I

Ваше сіятельство, государь императоръ! доложилъ графинѣ Бобринской лакей въ ливрѣе и бѣлыхъ перчаткахъ.

Графиня сидѣла растянувшись на кушеткѣ и читала послѣдній романъ Поль-де-Кока. Не торопясь положила она книжку на столикъ, встала съ кушетки, расправила тяжелыя складки своего сѣраго муароваго платья, пошла на встрѣчу входившему государю и сдѣлала ему глубокій реверансъ, напоминающій минуетъ при дворѣ Людовика XIV. Николай поцѣловалъ ея руку, едва касаясь до ее губами, потомъ подалъ ей руку и церемонно отвелъ на ея обыкновенное мѣсто.

Когда-то графиня была очень хороша собой. Слава о ея бывшей красотѣ гремѣла не при одномъ петербургскомъ дворѣ, она пользовалась европейской извѣстностью. Ея молодость была бурная. Она даже соперничала въ прошломъ царствованіи съ красавицей Нарышкиной, мужъ которой былъ назначенъ Александромъ I, въ минуту благодушія, оберъ-егеръ-мейстеромъ. «Я ему сдѣлалъ большущіе рога, сказалъ царь, значитъ, онъ будетъ жить въ дружбѣ съ оленями.»

Покойному Александру являлись иногда такія фантазіи; однажды, напримѣръ, онъ назначилъ Бакунина комендантомъ дворца говоря: «я хочу наконецъ, чтобы соблюдалась экономія въ ноемъ * домѣ, меня здѣсь оббираютъ точно на большой дорогѣ! Бакунинъ для меня подходящій человѣкъ. Онъ такъ глупъ, что не съумѣетъ даже воровать, хотя для этого большого ума не требуется.»

Послѣ безчисленныхъ, болѣе или менѣе скабрезныхъ, любовныхъ похожденій, графиня состарилась и ударилась въ благочестіе и благотворительность. Она старалась занять въ Петербургѣ положеніе, какое занимала въ Парижѣ княгиня Ливенъ. Но обстоятельства въ этихъ столицахъ совершенно различны, по этому ей пришлось соединить роль политической дамы съ ролью главной шпіонки. Послѣдняя роль вполнѣ согласивалась съ ея характеромъ интригантки и по этому она ей предалась съ полнымъ рвеніемъ и достигла до отвратительнаго искусства.

Благочестіе и благотворительность были только орудіями ея шпіонства. Лучшимъ другомъ и наперсникомъ графини былъ ловкій исповѣдникъ Николая протопресвитеръ Бажановъ. Этотъ православный іезуитъ, хотя и принадлежалъ къ партіи, которая постоянно возбуждала государя противъ цесаревича и поддерживала въ немъ недовѣріе къ сыну, съумѣлъ вполнѣ сохранить свое вліяніе и при Александрѣ II. Вся эта партія всецѣло предалась графинѣ. Самъ графъ, благодаря разнымъ рискованнымъ предпріятіямъ, былъ постоянно въ долгахъ и не разъ, только благодаря своему высокому положенію, онъ избѣгалъ долговое отдѣленіе. Постоянно нуждаясь въ матеріальной поддержкѣ правительства, онъ сдѣлался слѣпымъ рабомъ всесильнаго фаворита — графа Клейнъ-Михеля .

Государь посадилъ графиню. Что новенькаго? спросилъ онъ послѣ пустого разговора.

Государь, отвѣчала графиня, вынимая изъ кармана, вотъ письмо отъ лорда Сидней Герберта. Государь пробѣжалъ письмо, писанное по англійски и его лицо нахмурилось.

Неужели правда, что вамъ пишетъ двоюродный братъ Воронцова?

Вашему величеству извѣстно, что его положеніе сдѣлалось невыносимымъ благодаря этому родству, которое впрочемъ, могло бы быть для насъ очень полезно. Англійскій министръ, племянникъ русскаго фельдмаршала.

Да, это родство было бы намъ дѣйствительно очень полезно, если бы князь не былъ черезчуръ старъ, чтобы принять дѣятельное участіе въ политикѣ.

Но Аберденъ? Неужели ему въ самомъ дѣлѣ приходится удалиться?

Государь, мой другъ, княгиня Ливенъ мнѣ пишетъ тоже самое. Въ Англіи, партія стоящая за войну имѣетъ перевѣсъ. Лордъ Джонъ Руссель въ постоянныхъ сношеніяхъ съ Герценомъ.

Глаза государя, замѣтали искры.

Этотъ мерзавецъ Герценъ, осмѣливается корчить изъ себя какую-то особу? онъ осмѣливается надо мной глумиться!..

Головинъ такъ же поѣхалъ въ Англію и примкнулъ къ анти-русской партіи.

Государь презрительно пожалъ плечами.

Головинъ краснобой, щелкоперъ и предатель изъ тщеславія, а Герценъ предатель по убѣжденію.

Говорятъ, что его высочество, наслѣдникъ цесаревичъ… графиня медлила, точно боялась договорить.

Такъ что же говоря про Александра? рѣзко спросилъ государь.

Ваше величество, говорятъ, я, я…

Говорите же графиня, что говорятъ о моемъ сынѣ?

Говорятъ, что Герценъ въ постоянной перепискѣ съ его высочествомъ.

Какъ, мой сынъ? сказалъ государь и грозно посмотрѣлъ на графиню. Это не правда! Это невозможно.

Интригантка выдержала взглядъ.

Я сама, ваше величество, долго не хотѣла этому вѣрить. Къ сожалѣнію теперь… она снова остановилась.

Продолжайте! крикнулъ царь.

Къ сожалѣнію я теперь убѣдилась.

Невозможно! повторяю вамъ, невозможно! Это отвратительная клевета. Берегитесь графиня! Хоть у вашаго мужа и у меня общая бабка . Это не даетъ вамъ права обвинять моего сына, что онъ за одно съ моими врагами.

Ваше величество забываетъ, что я не говорила, что его высочество пишетъ къ Герцену, я только сказала, что Герценъ пишетъ его высочеству и я повторяю свои слова.

Она встала, отперла не большое бюро, достала изъ потаеннаго ящика письмо и передала его государю.

Ваше величество, извольте замѣтить, что письмо не запечатано. Къ счастью, это письмо было передано вѣрному мнѣ лицу для передачи по адресу, такимъ образомъ это письмо попало ко мнѣ. Я хотѣла тотчасъ ѣхать во дворецъ, къ вашему величеству, но ваше величество меня предупредили.

Государь лихорадочно развернулъ письмо и сталъ тихо читать возвышая голосъ только въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, въ родѣ слѣдующаго:

Ваше высочество, вы призваны исцѣлить раны нанесенные вашимъ отцемъ… Никакъ не рабствомъ, а только свободой выростетъ Россія въ силѣ и могуществѣ… Война, которая въ настоящее время орошаетъ кровью русскія границы, хорошій урокъ, хотя заплаченный и дорогой цѣной. Она доказала, какъ слабъ народъ, которому не знакомы свободныя движенія… Люди — это не маріонетки, которые двигаются только по мановенію монарха. Не въ страхѣ заключается власть царя, а въ любви… Когда ваше высочество выступитъ на всероссійскій престолъ… Государь далѣе не читалъ, онъ порвалъ письмо на мелкіе клочки и швырнулъ въ пылающій каминъ.

Нѣтъ, Александръ, ты еще не императоръ! Я пока еще императоръ! Герценъ тебѣ пишетъ, точно ты ужь на ступеняхъ трона. Онъ забываетъ, что я могу раздавить тебя ногой, могу велѣть разстрѣлять на крѣпостномъ валу!

А все-таки Александръ мнѣ сынъ, сказалъ государь послѣ нѣкотораго раздумья. Онъ мой сынъ. Но вѣдь и Алексѣй былъ сынъ Петра, а все-таки онъ его раздавилъ какъ гадину, когда тотъ осмѣлился возмутиться противъ него!!

Государь всталъ и нервно зашагалъ по кабинету, произнося отрывочныя фразы.

Неужели Александръ восталъ бы противъ меня, онъ вѣдь такой тихій? Мнѣнія бываютъ не рѣдко ошибочны. Можетъ онъ и не въ сношеніяхъ съ моими врагами; вѣрнѣе, что они хотятъ изъ него сдѣлать свое орудіе! Я не могу повѣрить, чтобы мой сынъ былъ за одно съ крамольниками, съ измѣнниками! Онъ не знаетъ, что я получилъ это письмо; но я за нимъ буду внимательно наблюдать, и если окажется правда, то что мнѣ говорилъ Клейнмихель и многіе другіе, я ему докажу, что умъ Великаго Петра живетъ во мнѣ.

Наконецъ, онъ остановился передъ графиней Бобринской и сказалъ;

Графиня, пусть никто — сышите ли? никто, кто бы то ни было, не знаетъ про это письмо!

За сохраненіе тайны вы, графиня отвѣчаете!

Государь…

Хорошо, повторяю вамъ, никто не долженъ знать про это письмо. Кто вамъ его передалъ?

Государь, помните ли въ ноябрѣ мѣсяцѣ незадолго до ледохода загадочно исчезъ приставъ Выборгской части.

Такъ что же?

Онъ вернулся!

Какъ? Откуда?

Его похитили англичане и взяли съ собой.

Англичане его похитили?! Что за сказки? Гдѣ же они могли его захватить?

Тутъ въ Петербургѣ. Или они обошли ваши посты, или какіе нибудь измѣнники показали имъ дорогу. По видимому, они ничего не имѣли противъ пристава и его нѣсколькихъ городовыхъ, а искали гораздо болѣе важную особу. Они его приняли, должно быть, за сановника, благодаря шитому воротнику, и по этому увезли съ собой. Судя по его разсказамъ, они хотѣли отъ него вывѣдать тайны вашей политики. Ха! ха! ха! воображаю какую приставъ при этомъ корчилъ рожу.

Лицо государя приняло мрачный и грозный видъ.

Вотъ какъ! враги проскользаютъ въ мою столицу и похищаютъ у меня людей! Значитъ даже въ столицѣ я не въ безопасности?! Но какъ это я до сихъ поръ ничего не узналъ о возвращенія пристава?

Англичане, видя, что это не тотъ сановникъ, за котораго они его принимали, спустили его въ Балтійскомъ портѣ и поручили ему письмо для цесаревича, а солдатъ отправили въ Англію какъ военно-плѣнныхъ.

Но это мнѣ не объясняетъ, отчего мнѣ не было доложено о возвращеніи пристава, и отчего онъ именно вамъ отдалъ письмо для передачи по адресу?

Приставъ пришелъ ко мнѣ, такъ какъ меня знаетъ и не разъ оказывалъ услуги. Онъ пришелъ ко мнѣ, такъ какъ опасался, не безъ основанія, что его когда нибудь сплавятъ, чтобы ваше величество ничего не узнали о его похищеніи. Письмо онъ мнѣ отдалъ для передачи по адресу отъ того, что его высочества теперь нѣтъ въ Петербургѣ. Не прошло и часу, какъ онъ отъ меня вышелъ.

Государь взялъ фуражку и въ задумчивости направился къ двери, ужь онъ взялся за ручку, будто какъ опомнившись обернулся и сказалъ:

Благодарю васъ графиня за письмо и за извѣстія. Пусть это останется въ тайнѣ. До свиданія.

Государь вышелъ.

Графиня нѣсколько минутъ оставалась въ задумчивости.

Ироническое выраженіе пробѣжало по ея губамъ и она промолвила: Эге!

Ваше императорское высочество изволили меня назвать старой интриганткой! А нука, что вы теперь скажете?! Судьба мнѣ оказала добрую услугу! прибавила она потирая руки.

Что тебѣ, Зефирина? обратилась она къ вошедшей француженкѣ, горничной.

Ваше сіятельство, графъ проситъ разрѣшенія пожаловать къ вашему сіятельству!

Проси пожаловать.

Что ему отъ меня надо? подумала графиня.

Вошелъ графъ, церемонно приблизился къ женѣ и поцѣловалъ ея руку.

Что вамъ нужно, Алекси? Должно быть что нибудь очень важное? Вы вѣдь знаете, что по утрамъ мнѣ некогда съ вами болтать.

Графиня, я только что получилъ письмо изъ Москвы. Вашъ братъ … Графиня, вашъ братъ скоропостижно скончался. Его камердинеръ подалъ ему чашку чаю, когда же онъ вернулся, графъ лежалъ мертвымъ на своемъ креслѣ.

Въ самомъ дѣлѣ? значитъ намъ не придется болѣе выплачивать ему по сто тысячъ въ годъ. Чего же вы мнѣ этого раньше не сказали? Государи. бы этому обрадовался, онъ терпѣть не могъ моего брата.

Это были единственныя слова сожалѣнія высказанныя графиней при вѣсти о смерти брата.

Въ передней послышался чей-то мягко-басистый голосъ:

Ея сіятельство принимаютъ?

Алекси, я занята, обратилась графиня къ мужу.

Онъ понялъ ея желаніе и удалился, поцѣловалъ руку графини такъ же церемонно, какъ при своемъ приходѣ.

Протопресвитеръ Бажановъ вошелъ въ будуаръ, поставилъ свой клобукъ на столъ, а тѣмъ временемъ графиня подошла къ нему подъ благословлѣніе. Поздоровавшись, графиня усѣлась на диванѣ, а рядомъ съ ней помѣстился священникъ.

Его каріе глаза выражали умъ и хитрость. Онъ былъ большого роста и атлетическаго сложенія, съ круглымъ полнымъ лицомъ, обросшемъ длинными сѣдыми волосами. Онъ самъ никогда не вмѣшивался въ государственныя дѣла, но тѣмъ не менѣе имѣлъ большое вліяніе на политику государя. До внѣшней политики онъ вовсе не касался, предоставя ее другимъ, но за то съ большимъ рвеніемъ занимался внутренними дѣлами, а въ особенности дѣлами духовными. Онъ хорошо зналъ, что Николай ненавидѣлъ разныя секты раскольниковъ, изъ-за того, что они не признавали его главой церкви, поэтому-то ревностно съ ними боролся. Что касается до соперниковъ, Бажановъ искусно умѣлъ ихъ остранять отъ государя. Инокентій, способный и либеральный человѣкъ, сдѣлавшій большое впечатлѣніе на государя своей проповѣдью, былъ отправленъ въ Лерсонъ. Филаретъ, маленькій старичекъ, аскетическаго вида, мечтавшій въ тайнѣ о патріаршемъ званіи, получилъ запрещеніе выѣзжать изъ Москвы, былъ митрополитомъ, подъ предлогомъ, что возставалъ противъ браковъ между близкими родственниками и въ особенности противъ брака великой княгини Ольги Николаевны съ наслѣднымъ принцемъ Вюртембергскимъ. Другой Филаретъ, митрополитъ кіевскій, былъ такъ же подъ разными предлогами устраненъ отъ Св. Синода и задержанъ въ Кіевѣ, такъ что Бажановъ, хотя простой протопресвитеръ вмѣстѣ съ слабохарактернымъ Антоніемъ, митрополитомъ петербургскимъ, сосредоточили въ себѣ всю духовную власть и сдѣлали изъ религіи не утѣшительницу, о всепокорное орудіе для монарха.

И такъ Бажановъ помѣстился рядомъ съ графиней, которая сочла за нужное прослезиться, и терла платкомъ почти сухіе глаза.

Священникъ обратился къ ней:

Графиня, что съ вами случилось?

Увы! мой братъ, мой бѣдный братъ!.. вздохнула графиня.

Что съ нимъ случилось? Можетъ за какія нибудь продѣлки его отправили на Кавказъ? сказалъ Бажановъ.

Нѣтъ батюшка, онъ умеръ.

Что дѣлать? отвѣчалъ пресвитеръ, всѣ мы смертны! Богъ далъ, Богъ и взялъ!

Да, но такъ внезапно, такъ неожиданно! Безъ напутствія святой церкви! простонала графиня.

Положимъ, насколько я знаю вашего брата, рѣзко возразилъ протопресвитеръ, онъ къ утѣшеніямъ церкви и не обратился бы. Онъ умеръ и мы станемъ молиться за упокой его души. Вы, вѣдь, отъ него получаете достаточное наслѣдство, чтобы по немъ молиться.

Увы! батюшка, вы знаете, что на церковь я готова отдать все до послѣдняго гроша! Я выстрою церковь въ память его.

Надѣюсь, что на этотъ разъ вы говорите серьезно, такъ какъ церкви, которыя вы строите, не доходятъ даже до фундамента, не любезно замѣтилъ священникъ. Но объ этомъ поговоримъ въ другой разъ, я пріѣхалъ по гораздо болѣе важному дѣлу.

По важному дѣлу? спросила графиня.

Да. Я зналъ что государь имѣлъ сына отъ актрисы Ассеньковой, вы можетъ ее помните, она умерла въ началѣ 1840 годовъ?

Вотъ какъ! съ любопытствомъ сказала графиня. Я ее отлично помню. Я знала, что государь ее часто посѣщалъ, но я не знала, что у нея былъ сынъ отъ государя.

Да, она имѣла отъ него сына, я это навѣрно знаю.

Можетъ онъ вамъ въ этомъ признался на исповѣди? забывшись спросила графиня.

Дѣло не въ томъ, какъ я это узналъ, отвѣчалъ пресвитеръ покраснѣвъ до ушей. И такъ, онъ имѣлъ сына, и мальчикъ исчезъ непонятнымъ образомъ. Мать актрисы похитила его изъ мести.

Графиня едва переводила духъ, чтобы не прервать протопресвитера.

Нечаянно государь нашелъ мать актрисы и узналъ отъ нея, что ребенокъ до сихъ поръ живъ. Но къ сожалѣнію старуха умерла, не сказавъ какъ мальчика звать, ни гдѣ онъ. Я знаю, что государь желаетъ отыскать своего сына…

Онъ самъ это сказалъ вамъ? прервала его старая графиня.

Протопресвитеръ снова прокраснѣлъ, но сдѣлалъ видъ, что не слышалъ вопроса и продолжалъ.

Да, онъ желаетъ отыскать сына, и я это знаю. Онъ былъ бы очень благодаренъ тому, кто навелъ бы на слѣдъ его. Можетъ быть вернувши ему сына, мы бы сокрушили Нелидову въ его расположеніи.

Графиня сдѣлалась еще внимательнѣе, такъ какъ ненавидѣла фаворитку, которая нисколько не скрывала своего презрѣнія къ старой интриганткѣ.

Да, сказала она, но какъ же?…

Я о васъ подумалъ, графиня. Вы вѣдь знаете, я самъ не могу производить розыски, вы должны мнѣ помочь. Подумайте о благодарности государя!

Хорошо. Какова внѣшность сына?

Этого-то я и не знаю.

Гдѣ и кѣмъ онъ былъ воспитанъ?

Я и этого не знаю.

Гдѣ онъ теперь?

Говорятъ, онъ былъ сосланъ въ Сибирь, но бѣжалъ.

Но, батюшка, тысячи бѣгутъ изъ Сибири! замѣтила графиня; а сколько ему лѣтъ?

Ему должно быть года двадцать три, двадцать четыре. Неправда ли, графиня, вы его розыщите?

Признайтесь, что ваше порученіе не очень-то легкое.

Это вѣрно, по этому-то я къ вамъ и обратился.

Это замѣчаніе польстило графинѣ и она стала провѣрять слышанное отъ протопресвитера.

Значитъ ему около двадцати трехъ-четырехъ лѣтъ?

Да.

И только по этой примѣтѣ, я должна его найдти?

Да.

Она задумалась и наконецъ сказала:

Признаюсь откровенно, что это мало, но лучше мало чѣмъ ничего. Я увижу, что можно будетъ сдѣлать.

Вы его найдете, графиня, сказалъ пресвитеръ, я въ этомъ вполнѣ увѣренъ, по этому и обратился къ вамъ.

Бажановъ остался еще нѣсколько времени у графини, но ихъ разговоръ не имѣлъ ничего особенно интереснаго. Всякій разъ, какъ графиня заговаривала про цесаревича, хитрый пресвитеръ ловко переводилъ разговоръ на другую тему. Хотя онъ въ тайнѣ и работалъ за великаго князя Константина, который изъ тщеславія любилъ заигрывать съ духовенствомъ, но онъ былъ остороженъ, боясь за свою будущность, въ особенности съ тѣхъ поръ, какъ государь на исповѣди открылъ ему свою тайну.

Наконецъ Бажановъ удалился и графиня по* звонила три раза. Это значило, что она зоветъ свою горничную.

Вошла Заферина.

Что прикажете, ваше сіятельство?

Позови мнѣ Соломониду! отвѣчала графиня.

Явилась Соломонида, нянюшка молодыхъ графинь, а некогда возлюбленная самого графа. Ужь много лѣтъ какъ Соломонида стала наперстницей графини и начальницей надъ ея шпіонами.

Онѣ долго между собой совѣщались, но не смотря на всю свою ловкость отыскивать исчезавшихъ людей, Саломонида не рѣшилась взять этотъ трудъ на себя одну, и было рѣшено, что ей будетъ помогать Леймингъ.

Леймингъ, крещенный жидъ, лѣтъ за шестдесять, былъ факторомъ у графа и графини. Не смотря на свой возрастъ и неуклюжее тѣлосложенія, онъ обладалъ необыкновеннымъ искусствомъ преображаться. Онъ даже умѣлъ, смотря по надобности, дѣлаться большого или малаго роста. Имъ можно было любоваться, какъ артистомъ, но какъ человѣкъ онъ вполнѣ заслуживалъ презрѣнія.

И такъ Леймингъ былъ посвященъ въ тайну.

Жидъ задумался, долго думалъ; наконецъ онъ, повидимому, составилъ себѣ планъ дѣйствій, такъ какъ его хитрые кошачьи глаза засверкали, онъ самъ какъ будто выросъ и сказалъ:

Я его разъищу.

 

II

Едва пробило восемь часовъ утра. Густой мракъ тяготѣлъ надъ Петербургомъ. Столица еще не успѣла протереть себѣ глазъ отъ сна. Въ улицахъ почти не было видно прохожихъ. Зимой въ Петербургѣ дѣла поздно начинаются.

Молодой солдатъ съ рукой наперевязкѣ быстро шелъ по улицамъ, почти пустымъ, задѣвая рѣдкихъ прихожихъ, будто никого не замѣчая.

Ей, служба куда такъ спѣшишь? спросилъ его будочникъ, на углу Садовой протягивая ему табакерку.

Солдатъ не обратилъ на него вниманія и продолжалъ свой путь.

Будочникъ, зѣвая, глянулъ ему въ слѣдъ и махнулъ рукой, точно хотѣлъ сказать: а ну тебя къ чорту, мнѣ наплѣвать!

Хозяинъ трактира, въ который ночью входили Достоевскій и Савельевъ, только что началъ отворять свои ставни, когда подошелъ солдатъ съ подвязанной рукой и проскользнулъ въ трактиръ.

Не торопись такъ, служба, крикнулъ ему хозяинъ, должно быть горитъ у тебя сегодня въ глоткѣ. Ничего, всегда надо клинъ клиномъ выбивать! Когда выпьешь съ вечера, утромъ надо похмѣляться, это правильно! Чѣмъ тебѣ послужить?

Рюмку тминной, сказалъ солдатъ, и быстро выпилъ подданную ему рюмку. Потомъ выпилъ вторую и наконецъ третью медленными глотками, точно хотѣлъ почерпнуть въ ней мужество.

Трактирщикъ наливалъ безъ малѣйшаго удивленія, онъ привыкъ видѣть въ своихъ посѣтителяхъ вѣчную жажду и отсутствіе способности ее утолить.

Солдатъ бросилъ на прилавокъ полтинникъ и съ нетерпѣніемъ дождался пока трактирщикъ не далъ ему сдачи.

Онъ прошелъ во дворъ черезъ заднюю дверь. Это былъ Савельевъ. Онъ горѣлъ нетерпѣніемъ снова увидѣть Наташу и хотѣлъ въ водкѣ почерпнуть мужество, чтобы высказать Наташѣ все, что у него накипѣло на душѣ.

Путь по которому онъ только разъ проходилъ, казался ему столь знакомымъ, что онъ нашелъ бы дорогу закрывши глаза.

Съ какимъ восторгомъ онъ вбѣжалъ на третій этажъ, гдѣ была квартира Курдюбекова. Дверь была только притворена. Онъ постучалъ, но никто не отвѣтилъ. Савельевъ стучалъ еще и еще, но по прежнему царила гробовая тишина; отворилъ дверь, въ передней никого небыло; началъ кашлять, но никто не отозвался; кто тамъ? Савельевъ началъ звать Наташу, сперва тихо, а потомъ все громче и громче, никто не откликался на его зовъ. Тогда онъ вошелъ въ сосѣднюю комнату. Ему сразу бросился въ глаза страшный безпорядокъ, стулья и столы опрокинуты, шкафы растворены, ящики изъ комодовъ выдвинуты… На кроватѣ лежалъ князь Курдюбековъ съ лицемъ покрытымъ подушкой, которой его придушили.

Наташа, Наташа, кричалъ солдатъ надрывающимся голосомъ, что тутъ случилось?

Наташа не отвѣчала и только покойникъ съ котораго онъ снялъ подушку, смотрѣлъ на него неподвижными тусклыми глазами.

Въ ужасѣ Савельевъ выбѣжалъ изъ комнаты, стремглавъ вернулся въ трактиръ и разсказалъ хозяину, что онъ видѣлъ, и спросилъ о Наташѣ.

Откуда мнѣ знать твою Наташу? возразилъ трактирщикъ равнодушно, а что въ домѣ происходитъ, это до меня не касается. А ты, братъ, проходи лучше своей дорогой потому что, если ты кому объ этомъ разскажешь и полиція тебя зацапаетъ, плохо тебѣ придется. Ты вѣдь послѣдній былъ въ комнатѣ, мнѣ же придется это подтвердить, ты же самъ въ этомъ мнѣ признался. А кто же докажетъ полиціи, что не ты убійца? И такъ убирайся по добру — по здорову, для твоего же блага тебѣ совѣтую. Я ничего не знаю, да и знать не хочу объ этомъ дѣлѣ. При этихъ послѣднихъ словахъ трактирщикъ почти что вытолкалъ его за дверь.

Савельевъ пошелъ по улицѣ точно пьяный, пошатываясь изъ стороны въ сторону. Горе и отчаяніе на время помрачили его разсудокъ. Безсознательно побрелъ онъ къ Невскому проспекту. Дойдя до Аничкина моста, онъ остановился облокотясь объ рѣшетку и провелъ рукой по лбу, точно желая собрать свои мысли.

Куда идти? Что дѣлать?

Идти ли ему домой, чтобы оплакивать свое горе? Нѣтъ, нѣтъ! къ Достоевскому, точно будто подсказалъ тайный голосъ. И Савельевъ направился быстрыми шагами вдоль по Невскому проспекту по направленію къ Знаменской. Прохожіе, какъ ему казалось, мелькали мимо него какъ тѣни. Онъ еще ускорилъ шагъ и почти бѣгомъ добрался до Сергіевской и остановился около дому, гдѣ квартировалъ Достоевскій. Ворота были отперты. Онъ взошелъ на лѣстницу и постучалъ. Никто не отозвался. Если бы мысли Савельева не были всецѣло заняты мучившимъ его горемъ, онъ услышалъ бы рыданія въ квартирѣ.

Солдатъ снова постучалъ, но такъ же безуспѣшно. Дверь оказалась не запертой, онъ ее отворилъ.

Жена Достоевскаго, стоявшая около окна, при шумѣ его шаговъ, обернулась и вся въ слезахъ пошла къ нему на встрѣчу.

Куда вы дѣвали моего мужа? воскликнула она, судорожно сжимая его руку.

Савельевъ посмотрѣлъ на нее съ удивленіемъ.

Вашего мужа? Развѣ его нѣтъ дома?

Вы еще спрашиваете? Скажите, гдѣ онъ! Ради самого создателя, ради святой и великой Троицы, скажите гдѣ онъ? На колѣняхъ васъ умоляю, сжальтесь на до мной! При этихъ словахъ, молодая женщина упала на колѣни.

Встаньте, Бога ради отвѣчалъ солдатъ, подымая ее. Объясните мнѣ эту загадку! Развѣ вашего мужа нѣтъ дома?

Гдѣ же онъ?

Гдѣ онъ? Откуда-жъ мнѣ это знать?

Я его не видала съ тѣхъ поръ, какъ вы вмѣстѣ пошли къ его возлюбленной!

Солдатъ нахмурилъ брови.

Къ его возлюбленной? сказалъ онъ мрачнымъ голосомъ. Что вы говорите?

Да, къ своей возлюбленной?! вскликнула она съ отчаяніемъ. Я сама видѣла, какъ вы вмѣстѣ туда вошли.

Вы? Насъ?

Да, я! Я слѣдила за вами и видѣла собственными глазами какъ вы вошли въ домъ на Обуховскомъ проспектѣ, тамъ живетъ его любовница. Я это знаю.

Сударыня, сказалъ Савельевъ громкимъ, но дрожащимъ голосомъ, не выражайтесь такимъ образомъ. Да, мы тамъ были, но тамъ не живетъ любовница Достоевскаго. Тамъ жилъ ангелъ чистоты и невинности, котораго не можетъ оскорбить это слово, произнесенное въ минуту слѣпой ревности. Тамъ жила моя невѣста. Дѣвушка, которую Достоевскій пріютилъ у себя въ домѣ, чтобы ее оберегать отъ всякихъ опасностей, и которую, выгнала ваша безумная ревность, была моя невѣста! Но теперь скажите, гдѣ Достоевскій? Я хочу это знать, это мнѣ необходимо!

Обливаясь слезами, молодая женщина безмолвно его слушала, но казалось, что ничего не понимала.

Савельевъ схватилъ ее за руку и сжалъ со всей силы.

Отвѣчайте же, сударыня! Ради вашего же мужа! Мнѣ необходимо знать, гдѣ онъ!

Молодая женщина мало по малу пришла въ себя.

Значитъ она не была его любовницей? вздохнула она.

Нѣтъ, Наташа никогда не была его любовницей. Она моя невѣста предъ Богомъ и людьми, сказалъ Савельевъ.

Не смотря на горе, искра радости зардѣлась на ея лицѣ.

Она не была его любовницей! повторила она. Слава тебѣ великій Боже! Она не была его любовницей, значитъ онъ меня еще любитъ!

Я васъ, сударыня, еще разъ спрашиваю, гдѣ вашъ мужъ? повторилъ солдатъ съ нетерпѣніемъ.

Гдѣ?… Да гдѣ же мой мужъ? Гдѣ вы его покинули? Вѣдь вы же съ нимъ шли? Я за вами слѣдила и ждала около дома въ который вы вошли. Я долго ждала, не смотря на холодъ и страхъ!.. почти до самого разсвѣта. Вернувшись сюда, я застала дверь, не запертою. Въ комнатахъ было темно и пусто. Съ тѣхъ поръ я стою у окна и жду возвращенія мужа. Я не отводила глазъ съ улицы, но Миша не возвращался. Нѣтъ, онъ не возвращался! Скажите гдѣ онъ? Гдѣ онъ можетъ быть теперь? Вы не можете не знать этого!

