Карельского фронта нанесли сильный удар вдоль берега и приблизились к финскому городу Котка. Советские войска, защищающие Босфор, отразили сильные атаки итало-германских войск, действующих на территории Греции. Авиация РККФ потопила итальянский крейсер «Кадорна» и нанесла повреждения линкору «Витторио Венето», которые пытались обстреливать прибрежные позиции Красной Армии.

* * *

27 июня войска нашего Западного фронта вели бои местного значения на подступах к Минску. Осуществив контрудар, Н-ское соединение под командованием генерала Катукова овладело населенными пунктами Ислочь и Раков. На Юго-Западном фронте велись боевые Действия в районе городов Дрогобыч, Ковель и восточнее Ровно. Пехота, артиллерия и авиация Красной Армии сорвали попытку крупной танковой колонны противника прорваться к Житомиру. После многодневных упорных боев, под давлением превосходящих сил противника войска Прибалтийского фронта временно оставили г. Вильнюс и отступили на заранее подготовленные позиции.

* * *

29 и 30 июня советские войска Южного фронта разгромили правофланговый корпус 3-й румынской армии на Кишиневском направлении и, преследуя противника, овладели городом Яссы. На других участках советско-германского фронта велись бои местного значения, в атаки немецко-фашистских войск отбиты с большие для них потерями.

* * *

3 июля. За последние дни части Красной Армии внезапным ударом разгромили противника в районе житомирского выступа и освободили от немецкой фашистских захватчиков восточную часть Житомира. Полностью или частично разгромлены 2 танковые, 1 моторизованная и 4 пехотные дивизии противника. Бои местного значения происходили на различных, участках белорусского направления. Защитники Могилева уничтожили около 40 немецких танков и до батальона пехоты. Южнее Риги войска генерала Рокоссовского разгромили моторизованную дивизию противника, взято 800 пленных.

* * *

7 июля. Крупного успеха добились войска Южного фронта, которые ведут бои на чужой территории. Победоносные полки генерала Кирпоноса разгромили 4-ю румынскую армию и очистили от противника города Галац и Сулина. Румынская армия в панике отступает к Бухаресту, неся огромные потери. По неполным сведениям, убито не менее 10–12 тысяч румынских военнослужащих, взято в плен 34 тысячи, дезертировали и разбежались более 120 тысяч. Преследование продолжается.

* * *

11 июля. Корабли Черноморского флота обстреляли из дальнобойных орудий и подожгли сооружения нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих предприятий возле румынского города Констанца. На Балтийском море советская подводная лодка под командованием капитана 3-го ранга Л. потопила немецкий эсминец. Авиация дальнего действия подвергла бомбардировке логово фашистского зверя Берлин, все наши самолеты вернулись на свои базы. Тяжелые оборонительные бои ведут подразделения Босфорского участка фронта. Героические защитники черноморских проливов отбили наступление превосходящих сил противника, и лишь на отдельных направлениях отошли на заранее подготовленные позиции. Огнем береговой артиллерии поврежден немецкий линейный корабль «Шарнхорст».

* * *

16 июля. На сухопутных фронтах существенных изменений не происходило. Крупные воздушные сражения разыгрались над городами Витебск, Гомель, Житомир. Сбито не менее 75 самолетов противника.

 

8

Приехав в Кремль под вечер 25 июля, Сталин поручил Поскребышеву собрать через час «узкое руководство» и старших военачальников. Налил себе крепкий чай, бросил в рот кусочек крепкого рафинада, отхлебнул горячую краснодарскую заварку и медленно подошел к застеленному картами столу.

Война продолжалась почти полтора месяца, но противник вовсе не был разбит наголову, как планировали московские вожди. Это означало, что Вермахт сильнее Красной Армии, да и немецкий солдат сражается лучше красноармейца, хотя численным превосходством враг не обладает — ни в живой силе, ни в технике. Тревожный сигнал, раздраженно подумал Сталин, мы допускали непростительные ошибки.

Раздражали и даже пугали очень высокие потери механизированных войск. Все мехкорпуса буквально обескровлены. ГАБТУ предлагает ликвидировать дивизионное звено, чтобы переформированные корпуса состояли из двух танковых и двух моторизованных бригад частями усиления. Снова, как перед войной, предлагают забрать из стрелковых частей для усиления корпусов старое барахло вроде легких Т-26 и Т-40, а также вооруженные пулеметами танкетки Т-37 и Т-38. Глупость, конечно, эти слабые танки нужно оставить в стрелковых дивизиях, туда же передать БТ всех модификаций — пехоте необходимы танки непосредственной поддержки Возможно, танковые дивизии придется расформировать, в корпусах оставим только KB, Т-34 и немного легких Т-50, но их выпускаем пока меньше, чем теряем.

Немцы воевали слишком умело и упорно, и это умение выглядело, как сверхъестественная везучесть. Прекрасно, казалось бы, подготовленные удары громадных масс красноармейцев, вооруженных замечательной техникой, разбивались о невозможную стойкость гибкой обороны вражеских дивизий. Танки у немцев — дерьмо же, броня из тонкой жести, но каким-то образом нам не удается реализовать превосходство великолепных Т-34 и КВ.

Он сделал зарубку в памяти: поговорить с умными фронтовыми командирами, их наблюдения и личный опыт могут объяснить загадку вражеских успехов.

Ситуация чем-то напомнила ему времена красно-белого братоубийства, когда приходилось воевать не только умением, но и числом. Оставался последний выбор — задержать врага любой ценой, сковать Гитлеровцам возможности для маневра, обескровить, а потом ударить большой силой по слабому месту. Что ж, силы накапливались, и скоро их станет еще больше.

За прошедший месяц на фронт отправились около двух тысяч маршевых батальонов — почти миллионное пополнение для войск на линии огня. В тылу были сформированы около двухсот стрелковых и кавалерийских дивизий, половина которых уже влилась в состав Действующей армии. Слабенькие получаются дивизии, почти без артиллерии, хотя из арсеналов выскребли даже старенькие полковые трехдюймовки, помнившие чуть ли не японскую войну.

С количеством вопрос решался, пришла пора подумать о качестве. Раненые фронтовики, бойцы отведенных на переформирование частей должны стать костяком новых дивизий, которые можно будет бросить на самые важные участки. Для них и оружие получше найдется, заводы наращивают производство, винтовки, пулеметы и патроны поступают бесперебойно, хотя с танками, пушками и самолетами дела обстоят похуже…

Недовольно покачав головой, Сталин достал из кармана записную книжку. Перелистал, нашел нужную страничку. Не слишком успешное течение военных действий можно и должно было поправить, по-умному расставив командные кадры. Когда грянула война, командующих фронтами назначали в спешке, посылая на горячие направления подвернувшихся под руку маршалов и генералов. Да и сами фронты создавались не всегда продуманно, простым переименованием военных округов мирного времени. Теперь же, как говаривал Петр Алексеевич, дурь каждого видна стала, так что самое время перетасовать великих полководцев, поручив каждому дело по силам и способностям.

Начнем с севера. Карельский фронт — Мерецков явно справляется. Остановил почти что на линии границы знаменитого Дитля, который был с Гитлером еще во времена «пивного» путча, а потом неполной дивизией разгромил англичан в Норвегии. Для товарища Мерецкова полярные масштабы тесноваты, поэтому перебросим его на Северо-Западный фронт, потому как товарищ Ворошилов командует неважно, всякий раз проигрывает фон Леебу, не умеет отражать танковые прорывы. Первому красному маршалу поручим формирование Фронта резервных армий — с этим делом он справится.

Западный фронт… Сталин поморщился. Генерал армии Павлов так и остался комбригом, фронт ему не по силам — Белоруссию сдал за две недели. Дадим армию — пусть покажет себя в наступлении, а то кричит о танковых прорывах. Вот и посмотрим, на что ты способен, и не много ли у тебя звездочек в петлицах… А на Западный фронт назначим Конева — хорошо проявил себя и в наступлениях, и в обороне. Заслужил звание генерал-полковника.

