в которой рассказывается о том, как бородач хитростью победил Крылатого тигра и как Сун Цзян освободил Небесного князя

Пока Хэ Тао говорил младшему брату Хэ Цину: «Это серебро вовсе не взятка от меня, а вознаграждение от властей. Ты получишь еще больше, а пока что скажи, каким это образом шайка у тебя в кармане?» – Хэ Цин, пошарив в кармане, достал оттуда свернутую бумажку и, показывая ее брату, сказал:

– Вот здесь записаны имена этих разбойников!

– Откуда ты взял эту записку? – спросил Хэ Тао.

– Мне нечего скрывать от тебя, брат, – начал Хэ Цин. – Недавно я в пух и прах проигрался, и у меня не осталось ни одного медяка. Какой‑то игрок увел меня с собой. Миновав северные ворота, мы пришли в деревню Аньлэцунь, что в пятнадцати ли отсюда. Там есть кабачок, хозяина его зовут Ван. В кабачке тоже играют по маленькой. Как раз в это время в деревню пришла бумага от властей, в которой всем хозяевам постоялых дворов было приказано завести книги с казенной печатью. В эти книги следовало заносить имена постояльцев, откуда они прибыли и куда направляются, а также чем занимаются. Раз в месяц от уездного управления, приезжал чиновник, которому владельцы постоялых дворов представляли свои записи для проверки. Хозяин кабачка был человеком неграмотным и попросил меня составить запись за полмесяца. Как раз в третий день шестой луны в кабачке остановились семь торговцев финиками. У каждого была тачка. Старшим у них считался староста деревни Дунцицунь, уезда Юньчэн, по имени Чао Гай. Я знал этого человека, потому что прежде бывал у него в доме с одним игроком. Когда я спросил у приезжего имя, чтобы записать в книгу, один из них, белолицый, с длинными усами и клинообразной бородой, выступив вперед, сказал: «Фамилия наша Ли. Мы приехали из Хаочжоу и везем в Восточную столицу финики для продажи». Записать‑то я их записал, но в душу мне закралось подозрение. На следующий день торговцы ушли, а хозяин кабачка пригласил меня в деревню, чтобы там поиграть на деньги. Когда мы подошли к перекрестку, то встретили там незнакомого мне человека, который нес на коромысле две кадушки. Кабатчик приветствовал его словами: «Почтенный Бай, куда держишь путь?» – «Да вот несу кадушки с уксусом в дом одного деревенского богача!» – отвечал тот. А когда мы пошли дальше, хозяин кабачка сказал мне: «Этот человек тоже играет по маленькой. Зовут его Бай‑шэн, по прозвищу “Дневная крыса”». Я и это взял на заметку. А когда пошли слухи о том, что на перевале Хуанниган торговцы финиками опоили охранников и похитили подарки, посланные ко дню рождения, я сразу подумал, что это сделал не кто другой, как староста Чао Гай. Прежде всего надо задержать Бай‑шэна и хорошенько допросить его; тогда мы и узнаем все, как есть. А эта записка – копия с записи в книге.

Рассказ Хэ Цина очень обрадовал Хэ Тао, и он тотчас же повел брата в областное управление Цзичжоу.

– Есть какие‑нибудь сведения по интересующему нас делу? – спросил правитель области.

– Кое‑что узнали, – ответил Хэ Тао.

Тогда правитель области проводил их во внутренние комнаты и там подробно обо всем расспросил. Хэ Цин рассказал все, что знал. Тогда восемь чиновников областного управления во главе с Хэ Тао и Хэ Цином были срочно отправлены в деревню Аньлэцунь. Там они взяли хозяина постоялого двора в проводники и направились прямо в дом Бай‑шэна. Когда они пришли туда, было уже за полночь. Они велели своему провожатому постучаться и сказать, что он пришел выпить вина. Из дома доносились стоны Бай‑шэна, который, вероятно, лежал в постели. На все вопросы жена Бай‑шэна твердила, что мужа трясет лихорадка, и он никак не может пропотеть. Бай‑шэна все же выволокли ив кровати. Лидо его горело и было покрыто красными пятнами. Связывая Бай‑шэна, чиновники приговаривали:

– Хорошенькое дельце ты обделал на Хуаннигане!

Бай‑шэн, конечно, не хотел ни в чем признаться. Затем связали жену Бай‑шэна, но и от нее ничего не добились. Тогда начали обыскивать дом, надеясь найти награбленные вещи. Вдруг они обнаружили, что пол под кроватью неровный, и тут принялись копать. Но не успели они вырыть яму и в три чи, как вскрикнули от изумления. Лицо Бай‑шэна стало землисто‑серым. Из ямы вытащили узел с золотом и серебром. Бай‑шэну тут же завязали глаза платком и, взяв с собой его жену, взвалили на спину найденные ценности и немедленно двинулись в Цзичжоу. Они прибыли в город на рассвете и сразу же пошли в управление, где Бай‑шэна стали допрашивать. От него хотели узнать, кто был главарем и зачинщиком всего дела.

