в которой рассказывается о том, как My Хун Не знающий преград преследовал Сун Цзяна и как лодочник разбушевался на реке Сюньянцзян

Вы уже знаете, что Сун Цзян не совсем удачно вознаградил на свою беду торговца лекарствами пятью лянами серебра, потому что из толпы к ним тут же прорвался огромный детина и, тараща глаза, закричал:

– Где этот прохвост научился фехтовать пикой и палицей? И как он смеет хвалиться перед жителями нашего города! Да не обращайте на него внимания, – обратился он к толпе, а потом заорал на Сун Цзяна: – А ты что за богач такой, чтобы раздавать здесь награды и тем пятнать честь нашего города?

– Да что тебе за дело, кому я даю деньги? При чем тут ты? – возразил Сун Цзян.

– Ах ты, тварь преступная! – завопил тот и схватил Сун Цзяна за грудь. – Да как смеешь ты так со мной разговаривать!

– А почему же это и не возразить тебе? – спросил Сун Цзян.

Тогда парень замахнулся кулаком, намереваясь ударить Сун Цзяна в лицо, но тот во-время увернулся. Однако парень продолжал наступать. Сун Цзян приготовился было дать ему отпор, но в это время мастер фехтования подбежал к нападающему сзади и, схватив его одной рукой за голову, а другой – за поясницу, так двинул под ребра, что тот кувырком полетел на землю. Когда же парень попытался подняться на ноги, торговец лекарствами пинком ноги снова повалил его. И лишь после того, как стражники удержали торговца, побежденный поднялся с земли, посмотрел сначала на Сун Цзяна, а затем на мастера фехтования и сказал:

– Хорошо же! Как бы там ни было, а я вас еще проучу, можете не сомневаться, – и пошел прочь.

Тогда Сун Цзян спросил, как зовут мастера фехтования и откуда он родом. Тот отвечал:

– Я родом из Лояна, провинции Хэнань. Зовут меня Сюэ Юн. Дед мой служил командиром в пограничном управлении под началом старого Чжуна. Дед был очень груб со своими сослуживцами и поэтому никак не мог продвинуться по службе. А вот мы – его дети и внуки – живем тем, что занимаемся фехтованием и продажей лекарств. Среди вольного люда я известен под именем Сюэ Юн – Злой тигр. Не могу ли я узнать ваше почтенное имя, – добавил Сюэ Юн. Когда же Сун Цзян назвал себя и сказал, откуда он родом, Сюэ Юн спросил:

– Уж не тот ли вы господин Сун из провинции Шаньдун, который известен под прозвищем «Благодатный дождь»?

Сун Цзян подтвердил, что это он и есть; тогда Сюэ Юн поспешно склонился перед ним в глубоком поклоне. Сун Цзяи помог ему подняться и пригласил побеседовать за чашкой вина.

– Очень рад! – согласился Сюэ Юн. – Я как раз хотел познакомиться с вами, но не имел счастья встретить вас раньше.

Он быстро собрал свое оружие и лекарства и отправился с Сун Цзяном в ближайший кабачок. Однако неожиданно для них содержатель кабачка заявил:

– И вино и мясо у меня есть, но, к сожалению, я ничего не могу вам подать.

– Это почему же? – удивился Сун Цзян.

– А потому, – отвечал хозяин, – что тот, кто сейчас с вами дрался, прислал человека сказать, что если я подам вам хоть что-нибудь, то он вдребезги разнесет мой кабачок. Я не смею нарушить его приказ. Да кто же посмеет ослушаться его, когда он в Цзеянчжэне ведет себя как хозяин.

– Ну, раз такое дело, – сказал Сун Цзян, – так нам лучше уйти отсюда. Этот парень, конечно, придет скандалить и сюда.

– Тогда я пойду в свою гостиницу, расплачусь там за комнату. Через день-два я тоже буду в Цзянчжоу, там мы и встретимся, – сказал Сюэ Юн. – А вы, дорогой брат, отправляйтесь вперед.

Сун Цзян достал еще лян двадцать серебра и дал их Сюэ Юну. Распростившись, они разошлись в разные стороны. Выйдя из кабачка, Сун Цзян со своей стражей пошел искать другое место, где можно было бы выпить и закусить. Но и во втором кабачке произошло то же самое.

– Наш господин, – сказал хозяин, – запретил подавать вам еду и питье. Как же я осмелюсь нарушить его приказ? Вы напрасно ходите и тратите свои силы. Никто вам не поможет.

Что могли сказать на это Сун Цзян и его стражники? Они заходили еще в несколько мест, но везде им говорили одно и то же. Наконец, они вышли на окраину города и увидели несколько небольших постоялых дворов. Однако попытка остановиться там на ночлег кончилась неудачей: им везде отвечали отказом. На вопрос Сун Цзяна, что же это значит, ему только повторяли, что господин распорядился ни в коем случае не впускать их на ночлег. Видя, что положение безнадежно, они снова пустились в путь.