Центральный фронт. Ну, тут срочных мер не нужно. Жуков — генерал талантливый, удачно маневрирует, наносит контрудары, применяет обходы и охваты… Отступил, конечно, это факт, но против него была сильнейшая группировка, и в конце-то концов Жуков остановил Гудериана, не пропустил в Брянск.

Кирпонос на Юго-Западном справляется весьма недурно, отразил первый натиск, сам наносил контрудары потеснил противника. Пожалуй, успешнее всех остальных воевал. Только фронт у него чересчур длинный, надо бы между Центральным и Юго-Западным еще один фронт организовать. Назовем его Карпатским, отберем по армии у соседей, выдвинем из резерва свежую армию и кавкорпус, а командовать назначим Тимошенко.

А вот Тюленев на Южном совсем уснул. Против него противник, о каком только мечтать можно, а героический ветеран 1-й Конной почти не шевелится. Дождется, что немцы пошлют несколько своих дивизий на помощь румынам и накажут нас за бездействие. Командовать фронтом будет Малиновский, должен справиться. Тюленева же мы бросим на резервы заместителем к Ворошилову, пусть руководит боевой подготовкой.

Босфорская группа войск пока держалась, причем держалась неплохо. Легендарный командарм 1-й Конной развоевался, закрепился в горах, отбивает все попытки немцев прорваться к Босфору. Конечно, жалуется, что сил маловато, просит усилить авиацией, артиллерией, танками… Что же, подкинем резервы — глядишь, сам в наступление пойдет, погонит немцев до самых Афин.

Пролистав записную книжку, Сталин подчеркнул красным карандашом фамилии молодых генералов, успевших отличиться в июньско-июльских боях. Рябышев, Еременко, Харитонов, Власов, Москаленко, Рокоссовский, Говоров, Лелюшенко, Толбухин — каждому можно доверить армию.

Первым из соратников зашел в кабинет, как обычно, Молотов. Мельком взглянув на карту и, удостоверившись, что ничего страшного на фронте не происходит, он озабоченно сказал:

— Коба, у нас слишком сложная система управления Мы с Лазарем, Лаврентием и Георгием поговорили и согласились, что нужен специальный орган высшей власти из нескольких человек — например, Госкомитет обороны.

— Бюрократы, — усмехнулся Сталин. — Зачем нам еще одна контора, которая будет дублировать Совнарком, Политбюро и Главный военный совет? Чтобы вдвое больше бумажек писать? Не нужна такая контора, на хрен не нужна.

— Тогда нужно перенести главные рычаги управления в Ставку, а тебе пора стать Верховным Главнокомандующим.

— Ленин не стал Главковерхом.

— Ильич оставался штатским человеком. А ты должен. Тебе под силу.

— И как, по-твоему, это сделать? — Сталин насупился. — Предсовнаркома товарищ Сталин подпишет постановление о назначении самого себя Верховным Главнокомандующим?

— Оформим решением Политбюро, и Калинин издаст указ Верховного Совета.

— Да, пожалуй, — признал Сталин. — Только все прочие инстанции разгоним к чертовой матери. Невозможная путаница получается — разные там бюро, комиссии, сонеты… Власть должна быть организована четко, без лишних ненужных контор.

Обдумав неожиданное предложение, Молотов собрался ответить, однако Поскребышев доложил, что народ собрался в предбаннике, и Сталин махнул рукой: мол, запускай.

Приглашенные входили по одному, в строгом порядке: Маленков, Берия, Каганович, маршалы Егоров и Шапошников. Последним перешагнул порог генерал Антонов — начальник оперативного управления Генштаба.

Генштабисты доложили о последних изменениях фронтовой обстановки. Группа армий «Центр» продвинулась на несколько километров вдоль магистрали Минск — Смоленск Контрудары силами трех стрелковых, танковой и двух кавалерийских дивизий на разных участках Западного и Центрального фронтов не принесли желаемых успехов. Также приостановилось продвижение Югзапфронта, последние наши атаки противник отражал с большими потерями для Красной Армии. Кроме того, немцы энергично маневрируют войсками вдоль фронта — вероятно, концентрируют ударные группировки, готовясь к решительному рывку на восток.

— В чем причины наших неудач? — раздраженным тоном осведомился помрачневший Сталин. — Потапов, Воеводин и Музыченко были хороши в обороне, но не умеют наступать?

— Наши удары были слишком слабыми, товарищ Сталин, — ответил Егоров. — По существу, мы, как в Гражданскую войну, были неспособны давить на широком фронте. Такие удары, когда в каждой армии переходят в наступление одна-две дивизии, немцы легко отбивают, даже не перебрасывая подкреплений с соседних участков фронта. Пора подумать о наступлении целых армий, а то и всего фронта, массировать на участках прорыва не меньше десятка дивизий, бросать в бой больше техники. Довоенные представления о сорока пушках и двадцати танках на километр прорыва успели устареть.

Не так, чтобы сказанное начальником Генштаба было большой новостью, но рано или поздно кто-то должен был произнести эти слова вслух. Пыхтя трубкой, Сталин неторопливо прошел вдоль стола. Головы сидевших синхронно поворачивались, сопровождая перемещения вождя — точно подсолнухи за солнцем.

— Подготовьте директиву о недопустимости распыления сил и средств, — Сталин медленно выговаривал слова, стремясь к созданию идеально точных фраз. Рассчитайте необходимые цифры оперативной плотности.

Затем он объявил решения, выработанные перед началом совещания: о создании Ставки Верховного Главнокомандования, о перестановках командующих фронтами и, наконец, о создании ударных армий, костяком которых станут красноармейцы, успевшие понюхать пороху. Генштабу поручили наметить районы, где будут формироваться новые объединения, продумать штатное расписание.

Явно имея в виду Берию, Маленкова и Кагановича, отвечавших за производство разных видов вооружения, маршал Егоров поспешил высказать пожелания:

— Для массово формируемых дивизий нам понадобятся в больших количествах легкие пушки, гаубицы и минометы. Нужно побольше танков, хотя бы легких, на базе автомобильных заводов. Производство винтовок и пулеметов растет медленно, не успеваем вооружать новые дивизии.

Маршал Шапошников решительно добавил:

— Надо наконец вывести авиацию из армейского подчинения. Создавать авиакорпуса в подчинении начальника ВВС и Ставки. Только так мы сможем массировать авиацию на важнейших направлениях.

Покивав, Сталин махнул трубкой в сторону Поскребышева, чтобы тот зафиксировал полезные и важные предложения. Затем проговорил задумчиво:

— Подготовьте приказ — собирать трофейное оружие и боеприпасы. В Первую мировую целые корпуса царской армии были вооружены австрийскими винтовками.

— Австрийскими, японскими, английскими, французскими, — негромко уточнил Егоров.

— Где Кулик? — осведомился Сталин.

— В приемной дожидается, — сообщил Поскребышев!

Появившийся через мгновение начальник ГАУ маршал Кулик, услыхав о трофейном оружии, доложил:

— Собираем трофеи, товарищ Сталин. С первого дня войны собираем, — он перелистывал извлеченную из портфеля пачку бумаг и наконец нашел нужную. — Вот, пожалуйста… У меня на складах почти семьдесят тысяч немецких винтовок, чуть больше тысячи пулеметов, три сотни орудий разных калибров, почти двести танков. Но многие требуют ремонта.

— Ремонтируйте, — распорядился Верховный. — Этих трофеев хватит, чтобы целую армию вооружит.

— А куда делись польские трофеи? — неожиданно поинтересовался Егоров. — Мы ж почти полмиллиона панов пленили.

