— Как же не хочется в командировку! Все эти чемоданы, паспорта, поезда… надоело, сил нет! — жаловался я проводнице поезда, роясь в бездонной сумке в поисках билета.

— Ну, ничего, сейчас же отдыхать едете… Счастливый!

Я поднял глаза, желая удостовериться в её издёвке, но, увидел лишь премилую улыбку на бледном лице женщины, которой следовало бы тоже посетить Крымский полуостров. Вот только в качестве туриста, а не по работе. Ладно, вдох, выдох, я спокоен. Наконец-то найдя и предъявив паспорт с билетом, зашёл в вагон.

Едва я присел на своё место, увидел сидящую напротив «то ли девочку, а то ли видение» (всегда испытывал слабость к этой песне). Темно-каштановые кудрявые волосы блистали на фоне заходящего солнца, лучи которого пытались пробиться в вагон и спрятаться в нём до утра. Цветастое платье девушки, должно быть, освежало её лицо, которого, увы, я не видел. Наклон вправо, наклон влево. К сожалению, тайну личика оберегала потрёпанная книга, на тёмно-зелёной обложке которой читалось «Александр Куприн».

— Добрый день! — произнес я, сверкнув белозубой улыбкой.

Но едва девушка опустила книгу, я потерял дар речи. Лишь звук восхищения вырвался из моих уст. Прекрасные карие глаза были затуманены пеленой слёз. Солёные дорожки спускались по пухленьким щекам, срываясь каплями дождя на цветастую поляну летнего наряда.

— Добрый! — всхлипывая, промолвила незнакомка.

— А что за слёзы на прекрасном личике? У вас что-то случилось? — не удержавшись, я даже пересел на её койку.

— Как же проникновенно писали раньше. И чувства раньше были настоящие, не то, что сейчас.

И она заплакала еще сильнее, уткнувшись носиком в моё плечо. Я был обескуражен, словно меня оставили наедине с маленьким ребёнком.

— Ну, ну! Вот увидите, всё закончится хорошо.

— Не закончится.

— Вы не можете этого знать.

— Знаю, я читала этот рассказ раз семь.

Я, конечно, был наслышан о женской логике, но, когда встречаешься с ней лицом к лицу, готов выйти в окно.

— Зачем же вы тогда снова читаете это, заставляя себя плакать, переживать?

— Вы ничего не понимаете, — отстранилась она от меня.

Ну, уж нет, мне уже слишком интересно, чтобы отступать. Психологи — люди, которым не свойственно сдаваться.

— Ну, так расскажите мне. Ведь я человек, далёкий от мира прекрасного.

Следующие полтора часа я слушал симпатичную попутчицу и осознавал, что заинтригован. Мной был выслушан монолог о творчестве Куприна, о его разносторонних произведениях и о его большой любви к Крыму. Оказывается, написал Александр Иванович не только известного мне «Белого пуделя», но и множество других произведений: «Яма», «Олеся», «Суламифь» и еще огромное множество. Всех не упомнишь. Моя спутница остановилась, видимо, на своём любимом произведении «Гранатовый браслет». К сожалению, из её рассказа я так и не понял, причём здесь гранатовый браслет, но клятвенно пообещал себе прочесть произведение в свободное время.

— Вы интересно рассказываете, должно быть, вы — учительница?

— Почти. Я — студентка.

— Наверняка, вы связали свою профессию с литературой!

— Да, я буду учителем русского языка и литературы — засмущалась леди.

— Значит, и вслух хорошо читаете?

— Разумеется.

— Так, может, прочтёте мне этот рассказ? Обещаю, что буду хорошим мальчиком.

Она улыбнулась, и с первого раза открыла нужную страницу сборника. Допоздна я слушал Олесю (так, кстати, её звали) и слышал, как в конце чтения она еле сдержалась, чтобы снова не заплакать.

— Что скажешь? — незаметно перешла она на «ты».

— Хм… Проникновенно. Восемь лет любить человека, не имея возможности поговорить, прикоснуться, это сложно и больно. Этот человек, Желтков, был очень сильным по натуре, я так думаю.

— Я боюсь ощутить в конце своей жизни, то, что и главная героиня.

— То есть?

— «В эту секунду она поняла, что та любовь, о которой мечтает каждая женщина, прошла мимо неё» — процитировала Олеся. — Я боюсь, что и со мной будет так.