Красный диск солнца спускался за горы. Наступили сумерки. У Сун Цзяна и его провожатых на душе стало тревожно. Но делать было нечего. Ясно, что Сюэ Юн разозлил этого негодяя, и вот теперь им негде остановиться на ночлег – здесь не пускают, а впереди нет никаких селений. Они так и не могли придумать, где остановиться на ночь. И вдруг в этот момент они увидели перед собой небольшую тропинку, которая уходила вглубь леса, а вдали между деревьями мерцал огонек. Заметив его, Сун Цзян воскликнул:

– Раз светится огонек, значит есть и люди! Теперь нам нечего беспокоиться. Остановимся там на ночлег, а завтра снова двинемся в путь.

– Огонек светится не на дороге, – присмотревшись сказали стражники.

– Неважно, – откликнулся Сун Цзян. – Пусть даже и не на дороге. Завтра придется пройти лишних два-три ли, что за беда! – и они пошли по тропинке.

Не прошли они и двух ли, как из-за леса перед ними выросла большая усадьба. Подойдя к воротам, они постучались. На стук вышел работник и спросил:

– Что вы за люди? Уж ночь на дворе, а вы стучитесь в ворота!

– Я ссыльный и иду со своей стражей, – вежливо начал Сун Цзян. – Но мы по ошибке прошли стоянку, и теперь нам негде остановиться на ночлег. Мы просим приютить нас на одну ночь в вашем уважаемом поместье, а завтра мы, как полагается, расплатимся за постой.

– Ну, раз такое дело, подождите здесь немного, а я пойду доложу хозяину. Если он разрешит, я вас впущу. Вскоре работник вернулся и сказал:

– Хозяин просит вас войти.

Сун Цзян со стражниками вошел в дом и познакомился с хозяином. Последний приказал работнику провести путников в помещение у ворот и дать им поужинать. Когда они туда вошли, работник зажег плошку и сказал им, чтобы они устраивались. Потом он принес три чашки супу и овощных закусок. После ужина работник убрал посуду и ушел в дом.

Оставшись одни, стражники сказали Сун Цзяну:

– Господин писарь, здесь посторонних нет, давайте снимем вашу кангу, тогда вам будет удобнее спать. А завтра утром снова наденете ее, и двинемся в путь!

– И то правда, – отвечал Сун Цзян и снял с шеи кангу. Потом они втроем вышли на двор справить нужду. Небо было усыпано звездами. Сун Цзян заметил, что от помещения, стоящего в стороне от гумна, идет узкая тропинка. Войдя к себе, они закрыли двери и легли спать. Укладываясь, Сун Цзян сказал стражникам:

– А все же повезло нам, что хозяин усадьбы оставил нас ночевать.

В эту минуту они услышали, что кто-то вышел из дома я ходит по двору. Сун Цзян выглянул в щелку двери и увидел, что это ходит сам хозяин в сопровождении троих работников. Светя факелами, они что-то осматривали кругом.

– Этот хозяин, как мой отец, – сказал Сун Цзян. – Все ему надо посмотреть самому. Не пойдет спать до тех пор, пока все не проверит.

Тут Сун Цзян и стражники услышали, что к воротам подошли какие-то люди и требуют, чтоб их впустили.

Работники поспешили открыть ворота, и в усадьбу вошло человек семь. Тот, что шел впереди, держал в руках меч, а у остальных были – у кого рогатины, у кого колья. При свете факела Сун Цзян узнал человека с мечом. Это был тот самый парень, с которым у него произошла стычка в Цзеянчжэне! Затем Сун Цзян услышал, как хозяин усадьбы спросил:

– Откуда это ты, сынок, явился и с кем собираешься драться? На дворе уже ночь, а ты все ходишь с пиками и кольями.

– Ах, это ты отец! А старший брат дома?

– Он напился и спит в беседке за домом.

– Ну, я пойду разбужу его. Мы отправимся в погоню за одним человеком.

– С кем же это ты опять повздорил, а? – спросил хозяин. – Ты и не думай будить брата, вряд ли он сейчас встанет. Расскажи-ка лучше мне, что там у тебя случилось?

– Да ты и не знаешь, отец, что произошло! Сегодня в город пришел какой-то фехтовальщик – продавец лекарств. И этот парень, черт бы его подрал, не представившись нам, собрал на улице народ и устроил представление. Ну, я запретил давать ему деньги. Тут, откуда ни возьмись, появился какой-то ссыльный преступник. Желая показать себя хорошим человеком, он дал торговцу пять лян серебра,запятнав таким образом честь нашего города! Только я собрался проучить этого бездельника, как дьявол торгаш схватил меня за голову и одним ударом сбил с ног. А потом еще наподдал мне под ребра. У меня и сейчас болит поясница. Прежде всего я разослал своих людей по всем кабачкам и постоялым дворам предупредить хозяев, чтобы они не давали им ни еды, ни ночлега. Затем я пошел в игорный притон, собрал там удальцов, и мы отправились на постоялый двор, где захватили торговца лекарствами и вздули его как следует. Сейчас мы его подвесили в доме дутоу [], а завтра потащим на берег реки, свяжем и бросим в воду. Хоть на нем сорву свою злость! Но ссыльного преступника с его сопровождающими мне еще до сих пор не удалось захватить. И где они могли остановиться на ночлег – ведь впереди нет никаких постоялых дворов! Вот я и хотел разбудить брата, чтобы пуститься вдогонку по двум направлениям и поймать этого стервеца.

