ОХОТА.

Глава 1

Как пишут в очень правильных и очень официальных автобиографических сочинениях «я, такой-то, родился…». Так вот, Разданов Олег Леонидович родился, подумать страшно, уже тридцать с хорошим лишком, а точнее чуть-чуть не сорок лет назад. Его отец – Леонид Владимирович Разданов был на восемнадцать лет старше его матери – Марины Сергеевны. Как поведала некогда ему и его сестрице Оксане бабушка, мать влюбилась в профессора, а профессор в неё, как мальчишка. Очень романтическая история. Особенно если учесть то, что профессор, не взирая на свой ученый титул, был ещё совсем не стар – ему было тридцать восемь, холост и не плох собой, а студентка красива и далеко не глупа. В итоге, не смотря на протесты дедушки и бабушки, из студентки и профессора получилась идеальная пара.

Момента своего появления на свет Олег как-то не запомнил, не до того было – новыми впечатлениями завалили: то соски, то погремушки, то бабушки-дедушки, то кошечки-собачки, то пеленки перепачкались, то зубы полезли. Короче, за всякими мелочами главное и забылось. Мелочи тоже забылись. Помнить себя он начал, кажется, лет с трех. Хотя дом, в котором жил, ему казалось, он помнил раньше. Уютный такой дом, большой. Поначалу Олегу казались потолки в нем ужасно высокими, мебель тоже огромной. С годами взгляды изменились. Мебель пришла к нормальным размерам, под стол уже пешком заходить не приходилось. Потолки тоже опустились, хотя были совсем не низкими. Со второго этажа спускаться по лестнице стало удобнее ногами, а не на пятой точке. Вокруг дома был чудесный сад. Во дворе жила большая лохматая собака со смешной кличкой Тяпа. Тяпа всегда радовалась, когда видела Олега, высовывала большой розовый язык и махала своим шикарным хвостом. Ещё Тяпа лаяла на чужих и на кошек.

Когда перестал появляться дедушка, он не запомнил. Только все взрослые ходили очень грустные довольно долго, а бабушка носила черный платок и часто плакала. Тогда Олег ещё не понимал, что всё это значит. Ему сказали, что дедушка уехал очень далеко и вернется не скоро. Он немного посожалел, но кругом было столько интересного, что для сожалений вскоре места уже не осталось. Вообще, в детстве слезы просыхали быстро, и горе не было беспредельным. И взрослые понемногу перестали грустить.

Оксана появилась в семье несколько странноватым образом. Олегу было пять с половиной лет. Он очень хорошо запомнил этот день. Из-за свинки он сидел дома. Мама пораньше вернулась с работы. Она разговаривала с отцом по телефону и смеялась чему-то тому, что говорил отец, когда в дверь позвонили. Мама попросила подождать и пошла к двери. Она вернулась через минуту. С ней произошла разительная перемена: лицо побледнело, глаза были испуганно расширены. В руках она держала листок бумаги, на который были криво наклеены более светлые полоски с буквочками. Олег знал, что такой листок называется телеграммой. Мама дрожащей рукой взяла трубку и странным голосом сказала:

– Леня, пожалуйста, срочно приезжай домой. Пришла телеграмма от Андрея… Ты прочитаешь её сам, когда приедешь.

Андреем звали младшего брата отца. У них была очень большая разница в возрасте, почти такая, как с мамой. Потом, спустя много времени, Олег узнал, что Андрей был моложе отца на четырнадцать лет. Как и его отец, Андрей был очень веселый. Только вот жил он со своей красавицей-женой тетей Светой далеко и приезжал не очень часто. Когда они приезжали в последний раз, примерно, три месяца назад, Олег удивился тому, что тетя Света стала очень полной. Взрослые почему-то сильно этому радовались. Видимо они считали, что тетя Света так стала красивее. Мнения младшего поколения никто не спрашивал, но Олегу казалось, что пока она была худее, то выглядела прямо, как принцесса в сказках, а теперь стала похожа на снежную бабу.

Мама стала звонить бабушке и попросила её, чтобы она срочно пришла. Телеграмму мама положила на столе в комнате. В свои пять с половиной, Олег уже не только знал буквы, а умел читать и писать. Писал, правда, ещё несколько коряво, зато настоящими «взрослыми» буквами. На приклеенных полосочках буквы были печатные, как в книжках. Из того, что прочел, он не понял, ровным счетом, ничего. Текст был странный, если не полная бессмыслица: «Срочно приезжайте. Андрей погиб. Светлана тяжелом состоянии. Валерий». По его детским понятиям, люди могли гибнуть только на войне. Войны сейчас не было. Да и о тете Свете было совсем неясно. Разве что Валерий намекал на её вес? Тогда отправивший телеграмму был просто бестактным человеком! Родители и бабушка всегда учили Олега тому, что стыдно смеяться над чьей-то внешностью. Он решил, что маму расстроила глупость, написанная на листке, и она просто хочет, чтобы отец её успокоил.

Вскоре приехал отец. Когда он прочитал телеграмму, реакция его была ещё хуже, чем у мамы. Его красивое и совсем ещё не старое лицо, моментально стало серым и усталым. Он прошептал: «О, Боже!», сел и закрыл лицо ладонями. В это время пришла бабушка. Мама что-то быстро ей сказала. Бабушка тоже испугалась и расстроилась. Олега попросили посидеть в другой комнате и посмотреть какую-нибудь книжку или поиграть. О чем разговаривали взрослые, он разобрал, слышал только, что голос у отца стал глухим и очень грустным, а мама и бабушка плакали. Чем эта глупая бумажка могла так их расстроить, он не понимал. Отец заказал междугородний телефонный разговор. Он звонил тому самому Валерию, который прислал телеграмму. О чем они говорят из отрывочных фраз, вроде «Когда?…», «Как?…», «И Света?…», «Что с ребенком?…», тоже понять было практически ничего невозможно. После разговора отец стал выглядеть ещё хуже. Мама поила его какими-то сильно пахнущими каплями и расплакалась вместе с бабушкой ещё сильнее. Олегу начало становиться страшно. Он не понимал, что происходит со взрослыми. Как все непонятное, это сильно пугало. Странным было то, что родители начали поспешно собираться в дорогу. Раньше без него они никуда не уезжали. Вернее, несколько раз уезжал отец, но тогда никто не плакал, и не приходили всякие непонятные телеграммы. Когда, через несколько дней, отец возвращался, он был неизменно весел и привозил Олегу и маме кучу подарков. Такого, как в тот день, не было никогда. Родители были заняты своими непонятными сборами, а Олегом занялась бабушка. Так продолжалось до вечера. Перед сном отец или мама всегда рассказывали ему сказку. Сегодня бабушка сказала, что родители очень заняты и сказку расскажет она. Олег пошел пожелать маме и отцу спокойной ночи. Подходя к двери их спальни, он услышал странный и тоже непонятный разговор:

– Леня, мы же с тобой хотели второго ребенка. А вдруг у меня так ничего и не получится?

– Что скажет твоя мама?

– Ничего. Мы ведь уже об этом поговорили. И потом, это будет наш ребенок. Ты ведь сам всегда говорил, что тебе всё равно, чьи дети. Это дети.

– Ты думаешь, что об этом никогда никто не узнает?

– Меня не интересует, узнают об этом или нет. Тем более, если учесть, что когда я Олежкой ходила, живот у меня только на восьмом месяце появился, мы можем быть спокойны. Просто я не доносила…

– Ты, как всегда права, – отец вздохнул.

Олег зашел в их комнату. Здесь горел торшер. Отец был в костюме и, сгорбившись, сидел на краю кровати. Мама, тоже одетая, будто собиралась уходить, заканчивала закалывать волосы в «улитку». Занятые разговором, они не слышали, как он зашел.

– Вы куда-то собираетесь? – робко спросил Олег.

– Да, Олежек, – отец привлек его к себе и усадил на колено. – Сейчас я и мама должны уехать. Это очень важно. Мы вернемся через несколько дней.

– А куда вы уезжаете?

– К дяде Андрею, – у отца дернулось лицо и глаза наполнились слезами. Голос у него снова стал глухим. – Ты побудешь это время с бабушкой. Обещаешь слушаться?

– Обещаю. Только вы возвращайтесь поскорее.

– Конечно, Олежек.

Родители уехали. Они вернулись через десять дней. Олег к этому времени уже поправился и даже пошел в детский садик. Вид у родителей был совершенно измученный. Отец заметно постарел. Самым странным было, что уезжали они вдвоем, а вернулись с совсем крошечной девочкой. Она была завернута в кокон из одеяла и перевязана розовой лентой. Вернее, Олег сначала даже не понял, что это девочка. Их соседка тетя Галя возила своего малыша завернутого таким же образом в коляске, только бант был голубой. Бабушка разволновалась, взяла кокон на руки, и, пока родители снимали пальто, понесла его в спальню. Олег осторожно посмотрел на второй маленький кокон, который оказался внутри первого. Это было крошечное существо, завернутое в пеленки, в смешном чепчике с кружевами. У существа были удивительно-голубые глазки, забавный светленький чубчик и крошечные, просто кукольные, ротик и носик.

– А что это, бабушка? – спросил шепотом Олег.

– Это твоя сестричка, – пояснила бабушка.

– Сестричка?

Олег очень удивился, откуда она могла взяться. Обычно его сверстникам обещали купить братика или сестричку заранее. Потом их ждали с большим нетерпением. А покупали их почему-то в больнице. Но кто мог разобрать этих взрослых с их причудами? Колбасу нужно было покупать в магазине, игрушки там же, а вот детей почему-то в больнице. Его родители ездили не в больницу, а в гости к дяде и тете. Может быть, там детей продавали в магазинах, и они купили сестричку по случаю? Тогда почему никто не говорил о предстоящей покупке? А, может быть, сестричка была не совсем настоящая? Вроде игрушки? По-видимому, желая доказать, что она очень даже настоящая, сестричка открыла крошечный ротик, который оказался совсем не крошечным, если его так открывать, и начала орать. Голосок у неё был просто командирский, не взирая на то, что саму её и видно толком не было. Бабушка взяла её на руки и стала покачивать. В комнату пришли мама и папа. Мама взяла сестричку у бабушки и эта маленькая крикунья моментально успокоилась. Сомнений в том, что она настоящая, у Олега больше просто не возникало.

Пока у взрослых происходила легкая суета с пеленками, с разборкой вещей и прочим, он, чтобы не мешать им ушел в свою комнату и уселся среди своих игрушек, прикидывая, что бы такое оставить себе, а чем бы поделиться с сестричкой. Олега просто распирало от гордости: без всякой предыдущей болтовни стать в одно мгновенье старшим братом! Это уже к чему-то обязывало. За копанием в игрушках его застал отец.

– Как дела, сынулька? – спросил он, садясь рядом с сыном на пол.

– Хорошо. Я бабушку слушался. И Валентину Ивановну слушался. И даже спал на тихом часе, – очень серьезно ответил Олег.

– Отлично! Мы знали, что ты нас не подведешь, – отец привлек его к себе. – Соскучился?

– Очень. Как там дядя Андрей и тетя Света?

Отец стал снова очень грустным и, помолчав, ответил:

– Их больше нет. Они умерли. Попали в аварию.

– Почему?! – Олег не знал, какие в таких случаях задаются вопросы. Не мог знать. Он спросил первое, о чем подумал.

– Так вышло, – отец тяжело вздохнул.

– Значит, я никогда их больше не увижу? – Олег почувствовал, что сейчас разревется.

– Успокойся, Олежек, – отец прижал его к себе. – Ты будешь видеть их на фотографиях. Люди не всегда принимают решения сами. Ты поймешь это, когда подрастешь.

– А когда я подрасту?

– Ты растешь всё время. А узнавать некоторые вещи будешь с возрастом, потому, что сейчас их просто не поймешь.

– Папа, а где вы взяли сестричку?

– Родилась у нас сестричка, пока мы с мамой ездили, – отец улыбнулся. – Ты не рад?

– Очень рад. А почему другим покупают, а у нас родилась?

– Это говорят, что покупают, – отец продолжал улыбаться. – На самом деле дети рождаются. Это мы тебе объясним тоже немного позже, когда подрастешь.

– А как её зовут?

– Ещё никак. Мы всей семьей решим, как её будут звать. Ты тоже подумай. Кстати, а что это ты делаешь? Порядок наводишь?

– Нет. Думаю, какие игрушки оставить себе, а какие отдать ей.

– Олежек, сынулька, она ещё не играет в игрушки! – отец рассмеялся. – Немного придется подождать. С полгодика.

– А что же она будет делать? – Олег даже растерялся.

– По началу есть и спать. То же, что и ты делал.

– Тогда вы телевизор и музыку громко не включайте. Вы её разбудить можете, – очень строго заметил он.

– Сынулька, да ты настоящий старший брат!

– Правда? – Олег обрадовался.

– Правда. Сейчас идем и поторопим маму и бабушку с ужином, а потом всей семьей выберем имя для нашей принцессы.

– А чего его выбирать? – удивился он. – Пусть она будет Оксаной.

– Оксаной? – отец внимательно посмотрел на него. – Возможно, ты и прав. Пусть будет Оксаной. Что ещё мама и бабушка скажут.

Мама и бабушка были согласны и, таким образом, в семье появилась не просто безымянная сестричка, дочка и внучка. В семье появилась Оксана. Оксана Леонидовна Разданова.

Глава 2

Поначалу Оксана, как и обещал отец, больше спала; мама или бабушка кормили её из бутылочки; она пачкала пеленки и временами начинала орать, но с такой громкостью, которой трудно было ожидать от столь крошечного существа. Ещё она очень забавно улыбалась своим беззубым ротиком. Мама теперь не работала. Она ушла в какой-то там отпуск. Обычно отпуск бывал коротким, родители уходили в него вместе, и они вместе с Олегом куда-нибудь уезжали отдыхать. Теперь ушла одна мама, почему-то надолго, и ехать никто никуда не собирался. Отец объяснил Олегу, что такой долгий отпуск маме дали для того, чтобы она могла позаботиться об Оксане, а отдыхать все поедут летом. Для чего бы ни дали этот отпуск, Олегу очень нравилось, что мама всё время была дома. Из детского садика его теперь забирали сразу после обеда, и он был избавлен от такой тягостной повинности, как сон в тихий час. Теперь вместо тихого часа он шел гулять с мамой и Оксаной. Оксана спокойно посапывала в своей коляске, а мама рассказывала ему очень много интересного. Иногда мама разрешала ему везти коляску. Если бы они гуляли не днем, а вечером, когда темно, фонари можно было бы не включать, так он светился от гордости. Когда на прогулке им составляла компанию тетя Галя со своим малышом, Олег начинал сравнивать Оксану и её Сережу. Сравнение всегда было только в пользу Оксаны. От этого, однажды нахлынувшее, чувство гордости вырастало в геометрической прогрессии. Он просто обожал свою младшую сестру.

Потихоньку она росла. У неё появились первые зубки, а у Олега выпал первый зуб. Из пеленок она перебралась в ползунки. С ней теперь можно было играть, когда она сидела в манеже. Или разговаривать. Взрослые не понимают языка детей. Зато дети понимают друг друга идеально. Олег, например, прекрасно понимал те сочетания звуков, которые взрослые принимали за совершенно непонятный лепет. Они ведь могли понять отдельные адаптированные для них сочетания. Когда появлялось очередное такое сочетание, взрослые радовались. Олег тоже радовался, но ему было понятно намного больше, чем им.

Теперь Олег уже и представить себе не мог, как же они раньше жили без Оксаны? О чем только думали родители, так долго решавшие, родиться ей или не родиться?! Порой взрослые, со своим легкомыслием, становились просто несносны! А ещё серьезными людьми себя считали! Олег, конечно, ничего не говорил им, но он и Оксана – знали намного больше, чем взрослые или хотя бы понимали. Взрослым было совершенно бесполезно пытаться объяснить даже малую часть этих знаний и понятий. Интересно, куда это всё девается в нас, когда мы вырастаем? Тогда Олег не задумывался над этим. Ему казалось, что детские знания будут с нами всегда. Жаль всё-таки, что детство уходит безвозвратно.

Родители и бабушка были очень довольны тем, что он так привязался к Оксане. Вообще, её нельзя было не любить, и все её любили. Хотя, стоп! Не все. Кое-что, о чем узнаешь в детстве, начинаешь понимать только с годами. Странным образом в памяти откладывается эта информация, и время от времени всплывает наверх, пока не станет понятной полностью. У Олега было так. Счастлив тот, кто с подобным не столкнулся. Так вот, когда Оксане было уже десять месяцев, а ему стукнуло шесть лет, к ним в гости приехала сестра отца со своей семьей. Тетя Ида была моложе отца на восемь лет. Более скучной особы, чем она Олег в жизни не видел. Он не мог припомнить и одного случая, чтобы она улыбалась. Её муж – Василий Петрович – улыбался время от времени, но никогда не смеялся. Олега удивило один раз, как он с упреком сказал отцу:

– Ты, дорогой Лёня, вроде бы и место, не какое зря, занимаешь, вроде бы и профессор, вроде бы и возраст почтенный, а ведешь себя, как мальчик. То тебе шуточки, то тебе с детишками пошалить. Не солидно как-то.

– Вася, если от моего лица молоко киснуть начнет, ни мне, ни окружающим лучше не станет.

– А для себя?

– А мне так нравится. И не тебе меня жить учить. Хотя бы в силу того же возраста, положения и ученого звания.

Тетя Ида с мужем и сыном – Артемом, приезжали к ним не особенно часто, хотя и жили они в одном городе и даже не особенно далеко. Олега это устраивало. Ему казалось и взрослых – маму и отца – тоже. Артем был истинным сыном своих родителей. Он был на год старше Олега, но играть с ним было совершенно невозможно. Он был ужасно скучным. После того, как умер дядя Андрей, они не приезжали вообще. Олег как-то и не заметил этого, настолько его поглотило появление Оксаны в семье. Когда они приехали, Олег обратил внимание, что родители чем-то встревожены. После чаепития, во время которого шел довольно натянутый разговор о всяких незначительных мелочах, его и Артема отправили в другую комнату. В этот день шел дождь, и играть в саду было некак. Бабушка не приехала, у неё были какие-то свои дела. Проснулась Оксана. Мама покормила её и принесла в ту комнату, где Олег и Артём, по идее, должны были играть. На самом деле они сидели и молчали. Олег смотрел в окно на мокрые деревья и цветы. Артем взял какую-то книжку и листал с умным видом.

– Олежка, пусть Оксанка побудет с вами, – попросила мама.

– Конечно, – он даже обрадовался. Общество Оксаны его устраивало больше, чем общество Артема.

– Надеюсь, она не будет орать? – спросил Артем, когда мама вышла.

– Почему она должна орать? – удивился Олег.

– Все дети орут. Тем более маленькие девчонки. Как ты вообще с ней возишься? Ты нянькой хочешь стать, когда вырастешь? – с насмешкой спросил Артем.

– Глупый ты, Артем, – обиделся он.

– Это ты дурак. Жалко, что папа у тебя профессор.

Олег окончательно обиделся и решил вместе с Оксаной перебраться в другую комнату. Никто из его друзей никогда не был против присутствия Оксаны, никому она не мешала. Оксана, если её держать за ручку, уже, пусть не очень уверенно, но ходила. Комната, куда они ушли, располагалась рядом с комнатой, в которой остались родители и тетя Ида с Василием Петровичем. Дверь была приоткрыта, и Олегу хорошо было слышно, о чем они разговаривают. Оксана начала собирать пирамидку. Он сидел с ней рядом и, сам не знал почему, прислушивался к разговору взрослых.

– Лёня, ты хочешь сказать, что никто и ничего никогда не узнает? – спросила тетя Ида. – Да первый ваш сын, когда подрастет, спросит, откуда она взялась.

– Ида, мы взрослые люди и можем решить каждый сам за себя, кому и что делать, – холодно ответил отец.

– А вам никогда не приходило в голову, что вы оба смешно выглядите? – это был голос Василия Петровича.

– Чем же смешно мы выглядим?

– Для начала вашей разницей в возрасте. Вас, Марина, понять, конечно, можно: найти мужа вдвое старше себя, при деньгах и положении в обществе, и быстренько привязать его к себе ребенком. Только вот подумали бы вы, как это выглядит со стороны? Кто это, отец или дедушка? А теперь ещё и второй ребенок. И моё личное мнение, Лёня, чужой ребенок – всегда чужой. Я никогда не смог бы полюбить племянницу вместо дочери. Ты кому пытаешься доказать, что любишь её, себе, мне или окружающим? Конечно, если выдавать её за свою дочь… – он ухмыльнулся. – Да ещё и сына в няньку превращать!

– Василий прав, – поддержала его тетя Ида.

– Лёня, я пойду лучше, посмотрю, чем дети заняты, – у матери дрогнул голос.

– Останься, Марина. Пока там Олег, всё будет в порядке. Разберемся, может быть, Василий и прав, – голос отца стал совершенно ледяным. – Мне остается напомнить тебе, сестрица, хотя я надеялся, что никогда не дойдет до подобных разговоров, что в своё время, для того, чтобы ты смогла поступить в институт, я, как проклятый, должен был вкалывать на две ставки, а по ночам подрабатывать на «скорой». Потом, вместо того, чтобы заняться своей жизнью, я продолжал устраивать твою и Андрееву. Если у Андрея всё шло относительно гладко, то кто постоянно вытягивал тебя из твоих депрессий и мирил тебя и Василия? Кто помог вам, когда у вас были проблемы с Артемом? Давай назовем вещи своими именами. Кто за твоего Василия не один раз слово уже замолвил? Если бы не я, ты так бы и каталась в школу на окраине города и была бы не завучем, а заштатным учителем. Я никогда не говорил о благодарности и говорить о ней не хочу. О том, что её не будет, я понял уже достаточно давно.

– Благодарность? – снова ухмыльнулся Василий Петрович. – Да ты себе дом этот захапал.

– Даже так? – отец почти рассмеялся. – Кажется, я выплатил вам сумму намного большую, чем приходилась на долю Иды. А ты, Вася, к этому дому вообще отношения никакого не имеешь.

– И всё-таки… – попробовала вмешаться тетя Ида.

– Ида, ты ведь помнишь завещание? Когда вы решили его оспорить, я, хотя бы для того, чтобы не портить отношения, решил отдать вам стоимость той части, на которую вы претендовали. Или не так? Или расписку ты мне не писала?

– Я так и знала, что ты мне вспомнишь это! – голос тети прозвучал оскорблено.

– Я не хотел этого говорить очень долго. Просто надеялся, что у вас обоих хватит порядочности не вмешиваться в нашу жизнь. Ты пыталась постоянно диктовать что-то Андрею и теперь пытаешься диктовать мне. Не выйдет, сестрица. Мои дети – это мои дети и моя жена – это моя жена. Не вам обоим их судить и не вам мне советы давать. Кроме всего, дай Бог, чтобы вы дожили оба до глубокой старости и успели вырастить Артема и вывести его в люди. Неужели, если бы с вами что-то случилось, вы хотели бы, чтобы рядом с вашим сыном не оказалось дяди или тети, которые забрали бы его к себе? Или детдом лучше?

– Это не значит, что с чужим ребенком нужно носиться, как со своим, давать своё имя и вообще…

– А это не чужой ребенок. Или брат для тебя был тоже чужим?

– Заметь, двоюродный брат, – подал голос Василий Петрович.

– Вася, я пока не к тебе обращаюсь, – одернул его отец. – Ида, мы же росли вместе. Он же попал в нашу семью чуть старше, чем Оксана. Ты же всегда гордилась братом!

– Это было детское впечатление.

– Вообще, я не понимаю, к чему весь этот спектакль сначала после похорон, теперь здесь? Чего ты добиваешься?

– Мы имеем полное право высказать своё мнение, – ответила тетя Ида, как хорошо заученный урок.

– Высказали? – теперь в голосе отца прозвучала насмешка. Он обратился к матери, – Мариночка, вот теперь посмотри, что бывает, когда поешь с чужого голоса. Слава Богу, что ты у меня женщина со своим мнением!

– Ах, так! – в голосе Василия Петровича прозвучала скрытая угроза. – Ноги нашей в этом доме больше не будет! Идем, Ида! Я не позволю, чтобы твой заумный брат насмехался над нами!

– Держать не стану, – холодно ответил отец.

Через две минуты гости удалились. Олегу даже легче стало. Он заглянул в комнату, где сидели родители. Отец курил и задумчиво смотрел в окно. Мама села с ним рядом на диван. Она была явно расстроена.

– Лёня, может, не стоило так? – робко спросила мама.

– Как? Сколько можно плевать мне в душу? – отец был совершенно спокоен. – С тех пор, как появился «великий и могучий» Вася, моя сестренка совершенно потеряла голову. Вася помешан на солидности. Ведь она стала такой занудой, после его появления. Дойти до такого абсурда, что лишний раз улыбнувшись, она, серьезный преподаватель, потеряет своё лицо. Я молю Бога только об одном, чтобы она не узнала, что её бесценный муженек не пропускает ни одной юбки и по уши в карточных долгах. Это с ней он такой правильный.

– Ты не пробовал с ней поговорить?

– Марина, девочка моя, о чем ты? – отец горько улыбнулся. – Она не видит и не слышит меня. Андрей когда-то попробовал ей сказать. Она обозвала его лжецом и появилась только на его похоронах. Ладно, давай оставим. Я устал. А где там наши сорванцы? – отец повернулся и увидел Олега. Его улыбка потеплела. – Вам компанию составить в кубики поиграть?

Визит тети Иды с семьей и услышанный разговор, оставил неприятный, тяжелый осадок. О чем спорили взрослые, он так тогда и не понял, но почему-то запомнил всё слово в слово на всю жизнь.

Подрастал Олег и подрастала Оксана. Сначала она делал робкие шажки, держась за чью-нибудь руку, потом начала бегать. Её маленькие ножки носили её с такой быстротой, что, догоняя её, Олег мог запыхаться. В её речи стало больше слов, адаптированных для взрослых. Конечно, многие из них звучали довольно своеобразно, но взрослые могли её понимать теперь довольно сносно, почти так же хорошо, как и он.

Ещё Оксана поняла, что из брата можно веревки вить. Она умудрялась изломать все его карандаши, перепортить его рисунки, прилепить кусок пластилина ему в волосы, по возможности сломать какую-нибудь его игрушку, а после всего этого смотреть на него своими голубыми глазищами с таким наивным ангельским видом, что только у последнего негодяя поднялась бы рука её стукнуть. У Олега рука никогда не поднималась, как бы она его не изводила. Он терпеливо сносил все её выходки и капризы. Всё-таки он был старшим братом – это, во-первых, а, во-вторых, не хорошо было лезть в рукопашную с девчонкой. Но, если бы кто-то посмел хоть пальцем её тронуть, Олег, не задумываясь, ринулся бы в драку. Он смотрел на младших и старших сестер своих друзей и думал, что лучше Оксаны никого нет и не будет. Он обожал свою сестренку. Она платила ему тем же. Их взаимное обожание только радовало родителей и бабушку, и вызывало завистливые вздохи у некоторых их знакомых, у которых дети постоянно дрались, как кошка с собакой.

Глава 3

В семь лет Олег пошел в школу. Сказать, что учиться в первом классе ему было очень интересно, он не мог. Всё дело было в том, что он читал, не хуже взрослого, свободно писал, и решать задачи о двух арбузах и трех карандашах ему было уже довольно скучно. Скука обучения компенсировалась появлением новых друзей и новыми приключениями, найти которые на свою голову, Олег был большим мастером. Хотя он и не сильно стремился к лидерству, но среди мальчишек-одноклассников это лидерство пришло к нему почти сразу.

Олега посадили за одну парту с девчонкой, у которой были огромные банты на тоненьких косичках и нос в веснушках. Её звали Алена. С его мелко-хулиганскими замашками, ему доставляло большое удовольствие дергать её за косички. Кончилось всё тем, что в один прекрасный день в школу пришла мамаша Алены. В отличие от своей субтильной дщери, она была дамой внушительного телосложения. Олег, когда её увидел, про себя прикинул, что его мама вдвое тоньше. Аленина мама вычитала его громким командирским голосом. При этом она была красная, как вареный рак. Свою монументальную речь она закончила фразой: «Смотри ты! Выискался сынок профессорский! Паразит! Интеллигент зачуханый!», не смотря на протестующее попискивание учительницы. Судя по тому, что она была такой красной, Олег решил, что ей очень стыдно так громко ругать его, да ещё и обзывать «паразитом» и «зачуханным». Вообще, родители на него никогда не кричали. В детском садике никто тоже не кричал. Воспитательница была очень терпеливой и спокойной женщиной. Учительница была совсем молодая, и кричать ещё не умела. Она, стоя перед свирепствующей мамашей, робко пообещала вызвать в школу родителей Олега и поставить ему «двойку» по поведению. После ухода грозной родительницы учительница попыталась выяснить у него, зачем он допекал Алену. На её вопросы Олег ответил, что ему очень нравятся её бантики и косички, соответственно, тоже. Косички Олегу нравились довольно своеобразно – по толщине они напоминали ему хвостики белых лабораторных крыс, которых он однажды видел. Но такая пикантная подробность не касалась учительницы, а тем более Алены и её массивной мамаши. Учительница пожурила Олега и объяснила, что если он хочет оказать девочке внимание, это следует сделать как-то по-другому, например, помочь ей решить задачу. У Алены были хронические проблемы с математикой. «Двойку» по поведению учительница Олегу не поставила, ограничилась замечанием в дневнике, и всё-таки попросила пригласить отца в школу.

Отец пришел в школу, выслушал переданные через учительницу претензии Алениной мамы, потом похвалы учительницы в адрес Олега, так что толком было непонятно, зачем она его вызывала – рассказать ему, что сын плохой или наоборот. По дороге домой отец поинтересовался, чем Олегу так не угодили косички соседки по парте. Ему сын объяснил менее дипломатично, чем учительнице, сказав, что косички Алены напоминают. Отец от души рассмеялся и посоветовал подыскать какое-нибудь другое сравнение.

– Пап, а ты, когда в школе учился, девчонок за косы дергал? – спросил Олег.

– Не без того. Что ж я, не живой человек? – улыбаясь, ответил отец.

– Твоих родителей тоже в школу вызывали?

– Нет. Тогда проблемы несколько другие были и разбирались мы сами, без учителей и родителей.

– А маму за косички дергали?

– Это ты у мамы спроси, – отец снова улыбнулся. – Она мне не рассказывала. А свою соседку по парте ты не обижай. Вдруг тебе придется просидеть с ней до десятого класса.

– Я хочу с Витьком Ходаревым сидеть, а нас с девчонками посадили, – обречено сказал Олег. – И ему, и мне повезло: он с Катькой дерется, а Алена маме сразу жалуется.

– Во-первых, не с Катькой, а с Катей. Во-вторых, попробуйте решить свои споры мирно.

– Пап, а что такое «зачуханый интеллигент»? Это грязный и с блохами? – поинтересовался Олег.

– Где это ты услышал такое ценное выражение? – отец удивленно поднял брови.

– Это меня мама Алены так обозвала. Она, когда пришла, начала кричать на меня, что я профессорский сынок, паразит и зачуханый интеллигент. А ещё сказала, что я выискался. Это как? Я же не прятался.

– Это не совсем правильное выражение. Она хотела сказать, что вы в одном классе учитесь и за одной партой сидите. А за всё остальное, не обижайся. Иногда, в гневе, люди не совсем отдают себе отчет в том, что говорят. Вот и она, рассердившись, наговорила тебе резкостей.

За обедом Олег спросил у мамы, дергал ли её сосед по парте за косички. Мама от удивления даже есть перестала, а отец старательно сдерживал улыбку. Оксана, воспользовавшись моментом, отправила фрикадельку из супа коту Маркизу, который терпеливо сидел возле её стула и громко мурлыкал.

– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась мама. – Если ты решил дернуть за косичку Алену, то лучше этого не делать.

– Я уже дернул, – признался Олег.

– Олежек, это нехорошо, – назидательно сказала мама.

– Видишь ли, Мариночка, – стараясь не рассмеяться, сказал отец, – он проделывал это неоднократно. Сегодня, благодаря подвигам нашего сынульки, меня вызывали в школу. Оказывается, мама Алены уже была в школе и очень громко возмущалась поведением Олега. Что я девочек за косы дергал, мы уже установили. Но, видишь ли, когда я учился, у барышень не принято было жаловаться родителям. Что делали в ваше время?

– Лёня, – мама выглядела растерянной, – я не совсем понимаю, зачем это нужно?

– Ну, если ребенок хочет знать. У тебя косички были?

– Были, – мама сдалась. Она перестала быть серьезной и теперь тоже старалась не рассмеяться. – Меня попробовал однажды дернуть за косу, только не сосед по парте, а тот, кто сзади сидел. Для него это плачевно закончилось. Я, не мудрствуя лукаво, вылила ему на голову содержимое чернильницы. В школу вызывали моих родителей.

– Отлично! Теперь нам остается только похвалить нашего сына за отличную учебу, а первую тему считать закрытой. Так как у Олежки нет ни одной четверки, нам остается решить, как мы это отметим.

– Пусть он сам выберет, – предложила мама.

– Давай ты испечешь торт, позвоним бабушке, чтобы она пришла, а потом пойдем в зоопарк, – подумав, решил Олег.

– Хорошо, торт я испеку прямо сегодня. Бабушке ты позвонишь после обеда, а в зоопарк пойдем в воскресенье. Только всё это с одним условием, что ты больше не станешь дергать Алену за косы.

– Мама права, – согласился отец. – Договорились?

– Договорились, – покорился сын.

С тех пор Алену Олег, как и обещал, больше не дергал за косички. По совету учительницы, он иногда помогал ей решить задачу или нарисовать что-нибудь. В один прекрасный день, в конце третьей четверти, придя за Аленой в школу, её мамаша остановила его и спросила у Алены:

– Ну, что, дочка, он тебя больше не обижает?

– Нет, мамочка, – пропищала Алена. – Он мне теперь по математике помогает.

– Вот то-то же! Вовремя таких профессорских сынков на место ставить нужно! А то повыучили ваших родителей на свою голову, так вы теперь и сидите у нас на шее все, думаете, управы на вас нету! – и она рассмеялась почти басом.

Эта монументальная речь произвела на меня настолько неизгладимое впечатление, что Олег решил, даже не посвящая в её содержание родителей, наказать эту стопудовую тетку вместе с доченькой. Сделал он это, не взирая на возраст, довольно изыскано. По всей видимости, разъяснительную работу мать провела с Аленой дома, и теперь просьбы помочь решить что-нибудь сыпались, как из рога изобилия. Некоторое время он всё решал безропотно и идеально правильно. Наступило время годовой контрольной. Свой вариант Олег решил где-то в середине урока. Алена начала просить, чтобы он решил контрольную и ей. Это был тот момент, которого Олег терпеливо ждал. Контрольную он решил идеально неправильно. На следующий день у Алены оказалась «двойка», да ещё и единственная на весь класс. Алена сначала дала реву, а потом накинулась на Олега с кулаками. Учительница вовремя успела её оттащить. На следующий день в школе появилась грозная тяжеловесная мамаша. Она попыталась разговаривать с учительницей на повышенных тонах, но из этого ничего не вышло. Сегодня сила была не на её стороне. Мало было того, что Алена написала контрольную на «двойку», она ещё и учинила драку прямо на уроке. Тогда мамаша выпалила, что это Олег плохо решил контрольную для Алены. Учительница была просто в шоке и сказала, что в таком случае, и разговоров никаких быть не может. Тоже самое повторил и директор. С горем пополам Алене натянули тройку по математике. Олег же получил похвальную грамоту. После последнего звонка, проходя со своими родителями мимо Алены с хмурой мамашей, он очень вежливо с ней поздоровался, а она стала свекольного цвета, и отвернулась. Его самолюбие могло спать спокойно, он посчитался за свои обиды и за обиды, заочно нанесенные моим родителям. В начале следующего учебного года Алену от Олега пересадили.

Глава 4

Прошли какие-то пять лет, и маленькая принцесса Оксана тоже пошла в школу. В тот год на первый звонок Олег шел, держа её за руку, и его не проходящая гордость от того, что он старший брат такой замечательной девочки, выплескивалась через край. Он ужасно волновался, чтобы никто в первый же день её не обидел. Из-за этого Олег на каждой перемене бегал к её классу посмотреть, как она. К его радости, с Оксаной всё было в порядке. Она прекрасно освоилась среди одноклассников. У неё была та же проблема, что и у брата – она уже умела читать, писать и решать простые задачи ей были не особенно интересно. С большим удовольствием она заглядывала в учебники Олега, хотя половины ещё не понимала. Учились они оба очень легко, приготовление уроков много времени не занимало. Сделав уроки, если позволяла погода, они убегали на улицу, где уже собиралась компания таких же сорви голов. Все друзья Олега уже привыкли к тому, что он и Оксана неразлучны. Эта привычка стала настолько сильной, что присутствие девчонки в мальчишеской компании никого не шокировало. Зато Олега удержало от курения в двенадцать лет. Самым интересным стало то, что потихоньку Оксана стала верховодить всей компанией. Мальчишкам уже становилось скучно, если она убегала к каким-нибудь своим подружкам. Пару раз она попробовала затащить Олега в их общество, но он там чуть не позеленел от скуки. Его очень удивляло, что Оксана с ними находит общего. Но, никуда не денешься, девочке временами нужно было девичье общество и с этим приходилось мириться.

Оксана обожала Олега так же, как и он её. Если не было никакой компании, им было весело вдвоем. Временами Оксана продолжала по привычке делать брату маленькие пакости и смотреть после всего на ангельскими глазами, зная, что ей за это ничего не будет. Они ужасно томились, если кто-то заболевал и оставался дома. Тогда день в школе казался бесконечным, и гулять после школы не хотелось. Родители и бабушка не могли нарадоваться такому согласию меду детьми.

Каждый год летом родители отправляли Олега и Оксану почти на месяц в пионерский лагерь. Здесь они были также неразлучны, хотя и попадали в разные отряды. Олег смотрел, чтобы никто не попытался обидеть Оксану, она бдительно следила, чтобы он не влез в драку или какую-нибудь очень уж большую шалость. Всё всегда было идеально, кроме последнего раза.

Уже через много лет оба стали задумываться, что сама по себе происшедшая история была очень странной. Просто отдавала мистикой. Олегу уже исполнилось пятнадцать лет. Он знал, что это его последняя поездка, и попасть в лагерь он сможет только через несколько лет уже в качестве вожатого. Да и крупновато Олег выглядел для пионера – давно перегнав маму, ростом он догнал отца. В классе он был самым высоким. Глядя на него, можно было решить, что ему уже все семнадцать, а то и больше. Кроме того, он уже полгода не был пионером. Оксана всё ещё была маленькой. Не смотря на это, она с утроенной строгостью следила за братом. Время от времени она назидательно напоминала Олегу, что курить вредно и не стоит начинать. Всё-таки вечно удерживать брата от пагубной привычки к курению, Оксане не удалось. Да и ещё от кое-чего не слишком праведного. Олег неожиданно заметил, как она смотрит на девчонок, которые бросают на него заинтересованные взгляды. Тогда его это даже позабавило. Сначала позабавило.

Последний день в лагере не предвещал ничего плохого. С самого утра все суетились, готовясь к линейке по поводу закрытия лагеря, которая должна была пройти после обеда. Потом все ожидали танцевального вечера и большого пионерского костра на берегу моря. Оксана весь вечер провела в кругу своих подружек, обмениваясь адресами, какими-то заколочками, открыточками и прочими девчоночьими глупостями. Олег совсем не расстраивался, видя, как она веселится. Танцуя с очередной девчонкой он не чувствовал затылком её строгого взгляда и, надо сказать, это было совсем неплохо. Вечером, когда все расходились по спальным корпусам, он отыскал её в толпе, пожелал спокойной ночи, а она по привычке чмокнула Олега в щеку и убежала.

В спальной комнате было четверо мальчиков. Двое сразу же заснули, а Олегу и его другу Сергею никак не спалось. Ветер шевелил занавески на открытом окне, откуда-то издалека слышалась музыка. Олег встал с кровати и присел на подоконник. В траве под окном громко пиликал сверчок, небо было усыпано яркими августовскими звездами, воздух был чуть влажноватым и свежим.

– Серега, а правду говорят, что если успеешь загадать желание, пока падает звезда, то оно сбудется? – спросил Олег.

– Не знаю. Говорят, – Сергей встал и устроился рядом со ним на подоконнике.

– А, по-моему, ерунда. Давай проверим?

– Как?

– Ну, не знаю. Загадаем что-нибудь невероятное.

– Давай, – идея друга Сергею понравилась. – Придумай что-нибудь.

– Сейчас, звезда падать будет.

Некоторое время они сидели молча, терпеливо глядя в бархатное звездное небо. Олег тем временем мучительно думал, чего бы такого несбыточного захотеть и сказать это побыстрее.

– Хочу сегодня женщину! – выпалил он, когда сверкающая точка покатилась вниз.

– Это как? – не понял Сергей.

– Ну, как? И ежу понятно, как. Сверху, – пояснил Олег с видом знатока. – Или ещё как-нибудь.

– А ты уже пробовал?

– Можно подумать, ты пробовал.

– Конечно, нет. Но я тоже хочу.

– Вот и загадай, – посоветовал Олег.

– Сейчас, звезду дождемся, – согласился Сергей.

Ждать долго не пришлось. Он тоже выпалил такую же фразу. Олегу стало очень смешно. Они загадали то, что никак не могло случиться. Олег посмотрел на часы. Было около половины первого.

– Серега, ну их, эти желания, пойдем лучше искупаемся, – предложил он, вставая с подоконника.

– А вдруг вожатые?

– Наши вожатые где-то отмечают конец смены. Сам же видел, как они уходили, когда все заснули, – Олег взял свои шорты и бросил Сергею его.

– Ладно, идем. Всё равно никто ничего уже не сделает. Завтра уезжаем домой, – Сергей оделся и первым вылез в окно.

Олег последовал его примеру. Лагерь был пуст. Всё так же откуда-то слышалась музыка. На центральной аллее и возле корпусов горели фонари. Олег и Сергей быстро прошли к выходу на пляж. Им нужно было пройти мимо библиотеки. Именно оттуда и доносилась музыка. Как будто кто-то Олега подталкивал, он приблизился к одному из окон и заглянул в просвет между штор. Все вожатые были здесь. Они сидели за накрытым и уставленным бутылками столом и веселились. Судя по их лицам, в бутылках был совсем не лимонад. Олег поманил к себе Сергея, и они несколько минут наблюдали за происходящим. Вожатые боролись во всю с зеленым змием. Змий побеждал. Можно было со спокойной совестью идти купаться.

Вода была теплой, как парное молоко. Олег и Сергей наплавались и нанырялись, сколько душе было угодно. Никто не окрикивал, никто не запрещал заплывать за буйки. Когда они повернули к берегу, то хорошее настроение немного ухудшилось. Там, где они побросали свои шорты, сидели двое. Подплыв поближе, они узнали своих вожатых – Таню и Аню.

– Кажется, мы влипли, – с досадой произнес Сергей.

– Не дергайся, – успокоил его Олег. – Что они нам могут сделать? Попыхтят и успокоятся.

Они вышли на берег. Таня и Аня сидели на песке и, о чем-то тихо переговариваясь, внимательно наблюдали за ними. Сергей слегка оробел, Олег шел совершенно спокойно. Ему даже понравилась такая ситуация.

– Вот так вы спите! – Аня покачала головой.

– Вы же тоже не спите, – улыбаясь, ответил Олег.

– Разданов, а это не тебе судить, спать нам или не спать. Расскажи нам лучше, почему вы сами ушли купаться среди ночи.

– Да мы хотели и вас пригласить, но вас на месте не оказалось, – улыбка Олега, по-видимому, была такой же ангельской, как и у Оксаны, когда она лезла в шкоду.

– Отлично, отлично, – Таня как-то странно улыбнулась. – А что ещё вы хотели?

– Ну, это по обстоятельствам, – выдал Сергей.

Олег старательно сдержал удивленный возглас по поводу реплики друга. Такого от Сереги он никак не ожидал. Вот тебе и тихоня, вот тебе и к девчонкам подойти боится! А у самого разговорчики, как у отпетого бабника. Хотя, кто знал, какие разговоры должны были быть у отпетого бабника?

Похоже, его реплика очень понравилась Тане и Ане. Они переглянулись и обменялись многозначительным кивком.

– Что ж, любители ночного плавания, – поднимаясь, сказала Аня, которой Олег предупредительно подал руку, – пожалуй, пойдем в корпус и там поговорим.

– А здесь вы нам мораль читать не хотите? – поинтересовался Сергей.

– Здесь только мораль читать и можно! – рассмеялась Таня.

Олег поднял с песка шорты, и они покорно пошли за вожатыми. В библиотеке продолжалось веселье. Что сейчас случиться представить не могли ни он, ни Сергей. Они ожидали воспитательной беседы, максимальными последствиями которой могли стать жалобы родителям после приезда домой. Этого они не боялись. Зайдя в крытую веранду корпуса, Таня и Аня остановились.

– Ты бери себе Арефьева, а я Раздановым займусь, – многозначительно сказала Аня Тане.

– А что, одновременно вы не можете? – поинтересовался Олег.

– Мы-то можем и одновременно, – Таня фыркнула от смеха. – Только вот места мало в одной комнате да на такое количество народу. Идем, Арефьев.

– Разданов, за мной! – скомандовала Аня.

Олег пошел за ней в её комнату, а Сергей пошел за Таней. Собственно комнаты были смежными, разделенными тонкой стенкой. Аня включила настольную лампу. Шторы на окне были плотно задернуты. Комнатка действительно была совсем крохотной. Здесь стояла кровать, небольшой столик, тумбочка, узкий шкаф и стул. На стенке висело зеркало. На стуле стоял собранный, но ещё открытый чемодан. Аня зачем-то закрыла дверь на замок. Олег подумал, что стоило зайти в свою комнату и бросить шорты или надеть их.

– Ну, Разданов, расскажи, зачем ты с Арефьевым пошел на пляж?

– Вы же видели. Искупаться захотелось, – Олег смотрел на Аню сверху вниз.

– А чего тебе ещё хочется, кроме искупаться?

– А чего мне ещё должно было хотеться? – он улыбнулся.

– Скажи, Олег, ты на отца похож или на мать? – она как-то странно улыбнулась.

– На отца. А какое это имеет значение?

– Имеет, – её улыбка стала ещё более странной и она кончиком пальца коснулась его груди. – Скажи, а у твоего отца грудь волосатая?

– Вот уж не думал, что к воспитательной беседе имеет отношение волосатая грудь у моего отца или нет! – Олег рассмеялся.

– Всё всегда имеет значение. Так да или нет?

– Допустим, нет. Что дальше? Вы позвали меня для воспитательной беседы, так воспитывайте. А то стою, как неприкаянный, со штанишками, – он начал испытывать какой-то дискомфорт. – Что я, маленький?

– Мне кажется, что достаточно большой, – теперь она провела по его груди ладонью. – Положи шорты куда-нибудь. Вон, хоть на тумбочку. Я сейчас, только с одежкой разберусь.

– Может, я лучше за дверью подожду? Не бойтесь, я не убегу. Да и при чем здесь одежда? Или вы без галстука нотации не читаете? – Олег решил, что она хочет переодеться.

– Может это и пикантно, заниматься этим в галстуке, но я предпочитаю без него, – она забрала у него шорты и положила их на тумбочку. – Стой, как стоишь.

Олег растерялся. Аня, стоя в полушаге от него, начала расстегивать пуговицы на джинсовом платье. Она расстегнула платье, сняла его и бросила на спинку стула. У неё была красивая полная грудь. Одно дело было смотреть на неё в купальнике на пляже и совсем другое увидеть здесь, в полутемной комнатке, в кружевном полупрозрачном бюстгальтере. Олега словно горячей волной окатило, кровь застучала в висках. Он не знал, куда деть глаза, и одновременно не мог оторвать взгляда от этой груди.

– Нравится? – она подошла к нему вплотную.

Олег ничего не мог сказать, не знал что говорить, губы у него моментально пересохли и язык стал деревянным. Он чувствовал тепло, исходящее от её тела, запах спиртного, сигарет и духов, и ещё что-то такое, чего понять тогда ещё не мог.

– Так тебе нравится? – переспросила она.

– Что? – голос у него упал до хриплого шепота.

– То, что ты видишь.

– Да, – одними губами ответил Олег.

Аня обняла его и увлекла за собой. То, что происходило дальше, Олег не очень запомнил. Осталось только ощущение трепещущего женского тела, её жадные губы, прерывистое хрипловатое дыхание, шепот, из которого он не мог разобрать ни слова, а в конце, жуткая и пьянящая смесь из боли и наслаждения, завладевшая сознанием и телом, заслонившая всё на свете и вырвавшая из него хриплый стон. Ему даже показалось, что он на какое-то мгновение выключился. Потом Олег, насколько позволила узкая кровать, откинулся назад.

– Тебе понравилось? – спросила Аня.

– Да, очень, – скорее инстинктивно, он поцеловал её. – А тебе?

– Мне тоже очень понравилось. Только вот я не пойму, ты действительно впервые или просто вид делал?

– Впервые, – Олег слегка смутился. – А что?

– С трудом верится. Слишком хорошо, для начинающего.

– Я дёйствительно ни с кем ещё… целовался и только…

Они замолчали. В наступившей тишине стало слышно, что за стеной что-то происходит. Олег прекрасно понял что, и ему снова стало неловко. Кроме того, теперь, когда голова была относительно ясной, стало неудобно лежать совершенно голому рядом с Аней. То, что она так спокойно воспринимала своё обнаженное тело, Олега тоже несколько смущало. Странное было состояние. Ему очень хотелось, чтобы она хотя бы лампу выключила. Но Аня и не думала этого делать. Олег посмотрел на часы. Сколько прошло времени, он не представлял. Ему казалось, что сейчас может быть уже утро, а может прошло всего лишь пять минут. На часах было три. Возня за стеной прекратилась, и через минуту там тихо заговорили. Потом в стену постучали. Аня нехотя встала, подняла свои трусики и сказала:

– Идем, они уже тоже кончили.

Олег одевался, стараясь не смотреть на Аню. Приведя себя в порядок, она подошла к нему и погладила по щеке. У него было такое чувство, что за этим последует пощечина. Пощечины не последовало. Наоборот, очень ласково, она спросила:

– Что с тобой?

– Ничего, – Олег боялся посмотреть ей в глаза.

– Не дергайся. Со всеми в первый раз так бывает. Если хочешь, мы можем ещё как-нибудь встретиться.

– Хочу, – он, наконец, справился с собой. – Когда?

– До пятнадцатого сентября я уезжаю домой, потом нас, скорее всего, погонят в колхоз. В начале октября. Оставь мне свой телефон, я тебе перезвоню. Родителям расскажешь что-нибудь об однокласснице, которой помогаешь уроки делать.

– Они не будут сильно интересоваться, – успокоил её Олег. – Записывай.

Он продиктовал ей свой телефонный номер, и они пошли в комнату Тани. На кровати сидел Сергей, красный, как вареный рак. Таня достала из тумбочки коробку конфет «Ассорти», бутылку вина «Токай», стакан, две чайные чашки и пластиковый стаканчик для полоскания зубов. Разлив вино, она протянула стакан Ане, чашки подала Олегу и Сергею, а себе взяла стаканчик.

– За ваше боевое крещение, мальчишки! – сказала Аня.

Они чокнулись и выпили. Вино было приятное на вкус, сладко-терпковатое, от него по телу разливалось тепло и слегка кружилась голова. Спиртного до этого Олег никогда не пробовал. Они допили всю бутылку, закусывая конфетами.

– Теперь, пацаны, дуйте спать, а мы пошли допивать, – сказала Таня.

Олег и Сергей вернулись в свою комнату, где так же мирно, как и несколько часов назад, посапывали во сне их приятели. Вряд ли бы кому-то из них в голову пришло, чем их друзья занимались этой ночью. Не говоря друг другу ни слова, Олег и Сергей разделись и улеглись в кровати. Не смотря на усталость, уснуть Олег не мог. Он лежал и смотрел в окно на сереющее небо и бледнеющие звезды. Не так он представлял себе свою первую женщину. Кое-что из теории о сексуальных отношениях между дамами и джентльменами, Олег знал от отца. Но это была больше физиологическая часть и некоторые понятия мужской порядочности. В теорию чувств отец не стал вдаваться, мотивируя это тем, что чувства у каждого человека сугубо индивидуальны. То, что показывали в кино и проповедовали в школе о вечной и чистой любви, оказалось не более чем сказкой. Для начала, секса, по представлениям педагогов, не было. Оказалось – был и вполне доступный. Говорили, что если и был, то только после встреч, любви и свадьбы. Жениться никому и ни на ком не пришлось. Никто никого не добивался. Всё произошло просто и как-то слишком буднично. Ни тебе пылких признаний в любви, ни клятв в вечной верности, ни охов-ахов, ни пощечин, ни стеснения, ни слез. Вообще, никаких телячьих нежностей. Прозвучала только монументальная фраза, о том, кто кому нравится. Опозоренными дамы себя не чувствовали и невинности их лишили явно не сегодня. Тем не менее, это были не какие-то там падшие создания, а вполне приличные девушки, которые, кстати, учились в педучилище и летом ездили в лагерь вожатыми. И ещё, хотя отец и говорил, что секс дело далеко не такое неприятное и грязное, как о нем толковали наши педагоги, но толковали они так упорно, что у Олега в голове по этому поводу была некоторая каша. Обычно, даже после разговоров со сверстниками на подобные темы казалось, что все теперь будут знать, о чем это ты только что лясы точил и обязательно тебя осудят. Оказалось, что секс действительно дело совсем не неприятное. Насчет грязного тоже как-то возникали сомнения. При желании грязь можно было найти где угодно. Олег себя особенно испачканным после того, что было, не чувствовал. И потом, он был в курсе, что взрослые люди занимаются этим довольно регулярно. Не могли же все повально быть грязными и падшими. Мысли окончательно перепутались. То же самое происходило и с Сергеем. Заговорил он первым. Голос его прозвучал как-то странно, непривычно.

– Олег, ты спишь? – спросил он.

– Нет, – Олег повернулся к нему.

– Она с тобой тоже? – они прекрасно поняли друг друга.

– Да. А с тобой?

– Да. Ты отказывался?

– Кажется, нет, не помню, – честно признался Олег.

– И я не отказывался. Как ты думаешь, а что теперь будет?

– Не знаю. А что может быть?

– Просто всегда говорят одно, а выходит другое.

– Мне отец говорил, что практически все взрослые этим занимаются. Никто ж от этого не умер.

– Везет тебе, с тобой отец о таком говорит! Моим попробуй подобный вопрос задай! Места мало будет.

– Ты думаешь, наши родители нас смастерили и на этом всё?

– Они же женаты.

– А то, что рассказывают?

– Я думал, что это всё разговоры, чтобы цену себе набить.

– Выходит, что не просто разговоры. Только я вот думаю, что не стоит теперь об этом орать на всех углах, – Олег помолчал. – Вот тебе и загадали желание. Вот тебе и сказки про падающие звезды.

Утром, одеваясь, Олег думал, как сейчас столкнется с Аней и Таней. Как ни странно, всё прошло нормально. Сергей слегка смутился, но быстро взял себя в руки. Неприятность ожидала Олега в другом месте. Когда он, после завтрака, пришел к Оксане, она сидела на перилах веранды, и расстроено смотрела куда-то вдаль.

– Ты уже собралась? – спросил Олег.

– Собралась, – холодно ответила Оксана.

– А чего ты такая кислая и утром не прибежала? Поссорилась с подружками? – в душу закрались скверные предчувствия.

– Предатель, – Оксана окинула брата таким уничтожающим взглядом, что он вздрогнул.

– Ты что? Что произошло? – испугался Олег.

– Ничего! Уходи!

– Оксанка, что происходит?!

– Я тебе больше не нужна! Ты меня больше не любишь! – у неё задрожали губы.

– Что ещё за новости? С чего ты взяла, что ты мне больше не нужна? Только разреветься не хватало! – Олег снял Оксану с перил и присел перед ней на корточки. – Я уже попросил своих вожатых, чтобы тебя забрать в автобус нашего отряда. Давай сейчас возьмем твои вещички и пойдем к нам.

– Я поеду со своим отрядом.

– Почему? Тебе же нравилось, когда мы ехали в лагерь.

– А теперь я не хочу! – Оксана поджала губы. – И с вожатыми с твоими не поеду!

– Так что теперь делать будем? Ты же не любишь ездить без меня.

– Не люблю. Только я теперь тебе больше не нужна! Тебе вожатые твои нужны! – она расплакалась.

Олег не мог её успокоить минут пятнадцать. Он заподозрил, что ночью Оксана чего-нибудь испугалась и прибежала в наш корпус. Оказалось, что всю ночь она спала. Просто утром она проснулась с твердой уверенностью, что теперь не нужна Олегу, что её место заняла Аня. Услышав такое, он невольно ощутил, как по спине бегут мурашки. Если бы кто-нибудь знал, каких трудов стоило ему успокоить Оксану. Потом Олег пошел и попросил Аню, чтобы она замолвила за него словечко и ему разрешили ехать в одном автобусе с Оксаной. С малышней ехать было скучновато, но это имело свои преимущества – Олег выспался.

Следов от обид у Оксаны не осталось, как только они сели в родительскую машину. Всю дорогу она тарахтела родителям о том, как здорово отдыхали. Олег успокоился, решив, что она просто капризничала утром и хотела немножко им покомандовать.

Глава 5

Олег пошел в девятый класс. Часть одноклассников поменялась: кто-то ушел в техникумы и училища, кто-то просто в другую школу, кто-то наоборот перешел в эту школу. Олег легко сходился со своими сверстниками, и проблем в общении у него не возникало.

Октября Олег ждал с нетерпением. Он надеялся, что Аня обязательно даст о себе знать, как и обещала. Увидеться с ней ему было просто необходимо. Он прекрасно понимал, что просто прогулкой наша встреча не закончится. Отец был прав, когда, объяснив ему кое-какие интимные подробности, предупредил, что если уж он начнет, его будет тянуть к женщинам. Так оно и вышло. Многие в четырнадцать-пятнадцать лет начинают видеть интересные сны, от которых или просыпаются и потом долго уснуть не могут, или не могут дождаться ночи, чтобы увидеть такой сон снова. Хорошо, когда эти сны не часты. Когда же они сняться каждую ночь, а утром просыпаешься уже не со сладкими грезами, а с головной болью и начинаешь смотреть на одноклассниц, не как на товарищей по парте, а как на представительниц другого пола, с которыми принято заниматься тем, чего, по мнению педагогов, нет и быть не может, а если и есть, то после свадьбы и прочее, то становится скверно. Так скверно было теперь и Олегу. А уж на уроке физкультуры… Он себя чувствовал почти больным от всего этого.

Его состояние стали замечать родители. Они потихоньку начали интересоваться, почему сын такой вялый и что его беспокоит. Олег ссылался на то, что задают очень много уроков, и он устает. Мама в это почти поверила. Чтобы устроить маленький семейный отдых, родители решили в воскресенье вместе с Олегом и Оксаной съездить в лес. Оксана была рада, Олег тоже. Они собирали грибы, развели костер и жарили шашлыки, потом играли в прятки. Родители развлекались так, будто им было тоже пятнадцать, а то и десять. Потом мама и Оксана пошли собирать желуди на соседнюю поляну, а Олег и отец остались у костра. Олег сидел и смотрел на огонь. Почему-то вспомнился пионерский костер в лагере и ночь после. Раз вспомнилась ночь, то вспомнилась и Аня. Он тяжело вздохнул. Даже здесь ему некуда было спрятаться от мыслей. Отец внимательно посмотрел на него и спросил:

– Олег, что с тобой в последнее время происходит?

– Со мной? – Олег старательно сделал вид, что удивлен. – Ничего.

– И всё же? Только не говори, что ты устал от уроков.

– Па, ты можешь сейчас меня выругать, за то, что я скажу, – он задумчиво смотрел в костер. – Я был с девушкой.

– Во-первых, когда я тебя ругал? – отец закурил. – Во-вторых, после драки кулаками не машут. Рановато, конечно, но что теперь поделаешь? В-третьих, что тебя беспокоит? Возникли какие-то осложнения?

– Нет, всё нормально.

– Так почему ты такой подавленный?

– Понимаешь, это случилось в лагере…

– Сына, сколько лет этой девушке? – отец настороженно посмотрел на него.

– Восемнадцать. Она была у нас вожатой. Ты и мама, наверное, не запомнили, темноволосая, Аня зовут. Вы видели её, когда приезжали проведать меня и Оксанку.

– Не знаю, как мама, а я запомнил. Приятная девушка. Так что случилось?

– Ничего. Она обещала позвонить мне в начале октября, – Олег взял прутик и пошевелил ним угли костра.

– Сегодня двадцать восьмое сентября.

– Я это помню… Просто она мне снится каждую ночь. Мне сниться то, что между нами было… – он почувствовал, как краснею. – Я уже из-за этого не могу смотреть на девчонок.

– Она тебя как-то унизила или тебе было плохо?

– Нет. Всё было нормально, мне было очень хорошо. Я не могу смотреть на девчонок, потому что я начинаю вспоминать то, что было. Я уже устал от этого. Понимаешь?

– Понимаю, – отец кивнул.

– Это плохо?

– Нет. Это всё вполне естественно. Сказать, что я в большом восторге от происшедшего, не могу, но и трагедии в этом я тоже не вижу. Мне не хотелось, чтобы это случилось с тобой в таком возрасте. Ты ещё почти ребенок, хоть и ростом меня догнал. Тем не менее, что случилось, то случилось. Ты надеешься, что она позвонит, вы встретитесь, и у вас что-то будет?

– Откуда ты знаешь? – Олег думал, что провалится от стыда.

– Олежек, я такой же человек, как и все люди, – отец грустно улыбнулся.

– Па, а ты до того, как женился на маме… Ну, у тебя была девушка? – он посмотрел на отца.

– Только монахи и католические священники дают обет безбрачия. Как ты думаешь, если ты в пятнадцать лет попробовал, что такое плотские утехи, то я должен был почти до сорока дожить девственником? Или тебя это шокирует?

– Нет. Я хотел спросить, сколько было тебе лет?

– Девятнадцать, почти двадцать. Но тогда было другое время, и была война, я уходил на фронт, – в его голосе мелькнула тоска. – Всё было по-другому.

– А что с ней потом случилось?

– Она погибла во время бомбежки.

– Па, а мама о тебе всё знает?

– Конечно. Хотя ещё и очень рано, но я хочу дать тебе один совет. Никогда и ничего не скрывай от женщины, которую полюбишь. Если она будет любить тебя, то всё поймет. У нас с мамой нет секретов друг от друга. И ещё нужно уметь прощать. Без этого жить невозможно. Ты понимаешь меня?

– Да, – кивнул Олег.

– А переживать перестань. Всё образуется. Позвонит твоя девушка. Только вот что, сынок, нужно быть осторожным. Помнишь, о чем мы с тобой говорили? – Олег утвердительно кивнул. – Ты должен думать не только о себе, но и о ней. Если у вас возникнут какие-нибудь проблемы, сразу же скажи мне или маме. И ещё, я очень тебя прошу, не занимайтесь этим, где придется. В самом крайнем случае, потихоньку скажи мне, и я что-нибудь придумаю.

– Ладно, скажу.

– Да, посылай вас после этого в пионерский лагерь! – отец усмехнулся и покачал головой. – Пионерите вы здорово. Она тебе очень нравится?

– Нравится. Вообще, я почему-то думал, что всё будет немного иначе. Мама тоже о чем-то догадывается? – Олег исподлобья посмотрел на отца.

– Не без того. Если хочешь, я могу ей сказать.

– Как находишь нужным.

– О чем вы здесь секретничаете? – услышал он голос мамы.

– Просто так разговариваем, – отец повернулся и улыбнулся. – Покажите, что вы там нашли.

– Я знаю о чем, – Оксана без улыбки посмотрела на Олега и на отца. – Олег про свою Анечку рассказывает!

– Про какую Анечку? – не поняла мама.

– Ни про какую Анечку мы здесь не разговаривали, – он нахмурился.

Олегу снова стало нехорошо. Она не могла слышать, о чем он разговаривал с отцом. И снова была эта непонятная ревность. Отец выглядел несколько озадаченным. Он внимательно посмотрел на сына, потом на Оксану, и, стараясь разрядить ситуацию, сказал:

– Мы разговаривали о том, что Олег ростом уже меня перегоняет. А, если бы даже и про Анечку, как ты говоришь, моя маленькая принцесса, то ничего страшного. У Олега могут быть друзья и девочки, и мальчики.

– Да он влюбился в неё! – Оксана рассердилась.

– А если и влюбился, что в этом страшного? Ведь когда-то и Олежка, и ты вырастете, влюбитесь, и у каждого будет своя семья. Это ведь нормально, Оксаночка, – мама села у костра и начала поправлять выбившиеся из «улитки» пряди волос.

– Это будет когда-то. А сейчас я не хочу, чтобы он влюблялся!

– Перестань капризничать. Олег живой человек, а не твоя игрушка.

– Ничего вы не понимаете! – Оксана, насупившись, села рядом с мамой. – И он ничего не понимает…

Родители действительно так ничего и не поняли. Они решили, что Оксана просто устала и пора собираться домой. Всю дорогу она мирно проспала в машине, а вечером была спокойной и веселой. Зато Олег не спал полночи. Он слишком хорошо помнил начало этой истории. Теперь было продолжение. С ужасом он думал о том, что будет, если встретится с Аней.

Утром, по дороге в школу, Олег спросил у Оксаны, почему она вчера начала вредничать. Она очень внимательно посмотрела на брата огромными голубыми глазищами и совершенно серьезно сказала:

– Зачем тебе кто-то? Ведь у тебя же есть я. Я же люблю тебя больше всех на свете.

– Оксанка, ты моя сестра, а я твой брат. Я тоже тебя обожаю больше всех на свете. Но ведь это совсем другое.

– Ничего ты не понял, – она вздохнула тяжело, совсем не по-детски. – Ладно, я пока не буду тебе мешать. Возись со своей фифочкой!

– И на том спасибо, командир! – Олег почти рассердился на неё, что с ним бывало крайне редко. – Вот вырастешь, я тебе цирк буду устраивать, как ты на свиданья начнешь бегать!

– Ты ничего не понял, – упрямо повторила она.

