– Блин, снова целый день торчать в этом Инвернессе! – проворчал Чарльз, забравшись в кабинку местного паба, где они сидели уже несколько дней подряд. – Хоть домой уезжай! Если мне еще раз придется смотреть заход солнца со ступеней Инвернесского замка, ей-богу, я брошусь в речку! Хотя бы увижу этот чертов закат в новом ракурсе!

Погода по-прежнему стояла ясная и солнечная, отчего ребята злились еще больше. Сейчас бы как раз сидеть на раскопе...

– Хоть бы дождь пошел – тогда бы, по крайней мере, не так обидно было тут торчать. Но, с другой стороны, позови он нас на раскоп, тогда наверняка бы зарядили дожди, – заметил Мартин.

– Ну да, после того как осмотришь все местные достопримечательности, делать тут особенно нечего, если ты, конечно, не фанат рыбалки или гольфа, – вздохнул Кейт. Он опустил подбородок на руки и уставился на Холла. Сегодня они заехали на взятых напрокат велосипедах так далеко, как только было можно, – все искали эти белые колокольчики. Кейт был разочарован неудачей, изнывал от жары, у него болели ноги. А уж каково Холлу – ему и думать не хотелось. Обстановка в группе накалялась. Все устали ждать. Хорошо еще, до конца недели осталось совсем немного...

– Так и знала, что вы тут, – произнес грудной женский голос. Все обернулись – и увидели у своей кабинки Нарит. – Можно к вам присоединиться?

– Конечно, конечно! – Мэттью встал и пропустил девушку на скамейку.

– А мы думали, ты предпочитаешь проводить время с другими леди! – удивился Алистер.

Девушка тряхнула головой, и ее длинная коса подпрыгнула.

– Когда все мы заняты делом, они еще ничего, – объяснили Нарит. – А сейчас они только и говорят, что о болезнях и о внуках. Ни болезней, ни внуков у меня нет, так что говорить мне с ними абсолютно не о чем. А сейчас они все уселись смотреть сериал. А я пошла разыскивать вас. Вы не возражаете, если я с вами посижу?

– Ну что ты, напротив! – сказал галантный Кейт. – Мы бы тебя давно позвали, просто думали, что с дамами тебе интереснее.

– С этими – не очень. Вот если бы тут были мои ровесницы... А то, когда случаются такие вот накладки, как теперь, мне совершенно некуда деваться.

– Я понимаю, о чем ты, – вставил Холл. Поиски цветов пока что успехом не увенчались. Если в подлеске на боковых проселках виднелось что-то белое, Кейт оставлял Холла на дороге и доезжал туда один, чтобы поберечь приятеля. Он намотал так немало лишних миль. Холл был благодарен другу, но, для того чтобы разрешить щекотливую проблему, которая его мучила, одной благодарности было маловато. Эльфа по-прежнему раздирали внутренние противоречия. Он знал, что, если завтра они отыщут эти белые цветы, он тут же сядет на самолет и помчится домой, к Мауре, забив на все Ирландии на свете.

Вдобавок у него никак не получалось установить связь с Народом иначе как по телефону. Скрыть от Кейта то, как ему тоскливо и одиноко без семьи и друзей, было не так-то просто. Но зачем лишний раз тревожить друга?

– Послушай, может, это ты что-то натворила на раскопках?

– Вовсе нет! – возмутилась Нарит. – Я разбирала мелкие находки точно так, как показал мне ассистент, и записи вносила очень аккуратно, в том же порядке, как это делали до меня. А потом поднимаю глаза – и он стоит и смотрит, злобно так! Понятия не имею, чем я ему не угодила.

– Да тебя никто и не винит, – успокаивающе сказал Кейт. – По-моему, он просто ненавидит женщин. Мы тут обсудили и пришли к выводу, что этот Страуд попросту пи... попросту идиот.

– Ага! – дружно кивнули остальные. Макс ухмыльнулся. Разумеется, американец поправился исключительно из уважения к девушке... Холл тоже улыбнулся. Эти молодые люди объединились против общего врага и теперь поддерживали друг друга. Холлу было приятно общаться с этими Большими – они так легко знакомятся с чужими, им ничего не стоит подружиться... Пожалуй, Малому народу не мешало бы позаимствовать кое-что из их обычаев. Если он, Холл, когда-нибудь сделается старостой, то введет в повседневную жизнь деревни то, что считает нужным, – ну, разумеется, не сразу, а мало-помалу. Но для этого надо, чтобы его поиски завершились удачно... И теперь он не знал, что предпринять.

