Глава 7

Лунзи открыла глаза и тут же снова зажмурилась от яркого резкого света, направленного прямо на неё.

— Простите, доктор, — произнес сухой мужской голос. — Я проверял ваши зрачки, когда вы столь внезапно пришли в себя. А теперь… — поверх её рук, заслонявших глаза, кто-то положил салфетку, — открывайте их постепенно, чтобы вы могли привыкнуть к освещению. Мы убавили яркость.

— Дверь закрывалась и ударила меня в грудную клетку, — пробормотала Лунзи, припоминая. — Должно быть, переломано несколько ребер. Потом я стукнулась затылком и… Догадываюсь, что потеряла сознание. — Свободной рукой она осторожно провела вдоль груди. — Это забавно. Совсем не чувствую, что они сломаны или стянуты. Я под местной анестезией?

— Лунзи? — робко окликнул её другой голос. — Как ты себя чувствуешь?

— Ти?! — Лунзи не раздумывая сорвала повязку с лица и села. От резкого перепада давления крови закружилась голова. Сильные руки подхватили и усадили её. Она щурилась в слепящем свете, пока два человека перед ней не стали видны достаточно отчетливо. Слева стоял незнакомый невысокий мужчина крепкого телосложения, судя по знакам отличия, офицер медслужбы Флота.

Другим был Ти. Он сжал руку Лунзи в ладонях и поцеловал её. Она обняла его, бормоча в недоумении:

— Что ты тут делаешь? Мы в десяти световых годах от Астрис. Погоди-ка, а где это я?.. — Неожиданно Лунзи начала осознавать происходящее и оглядела помещение, стены которого были обшиты блестящей нержавеющей сталью. — Это не мой лазарет.

Ответил ей незнакомец:

— Вы на судне Флота «Бан Сидхе». Случилась космическая авария. Помните?

Вы были ранены. Вас погрузили в холодный сон.

Лунзи побледнела и подняла глаза на Ти в ожидании подтверждения. Ти молча кивнул. Она заметила, что на лице его стало больше морщин, чем было, когда они виделись в последний раз, что кожа его потускнела. Перемены поразили и встревожили её.

— Сколько?

— Десять лет и четыре месяца, доктор, — жестко произнес судовой медик.

— Первого помощника вашего капитана услышали совсем недавно. Она и капитан провели все это время бодрствуя, следя за маяком. Корабль считали уже почти потерянным. Судно находилось в атмосфере гиганта Карсона где-то на шестьдесят процентов глубже, чем в тот момент, когда послали сигнал бедствия и сбросили спасательные капсулы. Орбита постепенно сокращалась.

Корабль превратился в настоящие развалины. «Фатум-Круиз» решил, что восстанавливать руины не будет. Примерно через пятьдесят с лишним лет остатки корабля упадут в метан. Жаль. Это было очень красивое судно.

— Нет! — только и могла выговорить Лунзи.

Однако врач был вполне доволен результатами своей деятельности.

— Всего лишь небольшой вынужденный простой. Это хотя бы раз случается с каждым вторым служащим Флота за время работы. Вы должны только радоваться, что остались в живых. Нечто само собой разумеющееся, не так ли? — И как грамотный профессионал, он пожал её запястье сильной рукой.

— Но со мной это произошло уже второй раз, — промямлила Лунзи. — Я никак не думала, что такое может случиться снова. Две космические катастрофы за одну жизнь. Черт!

— Дважды? Какая жалость! Вам на редкость не повезло. — Он выпустил её руку и быстро глянул на сканер возле её груди. — Все нормально. Вы поправляетесь не по дням, а по часам. Вы должны быть очень сильной, доктор.

— Тебе нужно размяться и поесть, — вмешался Ти. — Можно мне увести её, Гаррис? Отлично! Прогуляешься со мной по кораблю. Мы спасли всех членов судового экипажа, оставшихся на борту, — сорок семь человек. И двоих пассажиров. Как раз благодаря одному из них мы и смогли осуществить нашу поисковую операцию.

— И кто же там остался?

— Адмирал Коромель. Идем. Пошли в столовую, и я все тебе расскажу.

***

— Я начал за тебя беспокоиться, когда с тех пор, как ты уехала, минуло два года, — начал рассказ Ти, протягивая Лунзи понадобившуюся ей перечницу.

Они запрограммировали синтезированный обед и сели за стол возле стены.

Стены этой большой комнаты были совершенно белые. Лунзи обратила внимание, что на этом военном судне отдается предпочтение двум стилям оформления общественных помещений: в одних доминировала полированная сталь, в других — гладкая белая керамика. Она понадеялась, что каюты более уютны. Скука являлась первопричиной многих видов космических заболеваний.

— И я понял: что-то случилось, хотя даже не догадывался, что бы это могло быть. Ты написала мне лишь однажды. Я разузнал с помощью оператора местного узла связи, что с доступного тебе кодового номера это было единственное поступление за весь истекший период.

Приняв мягкий стимулянт, Лунзи заметно оживилась.

— Как тебе это удалось? Телекоммуникационные службы на Астрис печально известны своей скрытностью, когда дело касается предоставления подобной информации.

Ти улыбнулся, его темные глаза потеплели.

— Шоф и я очень сдружились после твоего отъезда. Они с Памелой догадывались, как я без тебя одинок. Да и они скучали. Я научил парнишку, как на практике пользоваться лазерной технологией, а он взамен показал мне кучу компьютерных приемчиков, которые он разнюхал со своими приятелями. За что я очень ему признателен. Думаю, и он добился кое-каких успехов благодаря своему технологическому наставнику, имевшему возможность поведать ему о самом раннем прототипе метода все до малейших подробностей.

Да, он ещё очень хотел, чтобы я рассказал тебе, как блестяще прошла защита его диплома. — Ти вздохнул. — Все это было восемь лет назад, конечно. Он дал мне пригласительный билет на защиту. Я пришел. Там собрались остатки «банды»: те, кто все ещё не закончил Университет. А потом устроили вечеринку, где в твою честь поднимали бокалы с хорошим вином. Я так тосковал по тебе тогда.

Лунзи заметила, что он невольно подчеркнул слово «тогда», но не стала заострять на этом внимание. Казалось, будто между ними появился какой-то барьер; но ведь этого и следовало ожидать после того, как миновало столько времени. Десять лет… Это, конечно, не шестьдесят два. По крайней мере, она могла представить себе, как прошли эти годы.

— Рада была услышать о Шофе. Спасибо, что рассказал. Но как ты попал сюда?

— Ты прислала мне одну-единственную видеозапись, и больше не приходило ничего. Это заставило меня искать объяснение, почему ты молчишь. Ведь на первой ленте ты казалась очень довольной, рассказала много интересного о своем житье-бытье на корабле: что живешь в такой каюте, какая не всякому богачу и во сне снилась, что другие врачи — очень симпатичные и преданные своей профессии люди, что недавно ты приняла подводные роды у четы дельфинов в бассейне с морской водой. Что скучаешь без меня. И это — все.

Я и подумал: если бы ты встретила кого-то другого, то наверняка захотела бы сказать мне это, мол, между нами все кончено, и отправила бы второе сообщение. Да, временами ты бывала весьма таинственной, моя дорогая Лунзи, но при этом всегда безупречно вежливой.

— Верно, — согласилась Лунзи, отправляя в рот целую запеченную в духовке картофелину, — я действительно терпеть не могу скрытности подобного рода, тут ты прав. Значит, это мои манеры спасли мне жизнь? Вот так так. Этот обед — настоящее потрясение после кухни «Зова Судьбы». Ты понимаешь, он не то чтобы плох…

— Не плох. Но — неинтересен. Как мне не хватает домашней кухонной утвари! — Ти устремил глаза к потолку. — Никогда в жизни, ни при каких условиях я не буду совершенно счастлив, питаясь синтезированными помоями.

Свежие овощи нам выдают в весьма ограниченном количестве из гидропонных оранжерей, не успеют те и созреть как следует. Понятия не имею, когда я теперь увижу что-либо действительно выросшее, а не слепленное из углеводородных молекул.

— Выдают нам? — До Лунзи только сейчас дошло, что Ти носит форму. — Тебя определили на «Бан Сидхе», Ти?

— Временно, да, но это уже конец истории, а не начало. Позволь, я все-таки расскажу тебе, что произошло дальше. Когда впервые хватились космического лайнера, я так и не узнал. Сколько я ни пытался выяснить у «Круиз» — линии, почему не получаю от тебя никаких сообщений, мне отвечали, что межзвездная почта медлительна и, возможно, ты слишком занята, чтобы писать мне. Какое-то время я с этим соглашался. Действительно, кубик с посланием мог излишне долго добираться с Альфы на Астрис. Но без всяких сомнений, уж два с лишним года-то спустя я должен был бы узнать от тебя о вашей встрече с Фионой. Даже, — добавил неловко Ти, — если бы это оказалось всего-навсего «спасибо», высказанное мне как твоему делопроизводителю.

— Естественно, если бы что-то состоялось, ты узнал бы о нашем воссоединении все до последней детали. Я в неоплатном долгу перед тобой.

Ох, как же я стосковалась по тебе, Ти. Боже милосердный! — Лунзи схватилась руками за голову. — Еще десять лет прошло! Они ведь ждали меня: быть может, Фиона снова успела отбыть на Эридан! Мне необходимо связаться с Ларсом.

Ти похлопал её по руке:

— Я уже сообщил ему. Ты наверняка очень скоро услышишь ответ.

— Спасибо. — Лунзи потерла глаза. — Моя голова ещё не слишком хорошо соображает. Возможно, я была контужена, когда они засовывали меня в морозилку. Надо попросить вашего доктора, чтобы просканировал мой череп.

— Не хочешь ли ещё перчика? — заботливо поинтересовался Ти.

— Нет-нет. Спасибо. Вполне достаточно и половины того, что я уже выпила. Так «Круиз» — линия говорила, что все в порядке, а почта всего-навсего потерялась? Чувствую я, что-то тут нечисто.

Ти сдвинул в сторону их подносы и поставил на стол запотевший графин травяного чая:

— Вот именно. Так и я подозревал, но у меня не было доказательств. Я верил им до тех пор, пока по объемному видео не передали, что «Зов Судьбы» предположительно потерялся во время ионной бури. «Фатум» — линия добилась возвращения пассажиров, которые были эвакуированы в спасательных капсулах.

Некоторые из них дали интервью. Но даже и после этого я по-прежнему ничего не мог услышать о тебе. Тогда я начал запрашивать планеты и спутники, чтобы понять, что же случилось. Как и ты, разыскивая Фиону, я наталкивался на бесчисленные препятствия на своем пути. Никто не знал точно, что произошло с «Зовом Судьбы» после того, как он покинул последнее место стоянки на пути к Альфе. «Фатум» — линия, по её словам, горела желанием помочь, но мне не удалось добиться от них даже правдивого ответа. Я настаивал, чтобы они оплатили поисковые работы для возвращения судна. Я убеждал их, что ты должна все ещё находиться на борту.

— Так оно фактически и было. Когда все полетело к чертям, многие из судовой команды получили ранения. Не могла же я оставить их. — Ти кивнул.

— Ты уже знаешь об этом? — спросила Лунзи.

— У первого помощника капитана сохранился рукописный бортовой журнал на пласт-листах, который она вела с того момента, как упало напряжение. Кроме того, как только перепрограммировали компьютеры, обнаружилось, что уцелели некоторые файлы в текстовом редакторе. Когда мы добрались до «Зова Судьбы», большинство жизненно важных устройств судна были в исправности и функционировали, но связь между техникой и системой управления нарушилась.

Я сам это проверил. Системы показались довольно примитивными даже для меня.

— Но как «Фатум» — линия добилась вовлечения военного судна в поиски коммерческого лайнера? — недоуменно спросила Лунзи, дуя в чашку, чтобы остудить чай.

— Компания и не добивалась. Я сразу почувствовал фальшь в их заверениях, что поиск, мол, продвигается успешно. Воспользовавшись кое-какими своими связями плюс некоторыми хитростями Шофа, — я выяснил, что компания «Параден» заявила претензию на страховую премию за «Зов Судьбы», ссылаясь на свидетельские показания возвращенных пассажиров, утверждавших, что с кораблем произошел несчастный случай. Поисковые работы были не более чем видимостью для соблюдения приличий! Компания уже списала жизни людей, все ещё находившихся на борту, в том числе и твою. Я был в ярости. Я лично заявился в их офис на другом конце Астрис, чтобы ноги им повыдергать. Я был готов бить стекла, пока они не начнут настоящий поиск.

Я проторчал там целый день и капал на мозги каждому, кто приходил в офис заказать билет на какой-нибудь круиз. Уверен, я отвадил несколько дюжин потенциальных пассажиров. Они хотели прогнать меня, поскольку я явно вредил их бизнесу, но я ответил, что никуда уходить не собираюсь. А если они вызовут стража общественного порядка, то я расскажу всю эту историю в собственной интерпретации и об этом узнает ещё больше народу, что подорвет их бизнес в гораздо большей степени.

Я был не единственным, у кого возникла мысль выступить против них лично. На следующее утро я встретил там коммандера Коромеля.

— Коммандер Коромель? Сын адмирала? Вот не подумала бы, что он на Астрис.

— А там был ближайший офис «Фатум-Круиза» в то время, как он услышал новости. Мы сидели с ним в противоположных концах приемной, молча дожидаясь очередной порции лжи от одного из холуев компании. Около полудня между нами завязался разговор, мы обменялись впечатлениями. Наши пропавшие без вести близкие были на одном корабле. День подошел к концу, и стало ясно, что руководство «Фатум-Круиза» встречаться с нами не собирается. Мы решили объединить усилия и начать против компании открытую кампанию.

Но, видишь ли, было уже слишком поздно. Страховая корпорация уже возместила им убытки, и они вовсе не собирались выкладывать значительную часть суммы страховки на поиски судна. Максимум, что они планировали, — выплатить каждому из нас страховое пособие за ваши погубленные жизни. И не более. Коромель был выведен из себя. И он решил, воспользовавшись собственной репутацией, разыграть политическую карту. Он ссылался на геройские заслуги отца, чтобы побудить Флот подключиться. И они направили для проведения поиска «Бан Сидхе». Адмирал Коромель — великий герой, и Флот не пожелал пожертвовать им.

— Браво! Ты должен послушать некоторые из его историй. Ну а как ты оказался на борту? Я думала, тебя все ещё не допускают до работы в космосе.

— Та же волосатая лапа. Коммандер Коромель — весьма влиятельный человек, член прославленной во Флоте ФОП семьи с долгой, доблестной историей. Он восстановил мой послужной файл и договорился о моём назначении. Коммандер Коромель дал мне возможность вернуться в космос. Это было то, о чем я мечтал, хотя и не мог на это надеяться после того, как столько времени провел не у дел. Я так благодарен ему.

— Я тоже. Я и не надеялась так скоро увидеться с тобой снова, — улыбнулась Лунзи, касаясь руки Ти.

— Не так уж и скоро, — невесело отозвался Ти. — Мы раз за разом прочесывали эту систему, следуя предполагаемому маршруту «Зова Судьбы», пока мой друг Наоми не заметила магниевые вспышки у темной стороны гиганта Карсона и не повела нас исследовать планету. Ты не должна была там оставаться, — закончил Ти. В голосе его прозвучал упрек.

Лунзи оскорбление посмотрела на него, нахмурив брови.

— Мы уходили от ионной бури, и насколько я знаю, тебе это хорошо известно, — резко возразила она. — Это был преднамеренный риск. Если бы мы угодили в эту систему хоть чуточку раньше или позже, то не оказались бы на пути шторма.

— Это было величайшее из несчастий, но теперь ты спасена, — мягко сказал Ти, вставая и подавая ей руку. — Идем. Давай присоединимся к остальным членам судового экипажа «Зова Судьбы».

***

— Да это просто груда металлолома! Не сбросив программы с какого-нибудь другого центрального процессора «Фатум-Круиза», мы в жизни не сможем убедить наш компьютер показать нам все поврежденные места, чтобы самостоятельно починить их, — уныло объяснял инженер Перкин.

— А в этом случае действительно право на вознаграждение за спасенное имущество? — громко спросил один из самых молодых офицеров Флота, но тут же застыдился, когда все взоры устремились на него. — Простите. Не подумайте, что я такой жмот.

— Да «Фатум-Круиз», черт его дери, уже списал нас за непригодностью, — заговорила первый помощник капитана Шарю, сглаживая оплошность. — Забирайте что хотите, только, пожалуйста, оставьте нам личные вещи. Мы также предъявили права на застрахованные драгоценности, оставшиеся после некоторых наших пассажиров.

— Я… Я подумал только о свежих продуктах питания, — заикался лейтенант. — Я ничего больше не имел в виду.

— Ага! — Шарю усмехнулась. — Гидропонная секция жива и здорова, лейтенант. Там столько всего понавырастало, что хватит тысячи накормить.

Совсем недавно грейпфруты поспели. Также имеются омпаюсы, лист каккери, серебряника, болотный горох, желтый виноград, артишоки, пять сортов помидоров, около сотни разновидностей трав… Каждый день созревает что-то новое. Мы буквально объедались в своем изгнании. Угощайтесь!

Сидевшие за столом молодые офицеры радостно загалдели, а один даже подбросил в воздух свою фуражку. Старшие офицеры только улыбались.

— Мы с удовольствием воспользуемся вашим любезным предложением, — кивнул капитан Флота, добродушно улыбаясь Шарю. — Как и на всех судах, основная задача которых не обременять себя лишним грузом, наша гидросекция мала настолько, что в состоянии поддерживать здоровье и жизнедеятельность наших организмов, но не более того.

— Капитан Илок, мы перед вами в неоплатном долгу, не говоря уж об этой ничтожной овощебазе! Уверена, капитан Винлайн скажет вам то же самое, когда вернется с вашими людьми с останков «Зова Судьбы». Я думаю, он своими руками поможет демонтировать оборудование. Сказать, что наше заточение было мучительно для него, значит не сказать ничего. А, Лунзи!

Чувствуешь себя получше? — Шарю улыбнулась вошедшим Лунзи и Ти, предлагая сесть рядом с собой.

— Благодарю, я в полном порядке.

— Кажется, мы обязаны своим спасением настойчивости энсина Яноса, не так ли?

— Лишь отчасти, — скромно потупился Ти. — На самом деле все мы должны благодарить коммандера Коромеля.

— Я благодарна всем и каждому. Я тут отложила кое-что из трофейного добра для вас обоих. Лунзи, как ты представляешь себе драгоценности леди Шолдер? Это довольно скудное вознаграждение за потерянные десять лет, но они твои. Могу предположить, что их стоимость поболе полумиллиона, если не миллион.

— Спасибо, Шарю, этого более чем достаточно. Меня разбудили последней?

— спросила Лунзи.

— Нет. Последними были отец коммандера и отцов помощник, — сообщил Илок. — Я попросил их примкнуть к нам, когда они закончат свои дела в центре связи.

— Со мной нужно было проконсультироваться! — строго сказала Лунзи. — У адмирала тогда случился сердечный приступ.

— Мы узнали об этом от его сына, — примирительно ответил Илок. — Кроме того, информация о состоянии здоровья адмирала хранится в банке памяти компьютерной сети Флота.

— А-а, и вы здесь, доктор, — прогрохотал старший Коромель, входя в комнату в сопровождении своего помощника. — Если когда-либо вам понадобится что-нибудь, что я или мои потомки будут в силах сделать для вас, считайте это нашим священным долгом. Эта юная леди спасла мне жизнь, капитан. И я только что говорил то же самое своему сыну. — Лунзи зарделась от смущения. Адмирал посмотрел на неё с улыбкой и продолжил:

— Он очень благодарен вам, что я жив, хотя и не более, чем я сам. Он израсходовал уйму летных часов, эпически расписывая подвиги своего папаши, а затем заявил, что он, вероятно, и сам на моём месте сделал бы то же самое. Я должен встретиться с ним на Тау Кита. А если кто-то поинтересуется, почему передача по служебному каналу была столь длительной, ссылайтесь на меня.

— Мне предоставлена полная свобода действий в этих делах, адмирал, но все равно спасибо, — любезно сказал Илок. — Ну и что же нам с вами теперь делать, после того как «Фатум» — линия, судя по всему, умыла руки? По крайней мере, для начала вот что. Я должен буду подать на них иск в суд ФОП с обвинением в пренебрежительном оставлении космического судна в бедственном положении.

— Вы не возражаете, — спросила Шарю, — если я свяжусь с головным офисом? Поскольку я ухитрилась выжить, несмотря на приложенные ими усилия, то имею полное право уесть их, заставив оплатить наше возвращение. Как и путь к месту назначения с того пункта, где вы сможете с нами разойтись.

Капитан Илок кивнул:

— Разумеется.

***

— А вы знаете, доктор, на ССП-линии была также передача и для вас, — шепнул адмирал Лунзи, когда народ разошелся. — Вы, наверное, хотите получить её лично. — Это было сказано таким тихим голосом, какого Лунзи никогда не слышала от него прежде.

— Спасибо, адмирал. — Столь удивительная заботливость несколько озадачила Лунзи.

Старик улыбнулся и зашагал вниз по коридору с капитаном Илоком, Доном и офицерами Илока, тянувшимися позади.

— Идем, — позвал её Ти. — Центр связи легко найти. Ты должна потихоньку узнавать план корабля.

Они вышли из кают-компании в коридор шириною в два с половиной метра.

— Это — главная артерия корабля. Она проходит прямо от капитанского мостика до кормы, к проходу в машинное отделение. Сочли неразумным, — добавил он, явно забавляясь, — иметь машинное отделение непосредственно за мостиком. В случае взрыва шаровая молния могла просочиться прямо через распределительные панели и отдать кораблю свой приказ.

— Этот аргумент представляется мне малоубедительным, — ухмыльнулась Лунзи.

— Более полную экскурсию я устрою тебе позже. А теперь посмотрим, что там хочет сказать Ларе.

Когда Ти привел Лунзи в центр связи, персонал несколько разволновался.

— Так это та самая леди, которая отправила за борт тысячу спасательных капсул? — подмигнул ей офицер, теребя кончики черных усов.

— Это Лунзи, Стаут, — подтвердил Ти, ощущая неловкость.

— Очень приятно, — улыбнулась Лунзи, пожимая окружившим её вахтенным руки. То были три дежурных офицера: сам начальник центра связи Стаут и два вефта, энсины Гули и Ваер. Гули пренебрег скучной практикой вефтов уподобляться обычному человеческому облику, находясь в обществе людей. Он выпростал восемь или десять щупальцеобразных рук с двумя пальцами на каждой, с помощью которых работал на замысловатой клавиатуре.

Именно Гули и поманил её одним из размягченных пальцев его пятидесяти рук.

— Вы хотели посмотреть ваше сообщение? Не позаботитесь ли пройти в отдельную кабину? — Другая рука его зазмеилась, указывая дверь во внутренней стене.

— Ти, пойдешь послушать вместе со мной? — тихо спросила Лунзи, неожиданно забеспокоившись.

Кабина представляла собой маленький отсек с бежевым звуконепроницаемым покрытием на полу, стенах и потолке. Казалось, что все сказанные тут слова поглощаются пористыми панелями. В центре помещения располагался стандартный проектор с голограммным полем. Вокруг стояли кресла. Лунзи выбрала место, Ти устроился рядышком. Она ждала, что Ти возьмет её за руку, но он даже не прикоснулся к ней. Фактически он вообще ни разу не прикоснулся к ней, не считая того момента, когда она чуть не упала в его руки сразу после пробуждения.

— Нажми эту красную кнопку для начала трансляции, — сказал Ти, указывая на маленькую клавишу в подлокотнике кресла. — Черная прекращает передачу, желтая замораживает изображение, голубая запускает воспроизведение повторно.

Лунзи надавила красную кнопку, слегка нервничая.

В голо-поле появилось изображение Ларса. Он, как и Ти, тоже постарел.

Волосы его поредели, живот стал толще. Складки морщин у рта ещё глубже прорезали кожу.

— Дорогая бабушка, — начал Ларе, кланяясь, — я счастлив услышать, что ты снова благополучно спасена. Когда ты не приехала согласно своим намерениям, мы очень обеспокоились. Энсин Янос был так любезен, что обо всем рассказал мне.

С сожалением должен тебе сообщить, что матери здесь больше нет. Она отбыла, как и было запланировано, два года спустя после того, как мы услышали о тебе. — Ларе улыбнулся своим воспоминаниям, строгое лицо его смягчилось. — Она была в таком восторге, когда мы послали ей сообщение, что ждем тебя. Бабушка, она дожидалась тебя восемнадцать с лишним месяцев.

Но поскольку больше о тебе не было ни слуху ни духу, мы вынуждены были прийти к выводу, что ты изменила своё решение. Теперь я знаю, что это мнение оказалось ошибочным. Признаю свою вину. Мы по-прежнему с радостью встретим тебя, если ты прибудешь на Альфу Центавра. Мои внуки просто извели меня, постоянно проверяя, не забыл ли я возобновить приглашение. Ну так вот я его и возобновляю. Да, перед отбытием на Эридан Фиона записала для тебя послание…

Ларе замерцал и сменился более крупным, по грудь, изображением Фионы, свидетельствовавшем о том, что запись производилась при помощи коммуникационного аппарата. Возраст изменил Фиону очень мало: теперь Лунзи видела это ещё более отчетливо, чем прежде. Годы лишь смягчили прекрасные черты её лица, не нанеся им особого вреда. В полуприкрытых ресницами глазах была видна мудрость, уверенность в себе и глубокая печаль, ранившая Лунзи в самое сердце; она едва сдержала слезы, когда Фиона начала говорить.

