В настоящее время автор работает над продолжением романа – «По дороге в Россию». Контактная информация для обратной связи: , в Инстаграм – Olganaiden.

 

Глава 1

Мы летели над югом Франции, скоро должны были объявить, что самолёт начинает снижение, уже всех покормили завтраком и пассажиры салона бизнес-класса допивали свой кофе. Я только проснулась, поэтому не стала завтракать, а попросила стюардессу принести мне чай. Как только я открыла глаза, ко мне тут же вернулись все мысли, которые меня волновали последнее время. Моя любимая младшая сестра выходит замуж. Я не то чтобы ревновала, но переживала, смогу ли я ей теперь позвонить в три часа ночи потому, что только что посмотрела классный фильм, и мне надо с ней срочно обсудить это, или смогу ли я ей сказать: а полетели в эти выходные в Париж, просто на два дня, просто потому, что весна, просто потому, что интересная выставка, а потом ночной клуб и танцы до утра. А в прошлом году мы были на местном рынке в Хьюстоне и увидели беспородного худющего щенка, мы только перекинулись взглядом, взглядом поддержки и правильности решения, через двадцать минут он уже сидел у нас на заднем сиденье моей машины, через тридцать минут его звали Роки, через час мы вместе с Вики купили ему кожаный ошейник, миску и королевскую собачью кровать. Между прочим, ошейник он сгрыз сразу, а весь этот год проспал вместе со мной в моей постели. А сейчас это избалованное животное находится в большом номере собачьей гостиницы, так как вся наша семья уже в Италии. Сначала девичник в Портофино, а потом свадьба на озере Комо. Я понимала, что я не теряю сестру, я теряю лучшего в мире моего партнёра, компаньона. Мы всегда все делали вместе, мы все планировали вместе, мы мечтали вместе. А теперь она все это будет делать с Николасом. Это, конечно, немного эгоистично, я должна радоваться за свою сестру, что она так сильно влюблена, что Николас ей сделал предложение, и вот через неделю свадьба. Но мне не нравится Николас, я ничего не могу с собой сделать, я искренне стараюсь его принять и полюбить, но он мне не нравится. И я впервые в жизни не могу этим поделиться со своим лучшим другом, со своей сестрой, которой я всегда всё рассказывала о своих чувствах и переживаниях. Виктории совсем не понравится, если я ей скажу, что не в восторге от её будущего мужа, ведь она так сильно влюблена в Николаса.

Погруженная в свои мысли, я и не сразу заметила, что самолёт стало трясти, и тряска стала усиливаться. Стюардессы стали быстро собирать оставшуюся еду и напитки у всех пассажиров. Из динамиков раздался голос капитана корабля, что мы попали в зону сильной турбулентности, что надо поднять спинки кресел, пристегнуть ремни, ну и так далее, все как обычно, я даже не придала этому сначала значение, но самолёт стало подбрасывать, как на американских горках. Мне стало как-то не по себе. Тут опять раздался голос капитана, что из-за сильного грозового фронта самолёт вынужден совершить посадку в аэропорту Ниццы, а не в аэропорту Генуи.

Вот это да! Как же я успею сегодня вечером на девичник к своей родной сестре? Вечером я должна быть в Портофино.

Через полчаса сильнейшей тряски самолёт все-таки сел в Ницце, капитан корабля сообщил, что персонал авиакомпании в ближайшее время организует перевозку всех пассажиров в Геную наземным транспортом, а пока все пассажиры приглашаются в зал ожидания аэропорта, где всем будут предложены лёгкие напитки.

Я стала собирать все свои книги и журналы, которые, думала, прочту в полёте, но вместо этого весь полёт я то проваливалась в сон, то думала про свадьбу сестры.

Зал ожидания был переполнен из-за непогоды. Многие самолёты совершили вынужденную посадку в Ницце. Возле маленького кафе столпилось очень много людей, на удивление я увидела один свободный маленький столик, к которому был приставлен один стул. Я поспешила сесть за этот столик, так как не успела выпить чаю в самолёте. В Америке сейчас ночь, и мне надо было как-то взбодриться, чтобы адаптироваться к местному времени. Вокруг столиков суетливо бегал официант, все его звали, махали руками и хотели сделать заказ. Я тоже робко ему помахала, но он даже не посмотрел в мою сторону.

В этот момент рядом со мной раздался негромкий, но очень сильный голос.

– Извините! Я могу заказать кофе?

Официант и я одновременно повернулись на этот голос. Я увидела за соседним столиком мужчину, он поднял руку, в которой держал банкноту в сто евро. Это Ницца, Лазурный берег, уже давно все привыкли к широким жестам отдыхающих здесь богачей. Официант сразу все правильно понял: что, если он сейчас принесёт кофе этому мужчине, сто евро – его. Он кивнул ему и быстрым шагом удалился к барной стойке, чтобы принести заказ и забрать свои большие чаевые.

Я лично не люблю такие жесты, – есть очередь, все хотят выпить кофе, это как-то не по мне. Наверное, это было написано на моем лице, после трансатлантического перелёта и сильной турбулентности как-то сложно думать о своём выражении лица.

Я ещё не успела повернуться к своему столику, как этот мужчина пристально посмотрел на меня и сказал:

– Я просто ценю своё время, не хочу ждать как все.

Я не знала, что ответить, натянуто улыбнулась, отвернулась к своему столику и увидела, что официант уже бежит с дымящейся чашкой кофе к моему соседу.

– Ещё один кофе, пожалуйста.

Я опять повернулась, мой сосед протягивал ему вторую банкноту в сто евро.

Официант улыбнулся и опять побежал к барной стойке. Все посетители кафе раздражённо смотрели на официанта и на моего соседа, а услужливый француз уже бежал обратно со второй чашкой кофе и хотел её поставить на столик к мужчине, но он помотал головой и показал на меня.

– Это для девушки.

Официант с улыбкой поставил мне кофе и убежал, а все посетители кафе теперь раздражённо смотрели на меня, которой тоже без очереди принесли кофе.

Я, конечно, растерялась, какая-то дурацкая ситуация. Я встала, взяла эту чашку и поставила её на стол к этому мужчине:

– Спасибо! Но не стоит.