– А вас вчера и позавчера не было на наших Скучных Заседаниях у подножия замка! – укоризненно сказал Чарльз Кейту. – Мы требуем кворума!

– Нам было не до того, – объяснил Кейт. – Мы с Холлом осматривали окрестности. Тут, в горной Шотландии, все буквально дышит сказками и легендами, а я как раз интересуюсь такими вещами. Я занимаюсь... ну, скажем так: исследованием местной мифологии.

– В смысле?

– Я пытаюсь отыскать источники различных легенд. Меня интересует, откуда взялись все эти старые истории. Ну, кроме Несси, конечно, – поспешно уточнил он, видя, что Чарльз уже собирается спросить: «Про Несси, что ли?» – В ваших краях бытуют тысячи самых удивительных преданий.

– Про Робин Гуда, про короля Артура и все такое? – спросил Алистер.

– Да нет, меня больше интересуют всякие волшебные сказки, – уточнил Кейт, радуясь возможности поговорить на любимую тему. – Драконы там, эльфы, единороги, банши всякие. Рассказы о магии и волшебных созданиях имеются в любой древней культуре. И поневоле задаешься вопросом: откуда все это берется?

– Ну, вот я, к примеру, об этом никогда не задумывался, – возразил Мартин.

– Так ты, значит, как сэр Артур Конан-Дойль, а? Ищешь эльфов и фей, и все такое? – иронически вскинул брови Мэттью.

– Ну, отчасти. Но не совсем. Он верил в это всем сердцем. Я тоже; но мне хотелось, чтобы и моя голова в это поверила.

– А-а! – кивнул Мартин с умным видом. Они с Мэттью перемигнулись. – Ну ладно. Тогда мы тебе потом кое-что покажем, ладно?

– Так ты веришь в незримое, Кейт? – негромко спросила Нарит. До сих пор она все сидела молча, а потому теперь Кейт обернулся к ней, всем своим видом показывая, что слушает очень внимательно. – А моя семья верит в карму. Сама я работаю с картами Таро. Для меня это очень серьезно. В истории моего народа использовались немного другие символы, но они тоже имеют свои соответствия. Хочешь, я тебе погадаю?

Девушка полезла в сумочку и достала оттуда завернутый в шелк сверток длиной в ее ладонь и шириной в пол-ладони.

– Ну, давай. Почему бы и нет? – Кейт немного растерялся. – Спасибо. Мне действительно интересно, что выйдет. А как это делается?

– Я тасую карты, – начала Нарит, размотав шелк и выровняв колоду. На рубашках карт был простой двуцветный узор, зато лицевые стороны были яркие, с экзотическими рисунками – Кейт успел мельком подсмотреть, пока Нарит тасовала карты. Она разделила их на две стопки и снова перетасовала каждую точными, выверенными движениями.

– Снимай.

Кейт двумя пальцами отделил примерно треть колоды и передал Нарит. Она взяла оставшиеся карты и положила на меньшую стопку.

– Последняя карта той части колоды, которую ты взял, – это Шут, карта, которая обозначает тебя в этом гадании.

Она вытащила карту с низа получившейся стопки. На карте был изображен юноша с котомкой, бредущий по извилистой тропке в сопровождении собаки.

– Дурак, иначе Шут. Раздался хохот.

– Удачный выбор, Кейт, прямо в яблочко! – хмыкнул Чарльз.

– Он символизирует потенциал, скорее суть, нежели форму.

Нарит разложила карты на четыре стопки, а последние четыре карты отложила в сторону.

– Как интересно... В твоем гадании – несколько карт из Старшей Арканы. Это означает, что твое нынешнее положение определяется не тобой самим, что ты скорее подчиняешься обстоятельствам, чем управляешь ими. Это правда?

– Не знаю... А каким обстоятельствам-то?

– Ну, поскольку ты не задавал никаких конкретных вопросов, это, как правило, означает твой жизненный путь в целом. Многое из того, что встречается тебе на пути как бы случайно, на самом деле определяется кармой. Но бояться тут нечего. Это означает, что твоей жизнью управляют могущественные силы. Обычной ее не назовешь.

Кейт покосился на Холла – у эльфа глаза вылезли на лоб. Прочие ухмылялись.

– Понятно. А дальше?

Девушка осторожно принялась переворачивать карты одну за другой.

– Вот, в твоем возможном будущем – Звезда. Но что это значит – то ли тебе кто-то поможет, то ли сам ты поможешь другим, – пока неясно. О-о! – озабоченно сказала Нарит, открыв карту, лежавшую справа. На карте была изображена зубчатая башенка, в которую бьет молния. Кейт вопросительно вскинул брови.