Неужели его арестовали? мелькнуло въ головѣ Савельева. Вѣроятно это случилось передъ утромъ. Онъ вѣдь сопровождалъ своего друга къ молодому князю Одоевскому, чтобы передать завѣщаніе Курдюбекова, проводилъ его до угла Сергіевской и слѣдилъ за нимъ, пока тотъ не вошелъ въ свой домъ.

Я пойду за нимъ! сказалъ онъ громко.

Да, идите за нимъ, скажите ему, что жена ждетъ его съ мучительнымъ нетерпѣніемъ! Будьте великодушны! Сжальтесь надъ бѣдной женщиной!! сказала она съ отчаяніемъ пожимая его руку.

Солдатъ сказалъ ей нѣсколько утѣшительныхъ словъ и удалился. Если бы, выйдя на улицу, онъ оглянулся, то увидѣлъ бы жандарма входящаго, въ только что имъ покинутый домъ.

 

III

Невскія волны, омывающія Петропавловскую крѣпость, точно напѣвали узникамъ грозную пѣснью объ изгнаніи и смерти.

Петропавловская крѣпость не назначена для охраны столицы отъ непріятеля; въ ней не помѣщается храбрый гарнизонъ; тамъ не раздаются веселыя пѣсни солдатъ, — тамъ слышны только стоны и зловѣщее бряцаніе цѣпей. Изъ этой ужасной тюрьмы только двѣ дороги, одна въ Сибирь, другая на позорную смерть.

Вдоль узкихъ коридоровъ тянется длинный рядъ келій; многія изъ нихъ ниже уровня Невы.

Эти келіи запираются тяжелой желѣзной дверью съ маленькимъ окошечкомъ, черезъ которое часовой наблюдаетъ за узникомъ и передаетъ ему хлѣбъ и отвратительные щи. Эти двери отпираются только, когда заключенный долженъ предстать передъ судилищемъ или когда ему суждено покинуть свой казематъ для эшафота, на который его везутъ въ повозкѣ, похожей на клѣтку или для отправки въ Сибирь.

Заключеннымъ строжайше запрещено подходить къ окошечку, когда слышатся шаги въ коридорѣ, дабы онъ не могъ увидѣть другого узника и обмѣнится съ нимъ какими нибудь знаками.

Достоевскій, въ цѣпяхъ, между двухъ солдатъ, слѣдовалъ за тюремщикомъ, вооруженнымъ большимъ ключемъ.

Вотъ номеръ 8, сказалъ тюремщикъ: Арестантъ номеръ 8 войдите! прибавилъ онъ.

Какъ только арестантъ переступаетъ порогъ Петропавловской крѣпости, или границу Сибири, онъ теряетъ свое имя и обращается въ номеръ.

Lasciate ogni speranza! пробормоталъ Достоевскій, когда за нимъ затворилась тяжелая дверь и заскрипѣли задвижки и замокъ.

Онъ оглядѣлъ свой казематъ, тамъ была низкая скамейка, сѣнникъ и больше ничего. Достоевскій вздрогнулъ замѣтивъ на сѣнникѣ большія еще не засохшія кровяныя пятна.

Тюремщикъ! тюремщикъ! крикнулъ онъ въ ужасѣ.

Тюремщикъ небрежно взглянулъ черезъ двѣрное окошечко и спросилъ:

Что тамъ, крикунъ?

На тюфякѣ кровь! былъ отвѣтъ.

Въ самомъ дѣлѣ? Очень можетъ быть, я ее еще не видѣлъ, отвѣчалъ тюремщикъ, зѣвая, и почасывая себѣ затылокъ. Это вѣрно кровь того молодого поляка, его выдрали передъ тѣмъ, какъ за нимъ пришли жандармы. Онъ, каналья, ни въ чемъ не хотѣлъ признаваться. На это пошло, два большущихъ пука розогъ! И тюремщикъ отодвинулъ свое лицо отъ окошечка.

Да тюфякъ еще мокръ! крикнулъ ему Достоевскій.

Ничего, успѣетъ высохнуть, пока отсюда выберешься.

Достоевскій сѣлъ на скамью и сталъ обдумывать свое положеніе. Въ прошлую ночь, вернувшись домой, къ своему великому удивленію, онъ жену тамъ не засталъ. Когда же сталъ звать и зажегъ свѣчу, чтобы ее искать, то увидѣлъ жандарма, спокойно сидѣвшаго на диванѣ и наблюдавшаго за его дѣйствіями.

Достоевскій вздрогнулъ, но жандармъ всталъ и сказалъ:

Наконецъ-то вы вернулись? Долгонько заставили себя ждать. Хорошо, что вы хоть одѣты. Вамъ надо со мной отправиться.

Куда? спросилъ Достоевскій.

Къ князю Орлову, спокойно отвѣчалъ жандармъ.

Гдѣ же моя жена? спросилъ Достоевскій. Гдѣ моя жена? повторилъ онъ.

Странный вопросъ! Откуда мнѣ знать, гдѣ ваша жена? отвѣчалъ жандармъ.

Я не могу уйти изъ дому не отыскавъ жены, сказалъ Достоевскій, чувствуя жгучую боль. Отсутствіе жены было для него необъяснимой загадкой.

Ради Бога, подождите еще немного, можетъ жена вернется!

Ждать?! Ну что-жъ коли ваша жена вернется, Я? то будетъ здѣсь, а не вернется — такъ не будетъ, вотъ и все! Вернется она или нѣтъ, это дѣла не измѣнитъ, вѣдь все равно, вы не скоро съ ней снова увидитесь. Да, наконецъ, вы этимъ избѣгните весьма мучительную сцену, какъ для себя, такъ и для меня. Присутствовать при такого рода прощаніяхъ очень тяжело и скучно.

Жандармъ, который ежедневно видитъ горе и отчаяніе въ концѣ концовъ дѣлается нечувствительнымъ къ человѣческой скорби.

Мнѣ некогда ждать, пойдемъ! рѣзко закончилъ онъ неутѣшительную для мужа рѣчь.

Достоевскій послѣдовалъ за нимъ въ полнѣйшемъ отчаяніи.

Прійдя къ Орлову, его передали дежурному адъютанту, который заявилъ, что придется дождаться утра въ пріемной, а санъ удалился въ дежурную комнату.

Достоевскій бросился на диванъ, но сонъ не принесъ ему утѣшенія и забвенія. Онъ прямо смотрѣлъ на будущее не заботясь объ ожидающей его судьбѣ. Вступая въ тайное общество, въ которомъ онъ стоялъ членомъ, онъ своимъ проницательнымъ умомъ сразу сообразилъ, что тотъ, кто осмѣливается возстать противъ народной тираніи, обрекаетъ себя на верную погибель.

Его мучила неизвѣстность, въ которой онъ находился относительно необъяснимаго исчезновенія жены. Одно его утѣшало, слабый лучь надежды блеснулъ ему среди мрака ночи, онъ за него и уцѣпился, точно утопающій, который хватается за соломенку: можетъ завтра грозный судья надъ нимъ сжалится и скажетъ ему, гдѣ его жена.

Настало утро. Пріемная наполнилась народомъ. Тутъ были разные шпіоны, пришедшіе съ утреннимъ рапортомъ. И по очереди перебывали въ кабинетѣ его сіятельства, откуда они выходили, кто съ веселымъ видомъ, кто повѣся носъ, смотря по тому, какъ былъ принятъ его докладъ.

Проходили минуты, часы, казавшіеся цѣлой вѣчностью для Достоевскаго. Наконецъ настало половина двѣнадцатаго и его имя было вызвано дежурнымъ адъютантомъ. Онъ вошелъ въ кабинетъ князя.

Князь Орловъ былъ грозой всей Россіи, но, подобно своему предшественнику, графу Бенкендорфу, умѣлъ исполнять свою непріятную, и часто даже ужасную обязанность съ личной гуманности. Въ этомъ случаѣ онъ вполнѣ походилъ на кошку, которая заигрываетъ бархатной лапкой, чтобы потомъ съ большимъ удобствомъ запустить ногти въ тѣло своей добычи.

Князь перелистывалъ дѣло…

Господинъ Достоевскій, писатель? спросилъ онъ вошедшаго.

Достоевскій молча поклонился.

Орловъ продолжалъ посматривать дѣло, прерывая отъ времени до времени чтеніе, произнося многозначительно, гмъ! гмъ! и внимательно смотрѣлъ на писателя.

Иногда онъ перелистывалъ на оборотъ, пробѣгалъ ужъ разъ прочитанное и останавливался въ задумчивости, покручивая усъ и качая головой.

Достоевскій затаивъ дыханіе, съ трепетомъ слѣдилъ за малѣйшимъ движеніемъ грознаго начальника третьяго отдѣленія. Въ эту минуту онъ могъ бы воскликнуть вмѣстѣ съ Гамлетомъ: быть или не быть?

Теперь рѣшалась его судьба, вся его будущность!

Наконецъ, князь закрылъ дѣло, нѣсколько минутъ задумчиво смотрѣлъ на писателя, досталъ изъ кармана золотую табакерку съ царскимъ портретомъ, понюхалъ табаку и тихо сказалъ, точно разсуждая съ самимъ собой:

Что дѣлать? Это не годится! Господинъ Достоевскій, вы значитъ состоите членомъ тайнаго общества?

Обвиняемый молчалъ.

Князь продолжалъ, не обращая вниманіе на его молчаніе.

Безумные юноши!! какъ можете вы надѣяться, что такое дѣло останется скрытымъ?…

И такъ, какова была цѣль этого общества?

Достоевскій отвѣчалъ:

Я не понимаю, о чемъ ваше сіятельство изволите меня спрашивать.

Князь снова понюхалъ табаку:

А, вы не знаете? Вы это черезчуръ хорошо знаете! Да вы, писатели, вы всѣ идеалисты! Но зачѣмъ же отпираться? Подумайте, осуществимы ли ваши мечты?

Повторяю, ваше сіятельство, я не знаю, о чемъ вы изволите говорить.

Ахъ вы молодой человѣкъ, не смотря на то, что вамъ тридцать лѣтъ, таковы, кажется, ваши года? Да? Несмотря, на васъ тринадцатилѣтній возрастъ, я могу васъ такъ называть, — я больше чѣмъ вдвое старше васъ. Молодой человѣкъ, только откровенностью вы можете помочь себѣ. Я долженъ васъ 'предупредить, что ваше дѣло очень плохо. Раскройте цѣли и намѣренія вашего тайнаго общества и назовите его членовъ, я вамъ совѣтую это сдѣлать для вашего же блага.

Ваше сіятельство, не принадлежа ни къ какому тайному обществу, мнѣ невозможно назвать его членовъ.

Вотъ какъ? Очень жалко! сказалъ князь и позвонилъ.

Вошелъ дежурный адъютантъ.

Господинъ Достоевскій, потрудитесь послѣдовать за адъютантомъ.

Достоевскій вышелъ.

Они пришли въ комнату нижняго этажа, изъ которой только что вышла молодая, очень красивая женщина, по видимому полька. Она была вся въ слезахъ ея глаза выражали непримиримую ненависть и въ тоже время стыдъ.

Адъютантъ шепнулъ нѣсколько словъ жандармскому унтеръ-офицеру, стоявшему у дверей.

Описывать ли послѣдовавшую позорную сцену? Писателя высѣкли, высѣкли какъ мальчику!!

Въ одной изъ комнатъ канцеляріи шефа жандармовъ устроенъ подвижной паркетъ. По данному знаку, извѣстная часть пола опускается и жертва опускается до самой груди. Въ нижнемъ помѣщеніи всегда есть на готовѣ жандармы съ розгами. Если наказываемый былъ мужчина, то его раздѣвали до пояса; съ женщинами обращались проще; у нихъ подымали платья и наказаніе производилось до тѣхъ поръ, пока не подавался новый сигналъ для его прекращеніе. Такимъ образомъ жандармы не видятъ своей жертвы и никогда не узнаютъ имя того, кого они сѣкли!

Наконецъ постыдная экзекуція кончилась, и Достоевскій былъ снова приведенъ къ Орлову.

Что-жъ, молодой человѣкъ, вы одумались? спросилъ князь.

Глаза Достоевскаго сверкали бѣшенствомъ; онъ сжалъ кулаки.

Князь, сказалъ онъ скрежеща зубами, императрица Екатерина II отмѣнила пытку, неужели славному царствованію императора Николая суждено ее снова ввести?

Князь, молча пожалъ плечами.

Неужели вы думаете, что если бы даже я и зналъ о существованіи тайнаго общества, меня можно заставить говорить посредствомъ постыднаго наказанія?

Однако, сказалъ князь, бывали примѣры. Вы были бы ни первый ни послѣдній. И такъ вы не хотите признаться, какія цѣли преслѣдовало общество, и кто такіе были его члены? спросилъ онъ еще разъ.

Повторяю вамъ, князь, что я ничего не знаю ни объ одномъ и о другомъ.

Очень жаль, молодой человѣкъ, я долженъ васъ отправить въ крѣпость, таковъ приказъ государя.

Въ крѣпость?!

Да до тѣхъ поръ, пока судъ не произнесетъ приговора надъ вами и надъ вашими сообщниками.

Повторяю еще разъ, у меня нѣтъ сообщниковъ.

Я самъ могу назвать вамъ ихъ имена, вотъ они, сказалъ князь, указывая на какой то списокъ, и не далѣе, какъ сегодня я буду знать всѣ имена, которыхъ тутъ нѣтъ.

Достоевскій молчалъ.

И такъ пусть будетъ по вашему, сказалъ князь и позвонилъ.

Вошелъ жандармскій офицеръ. Орловъ передалъ ему бумагу, на которой написалъ нѣсколько словъ.

Въ цѣпяхъ? спросилъ жандармскій офицеръ.

Князь пожалъ плечами и сказалъ съ видомъ сожалѣнія:

Да!

Потомъ, точно желая извиниться передъ Достоевскимъ, прибавилъ:

Я долженъ такъ поступить, такъ какъ вы не хотите ни въ чемъ признаться. Таковъ приказъ государя, и я долженъ ему повиноваться. До свиданія.

Достоевскій простоялъ нѣсколько мгновеній въ недоумѣній, — любовь и гордость боролись въ его сердцѣ. Наконецъ онъ рѣшился сказать Орлову:

Князь, какъ ни оскорбительно, какъ ни обидно, послѣ всего того, что испыталъ я, обращаться къ вамъ съ просьбой…

Князь пожалъ плечами, точно хотѣлъ сказать: самъ ты въ этомъ виноватъ, и я себѣ умываю руки.

Да, какъ ни унизительно для меня, я все-таки долженъ обратиться къ вамъ съ просьбой. Надѣюсь, что вы мнѣ въ этомъ не откажете. Несмотря на ваши ужасныя обязанности, вы все же человѣкъ.

Что вамъ угодно? Говорите! Я готовъ для васъ сдѣлать все, что въ моей власти и сдѣлаю, но совѣтывалъ бы вамъ сознаться…

Князь, сегодня ночью, когда меня арестовали, я только что вернулся…

Быть можетъ изъ вашего общества? сказалъ Орловъ вкрадчивымъ голосомъ.

Я возвращался отъ больнаго, умирающаго пріятеля, отвѣчалъ Достоевскій. Войдя въ свою квартиру, я нашелъ ее отпертой и пустой. Моя жена вышла, не знаю куда и зачѣмъ. Это хорошая женщина, которая любитъ меня всей душей, она даже меня черезчуръ любитъ! Князь, скажите, арестована ли она, какъ и я?

Князь перелисталъ дѣло.

Я объ этомъ не дѣлалъ распоряженія й насколько мнѣ извѣстно, нѣтъ, отвѣчалъ онъ.

Князь, сказалъ Достоевскій, хватая за руку Орлова, я не прошу о пощадѣ, для себя, но если мундиръ не убилъ въ васъ всѣхъ человѣческихъ чувствъ умоляю объ одной милости, вѣдь вѣроятно мнѣ долго придется быть разлученнымъ съ міромъ…

Полагаю, замѣтилъ Орловъ.

Князь, нельзя ли мнѣ будетъ узнать, не смотря на одиночество тюрьмы, гдѣ моя жена? ельзя ли мнѣ будетъ съ ней повидаться?

Что касается до вашей послѣдней просьбы, то я не могу на нее согласиться, отвѣчалъ Орловъ. Относительно же желанія узнать, гдѣ ваша жена, я вамъ обѣщаю, и даю честное слово, что сегодня же извѣщу васъ.

Теперь отвѣди барина куда я тебя приказалъ. Извините меня, пожалуйста, господинъ Достоевскій, что я не могу васъ избавитъ отъ цѣпей, но вы сами въ этомъ виноваты, такъ какъ не дѣлаете никакихъ признаній.

Когда ты барина сдашь коменданту, скомандовалъ Орловъ, ступай на его квартиру узнать о барынѣ и скажешь ему, но барынѣ не смѣй говорить, гдѣ ея мужъ…

Какъ такъ? прервалъ его Достоевскій умоляющемъ голосомъ.

Молодой человѣкъ, это не годится! Если бы вы сдѣлали признанія, эти мѣры были бы излишними, но такимъ образомъ…

Ты явишься ко мнѣ съ рапортомъ, продолжалъ онъ обращаясь къ жандармскому унтеръ- офицеру. Объ остальномъ распоряжусь самъ.

Молодой человѣкъ, сегодня же будете имѣть извѣстіе о вашей женѣ. И такъ прощайте, надѣюсь, что вы одумаетесь, и сдѣлаете полное признаніе.

Достоевскій поклонился и вышелъ въ сопровожденіи жандармскаго унтеръ-офицера.

Орловъ вернулъ жандарма и сказалъ ему:

Запечатать всѣ бумаги, какія найдутся и принести ихъ ко мнѣ.

Это, ваше сіятельство, ужь сдѣлано, замѣтилъ жандармъ. Бумаги въ канцеляріи вашего сіятельства.

Хорошо, сказалъ Орловъ. Молодой человѣкъ, можете быть спокойны насчетъ судьбы вашей супруги. Постойте минутку, — а ты позови жандарма, который принесъ бумаги.

Ваше сіятельство, онъ отправился…

Орловъ нахмурилъ брови и тѣмъ далъ понять жандарму, что онъ чуть не проболтался.

Хорошо, исполни мои распоряженія. До свиданія, господинъ Достоевскій. Будемъ надѣяться, что когда вы снова сюда явитесь, или предстанете передъ судомъ, вы примите другое рѣшеніе и сдѣлаете полное признаніе.

Достоевскій молча вышелъ, а князь смотря ему вслѣдъ прошепталъ сквозь зубы:

Кажется, порядочный упрямецъ; не бѣда и не такихъ еще укрощали.

Въ дежурной комнатѣ Достоевскаго заковали въ цѣпи и во избѣжаніе огласки, чего болѣе всего боится тайная полиція, повезли въ закрытой каретѣ въ крѣпость.

Вотъ онъ очутился въ тѣсной камерѣ, отдѣленной надолго отъ прочаго міра, можетъ даже на вѣки! Его мысли переносились то на жену, съ которой онъ провелъ столько счастливыхъ дней, на другихъ несчастныхъ! Жена его такъ безумно любила! это любовь дѣлала его счастье и несчастье. Она была страшна ревнива и нерѣдко мучила его своей слѣпой ревностью.

Вдругъ онъ услышалъ три равномѣрныхъ удара въ стѣнку изъ сосѣдней комнатки. Потомъ послѣдовалъ цѣлый рядъ ударовъ, то съ большими, то съ меньшими промежутками.

Очевидно это былъ секретный способъ переговариваться, но Достоевскій незнавшій этихъ сигналовъ, не могъ ни понять, ни отвѣчать на нихъ. Солнце склонялось къ горизонту, освѣщая казематъ своими послѣдними огненно-красными лучами. Тюремщикъ точно забывшій о своемъ новомъ нахлѣбникѣ, который со вчерашняго вечера ничего не ѣлъ, отворилъ дверное окошечко и подалъ ему миску холодныхъ щей, фунтъ хлѣба и кружку воды.

Проникнувшій лучъ солнца скоро исчезъ и все снова погрузилось во мракъ.

 

IV

Кто разъ бывалъ въ Петербургѣ, тотъ не можетъ не знать Большой Милліонной, которая тянется отъ Зимняго Дворца минуя много другихъ дворцовъ до Марсова поля. Противъ Преображенскихъ казармъ, расположеныхъ рядомъ съ Зимнемъ Дворцомъ, находился большой роскошный четырехъ этажный домъ подъ зеленой крышей. На четвертомъ этажѣ жила вдова генерала Юрковскаго. Ея исторія не безъинтересна.

Генералъ Юрковскій , находясь въ Польшѣ въ гарнизонѣ, увидѣлъ одну красавицу, плѣнился ея чудными глазами, и женился, совсѣмъ позабывъ, что въ его имѣніи въ Россіи, осталась его законная жена съ полудюжиной дочерей. Русская супруга не пожелала раздѣлить своего мужа съ полькой и ему пришлось растаться со второй женой.

Если бы Юрковскій не былъ маіоромъ, да еще гусарскимъ, то его навѣрно постигло бы незавидная участь, или охотиться за соболями въ Сибири, или пришлось бы въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ размышлять въ какомъ нибудь монастырѣ о неудобствѣ двоеженства. Но такъ какъ онъ былъ гусарскимъ маіоромъ, то на его поступокъ посмотрѣли, какъ на лихую гусарскую выходку. Его первая жена продолжала жить въ Саратовскомъ имѣніи а онъ оказался избавленнымъ отъ второй жены, которая успѣла таки ему принадоѣсть.

Вдова генеральша, номеръ второй, вела въ Петербургѣ загадочную жизнь, что часто бываетъ въ столицахъ. Недостатокъ своего бюджета она съ избыткомъ пополняла изъ источника, который въ Россіи течетъ очень обильно: она занималась шпіонствомъ.

Кто тамъ? спросила генеральша, вошедшую горничную.

Ваше превосходительство! это… она шепнула нѣсколько словъ на ухо генеральшѣ.

Пожалуйте! любезно пригласила она гостью, а про себя думала, «чортъ бы тебя побралъ!»

Эта была графиня Бобринская пріѣхавшая провѣдать своей подругой генеральшу Юрковскую.

Графиня была встрѣчена учтивыми реверансами и отвѣчала тѣмъ же. Она хорошо знала, что часто поклонъ дороже денегъ.

Ваше превосходительство, начала графиня, послѣ нѣсколькихъ незначительныхъ фразъ, значитъ, нѣтъ никакихъ извѣстій изъ Англіи!!!

Генеральша поморщилась и отвѣчала, дѣлая удареніе на каждомъ словѣ:

Ага, значитъ вы ждете извѣстій изъ Англіи?

Развѣ, голубчикъ, Анонціата, вы этого не знаете?

Да, да, я совсѣмъ и забыла! Но вѣдь приставъ Выборгской части возвратился.

Я знаю, что онъ вернулся, что-жъ изъ этого?

Ну, Андерсонъ…

Андерсонъ, кожевникъ, да, такъ что же?

Онъ за одно со своими соотечественниками и служитъ имъ…

Но въ тоже время онъ служитъ и намъ. Это ловкій малый! Онъ хочетъ нажить деньги и наживаетъ!

Такъ чтожъ изъ этого?…

Графиня, я открыла тайну!!

Ага? тайну? повторила графиня точно эхо.

Да, у государя есть сынъ.

Графиня вздрогнула.

У государя сынъ?!! Насколько мнѣ извѣстно, у него четыре сына.

Да я, графиня, говорю не объ этихъ сыновьяхъ…

О комъ же вы говорите? прервала ее графиня, вполнѣ сознавая свои дипломатическія способности. Вѣдь вы мнѣ только что сказали, что у государя есть сынъ?

Да…

А я отвѣчала вамъ, что него ихъ четыре…

Да отъ жены, но…

Ктожъ, голубушка станетъ упрекать мужчину за такіе грѣшки? И такъ у государя сынъ?

А знаете ли отъ кого?

Разумѣется не знаю! Иначе, я бы у васъ этого не спрашивала.

Отъ Ассеньковой! воскликнула генеральша съ торжествомъ.

Отъ Ассеньковой? повторила медленно графиня, Ассенькова?! Кто это?

Актриса! отвѣчала генеральша съ нетерпѣніемъ.

Ассенькова?! снова повторила графиня, будто что-то припоминая. Ассенькова?! Какая-жъ это такая? Насколько я знаю, въ театрѣ нѣтъ такой актрисы.

Теперь-то нѣтъ, но была лѣтъ двадцать тому назадъ…

И вы помните объ этомъ, что было двадцать лѣтъ тому назадъ?

Генеральша покраснѣла и не нашлась что отвѣтить.

А сынъ, продолжала графиня, не обращая вниманія на молчаніе генеральши, гдѣ-жъ онъ?

Гдѣ онъ?! отвѣчала генеральша.

Ну да, гдѣ же сынъ?

Гдѣ! Ужъ сказать ли вамъ графиня?

Ну да, отчего же и нѣтъ?!

Графиня!!.. Сколько вы заплатите за эту тайну?!

Прежде всего мнѣ надо знать, не выдумка ли, вашъ секретъ. Покажите мнѣ сперва сына…

Невозможно?! Вотъ какъ?! отвѣчала графиня. Въ такомъ случаѣ, прощайте, у меня время дорого и я не могу терять его даромъ.

Графиня, воскликнула генеральша, вскакивая отъ ужаса, я еще не имѣю доказательствъ, надо подождать…

Гмъ! У васъ еще нѣтъ доказательствъ?!! Значить прощайте, голубушка генеральша, до свиданія!

Но графиня, настаивала генеральша, сколько вы мнѣ дадите, если я отыщу сына?

Сколько?… Эта тайна такая маловажная, что право…

Маловажная?! Нѣтъ!!!

Ну, Богъ съ вами, я дамъ вамъ двѣ тысячи рублей.

Невозможно, графиня, я сама…

Ну положимъ… три тысячи, такъ какъ вы сами…

Невозможно, я обѣщала Шер…., сорвалось съ языка генеральши.

Ага?! Шервудъ участвуетъ! Прощайте!

Генеральша испуганная, что выдала, нечаянно свою тайну, воскликнула.

Нѣтъ, нѣтъ, это не Шервудъ, это…

Хорошо. Для васъ я пожалуй набавлю еще двѣ тысячи, сказала графиня, и прибавила въ. полъ голоса, какъ бы соображая, пять тысячъ.

Торгъ между женщинами еще долго бы продолжался, если бы графиня не сказала рѣшительно:

Невозможно! сказала генеральша.

Ну значитъ пять тысячъ, голубушка генеральша, это мое послѣднее слово. Тѣмъ болѣе, что тайна вовсе не важная и Шервудъ исполнитъ это дѣло, за столько же сотенъ…

Шервудъ?! вскричала генеральша въ испугѣ. Я-жъ вамъ сказала, что Шервудъ…

Вѣрю, голубушка генеральша, вѣрю. Ну значитъ, пять тысячъ рублей. Я вамъ потому предлагаю такую сумму, что вы не разъ бывали мнѣ полезны. И такъ согласны вы? Да или нѣтъ?

Какъ же генеральшѣ не согласиться? По неосторожности она навела графиню на слѣдъ и хорошо знала, что опытная интригантка съумѣетъ имъ воспользоваться. Слѣдовательно, она была вынуждена принять предложенное условіе.

Торгъ между обоими барынями былъ заключенъ. Графиня уѣхала отъ своей подругой, генеральши Юрковской, въ восторгѣ, что достигла цѣли. Вѣдь собственно говоря, она съ тѣмъ и пріѣхала къ генералыпе, чтобы воспользоваться ей какъ шпіонкой, а послѣдняя сама пошла ей на встрѣчу. Слѣдъ ужъ найденъ и графиня опытная въ дѣлѣ розысковъ, знала, что пущенныя ею, по слѣду гончія, подымутъ таки дичь.

Она тотчасъ отправилась къ протопресвитеру Бажанову, чтобы извѣстить его о своемъ успѣхѣ.

Нѣсколько одинокихъ башкиръ бродило по улицамъ Петербурга, глазѣя на дворцы, расположенные по право и на лѣво. Они принадлежали къ казачьему полку, который предназначался для отправки на берега Балтійскаго моря, для охраны ихъ отъ англичанъ.

Башкиры маленькаго роста, коренастаго сложенія, лица ихъ смуглы и съ сильно выдающимся скулами. Изъ подъ черныхъ, тонко очерченныхъ рѣсницъ, сверкаютъ хитрые зоркіе рысьи глаза. Ихъ лошади на короткихъ крѣпкихъ ногахъ, съ короткой шеей, не большой головой, съ большимъ горбомъ на носу — все въ нихъ выдаетъ азіатскую породу. У нихъ нѣтъ ни музыки, ни трубачей, а все-таки они собираются съ разныхъ концовъ столицы, на площадь передъ вокзаломъ Московской желѣзной дороги, точно по таинственному сигналу. У нихъ офицеры одѣты, такъ же, какъ и рядовые: на нихъ длинные бухарскіе халаты, обшиты позументами и надѣты эполеты. Ихъ большіе хитрые глаза придаютъ имъ ухарскій видъ и точно говорятъ: а вѣдь въ нашихъ степяхъ-то лучше! А что вамъ стоитъ вашъ Петербургъ, точно желающій насъ подавить своими каменными громадами?…

Полкъ направился къ Петергофской заставѣ, гдѣ выстроились на площади, передъ тріумфальной аркой по взводно.

Вдругъ маленькіе санки, запряженные кровнымъ воронымъ рысакомъ, привѣтствуемы громкимъ дружнымъ ура, промчались мимо рядовъ. Въ санкахъ сидѣлъ офицеръ высокаго роста, закутанный въ старую шинель. Проѣзжая черезъ Болото, мимо домика гдѣ нѣкогда жила Марфуша, онъ невольно оглянулся на полуразвалившуюся избушку. Она стояла, точно удивляясь, что къ ней перестали подъѣзжать, какъ бывало прежде, роскошные экипажи. Это былъ государь. Его стройный высокій станъ согнулся, рѣдкіе волосы посѣдѣли, чему впрочемъ, не мало способствовали послѣднія событія, но глаза нисколько не теряли своего огня.

Внезапно другіе сани промчались мимо него какъ стрѣла. ГІовидимому кучеръ не могъ сдержать бѣшеной лошади. Государь грозно сверкнулъ глазами; онъ не могъ допустить, чтобы кто нибудь имѣлъ лошадей лучше его, но его гнѣвъ тотчасъ перешелъ въ ужасъ: санки задѣли за столбъ, опрокинулись и изъ нихъ вывалилась молодая женщина.

Стой! крикнулъ государь своему кучеру. Кучеръ, опытной рукой сразу осадилъ рысака.

Николай выскочилъ изъ саней, и пошелъ на помощь упавшей дамы.

Она успѣла встать и пошатываясь направилась къ своимъ санямъ.

Вы не ушиблись?… спросилъ Николай; но, уста его оцѣпенѣли отъ удивленія, царь узналъ въ дамѣ Нелидову, и мрачно нахмурилъ брови.

Вы… здѣсь? сказалъ онъ голосомъ, предвѣщавшимъ грозу.

Дама подняла глаза и упала безъ чувствъ.

Комедія! пробормоталъ онъ сквозь зубы. Но нельзя-жъ было оставить молодую женщину на снѣгу безъ всякой помощи. Онъ какъ ребенка поднялъ ее и усадилъ въ сани.