Он посмотрел на меня, наши взгляды встретились, и в этот миг моё сердце сначала замерло, а потом стало биться сильно-сильно. Я никогда не видела такого пронзительного, сильного взгляда. Мои щёки стали краснеть, меня стала накрывать волна смущения, а он все продолжал на меня смотреть так спокойно, так уверено. Мне показалось, он понял, что смутил меня, и такое ощущение, что ему это понравилось, он улыбнулся мне и сказал:

– Возьмите кофе, это для вас. София?

От удивления я аж замерла:

– Как вы узнали, что я София?

– Монограмма на вашей сумке SR, вариантов не так много, вы – американка, судя по акценту, мне кажется вы точно не Саманта и не Сьюзен, вы – София.

– Но ещё полно имён на S!

– Но вы же София. – Он опять мне улыбнулся своей улыбкой, немного высокомерной. Я попыталась вспомнить ещё имена на S, но он спокойно ответил. – Зачем? Ведь результат уже достигнут, я угадал ваше имя, вы – София, зачем терять время и продолжать говорить об этом?

– А время вы терять не любите!

И я многозначительно посмотрела на две чашки кофе за сто евро каждая.

Он опять мне улыбнулся и сказал:

– Берите кофе, остынет!

Теперь я высокомерно посмотрела на него, подняла одну бровь:

– Спасибо, но я не хочу кофе!

Затем отвернулась и села за свой столик, быстро достала из сумки первую попавшуюся мне книгу и сделала вид, что стала её читать, как будто пытаюсь найти страницу, на которой закончила читать, а сама сидела, и все мои мысли были о том, заговорит он со мной ещё или нет. Если честно, мне бы очень этого хотелось.

Вдруг зазвонил телефон, от неожиданности я аж вздрогнула, я опять повернулась в сторону моего соседа, а он уже с кем-то негромко говорил по телефону. Он говорил не по-английски, я стала прислушиваться, разговор шел на русском языке. Я улыбнулась. Моя мама русская, я не очень хорошо говорю, но понимаю этот язык. Значит, он – русский. Вот он сейчас удивится, если я ему скажу что-нибудь на русском языке.

В этот момент вышел представитель авиакомпании и сообщил, что сейчас уже начнётся выдача багажа, а транспорт будет предоставлен в течение трёх часов.

Трёх часов! Это – Франция, если пообещали в течение трёх часов, это может быть и пять, и шесть. Я не успею на девичник к родной сестре. В сложившейся ситуации мне остаётся только одно: взять машину напрокат и самой поехать из Ниццы в Портофино. Я не очень люблю водить машину в Европе, но у меня нет другого выхода.

Я обернулась, чтобы сказать «до свидания» своему русскому соседу, но его столик уже был пуст, только на столе стояли две чашки кофе. Мне стало грустно, даже как-то пусто. Я достала свой телефон и сфотографировала эти две чашки, каждая по сто евро. Я улыбнулась и пошла искать, где выдают наш багаж.

Народу возле ленты с чемоданами было полно, я поискала глазами русского, но и здесь его уже не было. Чемоданы всё ехали и ехали, люди брали свой багаж и уходили, а мои чемоданы так и не появлялись.

Я не могла в это поверить, неужели ещё и это – мой багаж потерян. Я побежала к стойке потерянного багажа.

– Вы не понимаете, я еду на свадьбу, там мои платья, туфли, украшения. Там наряд для сегодняшнего вечера! Я занималась этим полгода, что я надену сегодня на девичник, что надену в день свадьбы, что надену на второй день свадьбы! А главное – там подарок для моей любимой сестры.

Но служащий аэропорта совсем меня не понимал и со скучающим выражением лица и на очень плохом английском сказал:

– Я сожалею, мадам. Оставьте свой адрес в Генуе, и мы вам доставим багаж в ближайшие дни.

– Но я буду не в Генуе, а в Портофино, и всего три дня.

– Мы доставим его вам в Портофино, оставьте свой адрес в Портофино.

Я оставила свой адрес, надеясь только на чудо, увидев, что творится в аэропорту Ниццы, сколько отменённых рейсов, сотни людей, половина из них чем-то недовольна, и точно половина из них потеряла свой багаж. Служащий аэропорта объяснил мне, что все компании по аренде машин находятся на первом этаже, и показал мне эскалатор, на котором я могу спуститься вниз.

Я пошла в сторону эскалатора, моё плечо оттягивала моя сумка, которая была наполнена книгами и журналами. Отлично, всё, что у меня будет на свадьбе сестры, – это книги. Я грустно улыбнулась сама себе. Я стала спускаться вниз и увидела, сколько людей стоит в очереди, чтобы взять напрокат машину. Вот это не заладилось так не заладилось! Вряд ли мне удастся снять машину. Подойдя ближе, я услышала, что говорят работники проката машин: «Извините, машин больше нет», «Извините, мадам, машин больше нет», «Сэр, к сожалению, нет ни одной машины!».

– Но мне нужно сегодня попасть в Портофино.

Я услышала знакомый голос и встала на цыпочки, чтобы увидеть через всю толпу – ну точно, это же русский из кафе.

Я стала пробираться к нему; мне тоже сегодня нужно попасть в Портофино, причём обязательно.

Я приблизилась к нему и тронула его за рукав.

– Привет! Помните меня? Я София из кафе. Вы угадали, как меня зовут, и купили мне кофе.

Все это я сказала на достаточно хорошем русском языке.

Он так удивлённо на меня посмотрел, что я даже подумала – а может, мне послышалось, и он не говорил по-русски, а на каком-нибудь другом славянском языке?

– Вы думаете, у меня такая плохая память, что я не помню, что было полчаса назад? Конечно, я помню, что вы не пьёте кофе. Вы хорошо говорите по-русски.

– Моя мама русская, а отец американец. Моя сестра Виктория говорит намного лучше по-русски, чем я. А я ленилась.

Он посмотрел на меня и сказал:

– А мама ваша была моделью, и встретила американца, и уехала в Америку, и родила двух дочерей.

Мои глаза округлились, – может он какой-то экстрасенс.

– Не удивляйтесь, я просто быстро всегда всё анализирую, складываю два плюс два.

– Не поняла?!

– Но вы сказали, что ваша мама русская, а вы, – он посмотрел на меня сверху вниз, оценивающе, – вы достаточно высокая и красивая, можно предположить, что и ваша мама такая. И сказали, что ваш папа – американец. А всегда, во все времена, красивые русские девушки, чаще всего они были моделями, выходили замуж за иностранцев. Вот и всё, нет никакой магии.