— Лунзи, я догадываюсь, что ты так и не приедешь. Но что заставило тебя изменить решение? Я хотела увидеть тебя. Очень хотела. Я негодовала так же сильно, как тогда, девчонкой, когда ты уезжала от меня в ту несчастную командировку. Я вполне понимала, почему ты уезжаешь, но от этого было ничуть не легче. Почти сразу после космической аварии приехал дядя Эдгард, чтобы забрать меня на базу на Марсе. Там было очень хорошо. Я поселилась в одной комнате с кузинами Ионатой и Иммети, двумя его дочками. Я так терзалась из-за тебя. Но время шло, и я должна была прекратить страдать и вернуться к жизни. Тебе уже известно, что я тоже занялась медициной. — Она усмехнулась, и Лунзи улыбнулась в ответ. — Семейное призвание. Я неплохо поработала в этой области, достигла высокого уровня и, думаю, заслуживаю уважения моих профессоров. И я что угодно отдала бы, лишь бы услышать, что ты гордишься мной. В конечном счете, я должна гордиться собой. — Фиона, казалось, была очень взволнована, произнося эти слова. И глаза её блестели от слез.

— Я горжусь тобой, доченька, — прошептала Лунзи пересохшими губами. — Дьявол, как же я хочу, чтоб ты знала это.

— Я должна была добиться совершенства в том, что делала, — продолжила Фиона. — Я определилась на службу в ИОК и отковала себе приличный послужной список. Нанимал меня твой дядя Джермолд. Думаю, он и по сей день перекладывает бумажки в том же отделе кадров, несмотря на свои преклонные годы. За время службы я исколесила всю Галактику вдоль и поперек, хотя видела преимущественно миры, освоение которых только начиналось, причем в наихудшем состоянии — они страдали от эпидемий. Но это было замечательное время, и я любила своё дело. Они думают, что осчастливили меня, назначив на бумажную работу!

Лунзи, есть тысяча вещей, о которых я хочу тебе рассказать, — все то, что я передумала, когда ты уехала. Хотя большей частью это были детские обиды, и докучать тебе ими не стану. Но иногда мне выпадали и чудесные моменты, и я ловила себя на том, что мне хочется поделиться этим именно с тобой. Я хочу, чтобы ты познакомилась с Гармолом, моим мужем. Вы бы с ним прекрасно поладили, хотя мы с тобой всегда были непоседами, а он на редкость тяжел на подъем. Но самое главное, о чем я хочу тебе сказать, — что я люблю тебя. Всегда любила и всегда буду любить.

Теперь я должна отправиться на Эридан и приступить к исполнению своих служебных обязанностей в должности главного военного врача. Я заставила их ждать, сколько было возможно, но теперь должна ехать.

Лунзи… — Голос Фионы внезапно охрип, и она запнулась, чтобы совладать с ним. Прокашлявшись, она решительно вздернула подбородок. Глаза их встретились, преодолев световые года. — Мама, до свидания.

Лунзи долго сидела молча, продолжая глядеть на пустой экран и после того, как изображение постепенно исчезло. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и встряхнула головой. Она почти бессознательно повернулась к Ти, поглощенная своими думами.

— Что же мне теперь делать?

Лунзи всмотрелась в его лицо. Она могла бы сказать, что и он тронут речью Фионы, но это выражение моментально изменилось.

— Что тебе делать? — с усмешкой переспросил Ти. — Я не распоряжаюсь твоей жизнью. Сама должна решать.

Лунзи потерла виски:

— Впервые в жизни я не вижу ближайшей цели, ради достижения которой стоило бы работать. Я оставила Университет. Фиона не дождалась меня. Кто может винить её? Мне остается только плыть по течению.

Лицо Ти смягчилось:

— Прости. Ты должна чувствовать себя ужасно.

Лунзи наморщила лоб, глубоко задумавшись:

— Должна, ты знаешь. Но не чувствую. Я огорчена, конечно, но не чувствую себя опустошенной в такой степени, как… думаю, что должна была бы.

— Тебе следует поехать и повидаться со своими внуками. Ты же слышала?

Они хотят тебя видеть.

— Ти, как я устрою это теперь? — едва слышно спросила Лунзи. — Где «Бан Сидхе» высадит нас?

— Мы ждем распоряжений. Ты узнаешь сразу же, как только узнаю я.

***

Капитан Илок уже получил распоряжения относительно дальнейшего маршрута следования «Бан Сидхе» и рад был поделиться подробностями с Лунзи.

— Нас на довольно продолжительный срок передислоцировали в Центральный Сектор, Лунзи. Отчасти по настоянию адмирала, но также и потому, что это подходит для выполнения наших задач. Мы идем к Альфе Центавра, а потом — к Солнцу. Могли вы предположить, что мы высадим вас прямо на Альфе? Это будет первый наш порт назначения.

Глаза Лунзи засветились признательностью.

— Благодарю вас, сэр. У меня камень с души свалился. Должна признаться, это сильно меня тревожило.

— Больше не беспокойтесь. Адмирал настаивал на том, что должна быть удовлетворена любая ваша потребность. Ваше мастерство потрясло его. Он утверждает, что вы спасли ему жизнь. Вы можете помогать нашим офицерам-медикам, пока мы будем на маршруте. Наш девиз — «Долой праздность!».

— Я это слышала.

— Со всеми спасшимися с «Зова Судьбы» на борту придется несколько потесниться, но об офицерах я могу позаботиться на своё усмотрение. Вы с Шарю займете каюту в офицерском отсеке. Если возникнут какие-либо проблемы, — Илок по-отечески улыбнулся ей, — моя дверь всегда открыта.

***

— Ничто в жизни не приводило меня в такой восторг, как ваш эсминец, который выскочил из подпространства, как раз когда мы обогнули темную сторону планеты, — потягивая свежий сок, рассказывала Шарю младшим офицерам «Бан Сидхе» на следующее утро в кают-компании. Лунзи сидела между капитаном Винлайном и его первым помощником. Ти в эту смену был на дежурстве. — Прямо за кварцевым обзорным иллюминатором у нас был наготове запас магния. Я зажгла его и еле-еле успела отскочить. Пламя взметнулось до самых небес — серебристое, словно свет новой звезды. Гравитация планеты здорово затягивала корабль. Гигант Карсона таскал нас за собой, следуя своей орбитой, не позволяя нам оставаться на месте. Из-за того, что скорость вращения планеты очень велика, благоприятная возможность предоставлялась нам крайне редко. Мы должны были подать такой сигнал, который сразу бросился бы в глаза.

— Магний? Не удивительно, что обгорела вся палуба, — заметил энсин Райман. — Наверное, она потом ещё несколько часов была раскалена докрасна.

— Так оно и было. У меня все лицо и руки в ожогах. Только теперь начали заживать, — ухмыльнулась Шарю, демонстрируя запястья. — Видите?

— А выглядело ещё хуже, — с уверенностью заявил Винлайн. — Но это сработало, не так ли? Вы же заметили?

— Заметили, это уж точно, — согласилась лейтенант Наоми, белокурая женщина, приближающаяся к тридцати. — Крохотный проблеск на поверхности планеты, где не должно было быть ничего. Вам очень повезло.

— Точно, уж я-то знаю, — хмыкнула Шарю. — В жизни не наблюдала более дивного зрелища, чем ваш корабль, направляющийся к нам. Мы видели так много судов, которые шли мимо, не замечая нас. Мы делали все, чтобы привлечь их внимание, разве только что не подпрыгивали, размахивая руками.

Нам очень повезло, что вы посмотрели в нужное место в нужный момент.

— Мы могли оказаться планетарными пиратами, — предположил энсин Тоб.

Его товарищи закричали наперебой:

— Заткнись, Тоб!

— Каким это надо быть идиотом, чтобы принять нас за них?

— Ты оскорбляешь Флот, парень!

— Когда пассажиров корабля эвакуировали, вы были ранены, — обратился Райман к Лунзи, которая размазывала варенье по ломтику поджаренного хлеба.

— Вы не слишком удивились, проснувшись и обнаружив, что находились в холодном сне?

— Ни капельки. Я уже бывала раньше в холодном сне, — объяснила Лунзи.

— Да ну? А зачем? Эксперимент? Операция? — нетерпеливо допытывался Райман. — Мою тетку погружали в холодный сон на два года, пока не смогли вырастить замену для неисправного сердечного клапана. В нашей семье очень редкая комбинация антител. Тетушка не могла принять трансплантант.

— Да нет, ничего подобного, — усмехнулась Лунзи. — Что касается совместимости органов или антител, мое семейство до отвращения заурядно.

Просто я уже попадала в космическую аварию, когда ехала на новое место работы — на рудную платформу компании «Декарт».

К удивлению Лунзи, молодой энсин выпучил на неё глаза, а потом быстро принялся за еду. Она посмотрела на остальных сидевших за столом. Двое откровенно таращились на неё, но едва она взглянула, резко отвели глаза.

Остальные были поглощены поеданием завтрака. Испуганная и сбитая с толку, Лунзи тоже склонилась над своей тарелкой.

— Иона, — услышала она чей-то шепот. — Должно быть, это Иона.

Краем глаза Лунзи попыталась опознать говорившего. Иона? Что это такое?

— Лунзи, — заговорила Шарю, чтобы оборвать тягостное молчание. — Наши личные вещи будут доставлены на борт в течение ближайших нескольких часов.

Не сочтешь ли за труд помочь мне рассортировать ценности, оставленные в сейфе казначея? Мы упакуем то, что нам не потребуется отправлять владельцам, когда мы снова выйдем на орбиту.

— Конечно, Шарю. Я схожу освежусь и подожду тебя.

Надеясь, что голос не выдал неловкости, которую она испытывала, Лунзи промокнула губы салфеткой и поспешила к выходу.

— Несчастье приходит трижды, — произнес кто-то у неё за спиной, когда она выходила за дверь, но когда она обернулась, все были заняты своими делами.

— Это мой промах. Я должна была предупредить тебя, чтобы ты помалкивала о первой своей катастрофе, — каялась Шарю, когда они остались с Лунзи наедине. Перед ними стояли дюжины опечатанных ящиков из хранилища казначея и сотня пустых прочных коробок для погрузки. — Я служила во Флоте, поэтому догадываюсь, что имелось в виду. Одна космическая авария находится в пределах допустимого. Две говорят о гибельном невезении. Нет никого суевернее матроса.

— Шарю, а кто такой Иона?

— Ты и это услышала? Иона — персонаж старой земной Библии. Когда бы он ни пускался в плавание, всегда случались какие-нибудь несчастья. То тонули. То попадали в штиль. Один из матросов решил, что Иона оскорбил Яхве, их Бога, и злая судьба была ему отмщением, которое подвергло опасности весь корабль. Чтобы спастись, они выбросили Иону за борт, прямо в море. Его проглотил левиафан.

Лунзи нервно сглотнула слюну, проливая нити бесценного розового жемчуга в пузырчатый упаковочный конверт.

— Но они же не могут выбросить меня за борт, в космос?

— Это вряд ли, — хмурила брови Шарю, сортируя ювелирные побрякушки. — Но они изо всех сил постараются не сталкиваться с тобой. Больше не упоминай об этом, авось и обойдется.

Лунзи положила конверт в коробку и опечатала, пометив: «Хрупкое. Не подвергать воздействию высоких температур». Это заставило её вспомнить об Иллине Ромзи, горняке компании «Декарт», который её спас, и о теке, посодействовавшем ему в этом. Она месяцами не вспоминала о том теке. Для неё до сих пор оставалось тайной, почему это вдруг тек проявил к ней интерес.

— Конечно, Шарю. Я вовсе не собираюсь сознательно засовывать голову в львиную пасть. Трудно сказать, когда ему захочется чихнуть.

Среди ювелирных украшений и прочих хрупких ценностей она нашла полупрозрачную голограмму Фионы. Лунзи была потрясена, заметив, что теперь уже привыкла к Фионе в образе зрелой женщины, а это милое, улыбающееся дитя кажется странным воспоминанием далекого прошлого. Она упаковала голограмму с особой тщательностью и отложила в сторону.

Тремя днями позже Лунзи стояла у входа на капитанский мостик. Капитан Илок передал, что хочет с ней поговорить. Серебристая дверь бесшумно скользнула в сторону в своей нише. Не успев переступить порог, Лунзи услышала своё имя и остановилась.

— …Она принесет несчастье на корабль, сэр. Нам следует высадить её на какой-нибудь планете задолго до Альфы Центавра. Мы можем никогда не сделать это, если не сделаем теперь. — То был голос энсина Раймана. Этот молодой офицер подчеркнуто игнорировал её в обеденные часы и бурчал что-то нелестное вслед, когда они сталкивались в коридорах.

— Чушь собачья! — безапелляционно отрезал капитан Илок. Это прозвучало так, словно являлось последним аргументом в длинном их перечне, а чаша терпения капитана переполнена до краев. — Кроме того, у нас есть приказ, и мы будем повиноваться ему, а не досужим домыслам. Ты не обязан разговаривать с ней, если это тебя раздражает, но что до меня, то я нахожу её общество прелестным. Это все?

— Да, сэр, — покорно пробормотал Райман, хотя напускная покорность не смогла скрыть его возмущения.

— Тогда свободен.

Райман с раздражением отсалютовал капитану, но к этому моменту Илок уже повернулся к видеоэкрану. Переживая выволочку, энсин зашагал прочь мимо Лунзи, которая решила специально встать на самом виду, чтобы не подумали, будто она подслушивает. Когда глаза их встретились, он покраснел до ушей и пулей вылетел из комнаты. Лунзи вызывающе расправила плечи и приблизилась к капитану. Он встретил её дружеской улыбкой и попросил сесть рядом с командирским креслом в задней части зала.

— Весь этот вздор про Иону — не более чем космическая пыль, конечно, — уверенно заявил Лунзи капитан. — Вы не должны обращать на это внимание.

— Понимаю, сэр, — отозвалась Лунзи.

Капитана явно привело в замешательство то, что её задело мнение одного из его офицеров, поэтому Лунзи искренне улыбнулась, чтобы его успокоить.

Он кивнул:

— Нас сняли на поиск с операции по перехвату пиратов, и у ребят уровень адреналина все ещё не снизился до нормы. После этого нам за каждым астероидом мерещатся тени радаров. В этот раз у нас оказалось более прозаическое задание. Можно сказать, почти каникулы. — Илок вздохнул и пожал плечами, повернувшись к двери, за которой только что скрылся энсин.

— Хотя я не отдал бы предпочтения Альфе Центавра. Она слишком индустриализована, на мой взгляд. Я-то сам люблю навещать природные заповедники Земли, но парням моим это неинтересно.

— Пираты объявились снова? — с ужасом выдохнула Лунзи. — Последний налет, о котором я слышала, случился на Фениксе. Я ещё думала, что моя дочь погибла от рук налетчиков.

— Что, доктор Фиона? — спросил Илок, с улыбкой глядя, как у Лунзи рот раскрылся от удивления. — Возможно, вы будете удивлены, доктор Меспил, узнав, что мы имели удовольствие принимать у себя на борту леди и её собаку аккурат пятнадцать стандартных лет назад. Так же очаровательна, как и вы, должен сказать. Я даже могу отметить семейное сходство.

— Галактика тесна, — пробормотала Лунзи, покачав головой. — Это гораздо более чем случайное стечение обстоятельств.

— Вовсе нет, если учесть, что и она, и я служили в одном и том же сегменте заселения ФОП. Оба мы были необходимы, главным образом, новым колониям, находящимся в стадии становления и, следовательно, пользующимся покровительством ФОП. Аварийный медицинский персонал, вроде неё, частенько пользуется нашими кораблями, потому что это единственный тип судов, который может доставить куда-нибудь к черту на кулички подмогу достаточно быстро.

— Как, например, против планетарных пиратов?

Илок показался ей обеспокоенным.

— Знаете, в последнее время уж больно все спокойно. Слишком спокойно.

Уже месяцы о них ни слуху ни духу — почти год прошел со времени последнего инцидента. Я боюсь, они планируют новый удар, но и предположить не могу где. Когда мы доберемся до Альфы, я рассчитываю что-нибудь услышать на этот счет от друга моего друга, который в приятелях с другом поставщика, по слухам, торгующего с пиратами. Мы до сих пор не знаем ни кто они такие, ни кто предоставляет им базы и осуществляет техобслуживание, в частности капитальный ремонт в доках, и другие вещи подобного рода. Надеюсь, я смогу добиться более-менее значимых результатов до того, как кто-то выследит меня по тому же самому каналу. Те, кто суют нос в пиратский бизнес, обычно вскоре оказываются мертвыми.

У Лунзи перехватило дух при мысли об Ионе и шлюзовой камере. Капитан, казалось, угадал её мысли и рассмеялся:

— Плюньте вы на этих, с перекрещенными пальцами! Они хорошие матросы и сделают все, чтобы вы чувствовали себя комфортно, пока находитесь на борту. И оглянуться не успеете, как будете у нас целая и невредимая вдыхать смог на Альфе Центавра.

 

Глава 8

Во время недолгого рейса к Альфе Центавра Лунзи некогда было беспокоиться по поводу её нового прозвища — Иона. У ряда членов судового экипажа «Зова Судьбы» проявились ярко выраженные симптомы Космического травматического стресса. Они дрались и оскорбляли друг друга, что старший офицер медицинской службы корабля Харрис диагностировал как классическую реакцию на опасность. Акты агрессии требовалось предотвращать, и доктор Харрис поручил организовать лечение персонала «Зова Судьбы» Лунзи.

Просматривая её послужной список, он обратил внимание, что у неё имеется опыт исцеления нарушений психики, вызванных космическими факторами, и возложил заботу о новых пациентах на её плечи.

— Теперь, когда все уже позади, у них проявляется ответная реакция на воспоминания, — заметил Харрис в частном порядке, инструктируя Лунзи. — Что вполне естественно после столь сильного перенапряжения. Я вмешиваться не буду, только понаблюдаю. Вас они знают, относятся к вам с доверием, а передо мной могут и не раскрыться. Может быть, я даже перейму у вас какие-нибудь приемы.

Поэтому именно Лунзи организовала групповые сеансы с командой «Зова Судьбы». Почти все спасенные посещали эти ежедневные собрания, где могли поделиться своими тревогами и излить чувство обиды с изрядной долей горячности. Лунзи больше слушала, чем говорила, делала наблюдения и вставляла вопросы либо утверждения, когда беседа шла вяло или уходила в сторону. Она отмечала для себя, кто из пациентов нуждается в индивидуальном подходе или более глубоком лечении.

Еще Лунзи заметила, что ей и самой становится значительно лучше после этих коллективных собраний, как и прочим членам команды. Собственные её тревоги и огорчения были выявлены и досконально проанализированы. К её облегчению, никто, судя по всему, не утратил к ней уважения, как к врачу, когда она рассказала о собственных ощущениях. Они посочувствовали ей и высоко оценили, что она заботится об их психическом благополучии не с клинической дистанции, а будучи одной из них.

Инженеры, в чьем ведении находились центральный процессор и ускорители, пребывали в сильнейшем стрессе, а от параноидальных нарушений более прочих страдал обслуживающий персонал. С того самого момента, как были разбужены, они жаловались на беспомощность и целые дни мысленно проводили на «Зове Судьбы», поскольку не могли больше делать ничего, чтобы помочь как себе, так и другим. Ведь для сохранения психического здоровья экипажа в целом капитан Винлайн распорядился погрузить практически всех служащих в холодный сон. Специалистов необходимо было поберечь от добавочного напряжения, чтобы они смогли продолжить работать в полную силу.

— Там мы были при деле, и вдруг здрасьте — нас спасают, а мы спим, — тихо жаловалась Вур, одна из поварих-гарнсанов. — Нам даже не дали времени приноровиться к новым обстоятельствам.

— Думаете, все дело в том, что вы не успели приспособиться? — спросила Лунзи.

— Нет, вот это здорово! — вставил шеф-повар, человек. — Тебя просто отключили и хранят на складе, как ненужный багаж; это не метод лечения существ, способных чувствовать.

Зато Перкин и другие присутствовавшие при том инженеры меры капитана оправдывали.

— Ничего подобного. Ради всеобщего спокойствия истерию следовало подавить на корню, — настаивал Перкин. — Я, например, был не в состоянии сосредоточиться на работе. По крайней мере, от холодного сна ещё никто не умер.

— Но с таким же успехом это могло и произойти! Жизнь и смерть — мои жизнь и смерть — оказались вынуты у меня из рук.

Лунзи ухватилась за это замечание:

— Это звучит так, словно вы не столько возмущаетесь собственно холодным сном, сколько приказом в него погрузиться.

— Ну… — Шеф-повар обдумывал предположение Лунзи. — Думаю, если бы капитан вызвал добровольцев, я, вероятно, согласился бы. Я предпочел бы обойтись без принуждения.

Капитан Винлайн прокашлялся:

— В таком случае, Коберли, приношу официальные извинения. Я всего лишь человек. И, кроме того, находился в очень сильном напряжении. Прошу у всех вас прощения.

Последовал общий взрыв протеста. Большей частью возмущались поведением Коберли. Но некоторые были с ним согласны и петушились, утверждая, что Винлайн должен был перед ними извиниться.

— Вы удовлетворены, Коберли? — ободряюще спросила Лунзи.

Шеф-повар пожал плечами и уставился в пол:

— Наверное. Но в следующий раз позвольте мне решать самому, ладно?

Винлайн сдержанно кивнул:

— Даю вам слово.

— Ну а как насчет невыплаченной нам зарплаты за то время, что мы проспали? — спросила у капитана Чибор.

Винлайн оборонялся почти автоматически.

— С сожалением вынужден вам сообщить следующее: поскольку корабль был признан потерянным, компания «Параден» сочла, что находящийся на борту персонал бесполезно рисковал своей жизнью. Компенсацию выплатили лишь тем членам экипажа, которых подобрали в спасательных капсулах. Наша служба завершилась в тот день, когда страховая компания заплатила им за «Зов Судьбы».

Раздались возмущенные возгласы.

— Они не могут с нами так поступить! — гневно протестовал Коберли. — Мы должны добиться, чтобы нам отдали долг за эти десять лет!

— Куда смотрит юстиция?

Доктор Харрис прочистил горло:

— Капитан намеревается возбудить дело против компании «Параден», чтобы добиться возмещения убытков в размере стоимости глубокого космического поиска. Все вы можете выступить против компании в качестве истцов. Мы дадим показания судебному регистратору, как только доберемся до Альфы Центавра.

***

Лунзи и ещё несколько членов экипажа «Зова Судьбы» сидели в кают-компании, глядя на видеоэкран с дистанционным управлением; «Бан Сидхе» в это время плыл по постоянной орбите вокруг Альфы Центавра. Лунзи впервые была так близко от центра населенной части Галактики. Когда они проносились над окутанным ночью полушарием планеты, сканер инфракрасного видения сигнализировал практически непрерывно. Он улавливал тепло над каждым участком суши и даже, местами, над поверхностью морей, свидетельствуя о буйстве жизни. Лунзи в жизни не видела столь плотно населенной планеты. И где-то внизу, в этом мире, была её семья. Она дождаться не могла встречи с потомками.

Двумя необозримо длинными сменами позже Лунзи получила разрешение на место в посадочном челноке. Она взяла с собой лишь небольшой рюкзак с кое-какой одеждой, туалетными принадлежностями и голограммой Фионы. Бегло оглядев свою новую короткую стрижку в зеркале уборной, она поспешила к шлюзовой камере. Некоторые работники кухни «Зова Судьбы» уже дожидались посадки, обставленные всеми своими пожитками.

— Я останусь здесь до тех пор, пока не дождусь рассмотрения Трибуналом моего иска против «Фатум» — линии, — решительно заявил Коберли. — Этим ублюдкам человеческого племени не выкрутиться! Запихнули меня в морозилку на десять лет, а потом хотят ещё и обжулить!

— А я останусь насовсем, — вздохнула Вур, прижимая сумку с кухонной утварью к своей поразительной сдвоенной груди. — Хорошему повару в обитаемом мире всегда работа найдется. Я думаю обратиться в самые большие и фешенебельные отели Альфа-Сити. Они с руками оторвут начальника кондитерского цеха, готовившего на десять тысяч ртов.

Коберли с жалостью покачал головой по поводу самодовольства гарнсанки:

— Не будь дурой. Ты мастер своего дела и не должна обращаться за работой только из-за того, что голодаешь, или потому, что сама даешь молоко. Пусть тебя испытают. Однажды отведав твоих десертов, они отдадут что угодно, лишь бы удержать тебя в своем заведении, без всяких разговоров. Что угодно отдадут.

— Ты слишком любезен, — слабо возразила Вур, тряся своей широкой головой.

— А я с ним согласна, — чистосердечно объявила Лунзи. — Возможно, тебе следует устроить аукцион и продать свои услуги самому роскошному участнику торгов.

— Если хотите, я возьмусь уладить ваши дела, — раздался голос позади Лунзи. — Можно мне присоединиться к вам? Сегодня моя очередь идти на берег в увольнение. — Это был Ти, сверкающий в белом форменном обмундировании, как новая звезда. Лунзи и прочие тепло его поприветствовали.