– Сын мой, – сказал старик, – нельзя так относиться к людям. У ссыльного были деньги, и он пожелал вознаградить фехтовальщика. А тебе-то какое дело до этого? За что ты собираешься расправиться с ним? Правда, тебя побили, но не так уж крепко. Ты лучше послушайся меня и ничего не говори об этом брату. Вряд ли он станет вмешиваться в это дело. А если и станет, так это значит, что опять кто-то должен погибнуть. Мой совет тебе: идти спать. Уж давно за полночь, не ходи ты по домам и не стучись. Не тревожь деревню. И тебе самому будет лучше.

Но молодец не стал слушать старика и с мечом в руках пошел в усадьбу. Старик отец последовал за ним. Услышав этот разговор, Сун Цзян сказал своим сопровождающим:

– Плохо наше дело! И надо же было нам остановиться в его доме. Что же теперь делать? Лучше всего, пожалуй, уйти отсюда. Если этот парень узнает, что мы здесь, он, конечно, покончит с нами. Хорошо еще, что старик не сказал ему о нас, но разве работники посмеют скрыть это от него?

– Да, вы правы, – согласились стражники. – Дело очень опасное! Надо поскорее отсюда выбираться.

– Через ворота нам выходить нельзя, – сказал Сун Цзян. – Придется проделать в стене дыру и уйти лесом.

Так они и сделали. Захватив свои узлы и кангу, они выбрались наружу и при свете звезд углубились по тропинке в лес. Путники так торопились, что шли, не разбирая дороги. Часа через два они увидели, что перед ними расстилаются большие заросли камыша, а далее – могучая река бурливо катит свои воды. Вдруг позади раздались крики и свист, показались пылающие факелы. Это была погоня.

– Беда! – крикнул Сун Цзян. – Придется нам, пожалуй, укрыться в камышах, – и они втроем бросились к зарослям. Но, оглянувшись, увидели, что факелы уже недалеко, и совсем пали духом. Ноги их ослабли. В камышах они натыкались друг на друга. Впереди не было пути, там лежала большая река. Взглянув на небо, Сун Цзян горестно вздохнул и промолвил:

– Если бы я знал, что попаду здесь в такую беду, уж лучше, бы остался жить в Ляншаньбо. Кто мог думать, что мне суждено погибнуть в пути?

И вот, когда Сун Цзян пришел в полное отчаяние, из камышей вдруг появилась лодка. Увидев ее, Сун Цзян закричал:

– Эй, лодочник! Помоги нам выбраться отсюда, мы тебе за это заплатим!

– А кто вы такие? – крикнул тот. – И как очутились здесь?

– За нами гонятся лихие люди, они хотят ограбить нас, – отвечал Сун Цзян. – Воспользовавшись темнотой, мы бросились сюда. Пожалуйста, поскорее перевези нас. Мы уж как следует отблагодарим тебя.

Тогда лодочник подъехал к ним, и все трое быстро вскочили в лодку. Один стражник бросил на дно узлы с вещами, другой взял шест и стал отталкивать лодку, а лодочник помогал веслом. Думая о том, что зазвенело в узлах, когда они ударились о дно, он был очень доволен и продолжал грести. Скоро лодка очутилась на середине реки.

Тем временем на берегу показалась толпа людей. Они несли более десяти факелов. Впереди шли два молодца с мечами в руках, а за ними следовало еше десятка два парней, кто с копьем, кто с дубинкой. Все они в один голос орали, требуя, чтобы лодочник возвратился и пристал к берегу. А Сун Цзян и стражники лежали на дне лодки и уговаривали лодочника:

– Не подавай ты им лодки, мы как следует отблагодарим тебя!

Лодочник молча кивнул головой и, ничего не отвечая тем, кто звал его с берега, продолжал гнать лодку вперед. Стоявшие на берегу, не умолкая, окликали лодочника и угрожали перебить всех, если он не подаст лодку. В ответ на это лодочник только сердито усмехался. Из толпы на берегу продолжали выкрикивать:

– Да ты кто такой, что осмеливаешься не подавать нам лодки?

– Меня зовут лодочник Чжан, – отвечал тот, холодно усмехаясь. – Перестаньте бранить меня!