Он улыбнулся мне.

Ничего себе, нет никакой магии! От всех этих слов, от того, что он сказал про мою маму, от того, что меня назвал высокой и красивой, меня бросило в жар. Я даже не могла в этот момент определить – этот жар от моего смущения, я красивая! Или от того, какие сильные чувства вызывал во мне этот русский. В нём была какая-то сила, в нём была магия.

Я так растерялась, что стояла возле него, задумчиво улыбалась и даже забыла, почему я к нему подошла. Мне просто хотелось стоять рядом с ним.

Я красивая! Высокая! Значит, я ему понравилась. Я всё улыбалась и улыбалась ему. Если бы он мне просто сказал сейчас «пойдём», я бы пошла, я бы даже не спросила – куда.

А он меня спросил:

– Вы тоже хотите снять машину?

Этот вопрос прозвучал так: «А что я стою возле него?».

Мои щёки опять покраснели от какой-то глупой ситуации; почему я всегда теряюсь, когда мне совсем не надо теряться. Я посмотрела на него с улыбкой и сказала:

– Я вижу, сколько людей пытаются снять машину. А вы, я поняла, тоже едете в Портофино. Может быть, мы поедем вместе? Мне обязательно сегодня надо попасть к вечеру в Портофино. У моей сестры сегодня девичник. Все меня ждут.

– В отеле Сплендидо?

Я уже перестала удивляться всем его догадкам.

– Да, в отеле Сплендидо.

– Я не раз там видел девичники, особенно их там любят устраивать богатые американки.

– Ну, вот и моя сестра захотела сделать девичник в этом отеле. Мы о нём с Вики мечтали. Когда мне было пятнадцать, а Вики тринадцать лет, мы путешествовали с родителями по Италии и в Портофино останавливались в этом отеле. Это сказочный отель, мы сидели вечером с родителями в ресторане, а рядом, за соседним столиком, по-американски шумно сидели очень красивые девушки, особенно красивой была невеста. Мы тогда с сестрой и решили: кто первой будет выходить замуж, у той девичник будет в Портофино, в этом отеле.

Он опять посмотрел на меня сверху вниз, как бы проверил, всё ли у меня в порядке, не косит ли у меня один глаз, например, не ошибся ли он, когда сказал, что я красивая.

– А вы, значит, ещё не замужем.

Мне почему-то стало стыдно, что я ещё не замужем, он все время меня смущает. Ну, не замужем я, но мне всего лишь тридцать лет, просто я ещё никого не встретила, с кем бы хотела прожить всю жизнь. И вообще, это не его дело. Я только хотела все это ему рассказать, но в этот момент молодой француз протянул ему ключи от машины и стал объяснять, где она запаркована. Русский на неплохом французском поблагодарил за машину и быстро пошёл к эскалатору, который шёл вниз.

Я просто остолбенела, он даже не сказал мне «до свидания», просто взял и ушёл. Ну и ладно, я сама смогу найти машину, а ехать с таким невоспитанным человеком несколько часов до Портофино – нет уж, не надо.

Как же я была разочарована.

И тут я увидела, что он обернулся, потом нашёл меня глазами и крикнул через всю толпу:

– Так вы едете со мной или нет? – и удивлённо развёл руками.

Я схватила свою сумку с книгами и побежала к нему.

– Я просто не поняла, согласны ли вы или нет довезти меня до Портофино.

– Но я же не могу оставить вас здесь одну в аэропорту.

И он опять мне улыбнулся:

– До Портофино я несу за вас ответственность.

– Почему? – удивлённо спросила я.

Он развёл руками:

– Просто, я русский, и вы почти русская, я – мужчина, вы – женщина. Поехали, я отвезу вас в прекрасный отель Сплендидо.

Он с весёлой улыбкой приобнял меня за плечи и как бы подтолкнул меня.

– Поехали. Я думаю, что будут пробки. А мне тоже сегодня обязательно нужно быть в Портофино.

– Вы едете к друзьям? – спросила я.

– Нет, по делам. В Портофино сейчас человек, с которым я очень хочу заключить договор о сотрудничестве.

– То есть, у вас там дела?

– Да. А где ваш багаж? Вы что, не получили ещё багаж?

По его виду было видно, что он заволновался, что мне ещё надо идти за багажом.

– Нет, я пыталась его получить.

– И что, ваш чемодан уже по дороге в Непал? – улыбнулся он.

– Это совсем не смешно. Там все мои платья!

Для девичника, для свадьбы, подарок для сестры. Мои туфли! Я даже не представляю, что я теперь буду делать. Это настоящая катастрофа!

И на моих глазах появились слёзы.

– София, мы целый час будем ехать по прекрасной стране Франции, а потом пересечём границу и попадём в не менее прекрасную для покупки платьев страну Италию. Никогда не надо создавать проблему там, где её можно совсем не создавать. Сейчас купим вам пару платьев. Только при условии, что вы будете со мной говорить на английском, мне надо практиковать его больше.

– У вас очень хороший английский.

– Но я люблю все доводить до совершенства. Садитесь.

Мы подошли к маленькому зелёному Рено Клио.

– Это наша машина? – удивлённо спросила я.

Он весело улыбнулся и положил свои вещи в маленький багажник.

– Эта машина стоила мне больших денег!

– О, я уже знаю эти ваши приёмы с сотней евро.

Он закрыл багажник, и мы сели в машину. Маленькое Рено явно было ему не по размеру, он немножко смешно и нелепо смотрелся за рулём крошечного автомобиля.

– Главное – это выехать с территории аэропорта и сразу попасть на нужное шоссе. Я уже посмотрел, нам нужна дорога А10/Е80. Я веду, вы – мой штурман. Договорились, София?

– Договорились. – И тут я поняла, что не знаю, как зовут моего русского.

– А как имя у моего водителя? – весело спросила я.

– Алекс, Александр, но только никогда не зовите меня Сашей.

– Постараюсь.

Минут через двадцать мы уже выехали на нужное нам шоссе; как ни странно, дорога была не загружена, но шёл просто проливной дождь. Алекс сосредоточенно вёл машину, а я ехала и тайком его разглядывала. Красивые и ухоженные руки уверенно держали руль, на запястье – дорогие часы. Кольца нет, и это мне понравилось, значит, он не женат. Потом я посмотрела на его профиль, глаза его были немного прищурены, так как было очень тяжело вести машину из-за ливня, его тёмные волосы были очень красиво пострижены. Этот русский – очень интересный мужчина, сказала я себе.