Болванъ! обратился онъ къ кучеру, чего ты зѣваешь?! Пошелъ полнымъ ходомъ домой! Говорятъ тебѣ домой! слышишь?

Николай снова сѣлъ въ свои сани и продолжалъ осмотръ войскъ, предоставя фаворитку своей судьбѣ.

Снова его лошадь стрѣлой помчалась мимо другихъ саней, которые быстро удалялись Вдругъ его лошадь сдѣлала скачекъ, сани получили сильное сотрясеніе. Государь обернулся, на снѣгу лежалъ окровавленный солдатъ, котораго только-что сбилъ съ ногъ.

Вторично послышалось! стой? и санки остановились. Государь обернулся: на дорогѣ лежалъ солдатъ съ револьверомъ въ лѣвой рукѣ, правая была на перевязи, а на лицѣ у него былъ широкій шрамъ.

Что это такое? подумалъ государь и осмотрѣвшись кругомъ, увидѣлъ рядомъ съ собой какого-то господина, выросшаго точно изъ подъ земли.

Ты кто такой? Рѣзко спросилъ государь полицейскаго.

Ваше величество, я здѣшній полицейскій, отвѣчалъ онъ, отдавая честь по военному, не смотря на свое штатское платье.

Ты что здѣсь дѣлаешь?

Ваше величество, я получилъ приказъ слѣдовать издали за вашимъ величествомъ, чтобы…

Излишнія предосторожности, прервалъ его государь. Перенести этого солдата ко мнѣ, слышишь? Ко мнѣ, а не въ часть. Пусть Енохинъ его осмотритъ, нѣтъ ли у него какихъ поврежденій.

Государь продолжалъ свой путь бормоча сквозь зубы: сегодня несчастный день.

Троечныя сани съ ополченскими офицерами, сильно подпившими, промчались мимо него. Офицеры узнали царя и закричали:

Ура!

Лицо Николая просіяло, онъ воображалъ, что въ крикахъ своихъ солдатъ, онъ слышитъ отголосокъ всего народа.

На площади передъ тріумфальными воротами были выстроены башкирскій и ополченскій полки. Не смотря на двадцати двухъ градусный морозъ, солдаты, благодаря водкѣ, а офицеры шампанскому, стояли бодро и дружно крикнули «ура», какъ умѣютъ кричать только въ Россіи.

Здорово ребята! привѣтствовалъ ихъ государь.

Здравія желаемъ ваше императорское величество! отвѣчали тысячи голосовъ.

Башкиры и ополченцы проходили мимо него церемоніальнымъ маршемъ по направленію къ тріумфальнымъ воротамъ какъ раздалось громкое «стой!» Войска стали какъ вкопаныя.

Ребята, обратился къ нимъ государь, вы идете на святое дѣло, быть можетъ многіе изъ васъ положатъ жизнь за вѣру и меня…

Всѣ мы готовы умереть за православнаго царя! отвѣчали, заранѣе выученные солдаты.

Спасибо ребята, продолжалъ государь. Да, если вамъ придется умирать, то вспомните, что вы умираете за нашу матушку Россію и за вашего православнаго царя.

За вашего тирана! раздался голосъ изъ толпы окружавшей солдатъ.

Всѣ точно окаменѣли.

Николай взглянулъ въ сторону, откуда послышался голосъ, и замѣтилъ нѣсколькихъ мужиковъ, по не знанію обычаевъ, стоявшихъ въ шапкахъ.

Шапки долой! Заревѣлъ онъ зычнымъ голосомъ.

Въ одно мгновеніе всѣ головы обнажились.

Кто говорилъ? продолжалъ онъ голосомъ, напоминающимъ рыканье льва, готоваго броситься на свою жертву.

Толпа осталась безмолвной, но изъ нея вышла молодая женщина, и бросилась на снѣгъ, у ногъ государя, говоря:

Это я!!

Ты?! спросилъ Николай голосомъ, который заставлялъ кровь застывать въ жилахъ.

Я!!! повторила молодая женщина подымаясь и судорожно сжала колѣни государя въ своихъ объятіяхъ. Тотчасъ подскочило нѣсколько полицейскихъ, чтобы ее оттащить отъ царя.

Назадъ! загремѣлъ государь обращаясь къ полицейскимъ, потомъ оттолкнулъ женщину и сказалъ ей мрачнымъ голосомъ:

Ты? А кто ты такая??

Я жена Достоевскаго! Гдѣ мой мужъ? Если ты дѣйствительно государь, а не тиранъ всероссійскій, скажи, гдѣ мой мужъ?

Государь смотрѣлъ на нее, стараясь что-то припомнить.

Твой мужъ?! Кто твой мужъ?!

Достоевскій, я ужъ разъ сказала, государь, Достоевскій!

Государь подумалъ.

А, вспомнилъ! Достоевскій идеалистъ! Взять ее, обратился онъ къ полицейскимъ.

Цѣлая толпа городовыхъ подскочила и грубо схватила молодую женщину.

Сжальтесь! кричала она. Сжальтесь надъ моимъ мужемъ у надо мной!..

Лицо государя осталось невозмутимо, и на немъ не изобразилось ни малѣйшаго волненія. Полицейскіе увлекали молодую женщину.

Пощадите хоть его! кричала несчастная, ломая себѣ руки.

Государь ужь хотѣлъ отвернуться, какъ вдругъ его взглядъ упалъ на опаловое кольцо, надѣтое у ней на пальцѣ. Государь пристально на него взглянулъ и его мраморное лицо поблѣднѣло. Нѣсколько минутъ, онъ не доумѣвалъ, что ему дѣлать, наконецъ сказалъ:

Отвести ее на гауптвахту Зимняго дворца и ожидать моихъ приказаній!

Онъ снова задушевно обратился къ солдатамъ, благословилъ ихъ и даже не разъ слеза навертывалась у него на глазахъ. Онъ походилъ на отца прощающагося съ дѣтьми.

Долго слѣдилъ онъ взоромъ за удаляющимися, по Петергофскому шоссе полками. Когда послѣдніе солдаты изчезли изъ виду, онъ вернулся къ своимъ санкамъ и скомандовалъ кучеру обычное: «Пошелъ въ дворецъ».

Государь дрожалъ точно въ лихорадкѣ, было двадцать два градуса морозу, а у него поверхъ мундира была накинута только старая шинель его брата.

 

V

На Ямской, гдѣ по большей части живутъ извощики, между грязными деревянными домишками, возвышается большой каменный домъ. Нѣкогда онъ гордо смотрѣлъ на своихъ сосѣдей. Его выстроилъ богатый раскольникъ, чтобы тамъ, вмѣстѣ съ своими единовѣрцами, вдали отъ взоровъ полиціи, совершать свое богослуженіе, столь ненавистное и преслѣдуемое въ тѣ времена. Большой пожаръ, бывшій въ этой части города, не пощадилъ и его. Огненные языки, облизали его щекатуренныя стѣны и онъ теперь напоминалъ пятнистую тибетскую кошку. Внутренность дома была совершенно уничтожена. Суевѣрный домовладѣлецъ почелъ бы за величайшій грѣхъ противиться «волѣ Божіей», какъ онъ называлъ пожаръ. Онъ довольствовался тѣмъ, что стоялъ передъ домомъ съ иконой «неопалимой купины» считая, что это единственное средство предотвратить бѣду, а пожарныя трубы и т. п. только дявольскія выдумки. Послѣ пожара домъ не былъ исправленъ такъ какъ его владѣлецъ вмѣстѣ съ многими другими скопцами, къ сектѣ которыхъ онъ принадлежалъ, былъ сосланъ на Кавказъ. Въ настоящее время домъ стоялъ опустѣлымъ съ выбитыми окнами и походилъ на какой-то мрачный призракъ.

Одно только отдѣленіе было обитаемо, и то былъ погребъ, въ которомъ прежній владѣлецъ отправлялъ требы своей секты. Крѣпкіе своды устояли противъ пламени, но все внутреннее убранство: образа въ дорогихъ окладахъ, съ драгоцѣнными камнями, богатый рѣзной алтарь, золотая и серебрянная церковная утварь, облаченія и т. п. все было разграблено полиціей и остались одни голыя стѣны. Долгіе годы таинственный погребъ пустовалъ. Не очень давно кто-то снова придѣлалъ замокъ, къ тяжелой дубовой двери, и каждый вечеръ видѣли мрачную фигуру подходившую къ двери; скрипѣлъ ржавый замокъ, дверь отворялась, неизвѣстный за ней исчезалъ и слышался звукъ запираемый толстой заржавленной задвижки.

Въ этомъ таинственномъ погребѣ, кромѣ входной двери, небыло никакихъ отверстій, такъ что наружный свѣтъ туда никогда не проникалъ. Въ прежнія времена и день и ночь теплились неугасимыя лампады передъ образами, а теперь царствовалъ непроницаемый мракъ. Погребъ только тогда освѣщался мерцающимъ свѣтомъ сальной свѣчи, когда его новый хозяинъ былъ дома. При этомъ слабомъ свѣтѣ можно было бы замѣтить женскую фигуру, прижавшуюся въ отдаленномъ углу и подчасъ, въ отчаяніи ломающую себѣ руки.

Это была бѣдная Наташа, которую старый разбойникъ Петровичъ держалъ здѣсь въ заперта, съ тѣхъ поръ, какъ свершилось убійство стараго Курдюбекова.

Онъ, сперва пробовалъ добиться ея любви лаской, обѣщалъ ей жемчуга, драгоцѣнные камни, бархатныя платья, но это не помогало, Наташа его отталкивала съ отвращеніемъ. Видя, что это неберетъ, Петровичъ хотѣлъ силой ее заставить сдатся, но отчаяніе придавало бѣдной дѣвушкѣ бодрость сопротивляться разбойнику. Онъ ее билъ до крови, таскалъ за косы, грозилъ ей смертью, по цѣлымъ днямъ морилъ голодомъ, но ничего не помогало, она его отталкивала по прежнему.

Сегодня старый негодяй, утомленный ея сопротивленіемъ, рѣшился или побѣдить или убить ее, такъ какъ онъ поклялся, что она никому не будетъ принадлежать кромѣ его. Цѣлый день онъ пропьянствовалъ въ знакомомъ читателю ренскомъ погребѣ. Часа въ четыре, когда ужь стало смеркаться, Трофимычъ снабдилъ его нѣсколькими бутылками вина и водки, а въ ближайшемъ трактирѣ, Петровичъ досталъ кое-чего съѣстнаго, сѣлъ на извощика и поѣхалъ, не говоря куда.

Макаровъ такъ же былъ въ погребѣ. Онъ много выпилъ и былъ совершенно пьянъ, такъ что тутъ же заснулъ, по крайней мѣрѣ, слышенъ былъ его равномѣрный храпъ. Когда Пе-

Петровичъ вышелъ, онъ проснулся, заплатилъ Трофимычу за угощеніе сдѣлалъ знакъ Товарову, и оба вышли.

Петровичъ отперъ дверь погреба и вошелъ. Наташа, при скрипѣ ржавыхъ петель вздрогнула, но не произнесла ни слова, а только плотнѣе прижалась въ углу, закрывая руками облитое слезами лицо. Однажды она пробовала бѣжать въ то время, когда разбойникъ отпиралъ дверь, но онъ ее замѣтилъ и оттолкнулъ съ та- кой силой, что она часа три пролежала безъ чувствъ на голыхъ камняхъ, и онъ даже испугался, думая не умерла ли она. Его скотская любовь проснулась и онъ смачивалъ ей виски водкой, пока она не пришла въ себя.

Сегодня какой-то зловѣщій огонь блисталъ въ глазахъ Петровича. Онъ зажегъ свѣчу, поставилъ на грязный столъ бутылки у яства и крикнулъ:

Ей, дѣвченка, ступай хрястать . Ты навѣрно теперь проголодалась? Вѣдь два дня, какъ есть ничего не жрала! Видно, голубка, со мной плохія шутки!

Наташа не двигалась и продолжала хранить молчаніе.

Нетто ты не слышешь? Сюда, проклятая дѣвка! Сегодня мы позабавимся! У меня все есть, что можетъ утѣшить человѣка: хорошенькая дѣвочка и хорошее вино!

Ну, живѣй!

Наташа по прежнему не двигалась.

Разбойникъ схватилъ ее въ охапку, притащилъ къ стулу, и силой посадилъ ее къ себѣ на колѣни и хотѣлъ поцѣловать; но Наташа вырвалась изъ его объятій и толкнула Петровича съ такой силой, что онъ упалъ вмѣстѣ со стуломъ.

Негодяй всталъ, глаза его налились кровью, пошатываясь, подошелъ онъ къ молодой дѣвушкѣ: Вотъ какъ?! Ладно!! Я люблю сопротивленіе, бормоталъ онъ, это лучше, чѣмъ когда дѣвка, сразу, отдается! Но, довольно шутокъ, а не то…

Наташа на него грозно взглянула, говоря:

Прочь, извергъ!! прочь, убійца моего благодѣтеля!! Никогда…

Ха, ха, ха! засмѣялся Петровичъ. Если бы ты это сказала въ другое время, я-бъ тебѣ задалъ! Но сегодня, я женъ къ тебѣ любовно! слышишь ли? Поди-жь сюда! Не вѣрными шагами онъ подошелъ къ Наташѣ, вино и водка, выпитыя въ погребѣ, его разобрали и, къ счастію для нея, негодяй не твердо держался на ногахъ.

Дѣвушка бросилась въ другой уголъ, но разбойникъ не упускалъ своей жертвы; его животныя страсти разъигрывались все больше и больше, сопротивленіе его только разжигало. Онъ схватилъ Наташу и снова притащилъ къ столу. Онъ хотѣлъ ее заставить выпить водки, но она оттолкнула стаканъ, водка вся разлилась на столъ и на полъ.

Ха, ха! Ты не хочешь выпить, голубка? засмѣялся онъ. А все-таки придется, вѣдь когда я въ духѣ, оба должны пить. При этихъ словахъ, онъ ей откинулъ голову назадъ и вылилъ ей въ ротъ стаканъ водки. Хоть Наташа и стиснула губы, но все-таки водка проникла ей въ ротъ и она судорожно закашлялась.

Ну что, вкусно? сказалъ Петровичъ: а теперь я выпью изъ стакана, къ которому прикасались твои алыя губки. Онъ наполнилъ стаканъ, и залпомъ его опрокинулъ. Вотъ-такъ славно, а все-жъ не въ примѣръ вкуснѣе, когда хорошенькія губки прикасались къ стакану! А теперь посмотримъ, хорошо ли цѣловать эти алыя губки?

Онъ прижалъ свои толстыя чувственныя губы, къ губамъ молодой дѣвушки, напрасно защищавшей ихъ своими руками.

Ага! Вотъ такъ славно! Еще разокъ, подшутилъ разбойникъ.

Но, прежде чѣмъ онъ успѣлъ поцѣловать ее вторично, она вырвалась изъ его рукъ и дала ему такую полновѣсную пощечину, что онъ отшатнулся назадъ. Нельзя было предполагать такой силы у молодой дѣвушки. Въ это время, столъ опрокинулся, свѣчка погасла и воцарился полнѣйшій мракъ.

А, значитъ, ты хочешь забавляться въ темнотѣ, дѣвчонка, пробормоталъ разбойникъ опьянѣвшій отъ водки и животной страсти, и сталъ подкрадываться къ Наташѣ. Это по моему!

Дѣвушка старалась пробраться къ двери, но разбойникъ ее преслѣдовалъ.

Что?! Ты удрать хочешь голубка? сказалъ онъ дрожащимъ голосомъ: злоба его отрѣзвила. Нѣтъ, голубка, ты должно быть не знаешь Петровича! И онъ выхватилъ изъ-за голенища длинный острый ножъ. Онъ не могъ разглядѣть дѣвушку, но та инстинктивно предчувствовала ударъ ножа, и ощупью, вдоль стѣны, пробиралась къ двери, ея руки искали задвижку. Она ужь чувствовала надъ собой горячее дыханіе негодяя. Несчастная добралась до двери, ея нѣжныя руки ощупали задвижку, въ это время разбойникъ схватилъ ее грубой рукой и повлекъ къ себѣ.

Караулъ! помогите! закричала она.

Тутъ никто тебя не услышитъ, усмѣхнулся Петровичъ.

Помогите! помогите! повторяла дѣвушка дергая за задвижку.

Вотъ тебѣ и помощь! закричалъ разбойникъ, въ бѣшенствѣ и ножъ его съ размаху опусился.

Въ это самое мгновеніе задвижка отперлась, дверь отворилась и ножъ глубоко вонзился въ грудь человѣка, изъ раны брызнула кровь и на минуту ошеломила стараго негодяя; его лѣвая рука выпустила Наташу, и она выскользнула изъ его объятій.

 

VI

Онъ живетъ здѣсь, прошепталъ про себя Шервудъ, заворачивая уголъ Девятой роты, да здѣсь, я это знаю, достовѣрно.

У воротъ сѣраго дона сидѣлъ бородатый дворникъ, казанскій татаринъ, и лѣниво оглядывалъ улицу.

Князь, не живетъ ли здѣсь солдатъ? спросилъ Шервудъ, снимая шапку.

А ну его къ черту! грубо отвѣтилъ татаринъ. Откуда мнѣ знать, живутъ ли здѣсь солдаты! Да тутъ живетъ, по крайней мѣрѣ, до полусотни, а не то что одинъ.

Однорукій, прибавилъ, Шервудъ.

А мнѣ-то почемъ знать имѣютъ ли здѣшніе жильцы одну, двѣ или три руки? отвѣчалъ дворникъ. Въ нашемъ донѣ живетъ много всякой дряни.

Шервудъ сразу понялъ, что татаринъ былъ не изъ любезныхъ, но его собственные интересы требовали собрать болѣе точные свѣденія. Вѣдь генеральша обѣщала ему сто риблей, а такой суммы онъ давно не имѣлъ въ рукахъ. Разумѣется, старый шпіонъ не зналъ, что въ свою очередь, за это открытіе, генеральша получала пять тысячъ, иначе, конечно, его требованія не были бы такъ умѣрены.

Со вздохомъ досталъ онъ изъ кармана серебрянный рубль, долго, въ задумчивости, вертѣлъ его въ рукахъ и съ еще болѣе глубокимъ вздохомъ сказалъ:

Князь, не выпить ли намъ по рюмочкѣ водки?

Водки-то я не пью, а вотъ рюмочку бальзаму, пожалуй можно.

Татары водку не пьютъ, согласно запрету Магомета, но если ее назвать бальзамомъ, то они не отказываются отъ выпивки, вѣдь въ коранѣ про бальзамъ ничего не говорится.

Ну такъ выпьемъ бальзаму, отвѣчалъ съ грустью Шервудъ, онъ не любилъ платить за другихъ, а самъ всегда норовилъ какъ бы пройтись на чужой счетъ.

Новые друзья, отправились подъ руку въ сосѣдній трактиръ. Только что они отошли на нѣсколько шаговъ, какъ къ воротамъ приблизился и позвонилъ, человѣкъ почтеннаго возраста, съ сѣдыми волосами и сильно нафабреными усами. На немъ была потертая шуба изъ дорогого мѣху. Разумѣется, на его звонъ, дворникъ не отозвался, такъ какъ предпочелъ пойти съ Шервудомъ въ трактиръ, выпить бальзаму за будущую дружбу. Незнакомецъ снова позвонилъ, но такъ же безуспѣшно. Онъ пожалъ плечами и сказалъ:

Приходится ждать, чтобы не обратить на себя вниманіе сосѣдей. И не смотря на восемнадцати градусный морозъ, сталъ терпѣливо разлаживать передъ домомъ.

Вдругъ мимо него продребезжала наемная карета и остановилась у воротъ. Незнакомецъ въ шубѣ укрылся за уголъ, зорко настороживъ глаза, чтобы увидѣть, кто выйдетъ изъ кареты.

Но его любопытство не было удовлетворено — изъ кареты никто не выходилъ, а съ козелъ слѣзъ кучеръ и позвонилъ.

Понятно, что онъ получилъ тотъ же отвѣтъ, какъ и незнакомецъ въ шубѣ.

Кто бы это могъ быть? подумалъ онъ. Неужели еще кто нибудь получилъ тоже порученіе, что и я? Надо это узнать.

Шервудъ подошелъ къ воротамъ, дѣлая видъ, что проходитъ мимо и въ это время заглянулъ въ карету, тамъ сидѣла сморщенная старуха. Лицо было ему знакомо.

Соломида! воскликнулъ онъ, приближаясь къ каретѣ.

Леймингъ! раздалось изъ кареты.

Благородныя сердца узнали другъ друга, это были главные шпіоны графини.

Какими судьбами, Соломида, вы попали сюда? спросилъ Леймингъ и красныя пятна выступили у него на щекахъ, это былъ признакъ величайшаго гнѣва, какой только можно было замѣтить на его лицѣ, привыкшемъ вѣчно носить маску.

Должно быть, тѣми же судьбами, какъ и вы, отвѣчала Соломида.

Но графиня?… возражалъ выкрестъ.

Ну такъ что-жъ, графиня предпочла послать на розыски четыре глаза вмѣсто двухъ.

Но графиня мнѣ обѣщала…

Дать вамъ пятьсотъ рублей?… прервала его Соломида, я это знаю, но я рѣшила, что въ дѣлѣ, гдѣ она заработаетъ въ десять, а можетъ и двадцать разъ болѣе, она съ успѣхомъ можетъ мнѣ дать такую же сумму.

Старый Леймингъ больше ничего не возражалъ. Онъ ужь много лѣтъ былъ знакомъ съ графиней. Она постоянно разсылала нѣсколько шпіоновъ по одному и тому же дѣлу, во первыхъ, чтобы имѣть болѣе точныя свѣдѣнія, а во вторыхъ, чтобы мочь въ послѣдствіи торговаться за вознагражденіе, говоря, что она ужь это знаетъ черезъ другихъ. Но, онъ также зналъ, что въ настоящемъ дѣлѣ предстоитъ большой заработокъ. Леймингъ сталъ соображать, какъ ему избавиться отъ этого соперничества, какъ вдругъ увидѣлъ своего стараго пріятеля Шервуда — Вѣрнаго, подруку съ дворникомъ Абдулкой, переходящими улицу, пошатываясь.

А?! Онъ тоже участвуетъ! Неужели онъ тоже подосланъ графиней, мелькнуло у него въ головѣ?

Какъ только Шервудъ его замѣтилъ, тотчасъ подошелъ къ нему. Шервудъ и Абдулка оба были пьяны — весь рубль былъ пропитъ.

Старый шпіонъ бросился на шею Лейминга и съ рыданіями прижалъ его къ груди.

Братъ, другъ сердечный, наконецъ-то мы съ тобой встрѣтились?! Да, Абдулка, да, если бы ты зналъ моего друга Лейминга, вотъ такъ человѣкъ!..

Въ это время онъ шепнулъ на ухо Лейминга:

Не можешь ли, другъ сердечный, одолжить мнѣ рубликъ? Мнѣ необходимо имѣть рубль, не то зарѣжусь. Родной мой, дай рубликъ!

Леймингъ замѣтилъ, насколько его сердечный другъ былъ пьянъ, тѣмъ болѣе, его присутствіе здѣсь было ему непріятно, по этому онъ досталъ изъ кармана четвертакъ и отдалъ ему говоря: вотъ все, что у меня съ собой, если тебѣ пригодится!..

Это все, что съ тобой? Подшутилъ Шервудъ. Это все, что у тебя есть, другъ сердечный? Старый шутникъ! и онъ снова разцѣловалъ Лейминга, прижимая къ сердцу.

Пьянство дѣйствуетъ различно. Одни подъ вліяніемъ спиртныхъ паровъ только и ищутъ предлога ссориться, другіе же, наоборотъ, готовы весь міръ разцѣловать. Не всегда справедлива пословица «in vinum veritas»?

Леймингъ былъ точно на иголкахъ.

Чего бы онъ не далъ, чтобы удалить Соломиду и Шервуда.

Хорошо! хорошо! сказалъ онъ съ нетерпѣніемъ.

Мнѣ нѣкогда, надо идти! у меня есть дѣло!

Дѣло? Что ты на поискахъ за безрукимъ солдатомъ? сказалъ пьяный Шервудъ.

Леймингъ и Соломида насторожили уши.

Сыномъ… продолжалъ Шервудъ, но Леймингъ сжалъ руку болтливаго шпіона съ такой силой, что рука старика хрустнула.

Молчать! шепнулъ онъ ему на ухо, угрожающимъ голосомъ.

Ахъ! да, да! пробормоталъ пьяница. Да, я совсѣмъ и забылъ, что это… это… государственная тайна. Шервудъ, будь остороженъ! А если я вамъ скажу гдѣ онъ, что вы мнѣ дадите?

Леймингъ снова сжалъ ему руку.

Молчать! говорятъ тебѣ, молчать!

Да, гдѣ онъ, этотъ интересный юноша?! Гдѣ? А вы, пронырливые шельмы, вѣдь этого не знаете? Неправда ли? А Шервудъ, пьяница, знаетъ! Видите ли, Шервудъ, хитрецъ, только незаставляйте меня цѣловать Соломиду, бррръ! Она такъ стара, что самъ чертъ не захотѣлъ бы поцѣловать ни ее, ни даже ее хозяйку. Бррръ! повторилъ онъ. И такъ вы хотите знать гдѣ онъ? Здѣсь, другъ мой, послѣдній потомокъ казанской царевны, вамъ это подтвердитъ. Не такъ ли, другъ сердечный, Абдулъ-Бенъ-Баумъ.

Леймингъ прервалъ болтуна, сунулъ въ руку дворника пятирублевку, говоря:

Пойдемъ, мнѣ надо тебѣ сказать пару словъ.

Но отъ Шервуда не такъ легко было отдѣлаться.

А гдѣ же я останусь, другъ Леймингъ? Гдѣ- жъ я останусь?

Леймингъ съ нетерпѣніемъ топнулъ ногой и увлекъ дворника во внутръ двора.

Теперь отведи меня къ безрукому солдату, я знаю, что онъ живетъ въ этомъ домѣ.

Абдулка устрѣмилъ на его свои хитрые глаза. Опьяненіе ужъ у него прошло, ловкій татаринъ, сразу смекнулъ, что тутъ пахнетъ заработкомъ.

Шервудъ ужъ у него освѣдомился насчетъ солдата, и подъ вліяніемъ Бахуса, кое-что выболталъ передъ дворникомъ, представлявшимся болѣе пьянымъ, чѣмъ былъ на самомъ дѣлѣ.

Какой безрукій солдатъ? пробормоталъ онъ, будто бальзамъ еще запутывалъ его языкъ. Какой безрукій солдатъ?! ' Я не знаю никакого безрукаго солдата.

Леймингъ сунулъ ему вторую пятирублеку.

Можетъ это освѣжитъ твою память.

Татаринъ почесалъ затылокъ подъ тебетейкой, покрывавшей его бритую голову.

Вдругъ, онъ ударилъ себя въ лобъ и сказалъ, запинаясь:

Вы, пожалуй, спрашиваете о солдатѣ, который живетъ у чиновницы Крахмалиной?

Леймингъ отвѣчалъ на удачу.

Да, о немъ, проведи меня къ нему.

Дворникъ пошелъ впередъ, а Леймингъ послѣдовалъ за нимъ.

Они поднялись на четвертый этажъ. Осторожный выкрестъ постоянно оглядывался, чтобы убѣдиться, не слѣдуетъ ли за нимъ Шервудъ.

Они позвонили у Крахналиной. Старуха, кашляя отворила имъ дверь. Но не успѣли они войти, какъ Шервудъ и Соломида проскользнули за ними.

Значитъ здѣсь? спросила Соломида шепотомъ.

Да, они вошли сюда, отвѣчалъ шпіонъ.

Соломида попробовала отворить дверь, она оказалась отпертой, старуха видно позабыла ее запереть. Они вошли какъ разъ въ ту минуту, когда чиновница Крахмалина говорила Леймингу, указывая на одну изъ четырехъ кроватей, стоявшихъ въ комнатѣ:

Да, онъ жилъ вотъ здѣсь! Молодой человѣкъ, большого роста съ шрамомъ на лицѣ. Вотъ его ящикъ. Но уже два дня, какъ онъ не возвращался.

У него есть ящикъ! воскликнулъ съ радостью Леймингъ: Гдѣ онъ? Мы его откроемъ.

Старуха хотѣла протестовать, но пятирублевка, сунутая ей въ руку Леймингомъ ее успокоила.

Абдулка, принеси отвертку, чтобы намъ сломать замокъ, приказала благородная чиновница. Я, впрочемъ, убѣждена, что найдется не много. Савельевъ голъ какъ соколъ.

Савельевъ, пробормотали Шервудъ и Соломида, спрятавшіеся въ корридоръ и наблюдавшіе сквозь дверную щель.

Абдулка, послѣ тщательнаго осмотра замка, сказалъ: зачѣмъ отвертку, хорошій гвоздь сослужить ту же службу. Вотъ! Въ одну минуту замокъ былъ отпертъ, крышка отворилась и глаза Лейнинга засверкали отъ радости при видѣ тамъ шкатулки.

Она была не заперта. Лейнингъ сталъ съ жадностью пробѣгать находившіеся тамъ письма, откладывая въ сторону самые важныя, а дворникъ и квартирная хозяйка равнодушно смотрѣли на него. Онъ сложилъ бумаги и ужъ собрался ихъ сунуть въ карманъ, какъ вдругъ чья то рука его остановила и насмѣшливый голосъ сказалъ надъ самымъ его ухомъ:

Стой, подѣлись братъ!

Выкрестъ вздрогнулъ и поднялъ голову. Шервудъ и Соломида, не слышно вошедши въ комнату, стояли передъ нимъ.

 

VII

Кто тебѣ подарилъ это кольцо? спросилъ государь молодую женщину, находившуюся вмѣстѣ съ нимъ въ томъ же кабинетѣ въ которомъ мы его видѣли въ началѣ разсказа. Царь медленно расхаживалъ, скрестивъ руки за спиной.

Кто тебѣ подарилъ кольцо? повторилъ онъ.

Молодая женщина продолжала молчать. Горе и опасеніе за судьбу мужа отшибло у ней память. Она приложила руки ко лбу, точно стараясь что-то припомнить.

Государь остановился передъ ней и устрѣмилъ на нее пристальный взоръ, но его мысли, повидимому вовсе не были заняты женщиной, стоящей на колѣняхъ, онѣ летали далеко, далеко.

Женщина была такъ разстроена, что едва ногла пробормотать: помилуйте его.

Онъ будетъ помилованъ, но прежде скажи, кто далъ тебѣ это кольцо?

Эти утѣшительныя слова освѣжили память молодой женщины и она наконецъ отвѣтила: какая-то цыганка.

Цыганка? переспросилъ онъ, глухимъ и задумчивымъ голосомъ. Цыганка?! Какъ ее звали?

Молодая женщина молчала и всѣмъ тѣломъ трепетала отъ страха.

Какъ ее звали? Можетъ Марфуша?

Да. Марфуша! Марфуша!! воскликнула она.

Ты знала Марфуша?!

Я ее видѣла только одинъ разъ! Клянусь Богомъ живымъ, только одинъ разъ!