Однако Бай‑шэн решительно отказывался отвечать на вопросы. Он решил лучше умереть, чем выдать старосту Чао Гая и остальных людей. Тогда его стали бить. И избили так, что на нем кожа повисла лохмотьями и кровь текла ручьями.

– Мы знаем, кто у вас главарь, – крикнул тут правитель области, – староста Чао Гай из деревни Дунцицунь. Долго ты будешь еще отпираться, негодяй? Назови‑ка лучше остальных, и тебя перестанут бить!

Бай‑шэн, не в силах больше выносить побоев, сознался:

– Главарем нашей шайки был Чао Гай, который вместе с другими шестью удальцами пришел ко мне и уговорил принести им вина на перевал. Но кто были остальные шестеро, я и сам не знаю.

– Ну, это узнать недолго, – заметил правитель области. – Поймаем Чао Гая, а тогда и остальных выловить будет легко.

Затем была принесена канга для смертников весом в двадцать цзиней и надета на Бай‑шэна; жену его заключили в женскую тюрьму. После этого правитель области написал приказ начальнику уезда Юньчэн немедленно схватить старосту Чао Гая и остальных шестерых разбойников, имена которых оставались пока неизвестными. С бумагой этой был отправлен Хэ Тао, в помощь которому отрядили двадцать наиболее способных и опытных служащих из управления. Кроме того, в качестве свидетелей с ними отправились два начальника охраны, сопровождавшие подарки.

Чтобы не привлекать внимания и не давать поводов для пересудов, отряд, возглавляемый Хэ Тао, выступил ночью и, прибыв в Юньчэн, остановился на постоялом дворе, а сам Хэ Тао в сопровождении двух человек отправился в уездное управление. Когда они пришли туда, было уже около полудня – время, когда начальник уезда обычно заканчивал свой утренний прием. Поэтому в управлении не было ни души и стояла полная тишина.

Хэ Тао ничего не оставалось делать, как пойти в чайную напротив уездного управления, посидеть там, попить чаю и подождать. Выпив чашку чаю, он спросил слугу, почему сегодня в уездном управлении такая тишина. На это слуга отвечал, что утренний прием начальника уезда уже закончился, а потому все – и служащие и просители – разошлись по домам на обед и еще не возвращались.

– А кто из писарей разбирает сегодня дела? – спросил Хэ Тао.

– Да вот дежурный писарь, – сказал слуга, указывая на человека, выходившего из уездного управления.

Фамилия чиновника, на которого указал слуга, была Сун, имя Цзян, а прозвище – «Справедливый» и «Ясный». Он был третьим сыном в семье, все его предки проживали в деревне Сунцзяцунь, уезда Юньчэн. Человек этот был небольшого роста, из‑за смуглого лица его прозвали Чернолицым. Кроме того, он славился своей сыновней почтительностью, бескорыстием и справедливостью. За все эти качества народ прозвал его еще «Третьим черным господином, почтительным к родителям и справедливым».

Отец его был жив, а мать давно умерла. У Сун Цзяна был младший брат по имени Сун Цин, по прозвищу «Железный веер». Он жил в деревне со своим старым отцом, занимался сельским хозяйством и никогда не покидал деревни. Жили они на то, что получали со своего поля и огорода.

Сам Сун Цзян работал в уездном управлении писарем и отлично знал свое дело. Кроме того, он очень любил упражняться во владении оружием и в совершенстве постиг различные виды военного искусства. Он всегда поддерживал дружеские отношения со всякими вольными молодцами и, кто бы ни приходил к нему, будь то важная особа или нищий, – он никому не отказывал в приюте и угощении. Если у него собирались гости, он проводил с ними все время, не чувствуя ни усталости, ни неудовольствия. А когда какой‑нибудь гость покидал его дом, он всячески старался помочь ему, щедро одаривая. Кто бы ни обращался к нему, он всегда помогал либо деньгами, либо вещами и не уставал делать людям добро. Он улаживал недоразумения и старался делать все, чтобы помочь людям. Больных Сун Цзян бесплатно снабжал лекарствами, покупал гробы для умерших бедняков, поддерживал человека в нужде и горе. В областях Шаньдун и Хэбэй он был хорошо известен, и за добрые дела народ прозвал его «Благодатным дождем», который, пролившись над землей, приносит жизнь тысячам существ.

Когда Сун Цзян в сопровождении слуги вышел из управления, он увидел Хэ Тао, который шел ему навстречу.

– Разрешите, господин чиновник, пригласить вас в чайную выпить чайку, – сказал Хэ Тао, приветствуя его.

Сун Цзян, определив по одежде обратившегося к нему человека, что это должностное лицо, в свою очередь поспешил ответить на приветствие и спросил:

– Откуда вы прибыли, уважаемый господин?