Тогда освещенный факелами огромный детина закричал:

– Так это ты, почтенный Чжан! Разве ты не видишь, что это мы – братья?

– Не слепой! Вижу! – отвечал лодочник.

– Ну, а раз видишь, так давай поскорее сюда лодку. У нас есть к тебе разговор.

– Ну, поговорить можно и завтра утром. Мои пассажиры очень торопятся.

– Да нам как раз и нужны те трое, которые находятся в лодке!

– Эти пассажиры – самые близкие мне люди, – отвечал лодочник, – они помогают мне заработать на жизнь.

– А ты подъезжай сюда, мы с тобой поговорим, – продолжал настаивать тот.

– Вы с удовольствием отняли бы у меня кусок хлеба, – отвечал лодочник.

– Дорогой Чжан, ты не так меня понял! Нам надо поймать преступника. Ты лучше подъезжай сюда.

– Нет, я давно поджидал таких пассажиров! – прокричал лодочник, продолжая грести. – А вы уж не обижайтесь на меня. Мы встретимся с вами в другой раз.

Суя Цзян замер: он не мог понять, какой намек таится в словах лодочника. Лежа на дне лодки, он потихоньку переговаривался со своими стражниками.

– А ведь этот лодочник все же спас нам жизнь, – сказал он. – Смотрите в разговоре с ним не забывайте, что он оказал нам великую милость. Если б он не согласился перевезти нас – нам не удалось бы бежать.

А между тем лодочник продолжал грести и отъехал от берега уже далеко. Приподнявшись в лодке, Сун Цзян и стражники посмотрели на берег и увидели, что огни факелов удаляются, мелькая среди камышей.

– Ну, наконец-то! Какое счастье, что нам удалось повстречать хорошего человека и избавиться от злых преследователей, – сказал Сун Цзян. – Ведь мы избежали нависшей над нами беды.

В это время он услышал, как лодочник, не переставая грести, затянул песенку:

У реки я родился. Начальства и неба

Никогда не страшился. Мне все нипочем!

Слиток золота ночью добыл я удачно, —

Потому-то я весел! Грустить мне о чем?

Услышав, что он поет, Сун Цзян и его спутники так и похолодели. «Ну, это он просто шутит», – подумал Сун Цзян. Не успели они еще обмолвиться словом, как увидели, что лодочник положил весло и, обращаясь к ним, сказал:

– Вы, чертовы стражники! Только и знаете, что притеснять людей, занимающихся контрабандой. Ну, теперь вы все трое попали в мои руки! Говорите, что выбираете – рубленую лапшу или же чашку супа с клецками.

– Хозяин, брось шутить над нами! Говори прямо, что такое лапша и что это за суп с клецками? – спросил Сун Цзян.

– Какие там к дьяволу шутки! – закричал лодочник, сердито тараща глаза. – Хотите рубленую лапшу, так я могу без труда покончить с вами. Один взмах – и вы все будете в воде. У меня здесь в лодке есть такой острый нож, что им можно ветep разрезать. Ну, а если предпочитаете клецки, тогда живо сбрасывайте с себя одежду и прыгайте в воду. Кончайте с собой сами!

Услышав эти слова, Сун Цзян, сдерживая своих стражников, воскликнул:

– Вот и снова беда! Поистине беда не приходит одна.

– Ну, думайте, думайте скорее, да говорите, что вы решили! – закричал лодочник.

– Ты пойми, уважаемый, в каком мы тяжелом положении, – сказал Сун Цзян. – Сжалился бы ты над нами!

– Да что вы глупости мелете! – вскричал лодочник. – Я и полчеловека не помилую, не то что вас троих. Недаром меня прозвали Чжан «Собачья морда». Для меня нет ничего святого! Заткните свои поганые глотки и немедля прыгайте в воду!

– У нас в узлах есть золото и серебро, шелка и одежда, – продолжал упрашивать Сун Цзян. – Все бери, только оставь нам жизнь!

Но лодочник нагнулся, взял свой меч и громко закричал:

– Чего же вы еще ждете?

Тогда Сун Цзян, глядя на небо и тяжело вздыхая, сказал своей охране:

– Видно, я нарушил волю неба, был непочтителен к своим родителям и совершил преступление. А теперь по моей вине приходится погибать и вам.

– Не говорите так, господин писарь, – произнесли стражники, поддерживая Сун Цзяна. – Ведь мы погибаем все вместе.

– Ну, ну, живее раздевайтесь, да прыгайте в воду! А сами не прыгнете, так я вас сейчас порублю и выброшу.

Сун Цзян и его спутники сидели, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели в воду. Вдруг они услышали позади скрип весел. Тут лодочник оглянулся и увидел, что их нагоняет летящая, как стрела, лодка. В ней было три человека: один с рогатиной в руках стоял на носу лодки, а двое его помощников изо всех сил налегали на весла; брызги воды сверкали при свете звезд. Вскоре лодка приблизилась, и стоявший на носу человек, взяв рогатину наизготовку, крикнул:

– Эй, чья это лодка? Кто осмелился орудовать в этих водах? Добычу делим пополам.