— На складах, — повторил Кулик — На память не скажу, но сотни тысяч стволов легкого стрелкового оружия собрали в тридцать девятом. Правда, пушек немного, да и танки у них были дерьмовые.

— Что получше — посылай на фронт, а дерьмом тех же поляков вооружим, — предложил хозяйственный Берия. — Пусть повоюют, нечего лагерную баланду переводить, дармоеды хреновы!

Инициативу наркома внутренних дел Сталин одобрил. Три года назад поляки показали себя не лучшими вояками, но из пленных можно сколотить хотя бы несколько боеспособных дивизий — будет от братьев-славян хоть какая-то польза.

Прекрасно помнивший печальную осень двадцатого Егоров процедил, мстительно ухмыляясь:

— Много нам кровушки паны попортили. Пусть прольют свою кровь за Советскую власть.

— Надо найти у Пилсудского подходящую цитату на сей случай, — сделав каменное лицо, произнес Молотов.

Ответом стал взрыв хохота. Все помнили, как тонко сострил Молотов после исчезновения Польши с карты мира. Много лет назад Пилсудский презрительно назвал Чехословакию «уродливым детищем Версаля». Когда в Мюнхене уговаривали Прагу отдать Судетскую область Гитлеру, польский фюрер Бек повторил эту фразу, после чего польские войска вторглись в соседнюю славянскую страну и, помогая дружкам-нацистам, аннексировали свою долю добычи. Спустя год фортуна показала панам задницу, и Молотов на весь мир объявил уродливым детищем Версаля несуществующее государство — Польшу.

Веселье продолжалось недолго — все понимали, что положение непростое, поэтому потехе — минута, и нужно найти способ переломить в свою пользу ход соитий. Ждали, что скажет Верховный.

— Сами знаете, кто хорошо шутит, — прокомментировал Сталин. — Товарищ Егоров, доложите соображения.

Соображения начальника Генштаба трудно было назвать неожиданными. Егоров предлагал продолжать жесткую оборону по всему пространству военных действий, изредка наносить мощные удары большими силами, изматывать противника, а тем временем готовить резервы.

— Недели через три-четыре, как только закончим формирование ударных армий, сосредоточим их на Западном направлении, — продолжал маршал. — Группировку, наступающую на Смоленск, надо разгромить в первую очередь и любой ценой.

— Через месяц, — задумчиво повторил Сталин. — В начале сентября… Немец не любит снега и распутицы. Когда в Англии началась зима, немцы на два месяца вкопались в землю. А ведь там только слякоть была, почти без снега. Русскую зиму — с морозами и метелью — они еще не пробовали.

Поймав на лету мысль Верховного, Егоров сообщил: по прогнозам Гидрометеоцентра зима предстоит такая же свирепая, как в прошлом году, то есть первого снега в средней полосе можно ждать не позже конца сентября.

— Значит, решено, — сказал Сталин. — Ударные армии Павлова, Рокоссовского и Москаленко переходят в наступление, как только испортится погода.

Когда все разошлись, в кабинете остались только Сталин и Молотов. Многое менялось в стране, но оба ветерана партии оставались членами «узкого руководства», именно они — вот уже почти четверть века — принимали все основные решения.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Молотов.

Сталин опустил веки, сделал глубокую затяжку. Сказал раздраженно:

— Фронт может рухнуть, хотя кажется прочным! Мы по-прежнему воюем хуже немцев. Казалось бы, красные командиры, представители передовых классов, даже мертвецки пьяные, должны бить вырождающихся аристократов и прочих буржуазных офицеров. Однако теория почему-то подводит… Несем огромные потери, а результатов — кот нагадил. Немцы перемалывают наши резервы и в любой момент могут погнать по всему южному направлению.

— Потери выровняются, если уйти в оборону. Обескровим, как вы с Климом под Царицыном.

— В том и беда, что нас давит опыт Гражданской войны. Пора понять — это совсем другой враг и совсем другая война. Пробовали… Только немцы легко протыкают нашу оборону. Танки решают все… и танкисты, умеющие водить эти танки в бой… — Сталин снова запыхтел трубкой. — Союзники нужны, нужна их реальная помощь, а не два парохода с цветными металлами.

Поморщившись, Молотов снял пенсне, протер линзы и признался:

— Сказал бы, что думаю про союзников, да сам знаешь — не люблю материться. Подлая скотина Черчилль не забывает напоминать о своей ненависти к большевизму, чуть ли не слово в слово повторяя изречения Гитлера! И гаденыш Трумэн не постеснялся сказать: дескать, мы будем помогать русским только для того, чтобы они и немцы побольше убивали друг друга.

— Значит, надо понимать, что мы остаемся союзниками, пока продолжается война с Германией. Как только прикончим фашистов, англосаксы снова станут нашими врагами. — Сделав несколько глубоких затяжек, Сталин продолжил: — Поэтому надо сейчас получить с них по ленд-лизу все, что возможно. Долби Вашингтон телеграммами, выбивай авиамоторы, медикаменты, большие станки, прессы, грузовики. У американцев этого добра навалом, пусть не жлобятся.

— Обещают отправить большие караваны по Севморпути. Танки свои предлагают…

— Пусть в задницу себе засунут свои «Гранты»! — разозлился Сталин. — Когда наконец приедет этот посланец Рузвельта?

— Гарри Гопкинс? Обещал в июле, потом отложил визит на август. А там и северная навигация закроется. Американцам придется посылать караваны вокруг Африки, разгружаться в Турции.

— Придется, — согласился Сталин. — А можно и через Персидский залив, а потом — через Иран до нашей границы.

 

9

От Советского Информбюро

17 августа. Наши войска продолжали оборонительные сражения на подступах к Брянску. Внезапной контратакой Н-ская кавалерийская дивизия освободила деревню Матвеевка.

21 августа. Войска генерала Кирпоноса продолжают атаки, продвигаясь к городу Львов.

24 августа. На Южном направлении войска генерала Малиновского мощным ударом пробили брешь в обороне противника. Развивая наступление, части Красной Армии заняли несколько населенных пунктов. Наголову разбиты 3-я пехотная и 2-я кавалерийская дивизии румынской армии. Враг в панике бежит, бросая оружие и снаряжение. Корабли Черноморского флота обстреляли из дальнобойных орудий порт Констанца и нефтяные месторождения.

29 августа. Героические воины Красной Армии отразили очередную попытку немецко-фашистских войск прорваться к Смоленску. В ходе двухдневных кровопролитных боев соединения генералов Рокоссовского и Лукина уничтожили 227 танков, сбили около 30 самолетов, убиты и ранены тысячи вражеских офицеров и солдат. Решительными контратаками противник отброшен на исходные позиции.

1 сентября. Наша авиация разбомбила вражески эшелоны с живой силой и боеприпасами на подъездных путях железнодорожного узла Минск. Взрывами и пожарами уничтожены десятки вагонов, выведено из строя до 3000 захватчиков.

3 сентября. Советские войска Босфорского фронта отразили очередную попытку немцев прорваться к Проливам с территории Греции. Мощным ударом противник отброшен на исходные позиции.

4 сентября. Наши войска, наращивая удары, приближаются к г. Львов. Враг несет огромные потери.

6 сентября. На основании договора от 1921 года советские и британские войска вошли в Иран. Тем самым сорван замысел фашистов использовать эту страну в качестве плацдарма для нападения на СССР с юга.

9 сентября. На фронте происходили бои местного значения. В районе поселка имени VI съезда РСДРП огнем нашей артиллерии рассеяна пехотная часть противника.

14 сентября. Под натиском превосходящих сил противника войска Южного фронта совершили планомерный отход на линию государственной границы Союза ССР. Все попытки немецко-румынских банд переправиться через реку Прут успешно отражены огнем артиллерии, мощными контратаками танковых, кавалерийских и стрелковых частей Красной Армии.