– Прошу вас, господин судебный чиновник, зайти в чайную, – ответил Хэ Тао, – там мы и побеседуем.

– Не смею отказаться от вашего приглашения, – сказал Сун Цзян.

Они вошли в чайную и сели за стол, а своему слуге Сун Цзян велел подождать у дверей.

– Позвольте мне узнать ваше почтенное имя, – обратился Сун Цзян к своему собеседнику.

– Я ведаю борьбой с разбойниками в области Цзичжоу. Зовут меня Хэ Тао, – отвечал тот. – А могу ли я в свою очередь спросить, как зовут вас?

– Мое скромное имя – Сун Цзян. Простите, не имел чести знать вас раньше, – отвечал писарь.

При этих словах Хэ Тао тотчас же отвесил ему земной поклон и оказал:

– Я уже давно слышал ваше славное имя, но, к сожалению, не имел случая познакомиться с вами лично.

– Помилуйте! – поспешил возразить Сун Цзян. – Достоин ли я подобных речей. Прошу вас, господин начальник охраны, занять почетное место.

– Что вы, что вы, – отвечал Хэ Тао, – как же осмелюсь я сесть выше вас?

– Вы служите в более высоком учреждении, нежели я, – возразил Сун Цзян, – к тому же вы здесь гость, прибывший издалека.

Уступая друг другу почетное место, они, наконец, уселись. Сун Цзян занял место хозяина, а Хэ Тао место гостя. После этого Сун Цзян подозвал слугу и заказал две чашки чаю. Когда чай был подан и каждый из них отпил немного из своей чашки, Сун Цзян спросил:

– Осмелюсь узнать, по какому поводу изволили вы, господин начальник охраны, пожаловать в наш уезд?

– Я не буду скрывать от вас правды, – отвечал Хэ Тао. – Мы прибыли к вам по делу нескольких важных преступников.

– Что‑нибудь связанное с ограблением казны? – спросил Сун Цзян.

– Я привез с собой пакет, – сказал Хэ Тао, – и был бы вам очень признателен, господин чиновник, за содействие в деле, которое мне поручено.

– Вы, господин начальник, посланы сюда более высоким учреждением, – отозвался Сун Цзян, – осмелюсь ли я без должного внимания отнестись к вашей просьбе. Не знаю только, о чем идет речь.

– Это дело, очевидно, попадет в ваши руки, – продолжал Хэ Тао. – Поэтому я могу рассказать вам о нем. На перевале Хуанниган в нашей области шайка разбойников из восьми человек опоила зельем носильщиков и охрану, всего пятнадцать человек, посланных правителем области Даминфу и Северной столицы с подарками тестю, императорскому советнику Цай Цзину, и захватила одиннадцать коромысел драгоценностей стоимостью более ста тысяч связок монет. Одного из соучастников преступления по имени Бай‑шэн мы уже схватили. Он показал, что остальные семь разбойников живут в вашем уезде. По этому делу императорский советник прислал в область своего гонца, который находится пока в областном управлении и ждет исполнения приказа. Я очень надеюсь, господин чиновник, что вы поможете поскорее покончить с этими разбойниками.

– Да если бы и не было приказа императорского советника, – ответил на это Сун Цзян, – по одному вашему распоряжению мы задержали бы разбойников и передали их вам. Однако кого назвал Бай‑шэн?

– Мне нечего скрывать от вас, господин чиновник, – заметил Хэ Тао. – Главарь шайки Чао Гай – староста деревни Дунцицунь, которая находится в вашем уезде, остальных же мы пока не знаем. Я прошу вас приложить все силы. чтобы разыскать их.

Услышав это, Сун Цзян сильно встревожился и подумал про себя: «Чао Гай самый близкий мне человек, все равно что брат. Он совершил большое преступление, и, если я не помогу ему, он будет пойман и казнен». Взволнованный до глубины души, он тем не менее отвечал:

– Что за негодяй этот Чао Гай! Он бесчестит женщин и притесняет народ. Во всей области нет человека, который не питал бы ненависти к нему. Но теперь, когда он попался в преступлении, мы его проучим.

– Я как раз хотел просить вас, господин чиновник, чтобы вы тотчас же взялись за это дело, – добавил Хэ Тао.

– Это мне ничего не стоит, – оказал Сун Цзян, – выполнить ваше поручение так же легко, как поймать черепаху в тазу. Только вот пакет свой, господин начальник, вы должны представить самому начальнику уезда. Когда он ознакомится с бумагой, то выделит людей для поимки разбойников. Я же сам не смею распечатать этого пакета. Дело ведь не шуточное, и разглашать его нельзя.

– Вы, господин чиновник, человек очень дальновидный, – заметил Хэ Тао. – Прошу вас, проводите меня к вашему начальнику.