Через три дня позвонила Аня. Олег очень обрадовался её звонку, а ещё больше тому, что она предложила встретиться тем же вечером. Как примерный джентльмен, он принес Ане цветы. Это были розовые хризантемы. Она очень обрадовалась, сказала, что цветы ей дарили только на день рожденья. Они немного погуляли. На улице было ветрено и довольно холодно, разговор как-то не клеился. Олег всё время терялся и чувствовал себя очень сковано.

– Хочешь, пойдем ко мне? – предложила Аня.

– Куда?

– Я квартиру снимаю. Здесь недалеко.

– Пойдем, – согласился Олег. – Ты одна там живешь?

– Да. С общежитием проблемы. У меня здесь тетя живёт, но у неё приткнуться негде – пятеро в двух комнатах. Вот она через знакомых и помогла эту квартиру снять. Это малосемейка, хозяева на Север уехали. Мама говорит, что так даже лучше. Она может приехать ко мне, и заниматься никто не мешает, – объяснила Аня.

Они пришли к Ане. Квартира была очень маленькая, но очень чистая и уютная. Олег помог Ане снять пальто, повесил свою куртку и прошел за ней в комнату, почти всё пространство которой занимала большая тахта.

– Вот здесь я живу, – улыбнулась Аня и поставила цветы в вазу. – Устраивайся. Я сейчас чайник поставлю. Ты замерз, наверное.

– Нет. А ты?

– Немножко. Но я бы предпочла по-другому согреться, – она подошла к нему и снизу вверх посмотрела на него.

Олег понял, о чем она говорит. Лицо у него начало гореть, как после быстрого бега. Стараясь удержать нервную дрожь, он обнял её и несмело поцеловал во влажные губы.

– Подожди, я сейчас постель расстелю, – прошептала она.

Олег смотрел, как она стелит постель и в голове у него снова путались мысли. Ему почему-то было страшно. Он так долго ждал этого дня, так много думал о нем, так четко представлял себе, как всё произойдет… Все эти мысли оказались полной ерундой и фантазиями, не больше. Всё было не так. Он никогда не думал, что буду так теряться. Сейчас повторялось почти то же, что и в лагере.

– Поскучай минутку, я сейчас вернусь, только в ванную схожу, – Аня достала из шкафа длинный халат.

– Да, конечно, – пролепетал Олег.

– Если хочешь, идем со мной.

Он только отрицательно покачал головой. Аня вернулась через несколько минут уже в халате, волосы её были распущены. У Олега пересохло во рту, так она была привлекательна. Аня подошла к нему и обняла за шею. Он тоже обнял её.

– Не бойся, всё будет хорошо, – прошептала она.

– Я не боюсь, – на самом деле Олег боялся, что даже голос у него начнет дрожать.

– Отпусти меня, я хочу снять с тебя свитер, – она сняла с него свитер, отбросила в сторону и попросила. – А теперь ты раздень меня.

Непослушными руками Олег развязал пояс халата и осторожно снял его с Ани. Он обнял её, прижал к себе и начал порывисто и жадно целовать. Сил удержаться больше не было. Они целовались, пока хватило воздуха.

Аня начала расстегивать на нем брюки. Снова на него навалился страх и стыд, что сейчас она увидит его голого при свете. Олег закрыл глаза, чувствуя, как наворачиваются слезы, и взмолился:

– Выключи свет.

Когда всё было кончено, на Олега нахлынула волна показавшейся ему тогда странной, нежности. Не в силах противиться этой нежности, он покрыл лицо и тело Ани нежными благодарными поцелуями. Она прижала его голову к груди и вдруг заплакала. Он испугался, что, либо сделал ей больно, либо чем-то обидел её.

– Что ты, Анечка? – Олег приподнялся.

– Мне так хорошо с тобой… – у неё дрожал от слез голос. – Ты такой сильный и нежный… не такой, как все…

– Перестань, пожалуйста, – Олег прижал её к себе.

– Не бойся, это от счастья…

Потом она успокоилась и лежала, прижимаясь к нему. Олегу было хорошо с ней. В квартире было тихо. Где-то наверху громко работал радиоприемник. «Маяк» пропищал девять. Нужно было идти домой.

– Извини, Анечка, мне пора, – сказал Олег и поцеловал её.

– Мы ещё встретимся? – она села.

– Да, обязательно. Когда хочешь.

– Я позвоню тебе.

Аня поднялась и включила свет. Олег поморщился. Она взяла свой халат и оделась. Ему всё ещё стыдно было оказаться раздетым перед ней. Надеясь, что не покраснеет, он попросил:

– Отвернись, я оденусь.

– Какой ты стеснительный, – она ласково улыбнулась, склонилась к нему и поцеловала в лоб. – Я выйду, не волнуйся.

Она снова ушла в ванную. Олег поднялся с тахты, оделся. Вернулась Аня. Он обнял её и поцеловал. Она тоже поцеловала его и, с нежностью глядя ему в глаза, сказала:

– Я обязательно позвоню в конце недели.

– Я буду ждать.

Она проводила Олега до двери. Домой он специально шел пешком. Ему казалось, что, только он переступит порог дома, родители поймут, где он был и что делал. От этих мыслей Олег начинал моментально краснеть. Холодный ветер освежал лицо. Но дома никто ничего ему не сказал. Родители только поинтересовались, хорошо ли он провел время и не замерз ли. Оксана собиралась идти спать. Когда Олег вернулся, она как раз купалась. Он ожидал, что она начнет снова на него сердиться. Опасения его были напрасными. Оксана прибежала к нему в комнату, пожелала спокойной ночи, поцеловала и уже у двери, показав на прощанье язык, прощебетала:

– Влюбился в свою Анечку!

– Ни в кого я не влюбился, – Олег почувствовал, что краснеет.

– Влюбился, влюбился! Жених! – она снова показала брату язык и убежала к себе.

Когда отец зашел пожелать Олегу спокойной ночи, он уже лежал в постели и читал книгу. Мама ушла спать раньше, почти сразу же после Оксаны. У неё завтра должно было быть дежурство.

– Не читай лежа, вредно, – предупредил отец.

– А сам читаешь, – Олег сел.

– Спать пора. Откладывай книжку. Завтра рано вставать.

– Сейчас, главу дочитаю, – покорно согласился он.

– Завтра. Ты встретился со своей девушкой? – спросил отец и мягко улыбнулся.

– Откуда ты заешь? – Олег смутился и отложил книгу.

– Отец я тебе или нет? Догадался.

– Ну, встретился.

– Всё в порядке? Она была рада тебя видеть?

– Да, – Олег опустил глаза, и после паузы спросил. – Па, почему женщины плачут от счастья?

– И не только женщины. Когда-нибудь поймешь.

– Это хорошо или плохо, что она плакала от счастья?

– Я думаю, хорошо. Значит, ты был этого достоин. А теперь спи. Спокойной ночи.

Глава 6

С пятнадцатого октября, в семье начались неприятности. Олег хорошо запомнил тот вечер. На улице моросил дождь. Приехала бабушка. Они всей семьей собрались в гостиной и смотрели телевизор. Оксана попутно что-то рисовала. Олег был не особенно в настроении, потому что из-за погоды у него сорвалась встреча с Аней. Они поговорили по телефону и на этом всё закончилось. Договорились встретиться через несколько дней. Олег уже хотел уйти в свою комнату, когда неожиданно в окно постучали. Это было очень странно по нескольким причинам: во-первых, окно гостиной было довольно далеко от дорожки, ведущей к крыльцу, и стучавшему пришлось бы идти, или, прижимаясь к стене дома, или по мокрой земле; во-вторых, если бы во двор кто-то зашел, то залаяла бы собака; в-третьих, легче было просто позвонить в дверь. Стук был неожиданным, все невольно вздрогнули и переглянулись. Отец поднялся и, подойдя к окну, попытался разобрать что-нибудь в кромешной тьме.

– Кто там? – спросила мама.

– Не вижу. Сейчас я выйду и посмотрю, – сказал отец.

– Лёня, не нужно выходить, – сказала бабушка.

– Почему? – удивился отец.

– Не нужно и всё, – бабушка немного смутилась.

Стук повторился. Отец попросил маму выключить свет и ещё раз посмотрел в окно.

– Напрасно вы панику подняли, – сказал он, отходя от окна и направляясь к двери. – Гостей не ждали?

– А кто пришел? – спросила мама и включила свет.

– Ты только не падай. Вася, собственной персоной.

– Вася? – мама удивленно посмотрела на отца.

– Ну да. Пойду я открою. Холодно ведь как, а он почему-то в одном костюме – отец пошел к двери.

Он вернулся через несколько минут ещё более растерянный и удивленный. По-видимому, он выходил во двор, в его волосах блестели дождевые капли.

– Странности какие-то, – сказал он, садясь в кресло, в котором сидел до того, как в окно постучали. – Открыл дверь – нет никого. Я включил свет возле порога, вышел, посмотрел – никого. Прошел к калитке – вообще закрыто и на улице никого. Он не мог успеть выйти. Тогда я взял фонарь и посмотрел под окнами. Там и следов нет, хотя стоял он на мокрой земле. Я даже позвал его на всякий случай.

– Не нужно было выходить, а тем более звать, – сказала бабушка.

– Почему, Валентина Семеновна? – удивился отец.

– Лёнечка, я хоть и всего на пять лет старше вас, но я из деревни. Не к добру такой стук. Так ещё моя бабушка говорила.

– Будем надеяться, что всё обойдется, – успокоил её отец.

Хотя Олег был и не робкого десятка, но ему перехотелось уходить. Он не испугался. Просто откуда-то появилась уверенность, что он может срочно понадобиться родителям. Ждать долго не пришлось. Не больше, чем через полчаса в дверь позвонили, звонок был совершенно реальным. Перед этим залаял дворовый пес Джек. Отец поднялся и пошел открывать.

Все очень удивились, когда услышали в прихожей голос тети Иды. Ни она, ни тем более её муж, не приезжали ни разу с тех пор, как поссорились с родителями, когда Оксане было около года. Олег знал, что отец иногда пытался звонить им, но тетя Ида даже разговаривать с ним не хотела. Сейчас она приехала сама. Голос у неё был странный, плачущий. Мама поднялась и пошла в прихожую, Олег пошел за ней. Тетя Ида действительно плакала. Одета она была, по-видимому, на скору руку. Лицо её было бледным и испуганным.

– Ида? – удивилась мама. – Лёня, почему вы там стоите? Проходите в дом. Что случилось, Ида? Почему ты плачешь?

– Марина, что-то с Василием… – у неё дрожали губы и слезы текли по бледному лицу.

– Ида, попробуй собраться и расскажи, что произошло, – отец взял её за руку.

– Он вчера вечером позвонил мне с работы и сказал, что задерживается. Его не было и сегодня утром. Я позвонила ему на работу. Там тоже его не было. Когда я вернулась с работы, Артем сказал, что звонили ему с работы и спрашивали, где он. Я начала сильно беспокоиться. На всякий случай я обзвонила больницы, его нигде не оказалось. Час назад мне позвонили из гаражного кооператива и сказали, что в нашем гараже дверь закрыта изнутри со вчерашнего вечера… Вчера Василий приехал туда на машине и его больше никто не видел… Я боюсь туда ехать одна, Лёня… Прошу тебя, съезди со мной… – она начала вытирать слезы, катившиеся по щекам. – Марина, Лёня, я виновата перед вами… но, пожалуйста…

– Боже мой, Ида, о чем ты говоришь?! – мама быстро подошла к ней. – Лёня, скорей одевайся! Идочка, успокойся. Может быть, ничего страшного ещё не случилось. Сейчас мы поедем с тобой.

– Мама, не уезжай, – из комнаты вышла Оксана. Он подошла к матери и с испугом посмотрела на тетю Иду. – Я боюсь.

– Мам, лучше я съезжу с папой, – предложил Олег.

Он не стал дожидаться решения родителей, а предпочел пойти в свою комнату и надеть теплый свитер. В прихожую с отцом он вышел одновременно. Отец благодарно посмотрел на него.

– Лёня, может быть, лучше я поеду? – спросила мама.

– Марина, не волнуйся, – отец взял шарф. – Останься лучше с Оксаной и мамой. Мы скоро вернемся. Я думаю, всё образуется. Одевайся, Олег.

Почти всю дорогу в машине тетя Ида плакала. Отец пытался выяснить у неё хотя бы ещё что-нибудь вразумительное, кроме того, что все уже слышали, но она ничего не могла объяснить. Она понятия не имела, где бывает по вечерам её муж. Оказывается, задерживался он, чуть ли, не каждый день. Когда тетя Ида попробовала сегодня позвонить брату Василия Петровича, тот ей ответил, что не её дело лезть в дела мужа и то, что он отсутствует дома сутки, никакого повода для паники не дает. Когда у тети Иды не выдержали нервы, и она решила поехать к нам и попросить отца съездить с ней в гараж, Артем отказался ехать с ней. Отец нервно курил и пытался успокоить тетю Иду.

Они приехали к гаражному кооперативу. Машину отец оставил возле сторожки и дальше все пошли пешком в сопровождении какого-то местного работника.

– Ида у тебя есть ключ? – спросил отец.

– Нет. Ключ был один, только у Василия. И потом, гараж закрывается изнутри на засов.

Они подошли к гаражу. Дверь действительно была закрыта изнутри. Тетя Ида снова расплакалась. Отец отошел в сторону с сопровождавшим их мужчиной и о чем-то с ним заговорил. Несколько раз он начинал хмуриться. Мелкий дождик постепенно перешел в туман и влажной пленкой оседал на одежде, лицах, руках, машинах… на всем.

Отец вернулся и предложил пойти и посидеть в машине. Их маленькая процессия двинулась к сторожке. Олег и тетя Ида сели в машину, а отец и мужчина зашли в сторожку. В освещенном окне Олег видел, как отец звонит куда-то по телефону. Поговорив, он подошел к машине и открыл дверь:

– Ида, я не хочу тебя пугать, но сейчас приедет милиция. Может быть, позвоним брату Василия?

– Зачем? – тетя Ида испуганно смотрела на отца.

– Видишь ли, этот человек говорит, что Василий был в машине не один.

– Не один? Ты хочешь сказать, что его могли убить?

– Я ничего не хочу сказать. Он был с женщиной.

– К-как? Этого не может быть…

– Посмотрим. Всё равно дверь мы открыть не можем.

– Что это за женщина?

– Откуда я знаю? – отец пожал плечами. – Так брату его ты будешь звонить?

– Нет…

– Как хочешь.

Они сидели в машине около часа. За всё это время никто не проронил ни слова. Происходящее напоминало страшный сон. Страшный, тяжелый, видя который только и думаешь, как бы проснуться, но проснуться не можешь. Потом приехала милиция. Они вышли из машины, и все вместе пошли к гаражу. Тот мужчина, который ходил с ними первый раз, захватил инструменты. Он поколдовал над дверью вместе с одним из милиционеров, и дверь открылась. В гараже горел свет. Машина стояла там, в ней угадывались очертания двух фигур. Один из милиционеров предложил отцу и тете Иде зайти. Олег остался у двери. В гараже стоял какой-то удушливый запах. Вернее запаха, как такового он не ощутил, но даже на пороге чувствовалось, что дышать там явно нечем.

Дверь машины со стороны водителя открыли, и тетя Ида закричала. Отец вовремя успел подхватить её, чтобы она не упала. У отца дернулось лицо. Тетю Иду вывели из гаража. Она ничего не могла сказать, только хватала открытым ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Отец, Олег, тетя Ида и один из милиционеров вернулись к сторожке. Олегу отец велел посидеть в машине, а сам вместе с тетей и милиционером зашел в сторожку. Они пробыли там некоторое время. Потом отец вышел и позвал Олега. Они вместе вывели тетю Иду под руки – она не могла сама идти. Отец оставил милиционеру телефонный номер и сел за руль. Тетя Ида сидела рядом с Олегом, как кукла. Лицо её напоминало застывшую маску. Олег молчал, понимая, что задавать вопросы сейчас не время.

– Лёня, куда его теперь? – спросила тетя Ида каким-то механическим голосом.

– В морг, – у отца был усталый голос. – Ида, ты хорошо меня понимаешь?

– Да.

– Сейчас мы заедем, заберем Артема и поедем к нам. Оттуда позвоним брату Василия. Если он найдет нужным, пусть приедет, и мы всё решим. Если нет – решать будем завтра.

– Хорошо, – всё тем же голосом ответила тетя Ида.

Они подъехали к дому, где жила тетя Ида. Олег и понятия не имел, что живет она так близко. Отец попросил его посидеть с тетей в машине, а сам пошел за Артемом. Они вернулись вместе через четверть часа. Артем был странно спокоен. Тогда Олег заподозрил, что отец ничего не сказал ему о смерти Василия Петровича. Артем сел в машину и повернулся к тете Иде.

– Артем, папа умер, – сказала она всё тем же механическим голосом.

– Я уже знаю, – Олега поразило его спокойствие.

Ещё больше Олега поразило то, что брат Василия Петровича сказал, что приедет завтра утром. Тетя Ида, похоже, плохо ориентировалась в происходящем. Она смотрела на всех застывшими глазами и отвечала на заданные вопросы через несколько минут. Отец сделал ей какой-то укол. Мама увела тетю Иду спать. Бабушка уже уложила спать Оксану и о чем-то тихо разговаривала с мамой в другой комнате. Отец сказала, что Олегу и Артему тоже пора ложиться. Они легли в Олеговой комнате, благо диван был широкий. Олег никак не мог уснуть. Зато Артем уснул почти сразу. Около полуночи он не выдержал, встал, натянул брюки и спустился вниз. Тому, что родители не спят, Олег не особенно удивился. Они сидели в кухне и курили. Вообще, мама курила очень редко. Разве что, когда собиралась большая компания гостей или, когда сильно нервничала. Отец согнулся, как старик. Мама сидела напротив него и внимательно слушала, о чем он говорит. Олега они сразу не заметили. Отец говорил тихо, но очень четко.

– Понимаешь, если бы он хоть одет был… а то, полуголые оба… Вася без штанов, прости Господи… Зачем они только закрылись и оставили двигатель включенным…

– Лёнечка, успокойся, – мать ласково коснулась его руки. – Ты уже ничего не исправишь. Теперь нужно позаботиться об Иде. Ты посмотри, в каком она состоянии.

– Да, конечно… Почти десять лет коту под хвост, а теперь я должен распутать весь этот клубок… Почему она не слышала меня? Чего я не мог ей объяснить? – он повернулся и увидел сына. – Олег? Что-то случилось?

– Нет. Просто я не могу уснуть, – Олег вошел в кухню и сел.

– Ты испугался?

– Нет. Устал и теперь не могу уснуть. Артем спит.

– Олежка, я сейчас тебе валерьяночки накапаю, – мама поднялась со своего места. – Тебе нужно хорошо выспаться. В ближайшие дни папа и я будем очень заняты, поэтому ты останешься с бабушкой и Оксаной. Бабушка неважно себя чувствует, так что ты должен уделить внимание и Оксане, и ей.

– Мама права, – согласился отец. – Выпей валерьянки и постарайся уснуть. Кроме тебя нам пока помощи ждать не от кого.

Василия Петровича похоронили на третий день. Не хотел бы Олег так умереть, как он. Будучи слегка на подпитии, он с любовницей решили заняться плотскими утехами. Лучшего места, чем машина не нашли: у неё дома был муж, у Василия Петровича жена. Так как на улице было уже довольно холодно, заодно, чтобы никто не мешал, он решил загнать машину в гараж. Здесь он включил печку, развлекся со своей дамой сердца, а потом они уснули. Печку выключить забыли. Проснуться им было не суждено – они умерли во сне от отравления угарным газом. Олег навсегда запомнил перешептывания на похоронах и двусмысленные улыбки сотрудников Василия Петровича.

После похорон мужа тетя Ида и Артем несколько дней провели в доме Леонида Владимировича, потом вернулись в свою квартиру. Отец и мама ездили к тете каждый день, проводили у неё почти все вечера, до тех пор, пока она немного не пришла в себя. Кроме всего, отец помог ей уладить некоторые формальности: переоформить на себя квартиру, оформить пенсию для Артема, продать машину и гараж. Машину пришлось продать из-за того, что брат Василия Петровича заявил свои претензии на часть наследства, и ещё у Василия Петровича осталась немалая по тем временам сумма карточных долгов – полторы тысячи. Чем больше всплывало разных пикантных подробностей из его жизни, тем тяжелее было смотреть на тетю Иду. Если до этого она казалась Олегу просто скучной, то теперь начинало вызывать опасения состояние её рассудка. Наверное, если бы не брат и Марина Сергеевна, она просто сошла бы с ума. Внимание же Артема к ней сводилось исключительно к пожеланиям доброго утра и доброй ночи. Как-то раз Олег заметил ему, что он мог бы проявить к матери побольше внимания. Артем с насмешкой посмотрел на него и ответил:

– Мой папочка опозорил её, а не я. Почему я теперь должен вытирать ей сопли? По-моему, это очень успешно делают твои родители. Мне стоит начинать думать о том, как потом свою жизнь устроить. Тебе и Оксанке хорошо сидеть за таким папашей. Я на своего понадеялся, а вышло, что напрасно. Не буду же я всю жизнь мамочке в рот заглядывать. В одном мой отец был прав – не мужское это дело с бабьем возиться.

– В конце концов, это же твоя мать, – резонно заметил Олег. – Она же заботится о тебе. Просто сейчас ей очень трудно.

– Она обязана это делать. А её трудности – это её проблемы. И не тебе, желторотому, меня учить.

С тех пор Олег стал старательно избегать общества Артема. Реплика о «желторотом» его оскорбила. Когда он рассказал об этом маме, она сказала, что Артем просто слишком травмирован происшедшим, вот и не отдает себе до конца отчета в сказанном. Олег догадывался, что мама говорит это, чтобы успокоить его и что сама в это не верит. Он тоже не верил, но приходилось со всем этим мириться.

Глава 7

Встречать Новый год Олег ушел в свою компанию, пригласив туда и Аню. Никто из его друзей не был против. Насколько он знал, все, кроме гостеприимного хозяина, его одноклассника – Алика Гурского, дальше поцелуев с девчонками не продвинулись. Алик, по его выражению, был уже «совсем не мальчиком», но довольствовался редкими случайными связями. Кое-кто посматривал на Олега с завистью, что у него такая «серьезная» девушка. Девчонки бросали ревнивые взгляды и потихоньку пытались выяснить, откуда у Олега такие знакомые. Рядом с Аней он чувствовал себя очень взрослым. Компания ей понравилась, но всё равно с Олегом они сбежали среди ночи к ней домой. Им надоело целоваться в коридоре, куда постоянно норовил кто-нибудь выйти, или на балконе, где был совсем не май месяц. Спальня же двухкомнатной «хрущовки», в которой жил Алик с родителями, была постоянно оккупирована такими же желающими поцеловаться. Ко всему, на лестнице они столкнулись с родителями Алика, возвращавшимися из гостей. Это значило, что все поцелуи прекратятся в течение минуты, из спальни все вернуться в гостиную и танцевать будут при полном освещении.

В Аниной квартирке стояла маленькая украшенная елочка, от которой пахло хвоей. Аня достала из холодильника бутылку шампанского, расстелила постель. Остаток ночи они провели совсем неплохо, чередуя шампанское с поцелуями, всеми вытекающими последствиями и «сигаретой после». Идея с «сигаретой на двоих после» была Олеговой. Он даже не знал, откуда такая идея взялась. Никто о подобных вещах не рассказывал и в кино он такого не видел. Теперь Олег уже не был таким дичком, как раньше. Включенный свет его не пугал, от того, что Аня видела его раздетым, в обморок не падал, даже глаза не всегда закрывал. Порой ему нравилось видеть Анино лицо, когда он ласкал её. Кое-чему Олега подучила Аня, кое-что пришло само. Если бы кто-нибудь из его друзей узнал, что он выделывает с девушкой в постели, какими ласками одаривают они друг друга, то их бы, по меньшей мере, объявили полными извращенцами. Ещё Олег очень любил смотреть на Аню, когда всё было кончено, и она лежала рядом, прижимаясь к нему. В такие минуты она казалась ему такой хрупкой и беззащитной, а легкая тень усталости на её лице вызывала в нем нежность и желание приласкать и защитить. Олегу нравился её голос, её волосы, от которых всегда пахло чем-то горьковатым, её тело, её учащенное дыхание и стон, когда он ласкал или брал её… Вообще она ему нравилась. Сказать, что был влюблен в неё, Олег не мог. А вот привязался к ней сильно. Ни разу они, даже в постели, не сказали друг другу о том, что кто-то кого-то любит. Да и кроме постели их почти ничего не связывало. Они иногда ходили вместе в кино или погулять, обменивались ничего не значащими новостями, разговоры у них были обычно на отвлеченные темы, так, ничего серьезного. Правда, к Новому году Олег подарил Ане французские духи. Собственно, он мучался вопросом, какой бы подарок ей сделать, но тут на помощь пришел отец. Он спросил, придумал ли сын, что подарить своей девушке. Олег ответил, что ещё нет.

– Предлагаю сделку, – отец подмигнул. – Ты расчищаешь дорожки от снега во дворе, от гаража и возле двора, а я поеду покупать маме подарок, заодно и на твою долю что-нибудь прихвачу.

Олег согласился. Правда, такого солидного подарка он не ожидал. Аня, увидев духи, порывисто обняла его, повисла у него на шее, болтая ногами, как девчонка, и сказала, что Олег самый лучший. Ему это очень понравилось. Приятно было быть самым лучшим, хоть и не без помощи отца.

Олег ушел от Ани, когда на часах было около восьми утра. Они уже окончательно утомили друг друга пятичасовым секс-марафоном и теперь хотели спать. Спать Олег предпочитал дома. Когда он пришел, родители, встречавшие Новый год дома, ещё спали. Оксана тоже спала. Он сходил в ванную, с удовольствием постоял под душем и с ещё большим удовольствием залез в постель. Коснувшись головой подушки, Олег сразу же уснул. Проспал он почти до четырех. Несколько раз его пыталась будить Оксана, но Олег бормотал сквозь сон, чтобы она оставила его в покое. Когда он встал, родители и бабушка сидели в кухне, ели торт и пили чай. Оксана щебетала что-то по телефону какой-то своей подружке.

– А почему вы меня не разбудили? – спросил Олег.

– Решили дать тебе выспаться, – отец улыбнулся.

– Кушать хочешь? – спросила мама.

– Конечно, хочу, – он действительно был голоден, как волк.

– Что это интересно ты со своей Анечкой такое вытворял, что и проснуться не мог? – строго спросила, входя в кухню, Оксана.

– В гостях был, – Олег почувствовал, что краснею.

– Ага, конечно! – она едко улыбнулась и покачала своей прелестной золотисто-русой головкой. – Ты ещё женись на ней!

– Сейчас кто-то у меня получит, – пригрозил он.

– Да, да, да! Конечно! Прямо сейчас! Жених и невеста! – Оксана показала ему язык и умчалась в другую комнату, прекрасно зная, что его обещание, насчет «кто-то получит», останется только обещанием.

– Олег, а ты не хочешь пригласить эту загадочную Аню в гости? – мама улыбнулась.

– Ну, не знаю… – Олег гонял вилкой по тарелке горошину из салата.

– Пригласи, мы хоть посмотрим на неё, – поддержала маму бабушка. – По телефону такая приятная вежливая девочка.

– Ладно, попробую, – пробурчал он.

– Тогда доедай и звони, приглашай, – сказал отец.

Олег выполнил просьбу родителей и позвонил Ане. Она тоже только что проснулась. Олег поинтересовался у неё, как она спала, задал пару пустячных вопросов и, как бы, между прочим, осведомился, что она собирается делать. Аня собиралась засесть перед телевизором, потому что другой перспективы не было. Тогда он предупредил её, чтобы она наводила красоту, потому что сейчас придет, и они с ней кое-куда пойдут. Идея куда-нибудь пойти Ане очень понравилась. Она не подозревала, что Олег собирался пригласить её в гости.

Олег и Аня, не торопясь, шли по улице, падал мягкий снежок, погода была хорошая. Сказать, о том, что идут к нему в гости, Олег никак не решался. Но сказать было нужно.

– Аннушка, ты сладкое любишь? – начал он издалека.

– Обожаю. А что?

– Моя мама испекла такой торт, что пальчики оближешь.

– Олег, ты, конечно, большой остряк – пользуешься тем, что я должна довольствоваться магазинными пирожными, потому что времени испечь приличное что-нибудь у меня хронически не хватает, и рассказываешь мне о домашнем торте. Это уже черный юмор, – Аня почти обиделась.

– У меня есть очень хорошее предложение, – Олег спокойно улыбался, хотя сердце прыгало, как у пойманного воробья. – Давай сейчас пойдем ко мне на тортик.

– Далеко идти?

– Пришли уже, – он взял её под руку и свернул к своей калитке. – Я здесь живу.

Когда они уже зашли во двор, Аня посмотрел на освещенные окна, и подозрительно спросила:

– А родители твои где?

– А дома.

– Олег, ты сегодня что, специально?! – Аня остановилась. – С какими глазами я сейчас появлюсь перед твоими родителями?

– С нормальными. Идем, не вредничай.

– Это кто ещё вредничает? Очень здорово: прийти в гости в джинсах и свитере, с какой-то косичкой, вместо нормальной прически! Ты хоть бы предупредил! Я же думала, мы просто так гулять пойдем!

– Можно подумать, ты бы согласилась, если бы я сказал сразу, куда мы идем.

– Конечно, не согласилась бы. И вообще, что подумают твои родители? Мою маму инфаркт бы хватил, если бы я привела в гости парня.

– Моих ничего не хватит. Успокойся. Я тебе обещаю, что всё будет просто отлично.

– Постой, постой, Олег! Я так не могу. У тебя такие серьезные родители…

– Так, всё, разговоры в сторону! Идем, – Олег решительно взял её за руку и чуть ли не силой повел к двери.

Когда они зашли в дом, на Аню жалко было смотреть: она то краснела, то бледнела, совершенно растерялась и готова была вот-вот расплакаться. Олег поцеловал её в нос и ласково шепнул:

– Успокойся, я же рядом. Мои старики не кусаются.

– Только мы не долго, – попросила Аня.

Родители и бабушка сидели в гостиной и смотрели телевизор. На самом деле Олег боялся не меньше Ани, но просто не подавал виду. Первым, на звук открывающейся двери, повернулся отец, за ним мама и бабушка.

– А что это вы здесь делаете? – спросил Олег, совершенно беззаботно.

– Вообще-то ничего, – отец улыбнулся. – Гостей представлять будешь?

– Обязательно, – он не отпускал Анину руку. – Только не гостей, а гостью. Вы без нас весь тортик не съели?

– Нет, – мама тоже смотрела на них и улыбалась. – Сейчас я чаек поставлю.

– Кстати, знакомьтесь, – Олег чуть не заикался. – Это моя подруга Аня, это мои родители – Леонид Владимирович и Марина Сергеевна, а это бабушка – Валентина Семеновна.

– Очень приятно, – пролепетала Аня.

– И нам очень приятно – мама поднялась со своего места. – Вы так и собираетесь стоять? Олег, может стоит предложить Анечке сесть? Садись, Аня, а то Олег что-то о гостеприимстве напрочь забыл. Ничего, что я на «ты»?

– Ничего, – Аня совсем смутилась.

Олег с Аней сели рядом на диван и не могли сказать ни слова. Бабушка ушла помочь маме. В комнату с важным видом пришла Оксана. Она уселась напротив брата и Ани и обиженно заявила:

– Аня, вот почему такая несправедливость? Родителям тебя представить, а меня, как будто нет.

– Оксана, во-первых, где твоё «здравствуйте»? А, во-вторых, вы же знакомы, – стараясь выглядеть очень строгим, сказал Олег.

– Ну и что? Мне, может, тоже хочется, чтобы меня представили. Здравствуй, Аня.

– Здравствуй, Оксана. Давай знакомиться по второму кругу, – нашлась Аня.

– Давай. От него ничего всё равно не дождешься.

Олега это даже задело! Стоило собраться вместе двум девчонкам любого возраста, как они моментально находили общий язык! Он уже был не нужен одной, как брат, а другой, как любовник! Особенно интересным было то, что Оксана устраивала брату сцены ревности, а теперь готова была целоваться с Аней. Отец заметил обиженный вид сына и чуть заметно улыбнулся.

Через несколько минут мама и бабушка закончили накрывать стол для чая, наотрез отказавшись от помощи Ани и Оксаны. Эти две красавицы сидели и ворковали, как две голубки! Теперь, похоже, припадки ревности начинались у Олега. Чаепитие было очень веселое. Родители и бабушка повели себя так, что Аня совершенно перестала стесняться. Завязался непринужденный разговор. Олег видел, что Аня родителям нравится. Оксана сидела с наисерьезнейшим видом за столом и изображала взрослую светскую барышню.

Жаль, что всё хорошее быстро заканчивается. И чем лучше оно, тем неожиданнее и грустнее конец. В самый разгар застолья раздался телефонный звонок. К телефону побежала Оксана. Она вернулась через секунду, и сказала, что срочно просят к телефону папу или маму. Родители переглянулись, и к телефону пошел отец. Оставшиеся за столом, продолжали уже начатый разговор. О чем отец говорит, слышно не было. Он вернулся довольно быстро и был явно чем-то сильно озабочен и расстроен. Мама вопросительно посмотрела на него. Отец склонился и что-то тихо сказал ей. Улыбка моментально сошла с её лица.

– Когда? – спросила она.

– Час назад. Соседка позвонила.

– Я поеду с тобой, – мама решительно поднялась из-за стола. – Вы нас извините, но допивать чай вы будете без нас. Мы должны срочно уехать.

– Что случилось, Леня, Марина? – спросила бабушка.

– Ида в больнице, – ответил отец. – Соседка ничего толком не объяснила. Сказала только, что ей стало плохо и пришлось вызвать «скорую».

– О, Господи! – бабушка всплеснула руками.

Родители уехали. Аня тоже хотела сразу уйти, но Олег и бабушка начали уговаривать её ещё остаться. Настроение у всех упало, разговор то и дело прерывался. Оксана начала приставать к бабушке, с просьбой повести её погулять.

– Хорошо, сейчас посуду вымоем и пойдем, – сдалась бабушка.

– Иди, бабуль, мы сами вымоем, – Олег посмотрел на Аню.

– Ну, ты, Олежка, молодец! – бабушка покачала головой. – К тебе девочка в гости пришла, а ты посуду её приглашаешь мыть!

– Ничего страшного, Валентина Семеновна! – начала уверять её Аня.

– Анечка, с одним условием, ты посидишь и посмотришь, как посуду помоет Олег.

– Ладно, бабуль, я сам помою посуду. Можешь спокойно идти.

Бабушка и Оксана ушли, а Олег и Аня остались вдвоем. Посуду вымыли вместе. Аня пообещала Олегу, что скажет бабушке, будто посуду мыл он сам. Потом Олег предложил пойти и посмотреть на его комнату. Аня согласилась. Они вместе поднялись на второй этаж.

– Вот это моя комнатенка, – улыбнулся Олег, включая свет.

– Хорошая комнатенка, – Аня улыбнулась. – Уютная. У тебя здесь уже бывали девчонки?

– Нет. Ты первая.

– Большая мне честь выпала. Чем обязана?

– Мне хорошо с тобой, – Олег обнял Аню.

– Олег, перестань! – запротестовала она. – Вдруг вернутся твои родители или бабушка с Оксаной!

– Не волнуйся, быстро они не вернутся.

– Тебе мало ночи было? – Аня тихонько рассмеялась.

– Мне с тобой и суток мало будет.

Правда, дальше поцелуев ничего не пошло. Аня наотрез отказалась от чего-то большего. К тому времени, когда вернулись бабушка и Оксана, они уже спустились вниз и сидели очень целомудренно. Время близилось к девяти. Аня сказала, что ей пора. Олег пошел провожать её домой.

– Ну, что, убедилась, что боялась напрасно? – спросил он у Ани.

– Да, действительно, я боялась совершенно напрасно. У тебя такие чудесные родители. Извини, может быть, это не совсем удобно спрашивать, но твой папа намного старше твоей мамы?

– Почему неудобно? – он улыбнулся. – Мой отец старше мамы на восемнадцать лет и моложе бабушки на пять.

– На целых восемнадцать?! – удивилась Аня. – Я думала лет на десять, а то и мменьше. Он так здорово выглядит. Это выходит, что ему сейчас уже пятьдесят пять?

– Да. Ему пятьдесят пять, маме тридцать семь.

– А если ещё и поговорить с твоим папой, то уж точно не скажешь, что ему пятьдесят пять. Обычно все старики такие скучные! Моему папе только сорок пять, так ты с ним уснешь от скуки: разговоры только о работе, никаких шуточек, всё должно быть серьезно. Когда собирается взрослая компания, они могут над чем-то там посмеяться, но без детей и собираются не особенно часто.

– Могу похвастаться: моих родителей обожает вся моя компания. С ними можно поговорить о чем угодно. А, если бы ты ещё в лес с нами попала! Весной мы обязательно поедем. Поедешь с нами?

– Давай доживём до весны. Кстати, а если они узнают, что мы с тобой не в кино ходим?

– Ничего не будет, – Олег решил не афишировать, что родители знают всё. – Они мне постоянно твердят, что если я начну встречаться с девушкой, то я должен думать не только о себе, но и о ней.

– А, если эта девушка забеременеет?

– А что, есть такое подозрение?

– Ой, да ну тебя! Не каркай!

– Отец сказал, что если у меня вдруг возникнут какие-нибудь проблемы, то я могу сказать ему или маме. Я думаю, что по-свински ни они сами с этой девушкой не обойдутся, ни мне не дадут этого сделать.

– Везет же тебе! – Аня вздохнула. – Мои на строгости помешались. Только и слышно, что никаких парней, никаких отношений до выхода замуж. Сначала свадьба – потом постель. Свихнуться можно! Хорошо хоть тетке некогда за мной следить бесконечно!

Некоторое время они шли молча, каждый думал о своем. Олег был очень рад, что Ане понравились родители, и ему было жаль её из-за того, что она так боялась своих родителей. Он-то своих и не представлял, как бояться. Снова пошел снег. Олег и Аня дошли до её дома. Олег проводил её до дверей квартиры, и они попрощались, договорившись встретиться через несколько дней.

Дома Олег застал расстроенных родителей и Артема. Артем, впрочем, сильно расстроенным не был. На вопрос, как тетя Ида, Олегу ответили, что очень плохо. Отец снова много курил, пил какие-то сильно пахнущие сердечные капли. Снова он и мама просидели на кухне чуть ли не всю ночь. Артем спал сном праведника, а Олег не мог уснуть. Уснул он только под утро, его мучили кошмары.

На следующий день, когда родители уехали на работу, Оксана убежала гулять, а бабушка поехала домой, предварительно приготовив для нас обед, Олег сидел в своей комнате и рисовал. Обычно он не любил, чтобы ему кто-нибудь мешал, особенно заглядывал через плечо. Артем стоял у него за спиной, как конвоир. Олега это раздражало, он не мог нарисовать то, что хотел…

– А ты клёво рисуешь! – наконец садясь, сказал Артем. – Кто бы мог подумать, что у тебя такой талант!

– Исходя из твоих взглядов, я и Оксана, должны быть полными олухами? – Олег исподлобья посмотрел на Артема.

– Да тебе-то хоть есть в кого относительно пойти. Хотя, если твой отец хорошо разбирается в медицине, то это не значит, что ты такой же умный. А вот Оксане вашей я и не знаю в кого можно пойти.

– Ты хочешь сказать, что все мальчики идут в отцов, а девочки в матерей? Так мама тоже, слава Богу, уже кандидат наук.

– Я не то хотел сказать. А что до кандидатской твоей матери, так и дураку понятно, что сделал её отец. Ты никогда не думал над тем, откуда могла взяться ваша золотая Оксаночка? – он ухмыльнулся.

– Артем, ты такую чушь порешь, – поморщился Олег. – От верблюда.

– То-то и оно, что от верблюда.

– Да пошел ты! И не тебе судить об умственных способностях моей матери и том, откуда и кто взялся. Дурак сам и вопросы дурацкие.

– Ой, только давай не будем! На что способны женщины? Да они все глупы, как куры. Просто одним удается выбиться и устроиться в жизни, а другим нет. У одних мужья дают сесть себе на голову, а у других ставят их на место. Вот мой отец ставил. Мать особо рот и не открывала. Знала свое место, в мужские дела не лезла. Что отец сказал, то и делала. Его брат – Вячеслав Петрович тоже свою жену в руках держит. А твой отец дал себе на голову сесть.

– Артем, а в морду хочешь? – Олег отбросил карандаш.

– Это за что же? – Артем едко улыбнулся.

– Я тебе уже сказал, прикрой рот! Не тебе судить моих родителей.

– Уж конечно, честь семьи мы бережем!

– Получше, чем некоторые. Твой отец много тебе оставил, кроме гонора? Долги карточные? Сплетни за спиной? Сопли об других вытирать научил?

– Ну, ты, засранец… ты моего отца не тронь! – Артем резко подался вперед. – Он не вам всем чета! А умер, как подобало мужчине!

– В спущенных штанах с бабой в машине, – мрачно заметил Олег.

От кулака Артема он успел увернуться вовремя. Артем стоял перед Олегом, готовый в любой момент кинуться в драку.

– Охолонь, – Олег поднялся и посмотрел на него в упор. Артем был немного ниже него, да и в плечах поуже, не смотря на год разницы. – Если я сейчас припечатаю, так тебя будет легче закрасить, чем соскрести со стенки. Я ведь, братец, не только хорошо рисую.

– Не пугай!

– Не пугаю. И не забывай, в чьем ты доме.

– Ладно, мы с тобой ещё на узкой дорожке встретимся, – каким-то свистящим шепотом пообещал Артем.

Олег только ухмыльнулся, взял сигареты и ушел на кухню курить. В небольших количествах ему это разрешалось. Когда родители узнали, что он курит, его немного пожурили, а потом предпочли разрешить. Всё-таки он курил хорошие сигареты, не где-нибудь в подворотне и не одну за другой, ради фарса, а если очень хотелось.

В этот день отец вернулся с работы раньше, чем обычно, как раз, когда Олег курил на кухне. Отец был хмурым, уставшим, глаза были грустными. Он тоже достал сигарету и поставил на плиту турку с кофе. Пока кофе закипал, он молча смотрел на огонь. Олег видел, что отцу сейчас очень тяжело и помочь ничем не мог.

– Ты сегодня раньше освободился? – осторожно спросил он.

– Мне нужно было в больницу к тете Иде.

– Как она?

– Плохо. Правда в себя пришла, даже немного поговорила со мной. Сейчас её накололи, она уснула, и я решил съездить домой. Кстати, где Артём?

– На верху.

– Позови, – отец нервно затушил окурок в пепельнице. – Сам побудь в другой комнате. Мне нужно с ним поговорить.

Олег послушно пошел звать Артёма. Он с недовольным видом спустился вниз. Олегу было интересно, о чем будет говорить отец с Артемом и поэтому он пошел в комнату, которая была рядом с кухней. Если хорошо прислушаться, то там всё было слышно.

– Добрый день, дядя Лёня, – вежливо сказал Артём. – Когда вы уходили на работу я и Олег ещё спали.

– Артём, сядь, я хочу с тобой очень серьезно переговорить, – отец не ответил на его приветствие.

– Я слушаю, – по звуку он отодвинул для себя кухонную табуретку.

– Во-первых, ты не хочешь спросить, как мама?

– Я думаю, вы мне это скажете.

– Мама в очень тяжелом состоянии. Правда, она уже приходит в себя. Возможно, на днях ты увидишь её. И не кривись. Как бы ты не «не любил» больницы, ты пойдешь туда. И пойдешь не один раз, – у отца в голосе появился металл. Такое бывало крайне редко. По отношению к близким этого не было никогда. – Твоя мать при смерти, ты это понимаешь? У неё рак в последней стадии. Да, может быть, она протянет ещё месяц-два, но не больше! Дай Бог, чтобы хоть такой срок…

– Извините, дядя Лёня, – пролепетал Артём.

– Теперь ещё, дорогой племянничек, – голос отца не изменился. – Когда ей стало плохо?

– Вчера утром. Она проснулась, встала, приготовила завтрак и сразу же легла. Пролежала целый день. Днем попросила, чтобы я пообедал сам, потому что ей плохо и она не может встать. Ну, я сам пообедал и ушел гулять. Вернулся, когда вы приехали.

– А у тебя нигде не ёкнуло, что мать лежит и встать не может, что целый день не ела, что, может быть, стоит вызвать «скорую» или, на худой конец, нам позвонить? Ты, дружок, даже посуду за собой не вымыл.

– Я никогда не мою посуду.

– Не о посуде речь.

– А что я должен был делать? Она и раньше жаловалась, что плохо себя чувствует. Я думал, что она как-нибудь сама с этим разберется. А вчера я договорился с друзьями, что приду. Я ей сказал, что ухожу, она только спросила, на долго ли. Правда, я немного задержался. Должен был вернуться в восемь, а вернулся в десять.

– Отлично! – такого голоса у отца никогда не было. Если бы он так заговорил со мной, я бы заикаться начал. – Значит так, дорогой мой, я сегодня узнал, что болеет мать уже почти год! Твой покойный папаша объяснил ей, что нечего по больницам шляться и время терять. Все болезни от глупых мыслей. Я уже очень давно работаю врачом и впервые слышу такую оригинальную точку зрения. Особенно если посчитать, что у человека открылось желудочное кровотечение. Когда ты уходил, у матери голоса уже почти не было. Она же шепотом разговаривала! Ваша соседка сказала, что пришла отдать ей книгу, дверь была открыта и мать лежала в луже крови в коридоре. Мать сегодня рассказала мне, что когда поняла, что вот-вот потеряет сознание, сползла с кровати и поползла к двери. Открыть смогла, а дальше выключилась. Это было вскорости после того, как ты ушел. Ещё она мне сказала, что как бы плохо себя не чувствовала, ты ни разу не спросил у неё, что происходит и не нужно ли ей помочь. Ты что, деревянный?!

– Отец говорил, что у мужчин свои дела…

– Твой отец… твой отец, иногда, говорил не совсем то, что нужно! Тебе уже почти семнадцать и своя голова должна быть на плечах! Мужчина нашелся!

– Я не думал об этом.

– Научишься думать. Значит так, до тех пор, пока мать в больнице, ты останешься у нас. Всё это время ты будешь учиться думать, а заодно и мыть посуду. Договоришься с Оксаной и Олегом – они по очереди моют. К матери ты будешь ездить со мной каждый день и, не дай Бог, начнешь там кривиться и пытаться проталкивать в жизнь папины мысли! Ты меня хорошо понял?

– Понял, – голос Артёма прозвучал обижено. – Я, между прочим, могу и к Вячеславу Петровичу уехать.

– Вон телефон, звони иди своему Вячеславу Петровичу. Я подожду. Если ты надеешься, что он жаждет тебя увидеть, то ты ошибаешься. Я с ним уже успел сегодня пообщаться.

Артём поднялся и пошел к телефону в прихожей звонить. Разговаривал он не больше трех минут. После этого он вернулся в кухню. Голос у него был почти жалобным.

– Извините, дядя Лёня, я был не прав…

– Что, Вячеслав Петрович сказал, что не хочет тебя видеть?

– Почти… он сказал, что у матери есть родственники, а ему и своих проблем хватит…

– Ты хорошо меня понял?

– Да.

Артём ушел, а Олег вернулся на кухню. Отец сидел, сгорбившись, как глубокий старик и курил. Глаза его были потухшими, между бровями залегла резкая морщина.

– Это ты? – он поднял голову.

– Па, тете Иде совсем плохо?

– Она умирает, сына, – глухо сказал отец.

– А вдруг это ошибка?

– Не ошибка, – он бросил недокуренную сигарету в пепельницу и сжал виски ладонями. – Боже мой! Сначала Андрей, теперь Ида… а ведь я старший и всё должно было быть наоборот… Самое ужасное, если бы она сказала о том, что у неё проблемы со здоровьем, когда муж умер… Ведь я и мама, сколько ни пытались у неё узнать, почему она так плохо выглядит, почему так похудела, она всё говорила, что это из-за нервов…

– Па, успокойся, – Олег сел рядом с ним. – Ты тетю Иду поддержать сейчас должен, а ты расстраиваешься…

– Ты говоришь, как мама, – отец благодарно посмотрел на него. – Я, кажется, был резким с Артёмом. Он пока поживёт у нас. Ты и Оксана будьте к нему внимательны. Ему сейчас плохо.

– Я бы не сказал.

– Иногда люди в тяжелые моменты ведут себя несколько неадекватно. Позаботьтесь о нем. Не такой он вредный, каким пытается казаться.

– Ладно, если ты просишь, – согласился Олег.

Тетя Ида умерла через три недели. Из больницы её так и не выписали. Родители к этому времени были окончательно измотаны. Они проводили с тетей Идой всё время, почти не бывали дома – с работы заезжали на несколько минут, потом ехали в больницу, кто-то один возвращался на ночь домой, второй оставался. С детьми всё это время была бабушка. Артём честно ездил в больницу, когда разрешал отец. Всё остальное время он был занят своими делами – то уходил к каким-то друзьям, то пытался делать уроки. Известие о смерти тети Иды он воспринял с завидной выдержкой. Правда, на похоронах, когда начали закапывать могилу, всплакнул. После всего Артём остался жить в семье Раздановых. Отец оформил опекунство над ним. Квартиру, где он раньше жил с родителями, сдали. Самым забавным в этой истории было то, что Вячеслав Петрович имел большие виды на квартиру. Ничего у него не вышло. Отец настоял на том, что Артём останется под его опекой до совершеннолетия, а потом вернется туда. Всё это было хоть и неприятным, но не самым страшным.

Самым страшным стало то, что восьмого марта, когда ещё родители не полностью оправились после похорон тети Иды, внезапно умерла бабушка. Артём куда-то ушел. Олег пригласил в гости Аню. Все сидели за столом, пили чай и вели очень милый разговор. Бабушка внезапно побледнела, ахнула и упала…

До этого Олег видел смерть как бы со стороны – мертвого Василия Петровича, тетю Иду, а теперь всё было рядом и так реально, что сразу даже не верилось. Первым ощущением был даже не страх, а растерянность. Этого не должно было быть, не могло быть, но это было!

После похорон бабушки Олег стал замечать первую седину у мамы и у отца её значительно поприбавилось. Оксана некоторое время боялась спать одна. Она приходила среди ночи или к Олегу, или к родителям и оставалась до утра. Олег тоже ходил не особенно веселый. Один Артём был непробиваемо-спокоен. Через две недели после похорон бабушки Олег и Артем впервые подрались. Это случилось, когда Олег сидел и рисовал, а Оксана устроилась у окна с книгой. Артём включил почти на полную громкость магнитофон.

– Выключи, – попросил Олег.

– Почему? – Артём удивился.

– Настроения нет.

– Да что вы все ходите, будто жизнь кончилась?

– А что прыгать от радости, что бабушка умерла?

– Старики умирают и это в порядке вещей. Нечего из этого делать трагедию. Подумаешь, бабка умерла! – ухмыльнулся Артём.

– Что ты сказал?! – Олег резко поднялся со своего места и схватил Артёма за рубашку так, что пуговицы затрещали.

– Если ваша бабка умерла, я рыдать не собираюсь! Можете хоть всю жизнь сопли размазывать! Я из-за вас должен был со скорбной рожей после материной смерти ходить, теперь после вашей бабки!

Без лишних объяснений Олег отправил Артёма на пол. Он вскочил и попробовал дать кузену сдачи. Это оказалось тяжеловато. Они дрались, с остервенением, нанося друг другу совсем не детские удары и не заботясь о том, что будет после. Артём разбил Олегу губу, Олег ему нос. Оксана испуганно закричала. Не известно, сколько бы ещё длилась разборка, если бы не пришли родители. На крик Оксаны они вбежали в комнату, и отец растащил дерущихся братцев, как паршивых щенков. Мать подхватила Оксану на руки и со страхом смотрела на них.

– Что происходит?! – отец был бледен, как полотно.

– Ничего, – Олег вытер кровь с лица. – Если этот гаденыш ещё хоть слово скажет, я его задавлю!

– Олег! Ты в своем уме?! Что ты говоришь?!

– Ты у него спроси, чего он здесь наговорил, – Олег стряхнул с плеча руку отца и ушел в ванную, умываться.

Глава 8

Вечером, когда Оксана уже легла спать, а Артём с серьезным видом делал уроки, Олега позвали родители. Он зашел в кухню, отец старательно прикрыл дверь и предложил ему сесть. Хмурые лица родителей ничего хорошего не предвещали. Олег сел и потянулся к пачке с сигаретами.

– Оставь, – коротко бросил отец.

– Хорошо, оставил.

– Олег, что произошло? – спросила мама. – Из-за чего ты дрался с Артёмом?

– А он ничего не сказал?

– Мы хотим это услышать от тебя, – отец повернулся к Олегу.

– Да просто он слишком громко включил музыку и, когда я попросил выключить, потому что настроение не то, он сказал, что из-за смерти бабушки переживать не собирается. Это наши проблемы. А потом сказал, что из-за нас всех ему пришлось ходить со скорбным лицом после того, как умерла тетя Ида. Ну, я и не выдержал.

– Ты мог сказать об этом нам и не махать кулаками, – у мамы лицо побледнело настолько, что губы стали сероватыми.

– Не мог. Почему я должен его терпеть? Он ведет себя здесь так, будто все ему обязаны! Скажете вам не обидно? – у Олега всё внутри закипело от возмущения.

– Обидно, – после довольно долгой паузы ответил отец. – Но ведь я тебе говорил, что у некоторых людей бывает неадекватная реакция на стрессовые ситуации. Говорил?

– Говорил. Только нет у него стресса, па! Это у тебя стресс, у мамы, у Оксанки, у меня, даже у Ани. Только не у него!

– Олежка, – мама встала, подошла к Олегу и погладила по голове, – пойми, он остался сиротой и его нельзя, как ненужную вещь выбросить. Папа и я должны о нем позаботиться, ну, если не так же, как и о вас, то настолько, чтобы он не попал в какую-нибудь неприятную историю, чтобы не был одиноким… Ты же всегда понимал нас очень хорошо. И Оксаночка нас всегда понимала. Что с вами сейчас происходит? Вас же будто подменили. Да, всё что произошло за последнее время просто ужасно, и мы понимаем, что вы испытываете какую-то ревность из-за того, что Артём теперь живёт с нами, но нужно посмотреть на вещи трезво и взять себя в руки. Ты ведь у нас уже взрослый…

– Ма, какая ревность?! О чем ты говоришь?! – он готов был заплакать. Его родители впервые в жизни не понимали его или не хотели понять. – Да мы со всей душой готовы ему помочь! Пусть только он не делает гадостей!

– Олег, не все одинаково воспитывались и нельзя всех мерить на свой аршин, – сказал отец. – Мы воспитывали вас по-своему. Артём очень сильно находился под влиянием отца. У него были другие понятия о воспитании. Попробуй найти компромисс.

– Хорошо, я попробую! – Олег поднялся со своего места. – Обязательно попробую! Но, если он ещё раз скажет что-то вроде того, что сказал сегодня, или спросит, откуда у нас взялась Оксана, или ляпнет, что маме диссертацию написал ты, а все женщины полный нуль, я за себя не отвечаю!

– Олежка, я прошу тебя, – у мамы задрожали губы.

– Выходит, что и ты пытаешься уподобиться ему? – отец взялся за сердце. – Мы тебя просим, а ты делаешь по-своему? Ты даже уступить нам не можешь?

– Могу, – буркнул он. – Хорошо, я обещаю, что постараюсь себя сдерживать.

На самом деле Олег не мог видеть родителей в таком состоянии. Слишком много они пережили за последнее время. Ему оставалось только собрать всю воль в кулак и терпеть. И он терпел.

Оксана, как её не уговаривали, всё равно не могла примириться с Артёмом. Они постоянно ссорились, чуть не до драки. Родителям всё это настроения не улучшало. Да и Артёмом они были не особенно довольны: он время от времени пытался говорить гадости и им; правда, потом начинал вести себя, как нашкодивший пес – поджимал хвост и жалобно скулил; учился он еле-еле на тройки, в то время как родители привыкли, что Олег и Оксана были отличниками; за два месяца отца трижды вызывали в школу из-за подвигов Артём, впрочем, если перечислять всё, наверное, можно было бы написать целый труд. Родители организовали Артёму репетиторов, но вскоре выяснилось, что он ходит куда угодно, только не заниматься. Как-то раз Артём пришел домой под утро изрядно на подпитии. Родители сидели и терпеливо ждали его. Отец пообещал поговорить с ним, когда он протрезвеет, и отправил спать. Когда Артём ушел, Олег спустился вниз. Его комната была над комнатой родителей, и ему показалось, что мама плачет. Олег остановился у двери и прислушался. Она действительно плакала.

– Мариночка, ради Бога, я прошу тебя, успокойся! – уговаривал её отец. – Ты посмотри, ты за последние полгода постарела на все пять лет! Ну, что с моей девочкой? Солнышко моё, не плачь…

– Лёнечка, я так устала… – тихо ответила мама.

– Я тоже устал, девочка моя. Если бы тебя рядом не было, я не знаю, как бы я всё это пережил. Теперь ещё и племянничек радует. Может быть, стоило в лучших традициях Васиной семейки, оставить его одного и пусть бы крутился, как хотел? Я уже тоже скоро срываться начну…

– Лёнечка, что ты Иде обещал?

– А что он нам обещал? Что человеком будет?

– Ты же сам Олежку уговаривал…

– Господи! Да за что же мне всё это?! – в голосе отца было сплошное отчаянье. – Хорошо, я постараюсь со всем этим справиться. Только не плачь, девочка моя.

Олег вздохнул и пошел в свою комнату, на ходу думая, что большая всё-таки сволочь Артём. Потом он долго ещё не мог уснуть. Стараясь отвлечься от грустных мыслей, он попробовал начать думать о чем-нибудь хорошем. Хорошего было не так уж и мало. Начать с того, что завтра было воскресенье. В воскресенье он обычно встречались с Аней. Теперь Олег и Аня часто брали с собой погулять Оксану. Обычно они шли в парк и, пока Оксана развлекалась катанием на всяких электромобильчиках, горках, лодочках и прочей дребедени, могли спокойно поговорить и даже пообниматься. Потом они шли куда-нибудь поесть мороженого, после чего отводили Оксану домой и Олег, под видом того, что идет провожать Аню уходил к ней. Здесь Олег и Аня почти сразу попадали в постель и развлекались от души. Иногда они были резкими и порывистыми, как молодые зверьки, и выматывали друг друга до полного изнеможения. Иногда они были тихими и нежными, как голубки. При этом, наверное, так же и ворковали, нашептывая друг другу всякие нежные глупости и давая шутливые ласковые прозвища вроде «мой котеночек» или «зайка моя». Вдруг Олег поймал себя на мысли, что никогда раньше не слышал, как родители называют друг друга без свидетелей. В домашних условиях бывали «Лёнечка» и «Мариночка», при посторонних не бывало даже этого. Но вот «солнышко моё» и «девочка моя»… «Однако же, отец мой далеко не промах!» – подумал Олег. Это звучало очень даже здорово. Отец был не плох собой, и Олег не раз обращал внимание, какие заинтересованные взгляды бросали на него женщины. Он был приятным и интересным собеседником, его обожали все знакомые. Они вообще любили родителей. Их любили даже друзья Олега. Всё это было прекрасно, но вот почему-то Олег никогда не задумывался над тем, что у родителей есть ещё то, чего не видят и не слышат ни он, ни Оксана. Пару раз Олег видел, правда, как родители целовались. Дежурный поцелуй утром в щеку и при возвращении с работы вечером в счет не шел. Первый раз Олег увидел как родители целуются, когда они отмечали пятнадцатилетие свадьбы, а второй раз несколько месяцев назад, в мамин день рожденья. Тогда Олег неожиданно зашел в комнату. Они спокойно доцеловались, хотя потом слегка смутились. Иногда отец мог с улыбкой что-нибудь сказать маме шепотом, она тоже начинала улыбаться или могла даже рассмеяться и сказать: «Лёнечка, ты неисправим!». Олег почему-то не думал к чему это относится. Почему дети всегда думают о родителях как о существах почти бесполых? Или о том, что влюбляются только в кино и книгах, может быть и ещё где-нибудь, но никак не рядом с ними? И уж никак не их собственные родители, которые кажутся не то чтобы совсем древними, но достаточно старыми, чтобы утратить всякий интерес к подобным делам? Сегодня Олег взглянул на своих родителей несколько по-другому. Он не думал о том, что может происходить между ними. Теперь Олег думал о том, что они ведь совсем ещё не старые и что разница в возрасте дело очень относительное. Ещё Олег подумал, что не только он и Аня можем нашептывать друг другу всякие нежности… С этими мыслями он уснул.

Утром отец о чем-то очень долго, тихо и подчеркнуто вежливо разговаривал с Артёмом. Артём выглядел не лучшим образом. После этого некоторое время все чувствовали себя относительно спокойно. Кроме всего Олегу было мало дела до Артёма: он ударно начал готовиться к экзаменам. Артём тоже пытался готовиться, тем более у него экзамены были выпускные.

Олег, как всегда, сдал всё легко и без проблем. Артём с превеликим трудом получил две четверки. Остальными оценками были стандартные тройки. Через неделю после выпускного Артём напился до состояния, как это говориться, полного нестояния. Слава Богу, что явился он домой не слишком поздно, и родителям не пришлось ждать его всю ночь. Утром отец с непробиваемым видом спросил его, как самочувствие. Самочувствие Артёма было явно скверным. С не менее непробиваемым видом, отец предупредил Артёма, что нужно подумать о поступлении и теперь все гулянки прекращаются. Вечером того же дна к нам приехал Вячеслав Петрович и попытался устроить отцу скандал из-за того, что племянника держат, чуть ли, не под арестом. Отец спокойно его выслушал и так же спокойно выставил за дверь.

Олегу родители сделали маленький подарок. Какими-то путями отцу удалось достать путевку в лагерь. Олега это интересовало исключительно из тех соображений, что туда ехала вожатой Аня. Да и Оксана была теперь к Ане очень благосклонна. Днем Олег изображал из себя послушного мальчика, который ничем не отличался от остальных, разве что мог в тихий час уйти на пляж. А вот ночью… Он и Аня с трудом дожидались, пока все уснут. В этом году Таня не приехала – она вышла замуж и уже ждала ребенка. Вторая вожатая спала крепким здоровым сном, и они не боялись ничего и никого. Они расставались только под утро счастливые и утомленные, чтобы потом с трудом проснуться на зарядку. Уезжать Олегу не хотелось. Аня пообещала, что будет ему звонить. Они расставались до осени.

Когда Олег и Оксана вернулись из лагеря, Артём уже поступил в химико-технологический институт. Артём совсем не стремился стать вторым Менделеевым. Просто в химико-технологическом институте был всегда хронический недобор. У родителей был отпуск. Отец взял путевку дом отдыха, в Анапу. Здесь всё было неплохо – море, пляж, развлечения, но Олег томился обществом Артёма и отсутствием Ани. В крайнем случае, кого-нибудь, кто бы смог её заменить. Жара и обилие на пляже женщин в купальниках различной степени открытости делала своё дело. Ночами ему снились сны, после которых он просыпался совершенно разбитым и предпочитал по полчаса утром выстаивать под холодным душем. Олег загорел до черноты, волосы слегка выгорели, и девушки бросали на него заинтересованные взгляды. Но хоть и посещали его грешные мысли, он не стал заводить слишком близких знакомств: в какой-то мере это было рискованно, да и Оксану оставлять вечером одну было жаль. Оставаясь с Оксаной вечером, Олег давал возможность родителям уйти погулять или посидеть в ресторане. Теперь он смотрел на них несколько по-другому. Артём нашел себе компанию из двух парней и трех девушек и почти всё время проводил с ними.

Олегу и Оксане было совсем не скучно. Без Артёма они отдыхали. Часов до десяти они шли гулять, а потом Оксана укладывалась спать. Олег, как в детстве сказку, рассказывал ей какую-нибудь загадочную историю, она засыпала, а он сидел до возвращения родителей на балконе и курил, думая об Ане. Однажды Оксана его несколько озадачила. Она пристала к брату, чтобы он рассказал ей какую-нибудь историю о любви. Ничего лучшего, чем пересказать «Героя нашего времени», Олег не придумал. Оксана вдруг спросила:

– Олежка, а ты свою Аню любишь?

– Почему ты решила? – удивился Олег.

– Я не решила. Я спрашиваю.

– Нет, не люблю. Я просто с ней встречаюсь. Мне с ней интересно.

– Олежка, а ты смог бы меня полюбить?

– Я и так тебя люблю. Я же твой брат.

– Нет. Вот влюбиться ты в меня смог бы?

– Оксана, не болтай глупости, – строго сказал он. – Тебе что, какой-нибудь мальчик понравился?

– Нет. Я не о мальчике говорю, а о тебе. Вот я бы в тебя влюбилась и любила бы тебя всю жизнь. Вот как Джульетта Ромео.

– Не говори ерунды. И вообще, пора спать, – Олег взял сигарету и ушел на балкон.

Всё было относительно неплохо. Даже Артём не доставлял особых хлопот. Но совсем без пакостей обойтись он не мог. Как-то на пляже к родителям подошел знакомый отца со своей женой. Родители разговорились. Олег, Оксана и Артём в это время вышли из воды и устроились загорать рядом с родителями. Знакомый отца спросил:

– Это ваши уже такие хлопцы и барышня?

– Наши, – отец улыбнулся. – Артём, Олег и Оксана. Это в порядке убывания.

– Ну, Раздановых сразу видно, – по-видимому, желая сделать родителям приятное, сказал знакомый отца.

– А я не Разданов, я – Спасёнов, – Артём сощурился и окинул взрослых каким-то недобрым взглядом.

Повисла неловкая пауза. Знакомый отца смутился и лихорадочно искал выход из щекотливой ситуации. Его жена удивлённо смотрела то на детей, то на отца и маму. Отец спокойно сказал:

– Ты сестру мою помнишь?

– Конечно, помню.

– Это сын Иды. Она умерла. Вот Артём у нас не Разданов, а Спасёнов.

Олега поразили не слова Артёма, а тон, которым они были сказаны. И ещё взгляд… Когда они вернулись с пляжа, Олег, пользуясь отсутствием родителей, сказал:

– Артюша, а ты хам. Мог бы и не веживаться на пляже.