И тут он резко повернулся в мою сторону и спросил, улыбаясь своей магнетической улыбкой:

– Вам нравится то, что вы видите?

От неожиданности я аж рот открыла.

– Я практически ничего не вижу из-за ливня, – нашлась я что ответить.

– Но мне показалось, что вы не в окно смотрели, а разглядывали меня. Но не смущайтесь, – он увидел, как покраснели мои щёки, – я шучу.

Я посмотрела на него, но решила ничего не отвечать.

Какое-то время мы ехали молча, я пыталась включить радио, смотреть в окно, пыталась проверить свою почту на телефоне, но ловила себя на том, что я опять и опять разглядываю Алекса. У него была очень мужская внешность, но в его лице была какая-то неуловимая гармония или даже какое-то совершенство – или я просто влюбилась по уши? Да нет, сказала я себе, так быстро не влюбляются, я точно быстро никогда не теряю голову.

– Если хотите, мы можем заехать в Монако, там есть очень хороший магазин Павильон, я думаю, вы найдёте там пару платьев для свадьбы, – предложил Алекс.

– Я знаю этот магазин, но боюсь, что в середине лета я вряд ли уже что-то смогу купить.

– Не волнуйтесь, хозяйка магазина – русская, Елена, у неё всегда для постоянных клиентов что-то припасено.

Я не смогла удержаться от вопроса:

– А вы постоянный клиент этого магазина?

– Ну, до недавнего времени я им являлся, – немного грустно ответил Алекс.

Вскоре мы уже парковались на главной площади Монте-Карло, на удивление нам повезло с паркингом.

– А мне всегда везёт с парковкой, – весело подмигнул мне Алекс, – пойдёмте, купим вам что-нибудь сексуальное.

Я возмущённо посмотрела на него:

– Мне не надо ничего сексуального, мне нужно что-то элегантное.

Он открыл передо мной дверь модного магазина.

– София, женщина всегда должна быть одета сексуально, она же женщина, а зачем тогда всё?

Меня возмутил такой подход, такое отношение к женскому полу.

Я уже собиралась парировать ему, как услышала голос, – обволакивающий голос, медовый, нежный, необыкновенный голос.

– Саша, дорогой, какими судьбами? Я не видела тебя все лето!

Навстречу к нам с бокалом шампанского в руках шла молодая женщина. Она была очень красивая, высокая, очень ухоженная, в струящимся белом сарафане, и на ней было много-много золота: кольца, браслеты, цепочки на шее, а на ногах – золотые босоножки.

– Это все непогода, дождь. Нас посадили в Ницце вместо Генуи, нас так трясло.

Он приобнял меня за плечи и сказал:

– Познакомься, Лена, это София. Мы вместе летели, а теперь пытаемся добраться к вечеру в Портофино.

Елена мне протянула свою изящную руку и поприветствовала:

– Вы русская? Говорите по-русски?

– Я американка, но говорю по-русски.

– У Софии чемодан улетел в Непал, а она едет на свадьбу к сестре. В Сплендидо.

– Сплендидо – это чудесный отель.

– В отеле будет девичник, а свадьба на озере Комо, – уточнила я.

Елена мне улыбнулась, взяла за руку и сказала.

– Прекрасный выбор. Пойдёмте, я вам принесу пару платьев. У меня кое-что есть, если вы с Сашей. Для него у меня всегда что-то есть, – эту фразу она произнесла, оборачиваясь к Алексу и лучезарно ему улыбаясь.

Я тоже повернулась в его сторону, но он совсем не смотрел на Елену, он смотрел только на меня, от этого у меня опять забилось сердце. Он мне улыбнулся и пошёл за нами в сторону примерочных. Елена уже энергично по-французски давала задания своей помощнице, и та побежала, видимо, за платьями для меня.

Возле примерочных кабин стояли серые красивые диваны и лакированный журнальный столик, на котором стояла невероятная композиция только из белых цветов. Весь интерьер магазина был необыкновенно стильно продуман.

Алекс сел на диван, рядом с ним громко и с хохотом буквально плюхнулась Елена, она так и держала свой бокал с шампанским в руке и чуть его не разлила.

– Шампанского? – спросила она нас.

– Нет, спасибо, – одновременно ответили я и Алекс.

– Я за рулём, – уточнил он.

– За рулём? А где твой шофёр? – удивлённо спросила Елена.

– Мой шофёр в Штатах, я вообще не собирался в этом году появляться на Лазурном берегу, много дел, да и прилетел всего лишь на пару дней в Портофино.

В это время мне принесли платья, много платьев.

– Идите, меряйте, София. Моник вам поможет.

Я зашла в огромную примерочную, она вся состояла из зеркал. Моник уже развесила мне платья. Все от кутюр: Валентино, Элли Сааб, Диор.

Я немного засомневалась, стоит ли опять покупать дорогие платья, была ещё надежда, что привезут в отель мой чемодан. Но всё же решила примерить. Первым я решила надеть розовое платье от Валентино – пышное, струящееся, просто платье принцессы. Моник застегнула мне сзади все пуговицы, расправила все складки на юбке и, не спрашивая меня, открыла большую дверь примерочной, и я оказалась прямо перед сидящими на диване Алексом и Еленой.

Они замолчали и стали разглядывать меня; Елена подскочила и завязала сзади бант – оказывается, мы с Моник его не завязали.

Я смотрела на русского, а он на меня. Ему понравилось платье или я в этом платье, но он мне ничего не сказал.

– Вам оно очень идёт, София, но примерьте ещё Элли Сааб, – сказала мне Елена.

– Спасибо, а можно мне ещё что-то попроще, для девичника? Я бы хотела коктейльное платье, а не в пол.

– Конечно. – И она опять что-то быстро по-французски заговорила Моник.

Моник убежала, а следом за ней и Елена, а я осталась стоять в розовом платье, так как не могла сама его снять.

– Вам очень идёт это платье, вы будете в нём самой красивой на свадьбе, – тихо сказал мне Алекс.

Мои щёки вспыхнули:

– Спасибо, сейчас я ещё одно примерю, и мы поедем. Я не буду долго выбирать.

Алекс мне кивнул и опять ничего не сказал. Между нами возникла какая-то неловкая тишина; я стою перед ним в розовом платье, а он сидит на диване и разглядывает меня. В этот момент прибежала Елена. В её руках было маленькое чёрное платье, все расшитое бисером.