– Ах, это почтенный брат Ли! – воскликнул лодочник. – А я-то думал, кто же это такой? Ты что, тоже на работу выехал? А где твой брат?

– А, это ты, брат Чжан! – откликнулся другой. – Значит, ты опять здесь промышляешь? С уловом ты или нет?

– Ну, узнаешь, что тут у меня, так нахохочешься, – отвечал лодочник. – Мне в последнее время не везло, да еще я проигрался в пух и прах! Вот сидел я на отмели и раздумывал над своей судьбой, как вдруг на берегу показалась толпа людей. Они гнались за тремя, которые сами прибежали ко мне в лодку. Двое – из этих мерзавцев – стражники, а третий – низкорослый, темнолицый преступник. Но кто он и откуда, я не знаю. Сам он говорит, что его сослали в Цзянчжоу, однако канги у него на шее нет. Гнались за ними братья My из города Цзеянчжэнь. Они хотели поймать его, да я понял, что тут есть чем поживиться, и не выдал их.

– Э! – вскрикнул тот. – Может быть, у тебя в лодке почтенный брат Сун Гун-мин?

Сун Цзяну показалось, что этот голос ему знаком, и ов закричал, приподнявшись в лодке:

– Добрый человек, не спасете ли вы Сун Цзяна?

– Да, это действительно почтенный брат Сун, – с испугом воскликнул Ли. – Хорошо, что я не опоздал!

Выглянув из лодки, Сун Цзян при свете звезд увидел, что на носу догнавшей их лодки стоял не кто иной как Ли Цзюнь – Дракон, будоражащий реки. А гребцами оказались Тун Вэй и Тун Мэн. Как только Ли Цзюнь узнал Сун Цзяна, он сразу же прыгнул к нему в лодку и голосом, полным участия, сказал:

– Ну, уж натерпелись вы страху, уважаемый брат! Опоздай я немного, и вас могли бы по ошибке лишить жизни. Само небо послало меня сюда. Какое-то беспокойство грызл меня сегодня, и я решил выехать на лодке за добычей. Вот уж никак не думал, что найду вас, дорогой брат, в таком опасной положении.

А лодочник, казалось, потерял дар речи и после долгого молчания, наконец, решился спросить:

– Почтенный господин Ли Цзюнь, неужели этот темнолицый человек и есть Сун Гун-мин из Шаньдуна по прозвищу «Благодатный дождь»?

– Как видишь! – отвечал Ли Цзюнь.

Тогда лодочник отвесил Сун Цзяну глубокий поклон и сказал:

– Почтенный отец! Что же вы раньше не назвали своего имени? Ведь я мог совершить злое дело! Я едва не погубил вашу жизнь.

Тогда Сун Цзян, обращаясь к Ли Цзюню, спросил, кто этот человек и как его зовут.

– Вы, конечно, не могли знать, что это мой названный младший брат. Зовут его Чжан Хэн, по прозвищу «Собачья морда». Живет он здесь на реке и занимается вот этим «добродетельным» делом.

Тут Сун Цзян и стражники рассмеялись; затем лодки направились к берегу. Чжан Хэн и Ли Цзюнь помогли Сун Цзяну и его сопровождающим выйти на отмель. Там Ли Цзюнь сказал Чжан Хэну:

– Ну, брат, сегодня тебе представился случай познакомиться с самым справедливым человеком в Поднебесной, писарем Юньчэнского уездного управления господином Сун Цзяном, о котором я так много тебе говорил.

При этих словах Чжан Хэн выбил огонь из кремня, зажег Фонарь, поднял его и, осветив лицо Сун Цзяна, тут же бухнулся ему в ноги, прямо на песок.

– Дорогой брат! – взмолился Чжан Хэн. – Прошу вас простить мне мою вину. – И, закончив церемонию с поклонами, спросил:

– Могу ли я узнать, почтенный брат, за что же вас сослали в эти места?

Ли Цзюнь рассказал ему историю Сун Цзяна. Выслушав весь рассказ, Чжан Хэн произнес:

– Я должен сказать вам, дорогой брат, что у нас в семье два брата. Я – старший. У моего младшего брата отменное здоровье и белое как снег тело. Он может проплыть под водой пятьдесят ли и прожить под водой семь дней и семь ночей. А когда он плывет, то кажется, что в воде сплошная белая полоса. Народ дал ему прозвище Чжан Шунь – «Белая лента в воде». К тому же он очень хорошо владеет военным искусством. Прежде мы жили с ним вместе на берегу Янцзы и зарабатывали честным трудом.

– Ну, а что же потом случилось? – поинтересовался Сун Цзян.