– Перед кем? Я что, всю жизнь обязан пятки твоему отцу лизать?

– Заткнись, – посоветовал Олег.

– Да надоели вы мне все! – Артём вскочил со своего места.

– Если бы ты, Артюша, знал, как ты нам надоел, – ласково проворковала Оксана, – ты бы уже утопился.

– А тебя не спрашивают!

– А это, между прочим, её семья, – с насмешкой ответил Олег.

– Ну, ты… – Артём сжал кулаки.

– Спокойней, братец, спокойней, – Олег был всё так же невозмутим. – Если тебя научили паре приемов, то и я времени не терял. Так что размазать тебя по стенкам до возвращения стариков я ещё успею. Разве ты забыл, что кулак у меня тяжелый?

Связываться с Олегом Артём не решался. Он знал, что кузен занимался восточными единоборствами и довольно успешно. Кроме того, та разница в росте, которая была у них год назад, увеличилась сантиметров на пять, и кулак у Олега не уменьшился.

– Ничего, сочтемся, – прошипел он свою обычную угрозу.

Глава 9

Отпуск у родителей закончился, и все вернулись домой. В сентябре Олег и Оксана пошли в школу, Артём в институт. В середине сентября вернулась Аня. Олег очень обрадовался её возвращению. Всё было, как и раньше: Олег и Оксана учились; Артём мотал нервы; иногда кузены ссорились, только не посвящали в эти дела родителей; Олег встречался с Аней; у Артёма появилась подружка – Алина.

Новый год Олег и Аня решили встретить вместе, без компании. Они остались вдвоем в её маленькой квартирке. Снова была елочка, шампанское. В этот раз они накрыли стол. Аня испекла торт. Олег подарил ей серебряную цепочку с кулончиком в виде листка и такие же сережки. Накануне отец взял его с собой выбирать подарки маме, Оксане и Ане. Он назвал Олегу сумму, на которую он мог рассчитывать, и предложил выбрать самому. Выбор сына отец одобрил. Аня была на седьмом небе от счастья. В половине первого они уже забрались в постель, и всё повторилось, как в прошлом году. Только в этот раз Олег остался до утра. Впервые в жизни он уснул, обнимая женщину.

Аня проснулась первая. Олег проснулся от её движения, когда она хотела встать. Какой хорошенькой она была со сна!

– Я тебя разбудила, – она виновато улыбнулась.

– Нет, я уже почти проснулся, – заверил её Олег.

– Выспался? – Аня улыбнулась.

– Прогнать хочешь?

– Нет. Мне хорошо с тобой.

– Родители приглашали тебя сегодня. Придешь?

– Да, только недолго.

– У тебя какие-то дела?

– Олежка, ты не обижайся, но твой брат мне не особенно нравится.

– Например? Я не обижусь. Мне он тоже не нравится.

– Он говорит гадости, и один раз пытался приставать ко мне. Я, конечно, не девочка невинная, но и не всеобщее достояние.

– Ты – моё достояние. Просто я теперь не буду оставлять вас вдвоем, – Олег привлёк Аню к себе и поцеловал.

– Тебе было хорошо ночью? – Аня прильнула к нему всем телом.

– Чудесно. А почему ты спрашиваешь?

– Приятно слышать.

– Тогда лучше не слушать, а повторить, – Олег приподнялся на локте и начал целовать её шею.

– Олежка, как мне хорошо с тобой! – она прижала к груди его голову. – Как жаль, что осталось всего полгода!

– А что будет через полгода? – не понял он.

– Я закончу училище и уеду насовсем, – её голос наполнился грустью. – Вряд ли мы уже когда-нибудь увидимся.

– Аннушка, у моих родителей неплохие связи. Ты не хотела бы остаться здесь? Если я попрошу, они помогут, – Олег оторвался от её груди.

– И что будет, если я останусь здесь?

– Мы будем вместе. Всё-таки я заканчиваю школу в этом году…

– Ну и что? Ты поступишь учиться. Что потом? Я буду ждать? Ты куда собираешься поступать? В мед?

– Ну да.

– Это шесть лет. Через шесть лет мне будет уже двадцать шесть.

– Ну и что?

– Олежка, мальчик мой хороший, я не хочу тебя обижать или делать тебе больно, но давай посмотрим на вещи реально. Только не говори, что ты меня любишь, – он утвердительно кивнул. Она была права – Олег её не любил. – Как ни жаль, я тоже тебя не люблю. Общего у нас с тобой только вот этот диван да прогулки. Понимаешь, я хочу устроить свою жизнь. Хочу выйти замуж за обеспеченного мужчину старше себя, хочу детей, квартиру… Ну, останусь я здесь. Даже если мы поженимся, ты ведь моложе меня, пусть не на много и выглядим мы одинаково, но всё же. Потом, пока ты будешь учиться, о каких детях может идти речь? И пока ты сам станешь на ноги… Не сидеть же у родителей на шее. Сколько лет ещё пройдет? А я хочу через год-два.

Некоторое время они лежали молча. Да, Аня была права. Олег знал всё это без неё и ничуть не обиделся на её слова. Просто у него было состояние, как у ребенка, который не хочет отдать игрушку. Он крепко сжал её в своих объятиях и сказал:

– Это будет через полгода, а пока ты – моя!

– А ты мой, – Аня обняла меня.

Она прижалась к его груди и заплакала. Олег дал ей выплакаться. Только пальцами путался в её волосах, да иногда приподнимал её заплаканное личико и целовал в мокрые от слез глаза и щеки. Успокоившись, она встала, набросила халатик на плечи и пошла в ванную…

Вечером он привел Аню в гости. Снова они пили чай, шутили, смеялись. Всё казалось прекрасным. Будто и не было ночного прощания. Провожая Аню домой, Олег спросил:

– Как ты?

– Нормально, – она улыбнулась. – Уже нормально.

– Аннушка, я никогда не спрашивал, сколько лет тебе было, когда ты впервые мужика попробовала? – он внимательно посмотрел на Аню. – Если не хочешь, не говори.

– Мне было, как и тебе – пятнадцать. И это было, как у тебя, в пионерском лагере. Он был у нас вожатым и очень мне нравился: такой как ты – высокий, плечи широкие, подтянутый, мышцы накачанные… Ему было двадцать.

– Где он теперь? – Олег закурил.

– Разбился на мотоцикле в тот день, когда мы подали заявление. Умер через неделю.

– Его звали Олег? – поинтересовался он.

– Как ты догадался? – удивилась Аня.

– Да большим мыслителем быть не нужно. Ты теперь ищешь похожих на него и, чтобы звали Олегами.

– Нет. Это только с тобой. У меня потом были несколько парней, но так, несерьезно. Я тебя, когда в лагере увидела, чуть голову не потеряла. И Танюху уговорила. А когда мы оказались с тобой в постели, я поняла, что ты совсем другой.

– Какой? Хуже? Лучше?

– Ты – лучше. Ты нежнее и сильнее. Если бы ты был старше… – она с сожалением вздохнула. – Я уже говорила, что ты и выглядишь старше, и ведешь себя не так, как мальчики твоего возраста, но формально… Ты будешь меня помнить?

– Буду! Всегда буду! – Олег поцеловал её.

В июне Аня сдала госэкзамены и уехала. Накануне она и Олег прощались всю ночь. Утром она плакала, прижимаясь к его груди. Олегу тоже было грустно. Он привязался к ней, привык…

Олег сдал выпускные экзамены, получил золотую медаль и поступил в мединститут.

Глава 10

Поначалу Олег учился в институте, как и в школе, легко. Даже, пожалуй, слишком легко. К концу первого семестра он стал задумываться над тем, что большинство преподавателей и соучеников смотрят на него, как на сына Разданова. Это обязывало ко многому. Отец был далеко не последним человеком, у него был огромный авторитет. Большим уважением, не смотря на то, что ей ещё не было сорока, пользовалась и мама. Терять высокий уровень было некак. Олег должен был быть достойным сыном своих родителей. Пока ему это удавалось. И всё же хотелось, пусть не сейчас, пусть через несколько лет, стать, в крайнем случае, Раздановым-младшим, а не сыном Разданова. Олег не завидовал известности и уровню своих родителей. Просто в нем стало просыпаться здоровое честолюбие. Он хотел быть самим собой. Для начала Олег решил, что не станет, как отец, хирургом, или, как мама, кардиологом. Он не мог понять, кем же всё-таки хочет быть, но до специализации время ещё оставалось. Пока он пыхтел, как паровоз, пытаясь выучить материал лучше всех. Ему это удавалось. По результатам первого семестра Олег считался самым сильным студентом на всём курсе. За бесконечной зубрежкой он даже о девчонках на время забыл.

Зато этого нельзя было сказать об Артёме. Не смотря на то, что ему уже исполнилось восемнадцать, он продолжал жить в доме дяди. Вести он продолжал себя так же. С учебой у него были бесконечные проблемы и вечная куча «хвостов». Олег видел, что родители на грани того, чтобы выставить Артёма вон. Он так же продолжал ссориться с Оксаной. Теперь она нежно, с улыбкой полной яда, бросала фразу: «Артём с лаптём». Артём начинал выходить из себя. Кончалось обычно тем, что Олег останавливал его, прижимая к стене, а иногда, встряхивая, и обещал повторить то, что было два года назад. На некоторое время это помогало. Потом приходилось проводить разъяснительную беседу с Оксаной, уговаривая её «не связываться с этим дерьмом». В отличие от брата, убедить Оксану в чем-либо, что отличалось от её мнения, было практически невозможно. Олегу удавалось это с такой же частотой, как и выпадение снега летом. Родителям, при том, что Оксана их обожала до умопомрачения, этого вообще не удавалось. Кстати, это было единственным, что расстраивало их дочери. В остальном – она была золотым ребенком.

На зимних каникулах Олег отвел душу за полгода. Подобралась неплохая компания, повеселились от души. Кроме всего Олег стал встречаться с однокурсницей. Её звали Оля. Появление у брата новой «дамы сердца» вызвало бурю негодования у Оксаны. Она ему почти истерику закатила. Пришлось Олегу её уверять, что с Олей ничего серьезного, совсем, как с Аней, что он встречаюсь с ней, чтобы была компания погулять и в кино сходить. На самом деле, они не только ходили гулять и смотреть кино. Целоваться они начали в первый же вечер, в постель попали на третий день. Глядя на поведение Оли, Олег был уверен, что кое-какой опыт в плотских утехах у неё есть. Каково же было его удивление, когда она оказалась невинной девочкой. Это был почти шок. От шока они оба избавились довольно быстро – через пару недель, благодаря стараниям Олега, Оля вытворяла в постели такие номера! Да и он был не хуже. Теперь, когда начался второй семестр, Олег сидели на лекциях с ней рядом, провожал её домой после занятий, за неделю они выбирали хоть пару вечеров, чтобы куда-нибудь сходить. Оля Олега устраивала. Учебе развлечения не мешали.

Как бы Олег не любил «секс, которого у нас не было», следов после себя в виде беременности, он не оставлял. Артём довстречался с Алиной до того, что она забеременела. Выплыло всё очень неприглядным образом: приехала мать Алины и устроила скандал. Родители были в легком шоке – они ведь ничего не знали. Артём отрицал и пытался защитить свою шкуру, как мог. С горем пополам, родителям удалось всё это замять, а Алине устроить аборт и компенсировать моральный ущерб. Снова у отца была долгая разъяснительная беседа с Артёмом на подчеркнуто вежливых тонах.

Весной Артём вылетел из института за академическую неуспеваемость. Его призвали в Армию. По началу у родителей было состояние, как тогда, когда они узнали о беременности Алины, но потом, осознав, что не увидят «любимого» племянничка довольно долго, они начали потихоньку радоваться. Тем более попал служить Артём на флот, да ещё и на Дальний Восток. И снова Олег думал, как же нужно было достать родителей, чтобы они дошли до этой радости. А уж как радовались он и Оксана, словами не опишешь! Артём присылал редкие письма. Ни родителей, ни Олега с Оксаной это не огорчало.

После первого курса положено было месяц отработать в студенческом отряде. В этом году студентов-медиков, в том числе, группу, в которой учился Олег, отправили под Волгоград. Наипривлекательнейшее их ожидало занятие – сбор помидоров. Олегу казалось, что эти помидоры он до конца своих дней не забудет. Полгода помидоры точно ещё снились. В степи, в двух часах езды от Волгограда, находились несколько студенческих лагерей. В одном были медики, рядом студенты из Ленинграда, из политехнического института, почти одинаковая смесь из мальчиков и девочек. В следующих двух была сборная солянка из Белоруссии и Сибири – будущие педагоги, пищевики и легкая промышленность. В общем, женское царство. Лагеря сами по себе были неплохо оборудованы, но в остальном… Веселеньким дельцем было жариться в поле по шесть часов в сорока с лишним градусную жару, когда на небе ни облачка, а вокруг одни помидоры и полуприжаренные студенты и преподаватели. В первые дни было не просто тяжело. По возвращении с поля уже ни есть, ни развлекаться не хотелось. Маниакальной идеей была вода и кровать. Плюс, ещё сгоревшие на солнце тела: ни лечь на спину, ни повернуться. Потом они немного привыкли, солнечные ожоги стали отходить. К концу первой недели по вечерам начали устраиваться танцы, викторины, какие-то конкурсы, наноситься визиты в соседние лагеря. Кстати, всё это было очень хорошо организовано. Жизнь потихоньку пришла к норме. Ленинградцам и сибирякам было хуже – они так и продолжали страдать от жары. Через две недели все студенты были похожи на детей братской Кубы или ещё чего-нибудь южно-американского, с той разницей, что не все были черноволосыми. Олег вообще выгорел до пшеничного цвета. Девочкам такие загорелые мальчики с выгоревшими волосами нравились. Ещё больше нравились соседним девочкам. Вот только с местом проблемы возникали. Кустиков в поле не было, а в комнатах сидеть и хором, хотя бы целоваться, не говоря уже о чем-то большем, было просто пошло. А жара, возраст и такое изобилие девчонок давили. Вот и решали свои интимные вопросы кто как. В комнате, где жил Олег, расписали часть ночи по часам, в соседней комнате по вечерам тянули жребий. Правда, были любители уйти подальше в поле. Может, это и было романтично, но Олег на такое способен не был. В поле были помидоры.

Оля начала оказывать знаки внимания ленинградцу Сереже. Олег совсем не обиделся, но и в долгу не остался. Что толку было останавливаться на ком-то одном при таком выборе? Пока Оля влюблено смотрела на Сережу и почти целомудренно отдавалась ему, Олег успел сменить человек восемь. Дольше всех задержалась сибирячка Алёна. В отличие от его одноклассницы с тоненькими косичками и тоненькими ножками, это была крепкая румяная девчонка с косой чуть ли не в руку толщиной. Она забавно окала, краснела и дольше всех сопротивлялась его домогательствам. Причину Олег понял, когда, наконец, добился своего – Алёна хотела выйти замуж девственницей. Жаль, что не получилось. Подвернулся этакий змий-искуситель с зелеными глазами и волосами пшеничного цвета в обличье Олега. Не устояла девчонка перед соблазном. Потом она ему сказала, что слишком уж хорошо он целовался и обнимался. Олег только скромно улыбнулся. Ей было виднее. Главное, что она не жалела. Кстати, если быть предельно честным, Сережа смотрел влюблено на Олю до тех пор, пока она не уходила спать, а потом тоже появлялся в компании то сибирячек, то белорусок. Вот у него был прикол уходить в поле. Олег как-то не удосужился потом спросить у Оли, ходил ли он в поле с ней. А, если ходил, то насколько это было романтично. Главное, что потом, когда они вернулись домой, Олег продолжал встречаться с Олей, так, будто ничего не произошло. У них была своя романтика, когда родителей не было дома, или, когда он брал у отца машину и они ехали на природу. А вообще, секса тогда не было. Олег вот только не мог понять, чем же они тогда занимались? Но, сказано, что не было, значит, не было.

Домой Олег вернулся загоревший, похудевший, веселый. На память о студенческом отряде осталась большая пачка фотографий. Да, хорошее дело молодость и лето! Они были веселы, сильны, умели радоваться всему. Впереди была целая жизнь и казалась она такой же безоблачной и чистой, как небо в степи в июльский полдень. И помидоров, в виде неприятностей, в этой жизни не предвиделось.

Глава 11

На втором курсе Олег начал понимать, что второго Разданова из него не получится. Он, по-прежнему, оставался лучшим студентом на своем курсе, получал Ленинскую стипендию, но мало было хорошо учиться. Уже даже не тень родителей ему мешала. Он не получал морального удовлетворения.

Ему нравилось очень многое. Он любил музыку. В своё время он честно окончил музыкальную школу по классу фортепиано, а потом научился играть на гитаре, но это не значило, что он должен был стать учителем музыки или профессиональным музыкантом. У него был хороший голос, но в консерваторию его совсем не тянуло. Он прекрасно рисовал, но вряд ли смог бы стать художником. В медицинский институт Олег поступил скорее потому, что родители были медиками. Нельзя сказать, что ему не нравилась медицина. Очень нравилась. Но он почувствовал, что это не его.

К концу второго курса Олег окончательно «дозрел». Была у него ещё одна страсть лет с пятнадцати. Он прочитал «Суламифь» Куприна. Всё это было красивой сказкой. Но особенно ему запал в душу отрывок, когда Соломон рассказывал о камнях. Многим друзьям Олега его страсть казалась чудачеством – он полюбил камни. У него была очень хорошая коллекция минералов. Он мог часами рассматривать причудливые кристаллы или вкрапления в кусочке песчаника. Всё это можно было подержать в руках и, в то же время, всё это было таким загадочным. Артём, застав Олега как-то за таким занятием, высмеял, за что получил хорошего пинка. Олег мог говорить о камнях сколько угодно. Ещё лучше о драгоценных и полудрагоценных камнях.

Перед окончанием второго курса Олег «обрадовал» родителей своим решением: оставить медицинский институт и поступить в политехнический, на факультет геологии и минералогии, специальность называлась «Разведка месторождений». Отец воспринял новость совершенно спокойно. Мама расстроилась.

– Олег, это не серьезно, проучиться два года и додуматься до того, что тебе это не нравится! – строго сказала она. – Тем более ты так хорошо учишься.

– Мариночка, – отец мягко улыбнулся, – пусть попробует. Как по мне – специальность интересная. Камни ему нравятся. Если действительно не нравится ему быть врачом?

– А если ему и это не понравится? – резонно заметила мама.

– Значит, будет пробовать ещё. Я не такой уж старик и пока семью обеспечиваю нормально. Должен же наш сын состояться, как личность. В самом крайнем случае восстановится в мед.

– Поступайте, как знаете, – проворчала мама. – Вы мужики – вам и решать.

Олег был рад, что отец понял меня и не стал препятствовать. «Всё-таки мудрый человек мой батя! Вот уж не знаю, получится у меня так когда-нибудь или нет», – думал он.

Как золотой медалист, Олег вне конкурса поступил в политехнический. И здесь он учился без проблем, очень легко. Ещё здесь он был сам себе хозяин, и авторитет нужно было поддерживать только свой. Отец был очень доволен. Мама тоже сменила гнев на милость. Со старыми друзьями из медицинского Олег отношений не прекратил. Он смешал свою старую компанию и новую, из политеха. Получился интересный коктейль.

Оля, видимо, любила загорелых мальчиков больше, чем думал Олег – она вышла замуж за араба. Его звали Али Махмуд. В простонародье он был просто так себе Аликом. Место Оли пустым не оставалось – Олег менял девчонок довольно часто. Правда, до частоты перчаток ещё тогда не дошел. Каждую из них Оксана встречала ревнивым взглядом и устраивала брату очередную сцену.

Оксана подрастала и хорошела на глазах. Ей исполнилось четырнадцать. Она была довольно высокая ростом, стройная, с красивыми ногами и обещавшими стать очень привлекательными формами. Она любила, когда дома собирались друзья Олега. Он стал замечать, что кое-кто бросает на неё заинтересованные взгляды. В таких случаях Олег старался найти какой-нибудь предлог и отправить её из комнаты. Ему она казалась ещё очень маленькой. Каким же шоком было, когда, возвращаясь с вечеринки, Олег застукал её возле калитки, целующуюся с соседом Сережей. Тем самым Сережей, с которым её возили рядом в коляске.

– Что это ещё за номера?! – прорычал Олег. – А ну-ка, Оксанка, быстро домой! А ты, дружок, поуймись!

– Олежка, ну чего ты? Что тебе жалко? – обиженно протянула Оксана.

– Я сказал, домой!

Оксана, как мышка, юркнула в калитку, а Сергей, как побитый пес, пошел домой. Оксана разозлилась на Олега и, как только он поднялся к себе, пришла в комнату.

– Значит, как сам лижется, как кот, со своими девицамии, так это нормально, в порядке вещей! А мне уж раз и поцеловаться нельзя!

– Ты ещё маленькая целоваться! – отрубил Олег.

– Подумаешь! Воспитатель нашелся! – Оксана скорчила рожицу, показала брату язык и гордо вышла.

Ну, воспитатель ни воспитатель, а внимания Оксане Олег уделял очень много. Он помогал ей готовить уроки, встречал из музыкальной школы темными вечерами, журил за шалости, брал с собой в кино и на прогулки, если уходил не слишком поздно, и, главное, очень терпеливо сносил все её капризы. Он всё так же, как и в детстве, безмерно обожал её и был идеальным старшим братом. Если отбросить в сторону припадки ревности, Оксана платила брату такой же безграничной любовью и привязанностью. Они ужасно скучали друг за другом и с трудом переносили даже короткую разлуку. Как-то раз тетя Люба, мамина двоюродная сестра, будучи в гостях, пошутила, что Оксана ребенок не родителей, а Олега. Родители посмеялись, но вечером он случайно услышал, как отец сказал маме:

– А ты знаешь, Люба в чем-то права. Ты посмотри, кто Оксаной больше занимается?

– Я это уже давно заметила. Иногда я думаю, не слишком ли мы пользуемся тем, что Олежка так любит Оксаночку?

– Плохого я в этом ничего не вижу. Нас, по-моему, она любит не меньше.

Летом Олег снова уехал в студенческий отряд. Теперь это была стройка и в совсем неплохом месте – пансионат на берегу Азовского моря. Здесь Олег впервые понял, как это соблазнить замужнюю женщину. Мальчики из политехнического занимал два корпуса. В соседнем корпусе была команда из полиграфического техникума. Довольно веселая компания были полиграфисты, в основном, девочки. Правда, девочки были ещё не все совершеннолетние, и их было меньше, чем голодных мальчиков из политеха, которым перегретые на солнце гормоны спать не давали, но здесь возникала здоровая конкуренция. В крайнем случае, оставшиеся не у дел, могли целоваться с несовершеннолетними. Это было безопасно. Олегу же очень понравилась преподавательница полиграфисток. Ей было уже тридцать, но выглядела она лет на двадцать пять. Звали её Лидия Николаевна. Лидия… Лида… Когда Олег с компанией приходили в гости к её подопечным, она старалась их выпроводить всеми правдами и неправдами, потому как очень сильно блюла моральный облик своих девочек. Она б ещё за мальчиками посмотрела. Мальчиков было меньше десятка, но они повадились ходить к пионервожатым в расположенный неподалеку лагерь. Когда появлялся Олег, Лида начинала особенно старательно их выпроваживать. Олег не знал, почему, но всегда начинал с ней препираться. Ей доставляло неимоверное удовольствие при всех обзывать его исключительно «дрянным мальчишкой» и каждый раз напомнить о своем почтенном и умудренном жизненным опытом возрасте, подчеркнув при этом его зелень. А ему доставляло не меньшее удовольствие растягивать эти выяснения отношений на, как можно, большее время. Вот так они и дорастягивались. В один прекрасный вечер, Олег заметил, что Лиды нет на танцах. Ненавязчиво он выяснил, что она сослалась на головную боль и осталась в корпусе. Не долго думая, Олег отправился туда. В корпусе было пусто и светилось только одно окно, на первом этаже. Собственно, окно было открыто и задернуто шторами. Несколько раз на светлой шторе мелькнула тень женщины. Олег понял, что это Лида. Подойдя к окну, н тихонько свистнул. Женская тень на шторе остановилась. С минуту она стояла, будто колеблясь, что делать дальше, потом штора отодвинулась, и он увидел Лиду.

– А, это ты, дрянной мальчишка, – она склонилась на подоконник.

– Ну, я. Пришел, мадам, справиться о вашем здоровье. Говорят, у вас головушка разболелась.

– А ты что, доктор?

– Не получилось, мадам. Два курса отучился и бросил.

– Выперли? – она сощурилась.

– Фи, как вульгарно! «Выперли»! – Олег поморщился. – Сам ушел. Решил камешками заняться. Мне это больше нравится.

– Вот и иди, займись чем-нибудь, а у меня голова болит, – она выпрямилась и задернула штору.

Олег подождал пару минут, пока она отошла от окна. Без особых проблем он подтянулся на подоконнике и залез в комнату. Лида этого явно не ожидала.

– Что это ещё за номера? – она почти возмутилась.

– Не могу же я больную женщину оставить без помощи, – Олег улыбнулся.

– Да ты наглец! – Лида подошла и снизу вверх посмотрела на него.

– А ты думала? – он откровенно улыбнулся. – Так у тебя что, действительно голова болит?

– Действительно.

– Ты температуру меряла? – спросил Олег и коснулся ладонью её лба.

– Меряла. Нет у меня температуры, – она аккуратно убрала его руку. – И с давлением у меня всё в порядке.

– А ты знаешь, от чего ещё может болеть голова? – без особых проблем он обнял Лиду и привлёк к себе. – От нерегулярной половой жизни.

– У меня муж и двое детей, – она даже не пыталась вырваться.

– Зато я холост и детей у меня нет.

– Что теперь?

– Свет потушим или окно закроем. Что тебе больше нравится?

– И то, и другое.

– Отлично. У тебя хороший вкус, – Олег отпустил её, закрыл окно и потушил свет.

– На что ты надеешься? – Лида ещё пыталась быть строгой.

– Что в следующий раз ты не будешь придумывать сказки о больной голове, а просто скажешь, что хочешь меня, – он снял футболку и снова обнял Лиду. – Я уж что-нибудь придумаю.

– Самоуверенный, дрянной мальчишка!

Её руки начали возиться с ремнем, молнией и пуговицей на его джинсах. Олег ожидал подвоха, но не такого. Нежная ладошка коснулась его тела и стала продвигаться по направлению к плавкам. Он блаженно расслабился. Это было приятно. В следующий момент Олег вскрикнул. У Лиды были острые ногти и впивались они так больно! Она рассмеялась.

– Ну, что, твой пыл поугас? – всё ещё смеясь, спросила она.

– Пожалуй, нет, – Олег перевел дыхание. – Интересно, а зубы у тебя такие же острые, как и ногти?

– Попробовать хочешь?

– И до зубов дойдем, – он вытащил из джинсов ремень и ловким движением связал ей руки.

– Что ты делаешь? – Лида, кажется, даже испугалась.

– Сейчас увидишь.

Он уложил её на кровать. Она даже не пыталась сопротивляться, хотя, у неё всё равно ничего не получалось бы. Олег расстегнул на ней. Дальше всё было делом техники. Руки у него не настолько огрубели от работы, а губы не так уж сильно и обветрились. Куда всё сопротивление делось! Она только учащенно дышала и тихо постанывала.

– Олег, пожалуйста… – взмолилась она.

– Что? – его голос был почти равнодушным, даже насмешливым.

– Олег, я хочу тебя…

– Ты? Меня? Да что ты?! И как ты там меня называешь? Олег? А «дрянной мальчишка»? – Олег рассмеялся. Ласкать он её не переставал.

– Олег, прости меня! Ну, пожалуйста… – она извивалась, как змейка.

– А стоит ли?

– Не будь жестоким! – простонала она.

– Проси лучше, – посоветовал Олег, и к рукам снова добавились губы.

Он довел её до того, что она чуть не плакала. Тогда Олег освободил её руки и позволил снять с себя джинсы. Зубы у неё оказались совсем не острыми, а язык очень даже хорошим. Да и сама она была то, что надо. В час ночи Олег выпрыгнул из её окна. Лида попросила прийти завтра, и он пообещал. «Действительно, дрянным я был мальчишкой! – думал Олег, идя к своему корпусу. – Может быть, рано я оставил медицину? Хотя нет. Таким лечением можно заниматься и без диплома». Так вот до конца месяца они и лечили больную голову.

То, что Лида была замужней женщиной, абсолютно ничего не меняло. Разницы между замужней женщиной и незамужней он не почувствовал. Главное, чтобы с ней было хорошо. Вот только моральная сторона… Но что поделать? Все грешны.

Глава 12

К зиме с Олегом начало твориться неладное. В институте всё было хорошо, дома отлично. Вернее, дома как раз и начались проблемы, но только у Олега. Притом, проблемы, о которых он не мог рассказать ни отцу, ни тем более маме. Не мог спросить, не мог сказать. Сказать о том, что влюбился. Вернее, что влюбился, он мог сказать. Не мог сказать в кого. Олег влюбился в собственную сестру, в Оксану.

Как-то раз ему для заполнения автобиографии понадобился паспорт отца. Олег был дома один. Он знал, где лежат отцовские документы. Не мудрствуя лукаво, он достал папку с документами. Вместо того, чтобы достать паспорт, Олег начал рассматривать лежащие там документы. Самым последним был отцовский диплом. Олег открыл его. Внутри были несколько листков, сложенных вчетверо. Сначала он думал, что это выписка, но когда открыл… Выходило, что на самом деле Оксана не Леонидовна, а Андреевна. Для Олега это, в общем-то, ничего не меняло с одной стороны, с другой… Он положил документы на место. Ему вроде бы и лучше было, что она троюродная, а вот ей сказать. Лучше бы она была его родной сестрой! Наверное, он бы справился с собой.

Олегу было двадцать лет, двадцать первый год. Женским вниманием он обделен не был и женщин вниманием не обделял. Оксане исполнилось пятнадцать. Мальчишки и друзья Олега поглядывали на неё с нескрываемым интересом. Поглядел и Олег. Неожиданно и к своему великому ужасу он увидел в своей сестре не сестру, а женщину. Очень красивую женщину. Такую, на которую смотришь, и оторваться не можешь. Такую, которая снится в самом прекрасном сне. Такую, которую готов всю жизнь носить на руках и терпеть любые капризы, только бы она взглянула на тебя. Такую, ради которой, без красного словца, и в огонь, и в воду, и на плаху. Мало того, что она была женщиной, красивой женщиной. Она была ещё и женщиной желанной. За один её поцелуй не жалко было и умереть. Всё было бы прекрасно, не будь он её братом. В этом-то и состоял весь кошмар – ОН БЫЛ ЕЁ БРАТОМ!!!

С каждым днем Олегу всё труднее и труднее становилось сохранять прежние отношения. Он всё так же помогал ей делать уроки и брать с собой и своей подружкой в кино, всё так же встречал из музыкальной школы, всё так же переживал, если вдруг она заболевала. Внешне так. А на самом деле… Если она просила помочь решить задачу, то Олег, пока сидел рядом с ней, мог думать уж никак не о задаче, только об Оксане. Если брал её с собой в кино, то не до фильма ему было и совсем не до подружки, с которой он пришел. Идя с ней рядом вечером из музыкальной школы и слушая её голос, Олег был на седьмом небе от счастья. Если она заболевала, он не находил себе места. Всю ночь он не мог уснуть, прислушиваясь к её дыханию в комнате напротив. Даже с лекций сбегал пораньше, чтобы она долго не оставалась одна дома, боялся, вдруг ей станет хуже. Когда она выздоравливала, Олег был счастливейшим из смертных. Он начинал злиться, когда к ней приходили мальчишки, и она с кем-нибудь уходила. Он не мог дождаться, пока она вернется. Его мучила такая ревность, что и сказать трудно. Но всё это приходилось скрывать, выпускать на поверхность только то, что вписывалось в обычные рамки, чтобы не дай Бог, не раскрыть себя. Самое главное – Олег понимал, что не имел на это никакого права, но не мог удержаться. Он рвался надвое – ОН БЫЛ ЕЁ БРАТОМ И ОН ЛЮБИЛ ЕЁ!!! Любил совсем не братской любовью. Это было ужасно…

В начале лета вернулся из армии Артём. Он вернулся таким правильным и позанудневшим, что Олега и Оксану от него начинало просто тошнить. Не мудрствуя лукаво, Артём пошел работать в милицию, в ППС. Родители немного обрадовались, что он взялся за ум, но все уже привыкли, что идет нормальная жизнь, без него. Артём пожил у дяди с месяц и перебрался в свою квартиру. Он приходил время от времени. Это был, конечно, более удобный вариант, чем его постоянное присутствие.

В конце июля, когда Олег вернулся из очередного студенческого отряда, родители уехали отдыхать в Болгарию на две недели. Они рассчитывали вернуться и ещё на две недели поехать на море с детьми. Олег и Оксана остались вдвоем, если не считать редкие посещения Артёма. Всё было бы хорошо, если бы Олег мог спокойно смотреть на Оксану. Только он видел её, у него начинала кружиться голова и моментально высыхало во рту. А она, как специально, постоянно находила повод крутиться рядом с ним. Ночами Олегу снились такие сны, что просыпался он просто больным. Чего во сне они только не делали! Тогда ещё во сне. Это всё становилось невыносимо. Олег стал приходить домой как можно позже, стараясь отвлечься на девушек из компании. Так прошла неделя.

В тот вечер, а вернее ночь, Олег возвращался домой около часа. В окнах гостиной горел свет. Его это насторожило. Он вошел в дом и пошел сразу в ту комнату. Оксана сидела в кресле, закинув ногу на ногу. Её коленки были просто вызывающими.

– Что-то случилось? – стараясь не смотреть на неё, спроси Олег.

– Ничего, – она была холодна, как льдинка.

– Почему ты не спишь? – спросил он, взглянув исподлобья. – Ты знаешь, который час?

– Я тоже и у тебя спросить хотела, дорогой братик! Где можно было пропадать? – Оксана метнула на него гневный взгляд.

– Мне что, отчитываться нужно? – Олег рассердился.

– Мог бы и отчитаться! Одни девки на уме! Когда ты набегаешься к своим потаскушкам?!

Олег оторопел. Конечно, что сестра знает всякие интересные слова, он догадывался. Вот только не думал, что она может разговаривать с ним таким менторским тоном и с употреблением таких слов. Все предыдущие сцены были просто детским лепетом. Она вычитывала Олега, как провинившегося мальчишку. Это было уже перегибом. Даже его беспредельному терпению приходил конец.

– Вот что, киска, шла бы ты спать! – хмурясь, сказал он. – Не тебе вести со мной воспитательные беседы!

– Да?! Не мне беседы вести? А шляться кому? Тебе? – она резко поднялась.

– Оксана! Я терплю, терплю, но могу же и ответить!

– Да что ты можешь? Ты глаза не можешь толком открыть и посмотреть вокруг! Тебе нужны только твои шлюхи, больше никто!

– Что? – Олег растерялся. – Да что ты такое говоришь? В конце концов, я твой старший брат и уважай хотя бы то, что…

– Что ты не просто старше! – у неё на ресницах выступили слезы. – А что ты ещё глух и слеп! Ты не видишь, как я тебя люблю! Ты волочишься за любой встречной юбкой! Открой глаза! Открой! Посмотри на меня!!!

– Оксана! – Олегу стало скверно. Этого он всё время и боялся. – Прекрати и иди спать!

– Сейчас! – она подошла к нему и отпустила пощечину. – Ненавижу тебя! А теперь можешь катиться куда хочешь!

Оксана убежала в свою комнату и хлопнула дверью. Олег прислонился к дверному косяку спиной и медленно осел на пол. Ему было страшно. Голова кружилась по-прежнему, щека горела. Он достал сигарету и закурил, пытаясь успокоиться. У него даже руки дрожали. В мозгу крутилась одна мысль: «Что же теперь делать? Что делать? Что делать?…» и ответа не находилось. Окурок начал печь пальцы. Только теперь Олег обратил внимание на то, что стряхивал пепел прямо на пол. В надежде, что Оксана уже успокоилась и спит, он поднялся и пошел в свою комнату. Надежды его были напрасными. Дверь её комнаты была приоткрыта. Оттуда падала полоска неяркого света, и слышно было, как Оксана плачет. Не мог Олег этого слышать. Он пошел к себе и плотно закрыл дверь. Ночь была душная. Олег открыл окно и снял рубашку. Как он не старался успокоиться, но у меня ничего не выходило – зная, что Оксана не спит, да ещё и плачет, он не мог быть спокоен. Его хватило на полчаса. Он открыл дверь. Ничего не изменилось. На ватных ногах Олег зашел к Оксане. Торшер освещал комнату неярким золотистым светом. Оксана лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Её плечи вздрагивали от рыданий. Олег подошел и тихо позвал:

– Оксана!

– Уходи! – задыхаясь от слез и не отрывая лица от подушки, ответила она. – Ненавижу тебя!

– Оксаночка, прошу тебя, успокойся! – Олег опустился на колени рядом с кроватью и осторожно коснулся её вздрагивающего плеча.

– Оставь меня, Олег!

Оксана подняла от подушки лицо. Глаза её были красными от слез, губки припухли. У неё был такой несчастный вид, что Олег сам готов был заплакать вместе с ней. Как в детстве, он начал вытирать ей слезы. От прикосновения к её нежным щечкам у него в глазах всё поплыло. Оксана взяла его руку и прижалась к ладони губами.

– Перестань! Что ты делаешь?! – Олег осторожно забрал руку.

– Олежка, если бы ты знал, как я тебя люблю! – слезы снова потекли по щекам.

– Я знаю… – ему становилось трудно дышать. – Я тоже люблю тебя, но мы – брат и сестра! И ты ещё маленькая! Понимаешь?

– Не хочу понимать! Мне всё равно! Ты это пойми! Я люблю тебя и только тебя! Неужели ты не можешь понять?!

– Понимаю. Но и ты пойми, что между нами ничего не может быть.

– Олежка, я умоляю тебя… я знаю, что тебе нужны твои девицы…

– Да никто мне не нужен! – Олег взял в ладони её лицо. – Мне никто не нужен, кроме тебя! Но я твой брат!!!

– Они действительно тебе не нужны?

– Нет, никто мне не нужен, кроме тебя. Ты моя единственная, моя любимая… Только между нами никогда ничего не может быть… – он с трудом справлялся с собой.

– Я не хочу этого слышать, – Оксана обвила его шею рука.

– Оксаночка, прошу тебя… девочка моя…

– Олежка, поцелуй меня… поцелуй хотя бы раз…

– Между нами ничего не может быть… – Олег твердил это, как молитву, пытаясь докричаться до её разума и удержать себя.

– Один раз, Олежка…

Оксана первая коснулась губами его губ. Никогда больше в жизни он не испытывал такого состояния. Словами это описать было трудно. Это был самый сладкий и самый страстный поцелуй. Это были самые чудесные губы, которые когда-либо касались его губ. И в то же время он никогда не испытывал боли сильнее – это была и боль физическая, и боль душевная. Олег готов был кричать от этой боли. Не в силах противиться совершенно безумному желанию, он прильнул к этим губам. Он задыхался от этого поцелуя и никак не мог остановиться. А Оксана всё сильнее и сильнее прижималась к нему.

– Оксаночка, маленькая моя, прошу тебя, не надо! – умолял её Олег.

– Олежка, я тебя люблю! – шептала она и никак не отпускала его.

– Мы не должны…

Олега трясло, как в лихорадке, а какой-то голос шептал: «Ведь она не родная сестра… Потом забери, увези…».

Когда Олег открыл утром глаза, то чуть не закричал от ужаса. От ночного наваждения не осталось и следа. Ночью он был, как в бреду или во сне. Сейчас голова была ясной. Ужас от этого только усилился. Он и Оксана обнаженные, чуть прикрытые простыней, обнимая друг друга, лежали в одной постели. Оксана открыла глаза. У неё был счастливый взгляд. Она ещё сильнее прильнула к нему и тихо, очень нежно, произнесла:

– Олежка, любимый мой… Как мне хорошо с тобой… Как хорошо было ночью…

– Оксаночка, что ты такое говоришь?! – Олегу показалось, что сердце рвется на тысячу кусочков. – Что мы с тобой наделали?!

– Прости меня, – она прижалась лицом к его груди.

– Это ты прости меня, маленькая моя!

– Не проси прощения. Я ни о чем не жалею. Я обожаю тебя.

– Обещай мне, что никогда между нами такого больше не будет, – попросил Олег.

– Не могу, – Оксана разрыдалась. – Я люблю тебя…

– Господи! За что ты наказал нас этим?! – вырвалось у него. – Пусть я лучше умру, Господи!

– Нет!… Нет!… Не умирай! – Оксана так рыдала, что Олегу стало страшно. – Лучше пусть я умру!!! Я же люблю тебя!!!

Олег поднялся, сделал набедренную повязку из простыни, взял Оксану на руки и понес в ванную. Ведь ночью они так туда и не добрались. Она всё ещё плакала и прижималась к нему. Она плакала, пока они стояли под душем. Они именно стояли, прижавшись друг к другу.

– Олежка, прошу тебя… не сердись на меня…

– Я не сержусь, – Олег убрал с её лба мокрые волосы. – Я люблю тебя, маленькая моя.

– Правда? – она счастливо улыбнулась сквозь слезы.

– Правда. Только того, что было между нами, больше быть не должно. Никогда.

– Почему, Олежка? – её личико снова стало несчастным.

– Ты же понимаешь, что мы брат и сестра. Между родственниками этого не должно быть. Это нехорошо… грешно… – тогда Олег впервые ощутил, что верит в Бога.

– Бог простит нам всё, потому что мы очень любим, – она будто мысли его прочитала.

– И всё же…

– Хорошо, но всё равно я буду ждать только тебя. И для меня будешь только ты.

– Оксана! – Олег прижал её к груди и запутался пальцами в мокрых волосах.

Как Олег хотел, чтобы они были совсем чужими людьми, чтобы она знала всё! Не было бы на свете счастливее пары, чем они. Это была любовь всей жизни. Все женщины, которых Олег знал до неё, только нравились ему, но он ни одну из них не любил. Даже не пытался задуматься – люблит или нет. А Оксана… Наверное, и слова такого не существовало, чтобы назвать его чувство. Любовь? Обожание? Вряд ли это было тысячной долей того, что Олег чувствовал.

Потом он отнес её назад в комнату. Пока Олег пошел одеваться, Оксана поменяла простыню. Когда он вернулся к ней, она сидела на краю кровати, бессильно опустив руки на колени. Личико её было бледным и грустным.

– Что с моей крошкой? – Олег присел перед ней.

– Не знаю, – Оксана виновато улыбнулась. – Я почему-то такая уставшая… Наверное, потому, что я сильно наплакалась. Ты помнишь, когда бабушка умерла, со мной было такое же? Я тоже тогда сильно плакала.

– Помню. Ты ложись. Я приготовлю завтрак и принесу тебе сюда. Тебе сейчас лучше отдохнуть, – он ласково коснулся её щеки. – Ложись.

Олег принес Оксане завтрак и кофе, накормил её, чуть ли не с ложки, потом поцеловал и задернул плотнее шторы. Через полчаса он заглянул в комнату – она спокойно спала и улыбалась во сне. Он немного посидел, глядя на неё, потом ушел к себе. Скверно было ему в этот день. Он чувствовал себя последним подонком. Чего он только не передумал. Тогда у него, наверное, и первая седина появилась. И о чем бы Олег ни начинал думать, все мысли возвращались к Оксане.

Во второй половине дня Оксана проснулась. Она почувствовала себя намного лучше. Это была снова его маленькая Оксана – шаловливый котенок, разбойник с наивными ангельскими глазками. Только когда встречались взглядами, краснели и старались отвести глаза. К вечеру Олег не мог больше этого вынести. Слава Богу, позвонил его друг Гена Ткачев и предложил куда-нибудь сходить. Олег с радостью согласился. Некоторое время они прослонялись без цели по городу, а потом зашли в бар. Отсюда Гена позвонил знакомым девчонкам и предложил встретиться. В ожидании прихода своих подружек они заказали кофе и удобно устроились за столиком в углу.

– Ты чего сегодня кислый такой? – поинтересовался Гена.

– Старики уехали, а Оксанка прихворнула. Вот у меня теперь и болит голова.

– Что-то серьезное?

– Ерунда. Давление упало. Бывает у неё, – расплывчато ответил Олег.

– А сестрёнка у тебя! – Гена мечтательно улыбнулся.

– Что сестрёнка? – Олег закурил.

– Слушай, мужик, да ты и впрямь идеальный брательник! – он рассмеялся. – Чуть-чуть чокнутый! У него под боком такое солнышко, а он всё сопли пытается вытереть и штанишки подтянуть этому солнышку!

– При чем здесь сопли, штанишки и солнышко под боком? – Олег боялся, что начну краснеть.

– Ну, ты интересный! Ты в сестрице своей всё первоклассницу видишь?

– А кого я в ней должен видеть?

– Да она вообще-то существо женского пола. Ты догадываешься?

– Догадываюсь. Только это моя сестра.

– А кто не пытался свою сестру хоть призажать? – Гена хмыкнул.

– Не все такие, – Олег исподлобья посмотрел на него.

– Идеальных, вроде тебя, я отброшу.

Сознание того, что не один он такой грешный, облегчения Олегу не принесло. Пожалуй, наоборот. И совета спросить не у кого было. Даже, если бы отец был рядом, Олег никогда бы не решился затронуть с ним такую тему. Это ведь были не девочки со стороны, это была его маленькая принцесса.

Следующие два дня Олег провел, как в бреду. Он что-то автоматически отвечал Оксане, когда она его спрашивала, о чем-то с ней говорил. Приходили друзья, и он был с ними весел. Даже, когда к ним зашел Артём, Олег выказал массу дружелюбия по отношению к нему. Притом такого дружелюбия, что у Артёма глаза округлились. Это было внешним. В голове у Олега окончательно всё смешалось и теперь происшедшее казалось дурным сном и воспаленной фантазией. Главное, нужно было не смотреть на Оксану и не оставаться с ней вдвоем.

На третий день нервы его окончательно сдали, и Олег не придумал ничего лучшего, как, собрав веселую компанию, отправиться в любимый бар и просидеть там до закрытия. Пил Олег, кажется, больше всех, но хмель его не брал. Потом он проводил Марину. У неё никого не было дома, и она предложила зайти в гости. Олег сослался на то, что немного перебрал и теперь очень хочет спать, после чего благополучно удалился. Олег шел домой и ему казалось, что он идет по раскаленным углям.

Снова в гостиной были освещены окна. Олег вошел и увидел, что Оксана полулежит в большом кресле, склонив голову. Рядом на журнальном столике лежит нож. Видимо, Олег, действительно перебрал, потому что в голову полезли самые ужасные мысли. В мгновение ока он оказался на коленях перед Оксаной.

– Оксаночка, маленькая моя! – почти вскрикнул Олег, его колотило.

– Олежка? – она открыла сонные глаза и улыбнулась. – Я решила тебя подождать и задремала. Ты пришел, я даже не слышала…

– Что с тобой?

– Ничего. Почему ты такой бледный? – она провела рукой по его лицу.

– Мне вдруг… – Олег смутился. – Зачем тебе нож?

– Захотелось зеленого яблока. Оно оказалось таким твердым, что пришлось взять нож. Да что с тобой? – Оксана не на шутку заволновалась.

– Ничего, – он перевел дыхание. – Прости, я сегодня снова поздно вернулся.

– Ничего страшного, – она снова ласково улыбнулась. – Ты же пришел ко мне.

– Да, – Олег опустил глаза.

– Олежка, какой ты сегодня странный.

Оксана прижала его голову к груди. Олег слышал, как стучит её сердце. Он знал, чем всё это закончится. Знал и боялся больше всего на свете. Боялся больше всего на свете и знал, что не сможет удержаться, если она позовет. Мысленно Олег умолял её не делать этого. Жаль, что он был не телепатом и мысли на расстоянии передавать не умел. Или она не хотела его слышать. Утром они проснулись снова в одной постели. Только теперь в его комнате. А дальше они как головы потеряли. Это были три самых счастливых и самых безумных дня в их жизни. Олег и Оксана провели их вместе. Им не нужен был никто. Олег позвонил Марине и сослался на ангину, предупредив, что навещать его пока не стоит, он сам отзовется.

За день до приезда родителей появился Артём. Он, как всегда, подозрительно посмотрел на все, а особенно на Олега и Оксану. Когда Оксана пошла в дом, чтобы заняться обедом, а Олег и Артем остались курить на улице, Артем криво улыбнулся и спросил:

– А что это ты и твоя сестричка такие сияющие?

– Родители завтра приезжают, – спокойно ответил Олег.

– Да? Смотрите друг на друга и воркуете, как голубки влюбленные, – Артём сощурился. – Слушай, а, может, вы здесь попробовали в родительской кровати покувыркаться?

– Ты что, Артёмчик, перегрелся? – поморщился Олег. – О чем ты шепчешь?

– Я говорю, не трахнул ли ты свою красавицу-сестрицу? – ухмыльнулся Артём.

– Да пошел ты, – Олег взглянул на него так, что Артём покраснел. – Дураком был, дураком и остался.

– Ты бы тоже не умничал, – лицо Артёма стало злым. – Ты лучше у мамочки с папочкой спроси, как она у вас с луны свалилась. Может, расскажут.

– Артём, тебя папик твой покойный не просто однажды уронил – он тебя методично колотил головой об бетонный пол. У тебя, определённо, все мозги рассыпались, – невозмутимо сказал Олег.

– Ты отца моего не трогай! – Артём швырнул окурок и схватил Олега за рубашку.

– Спокойней, спокойней, товарищ младший сержант, – Олег убрал от себя его руки. – Ты тоже моих родителей не трогай. А Оксанку, тем более не смей трогать. Я тебя уже упреждал.

– Ничего, мы ещё за всё посчитаемся! – Артём встал и пошел к калитке.

– Артёмчик! – окликнул его Олег и, когда он повернулся, лучезарно улыбаясь, сказал, – А попрощаться?

– Да пошел ты!

– И ты туда же.

Он вышел, хлопнув калиткой, а Олег пошел в дом, к Оксане. Она заканчивала накрывать на стол, напевая какой-то незатейливый мотивчик. Олег сзади обнял её за плечи и коснулся губами её волос. Оксана повернулась и посмотрела на него снизу вверх. В её голубых глазах плескалось такое беспредельное счастье…

– Что ты, Олежка? – спросила она.

– Оксаночка, нам нужно быть осторожней. Артём дурные вопросы задавать начал.

– Да, – она сникла и тяжело вздохнула. – И родители завтра приезжают. Только я всё равно тебя любить буду.

– А я тебя. Я тебя всю жизнь люблю. С твоего рождения.

Когда приехали родители, всё выглядело так же, как и раньше: идеальный старший брат и шаловливый котенок, маленькая хулиганка с ангельским взглядом. Родители были очень рады. Всей семьей они уехали отдыхать на море.

Глава 13

И снова наступило лето. В студенческий отряд Оксана не поехала. Родители то ли побоялись её отпускать, то ли просто не захотели, вспоминая, каким обычно сгоревшим и похудевшим возвращался Олег. Он с ними был согласен. Олег был далеко не изнеженный субтильный юноша, а вот Оксана была, пожалуй, слишком хрупкой. Плюс ещё то, что она часто простуживалась и не всегда хорошо переносила жару. Олег снова попал на практику в Управление геологии. Здесь его запомнили с прошлого года и, как в институте, видели в нем потенциального сотрудника. Олег же так ещё и не определился, куда податься после института – остаться или уйти. Аспирантура ему была гарантирована, но и практика привлекала. У него на раздумья оставался почти целый год.

Родители снова уехали на две недели. И снова Оксана и Олег были предоставлены сами себе. Артём появлялся редко, поэтому они могли, оставшись одни дома, сильно не переживать, что их кто-то застанет врасплох.

Практика у Олега уже заканчивалась. Осталось каких-то три дня. В тот день он пришел домой раньше и застал Оксану расстроенной. В прихожей он увидел туфли Артёма. Иногда Артём заходил после ночного дежурства и мог даже остаться поесть и выспаться.

– Что случилось? – спросил Олег у Оксаны.

– Артём пришел… – неопределенно ответила Оксана.

– И что? – в душу закрались скверные предчувствия.

– Приставать ко мне начал.

– Как приставать? – Олег чуть не уронил сигарету.

– Известно как. Только пришлось ему коленкой по интересному месту стукнуть, чтобы чего зря не хотелось. Тогда он начал ерунду пороть, что всё про нас знает. Я ему сказала, что он дурак.

– Где этот гаденыш?

– Спит в маленькой комнате. Что ты задумал, Олег? – она испуганно посмотрела на брата.

– Ничего, успокойся.

Олег зашел в ту комнату, которую все, не сговариваясь, называли маленькой. Она действительно была чуть меньше остальных комнат, но очень уютная и теплая. Здесь особенно хорошо было сидеть с книгой, когда на улице была плохая погода или сильный мороз. И обои здесь были уютные – «бабушкин ситчик», с маленькими голубыми и лиловыми цветочками и точечками. Артём спал на диване. Олег довольно бесцеремонно толкнул его. Артём открыл глаза и непонимающе взглянул на него.

– Вот что, братец, – Олег крепко взял его за плечо и ледяным тоном сказал, – если ты ещё раз протянешь свои грабли к Оксане, я тебя задавлю. Понял?

– Да ты… – Артём попытался стряхнуть его руку с плеча, но у него ничего не вышло. – Да ты сам с ней махаешься!

– Что ещё? – Олег прищурился.

– Да на ней пробы ставить негде! – Артём рванулся, но Олег придавил его одной рукой к дивану.

– Тебя прямо сейчас задавить? Или лучше тебе на работу настучать о твоем моральном облике? Выбирай.

– Пусти!

– Ты сейчас встанешь, наденешь штаны, извинишься, а потом можешь идти досыпать, а можешь и убираться. Задерживать не стану. Кстати, я могу и родителям рассказать, – Олег был спокоен. Идеально спокоен.

– Заодно и про сестричку спроси! – Артём безуспешно попробовал вырваться.

– Да ты не понял! – Олег придавил сильнее.

– Пусти! – у Артёма глаза расширились, и он скривился от боли.

– То-то же. Поднимайся и делай, что сказано, – Олег убрал руку.

– Хорошо… – он откашлялся. – Только запомни, я тебя на Ксюхе подловлю. Кровью харкать будешь…

– Её зовут Оксана. В свою очередь я тебе обещаю, что ты не харкать, ты писать кровью будешь. Шевелись быстрее.

Артём извинился перед Оксаной и убрался. Олег прекрасно понимал, что отношения между ним и Артёмом всё ближе и ближе подходят к критической черте, когда одному из них придется плохо. Просто так сдаваться он не хотел. Да и вообще, какое Артём имел право вмешиваться в его жизнь? Артём хотел быть главным везде. Олег не хотел, но и командовать над собой кузену не мог позволить. А ещё меньше позволить командовать Оксаной. Даже прикасаться к ней. Оксана была святым. Сегодняшнее происшествие приблизило развязку. Олег это всей кожей чувствовал. Он чувствовал, что этого Артём не простит ему того, что было. И Олег прощать не собирался.

Всё случилось за день до приезда родителей. Ночь Олег и Оксана провели в его комнате. Олег проснулся рано, на часах было около шести. В просвет между штор падал солнечный свет. Олег встал, натянул плавки, открыл окно, впустив утреннюю свежесть. После этого он спустился вниз, чтобы напиться. Кот попросился на улицу по своим кошачьим делам, и Олег открыл ему дверь. Утро было прекрасным. Кот потерся об ноги и ушел. Олег закрыл дверь, но замок на «собачку» не поставил. Потом он вернулся в постель, где мирно спала Оксана. Можно было спать ещё часа два. Оксана во сне прижалась к его плечу. Он обнял её, поцеловал и снова уснул.

Во сне Олегу казалось, что кто-то, крадучись, вошел в комнату. В следующий момент Оксана вскрикнула, а его сильная рука схватила за волосы. Он рванулся, оставив в руке приличный клок своих волос. Перед ним стоял Артём. Оксана испуганно пыталась прикрыться простыней.

– Ну, что, говнюки, поймал я вас?! – Артём снова схватил Олега за волосы. – Посчитаемся?!

– Посчитаемся! – Олег снова рванулся и отправил Артёма на пол.

Он вскочил с завидной резвостью. Олег получил один за другим несколько ударов в лицо. Ему даже показалось, что оня слышу, как трещат кости. Во рту сразу стало полно крови, на глаза навернулись слезы, дышать стало плохо. Но, не смотря на это, Олег удачно ушел от следующего удара и, в свою очередь, нанес Артёму несколько хороших ударов. Артём скорчился на полу и захрипел. У Олега всё плыло перед глазами, в ушах шумело.

– Что ты… наделал… – хрипел Артём. – Лучше бы… поделили эту сучку…

– Что ты сказал? – Олег присел рядом с ним. Комната предательски качалась, и рот открывался с трудом.

– Она… тебе… не родная… Мы же могли с ней оба…Она же… подкидыш… Андрея дочь… И Андрей твоему папаше неродной… Твои родители… её подобрали… – Артём попробовал приподнять голову.

– Это тебя подобрали… – Олег слегка стукнул его головой об пол.

– Спроси… – он закашлялся. – Жлоб… дурак…

– Сам дурак… – Олег ещё раз стукнул его головой об пол.

Качание комнаты становилось невыносимым. Голос Оксаны он слышал, как сквозь шум водопада. Олег попробовал подняться, но ничего не вышло. он упал на колени. Череп вот-вот готов был разорваться от боли. Ему показалось, что он очень медленно и очень плавно опускается на пол. Только вот соприкосновение с ковром было почему-то очень болезненным.

Очнулся Олег от запаха нашатыря. Оксана уже набросила на голые плечики его рубашку. Она стояла над ним на коленях и плакала. В углу сидел на полу и стонал Артём. Рот у Олега почти не открывался. Попытка шевельнуть нижней челюстью отдавалась нестерпимой болью в голове, носом дышать было очень плохо. Олег языком ощупал зубы. Зубы были целы. А вот с губами было похуже. Крови во рту было слишком много. Олег, стараясь не делать резких движений, осторожно сел.

– Перестань… плакать… – попытался сказать он.

– Олежка… – Оксана прижала его голову к груди. Он чуть не закричал от боли.

– Больно… – простонал Олег.

– Я «скорую» вызову. Давай только я помогу тебе подняться и кровь с себя смыть.

– О, Боже… я всю тебя перепачкал…

Олег не только Оксану перепачкал – он ещё и ковёр кровью заляпал от всей души. Не научили Артёма бить красиво, чтобы и фасад не портить, и дать прочувствовать прелесть момента до упора.

У Олега оказались сломаны нижняя челюсть и нос и разбита скула. Ещё для полноты ощущений он как-то умудрился вывихнуть два пальца. Пальцы вправили. Олег попал в челюстно-лицевое отделение. На разбитую нижнюю губу наложили несколько швов, на сломанную челюсть – фиксирующую повязку. Правда, чуть-чуть рот он мог приоткрыть. Нос тоже подправили. Красавец из Олега получился писаный! Бригаде скорой помощи и в приемном отделении Олег и Оксана объяснили, что у него сильно закружилась голова, когда он спускался по лестнице, и он упал. Кажется, это всех устроило.

На следующий день вернулись родители. Естественно, что они сразу же приехали в больницу. Сначала отец поговорил с лечащим врачом Олега. Потом вместе с Олегом вышел на улицу. Олегу стыдно было поднять глаза. Родителям-то пришлось рассказать, что он и Артём подрались. Но Олег и Оксана договорились, если врать, так уже одинаково: будто драка завязалась из-за того, что Артём сказал об Оксане. Всё это они успели сделать до приезда «скорой». Артём пообещал всё подтвердить.

– Олег, ты говорить можешь? – спросил отец.

– Угу… всё нормально…

– Что произошло на самом деле?

– Подрались, – на самом деле Олегу было больно говорить, рот открывался совсем чуть-чуть, нос был заложен, и голос казался неестественным.

– Из-за чего?

– Артём сказал, что Оксана – подкидыш.

– Это мы уже слышали. А ещё?

– Он обидел Оксану.

– Олежка, скажи, что произошло на самом деле? – у мамы дрожали губы.

– Я уже сказал… – боль становилась невыносимой.

Вечером приехала Оксана. У неё были красные от слез глаза. Олега будто ножом по сердцу резанули. Они вышли подышать воздухом из духоты палаты.

– Почему ты плачешь? – спросил Олег.

– Артём всё рассказал родителям

– Это конец, – он прижал Оксану к себе.

– Папа сказал, что завтра мы приедем все вместе к тебе и серьёзно поговорим. Ты не бойся, меня не ругали… Я сказала, что у нас это всего лишь с зимы и что это всё я…

– Глупышка. Зачем?

– Я тебя люблю и буду всегда любить, – она заплакала.

– И я тебя, – Олег тоже поплакал бы, но слез не было.

– Что будет завтра?

– Ничего, – он вытирал слёзы с её лица. – Ничего не бойся.

– Олежка…

– Не плачь… – ему было больно говорить и просто очень больно.

Ночь Олег провел без сна. Странное это было ощущение: ни страха, ни волнения, только всё заполняла пустота. Серая унылая пустота. Исчезали все надежды, мечты, желания. Всё покрывалось пеплом. Ему казалось, что утром он буду совершенно седым. Седым он не стал. Просто у него очень сильно изменились глаза. Из зеркала на него смотрело молодое лицо с глазами старика. С глазами того, у кого жизнь уже закончилась, всё позади и впереди только кладбище. Сосед по палате посмотрел на Олега, как на приведение. Лечащий врач посмотрел на него с опаской и спросил сильные ли у него боли. Олег предпочел сослаться на бессонницу в полнолуние. Как это он удачно попал! Он ведь даже не обратил внимания на то, что была полная луна. Врач назначил ему что-то снотворное. Олегу было безразлично. Он даже не обращал внимания на боль. Кроме пустоты, он ничего не ощущал. Пожаловаться на это было некому, да и незачем…

Родители и Оксана приехали около полудня. Все выглядели не лучшим образом – грустные, усталые лица, потухшие глаза. Они нашли одинокую скамейку в дальнем углу больничного двора. Здесь никого не было. На стоящем неподалеку дереве громко пиликала какая-то мелкая птица. От клумбы сладко пахло цветами.

– Олег, ты так и не решил, что мне сказать? – спросил отец.

Олег отрицательно покачал головой. Какой был смысл что-то говорить. Разве что потом, один на один, сказать, что идея была не Оксаны, а его? Но их было четверо.

– Значит так, – отец закурил. Олегу даже курить не хотелось. – Мы должны вам объяснить кое-что о вашей степени родства. Вы не родные брат и сестра, а троюродные. Мы удочерили тебя, Оксана, когда тебе было трое суток от роду. На самом деле, ты не Леонидовна, а Андреевна. Андрей был моим двоюродным братом. Просто он тоже воспитывался в нашей семье. Андрей погиб в автокатастрофе вместе с женой. Он погиб сразу, а твоя мать была жива ещё трое суток. Её успели прокесарить, когда она была в полной коме. Надежды на то, что она выживет, не было. Она умерла. Мы решили, что ты не должна оставаться одна. Первая это решила мама. Опекунство было не совсем тем вариантом, который был нужен. Со вторым ребенком у нас всё равно ничего не получалось. Вот ты и стала моложе на три дня и Леонидовной. Мы думали… надеялись, что никогда вы этого не узнаете. Но Артём знал от родителей. Мы и поссорились в своё время из-за того, что забрали тебя. Покойный отец Артёма настраивал тетю Иду и постоянно пытался нам диктовать, что мы должны делать. Я предупредил Артёма, чтобы он молчал… Артём молчать не умеет. Оксана, если хочешь, ты имеешь полное право снова стать Андреевной. Мы всегда тебя считали своей дочерью, но…

– Я – Леонидовна и вы мои родители, – Оксана вытерла глаза. – И, чтобы там ни случилось, всегда будете ними, а я – вашей дочерью…

– Олег, – отец повернулся и посмотрел сыну в глаза, – мы знаем всё. Теперь ты ничего не хочешь сказать?

– Хочу, – Олег почувствовал снова боль в челюсти. – Я знал, что она – дочь Андрея. Я видел документы… Вы не знаете… Оксана не хотела сдавать меня, это всё я…

– Не ври, – почти шепотом сказала Оксана. – Артём последняя сволочь…

– Оксаночка, успокойся, – мама взяла её за руку.

– Я не вру. А теперь у меня есть идея, – Олег сам удивился, как быстро пришло решение. – Мы же можем пожениться…

– Как, Олег?! – отец посмотрел на него, как на сумасшедшего.

– Троюродные брат и сестра могут жениться. Оксана снова станет Андреевной, потом возьмет фамилию тети Светы, а потом мы уедем и поженимся. Никто здесь ничего знать не будет.

– Олежка! – лицо Оксаны просияло улыбкой.

– Олег, ты не подумал, что у вас могут быть дети. Риск велик, – после паузы ответил отец.

– И всё же…

– Мы подумаем над тем, что ты сказал, – медленно ответил отец. – Вечером поговорим. Сейчас иди и постарайся выспаться. Мне сказали, что всю ночь ты не спал.

Уже возле корпуса, когда мама и Оксана пошли к машине, Олег решился взглянуть отцу в глаза. Ему было, наверное, хуже, чем сыну. Олег не хотел, да и не мог быть жестоким с отцом.

– Па, прости, – он глох от боли в челюсти. – Но я так люблю её… она для меня больше, чем жизнь…

– Я верю, – отец тяжело вздохнул. – И никто на вас не сердится… я ведь давно уже начал догадываться, но не думал, что всё зашло так далеко. Мама тоже очень переживает за вас… Иди сейчас и поспи. Я, наверное, зайду и попрошу, чтобы тебе сделали обезболивающее. Сильно болит?

– Откуда ты знаешь? – удивился Олег.

– Ты мой сын. Будут свои дети – поймешь. Болит у тебя – болит и у меня. Идем. Постарайся выспаться.

То, что Олегу укололи, было неплохим средством. Боль ушла, и он уснул, как сурок. После разговора с родителями, у него словно гора с плеч упала. Тогда и не настолько страшным греховодником он был. Зато где-то вдалеке забрезжил маленький огонек надежды. Но это была надежда, и ради этого стоило жить.