В последний час

Провал немецких планов взятия Смоленска. В последние дни сентября войска нашего Западного направления, измотав противника в предшествующих боях на северных и южных подступах к Смоленску, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери. За 7 дней наступления убито свыше 47 тысяч вражеских солдат, захвачено 16 800 пленных, в том числе 2 генерала, подбито 145 самолетов и 129 танков. За это время разбиты 4 танковые и 11 пехотных дивизий противника, захвачены огромные трофеи: 292 танка, 604 орудия, 8 складов боеприпасов, 1900 тонн горюче-смазочных материалов. Продвинувшись на отдельных направлениях на 40–70 километров, наши войска освободили от немецко-фашистских захватчиков города Витебск, Велиж, Рудня, Рославль, Кричев, а также 540 малых населенных пунктов. Наступление продолжается.

Документ № 8

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ОБОРОНЫ СССР

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ

Совершенно секретно. «10» октября 1942 г.

Снятие копий запрещено. Исх. № 247/06 А

Верховному Главнокомандующему тов. И. В. Сталину

СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА

по поводу плана «Мономах»

1. Положение на фронте после трех недель ожесточенных боевых действий характеризуется переходом сторон к стратегической обороне в целях передышки и накопления сил. Это указывает на исчерпание наступательных возможностей противника.

2. Отсутствие второго фронта в Европе или Африке позволило противнику сосредоточить на советско-германском фронте 3/4 соединений и значительную часть боевой техники сухопутных войск. По состоянию на 5 октября, против РККА действуют 227 дивизий: 183 немецкие, 20 финских, 6 румынских, 5 итальянских, по 3 испанские и венгерские, по 2 английские, французские и словацкие. По нашим оценкам, противник имеет на Восточном фронте и в резерве от 6 до 6,3 миллиона личного состава, 4800–5000 танков, 3000 боевых самолетов. Резерв — 14 дивизий.

3. Войска противника сильно утомлены в ходе трехмесячных непрерывных боев. В полосе Западного направления (Западный и Центральный фронты) группа армий «Центр» отброшена от 40 до 60 км к западу от Смоленска и Витебска. В настоящее время командование группы армий поспешно заменяет разбитые дивизии свежими, которые подвозятся из Германии, а также Франции и других оккупированных стран. Неприятельские потери в танках и другой технике не смогут быт восстановлены полностью до октября, но к началу сентября противник, видимо, частично вернет наступательную силу.

На Южном стратегическом направлении тверда оборона Юго-Западного и Карпатского фронтов, мощные удары Южного фронта позволили сорвать наступление группы армий «Юг». Карельский фронт уверенно удерживает советскую территорию и готов перенести военные действия в Финляндию.

Наиболее неудачное развитие событий отмечено в полосе группы армий «Север», где противник нанес тяжелое поражение Прибалтийскому и правому флангу Северо-Западного фронта, захватил всю Литовскую ССР и приближается к Риге.

Отдельная Приморская армия, действующая на Босфорско-Дарданельском направлении, в основном удержала занимаемые позиции, однако нуждается в срочном пополнении: до 20 тыс. личного состава и 150–200 танков.

4. Красная Армия имеет на фронте и в резерве первой линии 212 стрелковых дивизий и 49 отдельных бригад, 36 кавдивизий, 14 мехкорпусов, 3 отдельные танковые и 2 мотострелковые дивизии. Личный состав — 7400 тыс., на вооружении имеется 8600 танков, 75 тыс. орудий, 6330 боевых самолетов.

5. Наиболее благоприятное положение для решительных действий наступательного характера складывается на южном фланге фронта, где мы имеем превосходство в живой силе на 25 %, по танкам — в 2 раза, по авиации — на 70 %. Если немедленно направить в распоряжение Тимошенко и Кирпоноса стратегические резервы: 28,29,32 и 34-я общевойсковые армии, а также 11 и 5-й механизированные, 8, 9 и 12-й авиационные корпуса, — наше превосходство станет двойным по личному составу и авиации, почти тройным — по танкам. На этом участке наши войска занимают выгодное охватывающее положение, тогда как позиции противника сильно растянуты с запада на восток, причем наиболее боеспособные соединения передвинуты далеко на восток — видимо, для предстоящего наступления на Киев.

6. Замысел операции «Мономах» предусматривает нанесение мощных ударов по обоим флангам группы армий «Юг»: с севера от линии Ковель — Сарны силами Югзапфронта и с юга от Тернополя силами Карпатского фронта — по сходящимся линиям на Львов. Цель — полное окружение левофланговых соединений группы армий «Юг». Чтобы сковать противника, исключив возможность маневрировать резервами, усилить южное направление, предусмотрено за два дня до начала операции «Мономах» нанести удары на других участках фронта. Предлагаем наносить отвлекающие удары на Карельском и Южном фронтах, а также — против группы армий «Центр» силами Западного и Центрального фронтов.

Начальник ГШ Маршал Советского Союза

Егоров А. И.

 

10

Документ № 9

Приказ командующего 6-й германской армией о поведении воинских частей на Востоке

10 октября 1942 г.

По вопросу отношения воинских частей к большевистской системе существуют еще неясные представления. Основной целью похода против еврейско-большевистской системы является полный разгром их окруженных сил и искоренение азиатского влияния на европейскую культуру.

В связи с этим перед воинскими частями ставятся задача, выходящие за пределы прежних солдатских задач. На Восточном фронте солдат является не только воином по правилам военного искусства, но и носителем народной идеи и мстителем за зверства, причиненные немцам и родственным им народам.

Поэтому солдат должен иметь полное понятие о необходимости строгой, но справедливой кары еврейским подонкам человечества. Дальнейшая задача — это уничтожить в зачатке восстания в тылу армии, которые согласно опыту затеваются всегда евреями.

Борьба с врагом в тылу ведется пока с недостаточной серьезностью. Все еще продолжают квалифицировать коварных, жестоких партизан и развратных женщин как военнопленных. Все еще продолжают рассматривать одетых в полугражданскую и гражданскую одежду вооруженных подростков и бродяг как порядочных солдат и помещают их в лагеря военнопленных. Да пленные русские офицеры, язвительно смеясь, рассказывают, что советские агенты беспрепятственно ходят по улицам и часто питаются в немецких полевых кухнях. Такое поведение воинских частей можно объяснить лишь полной необдуманностью. Настало время для начальников разъяснить смысл этой борьбы.

Выдача питания местному населению и военнопленным, которые не работают в пользу германской армии, войсковыми кухнями является такой же ошибочной человечностью, как дарить хлеб и сигареты. То, от чего родина отказывается, а командование с большими трудностями доставляет сюда, солдат не должен дарить врагу, даже тогда, если это является трофеем. Это необходимая часть нашего снабжения.

При своем отступлении Советы часто поджигали постройки. Воинская часть заинтересована в тушении лишь настолько, насколько должна сохранить строения, для своего размещения. В остальном исчезновение символов прежней большевистской власти, также в виде строений, входит в программу войны на уничтожении. Ни исторические, ни художественные соображения не играют при этом на Востоке никакой роли.

О получении военно-хозяйственно важного сырья из продукции руководство даст необходимые указания.

Полное разоружение населения в тылу действующих частей, принимая во внимание длинные и опасные дороги снабжения, является крайней необходимостью. Там, где это возможно, необходимо собрать трофейное оружие и боеприпасы и его охранять. Если военные обстоятельства это делают невозможным, то необходимо привести оружие и боеприпасы в негодность. Если устанавливается, что в тылу армии действуют партизаны, то необходимо действовать драконовскими мерами. Это нужно распространять также на мужское население, которое смогло бы причинить вред. Многочисленные якобы враждебные Советам элементы, которые занимают выжидательную позицию, нужно склонить к решению активно сотрудничать против большевизма. В противном случае никто не сможет потом пожаловаться, что его квалифицируют как приверженца советской системы. Боязнь немецких контрмер должна быть сильней угроз блуждающих большевистских остатков.

