Жил старик со старухой. Померла у старика старуха, осталась дочка. Взял себе старик другую жену, у которой тоже была дочка. Старикова дочка была девушка простая, добрая, а второй жены дочка — гордая, доброты не было.
Старуха заставляла падчерицу рано вставать и работать до темноты, а свою дочку нежила.
Один раз, в зимнее время, когда мороз был очень сильный и сугробы страшно большие, заставила мачеха падчерицу целый день до темноты воду таскать. Под вечер совсем падчерица с ног сбилась, заморилась, замерзла, воду таскавши. Одежонка на ней была никудышная.
Подходит вдруг к падчерице старушка, такая старая-престарая, чуть на ногах держится, грязненькая, и просит у девушки пить. Падчерица хоть и очень замерзла и устала, но остановилась. Старушка хотела напиться с заднего ведра, а она ей говорит:
— Пей, бабушка, с переднего!
Напилась старушка, поблагодарила и пошла. Пришла девица домой, хотела было погреться хоть немножко и спрашивает у мачехи:
— Разреши, матушка, мне самую малость обогреться!— говорит, а у нее изо рта золото да драгоценные камешки сыплются. Мачеха как увидала, налетела, похватала золото и драгоценные камни и стала бить падчерицу:
— Скажи, подлая, откуда у тебя это?
Падчерица сказала, что ничего не знает, что только сейчас к ней подходила напиться старушка и что больше ничего она не знает и не ведает.
Думает мачеха, что у ее подчерицы след счастливый. Посылает свою дочку по этому следу. Одевает ее потеплей, целует, ласкает. Идет мачехина дочка с водой. Замерзла, злая: золота нигде не видно. Вдруг ей навстречу старушка старенькая-престаренькая, грязненькая и просит пить.
Мачехина дочка как закричит:
— Иди прочь, старая карга! У меня руки замерзли! Некогда мне с тобой возиться, я золото ищу!
Ничего не сказала старушка и ушла.
Влетела в хату, как буря, мачехина дочка, злая-презлая. Мать стала раздевать ее, руки греть, а дочка кричит:
— Уходи, я сама разденусь!
А изо рта у нее вместо золота и драгоценных камней выскакивают страшные рогатые жуки да жабы. Кто старых не уважает, у того всегда так бывает!