Она посмотрела на меня оценивающе и сказала:

– Это платье должно на вас сесть просто как влитое, вы худенькая. Вы носите платья без бра? Здесь открытая спина.

Я засмущалась от её вопроса, заданного при Алексе, но взяла платье из её рук. Моник принесла мне ещё несколько платьев, и мы ушли с ней в примерочную, а Елена обратно плюхнулась к Алексу на диван.

Моник стала аккуратно расстёгивать миллион пуговиц сзади на розовом Валентино, я стояла спокойно.

– Вчера приходила Ирина, – услышала я голос Елены, – все перемерила, какая-то недовольная, ничего не купила. Какая между вами кошка пробежала? Вы были такой хорошей парой. Хочешь посмотреть, что она мерила, может, сделаешь ей приятный сюрприз, пошлёшь ей платье, которое ей понравилось.

Я вся затаилась – в жизни Алекса есть Ирина какая-то. И они были хорошей парой.

– Меня больше не интересует, что меряет Ирина. У неё другая жизнь теперь.

Произнёс это Алекс стальным голосом.

– Извини, поняла, – спокойно ему ответила Елена.

Я надела чёрное платье, оно действительно село как влитое на меня, очень мне шло, но было слишком сексуальное, откровенное для меня.

Моник опять, не спрашивая, распахнула примерочную.

Алекс и Елена опять повернулись в мою сторону.

– Класс! – громко воскликнула Елена.

– Платье просто необыкновенное, но оно немного слишком открытое для меня. Вся спина.

Алекс опять молчал и просто смотрел на меня, и я не могла понять: его это все совсем не волновало, и он просто ждал меня, или, наоборот, его очень это все волновало – мой образ в этом чёрном платье, сама я. А вдруг это так, с надеждой подумала я, вдруг я ему нравлюсь.

– Вам решать София, но нам уже пора ехать, – спокойно сказал мне Алекс.

Я примерила ещё пару платьев, но Елена меня уговорила купить именно это чёрное.

– Сейчас мы их вам отпарим и упакуем.

– Ты можешь их доставить сама в отель? – спросил Алекс, – у меня уже просто нет времени – деловая встреча в Портофино.

– Конечно, через пару часов водитель все привезёт в отель Сплендидо, – сказала Елена.

– Вас это устраивает, София? – спросил он меня.

Я кивнула и хотела уже достать кошелёк, но Алекс подошёл к Елене и тихо сказал:

– Тогда все на мой счёт. – Повернулся и пошёл к двери.

Елена сказала Моник по-французски:

– Отправь счёт господину Родионову.

– Подождите, – воскликнула я, – я сама заплачу за платья.

Я повернулась к Алексу и спокойно сказала:

– Спасибо, но не надо широких жестов, я сама в состоянии заплатить за эти платья.

Он немного устало посмотрел на меня и сказал:

– Тогда платите, я жду вас в машине.

Он повернулся к Елене, поцеловал её в обе щеки по-французски и вышел из магазина.

Елена протянула мне счёт с астрономической суммой, она увидела мою реакцию и на хорошем английском языке стала мне объяснять, что у самого Валентино таких платьев уже нет, все раскуплены, ведь уже середина лета, а у неё ещё припасены для постоянных клиентов, поэтому и цена немного выше. Я бы с ней поспорила про «немного», но протянула ей свою кредитную карточку. Меня сейчас волновало совсем другое. Пока я ждала Елену, достала свой телефон и в Google стала быстро набирать «Александр Родионов».

Есть. Сразу появились его фотографии, статьи. Я стала всё просматривать. Последние новости: живёт теперь в Америке, продал весь свой нефтяной бизнес в России, конфликт с главным партнёром, зимой развёлся с женой Ириной Родионовой. Быстро набираю в строке поиска – Ирина Родионова. Вот это красавица! Брюнетка, точёное лицо, взгляд, улыбка, фигура, на всех фотографиях она необыкновенно стильно одета. Одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо видела.

– О да, она красавица! Но с ней сложно, – тихо за моим плечом сказала мне Елена.

Я вздрогнула и быстро убрала телефон. Я так зачиталась, что не заметила, как она подошла.

Елена протянула мне счёт в красивом конверте и маленький пакет.

– Ваш счёт и небольшой подарок. Спасибо за покупку. Вы будете счастливы в этих платьях. Особенно в чёрном, если осмелитесь его надеть. А он, – она посмотрела в сторону выхода, – необыкновенный. Если сможете его заинтересовать и удержать, ваша жизнь будет тоже необыкновенной.

Мы попрощались, и я побежала в машину к Алексу.

Я села в машину, Алекс говорил по телефону.

– Ты в Портофино? На лодке? Ааа, застрял из-за непогоды, ну давай, вечером увидимся. В пять у меня встреча, а вечером я свободен. Давай где-нибудь поужинаем. Да, давно не виделись. До встречи.

Пока Алекс говорил по телефону, я решила посмотреть, что подарила мне Елена – духи Kilian "good girl gone bad". Я улыбнулась, я несколько раз хотела купить себе этот аромат, но меня почему-то останавливало название. А сейчас, так как мой чемодан уже летит в Непал по версии Алекса, эти духи мне очень даже пригодятся.

Алекс повернулся ко мне и спросил с улыбкой:

– Довольны своими платьями? Они вам очень идут. София, я хотел заплатить не из-за широкого жеста. Просто это я вас привёз к Елене, так как знал, что у неё точно будет пара платьев в запасе, и это сэкономит нам время, но я также знал какую она просит за них цену. Этот магазин был удобным выбором для меня, и я поэтому хотел заплатить, чтобы не ставить вас в неловкое положение.

– Платья очень красивые, но если мне вернут чемодан к вечеру, я их сдам. Их цена действительно очень завышена.

– Не сдавайте, особенно чёрное, оно вам очень идёт. Позвольте, я вам их всё-таки подарю, просто так. Просто люблю красивых женщин, – сказал он со смехом.

– Но разве красота в платьях? – удивлённо и разочарованно спросила я.

Он посмотрел на меня долго и как-то, мне показалось, нежно, и тихо сказал.

– Нет, конечно, нет.