— Сочтем за удовольствие, энсин, — улыбнулась Вур. — Вы спасли мою жизнь. Я всегда буду счастлива видеть вас.

— Я совсем не видела тебя последние несколько дней, — обратилась к нему Лунзи, надеясь, что это не прозвучит как упрек.

Ти усмехнулся, показывая белоснежные зубы:

— А я тебя видел! Ты руководила своим лечебным сеансом, как заправский дирижер. Я стоял в сторонке и слушал. Сперва высказался один, потом высказался другой, а потом ты взяла и разрешила все их проблемы. Восхищен твоей мудростью.

Лунзи улыбнулась:

— В том случае диагностировать недуг не составило труда. Я и сама из пострадавших.

За полированной стальной дверью раздался свист и звон удара металла об металл. По краю дверного проема замигали красные огоньки, и загудела сирена. Лунзи и остальные автоматически отступили назад, немного встревоженные.

— Это всего лишь шлюз в действии, — объяснил Ти, успокаивая публику. — Если бы действительно случилась авария, мы оказались бы слишком близко, чтобы каким бы то ни было образом спастись.

Со свистом дверь скользнула назад, и показался пилот челнока, стоявший посреди пустого салона. Он жестом пригласил пассажиров зайти внутрь:

— Десять часов, ноль-ноль минут. Все готовы?

— Да!

Пилот шагнул в сторону, когда его груз нетерпеливо устремился на свои места.

***

— Нерециркулированный воздух! — Лунзи вышла из космопорта в Альфа-Сити и ощутила ласку настоящего ветра — впервые с тех пор, как покинула Астрис.

Она подставила лицо солнцу и набрала полные легкие воздуха. И тут же исторгла его обратно в приступе кашля.

— Что… что такое с воздухом? — недоумевающе спросила она, осторожно вдыхая и брезгливо морща нос. Атмосфера была перенасыщена химическими испарениями и вонью гнилой растительности. Она подняла глаза к небу и увидела солнце, окутанное серой дымкой, которая курилась над близлежащим городом.

— Одно хорошо, зато другое плохо, доктор Лунзи, — объяснил энсин Флота.

— Хорошо то, что это натуральный воздух, а не миллион раз реоксигенизированный машинами. А плохо — что публика, населяющая Альфу, поганит его уже тысячи лет. Настоящая воздушная помойка.

— Ого! Как же они могут делать такое самим себе? Это ведь тот же самый воздух, которым они дышат! — простонала Лунзи, промокая носовым платком слезящиеся глаза.

Ти подхватил её багаж и подозвал наземный автомобиль.

— Подальше от космического порта будет не так гадко. Поживей! — Он потащил её вниз по бетонному скату к герметично закрывающейся машине.

— А ты куда? — спросила Лунзи, когда смогла говорить. Она громко шмыгала носом в платок.

— С тобой. Не могу же я, в конце концов, прозевать такое событие, как воссоединение вашего семейства. Мелани пригласила меня.

— Ваше место назначения? — спросил механический голос наземной машины.

Ти протараторил адрес. — Нужна или нет сопроводительная экскурсия?

— Что скажешь, Лунзи? Не хочешь, чтобы робот рассказывал тебе обо всем, что попадется на глаза во время пути?

Лунзи глянула через окно на бесконечную панораму серых зданий, серых улиц и серого неба. Единственный цвет, обволакивающий немногочисленных пешеходов, мимо которых они проносились.

— Не хочу. Похоже, везде одно и то же — в любой точке любого направления, и все это так мрачно. Я хочу только добраться на место поскорее и встретиться с родней. Интересно, как все они изменились за десять лет? Как ты думаешь, появились новые детишки?

— Почему бы и нет? Экскурсия не нужна, — распорядился Ти.

— Понял.

Ти весело и непринужденно болтал, пока они неслись по сверхскоростной трассе к дому Мелани. Как только они высадились с «Бан Сидхе», он снова сделался таким же, каким был когда-то — открытым и любящим. Лунзи решила, что это, должно быть, военная атмосфера корабля, принадлежащего Флоту, подавляла его необычайно веселую натуру. Её успокаивало то, что ему там лучше.

Когда они в конце концов добрались до цели, уже смеркалось. Машина выплюнула их в пригородном местечке Шайго, всего в двух сотнях километров от Альфа-Сити. Лунзи при всем желании не могла бы сказать, где закончился один город, где начался другой. С годами они, очевидно, срослись. Им так и не встретилось ни открытого поля, ни парков, ни даже небес, куда могли бы тянуться растения, — только переплетенные магистрали с тысячами неотличимых друг от друга, напоминающих коконы автомобилей, проносящихся мимо. Воздушный транспорт расчерчивал серое небо белыми следами в промежутках между высокими зданиями. Лунзи все это зрелище уже угнетало.

Дом, один из выстроившихся в ряд, располагался посреди крохотного дворика. К двери вела дорожка, по обе стороны которой росли деревья.

Мерцающая цепочка маленьких лампочек возле двери гласила: «Ингрич». Если не считать садиков, все дома были абсолютно одинаковыми. Сад Мелани изобиловал яркими цветами и высокими травами, так и норовящими вылезти со своих клумб на аккуратно подстриженный газон: взрыв индивидуальности на улице вежливого однообразия.

— Черт, не хотела бы я возвращаться домой навеселе, — буркнула Лунзи, оглядывая бесконечный ряд стен и окон. Противоположная сторона улицы казалась зеркальным отражением первой. Три ряда занавешенных окон безучастно взирали на них сверху вниз.

— Робот-такси благополучно доставил бы тебя домой, — заверил её Ти.

Когда они приблизились, Лунзи услышала доносящийся изнутри шум, и диафрагма двери неожиданно разъехалась. Навстречу им торопливо вышла полная женщина с мягкими темными волосами и схватила обоих за руки. Лунзи тотчас же узнала её. То была её внучка.

— Лунзи, я не ошиблась? — Женщина просияла. — А я — Мелани. Добро пожаловать! Наконец-то! И Янос? До чего же я рада видеть вас.

— Ти, — потребовал менее официального обращения Ти, в свой черед заключенный в объятия.

— Как замечательно в конце-то концов встретиться с вами! — воскликнула Лунзи. — Я так благодарна вам, что вы захотели возобновить приглашение после того, как я подвела вас в прошлый раз.

— Ох, ну конечно. Мы очень хотели встретиться с тобой. Проходи. Все так ждали тебя. — Мелани сердечно обхватила Лунзи за талию и повела в дом. Ти с довольным видом следовал за ними. — Мама была так огорчена, что ты не приехала повидаться. А когда мы услышали о катастрофе, то больше всего переживали о том, что она уехала с дурным чувством. Я отправила на Эридан сообщение, чтобы она могла узнать про аварию и что с тобой все в порядке.

Но это так далеко отсюда, что депеша, быть может, все ещё добирается туда.

Понятия не имею, сколько на это потребуется времени! Бог его знает, когда сообщение попадет к ней в руки. В последнее время постоянно случаются какие-то нарушения в работе связи. И компания не находит нужным ничего объяснять!

Хозяйка провела их в хорошо освещенную комнату с белыми стенами и коврами, со вкусом украшенную яркими настенными драпировками и обставленную мягкой мебелью. Одну стену занимал электрокамин, другую — объемная видеоплатформа, окруженная подростками, которые смотрели спортивную передачу. Лунзи обратила внимание, что голографическое изображение чище и четче, чем те, что она видела когда-либо прежде.

Очевидно, пока она была в холодном сне, техника воспроизведения изображения шагнула далеко вперед.

Взрослые же — двое мужчин изящного телосложения с темными кудрявыми волосами, явно близнецы, и две женщины — непринужденно болтали. Когда Лунзи вошла, они поднялись со своих мест и шагнули ей навстречу.

— До чего у вас милый дом, — одобрительно похвалила Лунзи, оглядываясь по сторонам. — Это твой супруг?

Высокий мужчина, в небрежной позе развалившийся на диване, отложил в сторону персональный компьютер и встал, чтобы пожать им руки.

— И ныне, и постоянно. Мое имя Далтон. Как дела, бабушка?

— Спасибо, отлично, — ответила она, пожимая руки. Рукопожатие Далтона было крепким и спокойным, ничуть не сокрушающим кости, чего она опасалась, заметив узлы сухожилий на кистях его рук. — Но, пожалуйста, зови меня Лунзи.

— Я-то с удовольствием, но вот Ларе может не согласиться. Уж слишком он щепетилен и благопристоен.

— Я связалась с ними, как только вы сообщили, что уже здесь. Они скоро приедут, — деловито щебетала Мелани, увлекая их на середину гостиной. — А пока, перед тем как показать, где вы остановитесь, давайте-ка я вас чем-нибудь угощу. Что-нибудь выпить?

— Сок, пожалуйста. Ваш воздух… несколько тяжеловат с непривычки, — дипломатично сказала Лунзи.

— М-м-м. Сегодня предупреждали об опасности смога. Я должна была предупредить, когда вы связались с нами. Но все мы так привыкли к этому. — И Мелани поспешила прочь.

— Это так на неё похоже — забыть и все прочие предуведомления, — снисходительно проговорил Далтон, когда жена покинула комнату. Он обнял Лунзи за плечи и помахал рукой находившимся в комнате:

— Эй, народ! Это Лунзи. Наконец-то приехала!

Молодежь, смотревшая объемное видео, встала поприветствовать гостью.

Лунзи улыбнулась каждому по очереди, стараясь узнать их по голограммам десятилетней давности. Из всей компании она смогла вычислить только двоих.

— Не все в этой ораве наши, но внуки вечно торчат здесь, потому что у нас самый просторный дом. Лунзи, познакомься, пожалуйста, — мои сыновья, Джей и Тед, и их супруги, Иония и Чирли. — Женщины — одна с короткими красными косицами, другая с блестящими светлыми волосами — улыбнулись ей.

— Дрю все ещё на работе, он присоединится к нам во время обеда.

Она обменялась с близнецами весомыми рукопожатиями.

— Ты выглядишь скорее как наша сестра, а не… кто? Прабабушка? — сказал один из них.

— Тебе придется нас извинить, если мы случайно — по ошибке — не проявим к тебе почтения, соответствующего твоему возрасту, — игриво добавил второй.

— Я это пойму, — ответила Лунзи, крепко обнимая его и вовлекая женщин в общие объятия.

А вокруг, дожидаясь своего часа, толкались дети. Их было девятеро: четыре девочки и пять мальчиков. В каждом из них Лунзи могла заметить сходство с собой или с Фионой. Счастье буквально распирало её.

— А сколько тебе лет? — спросил самый младший из ребят, мальчик, которому, казалось, было одиннадцать — двенадцать стандартных лет.

— Педдер, это бестактный вопрос, — строго произнесла красноголовая жена Джея.

— Это у Дрю младшенький, — пояснил Далтон своим низким голосом поверх голов теснящейся вокруг неё толпы.

— Простите, тетя Иония. Извините, — обиженно пробормотал мальчик.

— Я не обиделась, — весомо заявила Лунзи, с ходу добиваясь его восхищения. — Я родилась в 2755 году, если это то, что ты имеешь в виду.

— У-у-у! — протянул потрясенный Педдер. — Это много. Я хочу сказать, тебе столько не дашь.

— Бренд и Коррин, — перечислял Далтон. — Старшие братья Педдера и, как я надеюсь, более деликатные. Или на худой конец менее любопытные. Самого старшего, Эвана, тут нет. Он на работе. А младшая дочь Дайдри, Антея, в школе.

— Ох, я так рада познакомиться со всеми вами, — несколько огорошенно проговорила счастливая Лунзи. — Я столько раз просматривала ваши голограммы — снова и снова… — Она сдавила руку Бренда и взъерошила волосы Коррина. Мальчишки покраснели от смущения и отошли, уступая место кузинам.

— А я — Капелла, — поздоровалась привлекательная девушка с черными волосами, уложенными немыслимыми волнами и петлями по всей голове.

По мнению Лунзи, девушка несколько переборщила с макияжем, а усеянные блестками серьги в её ушах слишком слепили глаза.

— Вы так изменились, в сравнении с тем изображением, по которому я знаю вас, — осторожно промолвила Лунзи.

— Неужто правда? — хихикнула Капелла. — С тех пор минуло, если не ошибаюсь, лет десять, да? Я была тогда всего лишь крохотной клизмой.

Ти, стоя позади Капеллы, улыбнулся во весь рот и закатил глаза к потолку. Лунзи улыбнулась в ответ.

Педдер отвлекся: по объемному видео показывали, как какая-то команда гнала ярко-красный мяч, обходя защитников команды противников, чтобы забить его в цель.

— Вмажь им, Центавр! Атас!

Тонкая молодая женщина с длинными волосами, заплетенными в перевязанную лентой косу, поднялась с кресла, стоявшего по другую сторону от видеоэкрана, неуклюже преодолела расстояние, разделявшее их с Лунзи, и протянула ей руку. Женщина была беременна.

— Здравствуй, Лунзи! Я — Руди.

Лунзи тепло её поприветствовала:

— Первая внучка Ларса? Счастлива встретиться с тобой. Когда грядет событие?

— О, ещё не скоро, — улыбнулась Руди. — Еще два с половиной месяца. Так как это будет первый правнук, все помогают мне считать дни. А это Гордон.

Он застенчив, но преодолеет свою робость, ведь ты же член нашей семьи.

Единственный внук Ларса был коренастый парень лет восемнадцати с торчавшими дыбом жесткими бурыми волосами.

Лунзи взяла паренька за руку и притянула к себе, чтобы чмокнуть в щеку.

— Рада познакомиться с тобой, Гордон.

Юноша залился краской и вызволил руку, смущенно улыбаясь.

С последним голом матч, по-видимому, подошел к концу. Далтон наклонился над головами зрителей и выключил голографический экран под недовольное бурчание мальчишек.

— Хватит! Довольно головизора. У нас гости.

Кассия и Дерам, двоюродные сестра и брат, родившиеся с разницей в два дня, возжелали сесть по обе стороны от Лунзи, когда она устроилась на уютном диване с высоким стаканом фруктового сока.

— Мы почти что близнецы, точь-в-точь как наши отцы, — гордо заявил Дерам. И в самом деле, они с Кассией были поразительно похожи, насколько могут походить друг на друга молодые мужчина и женщина.

— Мы всегда будем самыми близкими друзьями — с рождения и на всю жизнь, — добавила Кассия.

— Ух! — фыркнула Лона, младшая сестра Дерама, долговязая отроковица лет семнадцати. Она уселась, поджав под себя ноги, и откинула назад длинные прямые волосы вороной масти. — Чушь! А что, не так, что ли? Да вы все время только и делаете, что деретесь, как пичуги с Токме.

— Нехорошо так говорить. Лона, — упрекнула её Кассия, беспокойно косясь на Лунзи, но Лона смотрела на кузину с нескрываемым презрением.

Из всех внучек Лона больше остальных походила на Фиону. Лунзи поймала себя на том, что её на протяжении всего вечера так и тянет к этой девочке.

Ей тогда казалось, будто она разговаривает со своей собственной, давно потерянной дочерью. Это послужило яблоком раздора среди потомков, полагавших, что Лона, безусловно, не должна присваивать все внимание столь обаятельной новоявленной родственницы.

До Лунзи доносились сердитые перешептывания, и она поняла, что из-за неё вот-вот вспыхнет семейная война. Она ловко сменила тему разговора, обращаясь к каждой из кузин поочередно. Когда прибыли старшие, все они уже удовлетворенно улыбались.

Ларе приветствовал Лунзи и Ти весьма церемонно.

— В этом доме собралось пять поколений семьи! — провозгласил он. — Бабушка Лунзи, мы бесконечно счастливы видеть тебя среди нас. Добро пожаловать!

Ларе был коренастым мужчиной, унаследовавшим Фионин подбородок и глаза, правда в уменьшенном варианте. Это придавало его лицу фамильное упрямое выражение, которое Лунзи отметила как характерную особенность. Волосы Ларса уже изрядно поредели, и Лунзи прикинула, что в восьмое десятилетие он, наверное, вступит совершенно лысым. Дочь его, Дайдри, была подчеркнуто изящна, но имела слишком тощую шею. Она практически не изменилась с тех пор, как Лунзи впервые увидела её на голограмме. Дрю, третий сын Мелани, представлял собой более упитанную версию своих веселых старших братьев. Он поприветствовал Лунзи, смачно поцеловав её в щеку.

— У нас тоже есть для тебя сюрприз, — добавил Ларе, отодвигаясь в сторону от двери, чтобы пропустить в комнату ещё одного человека. — Наш брат Дугал! Прибыл домой в отпуск только на прошлой неделе.

Дугал был красив. Ему досталась в наследство привлекательная наружность Фионы плюс ген или два деда Лунзи по материнской линии, который также был высок, строен и широкоплеч. Мастью Дугал пошел в Лунзи: те же темно-русые волосы и зеленовато-карие глаза. Он унаследовал и её короткий прямой нос.

Его флотская форма сверкала той же ослепительной белизной, что и форма Ти, но обшлага рукавов были обременены большим количеством галуна, а слева на груди располагался ряд медалей.

— Приветствую тебя, Лунзи. Фиона столько рассказывала про тебя.

Надеюсь, что визит будет достаточно продолжительным, а за ним последуют и многие другие.

Лунзи оглянулась на Ти. Он пожал плечами.

— Ну, я не знаю. Есть несколько дел, о которых мне необходимо позаботиться. Но я задержусь так долго, как только смогу.

— Отлично! — Дугал заключил её в столь крепкие объятия, что она даже пискнула. — Я предвижу, нам с тобой будет что порассказать друг другу.

Ларе начал было укорять брата, но в это время между ними встала Мелани.

— Мальчики, обедать. — Она послала им такой взгляд, который Лунзи могла охарактеризовать не иначе как многозначительный, и указала в направлении столовой.

***

— Мелани, должна признать, что ты унаследовала кулинарный талант моей матери. Все было изумительно вкусно, — удовлетворенно выдохнула Лунзи.

Они с Ти сидели напротив друг друга по обе стороны от Далтона, занимавшего один из торцов длинного стола. На другом конце разместился Ларе. Он клевал носом после выпитого вина.

— Что это за специя в морковном муссе? И сельдерейник, и травяной суп просто восхитительны!

Мелани просияла от похвал Лунзи:

— Я всегда говорю, что эти рецепты — наша семейная тайна. Но могу-ли я утаить их от тебя?

— Надеюсь, нет. Клянусь, я много бы отдала, чтоб заглянуть в файл, где хранится твоя кулинарная рецептура. А взамен могу предложить несколько собственных изобретений.

— Ловите её на слове, — ввернул Ти, жестикулируя ложкой. — Не позволяйте ей передумать, Мелани. Лунзи — великолепная повариха. Что же касается меня, теперь — вот уже много лет — я поедаю синтетическую флотскую пищу, так что я испытал просто неземное блаженство.

— Как же я понимаю тебя, братишка, — кивнул Дугал, звучно соскребая к себе в тарелку остатки приправленного специями сыра и кушанья из бобов. — В зависимости от времени нахождения корабля в космосе команда в первую очередь забывает об оставленных возлюбленных, потом — о свежем воздухе и наконец о еде. Между вахтами я частенько мечтаю о хорошем обеде, особенно приготовленном моей сестрой.

— Спасибо, Дугал, — мило кивнула Мелани. — Всегда так здорово, когда ты дома.

— А я приготовила десерт, — сообщила Лона, вставая, чтобы переменить тарелки. — Кто-нибудь уже готов его отпробовать?

— Да! — хором закричали Педдер и его братья. Обнадеженные, они выпрямились за столом, но мать укоризненно покачала головой. С тяжелыми вздохами они вновь развалились на своих стульях.

— Давайте займемся десертом в гостиной? Ты нам позволишь, Лона? — предложила Мелани, поднимаясь, чтобы собрать блюда.

— Годится. Отличная мысль! — согласилась Лона. — Так я смогу обыграть все как следует.

— Да кого это беспокоит? — грубовато бросил Коррин, откинувшись на спинку стула. — Так или иначе, все это будет прожевано и проглочено.

— Да пошел бы ты!.. — Лона двинулась на него с полной кастрюлей лакомства в руках, но он увернулся и сбежал в гостиную. Лона презрительно усмехнулась ему вслед и продолжила складывать тарелки. Лунзи машинально встала и принялась помогать наводить порядок на столе.

— Ох нет, Лунзи! — осадил её Ларе. — Пожалуйста. Ты — гость. Пойдем со мной, посидим. Позволь прибрать хозяевам. Мне не терпится услышать о твоих приключениях. — Он просунул руку Лунзи себе под локоть и повел её в общую комнату.

— Десерт! — объявила Лона, толкая поднос на середину комнаты.

Ножки сервировочного столика висели шестью дюймами выше ковра, пока Лона не нажала на кнопку управления, после чего столик плавно опустился.

— Вот! — Мелани засуетилась вокруг подноса, расставляя тарелки и раскладывая салфетки по местам. — Это великолепно, дорогая.

Избавившись от Ларса, который устроил ей едва ли не допрос с пристрастием, Лунзи тоже подошла проверить содержимое подноса. Лона приготовила крохотные фруктовые пирожные всех цветов радуги. Они были разложены в виде ветви, огибавшей три блюда с густыми сливками.

— Боже милосердный, вот это подарок! Это напоминает шляпу Кармен Миранды!

— Кого? — рассеянно переспросила Мелани.

— Да… Но… — Лунзи едва сдержалась, чтобы не сказать: «…кто-нибудь вашего возраста несомненно должен помнить Кармен Миранду». — Знаете, это старинная история. Женщина, ставшая известной благодаря тому, что носила на голове фрукты. Её показывали по старому двухмерному телевидению, которое мы обычно смотрели вместе с Фионой.

— Что за чушь — таскать фрукты на голове, — высказал своё мнение Педдер.

— А мы не смотрим двухмерное. В его плоском изображении слишком мало жизни, — пояснила Мелани. — Я всегда предпочитаю головидение.

— Но в той технике сняты в полном смысле слова великие классические произведения. Словно читаешь книгу, в которой слова заменены картинками, — вступилась за свою привязанность Лунзи. — Особенно самое древнее, монохромное телевидение. Просто надо привыкнуть.

— Да уж, могу представить себе. Но ведь я также почти и не читаю. У меня просто нет на это времени. — Мелани беспечно засмеялась. — У меня такая куча дел. Все тут собрались вокруг тебя, а я обслуживаю. Лунзи, ты должна попробовать этот зеленый плод. Сверху — сладкий абрикос, кислая вишня и шоколад. Лона готовила крем сама. Это изумительно.

Десерт и в самом деле оказался восхитителен, и парни на практике доказали, что проблем с остатками не будет. Они высматривали, не осталось ли чего, даже когда пустой столик водворяли на место, в кухню. Успешно набившие брюхо братья и сестры удостоили Лону рукоплесканий.

— Истинная художница, в любом смысле слова, — похвалил её Дугал. — Это послужит топливом моим гастрономическим грезам на протяжении всего грядущего рейса. Ты становишься такой же знатной стряпухой, как и твоя бабушка.

Лона была горда собой и выглядела польщенной.

— Спасибо, дядя Дугал.

— Только не называй ты меня бабушкой, — взмолилась Мелани, смахивая с юбки невидимые крошки. — Это заставляет меня чувствовать себя такой старой.

— И подумай о том, какие чувства-это может вызвать у Лунзи, — вставил Ларе более правдиво, чем тактично.

Лунзи послала ему острый взгляд, но он, казалось, витал в облаках.

— Как дела на фабрике? — осведомился у Ларса Дрю, откинувшись в кресле с рюмкой вина.

— Да все то же, все то же. Мы добились того, что бригада Иноплеменного Совета Свободы и Единства проводит под нашими воротами акцию протеста, причем именно сейчас.

— ИССЕ? — переспросил потрясенный Дрю. — Они могут вас закрыть?

— Они могут попытаться. Но мы будем доказывать, что несем убытки, которые значительно превышают выгоду от реализации продукта, и всем им не останется ничего другого, как принять наше предложение.

— А против чего они протестуют? — спросила Лунзи, настораживаясь.

Ларе пренебрежительно махнул рукой:

— Они выступают от лица если, уволенных в прошлом месяце с подводного гидравлического конвейера. За непригодность к работе.

— Но ведь если — морской вид. Почему… что делает их непригодными?

— Тебе не понять. Они слишком отличаются. Они плохо контактируют с другими рабочими. Кроме того, существуют проблемы с их страхованием. Мы вынуждены нанимать шофера для каждого передвижного резервуара, который они пригоняют к нам, чтобы там жить. И ещё один момент: они живут прямо на территории фабрики. Из-за них мы практически лишились страховых фондов.

— Но не могут же они каждый день ездить на работу с моря, — сделал колкое замечание Ти.

— Именно так они и говорят. — Представив себе эту картину, Ларе насупился, даже не заметив сарказма Ти. — Через несколько дней вопрос будет исчерпан. Если они не прекратят, мы все равно окажемся перед необходимостью закрыть конвейер совсем. Есть и другая работа, которую они могут выполнять. Мы выразили готовность расширить нашу службу трудоустройства, чтобы обслуживать их.