Прежде всех политических задач в будущем немецкий солдат должен выполнить две следующие задачи:

1. Полное уничтожение ложного большевистского учения, большевистского государства и его Вооруженных сил.

2. Беспощадное искоренение коварства и зверства и тем самым охранение жизни немецких Вооруженных сил в России.

Только так мы разрешим нашу историческую задачу и освободим раз и навсегда немецкий народ от азиатско-еврейской опасности.

Главнокомандующий генерал-фельдмаршал

фон Рейхенау.

Из дневника генерал-полковника Ф. Гальдера

20 октября 1942 года. 133-й день войны

11-я армия остановила продвижение противника в Румынии, а 4-я танковая армия начала наступление от Двинска на Опочку, Остров. Венгерские войска также готовятся к наступлению.

Обстановка на фронте.

В полосе группы армий «Юг». Противник пытается оказать давление. Русские со свойственным им упорством стараются стабилизировать фронт. Оперативные донесения подтверждают правильность моей оценки положения северного крыла 1-й танковой армии. Еще 14/10 западнее Ровно последовало глубокое вклинение русских в общем направлении на Дубно. Я не вижу в этом вклинении никакой опасности оперативного масштаба, однако возросшая активность большевиков снова сковывает наши пехотные дивизии, которые я намеревался передвинуть вслед за танковым авангардом. Отмечены местные атаки с обеих сторон южнее и восточнее Тернополя. На этот участок противник, по-видимому, подводит свежую дивизию с танками. Одновременно отмечено движение на восток колонн эвакуированных и беженцев, а также транспортных колонн с промышленным оборудованием.

В полосе группы армий «Центр». Продолжаются сильные атаки пехоты и танковых частей противника, в результате которых русским удалось вклиниться на отдельных участках. 4-я армия занята укреплением оборонительного рубежа у Могилева. Появилась еще одна армия противника, в составе которой 6 новых дивизий. Положение в армии Гудериана неприглядное, Гудериан отдалил свои войска от войск 2-й армии вместо того, чтобы держаться к ним ближе. Естественно, получился разрыв во фронте, через который русские наносят удары. Нельзя было ожидать от активного противника, что он упустит момент и не среагирует на такое фланговое перемещение.

10.30 — телефонный звонок от фон Бока. Он взволнованно сообщил мне, что возможности сопротивления войск группы армий «Центр» подходят к концу. Если русские будут продолжать наступательные действия, то удержать юго-восточный участок фронта не будет возможности. Свежие дивизии прибудут не раньше 23/1. Сомнительно, что в таком положении мы сможем долго продержаться. В случае, если мы отведем свои войска на фронте 4-й армии, то придется отводить и войска 9-й армии. Фон Бок требует направить к нему дивизию СС «Райх».

На фронте группы армий «Север» осложнилось положение 1-го армейского корпуса. Командование 4-й танковой армии считает наиболее выгодным для наступления направление вдоль железной дороги. Фон Лееб требует подчинить ему 23-й армейский корпус и подтянуть его к своему правому флангу. Это желание не может быть удовлетворено: 9-я армия сама в высшей степени нуждается в продвижении этого корпуса вдоль границы группы армий. Противник подводит войска и рабочую силу для оборудования позиций южнее Риги. Действие наших танковых войск сильно затруднено состоянием дорог (дороги разрушены).

Богач доложил о новых передвижениях на стороне противника, обнаруженных нашей воздушной разведкой. Переброски происходят из района Одессы, а также восточнее Киева и дальше в северном направлении. Также подтверждаются ранее имевшиеся сведения о крупных перебросках войск с востока через Смоленск.

Из этого можно сделать вывод, что, кроме сосредоточения группировки, которая должна оборонять дефиле Орша — Витебск, противник создает еще одну группировку на участке Бобруйск — Могилев. Следует считаться с возможностью разрозненных атак.

Генерал-квартирмейстер Вагнер:

А. Подача железнодорожных составов в группу армий «Север» — хорошая (16 составов в день), в группу армий «Центр» — тоже хорошая (21 состав), в группу армий «Юг» — недостаточная (10 составов).

В. К 22/10 возможно полностью обеспечить войска всеми видами довольствия.

C. Запас снарядов для нового наступления будет создан к 30/10.

D. Крайне необходимо пополнение автопарка.

14 30 — снова разговор с фон Боком. Он мне сообщил, что личные отношения между Гудерианом и командованием группы армий все время обостряются. Гудериан взял неподобающий тон по отношению фельдмаршалу фон Боку, который тот ни в коем случае не намерен терпеть, и, кроме того, Гудериан все время добивается решения многих вопросов, обращаясь через голову фон Бока непосредственно к фюреру. Это неслыханная наглость!

Теперь Гудериан требует подчинить ему 35-й армейский корпус, чтобы у 2-й танковой армии была своя пехота. Я сказал Боку, что необходимости в этом нет. Гудериан хочет, чтобы все инстанции, вплоть до высших соглашались с выводами, являющимися следствием его ограниченного кругозора. Я ни в коем случае с этим не согласен. Гудериан сам планировал эту операцию. Пусть он потерпит и увидит, насколько она выполнима.

Совещание у главкома.

1. Уже сейчас продумать вопрос о подготовке к зиме (зимнее обмундирование).

2. О недостатке артиллерийских боеприпасов. (Для маневра нужно горючее, для позиционной войны — боеприпасы!)

3. «Выстрелы из стратосферы» (то есть команды от Гитлера): проявлять выдержку и терпение, однако своевременно принимать меры. Представлять нашу информацию через так называемых «фронтовых офицеров»! Фронтовикам верят больше, чем нам! Стоять друг за друга!

4. Ускоренное чинопроизводство на льготных условиях.

5. Главная опасность сегодня — назойливое давление русских на фон Бока. Придется передвинуть сюда 5–6 дивизий, предназначавшихся для группы армий «Юг».

6. Обмен взглядами на будущее. После взятия Смоленска повернуть 2-ю и 3-ю танковые армии на Киев, встречными ударами групп армий «Центр» и «Юг» окружить войска Ворошилова, Конева и Жукова в треугольнике Гомель — Чернигов — Мозырь. Затем возобновить движение на Москву.

Обстановка вечером. Существенных изменений не произошло. Противник продолжает сильные атаки на прежних направлениях. Отмечено усиление авиации русских на юге. Перед фронтом Рундштедта появились новые армии противника.

Потери с 10/6 по 18/10: ранено — 19 470 офицеров, 365 389 унтер-офицеров и рядовых; убито — 10 385 офицеров, 263 140 унтер-офицеров и рядовых; пропало без вести — 3433 офицера, 141 272 унтер-офицеров и рядовых. Всего: 33 288 офицеров, 769 801 унтер-офицеров и рядовых. Итого округленно — 804 тысячи человек, что соответствует 17 % численности сухопутных войск, действующих на Восточном фронте (4,7 миллиона). За тот же период поступило пополнений — 363 тысячи.

 

11

На двадцатикилометровом участке прорыва командование Юго-Западного фронта сосредоточило две общевойсковые армии, достигнув оперативной плотности до 2–3 км на дивизию. Наступление каждой армии поддерживал механизированный корпус. Кроме того, все стрелковые и кавалерийские дивизии ударной группы имела теперь штатный батальон легких танков старого типа. Утром 25 октября, через три часа после начала наступления, войска первого эшелона пробили во вражеской обороне брешь, в которую Кирпонос незамедлительно бросил 7-й механизированный и 4-й кавалерийский корпуса.