Я отвернулась к окну, мне хотелось ему сказать, о красоте души, о красоте доброты, о красоте неравнодушия, но я побоялась показаться занудной и скучной для него, рассуждая на эти темы. Мне совсем не хотелось читать ему нравоучения.

И тут я услышала его весёлый, почти смеющийся голос:

– Но красивые женщины в красивых платьях – это двойной удар. Уж так мы устроены, мужчины, хотите вы этого или нет, София.

Я уже хотела ему возразить, что не все, далеко не все мужчины так устроены, но он сменил тему.

– Представляете, мой бывший партнёр по бизнесу и мой хороший друг тоже сейчас в Портофино. Они отдыхают вдвоём с женой на яхте и застряли из-за непогоды в Портофино. Вот так бывает, мы договорились вечером поужинать вместе.

– Здорово. Вы уже знаете, куда вы пойдёте? – спросила я.

– Да, у меня есть пара любимых мест, внизу, на набережной. Хотя я несколько лет уже не был в Портофино. Всё могло поменяться.

– А я была в Портофино только один раз, тогда, с родителями и сестрой, много лет назад, но у меня сохранились очень приятные воспоминания об этом городке.

Меня прервал мой телефон, звонила Вики, узнать, прилетела ли я. Я ей рассказала о своих приключениях: что самолёт сел в Ницце, что мой багаж пропал, но что я уже по дороге в Портофино и через час буду в отеле, так что она может не волноваться.

– Вы близки со своей сестрой? – спросил Алекс.

– Очень, она мой лучший друг, самый близкий человек. Не представляю, как я теперь буду без неё. Мы вместе путешествовали, вместе мечтали, вместе смотрели фильмы.

Алекс так на меня посмотрел, как будто опустил на нос очки, которые ему мешали смотреть вблизи, с большим удивлением.

– София, вам пора путешествовать и смотреть фильмы с мужчиной, а не с сестрой. Как ни странно, я часто это замечал, хорошие отношения в семье порой мешают создать детям собственную жизнь, повзрослеть.

– Ничего мне не мешает, и я пробовала, просто ещё не встретила того человека, с кем бы захотела и смотреть фильмы, и путешествовать, и мечтать.

– Встретите. Обычно такие люди встречаются в самых неожиданных местах.

Я набралась смелости:

– А вы уже встретили такого человека?

– Я думал, что да, но ошибся, – тихо сказал Алекс, – но сейчас я хочу сконцентрироваться совсем на другом, мой новый проект требует очень много времени, и это только то, что меня сейчас занимает. А если сегодня ещё удачно пройдёт встреча, на что я очень сильно надеюсь, то мне полностью придётся окунутся в новую сферу. И только это меня интересует на сегодняшний день.

Мне показалось, что последняя фраза была сказана для меня, так она прозвучала, или, может быть, для него, как самоограничение, чтобы было время на этот его новый проект, и никакой там романтики, никаких отношений на сегодняшний день.

Мы опять ехали молча, дождь пока не прекращался, но небо впереди казалось светлее, несмотря на то, что приближался вечер.

Интересно, какой у Алекса новый проект? Чем он хочет теперь заниматься? Может, он так хочет окунутся в новый проект, потому что не может забыть свою жену Ирину? Какая же она красивая и стильная! Перед моими глазами всплыли её фотографии из Интернета. Может, он её ещё любит? От этих мыслей мне стало как-то неприятно. Что это – ревность или неуверенность в себе? Может, это только мне кажется, что между нами что-то происходит, что он нравится мне, а я нравлюсь ему? Могу ли я ему нравиться, когда его бывшая жена такая красавица?

– А чем вы занимаетесь, София? София, о чём вы так задумались?

Я не сразу услышала его голос.

– Что? Извините.

– Чем вы занимаетесь?

– В основном благотворительностью. Я живу между Хьюстоном и Нью-Йорком. В Хьюстоне моя семья, у меня там галерея. Я привожу в Хьюстон молодых Нью-Йоркских художников, организую выставки, а прибыль от продаж идёт в различные фонды помощи детям, животным. Я люблю свою работу. Люблю современное искусство, очень люблю Нью-Йорк. Я очень благодарна своим родителям, что дали мне возможность всем этим заниматься.

– Вы имеете ввиду, что вам не нужны деньги? Вам не надо зарабатывать на жизнь?

– Это, конечно, тоже. Но в Америке этим не принято гордиться, – смущённо сказала я. – Я имею в виду, что я возглавляю отдел благотворительности в компании моего отца, и у меня очень хороший бюджет на помощь как молодым художникам, так и детям. Вы не поверите, но я очень много работаю.

– Почему, я поверю вам. Заниматься благотворительностью – это большой труд, и, как правило, ею занимаются энтузиасты, которые работают с большой отдачей. Если это только настоящая благотворительность.

– Если вы бываете в Хьюстоне, то приходите в мою галерею, вы увидите, какие я делаю проекты. Это достаточно большие мероприятия, а все собранные деньги идут на помощь детям. У нас в Галерее нет зарплат, работаем на чистом энтузиазме. Мы сегодня летели из Нью-Йорка. Вы живёте в Нью-Йорке?

– Я купил квартиру в прошлом году возле Центрального парка, у меня такой вид – мечта. Но вы не поверите, если начнётся мой новый проект, я буду часто бывать именно в Хьюстоне. – Алекс замолчал, но потом добавил. – А я обязательно зайду в вашу галерею, София!

И опять он на меня посмотрел как-то оценивающе, я не могла понять, что он оценивает – стою ли я того, чтобы отвлечься от нового проекта на романтику, или он оценивает, так же я хороша и необыкновенна, как его бывшая жена?

Но что-то он всё время просчитывал в своей голове. А может, это мои фантазии, и я просто его совсем не интересую. Но тогда и он меня совсем не интересует. Хотя это неправда, конечно, этот русский умеет произвести впечатление. Я опять на него посмотрела, и сердце моё замерло на миг, а потом стало биться сильнее; я отвернулась и стала смотреть в окно, но перед глазами был его образ. Я ухмыльнулась. Вряд ли я могу сказать, что он меня не интересует.

– А что это за ваш новый проект в Америке? – спросила я у Алекса.

Он опять посмотрел на меня каким-то долгим взглядом.

– Я суеверный, София. Мы все, русские, суеверные. Сначала должно всё случиться, а потом стоит об этом говорить.

– Так всегда говорит моя мама, – с улыбкой сказала я, – сначала должно всё произойти, а потом об этом можно рассказывать. Точно, наверное, все русские суеверны.