Зачѣмъ, подарила она тебѣ кольцо?

Зачѣмъ?! подумала молодая женщина, соображая. Зачѣмъ? повторила она себѣ еще разъ.

Государь хранилъ молчаніе, и своимъ орлиннымъ взглядомъ, казалось, хотѣлъ прочесть тайну сердца той, которую онъ допрашивалъ.

Зачѣмъ? Повторила жена Достоевскаго въ третій разъ. Да, теперь вспомнила! и она отняла руки отъ лба. Она дала мнѣ это кольцо, заклиная жизнью и моимъ спасеніемъ, никогда его не снимать, сказала мнѣ…

Она остановилась точно соображая.

Ну?! Чтожъ она сказала? спросилъ государь.

Она сказала… Да, она сказала…

Что же?! Еще разъ спрашиваю, что она тебѣ сказала? повторилъ Николай съ леденящимъ спокойствіемъ, которое всякаго привело бы въ трепетъ.

Она… Она сказала, что кольцо не можетъ спасти моего мужа, но отомститъ за меня!

А если бы оно могло спасти твоего мужа, отдала-бъ ты его мнѣ?

Я, государь? Не надсмѣхайтесь надъ бѣдной любящей женщиной! Неужели я могу спасти моего мужа? Неужели мнѣ могутъ вернуть его?

Согласна ли ты продать мнѣ это кольцо? Скажи да, и твой мужъ будетъ спасенъ.

Достоевская на колѣняхъ доползла до государя и стала цѣловать его ноги.

Вѣдь вы меня не обманываете? Нѣтъ, нѣтъ, это было бы черезчуръ жестоко!.. Вѣдь вы спасете моего мужа?

Я тебя еще разъ спрашиваю, хочешь ли продать мнѣ кольцо? Отдавая кольцо, цыганка болѣе ничего тебѣ не говорила?

Мнѣ? Нѣтъ! Я не знаю этой ужасной женщины! Я ее никогда передъ этимъ не видѣла! Что она мнѣ еще сказала?

Да, да! она говорила, что я не буду въ состояніи спасти своего мужа, но, что я за него отомщу! А теперь онъ будетъ мнѣ возвращенъ? Неужели цыганка солгала?!

Гадалки часто врутъ, они всегда врутъ. Что ты хочешь за кольцо?

Молодая женщина сорвала его съ пальца и положила у ногъ государя.

Неужели я стану торговаться за кольцо, когда дѣло идетъ о свободѣ моего мужа? Не даромъ же я слышала, что вы, ваше величество, царь милостивый и справедливый!

Николай поднялъ кольцо, осмотрѣлъ его со всѣхъ сторонъ, подавилъ скрытую пружину и камень отскочилъ, открывая скрытый медальончикъ.

Да такъ, сказалъ монархъ, и все въ цѣлости.

Такъ что же ты хочешь за кольцо? спросилъ онъ вторично.

Молодая женщина, молча ломала себѣ руки.

Ладно, сказалъ царь, твой мужъ свободенъ! Но онъ не можетъ оставаться въ Петербургѣ, вамъ нельзя здѣсь оставаться! Потомъ онъ подошелъ къ письменному столу, написалъ нѣсколько строчекъ, всталъ и позвонилъ два раза.

Вошелъ дежурный адъютантъ.

Бѣдная женщина не вѣрила своему счастію, она судорожно цѣловала ноги государя и рыдая отъ радости сказала:

Неужели это правда? Неужели это не сонъ? Ступай, чтобы сонъ обратился въ дѣйствительность, сказалъ государь, съ страннымъ волненіемъ.

Иди, чтобы скорѣе освободить твоего мужа. При этихъ словахъ онъ самъ ее поднялъ и обратился къ адъютанту:

Помоги ей, ты видишь она слаба.

Адъютантъ подъ руку увелъ молодую женщину изъ кабинета государя.

Николай проводилъ ее задумчивымъ взоромъ и, когда дверь за ней затворилась, промолвилъ: По крайней мѣрѣ, мнѣ удалось еще хоть ее осчастливѣть! Зачѣмъ не могу я всѣхъ такъ же осчастливѣть?! Но мои часы сочтены! Да, они сочтены?!.. Еще сегодня Нессельроде мнѣ сказалъ, что если до завтрашняго дня я не приму окончательнаго рѣшенія, Естергази будетъ отозванъ къ своему двору. Неужели принять четыре предложенные пункта?! Никогда! никогда! Мое рѣшеніе принято!

Государь принялся снова разсматривать кольцо.

Неужели это воля судьбы! прошепталъ онъ задумчиво. Неужели она подтверждаетъ ужъ разъ принятое рѣшеніе?! Онъ разстегнулъ мундиръ и зацѣпилъ кольцо на золотой крѣстъ, висѣвшій у него на груди.

Надо положить конецъ борьбѣ, продолжалъ онъ, а не то она окончательно сломитъ мои силы. Роковой выборъ покориться ли, или продолжать настаивать на своемъ, терзаетъ мою душу при каждомъ новомъ извѣстіи, полученномъ изъ Крыма или Малой-Азіи. Сонъ бѣжитъ отъ меня и, я вѣчно чувствую, будто меня преслѣдуетъ грозный призракъ пораженія.

Николай осмотрѣлъ, прочно ли надѣто кольцо на цѣпочку и застегнулъ мундиръ.

Это кольцо было подарено княжнѣ Ловичъ, супругѣ великаго князя Константина Павловича, когда эта гордая и властолюбивая полька почти стояла на ступеняхъ царскаго престола, одной черкешенкой, вывезенной генераломъ Грабе съ Кавказа.

Возьми это кольцо! сказала она княжнѣ, съ которой была дружна, подъ этимъ камнемъ есть ядъ, который умѣютъ приготовлять только у насъ на Кавказѣ. Можетъ, ядъ когда нибудь тебѣ пригодится. Если враги твоего мужа восторжествуютъ, или пожалуй, въ минуту увлеченія, онъ тебя оттолкнетъ, какъ и многихъ другихъ женщинъ. Ты горда и не захочешь пережить такого позора.

Съ тѣхъ поръ княгиня не разставалась съ кольцомъ.

Послѣ смерти Александра I, когда войска, частью по незнанію, частью по подговорамъ, присягнули и провозгласили императоромъ великаго князя Константина, старшаго брата покойнаго монарха и слѣдовательно, законнаго наслѣдника, онъ началъ колебаться, принять ли ему корону или нѣтъ. Княгиня Ловичъ всячески старалась внушить своему мужу честолюбіе и гордость.

Только трусъ способенъ отказаться отъ борьбы, даже не пытаясь одержать побѣду, воскликнула она, покажись войскамъ собравшимся передъ Лозенками, вѣдь они съ громкими криками взываютъ къ тебѣ! Покажись только имъ и корона твоя! Если тебя провозгласятъ императоромъ въ Варшавѣ, въ Петербургѣ, твой братъ не рѣшится возложить на свою голову царскій вѣнецъ, принадлежащій тебѣ. Будь мужчиной и ты будешь императоромъ!

Константинъ поколебался и ужъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ въ двери, ведущей на балконъ, чтобы показаться войскамъ, какъ вдругъ вошелъ его младшій братъ Михаилъ, только что прибывшій изъ Петербурга. Ему удалось убѣдить Константина отказаться отъ престола въ пользу второго брата, т. е. Николая.

Въ ту минуту, какъ Константинъ подписалъ актъ отреченія, княгиня страшно вскрикнула, это былъ крикъ львицы, за которой запиралась дверь желѣзной клѣтки, она прижала опалъ къ своимъ губамъ, но Константинъ замѣтилъ ее движеніе и во время вырвалъ у нее изъ рукъ кольцо. Съ тѣхъ поръ кольцо оставалось у него. Когда же поляки вытеснили его изъ Лозенокъ, онъ отсыпалъ себѣ половину, того, что содержалось въ кольцѣ и отослалъ его, вмѣстѣ съ нѣкоторыми секретными документами, брату своему въ Петербургъ. Кольцо черкешенки долго украшало палецъ государя, пока Марія Ассенькова, которой онъ, какъ-то показалъ содержимое кольца, его не отобрала отъ Николая, говоря:

Монарху не подобаетъ имѣть при себѣ ядъ. Въ минуту слабости онъ можетъ его принять, совсѣмъ позабывъ о благѣ своего народа. Ядъ принадлежность женщины, слабаго беззащитнаго существа, а никакъ не мужчины, который имѣ- ^ етъ силу и свободу дѣйствій!

Марьѣ Ассеньковой не пришлось воспользоваться ядомъ, горе и отчаяніе вполнѣ замѣнили его.

Вотъ какимъ образомъ, благодаря слѣпому случаю, Николай сдѣлался снова владѣльцемъ кольца.

Да свершится воля провидѣнія! сказалъ онъ, когда молодая женщина удалилась.

Въ эту минуту вошелъ протопресвитеръ Бажановъ.

Осторожный священникъ оглядѣлся, точно боялся быть подслушаннымъ, подошелъ къ государю и сказалъ:

Ваше величество, на исповѣди вы изволили признаться…

Такъ что же?! Развѣ здѣсь церковь?

Ваше величество, мы одни, а вездѣ, гдѣ есть священникъ, можетъ происходить исповѣдь. Ваше величество, изволили говорить о сынѣ…

Лицо государя снова приняло обычный спокойный видъ, онъ думалъ, что исповѣдникъ будетъ говорить о другой тайнѣ, которую онъ ему такъ же довѣрилъ на исповѣди, поэтому онъ сказалъ болѣе ласковымъ голосомъ:

Такъ что же: что о немъ узнали? Нашли его?

Его слѣды найдены, но онъ самъ еще не разысканъ.

При этихъ словахъ священникъ передалъ государю пачку писемъ, которую, какъ мы видѣли, Леймингъ похитилъ изъ шкатулки у Савельева.

Государь развернулъ пачку и сталъ пробѣгать письма. При имени Маріи Ассеньковой лицо царя выразило нѣкоторое волненіе. Онъ продолжалъ чтеніе, но имя Савельева привлекло его вниманіе.

Кто это Савельевъ?

Ваше величество, сынъ, котораго похитила акушерка, подъ этимъ именемъ былъ отданъ въ гатчинскій воспитательный домъ.

Такъ тогда отправиться въ гатчинскій воспитательный домъ и тамъ справиться, что сталось съ ребенкомъ, и гдѣ онъ теперь…

Ваше величество, я тотчасъ же посылалъ въ Гатчину, но…

Что же?…

Тамъ знаютъ только, что Савельевъ сдѣлался солдатомъ и что въ послѣдствіи… Священникъ замялся.

Чтожъ далѣе?

Онъ принималъ участіе въ заговорѣ Петрашевскаго и былъ сосланъ въ Сибирь.

Брови государя сморщились.

Какъ, мой сынъ принималъ участіе въ заговорѣ противъ меня! воскликнулъ онъ мрачнымъ голосомъ.

Подумайте, ваше величество, вѣдь онъ не зналъ и до сихъ поръ не знаетъ, что онъ сынъ вашего величества…

Это правда! Но гдѣ же онъ? Откуда добылъ ты эти бумаги?

Священникъ отвѣчалъ, что поручилъ розыски графинѣ Бобринской, и что она привезла ему эти бумаги, какъ первый результатъ ея хлопотъ. Но графиня вполнѣ была убѣждена, что скоро ^ разыщетъ и владѣльца этихъ писемъ, такъ какъ судя по бумагамъ онъ долженъ былъ быть въ Петербургѣ.

Государь зашагалъ по кабинету и наконецъ остановился передъ Бажановымъ.

Ты вѣрный слуга и я съумѣю тебя отблагодарить. Отъищи моего сына, но поскорѣе…

Ваше величество, вы покаялись мнѣ на исповѣди еще въ другой тайнѣ, въ ужасной тайнѣ, которая…

Лицо Николая приняло угрожающій видъ. Ни слова объ этомъ!!

Ваше величество, продолжалъ священникъ, умоляющимъ голосомъ, ваше величество, подумайте, какую вы берете на себя отвѣтственность. Подумайте, какому наказанію подвергается тотъ, кто накладываетъ на себя руки!

Ни слова, говорю! На исповѣди, говори сколько хочешь, тамъ ты хозяинъ, ты тогда говоришь отъ имени Бога, а здѣсь — я государь.

Бажановъ замолчалъ.

Николай снова зашагалъ и остановился передъ священникомъ:

Да, ты вѣрный мой слуга и моему дому. Но кто тебѣ говоритъ, что плоды воображенія обратятся въ дѣйствительность, что мысль обратится въ дѣло? Теперь ступай! Ты мнѣ принесъ радостную вѣсть, но увеличь еще мою радость и приведи въ мои объятія сына Марьи Ассеньковой.

Графиня Бобринская…

Что, ей снова нужны деньги? Да, я знаю, что всякая вѣсть, которую она мнѣ приноситъ, обходится не дешево. Что ей надо?

Ваше величество, ея мужъ нуждается для одного промышленнаго предпріятія…

Деньги, деньги и деньги! Гдѣ-жъ мнѣ взять необходимое для окружающихъ меня?! Война дорого стоитъ! Ладно, я самъ поговорю съ графиней. Ея счастіе, что Канкринъ умеръ! Онъ всегда былъ противъ промышленныхъ предпріятій моихъ вельможъ. А теперь ступай мой вѣрный слуга.

Священникъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ по направленію къ двери, но государь удержалъ его словами:

Благослови меня отче!

Бажановъ благословилъ монарха, который въ свою очередь съ благоговѣніемъ поцѣловалъ его руку.

Нѣсколько минутъ священникъ пристально смотрѣлъ на Николая, какъ бы желая разгадать его мысли. Ему показалось, что государь обратился къ нему съ какимъ-то странно взволнованнымъ голосомъ! Потомъ онъ медленно удалился изъ кабинета.

 

VIII

Фаворитка, пригорюнившись, сидѣла въ своемъ будуарѣ. Ея взоры были устремлены на набережную Фонтанки, точно она кого нибудь поджидала. Какъ только слышался скрипъ саней по мерзлому снѣгу или равномѣрный топотъ рысака, она вскакивала и прикладывала лицо къ оледенѣвшимъ стекламъ, но напрасно; сани проносились мимо. Взоръ ея поминутно устремлялся на каменные часы, произведеніе знаменитаго барона Клодта, того самаго, который впослѣдствіи вылѣпилъ дивный памятникъ Николаю передъ исакіевскимъ соборомъ. Часы изображали государя въ казачьемъ мундирѣ верхомъ на ретивомъ конѣ. Стрѣлки часовъ по прежнему равномѣрно подвигались, но часъ, въ который царь имѣлъ обыкновеніе ее посѣщать, уже давно миновалъ, а его все еще не было.

— Ужъ нѣсколько дней какъ Нелидова замѣтила, что государь сильно озабоченъ, взволнованъ и разсѣянъ. Между тѣмъ послѣдніе два дня онъ былъ съ ней любезнѣе, морщины на лбу нѣсколько разгладились, онъ снова сталъ доверчивымъ и ласковымъ, какъ въ былыя времена; оставался дольше, чѣмъ бывало, съ тѣхъ поръ, какъ началась Крымская кампанія. Когда же онъ удалялся, то казалось, что ему еще хотѣлось остаться съ ней, но что важныя дѣла заставляли уйти. Вчера онъ былъ въ особенности нѣженъ и добръ съ ней. Пять разъ онъ вставалъ и бралъ свою каску чтобы уйти, но всякій разъ снова возвращался къ ней. Когда же наконецъ онъ уѣхалъ, его прощаніе было такъ трогательно, что Нелидова проплакала почти цѣлый часъ послѣ его отъѣзда.

Гдѣ онъ сегодня? Чего-жъ онъ не ѣдетъ къ ней, подѣлиться своимъ горемъ и искать утѣшенія?

Она вспомнила, что было засѣданіе государственнаго совѣта. Можетъ оно продолжалось долѣе обыкновеннаго? Можетъ проходили еще какія нибудь войска и государь поѣхалъ ихъ провожать? Онъ пріѣдетъ! Да онъ навѣрно пріѣдетъ позднѣе! Онъ вѣрно скоро будетъ!

Начинало смеркаться. Зимніе дни въ Петербургѣ коротки, но фаворитка по прежнему не спускала глазъ съ блестящаго снѣга.

Вдругъ снѣгъ захрустѣлъ. Она вскочила: дѣйствительно передъ подъѣздомъ остановились одиночные санки и изъ нихъ вышелъ офицеръ высокаго роста.

Сумерки не дали ей возможности разглядѣть лицо прибывшаго. Но сердце ей подсказало — что это онъ.

Нелидова подошла къ двери будуара. Въ залѣ раздавались поспѣшные шаги.

Это онъ, повторила она и замерла въ ожиданіи. Дверь отворилась и вошелъ офицеръ высокаго роста.

Ваше величество!.. воскликнула Нелидова, идя къ нему на встрѣчу. Но ея сердце ошиблось, какъ часто бываетъ въ жизни. Передъ ней стоялъ ея родственникъ графъ Клейнмихель, котораго всѣ ненавидѣли и боялись.

Это вы? обратилась къ нему фаворитка дрожащимъ голосомъ и отступила на нѣсколько шаговъ. Неожиданный приходъ министра ее встревожилъ. Фаворитъ съ мрачнымъ видомъ вошелъ въ комнату и остановился передъ молодой женщиной.

Въ изнеможеніи она пошатываясь подошла къ креслу и, чтобы не упасть, облокотилась объ его спинку…

Что случилось съ государемъ? скажите, что съ нимъ случилось? Онъ не умеръ? О, нѣтъ, нѣтъ, это не возможно!

Олимпіада Аркадьевна, надо мужаться, надъ нами разразился страшный ударъ.

Не мучьте же меня долѣе! Говорите, скорѣе, что случилось съ государемъ?

Государь болѣнъ, очень болѣнъ, онъ можетъ умереть…

Невозможно! воскликнула фаворитка, еще вчера онъ былъ здѣсь и былъ совершенно здоровъ.

Да, отвѣчалъ онъ, но болѣзнь ужь давно точила его сердце, точно ядовитый червь. Вчера, когда въ Семеновской казармѣ, гдѣ расположились сибирскіе казаки, мы его умоляли поберечь себя, онъ отвѣчалъ:

«У меня есть дѣла по важнѣе, чѣмъ забота о моемъ здоровіи!» А сегодня я его засталъ въ постели. Правда, что Мандтъ не находитъ ничего опаснаго въ его положеніи, но Карель и Енохинъ, въ особенности же Карель, многозначительно покачиваютъ головой. Карель сталъ совсѣмъ другимъ человѣкомъ. Что опасность велика, подтверждается общимъ поведеніемъ относительно меня. Тѣ, которые прежде ползали во прахѣ у моихъ ногъ, для которыхъ моя улыбка была величайшей наградой, отворачиваются отъ меня, болѣе не хотятъ меня знать. Даже Бажановъ повернулся ко мнѣ спиной, дѣлая видъ, что меня не видитъ и заговорилъ съ Ростовцевымъ! А вѣдь Ростовцевъ мой заклятый врагъ! Я жъ хотѣлъ его сокрушить! Оскорбляя меня, они воображаютъ, что послужатся будущему государю! Но Николай живъ еще, онъ можетъ поправиться, тогда, подлѣцы, они всѣ почувствуютъ, что графъ Клейнмихель, подобно своему монарху, никогда ничего не забываетъ и не прощаетъ!

Нелидова не разслышала послѣднихъ словъ, она была погружена въ глубокія думы.

Олимпіада Аркадьевна, смерть государя губитъ насъ обоихъ. Намъ надо дѣйствовать!

Но что же мнѣ дѣлать? Не говорите, Бога ради, о смерти государя! Нѣтъ, онъ не можетъ, онъ не долженъ умереть!!

Я такъ же надѣюсь, что на горе нашимъ врагамъ, онъ поправится. Однако его смерть не должна застать насъ въ расплохъ и оставить безъ покровительства.

Фаворитка съ удивленіемъ смотрѣла на фаворита не понимая его и даже не стараясь его понять.

Но онъ рѣшилъ воспользоваться ею какъ орудіемъ для своего спасенія, какъ онъ ужь раньше пользовался, чтобы окончательно упрочить свое положеніе.

Любитъ ли васъ государь? спросилъ онъ.

Слово любовь проникло въ ея сердце точно лучъ надежды.

Любитъ ли онъ меня?! отвѣчала она сквозь слезы: любитъ ли онъ меня?!

Разумѣется… я думаю… надѣюсь, что онъ меня любитъ!

Если такъ, то вамъ надо съ нимъ повидаться!

Съ нимъ повидаться! воскликнула съ радостью фаворитка, и на минуту горе было забыто. Да мнѣ надо съ нимъ видѣться… Я съ нимъ увижусь… Скорѣй, скорѣй мою карету!.. Она хотѣла позвонить, но графъ удержалъ ея руку.

Приходя, я велѣлъ запречь вашу карету, она вѣрно сейчасъ будетъ готова. Кто изъ фрейлинъ сегодня дежуритъ при больной императрицѣ?

Анна Абомелекъ…

Я это знаю, прервалъ ее Клейнмихель; княжна Абомелекъ заявила, что она нездорова и проситъ васъ замѣнить ее на эту ночь; вотъ ея письмо и онъ передалъ фавориткѣ раздушенную записку. Кто жъ еще? Вѣдь кажется всегда двѣ дежурныя фрейлины, неправда ли?

Маланія Слѣпцова!

Брови фаворита насупились.

Маланія Слѣпцова, сказалъ онъ, это нѣсколько разстраеваетъ мои планы, такъ какъ она принадлежитъ къ партіи Ростовцева. Да ужь ничего не подѣлаешь! И такъ вы должны ѣхать въ Зимній дворецъ…

Сейчасъ, сейчасъ! воскликнула фаворитка и протянула руку къ звонку, но графъ снова остановилъ ее.

Олимпіада Аркадьевна прошу васъ выслушать меня. Прежде всего вамъ надо переодѣться, вы же знаете, что императрица очень строга насчетъ этикета.

Это вѣрно, пробормотала фаворитка.

И такъ вы замѣните княжну Абомелекъ и подъ какимъ нибудь предлогомъ пойдете напримѣръ, освѣдомиться о здоровій государя, вы проникните къ больному. Если вы искустно примитесь за дѣло, то вамъ не будетъ трудно принять на себя маленькое порученіе.

Я его непремѣнно увижу! воскликнула съ радостью Нелидова.

Да, вы его увидите, вы должны его увидѣть необходимо, чтобы вы его уговорили принять меня наединѣ.

Казалось, что фаворитка его не поняла такъ какъ съ радостью сказала:

Я его увижу! нѣтъ, онъ не умретъ!

Да, вы его увидите, но не забывайте, что мнѣ такъ же нужно съ нимъ повидаться. Вѣдь дѣло идетъ о нашихъ обоюдныхъ интересахъ! Надѣюсь, что вы добьетесь этого у государя, онъ же васъ любитъ и ни въ чемъ вамъ не откажетъ!

Да, да, онъ меня любитъ! сказала фаворитка, забывая свое горе. Онъ не умретъ! Богъ не допуститъ его смерти.

Я такъ же надѣюсь, повторилъ Клейнмихель. Значитъ я могу на васъ надѣяться Олимпіада Аркадьевна. Но повторяю вамъ, помните, что мнѣ необходимо видѣться съ государемъ! Отъ этого зависитъ судьба насъ обѣихъ. Одѣвайтесь же, ваша карета ждетъ у подъѣзда.

 

IX

Лейбъ-медикъ Мандтъ стоялъ подлѣ раненаго солдата и осматривалъ его покачивая головой.

Гмъ! гмъ! прошепталъ онъ, рана не опасна! Его лошадь просто ударила копытомъ! Но откуда же бредъ?! Это непонятно!

Дежурный офицеръ подошелъ къ нему.

Государь проситъ ваше превосходительство пожаловать!

Сейчасъ! и докторъ понюхалъ щепотку табаку.

Капитанъ, какъ фамилія этого солдата?

Савельевъ!

Аа? Савельевъ? Простое имя! Знаете ли вц какія нибудь подробности объ этомъ Савельевѣ?

Нѣтъ, мнѣ ничего не извѣстно кромѣ того, что государь велѣлъ его перенести сюда и поручить вашему попеченію.

Докторъ снова понюхалъ табаку, потомъ обратился къ офицеру: капитанъ, подойдите-ка ближе! Посмотрите внимательно на солдата… Кстати, какъ ваша фамилія?

Фелкерзамъ, отвѣтилъ офицеръ.

Да, Фелкерзамъ, имя мнѣ знакомо.

Посмотрите же со вниманіемъ на Савельева, на кого, по вашему, онъ похожъ?

На кого онъ похожъ? повторилъ онъ внимательно вглядываясь. Онъ кого-то напоминаетъ…

Да говорите прямо вашу мысль капитанъ.

Мнѣ кажется, что у него большое сходство съ…

Офицеръ замялся.

Да говорите же прямо, съ кѣмъ?

Да у него огромное сходство съ… съ его величествомъ. Не будь этого шрама черезъ все лицо, его прямо можно было бы принять за государя.

Докторъ пристально посмотрѣлъ на офицера.

Вы ошибаетесь, сказалъ, нюхая съ чувствомъ щепотку табаку, вы ошибаетесь, нѣтъ ни малѣйшаго сходства. Не надо судить такъ поверхностно.

Капитанъ на него посмотрѣть съ удивленіемъ.

Ни малѣйшаго сходства, повторилъ Мандтъ, но въ то же время подумалъ: онъ тоже нашелъ это сходство! Потомъ прибавилъ громко:

И такъ, какъ его зовутъ? Если его величество спроситъ объ имени солдата, какъ сказать?…

Савельевъ!

Отлично! И ворочая въ рукѣ золотую табакерку съ царскимъ портретомъ осыпанную брильянтами, Мандтъ сказалъ: рана не опасна, нѣсколько холодныхъ компрессовъ и она вполнѣ заживетъ. Что же касается до горячки, это другое дѣло. Больного необходимо перенести въ гошпиталь. Досвиданія, капитанъ, я иду къ его величеству. При этихъ словахъ лейбъ-медикъ вышелъ изъ гауптвахты, а раненый снова началъ бредить, говоря глухимъ голосомъ:

Отецъ! Неужели я буду твоимъ убійцемъ?! Что сталось съ Наташей?

 

X

Пока докторъ медленно подымался по ступенямъ Зимняго дворца, барабанъ на гауптвахтѣ глухо билъ вечернюю зарю.

Дойдя до перваго этажа, Мандтъ сперва отправился къ больной императрицѣ Александрѣ Ѳедоровнѣ.

Докторъ, неправда ли, мой мужъ останется живъ? крикнула ему императрица. Неправда ли, онъ, такой крѣпкій и здоровый мужчина не сойдетъ въ могилу ранѣе меня, вѣдь вотъ уже двадцать пять лѣтъ, какъ я все болѣю?

Лейбъ-медикъ приблизился къ постели императрицы, около которой сидѣла Нелидова, устремивъ вопросительный взоръ на доктора.

Ваше величество, сказалъ онъ, это припадокъ подагры къ которому присоединилась простуда. Его величество не достаточно бережетъ себя. Кромѣ того легкое поврежденіе легкаго, но это не опасно, паралича нѣтъ.

Глаза фаворитки радостно засверкали, а императрица съ чувствомъ пожала руки доктора.

Вѣдь вы, докторъ, его спасете? Признаюсь, я не имѣю особаго довѣрія къ русскимъ врачамъ Карелю и Енохину. Съ тѣхъ поръ, какъ умеръ Арндтъ, вы единственная надежда и утѣшеніе нашего семейства, сказала императрица.

Фаворитка хранила молчаніе, но она не спускала умоляющаго взгляда съ доктора.

Ваше величество, не извольте безпокоиться, завтра или послѣ завтра, никакъ не позже, его величество самъ придетъ васъ навѣстить. Но на слѣдующую весну вамъ необходимо поѣхать въ Палермо, непремѣнно въ Палермо!

Докторъ, я имѣю къ вамъ полное довѣріе, проговорила императрица вслѣдъ удалявшемуся лейбъ-медику, ворочавшему по своему обыкновенію въ рукахъ золотую табакерку. Докторъ, я вамъ вполнѣ вѣрю.

Пусть ваше величество не изволитъ безпокоиться. Болѣзнь государя незначительная. Легкая простуда, что со всякимъ можетъ случиться, она такъ же быстро пройдетъ, какъ и пришла, былъ утѣшительный отвѣтъ Мандта.

Онъ наконецъ вышелъ. Императрица слѣдила за нимъ взглядомъ.

Ваше величество, не пойти ли освѣдомиться о здоровій государя? спросила Нелидова.

Подожди, дитя мое, пока Мандтъ уйдетъ. Онъ искустнѣе русскихъ докторовъ, вѣдь онъ нѣмецъ.

Но, ваше величество, не прикажете ли пойти позднѣе?

Разумѣется, разумѣется, дитя мое! отвѣтила императрица.

Слѣпцова, другая дежурная фрейлина, съ усмѣшкой посмотрѣла на фаворитку.

Лейбъ-медикъ медленно поднялся по ступенькамъ, ведшимъ въ покои больного. По мнѣнію Мандта докторъ никогда не долженъ спѣшить, это подорвало бы его авторитетъ. Онъ вошелъ въ комнату государя, только что задремавшаго на постели.

Карель и Енохинъ были у его изголовья и съ задумчивостью разсматривали мрачное лицо монарха.

Мандтъ топалъ ногами, входя. Оба доктора сдѣлали ему знакъ идти потише.

Онъ подошелъ къ своимъ коллегамъ и спросилъ:

Ну что?

Плохо!! очень плохо! произнесъ Карель. Ни одно изъ прописанныхъ лекарствъ не дѣйствуетъ.

Ага! сказалъ Мандтъ; такъ надо попробовать другія средства. Наша наука имѣетъ достаточный запасъ…

Да, но я опасаюсь…

Вотъ-те разъ! опасаться? Государь не берегся и простудился. Скрытый ревматизмъ…

Это тоже можетъ сдѣлаться опаснымъ…

Ужъ это не мыслимо, когда мы здѣсь, былъ самоувѣренный отвѣтъ нѣмецкаго доктора.

Мы вѣдь не боги, а только доктора, возразилъ Карель… Я опасаюсь, что болѣзнь имѣетъ гораздо болѣе глубокіе корни…

Карель остановился.

Ну, что же, милѣйшій коллега, скажите ваше мнѣніе. «Tras faciunt collegium». Насъ здѣсь трое, значитъ мы вполнѣ можемъ подѣлиться мнѣніями. И такъ, вы сказали…

Я и мой коллега, мы опасаемся, мы почти увѣрены, что…

Договаривайте же милѣйшій коллега.

Что государь отравленъ…

Мандть быстро поднялъ голову и бросилъ на государя испытывающій взглядъ, потомъ снова опустилъ руку въ свою табакерку и медленно съ чувствомъ понюхалъ щепочку. Подумавши, онъ подошелъ къ государю и пощупалъ его пульсъ.

Разъ, два, три, четыре, пять… принялся онъ считать удары. Пульсъ спокоенъ. Потомъ онъ приблизилъ ухо къ губамъ государя, слушая дыханіе:

Дыханіе правильно. Что васъ заставляетъ подозрѣвать отравленіе? обратился онъ къ своимъ коллегамъ.