В батальон Часова, потерявший большую часть техники в сражениях прошлого месяца, собрали все уцелевшие тяжелые танки дивизии, так что теперь его подразделение представляло весьма занятную картину. Молодому комбату пришлось изрядно потрудиться, распределяя по ротам 18 машин типа KB-1, четыре КВ-2 и одиннадцать КВ-3, имеющих различные двигатели, вес и вооружение. Тем не менее его колонна бодро грохотала по проселочной дороге, сметая разрозненные отряды вражеской пехоты и громя всевозможные тыловые команды. К 14.00 танки оторвались километров на тридцать от авангарда стрелковой дивизии, вдобавок батальоны головного полка несколько расползлись в разные стороны. После долгих обменов матюгальниками — все переговоры велись открытым текстом, без использования шифровальных таблиц, — когда комдив разрешил сделать первый большой привал, навстречу неожиданно выползла вражеская часть.

— Что за чучела огородные? — невольно вырвалось у оторопевшего капитана. — Испанцы, что ли? Или итальянцы?

Танков такого типа он еще не видел: громадные, неуклюжие, с высокими башнями, фальшбортами, опорными катками разного размера, дегенеративной башенкой и крохотной малокалиберной пушкой. Едва снаряды выпущенные из орудий KB, подожгли несколько этих монстров, остальные тут же остановились, из башен их высунулись палки с белыми тряпками.

— Прекратить огонь, — распорядился Алексей. — Вроде сдаются.

Странные были пленные. Одетые в незнакомую, явно не германского покроя форму, они старательно тянули руки вверх и при этом чему-то блаженно улыбались, лопоча на неведомом языке. Мобилизовав все свои познания в области иностранной речи, Часов напористо выяснял у долговязого рыжего офицера:

— Чех, поляк, итальяно, франсе, мадьяр?

Тот отчаянно замотал головой:

— Ноу, сэр, айм инглишмен, мэйор Симмонс, Манчестер… — И добавил понятнее: — Гитлер капут.

— Это я и без тебя знаю, что капут, — проворчал Часов, затем крикнул своим орлам: — Мужики, кто в школе английский учил?

Переводить вызвался младший лейтенант Сазонов из второй роты. Оказалось, что английские подразделения на танках «Валентайн» охраняли тылы группы армии «Юг», но британцы воевать с русскими не желают, а потому охотно сдаются и даже готовы присоединиться к Красной Армии.

Майор Роберт Симмонс передал Часову карту, на которой были нанесены немецкие позиции в этом квадрате, а заодно пожаловался, что «гансы» обращаются с союзниками, как настоящие скоты, — послали в эту дикую страну, однако не обеспечили англичан горячей водой и даже… С переводом слова «пипифакс» Сазонов не справился, но Боб показал жестами, и стало ясно, что речь идет о специальной мягкой бумаге для подтирания. Симмонс так и не понял, по какой причине русские офицеры разразились громовым хохотом.

Вдруг британец спохватился и начал что-то энергично объяснять. Сазонов слушал, кивал, потом доловил Часову:

— Товарищ капитан, вроде бы два батальона ихней бригады взбунтовались и ведут бой с немецким гарнизоном в райцентре Козинцы — там не меньше батальона СС. В общем, просит оказать помощь.

Через минуту Алексей уже перекрикивался с командиром полка при посредстве хрипучей танковой радиостанции 10-Р:

— …Товарищ подполковник, так у меня ж пехоты.

— Где ты сейчас?

— Стою на опушке леса возле развилки дорог перед колхозом имени Пищенко. Отсюда до Козинцов мне десять минут ходу, разведку я уже выслал. Подбросьте хоть роту мотострелков, а лучше батальон. Ведь если я возьму райцентр — вся ихняя сто тридцать пятая дивизия в мешке задохнется!

— Понимаю, сынок, — вздохнул подполковник — Все понимаю. Только нет у меня пехоты. Остапенко наступает левее, уступом позади соседнего хозяйства… А другие два моих батальона увязли в пятке верст от тебя, ведут тяжелый бой… Ты уж придумай чего-нибудь там, на месте.

Кое-как объяснившись с англичанином — что называется, «на пальцах», — Часов втолковал ему свой замысел, Тихоходные «Валентайны» Симмонса двинулись на подмогу своим батальонам, которые уже изнемогали под натиском эсэсовцев, а сам Часов обошел Козинцы вдоль берега безымянной речушки, ворвался в райцентр и ударил фрицам в тыл. Огонь тяжелых танковых пушек быстро утихомирил немцев, и те, огрызаясь в отдельных узлах сопротивления, сложили оружие.

Часа через два подоспели главные силы полка, а с ними — батальон пограничников из войск НКВД. Пленных — и немцев, и англичан — отправили под конвоем в тыл.

— Ой, будут у тебя, хлопец, неприятности, — сочувственно предостерег подполковник. — Зря ты англичан использовал… Одна надежда — есть у тебя заступник в Кремле, который не забывает о том вашем разговоре.

— Так уж и не забывает, — буркнул подавленный Алексей. — Делать ему больше нечего — меня помнить.

— А ты не сомневайся. Точно, помнит. Пришел приказ из штаба фронта: ты теперь майор. Так что прицепи вторую шпалу к петлице и надейся на лучшее.

После привала полк возобновил движение, форсировал вброд речку, но вынужден был снова притормозить, дожидаясь отставших соседей. За ночь к ним присоединились остальные «хозяйства» 14-й дивизии, в темноте машины заправились горючим, загрузили боеприпасы, и на утро механизированная армада продолжила марш на Львов. Параллельной дорогой двигалась кавалерия, а километрах в двадцати догоняла стрелковая дивизия. Впереди их ожидала оборонительная полоса, оборудованная немцами по берегу Буга.

Часов был уверен, что за форсирование большой реки придется заплатить большой кровью, и уже прикидывал, как бы половчее взять мост внезапной атакой. К счастью, оказалось, что переправа еще затемно захвачена парашютным десантом.

Танки спокойно переползли на южный берег Буга, но здесь застряли надолго — двое суток отражали неистовые атаки эсэсовских дивизий «Викинг» и «Мертвая голова», вооруженных новыми тяжелыми танками «тигр» — теми самыми «пы-зы-6», прототип который Леха видел на полигоне Куммерсдорф меньше года назад. Снаряды среднего калибра отскакивали от их брони и немцы настырно лезли вперед, легко расправляясь с Т-34.

Перелома удалось достигнуть, лишь когда Часов, собрав в кулак все КВ-3, ударил «тиграм» во фланг. В тяжелом бою удалось выбить противнику десяток машин, после чего немцы отступили. За эти полсотни часов 14-я дивизия потеряла три четверти машин и две трети личного состава.

Бои продолжались с переменным успехом. Только 4 ноября, когда на плацдарме, кроме 7-го корпуса, сосредоточились части и соединения 34-й общевойсковой армии, удалось немного потеснить немцев, но прорваться на оперативный простор не получилось. Фронт утонул в грязном черноземе, размокшем от непрерывных дождей.

 

12

Накануне годовщины Великой Октябрьской революции Сталин выступил по радио, подводя итоги войны. В обычной своей насмешливой манере, откровенно издеваясь над «венским сифилитиком, вечно трезвым неврастеником и вегетарианцем в ефрейторском звании», он поведал о разгроме северного и южного флангов германской армии. «Правда, на центральном участке фронта, — признал он, — немцы продолжают удерживать часть Белоруссии, Северной Украины и Прибалтики, но думаю, что вскоре Красная Армия приведет фашистов в чувство и освободит последние участки советской земли».

Сталин говорил о колоссальном превосходстве нашей военной техники, нашего оружия, созданного героическим ударным трудом замечательных советских рабочих, инженеров, ученых. Разумеется, Верховный подчеркнул, что лишь социализм позволял построить могучую промышленность и создать победоносную армию. Еще он сказал, что главная сила нашей родной Красной Армии заключена даже не в количестве и качестве оружия, но — в качестве человека нового типа, тоже созданного Советской властью под руководством партии большевиков.