– Начальник уезда работал все утро, – ответил Сун Цзян, – и теперь отдыхает, так что вам, господин начальник. придется немного обождать. Когда начальник уезда вернется в управление, я тотчас же приглашу вас.

– Надеюсь, вы сделаете все от вас зависящее, чтобы поскорее закончить это дело, – продолжал Хэ Тао.

– Несомненно, я считаю это своим долгом, – ответил Сун Цзян. – И вам даже не к чему снова говорить об этом. А сейчас, к сожалению, я должен сходить домой и сделать там кое‑какие распоряжения по хозяйству. Я скоро вернусь, а пока прошу вас, господин начальник, немного обождать здесь.

– Прошу вас, занимайтесь своими делами, – ответил Хэ Тао, – я подожду вас.

Сун Цзян встал и, выйдя из чайной, подозвал слугу, приказал ему подавать гостю чаю столько, сколько тот пожелает, и сказал, что за чай расплатится сам. Потом он поспешил отправиться домой, приказав своему слуге дежурить у дверей чайной до самого его возвращения. Когда правитель уезда вернется в управление, слуга должен войти в чайную и успокоить ожидающего там начальника охраны, сказав ему, что Сун Цзян немного задержался, но скоро придет.

Сам же Сун Цзян поспешил в конюшню, оседлал лошадь и, захватив плетку, нарочито медленно проехал по улицам города. Но едва он выехал за восточные ворота, как подхлестнул свою лошадь, и та, стуча копытами, помчалась в сторону деревни Дунцицунь. Не прошло и часа, как Сун Цзян подъехал к поместью Чао Гая. Завидев его, работник тотчас же поспешил доложить Чао Гаю о прибытии гостя.

Надо сказать, что Чао Гай находился в это время в саду и вместе с У Юном, Гун‑Сунь Шэном и Лю Таном в беседке, обвитой виноградными лозами, распивал вино. А братья Юань, получив свою долю захваченного богатства, вернулись в деревню Шицзецунь.

Услышав от работника, что в усадьбу приехал чиновник Сун Цзян, Чао Гай спросил:

– Приехал с ним еще кто‑нибудь?

– Он примчался один, верхом на лошади, я говорит, что должен немедленно переговорить с вами, – отвечал работник.

– Значит, дело серьезное, – заметил Чао Гай и поспешил навстречу гостю.

Сун Цзян приветствовал хозяина и, взяв его под руку, отвел в сторону. Тут Чао Гай не удержался и спросил:

– Что заставило вас так спешить, господин писарь?

– Вы еще ничего не знаете, дорогой друг! – молвил Сун Цзян. – Только потому, что вы самый близкий мне человек, все равно что брат, я, рискуя жизнью, решился приехать сюда, чтобы предупредить вас об опасности. Дело на перевале Хуанниган раскрыто. Бай‑шэн уже схвачен и брошен в тюрьму. Он выдал вас всех! Сейчас областное управление в Цзичжоу послало уполномоченного по борьбе с разбойниками – Хэ Тао – с отрядом стражников арестовать вас. Они привезли с собой приказ императорского советника и пакет от правителя области Цзичжоу. Приказано схватить всех семерых. В бумаге говорятся, что главарем этой шайки являетесь, вы. Хорошо еще, что я первый узнал об этом деле. Пока что мне удалось задержать Хэ Тао, сказав ему, что начальник уезда отдыхает. Я оставил его в чайной против уездного управления, а сам прискакал сюда, чтобы предупредить вас, дорогой брат мой. Единственное, что остается вам – это бежать. Если вы тотчас же не уедете, можно ждать самого худшего. Мне же надо возвращаться и отвести уполномоченного по борьбе с разбойниками к начальнику нашего уезда. Нет сомнения, что едва начальник уезда узнает обо всем, он немедленно отправит людей, чтобы схватить вас. Медлить нельзя. Если вы допустите малейшую оплошность, то делу ничем не поможешь, и тогда уж не пеняйте на меня!

Выслушав Сун Цзяна, Чао Гай в сильном волнении сказал: – Дорогой друг мой, смогу ли я когда‑нибудь отплатить вам за вашу доброту?!

– Сейчас не время для разговоров, – отвечал Сун Цзян. – Вы лучше подумайте, как бы побыстрее собраться в дорогу. Не мешкайте! Я тоже должен как можно скорее вернуться обратно.

– Из семи человек, – не унимался Чао Гай, – три брата Юань получили уже часть добычи и вернулись к себе, в деревню Шицзецунь. Остальные трое находятся еще здесь, и я хочу, дорогой друг, чтобы вы познакомились с ними.

Сун Цзян прошел вслед за Чао Гаем в сад, и тот по очереди представил ему находившихся там людей.

– Вот это – У Юн, – говорил он, – это Гун‑Сунь Шэн из Цзичжоу, а это Лю Тан из Дунлучжоу.