Я не знала, как продолжить разговор, в голову лезли какие-то банальные фразы, а мне так хотелось быть с ним интересной, необычной. Мне очень хотелось, чтобы я тоже на него произвела впечатление, такое же сильное, как он на меня.

В этот момент раздался сигнал: на мой телефон пришло сообщение. Я открыла – это была фотография счастливого Роки из собачьего отеля.

Я улыбнулась и поцеловала фотографию. Алекс удивлённо на меня посмотрел. Я повернула к нему телефон.

– Это мой пёс Роки, мне прислали фотоотчёт из отеля, что он счастлив и совсем не скучает без меня. А я очень уже соскучилась, он необыкновенно чуткий и умный пёс, он мой друг.

– Конечно, он скучает без вас, София! Собаки очень преданные существа. Они сильно тоскуют. У меня есть чёрный лабрадор Макс, в связи с переездом в Америку я редко его вижу. Надеюсь, скоро я смогу его забрать.

– Бедный пёс! А с кем он остался? – с сочувствием поинтересовалась я.

Алекс отвернулся к окну и негромко сказал:

– Он остался в моём доме в Москве, с моей бывшей женой.

Я не стала задавать никаких вопросов, ещё в магазине я поняла по разговору Алекса и Елены, что он не хочет говорить о его бывшей жене.

Я понимала, что это может быть в двух случаях: если он очень страдает из-за расставания с ней или наоборот, как говорят по-русски, «она его достала».

Мы опять ехали молча, я смотрела в окно, дождь так и не прекращался. Я увидела дорожный знак «Портофино 5 км». Мне стало грустно, что время с Алексом, наше с ним приключение подошло к концу.

– Мы почти приехали, – сказала я.

– Да, сейчас я быстро заброшу вас в отель и поеду на встречу.

– Вы тоже остановитесь в отеле? – спросила я.

– Я думал, даже думал про Сплендидо, но раз Лёша здесь, – это мой друг, – я думаю у него найдётся каюта для меня на его яхте.

Вскоре мы съехали с трассы к Портофино и поехали вверх по дороге, я поняла, что Алекс хорошо знает дорогу к отелю, который находился не внизу у моря, а на горе. Благодаря такому местоположению отель утопал в зелени и цветах, и с его террас открывались потрясающие виды на залив.

Через пять минут наше маленькое Рено уже подъезжало к главному входу в отель. Вместо радости от предстоящих приятных событий, – встреча с сестрой, девичник, – мне стало тоскливо. Мы приехали, – это означало, что наше путешествие подошло к концу, что наше знакомство, короткое, завершилось. Я понимала, что усталость от перелёта, моё смущение, неуверенность не позволили заинтересовать Алекса так, как мне хотелось бы его заинтересовать. Чтобы он попросил мой телефон, позвал бы завтра вечером на ужин. Об этом можно только мечтать.

К нам подбежало несколько работников отеля и открыли наши двери, портье протянул мне руку:

– Добро пожаловать в Бельмондо Сплендидо.

Алекс тоже вышел из машины. Он быстро сказал портье, что не надо доставать багаж, и что он сейчас уедет. Он подошёл ко мне:

– Ваш отель, София. Скоро вам привезут ваши платья.

– Да. Спасибо, что довезли меня до Портофино.

Я смотрела на него, а он на меня. Все-таки что-то между нами происходит.

Он наклонился ко мне, взял меня за руку и прошептал:

– Мы ещё увидимся, София. Я не прощаюсь, – при этих словах он сжал сильнее мою руку, – А вы наденьте сегодня чёрное платье, и вечером я буду сидеть в ресторане с друзьями и думать, что где-то в Портофино ходит прекрасная девушка София в маленьком чёрном платье с открытой спиной.

Он прошёлся ладонью по моей спине, поцеловал в щёку, а потом сел в машину и уехал.

А я осталась стоять посереди дороги перед отелем. Моя душа пела: я ему нравлюсь – но в то же время на глаза наворачивались слёзы, он не взял мой телефон, он не знает мою фамилию. Как мы ещё увидимся?

Ладно, я здесь ради сестры. Я взяла себя в руки и вошла в отель.

 

Глава 2

У стойки регистрации я сказала, что сестра меня уже ждёт.

В Портофино мы договорились с ней жить в одном номере, вспомнить старые времена, когда Вики и Софи были неразлучны. Я улыбнулась и постучала громко в двести двадцатый номер. Но моя улыбка сошла с лица, когда дверь мне открыл Николас.

– Ты здесь?

Я не могла скрыть разочарования.

– Я тоже тебя очень рад видеть, София! – обиженно ответил Николас. – Не расстраивайся, мы просто вчера прилетели вместе из Парижа, а сегодня я уже выезжаю в сторону озера Комо. Увидимся через пару дней.

В это время с балкона вернулась Вики, увидела меня и бросилась ко мне на шею.

– Ну наконец-то ты приехала. Я тебя жду и жду. А ты, – она повернулась к Николасу и положила руку ему на плечо, – мой дорогой будущий муж, можешь теперь ехать на озеро Комо. А завтра утром у тебя уже встреча с организаторами нашей свадьбы. Надеюсь, они уже в полной боевой готовности. А мы с Софи и с нашими подружками пустимся во все тяжкие сегодня вечером!

Николас обнял Вики за талию и притянул к себе.

– Помни, ты без пяти минут замужняя женщина, веди себя достойно! София, ты присмотришь за ней? А я поехал, проверю, готова ли Вилла к свадьбе. Но если что, мы всегда можем улететь в Лас-Вегас, это не менее романтично, чем Италия.

– Ты ничего не понимаешь, свадьба на озере Комо – это моя девичья мечта.

– Ну ладно, тогда я поехал проверять готовность этой девичьей мечты.

Он прижал Вики сильнее и тихо, только для неё сказал.

– Я люблю тебя, я постараюсь исполнить все твои мечты.

– Я тоже тебя люблю, Ники, и ты – моя главная девичья мечта. – с искрящимися любовью глазами радостно сообщила Вики.

Они бы ещё ворковали и ворковали, не обращая на меня никакого внимания.

Было видно, как сильно и легко они друг друга любят. Такой чистой и весёлой любовью, мне даже стало совестно, что я недолюбливала Николаса. Он хороший. И любит Вики. Вики и Ники. Они почти ровесники, такие ещё молодые, такие счастливые.