– Потом мы оба проигрались. И я стал заниматься перевозкой через реку контрабандистов. Некоторые спешили, да и были не прочь избежать уплаты пошлин. Однажды, когда в лодке все места были заняты, я шепнул моему брату Чжан Шуню, чтобы он нарядился торговцем и тоже сел с узлом в мою лодку. На середине реки я остановился, бросил якорь и, схватив нож, потребовал деньги за перевоз. По уговору мне должны были заплатить по пятьсот монет с человека, а я требовал по три тысячи. Начал я со своего брата – мы условились, что он откажется платить такие деньги. Тогда я вступил с ним в драку. Одной рукой я схватил его за голову, другой – за ноги и швырнул в воду. После этого я обратился к остальным – они сидели, оцепенев от страха, и никто из них не подумал возражать, а напротив, каждый старался уплатить первым требуемую сумму. Собрав деньги, я доставил их в тихое место и высадил на берег. А мой брат тем временем переплыл под водой на противоположный берег. Там мы поделили с ним выручку и отправились играть в карты. Вот так мы и промышляли с моим младшим братом.

– А здесь много бывает торговцев, которые обращаются к вам для переправы через реку? – спросил Сун Цзян.

Услышав это, Ли Цзюнь и остальные рассмеялись, а Чжан Хэн сказал:

– Ну, сейчас-то мы с братом занимаемся другим делом. Я здесь – на Сюньянцзяне – сам понемногу занимаюсь контрабандой. А Чжан Шунь служит в Цзянчжоу надзирателем по торговле рыбой. Раз уж вы, почтенный брат, едете туда, то разрешите послать с вами брату письмо. Вот беда только – неграмотный я, сам написать не умею.

– Мы пойдем в деревню, – сказал на это Ли Цзюнь, – и попросим написать господина писаря. А Тун Вэй и Тун Мэн останутся здесь присматривать за лодками.

Так они и сделали. Впереди шагали Ди Цзюнь и Чжан Хэн. Последний нес фонарь. Не прошли они и одного ли, как заметили впереди огни факелов.

– А что, братья еще не ушли отсюда? – спросил Чжан Хэн.

– Какие братья? – в свою очередь спросил Ли Цзюнь.

– Из семьи My, они живут здесь в городке, – ответил тот.

– А вот мы сейчас заставим их подойти и поклониться нашему почтенному брату, – произнес Ли Цзюнь.

– Это невозможно, что вы, что вы! – поспешно воскликнул Сун Цзян. – Ведь они только что гнались за мной.

– Не беспокойтесь, почтенный брат наш, – сказал Ли Цзюнь. – Они ведь не знали, кто вы такой. Это парни из нашей компании.

И тут Ли Цзюнь, подняв руку, пронзительно свистнул. Люди с факелами тотчас же бросились в их сторону. Подбежав, они увидели, что Ли Цзюнь и Чжан Хэн оказывают всяческие знаки внимания Сун Цзяну. Это совершенно ошеломило братьев My. Наконец, они спросили, обращаясь к Ли Цзюню и Чжан Хэну:

– Разве, дорогие братья, вы знакомы с этими людьми?

– А как вы думаете, кто он такой? – смеясь, спросил Ли Цзюнь, показывая на Сун Цзяна.

– Нам неизвестно кто он, – отвечали братья. – Только мы видели, что он в нашем городе вынул деньги и вознаградил фехтовальщика. Этим самым он запятнал честь нашего города. За это мы и хотели наказать его.

– А ведь это – господин Сун Гун-мин, тот самый писарь Юньчэнского уездного управления, о котором мы с вами так часто говорили, – произнес Ли Цзюнь. – Что же вы медлите и не кланяетесь ему?

Услышав такие слова, оба брата My тотчас же отбросили в сторону свои мечи и повалились в ноги Сун Цзяну.

– Мы давно уже слышали ваше славное имя, и вот, наконец, нам удалось увидеть вас. Однако мы нанесли вам оскорбление и очень виноваты перед вами. Умоляем вас простить нам нашу вину.

Помогая им подняться, Сун Цзян сказал:

– Разрешите мне узнать ваши имена.

– Это отпрыски местной богатой семьи, – ответил за них Ли Цзюнь. – Старшего зовут My Хун, по прозвищу «Неудержимый», а младшего – My Чунь, по прозвищу «Младший Неудержимый». Городок Цзеянчжэнь полностью находится в их руках. У нас здесь есть три владения; вы, почтенный брат, человек новый в наших местах, и разрешите вас уж со всем этим познакомить. Местность, расположенная у подножья горы Цзеянчжэнь, считается другим владением, там распоряжаемся я и Ли Ли. А третье владение – Сюньянцзян, там хозяйничают Чжан Хэн и Чжан Шунь.

– Откуда же все это могли знать мы? – сказал Сун Цзян. – Но раз здесь все свои люди, так разрешите вас попросить освободить также и Сюэ Юна.