Разбудило Олега такое ласковое и такое знакомое прикосновение. Он открыл глаза и увидел Оксану. Она осторожно коснулась его плеча и тихонько позвала:

– Олежек…

– Я уже… – пробормотал он. – Сейчас…

Родители ждали их на той же скамейке, где они сидели утром. У мамы были всё такие же красные от слез глаза, у отца измученный вид, но, увидев Олега и Оксану, они оба попробовали улыбнуться. У Олега и Оксаны был шанс остаться вдвоем, а у родителей в один день потерять их обоих. Вернее, всю оставшуюся жизнь скрывать от окружающих, куда они делись… Им и так целых восемнадцать лет приходилось всё скрывать.

Некоторое время родители рассказывали всякие мелкие новости, интересовались состоянием Олега и встревожено смотрели друг на друга, а потом на него и Оксану. Наконец, отец набрался сил и начал разговор на больную для всех тему.

– Я подумал о том, что ты сказал сегодня утром, Олег, – сказал он. – Рациональное зерно в этом есть. Но слишком велик риск, ты сам это понимаешь. Ты, Оксаночка, тоже. Я кое-что успел узнать. Завтра нужно вам обоим сдать кровь. Если окажется всё в порядке, то я и мама согласны на твоё предложение. Мы согласны даже на большее – признать Оксану совершенно чужим ребенком, которого мы взяли в своё время, и вы об этом знали. Тогда вы сможете пожениться и никуда не уезжать. В противном случае… – он сделал паузу. – Вам обоим будет лучше подумать над тем, что у каждого рано или поздно должна будет появиться своя семья и вообще…

– То есть мы прекратим всякие отношения кроме «брат-сестра»? – уточнила Оксана.

– Да, – кивнул отец. – Олег снова будет для тебя только братом, ты для него только сестрой. Обожайте друг друга, но в таких пределах. Кровь пойдет под чужими фамилиями, и я гарантирую, что результаты будут подлинными.

– Согласен, – ответил Олег.

– И я согласна, – Оксана с надеждой посмотрела на него, будто от этого взгляда что-то могло зависеть.

На следующий день отец отвез две пробирки с кровью в лабораторию. Результатов нужно было ждать неделю. Эту неделю Олег и Оксана прожили в надежде на то, что всё будет хорошо. Когда Оксана приезжала одна, они уходили гулять и строили самые радужные планы. Вернее, строила она. Олег ещё плохо мог говорить и только кивал в знак согласия. Родители пытались шутить и улыбаться, но получалось у них это неважно. Потом, спустя много времени, Олег пытался поставить себя на их место. Не хотел бы он попасть в такую ситуацию.

Через неделю Оксана пришла к Олегу после обеда. Увидев её, он всё сразу понял: ответ был малоутешительным.

– Пойдем погуляем? – спросила она.

Олег привычно кивнул. Они вышли на улицу и пошли к знакомой скамейке. Оксана пыталась всю дорогу начинать говорить о чем-нибудь, но обрывала фразу, чуть ли не на полуслове, и молчала некоторое время. Потом она снова пыталась заговорить и снова всё повторялось. Так они дошли до скамейки. Слушать её сбивчивые слова и время от времени смотреть на расстроенное лицо Олег больше не мог.

– Нужно понимать, результаты не в нашу пользу? – спросил он.

– Да. Откуда ты знаешь? – у Оксаны задрожали губы.

– Может быть, я бы и не знал этого, если бы был тебе чужим человеком. Ты не спрашивала, что там, поподробнее?

– Возьми, посмотри, – она достала из сумочки листок с результатами теста.

Олег быстро пробежал глазами то, что там было написано. Если острить по черному, то можно было сказать, что их наследничек будет иметь внешность «око за око, зуб за зуб», спинку шифером и зубы штакетником. К такой прелестной внешности для полноты ощущений могла приложиться олигофрения, гемофилия и ещё прочая дрянь на «–ия». Но это если острить. Олегу острить не хотелось. Ему хотелось удавиться. Или утопиться. Или просто попасть под поезд. А лучше всего просто так внезапно умереть. Но, как ему этого не хотелось, он оставался жив. Олег вернул Оксане листок с данными и попробовал улыбнуться. Вряд ли приходила кому-нибудь в голову мысль улыбаться при переломе челюсти. Интересно, как это выглядело со стороны? Скорее всего, как гримаса то ли боли, то ли ещё непонятно чего. Олега ещё и глаза стали снова, как у старика. Оксана смотрела на него, её глаза наполнялись слезами.

– Что ж, придется жить, как мы жили когда-то, – сказал Олег.

– Да, конечно, – она прижалась к нему.

– Мы должны всё прекратить.

– Да, конечно…

– Я снова буду просто старшим братом, а ты – моей маленькой вредной сестренкой.

– Да, конечно… – Оксана расплакалась.

– Не плачь.

Олегу было больно. Болела челюсть и впервые в жизни болело сердце. Не просто болело – рвалось на части. Оксана плакала и успокаиваться не собиралась. Олег уже больше не мог говорить, а только гладил её по вздрагивающим плечам.

В конце аллеи он увидел родителей, идущих по направлению к ним. Олег осторожно отстранил от себя Оксану, вытер ей слезы и кивнул в сторону родителей. Она всё поняла. Они сели на скамейку и сидели молча, пока не подошли родители и сели рядом с ними. Скорей всего, они поняли всё сами. Олег кивнул в знак приветствия.

– Как дела, Олежка? – спросила мама.

– Нормально, – ответил Олег.

– Челюсть как? – поинтересовался отец. – Болит?

Он кивнул в знак согласия. Некоторое время все молчали. Всем было тяжело. Олег прекрасно знал, что отец задает эти вопросы для того, чтобы что-то сказать. О его состоянии отец успевал переговорить с врачом, раньше, чем увидеть сына.

– Пап, я домой хочу, – сказал Олег.

– Потерпи ещё немного. Несколько дней.

– Сколько?

– Хотя бы неделю.

– Неделю… – он тяжело вздохнул.

– Олег, ты мне не нравишься, – отец грустно посмотрел на него.

– Я сам себе не нравлюсь. Придумай что-нибудь, и заберите меня домой, – попросил Олег.

– Но…

– Я обещаю, что целыми днями буду лежать, как примерный и читать книжки или смотреть телевизор.

– Олежка, не капризничай, – попробовала меня урезонить Оксана.

– Я не могу здесь оставаться. Я не могу здесь спать, не хочу есть…

– Хорошо. Завтра я переговорю с твоим врачом, – сдался отец.

Пожалуй, Олег говорил слишком много. Челюсть снова болела просто невыносимо. Домой он действительно хотел. На следующий день отец забрал его и теперь привозил раз в несколько дней только на консультации. Тогда Олег впервые подумал о том, что, в сущности, всегда получал то, чего хотел и ни в чем не знал отказа. Тогда впервые он задумался над тем, что не всегда так будет, не может быть. Когда-то наступит день, и он не будет баловнем судьбы и своих близких. Когда-то и он получит отказ.

Об Артёме никто ничего не говорил, он не появлялся, не звонил. Олег сильно не расстраивался и разлукой с кузеном огорчен не был. Но он всё-таки не выдержал, и спросил у отца, когда они сидели как-то вечером во дворе и курили:

– Па, а где мой любимый кузен?

– Я попросил его больше не приходить.

– Почему?

– То, что он сделал, было подлостью вдвойне. Я не пытаюсь оправдать тебя и Оксану. Особенно тебя. И ещё себя. Я тоже виноват, возможно, даже больше, чем ты и она. Но за такие чудеса, которые творил Артём, нужно наказывать.

– Ты всегда говорил, что обязан о нем позаботиться хотя бы потому, что обещал тете.

– Он уже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе. И потом, в нашу семью, кроме неприятностей, он ничего не принес.

– А меня и Оксанку ты и мама простили? – Олег исподлобья посмотрел на отца.

– Простили. Никто на вас и не сердился. Просто мы были ошарашены… Олег, давай о чем-нибудь другом поговорим, – он помолчал и добавил. – Кстати, ты ему здорово почку ушиб. Он мочиться с кровью начал.

– Я ему просто пообещал когда-то. Обещания нужно выполнять.

Так прошло ещё две недели. Челюсть Олега пришла в норму, нос тоже. Скула зажила. Он стал похож на нормального человека. Правда, на носу появилась характерная легкая горбинка, а рот он теперь открывал не настолько широко, как раньше, но всё это было не смертельно. Посторонний человек, не посвященный во все его приключения, ничего бы и не заподозрил.

Глава 14

Олег и Оксана возвращались к тем отношениям, которые у них были когда-то. Это было совсем нелегко. Прошлое напоминало о себе. Как они ни пытались загнать его вглубь, оно рвалось и рвалось на поверхность. Как можно больше времени они стремились проводить в компании друзей. Они уже не могли дождаться осени, чтобы вернуться каждый в свой институт и как можно больше времени проводить вне дома.

Олег снова стал встречаться с Мариной. Она ничего не подозревала об истинных причинах его «вновь вспыхнувших чувств». На самом деле это была элементарная попытка заглушить настоящие чувства. Олег постоянно невольно начинал сравнивать Оксану и Марину. Сравнивать во всем. В результате этих сравнений, Марина поначалу стала тусклой и неинтересной, а потом и вовсе надоела ему, как зубная боль. Олег понимал, что такое отношение к ней длиться вечно не может, и что он не имею права морочить ей голову, но сказать просто так: «ты не волнуешь меня», не мог. Марина была не виновата в том, что он запутался сам в себе, и никак не мог разобраться. Бедная девочка наивно верила в его расплывчатые фразы о том, что он скучает без неё, и их временное охлаждение было чистой случайностью. Какова же была радость Олега, когда он узнал, что за Мариной начал приударять их общий приятель. Она поначалу не особенно была этим довольна и старалась избегать компании Алексея. Олег же, наоборот, воспылал такими дружескими чувствами к нему, что это невозможно было не принять за чистую монету. На самом деле Леша был отличным парнем, и Олег очень дорожил его обществом, но в то время Леша нужен был ему в качестве приманки для Марины. Дошло до того, что Олег «не мог» провести вечера, без его присутствия и присутствия Марины. Несколько раз, сославшись на сильную головную боль (благо, теперь был хороший повод), при выходе из кино, Олег просил Лешу проводить Марину домой. Перед ней он извинялся с такой искренней скорбью на лице, что его невозможно было заподозрить в подвохе. Его старания не остались тщетными. Уже в сентябре общие приятели стали бросать прозрачные намеки на то, что Алексей и Марина встречаются. Олег делал вид, что ничего не видит и ничего не слышит. Приступы «головной боли» у него несколько участились. Марину это не особенно радовало. Кончилось всё тем, что однажды она сказала Олегу, что хочет серьезно поговорить с ним. Он согласился. Марина начала издалека, а закончила тем, что не стоит больше встречаться. Олег с неподдельным отчаяньем на лице спросил о причине и услышал то, что хотел слышать больше месяца – ей нравился Леша и ещё её смущали головные боли Олега. Ей хотелось иметь здорового спутника жизни. Пришлось со вздохом сказать монументальную фразу о том, что насильно мил не будешь, Олег это понимаю, поэтому не станет им мешать. После он пожелал Марине всех благ и выразил надежду на то, что они останемся добрыми друзьями и она (конечно же, как и он) не забудет, как им было хорошо вместе. Марина была растроганна чуть не до слез, а Олег еле сдерживался, чтобы не попрыгать от радости на одной ножке (или что там ещё? на голове постоять?). Следующее объяснение было с Алексеем. Инициатива была его. Он попытался, как лучший друг Олега, растолковать, что жить без Марины не может, и ничего плохого не хотел, но так вышло. Олег поклялся, что зла на друга не держу, ведь так вышло и никто в этом не виноват. Мы пожали друг другу руки. Олег действительно на него не то, что в обиде не был, а был ему безмерно благодарен. Себя он чувствовал при этом, как последняя сволочь. Если бы Олегу когда-нибудь кто-нибудь проведал, что в отношении него разыграли подобный спектакль, не сладко пришлось бы артисту. А ещё Олегу стало жаль Лешу. Перефразируя модный некогда душещипательный шлягер о ромашках и лютиках, хотелось задать вопрос: «И что ж вы, девочки, здоровых любите?» и, не дожидаясь ответа, задать следующий, насчет здоровья этих самых девочек. В душе Олег пожелал Лешеньке быть здоровым, как быку, опасаясь, что в противном случае его может ожидать та же участь, что и предшественника.

С исчезновением Марины головные боли у Олега прошли бесследно. Он не сильно впадал в уныние и начал менять подружек, как… нет, это ещё тоже не была частота смены перчаток. Но менял он их довольно часто. Главным, было то, что всегда начинались связи легко и так же легко, по обоюдному согласию, заканчивались. Все были довольны. О чем-то серьезном Олег тогда не думал. Просто не хотел думать.

Хотя… хотя была женщина, которая наталкивала Олега на кое-какие соображения. Правда, соображения эти были больше происками отпетого бабника, чем добропорядочного джентльмена. Её тоже звали Мариной. Мариной Викторовной. Она работала преподавателем на той кафедре, где Олег в перспективе должен был остаться. Ей было двадцать восемь лет, то есть, всего на четыре года больше, чем ему. У неё была очень идущая ей короткая, почти мальчишеская, стрижка, и она носила очки в тонкой изящной оправе. Фигура у неё была такая, что мысли о науке в голову лезли в последнюю очередь. Разве что, об анатомии. Но, Марина Викторовна была неприступна и холодна, как заснеженная вершина в горах. Несколько раз Олег и подобные ему любители приключений пробовали делать робкие поползновения в её сторону. Эти поползновения безжалостно пресекались ледяным взглядом поверх слегка приспущенных очков, и лазутчикам ничего не оставалось, как убраться на исходные позиции и зализывать там раны. Тем не менее, из всех, Олег был самым удачливым и однажды удостоился несколько заинтересованного взгляда и разрешения вечером проводить её домой. Возле дома Марина подчеркнуто вежливо, называя его Олегом Леонидовичем, распрощалась. На этом всё закончилось. Закончилось? Нет, пожалуй, началось.

Оксана тоже старалась на кого-нибудь отвлечься. Но она была не таким испорченным ребенком, как брат, и уходила по вечерам всего пару раз в неделю, а потом приходила домой в девять, редко в половине десятого. Всех её приятелей Олег и родители знали наперечет. Олег видел, что она с ними ужасно скучает, и все встречи сводятся не больше, чем к прогулке или посещению какого-нибудь увеселительного заведения, вроде кинотеатра.

С середины января Оксане по вечерам стал звонить какой-то обладатель бархатного баритона. Баритон был ужасно вежливый. Оксана могла с ним ворковать чуть ли не по полчаса. А ещё она стала исчезать почти каждый вечер. Она возвращалась домой около десяти. Обладатель баритона привозил её на машине, и она на прощанье там целовались. Олег в этом был уверен. Был уверен потому, что сам был грешен на такие прощания. Обычно, если он сталкивался с Оксаной сразу после её телефонных мурлыканий или возвращения со свидания с её загадочным обожателем, она краснела, опускала глаза и вздыхала. Олег тоже краснел и вздыхал. А ещё его мучили такие припадки ревности, что описать их тяжело. Ничего им теперь больше и не оставалось, кроме этой ревности и опущенных глаз. Ни на что больше они не имели права. Иногда Олег подолгу не мог уснуть, пытаясь представить себе, как Оксана выйдет замуж за какого-нибудь обладателя баритона. Он знал, что Оксана не спит. А ещё он знал, что она плачет. Он это чувствовал. Тогда он вставал, надевал брюки, и тихо шел к ней в комнату. Он присаживался на край кровати, Оксана прижималась лицом к его груди. Её слезы обжигали, как капельки расплавленного металла. Олег обнимал её, гладил, как маленькую, по голове, иногда позволял себе коснуться губами её волос. Оксана задыхалась от слез и шептала:

– Прости меня…

– Что же мы наделали… – только и мог ответить он.

Олег терпеливо давал ей выплакаться, потом дожидался, пока она уснет, и уходил к себе. В такие ночи он не спал почти до утра. В такие ночи его не интересовала ни одна женщина в мире. В такие ночи он был самым одиноким. В такие ночи он хотел не проснуться утром, чтобы не испытывать больше этих мучений. Наверное, это была расплата за грехи…

ОХОТА.

Глава 15

Олег блестяще защитился и решил остаться в институте на кафедре. Работа ему нравилась. Заведующий кафедрой был милейший человек: немного чудаковатый, но очень порядочный и добродушный. Никого из своих подчиненных он никогда не ругал, а только мог немножко поворчать себе под нос о том, что «молодежь нынче несерьезная». Ещё на кафедре работала Марина. Да, та самая Марина Викторовна, которой все так домогались и от которой в ответ получали только строгие взгляды поверх очков. К своим коллегам она относилась немного более благосклонно, чем к студентам, но, тем не менее, относилась к ним с подчеркнутым равнодушием – никаких мужчин, только коллеги по работе. Она могла одарить кого-нибудь вежливой холодной улыбкой, ко всем обращалась исключительно по имени-отчеству, только на «вы». Тогда Олег ничем не выделялся. Разве что ему оказывалась милость в виде разрешения подвезти себя домой, когда он брал у отца машину. Милость эта оказывалась только из тех соображений, что жили Олег и Марина не очень далеко друг от друга, и им было по пути. Едва ли за полчаса она говорила Олегу пять слов. Два из них были обязательными – «спасибо» и «до свидания». Олег её не домогался. Хотя мысли о ней, как о женщине, его время от времени навещали. Но кроме неё было ещё много женщин. И далеко не все были так холодны и неприступны.

Об Артёме Раздановы так ничего и не знали. Он не звонил, не приходил. Олег и Оксана – не сильно расстраивались по этому поводу. Родители, кажется тоже. Семья снова стала такой же, как была когда-то давно: мир, покой, согласие и полное взаимопонимание. Оксана уже не так часто плакала по ночам. Она исчезала по вечерам с загадочным обладателем баритона. Единственное, во что она посвятила родителей и Олега, было его имя. Его звали Максим. Оксана по телефону называла его Максом. Новый год Оксана встречала с ним. Олег уже не ревновал её так сильно. Конечно, где-то глубоко оставалась ревность, но ему тоже удавалось справляться с собой. Родители время от времени просили Оксану представить своего поклонника. Она старательно отнекивалась.

Как-то раз вечером Олег и Оксана вдвоем сидели на кухне и пили кофе. Олег закурил и старательно отобрал сигарету у Оксаны.

– Олег, не пытайся быть таким правильным и деловым, – почти обиженно сказала Оксана.

– На сегодня хватит, – назидательно ответил он.

– За собой посмотри, воспитатель! – Оксана отобрала сигарету у брата, затянулась и вернула назад. – Зануда!

– Я вот Максу твоему настучу, – пообещал он. – Он при делах, что ты куришь?

– Конечно. В отличие от некоторых, он не занимается глупостями! – Оксана показала Олегу язык.

– А чем он занимается? – он исподлобья посмотрел на Оксану.

– Делами, – она вздохнула. – Ты уже, как родители: «кто, что?».

– Имею я право поинтересоваться, с кем это моя сестренка встречается? – Олег поднял брови. – В конце концов, я могу поступить гораздо проще – подойти, когда вы будете, как коты облизываться в машине, и открыть дверь.

– Вот этого не стоит делать.

– Что, я имею шанс нажить ещё один перелом носа или челюсти?

– Нет. Просто не стоит этого делать. Меня уже родители замучили просьбами пригласить Макса в гости.

– Вот и пригласила бы, – Олег опустил глаза.

– Ты думаешь? – в голосе Оксаны прозвучало сомнение.

– Думаю. Почему ты так старательно его прячешь? Что в нем не так?

– Почему ты решил, что что-то не так? Всё так. Просто я думала… – она осеклась. – Как ты это воспримешь?

– Нормально. Ты что, собираешься всю жизнь так провести?

– Нет. А ты?

– Оксана, – Олег внимательно посмотрел ей в глаза, – ты же сама знаешь, что я никогда ничего не смогу забыть. Но мы должны хотя бы сделать вид, что забыли.

– Да, конечно, – Оксана тяжело вздохнула. – Ты прав.

– Вот и ладненько. Доставь родителям удовольствие – пригласи Макса в гости.

– Ладно. А вдруг он тебе не понравится?

– При чем здесь я? Мне что ли с ним целоваться? Главное, чтобы он тебе нравился. Он тебе нравится?

– Да, – чуть слышно ответила она.

– Вот и отлично. Значит, пригласи его в гости, и чем скорее ты это сделаешь, тем лучше. Родители будут спокойны. Я тоже не буду переживать, с кем ты пропадаешь

Олег говорил это со спокойной улыбкой. На самом деле, хоть это и было верхом эгоизма, он хотел, чтобы Оксана терпеть не могла Макса, чтобы Макс никому не понравился, чтобы Макс оказался маленьким, толстым, лысым, конопатым и, желательно, импотентом. Спокойная улыбка Олегу давалась так же легко, как и попытка спокойно посидеть на раскаленной сковородке. Конечно, на сковородке он сидеть не пробовал, а вот улыбаться приходилось. Это нужно было не ему – это нужно было Оксане.

– Хорошо, я приглашу его в гости в ближайшие дни, – кивнула Оксана.

Тем же вечером Олег случайно подслушал её разговор по телефону. Собственно, она сильно и не секретничала. Она посмеялась чему-то, что Макс ей рассказал, а потом тоном, не терпящим отказа, проворковала:

– Макс, завтра я приглашаю тебя в гости… Конечно, родители будут дома. Брат тоже. Я хочу тебя с ними познакомить… Ладно, послезавтра… Нет, нет… это я так решила… Часов в семь…

Потом она пришла в гостиную, где все семейство смотрело телевизор. Олег сделал вид, что ничего не слышал и очень увлечен фильмом.

– Мама, папа, – с сияющей улыбкой сообщила Оксана, – послезавтра я вас познакомлю с Максимом.

– Ну, наконец-то, – улыбнулся отец.

– Когда он придет? – спросила мама.

– В семь. Я хотела сделать это завтра, но он занят на работе. Послезавтра он свободен.

– Что ж, посмотрим на твоего загадочного Максима, – улыбнулся отец. – Олег, видишь ли, пощедрее тебя будет – мы почти всех его девочек видели.

– Ну, допустим, не почти всех, а где-то треть, – расплывчато ответил Олег. – В гости я приглашал только тех, с кем относительно долго встречался.

– Хотя бы. Зато голос Максима мы слышим уже больше года, а видеть не видели – только машину.

– Вот и увидите, – Оксана быстро посмотрела на Олега. Он только глаза отвел.

В тот день Олег старался всеми правдами и неправдами как можно дольше задержаться в институте, а потом, как можно медленнее добраться домой. Он приехал без двадцати семь. Мама и Оксана возились на кухне. Олег поприветствовал отца и пошел в свою комнату. Оксана вошла минутой позже, бросила на него укоризненный взгляд и спросила:

– Ну что ты так долго?

– Дел выше крыши было, – ответил Олег.

– Ты забыл, что сегодня я пригласила Макса?

– Нет. Не мог я раньше вернуться. Оксаночка, я устал, до умопомрачения, – поморщился он. – Вы, наверное, без меня посидите?

– Олег, – Оксана взглянула ему в глаза и тяжело вздохнула.

– Я уже почти двадцать шесть лет Олег.

– Ты же обещал мне…

– Хорошо, – сдался он.

– Ты обиделся на меня?

– Нет, – покачал головой Олег. – Я сейчас спущусь. Иди, а то приедет Макс, а ты не готова.

– Мы уже всё с мамой приготовили. Осталось только кофе сварить. Не буду же я его варить заранее.

– Ты умница, – Олег погладил её по щеке и улыбнулся. Постарался улыбнуться.

– Олежка, ты не хочешь, чтобы Макс приезжал? – у Оксаны дрогнули губы.

– Глупышка! Мы же позавчера договорились. Вот ещё зареви. Сейчас твой милый появиться, а ты в слезах и соплях, как первоклассница, – он выдавил из себя улыбку. – Иди, я сейчас спущусь.

Олег спустился вниз, как и обещал. Отца позвали к телефону. Мама и Оксана всё так же были на кухне. Олег подошел к окну, отодвинул штору, открыл форточку и закурил. Небо было усыпано колючками звезд. На душе было пусто и тоскливо. Ему было слышно, как подъехала машина и хлопнула дверь. Он понял, что приехал Максим. Автоматически Олег взглянул на часы – в чем Максиму нельзя было отказать, так это в пунктуальности: он приехал без одной минуты семь. Ровно столько, чтобы дойти от калитки до двери. Олег терпеть не мог опаздывать, не любил, когда опаздывал тот, кого ждешь (прощал это только женщинам), но сейчас такая точность ему не понравилась. «Значит, он зануда, вдвое зануднее меня. Нет, вчетверо», – решил Олег. В прихожей послышались голоса. Радостный голос Оксаны, приветливые и несколько удивленные голоса родителей и почти ненавистный Олегу баритон. Голоса приближались. Нужно было повернуться. Он прекрасно понимал, что ведет себя просто глупо, но ничего не мог с собой поделать.

– А это мой брат Олег, – услышал он голос Оксаны. – Олежка, ты совсем замечтался. Очнись, у нас гости

– Да, конечно, – Олег выбросил окурок в форточку и повернулся.

Первое, что Олег испытал, был шок. Чего уж точно он не ожидал увидеть, так это своего зеркального отражения. Почти зеркального. Максим был похож на Олега, как брат-близнец. Сходство было поразительным: те же русые волосы, те же зеленые глаза, тот же упрямый подбородок, даже нос с небольшой горбинкой. Посторонний человек вряд ли принял бы их за чужих. Близнецы – не близнецы, а уж родные братья – это точно. На первый взгляд, Максим был лет на пять старше Олега и чуть пониже ростом. Они стояли и смотрели друг на друга. Молчание становилось просто неприличным. У Оксаны в глазах мелькнула тень испуга. Олег сделал над собой усилие и заставил себя улыбнуться.

– Извините, я действительно задумался, – ответил он, подходя к Максиму. – Олег.

– Максим, – он тоже улыбнулся и протянул руку.

У него была открытая, добрая улыбка. Хорошая такая улыбка. Оксана говорила, что у Олега точно такая. И ещё было твердое рукопожатие. В комнату пришли родители, и все вместе уселись за стол. Под чаек-кофеек завязался непринужденный разговор. Максим держался без напряжения, спокойно, уверенно. На самом деле он был на семь лет старше Олега. Работал он следователем в КГБ, был уже пять лет разведен и добропорядочно платил алименты, жил один, у него не было ни братьев, ни сестер, его матери исполнялось в этом году семьдесят. Максим просто подкупал своей открытостью, добродушием и, в довершение ко всему, был очень неглупым и остроумным малым. Как Олег не старался найти в нем что-нибудь отрицательное, ничего не получалось. Максим нравился ему всё больше и больше. Родителям он тоже очень нравился. Оксана смотрела на него больше, чем тепло. Он на неё – с полным обожанием. Эти взгляды вызывали в Олеге уколы ревности, но плохого в этих взглядах ничего не было.

Отец осторожно поинтересовался, какие у Максима планы на будущее. Он совершенно спокойно ответил:

– Сделать Оксане предложение.

– Даже так? – отец удивленно поднял брови.

– Макс, мы же договорились, что я пока занята учебой, – Оксана слегка смутилась, но довольная улыбка у неё так и не исчезла.

– Я же не сейчас предложение делаю. Я ещё могу подождать.

– А, как насчет разницы в возрасте? Всё-таки двенадцать лет? – спросил отец.

– По мне так в самый раз, – Максим улыбнулся.

– Пап, у тебя с мамой – восемнадцать, – парировала Оксана.

– Что ж, посмотрим, посмотрим…

Расстались Олег и Максим почти друзьями. Максим пообещал родителям иногда появляться в гостях, Оксана проводила его до двери. Все остались довольны.

Олег помог Оксане вымыть посуду. Всё время, пока занималась посудой, она болтала на отвлеченные темы. Олег отвечал довольно односложно. Всё-таки, не смотря ни на что, он ещё не оправился от шока. Родители ушли в свою комнату.

– Олежка, ну, скажи честно, – Оксана лукаво посмотрела на брата, – он тебе понравился?

– Кажется, да. Вообще-то, нравиться он должен тебе. Это тебе с ним целоваться, я уже говорил.

– Я же не о поцелуях. А маме с папой?

– По-моему, очень понравился. Только скажи честно, это случайность, что мы похожи, или ты повелась на внешность?

– Как тебе сказать? – Оксана перестала улыбаться. – Встретились мы действительно совершенно случайно. Помнишь, когда меня пригласила в ресторан на свой день рождения Нина Дронова?

– Помню.

– Вот мы и столкнулись в ресторане. Он и двое его знакомых, сидели за соседним столиком. Я повернулась совершенно случайно и чуть не упала – такое сходство в лицах! Дальше я не могла не поворачиваться. Меня, как магнитом тянуло. Он тоже всё время смотрел на меня. Потом он пригласил меня потанцевать. В компании мальчики были довольно скучные, и я очень обрадовалась. Познакомились, разговорились, то да сё, он предложил меня домой проводить. Я согласилась. На прощанье он попросил телефон. Где он работает, я узнала через два месяца после нашего знакомства. Он как-то не слишком стремился это афишировать. Вообще, он мне понравился – не хам, спокойный, добрый, немножко упрямый, совсем, как ты, – Оксана улыбнулась. – А, главное, так похож на тебя.

– Ты знала, что он был женат?

– Да. Он сказал об этом, когда мы встретились второй раз. Даже предложил паспорт со штампом о разводе показать, если у меня возникнут какие-нибудь сомнения. Мне очень нравится, что он никогда не говорит плохо о своей бывшей жене. Спросила его, почему они развелись. Он мне объяснил, что просто не сложилось. Жена через полгода после развода вышла замуж и уехала в Рязань. Она ему ещё и предлагала, чтобы он какие-то документы подписал – её второй муж хотел усыновить ребенка. Макс отказался. Жена раз в год приезжает в отпуск к своим родителям и привозит его сына. Я видела – хорошенький такой малыш и совершенно не похож на Макса.

– Оксана, извини, за вопрос, а ты с ним только целуешься? – Олег слегка прищурился.

– Олег, – она покраснела и опустила глаза, – давай оставим… Если он не нравится тебе, скажи и тогда я найду, как аккуратненько от него отделаться…

– Что ты ещё придумаешь, глупая девчонка? – Олег обнял её и прижал к себе. – Понравился он мне, не беспокойся. Просто я боюсь, что кто-нибудь обидит мою маленькую.

– Он никогда меня не обидит, – Оксана посмотрела на него снизу вверх. – Ты же никогда меня не обидишь?

– Нет. При чем здесь я?

– При том, что вы – одинаковые.

– Оксана, Оксана… – Олег отпустил её и покачал головой. – А вдруг он догадается?

– Олежка, никто и ни о чем не догадается… Он ни о чем не спрашивал, а я, на всякий случай, придумала сказочку о том, как любила мальчика с пятого курса, а потом разлюбила.

– Вы уже решили, когда поженитесь?

– Нет. Я не хочу спешить. Просто когда я думаю, что нам нужно будет расстаться… – она тяжело вздохнула.

– Тогда я женюсь или уеду куда-нибудь.

– Перестань, прошу тебя! – её глаза наполнились слезами. – Хочешь жениться – женись. Я слова не скажу. Только не уезжай!

– Лучше бы мне Артём тогда не челюсть сломал, а шею свернул, – тяжело вздохнул Олег.

– Зачем ты так?

– Да всю жизнь я тебе испоганил! Ты же из-за меня даже замуж выходить не хочешь!

– Дай мне ещё немножко времени. Я обещаю тебе, что скоро всё будет в порядке, – Оксана с тоской посмотрела на него. – Я же уже почти пришла в норму.

– Я никуда тебя не тороплю. Я просто всю жизнь буду виноват перед тобой…

Глава 16

Теперь Макс приезжать часто. Время от времени, Олег всё ещё пытался взвешивать все его «за» и «против», в тайне надеясь, что второго будет больше. Больше было первого, как он не старался. Он сдружились настолько, что порой Оксана начинала на них обижаться: когда приходил Максим и никуда не уходил с Оксаной, с Олегом у него находилась масса общих проблем, а Оксане приходилось либо принимать пассивное участие в их разговорах, либо просто варить им кофе и получать удовольствие от их присутствия. Как-то раз она пошутила, что Макс скорее женится на Олеге, чем на ней. Или Олег на Максе. Все посмеялись над этим, и Олег пообещал, что никогда не посягнет на святое для Оксаны – на Макса. Вечером после этого Оксана зашла к брату в комнату и спросила:

– Ты что, издеваешься?

– Ты о чем? – не сразу понял Олег.

– О том, что ты сегодня сказал. Ты же прекрасно знаешь, что святое для меня не Макс, а ты.

– Я хочу, чтобы было наоборот, – он пристально посмотрел на Оксану.

– А что ты ещё хочешь? – она начинала сердиться.

– Пока больше ничего. Разве что, чтобы ты поняла, насколько это важно, в первую очередь для тебя. Пожалуйста, Оксаночка, – Олег подошел к ней и очень целомудренно поцеловал в лоб.

Она тяжело вздохнула и ушла к себе. Весь остаток вечера она делала вид, что усердно занимается, хотя, на самом деле просто хотела остаться одна.

После этого Олег стал почаще уходить куда-нибудь, если Оксана и Макс оставались дома. Куда уйти, он находил всегда – в знакомых девушках недостатка у него не было. Если ему не хотелось женского общества, то всегда можно было застать дома кого-нибудь из холостых друзей, вроде Ламинского или Ткачева, и провести неплохо время где-нибудь в ресторане или баре.

Как-то раз, в начале июня, Олег вернулся домой раньше. У него была светлая надежда выспаться. Накануне у Ламинского был день рожденья, и вся компания сначала просидела в ресторане до закрытия, а потом до пяти утра у счастливого новорожденного. Когда Олег входил в дом, что-то показалось ему лишним, необычным. Что, сразу он не понял. Ему очень хотелось спать. В доме было тихо. Вернее, тихо было внизу. Олег поднялся по лестнице и на предпоследней ступеньке остановился. Тот звук, который он услышал, он никогда на свете ни с чем бы не спутал. Слишком хорошо он помнил этот звук. Звук доносился из приоткрытой двери Оксаниной комнаты. Олег поднял глаза и увидел её и Макса. У него стали ватными ноги.

Олег медленно спустился вниз, где-то посреди лестницы предательски скрипнула ступенька. Ему было безразлично. Он дошел до кухни, опустился на диван и закурил. У него дрожали руки. В голове было пусто до звона. Заметил ли его Макс, ему было неинтересно. Он не знал, долго ли просидел так. В пепельнице на столе один за другим появлялись окурки. Со стороны лестницы послышались шаги. В кухню вошел и остановился, увидев Олега, Макс. Он был полностью одет, только волосы были в беспорядке. Олег, молча, исподлобья смотрел на него.

– Давно пришел? – спросил Макс.

– А ты, как думаешь? – Олег опустил глаза.

– Я тебя заметил, Оксане, естественно, ничего не сказал. Извини, мы не думали, что ты рано придешь, – он смутился.

– За что извинить? По-твоему, я сейчас, как правильный старший брат, кинусь к тебе с требованием жениться?

– Не знаю. Кажется, нет. А что, можешь кинуться? – Макс тоже закурил. – Или за дверь выставишь?

– Пока не собирался. За дверь тоже не выставлю. Где Оксана?

– Она обычно не сразу встает, – теперь он посмотрел на Олега исподлобья. – Просто я сегодня очень покурить захотел.

– Что делать теперь будем, Макс?

– Не знаю. Пусть она выберет того, кто ей дороже.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе не приходило в голову, что я очень много знаю? – Макс сел напротив него на табурет.

– О чем или о ком?

– О тебе и Оксане. Я же знаю всё «от и до», включая историю о твоих разборках с двоюродным братцем.

– Нашей госбезопасности есть дело и до этого или вы о будущих женах информацию собираете с пеленок? – Олег криво улыбнулся. – Я же не поверю, если ты скажешь, будто Оксана сама…

– Ну, госбезопасности есть ещё чем заняться, кроме выяснения того, кто и с кем спит, если это не затрагивает государственные интересы. При всех регалиях и заслугах ваших родителей, в когорту лиц, владеющих гостайной, вы не попадаете. А вот пока не перевелись такие честные и добропорядочные граждане, как Артюша Спасенов, госбезопасности, да и просто, обычным, не таким честным и добропорядочным гражданам, пожаловаться на отсутствие информаторов не придется. И искать ты информатора не будешь – он тебя найдет. Вот и Артюша меня нашел. Вывалил мне всё, думаю, ещё и приврал. Меня от таких гадов мутит. Воля моя – задавил бы. Так что, знаю я всё уже где-то около года.

– Ты Оксане не говорил ничего?

– Конечно, нет. Я же не Артём.

– И какова твоя реакция? – Олег взял новую сигарету.

– Как видишь, никакова, – Макс вздохнул. – Мне всё равно, что у вас было. Разве что, посочувствовать могу. Ведь когда мы познакомились, первым человеком из семьи, о ком Оксана рассказала, был ты. Ты у неё с языка не сходишь. Правда, говорит она о тебе, как о святом, никаких намеков: самый порядочный, самый добрый, самый сильный, самый смелый, самый заботливый. Короче, самый-самый. А вот когда я тебя впервые увидел, грешные мысли мне в голову полезли.

– Из-за того, что мы похожи?

– Нет. Ты бы увидел со стороны, каким обожающим взглядом она на тебя смотрит! Потом Артём меня вычислил. Он за мной неделю ходил, прежде чем подошел и начал вас грязью поливать. Родителей, кстати, тоже. Ну, я его послал. Пообещал, что устрою ему большие неприятности, если он рот не закроет. А когда я впервые пришел в гости… – Макс помолчал. – Снова Оксана на тебя так смотрела… Да и ты на неё. Ты не думай, я не ревную. Я вообще не ревнив. Мне тогда пришла мысль, как же это должно быть тяжело.

– Тяжело? – Олег покачал головой и горько улыбнулся. – Да что ты понимаешь? Пока сам не влетишь, не поймешь. Это не тяжело, Макс. Просто лучше бы меня долго и медленно убивали, чем это терпеть.

– Всё я понимаю. Олег, мне тридцать четыре года. Я хочу жениться на любимой женщине, хочу нормальной полноценной семьи, хочу детей, хочу быть с ней рядом, хочу быть ей нужен. Хоть чуть-чуть нужен. И Оксана для меня – не просто любимая женщина. Она для меня всё. Я тебя, как брата, прошу – если она выберет меня, не становись на дороге. Себе легче не сделаешь, её не осчастливишь и меня всего лишишь. Ты сказал, не влетишь – не поймешь. А я тебе главного не сказал, как я до Артёма догадался, что между вами было, – у него стали глаза, как у больной собаки. – Не то, что вы совсем не похожи, не взгляды. Оксана ведь в постели меня Олегом называет. Пока контролирует себя, я – Макс. Чуть-чуть отключилась – Олег. Ещё лучше, когда она под это дело плакать начинает и просить прощения, за то, что не может тебя разлюбить. Я ни разу ей ничего не сказал. Сказать, значило потерять. А я не смогу её потерять! Мне ведь больно, ничуть не меньше, чем тебе. Потому, что больно ей. Сегодня она впервые о тебе не упомянула и впервые не плакала. Я тебя прошу, не отнимай её у меня…. Клянусь, травой слаться буду, только бы она счастлива была!

– Замолчи, Макс… – Олег посмотрел ему в глаза. – Неужели ты меня такой сволочью считаешь, что я на пути стану? Да не имею я на неё права! Я уже готов уехать куда-нибудь, только бы не мешать вам.

– Она без тебя сойдет с ума.

– И я без неё…

В коридоре послышались шаги. Олег и Макс взглянули друг другу в глаза, и этот взгляд был больше слов. В следующую минуту их лица стали абсолютно спокойными, будто они рассказывали друг другу текущие новости. В кухню зашла Оксана. Она улыбнулась и удивлённо посмотрела на брата и Макса.

– Привет, Олежка! – Оксана склонилась и коснулась губами его щеки. – Давно пришел?

– Сразу после вас. Минут пятнадцать, – соврал Олег. Минут пятнадцать назад спустился Макс.

– Как дела? – Оксана слегка смутилась.

– Нормально всё. Спать хочу.

– Меньше у Ламинского нужно было торчать, – назидательно заметила она. – Сначала до утра кутите, а потом спать кто-то хочет.

– Я хоть до утра кутил и спать хочу, – Олег выдавил из себя улыбку. – А вот некоторые, не буду показывать пальцем, а то Макс догадается, переодеваться ушли и переодевались, как на прием к английской королеве. За это время можно было полгорода переодеть. Остается выяснить, не спишь ли ты на ходу. Хорошо, что я случился, а то бедный Макс от скуки тоже зевать начал бы.

– Ой, ой, ой! – Оксана смешно наморщила нос. – Прочтите мне нравоучение Олег Леонидович!

– Ну, нравоучение, не нравоучение, а вот посочувствовать Максу могу. Жена ему достанется отменная копушка. Имей в виду, Макс.

– Меня и такая устроит, – Макс улыбнулся.

– Перестаньте, мальчики! – Оксана вспыхнула.

– А почему перестать? – Олег внимательно посмотрел на неё. – Солнышко моё, пора уже решить что-нибудь.

– Олег!

– Олег прав, – Макс опустил глаза. – Оксана, давай что-то решать.

– Олег, я же уже говорила…

– Я тоже говорил. Решай, или ты остаешься с Максом, или я уезжаю.

– Я остаюсь с Максом, – после долгой паузы чуть слышно ответила Оксана.

– Вот и славненько! – Олег снова выдавил из себя улыбку.

– Простите меня, Олежка, Макс… – прошептала она, и у неё задрожали губы.

– За что простить? Ведь всё очень хорошо, – Олег сам готов был заплакать.

– Оксаночка, что ты? – Макс побледнел. – Я же не принуждаю тебя. Если тебе со мной плохо…

– Мне хорошо с тобой, Макс! – прервала его Оксана.

Макс передохнул и поднялся со своего места. Оксана подошла к нему и, глядя на него снизу вверх, испуганно спросила:

– Куда ты? Не уходи.

– Я выйду покурить. Я никуда не уйду. Просто вам сейчас нужно побыть вдвоем, – Макс обнял её. – Успокойся. У нас всё хорошо.

Когда Макс вышел, Оксана подошла к Олегу, прижала его голову к груди и замерла. Олег слышал, как часто стучит её сердце, как отрывисто она дышит. Она плакала. Он поднял голову. По щекам Оксаны текли крупные слезы.

– Прости меня, – прошептала она.

– За что?

– За то, что я люблю его.

– Больше, чем меня?

– Да… прости…

Хотя разум Олегу подсказывал, что всё хорошо и, наконец-то, правильно, такие слова его, как ножом по сердцу резанули. Он поднялся, прижал Оксану к себе и дал ей выплакаться. Ему нужно было, чтобы она не видела его лица. Он боялся, что не сможет с собой справиться. Олегу очень хотелось, чтобы поскорее вернулся Макс, и он смог бы уйти к себе в комнату, оставив их вдвоем. Как назло, Макса всё не было. Он вернулся, когда Оксана уже почти полностью успокоилась. Олегу показалось, что прошло несколько часов. На самом деле – всего десять минут.

Вечером о своем решение Оксана и Макс объявили родителям. Родители очень обрадовались. Олег тоже очень удачно изобразил бурную радость. Макс и Оксана поехали сообщить эту новость матери Макса.

Олег лежал у себя в комнате, глядя в потолок. На душе было на редкость скверно. Дверь открылась, и вошел отец. Он сел напротив и спросил:

– Что с тобой?

– Ничего, – Олег попытался изобразить полное безразличие.

– Ничего ли? Что, совсем плохо?

– А ты как думаешь? – в очередной раз про себя Олег удивился, насколько сильно отец понимает его.

– Думаю, что сильно. Держись, сынок. Всё в этом мире проходит.

– Я честно хочу, чтобы у них всё было хорошо.

– Раз хочешь, в это нужно верить. Я и мама тоже очень этого хотим. Ещё мы хотим, чтобы и ты подумал, как обзавестись семьей. Природа не терпит пустоты. У тебя сейчас пусто на душе. Заполни эту пустоту. Пусть не сразу, но постарайся. Станет легче не только тебе, но и Оксане, – он помолчал и добавил, – и Максиму. А потом и нам.

– Подумаю, – Олег опустил веки в знак согласия.

– Хочешь побыть один?

– Останься. Только ничего не говори.

Отец кивнул. Олег помню, что в комнату начали забираться сумерки. Отец всё так же сидел с ним. от его присутствия становилось легче. Как уснул, Олег не заметил…

Глава 17

Утром Олег проснулся и первое, о чем подумал, как увидится сейчас с Оксаной. Но, как ни странно, всё прошло нормально. Только они встретились внизу в кухне, все страхи исчезли. Олега будто подменили: он смеялся, шутил, о чем-то разговаривал с ней и с родителями, потом совершенно спокойно ушел на работу.

С этого дня началось нечто странное – в Олеге жили два совершенно разных человека. Один из них нестерпимо страдал. Второй веселился и ему всё было нипочём. Второй оттолкнул первого в какой-то дальний темный угол души и не давал поднять головы весь день. Зато ночью ситуация менялась на обратную. Стоило только Олегу уснуть, как первый перебирал и перебирал в памяти, с мельчайшими подробностями, всё, что было между ним и Оксаной. Олег уже начал бояться засыпать. Утром он чувствовал себя разбитым, болела голова, и хотелось только одного – чтобы ночь больше не наступала. Он стал всеми правдами и неправдами стараться, как можно позже, ложиться спать, по возможности провести вечер где-нибудь в веселой компании, а ещё лучше развлечься с какой-нибудь милашкой. Вот тут-то и наступил период, когда он начал менять женщин, как перчатки. За три месяца, прошедшие до свадьбы Оксаны и Макса, Олег чуть не сбился со счета. Он понимал, что был в это время самым большим эгоистом, какого себе только можно было представить. Интересовался он только собой, хотя старался и девчонок своих не обижать. Ему было безразлично, хотят ли его видеть ещё раз, тоскует за ним кто-то или нет. Ему нужна была только очередная смена обстановки. Он даже имен их всех не помнил, называл их «кисками», «зайками». Потом, ночью, Олег просыпался в холодном поту и не знал, что же дальше делать. Ему было страшно…

Накануне свадьбы, на которой Олег должен был быть свидетелем, он вернулся домой около трех часов ночи. Как можно тише он вошел в дом и сразу же пошел в ванную. Здесь он долго стоял под душем. Ему казалось, что он могу смыть с себя всё. Только казалось. Но, сколько бы Олег ни стоял под теплыми или холодными струйками, ничего измениться не могло. К себе в комнату он шел в набедренной повязке из полотенца. Проходя мимо комнаты родителей, Олег услышал, как они тихо разговаривают. Сам не знаю, почему, он остановился и прислушался.

– Что теперь будет? – спросила мать.

– Не знаю… Я сейчас молю Бога только об одном – чтобы у Оксаны всё сложилось с Максимом.

– А Олег? Ты посмотри, что он творит? Эти похождения ночные, эти девицы… Хорошо, хоть не пьет… – у матери дрогнул голос.

– Успокойся, Мариночка, успокойся. Олег – сильный мальчик. Он справится. Да, ещё какое-то время он будет переживать, но потом всё наладится. Главное, чтобы Оксана не сорвалась. Я, когда Максима увидел, мне нехорошо стало. Это ведь не просто совпадение, что он так похож на Олега. Да будь у него хоть миллион достоинств, но другая внешность, она бы и не взглянула в его сторону. Олежка, когда его увидел, тоже растерялся, и, кажется, всё понял.

– Господи! Хоть бы с ними обоими всё было хорошо!

Олег не стал слушать дальше. Кажется, не было человека, которому бы он не доставил хлопот и неприятностей. Он ненавидел сам себя. Поднявшись наверх, Олег увидел, что дверь в комнату Оксаны открыта. Он решил, что она просто не закрыла дверь. Олег зашел в свою комнату, бросил рубашку и брюки и прислушался. Ему показалось, что он слышит, какой-то звук. Звук действительно был – тихонько плакала Оксана. Слушать спокойно это Олег не мог. Самым простым было закрыть дверь и попробовать уснуть. Уснуть он не смог бы. Олег пошел в её комнату. В открытое окно тянуло ночной свежестью, и падал лунный свет. На кресле было разложено свадебное платье. Оксана сидела на кровати и плакала. Олег подошел к ней, сел на пол, прислонившись спиной к её коленям, и тихо сказал: «Прости». Оксана запуталась пальцами в его волосах и прошептала:

– Почему только мы не чужие люди?

– Это судьба, маленькая моя. Ты же сказала мне, что любишь Макса больше, чем меня.

– Обожаю. Но я никогда не смогу совсем разлюбить тебя.

– Нужно, Оксаночка.

Так они просидели до утра. Олег ушел в свою комнату только в половине шестого. Кажется, за последние три месяца, это были первые три часа, которые он спал спокойно. Те двое, что были в нем, наконец, стали снова одним целым и его больше не тревожили…

Свадьба была веселой, если не считать, что свидетельница попалась на редкость скучная. И ещё… Олег не помнил, чтобы хоть раз в жизни, до или после, столько пил. Он пил и не пьянел. Ему самому становилось страшно от количества выпитого, но он не мог остановиться. Желание хоть чуть-чуть захмелеть его не покидало, а эффекта не было никакого.

Олег, Макс и Оксана вышли из зала, где веселились гости. Пока мужчины курили, Оксана направилась в дамскую комнату. Макс внимательно посмотрел на Олега и спросил:

– Ты как?

– В идеале. А вы как?

– Да мы-то в порядке. А твой идеал я вижу. Изжогу не наживешь?

– Не волнуйся, не наживу. И голова болеть не будет, – успокоил его Олег. – Это тебе сегодня пить противопоказано. Это у тебя брачная ночь, это тебе положено быть трезвым.

– А ты тоже не пьяный, как я посмотрю.

– Хотел бы я пьяным быть, – вздохнул он.

– О чем это вы? – спросила подошедшая Оксана.

– О своем, о девичьем, сестричка, – улыбнулся Олег. – Ладно, ребятки, вы к гостям возвращайтесь, а я в бар поднимусь. У меня сигареты уже кончились.

– И на меня возьми, – попросил Макс. – У меня две штуки осталось.

Олег поднялся в бар. Здесь почти не было посетителей. На третьем этаже ресторана зал был занят гостями Оксаны и Максима, на пятом был юбилей. Бар находился на четвертом. Сюда и в обычные дни не особенно много народу заглядывало, а когда оба зала были заняты, посетители были вообще случайными. Олег подошел к стойке, заказал чашку крепкого кофе и две пачки сигарет. Пока бармен варил кофе, он присел на высокий табурет и лениво взглянул на посетителей. К его большому удивлению, за одним из столиков сидела Марина Викторовна. Перед ней стояла кофейная чашка. Олег автоматически взглянул на часы и подумал, что же неприступная красавица может делать одна в баре в десять часов вечера. Оставалось предположить, что всё-таки кто-то есть, но он или она вышли в известном направлении. Бармен поставил перед Олегом чашку кофе. Он сделал маленький глоток и снова оглянулся на Марину. Она сидела и грустно смотрела в чашку. Олег забрал со стойки положенные барменом сигареты и, взяв свою чашку, направился к Марине.

– Я вам очень помешаю? – спросил Олег.

– Олег Леонидович? – она удивленно посмотрела на него. – Какими судьбами?

– Сестра выходит замуж, а я, вроде бы как, дружок, – Олег сел, не дожидаясь приглашения. – А вы?

– А я замуж не выхожу, – она улыбнулась. Олег даже удивился, потому что улыбалась она не часто.

– Я не о том. Вы здесь что поделываете?

– Кофе пью. Позвонила подруга и предложила встретиться. Я пришла, прождала почти час, перезвонила ей, а у неё резко изменились планы. Вот я сижу и думаю, что вечер, в сущности, пропал.

– А что, кроме подруги вечер провести не с кем?

– Представьте себе, не с кем.

– Вы коньяк пьете? – спросил Олег.

– Только немного, – кивнула она.

Он подошел к стойке и заказал коньяк и кофе для неё и коктейль «Тройка» для себя. Коктейль был убойный – в равных частях водка, шартрез и коньяк. Он всё ещё наивно мечтал, что хоть это подействует.

– А вас не будут искать? – поинтересовалась Марина.

– Не я же женюсь. Кутить там народ будет ещё добрый час.

– Дружка не заскучает?

– Я с дружкой уже заскучал. Такая зануда, – он поморщился.

– Может быть, она просто стеснительная.

– Мне от такой стеснительности уже выть охота.

– Однако же, не думала, что вы такой злючка! – она снова одарила Олега улыбкой.

– А вы обо мне думали? – он отпил своей взрывной смеси.

– Как вам сказать? – она очень пристально посмотрела в его глаза.

– Скажите, как есть. Если ответ окажется отрицательным, я не обижусь. Если вы думали обо мне плохо, я тоже не обижусь.

– Что ж, обижаться вам не придется. Думаю я о вас довольно часто и совсем неплохо.

– Вот уж не ожидал! – Олег закурил и предложил ей сигарету. Марина отрицательно покачала головой. – И что хорошего можно обо мне подумать?

– Вы очень своеобразный человек.

– Да? И в чем же моё своеобразие?

– Хотя бы в том, что вы имеете, в отличие от большинства наших коллег, свое мнение. Да и вообще, что-то такое в вас есть, – она задумалась, подбирая нужное слово, – загадочное, что ли…

– Давно я о себе ничего подобного не слышал, – он улыбнулся. – Спасибо.

– Вы о мнении или о загадочности?

– О загадочности, – соврал Олег. Слышал он это от каждой второй девицы.

– А я почему-то думала, что вам это говорят довольно часто, особенно в последнее время. Женским вниманием вы не обделены.

– А вот здесь, как бы вам это сказать? – Олег слегка прищурился.

– Скажите, как есть, – в тон ему ответила она.

– Хоть я и не обделен женским вниманием, как вы сказали, подобных вещей мне не говорят. Наверное, не успевают. Мою репутацию вы знаете.

– Знаю. Можно вопрос нескромный?

– Валяйте, – кивнул он, сделав очередной глоток. – Это ничего, что я так вольно?

– Нет, – она рассмеялась, – мы же не на кафедре. Так вот вопрос. Вы на самом деле такой любитель женщин или просто спрятаться от проблем хотите?

– От себя, – Олег перестал улыбаться и посмотрел ей в глаза.

Марина каким-то образом «раскусила» его. Загадкой для него было, каким. Она выдержала его взгляд не больше нескольких секунд, показавшихся вечностью.

– Извините, – тихо сказала Марина.

– За что? За то, что вы оказались проницательнее остальных?

– И что вас гнетет?

– А вас? Я не пропускаю мимо ни одной юбки, а вы в бар с подругой, потому, что больше не с кем. На лесбиянку вы не похожи. У вас ведь тоже проблемы?

– Как вы догадались? – она смутилась.

– Голову ломать над этим не нужно. Мы слишком похожи и бросаемся из крайности в крайность – я в одну, вы в другую.

– Наверное, так и есть, – она старательно попыталась улыбнуться. – Вы тоже, оказывается, проницательнее остальных.

– Марина, – Олег осторожно взял её за руку, – вы действительно одна?

– Да, – она кивнула и опустила глаза.

– Можно я буду называть вас просто Марина?

– Можно даже на «ты». Мне надоели эти кафедральные условности.

– Ты же сама их и создала. Ведь только ты соблюдаешь такой официоз.

– Я просто не хочу никого близко подпускать к себе.

– А меня? – он слегка сжал её кисть. У неё были тонкие холодные пальцы. Олегу невольно захотелось согреть их.

– Если ты скажешь, что ты совсем один, я никогда в это не поверю, – её улыбка стала вымученной.

– А если это так и есть? Если я совсем один?

– Тебя, наверное, уже ждут, – Марина старательно пыталась вернуться в прежние рамки.

– Не волнуйся. Во-первых, Оксана и Макс прекрасно знают, где я. Во-вторых, я бы хотел услышать ответ на вопрос.

– Что ж… сначала я бы хотела услышать, почему ты один.

– Девочка, которую я любил, вышла замуж. Всё очень банально.

– Кто из вас кого бросил?

– Никто никого не бросал. Никто никого не разлюбил. Просто так сложились обстоятельства, что не друг для друга мы были. А у тебя?

– У меня похожая история. Только он был женат.

– После этого ты забилась в свою раковину и сидишь там, как рак-отшельник?

– Считай, что так.

– Зато я стал блудным котом.

– Блудный кот, а почему ты никогда не пытался раньше приставать ко мне?

– Если ты этого не рассмотрела? – Олег улыбнулся. – И ещё, ты не из тех, кем пытаются скрасить одиночество.

– Ты – эгоист. Получается, что ты рассматриваешь окружающих, женщин в частности, как предмет для скрашивания одиночества?

– Ну, эгоист сидит в каждом из нас. А женщин я рассматриваю не всех таким образом, а только тех, кого такие отношения устраивают. Я никогда не скрывал, что, возможно, наша встреча будет первой и последней. Надежд никому не подавал. Если кто-то на меня понадеялся, это не мои проблемы. Я предупреждал.

– Знаешь, порой такое отношение привлекает больше, чем любые обещания, – Марина вздохнула.

– Тебя тоже такое привлекало? – Олег удивился.

– Нет, – она покачала головой. – Просто многие мои знакомые тянутся именно к таким мужчинам. Да и к тебе я видела, как тянутся. Я даже завидовала им в чем-то.

– Почему? – он закурил ещё одну сигарету.

– Они надеются удержать таких, как ты.

– Меня что-то никто не удержал. Кофе ещё хочешь?

– Наверное, нет. Я и так спать полночи не буду.

– А коньячка для улучшения сна?

– Тоже не хочу.

– А я, пожалуй, ещё добавлю. Ты не против?

– При чем здесь я? Пить ведь будешь ты.

Олег подошел к стойке и заказал ещё одну «Тройку». Бармен посмотрел на него с сомнением и после того, как поставил передо ним стакан, попросил сразу расплатиться. Олег удовлетворил его просьбу, оставив щедрые чаевые, и вернулся к Марине.

– Так на чем мы остановились?

– На улучшении сна, – Марина улыбнулась. Всё-таки, она становилась умопомрачительно хороша, когда улыбалась. – Ты как спишь после таких возлияний?

– Нормально. У меня такие возлияния случаются редко.

– Странно, если бы я не видела, и не заподозрила бы, что ты пил. Разве что запах, но на расстоянии не слышно.

– Это хорошо или это плохо?

– Наверное, хорошо. Не задумывалась. Если ты ещё и не скандалишь после выпитого, цены тебе нет.

– Интересно, что я сегодня о себе ещё от тебя услышу? Злючкой я был, эгоистом тоже, ещё я был очень проницательным, а теперь мне вообще нет цены.

– Что, последняя часть самолюбие согревает?

– Ну, если бы тебе сказали, что тебе цены нет, твоё самолюбие тоже погрелось бы. Кстати, когда ты меня называла злючкой и эгоистом, мне тоже понравилось. Давай-ка лучше разговоры обо мне оставим, а что-нибудь скажем о тебе, – предложил Олег.

– Я вот в курсе, что ты обо мне говорил.

– Да? И что же?

– Кто меня называл Хозяйкой Медной горы и «Iron Lady»?

– Ну, я. И что здесь страшного?

– Ничего. Просто, неужели я такая же холодная?

– Нет. Просто ты такая же выдержанная. Выдержка хорошее качество не только для вин и мужиков.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что мне это нравится, – Олег исподлобья посмотрел на Марину.

– Тебя как, поблагодарить?

– Как хочешь. Твоё спасибо ещё заслужить нужно.

– Вот ты куда пропал! – раздался голос Оксаны. – Я уже волноваться начала. Добрый вечер, Марина Викторовна!

Оксана несколько раз заходила к Олегу на работу и была знакома с Мариной. У Оксаны Марина постоянно вызывала восхищение своим внешним видом и сдержанно-вежливым поведением.

– Добрый вечер, Оксана Леонидовна, – Марина улыбнулась ей, как старой подруге. – Поздравляю вас!

– Спасибо, – Оксана скромно улыбнулась.

– Марина, с Оксаной ты уже знакома, а это её муж – Максим, – представил Олег Макса. – Макс, моя коллега Марина.

– Очень приятно, – Марина удивлённо посмотрела сначала на Макса, потом на Олега.

– И мне очень приятно, – Макс сделал вид, что не заметил этого взгляда. – Олег, ты извини, сигареты отдай, а то у меня уже ни одной.

– Марина Викторовна, – начала было Оксана.

– Можно без «Викторовна», – поправила её Марина.

– Идемте с нами. У нас весело. Олег не догадался вас пригласить.

– Оксана, право же, неудобно, мы случайно встретились… – Марина почему-то смутилась. – И мне уже пора.

– А мы через полчаса заканчиваем. Идемте, – настояла Оксана.

– Идем, Марина, – Олег поднялся и протянул ей руку.

Дружка одарила его взглядом, каким одаривают злейшего врага. Олег представил Марину родителям. Они ещё успели немного потанцевать. Танцевала Марина прекрасно – легко, без напряжения, отлично чувствовала музыку. Олег был благодарен Оксане, что она пригласила Марину. Остаток вечера без неё был бы грустен. Да и Марина немного развеселилась.

Через полчаса все вышли из довольно душного зала на улицу. Ночной воздух был прохладен и свеж. У машины Оксана взяла букет и, следуя традиции, бросила в сторону провожающих гостей. В это время Олег стоял и держал Марину за руку. Его будто кто-то подтолкнул – он поднял вверх её руку, и он вдвоем поймали букет. Ни он, ни Марина не ожидали этого. Среди гостей стали раздаваться шутки в их адрес. Дружка стала чернее ночи. Олег и Марина были смущены. Олег даже покраснел.

Оксана и Максим уехали. Гости тоже стали разъезжаться. Хорошо, что дружку вызвался подвезти какой-то друг Максима. Олег предупредил родителей, что отвезу Марину домой, и остановил такси. Полдороги Марина молчала. Потом тихо спросила:

– Зачем ты это сделал?

– Что? – не понял Олег.

– Зачем ты меня за руку дернул, когда Оксана букет бросала?

– Если я скажу, что не знаю, так ты мне не поверишь, – он повернулся и попытался в темноте рассмотреть её лицо.

– Ты вообще знаешь, что значит, поймать букет невесты?

– Знаю. Та, которая поймает букет невесты, следующей выйдет замуж.

– Выходит полная ерунда. Поймала бы его какая-нибудь молоденькая девочка…

– Бабушка, уймись, – Олег обнял Марину одной рукой за плечи. – Если ты не перестанешь, я снова начну называть тебя «Iron Lady».

Она замолчала и склонила голову ему на плечо. Он прикрыл глаза. Ему было хорошо с Мариной. Хорошо и спокойно.

Олегу даже стало жаль, когда такси остановилось возле её дома. Он проводил Марину до двери квартиры, ссылаясь на то, что не может в столь поздний час рискнуть отпустить её одну в полутемный подъезд. У двери они остановились. Марина достала из сумочки ключи.

– Будем прощаться? – спросила она, снизу вверх глядя на Олега, и протянула ему руку.

– Как скажешь.

Олег взял её за руку. У неё снова были холодные пальцы. Он поднес её руку к губам и коснулся этих холодных пальцев.

– Что ты делаешь? – голос Марины прозвучал слабо и жалобно.

– Да не хочу я с тобой прощаться! – Олег порывисто обнял Марину и прижал к себе. – Я не хочу быть больше твоим коллегой! Не хочу подвозить тебя домой, не говоря ни слова! Не хочу смотреть, как ты пытаешься спрятаться от всех и самой себя! Если хочешь, скажи, что я эгоист, злюка, что я пьяный! Прогони меня! Только я всего этого не хочу!

– И я не хочу, – почти прошептала она, и её плечи вздрогнули.

– Ты что, плачешь? – в первый момент Олег даже испугался.

– Не уходи…

– Куда я от тебя теперь уйду?

Марина не ответила. Олег склонился и поцеловал её. У неё дрожало дыхание, по щекам катились крупные слезы. Она обняла его за шею, и несколько минут они целовались, стоя перед её дверью, как влюбленные подростки.

Квартира у Марины была небольшая – двухкомнатная «хрущевка». Здесь было очень уютно, и царил идеальный порядок. В комнате, куда они вошли, на диване лежала большая лохматая игрушечная собака. Тогда Олег решил, что это любимая игрушка хозяйки дома.

– Можно я пиджак сниму? – спросил он, слегка ослабив узел галстука.

– Конечно. Будем что-нибудь пить? – спросила Марина.

– По-моему, не стоит.

– Тогда, если нужно, ванная по коридору первая дверь налево.

Когда Олег вернулся, Марина заканчивала стелить постель на разложенном широченном диване. Увидев его в расстегнутой рубашке, она чуть смущенно улыбнулась, подошла и прижалась щекой к его груди. Он прижал её к себе и с удовольствием вдохнул запах её волос.

– Подожди, я сейчас вернусь, – она осторожно освободилась от его рук. – Ложись, я быстро…

– Позвонить можно? – поинтересовался Олег.

– Да, конечно, – уже выходя из комнаты, сказала Марина.

Пока она была в ванной, Олег позвонил домой. Родители ещё не спали. Трубку снял отец.

– Пап, это я, – он старался говорить как можно тише.

– Ты где?

– Я утром вернусь.

– Ты у Марины? – уточнил отец.

– Да.

– Единственное, о чем я тебя прошу, как всегда, чтобы ты был благоразумен и не терял головы.

– Всё нормально.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – он ещё раз мысленно поблагодарил отца за его отношение.