– Это Башня. Она сулит внезапный конец пути и новое начало. Это может означать и смерть, но совсем не обязательно. Твой итог – тройка Чаш, что означает исполнение и празднование, так что сомнительно, чтобы Башня в данном случае предсказывала именно смерть.

– А что тогда означает Смерть? – Кейт ткнул пальцем в следующую карту, на которой был изображен скелет в плаще, с косой.

– Перемены, – не задумываясь ответила Нарит. – Зачастую к хорошему. Смерть – вовсе не угроза, если задуматься о недостатках вечной жизни.

– Ну, а я бы вовсе не отказался жить вечно, – заметил Чарльз. – А кто бы отказался?

– Только если обеспечить себя запчастями, – возразил Кейт и принялся загибать пальцы: – Зубы, волосы, глаза, суставы...

– Да ты никак и впрямь во все это веришь? – возмутился наконец Мартин, поняв, что Кейт принимает гадание всерьез.

– Карма влияет на твою жизнь, не важно, веришь ты в это или не веришь, – невозмутимо ответила Нарит. – Может быть, ты тоже хочешь знать свое будущее?

– Ну уж нет!

– Я хочу! – вызвался Холл.

– Если у тебя есть какой-то вопрос, задай его мысленно.

Нарит собрала карты и снова принялась их привычно тасовать. Холл хотел было взять половину колоды, но обнаружил, что пальцы сами собой берут только тоненькую стопку. Нет, в этих картах решительно что-то есть. Сами они не зачарованы – такое впечатление, что они, скорее, являются проводником какой-то силы. Молодой эльф подался вперед, сгорая от любопытства.

– Отшельник. Ты – ищущий, подобно Диогену, – сказала Нарит, и Холлу показалось, будто ее голос исходит откуда-то издалека. – Отшельник одинок во всем – в своих поступках, в мыслях, в душе. Это какая-то слишком стариковская карта для ребенка...

На последнее замечание Холл внимания не обратил.

– А что значат остальные?

Нарит перевернула их лицом кверху и принялась рассказывать. Вначале она указала на изображение веселого толстяка, окруженного кубками:

– В конце ты придешь к девятке Чаш. Иначе ее еще называют картой желаний. В конце концов ты получишь все, в чем нуждаешься. Но на пути тебя ждет множество препятствий, и все их надо преодолеть, прежде чем обретешь искомое. К тому же нельзя сказать, что все именно так и получится. Карты ничего не гарантируют. Они всего лишь указывают направление. У тебя в гадании несколько Жезлов, обозначающих испытания духа, и путь твой пересекает Колесница – уравновешивающее влияние и внешняя сила, которую ты поначалу можешь рассматривать как препятствие, некто или нечто, что сильнее тебя. Но в конце тебе поможет Звезда. Она здесь означает помощь друга.

Ошеломленный Холл еле выдавил:

– Спасибо...

Он забился в уголок со своим «Сент-Клементсом» и крепко призадумался.

– Галиматья какая-то, – сказал Мэттью, но видно было, что он не так уж уверен в этом. Нарит взглянула на него укоризненно и снова принялась тасовать карты.

– Давай попробуй, – предложила она. – Пожалуй, сегодня я смогу провести еще одно гадание.

Мэттью, поколебавшись, потянулся через длинный стол, отделил ровно полколоды и положил карты на стол рядом со второй половиной. Нарит взяла обе половины и принялась раскладывать карты.

– Ты – валет Мечей. В прошлом ты был рыцарем Пентаклей, тебя интересовали исключительно материальный мир и возможность чего-то в нем добиться, но в настоящий момент ты Отшельник, ты ищешь чего-то другого, – принялась объяснять Нарит, указывая на одну карту за другой. – Твой путь пересекает король Пентаклей.

– А кто это такой? – спросил Мэттью, заинтересовавшись помимо собственной воли.

– Владыка Земли – наставник, отец, человек, обладающий властью в реальном мире, в особенности в области финансов. А вот ты появляешься снова, на этот раз как рыцарь Мечей. Искатель Воздуха.

– Да уж, что верно, то верно! – цинично заметил Мартин. – А также пускатель на воздух. Ой!

Это Мэттью ткнул его локтем под ребра.

– Воздух означает интеллектуальные достижения, – продолжала Нарит так, словно не слышала Мартина. Сейчас, когда девушка раскладывала карты, в ней появилась какая-то спокойная, уверенная властность, и парни поневоле притихли. – Вот – Смерть, которая может изменить твою жизнь. Если ты преодолеешь свои неурядицы, – она указала на карту с мечами и карту с пентаклями, на которой был изображен человек, окруженный мешками с золотом, – ты выйдешь к четверке Жезлов, обозначающей довольство. Жезлы обозначают достижения духа. – Она пристально посмотрела Мэттью в глаза. – Тебе вскоре предстоит принять решение.