Сун Цзян почтительно обменялся с каждым из них несколькими словами, после чего повернулся и ушел, еще раз наставляя хозяина:

– Дорогой друг, будьте осторожны! Постарайтесь выбраться отсюда как можно скорее. Ну, мне пора!

Выйдя из усадьбы, Сун Цзян сел на коня и, пришпорив его, во весь опор помчался в город.

Вернемся к Чао Гаю и его друзьям. Обращаясь к ним, Чао Гай спросил:

– Известно ли вам, что это за человек, с которым вы сейчас познакомились?

– А кто он такой и почему так поспешно уехал? – спросил У Юн.

– Вы даже не знаете, – продолжал Чао Гай, – что, не появись здесь этот человек, всем нам пришел бы конец.

– Что?! Неужели все открылось? – испуганно вскричали трое приятелей.

– Своей жизнью мы обязаны этому другу, который был здесь, – сказал Чао Гай. – Несмотря на грозившую ему смертельную опасность, он прискакал сюда предупредить нас. Бай‑шэн схвачен; он сидит в Цзичжоу в тюрьме и всех нас выдал. Из Цзичжоу в уезд Юньчэн прислан отряд по борьбе с разбойниками во главе с начальником Хэ Тао. Они привезли приказ императорского советника начальнику нашего уезда, в котором предлагается немедленно схватить нас. Приезжавший только что друг задержал Хэ Тао в чайной, а сам примчался предупредить нас. Как только он вернется в город, за нами пришлют людей с официальной бумагой об аресте. Надо что‑нибудь немедленно предпринять.

– Если бы этот человек не приехал и не предупредил нас, – промолвил У Юн, – все мы попали бы в ловушку. Благородство его неизмеримо. Как его имя?

– Он писарь нашего уездного управления, – сказал Чао Гай, – и все зовут его Справедливым Сун Цзяном.

– Я слышал не раз его славное имя, – продолжал У Юн, – но до сих пор мне не приходилось встречаться с ним, хоть живем мы почти рядом.

– Не тот ли это Сун Цзян, которого бродячие люди называют Благодатным дождем? – почти в один голос спросили Гун‑Сунь Шэн и Лю Тан.

– Он самый, – закивал головой Чао Гай. – Мы с ним близкие друзья и названые братья. И хоть вам, господин У Юн, не приходилось встречаться с ним, достаточно того, что он известен по всей стране. Побрататься с таким человеком – большая честь! Положение у нас и в самом деле трудное, Как же уйти от беды?

– Дорогой друг! – ответил на это У Юн. – Стоит ли тут долго размышлять. Из тридцати шести возможных выходов бегство является наилучшим.

– Да вот и Сун Цзян только что говорил мне то же самое. Он полагает, что надо бежать, – сказал Чао Гай. – Но куда?

– Об этом я уже подумал, – сказал У Юн. – Сейчас мы уложим свое добро на пять или семь носилок и снесем его к братьям Юань в деревню Шицзецунь. Но прежде надо спешно послать туда человека и предупредить братьев о случившемся.

– Братья Юань – простые рыбаки, – возразил на это Чао Гай. – Для всех нас места у них не хватит.

– Дорогой друг! – возразил У Юн. – До чего же вы недогадливы! Ведь неподалеку от деревни Шицзецунь находится Ляншаньбо, самый сильный разбойничий стан, который крепнет и растет. Правительственные войска по борьбе с разбойниками не смеют и носа туда показать. Если нам придется плохо, мы всей компанией можем вступить в этот стан.

– Это, пожалуй, лучшее, что можно придумать, – согласился Чао Гай. – Боюсь только, что они откажутся принять нас к себе.

– Денег у нас достаточно, – сказал У Юн, – мы поднесем им подарки и сможем вступить в их шайку.

– Раз так, – оказал Чао Гай, – то медлить больше нельзя. Вы, господин У Юн, вместе с Лю Таном возьмите с собой нескольких работников и отправляйтесь вперед с поклажей. Когда устроитесь у братьев Юань, выходите нам навстречу. Мы же с господином Гун‑Сунь Шэном останемся пока в поместье, а когда покончим со всеми делами, тоже двинемся в путь.

У Юн и Лю Тан уложили захваченные ими подарки на пять или шесть носилок, для переноски которых отрядили нескольких работников. Затем они всей компанией уселись за стол, выпили и закусили. После этого У Юн спрятал под одежду свою медную цепь, Лю взял меч, и под их охраной носильщики двинулись к деревне Шицзецунь. Их набралось больше десяти человек. Чао Гай же с Гун‑Сунь Шэном задержались, чтобы закончить все дела по дому. Некоторые из работников не захотели уходить, и Чао Гай снабдил их деньгами и разным добром, сказав, что они могут идти куда хотят и подыскать себе другое место. Те, кто согласился следовать за ним, принялись спешно укладывать имущество, но об этом мы больше говорить не будем.