— Да-да, это так благородно с вашей стороны, — выразительно произнесла Лунзи. Она не столько полагала, что компания должна довести себя до банкротства ради справедливости, сколько находила, что Ларе совершенно не принимает во внимание моральную сторону проблемы.

Ларе направил на неё благожелательный взгляд:

— Ах, бабушка, это ты хорошо сказала!

Мелани и жена Ларса посмотрели на неё одобрительно, также не заметив в её интонации и тени иронии.

— А почему теперь не принято читать книги? — спросила Лунзи у Ти, когда они остались одни в комнате для гостей. — Я была только на платформе да на Астрис с тех пор, как первый раз вышла из холодного сна, и не имею ни малейшего представления о том, что делается в обществе в целом.

— Это беспокоит тебя? — отозвался Ти, стаскивая через голову китель. — Нет. За последние годы чтение из моды не вышло. Ни за десять лет, прошедшие до того, как тебя разбудили мы, ни пока ты спала в астероидном поясе. Твои родственники просто не хотят обременять себя глубокими размышлениями, которые могли бы обеспокоить их.

Лунзи сняла туфли и бросила их на пол.

— Как они тебе показались?

— Твои родственники? Просто замечательные. Немного претенциозные и очень консервативные, я бы сказал. Консервативные во всем, если не считать того, что они, кажется, положили нас вместе в этой комнате для гостей, а не в противоположных концах дома. Впрочем, я рад, что они так поступили.

Мне было бы очень холодно и одиноко уже из-за одного только их нудного морализаторства.

— Мне тоже. Я затрудняюсь даже сказать, восхищена ли я ими или разочарована. Они показались мне бездуховными. Ими движет мелочная мотивация. Они какие-то пустые. И все — приземленные.

— Кроме девочки, я полагаю, — задумчиво протянул Ти, садясь на пуфик возле кровати.

— Ах да, Лона. Мысленно извиняюсь перед ней, что смешала её с остальными этими… этими узколобыми древесными грибами. Одна-единственная с признаками сообразительности. И я надеюсь, она проявит здравый смысл и выберется отсюда, как только сможет.

— Да и мы тоже. — Ти подошел к Лунзи сзади и помассировал ей шею.

Лунзи вздохнула и расслабилась, опершись спиной о его скрещенные ноги.

Он обхватил её плечи одной рукой и поцеловал в макушку. Другая рука его поглаживала ей спину.

— Не думаю, что смогу долго оставаться вежливой. Еще на пару дней останемся, а потом давай искать повод, чтобы отвалить отсюда.

— Как хочешь, — спокойно выразил готовность Ти, чувствуя в её расслабленной спине некое напряжение. — Но я бы и не подумал спасаться отсюда бегством.

***

Лунзи на цыпочках спустилась по лестнице из спальни в гостиную. Не было слышно ни звука, кроме отдаленного гудения кондиционирующей системы.

— Эй! — тихо позвала она. — Мелани?

На лестнице, ведущей с нижнего этажа дома, неожиданно появилась Лона.

— Нет, это всего лишь я. Доброе утро!

— Доброе утро! Разве ты не должна быть в школе? — спросила Лунзи, с улыбкой отмечая в девочке напористость и темперамент. В Лоне чувствовалось не только очарование, но и живость. Казалось, это весточка из далекого прошлого собственной семьи Лунзи, а не представительница консервативного альфианского выводка Мелани.

— Сегодня уроков нет, — пояснила Лона, плюхаясь на кушетку рядом с ней.

— Я учусь на технолога по связи, помнишь? Занятия у нас через день. В остальные дни практика: или на фабрике, или в системе телерадиовещания. Я устроила себе выходной.

— Понятно, — хмыкнула Лунзи, оглядываясь вокруг. — Ума не приложу, куда все подевались?

— Мелани только что отправилась по магазинам. Далтон обычно работает дома, но сегодня утром у него какая-то встреча. А где Ти?

— Пока спит. Его режим жизнедеятельности установился под воздействием графика дежурств, а смена начинается позже.

Лона затрясла головой:

— Пожалуйста, не трудись объяснять детали. Терпеть не могу биологию. Я ведь специализируюсь в области коммуникационной инженерии. Ах да, Мелани оставила тут тебе кое-что посмотреть. — И Лона протянула ей сверток, запакованный в черный полиэтиленовый пакет.

Лунзи с любопытством принялась разворачивать упаковку и обнаружила внутри пластиковый футляр с собственным именем на крышке.

— Это все Фионы. Она оставила, когда уезжала, — пояснила Лона, заглядывая через плечо открывавшей коробку Лунзи. Футляр был полон двух-и трехмерных снимков.

— Это все её детские портреты! — ахнула Лунзи. — И мои тоже. А я-то думала, что они потерялись! — Она перебирала снимки один за другим, не переставая восторженно восклицать.

— Нет, не потерялись. Мелани сказала, что Фиона привезла все это с собой на марсианскую Базу. Мы не знаем почти никого из этих людей. А ты кого-нибудь помнишь?

— Это ваши предки и некоторые наши старые друзья. Садись, я расскажу тебе. Ох, черт, ты только взгляни на это! Это я в четыре года. — Лунзи вглядывалась в маленькую двухмерную картинку. Она уселась на диван и поставила коробку на колени.

— Волосы торчат у тебя точь-в-точь как у Гордона, — показала пальцем Лона, хихикнув.

— У него они выглядят получше. — Лунзи положила снимок обратно в футляр и извлекла следующий. — А это моя мама. Она тоже была врачом. Она родилась в Англии, на старой Земле. Самый настоящий сассенах из тех, что когда-либо бродили в долинах Йоркшира.

— А что такое «сассенах»? — поинтересовалась Лона, разглядывая фотографию миниатюрной белокурой женщины.

— Слово из старинного диалекта, означающее вздорного англичанина. Моя мать была старой закалки. Именно она пристрастила меня к Редьярду Киплингу, который навсегда остался любимым моим писателем.

— Тебе доводилось даже встречаться с ним?

Лунзи рассмеялась:

— О нет, детка. Давай-ка посмотрим, который сейчас год?

— Шестьдесят четвертый.

— Так вот, в следующем году будет тысячелетие со дня его рождения.

Лона была поражена.

— Ого, вот это древность!

— Пусть это не отвращает тебя от чтения его книг, — предостерегла её Лунзи. — Он слишком хорош, чтобы прожить жизнь, не узнав его. Киплинг был мудрый человек и великолепный писатель. Он писал приключенческие повести, истории для детей, стихи. Но что я люблю больше всего, так это его проницательность и способность видеть жизненную правду в любой ситуации.

— Я поищу в библиотеке что-нибудь из его вещей, — пообещала Лона. — А это что за мужчина? — спросила она, указывая на фотографию.

— Это мой отец. Он был учителем.

— Он выглядит славным. Вот бы мне узнать их, как тебя.

Лунзи положила руку на плечи Лоны:

— Ты бы полюбила их. А они от тебя и вовсе были бы без ума.

Они продолжали рассматривать лежавшие в коробке снимки. Лунзи задерживалась на портретах маленькой Фионы и прослеживала по её портретам, как она из ребенка превращалась в зрелую женщину. Попадались снимки покойного мужа Фионы и всех детей. Ларе даже в младенчестве имел столь серьезное, напыщенное выражение, что они захихикали. Лона заглянула в нижнее отделение коробки и протянула Лунзи её университетский диплом.

— Почему твое имя Лунзи Меспил, а не просто Лунзи? — спросила девушка, читая витиеватую характеристику на пергаменте в пластиковой упаковке.

— А что плохого в Меспил? — вопросом на вопрос ответила Лунзи.

Лона презрительно скривила губы:

— Фамилии — варварский обычай. Они побуждают людей составлять о тебе мнение на основе твоей родословной или профессии, а не по твоему поведению.

— Ты хочешь правдивый ответ или тот, который предпочел бы дядя Ларе?

Лона плутовски усмехнулась. Очевидно, она разделяла мнение Лунзи, что Ларе — напыщенный старый чудак.

— Так какова же правда?

— А правда такова, что в студенческие годы я некоторое время состояла в связи с Сионом Меспилом. Это был обаятельнейший человек ангельской красоты, учившийся на медицинском факультете в то же самое время, что и я.

Я нежно любила его, и, думаю, он по отношению ко мне испытывал те же самые чувства. В то время мы не хотели постоянного брака, поскольку никто из нас не знал, куда нас может занести после окончания Университета. Моей специальностью была психология, а его — генетика и репродукция. Мы могли оказаться в противоположных концах Галактики; фактически так оно и вышло.

Конечно, останься мы вместе, это могло бы стать и постоянным браком. Я сохранила вторую часть его имени и дала её нашему ребенку — Фионе, помогая ей в будущем избежать брака с одним из её сводных братьев по отцу. — Лунзи рассмеялась. — Клянусь, Сион специализировался в области гинекологии именно для того, чтобы произвести на свет собственного отпрыска. В жизни не встречала столь любвеобильного человека, как он.

— А ты не хотела, чтобы он помогал тебе растить Фиону? — спросила Лона.

— Я чувствовала, что в состоянии сделать это целиком и полностью сама.

Я нежно любила её, и, по правде сказать, Сион Меспил гораздо более подходил для порождения детей, чем для их воспитания. Он оставил мне дочь с превеликим удовольствием. Кроме того, моя специальность требовала постоянных переездов с места на место. Не могла же я просить его сопровождать нас во время всех наших перемещений. Это было бы достаточно тяжело для Фионы.

Лона внимала рассказу Лунзи, разинув рот, словно то был детектив по объемному видео.

— И ты даже не слышала о нем больше после окончания Университета? — поинтересовалась она.

— Да нет, слышала, конечно, — улыбаясь, заверила её Лунзи. — Ведь Фиона была и его ребенком. Он присылал нам по десять кило информации, или около того, каждый раз, когда слышал, что для нашей системы накопилась партия сообщений. Мы делали то же самое. Конечно, мне приходилось подвергать цензуре его письма к Фионе. Не думаю, что в её возрасте полезно было читать о подробностях половой жизни собственного отца. Но его работа в области генетики представляла несомненный интерес. Он исследовал мутации «тяжеловесов». Слыхала о таких? Думаю, её решение заняться медициной обусловлено влиянием отца в такой же степени, как и моим.

— Это он? — Лона указала на одного из мужчин на групповом снимке университетского выпуска Лунзи. — Он красивый.

— Нет. Он — вот. — Лунзи вертикально поставила голограмму у себя на ладони, поддерживая сзади пальцами. — Он имел лицо доброго духа, но сердце его было так же черно, как его волосы. Другого такого специалиста по части мерзких шуточек во всей Галактике не сыскать. Однажды он сделал такую гадость с трупом в анатомическом… м-м… ну, не важно. — При одном лишь воспоминании Лунзи передернуло от отвращения.

— Ну расскажи! — умоляла Лона.

— Эта история слишком омерзительна, чтобы кому-нибудь её рассказывать.

Удивительно, что я вспомнила об этом.

— Пожалуйста!

Все более отчетливо вспоминая вызывающие тошноту детали, Лунзи решительно отказалась.

— Нет, только не это. У меня есть ещё, о чем тебе рассказать. Когда ты должна идти домой?

Лона небрежно махнула рукой.

— Дома меня никто не ждет. Я вечно тут околачиваюсь. Они к этому привыкли. Мелани и Далтон — единственные интересные люди. А все многочисленные мои братья-сестры до того тупы! Так же, как и родители… — выдала очередную сентенцию Лона, выразительно вращая глазами.

— Ты не слишком терпима. Они — твоя семья, — нейтрально заметила Лунзи, хотя в глубине души вполне соглашалась с Лоной.

— Для тебя они, может быть, и семья, а для меня — только лишь родственники. Когда бы я ни завела речь о том, что хочу устроиться поработать за пределами планеты, так такое начинается! Можно подумать, я собираюсь связаться с пиратами или совершить публично нечто непристойное.

Что за чушь! Никто из нашего семейства и носа в космос не казал, кроме дяди Дугала. Он не подчиняется уставу дяди Ларса.

Лунзи с пониманием кивнула:

— Ты вызываешь недовольство семьи. Ты их головная боль. Но ты не обязана сидеть на одном месте, если не хочешь. Иначе и рехнуться не долго!

— Лунзи сопровождала свою речь энергичной жестикуляцией, не слушая назойливую совесть, твердившую, что она встревает не в своё дело.

— Почему ты покинула Фиону? — вдруг спросила Лона, кладя руку ей на предплечье. — Меня всегда это удивляло. Мне кажется, именно поэтому у всех остальных аллергия на родственников, ушедших в космос. Они никогда не возвращаются.

Во время прошлого вечера эту тему обошли молчанием, что в подобной семейной ситуации было не удивительно. Вопрос делал Лоне честь. Лунзи задумалась.

— Я не перестаю жалеть, что сделала это, — спустя некоторое время, ответила она, сжимая пальцы девушки. — Я не могла взять её с собой: жизнь на платформе или где-то в зарождающейся колонии слишком опасна. Но хорошим высококвалифицированным специалистам там платят бешеные деньги, а мы очень нуждались в деньгах. Я никогда не намеревалась пробыть в космосе дольше чем пять лет.

— Я слышала, платят хорошо. Я собираюсь примкнуть к какой-нибудь колонии, которая занимается рудоразработкой, когда доучусь, — поделилась планами Лона, кивнув на слова Лунзи. — Мой парень — биотехнолог, специализируется по части ботаники. Он прирожденный садовод, прошу прощения за архаизм. О Боже, что я такое говорю?.. — Лона вытаращила глаза, разыгрывая смущение, и Лунзи рассмеялась. — Ну а я могу где-нибудь что-нибудь ремонтировать. Мы быстро все освоим. В рекламах обещают: «В новой колонии ты можешь достигнуть богатства!» Если останешься в живых.

Фиона всегда говорит, что вероятность — пятьдесят на пятьдесят. — Лона морщила нос, разбирая снимки и откладывая их в сторону. — Конечно, нужны «дыхательные». А ни у него, ни у меня нет ни гроша за душой.

Перед тем как заговорить, Лунзи тщательно все взвесила.

— Лона, я думаю, ты должна сделать то, что хочешь. Я дам тебе деньги.

— Ох, я не могу об этом просить. — У Лоны перехватило дух. — Это слишком большие деньги — сотни, если не тысячи.

Но в глазах девушки вспыхнули искры надежды. Лунзи это заметила. И вдруг она осознала, сколько между ними лежит поколений. Она так много проспала, что эта девочка, которая могла быть её дочерью, — внучка её внучки. Она внимательно пригляделась к Лоне, снова обращая внимание на её сходство с Фионой. Это дитя находилось в том возрасте, в каком Лунзи застала бы Фиону, сложись все нормально с «Декартом». Вернись она вовремя.

— Если это — единственное, что стоит у тебя на пути, если ты достаточно независима, чтобы пренебречь мнением семьи, и не нуждаешься в советах, то мне этого вполне достаточно. Это не разорит меня, смею тебя уверить.

Отнюдь. «Декарт» выплатил мне долг за шестьдесят лет, и я плохо представляю, что делать с этими деньгами. Сделай мне одолжение, прими этот подарок… я хотела сказать, ссуду, чтобы… передать её будущим поколениям.

— Ну, если это имеет для тебя столь важное значение… — официально начала Лона. Но, будучи не в силах сохранить серьезное выражение, в следующий же момент расхохоталась, и Лунзи присоединилась к ней.

— Твои родители, безусловно, посоветуют мне заниматься своими делами, — вздохнула Лунзи. — И будут по-своему правы. Я — не более чем чужой человек для всех вас.

— Ну и что с того? — дерзко заявила Лона. — Официально я совершеннолетняя. Они не могут прожить мою жизнь вместо меня. Но это — сделка, Лунзи. Я беру. И обещаю передать по меньшей мере следующему поколению. Спасибо тебе. Я никогда этого не забуду.

— Всем доброе утро! — весело поздоровался Ти, топая к ним в общую комнату вниз по лестнице. Он поцеловал Лунзи и приложился к ручке Лоны. — Я слышу смех. Сегодня все в прекрасном расположении духа? А нет ли надежды позавтракать? Если вы покажете мне пищевой синтезатор, я справлюсь сам.

— Ни за что! — строго отрезала Лона. — Да Мелани убьет меня, если я подам синтезированную еду в её доме! Идите. Я сейчас что-нибудь для вас приготовлю.

***

Родители Лоны вовсе не были благодарны своему далекому предку за столь пристальный интерес к будущему их дочери.

— Ты не должна потворствовать вздорным идеям, подобным этой, — выразил недовольство Джей. — Она хочет шляться там без дела неизвестно с кем, ничуть не думая о будущем.

— Нет ничего вздорного в том, чтобы найти себе работу в космосе, — резко возражала Лунзи. — На этом держится предпринимательство Галактики.

— Мы даже слышать об этом не хотим. При всем нашем к тебе уважении, Лунзи, позволь нам вырастить нашего ребенка сообразно собственным взглядам, ладно?

Лунзи ничего не ответила на упрек, хотя начинала потихоньку закипать, но Лона за спиной отца показала ей большой палец в знак того, что все идет нормально. Несомненно, девочка и не думала упоминать о подарке Лунзи, как и она сама. Для всех Лонино исчезновение в один прекрасный день окажется полной неожиданностью, но Лунзи и не собиралась винить себя за это. Их же предупреждали.

Спустя три дня Лунзи была сыта своими потомками по горло. За обедом она объявила, что собирается покинуть их гостеприимный кров.

— Я думала, ты ещё останешься, — запричитала Мелани. — Места в доме предостаточно, Лунзи. Не уезжай! Мы и познакомиться толком не успели.

Побудь хотя бы ещё несколько дней.

— Ох, я не могу, Мелани. Ти необходимо вернуться обратно на «Бан Сидхе», поэтому я тоже еду. Хотя я очень признательна тебе за это предложение, — уверяла её Лунзи. — Обещаю заезжать, когда бы ни оказалась поблизости. Огромное тебе спасибо за гостеприимство. Воспоминание о твоей семье останется со мной навсегда.

 

Глава 9

На следующее утро, когда они ехали обратно в Альфа-Сити в наземном такси-роботе, Ти, похлопав Лунзи по руке, предложил:

— Давай не будем сразу же возвращаться на корабль? Должны же мы осмотреть местные достопримечательности. Я тут порасспросил Дугала. Он сообщил, что здесь есть прекрасный музей всевозможных древностей с регулируемой атмосферой. И к тому же он совсем рядом с большим торговым комплексом. Мы могли бы провести там целый день.

Лунзи смотрела за окно в серое пространство города. Мысли её вернулись из дальних странствий, она улыбнулась:

— С удовольствием. Быть может, прогулка поможет мне привести в порядок мозги.

— Что же учинило в них беспорядок? — беззаботно осведомился Ти. — Я думал, все беспорядки мы оставили позади.

— Я сейчас обдумывала свою жизнь. Когда я проснулась в прошлый раз, моей первоначальной целью было найти Фиону и убедиться, что она счастлива и все у неё хорошо. Так вот, эта цель, на самом деле, давно осуществилась — даже ещё до того, как я отправилась на Альфу Центавра. Думаю, я поехала сюда только для того, чтобы снова увидеть Фиону, просить её простить меня.

Ей нужно было идти дальше, и она прожила свою жизнь — и довольно удачную — без меня. А я научилась жить без неё. Уже три с лишним поколения воспитаны настолько иначе, чем я, что нам нечего друг другу сказать.

— Они — пустышки. Но ты же встречала и интересных людей этого поколения, — заметил Ти.

— Да, но это слабое утешение, когда дело касается твоих собственных потомков, в которых ты теперь так разочарована, — уныло протянула Лунзи. — И я не знаю, что мне делать дальше.

— Почему бы нам не родить плодотворную мысль во время прогулки? — спросил Ти. — У меня вот-вот судороги начнутся от сидения в этом драндулете. Музей истории Галактики, пожалуйста, — приказал он искусственному водителю автомобиля.

— Понял, — ответил механический голос. — Исполняю. — Наземная машина притормозила и резко повернула направо, уходя с высокоскоростной магистрали в узкую боковую улочку.

— Ты могла бы поступить на службу, — высказал предложение Ти, когда они странствовали по прохладным залам музея вдоль бесконечных рядов стендов из плексигласа. — Это отлично вылечило меня.

— Не уверена, что хочу это сделать. Да, многие в моей семье доблестно служили во Флоте, но сомневаюсь, что я смогу постоянно дожидаться назначения. Так же, как и находиться только на одном месте. Я слишком независима.

Ти пожал плечами:

— Это твоя жизнь.

— Если это моя жизнь, то почему не может пройти и двух лет без того, чтобы кто-нибудь не загнал меня в холодный сон? — Она вздохнула, отодвигаясь ближе к стене, уступая дорогу стайке детворы, с воплями пронесшейся мимо. — Ох, я мечтаю о том, чтобы мы вернулись на Астрис, Ти.

Мы были там так счастливы. Твой чудесный дом, наша коллекция книг. Спешить вечерами домой: кто первый доберется до кухни? — Лунзи доверчиво улыбнулась ему. — Перед самым моим отъездом мы говорили о наших собственных детях…

Ти украдкой оглянулся, избегая её глаз.

— Это было так давно, Лунзи. Я оставил ту квартиру, покидая Астрис. Я провел на «Бан Сидхе» более шести лет. Ты помнишь все это так хорошо потому, что для тебя это происходило лишь месяцы назад. Для меня это счастливое прошлое… — Тон его даже слишком явно свидетельствовал об этом.

Лунзи почувствовала невыносимую печаль.

— Ты счастлив, вновь оказавшись в космосе, правда? Ты отправился спасать меня, но теперь космос для тебя важнее. Я не могу просить тебя отказаться от него.

— Да, это моя работа, — тихо согласился Ти. — Но есть ещё одно обстоятельство. — Он помолчал. — Ты ведь знакома с Наоми, да?

— Да, я знакома с Наоми. В общении со мной она проявляет величайшее почтение, — удрученно подтвердила Лунзи. — Это доводит меня чуть ли не до бешенства, и я не способна её от этого отучить. Так что там насчет неё? — спросила Лунзи, угадывая ответ ещё до того, как Ти заговорил.

Он посмотрел на неё и тут же отвел глаза, смущенно уставившись в пол.

— Ответственность за то, что она испытывает к тебе такое уважение, лежит на мне. Я столько рассказывал ей о тебе за все эти годы, что провел на борту корабля: как же ей было не поиметь о тебе столь высокого мнения?

Она — старший офицер телеметрической службы «Бан Сидхе». Командование разрешило мне принимать участие в спасательной операции при том условии, что я наймусь на работу. Да и непозволительно было бы сидеть сложа руки тому, кто знает, как много времени может занять поиск судна и вызволение всех находящихся у него на борту. Наоми взялась быть моим наставником. Я обучался быстро и напряженно работал. И добился того, что стал специалистом в своем деле. И ещё я понял, что она небезразлична мне.

Капитан Илок предложил мне постоянную работу, если я пожелаю остаться, и я согласился. Я ни за что не хотел возвращаться к тягомотине, которая приковывала меня к планете. Наоми призналась, что тоже любит меня, так что наше влечение обоюдно. Оба мы думаем провести остаток наших трудовых дней в космосе… — Он запнулся и сжал обе руки Лунзи между ладонями. — Лунзи, я чувствую себя ужасно. Я чувствую себя так, словно предал тебя, влюбившись в кого-то прежде, чем смог увидеть тебя. Но это сильней меня. — Он выразительно пожал плечами. — Прошло десять лет, Лунзи.

Она смотрела на него с отчаянием, чувствуя, что другая половина её жизни рассыпалась в прах.

— Я знаю. — Она заставила себя улыбнуться. — Я должна это понять. И я не виню тебя, мой дорогой. Я не могла рассчитывать, что ты так долго будешь блюсти обет безбрачия. Ты оставался со мной столько, сколько мог, и я благодарна тебе за это.

Ти все же был расстроен.

— Я виноват. И жалею, что не смог оказаться более стойким.

Лунзи глубоко вздохнула. Ей нестерпимо хотелось прижаться к нему.

— Спасибо, Ти, но ты и так сделал все, в чем я действительно нуждалась.

Ты был при мне, когда я проснулась; ты дал мне выговориться, и я смогла вновь сориентироваться во времени. И если бы мне не с кем было словом перекинуться в доме Мелани, то, думаю, у меня бы поехала крыша. Но теперь это кончилось. Все теперь кончилось, — горько подытожила Лунзи. — Время прошло мимо меня, а я никогда не могла этого в полной мере осознать. Я думала, что пережить десять лет холодного сна легче, чем шестьдесят, но оказалось, это даже хуже. Моей семьи больше нет, а ты пошел дальше своей дорогой. Я примирилась с этим. Правда. Пойдем скорее обратно, на корабль, пока мне в голову не пришло позволить им засунуть меня в одну из тех стеклянных витрин — в качестве любопытного антикварного экспоната.

Они прибыли как раз ко времени заступления Ти на обычное посменное дежурство, и Лунзи вернулась в свою каюту, чтобы переправить остатки вещей вниз, в офицерский жилой корпус, ОЖК, на базе Альфы Центавра. Хотя она и сохранила хорошую мину при плохой игре, последние несколько дней нанесли её самолюбию значительный урон, и это было больно.