Мэттью смотрел на нее уже иначе, с большим уважением.

– Спасибо, – искренне ответил он, когда девушка наклонилась собрать карты. Затем умолк и уставился в противоположную стену. Через некоторое время он сообразил, что остальные пялятся на него.

Мэттью залпом осушил свой стакан.

– Ну, следующая с меня, идет? Нарит, ты будешь пиво?

– Ну все. Я иссяк, – сказал Чарльз часов в десять вечера. Он порылся в кармане, но там оказалось всего двенадцать пенсов. – Пока не доберусь до банкомата, у меня сухо.

– И я тоже без гроша, – сказал Мартин. Оба с надеждой обернулись к Кейту.

– А я чего? Я ничего! – отмахнулся американец. – Я на сегодня тоже банкрот.

– Да брось ты, вы, американцы, богатенькие! – пренебрежительно сказал Эдвин, оторвав взгляд от стакана. Пива, впрочем, там уже почти не было – так, на палец. – У вас же денег – как грязи. Мог бы и раскошелиться на лишнюю пинту для друзей.

– Слушай, богатенькому американцу пришлось еще покупать билет на самолет! – возразил Кейт. – А вам – только билет на поезд от Эдинбурга за три фунта.

Мэттью усмехнулся.

– И без этого обошлось. Отец Мартина подвез нас до Глазго на своей машине.

– Вот видите? Вы извините, ребята, но мне на те деньги, что у меня есть, жить целых три недели. А я еще даже не купил подарка своей девушке. Хотя, по правде говоря, я даже не знаю, что ей купить. На нее не угодишь. Однако же если я вернусь с пустыми руками, она меня убьет.

– Т-толстосум чертов! – Эдвин угрожающе подался в сторону Кейта.

– Кто бы говорил! – отпарировал Кейт. – А что, правду рассказывают, будто шотландцы так прижимисты, что способны из одного пенни выжать три?

– Ты... буржуй поганый! – рявкнул Эдвин, замахнувшись кулаком, Кейт подобрался.

– Эй, а ну потише! – Алистер, шокированный, вскочил и развел задир. – Сели, оба! Похоже, сегодня мы капельку перебрали.

Кейт почувствовал, что его тянут за рукав.

– Кейт Дойль! – прошептал Холл. – Очнись! Поимей совесть!

Кейта охватил жгучий стыд.

– Да, хлебнул я лишнего, это точно. Я веду себя так бестактно, только когда не в себе.

Он протянул руку Эдвину.

– Извини, Эд. Вот видишь, Нарит права. Я Шут, как есть. Глупо бросаться подобными замечаниями, тем более когда вокруг тысячи людей, которые вполне могли бы стукнуть меня башкой об стенку за дурацкие стереотипы и были бы правы. Я урод. Но у меня действительно туго с деньгами, честно.

Эдвин схватился за голову.

– Ох, что же я нес! Позорище какое... Мне ужасно стыдно. – Он робко протянул Кейту руку. – Ну что, заключим перемирие?

– Нет! – ответил Кейт. Все изумленно уставились на него. – Не перемирие, а мир!

Они с Эдвином пожали друг другу руки. Прочие одобрительно похлопали обоих по спине.

– Это надо отметить! – провозгласил Холл, перекрывая общий гомон. – Ставлю всем по чашке черного кофе. А потом – баиньки. Хорошая прогулка до гостиницы пойдет вам всем на пользу.

– Да, но сперва нам надо Кейту кое-что показать! – сказал Мэттью и настойчиво потянул американца на улицу. Холл, заинтригованный, направился следом.

– Да-да, пошли, – кивнул Мартин. – Раз ты специалист, тебе это должно быть интересно.

– А мне – нет, – твердо заявил Эдвин. – Я спать пошел. Голова раскалывается.

– Нарит надо проводить, – заметил Алистер. – Уже темнеет.

– Ну, пока! – крикнул им Мэттью, сворачивая за угол.

Кейт попытался высвободить руку.

– Эй, парни, куда это мы?

Они перешли Несс по большому мосту и зашагали по одной из улиц западного берега.

– Мы тут видели как раз то, чем ты интересуешься, – заверил его Мартин, когда они уже отмахали несколько кварталов. – Нам сюда.

Он остановился, не доходя до круга света от уличного фонаря, перед какими-то воротами.