– Ах, этого фехтовальщика! – рассмеялся My Хун. – Ну, на этот счет вы, уважаемый брат, можете быть совершенно спокойны. My Чунь! – обратился он тут же к своему младшему брату. – Пойди-ка за фехтовальщиком, а мы пока попросим почтенного гостя к нам в поместье и воздадим ему должные почести, чтобы искупить нашу вину.

– Вот это правильно! – воскликнул Ли Цзюнь. – Мы пойдем прямо к вам в.поместье.

Затем My Хун распорядился, чтобы два работника пошли сторожить лодки и сказали Тун Вэю и Тун Мэну идти в поместье вместе со всеми. И тут же My Хун послал в поместье гонца предупредить, чтобы там готовились к пиршеству, закололи баранов, свиней и приготовили вина. Дождавшись Тун Вэя и Тун Мэна, вся компания двинулась к поместью. Было уже время пятой стражи.

Придя в поместье, братья вызвали отца – старого My – и познакомили его с гостями. Затем все прошли в зал и расселись за столом, заняв места, положенные для гостей. Сун Цзян и старый My сели друг против друга. Когда завязался разговор, уже рассвело. В это время пришел My Чунь с Сюэ Юном и познакомил его со всеми присутствующими.

Радушию My Хуна не было конца. Он угощал Сун Цзяна и других гостей с раннего утра и до самого вечера; на ночь все остались в поместье.

На другой день Сун Цзян собрался было уходить, но My Хун не отпустил его и оставил у себя также и всех остальных. Сун Цзяна повели прогуляться и показали достопримечательности города.

Так прожили они три дня. Наконец, Сун Цзян забеспокоился: срок явки к месту ссылки истекал и Сун Цзян решительно заявил, что больше не может оставаться в усадьбе. Никакие уговоры My Хуна и других не помогали. Тогда Сун Цзяну был устроен прощальный обед.

На следующее утро, рано поднявшись, Сун Цзян простился с хозяином поместья старым My и со всеми удальцами. А Сюэ Юну ой посоветовал пожить еще некоторое время в доме My Хуна и потом приехать в Цзянчжоу, где они снова встретятся.

– Почтенный брат, вы можете быть совершенно спокойны, – уверил его My Хун, – я сам позабочусь о Сюэ Юне.

После этого он взял блюдо с золотом и серебром и преподнес Сун Цзяну. Кроме того, он щедро наградил его стражу. Тем временем Чжан Хэн нашел в поместье My Хуна человека, который написал ему письмо, и попросил Сун Цзяна передать это письмо Чжан Шуню. Сун Цзян спрятал письмо в свой узел. После этого все пошли провожать Сун Цзяна к берегу реки Сюньянцзян. Там My Хун прежде всего велел сложить в лодку узлы с вещами, кангу и провизию на дорогу. Затем они, плача, распрощались. Мы не будем рассказывать о том, как все они разошлись по своим домам.

Расскажем лучше о том, как Сун Цзян и его стража поплыли в лодке в Цзянчжоу. На этот раз у них был другой лодочник. Он поднял паруса, лодка быстро неслась, и вскоре путники высадились на берегу в Цзянчжоу. Здесь Сун Цзян снова надел свою кангу, а стражники приготовили бумаги. Захватив вещи. они двинулись к областному управлению. В тот момент, когда они туда пришли, как раз появился на чальник области и приступил к делам. Это был Цай Дэ-чжан, девятый сын Цая, советника императора, поэтому народ в Цзянчжоу называл его еще Цай девятый. Он был жадным, корыстолюбивым, заносчивым человеком, любил всякие излишества. Советник императора назначил его начальником области, со множеством населения и обилием продуктов, так как это было богатое и доходное место.

Войдя в присутствие, стражники подвели Сун Цзяна к начальнику и представили бумаги. Цай Дэ-чжан по одному виду Сун Цзяна понял, что это человек необыкновенный, и обратился к нему с вопросом:

– Почему на твоей канге нет печати Цзичжоуской области?

– Мы попали по дороге под проливной дождь, и вода смыла все печати, – отвечали стражники.

Тогда начальник области отдал распоряжение написать препроводительную бумагу и отправить Сун Цзяна в лагерь для ссыльных, находящихся за городом. Затем он добавил, что Сун Цзяна в лагерь доставит служащий управления. А тот, получив бумагу, вышел вместе с прибывшими, и все четверо прежде всего направились в кабачок. Там Сун Цзян вынул три ляна серебра и, передавая их служащему Цзянчжоуского областного управления, попросил его замолвить слово перед начальником лагеря, чтобы тот поместил его в отдельную камеру. Когда они прибыли на место, служащий областного управления вошел в канцелярию лагеря и попросил, чтобы к Сун Цзяну относились как можно лучше. А стражники вручили Сун Цзяну вещи и, горячо поблагодарив, распрощались с ним.

– Хотя мы и натерпелись много страху, – говорили они, уходя, – но зато и заработали немало.