Теперь вернемся к Сун Цзяну. Он скакал во весь опор и, примчавшись домой, стремглав бросился в чайную. Там он увидел, что Хэ Тао стоит у дверей и с нетерпением смотрит на улицу.

– Простите, что заставил вас ждать, господин начальник, – заговорил Сун Цзян. – Я немного задержался дома, – родственник из деревни приехал, пришлось поговорить с ним о разных хозяйственных делах.

– Проводите меня, пожалуйста, в управление, господин чиновник, – сказал Хэ Тао.

– Прошу вас, следуйте за мной, – оказал Сун Цзян, и они отправились в уездное управление.

Начальник уезда Ши Вэнь‑бинь уже возвратился в канцелярию и только что приступил к делам.

Держа в руках запечатанный пакет, Сун Цзян подошел к его столу, предварительно приказав служащим повесить на двери дощечку с надписью: «Вход воспрещен». После этого, обращаясь к начальнику уезда, Сун Цзян тихим голосом доложил:

– Управление областью Цзичжоу прислало срочную бумагу по вопросу о поимке разбойников. С этой целью сюда направлен начальник охраны области господин Хэ Тао, который и привез пакет.

Приняв пакет, начальник уезда вскрыл его. Прочитав бумагу, он сильно встревожился и обратился к Сун Цзяну:

– Тут содержится приказ императорского советника, о выполнении которого мы должны немедленно сообщить. Необходимо сейчас же послать людей, чтобы выловить эту шайку разбойников.

– Если мы пошлем людей днем, – возразил на это Сун Цзян, – то, боюсь, слухи об этом дойдут и до разбойников. Лучше послать за ними ночью. Главное, задержать старосту Чао Гая, а захватить остальных уже не представит никакого труда.

– Этот староста Чао Гай, из деревни Дунцицунь, как будто бы порядочный человек. Как мог он впутаться в такое дело? – удивлялся начальник уезда.

Он тотчас же велел вызвать к себе начальника отряда по борьбе с разбойниками и двух военачальников Чжу Туна и Лэй Хэна, славившихся своими необычайными способностями. Прибыв в уездное управление и получив приказ начальника уезда, они вместе с начальником отряда по борьбе с разбойниками сели на лошадей и вернулись в казармы. Здесь они приказали приготовить к выступлению отряд в сто с лишним человек. Стражники вооружились, захватили веревки, а начальники сели на коней. Вместе с отрядом должны были ехать в качестве свидетелей и два начальника охраны, сопровождавшие подарки. После того как все приготовления были закончены, командиры, окруженные воинами, выехали из города через восточные ворота и быстро направились к деревне Дунцицунь.

Когда они прибыли в деревню, наступило уже время первой стражи. Отряд расположился в кумирне Гуань‑инь – богини милосердия.

– Как раз перед нами, – сказал Чжу Тун, – находится усадьба Чао Гая с двумя воротами – передними и задними. Если мы ударим в одни ворота, то враг непременно ускользнет через другие. Я хорошо знаю Чао Гая – человек он отчаянный. И хотя мне неизвестно, каковы остальные шестеро, но вряд ли это хорошие и порядочные люди. Ясно, что жизнь им недорога. И если все они ринутся на нас, да еще крестьяне им помогут, мы не сможем справиться с ними. Лучше всего поднять ложную тревогу в одном конце деревни, а напасть на них совсем с другой стороны. Таким образом, мы внесем в их ряды панику и только тогда сможем захватить их. Мы с военачальником Лэй Хэном разделим отряд на две части и будем наступать по двум направлениям. Сначала я проберусь потихоньку к задним воротам и устрою там засаду. А вы ожидайте сигнала. Когда услышите свист, бросайтесь прямо к передним воротам и хватайте каждого, кто попадется.

– Правильно, – оказал Лэй Хэн, – только я думаю, лучше, если вы с господином начальником отряда по борьбе с разбойниками будете наступать на передние ворота, а я с частью отряда отрежу путь у задних ворот.

– Дорогой друг! – возразил Чжу Тун. – Вы и не знаете, что к этой усадьбе ведут три дороги. Я их знаю, как свои пять пальцев, и поэтому, если я пойду к задним воротам, то и с закрытыми глазами найду их. Вы же не знаете всех входов и выходов, и враг сможет ускользнуть от вас. Дело это не шуточное!

– Вы правы, Чжу Тун, – сказал начальник отряда. – Берите с собой половину воинов и ждите!

– Мне хватит и тридцати человек, – сказал Чжу Тун.