Я посмотрел на неё и почувствовал, как что-то внутри перевернулось. Передо мной девчушка, лет на пять младше меня, но, которая уже готова кинуться в глубочайший омут такого сомнительного чувства. Ведь все психологи в один голос утверждают — любви нет. Есть привязанность, влечение, страсть, дружба, но только не любовь. Но если её не существует, тогда почему меня бросило в жар? Почему захотелось коснуться губами румянца её щеки? Почему появилось убеждение, что её великая любовь не пройдет мимо?

— Думаю, пора спать! — произнёс я, убедившись, что стрелки часов приближаются к полуночи. — Доброй ночи!

Дождавшись ответа, я отвернулся к стенке и стал размышлять над тем, почему случайная попутчица разбудила во мне столько чувств. Ведь, сколько было этих, действительно, попутчиц. С кем-то одного свидания хватило за глаза, с другими же и общение в Интернете было ошибкой. Были, конечно, две девушки, с которыми завязались «отношения». Увы, они не достигли даже отметки в полгода. Почему? Один Бог ведает. Быть может, эта встреча была уготована свыше? Не найдя объяснений в родной психологии, я списал всё на Её Величество Судьбу и, наконец, заснул.

* * *

Проснулся я около шести и поинтересовался у проводницы, где мы, собственно, находимся. Узнав, что через полчаса будет остановка на станции Кавказ, очень обрадовался возможности выйти на свежий воздух. Но, вернувшись в наш закуток, обнаружил, что Олеся всё ещё сладко спит и, судя по всему, просыпаться не думает. Присев на край её койки, негромко произнёс:

— Олесь, проснись!

Реакция последовала лишь после того, как я коснулся её плеча своими вечно холодными руками.

— Доброе утро! — улыбнулся я, когда девушка открыла глаза.

— Который час? — хмурясь, спросила она.

— Начало седьмого.

— Что-о? — пролепетала соня. — Я не встаю так рано, оставь меня.

— Ну, пожалуйста! — встал я, стянув с неё плед. — Послушай, сейчас будет остановка. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Приводи себя в порядок, а я подожду у выхода.

Уж не знаю, что заставило её встать, но через пятнадцать минут она подошла ко мне.

— Ты — ужасный человек, не позволяющий выспаться.

— Готов поспорить, что это будут лучшие шесть утра в твоей жизни.

Она с вызовом посмотрела на меня, а затем, отвернувшись, улыбнулась. И вот, поезд начал замедлять свой ход, пока совсем не остановился. Сойдя на перрон, Олеся подняла голову и сощурилась, приветствуя солнце.

— Пойдём, — сам того не ожидая, я взял спутницу за руку и подвёл к киоску с холодными напитками и мороженым. — Выбирай.

— Я замёрзну, если съем мороженое. Я всегда мёрзну, — поёжилась она.

— В этом мы с тобой похожи. Но я знаю способ, как не замёрзнуть. Доверься мне, — подмигнул я с азартом.

Она, как ни странно, выбрала моё любимое — «Липецкое» мороженое.

— И что же дальше? — сощурив один глаз, поинтересовалась девушка.

— Снимай обувь.

— Что? — засмеялась она, сбрасывая шлёпки.

— А теперь кусай.

Она откусила мороженое, и я последовал её примеру.

— Ну, что, скажешь не вкусно? — с победоносной улыбкой произнёс я.

— Вку-усно! — она смеялась так заразительно, что невозможно было не смеяться вместе с ней.

Должно быть, мы со стороны выглядели забавно. Высокий, худощавый парень с рыжими, как апельсин, волосами и на голову ниже его, счастливая девушка с таявшим мороженым в руках. Мы смеялись, прогуливаясь по полупустому перрону босиком, и всё никак не могли наговориться. В моей жизни бывало такое, что за несколько часов абсолютно незнакомый человек превращался в доброго приятеля. А с Олесей мы знакомы уже около двенадцати часов, интересно, возможно ли полюбить за такое время?

Когда мы вернулись в вагон и выпили чая, несмотря на необычайный летний зной в семь утра, я решил поинтересоваться, чем привлёк её Крым.

— Ну, во-первых, Крым теперь относится к России, это делает путешествие более удобным. Во-вторых, я никогда там не была, а неизвестность притягивает. А в-третьих, я уже говорила, это любимое место Александра Ивановича Куприна. Стоит посмотреть то, чем он так восхищался. А зачем тебе в Крым?