Вернулась Марина. Лезть первым в постель Олег не захотел, поэтому сидел и ждал её, только рубашку снял. Когда она вошла в комнату, он поднялся ей навстречу. Неожиданно вспомнилась Аня. То, что происходило сейчас, почему-то было очень похоже на то, что было десять лет назад. Похоже и непохоже. Так же в комнату освещал торшер золотистым светом, так же Олег ждал. Только тогда он был совсем неопытным мальчишкой, который боялся лишнее слово сказать. Теперь он был отпетым бабником. Странно, но Олег так же, как и тогда, боялся сказать лишнее слово. Марина посмотрела на него так, будто просила о помощи. Олег обнял её и коснулся губами её губ. У неё были нежные теплые губы, дыхание слегка дрожало. Он опустился перед ней на колени, развязал пояс её короткого атласного халатика и прильнул губами к её нежному хрупкому телу. Олег слышал, как бьется её сердце, её кожа напоминала нежнейший шелк. Марина трепетала в его руках, как пойманная птица. Когда они, наконец, оказались в постели, он взял Марину настолько осторожно и нежно, насколько мог. Чтобы не застонать, Олег прикусил губу до крови. Марина ахнула и впилась ноготками в его плечи…

Олег откинулся назад на подушку и с трудом перевел дыхание. У него всё плыло перед глазами. Марина коснулась рукой его лица. Он взял её за руку и перецеловал теперь уже не холодные пальцы.

– Как ты? – спросил он, поворачиваясь к ней и обнимая её.

– Мне так хорошо! – Марина смущенно улыбнулась.

– Устала?

– Немножко, – она прижалась к Олегу.

– Девочка моя, – он поцеловал её в лоб. Нежность к ней переполняла его.

Марина уснула, прижимаясь к нему. Через несколько минут после неё уснул и Олег. Даже во сне он не хотел отпустить её.

Проснулся Олег как от толчка и, как оказалось, одновременно с Мариной. Его охватила странная тревога.

– Почему ты не спишь? – спросил он.

– Олежка, – голос Марины дрогнул, – что теперь будет?

За последние десять лет Олег слышал этот вопрос много раз и ни разу в нем не было такого неподдельного отчаянья, как сейчас. У него даже мурашки между лопатками побежали.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил Олег.

– Что теперь со мной будет?

– А что может быть? – удивился он. – Разве что ты замужем, так никто о том, что было, не узнает.

– Я не замужем. Просто мне страшно.

– Почему? Чего ты боишься?

– Не знаю. Просто страшно.

– Не бойся, я же рядом, – успокоил её Олег.

– Олег, у меня не было никого уже почти пять лет.

– Мариночка, сейчас закрой глаза и постарайся уснуть. Утром мы поговорим.

– Утром ты уйдешь и…

– Пока мы не поговорим, я никуда не уйду.

– Утром ты узнаешь все, и интерес ко мне у тебя пропадет.

– Позволь мне решить, что пропадет, а что – нет.

Она прижалась к его груди и через некоторое время снова уснула. Зато Олег больше не спал. Сон не шел, а голова казалось, вот-вот, начнет трещать от мыслей. Они действительно не знали друг о друге совершенно ничего, кроме тем работ и возраста. Но сейчас Олегу было действительно безразлично, что было с Мариной. Его интересовало только как не потерять ещё и её. Ему тоже стало страшно. Почему-то показалось, что утром она его просто выгонит, как нашкодившего кота, и никогда больше не удостоит своей благосклонности, даже в малом. С этим страхом Олег уснул уже на рассвете.

Как встала Марина, Олег не слышал. Когда он открыл глаза, в комнате было светло, штора была отдернута до половины большого окна и в него бил яркий солнечный свет. Его одежда была аккуратно развешена на кресле, халатика Марины не было. Дверь в комнату была прикрыта. Откуда-то, должно быть из кухни, доносились два женских голоса. Один был голосом Марины, второй несколько старше и звучал очень недовольно. Иногда позвякивала посуда. Олег взглянул на часы – было полдесятого. Нужно было вставать, привести себя в порядок, поговорить с Мариной и уходить. Второй голос на кухне ему явно мешал. Снова проснулись ночные страхи и в голову полезли не особенно приятные мысли.

Дверь приоткрылась. Олег инстинктивно напрягся, не зная, кого же сейчас увидит. Голоса так и оставались на кухне. В комнату сначала заглянула, а затем робко вошла девочка лет четырех в забавном джинсовом комбинезоне и полосатом свитерке. Это было прелестное белокурое голубоглазое существо. Её кудрявые волосы были похожи на одуванчик. Этакая крошечная фея. Олег окончательно растерялся.

– Здравствуйте, – вежливо сказала девочка.

– Здравствуй, – он приподнялся на локте.

– Можно я свою собачку заберу?

– Конечно, – он старательно улыбнулся. – А как зовут твою собачку?

– Бобик, – она подошла ко второму креслу, в котором теперь лежала игрушечная собака, взяла её и обратилась, как к живому существу. – Бобик, идем к мамочке.

– Как тебя зовут? – спросил Олег.

– Снежана Галахова. А вас?

– Олег.

– Вы мамин друг? – Снежана очень внимательно посмотрела на него.

– Снежана, что ты здесь делаешь? – в комнату вошла Марина. У неё были красные от слез глаза, и она испуганно перевела взгляд со Снежаны на Олега.

– Мамочка, я пришла за Бобиком, – девочка подошла к Марине.

– Иди к себе.

Марина подождала, пока она выйдет, и хотела что-то Олегу сказать, но в это время из коридора второй голос довольно громко сказал:

– Марина, я ухожу. Сегодня я занята, так что займись ребенком сама! Иди, закрой за мной дверь!

– Конечно, мама, – Марина поспешно вышла из комнаты.

Когда она вернулась, Олег уже успел встать и надеть брюки. Дверь она в этот раз не прикрывала, и он неплохо слышал, как мать вычитала её, уже выходя из квартиры. Вид у Марины был действительно, как у испуганной заплаканной девочки. От «Iron Lady» и следа не осталось. К ночной нежности у Олега примешалась ещё и жалость. Видеть её такой он не мог. Слезы в её глазах были совсем не похожи на ночные слезы у двери квартиры. Олег подошел к ней, обнял и привлёк к себе.

– Ну, что случилось?

– Прости, я…

– За что простить? Может мне лучше сейчас уйти, поговорим позже?

– О чем говорить? – она посмотрела на него снизу вверх. – Неужели ты ничего не понял?

– Я-то понял, а вот ты – нет.

– Боже мой, Олег! – она вытерла покатившуюся по щеке слезу. – Зачем это всё? Что ты хочешь мне сказать?

– Ничего, кроме того, что ты мне нравишься и мне хорошо с тобой.

– Как видишь, я не свободна.

– Ночью ты сказала, что почти пять лет у тебя никого не было.

– Я не о мужчинах. У меня есть Снежана.

– Ну, что она твоя дочь, я уже понял, хотя бы по тому, что фамилии у вас одинаковые. Чудесная девочка. Так что тебе мешает?

– Тебе этого мало? За очень долгое время я смогла впервые вырваться вечером, а так я никуда не хожу, приводить сюда мужчин тоже не могу, да и некогда, – от тоски в её голосе становилось холодно.

– Ты никогда не думала, что твоей малышке может понадобиться отец? Она ещё не спрашивала, почему у всех есть папы, а у неё нет? Или ты рассказываешь ей сказку, о том, что папа куда-то поехал?

– Ничего я ей не рассказываю. Только ты не отдаешь себе отчета в том, что говоришь.

– Расскажи мне ещё, что это у меня с похмелья, – Олег натянуто улыбнулся. – Может быть, мы всё-таки поговорим?

– Как хочешь, – совершенно безнадежно произнесла она.

– Тогда, если ты не против, я умоюсь и приведу себя в порядок.

– Конечно. Я буду на кухне. Мне Снежану пора кормить. Ты будешь манную кашу с изюмом и фруктами или что-нибудь другое предпочитаешь?

– Честно сказать, кроме кофе я сейчас ничего не хочу. У тебя кофе есть?

– Найдется.

– Тогда большую чашку и покрепче.

Когда Олег пришел на кухню, Марина сидела за столом рядом со Снежаной, которая старательно ела кашу. Про себя он прикинул, что имя удивительно подходит девочке. На столе стояла большая чашка кофе.

– Садись, – пригласила его Марина.

– Спасибо, – Олег сел.

– Итак, что бы ты хотел услышать? – она смотрела в пластиковую поверхность стола.

– Для начала я хотел бы сказать. Потом посмотрим. По-моему, мы втроем совсем неплохо смотримся.

– Олег, ты действительно, либо не отошел от вчерашнего, либо просто сумасшедший.

– Скорей второе. Только я не буйный. Так пойдет?

– Я не пойму, что ты от меня хочешь?! – она подняла глаза полные слез.

– Как бы тебе это получше объяснить? – Олег отпил кофе. – Отличный кофеек. Всё очень просто – я тебе предложение делаю. Я тебе ночью сказал, коллегой быть я больше не хочу.

– И ты ничего не хочешь узнать? Откуда? Как?

– Только одно, вернется отец-молодец или нет? А то начнет мужик права заявлять… Я, видишь ли, довольно противный малый в этом плане – могу и подраться, если товарищ настаивать будет.

– Олег, ты выбрал плохую тему для шуток! – она гневно сдвинула брови.

– Какие уж шутки?! Я не шучу. Если у тебя есть вопросы, задавай.

– Ты кофе быстро пьешь?

– Си речь, скоро ли я уберусь? – Олег поднял брови.

– Ты удивительно догадлив!

– Могу не допивать. Спасибо! А ты удивительно гостеприимна и любезна! А ещё ты удивительно большой специалист по плевкам! Долго тренировалась? – он начал злиться на неё и на себя, за то, что они никак не могли понять друг друга. Или она не хотела его понять.

– По каким плевкам?

– В душу. Нужно было начинать вчера вечером ставить все точки над Ї и не устраивать ночного концерта, насчет, что будет. Ты в плохие игрушки играешь, «Iron Lady»! Ещё раз спасибо за кофе и до понедельника!

Олег поднялся и пошел в комнату за пиджаком. Когда он проходил через коридор к двери, слышал, как Снежана говорила:

– Мамочка, почему ты плачешь?

В первый момент у Олега было желание вернуться. Он даже остановился, но сделать шаг назад не дала гордость и задетое самолюбие. Не то, чтобы ему никто и никогда не отказывал. Нет, это было другое. Олег видел, что она одинока, что ей плохо одной. Он видел это уже давно. Она прекрасно знала, что небезразлична ему. Он прекрасно знал, что также небезразличен ей. Вчера, наконец, всё сдвинулось с места. Зато сегодня утром не просто было отброшено назад, а разбито вдребезги, сожжено и пепел развеян по ветру. Она делала это сознательно, и Олег не мог понять, зачем она это делает. Он не успел ещё отойти, как следует, от всего, что свалилось на него и Оксану, как судьба нанесла ему новый удар. Вот и пришло время платить по векселям. Вечным баловнем судьбы не будешь!

Глава 18

Поглощенный своими невеселыми мыслями Олег не заметил, как дошел до дома. Напротив двора стояла машина Макса. Портить настроение родителям и счастливым молодоженам своим кислым видом Олегу не хотелось, и он постарался сделать лицо побеззаботнее и повеселее.

У Оксаны и Макса был действительно счастливый вид. Родители тоже выглядели неплохо и, кажется, не волновались. Олег поприветствовал всех, сходил к себе в комнату, где переоделся из костюма в джинсы и футболку, и спустился вниз. От завтрака он отказался. Есть ему действительно не хотелось.

– Олег, где можно было пропадать до такого времени? – сияя улыбкой, спросила Оксана.

– Марину провожал, – невозмутимо заметил Олег.

– Однако же долго ты провожал её. Не иначе, как пешком в Ташкент.

– Во Владик, – Олег закурил. Разглагольствовать на эту тему ему совершенно не хотелось.

– Олежек, скажи честно, она тебе нравится? – улыбка Оксаны стала лукавой.

– Оксана Леонидовна, вы решили, что если стали замужней дамой, то вам положено лезть в дела старшего брата? – он отвернулся к окну, делая вид, что ему безумно интересно, что делается во дворе.

– А что? – Оксана никак не хотела оставить брата в покое. – Мне она очень нравится. Я вот только не понимаю, почему ты дразнишь её «Iron Lady». Ты иногда бываешь несносно язвительным.

– А ты бываешь несносно любопытной. Макс, она тебя ещё не замучила? Сколько сотен вопросов она задала тебе за последние сутки? – Олег повернулся к Максу.

– Я тебе потом скажу, без свидетелей, – Макс его прекрасно понял.

Все рассмеялись. Олег затушил окурок и поднялся со своего места. Родители с тревогой посмотрели на него.

– Господа, никто не обидится на меня, если я вас покину? У меня что-то голова после вчерашнего болит.

– Конечно, будет болеть. Сколько ты вчера выпил? – снова довольно едко осведомилась Оксана.

– Макс, ты не будешь возражать, если я, по старой памяти, на правах старшего брата, схожу лозину вырежу и повоспитываю сестрицу?

– Буду, – Макс обнял Оксану за плечи. – Кончилось твоё время, братец! Теперь уж как-нибудь обойдись без рукоприкладства.

– Хорошо, попробую. Только ты тогда ей объясни, что в том, что я вчера перегрузился, есть и её доля вины. Сестер не каждый день замуж выдают.

– Логично. Оксаночка, солнышко, брату посочувствовать нужно, а не упрекать.

– Точно. Вы, мальчики, сговорились! – Оксана приняла шутливо-сердитый вид. – Ты, Макс, пользуешься тем, что у тебя нет сестры, и мне не с кем будет составить коалицию.

– Ладно, вы здесь разбирайтесь, а я всё-таки пойду и попробую поспать. Надеюсь, вы ещё не уезжаете?

– Собирались уехать где-то через часик, – ответил Макс.

– Тогда я сразу и попрощаюсь. Завтра увидимся или я позвоню.

Олег пошел в свою комнату. Спать он и не думал. Просто ему нужно было побыть одному. Он боялся, что не сможет долго делать вид, что у него всё отлично. Он открыл окно и лег. В саду пела какая-то птица, с улицы доносились звуки проезжающих машин, чьи-то голоса, какой-то стук. Олег лежал и смотрел в потолок. Как старательно он не гнал от себя мысли о Марине, у него ничего не получалось. То вспоминалось, как он подвозил её домой, то вчерашняя встреча в баре, то, как они целовались возле её двери, то её руки… А потом всё это перекрывал утренний разговор, как внезапный удар, от которого перехватывает дыхание. Снова Олег начинал прокручивать в памяти всё, с самого начала. Ещё он вспоминал Снежану – маленькую белокурую фею. И снова был утренний разговор. Это становилось невыносимым, и деться никуда от этого он не мог.

Дверь открылась, и в комнату вошел отец. Он придвинул кресло и сел напротив сына.

– Что случилось, Олег? У тебя неприятности?

– Ничего страшного, – Олег поморщился.

– И всё же?

– Оксана и Макс уже уехали? – ему хотелось сменить тему.

– Да, минут двадцать назад. Так что происходит? – спрятаться от отца было невозможно.

– Па, тебе с мамой Марина понравилась?

– Да, приятная женщина. Нам раньше о ней Оксана говорила, да и ты что-то рассказывал. Вот только на «Железную Леди» она совсем не похожа.

– На работе ты её не видел. Из неё улыбки не выжмешь.

– Так что ты хотел сказать о Марине?

– Мне нужно очень серьезно поговорить с тобой и с мамой, – Олег решительно поднялся.

– Ладно, идем, – отец тоже поднялся.

Они спустились вниз. Мама накрывала стол к обеду. От беззаботности Олега и следа не осталось. Отец был несколько встревожен его поведением.

– Хорошо, что вы пришли, – мама улыбнулась. – А что это вы оба такие серьезные? Садитесь, у меня уже всё готово.

– Ма, мне нужно серьезно поговорить с вами, – Олег сел на своё обычное место.

– Пожалуйста, – мама поставила перед мужчинами горшочки с жарким. – Я надеюсь, что еда разговору не помешает?

– Нет, – Олег глубоко вздохнул. – В общем так, мама и папа, я хочу жениться на Марине. Я не спрашиваю разрешения, я ставлю вас в известность.

– Во-первых, ты – взрослый человек, уже совершеннолетний, поэтому вправе принимать решения сам, – отец слегка нахмурился. – Во-вторых, я не против. Слово за мамой, если ты хотел услышать наше мнение.

– Я тоже не против, – мама внимательно посмотрела на Олега. – Но, насколько я понимаю, это ещё не всё, что ты хотел сказать.

– Да. Ещё у неё есть ребенок, девочка.

– Она была замужем?

– Насколько я понял, нет. А это что, имеет значение?

– Как тебе сказать? В принципе, не имеет. Тем более, если вы всё уже решили, – отец уже не хмурился, а просто внимательно смотрел на сына.

– Это я решил.

– Постой, Олег, я что-то ничего не понимаю, – теперь мама смотрела на Олега с тревогой. – Что значит «я решил»? А она? Ты говорил о Марине только то, что вы вместе работаете. Ещё и называл её то Хозяйкой Медной горы, то «Железной Леди». Теперь вдруг ты говоришь, что решил на ней жениться.

– Ну, допустим, нравится она мне уже довольно давно, только вот вела она себя всё время так, что соответствовала определению «Iron Lady». Вчера мы встретились совершенно случайно и выяснили довольно много. Жениться, скажу честно, я решил сегодня. Марина устраивает меня во всех отношениях. То, что у неё есть ребенок, меня не пугает.

– Что ж, если ты так уверен в себе, я буду только рад. Думаю, не ошибусь, если и за маму отвечу, – сказал отец. Мама утвердительно кивнула. – Только вот сдается мне, сынок, что не всё гладко и что-то тебе мешает. Давай сразу уточним два момента. Первый – ты не станешь говорить, что обязан на ней жениться после того, что переночевал у неё, из чувства мужской порядочности. Извини, но если бы ты так носился с этим чувством, то либо давно бы женился, либо обзавелся бы гаремом. Второе – ты не станешь принимать поспешных решений из-за того, что Оксана вышла замуж и ты не находишь себе места. Так ты счастливее не станешь, ещё и кого-то несчастным сделаешь. Итак?

– Итак, начну с конца, – Олег посмотрел на отца исподлобья. – Если уж ты затронул эту тему, то Оксана здесь ни при чем. Я уже давно успокоился…

– Олежка, мы не слепые, – вздохнула мама, – и ещё не перестали замечать, что происходит с нашими детьми.

– В конце концов, я обещал вам, когда лежал в больнице, что всё будет кончено, и обещание сдержал. Мои эмоции – это мои проблемы.

– Это ещё как сказать, – задумчиво сказал отец. – Поскольку ты наш сын, нам не так уж весело было смотреть на то, как ты мечешься. И помочь тебе некак, и успокоить нечем.

– Жениться я хочу совсем не из-за того, что Оксана вышла замуж. Это даже к лучшему, хоть у неё всё нормально. Марина мне нравится уже довольно давно, просто она очень строго и холодно относится ко всем окружающим. Мне оказывалась такая милость, как позволение подвезти её домой. Проявить активность сам я почему-то боялся. Вчера я встретил её в баре и услышал нечто важное для себя. Потом я ещё кое-что услышал позже. К утру у меня созрело твердое решение на ней жениться. Утром появилась её мать с малышкой. Мать я не видел, только слышал, как она читала Марине нотации, а девочку видел. Когда мать ушла, Марина была очень расстроена, и разговора у нас не получилось. Скажу больше, она почти выставила меня, хотя и делала это скорее из-за утреннего разговора с матерью.

– Ты уверен?

– Уверен, – Олег поднялся из-за стола, подошел к окну и закурил. – А я, как последний дурак, поймался на эту удочку и, вместо того, чтобы дать ей успокоиться, а потом попробовать поговорить, фыркнул и ушел.

– И что ты теперь думаешь делать? – отец повернулся к нему.

– Не знаю. Просто мне теперь очень плохо. Не знаю, как, но я всё-таки должен помириться с ней. Если я этого не сделаю… – Олег выпустил дым через ноздри. – Если я этого не сделаю, нормальной семьи у меня никогда не будет.

– Олежка, что ты такое говоришь? – мама с ужасом посмотрела на него.

– Простите меня, но это так и есть. Я никогда в жизни не был так ни в чем уверен. Это не значит, что я женюсь на ней прямо завтра. Пусть через несколько месяцев, через год, но на ней.

– А если она откажет тебе? – спросила мать. Олег понял, что она прикладывает большое усилие, чтобы голос не дрожал.

– Это будет совсем другое. На аркане тянуть замуж я её не собираюсь. Тогда я просто справлюсь с этим. Но она не откажет, я чувствую. Просто она боится.

– Успокойся, Марина, – после паузы сказал отец матери. – Может быть, он и прав. Только, пожалуйста, Олег, обдумай всё хорошо. Отвечать придется не только за себя, а и ещё за двоих.

– Я всё обдумал.

– Я надеюсь. А теперь сядь и поешь, всё уже остыло.

– Не могу, – Олег действительно не мог есть.

– Ты себя плохо чувствуешь?

– Нет. Просто не могу. Па, можно я возьму машину?

– Бери, – кивнул отец.

– Ой, Лёнечка, что с ним творится? – тяжело вздохнула мама, когда Олег был уже в коридоре.

– Мужиком взрослым становится, решения сам принимает, – в голосе отца мелькнули странно тоскливые нотки. – Успокойся. У тебя есть шанс иметь невестку-тезку.

Когда Олег подъехал к дому Марины, на часах было около половины шестого. Пока шел по лестнице, он мучительно пытался представить, с чего начнет разговор. Так к какому-то определенному выводу он и не пришел. То ли ступенек до третьего этажа было мало, то ли шел он слишком быстро. Впрочем, это было уже не важно. Марины всё равно не оказалось дома. Олег стоял и смотрел на закрытую дверь, как небезызвестное парнокопытное, когда сзади щелкнул замок.

– Там никого нету дома, – услышал он тот самый голос, который слышал сегодня утром.

– А когда будет? – Олег медленно повернулся.

– Не знаю, – на него не особенно приветливо смотрела полная пожилая женщина с властным лицом. – Она ушла гулять с ребенком. Что ей передать?

– Ничего. Я подожду.

– А если она не скоро вернется?

– Ничего, я всё равно подожду.

Женщина осуждающе посмотрела на Олега и закрыла дверь. Он спустился на лестничную площадку, присел на подоконник и закурил. Больше ничего делать ему не оставалось. За пыльным окном виден был двор, в песочнице играли дети. Олег докурил и ещё раз посмотрел на часы. Прошло не так уж много времени. Оставалось надеяться, что очень долго Марина гулять со Снежаной не будет или, что ушла она уже довольно давно. Хотя, даже если бы ему пришлось ждать до утра, он бы ждал. Ждать до утра не пришлось. На лестнице послышались шаги и детский голосок. Сердце у Олега запрыгало где-то в районе горла, и его охватил приступ похожий на панический страх.

Марина и Снежана поднялись на лестничную площадку. По-видимому, Марина больше была готова встретить здесь пришельцев из глубокого космоса, чем Олега. Снежана, в отличие от взрослых, ещё была лишена всяких предрассудков, относительно выяснения отношений. Она посмотрела на него почти радостно и прощебетала:

– Олег пришел, мамочка.

– Я вижу, – выдавила из себя Марина.

– Марина, понимаешь… – словарный запас у Олега на этом закончился. Он почувствовал, как краснеет, и ему очень захотелось провалиться сквозь плиту перекрытия куда-нибудь вниз.

– Что ты хотел? – её голос стал грустным. – Ты давно здесь?

– Около получаса. Твоя мама сказала, что вы ушли гулять, вот я и решил подождать.

– Ты что, квартиры перепутал?

– Нет. Я позвонил в твою квартиру, она открыла свою дверь и сказала, что вы гуляете.

– Так что ты хотел?

– Ты всегда все вопросы решаешь на лестнице? Тогда я хотел тебе сказать, что мне плохо без тебя.

– Олег, прошу тебя… – у неё задрожали губы.

– Марина, неужели я способен вызывать у тебя только отрицательные эмоции? – Олегу было бы во сто крат легче, если б она прогнала его сразу, чем снова увидеть, как она плачет.

Она не ответила. На лестнице начало становиться темновато. Кто-то внизу включил свет. Они так и стояли как несколько восковых кукол, изображающих семью, выставленных в неподходящем месте. Даже Снежана, видя растерянность матери, боялась хоть слово сказать.

– Марина, мне плохо без тебя, – упрямо повторил Олег. – А теперь скажи, если мне уйти…

– Нет, – почти прошептала она.

Олег обнял её и прижал к себе. От беззвучных рыданий у неё задрожали плечи. Снежана с испугом посмотрела на него. У него сердце рвалось на части, когда он видел их обоих такими.

– Перестань, Снежану испугаешь, – шепнул он Марине. – Идем в квартиру и там поговорим.

– Да, конечно, – она оторвалась от Олега, и начала вытирать слезы. – Снежочек, идем домой.

Когда они входили в квартиру Марины, дверь у них за спинами слегка приоткрылась. Олег был уверен, что мать Марины старательно слушала, что происходит на лестнице, и теперь хотела посмотреть, куда он делся.

Марина сняла со Снежаны курточку, и сказала, чтобы малышка шла к себе в комнату поиграть до ужина. Вместе с Олегом она прошла в ту же комнату, где они были накануне. Марина включила свет и задернула шторы.

– Садись, – пригласила она. – Кофе хочешь?

– Разогреешь тот, что я утром не допил? – попробовал пошутить Олег.

– Не надо, Олег, – она опустила глаза.

– Тогда не хочу. Давай лучше поговорим.

– Давай, – Марина села. – Ты только не стой.

– Да я думаю, стоит ли садиться? А то ты меня сейчас снова гнать начнешь.

– Не начну, – Марина, наконец, улыбнулась.

– Тогда я рядом с тобой сяду, можно?

– Можно.

– Ты удивительно добра. А теперь давай о деле. Мариночка, не знаю, что ты подумала вчера вечером и сегодня ночью, но для меня это больше, чем серьезно. Мне непонятно только почему ты утром так резко начала меня гнать.

– Олежка, – она вздохнула и внимательно посмотрела в его глаза, – ты был женат?

– Нет. А что?

– Просто, зачем я тебе, да ещё и с ребенком? Неужели перевелись молодые девочки?

– Мариночка, давай другую тему для разговора выберем? – Олег поморщился. – Я что-то подобное утром сегодня слышал. Неужели ты не поняла, что это совсем не те аргументы, которыми меня можно убедить?

– Чем тебя можно убедить?

– Ты меня сколько знаешь? Года два с половиной?

– Почти три.

– Уже больше года из этого времени мы работаем вместе, и ты видишь меня каждый день. Неужели ты ещё не заметила, насколько я упрям?

– Заметила, – она снова улыбнулась.

– Тогда оставь это неблагодарное занятие. Если уж я что-то решил, то, вряд ли, меня можно убедить изменить решение.

– И что же ты решил?

– Сделать тебе предложение и получить положительный ответ. Сразу предупреждаю, Снежана меня не испугает, а скорей, наоборот. Теперь расскажи мне, что я тебе не нравлюсь, что совершенно тебе безразличен, что тебе было плохо со мной, что у тебя есть возлюбленный, которого ты обожаешь, больше жизни, ну, или ещё что-нибудь убедительное. Я охотно всё это выслушаю. Потом можешь сварить мне кофе или разогреть утренний (из экономии) и сказать, что ты согласна выйти за меня замуж.

– Господи, Разданов! Ты можешь говорить серьёзно? – Марина не знала, что ей делать – сердиться или смеяться.

– Так я серьезно. Кстати, не советую тебе затягивать этот процесс, потому что Снежана рискует остаться без ужина. Ну, и я где-то так без кофе… – Олег скромно опустил глаза.

– Хорошо, я сейчас буду кормить Снежану ужином, а тебе, так уж и быть, сварю кофе. Только давай, пожалуйста, поговорим серьезно. Если хочешь, идем со мной на кухню.

– Давай. Но я серьезно говорю, – он пошел за ней следом.

– Будешь с нами ужинать? – Марина включила свет.

– Буду, – Олег вспомнил, что не ел весь день.

– Сейчас ты убедишься, что я ещё и готовлю отвратительно, – Марина грустно улыбнулась.

– Мало ли? А вдруг мне понравится? Хочешь, я тебе помогу?

– Я сама, – она стала доставать из холодильника какие-то свертки. – Олег, почему ты решил, что должен на мне жениться? Из-за того, что произошло между нами?

– Не совсем. Хотя, если бы я захотел сыграть в мужскую порядочность, то и из-за этого. Я же тебе уже объяснил, что ты нравишься мне давно. Если я не приставал к тебе, это ещё ничего не значит.

– А вчера почему ты подошел? – она повернулась к Олегу.

– Ты посмотрела бы на себя со стороны – воплощенное одиночество. И, как ни странно, мне было интересно, что ты там делала.

– Ты думал, что я туда пришла с мужчиной?

– Сначала да, потом посидел и увидел, что нет.

– Ещё вопрос, почему ты сказал, что тебе безразлично, что было со мной?

– Если я скажу, что мне действительно безразлично? Я ведь не в состоянии изменить твоё прошлое. Ты тоже. А ещё есть такая великая фраза «Всё проходит». Это у Соломона на перстне вырезано было, – Олег поднялся и подошел к окну. – Можно я форточку открою и покурю?

– Кури. Я тоже покуриваю, но когда Снежанка спать ложится. Не хочу, чтобы она случайно маме сказала. У меня очень строгая мама.

– Из-за того, что утром она тебя воспитывала, ты и меня выставила? – поинтересовался он.

– Да, – она тяжело вздохнула. – Извини, так вышло. Мама очень осуждает связи вне брака.

– Давай порадуем твою маму.

– Не знаю, не знаю, – снова вздохнула Марина. – Сегодня утром она сказала мне, что я веду себя, как падшая женщина.

– О, Боже! – Олег чуть не поперхнулся сигаретным дымом. – У тебя мама, случайно, не педагог?

– Не педагог. Бухгалтер. Наверное, через год пойдет на пенсию. Она говорит, что я недостаточно внимания уделяю Снежане.

– Обычно педагоги – люди такой высокой морали, – расплывчато заметил он.

– Просто она очень строгая. Олег, ты не хочешь спросить, откуда у меня ребенок?

– Вообще-то, я, кажется, говорил, что отучился два курса в медицинском институте. Так что, откуда берутся дети, я представление имею.

– Я не о том. Ты снова шутишь. Ты ничего не хочешь узнать о её отце?

– Я знаю достаточно – он был женат и прав на неё предъявлять не станет. Что дальше? – Олег выбросил окурок и без улыбки посмотрел на Марину. – Ты хочешь сказать, что поддерживаешь с ним какие-то связи?

– Нет.

– Тогда что? Всё остальное меня не интересует. Люди встречаются, у них завязываются отношения. Я не собираюсь копаться в твоем прошлом. Это не нужно ни тебе, ни мне. Прошлое исправить невозможно, я уже сказал.

– Ты хочешь сказать, что, если ты не задаешь мне вопросов касательно моего прошлого и не хочешь о нем говорить, то и я не буду иметь права спросить тебя о твоем прошлом? Мне тоже принять на вооружение твою любимую фразу?

– Спроси, если хочешь. Я всё тебе расскажу. Итак?

– Я не могу так сразу. Мне нужно подумать.

– Над чем? Ответить мне «да», или что спросить?

– Что спросить.

– А ответить «да»? – Олегу стало страшно, что она сейчас скажет «нет».

– Олежка, ты не боишься? – Марина снизу вверх посмотрела на него.

– Я боюсь потерять тебя, – Олег обнял Марину и прижал к груди. – Вот посмотришь, все твои страхи пройдут, когда мы будем вместе. Я ведь не тороплю тебя, не настаиваю, чтобы ты выходила замуж за меня прямо завтра. Просто я хочу быть рядом с тобой и твоей малышкой.

– Прости, – ответила она почти шепотом, – со мной давно такого не было, мне уже давно ничего такого не говорили.

– А все те, кто пристает к тебе с завидной регулярностью?

– Ну, я слышала, что меня хотят пригласить в ресторан, пригласить к себе в гости, на пикник. При этом недвусмысленно намекали на то, что должно последовать за приглашением, – Марина осторожно освободилась от его рук и начала доставать тарелки и чашки. – Ты чай или кофе будешь?

– Всё равно. Что себе, то и мне. Вообще-то ты обещала кофе.

– Я тоже предпочитаю кофе. Снежана молоко на ночь пьет, – Марина грустно улыбнулась. – Почему-то меня всегда стремятся пригласить на чай, если ресторан и прочее не проходит. У меня создается впечатление, что те, кто пытался за мной ухлестывать, ничего, кроме чая не пьют. Разве что, спиртное.

– Я слышал, за тобой и наш доблестный ректор приударял? Тоже, кстати, большой любитель чая.

– Приударял. Я тогда ещё училась. Когда он узнал о моем… в общем, об отце Снежаны, то моментально прекратились все поползновения. Он даже на кафедре меня оставил, хотя я собиралась уходить в декрет. Правда, он ещё не знал об этом.

– Кстати, извини, за бестактность, а как твоя мама пережила появление Снежаны?

– Ужасно. Я поставила её в известность, когда уже поздно было что-то делать. Она и понятия не имела, с кем я встречалась.

– Теперь имеет?

– Конечно, нет, – Марина грустно улыбнулась. – Если бы она узнала, кто он, разразился бы невероятный скандал. Кажется, то, что я скрыла всё от мамы, было самым героическим поступком в моей жизни. Сейчас она смирилась с существованием Снежаны и у неё есть новый повод меня подергать. Я, видишь ли, мало того, что не оправдала её надежд относительно нравственности, так ещё и оказалась плохой матерью.

– В таком случае, у меня есть шанс составить тебе компанию – я могу стать плохим отцом. Научу ребенка по лужам лазить, в снегу по уши вываляться, ещё что-нибудь такое, хулиганское, вытворять.

– Так, плохой отец, у меня уже всё готово и мы можем садиться ужинать. Пойду-ка я Снежанку позову, а ты топай руки мыть.

– Последний вопрос, – Олег задержал Марину. – Ты говоришь мне «да»?

– Хотя мне очень страшно, я говорю «да», – она попыталась улыбнуться. – Только не будем слишком торопиться. Давай узнаем друг друга чуть-чуть поближе и привыкнем друг к другу, не как коллеги. Доволен?

– Счастлив, – он обнял и поцеловал Марину.

– А, если бы я сказала «нет»?

– Неужели я настолько тебе безразличен, что ты смогла бы это сказать?

– Олег, ты пользуешься моими маленькими женскими слабостями и тем, что небезразличен мне уже давно. Больше пока говорить ничего не буду, – она смущенно покраснела, опустила глаза, и ушла звать Снежану.

Олег никак не подозревал, что небезразличен Марине давно. Кто бы мог подумать, что всё это было скрыто за редкими улыбками и милостивым разрешением подвезти себя домой?!

В тот вечер он просидел у Марины почти до десяти. Кстати, не настолько он был голоден, чтобы есть всё подряд. Поэтому мог сказать, что мать Марины явно преувеличивала – готовила Марина отлично. В девять Олег и Марина уложили Снежану спать. Перед сном Олег пообещал Снежане, что завтра вместе с мамой придет забирать её из детского сада. Потом почти час он просидел с Мариной на кухне. Она рассказывала о себе, Олег о себе. Им было хорошо и спокойно вдвоем. Наверное, Олег с дорогой душой остался бы до утра, но интуиция подсказывала, что не стоит этого делать. На прощанье они поцеловались почти целомудренно, и Олег уехал домой.

Дома родители сделали вид, что совершенно не волнуются. Мама спросила, будет ли Олег ужинать. Он сказал, что уже поужинал у Марины. Ключевое слово было подано, и отец спросил, как у него дела.

– Всё нормально, па. На днях привезу Марину с её малышкой в гости.

– Нужно понимать, что ты получил положительный ответ? – отец улыбнулся.

– Нужно понимать, что получил.

– Ну, слава Богу!

Мама вздохнула с облегчением и вдруг заплакала. Такого Олег никогда ещё не помнил. И он, и отец испугались. Отец, сидящий рядом, обнял её за плечи и начал успокаивать.

– Чего ты, мама? – Олег тоже сел рядом.

– Я так волновалась за Оксаночку… за тебя… – вытирая слезы, ответила мама. – Чего я только не передумала за сегодняшний день…

– Ну, прости меня, ма, – он чувствовал себя виноватым. – Я больше никогда так не буду…

– Детский сад! – отец улыбнулся и покачал головой. – Жена плачет, как маленькая, а сынулька, который жениться собрался, прощения просит, тоном пятилетнего мальчика. Что мне с вами делать? По углам расставить, что ли?

Как Олег ни устал за этот день, уснуть он не мог ещё долго. Он спустился в кухню, чтобы покурить, и застал там отца. Его лицо было бледным и усталым, даже губы стали сероватыми.

– Что с тобой, па? Почему ты не спишь? – забеспокоился Олег.

– Ничего, сынок, не волнуйся, – отец попытался улыбнуться, но улыбка была слабой, вымученной.

– Тебе плохо?

– Ничего страшного. Ты почему не спишь?

– Не спится. Ты не темни, па. Что с тобой?

– Да сердце что-то прихватило, – признался отец. – Наглотался уже разной дряни. Теперь сижу и жду, пока подействует.

– Это всё из-за меня, – с досадой произнес Олег.

– Не паникуй, ты совершенно ни при чем. Просто я уже становлюсь старым, – он вздохнул. – Не забывай, сколько мне лет. В моем возрасте уже положено глотать валидол.

– Для того чтобы глотать валидол, нужен повод, а не возраст.

– И не умничай. Я старый, мне видней.

– А я длинный и мне тоже видно.

– Ладно, длинный, если уж не спишь, посиди со мной.

– Тогда давай пойдем в маленькую комнату, ты приляжешь, а я с тобой посижу.

– Просто посидим. Идем.

Они очень уютно устроились в маленькой комнате. Отец, полулежа на диване, Олег сидел в кресле. Лицо отца было уже не таким бледным, губы начали принимать нормальный цвет.

– Как ты сейчас? – спросил Олег.

– Лучше, – отец улыбнулся. – А теперь расскажи, действительно всё нормально?

– Угу, – Олег почему-то смутился.

– Что краснеть начал? Никак ты влюбился?

– Ну, в кого я влюбился, ты знаешь, – он опустил глаза и вздохнул. – Просто с Мариной мне очень хорошо.

– Олег, насчет «влюбился»…

– Па, был хотя бы раз, когда я тебя обманул? Ты можешь быть спокоен. Все могут быть спокойны. С Мариной у меня всё будет хорошо, я это знаю. Она понравится и тебе, и маме. И Снежана понравится.

– Снежана это её дочь?

– Ну да, – Олег улыбнулся. – Ей четыре с половиной года. Мы уже подружились.

– Вы ещё не решили, как скоро поженитесь?

– Пока нет. Возможно, скоро.

– Олег, ты не думал, что она может каким-то образом всё узнать? – отец внимательно посмотрел на Олега.

– Почему-то я уверен, что она поймет меня. Макс ведь понял и меня, и Оксану.

– Ты хочешь сказать, что Максим знает всё? – отец нахмурился.

– Знает. Артём растрепал. Нашел Макса и всё ему выложил. Макс его послал. Оксане он ничего не сказал, а со мной разговор на эту тему был.

– Ох уж этот Артём! – он поморщился. – Давно?

– Перед тем, как подать заявление. Я после этого разговора надавил на Оксану, что пора выйти замуж за Макса. Сколько можно было рваться на части? Она ведь его любит больше, чем меня.

– Хотя бы это радует. А теперь давай ещё о тебе.

– Что ты хочешь ещё узнать?

– Ты ещё не имел счастья познакомиться с родителями Марины?

– Нет. Она обещала на неделе. Утром слышал голос её матери. Строгая дама.

– Олег, – отец задумчиво посмотрел на сына, – я никогда не говорил с тобой о таких вещах, но возраст у меня такой, что иногда начинаешь уже призадумываться над тем, что все мы не вечны. Да и ты уже не мальчик маленький.

– Тебе очень плохо? – забеспокоился Олег.

– Нет, я себя уже совершенно нормально чувствую. Просто я хотел тебя попросить, мало ли что… О матери позаботься. Не оставляйте её, ни ты, ни Оксана. И постарайся, чтобы у твоей жены отношения с мамой сложились хорошо. Это во многом будет зависеть от тебя. И с её матерью не порти отношений. Да, и вот ещё что, скорей всего дети общие у вас будут. Так вот, никогда не дай ощутить её девочке, что она тебе не родная.

– Достойный пример у меня есть, – Олег грустно улыбнулся. – Попробую. Только давай пока больше не будем вести таких разговоров.

– Тогда давай спать пойдем. Утром всё-таки на работу…

Глава 19

Утром появление вместе Олега и Марины на кафедре и их слегка смущенные улыбки, адресованные друг другу, вызвали эффект взорвавшейся бомбы. Новость распространилась с поразительной быстротой по всему институту. К Марине начали наведываться институтские дамы с попытками узнать как можно больше подробностей. Марина только смущенно улыбалась и качала головой. Домой они уходили вместе, опять же под прицельными взглядами сотрудников. Вслед за нами выходил зав кафедрой с одним из преподавателей. Олег услышал оброненную с тоской кем-то из них фразу: «Вот так придет такой длинный зеленоглазый мальчик, хоть не красавец, а все женщины его будут. И даже та, о которой и мечтать никто не мог. Что они в таких мальчиках находят?». Олег и Марина забрали Снежану из садика, и все вместе приехали домой. Снова вечер пролетел незаметно. Олегу было так хорошо с ними.

Когда Олег вернулся домой, родители собирались в театр. Он бодренько отрапортовал маме, что поужинал у Марины, справился о её и папиных делах, после чего отец справился о делах сына и поинтересовался, как Марина. Родители уехали, а Олег остался один. Смотреть телевизор ему не хотелось. Он взял книгу и пошел в маленькую комнату. Сосредоточиться на тексте никак не получалось, мысли всё время уходили в сторону, он думал о Марине. Обычно он не был склонен мечтать, но сегодня его будто подменили. Отложив книгу в сторону, он сидел, курил, пускал дым замысловатыми колечками и купался в своих радужных надеждах на будущее. Из этого сладкого забытья его вернул к реальности телефонный звонок. Олег нехотя пошел отвечать. Звонила Оксана.

– Привет, братик! – её голос был спокойным и умиротворенным.

– Привет, солнце моё!

– Я звонила в семь часов. Мама сказала, что ты у Марины.

– Было такое дело. А что?

– Ничего. Как твои дела?

– Хорошо. Как Макс?

– Нормально. А с Мариной как?

– Тоже хорошо, – Олегу вдруг стало неловко.

– Я думаю, что неплохо, раз тебя вчера вечером дома не было, сегодня тоже.

– Тебе родители ничего не сказали?

– Нет. А что они должны мне были сказать? – удивилась Оксана.

– Что я женюсь на Марине.

– Даже так? – после паузы сказала Оксана.

– Да, – Олегу стало совсем неловко. – Ты и Макс завтра приедете?

– Наверное. Если у Макса никаких непредвиденных дел не случится, то приедем обязательно.

– Я завтра приеду с Мариной и ещё кое с кем. Думаю, минутку, чтобы поговорить, мы с тобой выкроим.

– Хорошо, обязательно. Олежка… – Оксана снова помолчала. – У тебя давно с Мариной всё началось?

– В день вашей свадьбы. То есть, позавчера вечером.

– Ты… любишь её? – голос Оксаны дрогнул.

– Нет, – вздохнул он. – Но мне с ней очень хорошо. Настолько хорошо, что я не хочу её терять. Не могу.

– Это из-за меня?

– Нет. Я не хочу говорить на эту тему по телефону. Завтра увидимся и поговорим.

– Хорошо. Тогда до завтра. С Максом будешь разговаривать?

Встречу Марины и Оксаны Олег представлял себе не особенно хорошо. Раньше Марина была для него просто коллегой, теперь… Теперь Оксана и Марина были женщинами, которым он был совсем небезразличен. Конечно, быть небезразличным Марине ему очень хотелось, и он надеялся, что так и есть на самом деле. От его радужного настроения не осталось и следа. Его снова охватила легкая паника в ожидании того, что будет.

На следующий день по пути с работы, Олег предложил Марине после того, как они заберут Снежану из садика, пойти к нему.

– Олег, а что скажут твои родители? – Марина смешалась.

– Да ничего не скажут. Будут рады.

– Я имею в виду, что они скажут, когда увидят Снежану?

– Я же сказал, что будут только рады.

– Ты уже всё рассказал? – Марина совсем смутилась.

– Страшного я в этом ничего не вижу. Ты чего боишься?

– Ну… обычно, если сын ещё не был женат, родители хотят, чтобы его будущая половина была хотя бы не матерью-одноночкой.

– Откуда такие прелестные выражения, Марина Викторовна? – Олег удивлённо посмотрел на неё.

– Это так нежно меня в садике за глаза воспитательница и нянечка называют. По случаю услышала.

– Монументально! Не паникуй. Мои родители – люди без комплексов. Им всё равно на ком я женюсь – на невинной девочке, разведенной даме или, как выражаются заботящиеся о подрастающем поколении, матери-одноночке. Сколько у неё будет детей, их тоже не особенно пугает. Лишь бы жизнь нормально сложилась, – успокоил Олег Марину.

– Ладно, рано или поздно это придется сделать, – покорилась Марина.

– Вот и не будем откладывать в долгий ящик.

– Только всё-таки сначала зайдем ко мне, я переоденусь и Снежанку в порядок после садика приведу. Очень весело будет, если мы явимся в гости в свитере, измазанном красками. Есть у неё такая слабость ручки об себя вытирать, когда рисует. Можно и кисточку, – Марина улыбнулась. – Моя мама всегда сердится и говорит, что я совершенно не слежу за ребенком и не приучаю её к аккуратности.

– Мама любит рисовать?

– Нет. Это я люблю.

– Я тоже. Кстати, в детстве я был грешен, как и Снежана, руки вытирать об штаны или об рубашку. А Оксанка ещё и на обоях или зеркалах любила помадой маминой рисовать.

– Тогда я почти ничего не боюсь.

Марина сначала очень сильно волновалась, но понемногу успокоилась. Чуть позже приехали Оксана с Максом. Вечер прошел очень хорошо. Снежана, как и обещал Олег, никаких отрицательных эмоций у родителей не вызвала.

Вечером Олег пошел провожать Марину с малышкой домой. Всё было хорошо. Очень хорошо. До тех пор, пока на улице они не встретили милицейский патруль. Среди доблестных ППСников был Артём. Олег сдержано кивнул ему, даже не ожидая, ответной реакции. Но Артём остановился.

– Как мы давно не виделись, дорогой братец! – с сияющей улыбкой произнес он.

– Давненько, – сухо ответил Олег.

– Что нового? Как там дядя, тетя?

– Спасибо, хорошо.

– А Оксанка как?

– Тоже хорошо.

– Она ещё с этим орлом из КГБ встречается? – улыбка Артёма стала едкой.

– Она за него вышла замуж, – совершенно спокойно ответил Олег.

Больше всего Олегу хотелось, чтобы Артёма окликнул кто-нибудь из его спутников и их разговор прервался. Если бы он сейчас просто нагрубил Артему, это привлекло бы слишком много внимания. Как назло, Артема терпеливо ждали.

– И давно вы свадебку сгуляли? – удивился Артём.

– Недавно.

– А это кто? – он кивнул в сторону Марины со Снежаной.

– Моя жена.

– Давно ты женился?

– Тоже недавно.

– Что же ты не представишь нас?

– Знакомься, Марина, это мой двоюродный брат – Артём Васильевич Спасенов. Это моя жена – Марина Викторовна и дочь Снежана.

– Очень приятно, – сдержано произнесла Марина.

– И мне очень приятно. Дочь, я понял, ваша? – улыбка Артёма стала почти издевательской.

– Братец, это не твоё дело, – холодно заметил Олег.

– Конечно. Об одном я только думаю: странный вы, Раздановы, народ! То с КГБ породниться, то жениться на даме с «приданным».

– Главной странностью Раздановых-старших было подобрать осиротевшего племянника, который, как паршивый кот, никому больше нужен не был, и относительно вывести его в люди, – у Олега от отвращения к Артёму дернулась щека. – А теперь извини, мы спешим. Идем, Марина.

– Иди, иди! Только не забудь рассказать, как ты по молодости с сестричкой грешил. КГБэшник ваш, видно, без гордости, наплевать ему на всё, на подстилке женился! Может, ты и бабу себе такую нашел? – зло бросил им вслед Артём.

Некоторое время Олег и Марина шли молча. Даже, не умолкавшая всю дорогу, Снежана затихла. Олег уже пожалел, что не взял у отца машину, а принял предложение Марины пройтись пешком и погулять перед сном со Снежаной. Встреча с Артёмом портила всё. Умел кузен появиться вовремя!

– Кто это был? – спросила Марина уже почти возле дома.

– Двоюродный брат, – Олег закурил. – Я же вас представил.

– У тебя с ним что, натянутые отношения?

– Это слишком мягко сказано, – он усмехнулся и покачал головой.

– Извини, может, я лезу не в своё дело, но крайне неприятный тип.

– А я и не спорю. Сволочь он конченная.

– Олег, а что такое «сволочь»? – спросила Снежана.

– Дядя такой плохой, – объяснил Олег. – Только это и слово плохое. Я сказал, не подумав. Ты так не говори.

– А у нас Марья Степановна так говорит, когда мы балуемся, – серьёзно сказала Снежана.

– Кто это, Марья Степановна?

– Наша нянечка. А ещё она меня подкидышем называет.

– Не обращай внимания, – посоветовал он.

– Судя по вашему разговору, вы общаетесь не очень часто? – спросила Марина.

– Слава Богу, в последние несколько лет мы вообще не общались. А почему тебя это так заинтересовало?

– Ну, извини, если мы останемся вместе, то мне хотелось бы видеть его как можно реже. Мне очень понравилась его реплика о «приданном».

– В такте ему не откажешь. Гадостей наговорить большой мастер! Кстати, а тебя из сказанного ним ничего не заинтересовало? – спросил Олег.

– А что должно было меня заинтересовать? Я, если честно, не особенно прислушивалась к концу.

– Что ж, тогда, если мы останемся вместе, мне стоит сегодня задержаться и рассказать тебе кое-что о себе, не дожидаясь вопросов. Ты ещё не очень спать хочешь?

– Нет. Я буду очень рада, если ты останешься. Снежанку уложим и можем говорить хоть до утра.

– Думаю, что до утра не придется, – успокоил Олег Марину.

Пока Марина рассказывала Снежане на ночь сказку, он сидел на кухне, курил и пытался собраться с мыслями. Сегодняшняя встреча с Артёмом заставила его подумать о том, что Марина может узнать всё о нём и Оксане. Олег не был уверен на все сто, что её реакция будет такой же, как и реакция Максима. Нужно было объяснять всё самому и быстрее, пока их отношения не зашли слишком далеко. Реакция могла ведь быть какой угодно. Снова его начала охватывать паника. У него уже чуть рука с сигаретой не дрожала, когда вошла Марина.

– Ну, всё, уснула моя непоседа, – она улыбнулась. – А что ты такой бледный?

– Я? Тебе показалось. Это просто свет так падает.

– Тогда давай я сейчас сварю кофе, мы переберемся в комнату и там поговорим. Идёт?

– Как скажешь. Меня и кухня устраивает. Тем более, если курнуть захочется.

– Я открою балкон или половинку окна и ничего не случиться. Сегодня не так уж холодно.

– Хорошо, давай, – согласился Олег. – Помочь?

– Бери чашки, сахарницу, ложки и салфетки, а я сейчас кофейник принесу. Разговор, нужно понимать, будет хоть и не до утра, но и не две минуты.

– Мариночка, какая ты умница! – он поднялся и обнял Марину.

– Олег, что с тобой происходит? – она обеспокоено посмотрела на него снизу вверх.

– Ничего. Просто нам очень нужно поговорить. Вари кофе.

Марина пришла в комнату через несколько минут. Она разлила кофе по чашечкам, выключила верхний свет и включила торшер.

– Ну, и о чем ты хотел поговорить? – Марина отпила кофе.

– Ты как-то не особенно вдавалась в моё прошлое, в основном общие вопросы о семье и о привычках… – Олег старательно подбирал слова. – Ты никогда не пыталась спросить, кроме того вечера в баре, было ли у меня что-нибудь серьёзное с женщинами. Я тогда тебе ответил, но довольно расплывчато.

– Не так уж расплывчато. Ты сказал, что вы решили прекратить ваши отношения, потому что поняли, что не друг для друга, и она вышла замуж. Что здесь расплывчатого?

– Скажи, каким ты меня видишь?

– Как тебе сказать… Ты тот мужчина, который меня устраивает.

– Идеальный?

– Идеальных людей не бывает.

– А, если я окажусь хуже, чем ты меня представляешь?

– Насколько хуже? – Марина улыбнулась.

– Не знаю, – Олег пожал плечами. – Наверное, значительно хуже.

– Я готова воспринять тебя таким, какой ты есть, – она перестала улыбаться. – Ты не подумай, что я до потери пульса хочу за тебя замуж…

– Это я до потери пульса хочу на тебе жениться. Что ж… – он помолчал, окончательно собираясь с духом. – Так вот, та, о которой я говорил, моя сестра.

– Оксана? – Марина удивлённо посмотрела на Олега.

– Ну да. В сущности, она мне приходится троюродной. У отца был младший брат. Он и его жена погибли, когда Оксане было всего несколько дней от роду. Мои родители её удочерили. Мы ничего об этом не знали очень долгое время. Собственно, узнали несколько лет назад. Ещё мы успели втрескаться друг в друга до умопомрачения, со всеми вытекающими последствиями. Я не пытаюсь оправдываться, моей вины в том, что произошло, было более чем много, но… – Олег тяжело вздохнул. – Понимаешь, я любил её, больше жизни… она меня тоже любила…

– Слушай, но ведь троюродные брат и сестра могут жениться. Родители были против или они не знали?

– Знали. Узнали, когда Артём застукал меня с Оксаной, и мы подрались так, что я попал в больницу. Мы тогда решили, что если нам можно будет иметь детей, мы поженимся. Оказалось, что нельзя.

– А как же Оксана? – Марина отставила в сторону чашку и смотрела на Олега с каким-то отчаяньем.

– Оксана вышла замуж за Макса.

– Знаешь, когда я его увидела, то не могла понять, кем он тебе приходится…

– Он просто похож на меня. Кстати, он всё знает. Вот теперь и ты знаешь всё, – он опустил глаза. – Я хотел, чтобы у Оксаны с Максом всё было хорошо, теперь она тоже хочет…

Марина некоторое время молчала и вдруг заплакала. Олегу стало страшно, показалось, что сейчас она выгонит его, и всё будет кончено. Он придвинулся ближе к Марине и взял её за руку.

– Прости меня, Мариночка, – он не знал, что ещё говорить.

– Боже мой, как это всё ужасно! – вытирая слезы, прошептала она.

– Я не хотел сделать тебе больно…

– Ты не сделал мне больно. Мне Оксану жалко. Бедная девочка! – Марина никак не могла успокоиться.

– Ну, что ты… – он прижал её к себе.

Олег терпеливо ждал, пока она успокоится. С одной стороны он вздохнул с облегчением, что всё так обошлось, с другой – его даже зацепило, что жаль Марине стало не его, а Оксану. Этакая женская солидарность! Но, всё-таки, он ошибся. Его очередь просто ещё не подошла. Пытаясь как-то успокоить Марину, он склонился и начал целовать её. У неё дрожало дыхание. Она прошептала в перерыве между поцелуями:

– Только не уходи… я не могу без тебя… Олежка…

– Никуда я не уйду…

– Я люблю тебя…

– И я…

– Не говори ничего… не надо…

Олег и Марина уснули только под утро. Родителям он позвонить не успел. Марина больше не плакала, а он был теперь совершенно спокоен. Как бы ни хотелось сделать Артёму очередную гадость, ничего не вышло. Когда Олег утром зашел домой, чтобы забрать свой кейс и надеть свежую рубашку, родители собирались на работу. О том, что он не пришел ночевать, разговоров не было. Олег пообещал вечером обязательно появиться дома.

– Желательно появись тем же составом, что и вчера, – улыбнулся отец.

– Да, извините, что я вчера не перезвонил, – смущенно сказал Олег. – И домой не добрался…

– А мы и не думали, что ты появишься дома, – отец почти смеялся. – Ты бы на себя вчера посмотрел, когда сказал, что только проводишь Марину и Снежану домой.

– Вообще-то я собирался вернуться, но не получилось, – пояснил он. – Вечером я точно появлюсь, расскажу одну свеженькую новость, а потом привезу Марину и Снежану.

Через несколько дней Олег и Марина подали заявление. Он познакомился с матерью Марины. Дама оказалась строгая, но не такая уж страшная, если любить её на расстоянии. Хотя бы на расстоянии лестничной площадки, на котором находились её и Марины квартиры. Общий язык окончательно они нашли после того, как Олег познакомил её со своими родителями. Собственно с того момента, как подали заявление, Олег перебрался к Марине, по её просьбе. По утрам они отводили Снежану в детский садик, после работы вместе забирали её. Всё было чудесно. Спустя два месяца Олег и Марина поженились. Свидетелями на их свадьбе были Максим и Оксана.

Глава 20

Полгода они прожили душа в душу. Если бывают идеальные пары, то идеальные пары получились из Олега и Марины и из Оксаны и Максима.

Понемногу коллеги в институте привыкли к тому, что Марина больше не Галахова, а Разданова. Снежану в садике нянечка перестала называть подкидышем. Если Олегу случалось самому забирать Снежану, то воспитательница или та же нянечка называли его не иначе, как её папой. Олега это радовало. Он воспринимал Снежану действительно, как свою дочь. Единственной, что Олегу долго было непонятно, так это почему его Снежана называла «папа Олег», а если рядом была теща или сестра Марины – Люба, то она называла его просто Олегом. Как-то раз, когда они шли из садика, Олег спросил её:

– Снежочек, а почему ты называешь меня не просто папой, а папой Олегом?

– Бабушка и тетя Люба говорят, что ты мне никакой не папа. Они говорят, что у меня другой папа, которого нет, а ты просто женился на маме. Бабушка даже ругается… Ещё она говорит, что когда у вас с мамой появятся свои детки, то я тебе совсем нужна не буду, – серьезно ответила Снежана и, помолчав, добавила. – А мне так хочется, чтобы ты был моим папой.

– Так я и есть твой папа. Можешь мне поверить. И ты мне будешь нужна всегда.

– Только ты не говори бабушке, что я тебя папой называю. Ещё бабушка говорит, чтобы я бабушку Марину и дедушку Лёню называла Марина Сергеевна и Леонид Владимирович, а то они будут сердиться.

– Не бойся, никто не будет, – успокоил Олег Снежану. – Ты же знаешь, что бабушка и дедушка очень рады, когда ты называешь их бабушкой и дедушкой. Тем более, дедушка уже старенький.

– Папа, а почему ты Разданов и мама Разданова, а я – Галахова?

– Можно сделать так, что и ты будешь Раздановой. Я обязательно поговорю с мамой.

Вечером, когда Снежана уже спала, Олег спросил у Марины:

– Марина, ты не против будешь, если я удочерю Снежану?

– Зачем тебе это? – удивилась Марина. – Она ведь и так называет тебя папой.

– Угу, когда твоя мама не слышит или Люба. И потом, зачем ребенку всем подряд объяснять, что родители Раздановы, а она – Галахова. Мне фамилия нравится, но, по-моему, лучше всем иметь одну.

– Олежка, ты же знаешь маму с её взглядами на жизнь, – Марина вздохнула. – Её уже не исправишь. Люба послушная, в отличие от меня, и её взгляды полностью соответствуют маминым.

– Поэтому нужно, чтобы ребенок мучился какими-то непонятными вопросами? Зачем ей раздваиваться? Зачем эти лишние травмы?

– Конечно, в какой-то мере ты прав… – Марина задумчиво посмотрела на него. – Но, если у нас будут совместные дети?

– Ты хочешь сказать, что я буду любить Снежану меньше, чем их? – Олег нахмурился.

– А вдруг? Ты так в себе уверен?

– Уверен. Ты подумай, над моим предложением.

– Хорошо, – кивнула Марина. – Ты так и не хочешь спросить, кто был её отцом?

– Не хочу. Что это изменит?

– Наверное, ничего, – Марина вздохнула.

– Скажи честно, ты его всё ещё любишь? – у Олега ёкнуло сердце.

– Нет. Уже давно не люблю. Да и не видела я его больше пяти лет.

– В общем так, давай остановимся на том, что ты всё обдумаешь и решишь, что мне стоит удочерить Снежану.

– Хорошо. Твои родители против не будут?

– Нет. Это я тебе гарантирую на все сто, – заверил он Марину.

После этого какое-то время они не возвращались к начатому разговору. Олег терпеливо ждал и привязывался к Снежане всё больше и больше. Ему уже казалось, что так было всегда, и представить себя без маленькой белокурой феи уже не мог. Марина всё никак не могла решиться. Один раз Олег даже слышал, как она спорила на эту тему с матерью.

Первая и единственная их с Мариной размолвка случилась в середине лета. Мать Марины уехала со Снежаной на несколько дней в деревню к родственникам. Они остались одни и строили планы относительно предстоящего отпуска. Остановились на том, что лучше всего взять путевку и поехать на море.

В тот день Марина уходила с работы раньше Олега, около двух. Ему ещё нужно было обсудить кое-какие вопросы со своим научным руководителем, приближалось время защиты работы. Уже когда Марина была у двери, раздался телефонный звонок. Трубку сняла лаборантка. Она окликнула Марину. Та вернулась и несколько минут с кем-то сдержано разговаривала по телефону. К её словам Олег не прислушивался. Потом Марина ещё раз со всеми попрощалась, попросила Олега, по возможности, не задерживаться, и ушла. Только за ней закрылась дверь, как лаборантка подошла к Олегу и тихо сказала:

– А, между прочим, Марине Викторовне мужчина звонил.

– Ну и что? – удивился Олег. – Мало ли кто ей может звонить?

– Просто этот мужчина звонил сюда раньше, ещё до тебя, – Нина довольно едко улыбнулась.

– Ой, Нина! – Олег поморщился. – Оставь меня, ради Бога, в покое! У меня дел полно, а ты со всякими глупостями лезешь!

– Ну, если тебе всё равно, кто твоей жене звонит… – Нина удалилась с многозначительной улыбкой.

Думать над её словами Олегу было действительно некогда. Он пошел к своему шефу и, вопреки ожиданиям, застрял у него надолго. Домой Олег возвращался около семи вечера. День был жарким, даже душноватым. Олег очень устал, у него разболелась голова, и мечтал он только о том, как бы прийти домой, принять холодный душ, поужинать и провести остаток вечера с Мариной. То ли от усталости, то ли ещё из-за чего, ему вспомнились слова Нины. Потом стало интересно, что за мужчина всё-таки звонил Марине. У подъезда на лавочке сидели несколько старушек. Олег поздоровался с ними. За спиной у себя он услышал многозначительный шепот. Терпеть он не мог такого мерзкого шепота. Олег открыл дверь и вошел в квартиру. Пока Олег разувался, услышал, как Марина разговаривает в комнате с каким-то мужчиной. Голос был незнакомым. Вернее он знал этот голос, но слышал редко. Это Олега неприятно озадачило.

Он прошел в комнату и увидел там Марину и обладателя голоса. Это был… один из «отцов города». Вот уж чего Олег не ожидал от Марины, так это подобных знакомств. Он не плохо сам знал его. Этот человек неоднократно приезжал к отцу на консультации. Звали его Юрий Михайлович. Ему было около пятидесяти. Этакий красавец с импозантной сединой. Ещё Олег неплохо знал его репутацию: он был большим любителем молодых девушек, которым обычно сулил златые горы.

На столике стояла начатая бутылка шампанского, два бокала, открытая коробка конфет и розы в вазе. Дверь на балкон была открыта, но штора задернута. Юрий Михайлович держал Марину за руки. Олег уловил окончание его последней фразы:

– Мариночка, неужели ты всё забыла? Неужели всё разбито и пошло прахом? – эти реплики отдавали театром.

– Я ничего не забыла, – ответила Марина, – но…

Олегу не интересно было, что она скажет дальше. Он почувствовал себя оплеванным с ног до головы. Вот уж у кого всё было моментально разбито и пошло прахом! Ему стало теперь ясно, почему Марина не хотела, чтобы он удочерял Снежану, почему едко улыбалась Нина и шептались старушки у подъезда. Оказывается, ему старательно всё это время наставляли рога и об этом знали все, кроме него самого. Они настолько увлеклись, что даже не слышали, как Олег вошел.

– Вечер добрый, Юрий Михайлович! – Олег изо всех сил пытался держать себя в руках.

– Олег? – Марина повернулась и на её лице мелькнула тень испуга.

– Олег? – непрошеный (а может и прошеный) гость удивлённо смотрел на него. – Добрый вечер.

– Вы продолжайте, я вам мешать не буду, – успокоил их Олег. – Кофе будете пить?

– Да, пожалуй, – вздохнула Марина. – Я сейчас приду к тебе.

– Не стоит, – покачал Олег головой.

Он вышел на кухню и сварил им две чашки кофе. Потом этот кофе он принес в комнату. Пока Олег был на кухне, они продолжали о чем-то разговаривать, но теперь совсем тихо, разобрать было невозможно. Когда Олег вернулся, Марина выглядела несколько огорченной, а Юрий Михайлович пытался натянуто улыбнуться. Олег поставил чашки на столик.

– Почему только две? – спросила Марина.

– А для кого третью?

У Марины стало совсем расстроенное лицо. Юрий Михайлович тоже слегка смутился. Олег исподлобья посмотрел на них, достал из кармана ключи от квартиры, положил их на столик рядом с чашками и уже возле двери сказал:

– А вещи я заберу завтра. Извините, не буду вам мешать.

– Олег, постой! – почти с отчаяньем произнесла Марина.

Но он не остановился. Захлопнув дверь, он быстро спустился вниз. Хорошо, что на лавочке уже никого не было. Олег вышел на улицу, остановил такси и поехал домой. На душе не просто кошки скребли, а, по меньшей мере, десяток леопардов. И не только скреб, а и напачкал за собой.

Когда Олег приехал домой, отец был во дворе. Он как раз срезал на клумбе розы. От одного вида роз у Олега зубы свело. Если бы он сейчас ещё и бутылку шампанского увидел, то, не задумываясь, отправил бы её в мусорное ведро.

– Привет! – улыбнулся Олегу отец. – А где Марина?

– Я один приехал, – без энтузиазма пояснил Олег.