Отобрав десять лучников и еще двадцать воинов, он двинулся с ними вперед; начальник отряда и Лэй Хэн сели на коней. Лэй Хэн так расставил своих конников, стрелков и пехотинцев, что впереди и сзади его была охрана. Перед конниками шли пехотинцы с факелами, ярко освещавшими все вокруг. Вооруженные рогатинами, мечами, кинжалами и кривыми саблями, они ринулись к поместью Чао Гая. Когда до усадьбы оставалось всего с половину ли, они увидели, что над его домом вздымаются языки пламени. Скоро из главного здания усадьбы в небо взметнулся столб огня и дыма. Не успели они сделать еще десяти шагов, как убедились, что горит все поместье от передних до задних ворот. Огонь вспыхнул не менее чем в сорока местах. Казалось, пламя охватило все кругом.

Лэй Хэн, ехавший первым, выхватил меч и бросился вперед. За ним с криком устремились бойцы. Распахнув ворота, они ворвались в усадьбу.

От пожара здесь было светло как днем, и не было ни души. Только позади слышались крики воинов: «Хватай разбойников!»

Надо сказать, что Чжу Тун очень хотел помочь Чао Гаю скрыться и поэтому умышленно направил Лэй Хэна к передним воротам. Та же самая мысль была и у Лэй Хэна. Вот почему они и спорили – кому идти к задним воротам. И так как в этом споре Чжу Тун взял верх, то Лэй Хэну не оставалось ничего другого, как вести наступление на передние ворота. Поэтому он умышленно поднял шум и, делая вид, что нападает с одного конца, отводил свой отряд в другую сторону, чтобы дать Чао Гаю возможность бежать.

Чао Гай как раз заканчивал сборы, когда работники доложили ему, что враг подошел к задним воротам поместья.

– Правительственные войска прибыли! – крикнул он. – Медлить нельзя!

Чао Гай торопил своих работников поджигать все вокруг. Потом они с Гун‑Сунь Шэном во главе отряда, состоявшего более чем из десяти оставшихся с ним работников, с криком вырвались из задних ворот, размахивая мечами. Чао Гай кричал:

– Смерть тому, кто попытается остановить нас! Прочь с дороги, кому дорога жизнь!

А Чжу Тун, скрытый тенью домов, освободил Чао Гаю путь к отступлению.

Чао Гай вместе с Гун‑Сунь Шэном решили во что бы то ни стало, проложить себе путь. Тогда Чжу Тун вышел вперед, делая вид, что хочет преградить им дорогу и закричал:

– Вперед! Держите разбойников!

Услышав эту команду, Лэй Хэн повернул своего коня обратно и, выехав из усадьбы, приказал своим стрелкам и верховым догонять беглецов. Сам же он стоял на освещенном месте, оглядываясь по сторонам и делая вид, будто кого‑то высматривает.

Чжу Тун покинул воинов и побежал вслед за Чао Гаем. А тот, заметив Чжу Туна, крикнул ему на бегу:

– Начальник Чжу! Зачем вы преследуете меня?! Ведь перед вами‑то я ни в чем не провинился!

Чжу Тун оглянулся и, убедившись, что рядом никого нет, ответил:

– Как же, староста, вы до сих пор не сообразили, что я желаю вам лишь добра? Я боялся, что Лэй Хэн по своей бестолковости не сумеет помочь вам, и поэтому заставил его вести наступление на передние ворота. Сам же я пошел к задним и ждал там, когда вы выйдете из усадьбы, чтобы освободить вам дорогу. Неужели вы не заметили, как я отвел отряд, стремясь открыть вам путь? Отправляйтесь прямо в Ляншаньбо. Только там вы будете в безопасности!

– Сердечно благодарен вам за то, что вы спасли мне жизнь, – сказал Чао Гай. – Может быть, когда‑нибудь я еще смогу отплатить вам за это благодеяние!

Вдруг Чжу Тун услышал позади голос Лэй Хэна:

– Держите их!

Тогда Чжу Тун оказал Чао Гаю:

– Не беспокойтесь, староста! Бегите вперед! А я сумею заставить его вернуться!

Затем, обернувшись, Чжу Тун крикнул:

– Три разбойника бежали вон по той тропинке в восточном направлении! Начальник Лэй Хэн, спешите за ними!

Услышав это, Лэй Хэн повел своих воинов в восточном направлении. Вслед за ними отправились и все остальные. Продолжая на бегу разговаривать с Чао Гаем, Чжу Тун делал вид, будто гонится за ним. Чао Гай исчез в темноте. Тогда Чжу Тун притворился, что споткнулся, и упал, растянувшись на земле. Воины бросились к нему на помощь.

– Такая темнота, что даже тропинки не видно, – сказал Чжу Тун, поднимаясь. – Я побежал через поле, поскользнулся и вывихнул левую ногу.

– Сбежали все‑таки грабители! – в бешенстве крикнул начальник отряда. – Что теперь делать?

– Мы сделали все, что могли, – сказал Чжу Тун. – Но вот ночь сегодня как назло уж очень темная, нельзя было ничего сделать. А наши охранники совсем никчемные люди. Они боятся даже двинуться вперед.