Шарю куда-то запропастилась, так что Лунзи позволила себе с четверть часа от души пореветь. Потом она села, распрямила плечи и занялась переоценкой сложившейся ситуации. Милое дело — пожалеть себя, только это не могло занять её на всю оставшуюся жизнь или наполнить кислородом легкие.

В челноке не оказалось никого, кроме неё и пилота. Благо он не был любителем поболтать. И Лунзи имела возможность оставаться наедине со своими думами.

База представляла собой совершенно ровные ряды огромных, напоминающих коробки зданий, которые для Лунзи все были на одно лицо. Офицер человеческой расы, трусивший мимо с кипой папок с документами, смог показать ей ОЖК, где сидящие на мели служащие «Фатум» — линии могли оставаться до тех пор, пока их заявления не будут приняты судом к рассмотрению. Выяснив, где находится ОЖК, она отнесла багаж в предназначенную ей квартиру и оставила его там. Ближайшим помещением, оснащенным компьютерами, была, как ей объяснили, комната отдыха.

Воспользовавшись свободным компьютером, она обратилась к базе данных, отражавшей текущее положение дел на рынке труда, и начала просматривать подходящие рубрики.

К полудню Лунзи чувствовала себя уже несопоставимо лучше. Она категорически не желала больше ставить своё счастье в зависимость от какой-либо другой персоны. Она ввела напоминание об этом в комплекс ежедневных медитаций, предписанных самодисциплиной, для усиления чувства уверенности в себе. Раны утраты какое-то время будут болеть. Это естественно. Но со временем они заживут, останутся только небольшие шрамы.

Внезапно она сообразила, что с самого утра ничего не ела, а сейчас — пора вечерней трапезы. Её приступ самоанализа, не говоря уж о перенапрягшей её тренировке, оставил после себя ощущение пустоты. Окна выдачи пищи в столовой наверняка в это время ещё работали. Она направилась к своему новому жилищу, чтобы переодеться, натянуть туфли и пойти убедиться в этом.

— Лунзи! Собственной персоной! Лунзи, можно с тобой поговорить? — позвал её капитан Илок, когда она шагала по главному коридору здания.

— Конечно, капитан. Я как раз направляюсь накормить собственную персону ужином. Не сочтете ли за труд посидеть вместе со мной?

— Да, э-э-э… — Он улыбнулся чуть-чуть смущенно. — Ужин — именно то, что я собирался вам предложить, но только не здесь. Я надеялся, что мне выпадет возможность побеседовать с вами до отбытия «Бан Сидхе». Очень признателен вам за помощь, которую вы оказали доктору Харрису, придя к нам на корабль. И он, по сути говоря, категорически не хочет, чтобы вы уходили. Так же, как и я. Могу я надеяться убедить вас остаться с нами?

Благодаря вашей квалификации мы могли бы иметь дело с более уравновешенным персоналом.

Лучшего командира, чем Илок, невозможно было и придумать. Лунзи почти открыла рот, чтобы дать согласие, но вовремя вспомнила про Ти и Наоми.

— Простите, капитан, но я не могу. Благодарю вас.

Капитан посмотрел на неё с неподдельным огорчением.

— Что ж, ладно. В любом случае, я имел в виду предложить вам прощальный обед здесь, на Альфе. Я знаю тут одно замечательное местечко.

Лунзи была польщена.

— Это так любезно с вашей стороны, капитан. Но я всего лишь выполняла свою работу. Мысль избитая, но очень верная.

— Мне доставило бы огромное удовольствие угостить вас обедом. Но должен признать, что у меня есть и более веская причина просить вас пообедать со мной сегодня вечером.

По коридору прошла компания членов судового экипажа, и он завел её за угол.

— Я вся внимание, — заверила его Лунзи, отвечая на дружелюбные, полные любопытства взгляды шедших мимо офицеров.

Илок взял её под руку и повел в противоположном направлении.

— Помнится, как-то в разговоре с вами я упомянул о пиратах, промышляющих захватом планет, и вы очень заинтересовались. Я не ошибаюсь?

— Нет. Вы говорили, что одной из задач, ради которых ваш корабль был направлен сюда, являлось получить информацию об их местонахождении, — понизив голос, напомнила Лунзи. — У меня есть глубоко личные мотивы желать, чтобы они были задержаны. Фактически собственные основания для мести. Чем я могу помочь?

— Я подозреваю, что по меньшей мере одна из их операций осуществилась из нашего собственного космического порта на Альфе, но у меня нет этому доказательств! — Лунзи выглядела потрясенной, и Илок невесело кивнул:

— Один из моих… э-э-э… осведомителей назначил мне через третье лицо время и место, где он состыкуется со мной и предоставит нужную информацию.

Пообедайте со мной в этом месте. Если они увидят меня, обедающего в одиночестве, то могут заподозрить, что что-то затевается. Мой контактер уже под наблюдением и боится за свою жизнь. В компьютерах Флота вас нет — это будет выглядеть как элементарное свидание. И может сбить с толку пиратских соглядатаев. Так пойдете?

— Охотно, — решительно заявила она. — И готова сделать все, чтобы воспрепятствовать пиратам. Как я должна одеться?

Илок глянул на полимерные кроссовки и непрезентабельные брюки и блузку, в которые была облачена Лунзи.

— Именно так, как вы одеты сейчас, Лунзи. Кормят в том ресторанчике действительно хорошо, но формальностей придерживаются не слишком. Это не то место, куда я хотел бы пригласить вас, смею заверить, но там уже мой знакомый был бы совершенно неуместен.

— Я вовсе не возражаю, капитан, если только ужин будет скоро, — улыбнулась ему Лунзи. — Я умираю от голода.

Хозяин «Домика Колчи» усадил Лунзи и Илока в тени искусственной скалы.

Ресторанчик при ночном клубе средней руки был с некоторым злоупотреблением оформлен в тропическом стиле. Во всех фруктовых напитках, как сладких, так и нет, плавали маленькие пластиковые рапиры с шашлычками из свежих фруктов. Лунзи взяла в рот кусочек фрукта и тут же зачерпнула горсть соленых орешков из корзинки, стоявшей в центре стола, чтобы перебить сладкий вкус.

Потом Лунзи с вожделением проглядела представленное в виде голограммы меню. Перечень предлагаемых блюд был широк и заманчив. Несмотря на аляповатый декор и яркое облачение официантов, пища, поданная на соседний столик, пахла замечательно. Лунзи надеялась, что урчание у неё в животе не очень слышно. Ресторан был битком набит непринужденно болтавшими местными жителями. Вскоре к шуму голосов добавилась живая музыка — без фонограммы.

— Вы не обратили внимание на оркестр в углу? — спросила Лунзи, не в силах сдержать хихиканья, наклоняясь к Илоку и пряча лицо за листом меню.

— Ударник, кажется, исполняет партию на пне капустными кочерыжками! Это исключительно сочетается с общим оформлением.

— Ну и что, — виновато буркнул Илок, пожимая плечами. — Однако позвольте заверить вас, что пища оправдывает здешнюю обстановку. Хорошо приготовлена и, за некоторым исключением, не слишком переперчена.

Несмотря на то, что капитан был в штатском, выправка с годовой выдавала его, выделяя среди прочей ресторанной публики. Лунзи это несколько тревожило, но, собственно говоря, почему бы офицеру в свободное от службы время и не пообедать здесь?

— Это утешает, — сухо отозвалась Лунзи, заметив, как перекосилось лицо у одного посетителя, только что отпробовавшего блюдо под ярко-красным соусом. Мужчина сделал несколько глотков воды и торопливо потянулся к чашке с рисом. Илок проследил её взгляд и улыбнулся:

— Нет, этот не из завсегдатаев. Либо он слишком беспощаден к своему желудку. В меню четко говорится, какие блюда острые, какие — нет. Так что предупредите, если захотите что-нибудь помягче. Очевидно, этот парень переоценил свою любовь к горькому перцу.

— Не желаете ли ещё напитков? Или будете заказывать? — Возле них, почтительно склонясь, остановился официант-гуманоид с клавиатурой в руке.

Облачение его представляло собой цветастую тунику по колено длиной, из-под которой торчали мешковатые брюки; поверх туники на одно плечо был накинут плащ с капюшоном из мягкого шелка. Голову его венчал небрежный тюрбан, заколотый в центре громадной брошью с драгоценными камнями. С любезным вопросительным выражением лица он повернулся к Лунзи, пытавшейся сохранить самообладание. Мужчина отличался большими подвижными черными глазами, но его белое как мел лицо с бесцветными губами раздражающе контрастировало с яркой униформой. За исключением живых глаз совершенно здоровый, по всей видимости, представитель иной расы напоминал человеческий труп. Решившие здесь пообедать должны были иметь крепкие желудки не только из-за острой еды.

— Я готова, — объявила Лунзи. — Я должна начать? Пожалуйста, грибные самосас, салат с домашней приправой и фирменное блюдо номер пять.

— Последнее — острое, Лунзи. Ты уверена, что хочешь попробовать? — спросил Илок. — В нем очень много маленького красного и зеленого стручкового перца. Нечто вроде ракетного топлива.

— Еще бы. Я, слава Богу, сама выращивала эти крохотные перчики.

— Ладно, только осторожно. А мне, пожалуйста, салат из сыра и помидоров и номер девять.

— Благодарю вас, милостивые господа, — подчеркнуто вежливо произнес официант, распрямляясь.

Лунзи и Илок запихнули меню обратно в пасть автомата.

— Вы знаете, меня поражает, как широко на Альфе используется труд одушевленных существ, — заметила Лунзи, когда другой официант поставил на соседний стол заказанные посетителями напитки. — Сегодня утром я видела в музее живых гидов и в таможенной службе космического порта всего лишь полуавтоматизированные турникеты.

— Альфа Центавра очень перенаселена, а работа нужна всем, — объяснил Илок. — Здесь живут преимущественно люди. Это был один из первых аванпостов Земли, который получил статус Мира Людей. Согласно общей переписи негуманоидное население преобладает в большинстве колоний, а вот на Альфе численность его чрезвычайно мала. В отдаленных городах многие дети вырастают, так ни разу и не увидев инородца.

— Благодатная почва для предубеждений, — хмыкнула Лунзи, вспоминая Ларса.

— Да, боюсь, что так. При столь огромном количестве человеческой рабочей силы и ограниченном числе рабочих мест раздор между местными и иммигрантами неизбежен. Именно поэтому я пошел во Флот. Не было никакой гарантии, что я смогу здесь преуспеть.

Лунзи кивнула:

— Понятно. Вот поэтому они и создают трудоемкие системы, предполагающие использование дешевой рабочей силы вместо машин. Для девяти рабочих мест из десяти вы оказались бы слишком квалифицированны. К тому же вы, вероятно, не были расположены заниматься тем, что сулило продвижение… — В дверь ввалилась шумная компания. — Кто тот, кого мы ждем? — вполголоса спросила Лунзи.

Илок быстро оглядел прочих обедающих, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.

— Извольте. Это мой старый друг. Мы вместе учились в начальной школе.

Может, поговорим о чем-нибудь ещё?

Лунзи безропотно согласилась, вспомнив, что она здесь именно для отвода глаз.

— Вы никогда не читали Киплинга?

— По большей части в последнее время, — отозвался Илок, признательно улыбнувшись. — Когда мы проходили все это на уроках литературы в школе, мне имя Киплинга ничего особого не говорило. Но потом, когда я возвратился со своего первого боевого задания по защите родины и здешние едва грамотные болваны отнеслись ко мне не более уважительно, чем если бы я был автомобилем-роботом, я обнаружил у него одну мысль, которая как нельзя лучше соответствовала моей ситуации: «Эй, Томми, так тебя и сяк, ступай и не маячь!»

— М-м-м, — задумчиво протянула Лунзи, заметив горечь на лице Илока. — Нет пророка в своем отечестве, насколько я могу судить.

— Куда уж там.

— А я сегодня, как молитву, повторяла «Заповедь», особенно вот это:

«Равно встречай успех и поруганье», — вздохнув, процитировала Лунзи». — Аж не по себе делается, когда старина Ред до такой степени попадает в точку.

Относительные достоинства поэзии древнего автора по сравнению с его прозой занимали их до тех пор, пока не подали закуски. Официант откинул полотенце в сторону, открыв охлажденную металлическую чашу с заказанным капитаном салатом и испускающую пар деревянную тарелку с закуской для Лунзи.

— Восхитительно! — воскликнула она, попробовав, и улыбнулась дожидавшемуся оценки официанту.

— Рады служить! — поклонившись, ответил тот и испарился.

— Ну и блеск! — усмехнулась Лунзи.

— Сдается мне, каждому, кто работает в сфере услуг, нужно уметь немного выпендриваться, — поддержал шутку капитан.

Он подцепил на вилку салата и одобрительно кивнул. Лунзи учуяла запах свежей зелени в приправе. У их стола с поклоном появился ещё один вычурно одетый служащий, сверкая жгучими глазами.

— Гражданин Илок?

Капитан поднял глаза от тарелки:

— Да?

— Вас вызывают на связь, сэр. Велели передать, что это очень срочно. Вы не пойдете со мной?

— Хорошо. Ты же простишь меня, прелесть моя? — с игривой галантностью попросил извинения Илок, вставая.

Лунзи изобразила глуповатую улыбку, пользуясь царящей вокруг атмосферой, как нельзя более лучше благоприятствовавшей роли подружки на вечер.

— Возвращайся поскорее. — Она жеманно помахала пальчиками ему вслед.

Темноглазый служащий, оглянувшись, бесцеремонно обвел её взглядом и даже прищелкнул языком. Лунзи столь откровенный осмотр не доставил ни малейшего удовольствия, и она понадеялась, что этот тип не собирается приставать к ней, пока Илока нет. Ей вовсе не хотелось привлекать внимание, защищаясь от домогательства. К её облегчению, он ушел в глубь ресторана, уводя капитана за собой.

Оставшись ненадолго одна, Лунзи вдруг поняла, что роль дешевой подружки позволяет ей беспрепятственно разглядывать других посетителей ресторана, выискивая среди них того, кто мог бы оказаться их таинственным знакомым.

Она не заметила никого, кто встал бы и последовал за выходящим из зала Илоком, но, разумеется, доносчик наверняка позаботился о том, чтобы выйти задолго до того, как капитан будет вызван. Она также не заметила никого, кто исподтишка присматривался бы к их столу или к ней.

Она играла второстепенную роль в очень опасной игре с безжалостными противниками. Лунзи старалась не беспокоиться, пытаясь сосредоточиться на достоинствах своих закусок. Что значила одна-единственная жизнь для пиратов, убивавших, не задумываясь, миллионы? Жизнью больше, жизнью меньше… Но если капитана заподозрили, он может поплатиться жизнью.

Когда Илок наконец вновь показался среди свисающих полос зелени, Лунзи вопросительно посмотрела на него. Он едва заметно кивнул. У неё отлегло от сердца.

— Я тут подумывала, не заказать ли нам ещё чего-нибудь выпить перед горячим. Вы поддержите?

— Блестящая идея! У меня почему-то горло пересохло, — согласился Илок.

— В столь дивный вечер, в таком чудесном обществе грешно не потакать своим желаниям. — Он нажал кнопку на краю стола, вызывая официанта. Все шло успешно.

Лунзи распирало от любопытства, но осторожность одержала верх над глупостью. Было куда более благоразумно подождать, пока они благополучно не вернутся на базу.

— Что, кстати, вы собираетесь делать дальше, теперь, когда вы больше не работаете на «Фатум-Круиз»? — полюбопытствовал Илок. — Остальные большей частью уже в пути к новым местам службы. Из тех, кто не остается здесь, чтобы возбудить дело против компании «Параден».

Лунзи живо улыбнулась.

— Вы знаете, как раз перед тем, как встретиться с вами, я просматривала с помощью библиотечного компьютера некоторые разделы местной прессы, — сообщила она, подводя итог своей сегодняшней деятельности. — Я точно знаю, что категорически не хочу оставаться на этой планете — и в связи с теми обстоятельствами, о которых говорили вы, и по многим другим причинам, но главным образом из-за сильной загрязненности. Мне постоянно хочется протереть глаза.

Илок вытащил из кармана большой чистый носовой платок и положил его перед Лунзи.

— Прекрасно вас понимаю. Я к этому невосприимчив, поскольку тут вырос, но у несчастных приезжих всегда одна и та же реакция. Скажите, а вам нравилось работать врачом коммерческого судна?

— Конечно! Еще бы мне это не понравилось! Относились ко мне замечательно. Предоставили роскошную каюту, все привилегии, о которых моя скромная персона обычно даже и не помышляет. Я и не говорю о лаборатории, превосходящей самые дерзкие мечты, и исчерпывающей медицинской библиотеке, — с энтузиазмом рассказывала она. — У меня была возможность скопировать некоторые тесты на нервные расстройства, которые мне не встречались ни разу за все время моих исследований. Интересные люди, опять же. Я с удовольствием беседовала с адмиралом, да и почти со всеми, с кем столкнулась на протяжении тех двух месяцев. Лучшей работы я бы и придумать не смогла. Тем более, что временным служащим платят больше, чем постоянным.

Илок усмехнулся, и во взгляде его промелькнуло нечто, что заставило бы Лунзи заинтересоваться, когда бы то не была всего лишь случайная беседа.

— Слышал, слышал. Можно посмотреть Галактику. И вы не обязаны излишне долго оставаться с компанией, если вам не понравится, как они обращаются с вами.

— Если только снова не угожу в холодный сон. Я сейчас настолько вне времени, что если такое случится со мной опять, никто не в состоянии будет меня понять, когда я заговорю. Мне придется полностью переучиваться или согласиться поступить в услужение тому, кто смешивает лекарства.

— Практически нулевая вероятность, что это произойдет снова, Лунзи, — заверил её Илок.

— Для меня вероятность в точности такая же, как и для любого другого, — мрачно возразила Лунзи. — А плохие вещи, как правило, происходят трижды, — добавила она, вспомнив шепотки в офицерской столовой.

Капитан покачал головой:

— Хорошие вещи тоже должны происходить трижды.

— Милостивые господа, гвоздь обеда!

Перед ними как из-под земли вырос их официант и отдал салют, прикоснувшись рукой ко лбу. Лунзи и Илок выжидательно смотрели на него.

Явно не вполне освоившийся с официантской униформой, он одной рукой крутанул в сторону свой огромный плащ, а другой в то же время начал вытаскивать из-за широкого пояса припрятанное там маленькое игольчатое ружье.

Но и Илок был не лыком шит.

— Ружье! — рыкнул он, резко выбрасывая руку через стол, чтобы столкнуть Лунзи на пол, и тотчас же и сам нырнул под стол и выкатился с другой стороны.

Вздрогнув, бледнолицый гуманоид наконец вытащил оружие, но было уже поздно, и игла бесшумно вошла в спинку стула, где долей секунды раньше сидел Илок. Кабинка с грохотом вспыхнула. Официант развернулся и побежал, нелепая мантия бестолково моталась у него за спиной.

Перепуганные завсегдатаи с пронзительными воплями вскакивали со своих мест. Капитан проворно вскочил на ноги и устремился за бледнолицым, бежавшим к служебным помещениям ресторана. В дверях они, словно сговорившись, бросились друг на друга, к ужасу посетителей и музыкантов.

Зал заполнился дымом, во все стороны полетели обломки.

Призвав на помощь самодисциплину, Лунзи рванулась из-за фальшивой скалы, куда толкнул её Илок, намереваясь последовать за ним, чтобы помочь задержать потенциального убийцу. Но едва она поднялась, как кто-то сзади крепко обхватил её шею, одновременно поймав её запястье. Лунзи резко повернулась, чтобы увидеть своего противника. Это был другой бледнолицый служащий. Глаза его блестели, когда он давил ей на горло.

Она попыталась высвободить руки, но шелковые складки его костюма сильно мешали. Полимерные кроссовки не слишком годились для удара в голень, потому она с силой наступила пяткой на сухожилие, соединяющее ступню и лодыжку. Зарычав от боли, он лишь крепче сдавил её горло.

Лунзи двинула локтем ему под дых и наконец-то была вознаграждена. Он охнул, хватка его несколько ослабла, и она вырвалась, освобождая запястье и разворачиваясь. Он снова вцепился ей в шею и сдавил. Тогда Лунзи большими пальцами рук сильно ткнула ему под мышки и снизу вверх ударила коленом промеж ног. Каково бы там ни было наследство гуманоида, у неё ещё оставалось, куда бить.

Чем она и воспользовалась. Когда противник скрючился, Лунзи сильным ударом по шее дослала его в нокаут. Он обмякшей грудой рухнул на пол, и она побежала к выходу из ресторана, призывая на помощь службу охраны порядка.

Местные власти уже были поставлены в известность о стрельбе и возможном пожаре в «Колчи». К дверям клуба подкатил фургон, из которого вывалило целое войско стражей порядка в форме. Они собирали свидетельские показания у перепуганных, кашляющих завсегдатаев, столпившихся на улице.

— Террорист напал на меня, но мне удалось вывести его из строя, — возбужденно тараторила Лунзи офицеру, вошедшему следом за ней в задымленный зал. — Его напарник хотел застрелить моего спутника из игольчатого ружья.

— Из игольника? — недоверчиво переспросил офицер. — Вы уверены, что у него было именно это оружие? Игольник вне закона на нашей планете.

— В высшей степени разумная мера, — мрачно отозвалась Лунзи. — Но именно этим оружием нашу кабинку и разнесли. Скорее, он снова встает!

Держите его!

Она показала на ярко вырядившееся существо, медленно поднимавшееся на ноги. В два прыжка офицер настиг нападавшего на Лунзи и схватил его за руку. Киллер зарычал, вывернулся и взмахнул блестящим клинком и снова сложился пополам, когда офицер всадил ему заряд из станнера прямо в солнечное сплетение. Еле держащегося на ногах террориста уволокли двое других офицеров, прикрывавших тыл коллеги.

— Гражданка, — обратился старший к Лунзи. — Мне нужны ваши показания.

В то время как Лунзи давала показания офицеру охраны порядка, из разгромленных глубин ресторана вернулся капитан Илок. Он тащил второго террориста, заломив ему руку за спину. Рубашка капитана была порвана, а густые седые волосы взъерошены. Лунзи увидела кровь на его лице и рукаве.

Киллер присоединился к своему неподвижному напарнику в фургоне, а капитан в стороне давал показания офицеру, сопровождая их некоторыми конфиденциальными пояснениями.

— Я понял, сэр, — наконец почтительно кивнул альфианин, только что не отдавая Илоку честь. — Мы свяжемся с командованием Флота ФОП, если нам потребуется выяснить у вас какие-либо подробности.

— Ну, мы можем идти?

— Конечно, сэр. Благодарим вас за содействие.

Явно обеспокоенный, Илок кивнул и быстро повел Лунзи прочь. Он казался растерянным и несчастным.

— Что ещё произошло? — допытывалась она.

— Нам лучше побыстрее смыться отсюда. Те двое, вероятно, были не одни.

Лунзи ускорила шаг:

— Но это не все, что беспокоит вас.

— Мой связной убит. Я обнаружил его на аллее за домом, когда гнался за тем типом. Язви их в корень, как же они вышли на меня? Вся операция проходила под большим секретом, знали лишь те, кому было положено. Это значит — и я с ужасом думаю об этом, — что у пиратов есть шпионы в высшем командном составе.

— Что? — воскликнула Лунзи.

— Больше узнать не мог никто. Я доложил о встрече с моим бедным погибшим другом только своему начальству. И никому больше. Отсюда следует, что здесь замешан Аидкисага, — вполголоса бормотал себе под нос поглощенный мыслями Илок.

Они в очередной раз свернули за угол пустынной улицы. Лунзи нервно оглянулась. Гладкие фасады зданий и чистые тротуары отражали свет желтых городских фонарей, словно расположенные под прямым углом зеркала. Каждого из них сопровождали две колышущиеся тени с резко очерченными краями, отчего у Лунзи создалось ощущение, что их преследуют. Илок быстро пошел по разделительной полосе. Но звуков шагов позади себя они не слышали.

Убедившись, что преследования нет, Илок остановился в центре маленького городского скверика так, что они имели возможность держать под наблюдением все окрестности. Низкий кустарник в радиусе двадцати ярдов никому не мог послужить укрытием.

— Лунзи, это важно даже в большей степени, чем мое предыдущее сообщение коммандеру Коромелю на Тау Кита. Он возглавляет следственный отдел разведки Флота. Он должен быть в курсе дела.

— Почему бы не передать новости с адмиралом? Он говорил мне, что собирается навестить сына.

В полумраке парка гримаса Илока показалась скорее злой, чем огорченной.

— Это был бы идеальный вариант, но адмирал отбыл сегодня утром. — Илок взглянул на Лунзи с надеждой и сжал её запястья. — Я не могу доверить это сообщение ни одной обыкновенной форме связи, но оно должно дойти до Коромеля. Это жизненно важно. Вы передадите его?

— Я? — Лунзи почувствовала, что ей перехватило горло. — Как?

— Поступайте в точности так, как вы и собирались. Наймитесь судовым медиком. Главное, чтобы это был достаточно быстроходный корабль. Любой, отправляющийся прямо на Тау Кита так скоро, как только возможно. Завтра, если сможете. Альфа — довольно оживленный космический порт Галактики.

Грузовые и торговые суда отходят чуть ли не ежечасно. Уверен, что у вас безупречные рекомендации, даже без ссылок на меня. Вы сделаете это?