– Почему? – удивился отец. – И почему такой хмурый?

– Я от неё ушел, – ему, не смотря на жару, стало холодно от собственных слов.

– Что? – отец удивился ещё больше. – Куда ушел? Идем-ка в дом, дорогой мой, там поговорим.

Мама как раз заваривала чай. Отец заглянул в кухню и попросил:

– Мариночка, заканчивай побыстрей, если можно, разговор срочный есть.

– Сейчас, – кивнула мама. – А Олег что, один приехал?

– Ну да. Потому и разговор.

Мама пришла через несколько минут. Олег и отец сидели в гостиной. Олег курил, глядя в пол, отец внимательно наблюдал за ним.

– Что случилось? – спросила мама садясь. – Где Марина?

– Я ушел от неё, – не поднимая головы, ответил Олег.

– Так, Олег, – уже без удивления и улыбки сказал отец, – хватит говорить полуфразами. Изволь рассказать всё по порядку.

– А что рассказывать? – он посмотрел на отца. – Сказал же, я от неё ушел.

– Ничего ты не сказал, – отец нахмурился. – И чтобы я этого «от неё» больше не слышал. Её зовут Марина.

– Хорошо, я ушел от Марины. Вещи заберу завтра. Официально всё оформлю, в положенный срок. Устроит? – Олег начал злиться.

– Не устроит. Весь расклад не устроит. Во-первых, почему ушел?

– Я там лишний.

– Точнее, – отец нахмурился ещё больше. – Я попросил, объяснять всё нормально!

– А что я объясняю ненормально?! – взорвался Олег. – Держит меня ваша обожаемая Марина за бестолкового пацана! С самого начала так и было: хочу – выгоню, хочу – оставлю! Не особенно давно предложил Снежану удочерить, начала в сторону уходить, всё на её папашку намекала! Сегодня какой-то мужик на работу позвонил. Она с ним поговорила и ушла, а мне лаборантка так ехидненько, что меня замутило, сообщила, что он и раньше звонил. Домой пришел, бабки под подъездом оглядываются и перешептываются. В квартиру вошел и, как в паршивом анекдоте, друга семьи встретил! Как ты думаешь, кто моей любимой жене лапки тискал, шампанское с ней пил и розы ей приволок?! Юрий Михайлович Добрыдник! Всё выяснял, забыто всё или как…

– Приблизительно ясно, – кивнул отец. Потом повернулся к маме и, совершенно спокойно, чуть ли не с улыбкой, попросил. – Мариночка, если тебя не затруднит, накапай нашему детищу валерьяночки капель двадцать и капель десять пустырника добавь. Там чаек уже заварился и чайку принеси. Пусть тепленького попьет, успокоится, а я пока руки вымою и розы занесу, а то повянут.

Родители вышли из комнаты. Олегу было слышно, как отец что-то шепнул маме, но что, он не смог разобрать. Он остался один в компании очередной сигареты. Реакция родителей была странной и неясной. Вообще-то Олег и не знал, какая именно реакция сейчас нужна, но ему показалось, что не такая. Вернулись родители почти одновременно. Мама принесла, как и просил отец, валерьянку с пустырником и чай. Отец сел на прежнее место.

– Пей, – предложил он.

– А валерьянка зачем? – Олег подозрительно посмотрел на него.

– Ты, сынок, в последнее время переутомился со своей диссертацией, неврозик нажил. А валерьяночка она помогает, – Олегу показалось, что отец над ним издевается.

– Знаешь что, па… – он отвернулся. – У меня проблемы, а ты… а вы…

– Что я? – отец перестал улыбаться. – Что мы? Ты ведешь себя, как неврастеник! Смотри ты! Пришел кто-то к его жене! Нашептали ему бредней! Под подъездом шушукались! Никогда не думал, что ты до такого опустишься! Да что она, твоё нижнее белье, к которому никто не имеет права прикоснуться? Из-за того, что притащился Юра Добрыдник, первый городской бабник, стоит разводиться? Мало ли что у них когда-то было? Если вспомнить твоё «монашеское» прошлое, так тебя на порог пускать не стоило. У тебя есть основания более веские, чем ударившая тебе в голову дурь?

– Но, па… – Олег растерянно посмотрел на отца.

– Вот что, Олег, я сержусь на тебя редко, но сейчас ты меня заставляешь сердиться. Что это за поведение?! – отец нахмурился, и тон его стал жестким.

– Папа прав, Олежка, – мама тоже строго посмотрела на Олега. – Если бы в своё время каждый из нас обращал внимание на сплетни и шепот за спиной, то вряд ли мы прожили бы и полгода. То, что Марина не запрыгала от радости, а сказала, что подумает, когда ты предложил удочерить Снежану, играет скорей в её пользу. Просто она решила взвесить все за и против, и дать тебе самому ещё раз подумать. Кстати, о папашке… Лёня, сказать или не стоит?

– Скажи, – кивнул отец.

– Ты всё время твердишь Марине, что тебя не интересует, кто отец Снежаны. Может быть, стоило бы и поинтересоваться. Её отец Добрыдник. В своё время он забил Марине голову, как и остальным. У него тогда были проблемы с женой. Выяснилось, что у Марины должен быть ребенок и Юра начал взахлёб её уговаривать оставить его. Потом с женой помирился и о Марине забыл. Марина же просто оказалась выше, чем он, и предпочла о себе не напоминать. Не ошибусь, если скажу, что у него снова с женой проблемы, вот он и рванул по старым связям. Серьезных-то связей, которые продолжались больше месяца, у него было всего две-три.

– Вы это знали и молчали?! – Олег был поражен.

– Олег, ты ведь сам отказался это узнать. У меня терпения было больше, чем у тебя. Мы очень о многом с Мариной переговорили, прежде чем вы пожениться успели.

– А теперь, сынок, выпей всё-таки валерьянки, поужинай, попей чайку и ступай к жене, – уже спокойно сказал отец. – Будем считать, сегодняшний твой самостоятельный приезд связан с тем, что Марина просто занята. Истерик ты больше устраивать не будешь, и будешь вести себя, как нормальный, взрослый мужик. Ты же сам говорил, что тебе хорошо с Мариной и ты обожаешь Снежану. Если ты способен вот так, за какую-то минуту, в порыве плохого настроения, всё сломать, грош цена твоим словам и ты просто трепач. Не хотел бы я иметь такого сына. Да и вообще, выходит, я и мама напрасно пытались тебе привить какие-то понятия относительно семейной жизни и порядочности. Да, когда приедешь домой, не забудь извиниться перед Мариной. Никто же не предлагает тебе ехать к Добрыднику и просить прощения у него. Он старый блудник, а Марина женщина порядочная. Так что, извинись. Лады?

Олег молчал. Отец и мама были, как всегда, правы. Он повел себя, как идиот. Ему стыдно было перед родителями и ещё больше перед Мариной. Молчание становилось тягостным. Отец снова слегка нахмурился и довольно строго спросил:

– Так я не понял, что ты надумал? Лады или как?

– Лады, лады, – вздохнул Олег. – Только можно я валерьянку пить не буду?

– Можно! – отец расхохотался. – Если хочешь, я касторкой заменю или мочегонным. В твоем случае поможет: всё едино от глупых мыслей отвлечет! Марина, сообрази ему что-нибудь съестное. Может после еды тоже попустит. А то и впрямь сынонька решил, что касторки дадим, и совсем с лица сошел.

– Ничего я не решил, – пробурчал Олег. Ему было стыдно.

– Да, розы заберешь. Это от меня Марине. И чтобы завтра приехали вместе. Кстати, я спрошу, от кого цветы были. А то сам уже и забыл, когда жене цветы дарил.

– Неделю назад, – Олег исподлобья посмотрел на отца. – Па, перестань меня дразнить, мне и так скверно.

– Это почему же?

– Да вышло всё глупее глупого, а ты ещё и шутки шутишь…

– Если бы до тебя, сынок, не дошло, то я поплакал бы. А так, давай переведем всё в шутку.

– А вдруг меня Марина не простит?

– Олег, ты ведешь себя, как ребенок, – в комнату вошла мама и покачала головой. – Иди поешь. Всё в порядке будет.

Олег приехал домой, когда уже стемнело. Подходя к дому, он взглянул на окна. Одно было слабо освещено. С замирающим сердцем Олег поднялся по лестнице. Когда он нажал на кнопку звонка, у него ноги стали ватными. Несколько секунд показались Олегу часом. В квартире послышались шаги Марины. Она остановилась у двери и спросила: «Кто?». По голосу было слышно, что она плачет. Олег ответил. Она открыла дверь. В прихожей было темно. Олег вошел, включил свет и ужаснулся. Заплаканной он видел Марину всего пару раз и эти разы не шли ни в какое сравнение с тем, что было теперь. Только сейчас до него окончательно дошло, что он натворил.

– Ты за вещами? – дрожащим голосом спросила Марина.

– Мариночка, ради Бога, прости меня! – Олег обнял Марину свободной рукой. – Я таким придурком оказался…

– Я виновата перед тобой… я ничего не успела тебе объяснить…

– Что ты должна была мне объяснять?

– Это был отец Снежаны… Не знаю, из каких соображений он вспомнил о моем существовании… мы не виделись уже пять лет… Я думала, что ты придешь пораньше, и я успею тебя предупредить, а ты задержался… У меня с ним ничего нет… ты только не думай…

– Я ничего не думаю. Прости меня, за эту выходку! Сам не знаю, что на меня нашло.

– Олежка, ты только не уходи… – она разрыдалась, прижимаясь к его груди. – Никто сюда больше никогда не зайдет… я ни с кем никогда не встречусь…

– Успокойся, Мариночка! Успокойся… ну, перестань… Я же люблю тебя, солнышко моё… Глупо всё вышло… я себя, как дикарь, повёл…

Успокаивал Олег её долго. Когда, наконец, ему это удалось, они прошли в комнату, Марина поставила цветы в вазу. Олег ними уже все пальцы исколоть до крови успел. Он сходил на кухню и сварил кофе. Марина сидела на диване, поджав ноги и кутаясь в плед. Олег подал ей кофе и присел прямо на пол, прислонившись затылком к её коленям.

– Ты, наверное, голодный…

– Нет. Тебе холодно? – спросил он.

– Я сильно перенервничала… теперь знобит, – виновато ответила Марина.

– Успокойся, ведь всё в порядке.

– Ты где был?

– У родителей. Розы тебе от папика. Мне дырки в пальцах от роз.

– Ты что-нибудь им сказал? – в голосе Марины снова послышался страх.

– Ты лучше спроси, что мне сказали, – Олег повернулся к Марине и улыбнулся. – Меня чуть касторкой не напоили, чтобы я не дурил. Я пообещал, что больше не буду, и мне милостиво дали поесть. Папик передал тебе розы и очень просил завтра приехать вместе.

– Ой, что будет…

– Ничего. Мои родители сказали, что я веду себя, как дикарь, и должен радоваться, что у меня такая жена, а я заблажил.

– Олежка, или ты не всё им рассказал, или…

– Ты же успела посекретничать с моей матушкой и рассказать ей больше, чем мне. Добрыдника мои родители знают. Вот мне и объяснили, что к чему.

– Я так боялась! – Марина грустно улыбнулась. – Проревела весь вечер.

– А я пока возвращался, боялся, что ты не простишь меня. Давай я тебя согрею.

Олег сел с Мариной рядом и обнял её. Она склонила голову на его плечо и коснулась кончиками пальцев его щеки. Какой она была хрупкой и беззащитной… Олег пересадил Марину к себе на колени и начал целовать. Она отвечала на его поцелуи, её руки касались его, дыхание дрожало. Голова у Олега закружилась. Он развязал пояс халата и прильнул губами к её часто поднимающейся груди. Марина сняла с него рубашку и начала расстегивать на нем джинсы. Наверное, в первую ночь Олег не был с ней так нежен, как тогда. Он брал её, задыхаясь от счастья. Он обожал её. Её тихий сладкий стон сливался с его хриплым дыханием. Та лавина наслаждения, которая накрыла их одновременно, была настолько сильной, что у Олега потемнело в глазах и, кажется, сердце биться совсем перестало. Марина вскрикнула. Через несколько секунд Олег с трудом вздохнул, перед глазами стоял легкий туман. Марина дышала тяжело, отрывисто. Олег всё ещё хрипло, прошептал:

– О, Господи! Как же я тебя люблю!

– И я люблю тебя… – чуть слышно прошептала она.

Олег взял Марину на руки и пошел в ванную. Они стояли под душем вдвоем. Теплая вода ласкала их тела, усталость уходила, уходили недавние страхи и боль.

– Как мне хорошо с тобой, Олежка! – Марина улыбнулась.

– А мне с тобой. Ты у меня самая лучшая!

Они вернулись в комнату. Марина расстелила постель. Они улеглись и долго ещё не могли уснуть. Сон почему-то не шел. Марина чертила кончиком пальца по груди Олега. Он наслаждался ощущением её дыхания на своем плече.

– Олежка, – тихо попросила Марина, – скажи ещё раз…

– Что?

– То, что ты сегодня говорил.

– Я люблю тебя.

– Почему ты никогда раньше не говорил этого?

– Наверное, просто боялся… даже не знаю чего…

– Продолжал считать меня «Iron Lady»? – она тихонько рассмеялась.

– Наверное, – Олег смутился.

– А сегодня?

– Сегодня мне показалось, что я тебя теряю.

– Это у меня сегодня был шанс тебя потерять.

– Мы ведь всегда будем вместе?

– Конечно. Мы ведь любим друг друга…

Отпуск они провели втроем на море. После возвращения Олег удочерил Снежану. Марина больше не противилась этому. У них всё было чудесно. В конце осени Олег защитился. Марина стала поговаривать, что ему стоит попробовать взяться за докторскую. Олег к этому был ещё не готов и сказал, что подождет какое-то время.

Не менее чудесно всё было и у Оксаны с Максимом. Они жили душа в душу. Оксана продолжала учиться. Иногда они собирались вместе. Получалась отличная веселая компания.

В тот вечер они сидели у родителей. Была суббота. Олег со своим семейством и Оксана с Максимом решили остаться ночевать. Время близилось к десяти. Мама пошла укладывать Снежану спать. У них был какой-то свой большой секрет, о котором они хотели пошептаться перед сном, все остальные сидели в маленькой комнате. За окнами шумел ветер, погода была скверная, ещё часа в три пошел мокрый снег. В комнате было тепло, уютно, горел торшер. Настроение у всех было отличное. Не сговариваясь, все начали вспоминать разные забавные случаи.

– Я, когда ещё только работать начинал, – закуривая, сказал отец, – попал в больницу на Петровке. У нас был один врач, интересный такой человек, уже в возрасте. И термины у него были интересные. Например, был такой очень веский термин «нехренит». То бишь, ничего страшного, выходящего из ряда вон. Привозят как-то ночью по «скорой» одного товарища южных кровей, который имел несчастье испить вечером в одиночестве бутылочку-другую коньячка и закусить это всё жирненьким хорошо прожаренным и острым мясом и лимоном. Лимон, наверное, ел, чтобы не быть таким довольным. Вот и прихватила у него печеночка – колика началась. Посмотрел я его, сказал сестричке спазмалитик уколоть, а сам спустился в приемное отделение. Там бригада «скорой» дожидалась результатов. Санитар и фельдшер покурить на порог вышли, а врач на стуле носом клюет. Забавная очень женщина была, всё всерьёз принимала. Я к тому времени тоже уже подустал и как-то не подумал, что ей нужно очень подробно всё объяснять. Она спрашивает, как там больной. Я ей и отвечаю: «Как говорит наш Рубашкин, «нехренит», банальная печеночная колика. Утром будет как огурчик». Она на меня удивлённо посмотрела и спрашивает: «А что, Рубашкин в урологи переквалифицировался?». Я сразу и не понял, почему именно в урологи. Она на меня ещё более удивленно смотрит и спрашивает: «А при чем здесь хрен и что с ним всё в порядке? Вы сразу и уролога пригласили?». Не знаю, пришла бы спросонья мне в голову такая интересная мысль, но я начал старательно объяснять, что это шутка такая. Поворачиваюсь, а на пороге фельдшер с санитаром слезы от смеха вытирают. Медсестра из приемника сидит и мучительно пытается не расхохотаться вслух. По-моему, она так до конца и не поняла, о чем это я ей, так и уехала с твердой уверенностью, что Рубашкин, если не переквалифицировался в урологи, то уж, по меньшей мере, в урологии по совместительству работает.

Все хохотали, наверное, не меньше, чем санитар, фельдшер и медсестра. Пришла мама, предложила перебраться в гостиную и попить чаю. Все поддержали эту идею, спать ещё никому не хотелось. Все стали подниматься со своих мест, когда в окно раздался стук. Это было довольно неожиданно. По всей видимости, у всех, кроме Марины и Максима это вызвало некоторые неприятные воспоминания. Оксана вздрогнула, мама побледнела.

– Пришел кто-то, – сказал Максим, подходя к окну, и хотел отдернуть штору.

– Не выглядывай, – шепотом сказала Оксана.

– Почему? – Максим удивился.

– Не выглядывай и всё, – уже твёрже ответила Оксана.

Стук повторился. В этот раз он был громче и настойчивее. За стуком раздался незнакомый женский голос: «Откройте, пожалуйста!». Все вздохнули с явным облегчением, напряжение спало. Олег пошел открывать.

Недалеко от порога стояла женщина в пальто с капюшоном. Подойти к порогу она боялась из-за собаки.

– Мне нужны Раздановы, – сказала она.

– Идите сюда, – ответил Олег.

– А собака? – опасливо спросила она.

– Не достанет, идите.

Она подошла к двери. Теперь Олег мог разобрать, что она ещё молода, примерно его возраста или чуть моложе. У неё было бледное испуганное лицо. Мех на капюшоне намок от мокрого снега и торчал то ли иголками, то ли сосульками.

– Кто из Раздановых вам нужен? – спросил Олег.

– Кто-нибудь. Леонид Владимирович, Марина Сергеевна, Олег, Оксана… Я жена Артёма Спасенова.

– Проходите, – пригласил он.

Она прошла за Олегом. В прихожую вышел отец и вопросительно взглянул на него и на женщину.

– Па, это Артёма жена, – пояснил Олег. – Кто-нибудь из нас нужен.

– Чем могу быть полезен? – спросил отец и представился. – Леонид Владимирович Разданов.

– Я жена Артёма. Меня зовут Вера.

– Вы уж извините, Вера, но мы о том, что Артём женился, представления не имели, – сказал отец. – Судя по тому, что вы пришли, случилось нечто непредвиденное?

– Да. Артём на машине разбился.

Олег и отец переглянулись. Это уже отдавало мистикой: скверная погода, поздний вечер, стук в окно… У Олега по спине поползли мурашки.

– Когда? – как можно спокойнее спросил отец.

– Сегодня, около трех часов, когда снег начался. У него тяжелая черепно-мозговая травма…

– Слава Богу! – выдохнул Олег. И тут же пояснил испуганно взглянувшей на него Вере. – Слава Богу, что он жив. Вы, наверное, разденьтесь и пройдите. А то неудобно как-то на пороге. Сейчас всё выясним.

– Да, конечно, – согласился отец. По-видимому, он испытал то же, что и сын.

Олег помог Вере снять пальто, и они вместе прошли в гостиную. Она выглядела всё такой же растерянной, испуганной. Мама и Оксана заканчивали накрывать стол для чая. Вера удивлённо взглянула на Максима, потом на Олега.

– Присаживайтесь, – пригласил отец.

– Знакомьтесь, это жена Артёма – Вера, – представил Олег. – А это Марина Сергеевна, Марина Викторовна, Оксана Леонидовна, Максим Георгиевич и я – Олег Леонидович. С Леонидом Владимировичем вы уже познакомились. Вера, вас как по отчеству?

– Можно просто Вера, – она подумала и добавила. – Вера Петровна.

– Так что там с Артёмом? – спросил отец.

– Он сегодня разбился на машине. Теперь лежит в нейрохирургии. У него тяжелая черепно-мозговая травма, ушибы и нога вывихнута. Мне сказали, что, если до завтра его состояние не улучшится, придется делать операцию… – она побледнела ещё больше.

– В какой больнице он лежит? – спросила мама.

– В десятой. Восьмая палата.

– Он в себя приходит? – спросил отец.

– Да, хотя ненадолго. Это он попросил меня разыскать вас, сказал, что очень просит просить его за всё.

– Помочь не просил? – Макс исподлобья посмотрел на Веру.

– Нет. Когда всё это случилось, я нашла у него в блокноте адрес его дяди, Вячеслава Петровича, и поехала сначала к нему. Он меня выслушал и сказал, что у него слишком много своих забот, чтобы уделять внимание великовозрастному племяннику, – она тяжело вздохнула.

– Узнаю семейку Спасеновых! – вздохнул отец. – И тогда вы решили приехать к нам. Так?

– Не совсем. Меня пустили к Артёму. Когда он пришел в себя, то попросил об этом. Понимаете, у меня здесь никого нет… Я в этом городе недавно, всего полгода. У меня даже знакомых не особенно много. Мне не нужны деньги. Мне просто страшно. Я позвонила маме, она обещала приехать, но это будет не раньше следующей недели…

– Лёня? – мама вопросительно посмотрела на отца.

– Вы здесь, пожалуй, посидите, – поднимаясь, сказал отец, – а я пока схожу, позвоню. Думаю, с дежурным врачом мы найдем общий язык. А вы пока Веру чаем напоите, а то она замерзла и, думаю, что устала.

Отец ушел звонить. Вера всё ещё чувствовала себя явно не в своей тарелке. Олег рассматривал её и думал, что у неё и Артёма может быть общего. Она совсем не была похожа ни на Алину, ни тех его девиц, которых Олег когда-либо видел. С виду была совершенно нормальная женщина, без всяких высокопарных фраз, с нормальным, только усталым и испуганным взглядом. Некоторое время висела гнетущая тишина. Отец, выходя из гостиной, закрыл дверь, и о чем он разговаривает, не было слышно. Первой нарушила молчание мама. Она поставила перед Верой чашку с чаем и сказала:

– Леонид Владимирович прав, вы выглядите уставшей, и от чая отказываться не стоит. А лучше бы и поужинать.

– Спасибо… – Вера вздохнула, но к чаю так и не притронулась. – Тогда только чай. Я есть сейчас не смогу.

– Вера, а как вас угораздило выйти замуж на нашего, так сказать, кузена? – довольно бесцеремонно спросила Оксана.

– Оксана, будь добра, веди себя нормально, – одернула её мама. – Что это за тон?

– Какого тона заслуживает Артюша, таким я о нем и говорю, – Оксана нахмурилась.

– Мне, наверное, всё-таки не стоило приходить к вам, – Вера порывисто поднялась. – Извините!

– Стоп, стоп! – Олег чуть ли не насильно усадил её на место. – Просто у нас довольно сложные отношения с Артёмом. Оксана немного погорячилась. Вас это совершенно не касается. Действительно, вы давно хенаты? Хотя бы пару слов, если это не секрет.

– Не секрет. Мы женаты три месяца. Я сюда по распределению приехала полгода назад из Новокузнецка. Я экономистом работаю на заводе. Где-то через месяц познакомилась с Артёмом. Сначала у нас всё было так хорошо… Потом мы поженились. Свадьба у нас была скромненькая только моя мама приехала, дядя Артёма – Вячеслав Петрович со своей женой и детьми, да несколько сослуживцев Артёма. Я очень удивилась, неужели никого из родственников больше нет. Он сказал, что есть ещё вы, но у вас очень плохие отношения. Если вы узнаете, что он собрался жениться, то не дадите ему этого сделать. Что вы всячески препятствуете тому, чтобы он устроил свою жизнь… Я тогда поверила. Через пару недель после свадьбы у нас начались неурядицы. Мы стали ссориться по всяким пустякам. Я никак не могла понять, чего именно хочет Артём, а он начинал сердиться. Что бы я ни делала, всё оказывалось не так. Ещё приезжал его дядя и всё время наводил критику, что я хозяйка плохая, что мужа в грош ни ставлю… Потом дошло до оскорблений, вчера мы поссорились настолько сильно, что Артём попробовал на меня замахнуться. Я ушла ночевать к знакомой. Утром Артём приехал ко мне на работу, и снова мы начали выяснять отношения. Я в сердцах сказала, что не намерена больше терпеть такого отношения и завтра же подам на развод. Тогда Артём пригрозил, если с ним что-нибудь случиться, виновата в этом буду только я, и сказал, что дает мне последний шанс попросить прощения. Я отказалась. Ведь не я ссору затеяла… Он уехал, а в три часа разбился на машине… – она помолчала и, тяжело вздохнув, добавила. – Это я виновата… зачем было характер показывать? Когда я попала к нему, он начал просить у меня прощения, чтобы я плохо о нем не думала, чтобы иногда его вспоминала… как перед смертью… Потом попросил вас найти… Я испугалась…

Вера вытерла слезы. Олегу стало её жаль. Все слушали её рассказ молча и очень внимательно. В комнату вернулся отец и слышал примерно половину. Да, Артём был верен себе: не было в жизни большей радости, чем сделать ближнему гадость!

– Верочка, – мягко сказал отец, – это ничего, что я так просто?

– Ничего, – она испуганно смотрела на отца.

– Вашему любезному ничего не угрожает. Головой стукнулся, конечно, здорово, но не смертельно. А вы ни в чем не виноваты.

– Да, но наша ссора…

– Артём любит это дело. Он парень с изюминкой, – пояснил Олег. – Что там, па?

– Да ничего такого, от чего бы умереть. Вернее, умереть можно от чего угодно, даже от занозы или вросшего ногтя, но будем надеяться, что Артём не умрет. Давай, наверное, сейчас съездим, если ты не против?

– Не против, – кивнул Олег. – Марина, я отлучусь ненадолго?

– Ради Бога, – Марина улыбнулась.

– Я с вами. Можно? – спросил Макс.

– Поедем, – согласился отец. – Сейчас, мальчики, я переоденусь.

– Почему тогда Артём так просил у меня прощения и остальное? – Вера всё ещё выглядела испуганной.

– У страха глаза велики, – Макс опустил глаза и снисходительно улыбнулся. – В каждой неприятности есть своя доля хорошего: так он у вас прощения попросил, хотя и своеобразно. Вот и у Леонида Владимировича и остальных тоже. А то ещё сто лет не дождались бы.

– Извините, может я не в своё дело лезу, но что произошло между вами и Артёмом?

– А вы у него спросите, как в норму придет, – посоветовала Оксана. – А начните с вопроса о том, где он оказался после смерти родителей и кто его из неприятностей вытягивал. Потом можете спросить, как он отблагодарил всех за это. И на дядю его не надейтесь – не больно-то дяде Артём нужен. Артём от него и от папочки своего покойного усвоил одну нехорошую привычку – говорить и делать пакости даже малознакомым людям. Вот, например, Максиму, когда мы ещё женаты не были. Или Марине, когда её случайно с Олегом встретил. Да, кстати, если нас – меня и Олега – объявят извращенцами, не обращайте внимания.

– Оксана, оставь, не время, – остановила Оксану мама. – Люди взрослые, сами во всём разберутся.

– Я так поняла, что мы снова будем спасать любимого кузена и поддерживать ему штанишки? – холодно спросила Оксана.

– Оксана, прежде всего, запомни, что он не совсем чужой нам человек, – мама очень строго посмотрела на Оксану. – И потом, папа обещал тете Иде.

– Мама права, Оксана, – согласился Олег.

– Да, малыш, не стоит быть такой категоричной, – обнял её за плечи Макс. – Нужно уметь прощать.

– Ну, ну… – Оксана покачала головой. – Только попомните моё слово, не кончится это всё добром. А тебе, Вера, я просто сочувствую. Попала ты в сказку!

– Оксана! – в комнату вошел отец и тоже строго посмотрел на Оксану.

– Ладно, молчу, – покорилась Оксана.

Отец, Олег и Максим поехали к Артёму в больницу. Травма у него действительно оказалась серьёзной, но не смертельной. На следующий день, благодаря стараниям отца, Артёма перевели в областную больницу, в нейрохирургию. Артём плакал и просил прощения; уверял, что кается в том, что так неблагодарно относился ко всем; клялся в вечной любви к тете и дяде, к Олегу и Оксане, в самых лучших дружеских чувствах к Максу и полном почитании к Марине; говорил, что виноват перед Верой и был к ней ужасно несправедлив. Много он тогда наговорил и наобещал! Ни дать, ни взять анекдот: «Три секунды летел, а сколько глупостей наплел!».

Вера простила его. Олег, отец и Максим всё терпеливо выслушали и успокоили, что никто братца и племянника не оставит одного. По пути домой Олег спросил у Макса:

– Ты ему веришь?

– Тебе как, честно сказать, или как ему? – Макс улыбнулся.

– Да уж как есть. А то я что-то не слишком в эти сопли поверил.

– И я тоже. Хотя, вдруг он не врёт?

– По-моему, не может Артём правду говорить.

Дома со словами Олега согласилась Оксана. Она независимо от брата повторила то же самое. Но деваться было некуда. Родители и Марина были правы в одном – Артём был человеком, а не ненужной вещью, которую можно очень легко выбросить.

Так Артём снова оказался в семье Раздановых. Вера была милейшей женщиной. Оксана и Марина быстро сдружились с ней, мама и отец её всегда очень жалели, а Олег думал, что намучается она ещё с Артёмом.

Глава 21

Прошел ещё один год. Ничего особенного за это время не случилось. Олег жил с Мариной мирно и спокойно, сцен ревности больше не устраивал. Можно сказать, что это было время, когда он был счастлив. У него было то, о чем мечтает каждый нормальный человек: любимая жена (Олег действительно любил Марину, хотя понял это только после ссоры), обожаемая дочь – маленькая фея, с которой они ладили лучше всех на свете. Олега совершенно не волновало, что при случае теща пыталась напомнить о происхождении Снежаны. Ещё у него была работа, которая доставляла ему удовольствие. Он уже стал подумывать, что созрел для докторской. Олег стал время от времени заводить разговоры с Мариной о том, что совсем неплохо было бы, если бы детей у было двое. Марина внимательно выслушивала его и пока оставляла разговоры только на уровне разговоров. Хотя… хотя Олег видел, что и её эта идея привлекает.

Оксана окончила институт и стала детским врачом. Максим получил очередное звание. У них тоже всё было чудесно. Одно их огорчало – у них не было детей. Они оба с тоской посматривали на друзей с детьми и на Снежану. Ещё и бывшая жена Макса не привезла этим летом сына к бабушке. Оксана грустнела на глазах. Макс пытался всеми возможными способами её подбодрить, но что-то неважно у него это получалось. На вопросы родителей, относительно плохого настроения, Оксана отвечала, что очень сильно устает на работе. Родители в это мало верили, но, зная упрямство Оксаны, пытаться узнать у неё что-либо, если она этого не хотела, было безнадежным делом.

Родители теперь жили одни в нашем большом и некогда довольно шумном доме. Они очень скучали за детьми и не могли дождаться, когда они появимся в очередной раз. Олег исправно звонил каждый день и старался появляться как можно чаще. Настоящим праздником становилось для родителей, когда все приезжали вечером в пятницу и оставались до вечера воскресенья.

Иногда, впрочем, не так уж и редко, появлялся Артём с Верой. После того, что с ним произошло, ему пришлось уйти из милиции – милиционер должен был быть здоров на сто процентов, а у Артёма остались кое-какие последствия травмы. Он устроился работать лаборантом на химзавод, но с работой у него не ладилось: характер у Артёма был несколько вздорный и взбалмошный, а природная лень перекрывала все, какие только можно было себе представить, уровни. С Верой он жил тоже не очень-то хорошо: особенно больших скандалов не устраивал, но и дня без ссоры прожить не мог. Он цеплялся ко всяким пустякам, а, если таковых не было, начинал выяснять отношения и просто так. Правда, приезжая к родителям, он был тише воды и ниже травы. Родню теперь он просто обожал. Только мало Олегу верилось в это обожание и тишину. Иногда он замечал, каким недобрым становился взгляд кузена, когда на Артёма никто не смотрел.

Тем летом получилось так, что отпуска Олега и Марины совпали с отпусками Оксаны и Макса. Первого идея провести отпуска вместе, посетила Максима. Он по каким-то своим каналам достал путевки, и все вместе поехали отдыхать в Ялту. Удовольствие они получили, как говорится, «выше среднего»: загорели, как негры, накупались, наразвлекались. На память о том времени осталась пачка фотографий и несколько кассет, записанных Максом. Месяц отпуска пролетел незаметно.

Примерно через месяц, в конце августа, Марина приболела. Она стала жаловаться на недомогание, головокружение и тошноту. Так как учебный год ещё не начался, и работы было немного, после трех дней пребывания в таком состоянии на работе, Марина отпросилась у заведующего кафедрой на пару дней. Олег заволновался не на шутку и начал уговаривать её обратиться к врачу. Марина только морщилась и просила её не дергать, а дать спокойно перележать, ссылаясь на то, что это всё от жары. Снежану забрали к себе родители Олега. У мамы отпуск ещё не закончился, и она рада была провести это время со Снежаной. Пока Олег был на работе, в голову ему лезли всякие глупые мысли, и он готов был звонить Марине чуть ли не каждый час. Он никак не мог дождаться конца рабочего дня. Перед тем, как идти домой, Олег позвонил Марине в очередной раз. Она уже начала на него тихонько рычать:

– Разданов, ты дашь мне спокойно полежать? Я только за книжку возьмусь, а тут ты звонишь и меня отвлекаешь!

– Я домой иду. Хотел узнать, вашему величию ничего не угодно?

– Ну… ну… – Марина смягчилась. – Нашему величию угодно креветок, маслин и чего-нибудь сладкого. Например, маленький тортик. Только совсем маленький.

– А если тортика не будет?

– Тогда пирожных, только чтобы много крема было. Через сколько тебя ждать?

– Ну, в течение часа. Это с учетом захода в магазин.

– Хорошо, тогда я, пожалуй, поднимусь и приготовлю салат. Мама со Снежанкой приходили и принесли таких отличных помидорчиков, что просто пальчики оближешь! Я уже половину съела.

– А самочувствие как? – поинтересовался Олег.

– Так же, как и раньше, – вздохнула Марина.

– Тогда лучше полежи, я вернусь и приготовлю всё сам, а потом подам тебе всё в лучшем виде в постель. Кстати, насчет креветок, маслин и торта. Тебя мутить сильней не станет?

– Олежек, если я этого не поем, то уж точно умру, – заверила его Марина.

– Не умирай. Я всего тебе принесу.

– А салат я всё-таки сделаю сама. Мне лежать надоело.

Всю дорогу домой Олег ломал голову над тем, что же всё-таки происходит с Мариной. А ещё он никак не мог понять, что за сочетание было выбрано для сегодняшнего обеда. Креветки с маслинами выглядели несколько странновато.

Дома Олег застал Марину на кухне. Она заканчивала готовить салат, мурлыча что-то себе под нос. Увидев мужа, она радостно улыбнулась и, став на цыпочки, поцеловала меня в нос. Он тоже поцеловал её и отрапортовал:

– Ваше величие, ваше приказание выполнено и всё притащено! Маслины испанские, креветки норвежские, торт «Птицыно молоко». Подойдет?

– Подойдет. Только непонятно, как ты птичку доил.

– Ну, пришлось постараться. Я ещё успею под душ?

– Конечно. Десять минут в твоем распоряжении. А потом за обедом я тебе расскажу приятную новость.

– Ты до обеда расскажи мне, как ты себя чувствуешь? – Олег с тревогой посмотрел на её бледное личико.

– Во время обеда, – повторила Марина и загадочно улыбнулась. – Иди, а то останешься голодным.

Когда Олег вышел из душа, стол был уже накрыт и Марина ждала его. Сочетание из того, что Олег принес, и салата было действительно несколько странным, но довольно пикантным и вкусным. Марина ела, кажется, с аппетитом, что Олега обрадовало.

– Мариночка, а что ты обещала мне сказать? – спросил он, отправляя в рот очередную креветку.

– Приезжает из Ленинграда мой двоюродный брат. Сегодня в десять вечера.

– Как я понял, их нужно поехать встретить?

– Можно и так. Если ты возьмешь у папы машину, можем и поехать. Мать и Люба готовят грандиозный прием. Люба уже Серегу на рынок за фруктами отослала.

– Хорошо, я возьму у отца машину, и поедем встречать твоего брата. Надолго он приезжает?

– На неделю. Мы не виделись уже три года. Он даже на свадьбу ни к Любе, ни к нам приехать не смог.

– Вы очень дружны?

– Да. Просто у Андрея такая работа, что ему очень сложно даже на несколько дней вырваться. Зато теперь он, наконец-то, пошел в отпуск и приезжает на целую неделю.

– Я рад, что ты повеселела. И, всё-таки, как ты себя чувствуешь?

– Олежек, а давай мы возьмем тортик и пойдем в комнату? – лицо Марины стало очень таинственным и немного лукавым. – А потом, когда мы съедим тортик, я так уж и быть, вымою посуду.

– Я сам вымою. Если хочешь есть тортик в комнате, идем в комнату. Только скажи, как ты себя чувствуешь.

– Там и скажу. Моему величию угодно покормить вас с ложечки. Ты посмотри здесь голубки такие заманчивые.

– Совершенно бестолковый рисунок, – Олег критически посмотрел на кремовых голубков. – Может это всё и вкусно, но голубки… купечеством попахивает.

– Фи, какой ты! Нет в тебе романтизму! – Марина сделала губки бантиком и потупила глазки. – Это же так романтично – голубки, розочки, сердечки, стрелочки! Сюда бы ещё парочку амурчиков.

– С голыми попками.

– А хоть бы и так.

– Не поместятся. Попки у них, обычно, толстенькие, а тортик маленький.

Марина первая поднялась из-за стола, взяла тарелку с тортом и направилась в комнату. Олегу ничего не оставалось делать, как идти следом. Здесь было довольно прохладно. Шторы были задернуты и шевелились от слабого ветерка. Олег блаженно растянулся на разложенном диване. Марина села рядом, поджав ноги по-турецки. Только кормить она Олега начала не с ложечки, а с пальца. Раз облизывала палец с кремом сама, другой давала его облизать Олегу. Обычно, когда она вытворяла подобные штучки с пальцами, на нем штаны трещать начинали. Сегодняшний день исключением не был. По-видимому, Марине стало немного лучше, раз у неё было такое игривое настроение. Она от всей души намазала его губы кремом и начала его слизывать. У Олега не то что штаны затрещали, а всё начало расплываться перед глазами. Он предпринял последнюю попытку вернуться к делам насущным.

– Мариночка, ты не сказала, как себя чувствуешь, – спросил Олег, пока она в очередной раз набирала на палец крем.

– А ты как? – она низко склонилась и всё так же лукаво посмотрела на мужа.

– Как я могу себя чувствовать в подобном положении, да ещё и когда ты со мной такие штучки откалываешь? Солнышко, не хулигань, побудь секундочку серьёзной, – попросил Олег.

– Не хочу, – она снова намазала его губы кремом и начала крем слизывать.

– Мариночка, перестань, давай поговорим! – взмолился Олег.

– Тебе что, плохо? – она на какое-то мгновение прекратила своё занятие.

– Плохо?! Да я сейчас просто отключусь и уже ни о чем серьёзном думать не смогу! Я же пытаюсь, пока ещё чуть-чуть голова работает, узнать, как ты себя чувствуешь! Ещё пара секунд и меня интересовать не будет ничего, кроме того, как стащить с тебя трусишки!

– Ах ты, шалунишка! – Марина облизала губки кончиком языка. – Одно у тебя, муженек, на уме! Который день один и тот же вопрос слышу!

– Ты хочешь сказать, что тебе лучше? – уточнил Олег.

– Ни фига! – Марина просто сияла улыбкой. – А вот ты вовремя из медицинского института ушел. Не вышло бы из тебя доктора!

– Это почему же? – удивился он.

– А потому! Кроме того, ты ещё и маленький врунишка! – она снова отправила палец в крем.

– Душа моя, да когда же я тебя обманул? – снова удивился Олег.

– А тогда, – она снова отправила палец с кремом ему в рот, – когда сказал, что знаешь, откуда берутся дети. Учился я, мол, в медицинском, ну и так далее… Забыл?

– Нет. А при чем здесь медицинский, дети и… – он растерялся.

– А при токсикозе! – перебила его Марина и рассмеялась. – Балбес! Двоечником был, признайся честно!

– Токсикозе? – Олег чуть не подпрыгнул. – У тебя токсикоз?!

– Ну да. Самый обычный токсикоз. Доотдыхались мы с вами, Олег Леонидович! – с притворным огорчением вздохнула Марина. – Это всё ваши проделки вечерние с хождением в душ, когда ребенок уснет! Вам, видите ли, нравилось под душем супружницкие обязанности сполнять, и меня к тому же приобчили, воспользовались тем, что я женчина слабая, до вас охочая… Выбрала я сегодня часок, пока вы не трезвонили, сходила к мадамскому доктору. Вот и удостоверилась, что в тягости… А вам голубки на тортике не романтичные… – больше удержаться она не могла и рассмеялась.

– Марина! Мариночка! – Олег прижал её к себе и покрыл её личико поцелуями. – Как я тебя люблю! Какая ты у меня хорошая! Единственная моя!

– Рад? – улыбнулась Марина, когда он остановился.

– Рад… Счастлив! А ты?

– И я. Я почему-то думала, ты догадаешься, а ты всё боялся, что у меня что-нибудь с печенью или желудком, – Марина ласково улыбалась. – Марина Сергеевна ещё вчера, когда Снежанку забирала, спросила, не собрались ли мы внуков добавить.

– Стоит её порадовать.

– Она уже знает. Я к её гинекологу ходила, Марина Сергеевна договаривалась, – она отставила тарелку со слегка покалеченным тортом на журнальный столик.

– Так я уже не первый?

– Не обижайся, – Марина поцеловала Олега.

– Не обижаюсь. Просто я действительно балбес и двоечник. Ведь мог бы заметить, что уже два месяца кое-чего не было. А мне почему-то переклинило…

– Знаешь, Марина Сергеевна так обрадовалась, – Марина смущенно улыбнулась.

– Мариночка, – Олег прижался лицом к её груди, – больше, чем я и ты, никто не обрадуется. Кажется, я никогда в жизни не был счастливее, чем сейчас.

Марина взяла его лицо в ладони и начала целовать. Снова голова у Олега пошла кругом. Они задыхались от поцелуев. Олег хотел отдать Марине всю нежность, на которую был способен. Её счастливый шепот и стон были для него самой чудесной и желанной музыкой, которую он когда-либо слышал…

Олег открыл глаза. Возвращаться к реальности из счастливого забытья совсем не хотелось. Марина лежала рядом, прижавшись к его плечу. В комнате начали сгущаться сумерки.

– Ты спишь? – спросил Олег.

– Нет. Лежу и думаю, как нам хорошо вместе, – Марина приподнялась на локте. – Я так хочу, чтобы у нас родился вот такой зеленоглазый мальчишка, как ты.

– Лучше, как ты. И девчонка, – он обнял Марину.

– Девчонка у нас уже есть. Это будет мальчишка. Я так решила. И глаза у него будут зеленые.

– А если всё-таки, это будет девчонка?

– Всё равно, с зелеными глазами.

– Пусть всё будет, как хочешь ты, – Олег поцеловал Марину. – Я на всё согласен. И на зеленые глаза тоже. А теперь, если мы хотим ехать встречать твоего брата, нам стоит поторопиться.

Когда они ехали на вокзал встречать Андрея, Марина была задумчива и, как показалось Олегу, чем-то опечалена. Он спросил:

– Ты как себя чувствуешь?

– Нормально для такого момента. Давай пока ничего маме и Любе говорить не будем. Не хочу я бестолковых домыслов по поводу своих и чужих детей.

– Как скажешь. Из-за этого ты грустишь?

– Нет, тебе показалось, – Марина улыбнулась, но улыбка тоже была грустной. – Олежка, ты меня любишь?

– Конечно, люблю, солнышко моё! Почему ты спрашиваешь?

– Просто ты так редко мне это говоришь. А мне так нравится это слышать.

– Я буду повторять тебе это каждый час. Просто я почему-то боялся тебе надоесть.

– Мне никогда не надоест это слышать. Повторяй.

– Я люблю тебя, солнышко моё!

Глава 22

Андрей оказался очень общительным и веселым. Неделя пролетела незаметно. Андрей настойчиво приглашал Марину и Олега к себе в гости. Перспектива была заманчивая, но начальство ни в какую не соглашалось дать бесплатный отпуск сразу обоим. Со скрипом, дать отпуск зав кафедрой соглашался только кому-то одному. Тогда было решено, что в этом году на неделю поедут Марина и Снежана. Олег клятвенно пообещал, что все вместе они приедем в следующем году хоть на целый месяц.

Билетов на поезд не было. С трудом удалось достать билеты на самолет. Марина даже порадовалась, что не придется трястись двое суток в духоте. Всю ночь накануне её отъезда Олег не мог уснуть. Стоило ему только опустить веки, как он проваливался в какой-то кошмар. Часа в четыре утра проснулась Марина.

– Почему ты не спишь? – удивилась она.

– Не знаю… – Олег обнял Марину. – Наверное, из-за жары не могу уснуть…

– Скажи лучше честно, что нервничаешь.

– Откуда ты знаешь? – удивился он.

– Да ты ворочаешься, как медведь.

– Я тебя разбудил?

– Нет. Мне тоже жарко. Принеси мне водички из холодильника.

Олег сходил в кухню и принес Марине стакан минеральной воды. Пока она пила, он смотрел на неё и хотел только одного – чтобы скорее прошла неделя, которую ему предстояло провести неё и Снежаны. Он уже жалел, что согласился отпустить их.

– Олежка, ты будешь скучать? – спросила Марина, когда Олег снова лег рядом с ней.

– Конечно, – он поцеловал её. – И за тобой, и за Снежочком.

– Я тоже буду, – она помолчала, а потом немного грустно сказала. – Знаешь, Олежка, я никогда и представить себе не могла, что у меня всё будет так хорошо складываться, что я встречу такого человека, как ты, и так полюблю… Всё казалось так далеко и так нереально…

– А теперь?

– Теперь у меня есть ты.

– Господи! Скорее бы эта неделя прошла! – вырвалось у Олега. – Я же без вас места себе не найду!

– Ты что, Олег? – Марина приподнялась на локте и попыталась в слабом утреннем свете рассмотреть его лицо.

– Не знаю, – тяжело вздохнул он. – Я боюсь.

– Чего? – удивилась Марина.

– Не знаю. Может быть я безмерно глуп, но мне страшно, когда ты одна дорогу переходишь. Ты такая хрупкая…

– Угу, конечно! – попробовала пошутить Марина. – Кто меня называл «Iron Lady»?

– Железо тоже бывает хрупким.

– Успокойся, Олежка. Неделя пройдет быстро. Хочешь, мы никуда не полетим? Я скажу Андрею, что плохо себя почувствовала и всё. Снежанку уговорим.

– Не стоит, – Олег не хотел лишать их удовольствия.

– Тогда не волнуйся.

В аэропорт провожать Марину, Снежану и Андрея поехали Олег и Максим. Всю дорогу шутили, смеялись, настроение было у всех отличное, ночные страхи Олега почти прошли. Может быть, и не совсем прошли, но спрятались куда-то глубоко.

Олег и Максим подождали, пока закончится посадка и пошли к автостоянке, где оставили машину. Почему-то они не спешили уезжать. Они стояли и провожали взглядом набирающий высоту самолет, который казался ослепительно белым на фоне ярко-синего неба и быстро уменьшался в размерах. И вдруг что-то произошло. Самолет будто замер на мгновение, вздрогнул и начал распадаться на части. Это было как в самом страшном сне. Олег не слышал ничего. Вообще ничего. Была такая тишина, словно он оглох. Он смотрел на то, что происходит в небе, и даже вздохнуть не мог, воздух куда-то исчез. Потом резко нахлынула волна звуков: крики, грохот, вой сирен… Олег молчал, крик застрял у него в горле. Он запомнил только, что было ощущение, будто голова разрывается на части и земля уходит из-под ног. Олег схватился за голову и упал на колени…

Что было после и как попал домой, Олег не помнил. Очнулся он в своей комнате, в доме родителей. За окнами было темно. Он даже не представлял, который час. Настольная лампа была повернута так, что в комнате было совсем слабое освещение. Рядом со Олегом сгорбившись, как глубокий старик, сидел и курил отец. На секунду ему показалось, что всё происшедшее кошмар, бред, а он либо тяжело болен, либо очень долго спал и не мог проснуться. Во рту стоял отвратительный лекарственный привкус, голова всё ещё болела. «Наверное, всё-таки я заболел», – решил Олег. Было неясно, почему он лежит одетый и здесь. В доме было тихо до звона в ушах. Только через открытое окно с улицы доносились редкие ночные звуки.

– Па, – позвал Олег и удивился, как сел голос.

– Олежек? – отец повернулся и бросил в пепельницу недокуренную сигарету. – Как ты?

В полутемной комнате Олег почти не мог рассмотреть его лица. Олега насторожило, почему отец обратился к нему так, как в детстве. Обычно он называл его Олегом. Он сел. У него было такое состояние, будто он накануне слишком много выпил и ещё не до конца протрезвел.

– Как ты? – повторил отец свой вопрос.

– Не знаю… голова тяжелая… Почему так тихо?

– Ты меня плохо слышишь?

– Нормально. Просто, почему так тихо в доме? Который час?

– Десять, – отец повернулся к свету и посмотрел на часы. – Все внизу вот и тихо.

– Давно я здесь?

– Вы вернулись в половине четвертого.

– Мне домой пора, – Олег потер лоб ладонью, пытаясь вспомнить, как он здесь оказался. – Поздно уже.

– Пока ты останешься у нас, – отец тяжело вздохнул. – Так будет лучше.

– Почему? – Олег старательно пытался уйти от реальности.

– Потому что так будет лучше, – настойчиво повторил отец. – Тебе сейчас лучше не оставаться одному.

– Я что, заболел или перепил?

– Ни то и ни другое. Ты совсем ничего не помнишь? – осторожно спросил отец.

– Значит это не бред и не сон? – после долгой паузы спросил Олег совсем уж севшим голосом.

– Да… – почти шепотом ответил отец.

– Дай закурить…

Отец подал ему сигарету. Олег закурил. С дымом уходило всё, всё превращалось в пепел… Превращалась в пепел его душа… Окурок обжег пальцы… остатки души замерли, окаменели… Он поднялся.

– Куда ты? – отец тоже поднялся.

– Вниз. Макс здесь?

– Да.

– Я хочу узнать, что было. И нужно решить, что делать дальше, – Олег говорил, как автомат.

– Да, конечно.

Он включил свет. Отец смотрел на него со смесью страха и жалости. Олег подошел к шкафу, открыл дверцу и посмотрел на себя в зеркало. Лицо напоминало застывшую маску с мертвым остановившимся взглядом. Ему было безразлично, он сам хотел быть мертвым… Он закрыл шкаф и повернулся к отцу. Как когда-то в детстве, отец обнял его и странно дрогнувшим голосом произнес:

– Держись, Олежек. Тебе нужно держаться.

– Зачем?

– Жизнь бывает слишком жестокой. Нужно быть сильным.

– Не хочу…

– Хотя бы ради нас всех. Ради мамы, Оксаны… чтобы Мариночку и Снежану помнить…

– Хорошо, – всё так же, как автомат, сказал Олег. – Идём вниз…

В маленькой комнате сидели мама и Оксана с Максимом. У всех были усталые бледные лица. У мамы и Оксаны заплаканные глаза. Они посмотрели на Олега так же, как и отец. Он сел в угол дивана. Нужно было что-то говорить. Олег попробовал сосредоточиться. Последним воспоминанием был асфальт.

– Макс, ты что-нибудь уже знаешь? – наконец спросил он.

– Пока ничего определенного, – Макс качнул головой. – Возможно, что-нибудь будет известно завтра.

– Там остался кто-нибудь живой? – у Олега появилась слабая надежда.

– Никого. Все пассажиры, весь экипаж…

– Теще уже сказали? – после долгой паузы спросил Олег.

– Да, – ответил отец. – Она в больнице, в тяжелом состоянии. У неё инфаркт. С Любой ты увидишься завтра.

По своим комнатам все разошлись уже глубокой ночью. Снова в доме стало тихо до звона в ушах, но Олег знал, что никто не спит. Некоторое время он лежал, глядя в темноту комнаты, потом поднялся, взял сигарету и сел на подоконник раскрытого окна. Бархатное небо было усыпано крупными звездами. Дверь комнаты открылась, и вошел Макс. Он был в одних брюках и босой. Взяв сигарету, он тоже сел на подоконник.

– Макс, я ничего не помню, – глядя на небо, сказал Олег. – Последнее – на колени упал. Что было после? Я что отключился?

– Нет. У тебя был шок. Ты несколько минут простоял на коленях, схватившись за голову. Я помог тебе подняться, посадил тебя в машину.

– Не помню, – вздохнул Олег. – Кто к теще ездил?

– Я и Леонид Владимирович.

– Завтра на работу нужно будет сообщить…

– Я уже всё сделал. Ты как сейчас?

– Не знаю. Никак.

– Олег, после обеда, наверное, можно будет поехать на опознание. Там уже кое-какие результаты есть… Ты помнишь у Марины какие-нибудь особые приметы? Что-нибудь… – он старательно подбирал слова. – Может быть, украшения какие-нибудь особенные… Постарайся вспомнить, чтобы лишний раз не попадать туда…

– Широкий серебряный с позолотой браслет с рисунком в восточном стиле на правой руке, кольцо обручальное, кольцо с сапфиром… – Олег закурил очередную сигарету. – К зубному она на моей памяти не обращалась, коронок у неё не было…

– Я утром узнаю.

– Родственникам Андрея сообщить нужно.

– Теща твоя в реанимации, а Люба голосит и ничего от неё добиться невозможно.

– У меня в блокноте должен быть записан его телефон. Только блокнот остался в квартире… Макс, ты не смог бы на несколько дней отпроситься… или не знаю, придумать что-нибудь с работой? Пока всё решится…

– Я это уже сделал, – успокоил его Максим. – Неделя у меня есть.

Они молчали довольно долго. Олег всё смотрел и смотрел на колючки звезд на черном бархате. Небо начало слегка светлеть. Макс осторожно тронул его за плечо и спросил:

– Может быть, ты бы лучше лег? День будет тяжелый.

– Не могу, – покачал Олег головой. – Ты иди, ложись. Не волнуйся, ничего со мной не случиться. И потом там Оксанка одна…

Максим поднялся и пошел к двери. Уже когда он был на пороге, Олег тихо сказал:

– Макс, у нас с Мариной ребенок должен был быть…

После того, как побывал на опознании, весь кошмар, в который Олег попал, показался ему детским лепетом. Одно воспоминание заставляло его невольно вздрагивать ещё долгие годы. А тогда… Если его о чем-то спрашивали, он отвечал. Он что-то делал, оказывается именно то, что было нужно в данный момент. Но внутри… он умер вместе с Мариной…

После того, что случилось, в квартиру Марины за полмесяца Олег попал всего лишь один раз – на следующий день после её смерти. Там он взял документы и свой блокнот. Олег боялся идти туда. Через несколько дней после похорон он вернулся на работу. Сотрудники смотрели на него с плохо скрываемой жалостью. Ему было безразлично. Он продолжал всё делать, как автомат. После работы он ехал на кладбище и долго стоял, глядя на свежие могилы Марины и Снежаны. Потом он возвращался домой, к родителям, односложно отвечал на их вопросы и уходил в свою комнату. У себя в комнате он лежал, глядя в потолок, или сидел и курил сигарету за сигаретой. Время остановилось. Олега не оставляло ощущение, что это всё же бред и он скоро придет в себя и всё будет хорошо, как и раньше. Иногда к нему заходил отец и сидел с ним. Они могли сидеть так молча, не говоря ни слова, часами. Правда, однажды отец попробовал пробиться через ту глухую стену, которая окружала сына.

– Олег, я понимаю, что это горе… не просто горе… названия этому нет, но нужно очнуться.

– Что ты предлагаешь? – Олег даже не повернулся.

– Не знаю. Ты не говоришь ни с кем, почти не спишь и ничего не хочешь есть. Скажи, если ты что-нибудь хочешь.

– Умереть.

– Ты не сможешь Марину поднять, если умрешь, – Олег упрямо молчал. Отец тяжело вздохнул. – В конце концов, если тебе это поможет, накричи на кого-нибудь, поплачь, напейся, в крайнем случае, только очнись. Очнись, пожалуйста, сынок!

– Не могу… – покачал он головой.

К реальности Олег вернулся спустя полмесяца, вернее, двадцать дней. В тот день зав кафедрой очень осторожно осведомился у него, не будет ли он против, если группу, которую курировала Марина передадут ему. Олег только утвердительно кивнул. Когда окончилась последняя лекция, к Олегу подошел староста группы и спросил:

– Олег Леонидович, вы не могли бы рассказать, как нам найти могилу Марины Викторовны? Я понимаю, что, возможно, я не вовремя, но мы всей группой хотели сходить туда. Все ребята выражают вам свои соболезнования. Правда, я попросил их не делать этого слишком бурно и когда вы пришли к нам на лекцию. По-моему, вам сейчас не до нас.

Олег благодарно, насколько мог, посмотрел на него и рассказал, как найти могилу. Когда Олег приехал туда, как делал это каждый день, могилы были засыпаны цветами. Он снова долго стоял и смотрел на них. Пошел мелкий осенний дождь. Стало холодно.

Олег вернулся домой. Родители уже были дома и приехали Оксана с Максимом. Мама встревожено посмотрела на Олега и спросила:

– У тебя всё в порядке? Ты сегодня очень задержался.

– Всё нормально, – кивнул он.

– Тогда идем ужинать. Мы только тебя ждем.

За ужином мама рассказала, что была у матери Марины. Её состояние понемногу улучшалось, и она передавала Олегу привет. Ещё мама сказала, что звонила Люба, сестра Марины, и просила, чтобы Олег перезвонил или зашел.

– Олег, наверное, тебе нужно поехать и забрать свои вещи, – осторожно сказал отец. – Я думаю, что ты останешься с нами. По крайней мере, пока. Так будет лучше.

– Да, – кивнул Олег и обратился к Максиму, – Макс, если ты не занят, давай съездим прямо после ужина, чтобы второй раз не возвращаться.

– Может быть, ты позвонишь Любе? – спросила мама.

– У меня ключ есть.

Когда они подъехали к дому, то увидели, что окна в квартире освещены. Олег не особенно этому удивился. Ключи от квартиры были у Любы. Кроме того, она и её муж были прописаны в квартире Марины, хотя жили с тещей. Это сделали, когда Люба вышла замуж, для того, чтобы она могла получить квартиру. Олега это не особенно интересовало – он так и остался прописан у родителей. Олег открыл дверь квартиры. В кухне слышались два голоса – Любы и её приятельницы. Она часто приходила к Любе. Голос Любы был совершенно спокойным и даже веселым.

– Знаешь, нехорошо, конечно так говорить, но я уже думала, если бы Олег тогда полетел с Маринкой, сколько бы вещей осталось! Сереге подошло бы многое. Они ведь в плечах одинаковые, только Олег выше ростом, – говорила она.

– Ну, всё равно, грех тебе жаловаться – квартирка с мебелью осталась, вещи Маринкины, драгоценности, телевизор, видик и прочие удовольствия. Её Олег здорово баловал, – ответила приятельница. – Ты посмотри, там, кажется, кто-то пришел.

– Наверное, Серега вернулся.

Олег и Максим переглянулись. От подобных разговоров у Олега комок в горле стал. В прихожую вышла Люба. Лицо её стало несколько удивленным.

– Привет, Олег! Я думала, ты позвонишь, перед тем, как приедешь.

– Извини, не позвонил, – ответил он. – Можно я заберу свои вещи?

– Да, конечно. Проходите. Здравствуйте, Максим.

– Добрый вечер, – холодно ответил Макс.

– Чайку попьете? – спросила Люба.

– Спасибо. Мы на несколько минут, – Олег прошел в комнату.

– Я уже всё из стенки достала и книги сложила. Только вот я не знаю, сумка дорожная твоя или Маринкина, – Люба прошла за ними следом. – Я думаю, ты не станешь возражать? Мы с Сережкой сюда уже перебрались. Ты же здесь не прописан.

– Конечно, не стану, – Олег взял стоящую у порога большую дорожную сумку. – Сумка моя, Маринина сумка осталась в самолете. Если тебе очень нужно, я тебе верну эту.

– Ну, если только она тебе не нужна, – Люба улыбнулась. – Я себе давно такую хотела. Там ещё твой плащ кожаный на вешалке и обувь в тумбочке.

– Спасибо, я помню, – кивнул Олег и обратился к Максу. – Максим, книги и бумажки мои возьми.

Под вешалкой на полке Олег увидел собачку Снежаны. У него больно сжалось сердце. Он взял собачку и спросил у Любы:

– Ты не станешь возражать, если я заберу это?

– Зачем?

– Это игрушка Снежаны.

– Ну… – неопределенно протянула Люба.

– Люба, я тебе предлагаю сделку: мне остается эта собачка, все наши фотографии и видеокассеты, где мы снимались, а тебе аппаратура.

– Ну, вообще-то это всё здесь стоит.

– Это ещё ничего не значит, – Олег открыл сумку и посмотрел на содержимое. Кое-чего не хватало. – Если тебе этого мало, то в стенке на антресолях лежат две моих шапки – соболья и норковая, оставь их себе и Сереге.

– Да? – удивилась Люба. – А я туда как-то не заглядывала.

– Такой расклад тебя устроит?

– Устроит! – Люба просияла улыбкой.

– Тогда неси фотографии и кассеты, и я забираю собачку.

– Олег, я в машине буду, – Макс взял сумку с книгами, пакет с обувью и вышел из квартиры. У него на лице было нескрываемое отвращение.

Люба вернулась в комнату, подставила стул и открыла антресоль. Там действительно лежали шапки Олега и шапочки и шляпки Марины. Люба осталась довольна. Через несколько минут она вернулась с двумя альбомами фотографий и видеокассетами.

– Честно сказать, я собиралась всё это выбросить, – призналась она с улыбкой, пока Олег засовывал кассеты и альбомы в сумку.

– Возьми ключики, – он протянул Любе ключи.

– У тебя только один комплект?

– Да, можешь не беспокоиться. Всё, прощай, – Олег перебросил плащ через руку и поднял сумку.

– А сумку когда можно будет забрать?

– Если тебя не затруднит, приедь завтра ко мне на работу и забери, – Олега начало мутить от её общества.

Он вышел из квартиры. Когда Олег был уже на лестнице, Люба окликнула его:

– Олег, совсем забыла!

– Что? – он остановился и обернулся.

– Ты на сорок дней приходи. Маму уже, наверное, выпишут.

Оставив её без ответа, Олег быстро пошел вниз. Макс ждал его возле машины. Он бросил сумку в багажник. Максим сел за руль. Почти всю дорогу они молчали. Олег держал собачку и ему казалось, что если обернуться, то на заднем сидении он увидит Марину и Снежану.

– Олег, ты в порядке? – спросил Макс.

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– После этих торгов… – он покачал головой. – Ну и стерва!

– Да Бог ей судья, – Олег тяжело вздохнул. – Самое обидное, что она всё это собиралась выбросить. Макс, сделай мне одолжение. Вы сегодня домой поедете с Оксанкой?

– Да.

– Я вещи вытащу, завези ей сумку, чтобы нам больше не видеться.

– Хорошо, – кивнул он.

Дома Олег разложил в шкафу свои вещи, расставил книги на полки. Часов в девять Макс и Оксана собрались уезжать. Как и договорились, Макс взял сумку. Примерно через полчаса раздался телефонный звонок. В это время Олег сидел и пересматривал фотографии. Оторвавшись от своего занятия, он вышел из комнаты и взял трубку. Звонила Люба. Она очень бурно начала его благодарить за сумку и от Сережиного имени за шапки и всё остальное.

– Извини, Люба, – прервал Олег поток её излияний. – У меня голова болит, я спать хочу.

Не прощаясь, он повесил трубку. Реакция Любы его нисколько не интересовала. Олег вернулся в свою комнату, сел на диван, обнял собачку Снежаны и прижался к ней лицом. Ему вспомнилось, как он впервые увидел свою маленькую белокурую фею. «Можно я возьму свою собачку?…» Олег будто слышал её голосок. Потом вспомнилось всё, что было у него с Мариной, вспомнилось молниеносно, но всё до мельчайших подробностей. В который раз пришла мысль, что лучше бы умер он, чем они. Их больше не было. Осталась пачка фотографий, кассеты да вот эта собачка. «Бобик, идем к мамочке…» Олегу было больно. Очень больно. Он готов был кричать от пронзившей его боли. Крик, как и в аэропорту, застрял в горле. Глаза застелило марево слез. Олег прижался ещё крепче к собачке и беззвучно разрыдался. Он плакал от боли, плакал за Мариной и Снежаной, плакал от одиночества, плакал от чувства потери, плакал впервые, после их смерти. Понемногу он успокоился, но ещё долго сидел, прижимая к себе такого же несчастного и одинокого Бобика…

Глава 23

Прошло три месяца. Приближался Новый год. За это время у Олега почти ничего не изменилось, разве что, он научился натянуто улыбаться, чтобы не огорчать родителей и Оксану, да ещё, временами, изображал живой интерес к происходящему. Но стоило ему вернуться в свою комнату и остаться одному… Здесь ему не нужно было улыбаться и принимать участие в разговоре. Олег мог часами пересматривать фотографии или сидеть и смотреть на Бобика. Он больше не плакал. Просто ему всё так же было больно. Как-то раз, когда он так сидел, в комнату вошел Артём.

– Привет! – поздоровался он. – Что делаешь?

– Сижу, – вяло ответил Олег. – Привет…

– А что это у тебя? – он взял собачку. – В детство ударяешься? Или Оксанка?

– Это игрушка Снежаны, – пояснил Олег.

– А, это малой твой жены?

– Это моей дочери, – он исподлобья посмотрел на Артёма.

– Слушай, старый, ну что ты сантименты разводишь? Ну, за женой киснешь, где-то понять можно, хотя уже и успокоиться пора. Что, бабы перевелись? А из-за этого? Уболтали тебя вовремя фамилию девчонке сменить. Так что теперь-то трагедию ломать? Тебе сколько лет? Успеешь ещё десяток стругануть. А это старье выброси, моль не собирай, – Артём ухмыльнулся.