Тогда начальник отряда приказал преследовать беглецов. а воины думали про себя: «Если эти двое командиров даже не решались приблизиться к разбойникам, так что же мы можем сделать?»

Они притворились, что отправляются в погоню, но вскоре вернулись и доложили:

– Темно кругом. Не видно, куда идти.

Между тем Лэй Хэн, который также преследовал некоторое время Чао Гая и вернулся ни с чем, думал: «Чжу Тун был в дружеских отношениях с Чао Гаем и, верно, помог ему бежать… Выходит, я один оказался жестоким».

Возвратившись, он всем говорил:

– Где же их поймаешь? Разбойники – народ отчаянный!

Когда уполномоченный и оба военачальника вернулись в деревню, было уже время четвертой стражи. Узнав, что воины всю ночь преследовали разбойников, но так никого и не поймали, Хэ Тао с горечью воскликнул:

– Как же я теперь вернусь в Цзичжоу, – что доложу правителю области?!

Начальнику отряда по борьбе с разбойниками не оставалось ничего другого, как арестовать нескольких крестьян, живших по соседству с Чао Гаем и привезти их с собой в Юньчэн.

Что же касается начальника уезда Юньчэн, то, ожидая сообщений о поимке разбойников, он всю ночь глаз не сомкнул. Когда ему доложили, что все разбойники бежали и задержаны лишь несколько соседних жителей, он приказал привести их в управление и начал допрашивать. На все вопросы задержанные крестьяне отвечали, что хотя они и соседи Чао Гая, но живут от него не менее чем в двух‑трех ли. Они сообщили также, что к Чао Гаю постоянно приходили люди, искусно владеющие оружием, но никто из соседей не думал, что он может заниматься такими делами.

Начальник уезда обстоятельно допрашивал каждого из них, желая напасть хоть на какой‑нибудь след. Тогда один из самых близких соседей Чао Гая сказал:

– Если вы хотите узнать правду, то допросите его работников.

– Да ведь говорят, все его работники ушли вместе с ним, – сказал начальник уезда.

– Нет, некоторые отказались идти с ним и остались в деревне, – отвечали они.

Услышав это, начальник уезда тотчас же отдал приказание послать людей в деревню Дунцицунь и арестовать работников Чао Гая. Вместе с посланными был отправлен в качестве свидетеля тот сосед Чао Гая, который подал мысль об этом.

Не прошло и времени двух страж, как в управление были доставлены два работника. Сначала они всячески увертывались и не хотели ничего говорить, но, когда их стали бить, не вытерпели и рассказали все, что знали. Они сообщили, что у Чао Гая совещались сначала шесть человек, из которых они знали только одного – местного деревенского учителя У Сюэ‑цзю. Присутствовал там и монах, которого звали Гун‑Сунь Шэн, а также здоровенный черномазый детина по имени Лю Тан. Были там еще три человека, но их работники не знали. Известно им только, что привел этих людей У Сюэ‑цзю, а еще они слышали, что это три брата по фамилии Юань, что живут они в деревне Шицзецунь и занимаются рыболовством. Слова свои работники подтвердили клятвой.

Показания работников были записаны, протокол составлен, и начальник уезда передал этих людей Хэ Тао, сам же составил подробное донесение областному управлению. А тем временем Сун Цзян помог задержанным крестьянам освободиться и отпустил их домой впредь до разбора дела.

Поговорим теперь о Хэ Тао. Получив в свое распоряжение Двух свидетелей он отправился вместе с ними в Цзичжоу. Прибыв туда, он сразу же пошел к правителю области и доложил ему, что Чао Гай сжег свою усадьбу и бежал. Затем он подробно сообщил о тех показаниях, которые дали работники Чао Гая. Выслушав его, правитель области сказал:

– Надо снова вызвать Бай‑шэна и допросить его, где проживают братья Юань.

Вызванному на допрос Бай‑шэну не оставалось ничего другого, как дать подробные сведения о братьях Юань. Он сказал, где они живут, назвал полностью их имена и прозвища.

– А как зовут остальных трех сообщников? – выслушав его, спросил начальник области.

Бай‑шэн назвал У Юна, Гун‑Сунь Шэна и Лю Тана, оказал их прозвища и выложил о них все, что знал.

Выслушав его показания, правитель области сказал:

– Теперь мы знаем, где они; увести его! – И он распорядился, чтобы Бай‑шэна отправили в тюрьму.

Затем он тут же послал Хэ Тао в Шицзецунь и сказал ему:

– Надо лишь поймать братьев Юань, и дело можно считать сделанным.

Если бы Хэ Тао не поехал в Шицзецунь, там, верно, не было бы тридцати шести небесных и семидесяти двух земных звезд, которые собрались, как тучи, согнанные ветром, и на крутых берегах в горном стане не скопилось бы столько людей и лошадей.

Историю о том, как Хэ Тао отправился в Шицзецунь для поимки разбойников, вы, читатель, узнаете из следующей главы.