Она помедлила с ответом, прислушиваясь к своему сердцу, которое напомнило ей опустошенный Феникс и перечень погибших колонистов в три столбца.

— Да, сделаю!

Увидеть совершенное облегчение на лице Илока было само по себе наградой. Из маленького кармана на груди рубашки он извлек крохотный керамический цилиндрик и вложил ей в руку.

— Отдайте этот информационный блок Коромелю и скажите: «Это Амброзия».

Поняли? Даже если вы это потеряете, запомните фразу.

Лунзи взвесила цилиндрик на ладони. Он был не больше ногтя.

«Это Амброзия», — размеренно повторила она. — Хорошо. Я найду подходящий корабль завтра утром. — И она сунула керамический окатыш в правую кроссовку.

В порыве признательности он обхватил её за плечи.

— Благодарю вас! И ещё один момент. Ни при каких обстоятельствах вы не должны пытаться воспроизвести информацию этого блока. Он может быть помещен только в компьютер с определенным шифром.

— Все сотрется? — спросила она.

Илок улыбнулся её наивности:

— Все взорвется. Это сверхсекретный блок. Сильнейшая взрывчатка, что в нем заключена, сровняет с землей любое здание, если его коснется лазерный луч не того компьютера. Вы поняли?

— Еще бы, после сегодняшней ночи я вполне верю вам, хотя весь этот вечер очень смахивает на некий боевик с экрана объемного видео, — заверила она капитана, усмехнувшись.

— Хорошо. Но только не возвращайтесь в ОЖК. Они не должны догадаться, что вы заодно со мной. Если они сообразят, что вы связаны с Флотом, это может стоить вам жизни. Они убили моего друга, ни в чем не повинного парня, сварщика на верфи. Его семья была на Фениксе. Он в жизни мухи не обидел, а они убили его. — При этом воспоминании Илока передернуло. — Умолчу как. Каких я только смертей в жизни не повидал. Но столь жестокой — никогда…

Лунзи почувствовала, что поддержка самодисциплины ослабла и запас её сил на исходе.

— В таком случае я не стану рисковать. Но как же мои вещи?

— Я пришлю их. Возьмите машину. Поезжайте в отель «Альфа Меридиан» и займите номер. Вот код моей кредитки.

— Спасибо. У меня полно денег, так что это не проблема.

Илок высмотрел машину с горящим огоньком «Свободно» и подозвал её.

— Эта, вероятно, безопасна, раз она подъехала с запада. Кто-нибудь принесет ваши вещи в отель. Этот человек будет вам знаком. Больше не впускайте никого. — Он открыл дверь и помог ей забраться внутрь. Перед тем как закрыть машину, он склонился к окну. — Возможно, мы больше не встретимся, Лунзи. Но примите мою сердечную признательность. Вы спасаете не одну жизнь.

И он растворился в сумраке. Желтый свет ночной улицы хлынул в круглые окна машины. Лунзи пристегнулась и сообщила искусственному водителю место назначения.

«Альфа Меридиан» напомнил Лунзи «Зов Судьбы». Потолок в парадном вестибюле был расписан херувимами и прочими добрыми духами, освещавшимися газоразрядными лампами в канделябрах. Колонны, украшенные растительным орнаментом, также все в золоте, выстроились вдоль зала, подобно фантастическим деревьям. Швейцар-человек встретил её у двери и провел к конторке регистратора. На её весьма небрежный наряд никто и внимания не обратил, хотя она казалась нищенкой в сравнении с богато одетыми завсегдатаями, которые восседали в мягких креслах вестибюля, наслаждаясь атмосферой позднего вечера.

Секретарша в приемной, полиформная вефт, как заподозрила Лунзи на основании её совершенно безупречного человеческого облика, безучастно спросила у Лунзи её кредитный код для проверки. Едва подтверждение было получено, поведение секретарши в корне переменилось.

— Ну разумеется, мы предоставим вам номер, уважаемая доктор Лунзи. Вам требуется люкс? У нас в распоряжении чудесный номер на четырехсотом этаже, пентхаус-класс.

— Нет, спасибо. Ради одной ночи не стоит, — забавлялась Лунзи. — Хотя если я задержусь на неделю или дольше, мне, безусловно, потребуется люкс.

Мой багаж с одеждой вскоре доставит посыльный.

— Как вам будет угодно, глубокоуважаемая Лунзи. — Секретарша едва заметно приподняла бровь, и рядом с Лунзи появился коридорный. — Один-семь-двенадцать для доктора Лунзи.

Коридорный поклонился и вместе с клиенткой направился к ряду турбоваторов.

Дверь её номера выходила в коридор, устланный бархатистым темно-красным ковром. Приятно пахло мускусом и прошлым. «Меридиан» был одним из крупнейших отелей, придерживающимся старинного стиля, который, как предполагалось, перенесся в мир звезд из гостиниц Земли. Коридорный включил свет и молча постоял у двери, пока Лунзи не вошла, после чего бесшумно удалился.

Будучи взвинченной до предела, она подкралась к двери и выглянула, желая убедиться, что он действительно ушел. Дожидавшийся турбоватора коридорный удивленно посмотрел на неё. Она нырнула обратно в номер и заперла за собой дверь.

— Я должна успокоиться, — громко изрекла Лунзи. — Никто меня не преследует. Ни одна живая душа не знает, где я.

Она мерила шагами комнату, время от времени останавливаясь у занавешенного окна, предлагавшего ей для обзора малюсенький парк и огромный промышленный комплекс. Спальня была обшита темным полированным деревом с полосками резного бордюра, тянувшимися по краю каждой стены вдоль пола и потолка. Просторную и мягкую кровать под навесом застилало толстое бархатистое темно-бордовое покрывало с золотой каймой. Все это прекрасно гармонировало с ковром на полу. Эта комната была создана для отдыха и сна, но Лунзи слишком сильно нервничала, чтобы насладиться покоем. Ей непреодолимо хотелось связаться с кораблем и узнать, благополучно ли добрался Илок. Дурацкая и, самое главное, опасная для них обоих затея. Дрожа от волнения, Лунзи села в ногах кровати и сжала коленями руки.

Чуть позже кто-то придет с её одеждой и прочими вещами. Но пока этот кто-то не появится, спать она не сможет, хотя её до предела вымотанное тело жаждало отдыха.

Каждый номер отеля был оснащен компьютером и небольшой библиотекой.

Набор дисков располагался рядом с кроватью в деревянной полке, чуть выступающей из стены. Столь тревожное состояние к чтению не располагало.

События сегодняшнего вечера снова и снова всплывали в памяти Лунзи. Да, тех двух террористов захватили, но это вовсе не означает, что они были одни или что их захват остался незамеченным. В конце концов она взялась наполнять водой ванну. Это было хоть какое-то действие, способное помочь телу снять напряжение и подготовить его ко сну, в котором оно так нуждалось.

Когда душистая вода уже плескалась в ванне, Лунзи несколько раз казалось, будто кто-то стучит в её номер, и она выскакивала из ванной комнаты и бежала к двери.

«Это нелепо, — внушала она самой себе. — Имею же я право позаботиться о собственной персоне. Они вряд ли станут привлекать к себе внимание всего отеля из-за того, что я остановилась в нем. Я должна отдохнуть. И отдохну».

Одежда её совсем истрепалась и насквозь пропиталась потом. На тыльной стороне рукава красовалось обширное пятно соуса. Она бросила одежду в агрегат-освежитель и, прислушиваясь к его журчанию, улеглась в теплую воду.

Ванная комната была оборудована с поражающей роскошью. Не успела она расслабиться, как лежащей в ванне клиентке поспешили предложить свои услуги всевозможные механические средства поддержания красоты. Массажный конус опустился к самому её лицу и завис над ним, негромко жужжа.

— Нет, спасибо, — покачала головой Лунзи.

Конус подался вверх и втянулся в люк в потолке, облицованном кафелем «под мрамор». Дальше появился комплект принадлежностей для чистки зубов.

— Да, пожалуйста.

Она позволила вычистить свои зубы и десны. Затем пришлось отвергнуть великое множество приспособлений, спускавшихся к ней: маникюрно-педикюрный комплекс, бритва, эксфолиатор… Правда, Лунзи с благосклонностью приняла помощь робота, который вымыл и помассировал ей голову и сделал укладку волос, после чего выбралась из ванны к подогретому полотенцу и халату, протянутому очередным агрегатом.

Близилось к полуночи, и Лунзи почувствовала, что голодна. Взамен горячего блюда у «Колчи» они получили убийцу с игольчатым ружьем. Она прикинула, не заказать ли еду, но отказалась от этой мысли, представив врывающихся в маленькую комнату белолицых официантов в шелковых плащах и с ружьями, спрятанными под поясами. Лучше уж остаться голодной. Не снимая халата, Лунзи залезла в постель, собираясь ждать гонца со своими сумками.

Она просмотрела книжные диски на полке. Главным образом это были бестселлеры в романтико-приключенческом жанре. Лунзи отыскала недурной детективный роман и вставила диск в компьютер. Выдвинув над кроватью поддерживающий монитор кронштейн, она легла снова и попыталась сосредоточиться на рассуждениях Толи Алопа, детектива-вефта, который мог преследовать подозреваемого, не рискуя быть узнанным благодаря способности изменять форму.

В самом разгаре очередной погони Лунзи провалилась в полусон-полубред с целой ордой бледнолицых официантов, которые называли её Ионой, гонялись за ней по «Зову Судьбы» и, в конце концов, собрались выбросить её из космического лайнера в подпространство на полной скорости. Настойчивый, однообразно повторявшийся сигнал тревоги у шлюзовой камеры оповещал, что люк открыт. Это опасность!.. Внезапно она проснулась и увидела над своим лицом чью-то руку. Лунзи пронзительно вскрикнула.

— Лунзи! — окликнул её из-за двери голос Ти. Снова раздался звонок в дверь. — С тобой все нормально?

— Одну минуточку! — Только теперь, до конца проснувшись, Лунзи сообразила, что рука над её лицом — всего лишь кронштейн монитора, продолжавшего добросовестно показывать страницу за страницей. Она отпихнула его в сторону и поспешила к двери.

— Я один, — заверил её Ти, проскальзывая внутрь и запирая за собой замок. Он торопливо обнял Лунзи, и только тогда она обратила внимание, что он в штатском. — Вот твои сумки. Думаю, что здесь все твое. Шарю помогла мне упаковаться.

— Ох, Ти, как же я рада видеть тебя. Капитан рассказал тебе, что произошло?

— Рассказал. Вот и новое испытание на твою голову, моя бедная Лунзи! — посочувствовал Ти. — А что это я слышал за крик?

— Разыгравшееся воображение и ничего больше, — неодобрительно хмыкнула Лунзи. Ей было неловко, что Ти поймал её, поддавшуюся приступу паники.

— Капитан предположил, что ты доверила, бы мне принести своё имущество.

Хотя, быть может, ты и не очень хочешь видеть меня… — Фраза повисла в воздухе.

— Ерунда, Ти. Я всегда буду доверять тебе. А твой приход означает, что капитан благополучно добрался до корабля. Прямо гора с плеч свалилась.

Ти усмехнулся:

— А я получил приказ тащить её дальше, чтобы сбить со следа того, кто натравил бандитов на моих хороших друзей, кто бы он там ни был. Я собираюсь посетить местный Форум, когда уйду отсюда. Буду смотреть новости до рассвета. А потом — в агентство по трудоустройству, искать работу. — Лунзи разинула рот от удивления, но Ти поднял вверх указательный палец, и она промолчала. — Для отвода глаз, конечно. Я вернусь на корабль, когда ты в целости и сохранности будешь уже далеко отсюда и никакой связи между нами не проследишь. Ну, могу я ещё что-нибудь сделать для тебя?

— Безусловно, — кивнула Лунзи. — Я никогда не страдала плохим аппетитом и к тому же не ела как следует с тех пор, как мы вместе позавтракали. Я не рискую доверить это дело горничной и буквально умираю от голода. Если бы деревянные стены не были покрыты защитным слоем лака, я бы давно сгрызла их.

— Довольно болтовни, — оборвал её излияния Ти. — Это-заведение вырвало бы себе последние волосы от огорчения, узнав, что ты посылаешь за обедом на сторону, в то время как шедевры их совершенно немыслимой кухни находятся всецело в твоем распоряжении. — Он чмокнул ей ручку и исчез за дверью. Очень скоро он вернулся со множеством маленьких кульков в руках. — Тут салат, сыр, десерт и холодное творожно-бобовое блюдо. Фрукты — на завтрашнее утро, если ты все ещё сочтешь небезопасным поесть в ресторане.

Лунзи с благодарностью взяла свертки и сложила их на прикроватный столик.

— Спасибо, Ти. Я перед тобой в неоплатном долгу. Кланяйся Наоми.

Надеюсь, что вы с ней будете очень счастливы. Желаю тебе самого лучшего.

— Так оно и есть, — улыбнулся Ти с одним из своих характерных жестов. — Уверяю тебя. Ну, до встречи. — Он обнял и поцеловал её. — Я всегда буду любить тебя, моя Лунзи.

— А я — тебя. — Лунзи изо всех сил прижала, его к груди, а затем велела ему идти. — До свидания, Ти.

Отпустив гостя и заперев дверь, Лунзи разобралась в своих вещах. На дне одного из мешков она отыскала голограмму Фионы, завернутую в пакет из пеноматериала. Отвернув край пакета, она добыла из своей обувки информационный блок. Кроме голограммы, под слоем обертки прятались ещё два маленьких блока, бережно хранимые Лунзи. Это были передачи, отправленные семьей её дочери на Астрис и на «Бан Сидхе». Еще один маленький безымянный блок едва ли привлечет чьё-либо внимание. Если, конечно, кому-нибудь не придет в голову ознакомиться с его содержимым на недозволенном компьютере.

Лунзи понадеялась, что её не окажется поблизости, когда это произойдет.

Она предпочла бы, чтобы капитан воспользовался не столь радикальной системой защиты; что, если какой-нибудь «невинный» любопытный тип возжелает поинтересоваться? Она должна быть очень осторожна. Хм-м-м… Она задумалась. Может, в этом и было дело.

Лунзи постаралась заснуть, но ей опять было не до сна. Она включила видеосистему и некоторое время смотрела канал местной торговой сети. В числе предлагаемых товаров имелась охранная сигнализация с мощной сиреной и мигающим стробо-освещением для путешественников, которую следовало прикреплять к двери гостиничного номера для обеспечения продолжительной охраны. Лунзи заказала себе один экземпляр в кредит по телефону, добившись от торгового представителя обещания, что покупка будет доставлена в отель утром.

Когда на следующий день чуть ли не с первыми петухами Лунзи покидала гостиницу, сверток дожидался её внизу. И она крепко прижимала его к себе по дороге в космический порт, чтобы найти себе место на борту грузового экспресса, летящего на Тау Кита.

 

Глава 10

Две недели спустя Лунзи высадилась с грузового судна «Новый Мираж» в космическом порту Тау Кита. Глазея по сторонам, она шла по коридору в зону таможенного досмотра. Перемены, происшедшие за семьдесят пять лет, были разительны даже для колонии. Ангары из рифленого пластика сменились десятками каменных зданий, и, не знай Лунзи, что такое невозможно, она поверила бы, что они выросли прямо из земли.

Еще больше она была потрясена, выйдя на улицу. Немощеные дороги расширили и выстлали пористым, самоосушающимся покрытием с полиэстровым поверхностным слоем. Значительная часть сооружений, которые она помнила, исчезла. На смену им пришли здания в два раза большего размера. Она видела колонию на Тау Кита в младенчестве. Теперь планета предстала перед Лунзи в полном расцвете. Она даже испытала некоторое сожаление, что первозданная прелесть нарушена, хотя новшества были внесены со вкусом и скорее шли на пользу городскому ландшафту. Тау Кита по-прежнему оставалась здоровой, комфортабельной планетой, в отличие от серой застойной Альфы Центавра.

Она вдохнула холодный, чуть сладковатый настоящий воздух — после двух недель сухой атмосферы корабля и предшествовавшей им недели смога. Лицо её ощутило тепло солнечных лучей.

Лунзи оценила юмор ситуации: за плечами у неё висели те же самые мешки, которые она тащила много десятилетий назад, когда оставляла Фиону здесь, на Тау Кита. И не сказать, что они заметно поизносились. Но все это теперь осталось позади. Она начинала жизнь сызнова. С чеком в руках она первым делом нашла офис «Нового Миража», чтобы получить свою заработную плату.

Спокойным рейс вряд ли кто-нибудь назвал, хотя он действительно прошел быстро и без особых трудностей. «Новый Мираж», среднегабаритное грузовое судно ССП, вез на Тау Кита комплектующие для водопроводов и химреактивы.

На полпути некоторые из членов экипажа начали жаловаться на покашливание и по первым же симптомам Лунзи распознала силикоз. Расследование показало, что треснула одна из хранившихся на складе гигантских емкостей с угольным порошком. И все было бы ничего, но эта емкость располагалась рядом со случайно открытым заборным устройством вентиляционной системы. Угольная пыль распространилась по всему судну. За исключением утраты пятидесяти килограммов заказанного груза, все обошлось. Обычная случайность без признаков саботажа. Недельное воздействие угольной пыли не вызвало необратимых изменений в организмах служащих, она доставляла беспокойство лишь до тех пор, пока носилась в воздухе.

Когда наступал её черед спать, Лунзи ставила на дверь своего кабинета защитную сигнализацию. За весь рейс сигнализация ни разу и не пикнула.

Голограмма и сопутствующие ей блоки покойно лежали на дне мешка. Никто из членов команды не мог бы сказать, что в их дружелюбном корабельном докторе есть что-то из ряда вон выходящее. И теперь она шла, чтобы доставить сообщение по месту назначения.

— Я хотела бы встретиться с коммандером Коромелем, — обратилась Лунзи в приемную главного управления Флота. — Мое имя — Лунзи.

— Адмирал Коромель на встрече, Лунзи. Не согласитесь ли подождать? — вежливо предложил ей секретарь, жестом указывая на обитую скамью у стены почти не обставленной мебелью комнаты, выкрашенной в белый цвет. — Вы, должно быть, прибыли издалека. На днях его повысили в звании. Он больше не лейтенант-коммандер.

— Адмиральство, кажется, у этой семьи в крови, — заметила Лунзи. — И я постараюсь обращаться к адмиралу в соответствии с рангом, энсин. Благодарю вас.

Однако уже через несколько минут появился помощник в форме, чтобы проводить её в кабинет новоявленного адмирала Коромеля.

— Это она! — проревел знакомый голос, едва она шагнула за дверь. — Я же говорил тебе, что двух Лунзи быть не может! Редкое имя. И носит его редкая женщина. — В квадратном кабинете она увидела отставного адмирала Коромеля, поднявшегося навстречу ей из-за стола. Он протянул Лунзи руку:

— Здравствуйте, доктор! Рад видеть вас, хотя и удивлен, что это случилось так скоро.

Она тепло поприветствовала его:

— И я рада видеть вас в добром здравии, сэр. Я не имела возможности как следует осмотреть вас перед отъездом. Мне сообщили об этом уже после того, как вы отбыли.

Старик улыбнулся:

— Да ладно. Но вы, конечно, преследовали меня не для того, чтобы выслушать мое сердце, не так ли? Хотя я ещё никогда не встречал более добросовестного доктора.

В сравнении с тем, каким она видела его в последний раз, он выглядел гораздо лучше, не говоря уже о первых днях после пробуждения от холодного сна, но ей очень хотелось пройтись над ним сканером. Лунзи не понравился оттенок его кожи. На лице адмирала залегли глубокие морщины, и в глазах его застыло нечто, заставлявшее испытывать беспокойство. Ему было уже за сто, и это само по себе не вызывало опасений при условии, что в среднем человеческие существа жили около ста двадцати стандартных лет. Но все-таки недавно ему пришлось пережить дополнительные нагрузки, что, вне всякого сомнения, повлияло на его организм. Адмирал был оптимистом, и это, вероятно, помогало ему продлить жизнь.

— А я подозреваю, она пришла встретиться со мной, папа.

Из-за стола поднялся и шагнул ей навстречу, протягивая для приветствия руку, рослый офицер. Волосы у него были столь же густые и кудрявые, как у отца, только не седые, а цвета меда. Те же самые, что и у старшего Коромеля, пронзительно голубые глаза всматривались в неё из-под светло-коричневых бровей так, словно могли прочесть любые мысли. Лунзи почувствовала, что несколько подавлена силой этого взгляда.

И он был настолько высок, что ей пришлось откинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Вы, безусловно, и в самом деле способны внушить сильную привязанность, — заявил сын адмирала отцовским рыком в несколько смягченном варианте. Это был очень привлекательный мужчина. От него исходила сила, которую Лунзи признала вполне соответствующей его высокой должности в разведслужбе. — Ваш друг Теодор Янос готов был перевернуть Галактику вверх дном, чтобы найти вас. Он, несомненно, отличный специалист по части компьютерного поиска. Если бы это ему не понадобилось, у меня не набралось бы и половины доказательств, необходимых для того, чтобы убедить Флот снарядить на поиски судно, даже при том, что в числе пропавших был мой отец. Замечательно, что мы наконец встретились с вами. Как ваши дела?

— Отлично, адмирал, — отозвалась польщенная Лунзи. — Э-э-э, простите.

Это вносит некоторую путаницу, поскольку у вас одно и то же имя и одно и то же звание.

Старик, сияя, смотрел на них.

— Ну разве не славный парень? Когда я уезжал, это был всего лишь мальчишка со свеженькими капитанскими нашивками. Прибываю два дня назад — а он уже произведен в адмиралы. Я очень горд за него.

Молодой адмирал улыбнулся ей сверху вниз.

— Для меня есть только один адмирал Коромель. — Жестом он указал на отца. — Между нами, Лунзи, моего имени будет достаточно.

Но отвечая на его улыбку, Лунзи испугалась сама себя. Не она ли ещё совсем недавно клялась, что никому не позволит задеть свои чувства? Когда в душе ещё так свежо воспоминание о тягостном разрыве с Ти? Конечно, Коромель красив, и она не могла отрицать ни обаяния, ни ума, скрывавшегося, как она чувствовала, за его красотой. Как она позволила себе так расслабиться? Она же видит этого мужчину первый раз. Лунзи постаралась прийти в себя и вспомнить о своей миссии.

— Я получила сообщение для вас… м-м-м, Коромель. От капитана Илока с «Бан Сидхе».

— В самом деле? Я только что беседовал с ним по спецканалу линии связи в ССП. Он ничего не упомянул ни про вас, ни про сообщение.

И Лунзи с жаром пустилась в разъяснения, описывая день сорвавшегося обеда, убийство осведомителя Илока и попытку разделаться с ними обоими.

— Он отдал мне этот блок, — резюмировала она, извлекая керамический цилиндрик, — и велел передать на словах: «Это — Амброзия».

— Боже милосердный! — выдохнул пораженный Коромель, принимая у неё из рук блок. — Да как же вам удалось доставить это сюда без малейших неприятностей?

Старый адмирал от души рассмеялся.

— Готов держать пари, что тем же способом, как она путешествовала со мной, — догадался он. — В качестве анонимного врача на ничем не примечательном судне. Не так ли? Нет нужды смотреть на меня так недоуменно, моя милая. Некогда и я возглавлял разведслужбу Флота. Ваша уловка шита белыми нитками.

Однако младший Коромель пораженно качал головой:

— Вас можно использовать в наших операциях как штатного сотрудника, Лунзи.

— Идея не моя. Илок предложил, — возразила Лунзи.

— Да, конечно, только вот не осуществил. А сделали это вы. Никому и в голову не пришло, что вы курьер, везущий в своем рюкзаке вот эту сверхсекретную информацию. — Младший Коромель потряс блоком. Он повернулся и ткнул пальцем кнопку панели управления над столом. — Энсин, передайте, пожалуйста, криптографу, что он мне нужен.

— Слушаюсь, сэр. — Из скрытого динамика просочился голос секретаря.

— Мы займемся этим немедленно. Благодарю вас, Лунзи. — Коромель проводил её и отца к двери. — Виноват, но чем меньше ушей услышит эту информацию, тем лучше.

— Ну и ну, — обратился адмирал к столь же удивленной Лунзи, когда они обнаружили себя в коридоре. — Могу я предложить вам завтрак, моя милая?

Что бы вы на это сказали? Мы сможем поговорить про старые времена. На днях я смотрел совершенно потрясающую вещь, нечто, чего я не видел уже и не помню, сколько лет: фильм «Кармен Миранда». По плоскому телевизору.

***

Лунзи провела на Тау Кита несколько замечательных дней, навещая знакомые с прежних времен места. Это все ещё была очень притягательная планета. Досадно, конечно, что для Лунзи не нашлось здесь работы семьдесят четыре года назад. Погода стояла мягкая и солнечная, если не считать кратковременных ливней в первой половине дня. По местному календарю только-только начиналась весна. Медицинский центр, где она работала, расширился, обзаведясь медицинским колледжем и прекрасным госпиталем. Но никого из знакомых там уже не осталось. Администратор почтительно просмотрел послужной список Лунзи и без всяких колебаний предложил ей место в психоневрологическом отделении, что было очень приятно.

— В связи с тем, что Тау Кита стал крупным административным центром ФОП, мы наблюдаем огромное количество больных с травмами космического происхождения, — объяснял он. — Примерно треть служащих Флота по той или иной причине хоть однажды оказывается в холодном сне. С вашим жизненным опытом и образованием вы фактически специалист по холодному сну. Мы будем счастливы, если вы займете эту должность.