– Положи на место и пошел вон отсюда! – Олег слегка подался вперед.

– Уймитесь, дорогой! Вот вам цацка! Все вы, Раздановы, со странностями! – Артём бросил в Олега собачкой и вышел, хлопнув дверью.

Олегу хотелось, как когда-то, размазать Артёма по стенке. В последний момент он еле сдержал себя. Дверь комнаты открылась, и вошел отец.

– Олег, что случилось? – спросил он, садясь рядом со сыном.

– Ничего, – тяжело вздохнул Олег и потянулся за сигаретами.

– И всё же? Снова с Артёмом отношения выясняли?

– В некотором роде. Он что, уже уехал?

– Да. Приезжал на жизнь жаловаться. Снова поссорился с Верой. Что он тебе здесь наговорил?

– А что умного может сказать Артём? – Олег поморщился. – Посоветовал бабу найти и Бобика выбросить. У меня было очень большое желание повторить то, что между нами когда-то было. Не знаю, как удержался.

– Успокойся, Олежек, ты его не исправишь.

– Да нужен он мне… Просто и без него на свет тошно смотреть.

– Сына, нужно как-то к жизни возвращаться.

– Я же возвращаюсь, ты же видишь…

– Ты это можешь рассказать кому-нибудь другому, только не мне, – покачал головой отец. – Я же вижу, как тебе хорошо. Улыбка, как приклеенная. Скулы ещё не тянет?

– Па, я не пойму, чего вы все от меня хотите? – Олег досадливо поморщился.

– Я не хочу, чтобы ты хоронил себя в неполных тридцать.

– А чего мне хотеть? У меня уже всё было – семья, карьера… Что дальше? Мне ничего уже не нужно. Я потерял самое дорогое. Зачем теперь всё?

– Олег, так нельзя. Пойми, это ещё не конец.

– А каким он будет, конец?

– Никто из нас не знает.

– Я, кажется, узнал.

– Тебе только кажется.

– Оставь меня, па, – попросил Олег. – Я хочу побыть один.

– Ладно, – отец поднялся. – Только ты подумай над моими словами. Там мама спрашивала, ты чаю не хочешь?

– Ничего не хочу, – он прикрыл глаза.

На следующий день по пути домой Олег случайно встретился с Ламинским. Игорь всё так же оставался холостяком, всё так же любил компании, и всё также славились его вечеринки. Глядя на него, Олег вспомнил, что они не виделись уже очень давно.

– Привет, любителю камешков! – Ламинский протянул руку.

– Привет, дамский любимец! – Олег пожал протянутую руку.

– Как оно, ничего?

– А как оно может быть? – Олег еле сдержал нервную судорогу в лице.

– Всё так же? – Игорь перестал улыбаться.

– Всё так же, – Олег закурил.

– Ты где сейчас? Я Оксанку с Максом видел, они говорили, что ты со стариками живешь. Но это было ещё в начале октября.

– Я так и остался со стариками. Квартира была Маринина. Там теперь её сестра с мужем живет. Да и к чему мне эта квартира?

– Ты спешишь? – Игорь тоже закурил.

– Нет. Некуда спешить.

– Тогда давай ко мне поедем. По старой памяти коньячка бутылочку приговорим.

Олег согласился. Они поехали к Ламинскому. Оттуда Олег позвонил домой, чтобы родители его не ждали к ужину. Вечер прошел незаметно. Они поговорили об общих знакомых. У Игоря накопилась целая гора новостей. Вернее, новостями это всё было для Олега. Просто они слишком давно не виделись, а он совершенно ничем и никем не интересовался. Игорь не лез с глупыми вопросами и слишком нарочитым сочувствием. Уходил Олег от него уже около десяти вечера.

– Кстати, где ты Новый год встречаешь? – поинтересовался Игорь.

– Дома.

– Может быть, приедешь ко мне? У меня в этом году узкий круг собирается. Не хочу очень шумной компании.

– Даже не знаю, – пожал Олег плечами.

– Ну, ты подумай. Если надумаешь, позвони. Я всегда буду тебе рад.

Неделя, оставшаяся до Нового года пролетела незаметно. Идея пойти к Ламинскому посетила Олега утром тридцать первого числа. Некоторое время поколебавшись, он позвонил Игорю.

– Я рад, что ты надумал! – ответил он. – Буду ждать тебя в восемь. Если приедешь раньше, тоже будет неплохо.

Родители готовились к приему гостей. Когда Олег спустился вниз, мама заканчивала на кухне колдовать над тортом. Отец тоже был на кухне. Они о чем-то разговаривали.

– Ма, па, я вам сильно нужен буду? – поинтересовался Олег.

– Когда? – не поняла мама.

– Ну, сегодня. Я уйти хотел.

– Если не секрет, куда? – мама улыбнулась, но глаза были тревожными.

– К Игорю. Я думаю, что Новый год вы встретите своей взрослой компанией и без меня.

– Конечно, – отец посмотрел на него исподлобья и тоже улыбнулся. – А то начнем рассказывать не детские анекдоты, и тебя придется просить выйти из комнаты.

Компания у Ламинского собралась действительно небольшая. Никого из приглашенных Олег не знал. Может быть, это было и к лучшему. Никто не пытался узнать, почему он такой грустный, а потом начать его утешать. Кажется, Олег даже немного развеселился. Часа в четыре гости начали потихоньку расходиться. Олег тоже собрался идти домой. Вместе со ним собралась уходить одна из девушек – Неля. Олег предложил проводить её.

– Олег, ты меня очень обяжешь, – сказал Игорь. – Ты ведь знаешь, я терпеть не могу, когда девчонки расходятся по домам в одиночку.

– Игорь, ты напрасно волнуешься, – смущенно улыбнулась Неля. – Ничего со мной не случиться.

– Игорь волнуется не напрасно, а я не спешу, – заверил он Нелю.

– Право же, не стоит меня провожать, – сказала она, когда они вышли на улицу. – Мне добираться не особенно далеко.

– Тем более.

Некоторое время они шли молча. Олег поднял глаза и посмотрел на небо, усеянное мелкими колючками звезд. Под ногами поскрипывал снег, дышалось легко. Неожиданно ему показалось, что он провалился в какую-то временную дыру – не было ничего раньше, не будет ничего потом. Всё было каким-то нереальным.

– Олег, а чем ты занимаешься? – поинтересовалась Неля.

– Геолог. Преподаю в политехе минералогию.

– Я почему-то думала, что ты медик, как Игорь.

– Я в медицинском два курса проучился, потом решил заняться камнями, – объяснил Олег.

– Почему?

– Мне это больше нравится. О камнях можно говорить очень долго, наверное, бесконечно.

– Заманчиво, – она улыбнулась. – В этом, пожалуй, есть своя тайна. Ты вообще такой загадочный.

– Ничего загадочного во мне нет, – возразил Олег.

– В тебе очень много загадочного. Хотя бы глаза. Зеленые глаза всегда загадочные, тем более у мужчин. И ещё ты сидел и почти всё время молчал, только изредка улыбался.

Олегу не особенно хотелось объяснять ей причину своего молчания. Она была очень милой, даже красивой, но бросаться в откровения с первой встречной красавицей было не в его правилах. Разуверять её Олег не стал.

– Вот мы и пришли, – Неля остановилась.

– Действительно недалеко, – Олег сказал это, потому, что нужно было что-то сказать.

– Ой, снова в подъезде темнота! – посетовала Неля. – Только на пятом этаже свет горит.

– У меня зажигалка есть. Пойдем, я провожу тебя до двери, – предложил он. – Мало ли что может быть в подъезде.

– Спасибо, – Неля взяла его под руку.

– А что это у вас так тихо в доме? – спросил Олег, когда они поднимались по лестнице.

– У нас почти все старики живут. Такой пенсионерский домик, – пошутила Неля.

– В этом тоже есть своя выгода. Никто не шумит.

– Вообще-то да, – согласилась Неля. – Только вот все пенсионерки обожают сидеть на лавочке у подъезда и смотреть кто, куда и с кем. Просто как под рентгеном в дом входишь.

– Ты давно здесь живешь?

– Два года. Квартиру я здесь снимаю. Вот мы и пришли, – она остановилась перед дверью.

– Будем прощаться? А то у меня зажигалка уже нагрелась и пальцы печет.

– Ты не хочешь зайти ко мне? – она улыбнулась. – Подождешь, пока остынет зажигалка. Кофе выпьем. Ты же говорил, что не спешишь.

– Разве что кофе выпьем, – снова у Олега было ощущение, что он находится вне времени.

Они вошли в квартиру. Неля проводила его в комнату, а сама ушла варить кофе. Олег сел в угол дивана, взял со столика журнал и начал рассеяно его перелистывать. Вернулась Неля. Она уже успела переодеться. Олег не особенно этому удивился.

– Ты не поможешь мне? – спросила она.

– Помогу, – он отложил журнал. – Что делать?

– Ты умеешь тонко резать лимон? У меня никогда не получается.

– Без проблем. Только мне нужно руки вымыть. Где у тебя ванная?

Неля проводила его в ванную. Пока Олег мыл руки, она стояла сзади, смотрела на него в зеркало и улыбалась. Он повернулся.

– Какое полотенце можно взять?

– Вот это, – она протянула ему полотенце так, что их руки соприкоснулись.

Олег вытер руки. Неля взяла полотенце и бросила его на край ванны. Её взгляд слегка затуманился. Она первая обняла Олега, приподнялась на цыпочки и поцеловала. У неё были теплые, чуть влажные губы. Он не ответил. Она поднесла к губам его руку и взяла в рот два пальца. Он сделал тоже. У неё были нежные пальцы. Голова слегка закружилась. Свободной рукой она начала расстегивать на нем брюки. Он не сопротивлялся, но и не помогал ей. Наконец, она справилась с молнией и опустилась на колени. Через секунду её губы коснулись его плоти. Олег запустил пальцы в её волосы…

Кофе она варила, в общем-то, неплохой. И лимон он умел резать тонко. Кофе пили в комнате, при свечах. Неля о чем-то рассказывала. У неё был приятный голос, такой же нежный и теплый, как губы и пальцы. Олег больше слушал, даже не вникая в смысл слов, иногда подавал одну-две реплики. В её глазах мелькали отблески свечей. Ощущение временной дыры у него не проходило. Странное было ощущение – приятное и жутковатое одновременно. Неля встала со своего места, расстелила постель, а потом села ему на колени. Олег привлек её к себе и поцеловал. У неё задрожало дыхание. Он понял, что могжет делать с ней всё, что захочу. Неля не сопротивлялась. Это продолжалось, пока она почти простонала: «Больше не могу…». Олег кончил всё одним резким сильным движением и почти сразу же уснул.

Проснулся Олег оттого, что его губ коснулись нежные губы. Касание было чуть ощутимым, как дуновение ветерка. Неожиданно его охватило чувство, что наконец-то он очнулся от бреда, который был таким долги и тяжелым. Не открывая глаз, Олег улыбнулся, глубоко вздохнул и тихо сказал:

– Мариночка, как мне хорошо… солнышко моё…

– Проснись, твой кофе остывает, – это был чужой голос.

Олег открыл глаза. В окно бил яркий солнечный свет. На краю дивана сидела Неля и улыбалась. Олег снова опустил веки и чуть не заскрипел зубами от боли. Реальность вернулась.

– Что с тобой, Олег? – в голосе Нели послышалась тревога.

– Ничего, – он открыл глаза и сел. – Ничего. Сон приснился. Извини.

– Тебе было хорошо? – она снова улыбнулась.

– Да. А тебе? – он старался не смотреть на неё.

– Бесподобно! Ты действительно загадочный. Настоящее новогоднее приключение! Просто сказка!

– Спасибо, – Олег попытался выдавить из себя улыбку.

– Твой кофе остывает, – она подала ему чашку.

– Ещё раз спасибо, – он отпил кофе и обжег губы. – Который час?

– Десять. Ты спешишь?

– Так… не особенно… но, всё равно, мне пора уходить.

– Тебе действительно всё понравилось? – она провела кончиками пальцев по его щеке.

– Действительно, – Олегу хотелось, чтобы она не трогала его.

– А почему ты меня назвал Мариной? Она так хороша в постели, что даже снится тебе? – у Нели явно было игривое настроение.

– Я бы очень хотел, чтобы она мне приснилась…

– Что-то я тебя не пойму.

– А меня и не нужно понимать. Мариной звали мою жену.

– Почему звали? – Неля удивленно посмотрела на него. – Я, конечно, заметила вчера у тебя кольцо, но никто ничего не говорил. И ты ничего не говорил. Вы расстались? Она тебя бросила?

– Её больше нет. Она погибла, – Олег опустил глаза. Кофе теперь казался омерзительно горьким. – Помнишь, в августе самолет взорвался?

– Помню.

– Там были мои жена и дочь.

– Извини, – Неля перестала улыбаться. – Жаль.

– Вот тебе и вся моя загадочность. Просто я – большая зануда.

– Ну, насчет зануды та, конечно, напрасно.

– Не напрасно. А теперь, Нелечка, извини, я должен идти. Спасибо тебе за кофе и приятно проведенное время. С тобой было хорошо, – Олег отдал ей пустую чашку.

– Может быть, ты позвонишь мне, и как-нибудь встретимся? – спросила она, когда он надевал пальто.

– Вряд ли. Ещё раз извини, – Олег заставил себя посмотреть ей в глаза.

– Ничего, бывает, – она пожала плечами. – Если всё-таки что-нибудь надумаешь, Игорь телефон знает.

– Прощай, – он слегка сжал её кисть и проигнорировал лицо, приближенное явно для поцелуя.

Олег шел и щурился от солнечного света. Ему не хотелось ни о чем и ни о ком думать. Забытье было слишком коротким, а реальность такой безжалостной… Город был ещё почти пуст. Даже машин не было и поэтому ему пришлось добираться пешком. Он не слишком спешил. Облегчения возвращение не принесло бы. Невольно ему пришла в голову мысль, что он очень много хлопот доставляет своим близким. Кроме неприятностей ничего они, кажется, не видели. Эта мысль настроения Олегу тоже не улучшила.

Навстречу ему шел пожилой мужчина с собакой. Олег уже почти прошел мимо, когда мужчина окликнул его. Он обернулся и узнал заместителя начальника Управления геологии, в котором проходил практику.

– С Новым годом, Олег Леонидович! – улыбаясь, сказал он.

– С Новым годом, Эдуард Евгеньевич! – Олег тоже попытался улыбнуться.

– Что это вы, милый юноша, в праздник и такой грустный идете? Сильно спешите?

– Совсем не спешу, – он достал сигареты, предложил своему собеседнику и закурил сам.

– Тогда составьте старичку компанию на несколько минут. Рассказывайте, как дела? Как работа? Докторскую не пишете ещё? Как семья? Как ваша красавица-жена и малышка? В школу ещё не пошла?

– Не пошла и не пойдет, – Олег прищурился на солнце. – Нет больше семьи, нет больше Марины и нет больше Снежаны. Погибли мои девчонки в августе. Ленинградский рейс…

– Мои соболезнования, – он перестал улыбаться. – Это всё ужасно…

– Ужасно, – Олег всё так же продолжал щуриться на солнце. – Ещё ужаснее, что у нас ребенок должен был быть… Так что… какая теперь докторская и какие дела? Ничего не хочу. На работу хожу, как автомат. Мне Маринину группу передали, которую она курировала. Всё кажется, что временно, пока её нет…

Олег знал, что на него нашло, почему так разоткровенничался. Обычно, он даже своих близких не сильно этим баловал, а сейчас рассказывал всё даже не другу, а так, знакомому. Эдуард Евгеньевич некоторое время молчал, а потом сказал:

– Да, нелегко вам. Хотите совет?

– Не знаю, – Олег пожал плечами. – Мне, кажется, уже ничего не поможет.

– Это только кажется. Попробуйте сменить обстановку.

– Попробовал. Вот к другу в гости выбрался. Даже смеялся, пока всей компанией сидели, а потом всё снова.

– Не то. Послушайте старика. Вам нужно полностью сменить всю обстановку. Квартиру…

– Я к родителям вернулся.

– Хорошо. Работу, может даже уехать… Понимаете, вам нужно вырваться из того замкнутого круга, который вы же себе и создаете.

– Я любил её, – Олег тяжело вздохнул.

– А вас никто и не уговаривает перестать любить её. И то, что вы сделаете, не будет предательством по отношению к Марине и детям.

– Я и не думаю, что это будет предательством.

– Тем более. Смените работу хотя бы на год-два. Потом, даст Бог, наладится всё, вернетесь в институт. Просто вам сейчас тяжело, а вы всё время возвращаетесь туда, где вы были вместе, к тем людям, которые вам постоянно о ней напоминают. Так вы, милейший, совсем дойдете! Вид-то у вас, скажу вам честно, неважнецкий. А вы ведь ещё горы свернуть можете. Вам ведь тридцати ещё нету?

– Двадцать девять. Только толку с меня…

– Вот только врать не надо! Толку ещё о-го-го сколько! Некому вам чертей хорошенько надавать, чтобы за себя взялись!

– Ну, хорошо, сменю я обстановку, сменю работу… что там ещё? Фотографии её спрятать и не смотреть?

– Это уже излишества. Найдите самую красивую, где она смеется, поставьте или повесьте на видное место, и она будет радоваться за вас, когда у вас всё наладится.

– Хотелось бы, чтобы это было так.

– А вы попробуйте. Думаете, нечего старикашке делать, с собачонкой своей прогуливается и советы глупые раздает?

– Нет, не думаю. Просто в себя не верю уже. И верить не хочу.

– А напрасно! Напрасно! Вот что я вам скажу, юноша, если нужно будет что, приходите запросто ко мне домой. Я вон в том доме живу, девятнадцатая квартира. Я один живу. Сын в пятьдесят девятом погиб, а супруга умерла десять лет назад. Дочь живет в Тбилиси. Приходите, поговорим, подумаем, может быть, что дельное и придумаем.

– Вы говорите, как мой отец, – Олег невольно улыбнулся.

– Вашему батюшке сколько годков?

– Почти шестьдесят девять.

– Ну, мне чуточку поменьше. Но, вы прислушайтесь. Батюшка ваш, раз так говорит, мудрый человек! Прислушайтесь. Иногда мы, старики, на что-нибудь годимся. У вас, помнится, ещё сестрица была младшая.

– Оксана. У неё всё неплохо.

– Она, небось, тоже родителей слушает так же, как и вы?

– Есть такое дело, – Олег снова улыбнулся.

– Ну, вот. Вы с ней посоветуйтесь, раз нас стариков не слушаете. Только не говорите, что старики советуют, а, как бы, от себя. Что она вам скажет? Или друга близкого спросите.

– Попробую.

– Ну, вот, вы уже и улыбаться начали. Значит, гожусь я ещё на что-то. Надумаете – заходите. А батюшке и матушке кланяйтесь, с Новым годом поздравьте, здоровья пожелайте. И сестрице ручку за меня поцелуйте. Я – старый грешник, люблю увидеть красивую молодую девушку.

– Спасибо.

– Всех благ вам, Олег Леонидович и надежды…

Прошло ещё несколько недель, прежде чем Олег всерьёз задумался над его словами. Всё получилось совершенно случайно. Наводя порядок у себя в комнате, он уронил альбом с фотографиями. Альбом упал, раскрывшись. Олег поднял его. На него с фотографии смотрела смеющаяся счастливая Марина. Олег коснулся пальцами лица на фотографии. Ему казалось, что он коснется её нежной бархатистой кожи. Под пальцами был только холодный глянец. Сам не зная, почему, Олег обратился к ней:

– Я так скучаю по тебе… Мне так без тебя плохо, Мариночка, – она продолжала улыбаться. – Знаешь, а наша группа сессию сдала просто здорово – ни одной пересдачи. Ты довольна?

Только теперь Олег сообразил, что разговаривает и, что в комнате никого, он один. Он захлопнул альбом и опустился на диван. Кровь стучала в висках. С трудом Олег перевел дыхание. Неужели отец и Эдуард Евгеньевич были правы?

Вечером отец поднялся к Олегу в комнату. Он лежал и читал. За окнами шумел ветер, голые ветки стучали в окно. Олег пытался сосредоточиться на тексте, но у него это слабо получалось. Он даже обрадовался, когда появился отец.

– Что поделываешь? – спросил отец, садясь напротив.

– Пытаюсь читать, – Олег отбросил книгу и тоже сел. – Хочешь партию в шахматы?

– Хочу. Вниз пойдем или сюда доску нести?

– Как хочешь. Идем вниз.

Они спустились в маленькую комнату. Мамы дома не было, она дежурила. Олег сварил кофе, и они очень удобно устроились у шахматной доски.

– Что у тебя нового? – спросил отец.

– Ничего, – Олег передвинул пешку. – Двоечники мои разъехались на каникулы, на кафедре затишье. Все ходят и пытаются бороться с дремотой.

– А у тебя что нового? – уточнил отец вопрос.

– Что у меня может быть нового, па?

– Мало ли…

– Знаешь, хотел я тебе рассказать об одном человеке…

Олег пересказал отцу содержание своего разговора с Эдуардом Евгеньевичем. Отец выслушал его очень внимательно, некоторое время задумчиво смотрел на сына, а затем спросил:

– А ты-то сам, что думаешь по этому поводу? Ведь совершенно посторонний человек советует тебе то же, что и я. Может, не совсем слово в слово, но суть та же.

– Не знаю. Куда уходить? Что я могу делать? Уехать куда-нибудь?

– Нет, уезжать, пожалуй, не стоит, а вот работу можно и сменить. Хотя бы в тоже Управление перейди. Тебя там помнят, думаю, что возьмут. Посоветуйся с мамой, с Оксаной, с Максимом. Ты же всегда прислушиваешься к их мнению. Сам ещё всё хорошенько обдумай. Нельзя себя хоронить заживо, Олег! Ты же не глупый парень, должен понимать. Только для начала нужно захотеть. А ты не хочешь.

– Ты прав, па, не хочу. Каждое утро просыпаюсь с мыслью, что всё это страшный сон и сейчас всё будет, как раньше. Знаю, что нужно, и переступить не могу.

– А ты попробуй.

Через несколько дней приехали Макс и Оксана. Они остались ночевать. Олегу не спалось. Он лежал и смотрел в темноту комнаты. Нехорошо у него было на душе, пусто. Он задыхался от этой пустоты. Это становилось невыносимо. Так больше продолжаться не могло, у него не было никакого желания иметь утром больную голову и красные глаза. Олег поднялся, надел брюки и пошел вниз, в кухню, чтобы выпить снотворное. Проглотив таблетку, он решил заодно и покурить. Олег выключил свет, открыл форточку и взял сигарету. Стоя напротив окна, он вдыхал холодный воздух и смотрел на ледяные колючки звезд.

Сзади послышались легкие шаги. Олег обернулся. В кухню вошла Оксана. Она включила свет. На ней был длинный халат, волосы заплетены в мягкую косу, на щеке отпечаталась складочка наволочки. Оксана налила себе воды, напилась и спросила:

– Почему ты не спишь?

– Не спиться. Спустился таблетку взять. А ты чего встала?

– Пить захотела. Дай и мне закурить.

– Макс ещё чертей не дает? – поинтересовался Олег, чиркнув зажигалкой.

– Олег, я же не маленькая. Сама за себя отвечаю.

– Извините, Оксана Леонидовна. Совсем забыл, что вы солидная дама, мужняя жена и вообще уже из садикового возраста вышли! – он улыбнулся.

– Извиняю, – благосклонно кивнула она.

– Что вы с Максом сегодня, как с креста оба снятые? – поинтересовался Олег.

– Устали. Можем мы устать? Не волнуйся, у нас всё нормально.

– Оксаночка, я тебя с рождения знаю, и сказки рассказывать ты можешь тем детишкам, которых лечишь. Меня-то не надуешь. Колись уже, что произошло.

– Что колоться, Олежек? – она тяжело вздохнула. – Ничего у нас с детьми не выходит. Я ребенка хочу, Макс тоже…

– Может, стоит провериться?

– Проверились. Я уже раз пять проверялась. Меня чуть ли не наизнанку вывернули – всё в порядке. Теперь и Макс проверился – у него тоже. Всё идеально, только вот ничего не получается.

– Извини за нескромный вопрос, тебе с Максом хорошо?

– Не то слово, – как ни странно, Олег почувствовал укол ревности от её слов. – Ты и представить себе не можешь, насколько он ласковый и насколько он обо мне заботится!

– Мне-то чего представлять? Не я же с ним в постель ложусь. Не кисни, всё у вас получится, – он хотел успокоить Оксану.

– Спасибо за утешение. Нам только на это и остается надеяться. Макс тоже самое твердит, а мне уже на свет смотреть тошно. Я когда грудничков вижу, реветь потом полдня готова, – у неё стали совсем грустные глаза.

– Исходя из того, что видишь ты их каждый день, то и ревешь ты каждый день, – он приподнял голову Оксаны за подбородок.

– Реву, – у неё дрогнули губы. – Макс из-за этого переживает, уже не знает, чтобы он для меня сделал. А мне и его жалко…

– Вот теперь давай хором поплачем, – Олег легонько щелкнул её по носу. – Сейчас пойду, разбужу Макса, и мы тебе попку вдвоем нашлепаем, если слушаться не будешь. Ты Макса слушайся, он старше, соображает лучше.

– Ага, прямо сейчас и нашлепаете, – Оксана бросила недокуренную сигарету. – Посиди со мной, если спать не хочешь, а то я сейчас снова расхныкаюсь.

– Конечно, – Олег сел рядом.

– Как ты вообще?

– Никак, – он пожал плечами. – Мне здесь кое-чего насоветовали…

– Может быть, они и правы. Только ты никуда не уезжай, – она слушала очень внимательно, потом сказала. – Переведись в Управление и сиди себе там. Новые люди, новая обстановка. Встряхнешься. Маме говорил?

– Говорил. Она твердит, что угодно, только чтобы я не уезжал. Точно, как ты.

– Вот видишь, – она улыбнулась и прижалась к его плечу. – Знаешь, Олежка, ты напрасно вбиваешь себе в голову, что нам всем от тебя сплошные неприятности. Мы тебя все обожаем. Даже Макс тебя воспринимает, как брата.

– Оксана, я сам себе в тягость, – вздохнул Олег.

– Нам не в тягость. Особенно мне. Я ведь всё ещё люблю тебя, – она слегка смутилась. – Наверное, я никогда не смогу тебя разлюбить и воспринимать только как брата.

– Не надо, Оксаночка, – Олег поцеловал её в лоб. – Мы и так слишком много натворили. Я тоже люблю тебя, но у тебя есть Макс.

– Я люблю его, молиться на него готова. То, что было между нами, сейчас ушло куда-то глубоко-глубоко, но так и не прошло до конца. И не пройдет.

– Должно пройти. Должно… Слишком много мы грешили…

Некоторое время они сидели молча, каждый думал о своем. Оксана тихо задумчиво произнесла:

– Олежка, может быть то, что происходит сейчас, это расплата за то, что было?

– Может быть. Если это так, я знаю, как выглядит ад…

ОХОТА.

Глава 24

Весной Олег перевелся в Управление геологии. Ему не пришлось долго сидеть в кабинете. Как только начался сезон, он уехал с геологической партией. Узнав, что он уезжаю, мама и Оксана были шокированы. Вернее их беспокоил не сам факт отъезда, а тот срок, на который Олег уезжал. Началось всё с упреков в том, что он нарушил своё обещание не уезжать, теперь собрался уехать на пять месяцев, да ещё и Бог весть куда, а закончилось слезами. Оксана, правда, не плакала, но маму поддерживала полностью. Ещё Оксана напустилась на брата за то, что он поставил всех в известность только за день до отъезда.

– Ну, сестричка дорогая, – невозмутимо сказал Олег, – если бы я это сказал месяц назад, когда вопрос решался, то выслушивал бы всё это целый месяц.

– Зато мы теперь полгода будем изводиться, где ты и что с тобой! – Оксана гневно сдвинула брови.

– Найди другую тему поизводиться, – посоветовал он. – Не полгода, а пять месяцев.

– Олег, ты действительно поступаешь с нами жестоко, – вытирая слезы, сказала мама. – Ладно, мы относительно спокойно пережили то, что ты поставил нас перед фактом, что ты не хочешь учиться в медицинском, потом, что хочешь жениться, зато теперь… Чего ждать завтра?

– Мамочка, пять месяцев ты можешь не ждать ничего. Потом я тебе обещаю, что в течение последующих полугода – месяцев семи, я никуда неожиданно не уеду – разве что в отпуск.

– Олег, я против!

– Мама, извини, но я не спрашиваю разрешения – я ставлю тебя в известность. В конце концов, это моя работа, я этого хочу, это уже решенный вопрос, и последний аргумент: я всё-таки уже достаточно взрослый, чтобы принять решение самому, а не бегать и спрашивать разрешение выйти из дому, как мальчик маленький.

– Когда ты переходил в Управление, ты уверял нас, что всё будет хорошо…

– А что плохо? – удивился Олег.

– То, что ты собрался уезжать. Тебя что, начальство заставляет?

– Нет. Я как раз сам напросился.

– Сам?! – маме на помощь снова пришла Оксана.

– А что здесь такого? Я не пойму из-за чего весь сыр-бор?

– Действительно, что вы трагедию устраиваете? – вмешался отец.

– Лёня, он же уезжает! – мама готова была разрыдаться.

– Марина, он же взрослый мужик!

– Всё равно…

– Что всё равно? А, если бы он уехал сразу после школы или куда-нибудь по распределению? Да дайте вы ему вздохнуть свободно!

– Ах, Лёня… – мама махнула рукой и вышла из комнаты.

Отец поднялся и пошел за ней. Оксана сердито посмотрела на брата, взяла сигарету и, так и не закурив, сказала:

– Ты не мог придумать что-нибудь получше? Смотри, как мама расстроилась. На меня наплевать, так хоть её пожалей.

– Да мне и на тебя не наплевать. Только я действительно всего этого захотел сам. Вы все полгода твердите о том, что мне нужно сменить обстановку, чтобы прийти в себя. Вот я и решил её сменить. Оказывается, не так. Оксана, я ведь никогда ничего тебе не диктовал. Дай и ты мне свободу выбора. Один отец меня понимает!

– Ну, что ты! Тебя ещё и Макс понимает! Он тоже говорит, что правильно ты делаешь! Может быть, ты и его с собой возьмешь? Вам там хорошо вдвоем будет – никто ничего не диктует, сами себе хозяева! – Оксана сердилась не на шутку.

– Оксана, – Олег слегка сощурился. Она осеклась под его взглядом и опустила глаза.

– Хорошо… – после паузы уже немного мягче сказала она. – Хорошо, поступай, как знаешь, только давай о себе знать при каждом удобном случае. Мы же боимся за тебя.

– Об этом ты могла бы и не говорить. А вот бояться за меня не стоит. Ничего со мной не случиться.

Поздно вечером, когда мама уже спала, отец пришел к Олегу в комнату.

– Ты ещё не спишь? – спросил он, входя.

– Нет. Мама успокоилась?

– Немного, – отец сел в кресло.

– Па, ты тоже на меня сердишься?

– Нет. Ты правильно сделал. Уезжаешь ты всего-то на пять месяцев, а может, и меньше. Конечно, я буду переживать за тебя, но я бы переживал, даже, если бы ты уехал на два дня.

– Ты маму уговори, чтобы она не плакала.

– Попробую. Один вопрос, ты действительно этого захотел сам?

– Да. Я за шефом полмесяца ходил.

– Ну, что ж… будем надеяться, что тебе это пойдет на пользу.

Олегу действительно это пошло на пользу. Почти полгода он провел в тайге. Первый месяц было тяжеловато – он не привык к сапогам, к длинным переходам, к такому обилию комаров. Но переносил Олег всё это терпеливо, не жаловался, даже виду старался не подавать, что устал. Потом наступил момент перелома – ему стало немного легче. Вскоре он окончательно привык. Иногда, когда просыпался ночью в палатке, Олегу казалось, что так было всегда.

Время и лес лечат. У Олега стало пропадать чувство безысходности. Цели, правда, ещё не появилось, но обреченность пропала. Он вспоминал Марину и Снежану так же, как раньше – каждый день, но боль притупилась и печаль, с которой он всегда вспоминал их, была светла. Олег оживал. Теперь он уже иногда шутил и даже смеялся. Улыбка стала прежней, а не натянутой, как раньше. Окружающие принимали это за адаптацию «кабинетного мальчика» к реальной жизни. Единственным человеком, который понял, что это немного не та адаптация, был начальник партии. Как-то вечером он и Олег сидели у костра. Все уже разбрелись по своим палаткам. На следующий день к вечеру они должны были выйти к поселку. Начальник мечтательно улыбнулся и сказал:

– Завтра вечером в баньке попаримся. Почта нам, наверное, уже есть… Ждешь писем?

– По-моему, кроме наших бичей, их ждут все, – ответил Олег, глядя на угли костра.

– Потянула же тебя нелегкая, Олег! – начальник покачал головой и, улыбаясь, посмотрел на него. – Что тебе дома не сиделось? Деньжат решил подзаработать? Так у тебя вроде бы зарплата неплохая была, работа непыльная. В таком возрасте от жены в лес… Чудак… Писем ведь ждешь больше всех.

– Деньжат мне хватало и работа устраивала. А вот жены у меня нет. Письма от родителей и сестренки, – Олег прищурился на угли.

– Тогда почему кольцо носишь? – удивился он. – Кольцо вроде бы обручальное.

– Обручальное. Была жена. Погибла. В прошлом году, в августе. Вместе с дочкой.

– Извини. Так ты из-за этого в лес подался?

– Из-за этого. Мы раньше вместе работали в политехническом, на одной кафедре. Я уже защитился.

– Ну, что ты у меня с ученой степенью, меня в Управе предупреждали. Ты, говорят, там на практике был, виды на тебя имели, а ты в институте остался?

– Был на практике. В институте решил из-за Марины остаться. Мы ещё тогда не женаты были, вообще ничего у нас не было. Её не стало, я на работу, как на каторгу шел. Потом один умный человек предложил обстановку сменить.

– Сильно жену любил?

– А вы как думаете?

– Видать, сильно. Сейчас хоть чуть-чуть попустило?

– Чуть-чуть. Не знаю, как дома будет, а здесь вроде бы чуточку легче.

– Значит попустит. А вот колечко сними. Я тебя уже предупреждал. Не ровен час, зацепишься где-нибудь. Минимум – палец сломаешь, максимум – без пальца останешься.

– Я никогда его не снимал со дня свадьбы.

– В палец вросло?

– Нет. Просто не снимал. Если сниму, то куда я его дену?

– На цепочку рядом с крестом повесь.

Некоторое время они помолчали. Потом начальник снова заговорил:

– Мне когда сказали, кто у меня замом будет, я со всем начальством переругался. Я ведь отпуск за два года брал и ничего не знал. Вышел как раз за неделю до отъезда. Ну, всё думаю, подкинут мне маменькиного сынка, который скулить всю дорогу будет. Мне Эдик Дубинин взялся тебя взахлеб нахваливать – хороший мальчик, семья приличная, родители профессора… – он усмехнулся. – Я думал, что он надо мной издевается. Не издевался старый змей.

– Я действительно профессорский сын. Что в этом такого?

– Абсолютно ничего. Просто я по Управлению знаю, когда приходят мальчики «голубых кровей». Хуже девиц охают и ахают. И не дай Бог, посылают их куда-нибудь. Ты в этот стандарт не вписываешься.

– Как воспитали.

– Что, батька ремнем баловал?

– Ни разу. Просто с детства объяснял мне, что я – мужик, должен учиться принимать решения и что-то делать. Вот я и делаю. По крайней мере, пытаюсь.

– Хорошо пытаешься.

Из таежных поселков, попадавшихся нам по ходу маршрута, Олег отправлял домой редкие письма. Одина раз ему даже удалось позвонить. Мама плакала от радости, что слышит его голос, отец говорил спокойно, но Олег знал, что отец очень волнуется.

Ещё у Олега обнаружилась одна маленькая странность. Как сказал начальник партии, у него был «нюх на камни». Олег сам не знал, каким образом, но он всегда шел в нужном направлении и всегда у него был какой-то результат.

Олег вернулся домой через пять с небольшим месяцев слегка похудевший, с немного обветренным лицом (отпускать бороду он тогда ещё не научился), но зато оживший и повеселевший. Там, откуда он вернулся, была уже глубокая осень, дома – бабье лето. Дорога домой казалась бесконечной, а вокзал в родном городе самым желанным местом. Больше всего хотелось залезть в ванну, а потом в свою постель и спать. Хотя нет, перед сном, съесть чего-нибудь вкусненького, приготовленного мамой или Оксаной.

О точной дате приезда Олег не предупредил, ему хотелось сделать маленький сюрприз. Это вполне удалось. Он приехал примерно через час после возвращения родителей с работы. Мирно дремавший возле своей будки Барон сначала тявкнул на него, а потом начал подпрыгивать и радостно повизгивать, как щенок. Олег потрепал собаку за ухом и пошел к двери. Дверь распахнулась. На пороге стояла мама, улыбалась и вытирала слезы.

– Олежка! – она обняла сына и теперь уже совсем расплакалась.

– Мам, ну что ты плачешь? – Олег даже растерялся. – Я уезжал – плакала, приехал – плачешь…

– От радости, сыночка. Идем в дом.

– А где борода? – услышал Олег смеющийся голос отца.

– Батя! – они обнялись.

Отец смеялся, но глаза его были влажными. Только теперь Олег понял, как соскучился за родителями, за домом, даже за Бароном. Пока он раздевался, мама засыпала его вопросами, на которые он с трудом успевал отвечать. Отец всё так же смотрел на него и улыбался.

Не взирая на то, что хотелось есть, Олег пошел в ванную. Прелести цивилизации начинаешь оценивать, наверное, не после месяца в стройотряде, где есть хоть какой-то душ, а после пяти месяцев в лесу. Банька, конечно, дело хорошее, но горячая ванна с пеной никак не хуже. Теплая вода Олегая так разморила, что он чуть не уснул.

Пока Олег откисал и смывал с себя пыль, мама позвонила Оксане и успела накрыть на стол. Все как раз заканчивали разбираться с маминым борщом, когда приехала Оксана. Она вбежала на кухню и, как когда-то в детстве, повисла у брата на шее, болтая ногами. За секунду лицо Олега было щедро перепачкано её губной помадой.

– А где Макс? – спросил он, опуская Оксану на грешную землю.

– Приедет чуть-чуть позже. На работе он, – пояснила Оксана, но от Олега не ускользнуло, как с тревогой переглянулись родители. – Ладно, продолжайте обедать, а я посижу.

– Может быть, ты тоже поешь? – спросила мама.

– Не хочу. Я уже успела перекусить. Макс приедет, его подкармливай. Олежка, ты так похудел!

– И я говорю, что похудел, – согласилась мама.

– Были бы кости, – резонно заметил отец. – Что вы причитаете над ним? Мальчик маленький или дядька взрослый?

– Лёня, – мама укоризненно посмотрела на отца, – ему хоть сто лет будет, а я всё равно буду переживать.

– Я тоже буду переживать, но причитать нечего. Ты вот лучше расскажи, бороду куда дел? – отец снова заулыбался.

– Не отпускал, щетина жесткая колется сильно. Попробовал – терпецу не хватило дорастить, пока колоть не будет. В следующий раз обязательно отпущу, – пообещал я.

– В следующий раз?! – в один голос спросили мама и Оксана.

– В следующий раз, – уточнил Олег. – Со следующей весны я снова уеду.

– О, Боже! – мама всплеснула руками.

– Мариночка, давай мы все переживания оставим до следующего раза, – успокоил маму отец. – Олег, ты лучше расскажи, как ты? А то всё о какой-то ерунде говорили.

– Нормально, – Олег благодарно посмотрел на отца. – Можно считать, что перемена пошла мне на пользу. Конечно, это не отдых в Крыму, пахать приходилось, как неграм на плантации, но, наверное, это мне и нужно было. Лучше расскажите, что у вас здесь?

– Почти ничего нового, – Оксана натянуто улыбнулась. – Мы все так скучали за тобой.

– Киска моя, что-то мне в твоем ответе не нравится, – Олег внимательно посмотрел на Оксану.

– Да, ну! Олежка, не придирайся! – Оксана наморщила носик.

– Действительно, почти нормально, – отец перестал улыбаться. – Оксана тебе потом расскажет. А у нас с мамой нормально. Только вот без тебя было пусто.

– А что кузен наш Артюша? – Олег думал, что снова кузен подложил какую-нибудь свинью.

– У него всё так же, – ответила мама. – Работает там же, скандалит с Верой, является неизменно раз в неделю вместе с ней и чаще, если ссорится. Всё пытается жаловаться, как она его обидела и не оценила.

– Истинно Спасёновская черта, – заметил Олег. – Так что всё-таки случилось?

– Потом, Олежка, – Оксана поднялась со своего места и стала разливать чай. – Ты лучше расскажи, что у тебя было? Ведь за пять месяцев должно было быть что-нибудь интересное.

– Охотиться меня научили. Довольно заманчивое занятие.

В дверь позвонили. Теперь открывать пошел Олег. Это приехал Макс. Они пообнимались, обменялись общими вопросами. Всё было бы хорошо, но у Макса были очень грустные глаза.

– А Оксана где? – спросил он.

– Я здесь, – Оксана вышла из кухни. Она больше не улыбалась. – Ты обедать будешь?

– Не отказался бы, – кивнул Макс. – Как у тебя дела?

– Нормально, – Оксана скрылась в кухне, на ходу бросив, – мой руки.

Олег посмотрел на Макса, и всё понял – что-то у них было не так. У Макса был вид, как у больной собаки. Столкнувшись с Олегом взглядом, он окончательно смутился и отвел глаза.

– Что случилось? – спросил Олег.

– Нам нужно будет поговорить, – тихо сказал он. – Если ты не сильно устал, давай попозже перетолкуем.

– Обязательно. Ты сейчас иди, поешь, а я буду у себя. Мне вещички разобрать нужно. А ещё лучше, оставайтесь ночевать.

– Наверное, так и сделаем. Если Оксана согласится.

– А что так?

– Макс, ты колодец копаешь, воды зачерпнуть? – из кухни выглянула Оксана. – У меня уже всё на столе.

– Сейчас, извини, – он поспешно ушел мыть руки.

Олег оглянулся на Оксану. У неё были такие же грустные глаза. Олегу оставалось только ломать голову над тем, что же у них происходит. Он заглянул на кухню. Родители слегка сникли.

– Па, идем на улицу, покурим, – предложил Олег.

– Я надеялась, что ты хотя бы курить бросишь. Всё-таки там воздух свежий, – сказала мама.

– Мамочка, там такие комары – просто звери. Так что курить приходилось в целях собственной безопасности, – отшутился он.

Олег и отец вышли во двор и присели на скамейку. Уже спустились сумерки, стало прохладно, но не так холодно, как там, откуда Олег вернулся. Он закурил и подержал зажигалку, пока подкуривал отец. Несколько минут оба молча курили. Олег смотрел на оранжевые квадраты света, падавшего из окон кухни, на клумбу с доцветающими астрами. Иногда по этим квадратам передвигались тени.

– Что случилось, па? – спросил Олег. – Что Оксанка с Максом такие кислые?

– Ну, через полчаса или через час ты узнаешь всё сам. Они разводиться собрались, – отец тяжело вздохнул.

– Как разводиться?! – Олег чуть сигарету не уронил.

– Оксана чудит.

– Что, появился кто-то?

– Если бы! Никого у неё нет. Максим не знает, с какой стороны к ней подойти, а она… – отец только головой тряхнул. – В общем, сами расскажут.

– И насколько далеко это уже зашло?

– Достаточно далеко. Правда, до формальностей они ещё не дошли. Мне с горем пополам удалось уговорить Оксану дождаться, пока ты вернешься, – в голосе отца послышалась горечь. – Оксана ушла от Максима и несколько дней жила у нас. Ничего добиться мы не могли. Он приезжал каждый день, она у него перед носом дверью хлопала. Всё это без объяснений, с одной фразой: «Я сказала всё, значит, всё!». У него нервишки и сдали. Уж не знаю, что он там сделал, но у него на работе были крупные неприятности. Приехала его мать, начала Оксану уговаривать вернуться. Та ни в какую. Тогда мать и сказала, о неприятностях у Максима. У мамы с сердцем плохо стало. Она пролежала в больнице две недели, потом две недели ещё дома сидела. Я уговорил Оксану вернуться хотя бы ради мамы, и пока ты приедешь.

– Та-а-ак, – протянул Олег. – Чудит сестричка! А что ж вы мне писали, что всё в порядке? Все здоровы, всё all right. Когда звонил, тоже всё прекрасно, только соскучились. Или это позже было?

– Нет. Ты звонил как раз на следующий день после того, как я маму домой привез. Что бы изменилось, если бы тебе тогда сказали обо всем? Ты бы там только нервничал.

– Наверное, но держать меня в неведении тоже не стоило. Ты-то как?

– Да что я? Что со мной может случиться?

– Ну да, ты же у нас железный, на тебя всё это никак не подействовало.

– Сынок, я свою жизнь прожил, мне ведь уже семьдесят будет. Вас жалко, маму тоже… – он тяжело вздохнул.

– Па, с тобой действительно всё в порядке? Ты здоров?

– Нормально всё, не волнуйся. Хорошо, что ты вернулся. Я очень рад. Мне кажется, что с твоим приездом всё наладится.

Олег и отец вернулись в дом. Макс ещё не закончил обедать. Оксана сидела с ним на кухне. Они молчали. Олег поднялся к себе в комнату, чтобы разобрать вещи. На диване лежал Бобик. Олег взял альбом с фотографиями, обнял Бобика и нашел фотографию, где были втроем – он, Марина и Снежана.

– Как же мне не хватает вас, милые мои девчонки, – прошептал Олег. – Я тоскую по тебе, Мариночка… я так люблю тебя…

Олег уже заканчивал разбирать вещи, когда дверь приоткрылась, и заглянул Макс. Он уже не пытался улыбаться. Лицо было грустным и усталым.

– Ты не отдыхаешь?

– Нет, проходи. Пытаюсь навести какой-то порядок. Падай, куда душе угодно, – предложил Олег.

– Как дела? – Макс сел в угол дивана. – Как ты?

– Нормально. Рассказывать долго. В двух словах, я доволен тем, что уехал. Немного легче стало.

– Что ж, я рад за тебя. Ты действительно выглядишь уже не таким подавленным.

– Макс, что у вас с Оксанкой происходит? – спросил Олег, садясь рядом.

– Плохо всё, Олег. Оксана хочет уйти от меня. Ведь уговор был, что мы ждем твоего возвращения и официально разводимся.

– Ну, ну… – Олег сделал вид, что ничего не знаю. – И что смертельного произошло, что стоит так с плеча рубить?

– Не знаю, – лицо Макса стало серым. – Вернее знаю, но ничего не могу сделать. У меня одна надежда, что ты её попробуешь вразумить. Родителей она слышать не хочет, мою мать тоже, а меня и подавно. Она всё решила.

– У неё что, кто-то появился?

– Если бы появился, я бы понял её. А так, я не понимаю. Ты же знаешь, главное для неё в последние пару лет было родить ребенка. Ничего у нас почему-то не получалось. Проверялись и она, и я, притом проверялись неоднократно. Всё нормально. Перепробовали, всё, что только можно – результат нулевой. А, когда ты уехал, она, наконец, забеременела. Мы так радовались! – у Макса по лицу пробежала тень. – Стали предельно осторожными – никаких нагрузок, никаких нервов. Даже родителям решили ничего пока не говорить. Думали, будет месяца три, тогда всех и обрадуем. Оксана возвращалась с работы и попала под дождь. День был очень жарким, а ливень холодным. Она простыла. День-два у неё был насморк, недомогание, горло побаливало, а потом такая ангина разгулялась… Проболела она две недели. Неделю температуру ничем не могли сбить. У неё начал болеть живот. После этого все врачи уперлись, что ей нужно делать аборт. Сделали УЗИ – оказалось отслойка плаценты. Она плакала целый день. Плачь – не плачь, а другого выхода не было. И Марина Сергеевна с Леонидом Владимировичем так говорили. После этого она несколько дней провела дома. Настроение, сам понимаешь, какое. Чем я её только не пытался отвлечь! Всё без толку. А тут черт принес мою бывшую благоверную. Она приехала к теще на несколько дней и решила зайти. Приехала одна, без Тимки. Ну, сидим, чинно благородно, кофе попиваем. Я спросил, почему она Тимура не привезла. Она и говорит, что у меня теперь жена молодая, сыном мне теперь интересоваться некак, пора бы и своих детей завести. Потом к Оксане поворачивается и спрашивает, что это мы так засиделись и почему она муженька детишками не порадует. Моя бывшая половина, нужно сказать, при желании может кого угодно, до инфаркта довести. Я что-то расплывчатое ответил. Вскоре она распрощалась и ушла. Вот после этого у нас всё и началось. Видно, когда шел разговор о Тимуре, и я услышал подобные излияния, у меня лицо дернулось. Оксана это заметила. Теперь у неё одна песня – что из-за неё я не могу видеться с сыном, что все мечты о нормальной полноценной семье остались только мечтами, что она видит, как я мучаюсь от всего этого, и так далее. Последней каплей стало то, что у неё началось воспаление. Она пришла к выводу, что нам лучше расстаться, из-за того, что с ребенком у неё теперь вообще ничего может не получиться, а мне поискать для себя полноценную женщину. Она даже к родителям уходила. У меня нервы сдали… – он тяжело вздохнул.

– Что произошло? – Олег поднялся, открыл окно и закурил.

– Да и говорить стыдно… – Макс совсем смешался. – Настолько всё поперек горла стояло, что и передать не могу. Собирались на выезд ехать. Я пистолет из сейфа достал, перекладывал в кобуру, ну и мысли дурные в голову полезли. Хорошо, что шеф зашел вовремя и пистолет у меня выбить успел… Неприятностей было… Чуть не до увольнения… Я ещё и дома от всей души надрался. Мать пришла, увидела меня красивого и решила сходить поговорить с Оксаной. Оксана ничего и слышать не хотела, а у Марины Сергеевны с сердцем плохо стало. Потом Леонид Владимирович уговорил Оксану, чтобы она вернулась, хотя бы на время, – Макс помолчал. – Вот она и вернулась. Спим в разных комнатах, разговариваем только при ком-то. Она по полночи в подушку плачет. Засыпает, во сне меня зовет… Что делать, Олег?

– Не знаю, не знаю… – Олег взял ещё одну сигарету. – Скверная история. Узнаю сестричку с её упрямством.

Некоторое время они молчали. Максим подошел к Олегу и тоже закурил. Олегу вспомнилась ночь после смерти Марины, как они курили, сидя на подоконнике. Тогда Макс его не оставил. Теперь он не мог Макса оставить. Да и не только его – Оксану тоже.

– Макс, я не знаю что делать, – медленно сказал Олег. – Останьтесь на несколько дней здесь. Может быть, что-нибудь получится. Родители против не будут.

– Я знаю. Оксана не хочет.

– Я попрошу. Давай попробуем.

– Давай.

Оксана немного посопротивлялась, но всё же большинству ей пришлось подчиниться. Олег ещё не знал, как мирить её с Максимом, буду ли вообще кто-то мирить их или они помирятся сами. Оставалось понадеяться на удачу. Почему-то Олег очень на неё надеялся. И в этот раз старушка его не обманула!

Хотела Оксана или не хотела, а пришлось ложиться в одну постель с Максимом. Олег уже собирался спать, когда Оксана пришла к нему в комнату. Она была с распущенными волосами и в халате.

– Ты не против, если я немного посижу с тобой? – спросила она, присаживаясь на край дивана.

– Конечно. А спать тебе не пора? Завтра ведь на работу. Это у меня день отоспаться есть.

– Ничего, я не очень долго. Я так скучала за тобой! Ты успел посидеть понемножку со всеми, кроме меня. Даже с Максом секретничал, а я как-то не у дел.

При упоминании о Максе её лицо стало грустным. Олег внимательно посмотрел на неё и подумал, что не больно-то и хотелось сестричке бросать Макса, плохо было бы ей без Макса, наверное, хуже, чем без него. Все её выходки были не больше, чем разновидностью истерики, да ещё и игрой уязвленного самолюбия. Она ведь так мечтала, что Макс с ней будет самым счастливым, а его жена недвусмысленно намекнула, что не всё у них ладненько. Не понимала она, глупышка, что иногда достаточно для счастья, чтобы человек был с тобой рядом. Может быть, просто в силу возраста ещё не понимала.

– Макс уже спит?

– Не знаю. Да что тебе Макс? А я?

– А я? А я?! А как же я?!!! – передразнил Олег Оксану. – Ты – моя радость, маленькая принцесса-злючка.

– Почему это злючка? Макс нажаловался или родители? – Оксана сощурилась.

– Никто мне не жаловался. Просто узнаю свежие новости. Оказывается, вам, Оксана Леонидовна, вожжа под хвост попала и вы беситесь. Чего тебе не хватает?

– Ребенка, – Олег слышал в её голосе так хорошо знакомые упрямые нотки.

– Дети бывают от спанья с мужем в одной постели. А вы в разных комнатах спите. Это, вообще-то, анекдот, насчет «вот так они и жили: спали врозь, а дети были». Разве что ты почкованием научишься размножаться.

Олег смотрел на Оксану и улыбался. Нужно было ломать её упрямство. Всему когда-то приходит конец. Своему голосу он даже не пытался придать оттенка сочувствия, хотя, на самом деле, ему было очень жаль сестру. Оксана порывисто поднялась. Брови были гневно сдвинуты, глаза блеснули упрямым огоньком.

– Да что ты понимаешь? Острить вздумал! – её голос звенел.

– Я ещё не так сострю. Это ты вздумала острить, но, как-то неинтересно. Я бы сказал, скверно: Макса под пистолет и неприятности, маму в больницу. Хорошо, хоть отец ещё держится. Блажишь, сестричка!

– Да что ты понимаешь?! – повторила она. – Знал бы ты, как быть одному, тогда по-другому говорил бы!

– Одному? – теперь Олег сощурился. – Вот уж это я точно знаю. Это ты забыла, кто из нас один остался. Хочу тебе поведать, что не сильно приятное ощущение. А тебе дурь в башку лупит! Ты ещё не одна и одной не оставалась. И, даст Бог, пока есть Макс, не останешься. Разве что и дальше будешь себя так вести. Делай, что хочешь, у меня больше никогда никаких советов не спрашивай! И ещё, запомни, что сюда ты не вернешься! Я трупом лягу, этого не будет! А вообще, топала бы ты в свою комнату или ещё куда. Я устал и хочу спать.

– Олежка, извини, – Оксана смутилась, с лица исчез гнев. Перед ним стояла его маленькая сестренка.

– Оставь меня, я спать хочу! – повторил Олег. Иногда нужно было быть жестоким. – Я тебе всё сказал.

– Олежка…

– Оставь, Оксана! Я спать хочу! – он дернул за шнурок бра.

Оксана вышла из комнаты. Дверь она закрыла неплотно. Олегу было жаль её. Он прекрасно понимал, что сгоряча она могла наговорить чего угодно и, честно сказать, не сердился. Ему очень хотелось выйти за ней следом, обнять, прижать к себе и спрятать от всех бед на свете. Но что-то подсказывало ему, что именно этого сейчас нельзя делать, как бы не хотелось. Олег лежал и прислушивался к тишине дома. К себе в комнату Оксана не пошла. Она осталась в холле между комнатами. Олег слышал, как она тихонько плачет. По-видимому, Макс тоже не спал. Он вышел к ней через несколько минут.

– Оксаночка, не надо плакать, – тихо сказал Макс.

– Уйди, Максим, – сквозь слезы ответила Оксана.

– Никуда я не уйду. Я люблю тебя.

– Уходи. Я прошу тебя, уходи!

– Что, прямо сейчас? – его голос упал.

– Утром. Давай сделаем то, что собирались и всё…

– Действительно всё. Если ты так хочешь, пусть так и будет. Только я не стану ждать утра.

По звуку шагов Олег понял, что Максим пошел в комнату. Через несколько минут он вышел оттуда и сказал:

– Закрой, пожалуйста, за мной дверь.

– Ты куда? – Оксана всё ещё плакала.

– Ты же попросила уйти. Вот я и ухожу.

– Макс! – она разрыдалась.

Олег уже совсем готов был подняться и выйти, чтобы посмотреть, что происходит и как-то положить этому конец, но как раз в этот момент, через рыдания Оксана сказала:

– Не уходи… прости меня…

– Ну, что ты, малыш? Оксаночка, ну, успокойся…

– Мне холодно…

– Иди ко мне, маленькая моя…

Дверь их комнаты чуть слышно скрипнула. О чем они говорят, Олег не мог разобрать, даже голоса были слышны еле-еле. А потом… вот тут-то Олег и пожалел, что ещё не крепко спит или не глуховат. То, что он услышал, скорее даже не слышалось, а угадывалось. Эти звуки он никогда бы не забыл, никогда ни с чем не спутал бы и услышал бы, наверное, через бетонную стену. Не думал Олег, что спустя столько времени, его будет трясти от ревности, когда он их буду слышать. Олег встал, закурил, усевшись на свой любимый подоконник, и пытался себя уговорить, что не стоит поддаваться этим глупым припадкам, стоит порадоваться, что всё так хорошо закончилось, лучше бы лечь и попробовать уснуть, но ничего у него не получалось. Других всегда легче убедить, чем себя.

Олег ещё спал, когда утром к нему в комнату зашла Оксана. Он приоткрыл глаза, пытаясь сообразить, который час. Она подошла к нему, поцеловала в лоб и шепнула: «Спасибо, Олежка!», после чего упорхнула, как птичка.

Вечером Оксана и Макс смеялись и веселились, как будто ничего не случилось. После ужина Олег и Макс вышли покурить во двор. Олег спросил:

– Оксанка вера на меня не сильно жаловалась?

– Нет, – он улыбнулся. – Не могу я с ней так круто, как ты. Я ведь всё слышал.

– А я это впервые. Никогда раньше на неё голоса не повышал. Ты тоже учись, на всякий случай. Вдруг когда-нибудь пригодиться.

– Не пригодится. Такого больше не будет.

– Уверен? Оксанка – человечек непредсказуемый.

– Уверен. А за вчерашнее тебе спасибо.

Родители смотрели всё ещё немного настороженно, но, похоже, тоже успокаивались – Олег вернулся, Оксана и Макс помирились. Олег ещё немного попытался быть строгим с Оксаной, но на долго его не хватило. Когда помирившаяся «сладкая парочка» поздно вечером уехала домой, отец спросил Олега:

– По секрету, между нами, что ты вчера сделал?

– Ничего, – он пожал плечами.

– И всё-таки? Ведь мы же два месяца бились и никакого результата.

– Ничего. Они сами помирились, – Олег наивно посмотрел на отца. – Понятия не имею, когда они это успели сделать. Я спал, как убитый.

Глава 25

Прошло ещё два года. Не смотря на протесты мамы, Олег так и уезжал на сезон в геологические партии. Правда, мама теперь не возмущалась так, как в первый раз, и плакала, разве что, в день его отъезда. Теперь Олег уезжал уже как начальник. Всё было хорошо. В Управлении им и его ребятами были довольны, у них всегда были отменные результаты. Олег стал прикидывать, что ещё пару лет и у него будет очень неплохой материал для докторской, а там можно будет подумать и о возвращении в институт.

В семье всё оставалось почти без изменений. Отец перешел только на преподавательскую работу. То, что ему перевалило за семьдесят, непосвященный человек вряд ли бы заподозрил. Он был таким же веселым и остроумным. Его по-прежнему обожали коллеги, студенты и все знакомые Олега и Оксаны с Максом. У мамы стали появляться седые волосы и совсем маленькие морщинки в уголках глаз, но её это совершенно не портило. Как и раньше, она и отец были удивительно красивой парой. Мама тоже ушла на преподавательскую работу. Макс получил подполковника. Оксана возилась с чужими детьми и всё надеялась на то, что у неё и Макса обязательно будут свои. Только иногда и она, и Макс бросали завистливые взгляды на детишек знакомых. Артём всё продолжал попивать кровь из Веры, наживать неприятности на работе и приходить жаловаться, когда ему становилось плохо.

Олег, когда возвращался домой, перебивался случайными связями. По старой памяти составлял компанию Ламинскому, который всё боялся расстаться со своей свободой. У Игоря всегда была масса знакомых девушек, и он никогда не обижался, если кого-то из них уводили. Олега такая жизнь устраивала. К чему-то серьезному он готов ещё не был. Всё так же он тосковал по Марине, всё так же часто бывал на кладбище и всё так же мог разговаривать с её фотографией. От этого было чуть легче. Родители иногда начинали заводить со ним осторожные разговоры о том, что пора бы подумать о семье, но Олег старательно уходил от них.

В этом году зимой, в феврале, Артём, переругавшись с начальством, уволился. С работой становилось трудновато, а с характером и манерами Артёма найти работу становилось почти невозможно. Естественно, Вера была не в восторге, из-за того, что теперь приходилось кормить мужа, который ещё и скандалы без конца устраивал. Олег вообще поражался её безропотности. Но, как всему на свете, её беспредельному терпению пришел конец. В один прекрасный день Вера предложила Артёму расстаться или всё-таки найти работу и взяться за ум. Это случилось незадолго до того, как заканчивался набор в очередную партию. Неизвестно каким образом Артёму в голову пришла идея начать уговаривать Олега взять его с собой. Олег довольно долго отказывался, пока просьбы исходили от него, но когда попросила Вера, ему стало жаль её. Взяв Артёма с собой, Олег мог избавить её на некоторое время от общения с ним. Кроме того, это были неплохие деньги. Олег согласился. Артём клялся и божился, что будет тише воды, ниже травы. Накануне отъезда Макс спросил Олега:

– Ты действительно веришь в добрые побуждения Артёма?

– Да что-то не особенно. Просто Веру жаль. Пусть хоть отдохнет от него некоторое время, – ответил Олег.

– Слушай, а что она не разведется и домой не уедет?

– У неё что-то там не ладится. Почему она в своё время здесь и осталась. Там брат проблемный, папаша пьющий, ещё что-то.

– Ну да, а здесь Артюша. Вот уж попала девка ногами в маргарин! Только ты ради Бога, осторожней с этим орлом.

– Можешь не волноваться.

– Олег, можешь считать меня нервным, но я вашего Артёма просто побаиваюсь. Из-за такого дерьма сплошные неприятности всегда.

– Так оно и есть. Только я его не боюсь. Пару раз он мой кулак пробовал, думаю, что лишний раз напрашиваться не станет. Я ведь его предупредил, что разговор, в случае чего, у меня будет более чем короткий – в нюню. Там лес и жаловаться будет только соседней елке.

– Не хочу дурного напророчить, но намучаешься ты с ним.

– Будем надеяться, что ты ошибаешься.

– И всё-таки осторожней.

Макс оказался прав. Не прошло и двух недель, как Олег пожалел, что взял с собой Артёма, но отступать было некуда. Если отбросить его нытье из-за отсутствия удобств и тяжелой работы, а перечислить все остальные «приятные сюрпризы», преподнесенные им, то всё равно их пришлось бы перечислять слишком долго. Без них и дня не проходило. Он измотал Олег и всех в партии. Олег сносил всё довольно долго и терпеливо, но как-то раз не выдержал, сорвался и тряхнул Артёма от всей души. Ещё бы минута и он бы дал по старой памяти волю кулакам. Артём испугался и напоминать ему, что по чем, Олегу не пришлось. Три дня после этого все отдыхали.

Вообще этот год оказался неудачным. Если Артём был неприятностью, которую Олег нажил себе сам, взяв его с собой, то остальное ни от кого не зависело. Начать с того, что погода не баловала. То и дело шли дожди, было холодно. Почти всё лето они не вылезали из курток. Работа двигалась медленнее, чем хотелось бы, хотя и результаты были неплохими. Постоянно кто-то из был простужен, хорошо, хоть сильно никто не заболел. В самом конце августа дожди прекратились, но в первых числах сентября начались утренние заморозки. Теперь погода стояла солнечная, но очень холодная. Нужно было срочно закончить весь намеченный объем работ. Оставалось уже совсем немного. Пятнадцатого сентября за завтраком Олег предложил остановиться на том, что уже сделали, и возвращаться, или задержаться ещё дней на десять. С одной стороны ему жаль было бросить всё незаконченным, с другой – он не хотел рисковать. После короткого обсуждения все решили остаться ещё на две недели, а потом вернуться «короткой» дорогой, частично проходившей по обрывистому берегу реки. В тот день к вечеру Олег начал кашлять. Две недели прошли довольно быстро и без особых проблем, если не считать того, что с каждым днем становилось всё холоднее и холоднее, а кашель его усиливался и усиливался, не поддаваясь тем лекарствам, которые были с собой. Исходя из своего начального медицинского прошлого, Олег прекрасно понимал, что у него либо сильный бронхит, либо что-то с легкими. Скорее было второе, потому что ему даже курить было тяжело.

Двадцать шестого сентября они закончили работы и тронулись в обратный путь, через два дня вышли на берег, нашли место для подъема и теперь двигались вдоль обрыва метров пятнадцати высотой. Потом им предстояло свернуть снова в лес, и через двое суток они должны были выйти к деревне. Олег был очень рад, что буду скоро дома – ему срочно нужен был врач, дела его были не особенно хороши. И ещё Олег радовался тому, что наконец-то избавится от общества Артёма.

Ближе к вечеру партия остановилась на короткий привал, как раз перед тем, как снова углубиться в лес. Все веселились, шутили. Домой хотелось всем. Олег сидел близко к краю обрыва и вслушивался в затихающие звуки леса и смех. Странное и неприятное ощущение появилось у него – будто он видит всё это и слышит в последний раз. Олег посмотрел на часы – пора было двигаться в путь. Он уже забрасывал на плечи рюкзак, когда отстегнулась одна лямка. Олег присел и начал её застегивать, сказав ребятам, чтобы они шли вперед, а он их догонит. Артём остался ждать Олега. Он стоял и смотрел, как Олег возится с лямкой. Наконец Олег тоже забросил рюкзак на плечи.

– Ну, что, идем? – кивнул он Артёму.

– Домой, что ли хочешь? – насмешливо спросил Артём.

– А ты нет? – Олег слегка сощурился.

– Знаешь, чего я сейчас хочу? – Артём недобро улыбнулся.

– Ума не приложу.