— Такого человека, — сказал Сталин, — не знала мировая история.

Звучавший из тысяч радиодинамиков голос с хорошо знакомым кавказским акцентом спокойно называл колоссальные цифры вражеских потерь: 3 миллиона убитых и раненых, 1100 тысяч пленных. Сталин понимал, что данные о потерях противника, ежедневно сообщаемые с фронта, многократно завышаются войсковыми инстанциями, но тем не менее привел эти цифры, так как искренне верил: народу будет приятно узнать об истреблении миллионов врагов. Еще он привел леденящие душу факты о Гитлеровских зверствах во временно оккупированных областях и республиках, о сожженных заживо детях, о тысячах расстрелянных, раздавленных танковыми гусеницами, о разрушенных деревнях, городах, заводах, разграбленных музеях и райкомах партии.

Потом Сталин поведал, что намерен освободить от немецко-фашистского рабства все народы Европы и добавил: «Если Первая мировая война привела к образованию одного социалистического государства, то не стоит сомневаться, что война нынешняя может закончиться возникновением еще нескольких социалистических государств на разных континентах».

— Наше дело правое, мы победим. Победа будет за нами, — закончил он.

Вернувшись в Кремль из студии Наркомата связи, Верховный принял Гарри Гопкинса, личного посланника президента США. Переговоры велись дружелюбно и доверительно, но жестко. Сталин откровенно сказал, что военные усилия Советского Союза напряжены до предела, страна остро нуждается в промышленном оборудовании, тяжелых бомбардировщиках, цветных металлах, грузовиках, медикаментах, продовольствии. Кроме того, для новых кораблей требовались мощные паровые турбины, которые прежде поставлялись из Франции, потом из Германии со Швейцарией, а теперь эти страны прекратили поставки. Как следствие, СССР достраивает очередную серию линкоров и крейсеров, а двигателей для них нет…

— Если американская помощь не начнет поступать в ближайшие недели, — сказал Сталин, — все наши летние успехи пойдут насмарку. Германия слишком сильна и располагает возможностями вновь переломить в свою пользу ход сражений.

Гопкинс выслушал его с полным пониманием и заверил, что первый транспортный конвой уже готовится отплыть в Иран. Главная просьба американской стороны: продолжать до конца войну с Германией, а после разгрома нацистов, при первой же возможности, атаковать японские позиции в Северном Китае. Согласившись на этом, они подписали предварительный протокол с перечислением взаимных обязательств. Договорились также, что через две-три недели нарком иностранных дел Молотов отправится в Вашингтон для заключения широкомасштабного договора.

— Пока все идет неплохо, — констатировал Молотов, когда американец покинул кабинет. — Только не по душе мне пришлось, как неохотно говорил он насчет второго фронта… Нет, Коба, кишка у них тонка высаживаться в Европе! Могу поручиться, что американцы начнут с Южной Африки, и только потом постепенно переберутся в Северную. Будут наступать медленно-медленно — от пальмы к пальме.

— Плевать я хотел на его второй фронт, — усмехнулся Сталин, самодовольно пыхтя клубами дыма. — От них требуется, чтоб дали продукты и машины. А фронт могут и не открывать — мы сами добьем Гитлера, и вся Европа будет нашей!

В кабинете появился Берия, и они втроем обсудили вопросы наращивания оружейного производства на эвакуированных заводах и обеспечение войск зимним обмундированием. В разгар этого разговора из секретариата сообщили, что маршал Буденный прибыл прямо с аэродрома и ждет в приемной.

— Пусть заходит, — обрадовался Сталин.

Он встретил командующего Босфорским фронтом прямо в дверях кабинета. Старики не видались аж с последнего предвоенного заседания Главного военного совета, поэтому встреча получилась бурной и трогательной — долго обнимались и едва не прослезились.

Маршал порывался отрапортовать по всей форме, но Сталин подвел его к заваленному картами столу, показал стрелы будущего наступления. Затем Верховный убрал несколько верхних листов, открыв взорам карту Ближнего Востока и проговорил:

— Нам, дорогой Семен Михайлович, твой рапорт ни к чему, мы про твои успехи хорошо знаем. Давай поговорим о проблемах и назревающих опасностях. Босфор, сам понимаешь, надо удержать обязательно. Любой ценой.

— О том и думаю, товарищ Сталин. Есть повод беспокоиться. — Буденный взял карандаш из стаканчика и стал водить по карте незаточенным концом. — Двумя корпусами мы стоим против Греции на речке Марица, а одним — прикрываем болгарскую границу. До сих пор мы отбивали все атаки, но противник, по данным разведки, подтягивает свежие силы: две немецкие дивизии — моторизованную и пехотную, а также — итальянский корпус. Они ведь не успокоятся, пока не выбьют нас из европейской части Турции.

— Что предлагаете, Семен Михайлович? — осведомился Сталин и продолжил, опережая ответ собеседника: — Дадим на Босфорское направление немного войск, подвезем по морю. Стрелковый корпус из Закавказского военного округа, танковую дивизию из Среднеазиатского, горнострелковую из Северокавказского. Народ южный, привычный к горам и жаркому климату.

— Артиллерию подкиньте, — напомнил маршал. — Гаубицы, горные пушки, противотанковые, зенитные. И авиации хотя бы смешанную дивизию — штурмовики очень нужны и пикировщики.

Поворчав: мол, пушки и самолеты всем нужны, — Сталин сел за письменный стол и сделал пометки в блокноте. Затем, вернувшись к картам, осведомился:

— Удержите фронт такими силами?

— Да я, товарищ Верховный, не о глухой обороне думаю, — бывший командарм Первой Конной разгладил легендарные усы. — Тыл у фашиста в Греции слабый, партизаны в горах крепко жару дают оккупантам. Хочу опередить противника, пока не подошли к фрицам резервы. Мы с Толбухиным прикинули: можно прорваться вот здесь, прижать итальянцев к морю, а затем смотать нитку на север и побить немецкую дивизию. Думаем продвинуться вдоль берега до узкого места между заливчиком Стримоникос и болгарской границей, тут и построим прочную оборону, одновременно угрожая с юга Болгарии.

Оценив предложение, Сталин согласился, что в узком месте проще будет наладить оборону. Тем более в горах, где один пулеметчик может сутками сдерживать целую дивизию. Берия немедленно вставил, что в НКВД есть отлично подготовленные для действий в горной местности отряды диверсантов.

— Хороший план, — подытожил Верховный. — Только войск у вас получается многовато, надо будет подкинуть еще немного войск и свести ваши корпуса в одну-две армии, но не ради этого мы вас вызвали, Семен Михайлович.

Он показал на карте обширный район к югу от Турции, где за горами Тавр тянулись жаркие равнины богатых нефтью экзотических стран. Кроме занятого советскими войсками Ирака, здесь имелись Палестина, Трансиордания и Сирия, которую англичане в конце 1940 года отобрали у французов. Не желая терять времени, Сталин не стал вызывать докладчиков из Генштаба и сам коротко изложил обстановку на Ближнем Востоке.

Армия «Азия» под командованием генерал-фельдмаршала Роммеля (15-я и 21-я танковые, 90-я и 137-я моторизованные дивизии немцев, итальянские танковые дивизии «Ариете» и «Ливорно», пехотные — «Триест» и «Савона»), энергично теснили британцев в пустынях Синайского полуострова. В настоящее время английские войска — несколько сильно потрепанных дивизий с небольшим числом танков — под командованием генерала Монтгомери готовились дать сражение возле города Эль-Ариш.