Въ томъ-то и дѣло, что нѣтъ никакихъ симптомовъ болѣзни, а силы государя замѣтно уменьшаются. Пощупайте пульсъ, онъ постепенно ослабѣваетъ, онъ…

Ну вотъ! Отъ того, что паціентъ государь, вамъ сейчасъ ужъ и кажется опасность! Его пульсъ дѣйствительно слабъ, но примите во вниманіе, что у человѣка прожившаго 6о лѣтъ, да въ добавокъ бурно, нѣтъ ужъ столько крови, какъ у восемьнадцати лѣтняго юноши. По этому состояніе больного мнѣ кажется почти нормальнымъ. Жаловался ли государь на какую нибудь боль?

Нѣтъ, сказалъ Карель, и это именно меня и тревожитъ: быстрое ослабленіе силъ при полномъ разсудкѣ. Что касается до меня, то я опасаюсь худшаго.

Мандть снисходительно улыбнулся и пожалъ плечами.

Доктора разговаривали между собой такъ тихо, что никто не могъ ихъ подслушать.

Вдругъ государь глубоко вздохнулъ и проснулся.

Гдѣ Мандтъ? спросилъ онъ.

Я здѣсь, ваше величество.

Какъ здоровье императрицы? продолжалъ государь.

Ея величеству лучше. Нервное возбужденіе. Это мучительно, но не опасно, отвѣчалъ лейбъ- медикъ.

Значитъ, она меня переживетъ? Бѣдная женщина!!

Мандтъ не понялъ смысла этихъ словъ, но Карель посмотрѣлъ на государя, потомъ перевелъ свой взглядъ на Енохина, точно желая сказать:

Мы были правы!

Между тѣмъ Мандтъ подошелъ къ государю, взялъ его за руку и принялся снова щупать пульсъ.

Охота вашему величеству говорить о томъ, кто кого переживетъ. Вы оба еще долго проживете. Ха, ха, ха, я хотѣлъ бы прожить столько, сколько проживетъ ваше величество, хотя я моложе вашего величества.

Ага? Ты думаешь, что я еще долго проживу, сказалъ государь, тономъ, нисколько не удивившимъ Мандта, но заставившимъ застыть кровь въ жилахъ Кареяя.

Потомъ царь обратился къ послѣднему, говоря:

Ты такого же мнѣнія?

Ваше величество… пробормоталъ вѣрный слуга.

Да, я знаю, что ты хочешь сказать. Мы всѣ смертны, царь, какъ и нищій. Вѣдь ты это хотѣлъ сказать? Ты хотѣлъ сказать, что вы, доктора, тоже иногда ошибаетесь? Превосходно, вы трое — врачи моего бреннаго тѣла, но гдѣ же врачъ моей души, которая должна пережить мое тѣло? Карелъ, не надо ли мнѣ повидаться съ моимъ духовникомъ? Вѣдь неправда ли, иногда приходится сомнѣваться въ словѣ врача?

Карель не былъ въ состояніи отвѣчать — слезы его душили.

Позвать Бажанова, а ты Мандтъ, ступай къ государынѣ! Ты говоришь, что она страдаетъ нервами? Такъ укрѣпи же ея нервы! Быть можетъ судьба ей въ скорости готовитъ тяжелое испытаніе, и всѣ силы ея нервовъ ей пригодятся!

Ваше величество, чего вамъ безпокоить себя мрачными мыслями! Я вамъ часто повторялъ, что въ послѣднее время вы стали очень полнѣть. Я вамъ прописалъ средство противъ полноты, такъ какъ жиръ надавливая на селезенку, производитъ ипохондрію. Вы еще долго проживете, очень долго проживете съ вашей супругой.

Гмъ?! произнесъ государь страннымъ голосомъ. Вотъ какъ?! Все же ступай къ императрицѣ. Вѣдь подчасъ сознаніе близости доктора укрѣпляетъ нервы. Мандтъ вышелъ. На лѣстницѣ онъ встрѣтился съ Бажановымъ.

Ну, какъ здоровье государя? спросилъ онъ доктора.

Ревматизмъ и ипохондрія, отвѣчалъ Мандтъ.

Что, есть опасность?

Ни малѣйшей. Хорошо, батюшка, что я васъ встрѣтилъ: я только что по приказанію государя осмотрѣлъ одного раненнаго солдата…

Такъ что же? прервалъ его духовникъ… (Бывало не рѣдко, что государь поручалъ своимъ лейбъ-медикамъ уходъ за солдатами, раненными въ его присутствіи). Вѣроятно государь не въ первое даетъ вамъ такое порученіе?

Разумѣется нѣтъ, но…

Что-жъ дальше?…

Я у солдата нашелъ сходство…

Хитрый священникъ, живо, поднялъ голову, но привычка долгихъ лѣтъ научила его сдерживать свои порывы. Онъ не хотѣлъ показать виду, что догадывается о чемъ хочетъ сказать докторъ.

Сходство? спросилъ онъ равнодушнымъ голосомъ.

Поразительное сходство съ его величествомъ!!

Гмъ! должно быть, игра природы. А князь Суворовъ, развѣ такъ же не похожъ поразительно на государя?

Разумѣется, разумѣется, отвѣчалъ Мандтъ и понюхалъ табачку. Онъ былъ черезчуръ привыченъ къ двору, чтобы выражать свои мысли черезчуръ откровенно. До свиданія батюшка. Его величество только что за вами послали, а я долженъ идти къ императрицѣ. И докторъ- дипломатъ удалился, боясь, что черезчуръ много высказалъ.

Духовникъ слѣдилъ за нимъ взглядомъ, пока онъ не вошелъ въ покои императрицы.

Вотъ какъ? подумалъ онъ, солдатъ похожъ на государя! Надо полюбоваться этимъ сходствомъ! Государь мнѣ проститъ, если я его заставлю немного подождать. Да въ прочемъ меня еще не звали, а Манатъ говоритъ, что тотъь не опасно болѣнъ.

Бажановъ спустился съ лѣстницы и вошелъ на гауптвахту.

Солдаты смотрѣли на него съ недоумѣніемъ, такъ какъ протопресвитеръ еще никогда не посѣщалъ гауптвахты.

Гдѣ солдатъ, котораго только что осматривалъ тайный совѣтникъ Мандтъ?

Караульный офицеръ указалъ на солдата, лежавшаго на койкѣ. Онъ спалъ и его грудь мѣрно вздымалась во снѣ.

Достаточно было одного взгляда, чтобы священникъ сразу замѣтилъ необычайное сходство съ государемъ.

Какъ фамилія этого солдата? спросилъ онъ офицера.

Его зовутъ Савельевъ, отвѣчалъ тотъ.

Савельевъ? повторилъ священникъ, потомъ онъ прибавилъ про себя:

Я не ошибся! это онъ! Вѣдь такъ зовутъ солдата, у котораго нашли бумаги, которыя я передалъ государю. Капитанъ потрудитесь оставить меня наединѣ съ этимъ солдатомъ. Я долженъ съ нимъ поговорить.

Офицеръ съ поклономъ удалился.

Священникъ подошелъ къ нему и положилъ на его плечо руку.

Савельевъ! назвалъ онъ громко.

Но тотъ продолжалъ равномѣрно и спокойно дышать.

Савельевъ! повторилъ священникъ, и потрясъ солдата за правую руку. Должно быть правая рука у него еще сильно болѣла, такъ какъ онъ вскрикнулъ и открылъ глаза

Что отъ меня надо? спросилъ онъ, но замѣтивши пресвитера онъ вскочилъ и попросивъ благословенія у священника поцѣловалъ съ уваженіемъ его руку.

Пресвитеръ благословилъ его и продолжалъ:

Ты солдатъ Савельевъ?

Солдатъ молча сдѣлалъ утвердительный знакъ головой.

Ты былъ опрокинутъ лошадью государя?

Солдатъ снова знакомъ головы отвѣчалъ утвердительно на вопросъ священника.

У тебя былъ револьверъ въ рукѣ?

Да, отвѣтилъ солдатъ.

Что ты хотѣлъ съ нимъ сдѣлать!

Я хотѣлъ убить государя!..

Убить государя?! воскликнулъ Бажановъ въ ужасѣ.

Да! а потомъ самого себя! добавилъ спокойно солдатъ.

Несчастный! Зачѣмъ же это двойное убійство? Что тебя на это толкнуло?

При этомъ вопросѣ солдатъ упалъ на колѣни, глаза наполнились слезами.

Въ чемъ я никогда бы ни передъ кѣмъ не сознался я покоюсь тебѣ, батюшка. Вѣдь ты, какъ священникъ источникъ утѣшенія и милосердія.

Онъ схватилъ пресвитера за руку и оросилъ горячими слезами.

Бажановъ поднялъ его и сказалъ:

Садись и разскажи мнѣ свою исповѣдь. Вѣдь только какія нибудь ужасныя мысли могли тебя довести до такого страшнаго рѣшенія!

Охъ, батюшка, я много перестрадалъ!

Богъ намъ посылаетъ страданія въ видѣ испытанія. Смиреніе и молитва даютъ намъ утѣшеніе въ горѣ, а никакъ не преступленіе. Садись же и разскажи мнѣ свое прошлое, чтобы я могъ тебѣ передать утѣшеніе церкви.

Солдатъ разсказалъ ему свою печальную судьбу, начиная съ того, какъ выросъ сиротой въ Гатчинскомъ воспитательномъ домѣ; какъ онъ мечталъ сдѣлать себѣ карьеру, ставъ солдатомъ; и, наконецъ, какъ за сочувствіе золотымъ мечтамъ Петрашевскаго онъ попалъ въ Сибирь. Онъ описалъ свой побѣгъ изъ Сибири; про то какъ сражался подъ русскими знаменами, напрасно, надѣясь, цѣною крови искупить свой проступокъ; какъ его генералъ самъ хлопоталъ о помилованіи но безъуспѣшно; какъ его товарищи не желая отправлять въ Сибирь, какъ преступника, дали ему возможность бѣжать; какъ вмѣсто того, чтобъ перейти къ непріятелю, онъ предпочелъ пройти не одну сотню верстъ, чтобы дойти до Петербурга въ надеждѣ вымолить себѣ прощеніе у государя. Упомянулъ такъ же, какъ онъ встрѣтилъ и полюбилъ Наташу, какъ онъ однажды утромъ явился къ Курдюбекову и нашелъ его павшимъ отъ руки неизвѣстнаго убійца и что съ тѣхъ поръ онъ не можетъ отыскать Наташу. Сказалъ такъ же, что случайно встрѣтилъ цыганку Марфушу, которая ему призналась, что она его бабушка. Что съ тѣхъ норъ, какъ онъ утратилъ Наташу онъ и день и ночь ее отыскивалъ и наконецъ въ полномъ отчаяніи и почти лишившись разсудка, рѣшилъ убить того, кого считалъ виновникомъ всѣхъ своихъ бѣдъ, а потомъ покончить и съ собой. Онъ не хотѣлъ вѣрить, что государь его отецъ! Родительское сердце узнало бы сына и подъ солдатской шинелью.

Священникъ со вниманіемъ слушалъ исповѣдь Савельева. Онъ зналъ всю выгоду, которую можно будетъ почерпнуть если привести государю сына его любовницы, Маріи Ассеньковой, которую онъ и до сихъ поръ оплакиваетъ.

Когда солдатъ окончилъ свой разсказъ, священникъ всталъ и сказалъ ему, кладя руку на плечо:

Терпѣніе и смиреніе, сынъ мой! Молись Богу! быть можетъ тебя ждетъ лучшее будущее, которое тебя вознаградить за всѣ твои испытанія. Но никому не говори о твоихъ преступныхъ замыслахъ, ни о томъ, что ты узналъ отъ цыганки, что, впрочемъ, вѣроятно ни что иное какъ рядъ выдумокъ. Слышишь ли, никому не говори!

А Наташа? сказалъ солдатъ. Гдѣ Наташа? Бѣдная дѣвушка, гдѣ она г

Наташа найдется! Но если ты хоть кому ни- будь скажешь о своемъ бывшемъ намѣреніи, или о своей мнимой тайнѣ, это будетъ твое горе и погибель, а Наташа на вѣки для тебя пропадетъ.

Священникъ его еще разъ поблагословилъ и вышелъ.

Солдатъ остался на постели, съ опущенной головой, погруженный въ глубокія размышленія.

Бажановъ поднялся въ комнаты государя и въ пріемной засталъ Кареля, который, повидимому, его ожидалъ.

Батюшка, сказалъ ему докторъ, государь васъ ожидаетъ, но преждѣ, чѣмъ вы къ нему пойдете, я имѣю къ вамъ передать пару словъ…

Что вамъ угодно?

Болѣзнь государя…

Не опасна, какъ мнѣ сказалъ докторъ Мандтъ четверть часа тому назадъ, прервалъ его пресвитеръ.

Охъ! дай Богъ, чтобы Мандтъ не ошибся! Дай Богъ, чтобы онъ сказалъ правду! Что же касается до меня, то я не раздѣляю его надеждъ.

Развѣ вы другого мнѣнія? спросилъ встревоженный духовникъ.

Передъ Богомъ и моей совѣстью: да!

Развѣ государю дѣйствительно такъ плохо?

Да, батюшка, и онъ самъ убѣжденъ, что ему осталось не долго жить.

Докторъ, вы меня пугаете!

Я васъ ждалъ, чтобы вамъ высказать, что моя совѣсть не допускаетъ скрыть отъ васъ. Вы должны подготовить царское семейство къ удару который можетъ очень скоро разразиться надъ нимъ.

Но въ чемъ же заключается болѣзнь государя!

Ее окружаетъ непроницаемый мракъ, даже для науки. Ея симптомы такъ странны, такъ несогласны между собой, что я не безъ причины опасаюсь… Докторъ замялся.

Чего же вы опасаетесь?

Я боюсь, что государь отравленъ…

Все таки!..

Эти слова невольно сорвались у духовника. Онъ отдалъ бы полъ жизни, чтобы ихъ вернуть.

Докторъ услышалъ эти загадочныя слова и устрѣмилъ пристальный взоръ на пресвитера, который, впрочемъ, скоро оправился и выдержалъ взглядъ врача.

Я поджидалъ васъ, батюшка, именно для того, чтобы узнать изъ вашихъ устъ, если еще не поздно истину, которую скрываютъ отъ насъ — докторовъ. Можетъ еще не поздно! Можетъ его еще можно спасти!

Въ эту минуту изъ комнаты государя вышелъ генералъ-адъютантъ и, увидѣвши священника, прямо подошелъ къ нему:

Батюшка, государь ужъ нѣсколько разъ объ васъ спрашивалъ. Онъ ждетъ васъ съ возро- стающимъ нетерпѣніемъ.

Сейчасъ иду, сказалъ духовникъ и, схвативъ обѣ руки доктора, сказалъ ему взволнованнымъ голосомъ: я исполню свою обязанность, даже болѣе, чѣмъ повелѣваетъ мнѣ долгъ, если это только будетъ возможно. Вы меня понимаете! Что же касается до того, что вы мнѣ сказали, то это останется между нами тайной.

Карель молча поклонился.

Потомъ священникъ и докторъ вошли въ комнату государя, который не могъ видѣть вошедшихъ, такъ какъ лежалъ повернувшись лицемъ къ стѣнѣ.

Государь, онъ пришелъ, доложилъ Енохинъ, стоявшій подлѣ постели царя.

Хорошо. Оставьте меня, слышите ли, всѣ! Я хочу остаться наединѣ съ врачемъ моей души.

Всѣ вышли изъ комнаты и Николай остался наединѣ съ духовникомъ. Всѣ же остальные ждали въ пріемной пока имъ будетъ позволено вернуться.

Духовникъ долго оставался у государя, но что они между собой говорили осталось на вѣки неизвѣстнымъ.

Когда Бажановъ вышелъ изъ спальни царя, слезы наполняли его глаза. Онъ остановился подлѣ Кареля и шепнулъ ему: Вы были правы, вѣрный Карель, государь болѣнъ, опасно болѣнъ, я даже боюсь, что ужь нѣтъ никакой надежды! Пробуйте средства, которые вамъ даетъ наука, а я буду молить Всевышняго, чтобы Онъ ваши заботы увѣнчалъ успѣхомъ. Но помните, что ничего не подтверждаетъ вашихъ опасеній и, слѣдовательно, они должны, на вѣки, остаться въ тайнѣ.

Пресвитеръ спустился съ лѣстницы и направился въ покои императрицы.

Въ эту минуту фаворитка вошла въ пріемную. Мраморная блѣдность покрывала ея черты, она шла пошатываясь.

Куда вы идете? спросилъ духовникъ Нелидову.

Ея величество изволили меня послать къ государю, чтобы освѣдомиться о здоровіи его величества.

По желанію государя я лично иду къ ея величеству государынѣ императрицѣ. Но вамъ нельзя идти въ комнату государя.

Фаворитка смотрѣла на священника, но казалось, его не поняла, такъ какъ продолжала подыматься по направленію къ комнатѣ государя. Тогда пресвитеръ схватилъ ее за руку и повторилъ:

Вамъ нельзя войти въ комнату государя!

Нелидова посмотрѣла на него съ ужасомъ и сказала дрожащимъ голосомъ:

Я не могу государя видѣть? Я? Нѣтъ, это невозможно! Этого быть не можетъ!

Такъ какъ его величеству не извѣстно было ваше присутствіе во дворѣ, то государь поручилъ мнѣ предупредить васъ сколь возможно осторожнѣе, что онъ не желаетъ васъ больше видѣть въ Зимнемъ дворцѣ.

Это неправда! Это невозможно! Не будьте такъ жестоки! Я знаю, что вы мой врагъ! Вы хотите меня удалить. Не государь, а вы не хотите, чтобы я съ нимъ видѣлась! Не играйте въ такую жестокую игру съ бѣдной, беззащитной женщиной! Мнѣ необходимо видѣть государя, хоть на одну минуту!

Она въ горѣ почерпнула силу и, все таки, направилась къ комнатѣ государя. Священникъ ее снова удержалъ и обратился къ дежурному флигель-адъютанту:

Доложите его величеству, что фрейлина Нелидова проситъ быть принятой.

Адъютантъ вошелъ къ государю, но почти тотчасъ же вышелъ.

Въ настоящую минуту государь не можетъ васъ принять, сказалъ онъ, вѣжливо, подавая руку Нелидовой, и поручилъ мнѣ проводить васъ къ императрицѣ.

Лучъ надежды блеснулъ въ сердцѣ фаворитки, но увы, не на долго, въ передней императрицы адъютантъ взялъ ея шубу и ловко накинулъ на плечи удивленной Нелидовой.

Что это значитъ? воскликнула она.

Я ничего не хотѣлъ говорить при постороннихъ свидѣтеляхъ, отвѣчалъ адъютантъ съ вѣжливостью: Его величество приказалъ мнѣ проводить васъ домой, и запретить вамъ… васъ проситъ…

Кто?… вскрикнула Нелидова.

Васъ проситъ не вступать болѣе въ Зимній дворецъ.

Я болѣе не должна…

Простите, это для меня очень тяжелая обязанность… тѣмъ болѣе, что я васъ глубоко уважаю… Да, его величество желаетъ — вы меня понимаете, я не хотѣлъ бы употреблять болѣе непріятныхъ словъ. Его величество желаетъ, чтобы вы болѣе не переступали порога Зимняго дворца. Государь говоритъ, что семейныя отношенія ни въ какомъ случаѣ не допускаютъ вашего присутствія. Еще разъ простите, хотя это и тяжелая обязанность, но все же обязанность…

Фаворитка оскорбленная въ своей любви и въ своемъ самолюбіи не слышала его извиненій, ± она лишилась чувствъ.

Адъютантъ поднялъ ее и какъ ребенка отнесъ въ карету, проводилъ домой и передалъ на руки горничной совершенно въ безсознательномъ состояніи.

Священникъ слѣдилъ за ней взглядомъ, пока она вмѣстѣ съ адъютантомъ не покинула дворца, тогда онъ вошелъ въ комнаты императрицы.

Тамъ онъ оставался довольно долго. Удалившись отъ императрицы, онъ направился на дворцовую гауптвахту.

 

XI

Разбойникъ Петровичъ обтеръ кровь, брызнувшую ему въ глаза и на минуту ослѣпившаго его.

Ага, дѣвченка, ты хотѣла отъ меня удрать? подшучивалъ онъ. Ты хотѣла выскользнуть изъ моихъ рукъ? Ты не знала Петровича! Вотъ теперь ты хорошо наказана, вѣдь мой ножъ острый, ой, ой, ой, какой острый! Онъ, пошатываясь, побрелъ къ столу. Высекъ огня и сталъ отыскивать свѣчу.

Наконецъ, онъ ее нашелъ, зажегъ и вернулся не твердой поступью къ дверямъ. Тѣло при паденіи легло поперегъ двери, мѣшая ей затвориться. Какъ только Петровичъ подошелъ, холодный вѣтеръ пахнулъ ему въ лицо.

Гдѣ-жъ дѣвченка? пробормоталъ разбойникъ озираясь.

Блѣдный, дребезжащій свѣтъ освѣтилъ, вмѣсто тѣла Наташи, тѣло какого-то нущины захлебывающагося кровью. Кровь струилась у него изо рту и изъ глубокой раны на груди обливая землю красной лужей.

Что это такое?! вскричалъ Петровичъ. Ужели я обманутъ?! Что это за ночная птица? Онъ приблизилъ свѣчу къ лицу умирающаго.

Макаровъ! сказалъ онъ. Ахъ, это ты?! Ладно, теперь ты узналъ, хоть не много поздно, что не слѣдуетъ соваться въ дѣла Петровича. Но гдѣ же дѣвченка? крикнулъ онъ въ бѣшенствѣ и, швырнувъ свѣчку пустился въ погоню за бѣглянкой, не обращая никакого вниманія на умирающаго.

У дверей онъ остановился и сталъ прислушиваться. Онъ не зналъ, какое она приняла направленіе. Вдругъ до его слуха долетѣлъ звукъ быстрыхъ шаговъ. Какъ левъ, у котораго ускользаетъ добыча, бросился онъ въ ту сторону. Вдали ему виднѣлась женская фигура, скользившая по снѣгу, точно черная точка. Онъ ускорилъ бѣгъ и разстояніе между нимъ и черной точкой стало быстро уменьшаться. Передъ первой черной точкой онъ скоро увидѣлъ вторую бѣгущую точку.

Кто бы это могъ быть? Чтобы это значило? подумалъ разбойникъ и послѣ этого открытія еще ускорилъ свой бѣгъ. Чѣмъ разстояніе между нимъ и двумя точками уменьшалось, тѣмъ отчетливѣе стали обрисовываться человѣческія фигуры, но онъ не могъ еще различить мужчина ли это или женщина.

Вдругъ изъ какого-то переулка полной рысью выѣхала извощичья карета. Разбойникъ не успѣлъ отскочить въ сторону и наткнулся прямо на дверцу кареты. Двѣ желѣзныя руки схватили его изъ окна и не выпускали, пока кучеръ не остановилъ лошадей.

Что значитъ этотъ сумасшедшій бѣгъ? спросилъ, сидѣвшій въ каретѣ. Что мы на царскосельскихъ скачкахъ, что ли?

Разбойникъ тотчасъ узналъ говорившаго.

Алексѣй Александровичъ, ради бога пустите меня! умолялъ онъ, вѣдь каждая минута промедлѣнія увеличивала разстояніе между нимъ и бѣглянкой.

Ага?! Ты меня знаешь дружечекъ? возражалъ Алексѣй Александровичъ. Это былъ тотъ самый приставъ, котораго похищали англичане и который за недосмотръ былъ переведенъ изъ Выборгской части въ Ямскую. Покажите-ка свою рожу! и онъ поближе привлекъ къ себѣ разбойника.

Ба! Да это Петровичъ! сказалъ онъ разсмотрѣвши забрызганное кровью лицо негодяя. Ба! да что у тебя за рожа? Должно быть опять гдѣ нибудь накуралѣсилъ?

Алексѣй Александровичъ, не задерживайте меня, необходимо…

Отправляться со мной въ часть, вотъ что тебѣ необходимо сдѣлать, братъ, и даже не умывшись.

Алексѣй Александровичъ, я вамъ дамъ пять сотенныхъ…

Сейчасъ?

Да, сейчасъ.

Значитъ, они при немъ и я ихъ у него отберу въ части, подумалъ достойный приставъ. По-томъ онъ прибавилъ, указывая на кучера:

Невозможно братецъ, въ части посмотримъ, что можно будетъ для тебя сдѣлать. Ты, вѣдь, братъ, знаешь, что я всегда готовъ тебя помочь.

Алексѣй Александровичъ, умоляю васъ, отпустите меня, а не то случится большое несчастіе…

Ага, ты думаешь, дядюшка Петровичъ? сказалъ приставъ, толкая кучера.

Въ одно мгновеніе, прежде, чѣмъ разбойникъ успѣлъ опомниться, кучеръ накинулъ на него петлю, которая была, по обыкновенію, припасена, на всякій случай, и въ тоже время приставъ подалъ сигналъ свисткомъ.

Слушаюсь! раздалось съ сосѣдняго поста.

Приставъ снова свистнулъ.

Черезъ минуту городовой стоялъ подлѣ своего начальства, а негодяй напрасно искалъ въ карманѣ ножъ, оставленный въ ранѣ Макарова.

Вязать его! приказалъ приставъ городовому.

Сейчасъ ваше высокоблагородіе я сбѣгаю за веревками въ участокъ.

Возьми пока возжи и свяжи покрепче этого молодца. Таковъ былъ приказъ пристава. Онъ не любилъ оставаться наединѣ съ разбойниками, сила и рѣшимость которыхъ были ему хорошо извѣстны. Въ участкѣ возжи замѣнишь веревками.

Городовой крѣпко скрутилъ Петровичу руки за спину.

Теперь садись на извощика и хорошенько держи молодца, продолжалъ приставъ, потомъ обращаясь къ кучеру: я полагаю, что ему теперь не нуженъ галстукъ, не смотря на морозъ онъ не простудится.

Кучеръ снялъ петлю съ шеи негодяя, когда тотъ уже хрипѣлъ:

Алексѣй Александровичъ, я этого отъ васъ никакъ не ожидалъ.

Эхъ, голубчикъ, мало ли чего не бываетъ, чего мы не ожидаемъ, поэтому незачѣмъ и думать.

Городовой втащилъ разбойника въ карету, посадилъ подлѣ себя и крѣпко держалъ своими желѣзными руками. Вдругъ лучъ луннаго свѣта освѣтилъ лицо арестованнаго, солдатъ вскрикнулъ въ ужасѣ:

Ваше высокоблагородіе, у него вся рожа въ крови.

Дуракъ, возражалъ спокойно приставъ, ты это только теперь замѣтилъ, вотъ какъ ты исполняешь свою службу?! Пошелъ въ часть, приказалъ онъ кучеру. Петровичъ мрачно озирался, но не произнесъ ни слова. Онъ не могъ признаться въ причинѣ своего бѣга, такъ какъ этимъ онъ выдалъ бы только что совершенное убійство.

Въ этотъ промежутокъ времени обѣ особы, которыхъ преслѣдовалъ Петровичъ, ушли далеко. Наташа, которой страхъ и отчаяніе просто дали крылья, уходила все далѣе и далѣе отъ своего преслѣдователя Товарова, такъ какъ это былъ онъ.

Какъ читателю уже извѣстно, Товаровъ покинулъ, знакомый намъ Ренскій погребъ, вмѣстѣ съ своимъ двоюроднымъ братомъ. По своему обыкновенію Макаровъ не сказалъ ему ничего о цѣли своего предпріятія, а только приказалъ:

Иди со мной!

Въ глубинѣ души Товаровъ не былъ золъ, а только слабохарактеренъ, а слабохарактерность часто ведетъ къ пороку. Въ другомъ кругу, онъ, пожалуй, былъ бы любимъ и уважаемъ, но теперь его ненавидѣли и призирали. Едва достигнувъ девятнадцати лѣтняго возраста, онъ покинулъ военное училище и былъ посланъ на Кавказъ въ гарнизонъ. Быть въ гарнизонѣ вообще не весело, а жить въ тѣ времена въ маленькихъ крѣпостяхъ на Кавказѣ, отрѣзаннымъ со всѣхъ сторонъ немирными черкесами, было совсѣмъ скучно. Офицеры были лишены положительно всякаго общества и чтобы разогнать скуку были вынуждены обращаться къ картамъ и водкѣ. Товаровъ, вмѣстѣ съ прочими такъ же предался игрѣ и вину. Весной Товаровъ взялъ отпускъ для купанія въ Кисловодскѣ. На эти воды всегда собиралось пропасть офицеровъ, по большей части старыхъ служакъ, имѣющихъ единственнымъ средствомъ къ жизни карточную игру, или вѣрнѣе сказать шулерство. Эти господа скоро забрали Товарова въ свои сѣти и обобрали дочиста и безъ того не большое его состояніе. Не будучи въ состояніи жить на жалованіи, онъ вышелъ въ отставку и вернулся въ Россію, гдѣ сразу попалъ въ компанію своего двоюроднаго брата Макарова и съ нимъ вмѣстѣ быстро прошелъ всю школу порока.

Сегодня прокутивши цѣлый день съ Макаровымъ, онъ за нимъ послѣдовалъ не спрашивая куда и за чѣмъ.

Онъ не видѣлъ паденія своего двоюроднаго брата, такъ какъ передъ нимъ проскользнуло какое-то существо, въ которомъ онъ тотчасъ же узналъ Наташу.

Теперь онъ зналъ, зачѣмъ приходилъ сюда его двоюродный братъ, и пустился за ней въ погоню, чтобы она во второй разъ не могла ускользнуть отъ нихъ, но вино и водка черезчуръ отягчили его ноги и поэтому разстояніе между нимъ и Наташей все увеличивалось.

Ужъ они оставили за собой пустынныя улицы Ямской части; Наташа стала приближаться къ Обводному каналу, какъ вдругъ оступилась и упала, такъ сильно ударившись объ камень, что лишилась чувствъ.

Товаровъ видѣлъ ея внезапное исчезновеніе, остановился, перевелъ духъ и снова пустился бѣжать. Онъ непремѣнно хотѣлъ привести Наташу къ своему Макарову.

Вдругъ онъ увидѣлъ у своихъ ногъ распростертую черную массу, присмотрѣлся и узналъ Наташу. Когда Товаровъ видѣлъ бѣгущую Наташу, онъ за ней послѣдывалъ, не давая, съ пьяна себѣ отчета, что дѣлаетъ, а теперь остановился въ недоумѣніи. Наташа лежала безъ чувствъ.

Онъ хотѣлъ ее понести, но скоро долженъ былъ отъ этого отказаться, она была черезчуръ тяжела для пьянаго и онъ былъ вынужденъ снова ее положить на полъ.