— В Симферополе будет проходить крупнейший тренинг по психологии с участием светил нашей страны.

— Так ты останешься в Симферополе? — нотка сожаления в её голосе пришлась мне по нраву.

— Да, а где остановишься ты?

— В Алуште. Там чудесно. Ты знал, что в тех местах находится самый мощный водопад на Крымском полуострове? Он называется «Джур-джур», что переводится, как «вечно журчащий».

— Я смотрю, ты серьёзно подготовилась к знакомству с Крымом, — улыбнулся я.

— «Разве можно управлять таким чувством, как любовь?» — её произнесённая фраза из любимого рассказа явно относилась к Крыму, а не ко мне.

На тот момент мне казалось, что если я, психолог, едва могу управлять этим чувством, то любой другой человек и подавно этого не может. Ведь я уже отчётливо осознавал, что эта девушка не может через восемь часов встать с поезда и уехать в Алушту. Неужели она сможет жить так, будто никогда не встречала меня? Абсурд.

Когда темы для разговора закончились, наступила тишина. Минут пять я заворожено смотрел, как, лёжа на животе, Олеся с загадочной улыбкой перелистывала страницы драгоценного сборника. Как же красиво смотрится девушка с книгой, а не с гаджетами. И тут меня осенило! Из дорожной сумки я достал планшет и, противореча собственным словам, предложил девушке составить мне компанию.

Мы играли в «Филворды». Я видел, как забавно она злилась, когда я опережал её, как смеялась и радовалась победе в очередном уровне и, как округлялись её карие глазки, когда задача усложнялась, и слов становилось всё больше и больше. За этой детской игрой мы просидели около трёх часов и были близки к тому, чтобы пройти её всю.

— Ого, — произнесла Олеся, когда я убрал планшет.

— Да, такие игры затягивают, — согласился я. — Не пора ли перекусить?

— Точно, у меня есть бутерброды в сумке, огурчики свежие и пирог, уверена, тебе понравится. Я сама пекла.

— Мадемуазель, — шутливо начал я, — а позвольте пригласить Вас в вагон-ресторан.

Посмеявшись, она категорически заявила, что согласится только, если я потом отведаю её пирога. Ну, конечно же, я согласился. Мы долго сидели за столиком, обсуждая невкусную еду поезда и болтая о жизни в целом. Я рассказал, как живу в Ростове и даже припомнил пару занятных историй с клиентами. Олеся же поведала о Лисках. Я прежде никогда не слышал об этом городе. Оказывается, Лиски расположен недалеко от Воронежа. Этот факт заметно прояснил ситуацию.

Вернувшись в наш вагон, мы обнаружили, что ехать осталось около двух часов. Не думал я, что час расставания так близок. Я присел на кровать и стал смотреть, как Олеся собирает сумку. Мне казалось, что мысленно она уже перенеслась в Крым, напрочь забыв о моём существовании. Мог ли я допустить подобное?

— Олеся, — позвал я её.

— Представляешь, — обернувшись, ответила она, — через пару часов мы, наконец-то, окажемся в Симферополе.

Значило ли что-то это «мы» в её контексте? Так оно или нет, но молчать я больше не мог.

— Послушай, ты совершенно права. Совсем скоро наши пути разойдутся. Но хочешь ли ты этого? Потому что мы можем изменить наши судьбы, дописать нашу историю до конца. Если ты, конечно, согласна.

— Извини, мне нужно выйти, — мне показалось, что она ждала этих слов, но, тем не менее, боялась, что я их всё же произнесу.

Около полутора часов я сидел в одиночестве, размышляя о том, где она сейчас находится, о чём думает и попрощается ли. Время шло, скоро наш поезд остановится, а она так и не появилась. Взяв в руки сумку, я вышел в коридор и уже спустя минут десять стоял на перроне. Мне всё было ясно.

Она вышла следом за мной и, не сказав ни слова, пошла в противоположную сторону. Я отошёл шагов на десять. «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я». И это свершилось. Взгляды наши встретились. А через несколько секунд она оказалась в моих объятиях, прибежав к любви всей своей жизни. Признаюсь, я не мог надышаться ей. Когда она оторвалась от меня, то задала один единственный вопрос:

— Как так получилось?

— Разве можно управлять таким чувством, как любовь? — ответил я словами Александра Ивановича Куприна, мысленно благодаря его за это произведение, за эту встречу, за эту любовь.