Получив в областном управлении бумагу, охранники отправились в обратный путь в Цзичжоу.

Дальше речь пойдет только о Сун Цзяне. За предоставление отдельной камеры Сун Цзян дал надзирателю десять лян серебра. Кроме того, ему еще пришлось удвоить эту сумму и отдать двадцать лян серебра начальнику лагеря, а также сделать мелкие подарки остальным тюремным служащим. Так Сун Цзян завоевал себе всеобщее расположение.

Спустя некоторое время надзиратель повел Сун Цзяна в канцелярию. Здесь с него сняли кангу и привели к начальнику лагеря. Благодаря тому, что Сун Цзян уже заранее дал взятку, начальник обратился к нему с такими словами:

– Вновь прибывшему ссыльному Сун Цзяну объявляется следующее: по уложению, изданному родоначальником Сунской династии императором У Дэ, каждый вновь прибывающий в ссылку подлежит предварительному наказанию – ста палочным ударам, дабы выбить из него всякую спесь! Эй, взять и связать его, – распорядился он.

– Я простудился по дороге, – скромно доложил Сун Цзян, – и заболел. До сих пор я еще не оправился от болезни.

– А ведь действительно этот парень как будто не совсем здоров, – заметил начальник лагеря. – По одному его истощенному виду и желтизне лица можно сказать, что он болен. Ну что ж! В таком случае наказание можно пока и отложить. А поскольку ссыльный уже служил в уездном управлении, то отправить его в канцелярию лагеря, где он и будет работать писцом, – и он тут же написал бумагу о назначении Сун Цзяна и приказал ему идти в канцелярию.

Поблагодарив начальника. Сун Цзян пошел к себе в камеру, взял свои вещи и, придя в канцелярию, устроился там. Другие заключенные, видя, что Сун Цзян пользуется таким уважением, купили вина и пригласили Сун Цзяна, желая поздравить его. А на другой день Суп Цзян в свою очередь приготовил вина и закусок, чтобы ответить на любезность заключенных. После этого он часто приглашал выпивать надзирателей и постоянно преподносил подарки начальнику лагеря. Денег и всякого добра у него было достаточно, и он тратил все это только на подарки.

Прошло полмесяца, и во всем лагере не было ни одного человека, который не полюбил бы Сун Цзяна. Однако старая пословица гласит: отношения между людьми складываются от того, как к ним подходят. Достоинство же людей оценивается по тому, как они себя держат – высоко или низко. Однажды, когда Сун Цзян распивал в канцелярии вино с надзирателем, последний сказал:

– Почтенный брат мой! Почему вы до сих пор не послали; подарка начальнику тюрьмы? Ведь это полагается по обычаю. Я и раньше напоминал вам об этом. А сейчас уже прошло более десяти дней. Завтра он приедет сюда, и получится не совсем хорошо.

– Это пустяки! – сказал Сун Цзян. – Если даже этот человек и попросит у меня денег, я не дам их ему. Если бы попросили у меня вы, дорогой брат, я дал бы вам без всяких разговоров. Если же их будет требовать начальник тюрьмы, он не получит от меня и медяка. Пусть он приходит, я знаю, что ему сказать.

– Не забудьте, господин писарь, – сказал надзиратель, – что это очень жестокий человек, да к тому же он очень силен. Если вы скажете что-нибудь не так, он может оскорбить вас, да и мне попадет, что я во-время не предупредил вас.

– Дорогой мой! – сказал на это Сун Цзян. – Пусть он делает, что ему вздумается. А вы не беспокойтесь. Я с этим делом сам справлюсь. Может быть, я ему кое-что и дам, но это еще неизвестно. А может быть, он и сам не осмелится требовать у меня что-нибудь.

Едва он успел договорить это, как вошел младший надзиратель, который сообщил, что в лагерь прибыл начальник тюрьмы. И в этот момент они услышали шум и ругань. Начальник тюрьмы кричал:

– Почему новый ссыльный до сих пор не послал мне деньги?!

– Ну, что я говорил! – воскликнул надзиратель. – Вот видите, он сам пожаловал сюда.

– Вы уж извините меня, дорогой брат, что я сейчас не могу больше беседовать с вами, – сказал, улыбаясь, Сун Цзян надзирателю. – Мы закончим нашу беседу как-нибудь в другой раз. А сейчас мне надо поговорить с ним.

– Лучше бы вам с ним не встречаться, – сказал, поднимаясь, надзиратель.

– Простившись с надзирателем, Сун Цзян пошел из канцелярии в контору, где был начальник тюрьмы.

Если б Сун Цзян не встретился с этим человеком, – город Цзянчжоу не превратился бы в логово тигров и зверей и на перекрестках улиц не валялись бы горы трупов и не потекли бы реки крови. Поистине:

О том, чем кончилась встреча Сун Цзяна с начальников тюрьмы, рассказывает следующая глава.