Что ему дѣлать съ дѣвушкой? Надо ее здѣсь оставить, подумалъ онъ. Какое мнѣ, въ сущности до нея дѣло? Пусть Макаровъ самъ ее забираетъ, коли хочетъ! Довольно того, что я бѣжалъ какъ съумашедшій. А гдѣ же мой двоюродный братъ? Пожалуй онъ преспокойно ожидаетъ, что я ее принесу?…

Товаровъ ужъ хотѣлъ удалиться, но его доброе сердце одержало верхъ, онъ замѣтилъ, что Наташа была безъ шубы и вообще легко одѣта.

Нельзя же ее оставить въ такомъ положеніи, она помретъ отъ холоду! Все таки слѣдовало бы ее унести. Но куда? къ себѣ? Невозможно! это черезчуръ далеко!..

Онъ замѣтилъ неподалеку голубоватый дымъ, черезъ который сквозило красное пламя.

Ба! вотъ и отлично! воскликнулъ онъ. Это будка! Онъ направился къ будкѣ, передъ которой стоя спалъ городовой, облокотясь на алебарду, а внутри будки пылалъ веселый огонекъ.

Кавалеръ! а кавалеръ! обратился онъ къ городовому.

Кавалеръ преспокойно продолжалъ свои размышленія.

Товаровъ потрясъ его за руку.

Городовой проснулся и протеръ глаза руками.

А что тамъ? крикнулъ онъ зевая.

Кавалеръ, сказалъ Товаровъ, вотъ тамъ на землѣ лежитъ женщина.

Пущай себѣ лежитъ и спитъ, произнесъ глубокомысленно городовой, должно быть пьяна! Да и ты, братъ, кажется, не на тощакъ. Ступай проспись.

Помилуй, кавалеръ, она помретъ отъ холоду!

Это мнѣ рѣшительно все равно, она была бы не первая, околѣвшая на морозѣ. А теперь проваливай, прибавилъ городовой, и снова облокотился на свою алебарду чтобы продолжать прерванный сонъ.

Но кавалеръ, возражалъ Товаровъ…

Проваливай, говорятъ тебѣ, буркнулъ городовой отталкивая Товарова рукояткой своей алебарды.

Его товарищъ, грѣвшійся въ будкѣ передъ тѣмъ, чтобы стать на постъ услышалъ ихъ споръ и вышелъ.

Что тамъ такое? спросилъ онъ.

Товаровъ повторилъ ему все, что ужъ сказалъ первому городовому.

У русскаго простолюдина доброе сердце и солдатъ только что пользовавшійся благами теплоты не захотѣлъ дать ближнему умереть отъ холода.

Гдѣ она лежитъ? спросилъ онъ Товарова.

Товаровъ повелъ его къ мѣсту, гдѣ лежала Наташа.

Городовой взялъ молодую дѣвушку, отнесъ ее въ будку, положилъ подлѣ огня и покрылъ овчиной.

Такая молодая и хорошенькая! сказалъ солдатъ покачивая головой, и ужь пьяная валяется по улицамъ! Да, свѣтъ становится съ каждымъ днемъ все хуже и хуже! Не такъ было, когда мы были еще молоды! проповѣдывалъ солдатъ, грѣя руки у огня.

Товаровъ остановился въ недоумѣніи идти ли ему на поиски Макарова или нѣтъ. Онъ сообразилъ, что ночью и думать нечего отыскать незнакомое для него мѣсто, откуда онъ началъ преслѣдовать Наташу, по этому онъ преспокойно вернулся домой, предоставивъ Макарова своей судьбѣ.

 

XII

Пестрая толпа народу окружала Зимній Дворецъ, точно вопрошая его стѣны о здоровіи государя.

Появился второй бюлетень о здоровіи государя подписанный Манатомъ, Карелемъ и Енохинымъ, но онъ былъ неутѣшителенъ. Различныя чувства волновали толпу, одно только сразу исчезло изъ всѣхъ сердецъ — это чувство ненависти, оно замѣнилось безпокойствомъ всегда возбуждаемымъ неизвѣстностью. Національное самолюбіе русскихъ боялось смерти Николая, предчувствуя, что его наслѣдникъ заключитъ позорный для Россіи миръ.

Лишь только кто нибудь выходилъ изъ Зимняго Дворца, его тотчасъ же обступали и спрашивали о состояніи здоровья государя, не лучше ли ему. Но обыкновеннымъ отвѣтамъ было грустное покачиваніе головой.

Внутри дворца царило тяжелое, зловѣщее спокойствіе и тишина. Слышался только сдержанный шопотъ даже въ самыхъ отдаленныхъ комнатахъ, боялись говорить, чтобы не выказать равнодушія къ болѣзни государя, дабы не компрометировать себя на случай его выздоровленія, а боялись такъ же выказать черезчуръ много сочувствія, чтобы не стать въ враждебныя отношенія къ фаворитамъ будущаго царствованія. Всѣ боялись другъ друга, избѣгали другъ друга, чтобы ни словомъ ни движеніемъ не компрометировать своего положенія.

Подлѣ больной императрицы Александры Федоровны, окруженной своими дочерьями Маріей и Ольгой, находился протопресвитеръ, стараясь придать имъ мужества и подготовить ихъ къ неминуемой потери.

Въ пріемной комнатѣ государя собрались его ближайшіе царедворцы, министры, старый другъ Волконскій, Клейнмихель, Перовскій, Адлербергъ и другіе свѣтила и сподвижники его блестящаго царствованія.

Наслѣдникъ цесаревичъ былъ взволнованъ и блѣденъ. Онъ сидѣлъ на стулѣ, подперши голову правой рукой, а лѣвая была отпущена. Подлѣ него стояли его младшіе братья Николай и Михаилъ, одного Константина не хватало — онъ былъ подлѣ умирающаго отца.

Я знаю твое честолюбіе. Мнѣ не безизвѣстно, что ты мечтаешь о коронѣ, которую всевышній очень скоро отъ меня отберетъ, чтобы передать твоему старшему брату, моему наслѣднику, сказалъ Николай.

Папа, вы еще долго проживете, еще долго корона будетъ вѣнчать ваше чело.

Ты не отвѣчаешь на мои слова. Дай мнѣ честное слово, что ты не будешь стараться свергнуть съ престола твоего брата!

Константинъ хранилъ молчаніе.

Ты молчишь? продолжалъ Николай. Значитъ мои подозрѣнія основательны! Давно я слѣжу за тобой: благочестіе, которымъ ты такъ кичишься, твой Мраморный Дворецъ, наполненный старыми иконами, подобными тѣмъ, которыя почитаются раскольниками, твои отношенія къ солдатамъ, деньги, которые ты расходуешь на уплату офицерскихъ долговъ, все это ведется, чтобы пріобрѣсть благораспоряженіе и преданность народа и войска. Но помни, что дворянство, къ которому ты не разъ выражалъ свое пренебреженіе, тебя ненавидитъ и боится.

Константинъ по прежнему молчалъ.

Николай продолжалъ:

Ты такъ же мой сынъ, какъ и Александръ! Въ тебѣ есть энергія и сила воли, между тѣмъ, какъ Александръ унаслѣдовалъ добрый и уступчивый характеръ своего дяди, имя котораго онъ и носитъ. Я предпочелъ бы тебя видѣть своимъ старшимъ сыномъ, такъ какъ въ эту минуту Россія нуждается въ твердой и сильной рукѣ какъ моя, чтобы управлять ея судьбой. Но богъ судилъ не такъ и Александръ мой старшій сынъ. Онъ твой старшій братъ и ты долженъ предъ нимъ смириться, такъ какъ онъ будетъ твоимъ государемъ. Да, можетъ сегодня или завтра онъ станетъ государемъ, а я не хочу, чтобы мое семейство показывало народу примѣръ раздора. Я не хочу, чтобы одинъ изъ моихъ сыновьей возставалъ противъ другого! Обѣщай мнѣ, что ты ничего не предпримешь противъ твоего брата. Я тебя знаю и знаю, что скорѣе стѣны твоего дворца обрушатся тебѣ на голову нежели ты измѣнишь разъ данному обѣщанію.' Дай же мнѣ честное слово, только слово, я не требую клятвы!

Константинъ все еще продолжалъ молчать.

Константинъ подумай о томъ, что ты хочешь предпринять. Я ужъ тебѣ разъ сказалъ, да ты и самъ знаешь, что дворянство настроено къ тебѣ враждебно, оно станетъ на сторону твоего брата, войско распадается на два лагеря и ты будешь вынужденъ броситься въ объятія народа.

А если Александръ добровольно откажется отъ престола, какъ онъ не разъ выражалъ намѣреніе? были первые слова произнесенныя Константиномъ съ начала разговора съ отцемъ.

Государь нахмурилъ брови, его глаза засверкали и онъ произнесъ твердымъ громкимъ голосомъ:

Онъ этого не долженъ дѣлать! Я этого не хочу, могли бы подумать, что отреченіе вынужденное. И такъ онъ не отречется отъ престола, слышишь ли? Я ему это запрещаю! Да наконецъ онъ можетъ отречься отъ престола но только для себя, а отнюдь не для своихъ дѣтей, а около нихъ сгруппировалась бы партія недовольныхъ. Партіи, во мной созданномъ государствѣ! вокругъ трона, который я прославилъ! Въ Россіи, гдѣ должно управлять одно царское слово, никакая партія не должна осмѣливаться подымать головы. Я употребилъ всю мою жизнь, чтобы ихъ разрушать какъ здѣсь, такъ и во всей Европѣ и я не хочу, чтобы послѣ моей смерти устроились бы партіи вокругъ моихъ дѣтей. Александръ будетъ вашимъ государемъ и вы должны ему повиноваться! Обѣщай мнѣ это, Константинъ! Мой сынъ, милый сынъ, дай мнѣ слово!

Голосъ гордаго монарха принялъ такой ласковый тонъ, какого никогда у него и не слышали; онъ схватилъ руку Константина и крѣпко ее сжалъ. Константинъ отвернулся, въ его глазахъ блеснули слезы, онъ до крови кусалъ себѣ губы, но продолжалъ молчать.

Константинъ, прошу |тебя еще разъ. Подумай, вѣдь ваша мать больна, моя смерть ее сильно огорчитъ и я одного прошу у Бога, чтобы она не послѣдовала тотчасъ за мной, а напротивъ прожила бы долго, чтобы васъ охранять, дѣти мои, а вы вѣдь знаете, что я васъ любилъ болѣе самого себя. Раздоръ между тобой и братомъ, былъ бы ея смертью. Константинъ, неужели ты хочешь сдѣлаться убійцей своей матери?!

Гордый, упрямый Константинъ рыдалъ, но не произнесъ ни слова.

Константинъ, ты растроганъ, неправда ли ты мнѣ обѣщаешь?…

Папа, я не могу вамъ дать обѣщаніе, которое меня свяжетъ на вѣки. Мало ли какія могутъ выйти обстоятельства…

Ты говоришь объ обстоятельствахъ! Такъ если просьба отца не можетъ смягчить сердце сына, то долженъ дѣйствовать государь, вѣдь я пока еще государь!

При этихъ словахъ Николай протянулъ руку къ сонеткѣ висѣвшей у него надъ постелью.

Папа, что ты хочешь дѣлать? воскликнулъ Константинъ испуганный мрачнымъ выраженіемъ глазъ государя.

Велѣть позвать священника, чтобы приготовить тебя къ смерти. Черезъ часъ второй сынъ русскаго царя будетъ разстрѣлянъ на крѣпостномъ валу за то, что осмѣлился возмутиться противъ приказаній своего монарха. Ты вѣдь знаешь, что это будетъ не первый примѣръ въ нашемъ семействѣ. Ты помнишь, что твои предокъ, Петръ великій, собственноручно убилъ своего единственнаго сына за то, что онъ ему не покорялся. Я тебѣ далъ жизнь, и въ правѣ ее у тебя отобрать.

Папа! воскликнулъ великій князь, папа!

Теперь я тебѣ болѣе не отецъ, такъ какъ голосъ отца не могъ тебя растрогать. Теперь я твой монархъ и твой судья!

Онъ снова протянулъ руку къ сонеткѣ и позвонилъ.

Великій князь зналъ, что его отецъ такъ же какъ и онъ никогда не нарушалъ разъ даннаго слова.

Еще мгновеніе демонъ гордости боролся въ душѣ Константина, но разсудокъ взялъ верхъ и хватая руку отца, онъ поднесъ ея къ губамъ говоря:

Даю слово!

Гнѣвъ государя мгновенно потухъ. Онъ крѣпко пожалъ руку сына и сказалъ:

Благодарю тебѣ Константинъ! Мнѣ достаточно твоего слова. Теперь я могу умереть спокойно, такъ какъ я знаю, что ты ничего не предпримешь противъ твоего брата, а напротивъ ты будешь ему помогать совѣтами и будешь его охранять.

 

XIII

Наступило утро и Наташа пробудилась отъ долгаго тяжелаго сна. Теплота имѣла на нее благотворное вліяніе. Старый городовой трижды подходилъ къ постели съ цѣлью ее разбудить, но никакъ не могъ рѣшиться прервать ея мирный сонъ. Она провела три недѣли въ заперти, въ страшномъ томленіи, какъ нравственномъ, такъ и физическомъ. Она спала въ холодномъ погребѣ на старомъ сенникѣ, едва прикрытая дырявымъ тулупомъ. Только благодаря своей молодости и желѣзному здоровью она могла все это выдержать, а теперь природа взяла свое. Наташа зевнула, потянулась и ни сказавъ ни слова снова заснула и проспала мертвымъ сномъ до самаго вечера. Старый служака сжалился надъ ней, она была такъ молода и хороша! Ни ея похудѣвшее лицо ни простенькое платье не указывали, чтобы она была развратной женщиной.

Проходили часы, а Наташа все спала. Городовые по очереди къ ней подходили говоря: Вѣдь, небось, бѣдное дитя, должно быть проголодалась, кабъ она скорѣй проснулась! Вѣдь наши щи совсѣмъ простынутъ!

Другой обыкновенно отвѣчалъ:

Пущай себѣ спитъ, а мы щи то поставимъ къ огню! и при этихъ словахъ онъ подкидывалъ дровъ въ печку.

Русскій народъ, а солдаты къ нему такъ же принадлежатъ, относятся съ большимъ сочувствіемъ къ горю ближняго, чего нельзя сказать, къ сожалѣнію, о великихъ міра сего, часто глухихъ къ голосу нищеты.

Наконецъ часовъ въ одинадцать вечера дѣвушка проснулась, провела руками по лбу и промолвила, стараясь припомнить случившееся:

Гдѣ я? и она стала оглядываться съ изумленіемъ. Огонь, пылавшій въ печкѣ освѣщалъ внутренность будки красноватымъ свѣтомъ.

Что, голубка, ты наконецъ проснулась? Ты, небось, проголодалась? Вотъ тебѣ щи, мы ихъ для тебя приготовили.

Порфиричъ, позвалъ онъ своего товарища, стоявшаго на посту, облокотившагося, по обыкновенію, на алебарду, а, Порфиричъ, куда ты дѣвалъ бутылку съ водкой, дай-ка нашей голубкѣ опохмѣлиться.

Въ это время онъ поставилъ передъ Наташей миску щей съ говядиной и краюху хлѣба.

Наташа была голодна, продолжительный сонъ ее подкрѣпилъ, но она не смѣла ни до чего дотрагиваться.

Гдѣ я? какъ я сюда попала? спросила она, снова проводя рукой по лбу и стараясь припомнить.

Мы объ этомъ поговоримъ послѣ.

А теперь поѣшь. Но, постой, прежде выпей-ка рюмочку водки, это тебя подкрѣпитъ.

Дѣвушка покачала головой.

Я не пью водки.

Солдатъ покраснѣлъ до ушей, будто совершилъ какой то проступокъ и, точно желая оправдаться передъ самимъ собой, крикнулъ товарищу стоявшему на посту:

Я жъ тебѣ говорилъ, старый болванъ, что она водки не пьетъ.

Это мнѣ наплевать, а дай-ка лучше бутылку сюда, мнѣ что-то пить хочется.

Старый товарищъ исполнилъ его требованіе и шепнулъ ему на ухо:

А я вѣдь сейчасъ сказалъ, что она не была пьяна.

Въ самомъ дѣлѣ? Нешто ты это говорилъ? А вѣдь ты жъ не хотѣлъ идти ее подымать, она пожалуй, померла бы отъ холоду, если бы я…

Молчи, мы объ этомъ поговоримъ въ другой разъ, прервалъ его Павлычъ и тихонько вернулся въ будку.

Наташа поѣдала щи съ волчьимъ апетитомъ и городовой смотрѣлъ на нее съ радостью и блаженствомъ.

Ахъ, голубка, видно ты здорово проголодалась! Ладно, кушай, кушай! и самъ выскользнулъ изъ будки.

Ты куда? спросилъ Порфиричъ.

Наша голубка голодна, я сбѣгаю въ лавочку, принесу ей колбасы.

Старикъ Павлычъ принесъ колбасы для своей протеже и селедку себѣ и товарищу.

Наташа съѣла и колбасу съ одинаковымъ апетитомъ, приговаривая:

Спасибо, спасибо! добрые люди.

Ну, что спасибо, проворчали оба старика, ѣшь, что Богъ послалъ.

Можетъ, голубка, еще чего хочешь? Говори, не стѣсняйся, лавочка всего въ двухъ шагахъ. Не хочешь ли, кваску?

Дѣвушка съ жадностью напилась чаю. Никогда, ни одинъ напитокъ не казался ей такимъ вкуснымъ.

Какъ, дитя мое, ты сюда попала? спросилъ Павлычъ.

Брось свои разспросы. Завтра, мы все это узнаемъ, а теперь, пусть наша голубка уснетъ, возразилъ Порфиричъ.

Дѣйствительно, Наташины глаза слипались отъ усталости.

Она слышала сквозь сонъ, какъ одинъ изъ городовыхъ говорилъ другому:

А, что ты думаешь? Кто могъ зарѣзать мошенника, котораго вчера нашли въ Ямской?

А, ну его, мошенники между собой ссорятся и убиваютъ другъ друга. Должно быть одинъ изъ его товарищей оказалъ ему эту услугу.

Я давно говорилъ, что Макаровъ этимъ кончитъ.

Дѣвушка, сквозь сонъ ясно разслышала имя Манарова. Она хотѣла спросить о случившемуся, но сонъ ея преодолѣвалъ.

Да кто жъ могъ это сдѣлать, какъ не Петровичъ? Алексѣй Александровичъ его тамъ встрѣтилъ, всего обрызганнаго кровью.

Кто? Алексѣй Александровичъ изъ Ямской? который прежде былъ на Выборгской?

Разумѣется! А, какой же другой? Ему везетъ! Его извощикъ, мнѣ сегодня разсказывалъ, когда я былъ въ части съ рапортомъ.

Петровичъ предлагалъ Алексѣю Александровичу пятьсотъ рублей, чтобъ онъ его отпустилъ. Должно быть, Алексѣй Александровичъ деньги таки прикарманилъ, а въ добавокъ сдѣлалъ такой уловъ, за который, пожалуй, получитъ и крестикъ.

Далѣе, Наташа ничего не слышала; разбитая волненіями послѣднихъ дней, она погрузилась въ мертвый сонъ.

На другой день Наташа проснулась, вполнѣ оправившись, но вмѣстѣ съ силами вернулось и сознаніе своего положенія. Что ей дѣлать? Куда идти? Князь Курдюбековъ умеръ, задушенный въ ея присутствіи, ревность жены Достоевскаго, заставила ее покинуть ихъ домъ, а кто могъ бы ей указать, гдѣ отыскать Савельева? Что ей отвѣчать, если ее спросятъ, кто она и откуда? Она закрыла глаза съ цѣлью сосредоточиться, но ея старанія найти отвѣтъ на эти вопросы оказались тщетны.

Она разрыдалась.

О чемъ ты, голубка, плачешь? спросилъ Порфиричъ молодую дѣвушку.

Она ему, рыдая, разсказала, какъ ее пріютилъ князь Курдюбековъ, какъ онъ былъ убитъ въ ея присутствіи тремя злоумышленниками, къ которымъ позднѣе присоединился и четвертый. Разумѣется, она ничего не понимала о томъ, какъ ее уносилъ Макаровъ, такъ какъ она была безъ чувствъ, равно какъ и все случившееся вплоть до той минуты, какъ она очнулась въ погребѣ у Петровича, въ которомъ онъ ее продержалъ цѣлыхъ три недѣли. Она съ такимъ жаромъ разсказала послѣднія обстоятельства, предшествовавшія ея побѣгъ, что бѣдный Порфиричъ то и дѣло вытиралъ слезы рукавомъ своей толстой шинели.

Ахъ я старый дуралей, что мнѣ до этихъ сказокъ? А я, вотъ, разнюнился точно старая баба, воскликнулъ онъ, точно стыдясь своихъ слезъ, и вышелъ посовѣтываться съ своимъ товарищемъ о томъ, что ему дѣлать. Павлычъ передалъ ему свою алебарду говоря:

Вотъ что, подежурь-ка за меня, а я пойду разспрошу дѣвушку.

И онъ пошелъ допрашивать Наташу. Старикъ рѣшилъ строго допросить ее, но это ему не удалось. Онъ имѣлъ доброе отзывчивое сердце и растрогался не хуже своего товарища и по его примѣру такъ же расплакался.

Фу! какія мы сегодня бабы, чего мы нюни-то распустили?

Какъ тебя звать?

Наташа, отвѣчала она.

А дальше?

Наташа взглянула на него съ изумленіемъ.

Да вѣдь тебя же зовутъ еще иначе?

Иначе? переспросила она. Иначе? зачѣмъ же? Меня зовутъ Наташа, вотъ и все.

Какъ звать твоего отца?

Моего отца? у меня никогда не было отца, или вернѣе…

Что вернѣе?

Онъ никогда не хотѣлъ быть мотъ отцемъ.

Павлычъ покачалъ головой.

Да! это бываетъ, замѣтилъ онъ глубокомысленно. Но откуда же ты?

Наташа вздрогнула при этомъ вопросѣ. Признаться ли ей, что она была крѣпостная Макарова? Она была бы, пожалуй, ему возвращена, и тогда горе ей! или показать ей вольную, данную ей княземъ Одоевскимъ, которую она носила при себѣ? Но если бы открыли истину, открыли бы такъ же тайну дома на Выборгской сторонѣ, и она неизбѣжно погубила бы князя, Савельева, Достоевскаго и многихъ другихъ. Она это хорошо понимала, и по этому хранила молчаніе.

Откуда же ты? переспросилъ ее Павлычъ.

Счастливая мысль пришла ей въ голову.

Почемъ мнѣ знать откуда я? Это далеко, очень далеко. Намъ крестьянамъ не до того, чтобы запоминать имена. Я долго шла сюда, недѣли мѣсяцы. Повторяю тебѣ, кавалеръ, что я изъ далека, изъ очень далека.

Да, матушка Россія велика, былъ мудрый отвѣтъ стараго городоваго.

Но, зачѣмъ ты покинула свою родину? Развѣ у тебя нѣтъ родныхъ?

Наташа ему разсказала, что она была дочь француженки, значитъ вольной, описала ему, не называя именъ, какъ ее преслѣдовалъ Макаровъ; какъ она бѣжала съ Савельевымъ; какъ она его утеряла и вновь нашла за нѣсколько минутъ до убійства Курдюбекова.

Павлычъ вышелъ и долго совѣтовался съ Порфиричемъ, потомъ отправился въ харчевню и вернулся съ большимъ чайникомъ чаю, который поставилъ передъ молодой дѣвушкой.

На тебѣ, пѣй, голубка, это тебя согрѣетъ.

Никогда Наташа не пила чай съ такимъ удовольствіемъ, какъ въ этой грязной будкѣ.

Наташа! обратился къ ней солдатъ, когда она напилась, и по старому обычаю поставила чашку вверхъ донушкомъ въ знакъ того, что болѣе не желаетъ.

Наташа…. онъ совсѣмъ растерялся и замолкъ, потомъ вскочилъ и побѣжалъ къ Порфщшчу, съ которымъ долго о чемъ-то совѣщался. Наконецъ вернулся:

Наташа, мы иначе сдѣлать не можемъ, мы должны… онъ снова запнулся и не могъ продолжать начатую рѣчь.

Наташа на него взглянула, и, предчувствуя, что ей снова грозитъ какая нибудь бѣда, разрыдалась, и по морщинистымъ щекамъ старика покатились слезы.

Порфиричъ, иди ты ей скажи, крикнулъ онъ своему товарищу.

Самъ говори, мнѣ нѣкогда, отвѣчалъ онъ.

Видишь ли, Наташа, Порфиричъ говоритъ…

Нѣтъ, это ты говоришь, послышалось со двора.

Порфиричъ говоритъ…

Нѣтъ, ты…

Что нужно, чтобы мы тебя отвели въ часть.

Въ часть? воскликнула молодая дѣвушка въ ужасѣ, потомъ она бросилась на колѣни и стала ломать въ отчаяніи руки:

Отпустите меня! Вы кажетесь такими добрыми и сострадательными! Зачѣмъ вы хотите сдѣлать меня еще несчастнѣе? Вѣдь вы этого не сдѣлаете, не правда ли? И стала цѣловать колѣни стараго Порфирича.

Онъ поднялъ дѣвушку и усадилъ ее на лавку.

Садись, голубка, сказалъ онъ, кусая губы, чтобы не расплакаться, это какъ нибудь устроится.

Потомъ вышелъ и грубо обратился къ своему товарищу, желая скрыть отъ него свои слезы:

Я тебѣ такъ и говорилъ, какъ видишь, она плачетъ.

Но, что же дѣлать? Мы должны объ этомъ отрапортовать…

Нѣтъ, не надо…

Говорятъ тебѣ, что да.

А я тебѣ говорю, что нѣтъ. Мы ужъ не можемъ объ этомъ рапортовать.

Это почему?…

Потому что, за это отсчитали бы по крайней мѣрѣ по полсотни.

Павлычъ посмотрѣлъ на своего товарища съ удивленіемъ.

Намъ отсчитаютъ по полсотни? спросилъ онъ съ растановкой, да за что же?

За то, что мы объ этомъ не донесли еще вчера. Сегодня поздно.

Павлычъ ударилъ себя по лбу:

Я объ этомъ тоже думалъ! Онъ по принципу никогда не уступалъ своему товарищу.

Но что же дѣлать? Вѣдь наша голубка не можетъ же тутъ оставаться. Это не годится…

Да, не годится, подтвердилъ старый Порфиричъ.

Но, что же дѣлать? сказалъ Павлычъ и принялся соображать потирая лобъ, точно хотѣлъ выцарапать оттуда какую нибудь мысль.

Вдругъ Порфиричъ ударилъ объ полъ своей алебардой и воскликнулъ:

Марья Андреевна!

Лицо стараго солдата просіяло:

Старый дуралей, я давно подумывалъ о Марьѣ Андреевнѣ, а ты…

Нѣтъ ты хотѣлъ… возражалъ Порфиричъ, но его товарищъ ужъ исчезъ въ будку.

Утри слезы, голубка! Здѣсь тебѣ нельзя оставаться! Но Марья Андреевна о тебѣ позаботится…

Наташа взглянула на него вопросительно.

Видишь ли, я давно подумывалъ о Марье Андреевнѣ, да этотъ старый дуракъ Порфиричъ затверди одно, все часть, да часть! Будто на свѣтѣ кромѣ части ничего и нѣтъ. Пойдемъ, голубка, пойдемъ къ Марьѣ Андреевнѣ!

Наташа ничего не спрашивая, послѣдовала за старикомъ, вполнѣ успокоенная.

Она остановилась на минуту около Порфи- рича и схвативъ обѣими руками его за руку, въ которой онъ держалъ алебарду, сказала:

Да отблагодаритъ тебя Господь зато, что ты сдѣлалъ для бѣдной Наташи!

Ну что тамъ! Богъ съ тобой! пробурчалъ онъ отворачиваясь, чтобы Наташа не замѣтила навернувшуюся слезу.

Было ужъ десять часовъ. Улицы наполнялись народомъ. Подчасъ прохожіе останавливались и провожали взглядомъ дѣвушку шедшую рядомъ съ полицейскимъ.

Такъ молода и ужъ успѣла попасть! шептали нѣкоторые, думая, что городовой ведетъ дѣвушку въ часть.

По одной изъ улицъ, выходившихъ на Обводный каналъ, показался какой-то зеленый ящикъ на четырехъ колесахъ, жалкая пародія на карету, запряженный тощей клячей, поминутно вздрагивающей отъ частныхъ ударовъ кнута.

За этимъ экипажемъ слѣдовалъ солдатъ съ ружьемъ на плечѣ, а изъ окошечка, продѣланнаго въ задней части ящика, выглядывали два дерзкихъ глаза.

Это преступникъ, котораго везутъ изъ острога въ часть для допроса, объяснилъ Наташѣ, Павлычъ.

Вдругъ изъ ящика крикнули ее имя.

Она вздрогнула и, дрожа всѣмъ тѣломъ прижалась къ городовому.

Это онъ, сказала она, вглядываясь въ отверстіе ящика, это онъ.

Кто? спросилъ городовой.

Но, прежде чѣмъ она успѣла отвѣтить, изъ ящика послышался громкій смѣхъ и слѣдующія слова:

Ага! Ты дѣвченка тоже? прекрасно, значитъ скоро увидимся.

Полицейскій тоже узналъ голосъ и по этому прибавилъ шагу, пока ящикъ направлялся въ противоположную сторону.

Это Петровичъ! Развѣ ты знаешь стараго мошенника?

Наташа должна была собрать свои мысли прежде, чѣмъ отвѣтить.

Наконецъ она сказала, дрожа отъ холода и лихорадки:

Онъ участвовалъ въ убійствѣ князя Курдюбекова. Онъ меня держалъ плѣнницей въ погребѣ. Господи! избави меня отъ этого ужаснаго человѣка. Мнѣ кажется, что я еще и теперь чувствую надъ собой ножъ, которымъ онъ на меня замахнулся. Если бы Смоленская Божья матерь, которой я въ это время молилась, не отперла-бъ мнѣ дверь, онъ навѣрное бы меня убилъ.

Вотъ какъ! Такъ это онъ, тебя хотѣлъ убить? Такъ какимъ же образомъ, онъ вмѣсто тебя да убилъ Макарова?

Развѣ онъ убилъ Макарова? воскликнула Наташа.

Какъ? Ты знаешь и этого плута, Макарова? сказалъ солдатъ, смотря на нее съ подозрѣніемъ. Онъ замѣтилъ, что она затрудняласъ въ подборѣ словъ. Такъ ты знаешь и Макарова?

Это сынъ моего отца! Это онъ мнѣ преслѣдывалъ своими объясненіями въ любви до такой степени, что я была вынуждена бѣжать. Онъ былъ черствый человѣкъ. Это онъ вошелъ въ то время, когда убивали добраго князя Курдюбекова.

Въ ея голосѣ было столько искренности, что возбудившееся въ душѣ городоваго недовѣріе тотчасъ же исчезло. Ему были хорошо извѣстны отношенія между Макаровымъ и Петровичемъ, а такъ же, что Макаровъ былъ лишенъ своего имѣнія и за что?

Да, голубка, теперь-то я понимаю, что съ такимъ бариномъ ты не очень-то могла быть счастлива!

Такимъ образомъ, они дошли до дворца, бывшаго всесильнаго любимца Екатерины II, въ настоящее время пустого, и остановились около каменнаго оштукатуреннаго и выкрашеннаго желтой краской дома, который выходилъ на набережную Невы.