— До сих пор англичане сдерживали противника за счет сильной авиации, но Гитлер снял с нашего фронт и послал в Африку два воздушных корпуса, — рассказывал Верховный. — Сейчас англичане подвозят свежие соединения из Канады, Индии, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки, но мы опасаемся, что Роммель их все равно побьет. И старый негодяй Черчилль тоже в панике — пишет мне, что надеется только на помощь царя небесного.

Помрачнев, Буденный сказал со вздохом:

— Да следим мы за британским отступлением… Если немец прикончит англичан, то наверняка навалится на мои гарнизоны в Ираке, а там — через Иран и Турцию — в Закавказье может ворваться. Грешным делом, прикидывали, как в случае чего бросить на Роммеля конно-механизированную группу из Ирака.

— Мало вашей группы, — Сталин сделал неторопливую отмашку рукой, в которой держал трубку. — Мы решили собрать на юге Ирака полнокровную армию — шесть стрелковых дивизий, три танковые бригады на «тридцатьчетверках», артиллерийские части, воздушный корпус. Войска уже готовятся к переброске, часть сил возьмем из Ирана, нечего там без дела стоять. Вашего начштаба Толбухина мы назначим командармом на Босфорском участке, на его место пришлем Василевского. Южную армию возглавит Павлов, у него есть опыт воевать за пределами Советского Союза и с иностранцами встречаться приходилось… Марш будет сложный, но за две недели надо сосредоточить армию в этих выжидательных районах…

Сталин показал участок на турецко-сирийской границе к северу от Алеппо и второй — на стыке границ Ирака, Сирии и Трансиордании, Из этих районов, продолжал он, дивизии Павлова должны совершить марш бросок через Сирию в район Бейрута, а затем войти в Палестину и дать немцам бой в районе Газы.

Молотов добавил:

— В Палестине сложная ситуация. После Версаля англичане согласились создать там очередное уродливое детище — еврейское государство Эсраэль. Всего в Палестину переселилось до полумиллиона евреев, они болота осушили, пустыню обводнили, — в общем, начали наводить цивилизацию. Однако арабы возмутились нашествию чужаков-иноверцев, даже восстания поднимали, поэтому Лондон запретил еврейскую иммиграцию. Теперь вожди сионистов не любят англичан, но и немцев боятся. Понятно, что немцы превратят Палестину не в Эсраэль, а в Освенцим.

— То есть на этом этапе сионисты будут нашими союзниками, — смекнул Буденный. — Вроде как Махно в Гражданскую войну.

— Примерно, — кивнул Молотов. — Только сионисты — очень ненадежные союзники. Хуже, чем бундовцы в РСДРП.

— Оба хуже, — строго уточнил Сталин. — Сионисты — это буржуазные националисты, то есть враги своего же собственного народа. Нас они постараются предать при первой же возможности, как только перестанут нуждаться в нашей помощи. Поэтому мы постараемся расставить в руководстве Палестины побольше надежных людей, которые будут проводить большевистскую линию, — уж евреев-то у нас в партии хватает. Мехлис пойдет первым секретарем компартии, Зильберштейн из Биробиджанского обкома — председателем Совнаркома, Полина Жемчужина, супруга Вячеслава Михайловича, — послом, еще несколько сотен работников среднего звена отправим, наберем в РККА командиров-евреев, чтобы создать национальные воинские части. Лаврентий Павлович подготовит отряд евреев-большевиков из числа разведчиков и милиционеров.

Самодовольно усмехнувшись, Берия заверил, что уже составлены списки оперативного состава, которому предстоит перехватить управление подпольными бандами сионистов вроде Моссада и Хаганы. Комиссар госбезопасности Мильштейн пока назначается начальником охраны тыла Босфорского фронта, а после занятия Палестины и разгрома немцев станет наркомом внудел будущего независимого государства.

На всякий случай маршал осведомился, как будет налаживаться взаимодействие с британскими войсками и согласится ли Монтгомери пропустить армию Павлова через Сирию. Молотов пренебрежительно ответил, дескать, постараемся решить вопрос по дипломатическим каналам, а если Торонто откажет, то дождемся разгрома англичан, и тогда можно будет действовать, как в Польше.

Неожиданно Берия с озабоченным видом произнес по-грузински короткую фразу с вопросительной интонацией. Поморщившись, Сталин потребовал, чтобы нарком говорил по-русски. Сделав удивленное лицо, Лаврентий Павлович повторил:

— Что будем делать с английскими пленными?

Прищурившись, Сталин посмотрел на него и после секундного обдумывания принял решение:

— Туда же, на фронт.

В прошлом году в Дарданеллы пришел оказавшийся в безвыходном положении английский Средиземноморский флот. Всего на боевых и транспортных кораблях адмирала Каннингхэма находилось около шести тысяч моряков и тысяч восемь армейских солдат и офицеров, эвакуированных из обреченного Порт-Саида. Поскольку в те времена действовал договор о дружбе с Рейхом, англичан отправили в лагеря для военнопленных, обеспечив максимально комфортные условия жизни. Разумеется, посещавшие эти учреждения представители Красного Креста возмущались отсутствием горячего кофе или туалетной бумаги, но в общем англичанам жилось получше, нежели полякам.

Когда началась война и несуществующее государство Великобритания внезапно превратилось в полезного союзника, интернированным англичанам разрешили выехать в Канаду Первым пароходом в Америку отправили около тысячи военных, потом северная навигация закрылась, и решили вывозить остальных через Иран. Но тут, как на грех, Красная Армия взяла в плен тысячи англичан, мобилизованных немцами в оккупированной Британии. Многие из них оказались убежденными нацистами и не желали ехать в Канаду, причем успешно вели активную пропаганду, рассказывая о превосходстве нордической расы. Как следствие, среди прежних пленных началось брожение. Сотрудникам НКВД пришлось изолировать некоторых нацистов, других убили сами английские военные-патриоты.

История затянулась, но в августе неподалеку от Сталинграда началось формирование английской пехотной бригады в семь тысяч штыков. Из Штатов и Канады прислали обмундирование и оружие, бригада неплохо показала себя на окружных учениях и вскоре должна была отправиться в Иран для погрузки на пароходы. Теперь же англичанам предстояло совершить сухопутный марш-бросок в Синайскую пустыню.

Поскольку основное было уже сказано, Верховный велел Буденному наведаться в Генштаб и поговорить с Василевским. Вечером Сталин ждал всех к ужину — как обычно, на «ближней» даче в Кунцеве.

Дверь за ушедшими тихо захлопнулась, а Сталин еще с минуту стоял возле карты Ближнего Востока. Странным образом начинали сбываться пророчества из его сегодняшнего выступления по радио. В Ираке и Турции под защитой Красной Армии уже окрепли коммунистические и другие левые партии, уверенно берущие руководство на разных уровнях. То же скоро случится в пока не существующей стране Эсраэль, которую в русских переводах Ветхого Завета принято называть Израиль. А там, глядишь, освободим часть Европы и поможем взять власть коммунистам Чехословакии, Польши, Балканских стран, Австрии. Да и в самой Германии достаточно последователей Тельмана.

Обязательно надо будет создать воинские части будущих союзников — в первую очередь польскую и чехословацкую дивизию, с командирами и комиссарами из членов компартии… Рука потянулась к записной книжке, и Сталин медленным шагом направился к письменному столу. Вооруженные силы и органы госбезопасности будущих стран Центральной Европы должны оказаться под контролем коммунистов — это лучшая гарантия от возможных реакционных переворотов. Польская армия генерала Андерса не союзник нам и не помощник, они жрут наш хлеб, получают нашу помощь, но не желают воевать на нашем фронте и косят глазом в сторону Вашингтона и Торонто. Нам нужны совсем другие союзники, и мы их найдем.

Исписав несколько страничек, Верховный на время забыл об этих мыслях. Его ждали другие дела.