Весьма прельщенная подобной перспективой, Лунзи обещала обдумать предложение.

Однако, помимо этого она предложила свои услуги в качестве судового медика и облюбовавшим Тау Кита космическим компаниям. К её ужасу, в некоторых местах ей указывали на дверь сразу же, едва увидев в её послужном списке две космические аварии. Но другие были более радушными и менее суеверными. Там обещали несколько позже дать ей знать, нуждаются ли в её услугах. Взять её на работу изъявили желание три компании, корабли которых готовились к отлету в следующем месяце.

Почти каждый день она проводила какое-то время со старым адмиралом Коромелем в беседах о былом. Лунзи сильно переживала, что она находится в знакомых местах, где нет никого, кто помнил бы события тех дней так, как она. Ведь лично для неё прошло менее четырех лет с тех пор, как она оставила здесь Фиону. Адмирал был единственным, кто мог воскресить в своей памяти ту эпоху и разделить ощущение обособленности, которое испытывала Лунзи.

Две недели спустя в гостиницу, где Лунзи снимала номер, заглянул и младший Коромель, чтобы повидать её.

— Простите, что тогда выставил вас с отцом из кабинета, — извинился он с неловкой улыбкой. — Информация требовала незамедлительного внимания. Я отложил из-за этого и все прочие дела.

— Мои чувства задеты не были, — заверила его Лунзи. — Передав вам послание, я испытала неслыханное облегчение. Илок внушил мне, насколько это важно. Да ещё кое-какие твари помогли. — Страшная рожа бандита вновь предстала перед её глазами.

Теперь Коромель улыбнулся более непринужденно:

— Вы просто олицетворение терпимости, Лунзи! Пересечь пол-галактики со срочным сообщением и нарваться на такую бесцеремонность — не сказать бы грубость — получателя. Так не разрешите ли теперь, когда все тревоги позади, в качестве компенсации лично показать вам местные достопримечательности? Или, что будет точнее, просить вас показать их мне.

Насколько мне известно, вы какое-то время жили здесь, когда освоение Тау Кита едва началось.

— С превеликим удовольствием. Когда?

— Быть может, сегодня? Не лишат же меня одного выходного денечка после того, как я работал ночи напролет? Для этого я и приехал. — Он оставил дверь открытой, и в комнату лился яркий солнечный свет. — Такой изумительный день, даже для Тау Кита, что просто грешно сидеть внутри стен.

Они провели этот день в природном заповеднике, где больше всего любила бывать Фиона. Молодые деревца, посаженные незадолго до отъезда Лунзи, теперь превратились в матерых исполинов. Прохладные тени их крон простирались чуть ли не до противоположного берега реки. Следуя своим воспоминаниям, Лунзи водила Коромеля по их с Фионой заветным местам.

Короткие полуденные дожди напитали почву, и в воздухе чувствовался пьянящий запах чернозема. Они слушали в кронах деревьев щебет птиц, песней приветствующих чудесную погоду. Лунзи и Коромель нырнули под могучие ветви и вскарабкались по склону к каменному выступу. На каком-то этапе геоистории планеты каменные напластования двинулись навстречу друг другу и, вступив в противоборство, вздыбились вверх, выталкивая на поверхность края сокрушенных плит, которые нависали теперь над рекой.

— Здесь хорошо сидеть и о чем-нибудь думать. И кормить птиц, если у тебя случайно оказалось с собой несколько кусочков хлеба, — проговорила Лунзи, ложась на большую каменную плиту, нагретую солнцем, и упираясь в неё локтями, чтобы видеть реку внизу и маленькие тени, гоняющиеся друг за дружкой в толще воды. — Или рыбок.

Коромель похлопал себя по карманам:

— Простите, хлеба нет. Значит, в другой раз.

— Ну и хорошо. Иначе эти попрошайки слопали бы нас с потрохами.

Он засмеялся и сел рядом с ней, чтобы смотреть на искрящуюся воду, бегущую по камням.

— Я нуждался именно в этом. В последнее время было столько работы, что я должен провести хоть немного времени под открытым небом. Мой отец, как приехал сюда, так только о вас и говорит. Он поздно женился и не хочет, чтобы я повторил его ошибку. Он одинок, — задумчиво добавил Коромель. — Он старается свести нас.

— Ничего не имела бы против, — отозвалась Лунзи, оборачиваясь, чтобы улыбнуться ему.

Коромель был привлекательным мужчиной. Ему, вероятно, давно перевалило за сорок пять, но выглядел он моложе и, вне своего служебного окружения, обнаруживал больше восторженности, чем, по её представлениям, подобало измученному заботами и осознающему своё высокое положение адмиралу.

— Ну, тогда и я тоже. Не стану вам лгать, — удовлетворенно кивнул он. И осторожно добавил:

— Но имейте в виду, я не могу брать на себя много обязательств. Я — человек карьеры. Флот — моя жизнь, и я люблю его. А все остальное — уже потом.

Лунзи пожала плечами, отколупывая с камня кусочки мха и бросая их в воду.

— А я — бродяга. По природе своей, вероятно, в такой же степени, как и волей случая. Я никогда бы не стремилась заработать «дыхательные», чтобы осесть в колонии, если бы у меня не было дочери. Я получаю огромное удовольствие от поездок в новые места, узнавая что-то новое, встречаясь с новыми людьми. Так что и для меня было бы далеко не самым лучшим сковать себя на всю жизнь. Так же, как и для вашей репутации — связаться с отставшей от времени врачихой, которую подозревают в том, что она — Иона, свалившаяся на вашу голову со спецзаданием Флота.

Коромель презрительно фыркнул:

— Для меня это не имеет ни малейшего значения. Отец рассказывал мне об этой болтовне за вашей спиной на «Бан Сидхе». Мне бы стоило подать рапорт на тех дураков, что испортили вам поездку своим примитивным суеверием.

Лунзи положила ладонь ему на руку:

— Не надо. Если эти общие страхи и переживания помогают им справляться с ежедневной угрозой реальной опасности, пусть все остается при них. Это само пройдет, — заверила она адмирала, улыбаясь.

Он откинулся назад, прикрывая рукой глаза от солнца.

— Как знаете. Но мы тем не менее можем наслаждаться обществом друг друга, пока мы вместе, не так ли?

— Безусловно.

— Я очень рад этому. Мне, конечно, не удастся убедить вас поступить на военную службу? — полушутя спросил Коромель. — Вашей репутации пойдет на пользу, если вы завербуетесь в разведку Флота. Вы сможете путешествовать с места на место, знакомиться с новыми людьми, узнавать новое, одновременно собирая для нас информацию.

— Что? Я смогу видеться с вами только на этом условии? — с притворным возмущением вскинулась Лунзи. — Я должна вступить в ряды Военного Флота? — Она грозно приподняла брови.

— Нет. Но если вашего согласия поступить на службу можно добиться только таким путем, я, может быть, внесу изменения в устав. — Он довольно ухмыльнулся. — Правда, побудьте немного на Тау Кита. Меня откомандировали сюда пилотировать стол в кабинете. Но я не теряю надежды убедить вас изменить своё мнение относительно службы. Вы в самом деле были бы для Флота бесценным приобретением. Останьтесь хоть на время, пожалуйста.

Лунзи пребывала в нерешительности.

— Я не сочла бы разумным слоняться тут каждый день, ожидая, пока вы разделаетесь с работой. Я бы плохо себя чувствовала.

Коромель прочистил горло:

— А разве вы не обращались в здешний медицинский центр насчет работы?

Вы могли бы поработать там, пока не решите, что делать дальше. Они, гм, звонили мне, спрашивали, можно ли воспользоваться вашими услугами. Они, похоже, думают, что вы уже служите во Флоте. У вас есть ещё одна неожиданная и очень ценная особенность. Вы со вниманием выслушиваете моего отца. Он был бы так счастлив проводить время в вашем обществе. Он в таком возрасте, что осталось совсем мало людей, с которыми он может разговаривать. — Коромель смотрел на неё с надеждой и тоской; выражение его лица никак не соответствовало ни форме, ни роду его деятельности.

От последних её возражений не осталось и следа. Как хорошо она понимала затруднительное положение старого адмирала Коромеля!

— Ну ладно. Отказываюсь от всех притязаний потенциальных работодателей из космического порта, имеющихся на сегодняшний день. Но остаюсь я по другой причине. Мне хочется этого самой.

— Вы нравитесь мне, доктор Лунзи.

— Вы тоже мне нравитесь, адмирал Коромель. — Она сжала его руку, и они какое-то время молча сидели рядом, просто наслаждаясь негромким журчанием реки, пением птиц и полуденным теплом.

После этого они старались бывать вместе, когда только выпадала такая возможность. Старая мечта Коромеля о дневном отдыхе воплощалась в жизнь в виде прогулки, нескольких часов музыки или просмотра классических постановок по объемному видео. Они пользовались фоно-и библиотеками друг друга и обсуждали своих любимцев. От общения с молодым адмиралом Лунзи получала истинное удовольствие. Обычно в начале встреч он бывал напряжен, но быстро раскрепощался, оставляя позади дневные заботы. Их отношения сильно отличались от тех, что сложились у неё с Ти. Коромель всегда со вниманием выслушивал её мнение, но потом придерживался своего собственного, даже если они различались. Он был безупречно вежлив, как и полагалось офицеру и джентльмену, однако порой проявлял исключительное упрямство. Иногда они ввязывались в яростную дискуссию на грани перепалки, но даже в этом Лунзи находила прелесть новизны после полного самоотречения Ти в угоду её вкусам. Коромель доверял ей свою истинную точку зрения и того же самого ждал от неё.

График работы Коромеля отличался редкой непредсказуемостью. Как только где-либо удавалось выследить пиратов, его заваливали донесениями, требовавшими тщательной проработки до малейших деталей. Помимо этого, на его плечах лежало множество прочих обязанностей, которые не следовало перепоручать офицерам более низкого ранга. Все это порой удерживало его в комплексе штаба в течение четырех, а то и пяти смен подряд. Лунзи, так и не пожелавшая пока устраиваться на постоянную работу, имела массу свободного времени, которое не были в состоянии поглотить даже её тренировки.

Коромель разузнал, что она прошла испытания на соответствие степени мастера медитации. Под его давлением и лично им отрекомендованная мастеру группы, Лунзи занялась освоением секретного курса этой дисциплины в гимнастическом зале, расположенном в глубине ФОП-комплекса.

Занятия по медитации посещали ещё два или три ученика, но никто не назвал друг другу даже своего имени, так что она не имела ни малейшего представления, кто это такие. Её предположения, что это старшие офицеры Флота или дипломаты высшего уровня, так никогда и не подтвердились, как, впрочем, не были опровергнуты. Мастер обучал их поистине завораживающим способам контроля над сознанием, которые строились на простейшей технике, доступной даже начинающим. Пользуясь самодисциплиной для усиления восприимчивости органов чувств, чтобы вслушиваться и следовать эволюции состояния транса субъекта, удавалось внедрять детальные постгипнотические внушения. Укороченная форма трансиндукции отличалась удивительной простотой.

— Это может оказаться отличным подспорьем в хирургии, — заметила Лунзи в конце одного из индивидуальных занятий. — Я могла бы убедить пациента не обращать внимания на его плачевное физическое состояние и сохранять спокойствие.

— Для этого ваш пациент должен полностью вам доверять. Как вам известно, излишне сильное давление может вызвать противодействие любым попыткам внушения, поскольку способно испугать, — предостерег её мастер, глядя прямо в глаза. — И считайте это не оружием, а орудием. Совет мастеров не порадовался бы этому. Вы ведь не просто какой-нибудь новобранец.

Лунзи открыла было рот, чтобы возразить, что она никогда ничего подобного не сделала бы, но промолчала: должно быть, ему были известны случаи, когда ученики пытались полагаться единственно на технику, чтобы справиться с противником, да только неудачно, возможно, даже поплатились за это жизнью. Лунзи улыбнулась. Видимо, техника очень действенна, и она должна научиться пользоваться ею корректно и овладеть в совершенстве.

Одним из самых замечательных событий, происшедших во время её второго холодного сна, было возвращение из небытия кофе. И вот как-то раз посреди затянувшегося безделья она вернулась из космопорта и запрограммировала чашку кофе с помощью синтагрегата. Синтезированный продукт не содержал кофеина, но зато источал запах эфирных масел — густой и душистый — и по вкусу был именно таков, каким Лунзи помнила напиток с прежних времен. В продовольственных магазинах иногда даже попадался настоящий кофе — дорогое удовольствие, которое лишь время от времени можно позволить себе. Лунзи забавляло, что его могла бы попробовать даже оставшаяся на платформе «Декарт» Сатия Сомило.

На коммуникаторе призывно замигал огонек. Лунзи подошла с горячей чашкой в руке. На экране появился Коромель собственной персоной.

— Сожалею, что не смог предупредить вас заблаговременно, Лунзи. У вас есть соответствующее правилам этикета обмундирование? Меня ждут сегодня на балу Делегатов к восьми часам вечера, и ваше общество сделало бы это мероприятие гораздо менее скучным. Я буду ждать вашего ответа в кабинете до семнадцати ноль-ноль.

Картинка пропала.

— Но уже шестнадцать тридцать!

Проглотив кофе одним глотком, Лунзи бросилась к своим сумкам и стала рыться в них в поисках наряда из щебечущей ткани. Платье легко сжималось и не требовало много места, поэтому найти его оказалось делом не простым.

Да, оно было тут, причем чистое и в хорошем состоянии: оставалось-только разгладить места, где оно замялось. Лунзи немедленно связалась с Коромелем, сообщив, что, пожалуй, пойдет, и спешно запустила одеждоосвежитель в режиме «Доводка». Потом она скинула с себя повседневное платье и отправила его в акустическую чистку.

— Гораздо более скромно, чем мне припоминалось, — одобрительно прокомментировала она своё отражение в зеркале, наводя последний лоск. Она пригладила края тонкой материи, мерцавшей в вечернем свете, струившемся через окно, позволяя себе полюбоваться элегантными очертаниями своего тела. — Тебе бы и в голову не пришло, что этот мужчина заинтересовал меня?

Вся эта суета ради него, не так ли?

Закончила туалет Лунзи, застегнув своё любимое простое медно-золотое колье, дополнявшее по цвету платье и подчеркивавшее при ярком освещении оттенок её глаз и волос.

Коромель заехал за ней в девятнадцать сорок пять. Синяя парадная форма выглядела подобающе случаю, хотя до некоторой степени и стесняла движения.

Он одобрительно оглядел Лунзи, преподнеся ей букет белых камелий.

— Земные цветы. Один из наших ботаников выращивает. Хобби. Вы просто прелестны. Вам очень к лицу эта мерцающая голубая вещица. Я никогда раньше не видел такого стиля, — говорил он, подводя её к своему автомобилю с шофером. — Это самая последняя мода?

Лунзи хихикнула.

— Открою вам секрет: это платье добрый десяток лет назад было вывезено с другого конца Галактики. Где-то это, безусловно, самая последняя мода.

Когда они прибыли в посольство рикси, званый вечер ещё не начался.

Посольство размещалось в одном из совершенно одинаковых, выстроившихся в ряд трехэтажных каменных домов, построенных на отшибе под дипломатические корпуса всех основных рас ФОП. Лунзи позабавило, что она не увидела разницы между посольскими зданиями и бараками ОЖК на базах Флота. Группа возбужденных птицоидов двухметровой высоты стояла при входе, встречая гостей. По флангам располагалось множество молчаливых рикси, стянутых гвардейскими поясами.

— Судя по тому, как они себя держат, можно подумать, что эти рикеи — птицы высокого полета, — шепнул Коромель в сторону, когда они дожидались своей очереди, чтобы зайти. — Разъярившись, они забывают обо всем на свете, и не хотел бы я иметь дело с такой вот взбесившейся птичкой.

Аистоподобный рикси шагнул к Коромелю, резко кланяясь.

— Адмирррал, пррриветствую вас! — вывел он трель.

Обычно эти птицеобразные говорили очень быстро. Они надеялись, что другие понимают их, но время от времени, как на этом праздничном вечере, они замедляли свою речь — в знак любезности.

Коромель тоже поклонился.

— Счастлив видеть вас, посол Чррр. Позвольте представить вам мою спутницу, доктора Лунзи.

Чррр поклонился, напомнив при этом стрелку барометра.

— Добррро пожаловать в наше общество, докторрр. Чувствуйте себя в посольстве рррикси как дома.

— Вы так добры, — кивнула Лунзи, преодолевая искушение протянуть это самое «р» на шотландский манер.

Рикси со своими неуклюжими ногами предпочитали стоять, за исключением тех случаев, когда сесть было совершенно необходимо. Для удобства людей, сетти, вефтов и дюжины — или около того — представителей других видов, присутствовавших в ту ночь, парадный зал Посольства был обставлен множеством самых разнообразных сидений.

— Это с их стороны особый знак внимания по отношению к нам, — прошептал Коромель, когда они двинулись в зал. — И к другим расам, неспособным летать.

— Как же они тогда воспринимают теков?

— Игнорируют их по возможности, — засмеялся Коромель. — Рикси считают, что слушать их — пустая трата времени.

Почтенный сетти, посол сетти с Фомальгаута, в качестве старейшего дипломата распоряжался приемом с седлообразного стула без спинки, приспособленного специально для хвоста этих рептилий. Он состроил Лунзи любезную улыбку, когда она была ему представлена.

— Так вы закончили Универссситет на Ассстриссс Алексссандрия, — просвистел он. — Я тоже. Выпусск 2784 года.

— А, значит, на четыре года позже меня, — подсчитала Лунзи. — Вы помните ректора Грейстоуна?

— Несссомненно. Для человека — замечательный админиссстратор. Как любопытно, ссстарейшая, что вы не кажетесссь ссстоль почтенного возрассста, о котором сссвидетельссствует ваше знание, — вежливо заметил сетти.

Характерной чертой сетти была скрытность. Лунзи по собственному опыту знала, что подойти и задать личный вопрос считается у них верхом интимности.

— Благодарю вас, уважаемый посол. Как мило с вашей стороны, что вы упомянули об этом, — произнесла она, откланиваясь, когда Коромель поволок её для следующего официального представления. — Удивительно, здесь нет ни одного тека, — отметила Лунзи, когда они обменялись любезностями с очередными знакомыми адмирала.

Он прокашлялся:

— В настоящее время теки не слишком популярны среди членов ФОП. И хотя обычно рикси никогда, похоже, особо не интересуются чьим-либо мнением, дипломатический корпус должен считаться с чувствами публики.

— Да что они сделали такое необычное? — спросила Лунзи.

— В жизни не догадаетесь, — сухо ответил Коромель.

— Ах, адмирал, какое счастье видеть вас здесь! А кто ваша очаровательная спутница?

Лунзи обернулась, чтобы вежливо улыбнуться, но невольно подалась назад.

Из-под тяжелых выступающих надбровных дуг на неё пристально смотрела сверху вниз темноволосая женщина-»тяжеловес». Но говорила не она. Перед гигантской женщиной в роскошном кресле сидел тщедушный мужчина с огромными горящими черными глазами. Он, по-видимому, вполне привык к тому, что эта великанша прикрывает его тылы. Лунзи взяла себя в руки и учтиво кивнула мужчине в кресле.

— Йенойс, это Лунзи, — представил их друг другу Коромель. — Лунзи, Йенойс — глава знаменитой купеческой семьи Парчандри. Их торговые поставки имеют огромное значение для Тау Кита.

— Наши скромные достижения недостойны вашего комплимента, великодушный адмирал. — Маленький мужчина вежливо склонил голову. — Очень рад познакомиться с вами.

— Очень приятно, — ответила Лунзи по мере сил спокойно. Никогда не следует проявлять своё удивление или недоверие. Она знала репутацию семьи Парчандри. Что-то в Йенойсе с первого же взгляда вызвало в ней антипатию.

Не говоря уж о том, какую он выбрал себе спутницу.

Йенойс указал на женщину-»тяжеловеса» у себя за спиной:

— Мой дипломатический помощник Квинада. — Женщина согнулась и снова выпрямилась, ни на секунду не сводя глаз с Лунзи. — Мы не имели удовольствия видеть вас прежде, Лунзи. Вы постоянно проживаете на Тау Кита?

— Нет, я совсем недавно приехала с Альфы Центавра, — любезно ответила она. Коромель заверил её, что нет причины скрывать, откуда она, оправдываясь условностями обычного хорошего тона.

— Альфа Центавра? Как интересно! — пропел Парчандри.

— Семья моей дочери живет в Шайго, — учтиво отозвалась Лунзи. — Я никогда не виделась с ними прежде, и они пригласили меня на семейную встречу.

— Ах! До чего же незаменимы семейные узы! Даже в нашем бизнесе мы прежде всего доверяем семье и лишь потом, как это ни прискорбно, всем прочим. К счастью, семья наша очень многочисленна. Альфа Центавра — восхитительно огромный мир, планета наслаждений и чудес. Должно быть, вам жалко было покидать её?

— Ничуть, — сухо возразила Лунзи. — Поскольку атмосфера там загрязнена настолько, что совершенно не годится для дыхания.

— Не годится для дыхания? Не годится? — Парчандри скорчился в порыве неожиданного смеха. — Это просто великолепно! Ну и ну, Лунзи… — Он внезапно утихомирился. — Но, безусловно, воздух на любой планете более пригоден для дыхания, чем на корабле?

Лунзи вдруг вспомнила предупреждение инженера Перкина относительно владельцев «Фатум-Круиз». Это была компания «Параден», принадлежавшая боковой ветви семейства дельцов Парчандри. Она не знала, возглавляет ли «Параден» Йенойс, но предпочла не провоцировать его и не возбуждать излишнего любопытства. Что, если он один из обвиняемых по делу «Фатум-Круиз»? Возможно, Коромелю нужны с этим человеком добрые отношения.

— По пути к Альфе Центавра Лунзи попала в космическую катастрофу, — вставил Коромель. Для Лунзи это замечание, якобы необходимое для поддержания беседы, оказалось полной неожиданностью.

— Ясненько-понятненько. Как это ужасно! — Глаза Парчандри поблескивали при этом так, словно для него это вовсе не было ужасно. Он откровенно проявлял к Лунзи какой-то нездоровый интерес. — И долго вы находились в таком состоянии? — приставал торговец. — А что, ваши инженеры не смогли починить судно? Какой это кошмар — оказаться во власти машин в далеком космосе! Но, глядя на вас, можно утверждать, что вы пережили это бедствие вполне безболезненно. Похвальная сила духа. Пожалуйста, расскажите мне, ничтожному, все поподробнее! — Он в ожидании посверкивал на неё глазами.

Лунзи пожала плечами, не имея ни малейшего желания доставлять удовольствие этому странному типу. Но, надо думать, Коромель не стал бы подвергать её подобной опасности, если бы компания «Параден» принадлежала Йенойсу и он являлся одним из ответчиков по делу «Фатум-Круиз».

— Да тут, собственно говоря, и рассказывать нечего. Нас взял на буксир военный корабль, оказавшийся неподалеку от места аварии.

— Какое случайное спасение. — Глаза Йенойса снова блеснули. Его… телохранительница — и никакого значения не имело, что он назвал её дипломатическим помощником: она была именно телохранительницей, если уж даже Лунзи это заметила, — ни разу даже глазом не моргнула, таращась на неё. — Странствие в космосе, приземление на Альфе Центавра, и вот вы — здесь. Вот это женщина!

— Ничего особенного, — буркнула Лунзи, мечтая о том, чтобы поскорее уйти от этого отвратительного субъекта и его злоглазой «помощницы», но рука Коромеля на локте незаметно для окружающих удерживала её на месте.

Странно, почему на Коромеля не подействовало то, что она умолчала о подробностях своей аварии? Йенойс уже в курсе? — Путешествия — неотъемлемая часть нашего настоящего. Корабли и сплетни пересекают Галактику с равной скоростью.

Йенойс пропустил её дерзость мимо ушей.

— Адмирал, — он повернулся к Коромелю, — вы ещё не отпробовали закусок?

Я ни на мгновение не сомневаюсь, что рикси привезли для нашего удовольствия подлинное земное вино. Из Франца, как я слыхал.

— Из Франции, — с поклоном поправил его Коромель. — Провинция в Северном полушарии Земли.

— Да-да, конечно. Это единственное место в Галактике, где я ещё не бывал. Рикси действительно закатили для своих гостей роскошное пиршество.

Очищенные орехи и семечки мне не слишком по вкусу, но лакомства со сладким кремом доставили бы наслаждение и людям не столь скромного уровня, как мой. А сыры! Чистая амброзия! — Парчандри поцеловал тыльную сторону своей ладони.

Лунзи невольно вздрогнула. Амброзия. То, что Парчандри воспользовался этим словом, казалось чистой случайностью. Но Лунзи, почти три месяца бережно носившая его в себе, как нерожденное дитя, была особенно чувствительна к его употреблению. Она заметила, что оба мужчины посмотрели на неё. Коромель не отреагировал никак. Он-то знал значение слова, но торговец?.. Йенойс как-то странно к ней приглядывался.