Вотъ здѣсь живетъ Марья Андреевна, сказалъ старый полицейскій.

 

XIV

Кто была Марья Андреевна, какъ ея фамилія, давно ужъ позабыли. Но вдовы, сироты и бѣдные, всѣ безъ исключенія благословляли имя Марьи Андреевны и отзывались о ней какъ о святой. Ея милостыни были неистощимы, а гдѣ нельзя было помочь одними деньгами, она благодѣтельствовала своими связями и въ этомъ отношеніи ея милости были такъ же неистощимы. Она не была филантропкой по профессіи, но по сердечнымъ своимъ качествамъ.

Павлычу пришла дѣйствительно счастливая мысль отвести къ ней Наташу, такъ какъ она могла ей найти не только хорошее мѣсто, но и защитить ее отъ преслѣдованія враговъ.

Вотъ, что разсказывали про Марью Андреевну. Много лѣтъ тому назадъ, она была замужемъ за страшнымъ богачемъ. Однажды вечеромъ у нихъ собрались за роскошнымъ пиромъ, по случаю крестинъ ихъ единственнаго сына, воспріемникомъ, котораго былъ всесильный въ то время Аракчеевъ, всѣ придворные вельможи. Въ ту минуту, когда наполняли бокалы, чтобы выпить за здоровіе любезнаго хозяина, замѣтили его отсутствіе. Напрасно его искали по всѣмъ комнатамъ, но нигдѣ не нашли. Гости удалились весьма удивленны страннымъ поведеніемъ хозяина. На другой день сама Марья Андреевна его нашла зарѣзавшимся въ такомъ же мѣстѣ, гдѣ незадолго передъ этимъ нашли и лорда Кастельре. Какъ не старались скрыть это печальное событіе, но о немъ много говорили въ обществѣ и удивлялись самоубійству мужа, оставившаго послѣ смерти громадное состояніе женѣ. Съ этого дня она посвятила свою жизнь всецѣло сыну, отказалась отъ общества и стала жить только для него. Не смотря на это достигнувши десятилѣтняго возраста, мальчикъ загадочнымъ образомъ исчезъ и болѣе никогда о немъ и не слышали. Сердце матери было сильно огорчено этой потерей. Огорчена, но не разбита, такъ какъ вмѣсто того, чтобы быть матерью однаго сына, она стала матерью всѣхъ бѣдныхъ. Ея огромное состояніе сдѣлалось достояніемъ нуждающихся. Ея связи служили ей всецѣло для добрыхъ дѣлъ.

Ея дверь была отперта для всѣхъ, по этому старому солдату не трудно было къ ней попасть вмѣстѣ со своей протеже.

Марья Андреевна сидѣла на большемъ диванѣ въ своей гостинной и ласково обратилась къ вошедшимъ, остановившимся въ волненіи у дверей:

Что вы желаете, спросила она голосомъ выражающимъ доброту и состраданіе.

Наташа хранила молчаніе, она не могла выразить того, что она чувствовала, а все таки, что-то не объяснимое влекло ее къ баринѣ, которая на нее смотрѣла такъ ласково и съ такой добротой.

Порфиричъ въ замѣшательствѣ крутилъ въ рукахъ свою фуражку.

Чего вы желаете? спросила снова Марья Андреевна.

Наташа съ трудомъ удерживала слезы, а Порфиричъ по прежнему продолжалъ крутить фуражку.

Марья Андреевна привыкла къ такого рода сценамъ, по этому она подождала пока просители нѣсколько оправились и собрались съ духомъ, чтобы ей высказать причину своего прихода.

Эта нѣмая сцена, вѣрно еще долго бы продолжилось, но вдругъ старый Порфиричъ надѣлъ свою фуражку на голову, по военному приложился къ ней и громко отчеканилъ:

Честь имѣю доложить… Несчастная!

Послѣ этихъ словъ, онъ быстро повернулся на лѣво кругомъ и вышелъ изъ комнаты.

Марья Андреевна не могла не улыбнуться, но, эта улыбка тотчасъ исчезла, такъ какъ она увидала, что Наташа рыдая упала на колѣни.

Она встала съ дивана и подняла молодую дѣвушку.

Встань, дитя мое, человѣкъ долженъ преклоняться только передъ Богомъ, а не передъ своими ближними. При этихъ словахъ, она ее превлекла къ дивану и усадила рядомъ съ собой.

Никто такъ хорошо не умѣетъ пріобрѣсти довѣріе несчастныхъ, какъ женщина, а несчастные ужъ сорокъ лѣтъ съ лишнимъ были постоянными посѣтителями Марьи Андреевны.

Черезъ нѣсколько минутъ она съумѣла пріобрѣсть полнѣйшее довѣріе молодой дѣвушки. Наташа разсказала ей всю свою жизнь, какъ судьба ее преслѣдывала съ самаго дѣтства, какимъ образомъ она прибыла въ Петербургъ. Она даже ей призналась въ своей любви къ Савельеву.

При имени Курдюбекова, Марья Андреевна стала еще внимательнѣе. Она его знала, такъ какъ это былъ ея соперникъ въ добрыхъ дѣлахъ.

Вотъ какъ? Онъ былъ убитъ! подумала она про себя. Да, это сходится съ смысломъ завѣщанія, которое было для меня такъ непонятно. Ты говоришь, дитя мое, что стараго князя Курдюбекова принудили подписать завѣщаніе?

Да, его рукой водили по бумагѣ помимо его воли.

И это вѣрно?

Клянусь Богомъ всевышнимъ, это правда!

Я тебѣ вѣрю, дитя мое, да кто же это сдѣлалъ?

Человѣкъ, котораго я не знаю, но который его называлъ отцемъ, но старый князь не называлъ его сыномъ.

Въ самомъ дѣлѣ! По этому-то завѣщаніе, которое въ рукахъ молодаго Курдюбекова такъ странно написано! Всѣ были имъ поражены… да кромѣ того, то другое завѣщаніе! прибавила она задумчиво.

Вдругъ прерывая теченіе своихъ мыслей, она обратилась къ Наташѣ:

Знаешь ли ты князя Одоевскаго?

Это имя глубоко врѣзалось въ памяти у Наташи, но она медлила съ отвѣтомъ, боясь выдать тайну заговорщиковъ.

Марья Андреевна замѣтила ея замѣшательство.

Не бойся, дитя мое, обратилась она къ ней. Я должна знать всю правду, иначе я не въ состояніи буду тебѣ помочь.

Наташа разсказала ей про то, какъ Одоевскій далъ ей волю, но не сказавъ ни слова, гдѣ это случилось.

По какому же поводу князь такъ дѣйствовалъ? спросила она снова Наташу, точно желая испытать ея правдивость.

Онъ былъ знакомъ съ Савельевымъ и его уважалъ.

Это объясняетъ все дѣло, отвѣтила Марья Андреевна. А князь Курдюбековъ былъ знакомъ съ княземъ Одоевскимъ?

Наташа покачала головой. Я никогда не слышала, чтобъ онъ про него упоминалъ.

Въ самомъ дѣлѣ! Ты вѣдь неотступно была при князѣ послѣднія недѣли его жизни?

Я въ это время не отходила отъ него ни на шагъ.

Въ самомъ дѣлѣ? Но не посылалъ ли онъ не за долго до своей смерти какихъ нибудь бумагъ къ князю?

Нѣтъ! отвѣчала Наташа. Но, вечеромъ наканунѣ смерти, онъ съ безпокойствомъ спрашивалъ о Достоевскомъ. Каждую минуту онъ меня спрашивалъ, какъ я думаю, скоро ли онъ придетъ? Когда онъ наконецъ пришелъ, князь передалъ ему бумагу, которая по словамъ самаго Достоевскаго, принесетъ счастіе многимъ бѣднымъ, а можетъ быть даже и мнѣ.

Вотъ какъ? значитъ онъ далъ какую-то бумагу Достоевскому? Теперь я все понимаю! Достоевскій вѣдь былъ другомъ Одоевскаго. Бѣдный Достоевскій! Бѣдная женщина! сказала Марья Андреевна и утерла слезу.

Она сжала Наташу въ своихъ объятіяхъ!

Будь спокойна, дитя мое, мы съ тобой не растянемся, пока твое горе не обратится въ радость.

Потомъ она подошла къ письменному столу и написала:

Милѣйшій князь, я васъ жду; приходите какъ можно скорѣе.

Она позвонила. Вошелъ лакей.

Князю Одоевскому, сейчасъ же, приказала Марья Андреевна.

XV.

Около постели умирающаго императора стоялъ Бажановъ и внимательно слушалъ его слова.

Богъ мнѣ проститъ то что я сдѣлалъ, такъ какъ я искалъ только благо моего народа, сказалъ Николай.

Воля человѣческая есть миѳъ, созданный нашимъ тщеславіемъ. Вѣрнѣйшій изъ исповѣдниковъ спасителя, отрекся отъ него трижды, пока пѣтухъ еще не успѣлъ въ третій разъ возвѣстить приближеніе утра, отвѣчалъ многозначительно духовникъ.

Я съ раскаяніемъ молю Всевышняго Бога. Все, что я дѣлалъ, я полагалъ, что дѣлаю это для блага моего народа. Если я и ошибался, то вѣдь я человѣкъ, а Богъ милостивъ, вѣдь Его любовь не знаетъ границъ. И если даже Онъ наложитъ на меня самыя тяжкія наказанія, я перенесу съ благодарностью мученія, которыя возложитъ на меня Его праведный судъ.

Ваше величество не имѣетъ ли другихъ желаній, или не желаетъ ли сдѣлать еще какихъ признаній передъ тѣмъ, чтобы принять таинства? Исповѣдайте свои грѣхи и Богъ Всемогущій вамъ проститъ, какъ и я вамъ прощаю.

Въ настоящую минуту я не царь, а я, батюшка, только кающійся. Я тебѣ высказалъ все, что у меня на сердцѣ. Олимпіада…

Я ей передамъ ваше прости и ваши приказанія.

Мои приказанія? грустно сказалъ государь, черезъ нѣсколько часовъ я обращусь въ прахъ и другой будетъ повелѣвать тамъ, гдѣ я царствовалъ!

Что прикажете сдѣлать для вашего сына?…

Для котораго? строго спросилъ государь.

Но солдатъ, вѣдь…

Сынъ Марьи Ассеньковой, прервалъ его государь. Я о немъ позаботился, ты же это знаешь, но ему нельзя болѣе оставаться въ Россіи…

Ваше величество, не желаетъ ли его видѣть!

Я его видѣть? Но гдѣ же?

Священникъ посмотрѣлъ на государя съ удивленіемъ.

Неужели ты думаешь, что я, лежа на своемъ смертномъ ордѣ соглашусь видѣть кого нибудь, кромѣ моихъ законныхъ дѣтей и моей жены?! Батюшка, неужели ты бъ этого желалъ? Неужели ты осмѣливаешься объ этомъ спросить?

Пресвитеръ замолкъ.

Да, нѣсколько дней тому назадъ, я былъ бы очень счастливъ его видѣть. Можетъ что нибудь въ его чертахъ напомнило бы мнѣ Марью Ассенькову! Но теперь… нѣтъ, ни за что!

Ни сказать ли ему что нибудь отъ вашего имени?

Отъ моего имени? Нѣтъ! Скажи ему, чтобы онъ не увлекался мыслей, что онъ мой сынъ. Что я сдѣлалъ для него, это только изъ сожалѣнія къ его молодости… Что, отыскали дѣвушку, которую онъ любитъ, которая пришла въ Петербургъ вмѣстѣ съ нимъ?

Нѣтъ, ваше величество.

Если ее разыщутъ, дай ей это кольцо, при этихъ словахъ, Николай снялъ съ своего пальца кольцо съ опаломъ. Опалъ — камень слезъ, пусть же онъ сдѣлается для нея камнемъ радости и счастія. Марья Лссенькова носила это кольцо, и прибавилъ тихо: оно пусто, тамъ ужь больше нѣтъ яду. Батюшка, она любила раненнаго солдата Савельева, кажется, его такъ зовутъ. Если она его до сихъ поръ любитъ, она должна быть озабочена его счастіемъ. Только ему, ему одному. А не то…

Священникъ взглянулъ вопросительно на государя.

А не то? переспросилъ онъ сосредоточенно

А не то, она умретъ, или пойдетъ въ монастырь. Я положилъ въ медальонъ кольца бумагу, которая дастъ ей возможность сдѣлать за себя взносъ въ монастырь.

А ничего не говорить сыну… солдату? еще разъ спросилъ духовникъ.

Нѣтъ! отвѣчалъ государь твердымъ голосомъ. Онъ не долженъ знать, что онъ мой сынъ. Батюшка, одно можешь ему сказать, только одно.

Священникъ прислушался.

Передай ему мое благословеніе, благословеніе отца, но, ты не долженъ меня называть, потому что, ты вѣдь знаешь, я не хочу, чтобъ онъ зналъ, что я его отецъ.

Теперь, батюшка, благослови меня!

А причастіе?…

Мнѣ остается жить еще нѣсколько часовъ и я хочу ими воспользоваться, чтобы проститься съ моимъ семействомъ. Я передъ тобой покаялся, какъ и передъ Богомъ Всемогущемъ во воемъ, что тяготѣло у меня на душѣ.

Бажановъ перекрестилъ и благословилъ государя, произнося шопотомъ молитву.

Теперь попроси императрицу и моихъ дѣтей.

Священникъ торжественно удалился со слезами на глазахъ. Вскорѣ вошла императрица съ дѣтьми.

Кто могъ бы описать послѣдовавшую сцену горя и отчаянія!

Передъ кроватью государя, стали на колѣни дѣти и внуки, а императрица нагнулась надъ изголовіемъ и припала губами ко лбу государя.

Александра, обратился къ ней государь, прощай! Почти сорокъ лѣтъ, мы съ тобой прожили, дѣля и радости и горе. Гроза только что миновала, когда мы съ тобой соединились, и мы разстаемся снова въ грозу! Теперь, Александра, ты должна заботиться, вмѣсто меня, о счастіи нашихъ дѣтей. Не правда ли, ты это исполнишь?

Слезы душили императрицу, она не была въ состояніи отвѣчать.

Да ты это исполнишь, я въ этомъ убѣжденъ, моя добрая, вѣрная подруга! А вы, дѣти мои, не забывайте, что для меня ваша мать пожертвовала своимъ здоровьемъ. Вѣдь вы этого не забудете? Александръ, ты мнѣ это обѣщаешь, не правда ли? У тебя доброе сердце, и это для меня утѣшеніе, что я могу тебѣ поручить свою жену — твою мать.

Перо отказывается описывать послѣдующей, надрывающей сердце, картины происшедшей между отцемъ и дѣтьми. Да, въ это время онъ не былъ государемъ, а любящимъ отцемъ. Онъ одинъ сохранилъ присутствіе духа, тогда какъ всѣ остальные совсѣмъ растѣрялись, хотя горючіе слезы струились и у него по щекамъ.

Государь благословилъ свою жену и дѣтей и сказалъ имъ: Прощайте, прощайте на вѣки! Впрочемъ нѣтъ, не на вѣки, тамъ мы снова увидимся. Затѣмъ, запечатлѣлъ прощальный поцѣлуй на ихъ лбу, и сказалъ въ послѣдній разъ:

Прощайте же, прощайте! теперь я все покончилъ съ землей и принадлежу только небу!

Почти силой пришлось вывести изъ комнаты членовъ императорской семьи.

Александръ, останься со мной, вмѣстѣ съ короной, я передамъ тебѣ, такъ же мой послѣдній вздохъ, сказалъ Николай своему старшему сыну.

Онъ вернулъ такъ же великаго князя Константина.

Становись на колѣни, сынъ мой, чтобы я могъ тебя благословить еще разъ, сказалъ.

Онъ его еще разъ благословилъ.

Благодарю тебя, сынъ мой, сказалъ онъ торжественнымъ голосомъ, благодарю тебя.

Все семейство вышло изъ комнаты, громко рыдая.

Его прощаніе съ приближенными было коротко и торжественно.

Напрасно Клейнмихель старался остаться наединѣ съ своимъ покровителемъ, государь ему въ этомъ холодно отказалъ.

Когда дворъ удалился, вошелъ духовникъ въ полномъ облаченіи въ сопровожденіи придворнаго духовенства и государь пріобщался Святыхъ Тайнъ въ присутствіи своего сына.

Святой отецъ, сказалъ государь, пріобщившись, что я теперь примирился съ небомъ? Я умираю христіаниномъ, какъ я всегда и жилъ — православнымъ христіаниномъ и защитникомъ святой вѣры православно-христіанской.

Да проститъ тебѣ Богъ твои прегрѣшенія, сынъ мой, какъ и я тебѣ ихъ прощаю, отъ его имени, сказалъ священникъ.

Такъ благослови меня еще, это будетъ въ послѣдній разъ въ моей жизни.

Теперь оставьте меня наединѣ съ сыномъ.

Александръ съ полчаса оставался у отца въ комнатѣ, потомъ вышелъ блѣдный, разстроенный, пошатываясь и направился въ покой императрицы.

Ваше величество! спѣшили всѣ его привѣствовать.

Да, къ сожалѣнію на свѣтѣ черезчуръ много низкопоклонниковъ, которые желая подслужиться великимъ міра сего, на перерывъ спѣшатъ ихъ величать только что унаслѣдываннымъ титуломъ.

Молчать! крикнулъ имъ Александръ II, чего добраго, мать услышитъ!

Потомъ приказалъ.

Доложите по обыкновенному, наслѣдникъ цесаревичъ.

На порогѣ дверей, ожидала его императрица Александра Ѳедоровна въ бѣломъ платье съ короной на головѣ.

При его входѣ, она сняла съ себя корону и положила ее у ногъ новаго государя.

Она первая воздала своему сыну царскія почести.

Въ эту минуту императрица была болѣе матерью чѣмъ женой.

 

XVI

Клейнмихель съ нетерпѣніемъ быстро шагалъ въ своемъ кабинетѣ. Онъ не ѣздилъ въ дворецъ, такъ какъ прежде желалъ знать, чего достигнетъ фаворитка. Каждые четверть часа изъ дворца являлся къ нему адъютантъ доносить о здоровіи государя. Но эти извѣстія становились все печальнѣе и печальнѣе. Поднасъ онъ останавливался передъ стрѣлкой телеграфа, соединяющаго кабинетъ государя съ его кабинетомъ. Онъ все надѣялся получить приказаніе тотчасъ же явиться къ государю, но напрасно, стрѣлка попрежнему оставалась неподвижной. Только отъ времени до времени дребезжалъ сигнальный колокольчикъ телеграфа, но въ слѣдствіи сотрясенія отъ его собственныхъ шаговъ. Тогда онъ останавливался и прислушивался, въ надеждѣ услышать столь желательный сигналъ, но дребезжаніе тотчасъ же прекращалось и графъ снова шагалъ по кабинету.

Наконецъ снѣгъ захрустѣлъ подъ колесами кареты остановившейся у подъѣзда его дворца. Клейнмихель приложилъ лицо къ окну и при свѣтѣ луны, узналъ карету фаворитки. Онъ снова въ нетерпѣніи зашагалъ по комнатѣ въ увѣренности, что его родственница вотъ-вотъ пришлетъ за нимъ или сама явится къ нему. Мрачныя думы терзали его душу. Время шло, а никто не приходилъ за нимъ отъ Нелидовой и она сама не являлась.

Всесильный министръ велѣлъ узнать вернулась ли Фрейлина Нелидова.

Они у себя, отвѣчали ему.

Этотъ отвѣтъ его сильно встрѣвожилъ.

Она вернулась и до сихъ поръ онъ съ ней не видѣлся г Неужели она не имѣла успѣха?

Онъ отправился къ ней и велѣлъ о себѣ доложить.

Въ эту минуту адъютантъ, сдавшій ее на руки горничныхъ выходилъ изъ ея покоевъ.

Что вы здѣсь подѣлываете, Половцевъ? спросилъ его графъ.

Я имѣлъ честь проводить домой фрейлину Нелидову, по распоряженію государя императора, отвѣчалъ онъ уклончиво.

Вы? какъ же это случилось? спросилъ фаворитъ адъютанта, и пристально на его взглянулъ, точно желалъ прочесть въ глубинѣ его души.

Фрейлина Нелидова не совсѣмъ здорова, отвѣчалъ онъ, кланяясь по военному и удалился.

Графъ устрѣмился въ покой своей родственницы. Передняя была пустая. Въ залѣ горничные всячески старались привести въ чувство лежащую на диванѣ Нелидову.

Гдѣ я? спросила фаворитка очнувшись и бросая вокругъ себя мутный взоръ.

Горничныя отвѣтили только то, что знали, т. е., что дежурный адъютантъ привезъ ее домой безъ чувствъ.

Должно быть что нибудь случилось, подумалъ графъ.

Наконецъ она глубоко вдохнула, глаза ея снова открылись, но были какъ то безъ опредѣленнаго выраженія, она никого не узнавала. Ея губы бормотали отрывочныя и не ясныя слова.

Графъ выслалъ горничныхъ.

Что случилось, Олимпіада Андреевна! спросилъ онъ.

Казалось, что она не поняла его вопроса, такъ какъ продолжала смотрѣть пристально безжизненными глазами.

Графъ повторилъ вопросъ.

Кто тутъ говоритъ? Гдѣ я? спросила фаворитка.

Придите въ себя Олимпіада Андреевна! сказалъ онъ, грубо хватая ее за руку.

Она оглянулась разсѣяннымъ взглядомъ, провела рукой по глазамъ, точно желая убѣдиться, что они ее не обманываютъ, потомъ ея горе выразилось потокомъ слезъ и судорожныхъ, истерическихъ рыданій.

Успокойтесь, Олимпіада Андреевна, повторялъ графъ. Скажите же наконецъ, что случилось?

Долго фаворитка не могла вымолвить ни слова, наконецъ, она вскрикнула отчаяннымъ, дикимъ голосомъ:

Онъ меня выгналъ! Да, онъ меня выгналъ, какъ простую дѣвку!

Невозможно! воскликнулъ графъ блѣднѣя.

Онъ мнѣ запретилъ возвращаться, когда бы то ни было во дворцѣ.

Значитъ вы съ нимъ говорили? спросилъ Клейнмихель, блѣднѣя отъ бѣшенства.

Нѣтъ! онъ не захотѣлъ меня видѣть. Онъ меня выпроводилъ изъ дворца черезъ своихъ слугъ.

Она снова зарыдала, ломая себѣ руки.

Графъ болѣе ее не слушалъ, вышелъ въ переднюю, накинулъ на себя мѣховую шинель, и черезъ нѣсколько минутъ подкатилъ къ подъѣзду Зимняго Дворца. Онъ быстро поднялся по лѣстницѣ. Тѣ, которые прежде встрѣчали его съ глубокими поклонами и старались встрѣтиться ему на дорогѣ, чтобы удостоится его милостиваго взгляда, теперь проходили мимо графа, точно не замѣчая его.

Неужели мы ужъ дошли до того? подумалъ онъ, скрежеща зубами. Подлецы!

Въ пріемной, предшествовавшей спальнѣ государя, казалось, что никто и не замѣчаетъ вновь прибывшаго. Всѣ суетились вокругъ генерала Ростовцева, Адлерберга и другихъ, которые пользовались благорасположеніемъ цесаревича.

Тутъ повторилась сцена, которую можно замѣтить при каждой перемѣнѣ царствованія. Николай еще не умеръ, а изъ подтишка уже кричали «ура» Александру.

Графъ Клейнмихель всегда входилъ къ государю безъ доклада. Онъ и теперь хотѣлъ воспользоваться своей привилегіей, но лишь только подошелъ къ дверямъ, дежурный адъютантъ остановилъ его говоря вѣжливымъ но твердымъ голосомъ:

Виноватъ, ваше сіятельство, входъ безъ доклада запрещенъ.

Баронъ, развѣ вы меня не узнаете? спросилъ графъ строго.

Какъ же мнѣ не узнать вашего сіятельства, возражалъ адъютантъ, но я получилъ точное приказаніе никого не впускать безъ доклада.

Кто отдалъ такое приказаніе?

Его величество лично.

Но это распоряженіе не можетъ меня касаться, вѣдь я получилъ отъ государя право входить къ нему во всякое время безъ доклада.

Простите, но приказъ относится ко всѣмъ безъ исключенія.

Такъ потрудитесь доложить обо мнѣ его величеству.

Адъютантъ поклонился и вошелъ въ комнату государя, откуда тотчасъ же вернулся обратно:

Къ сожалѣнію, я долженъ доложить вашему сіятельству, что государь не можетъ васъ принять.

Какъ? государь такъ и сказалъ? Не ошибаетесь ли, баронъ? Бы меня назвали? спросилъ графъ, чувствуя, точно цѣлый адъ клокочетъ у него въ груди, онъ задыхался отъ бѣшенства.

Разумѣется, ваше сіятельство, его величество изволили сказать, что васъ позоветъ, когда пожелаетъ васъ видѣть.

Разговоръ между графомъ и адъютантомъ происходилъ громко. Насмѣшливые взгляды всего собранія обратились на бывшаго фаворита. Клейнмихель замѣтилъ эти взгляды и, не желая унизиться ожиданіемъ въ пріемной съ тѣми, которые прежде предъ нимъ трепетали, предъ нимъ, всесильнымъ фаворитомъ, и ненависть которыхъ была ему хорошо извѣстна.

Онъ ушелъ, сжимая кулаки въ безсильномъ гнѣвѣ. Это была злоба тигра, которому вырвали зубы и обрѣзали когти.

 

XVII

Весла мѣрно хлопали по прозрачнымъ волнамъ Невы, и царская курьерка-шлюпка быстро скользила по пространству, отдѣляющему Зимній Дворецъ отъ Петропавловской крѣпости, точно желая оправдать свое названіе. Но какъ не быстро плыла лодка, молодой женщинѣ сидѣвшей въ ней, все же казалось, что она подвигается черезчуръ медленно, вѣдь она везла спасеніе и свободу своему мужу.

Раздалась команда боцмана:

Шабашъ ребята!

Мгновенно всѣ весла поднялись къ верху, а лодка, управляемая опытной рукой, описавъ полукругъ, пристала къ каменнымъ ступеньямъ пристани.

Съ какой поспѣшностью побѣжала молодая женщина къ квартирѣ коменданта! Адъютантъ, сопровождавшій ее про приказанію государя, едва поспѣвалъ за ней.

Сгорая отъ нетерпѣнія ей показалось цѣлой вѣчностью нѣсколько минутъ, потребовавшихся для соблюденія необходимыхъ формальностей.

Но у адъютанта былъ приказъ государя, а это удивительно сокращаетъ формальности.

Правда, что комендантъ сказалъ, покачивая головой:

Достоевскій? кто это Достоевскій? Я никакого Достоевскаго не знаю!

Онъ позвалъ правителя канцеляріи, чтобы съ нимъ посовѣтоваться по этому поводу.

Но этотъ отвѣчалъ съ еще болѣе значительнымъ покачиваніемъ головы:

Достоевскій? у насъ нѣтъ никакого Достоевскаго!

Фдигель-адъютантъ князь Абамеликъ, братъ той фрейлины, которую Нелидова замѣнила по дежурству наканунѣ смерти государя, сопровождавшій молодую женщину сжалился надъ ней.

Ваше превосходительство, покорнѣйше прошу васъ поторопиться, мнѣ нѣкогда, а эта записка государя, освобождающая арестанта, достаточно доказываетъ, что онъ здѣсь.

Комендантъ снова началъ толковать съ правителемъ канцеляріи, а онъ съ своимъ помощникомъ! помощникъ обратился къ дѣлопроизводителю, дѣлопроизводителемъ къ столоначальнику и такъ далѣе вплоть до помощника писаря.

Всѣ покачивали головой и никто изъ нихъ не зналъ арестанта Достоевскаго.

Наконецъ князь Абамеликъ вышелъ изъ терпѣнія.

Въ такомъ случаѣ я доложу его величеству, что политическій преступникъ Достоевскій отправленный въ крѣпость по приказанію князя Орлова, изчезъ безслѣдно.

При словахъ «его величеству», всѣ поблѣднѣли, начиная съ коменданта и кончая помощникомъ писаря.

Куда-жъ къ черту дѣвался этотъ Достоевскій? загремѣлъ комендантъ. Онъ долженъ быть здѣсь, если его величество изволятъ это говорить. Если вы мнѣ тотчасъ не разыщите Достоевскаго, я васъ всѣхъ разошлю туда, куда Макаръ телятъ не гоняетъ! Я васъ всѣхъ разжалую въ солдаты!

Всѣ съ трепетомъ стали поглядывать другъ на друга. Всякій начальникъ взглядомъ угрожалъ подчиненному.

Пока всѣ совѣщались, старый писецъ перелистывалъ списки.

Наконецъ согнувшись въ три погибели и съ безчисленными поклонами онъ подошелъ къ коменданту съ книгой въ рукѣ.

А тебѣ что? грубо спросилъ комендантъ.

Вотъ имя Достоевскаго сданнаго въ крѣпость жандармскимъ управленіемъ 14 декабря 1855 года подъ № 7569.

Всѣ снова переглянулись.

14 декабря? Какіе казематы были заселены 14 декабря? Позвать тюремщика! крикнулъ комендантъ.

Вошелъ тюремщикъ. Онъ никогда не знаетъ именъ арестантъ порученныхъ его надзору.

Кто былъ сданъ 14 декабря?

Тюремщикъ отвѣчалъ, что онъ не помнитъ, такъ какъ послѣднія дни ему приводили много арестантовъ, и что по этому ему надо справиться своей книжкой.

Дуракъ, сказалъ ему комендантъ, справляйся, но скорѣе.

Въ нашей матушкѣ Россіи, какъ и вездѣ, всегда виноваты подчиненные. Да это отчасти и справедливо, иначе они, пожалуй, вообразили ли бы себя умнѣе начальства, а это противно, говорятъ, законамъ Божіимъ и человѣческимъ.

Легко себѣ представить, что испытывала въ это время несчастная женщина.

Наконецъ вернулся тюремщикъ весь запыхавшійся, отъ быстрой ходьбы, съ своей книгой.

Онъ отыскалъ число, и сталъ читать по слогамъ:

14 декабря были засѣлены казематы No№ 3, 8, 33. 67, 109, 121, 305.

Князь Абамеликъ совсѣмъ вышелъ изъ терпѣнія.

Такимъ путемъ, мы за сегодняшній день не покончимъ! Велите насъ проводить! ваше превосходительство, въ каждый изъ этихъ казематовъ, и тотъ, котораго эта несчастная женщина признаетъ своимъ мужемъ навѣрное и будетъ тѣмъ Достоевскимъ, котораго мы ищемъ.

Тюремщикъ посмотрѣлъ на коменданта съ замѣшательствомъ.

Это невозможно, сказалъ онъ медленно.

Это невозможно, повторилъ комендантъ, смотря на него.

А почему же? спросилъ князь.

Комендантъ вопросительно посмотрѣлъ на тюремщика, а этотъ въ свою очередь старался прочесть въ лицѣ коменданта, говорить ли ему или нѣтъ?

Почему же? повторилъ князь свой вопросъ.