– Я почти полгода спал и во сне видел, чтобы ты в этом лесу и загнулся.

– Артём, ты здоров ли? – Олег нахмурился. – Что это за разговоры?

– Так решил тебе, наконец, умнику, сказать всё.

– Не место и не время. Вечером скажешь.

– Не будет у тебя вечера, братец! – он как-то странно рассмеялся.

– Ты что мелешь? Идем, смеркаться скоро начнет.

– Как ты думаешь, что для меня было самым классным воспоминанием? Никогда не догадаешься! Когда ты кровищей умылся, а потом, когда баба твоя опрокинулась и ты с цацкой в обнимку в своей комнате сидел, сам чуть краше покойника! – он расхохотался.

– Что дальше?

– Ничего. Теперь вернусь и посмотрю, с чем будет сидеть вся твоя веселая семейка, когда ты опрокинешься!

– Не дождешься! – Олег начал злиться.

– Дождусь. Здесь свидетелей нет.

Удара под ложечку Олег не ожидал и сразу же согнулся пополам, хватая ртом воздух. В следующий момент Артём добавил второй удар в грудь. Олег не удержался, сделал шаг назад и с ужасом почувствовал пустоту. Он не успел ни схватиться за что-нибудь, ни вскрикнуть. Ему показалось, что падал он очень долго. Боли от удара Олег не почувствовал, только ощущение собственного тела куда-то исчезло, и он провалился в темноту…

…Олег с трудом открыл глаза. Ему было очень холодно, ужасно болела голова, его мутило. Где-то рядом слышался шум воды. Небо было светло-серым. Олег попробовал шевельнуться. Это движение отозвалось болью в спине, но боль была терпимой. С превеликим трудом он сел. Стояли сумерки то ли вечерние, то ли предрассветные. Лес, обрыв, река – всё покачивалось у него перед глазами. Рюкзак так и остался на спине. По мере возможности, Олег освободился от него и попытался вспомнить, как же всё произошло. Ну да, Артём столкнул его с обрыва и он, упав, потерял сознание. Сколько же он так пролежал? Час? Больше? Олег посмотрел на часы и ужаснулся – было первое октября. Получается, что без сознания он пробыл почти двое суток. По идее, партия должна была сегодня во второй половине дня подойти к деревне. В таком случае, через пару дней они должны были вернуться с помощью. Что ж, пару дней Олег мог подождать. Сам бы он ни за что не поднялся на почти отвесный склон. Даже, если бы он вернулся назад, ему не удалось бы выбраться. Примерно в двух часах пути отсюда обрыв подходил прямо к воде, а река в этом месте была довольно глубокая. Получалось, что Олег был заперт с трех сторон – с двух был обрыв, с третьей – река. Ему было очень холодно. Только сейчас Олег рассмотрел, что ветки ближнего кустарника покрыты инеем. Нужно было развести огонь и согреться. Олег подтащил к себе рюкзак, достал нож и попробовал встать. Хорошо, что нож он успел отбросить. Голова не только болела, но ещё и кружилась. Он упал на колени, его стошнило. Потом ему удалось добраться до воды, ополоснуть лицо и сделать несколько глотков. Вода была настолько холодной, что начало ломить зубы. Костер получилось развести только через несколько часов. Из-за слабости и головокружения любое движение давалось с трудом. Нельзя сказать, чтобы Олег так уж сильно согрелся, но некоторое облегчение всё-таки было. Временами он то ли впадал в дремоту, то ли просто отключался. Так наступил вечер, а за ним ночь. Снова Олег очнулся ранним утром. Было не просто холодно, его лица касались не то капли, не то… Олег открыл глаза, и его наихудшие предположения подтвердились – пошел снег. Нужно было придумать какую-то крышу над головой. В том состоянии, в котором он находился, построить даже самый примитивный шалаш было почти невозможным. Остаться без него и превратиться в снежную скульптурку, а потом и в сугроб, Олегу не хотелось. Снег так и не прекращался. Ещё и северный ветер задул. Температуру это не повысило. С шалашом Олег провозился целый день, и к ночи у него была крыша. Он снова провалился не то в сон, не то выключился. Последняя мысль была: «Только бы не усилился ветер, и не началась метель!». Утром Олег понял, что, то ли плохо молился, то ли Артём слишком хорошо. Ветер усилился, снег не прекратился. Глядя на то, сколько снега выпало за сутки, Олег стал задумываться, дождется ли кого-нибудь. Одно радовало – его мутило немного меньше, рвоты больше не было и окружающий пейзаж стал устойчивее и резче. Но всё же, голова и спина болели по-прежнему, а кашель становился просто мучительным. К вечеру началась настоящая метель. Последняя надежда дождаться помощи рухнула, как воздушный замок при шквальном ветре. Сидя в своем хлипком убежище, насквозь продуваемом ветром, Олег пересмотрел содержимое рюкзака. Первая на глаза ему попалась карта. Если бы он решился уйти сам, то нужно было бы идти вдоль реки, до того места, где обрыв становился не таким крутым и высоким, попробовать подняться, а потом лесом, выйти бы к дальнему лесничеству. Если бы Олег был в норме, а погода нормальной, такой путь занял бы у него не меньше недели. Сейчас шансов дойти у него было слишком мало. Если бы Олег остался на месте, у него было бы их ровно столько же. У него вообще было слишком мало шансов. Просто так умереть и порадовать своего кузена, Олег не хотел. Он не представлял ещё, как буду идти, но что пойдет, решил твердо. И не просто пойдет, а дойдет. Еды ему хватило бы на некоторое время, тем более, есть сейчас совершенно не хотелось. Спички были. С водой проблем не возникло бы. Оставалось последнее – найти силы и надеяться, что метель ненадолго, и мороз будет не очень сильным.

Говорят, что надежда умирает последней. Олег никогда не думал, что метель может не прекращаться столько дней. Он шел, падал, поднимался, когда не было сил подняться, почти полз. Он терял счет дням и часам. Те жалкие подобия шалашей, которые ему удавалось соорудить для ночлега, почти не спасали от ветра и совсем не спасали от холода. Но ему удавалось развести небольшой костерок и немного отогреть руки и ноги. Олег боялся смотреть на дату на часах. Он шел слишком медленно, его бы черепаха обогнала. Порой, забываясь коротким сном, Олег думал, что утра у него уже не будет. Утро наступало. Олег заставлял себя подняться и идти дальше.

Двадцатого метель стала потихоньку утихать, но усилился мороз. Олег вышел к тому месту, где можно было сворачивать в лес. К этому времени он настолько ослабел, что подъем на небольшой склон был для него почти непосильной задачей. Он затратил на это почти полдня, а когда выбрался наверх, уже не мог двигаться. Как ни старался Олег подняться, ничего не получалось. Он падал. Начало вечереть. Снег почти совсем прекратился. Олег лежал и плакал от бессилия и обиды. Он не хотел умирать в этом Богом забытом уголке. Он хотел домой, хотел ещё хотя бы раз увидеть родителей и Оксану, увидеть фотографию Марины… Становилось темно. Холод сковал тело. Сначала было больно, потом боль исчезла. Олегу очень хотелось спать. Он понял, что это конец. Последнее, что он видел, это было черное бездонное небо в разрыве облаков и кольнувшие глаза через марево слез звездные иголочки. Где-то протяжно завыл волк…

Олегу снилась Марина. Она стояла посреди заснеженного леса и манила его, звала.

– Я не могу, – прошептал он.

– Вставай, я тебе покажу куда идти.

– Ты заберешь меня с собой?

– Нет. Я тебя домой приведу. Ничего не бойся.

Сон был очень реальным. Просто невероятным. Олег почувствовал, как просыпается. Его лица касалось что-то мокрое, шершавое и горячее. Было странно тепло. На ноги будто что-то навалилось мягкое и тяжелое. Такое же мягкое и тяжелое что-то лежало под боком. Олег решил, что его, наверное, нашли и замерзнуть он не успел. Только то, чем протирали ему лицо, было довольно странным и, мягко говоря, дыхание протиравшего не совсем приятно попахивало. И тут Олег сообразил, что это не протирают лицо, а… облизывают. Он приоткрыл глаза. Кричать не своим голосом он уже не мог, у него вырвался только хриплый сдавленный стон. Прямо надо ним была звериная морда, и эта морда его воодушевлено облизывала. Небо было чистым и уже начало сереть. Олег попробовал шевельнуться. Морда подалась слегка назад. Он приподнял голову и тут же предпочел упасть назад. Морда была не одинока. Рядом с ней появилась ещё одна. А принадлежали эти морды никак не морским свинкам, а волкам. Олегу оставалось выяснить, что же лежит у него на ногах и под боком. Он снова приподнял голову. На ногах у него лежал волк и под боком волк. И ещё несколько крутились рядом. Первое, что пришло Олегу в голову, это то, что волки приняли его за мертвого. Второе, что сейчас в глотку ему вцепятся хорошо развитые челюсти, и его лесное приключение окончательно подойдет к финалу. Честно сказать, ему даже захотелось, чтобы этот момент наступил поскорее. Однако волки нападать не спешили. Они дали Олегу спокойно усесться, и рассматривали, как детишки новую игрушку. Тот, что облизывал лицо, так даже хвостом помахивал. Тогда Олег решил, что, должно быть, это собаки, которых он принял за волков. Но это были не собаки. Олег поднялся. Они так и смотрели на него. Он сделал несколько шагов, и они переместились следом за ним. И всё так же, ни один из них не выказывал агрессивности. Тогда Олег решил, будь, что будет. Дальше он шел в сопровождении этой веселой компании. Иногда они отставали, чтобы поохотиться, но потом неизменно возвращались. Первые несколько дней Олег ещё пытался ломать голову над тем, почему же они идут за ним. Чего он тогда только не передумал – начиная от того, что волки ручные, и заканчивая тем, что они просто ждут, пока потенциальная добыча отдаст концы. Потом Олегу стало безразлично, что будет дальше. Он просто шел. Он уже не смотрел на часы. Он больше не разводил костер. У него не было сил сломать или срезать несколько веток. Снег был глубокий, и искать что-нибудь под ним было бесполезно. Еда заканчивалась. Он потерял полностью ориентацию во времени. Он шел, не зная, идет ли в нужном направлении или уже сбился. Ему было трудно дышать, мучил кашель. Когда силы подходили к концу, Олег падал в снег и выключался. «Попутчики» тут же окружали его и согревали. В себя Олег приходил от «умывания». Этот волк неизменно облизывал лицо и махал хвостом. По-видимому, облизывать Олега ему очень нравилось. Олег даже разговаривать с ними пытался. Своего «умывальщика» он назвал Бобиком. Потом еда, вернее, её скудные остатки совсем закончились, и какое-то время он плелся, закусывая снегом. Олегу уже казалось, что это никогда не закончится, он жалел, что не умер сразу и не замерз чуть позже. Это безумие грозило остаться вечным. Для полноты ощущений снова начался снег и ветер. Правда, метель ещё не разыгралась, но впереди была ночь. Когда начало смеркаться, Олегу послышался лай собак. Он решил, что это галлюцинация. Волки слегка занервничали и теперь держались немного сзади. Среди деревьев показался желтый огонек освещенного окна. Чем ближе был огонек, тем меньше у Олега оставалось сил. Это был дом лесника, к которому он шел. В дверь Олег не постучал, а скорее, поскреб. Теперь и в доме залаяла собака. Сознание начало уплывать. Когда дверь открылась, а на пороге появился лесник, Олег упал…

…Горло опалило будто огнем. Олег закашлялся. Снова было тепло, даже жарко. Он открыл глаза и в первый момент зажмурился от яркого света.

– Значит, не помер, – раздался над ним прокуренный голос. – Открой глаза, парень!

Олег открыл глаза, пытаясь рукой заслониться от света. Над ним склонился седой мужчина средних лет. Бородатое лицо было в морщинах. Олег лежал. Куртку и сапоги с него уже сняли.

– Где я? – голос превратился в хриплый шепот.

– На тридцать пятом лесном кордоне. А ты куды шел?

– Туда… значит, дошел…

Олег с трудом сел. Грустно заскрипели пружины старого дивана. Лесник сидел перед ним на табурете и улыбался. У Олега кружилась голова. Крутка, сапоги и рюкзак лежали здесь же, на полу.

– Ты откуда взялся в такую погоду в лесу? Приморозился весь, ободрался.

– Какое сегодня число? – спросил Олег.

– Пятнадцатое.

– Пятнадцатое что?

– Ноября пятнадцатое, милок, – лесник улыбнулся.

– Ноября?! – Олег почувствовал, как сжимается горло.

– Ноября… Э, хлопчик, что это с тобой?! – лесник встряхнул его за плечи. – Ты не геолог ли будешь? С обрыва сорвался?

Олег уже не мог ответить. Он закрыл лицо руками и плакал, как ребенок. Никогда он не подозревал, что будет так счастлив, если останется жив. Лесник подал ему кружку, из которой Олег сделал несколько глотков, стуча зубами о край. Понемногу он успокоился. Теперь лесник смотрел на него, как на ожившего мертвеца. Да, в сущности, ним Олег в тот момент и был.

– Зовут-то тебя как?

– Олег. Олег Разданов. А вас?

– Андрей Андреич. Дед Андрей по-простому. Ты своё выканье городское оставь. Давай, я тебе сейчас баньку истоплю, накормлю, а потом уже и говорить будем.

– Мне сейчас нельзя есть. Только что-нибудь жидкое. Я давно не ел.

– Ладно, разберемся. Ты полежи пока здесь, на диване. Если холодно, вон одеяло, укройся

– Жарко, – Олег прикрыл глаза.

– А то поищи в мешке своем что переодеться. Исподнее-то я тебе найду, а штаны на тебя коротки будут. Больно ты длинный. Там у тебя одежка какая-то есть.

– Должны быть джинсы. Свитер я натянул на себя.

– Давно кашляешь и сипишь?

– Два месяца. Ещё в сентябре начал.

– Так и чахотку нажить недолго. Сейчас напарю тебя, всю хворь выгоним, – лесник ушел.

Баня у лесника была удивительная. Нигде больше такой бани Олег не видел. Будь бы он немного в другом состоянии, оценил бы это сразу. А тогда он был рад теплу и тому, что, наконец, отмоется и сможет побриться. В бане дед Андрей рассказывал:

– Зима в этом году, как на пропасть! Морозы и снег так рано и у нас редко начинаются. А чтобы метель, да ещё и почти месяц! Да ещё и такая, что хороший хозяин собаку не выгонит… – он на секунду задумался. – Ты с собакой был?

– Нет, – Олег приподнялся на полке. – Почему вы так решили, Андрей Андреевич?

– Бросай выкать, просто дедом Андреем называй.

– Для внука я уже вырос, – он попробовал улыбнуться, но болело всё лицо.

– Ну, чего ж вырос? Мне уже шестьдесят восемь, – возразил лесник. – Меня все дедом называют.

– Так мне уже тридцать три. Отцу – семьдесят три.

– Поскребыш что ли? Знаешь, что такое поскребыш?

– Поздний ребенок. Только я не поскребыш, а первенец.

– Что ж батька так долго собирался? Ты один?

– Сестра младше меня на пять лет.

– А матери сколько?

– Матери пятьдесят пять.

– Молодая. Моей женке было на год меньше, чем мне. Пять лет назад преставилась. Ладно, не хочешь дедом называть, называй Андреичем или дядькой Андреем, и так, по-простому, – лесник вернулся к началу разговора. – А про собаку я спросил, потому, что псиной от тебя несло, и штаны все в шерсти были.

– Это была не собака… – Олег опустился на полок. Голова снова кружилась. – Это волки были…

– Ты что такое говоришь? – Андреич настороженно смотрел на него. – Ты не в горячке ли, хлопчик?

– Нет. Волки были. Я замерзал… Андреич, я потом расскажу… не могу сейчас… – он чувствовал, что ещё несколько слов и снова расплачется. Нервы были на пределе.

– Ты не переживай, милок, уже страсти все позади. А чего ты Бобика какого-то звал? Я и подумал, что собака.

– Я так одного волка назвал… он мне лицо всё время вылизывал… Так моя дочка собачку свою игрушечную называла…

– Ничего, вернешься домой, дочурке про волков рассказывать будешь, – лесник поднялся, взял веник. – Подставляй спину.

– Некому рассказывать. Жена и дочка погибли четыре года назад.

– Да, побила тебя жизнь! Только и виду, что молодой. Ничего, всё ещё наладится. Попомнишь деда. Давай-ка я тебя похлестаю. Веничек березовый, на пользу… А потом чайку тебе на травках и жиру барсучьего, кашель твой будем выводить.

Метель выла за стенами домика лесника ещё почти неделю. Добраться до поселка было некак. Но это было к лучшему. Два дня Олег почти не мог подняться. Он слишком сильно ослабел, и ещё у него была очень высокая температура. Лесник кормил его, как дитя малое, поил какими-то отварами трав и барсучьим жиром, от которого чуть с души не воротило. На третий день Олегу стало немного легче. К концу недели он чувствовал себя вполне сносно.

Метель прекратилась. Выглянуло солнце. Лесник запряг лошадь и отвез Олега в поселок. Ему несказанно повезло – через станцию, находившуюся в поселке, проходил нужный поезд. Надо было только подождать до семи вечера. Андреич собрался остаться ночевать у кума и пошел провожать Олега на станцию. Так как ехать ему предстояло ни много, ни мало, пять дней, Олег взял билет в СВ. У кассирши от его просьбы стали круглые-круглые глаза. Оказывается, её народ здесь редко и купейным вагоном баловал. Олег попрощался с Андреичем, пообещав обязательно, как только приедет, ему написать, и подошел к двери нужного вагона. На подножке стояла, кутаясь в шинель, дородная проводница.

– Мужик, не тот вагон! – не особенно приветливо остановила она Олега. – Это спальный. Плацкартный через два.

– У меня спальный, – Олег протянул билет.

– Ну, тогда заходи, – недоверчиво посмотрев на билет, сказала она. У неё был странно знакомый голос. – Вот пассажира Бог послал! Где ж тебя такого потрепанного взяли?

Олег прошел в нужное купе. Здесь никого не было. Поезд тронулся. Следом за Олегом прошла проводница.

– Постель-то брать будешь?

– Буду.

Олег повернулся и подумал, что у него снова поднялась температура. Передо ним стояла Алена. Нет, не бывшая одноклассница, а Алена-сибирячка. Её забавное оканье Олегу запомнилось навсегда. По-видимому, температура у него всё-таки была в норме. Алена смотрела на Олега так же растеряно и удивленно, как он на неё. Потом неуверенно спросила:

– Олег, это ты?

– Я, Аленушка.

– Сейчас я постель принесу и чаю. Ты раздевайся, здесь жарко…

Она вернулась через несколько минут с постелью и, пока стелила, засыпала Олега массой вопросов.

– Ты откуда такой худой и измученный? Не уж-то из тюрьмы?

– А что, здесь где-то тюрьма есть?

– Не совсем здесь. Километров двести отсюда. Здесь это не расстояние.

– Нет, Аленушка, я не из тюрьмы, я хуже. Считай, что с того света.

– Ой, да ну тебя! Вот кашляешь ты сильно.

– Это уже не очень сильно. Неделю назад ты меня не видела.

– Так где ты был?

– Долго рассказывать. В двух словах – я из меда ушел, закончил политех и теперь стал геологом. Получилось так, что от партии отстал и по лесу в метель сам блудил.

– Ого! Долго?

– Долго.

– Есть хочешь?

– Сейчас нет. Попозже закажешь мне чего-нибудь. У меня к тебе просьба будет. Я простыл здорово, мне полежать лучше. Да и вид у меня не совсем солидный.

– Ради Бога, лежи, я тебе мешать не стану.

– Ты не мешаешь. Я очень рад, что встретился с тобой. Другое – ты мне сможешь поесть приносить? С деньгами без проблем.

– Конечно. Ложись давай. Я тебе сейчас чайку принесу.

Алена принесла чай и хотела уже уйти. Олег попросил её, если она свободна, остаться. Алена была свободна. Она уселась на противоположную полку. Пока Олег пил чай, она тараторила без умолку. Это была, не смотря на прошедшие годы, всё та же милая, румяная говорушка Алена.

– Аленка, а как ты здесь оказалась?

– Ой, ну как? Как и все. Сулили нам в институте золотые горы, а распределили в такую глушь беспросветную – обалдеть можно. Замуж вышла. Пока один декрет отсидела, пока второй. На работу вернулась – с тоски выть охота. Зарплата – гроши, детям литература, кроме букваря, никакая не нужна, у мужика развлечение одно – бутылка. Подружка присоветовала. Вот я на всё плюнула. Детишек мамке оставила и катаюсь. Так хоть на отпуск порядочный зарабатываю…

Баньки Андреича хватило ещё на три дня, а потом Олегу снова стало хуже. Лекарств, кроме аспирина, у Алены не было никаких. Зато была банка малинового варенья, которым она щедро подкармливала Олега. Приходилось спасаться этим.

На вокзале Олег взял такси. Таксист посмотрел с недоверием и спросил, есть ли у него деньги. Олег расплатился авансом с учетом щедрых чаевых. Довез таксист Олега быстро, всю дорогу пытаясь завести разговор. Олег отвечал односложно, ему становилось трудно говорить.

Вечерело. Олег вышел из такси напротив дома и, шатаясь, пошел к калитке. Было холодно, ветрено, но снега не было. Когда он вошел во двор, из будки высунул морду Барон и вяло гавкнул пару раз, но потом выскочил с небывалой резвостью и стал радостно подпрыгивать, лаять и визжать. У Олега уже не было сил нагнуться и погладить собаку. Он позвонил в дверь. Через минуту дверь открылась. На пороге стояла мама. У Олега сердце сжалось, когда он её увидел – она была полностью седая, постаревшая на все десять лет. Они смотрели друг на друга. У мамы по щекам текли слезы, и она почти беззвучно шептала:

– Олежка… Олежка, сыночек… живой… вернулся…

– Вернулся, – выдавил Олег из себя.

– Мама, что случилось? – в веранду выглянула Оксана и в следующий момент вскрикнула. – Папа, Макс! Олежка вернулся!!!…

ОХОТА. ВОЗВРАЩЕНИЕ.

Глава 27

Проснулся Олег, когда за окнами начало смеркаться. В палате горел свет. Он настолько крепко спал, что даже не почувствовал, как ему заменили наклейку на груди. Зато, выспавшись, он почувствовал себя значительно лучше. Даже приступ кашля был не таким изнуряющим. В палату заглянула медсестра. Это была совсем молоденькая девчонка, у которой на лбу большими буквами было написано «какую бы мне шкоду сделать?», а выглядеть она хотела страшно серьезной.

– Как вы себя чувствуете, Олег Леонидович? – спросила она, ну, очень строго.

– Вполне прилично, – Олег старался не рассмеяться.

– Сейчас температуру нужно измерить. Потом я приду и сделаю вам уколы.

– Без уколов никак нельзя? – спросил он, когда она сунула градусник ему под мышку.

– Конечно же, нельзя, – назидательно ответила она. – Вы напрасно боитесь.

– Я не боюсь. Просто я не люблю уколы.

– Ну, любите вы их или нет, а делать всё равно придется.

– Там Валентина Федоровна обещала мне свидание с родственниками. Она не передумала?

– Нет. В шесть часов. Сейчас четверть пятого. Недавно ушел Леонид Владимирович. Ему позвонила Валентина Фёдоровна, когда вы пришли в себя. Он сразу же приехал, но вы уже уснули, а он не разрешил вас, ни в коем случае, будить. Может быть, вас покормить? – забота из неё выплескивалась через край.

– Если я разрешу себя покормить, мы уколы замнем?

– Олег Леонидович, вы прямо, как ребенок маленький! Не замнем.

– Очень жаль. Тогда и кормить меня не нужно.

– Это почему же? – она насторожилась.

– Во-первых, я уже в состоянии поесть сам. Во-вторых, в шесть прибудут моя матушка и сестрица, и тоже возжелают покормить меня, как дитя малое. В-третьих, если очень честно, то я просто не хочу. Ваши уколы меня не напугали, и совесть ваша может быть чиста.

– Вполне убедительно. Давайте градусник.

Потом она сделала Олегу три укола, и они познакомились. Её звали Наташа. Она уже не пыталась быть такой строгой и даже позволила себе улыбнуться. Потом она оставила Олега в покое до прихода мамы, Оксаны и Макса, пообещав вечером ещё наделать в нем дырочек. Олегу было жаль, что он проспал и не увидел отца.

Глава 28

Олег старался не уснуть, чтобы не прозевать, когда приедут мама и Оксана. Минуты тянулись невероятно долго, как в школе, когда урок не выучен и звонка всё нет и нет. «Нужно будет попросить, чтобы мне принесли часы и что-нибудь почитать, иначе, я рискую здесь свихнуться не хуже, чем в тайге в метель», – подумал он.

Их голоса Олег услышал издали. Они шли по коридору и о чем-то негромко разговаривали. Если бы он мог, он бы вскочил и, как мальчишка, побежал им навстречу. Сердце у Олега забилось, как у пойманной птицы. Дверь палаты открылась и вошли мама, отец, Оксана и Макс. Вот это был сюрприз – все вместе! Мама больше не плакала. Отец и несколько располневшая Оксана присели на стулья, мама на край кровати, а Макс оперся о спинку кровати.

– Как дела? Выспался? – улыбнулся отец.

– Как сытый удав, – пошутил Олег. – А вы как?

– Да мы-то нормально, – мама ласково погладила его по лицу. – Как ты себя чувствуешь?

– Почти здоров. Домой хочу.

– О, значит дела наши в гору! – отец рассмеялся. – Марина, я же тебе говорил, что чуть легче станет, в себя придет и домой сразу начнет проситься!

– Па, я дома с первого мая не был! – возмутился Олег. – Те несколько часов я в учет не беру.

– Теперь будешь. Скоро будешь. Чуть-чуть нужно подлечиться. И больше ни с какими партиями ты не уйдешь.

– Теперь не уйду. На работку мне передали, что я, вроде как, не умер?

– Передали, трудоголик! – кивнул Макс. – Я карты передал и блокноты с записями. Правильно?

– Правильно.

– Там ещё кисет был, – он лукаво улыбнулся.

– Ну? – Олег выжидающе смотрел на Макса.

– Так я его дома оставил. Правильно?

– Правильно, – Олег улыбнулся. – Это не для работы, это для удовольствия.

– Знаешь, на работе все в полном шоке. Один малый, Гена, кажется, не своим голосом орал в кабинете у начальника, что он всем с первой минуты твердил, что ты живой. Спрашивал, пускают к тебе в больницу или нет. Я сказал, что когда будут пускать, сообщу.

– Ты позвони и передай ему от меня большой-большой привет.

– Позвоню. Там и начальство к тебе рвется и следователь. Пока только нас вот пустили. И то, Леонид Владимирович словцо замолвил.

– Следователь? – Олег удивленно посмотрел на Максима.

– Макс, – Оксана строго посмотрела на мужа.

– Постой, постой, сестричка, – остановил её Олег. – Макс, папа, что произошло?

– Понимаешь, Олег, – отец нахмурился, – ведь в то, что ты сорвался с обрыва, поверил только один рабочий из партии и в поселке, потому, что не знали истинного положения дел и ваших отношений с Артёмом. Здесь в это поверило начальство Управления, но те, кто был в партии продолжали всем доказывать, что это не так. Ребята, кроме Гены, не утверждали, что ты жив, но и не были уверенны на сто процентов, что мертв, а, тем более что сорвался с обрыва без посторонней помощи. Мы, сам понимаешь, не поверили даже в то, что ты погиб… как ни старался доказать это Артём. Он же не думал, что ты вернешься. Позавчера приехала Вера. Она часто приезжала к нам, после всего этого. Артема я попросил не появляться. Она тоже подозревала что-то неладное. От нас она узнала, что ты вернулся. Знаешь, она даже заплакала от радости. Дома она рассказала Артёму. Он избил Веру, решив, что она дурачит его. Вовремя на шум зашел кто-то из соседей, и Вере удалось выбежать из квартиры. Она вернулась к нам. Через несколько часов появилась милиция. Артём повесился на лестничной площадке с очень интересной запиской в кармане. В своей смерти он просил винить нас.

– Дерьмо! – с отвращением произнес Олег. – И умереть нормально не смог! Что теперь будет?

– Да ничего, – успокоил его Макс. – Просто ребятам нужно собрать материалы для отказника. Так что, не волнуйся. Анекдот хочешь, по теме?

– Валяй.

– Умирает старый кляузник. Собрал детей и говорит старшему сыну: «Сынок, у тебя было всё, ты был ответственным торговым работником, но я тебя оговорил, написал на тебя кляузу. Тебя сняли с работы, посадили. За это время ушла твоя жена, дети от тебя отказались. Но, теперь, я каюсь. Прости!». Сын расчувствовался и простил его. Тогда обращается он к среднему сыну и говорит: «Сынок, ты был директором завода. Я написал на тебя кляузу. Тебя сняли с работы, ты остался тоже без всего. Прости, я каюсь!». Средний сын тоже расчувствовался и простил. Ну, обращается он к дочери: «Доченька, ты была младшенькой. У тебя всё было хорошо, но я стал писать письма твоему мужу, что ты распутница. Он бросил тебя, забрал детей. Прости меня, деточка!». Дочь тоже простила. Тогда папаша и говорит: «А теперь, дети, моя последняя просьба: когда я умру, переверните меня задом вверх, вставьте мне свечку и зажгите». Дети начали негодовать, нехорошо, мол. А он – не откажите в последней просьбе. Ну, воля умирающего – закон. Помер он, детки просьбу выполнили, сидят и плачут. Тут звонок в дверь. Открывают. Стоит милиционер и говорит: «Такой-то здесь проживал? Нам сигнал поступил – здесь над покойником глумятся».

– Это уж точно про нашего Артюшу! – Олег вместе со всеми рассмеялся, насколько смог. Посмеявшись, он спросил. – А Вера?

– Пока у нас. Потом посмотрит, – сказала Оксана. – Хочешь, мы завтра придем с ней вместе?

– Приходите. А что хорошего? Как наше пополнение? – Олег посмотрел на Оксану, а потом на сиявшего улыбкой Макса.

– Хорошего? – Оксана улыбнулась. – Через неделю я иду в декрет.

РУКА В ГИПСЕ, ВАРЕНЬЕ ИЗ АЛЫЧИ И НЕЖДАННЫЙ СПОНСОР.

ОДИНОЧЕСТВО.

ОЛЕГ. ЛЕСНИК.

Глава 32

Вечером вся компания студентов веселилась, как могла. Ноги уже не болели после перехода, все хорошо выспались и в светлые головы полезли всякие мысли, иногда темные. Темноту этих мыслей подстегнула изрядная доза спиртного. Олег, Гена и Лёвик после ужина сидели возле костра и наблюдали за «весельем». Магнитофон орал на предельной громкости.

– Лёвчик, а где они выпивку достали? – поинтересовался Олег. – Ты, вроде бы, наливал не столько, чтобы так беситься.

– У кого-то заначка осталась, – вздохнул Лёвик.

– Так, завтра утречком они будут тверезые и головушки у них, возможно, будут болеть. Вот воспитательную работу под это дело я и проведу. Валерку вообще покусаю.

– Что ж так кровожадно? – улыбнулся Гена.

– Тогда давай за крапивой сходим. Это будет менее кровожадно и более назидательно.

– Разданов, а я и не думал, что ты такой садист, – сказал Лёвик. – Тем более, не все же они в дым пьяные. Вот посмотри, маленькая бестия почти трезвая.

– Да, почти, – согласился Олег. – И эта маленькая бестия затевает очередную большую бяку.

– Олежек, а бестия на тебя как смотрит, – мечтательно протянул Лёвик.

– Чего? – Олег поднял одну бровь. – Лёвушка, милый, ты с ними, что ли, догнался? Кто на меня смотрит?

– Сашенька. И не доганялся я с ними. Ты же видел, сколько я пил.

– Ага, Сашенька! – едко заметил Олег. – Это кто на кого? Лёвик, нечего с больной головы на здоровую пенять. Ты на неё смотришь, а мне рассказываешь, что она на меня смотрит. Это что, разведка боем?

– Разданов, ты становишься старым и слепым, – заметил Гена.

– Что? – Олег перестал улыбаться.

– Я говорю, что ты становишься старым и слепым. Ты что с лица сошел?

– Ничего, – Олег поморщился. – Просто однажды один человек сказал мне такую же фразу. Только это было давно.

– Извини, не хотел задеть больной мозоль. А бестия таки бяку готовит.

Саша собрала вокруг себя несколько девушек и о чем-то начала им говорить, время от времени, красноречиво оглядываясь сторону сидящих проводников. Иногда все дружно начинали хохотать, по-видимому, от её предложений. Олег закурил и, слегка сощурившись, смотрел на них. Саша со своей свитой направились в их сторону.

– Олежек, кажется это по наши души, – заметил Лёвик.

– Значит так, сидите молча, говорить буду я, – без улыбки ответил Олег.

– Ты что задумал?

– Ничего. Просто меня эта крошка выводит из себя.

– Ты только палку не перегни, – Гена внимательно посмотрел на Олега.

– Не бойся, крапивы у меня с собой здесь нет, – его голос был сплошным потоком ледяных игл.

– Господа, вы позволите присесть возле вас? – спросила Саша сладким голоском.

– Садитесь, шо места жалко? Лес большой, – ответил Олег.

– Не шо, а что, – назидательным тоном поправила его Саша.

– По мне – так всё одно.

– Слушай, надзиратель, – Саша села рядом с Олегом, – ты почему такой дикий? Огрызаешься без конца, от всех в стороне держишься, только вот с ребятами своими.

– Да непривычный я к вашим компаниям ученым, – поморщился Олег. – А тут ещё ты обзываешься. Шо ж я виноватый, как в городе недавно? Так и то не начальник какой, а проводник.

– Ну, ладно, я не буду, – Саша лукаво улыбнулась. К ним стали подтягиваться остальные. – А ты что, вот так всю жизнь и прожил в лесу?

– Не, не в лесу. На хуторе. Мимо прохаживали.

– Ты чтоб проводником стать, наверное, лесной техникум заканчивал?

– Не, это вот братан меня пристроил, – Олег кивнул на Гену. – Я восемь классов закончил и ПТУ колхозное.

– И кем ты после ПТУ был? – Саша давилась от смеха. Вся её компания просто пополам сгибалась.

– Дояром. В колхозе в соседнем работал. А потом зоотехнику помогал, – Олег говорил это с наивно простодушным видом, только слегка продолжал щуриться.

– И что ты с зоотехником делал?

– Кабанов кастрировал, быков, коров осеменяли, – слушатели ответили на эту фразу взрывом хохота. Олег сделал обиженное лицо. – Тю, дураки, чего вы ржете?

– Ничего, – вытирая слезы, еле выговорила Саша. – А в городе ты как оказался?

– Та братан на городской женился, а как колхоз развалили, так меня к себе забрал и проводником пристроил. Уже года три. Мы хату за хорошие деньги продали.

– А за сколько?

– За двадцать долларов. У братана вон машина есть, ему тестюха подарил.

– Какая?

– «Запорожец».

– А я думала «Мерседес».

– Не, «Мерседес» у хозяина фирмы есть.

– А ты хозяина знаешь?

– Так я ему один раз машину мыл. Он мне червонец долларами за это дал.

– Сильно! Так ты теперь совсем городской?

– Ну, вроде бы как.

– А почему ты меня Волковой называешь?

– Так я ж тебе сразу сказал, такую заумную фамилию, как у тебя я и не запомню.

– А «Петра I» ты читал?

– Конечно. Я когда в ПТУ учился, так наша училка по литературе, сказала, что я аттестат не получу, если не прочитаю. Вот и пришлось читать.

– Долго читал?

– Два года. Как раз к выпуску и прочел.

– У тебя, наверное, девушка есть?

– Не, нету.

– Совсем?

– Совсем. Я стесняюсь. Познакомиться не могу.

– А кольцо у тебя на цепочке зачем? Вроде бы обручальное?

– Это ради форсу. Я себе и крест купил, и кольцо.

– Дорого?

– Крест десять баксов, кольцо – пять. Говорят, золотые.

Все разразились хохотом.

– А если бы тебе девушка сказала, что ты ей нравишься.

– Это кто же?

– Например, я.

– Правда нравлюсь?!

– Конечно. Хочешь, посидим наедине, поговорим?

– А то!

– Ты приходи через десять минут в палатку, вон в ту, зелененькую.

– А мне твой ухажер морду не набьет? – с опаской спросил Олег.

– Какой ухажер?

– Да Борька. Он жилявый, а жилявые все морду бить умеют.

– Он выпил и не догадается, что мы там делаем. Ты не волнуйся. Я тебе обещаю, что не набьет. Кстати, ты почему не пил?

– Да не пью я ваши эти водки крутые. Мне б лучше самогончику.

– Какого?

– Горохового.

– Ладно, самогончику горохового нет. А в палатку ты приходи. Я буду ждать, – Саша поднялась.

Она пошепталась с подругами. Все дружно расхохотались от того, что услышали. Олег поднялся и пошел в сторону реки. Сзади кто-то крикнул:

– Эй, лесник, ты куда?

– До ветру, – пояснил Олег.

– А что так часто-то? Утром «до ветру» сейчас туда же? – спросила одна из девушек.

– Так у меня этот… как его… митиризм…

Все снова разразились хохотом. Олег спустился к реке. Здесь было намного тише, чем у костра. Музыкальным сопровождением было только радостное хоровое лягушачье кваканье. Без особого труда Олег поймал пару небольших лягушек и вернулся к костру. Гена и Лёвик внимательно наблюдали за ним. Подвыпившая компания продолжала веселиться.

– Эй, лесник! – окликнул его всё тот же голос. – Тебя уже заждались!

– Так я уже иду.

Олег подошел к палатке и заглянул внутрь. Там сидела Саша. Она была почти раздета и соблазнительно улыбалась. Олег даже присвистнул.

– Ого! А я такого и не видел! Вот это номер!

– А рядом присесть не хочешь? – нежно спросила Саша.

– Сейчас. Я тебе вот подарок принес. Сначала отдам, а потом как получится.

С этими словами Олег выпустил лягушек и застегнул молнию входа в палатку. Изнутри доносился невероятный визг. Олег спокойно вернулся к костру. Из палатки с горем пополам выбралась Саша, представлявшая собой жалкое зрелище – полуголая, испуганная… Теперь все смеялись с неё.

– Олег, ты что сделал? – спросил Лёвик.

– Лягушки, Лёвушка. Просто лягушки. Маленькие такие, зелененькие. Я же знаю, как большинство женщин их любят, – Олег улыбнулся.

– Разданов, ты своей смертью не умрешь, – смеясь, сказал Гена. – Убьет тебя твоя любимая.

– Генчик, ещё одно слово, и ты у зубного.

– А я что? Ты на неё посмотри – с неё же искры от злости летят.

Через минуту к ним подошла Саша. Она уже натянула футболку. Весь хмель с неё слетел и, как выразился Гена, от злости летели искры.

– Знаешь, кто ты после этого? – гневно бросила она. – Козел конченный!

– За козла ответишь. Иди, крошка, охолонь, – смеясь, ответил Олег.

– Не слишком ли ты с ней резко? – спросил Гена, когда Саша ушла.

– Будет хуже. Кому дерзить начать и дурачка сделать из кого она решила? Слишком много на себя девчонка берет.

– А вдруг она вздумает потом пожаловаться?

– Кому? Хозяину фирмы? Так это вроде бы мне.

– Ну, мало ли? Родителям…

– Не особенно я боялся её родителей. Валерка говорил, что папик у неё какой-то торговлишкой промышляет, но не что-то супер. Думаю, что вряд ли он киллера наймет, чтобы меня приговорить. Да и за что меня приговаривать? Что смотрел за его деточкой, как бы она в лесу чего не натворила? А про эту выходку она вряд ли станет рассказывать.

– Ты прав. Только не стал бы я на твоем месте её так доставать. Нравишься ты девчонке.

– Я с Генчиком согласен, – без улыбки заметил Лёвик.

– Мужики, что вы ко мне с ней пристаете?! – с досадой бросил Олег.

– Я тебе всё днем сказал, – Гена перестал улыбаться. – Детки наши уже по палаткам расползаются…

– Тогда я тоже пошел спать, – Олег поднялся. – Сегодня твоя очередь полуночничать. Разбудишь меня поду утро.

Он долго не мог уснуть. Сон не шел, в голову лезли мысли исключительно о Саше. Разлад с самим собой становился всё больше и больше. Олег мучительно пытался гнать от себя мысли о ней, переключиться на другую тему, но ничего не получалось. Он вдруг понял, что пытается сам себя убедить в том, что Саша ему совсем не нравится, что она ему безразлична и вообще ничего кроме отрицательных эмоций не вызывает. Только под утро Олег забылся некрепким сном.

Глава 33

Прошло ещё три дня. За это время почти ничего не изменилось. Студенты продолжали целый день проводить у реки, а вечером подогреваться спиртным. Только Саша теперь меньше дерзила Олегу, но в её глазах иногда мелькал огонек гнева, когда она смотрела на него. Олег же, казалось, и не замечал этого. Он никак не мог дождаться, когда закончится неделя.

В тот день утром Олег, когда Гена разбудил его, потянулся и поморщился.

– Ты со Стасом не разговаривал? – вместо приветствия задал он вопрос.

– Разговаривал. Стас сказал, что мы можем сидеть спокойно, погода в идеале. Если нужно что-нибудь, можно заказать – хлопцы свободны, горючее есть.

– Не о заказах речь. Тарахтит Стас про погоду. Спина у меня с ночи болеть начала.

– Может, ты просто повернулся неудачно? – неуверенно предположил Гена.

– Ты когда-нибудь помнишь, чтобы я поворачивался неудачно? И я, вообще-то, могу ещё отличить, когда я неудачно повернулся, а когда погода поменяется.

– И скоро поменяется?

– Не знаю, скоро или нет, но сильно. Дай Бог, чтобы просто ветер поднялся или похолодало.

– Будем надеяться.

– Ладно, может быть, вечером Стас что-нибудь поопределеннее скажет. Что наши детки? – Олег закончил одеваться.

– Резвятся. Твоя любимая…

– Генчик, – с лёгкой угрозой сказал Олег.

– Так вот твоя любимая, – упрямо повторил Гена, – соизволила сегодня утром помочь Лёвчику картошку чистить. Ей что-то не спалось. Проснулась часов в пять, сидела, курила со мной у костра, а когда Лёвчик встал завтрак готовить, предложила свои услуги. Даже после завтрака вызвалась посуду мыть.

– Что, так много вчера выпила? – ухмыльнулся Олег.

– Да вроде бы и нет. Ты же сам видел. Мне сказала, что всю ночь кошмары снились.

– Не сказала, какие? – едко осведомился Олег.

– Волки.

– Волки? – Олег удивленно посмотрел на Гену.

– Ну да. А что?

– Мне тоже снились волки, когда я лег спать. Тебе не снились?

– Нет. Мне ты снился в дым пьяный. Хотел бы я на тебя пьяного наяву посмотреть. Никогда не видел.

– А что ещё тебе поведала наша маленькая бестия, кроме того, что ей снились волки? – поинтересовался Олег.

– Да так, ничего. Просто посидели, потрепались. Нормальная она, между прочим, девчонка. Напрасно ты с ней постоянно как кошка с собакой.

– Не я первый начинаю. Я нахожусь больше в роли собаки, которую заводит кошка.

– Она тобой очень интересовалась.

– Лесник я, дояр или надзиратель?

– Нет. Почему ты такой резкий. Обижается на тебя девочка.

– Гена, я же попросил тебя, оставь меня с этой девочкой! Не нужна она мне! – с досадой бросил Олег.

– Только не пытайся обмануть себя, что она тебе совсем не нравится.

– Генка, ты меня достанешь! – Олег с гневом посмотрел на Гену. – Да не нужна мне твоя пигалица! Смотри ты, невесту мне сыскали! Сваты, мать вашу! Что в ней хорошего? Сплошная придурь!

Он ещё что-то хотел сказать, но в это время в палатку заглянула Саша. Она, по всей видимости, слышала последнюю реплику Олега. Лицо её было растерянным, почти обиженным.

– Что тебе? – ледяным тоном спросил Олег.

– Лёвчик просил, чтобы ты поторопился. Завтрак совсем остынет.

– Скажи, что я приду, когда побреюсь и умоюсь, – тем же тоном ответил Олег.

– Это ты уж совсем напрасно, – вздохнул Гена. – Молодая она ещё…

Олег бросил на Гену ещё один сердитый взгляд, взял баллончик с пенкой, станок и полотенце и пошел к ручью. Ему самому было неловко из-за того, что произошло, но идти извиняться перед Сашей он не собирался. Ему очень хотелось домой. Он вдруг ощутил резкий приступ тоски по своим близким. Это было как после пребывания в тайге в течение нескольких месяцев. Ещё и ноющая боль в спине мешала…

Олег возвращался к лагерю. В лесу было очень тихо и слышен был любой звук. Впереди послышался голос Саши. Олег остановился и прислушался. Она быстро говорила:

– Он мне за многое ответит! Кто он такой? Подумаешь, ковбой! Я не я буду, если его не накажу!

– И каким же образом? – спросил второй голос.

– Опушу его при всех, как мужика.

– Да, помнится, кто-то его уже опустить попробовал!

– А теперь опущу! Кто мне хочет помочь? Резервный вариант что бы был. Не просто так. Я ящик шампанского ставлю тому, кто его уговорит.

– А сама?

– Тогда вы мне ящик. А потом при всех рассказать, что как мужик он полный нуль!

– Давай. Только не думаю, что так оно и есть, – сказал второй голос.

– И я не думаю. Главное, это сказать. Мужики на эти реплики реагируют, как быки на красную тряпку.

– Повеселимся! – обрадовался ещё один голос.

Среди деревьев мелькнули три приближающиеся фигуры девушек, несущих к ручью посуду для мытья. Олег отошел к кустам и присел, так, что они, не заметив его, прошли мимо. Девушки были увлечены разговором и по сторонам не оглядывались. Олег поднялся и пошел к лагерю.

Придя в лагерь, пока завтракал, Олег рассказал об услышанном разговоре Гене и Лёвику. Гена был ошарашен настолько, что даже присвистнул. Лёвик неприлично выругался.

– Вот тебе и маленькая бестия!

– Да, какое стихийное бедствие может быть страшнее разъяренной бабы? – ухмыльнулся Гена. – Разбудили в кошке тигра.

– Это во мне тигра разбудили, – спокойно ответил Олег. – Девчонка действительно о себе слишком много мнит! Ей, Генчик, даже до кошки далеко, не то, что до тигра. Так себе, лазит под ногами, пищит и царапаться пытается. Главное, чтобы никто не наступил.

– А вообще, напрасно мы всё это устроили, – задумчиво сказал Гена.

– Неудобно Игорю отказывать было. Кто ж знал, что такой стервеныш попадется. Ладно, мужики, осталось-то всего – ничего.

– Олег, перезвони Стасу ты, о погоде спроси, – предложил Гена.

– Я уже перезвонил, пока умываться шел. Он мне то же, что и тебе, сказал. Лёвчик, спасибо тебе большое за завтрак.

– Толстей, милый!

– Что делать теперь будем? – спросил Гена, исподлобья глядя на Олега.

– Ты о чем или о ком? О любимой моей? – уточнил Олег.

– Ну да. Мало ли, что ещё на ум ей придет.

– Генчик, не дергайся. Если в своё время мне удавалось усмирять такую заразу, как мой покойный кузен, до того дня, когда он меня неудачно толкнул, то уж с этой мелочью я справлюсь, – заверил его Олег. – Давайте-ка лучше, мужики, пойдем позагораем. Тем более, детки у водички сами, за ними глаз да глаз нужен.

Они вместе спустились к реке, где были уже все ребята. У студентов были какие-то свои проблемы, которые они бурно обсуждали. Саша и её свита сидели немного в стороне. Олег, Гена и Лёвик устроились поближе к воде. Солнце лило с неба зной, в лесу перекликались птицы, в верхушках деревьев шелестел ветер. Иногда по ярко-синему небу проплывали белые облачка. Олег достал телефон и позвонил Оксане. У неё и Максима всё было в порядке. Эта новость должна была бы порадовать его, но вместо радости снова остро резанула тоска по дому и по близким.

– Макс и Оксана решили ещё одним племянником тебя наградить? – спросил Гена.

– Угу, – Олег лег на спину и прикрыл глаза.

– Когда только ты их порадуешь?

– Когда-нибудь. Врет Стас про погоду.

– По-моему, тоже врет. У меня старая спортивная травма ноет, – согласился Лёвик.

– Синоптик ошибается однажды, – философски заметил Гена.

– В таком случае Стас рискует начать ошибаться, как сапер. Сейчас он ошибается один раз по поводу каждого конкретного случая, а тогда ошибется всего один раз и всего по поводу одного случая. Второго случая уже не будет.

– Ты что ли его приговоришь? – улыбнулся Гена.

– Нет, душа моя. Ты же знаешь, я человек довольно миролюбивый и больше чем на «подпортить улыбку за счет недостатка зубов» меня не хватит. А ведь найдется какой-нибудь добрый малый с грустными глазами и дурным воспитанием, который не станет долго церемонится, а просто придет и устроит Стасику гром и молнию.

– А потом в его доме будет играть грустная музыка, соберется много гостей, будет на столе много водки и пирожков, но Стасик на всё это уже даже не посмотрит, – в тон ему продолжил Лёвик, потому что доставят его на кладбище в твердой упаковке.

– Мрачно, но точно, – согласился Гена. – Кстати, Олежек, посмотри, что наши чертенята творят.

– Снова моя любимая? – не открывая глаз, спросил Олег.

– Нет, любимый твоей любимой. Наверное, и твой любимый.

– Это горе худое что ли? – Олег поморщился. – С каких делов он стал моим любимым?

– Я же думаю, что ты живешь по принципу: подруга друга – моя подруга. А у тебя любимый подруги мой любимый. Вы у неё оба любимые.

– Генчик, ты много разговаривать много начал, – Олег лучезарно улыбнулся.

– Ты не улыбайся, ты глаза открой, – посоветовал Гена. – А то, как чуть что, так Генчик много разговаривает. Ты сейчас орать начнешь.

– Да? – Олег открыл глаза и повернулся в сторону резвящихся «деток».

– Я был не прав? – довольно едко осведомился Гена.

– Прав, – кивнул Олег. – Интересно, что они сейчас делать будут?

– Что значит «что делать будут»? – удивился Лёвик. – Ты не помнишь что с тарзанкой делают?

– Я-то помню. Мне интересно, знают ли они, что с ней делают и насколько скверно это может кончиться?

В это время ребята доделали тарзанку. Оказалось, что они прекрасно знали, как с ней обращаться. Скорее всего, Олег не стал бы сильно беспокоиться, чем всё может закончиться, если бы не присутствие Бориса – «худого малого», как он охарактеризовал его, увидев первый раз. В отличие от Саши, которая если и устраивала какую-нибудь каверзу, была в первых рядах, Борис предпочитал отсидеться в засаде и выждать чем это закончится для всех остальных и кто попадет при этом под горячую руку. Олег даже удивлялся, почему далеко неглупые ребята так легко шли у него на поводу. Сейчас Борис предложил устроить соревнования, кто дальше прыгнет в воду с тарзанки. Идея нашла поддержку у остальных. Олег приподнялся и крикнул им:

– Эй, пацаны! Далеко не лезьте в воду! Течение сильное!

– Мы недалеко, Олег! – заверил его Валера.

– Валерка, упаси Боже, кого замечу – места мало будет! – пообещал Олег. – Бросайте дурака валять!

– Не волнуйся, мы у берега и аккуратно! – пообещал Валера.

– Я же говорил, что ты начнешь орать, – довольно улыбнулся Гена и закурил.

– Генка, и за что я тебя так люблю? – вздохнул Олег.

– Ты это к чему?

– Да, если б не любил, башку б свернул.

– Фи, Разданов! Ты ругаешься, как босяк из подворотни! – с притворным огорчением вздохнул Гена.

– Нет, то ли, как надзиратель; то ли, как лесник; ну, в крайнем случае, как дояр.

– О, да ты уже её перлы повторяешь, – протянул Гена. – Тогда мне остается только промолчать!

– Вот и помолчи, – вздохнул Олег.

Он сел по-турецки и наблюдал за прыгающими с тарзанки ребятами. Обещание «прыгать недалеко» осталось только обещанием, не больше. Борис так до сих пор не разу и не прыгнул, но продолжал заводить остальных. Его реплики были едкими и пренебрежительными.

– Ну, ты смотри, засранец, что вытворяет! – хмурясь, сказал Олег.

– Набьют они ему когда-то лицо, – задумчиво сказал Лёвик.

– Борис, пацаны! Я же сказал, не валять дурака! – прикрикнул Олег.

Борис проигнорировал замечание Олега. Очередной искатель приключений прыгнул в воду, подняв фонтан брызг. Когда он вышел из воды, Борис с насмешкой сказал, что так прыгнуть смог бы и бегемот. По всей видимости, бесконечно сходить ему с рук подобные выходки не могли. Наступил момент, когда их количество достигло критической массы.

– Теперь твоя очередь, – сказал парень, прыгавший последним. – Сейчас ты прыгнешь, и я посмотрю, на какого бегемота будешь похож ты.

– Между прочим… – начал было Борис.

– О своих «между прочим» ты расскажешь после того, как из воды выйдешь, – с легкой угрозой произнес ещё один из парней.

– Давай, давай! – раздался ещё один голос.

Борису ничего не оставалось делать, как подчиниться давлению тех, кого он несколько минут назад высмеивал. Даже на расстоянии видно было, что он нервничает.

– Сучата, что творят! – зло бросил Олег. – Э! Пацаны! Прекратите!

– Прекратите, пацаны! – подала голос Саша. – Надзиратель велит! Сейчас пороть будет!

– Волкова, тебе телефон не звонит! – Олег повернулся и метнул сердитый взгляд на Сашу.

Того момента, пока он отвернулся, было достаточно, чтобы Борис успел прыгнуть. Прыжок оказался неудачным. Голова Бориса показалась из воды. Он отчаянно хватал ртом воздух. Течение было слишком сильным для него и его сносило всё дальше и дальше. Все замерли. Первым из шока вышел Олег. Он прыгнул в воду следом за Борисом. Холодная вода обожгла тело. Расстояние между ними было большим и сносило Бориса течением всё дальше и дальше, а держался он всё хуже и хуже. Олег плыл, как мог быстро. До цели он добрался как раз вовремя.

Когда они выбрались на берег, у всех, наблюдавших за ними, вырвался вздох облегчения, раздался чей-то радостный возглас, их окружили. Стоя напротив высокого, крепкого и подтянутого Олега, Борис представлял собой жалкое зрелище – щуплый, сутулый, среднего роста, весь покрывшийся гусиной кожей, с посиневшими от холода губами и дрожащий крупной дрожью – он больше напоминал мокрого щенка. Олег смотрел на него с отвращением и злостью.

– Живой? – сквозь зубы выдавил он.

– Живой, – Борис жалобно улыбнулся.

– Я же сказал, глаза с утра не заливать и далеко не заплывать! – с этими словами Олег одним ударом отправил Бориса на землю. – Поганец!

Последовавший за этим у ребят шок был не менее сильным, чем тогда, когда Борис неудачно прыгнул в воду. Первая пришла в себя Саша. Пока Борис поднимался, она подошла к Олегу.

– Что ты себе позволяешь?! – гневно бросила она.

– Что заслужил! – Олег, хмурясь, посмотрел на неё.

– Я бы, на твоем месте, руки придержала!

– А я бы на твоем месте рот закрыл, гланды простудишь!

– Ты не думаешь, что мы вернемся и хозяину пожалуемся? Что с тобой тогда будет?

– Да жалуйся прямо здесь и сейчас! Вот я, перед тобой! Какие претензии?! Утонуть не дали? Шла бы ты, детка, с подружками посидеть у водички!

– Ты ещё за это ответишь!

– Давай, поищи ещё что-нибудь умное в своей головенке, кроме этой фразы! – Олег подошел к тому месту, где лежали его джинсы и майка.

– Ты что, не понял, с кем ты разговариваешь?! – Саша стала похожа на рассерженную кошку.

– Остановись, Санька, – попытался удержать её Валера. – Борис сам виноват. Уймись!

– Сам уймись! Друга себе нашел! Надзиратель, ты что, не понял, с кем ты разговариваешь?! – снова обратилась она к Олегу.

– С глупой девчонкой, – на губах Олега появилась едкая и холодная улыбка, в голосе мелькнули стальные нотки. – Это ты не поняла, с кем разговариваешь. Зовут меня не надзиратель, а Олег. Кстати, если ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, то я это сейчас могу проделать прямо здесь, при всех, и рассказать, что ты никуда не годишься, как женщина. Считай, что спор ты уже проиграла. Ящик шампанского выпьешь, чтобы на желчь легче исходить было. Устроит?

– Скотина! – зло прошептала Саша.

– Олег, Волкова, Олег. Приучайся, – он поднял с песка свои вещи и пошел к лагерю.

Когда он переодевался в палатке, туда заглянул Гена. У Олега было хмурое, усталое лицо. Гена был всё ещё несколько растерян. По голосам, доносившимся снаружи, можно было догадаться, что все вернулись в лагерь.

– Что случилось? – спросил Олег. – Деткам не понравилось?

– По-моему, они просто испугались. Ты, батька, наверное, немного палку перегнул.

– Я перегнул палку? – Олег вскинул брови. – Тебе напомнить, как два года назад Асауленко долго и с чувством объяснял сначала родителям вот такого придурка, а потом представителям страховой компании, что руку он сломал не по его недосмотру, а по собственной дурости, и чем всё это закончилось? Если бы это дерьмо утонуло, то мы бы страховой суммой не отделались. Я не прав?

– Прав. Только вот бить его не стоило.

– А до него по-другому и не дошло бы. Сколько раз я предупредил?

– Ладно, а на Сашу зачем наорал?

– Я наорал? – Олег удивленно посмотрел на Гену. – Это кто на кого орал?

– Да вы друг на друга. Я думал, что и она под горячую руку попадет или драться кинется.

– Не попадет. Я не трогаю женщин. А драться ей со мной было бы неудобно – подпрыгивать часто пришлось бы.

– За что ты её так опустил?

– Пусть не берет на себя так много. Ведь слишком много взяла, не дотащить. Где она?

– Ушла в свою палатку и, наверное, раны зализывает.

– Или думает, какую новую гадость сделать, – вздохнул Олег. – Что остальные испуганные?

– Да пацаны сначала напустились на Бориса, а потом все почему-то стали очень тихими и примерными, и решили вернуться в лагерь.

– Девчонки?

– Так те сразу за тобой ушли.

В палатку заглянул Валера. У него было смущенное, растерянное лицо. Олег посмотрел на него, слегка нахмурившись.

– Олег, я бы хотел с тобой поговорить, – несмело начал Валера.

– Заходи, – кивнул Олег.

– Может, на берег сходим?

– В партизанов играешь? – Олег поморщился. – Ладно, идем.

Вместе с Валерой он спустился к реке. Здесь они присели прямо на песок. Олег закурил.

– Извини, глупо вышло, – начал Валера.

– За что извинить?

– Ну, Борюся номер отколол.

– Борюся номер, может, и отколол, только вот не понятно, почему вы у него все на поводу идете? Кому такое счастье нужно? Какого черта вы вообще не остановились, когда я крикнул?

– Ну, так вышло, – Валера пожал плечами. – Ты не сердись, ладно? А то все решили, что ты очень на нас обиделся.

– Что вы ещё решили? Я что для вас такой огромный авторитет или ты, душа моя, всё-таки трепанул, кто я на самом деле?

– Ничего я не трепанул. Просто ты всем пацанам нравишься.

– Девочки вам пусть нравятся. А Генчик и Лёвчик, что, не нравятся?

– Нравятся, но ты особенно.

– Ладно, считай, что всё замяли.

– И на Саньку не сердись. Знаешь, как ты ей нравишься?

– Да уж узнал сегодня утром больше, чем стоило бы! – Олег сухо рассмеялся. – Может быть, я был с ней непозволительно грубым, но вся беда в том, что и она не подарочек.

– Я же тебе объяснил…

– Валера, я ведь не мальчик маленький с ней в игрушки играть. Я для неё староват и совсем не то, что ей нужно. Так что, кто и кому нравится, меня волнует мало. Я считаю разговор законченным.

– Ты Игорю расскажешь, что мы творили?

– Что, получить боишься? Крут дядька на расправу?

– Да не то слово. Ещё не дай Бог до родителей дойдет, – Валера смущенно улыбнулся. – Драться, конечно, никто не полезет, а вот выступлений будет больше чем достаточно.

– Если обещаешь вести себя хорошо.

– Обещаю.

– Детский сад! – Олег улыбнулся и покачал головой. – Ладно, иди к своей банде. Я посижу здесь, покурю ещё.

ОБМАН.

Михаил Константинович вернулся с супругой из отпуска. Поездка в Анталию его надежд не оправдала. Во-первых, таких «крутых», каким он считал себя, на курорте было, пожалуй, слишком много, порисоваться было не перед кем. О том, что отель пятизвездочный, он рассказывал знакомым. На самом деле пришлось обойтись тремя звездами. Правда, теми же тремя звездами пришлось обходиться и Бондаренкам. Это было единственное, что радовало. Зато ничего не получилось с главным, ради чего затевалась поездка – со сватовством. В последний момент его дочь, Александра, преподнесла сюрприз, объявив, что идет в поход со своей компанией, а все вопросы о выходе замуж, решать пока не намерена. Хорошо, хоть путевки в поход брались в самом престижном туристическом агентстве фирмы «Новый день». Эта «лесная прогулка» обходилась в очень кругленькую сумму.

Войдя в квартиру, Михаил Константинович и Антонина Владимировна сначала решили, что Александры нет дома. Если дочь была дома, то тихо могло быть, когда она спала. Всё остальное время работал телевизор или играла музыка. К их удивлению дочь оказалась дома. Когда она вышла из своей комнаты, родители слегка занервничали: не было привычной яркой косметики, были заплаканные глаза и потухший взгляд.

– Случилось что? – спросил Михаил Константинович, вытирая пот со лба. – Чего ты сопли распустила?

– Случилось, – кивнула Александра.

– Что-то с бабушкой? – заволновалась Антонина Владимировна.

– Нет. Бабушка и тетя в порядке. Нас не обокрали.

– А, ну тогда подожди, мы помоемся с дороги, – успокоилась Антонина Владимировна. – Жарища ужасная!

– Мама, папа, это очень важно!

– Ну, сейчас для меня важнее всего ванна! – отрубил Михаил Константинович. – Иди к себе, мы тебя тогда покричим. А лучше приготовь чего-нибудь на стол. Мы, всё-таки, с дороги.

Через час, выслушав рассказ дочери, Михаил Константинович пришел в ярость. Он обратил гневный взгляд на супругу и зло бросил:

– Это всё ты! Говорил я, что нечего по лесу таскаться, не доведет это до добра! Мало того, что с Бондаренками так и не сговорились, так ещё и с каким-то голодранцем связалась!

– Он не голодранец, папа! – вмешалась Александра.

– А кто?

– Олег Разданов.

– Олег Разданов?! – с насмешкой переспросил Михаил Константинович. – Однофамилец, что ли? Или сродственник дальний?

– Нет, не однофамилец и не родственник. Сам Олег Разданов, хозяин «Нового дня». Погоду мы пережидали в его охотничьем домике.

– Шурка! Ты дура хуже своей мамки! – Михаил Константинович покрутил пальцем у виска. – Двадцать с лишком лет, а глупая, как курица! Станет тебе Разданов шляться проводником с какими-то сопляками! И что за домик там?

– Ну, домик, как домик, небольшой, деревянный.

– Точно дура! Да у Разданова, говорят, такое шикарное зимовье – в два этажа, комнат десять и с сауной. Да он вообще, говорят, здесь не живет! Он же всё по заграницам! Сюда наезжает раз-два в год! А ты чепуху мелешь! В сторожку её притащили, она и развесила уши! Ты хоть под кустами с этим, как его там… не валялась? А то принесешь ублюдка в подоле!

– Какая тебе разница?! – Александра резко поднялась со своего места.

– Что?! Какая мне разница?! Потаскушка! – Михаил Константинович тоже встал и наотмашь ударил дочь по лицу. – Шлюха!

– Да не была я с ним! Не была! – заливаясь слезами, Александра убежала в свою комнату.

После того, как дочь скрылась в своей комнате, Михаил Константинович напустился на жену:

– Это всё ты! Ты ей всё разрешаешь! Ты её разбаловала!

– Миша, а вдруг это, и вправду, Разданов? – робко предположила жена.

– Во дура! Видал дур, но чтобы двух сразу, да ещё таких! Кто вас только повыродил идиоток?! Да я сейчас позвоню в «Новый день» и поинтересуюсь, где Разданов!

Не мудрствуя лукаво, Михаил Константинович взял телефонный справочник и, найдя нужный номер, потянулся к телефону. Вежливый женский голос проворковал:

– Фирма «Новый день». Заранее благодарим вас за то, что вы к нам обратились.

– Девушка, а как бы мне с Раздановым переговорить? – спросил Михаил Константинович.

– У вас назначен разговор?

– Нет… – Михаил Константинович слегка растерялся. – Вернее, назначен… раньше…

– Олега Леонидовича в данный момент нет. Скажите, по какому вопросу он вам нужен, и я постараюсь соединить вас с Максимом Георгиевичем, Геннадием Викторовичем или Назиром Курбановичем.

– Да он мне по личному делу нужен.

– В таком случае, ничем не могу вам помочь, – и она повесила трубку.

– Ну, вот, сказала секретутка, что нет его, – Михаил Константинович ещё покопался в справочнике и добавил, – сейчас ещё домой позвоню…

– И что ты ему скажешь?

– Не знаю. Главное, узнать, где он.

Михаил Константинович набрал номер. Через несколько минут вежливый женский голос, почти такой же, как и в офисе, ответил, что Олега Леонидовича дома нет. Узнать где он, Михаил Константинович не успел – женщина повесила трубку.

– Ну, вот! Нет его! Да скорей всего, он куда-нибудь уехал. А наша-то придурашная дочечка нам здесь байки травит! Ох, и вставлю же я ей сейчас мозги! – он решительно поднялся с места.

ОЛЕГ. ЛЕСНИК.

ОЛЕГ. ЛЕСНИК.

ОЛЕГ РАЗДАНОВ.