Когда они выходили из бара, никто из них не заметил тени, которая и последовала за ними через мост. Майклз сутулился в своей легкой куртке и изо всех сил старался делать вид, будто идет по своим делам, и при этом не терять из вида троих молодых людей и мальчишку, шедших на полквартала впереди. В «Эдьюкатурз» ему охотно сообщили маршрут летней поездки по Шотландии. О чем его забыли предупредить, так это о том, что начальник инвернесской археологической экспедиции – упрямая, самодовольная скотина. Майклз напрасно намотал десятки миль на машине, принадлежащей его конторе, выезжая на ней каждое утро в невообразимую рань, пока не понял, что О'Дэй и прочие вовсе туда не ездят.

Направленный микрофон, который Майклз прицепил изнутри к лацкану куртки, был недостаточно мощным, чтобы слышать, о чем говорят парни, – Майклз улавливал только, что они разговаривают. Чтобы слышать отчетливо, нужно находиться футах в шестидесяти, не больше. Что за старье ему подсунули! Местное отделение не горело желанием делиться своими ограниченными средствами ради поимки контрабандиста, который, наверное, приехал сюда, чтобы совершить сделку именно в их округе, а возможно, находится тут всего лишь проездом. Так что Майклзу даже нормального микрофона и то не дали. Везет этим чертовым американским оперативникам – у них любая техника есть, и микрофоны в булавках для галстуков, и видеокамеры в очках, чего ни попроси, все есть!

Он проскользнул в парк как раз в тот момент, когда молодые люди нырнули в укрытие метрах в двадцати от входа. Подойти ближе Майклз никак не мог. Неужели они именно сегодня решили передать товар? Надо будет обыскать комнату парня позднее, когда он уснет. Майклз от души надеялся, что О'Дэй выпил достаточно, чтобы заснуть сном праведника. А вот американским джеймс-бондам выдают специальный усыпляющий газ в баллончиках, чуть ли не литрами под дверь привозят, прямо как молоко! Если получится сцапать О'Дэя, отделению должны подбросить деньжат. Самое время! Майклз неуклюже протиснулся в кусты и нацелил свой микрофон.

Позднее он доложил шефу, что все это сидение в засаде было впустую.

– Они ничего не получали и не отдавали, сэр, – устало говорил Майклз. – Возможно, о чем-то сговаривались, но в таком случае это был какой-то секретный код. Я никогда раньше не слыхал ничего подобного. Мне не так много удалось выжать из этого доисторического микрофона. Но парни друг друга прекрасно понимали. И все время ржали. А мы по-прежнему не знаем, что они замышляют.

– Видел, видел? – прошипел Мэттью на ухо Кейту, дергая его за рукав и указывая на лужайку, где росла купа высоких цветов и городские фонари отражались в небольшом пруду.

– А что я должен видеть? – вполголоса спросил Кейт, судорожно вглядываясь в темноту, куда указывал Мэттью. Он раздвинул кусты, отмахиваясь от лезущих в лицо веточек и листьев. Невидимые усы от веток не защищали.

– Вон, вон побежала! – сказал Мартин, ткнув его в бок. – А вон еще одна! Ну, что же ты не смотришь! Уже попрятались.

– Погоди, – перебил Мэттью заговорщицким шепотом. – Погоди, вон еще одна! Да! Гляди, Кейт!

– Да где же? – взвыл отчаявшийся Кейт. – И что я должен видеть? Что мы тут высматриваем?

Мэттью отодвинулся и уставился на Кейта в деланном изумлении.

– Как? – начал он возмущенным тоном, но под конец не выдержал, и губы его стали неудержимо растягиваться в усмешке. – Неужели ты хочешь сказать, будто такой великий исследователь, как ты, никогда не слыхал о садовых феях?

И он рухнул на землю, давясь хохотом. Мартин тоже истерически заржал. Он порывался что-то сказать, но не мог и только хлопал Мэттью по ноге.

– Очень смешно! – обиженно произнес Кейт. В темноте было не видно, как лицо его побагровело. Он сердито воззрился на Холла, который тоже сложился в три погибели. – А ты-то чего ржешь?

Эльф утер глаза ладонью и с трудом выдавил:

– Но согласись, Кейт Дойль, ты купился, как первоклашка! Сам Артур Конан-Дойль не мог бы попасться в собственную ловушку вернее, чем ты!

Кейт, застигнутый врасплох, задумчиво потер верхнюю губу. До него начала доходить соль прикола. Он усмехнулся и поднял руки.

– Ладно, ладно, уели! Я попался, прямо-таки по-королевски. Ну, что тут можно сказать? Видимо, это фамильное!