— Для вас здесь неподходящая температура, доктор? — сочувственно спросил Парчандри. — Мне кажется, рикси эту комнату изрядно перегрели, но я привык к своему дому: он в горном районе. Много холоднее, чем здесь. — Он подал знак гигантской телохранительнице. Они быстро пошептались, после чего Квинада вышла из зала. Йенойс пожал плечами:

— Я приказал принести более легкий жакет, а то я задохнусь ещё до того, как успею поприветствовать нашего хозяина.

Йенойс перевел разговор на общую тему и разглагольствовал не без шарма, но Лунзи не сомневалась, что он за ней пристально следит. Чувствовалась в низкорослом торговце какая-то загадочность, но она не имела ничего общего с приятным сюрпризом. Лунзи находила его столь же злым, сколь и извращенным, и с нетерпением ждала, когда они с Коромелем смогут, наконец, уйти. Под испытующим взглядом Йенойса Лунзи чувствовала себя не в своей тарелке и старалась не встречаться с ним глазами.

В конце концов, Коромель, казалось, заметил скрытые призывы Лунзи идти дальше.

— Не взыщите, Йенойс. Здесь посол вефтов с Парок. Я должен поговорить с ним. Вы простите нас?

Йенойс протянул им поочередно влажную руку. Лунзи, несмотря на отвращение, от души её стиснула, в награду за что была позабавлена обиженной гримаской.

— Смеем ли мы надеяться увидеть вас вдвоем на нашей маленькой вечеринке дней через пять? — осведомился напоследок торговец. — Парчандри желают возжечь пламя своего восхищения в сердцах наших бесценных друзей и драгоценнейших покупателей. Озарите ли вы нашу жизнь своим вниманием?

— Да, непременно, — любезно ответил Коромель. — Благодарим за приглашение.

Парчандри теперь стоял, подчеркнуто кланяясь.

— Благодарю вас! Какая честь для моей скромной персоны. — Он ещё раз низко поклонился и сел.

— Неужели мы должны пойти на вечер этих Парчандри, у которых ни стыда, ни совести? — тихо спросила Лунзи, когда они отошли.

Коромель, казалось, удивился.

— Мы действительно должны поддерживать добрые отношения. Почему бы и нет?

— Его беспринципность заставляет меня думать, что он мать родную продаст за десять акций «Прогрессивной Галактики».

— Наверняка продал бы. Но, так или иначе, пойдем. Эти вечеринки очень скучны без компании.

— Меня в связи с ним очень тревожит одно обстоятельство. Он сказал слово «амброзия». Вы видели, как он уставился на меня, когда я невольно вздрогнула? Он не мог этого не заметить.

— Он употребил это слово в соответствующем контексте, Лунзи. Просто у вас на него повышенная чувствительность. И в этом нет ничего удивительного после того, что вам довелось пережить. Йенойс слишком ленив, чтобы заниматься чем-либо ещё так же энергично, как бизнесом. — Коромель взял её под руку и повел к следующему послу.

***

— Она солгала, — тихо сообщила Квинада своему хозяину, наклоняясь, чтобы передать более легкий парадный жакет. — Я связалась с главным офисом. Согласно сообщениям наших людей с Альфы Центавра за те дни никаких неисправных кораблей на планету никто не доставлял. При этом было замечено, что с военного крейсера, судя по описанию — «Бан Сидхе», высажено множество пассажиров в штатском. Одна сошедшая подходит по описанию. Время прибытия на Альфу тоже подходит. А фальшивая история лишь для отвода глаз.

— Неубедительно, — безразлично отозвался Йенойс, наблюдая за Лунзи и Коромелем, непринужденно болтавшими с послом вефтов и другим торговым магнатом. — Информация из столь ненадежного источника мало стоит. Этого недостаточно.

— Есть и кое что ещё. Человек, которому донес приказавший долго жить шпион, был в ресторане с женщиной, приметы которой в точности совпадают с сопровождающей нашего адмирала дамочкой в голубом.

— Вот оно как. Тогда никаких сомнений. — Йенойс улыбался кому-то из знакомых в толпе, хотя полуприкрытые веками глаза его были по-прежнему холодны. — Планы наших друзей, возможно, придется… изменить. — Он поджал губы. — Убери её. Но не здесь. Не стоит провоцировать межпланетный скандал из-за такого пустяка, как уничтожение шпиона. Только проследи, чтобы она больше не вредила нам.

— Как прикажете, — ответила телохранительница и отошла.

Настоящий оркестр в углу зала заиграл танцевальную музыку. Лунзи непреодолимо влекло отдаться бойкому ритму, а Коромель, как назло, обменивался нескончаемыми историями с каким-то офицером и представителем колонии, которой лишь недавно предоставили статус охраняемой. И лишь когда адмирал обернулся к Лунзи с вопросом, он заметил, что внимание её поглощено танцплощадкой. Он поймал её взгляд и церемонно поклонился.

— Не окажете ли честь? — спросил он и, принеся друзьям извинения, закружил её меж танцующими парами. Танцевал он великолепно. Лунзи чувствовала, как умело он ведет её, не мешая раскачиваться под волны музыки.

— Простите, что заставляю вас скучать, — извинился Коромель во время очередного па. — Все эти банкеты отштампованы по единому шаблону. За счастье, если удается встретить кого-нибудь из друзей, с которыми можно поболтать.

— Да нет, все нормально, — заверила его Лунзи. — Надеюсь, я не кажусь скучающей. Это было бы непростительно.

— Осталось потерпеть ещё немного, и можно будет уйти, — пообещал ей Коромель. — Я прямо умираю от скуки. По традиции хозяева провозглашают тосты с многочисленными восхвалениями во здравие гостей, а потом они обмениваются ролями. Вот-вот начнется.

Танцы закончились. Старший рикси занял своё место в передней части зала, сжимая кубок когтем на крыле. Поднимая кубок, он обратился к собравшимся. По его знаку Лунзи вместе со всеми остальными поспешила к накрытому столу. Коромель наполнил их бокалы вином из Франции.

Когда все разместились, посол заговорил мягким высоким тенором:

— За наших дорогих гостей! Долгих лет жизни!.. За наших собратьев — членов Федерации Обитаемых Планет! Долгих лет жизни!.. За моего старого друга, представителя вефтов!..

Коромель вздохнул и наклонился к Лунзи:

— Ну, это надолго… Ценю ваше терпение и снисходительность.

Давясь от смеха, Лунзи подняла бокал за рикси.

***

— Я не могу появляться в одном и том же платье на двух дипломатических приемах подряд, — объясняла Лунзи адмиралу на другой день за обедом. — Я собираюсь купить второе.

Когда Лунзи только прибыла на Тау Кита, она отметила для себя, на всякий случай, новый торговый центр, примыкающий к космопорту.

Первоначально на этом месте было поле, которое использовалось для ремонта крупных летательных аппаратов, а также под разборные жилые модули. Их наполовину скрывала земляная насыпь, служившая забавам местной ребятне.

Насыпь была все ещё там — теперь как часть природного ландшафта, выровненная в соответствии с садово-парковыми стандартами. А за ней воздвигли великолепный пассаж с магазинами из темно-красного кирпича и местного светло-серого камня. То там, то тут, смягчая строгий облик здания, раздавался смех детей, праправнуков тех, с кем некогда играла Фиона. До Лунзи долетали обрывки оживленной болтовни, эхом отражавшейся в переходах пассажа.

Большая часть магазинов была предназначена для дышащих кислородом, но в нижнем этаже располагались и специализированные торговые ряды с люками шлюзовых камер вместо дверей, в которых обслуживали покупателей, обитавших в иных средах. Лунзи прошла вдоль витрин одного из этажей и поднялась по пандусу на следующий, мысленно примеряя платья и аксессуары. Разнообразие товаров было впечатляющим, возможно, даже слишком. У неё даже возникло сомнение, а есть ли тут магазины, в которых она смогла бы найти что-нибудь подходящее для себя. Некоторые фасоны отвечали самым последним требованиям моды. Лунзи отступила назад, чтобы получше видеть витрины.

В отражении стекла она мельком заметила что-то огромное, приближающееся к ней слева. Лунзи подняла глаза. То оказалась компания тяжело ступавших по пандусу людей-»тяжеловесов», которые вот-вот должны были пройти мимо неё. В мрачном мужчине, возглавлявшем процессию, она узнала представителя с Дипло, на которого Коромель обратил её внимание на банкете рикси. Шагая по двое, «тяжеловесы» занимали почти весь проход, и она предпочла переждать в магазине «Финзер-Стиль», пока они не пройдут.

— Чем могу быть полезен? — с поклоном и улыбкой на лице обратился к ней мужчина в полтора раза ниже её ростом, с ушами, изящно украшенными бахромой. — Я — Финзер, владелец этого замечательного заведения.

Лунзи выглянула наружу. Компания великанов уже ушла, за исключением одной женщины, остановившейся, чтобы заглянуть в витрину на противоположной стороне галереи. И женщина эта не имела отношения к свите представителя с Дипло. То была телохранительница Парчандри, Квинада.

Женщина» тяжеловес» обернулась, и её мрачные темные глаза тупо вперились в «легковеску». Лунзи улыбнулась ей, надеясь получить вежливый ответ. Не меняя выражения лица, Квинада пошла прочь. Озадаченная Лунзи посмотрела на владельца магазинчика, все ещё дожидавшегося клиентку чуть поодаль.

— Мне нужен вечерний туалет, — сказала она Финзеру. — Не найдется ли у вас что-нибудь в классическом стиле десятого размера?

Финзер предложил ей классическое платье в пепельно-розовой гамме с обтягивающим корсажем и длинной вечерней юбкой, кружащейся водоворотом у самых ступней.

***

Два дня спустя Лунзи, поправляя оборки на новом платье, ехала с Коромелем в резиденцию Парчандри.

— Нет, это не домыслы, Коромель, — твердо говорила она. — Последние два дня Квинада бывает всюду, куда бы я ни пошла. Каждый раз, когда я оглядываюсь, она оказывается поблизости. Она преследует меня.

— Совпадение, — весело фыркнул Коромель. — Круг общения дипломатов на Тау Кита удивительно мал. На этой неделе у вас с Квинадой одинаковые задачи, вот и все.

— Нет, не все. Она смотрела на меня с таким выражением, которое иначе чем алчущее я и назвать не могу. А об этом безнравственном извращенце, которому она служит, наверняка можно сказать только то, что я могла бы его в бараний рог свернуть. Вы не видели, как загорелись его глаза, когда он услышал, что я побывала в космической катастрофе? Грязные у него забавы.

— Вы делаете из мухи слона, — спокойно возразил Коромель. — И, естественно, никакие извращенцы вам тут, на Тау Кита, не угрожают. Слабое место дипломатической неприкосновенности — похищение детей и родных. Для человека с таким общественным и семейным положением, как у Йенойса, это может представлять значительную опасность. Что же касается этой его помощницы, вы ведь сами рассказывали мне о вашей глубоко сидящей боязни «тяжеловесов».

— Но я не страдаю манией преследования, — с твердой убежденностью запротестовала Лунзи. — Оставьте в покое мою глубоко сидящую фобию. Прежде чем Мне пришло в голову, что Квинада, быть может, преследует меня, я постаралась от неё улизнуть. Скажите, чего ради она околачивалась в четырех продовольственных магазинах, не сделав ни единой покупки? А в трех салонах красоты? И не только это: она ждала неподалеку от ФОП-комплекса, пока закончатся мои занятия по самодисциплине.

Коромель задумался:

— Вы твердо в этом убеждены?

— Твердо. И думаю, что это наверняка связано с амброзией, как бы вы ни помалкивали на этот счет. — Коромель ухмыльнулся, но промолчал, что в сложившейся ситуации только усилило её досаду. В слове «амброзия», видимо, заключался какой-то секретный смысл, а она была всего лишь конвертом, в котором отправили письмо, и не имела права знать больше. Лунзи упорно продолжала:

— Сомневаюсь, что намек Йенойса, несмотря на его неопровержимый дипломатический статус, был так уж случаен, как вы утверждаете. В любом случае, помощница его — соглядатай.

— Как частное лицо, я не могу сделать почти ничего, чтобы впредь ей было неповадно, Лунзи. Однако… — Он поднял голову. Глаза его светились лукавством. — Заручитесь поддержкой разведки Флота, и в вашем распоряжении все силы нашей спецслужбы.

Она испытующе смотрела на его красивое лицо, стараясь рассеять закравшиеся в душу недостойные подозрения.

— Вы клоните к тому, адмирал Коромель, что я должна завербоваться в разведку Флота?

— Я действительно хочу, чтобы вы служили в разведке — это было бы неоценимое приобретение, и, по правде сказать, просто замечательно, когда вы рядом, — но не такой ценой. Я не могу ни пойти на компромисс с уставом Флота, даже если бы вы захотели этого, ни поставить вас в сколь-нибудь особое положение, согласись вы на это. Но самое главное, Лунзи, — то, что вы должны сами захотеть присоединиться к нам. Ведь даже если бы я мог силой заставить вас поступить на службу, это было бы совсем не то, что нам нужно. Я знаю наверняка, что вы, как работник, в десять раз лучше кого-нибудь вроде Квинады… если на самом деле пойдете на это добровольно.

Лунзи лишь мгновение помедлила в нерешительности и кивнула:

— Ладно. Я — «за».

Коромель улыбнулся и пожал ей руку:

— Отлично. Ваши документы я просмотрю завтра утром. Проведем дополнительное собеседование, хотя почти все подробности вашей жизни у меня уже есть. Надеюсь, вы не пожалеете.

— Я чувствую себя уже в большей безопасности, — чистосердечно сказала Лунзи.

— В добрый час. Ну вот мы и приехали.

Огромный особняк Парчандри располагался на окраине столицы Тау Кита.

Йенойс вместе с другими членами семьи стоял на ступенях, приветствуя гостей. Спускались сумерки. Курильницы по обеим сторонам широкого подъезда источали разноцветный дым с тяжелым запахом. Два лакея встречали подъезжавшие лимузины. Один открывал дверь, а второй выяснял, кто внутри, чтобы доложить хозяевам. Перед взором Лунзи мелькнули горящие черные глаза на мертвенно-белом лице, и у неё даже перехватило дух. Неожиданное появление представителей расы, к которой принадлежали бандиты в ресторане на Альфе Центавра, мягко говоря, выбило её из колеи. Сверкающие глаза, однако, не подали и виду, что узнали её. Да и с чего бы вдруг им было её узнавать? Она становилась чрезмерно чувствительна ко всем этим многочисленным совпадениям.

Йенойс тепло их поприветствовал, представляя Коромеля членам семьи. Все они были одеты неописуемо элегантно, и Лунзи поймала себя на том, что прикидывает, сколько могла бы стоить подобная экипировка. Если она не ошибалась, каждому Парчандри его наряд обошелся дороже, чем потратили на свою одежду все гости дипломатического вечера, вместе взятые. Погода стояла чудесная, и шустрые официанты разносили напитки прямо в галерее.

— Адмирал Коромель! И Лунзи! Как ссславно ссснова видеть вассс вмесссте! — воскликнул посол сетти, грузно поднимаясь по лестнице от приветствующего комитета. — Адмирал, я надеялссся побессседовать ссс вами несссколько дней назад, но упуссстил благоприятную возможносссть.

Лунзи поняла намек на конфиденциальность предполагаемого разговора и извинилась.

— Я только поищу дамскую комнату, — пояснила она Коромелю, ставя свой бокал на поднос проходящего мимо официанта.

Узнав дорогу у одной из дам Парчандри, она вошла в дом. Йенойс почтил присутствие Лунзи всего лишь безразличным «добрый вечер», и это чуть-чуть успокоило её. Возможно, она все приняла на свой счет только потому, что была слишком хорошо осведомлена после того несчастного вечера с Илоком.

Так или иначе, она порадовалась, что избавлена от внимания Парчандри.

После приема у рикси у Лунзи не осталось сомнений в справедливости шедшей о нем молвы, но реальность оказалась ещё хуже, чем она могла себе вообразить. Причем даже половина того, что она слышала, давала основание приписать ему крайне изощренную порочность.

Лунзи оказалась в парадном зале резиденции с высокими потолками, оформленном в изящном старинном стиле. Дамская комната для гуманоидов находилась в конце облицованного розовым мрамором коридора, справа от двойной спиральной лестницы с обшитыми золотом опорами, которая вела на верхние три этажа. К залу примыкало ещё несколько затемненных коридоров.

— Вот это красота! Да, они знают толк в жизни, — пробормотала Лунзи.

Голос её неожиданно громко прозвучал в огромном пустом зале. Светильники горели вполнакала, но ей этого было достаточно, чтобы разглядеть в дальнем конце коридора женщину, вышедшую из боковой двери. — Ага. Вот это где.

Лунзи перед зеркалом подправила макияж, привела в порядок складки на юбке и села на кушетку под освещавшими комнату бра. Она была в дамской комнате совершенно одна и могла торчать тут сколь угодно долго. Какая досада, что она не успела свести знакомство ни с одним из присутствующих на вечере дипломатов. Она понадеялась, что переговоры Коромеля с сетти уже близятся к концу.

Ну не может же она весь вечер отсиживаться в туалете. Пора бы уже и выйти. Вздохнув, она открыла дверь, собираясь вернуться в общество. По ту сторону двери стояла Квинада, перегораживая выход своей громоздкой фигурой. Вздрогнув от неожиданности, Лунзи отодвинулась, уступая той дорогу, чтобы самой поскорее выбраться наружу. Но женщина-»тяжеловес» заполняла собой весь дверной проем и едва не сшибла Лунзи с ног, когда та попятилась и отступила влево, намереваясь выйти, как только проход освободится. Квинада, явно препятствуя замыслу Лунзи, могучей рукой ухватила её выше локтя и затолкнула обратно в комнату.

— Сюда! — приказала она, оттесняя Лунзи в угол, где та только что сидела. — Тебя-то я и поджидаю.

— Меня? — недоуменно спросила Лунзи, изображая вежливое удивление.

Внутренне мобилизовавшись, она присматривалась, где бы прошмыгнуть мимо массивного туловища «тяжеловески». — Зачем?

Квинада зловеще смотрела на неё из-под тяжелых надбровных дуг.

— Мой хозяин хочет тебя ликвидировать. Я должна следовать его приказаниям. Мне, по правде говоря, не очень-то охота, но я служу ему.

Лунзи начало трясти. Значит, интуиция не подвела её. Йенойс её подозревает. Но приказать убить всего лишь на том основании, что она узнала слово?

С тупым выражением на Лице «тяжеловеска» прижала её к стене. Надави Квинада чуть сильнее, она могла раздавить Лунзи.

Преодолев ужас, Лунзи посмотрела махине в глаза.

— Вы же не хотите убить меня? — просто спросила она, надеясь, что это не похоже на мольбу о пощаде. Это могло бы только пробудить садистские наклонности в «тяжеловесной» душе. Квинада казалась типичной представительницей тех, кто получает наслаждение, причиняя боль. А Лунзи нужно было лишь чуть больше времени, чтобы призвать на помощь самодисциплину. Она уже допустила тактическую ошибку, позволив себе оказаться в крайне невыгодном положении. Должно быть, Квинада и её хозяин рассчитывали на сопротивление с её стороны. Квинада видела, как она выходила из ФОП-комплекса. Знают ли они, что Лунзи — мастер медитации?

— Нет, я тебя убивать не хочу, — проворковала Квинада едва ли не весело, и в её словах угадывался скрытый смысл, встревоживший Лунзи значительно сильнее, чем прямая угроза. — И не хотела бы, когда бы не была должна. А если бы ты не была моим врагом, я и вовсе не собралась бы убивать тебя.

— Я не враг тебе, — успокаивающе ответила Лунзи.

— Не враг, говоришь? Ты надо мной смеешься.

— Я всегда стремилась к тому, чтобы у нас сложились дружеские отношения, — заверила её Лунзи. Внимательный, оценивающий взгляд Квинады отнюдь не вызывал у неё дружеского расположения.

— Что-то не верится. В этом городе все дипломаты улыбаются в знак уважения к «тяжеловесам». Только улыбки их — поддельные.

— Ну я же не дипломат. Когда я улыбаюсь, это от чистого сердца.

Заниматься дипломатией — не в моих интересах. — Лунзи постаралась оценить свой шанс выболтать себе выход из этого столь опасного затруднительного положения. Если она прибегнет к внушению, но оставит врага в живых, секрет её будет раскрыт. И следующее покушение на её жизнь произойдет уже не один на один. Если же она воспользуется своими навыками для убийства, её способности опять же обнаружатся, когда медэкспертиза покажет, что смертельные удары были нанесены маленькими женскими ручками. А потом она предстанет перед судом мастеров.

— Это хорошо, — ухмыльнулась Квинада, прищуривая загоревшиеся глаза под козырьками надбровий и придвигаясь к ней почти вплотную. Лунзи кожей ощущала жар тела огромной женщины. — Это мне нравится. Я хочу, чтобы мы подружились. Мой работодатель не любит тебя, но если мы друзья, не могу же я поступить с тобой как с врагом, верно? Это платье так прелестно. — Обратной стороной толстого пальца Квинада погладила материю, прикрывавшую плечо Лунзи. — Я видела тебя, когда ты покупала его. Оно очень идет тебе, выявляет твою прелесть. Меня влечет к тебе. Мы не должны оставаться на этом глупом вечере. Уйдем отсюда прямо сейчас. Быть может, нам удастся разделить тепло.

Поначалу Лунзи была перепугана, теперь же ей нестерпимо захотелось расхохотаться. «Тяжеловеска» предлагала пощадить её жизнь в обмен на благосклонность! Эта ситуация была бы чертовски забавной, не будь она смертельно опасной. Она всласть насмеется, вспоминая об этом, если ухитрится остаться в живых.

— Ну, пошли со мной, мы подружимся, и я позабуду обо всех предписаниях, — мурлыкала Квинада. Она уже смотрела на Лунзи как на свою собственность.

Лунзи старалась не морщиться от омерзения. Едва скрывая отвращение, вызванное прикосновением Квинады, она подумала, что даже при обещанном «тяжеловеской» покровительстве её скорее всего прикончат. Йенойс из тех, чьи приказы выполняют. Как Квинаде удалось бы сфальсифицировать убийство?

Она должна выбраться отсюда и предупредить Коромеля. И Лунзи заговорила, тщательно взвешивая каждое слово, стараясь казаться достаточно податливой:

— Не сейчас. Адмирал ждет меня. Чуть позже я улизну от него и встречусь с тобой. — Она заставила себя ласково погладить руку Квинады, отчего у неё осталось ощущение, будто она перепачкалась какой-то слизью. — Необходимо соблюсти приличия. Ты и сама это знаешь.

— Тайное свидание. — Квинада улыбнулась, губы её скривились на одну сторону. — Чудесно. Это усилит ощущения. Когда?

— Когда кончится официальная часть, — предложила Лунзи. — Они: хватятся меня, если я не подниму заздравную чашу за твоего господина. Но уж потом я могу встретиться с тобой, где бы ты ни захотела.

— Да, верно, — согласилась Квинада, отстраняясь от неё. — Это обычай. И твое отсутствие будет замечено.

Лунзи обнадеживающе кивнула и шагнула к двери. Но в следующий же момент Квинада схватила её за оголенную руку и резко ударила по щеке. Голова Лунзи откинулась назад, широко раскрытыми глазами она взирала на «тяжеловеску», которая сдавила стальными пальцами её плечо. Квинада отпустила её, и Лунзи отшатнулась назад, прислоняясь к стене, чтобы удержаться на ногах.

— Где мы встретимся? Ты не сказала. Если обманешь — убью. — От ласкового голоса Квинады у Лунзи мороз пробежал по коже.

— Да здесь, конечно, — сказала Лунзи так, словно это было самоочевидно.

— Это самое надежное место. Как только покончат с тостами, я вернусь сюда и буду тебя ждать. Пусть этот самодовольный адмирал думает, что я тут навожу красоту ради него. Но, видишь ли, Квинада, я уже слишком долго отсутствую. Я должна идти. — И с ослепительной улыбкой Лунзи поднырнула под её руку и выскочила за дверь.

Стала бы Квинада её преследовать или нет — неизвестно: пять беззаботно болтающих женщин шли по коридору к дамской комнате, обеспечивая Лунзи прикрытие.

Когда Лунзи разыскала Коромеля и посла, сетти уже выражал адмиралу свою признательность. Он поклонился ей и удалился. Стараясь унять эмоции, Лунзи оттащила Коромеля в сторону, за источающие фимиам курильницы.

— Я должна с вами поговорить, — прошипела она, оглядываясь вокруг, нет ли поблизости Квинады. К её облегчению, «тяжеловески» в поле зрения не оказалось.

— Где вы были? — озадаченно спросил он, но едва глянув на Лунзи, обеспокоенно заклохтал:

— Что случилось? Вы ушибли руку? И на шее у вас пятно.

— Прелестная Квинада, помощница Парчандри, — прошептала Лунзи, всей душой ощущая, как отвращение наполняет её слова едким сарказмом. — Она подкараулила меня в дамской комнате и напала! — Она испытала некоторое удовлетворение при виде потрясения на лице Коромеля, с которым он, однако, быстро совладал. — Ей приказано меня убить! Она не сделала этого только потому, что я, в виде эксперимента, согласилась выкупить свою жизнь ценой того, что не имею ни малейшего намерения делать. Я теперь во Флоте, Коромель. Защитите меня. Уведите меня отсюда! Прямо сейчас!