Комендантъ сдѣлалъ знакъ тюремщику, чтобы онъ говорилъ.

Это запрещено-съ, отвѣчалъ онъ.

Отчего же это запрещено? спросилъ адъютантъ.

Потому что… потому что… бормоталъ комендантъ.

Правитель канцеляріи пришелъ очень кстати ему на помощь.

Потому что никто не долженъ знать, кто здѣсь сидитъ.

Но вѣдь я здѣсь какъ посланный отъ государя.

Разумѣется, отвѣчалъ правитель канцеляріи, мы знаемъ вашъ мундиръ, а также намъ хорошо извѣстно, что адъютантъ его величества, будь онъ генералъ-адъютантъ или флигель-адъютантъ, разъ посылается государемъ, то замѣщаетъ его величество; но эта дама не обладаетъ этими привилегіями и поэтому ей невозможно входить въ казематы.

Такъ я самъ пойду изъ каземата въ казематъ, вызывая Достоевскаго, и приведу сюда того, кто отзовется на эту фамилію.

Комендантъ выразилъ свое согласіе знакомъ головы, а князь Абамеликъ собрался идти.

Но едва повернулся онъ спиной, какъ правитель канцеляріи прошепталъ что-то на ухо коменданту. Комендантъ вернулъ князя и сказалъ ему:

Очень жалѣю, но это невозможно.

Почему же? спросилъ князь съ гнѣвомъ, топая ногой. Вы же сами согласились, что въ этомъ дѣлѣ я замѣняю личность государя.

Другой могъ бы откликнуться на имя Достоевскаго и быть признаннымъ этой дамой. Она могла бы передать его соучастникамъ гдѣ онъ находится и тогда…

Клянусь… воскликнула молодая женщина.

Простите меня, замѣтилъ ей вѣжливо правитель канцеляріи, въ такого рода дѣлѣ, мы не можемъ принимать клятвъ, наши инструкціи намъ это запрещаютъ.

Но, что же дѣлать? спросилъ адъютантъ. Вы видите, эту молодую даму, всякая минута для нее мученіе, да наконецъ у ней въ рукахъ приказъ государя о помилованіи ея мужа.

Если позволите, то я осмѣлюсь вамъ посовѣтовать обратиться къ его сіятельству князю Орлову. Если онъ прикажетъ, то мы тотчасъ же разыщемъ Достоевскаго.

Неужели, приказъ князя Орлова относительно арестантовъ, для васъ важнѣе, нежели слово государя? воскликнулъ возмущенный князь Абамеликъ.

Что дѣлать? отвѣчалъ правитель канцеляріи пожимая плечами. Таковы наши инструкціи, а какъ военный, вы сами изволите знать, что приходится слѣпо повиноваться.

Пойдемте. Я самъ васъ отвезу къ князю Орлову.

Абамеликъ предложилъ руку молодой женщинѣ и они вмѣстѣ вышли.

Они переѣхали обратно черезъ Неву. У Зимняго Дворца, князь сѣлъ съ ней въ придворную карету и велѣлъ ѣхать къ князю Орлову.

Но и это оказалось безполезнымъ, князь былъ во дворцѣ и его за цѣлый день нельзя будетъ видѣть, какъ передалъ имъ дежурный жандармскій офицеръ.

Будьте спокойны, сказалъ князь, молодой женщинѣ, довезя ее до дому, я позабочусь, чтобы вашъ мужъ былъ вамъ возвращенъ какъ можно скорѣе.

 

XVIII

Вы сдѣлали честь послать за мной, Марья Андреевна? сказалъ князь Одоевскій, почтительно раскланяясь передъ хозяйкой дома.

Да, я вамъ хочу сдѣлать сюрпризъ…

Мнѣ, сюрпризъ? Вы возбуждаете мое любопытство.

Потерпите немного, ваше любопытство будетъ скоро удовлетворено. Прежде скажите, имѣете ли вы извѣстія о вашемъ отцѣ?

Да, на дняхъ я имѣлъ о немъ извѣстія черезъ Макарова.

Ну, какъ же его здоровіе? какъ остальные несчастные?

Какое можетъ быть здоровье изгнанниковъ прозябающихъ тридцать лѣтъ въ рабствѣ, вдали отъ дорогой отчизны!..

Развѣ нѣтъ никакой надежды на помилованіе?

Помилованіе? Развѣ слово помилованіе знакомо государю?

Молчите, погрозила осторожная Марья Андреевна, молчите! Вы же знаете, что даже стѣны имѣютъ уши!

Спасибо, Марья Андреевна, за добрый совѣтъ, но надѣюсь, что вы за мной послали не ради того, чтобы меня заставить выслушать это маленькое поученіе. Вѣроятно были болѣе важныя причины доставившія мнѣ честь получить отъ васъ записочку. Вы мнѣ говорили о какомъ то сюрпризѣ.

У васъ въ рукахъ завѣщаніе князя Курдюбекова…

Да, но къ сожаленію оно не годно, такъ какъ есть другое…

Другое фальшиво…

Князь пожалъ плечами.

Я это прекрасно знаю, но какъ это доказать?

Кто вамъ передалъ завѣщаніе?

Достоевскій и солдатъ по имени Савельевъ.

Марья Андреевна на него со вниманіемъ поглядѣла, такъ какъ Наташа призналась ей въ любви къ Савельеву.

Знаете ли вы этого Савельева? продолжала она свои вопросы.

Не очень давно! Правда, что и прежде я о немъ ужъ слышалъ. Но то что мнѣ о немъ извѣстно, заставляетъ меня его считать честнейшимъ и благороднѣйшимъ человѣкомъ, способнымъ на всякія самоотверженія.

Кто назначается наслѣдникомъ въ завѣщаніи Курдюбекова, которое у васъ въ рукахъ?

Онъ оставилъ двѣ трети своего состоянія бѣднымъ, а одну треть несчастной молодой дѣвушкѣ, бѣжавшей изъ провинціи, отъ того что была не законной дочерью француженки и отца одного помѣщика Саратовской губерніи, съ которой, незаконный братъ не только обращался какъ съ крѣпостной, но даже хотѣлъ ее сдѣлать своей наложницей.

Видѣли ли вы когда нибудь эту дѣвушку?

Только одинъ разъ…

Не давали ли вы ей воли, будто она была вашей крѣпостной?

Князь вздрогнулъ.

Кто вамъ это сказалъ, Марья Андреевна? спросилъ онъ съ безпокойствомъ. Дѣло касалось не его личной тайны, но тайны всего общества, къ которому онъ принадлежалъ.

Не безпокойтесь, успокоивала его Марья Андреевна. У васъ благородное сердце, и вы достойный сынъ вашего отца!

Марья Андреевна относилась съ большимъ уваженіемъ къ «декабристамъ» и ихъ глубоко почитала.

Она вышла и вернулась, ведя Наташу за

Йаташа затрепетала отъ радости, при видѣ князя, и чуть не бросилась къ нему, но удержалась, боясь его скомпрометировать.

Но, князь пошелъ къ ней на встрѣчу самымъ естественнымъ образомъ, съ радостнымъ выраженіемъ.

А, вы здѣсь, мадемуазель Натали? Очень радъ, такъ какъ вы въ хорошихъ рукахъ!

Такъ вы другъ друга знаете? сказала Марья Андреевна. Но вы не говорите моей Наташѣ гдѣ ея солдатъ? Вы же видите, что она сгораетъ нетерпѣніемъ услышать что нибудь про него.

Наташа вопрошала его взоромъ и притаила дыханіе, чтобъ не проронить ни слова изъ того, что онъ скажетъ.

Къ сожалѣнію, я не могу удовлетворить вашего любопытства.

Послѣ той ночи, какъ онъ былъ у меня съ Достоевскимъ я его болѣе не видалъ.

Наташа поблѣднѣла и слезы оросили ея глаза.

Добрая Марья Андреевна замѣтила ея слезы.

Будь спокойна, дитя мое, сказала она ей, мы отыщемъ твоего Савельева. Но какъ же ты можешь его любить? Ты же сама говоришь, что онъ безърукій! Какъ же онъ будетъ тебя ласкать и обнимать? подшутила она.

Наташѣ пришлось разсказать князю все, что произошло на квартирѣ у князя Курдюбекова въ ночь его смерти и все, что произошло съ ней самой. Отъ Савельева же онъ зналъ все касающееся ихъ любви.

Что дѣлать? сказалъ онъ соображая. Я не вижу выхода изъ этого лаберинта. Прежде всего, это дѣло трудно доказать, а чтобы уличить убійцъ, мы рискуемъ подвергнуть молодую дѣвушку и Савельева величайшимъ непріятностямъ. По моему лучше всего пока оставимъ дѣло — какъ оно есть.

Марья Андреевна тоже задумалась, но ея планъ былъ ужъ давно составленъ.

Нѣтъ, я поѣду къ князю Орлову и Наташа тоже поѣдетъ со мной и разскажемъ ему всю сущую правду.

Я? воскликнула молодая дѣвушка, испуганная именемъ Орлова.

Да, ты, Наташа; но не бойся; ты подъ моимъ покровительствомъ, и тебя никто не обидитъ. Неправда ли, князь, я только слабая женщина, но никогда ни одинъ несчастный не обращался напрасно за моей помощью? Скажите это Наташѣ, можетъ она вамъ повѣритъ.

Въ эту минуту лакей Маріи Андреевны вбѣжалъ блѣдный и растерянный и приговорилъ глухимъ голосомъ отъ волненія:

Государь скончался!

Марья Андреевна перекрестилась и прошептала: царствіе ему небесное.

 

XIX

По городу раздавался громкій гулъ колоколовъ, возвѣщая столицѣ Россіи о постигшемъ ее горѣ.

Весь городъ облегся въ трауръ. На улицахъ собирались толпы и толковали о томъ, что принесетъ новое царствованіе.

Савельевъ быстрымъ шагомъ переходилъ черезъ Невскій. Онъ все по прежнему былъ въ сѣрой шинели, но въ немъ точно произошла какая-то перемѣна.

Онъ болѣе не избѣгалъ толпы. Напротивъ, онъ будто ее искалъ, и смотрѣлъ на ее гордо и смѣло, точно желая сказать: Я ужъ болѣе не отщепенецъ, всѣми отвергнутый и гонимый! Нѣтъ! я вашъ ровня, я такой же свободный человѣкъ, какъ и вы!

Свободенъ! это было первое опьяненіе свободы! Она освѣжаетъ, воскрешаетъ, придаетъ силы, точно опьяненіе отъ шампанскаго, т. е. безъ непріятныхъ послѣдствій, но съ тою только разницею, что второе можно купить, а первое…

Савельевъ направился на Сергіевскую, надѣясь узнать отъ Достоевскаго, гдѣ находится Наташа.

Ему нечего было бояться показываться, гдѣ бы то ни было! Протопресвитеръ Бажановъ передалъ ему записку подписанную самимъ государемъ, дарующую ему не только помилованіе за все прошлое, но обезпечивающую ему ежегодную пенсію въ двѣнадцать тысячъ рублей.

За что все это? спросилъ солдатъ.

Просто потому, что государь сжалился надъ твоей молодостью, надъ всѣмъ, что тебѣ пришлось выстрадать, отвѣчалъ ему Бажановъ. Государь хотѣлъ тебѣ доставить счастливую и обезпеченную будущность. Но Савельевъ не долженъ былъ оставаться въ Россіи, и духовникъ еще обѣщалъ ему передать безсрочный паспортъ заграницу.

Зачѣмъ заграницу? спросилъ снова Савельевъ.

Отъ того, что могли бы узнать, что ты покушался на жизнь государя, и это могло бы тебѣ сильно повредить, былъ уклончивый отвѣтъ священника.

Да не все ли равно для Савльева, отъ чего и почему, все это такъ случилось? Онъ былъ свободенъ, и, хотя двѣнадцать тысячъ въ годъ, не было богатствомъ достойнымъ Креза, но для бѣднаго воспитанника Гатчинскаго пріюта, привыкшаго ѣсть ржаной хлѣбъ, это было состояніе нисколько не меньше Штиглица .

И такъ онъ шелъ къ Достоевскому, въ надеждѣ узнать гдѣ Наташа. Съ тѣхъ поръ, какъ они вмѣстѣ ночью были у князя Одоевскаго, Савельевъ его болѣе не видѣлъ, а тотчасъ, послѣ покушенія на жизнь государя, его арестовали.

Получивши свободу, единственная его мысль была о Наташѣ.

Онъ радовался, даже тому, что его высылаютъ за границу, такъ какъ тамъ, Наташа была бы внѣ опасности отъ всякаго преслѣдованія.

Савельевъ дошелъ до дома гдѣ жилъ Достоевскій.

Онъ увидѣлъ его жену, выглядывающую изъ окна, взволнованную точно въ тревожномъ ожиданіи.

Вѣрно Достоевскій свободенъ, подумалъ солдатъ, и вошелъ въ домъ.

Ага! Савельевъ! крикнула молодая женщина, откуда вы? тоже изъ крѣпости?

Савельевъ посмотрѣлъ на нее съ удивленіемъ.

Изъ крѣпости? повторилъ онъ медленно.

Ну да! Отчего вы не привели съ собой моего мужа?

Развѣ вашъ мужъ въ крѣпости?

Да, но онъ свободенъ! Онъ долженъ быть свободенъ, вотъ записка, дарующая ему свободу, подписанная государемъ!

Савельевъ смотрѣлъ на нее съ удивленіемъ. Онъ не хотѣлъ ей сказать правду объ себѣ.

Не видѣли ли вы Наташу? спросилъ онъ наконецъ съ замѣшательствомъ.

Онъ вспомнилъ, что Достоевскій исчезъ въ тотъ же день какъ и Наташа.

Въ надеждѣ отыскать молодую дѣвушку, онъ совершенно забылъ про это обстоятельство.

Наташу? Какую Наташу? спросила молодая женщина, мысли которой всецѣло сосредоточились на одномъ — на своемъ мужѣ.

Наташу! мою невѣсту! отвѣчалъ солдатъ.

Вашу невѣсту? вскрикнула молодая женщина. Какъ вы можете быть настолько жестоки, чтобы желать жениться?

Солдатъ началъ сомнѣваться въ ея умственныхъ способностяхъ.

Да! продолжала она. Жениться на молодой дѣвушкѣ, чтобы потомъ сдѣлать ее безконечно несчастной? Вѣдь горе той дѣвушкѣ, которая выйдетъ замужъ! Она любитъ, безъумная! Но, мужъ ее не любитъ, иначе онъ посвятилъ бы ей всю свою жизнь, какъ и она. Она служитъ ему временной игрушкой, тогда какъ онъ составляетъ предметъ всѣхъ ея заботъ, всѣхъ ея мыслей!

Въ эту минуту снѣгъ заскрипѣлъ подъ полозьями санокъ.

Это онъ! мой спаситель! воскликнула она.

Это былъ дѣйствительно флигель-адъютантъ, пріѣхавшій за ней, чтобъ вмѣстѣ ѣхать къ князю Орлову.

Онъ взглянулъ на Савельева, поклонившагося по военному.

Кто ты? спросилъ Абамеликъ.

Слово «ты» покоробило солдата. Хотя онъ съ дѣтства къ этому привыкъ, всѣгда всѣ къ нему такъ обращались, кромѣ заговорщиковъ, обращавшихся къ нему на «вы».

Савельевъ, рядовой въ отставкѣ, грубо отвѣтилъ онъ.

Ты тотъ солдатъ, что былъ на дворцовой гауптвахтѣ?

Точно такъ-съ, отвѣчалъ онъ.

Офицеръ посмотрѣлъ на него внимательнѣе.

Ага! сказалъ онъ, потомъ обратился къ Достоевской:

Что же, поѣдемте къ князю Орлову?

Да, да! воскликнула она, онъ мнѣ вернетъ мужа.

И Достоевская удалилась вмѣстѣ съ флигель-адъютантомъ.

Мужа? повторилъ Савельевъ. Мужа?… Отчего же онъ не отдастъ мнѣ мою Наташу? подумалъ онъ, слѣдуя за ними.

Молодая женщина была тотчасъ же принята княземъ Орловымъ.

Князь перелистывалъ какія-то дѣла, а противъ него сидѣла Марья Андреевна и Наташа.

Теперь вы можете удалиться, сказалъ онъ вѣжливо кланяясь и обращаясь къ Марьѣ Андреевнѣ. Можете быть вполнѣ спокойны, я велю разсмотрѣть это дѣло.

Показанія вашей протеже черезчуръ правдоподобны, чтобы я могъ хоть на минуту въ нихъ сомнѣваться.

Марья Андреевна и Наташа встали и раскланивались въ то время, какъ Достоевская входила въ комнату.

Наташа ее не замѣтила и прошла мимо.

Молодая женщина оглядѣла всѣхъ присутствующихъ.

Вдругъ она громко вскрикнула, увидавъ Наташу.

Наташа услышала крикъ и на минуту остановилась, но Марья Андреевна увлекала ее за собой.

Князь вопросительно взглянулъ на обоихъ женщинъ, продолжая, по своему обыкновенію перелистывать дѣла.

Что вамъ угодно? обратился онъ къ Достоевской.

Флигель-адъютантъ подошелъ къ нему и шепнулъ ему что-то на ухо.

Князь пожалъ плечами.

Очень жалѣю, но въ этомъ дѣлѣ я ничего не могу для васъ сдѣлать.

Ничего? спросилъ адъютантъ. Вотъ приказъ государя.

Я въ немъ не сомнѣваюсь, отвѣчалъ князь, но Достоевскаго болѣе нѣтъ въ Петербургѣ.

Молодая женщина вздрогнула.

Его болѣе нѣтъ въ Петербургѣ? спросилъ адъютантъ.

Не желая ни въ чемъ признаться, онъ ужъ съ недѣлю, какъ сосланъ въ Сибирь. Досвиданія!

Разбитая, уничтоженная, болѣе похожая на покойницу, чѣмъ на живую, молодая женщина пошатываясь вышла въ сопровожденіи адъютанта.

Князь его вернулъ.

Онъ вошелъ въ кабинетъ, пока Марья Андреевна и Наташа уводили несчастную женщину.

Я не хотѣлъ говорить въ присутствіи Достоевской, сказалъ ему Орловъ. Ея мужъ умеръ. Онъ дошелъ до Шлюссельбурга, и тамъ…

Тамъ? спросилъ Абамеликъ.

Тамъ онъ умеръ!

Бѣдная женщина!

При возвращеніи адъютанта она упала безъ чувствъ на руки Наташи.

Два раза Савельевъ возвращался въ квартиру Достоевскихъ, чтобы узнать о результатѣ ея свиданія съ княземъ Орловымъ, но она еще не возвращалась и молодой человѣкъ съ нетерпѣніемъ расхаживалъ передъ домомъ, какъ вдругъ подъѣхала карета и остановилась у воротъ. Онъ подошелъ, чтобы видѣть, кто изъ нее выйдетъ.

Старый лакей растворилъ дверцу и помогалъ вынуть изъ нее женщину въ безчувственномъ состояніи, но онъ черезчуръ понадѣялся на свои силы, поскользнулся и навѣрное упалъ, еслибъ Савельевъ не подскочилъ къ нему на помощь и не поддержалъ его. Въ эту минуту раздался крикъ въ каретѣ, заставившій Савельева поднять голову. Голосъ ему былъ знакомъ. Это былъ тотъ самый голосъ, такъ сильно звучавшій въ его душѣ. Да, это была Наташа!

Наташа потерянная и снова обрѣтенная!

 

XX

Тѣло государя было выставлено на парадномъ катафалкѣ въ роскошномъ гробу. Лицо гордаго самодержавца сохранило всю свою строгость. Его окружали офицеры и солдаты, его вѣрные солдаты. Точно при жизни, и теперь ихъ присутствіе какъ будто доставляло ему удовольствіе. Казалось, что гордая и надменная улыбка играла на царскихъ устахъ.

Многочисленныя группы людей принадлежащія ко всѣмъ сословіямъ проходятъ, крестясь, мимо тѣла своего монарха. Это были его подданные, пришедшіе въ послѣдній разъ взглянуть на своего царя и помолиться за упокой его души.

Общая торжественная тишина нарушалась только монотоннымъ чтеніемъ Евангелія, да кое когда раздавались всхлипыванія.

Отъ времени до времени пламя какой нибудь изъ свѣчей, колебаясь, вспыхивало ярче обыкновеннаго и бросало красноватый отблескъ, точно оживляя мраморно блѣдное лицо государя.

Дворцовые часы пробили три четверти восьмого и скоро, въ восемь часовъ запрутся двери для публики. Завтра переносятъ тѣло государя въ церковь Петропавловской крѣпости, гдѣ ему приготовлено мѣсто для вѣчнаго покоя рядомъ съ его царственными предками.

Въ это время вошелъ человѣкъ высокаго роста, имѣвшій руку на перевязи, а рядомъ съ нимъ красивая молодая дѣвушка.

Поздно! крикнулъ караульный солдатъ.

Но замѣтивъ руку на перевязи и маленькій бѣлый георгіевскій крестъ, который заслуживается только на полѣ отраженія цѣной крови, онъ *5 отдалъ честь:

Поторопитесь, такъ какъ черезъ нѣсколько минутъ нибудь ужъ запрутъ двери.

Молодые люди ничего не отвѣчали, такъ какъ ихъ взоры и мысли были всецѣло заняты государемъ. Кто могъ бы узнать въ этомъ серьезномъ юношѣ, одѣтомъ въ черное платье и въ этой молодой дѣвушкѣ одѣтой со вкусомъ, но просто, солдата Савельева и Наташу?

Протопресвитеръ Бажановъ передалъ ему не только двѣнадцати тысячный пансіонъ и помилованіе за участіе въ заговорѣ Петрашевскаго, но еще офицерскій патентъ за храбрость, выказанную въ Малой Азіи и горгіевскій крестъ за дѣло при Башъ-Кады-Кларѣ.

Вошедшіе остановились передъ тѣломъ государя. Если бы кто нибудь взглянулъ на лицо юноши, то былъ бы пораженъ его сходствомъ съ покойнымъ императоромъ.

Когда Савельевъ приблизился къ покойнику, пламя свѣчей заколебалось и озарило красноватымъ свѣтомъ лицо монарха, казалось что оно ожило и лучъ счастья заигралъ на немъ.

Наташа, посмотри, онъ точно насъ благословляетъ.

Наташа взглянула на государя, упала на колѣни передъ гробомъ и зарыдала.

Это не дозволяется, сказалъ дежурный офицеръ, подымая ее.

Наташа, тутъ передъ покойникомъ клянусь тебѣ, что буду только тебя одну любить, прошепталъ солдатъ.

Молчи! возражала ему дѣвушка, здѣсь не мѣсто; но радостный взглядъ поблагодарилъ его за клятву любви и вѣрности.

Они вышли и за ними замкнулись двери.

Они были послѣдніе изъ публики пришедшія помолиться у гроба царя.

Съ этой минуты покойный государь принадлежалъ только своей семьѣ, которая вскорѣ собралось около гроба отца и дѣда.

 

XXI

Тебя зовутъ Петровичемъ? спросилъ слѣдователь.

Петровичъ молчалъ.

Слѣдователь далъ ему такую пощечину, что онъ пошатнулся и кровь хлынула у него изо рту.

Таковы были варварскіе обычаи при допросѣ. Къ сожалѣнію такіе слѣдователи встрѣчаются подчасъ и теперь.

Ты молчишь? Будешь ли отвѣчать? заревѣлъ слѣдователь.

Что же мнѣ отвѣчать? отвѣчалъ Петровичъ, спокойно вытирая кровь съ лица. Для этого вамъ незачѣмъ лупить по мордѣ. На благоразумные вопросы я могу отвѣчать и безъ того, чтобы мнѣ выбивали зубы.

Мы, Петровичъ, тебя давно знаемъ!

Петровичъ отвернулся, точно не обращались не не къ нему.

Ага? Такъ ты не хочешь признаться, что убилъ сперва князя Курдюбекова а потомъ Макарова?

Разбойникъ посмотрѣлъ на него съ недоумѣніемъ, почесывая затылокъ будто не понималъ въ чемъ дѣло.

Курдюбековъ? проворчалъ онъ. Это кто жъ такой будетъ? Въ вервый разъ слышу такое имя. Курдюбековъ? повторилъ онъ, что-то соображая и пожимая плечами. А другой? Какъ его зовутъ? Макаровъ. Кажется такъ, вы его изволили сказать, ваше превосходительство?

Макаровъ? медленно повторилъ разбойникъ. Не знаю! Я знавалъ въ своей деревни одного Макара, но никакого Макарова не знаю. Нѣтъ, ваше превосходительство, положительно не знаю никакого Макарова!

Слѣдователь далъ ему снова затрещину, и снова кровь показалась у него изо рта, но разбойникъ по прежнему ее спокойно обтеръ говоря:

Бейте, ваше превосходительство, бейте, благо вамъ дозволено бить насъ, бѣдныхъ людей! А все таки я не знаю никакого Макарова, да никогда и не знавалъ. А можетъ дѣло идетъ про того Макара, что я говорилъ; напишите въ нашу деревню, пожалуй вы его и отыщите!

Тогда судебный слѣдователь вышелъ и вернулся въ сопровожденіи дамы покрытой вуалью и молодаго человѣка, по видимому, старавшагося ее успокоить.

Старый разбойникъ внимательно посмотрѣлъ на молодаго человѣка и приободрился — онъ его не зналъ, а не могъ разглядѣть черты молодой женщины, такъ какъ она была подъ густой вуалью.

Слѣдователь попросилъ ее сѣсть и сказалъ:

Успокойтесь, вѣдь это только формальность.

Молодой человѣкъ такъ же старался приободрить даму.

Стараго негодяя нѣсколько обезпокоило, что у молодаго человѣка рука была на перевязи.

Ба! подумалъ онъ, этого быть не можетъ, у этого офицерскій Георгій, а тотъ былъ простой солдатъ!

Онъ сталъ соображать, кто бы могла быть покрытая вуалью дама. Ему и не приходило въ голову, чтобы это могла быть Наташа.

Послышался звонъ цѣпей и ввели князя Курдюбекова.

Немного погодя привели и Товарова.

Узнаете ли обвиняемыхъ? спросилъ слѣдователь Наташу, сидѣвшую на креслѣ.

Да, отвѣчала она.

При звукѣ этого голоса, не смотря, на его слабость обвиняемые вздрогнули.

Они всѣ участвовали при убійствѣ князя Курдюбекова? продолжалъ спрашивать слѣдователь.

Нѣтъ, только двое изъ нихъ.

Которые?

Она указала на Петровича и на молодаго князя Курдюбекова.

Товаровъ слушалъ ее небрежно. Со смерти двоюроднаго брата, онъ былъ въ тюрьмѣ по обвиненію въ соучастіи при его убійствѣ; но казалось, что онъ мало безпокоился объ ожидающей его судьбѣ. Съ тѣхъ поръ, какъ онъ болѣе не находился подъ вліяніемъ Макарова, онъ совершенно перемѣнился. Въ тишинѣ тюрьмы онъ извѣдалъ свою душу и самъ ужаснулся своего прошлаго.

И такъ, вы оба сознаетесь въ убійствѣ князя Курдюбекова?

Меня тоже зовутъ княземъ Курдюбековымъ, возражалъ молодой человѣкъ, гордо смотря на слѣдователя. Кто осмѣливается меня обвинять въ убійствѣ моего отца? Этакія обвиненія не дѣлаются тайно, подъ прикрытіемъ вуали. Пусть обвинительница покажетъ свое лицо, и я съумѣю ей отвѣтить.

Между тѣмъ Петровичъ нашелъ оружіе для своей защиты и пользуясь имъ, съ своимъ обычнымъ искусствомъ сказалъ, почесывая за ухомъ:

Ага! Значитъ вотъ и князь Курдюбековъ. Какъ же онъ могъ быть убитымъ, когда онъ здѣсь передъ вами, ваше превосходительство? Я, ваше превосходительство, этого не понимаю!

Молчать! крикнулъ ему слѣдователь, молчать!

Обращаясь къ дамѣ покрытой вуалью онъ прибавилъ:

Не будете ли вы такъ любезны, чтобы на минуту поднять вашъ вуаль? Можетъ мошенники признаются въ своемъ преступленіи, увидѣвши ваше лицо.

Она исполнила его просьбу.

Ужасъ изобразился на лицахъ разбойниковъ, но они хранили молчаніе. Только одинъ Петровичъ процѣдилъ сквозь зубы:

Дѣвченка! Откуда же у нее это платье? Значитъ безрукій, тотъ же солдатъ? Да откуда же у него взялся Георгій? Я ужъ теперь ровно ничего не понимаю.

Потрудитесь разсказать, продолжалъ слѣдователь.

Наташа описала ужасную ночь, въ которую ея покровитель былъ убитъ въ ея присутствіи; ужасные дни и ночи проведенныя ею въ погребѣ, въ плѣну у Петровича.

Слѣдователь внимательно наблюдалъ за обѣими преступниками, чтобы видѣть, какое впечатлѣніе произведетъ на нихъ слова молодой дѣвушки.

Оба оставались спокойными, но лицо князя Курдюбекова страшно поблѣднѣло…

Потомъ, Наташа описала свой побѣгъ, вплоть до той минуты, какъ она упала въ обморокъ и пришла въ себя только въ будкѣ у старыхъ городовыхъ.

Кто изъ васъ двухъ бѣжалъ за нею? спросилъ слѣдователь указывая на Наташу.

Я, отвѣчалъ Товаровъ, я хорошо знаю эту молодую дѣвушку.

Онъ чистосердечно разсказалъ все, что ему было извѣстно по этому дѣлу и подтвердилъ слова Наташи относительно того, какъ съ ней обращался Макаровъ. Онъ разсказалъ такъ же, какъ Петровичъ вышелъ изъ знакомаго читателю ренсковаго погреба, запасшись виномъ и закусками; и какъ двоюродный братъ Макаровъ уговаривалъ его идти вмѣстѣ; какъ они оба долго караулили у дверей погреба, въ которомъ Петровичъ держалъ Наташу въ заперта, какъ наконецъ эта дверь, вдругъ отворилась, и Наташа изъ нее выбѣжала; какъ онъ преслѣдовалъ молодую дѣвушку, пока она не упала, и наконецъ, какъ онъ вернулся домой, видя ее въ безопасности въ полицейской будкѣ.

Все подтверждало показанія молодой дѣвушки. Да, наконецъ, она была подъ покровительствомъ трехъ лицъ, съ властью которыхъ никто не могъ сравниться въ цѣломъ Петербургѣ.

По этому слѣдователь составилъ длинный протоколъ въ такомъ духѣ и попросилъ Наташу его подписать. Когда она это исполнила, онъ ей вѣжливо поклонился, говоря:

Теперь вы можете удалиться и мы васъ болѣе не будемъ тревожить.

Пока Наташа уходила, разбойникъ слѣдилъ за ней взоромъ напоминающимъ взглядъ тигра, у котораго вырываютъ добычу.

Нужно же, чтобы она досталась другому! вскрикнулъ онъ скрежеща зубами. Берегись Алексѣй Александровичъ, мы съ тобой сведемъ еще счеты, дай мнѣ только отсюда выбраться и этотъ счетъ будетъ кровавый; за это ужъ я тебѣ ручаюсь!