Николас уехал, мы сели на балконе нашего номера выпить по бокалу Беллини перед тем, как уже придут к нам стилисты уложить наши волосы и сделать макияж для нашего девичника.

Вид с балкона был потрясающий, отель находился на утопающем в зелени холме, вдали виднелось лазурное море, которое на горизонте сливалось с небом. Он совсем не изменился со времени нашей юности, также кругом росли цветущие кустарники, можжевельники, пальмы и высокие пинии. Ощущение романтики и волшебства от этого места не ушло с годами.

Я сидела и просто наслаждалась, что я опять в этом отеле. От полуденного ливня не осталась и следа, появилось солнце и быстро все просушило.

Ещё час назад я ехала в машине с Алексом. Лил дождь, было серо. Я глотнула Беллини. А теперь солнце, я в сказочном отеле, но его уже здесь нет. Увидимся ли мы ещё?

– О чём задумалась? – весело спросила Вики.

– Просто этот отель – какое-то нереальное место. Как здорово, что ты решила сделать здесь девичник. – Я ещё была не готова рассказывать про Алекса. И было ли что рассказывать?

В дверь постучали.

– Это, наверное, мои платья из Монако доставили, – поспешила я открыть дверь.

На пороге стояла мама.

– Мама? – удивилась я. – Я думала, и вы с папой, и Николас – все на озере Комо. А все здесь?

– Привет, любовь. – Мама меня крепко прижала и поцеловала. – Мы с папой решили переночевать в Сплендидо, а завтра утром все вместе поедем на Комо.

Вики тоже подбежала и обняла маму. Наша мама, несмотря на то, что ей было за шестьдесят, по-прежнему была молодая и очень ухоженная женщина. В нашей семье всегда считалось, что мама – самая красивая, и что папе бесконечно повезло. Мы всегда это подчёркивали с иронией, но так и было на самом деле. Мама очень красивая и по сей день, и они так же сильно любят друг друга, как и в молодости.

– Мам, может ты все-таки с нами на девичник пойдёшь?

– Спасибо, солнышко, за приглашение! Я бы с удовольствием пошла, но у нас с папой сегодня романтический ужин внизу у моря. Он просто сейчас собирается на встречу, поэтому я к вам и заглянула.

В дверь опять постучали.

– Надеюсь, это мои платья! – сказала я. – Остаться второй раз без платьев – это уже будет слишком.

Действительно, служащий отеля принёс два красивых больших чехла.

Я раскрыла первый, и там было розовое платье от Валентино, все отпарено, отглажено. Вики и мама были в восторге от платья. Потом я раскрыла второй чехол, и по моему телу прошла дрожь. Передо мной всплыла картина, как я его меряю перед Алексом в магазине, и вспомнились его слова: «Наденьте его сегодня, и я буду думать, что где-то рядом ходит прекрасная девушка в маленьком чёрном платье с открытой спиной».

– О-го-го, Софи! Неужели ты наденешь такое платье?! Ау! Ты меня слышишь? Мам, ты видела это платье? Софи, ты точно его наденешь? – Вики была крайне удивлена моим смелым выбором.

Но меня переполняла уверенность.

– Надену. Только мне нужны какие-нибудь туфли. Так как мой чемодан в Непале. Вики, дашь мне какие-нибудь свои?

И тут все закрутилось. Пришли стилисты, чтобы помочь нам собраться на девичник, пришли все наши подружки и двоюродные сестры. Все специально прилетели на девичник и свадьбу из Америки и из России. Мы все, наверное, занимали половину Сплендидо.

Через час я стояла и смотрела на себя в зеркало. Внутри меня было три бокала шампанского, снаружи на мне было то самое чёрное платье и высоченные шпильки Вики. Молодой итальянец очень красиво уложил мои волосы, и они теперь падали волнами на мою совсем открытую спину.

– Софи, пошли-пошли! Нас уже все ждут внизу. Хватит смотреть на себя в зеркало, я не разрешу тебе менять платье. Ты выглядишь потрясающе!

Я, Вики и её лучшая школьная подружка, по иронии судьбы тоже София, вышли из номера и пошли вниз.

Небольшой банкетный зал утопал в белых и розовых пионах. Посреди комнаты стоял большой овальный стол, который был очень красиво сервирован: серебро, хрусталь, свечи и опять пионы. Запах этих цветов немного дурманил, это были любимые цветы Вики. Все наши подружки уже собрались. Когда мы вошли, то все весело зааплодировали. Официант тут же нам поднёс бокалы с шампанским.

– За невесту, за будущую миссис Баррет! Ура! – все одновременно произнесли первый тост.

Было очень весело, наши двоюродные сестры вспоминали смешные истории из нашего детства.

Как однажды на каникулах Вики укусила оса за губу, и она так распухла, что моя бедная сестра весь день плакала, что никогда не выйдет замуж с такой огромной губой. Она так рыдала, что сын нашего садовника Диего, который каждое лето помогал своему отцу у нас в саду, чтобы успокоить девочку, пообещал ей, что если её никто не позовёт замуж, то он на ней женится. И маленькая Вики так этим впечатлилась, что все лето, когда видела Диего, ужасно краснела и убегала от смущения.

Я тоже хорошо помнила это лето. Это была первая влюблённость Вики. Она меня мучила разговорами о Диего все ночи напролёт: о том, какой у них будет дом, сколько у них будет детей, когда они поженятся.

К счастью, к концу лета Диего вернулся домой, чтобы готовиться к старшим классам школы, и Викина влюблённость тут же прошла.

А теперь этот Диего – ведущий биолог в компании моего отца. Мои родители, будучи очень состоятельными людьми, всегда считали своим долгом дать образование всем детям работников, кто трудился на них. Диего Родригес оказался очень талантливым студентом, он блестяще закончил университет, и мой отец с радостью дал ему место в своей компании и никогда не пожалел об этом.

Диего Родригес стал хорошим другом нашей семьи, он будет через несколько дней на свадьбе у Вики и Ники.

Единственное, мне кажется, что моя любимая сестра Виктория все-таки разбила сердце сыну садовника. Я увидела печаль в его глазах, когда Вики вручила ему приглашение на свадьбу.

– Ещё один тост! За сестёр! За Софи и Вики!

Вики подошла ко мне и обняла меня.

– За тебя, Софи, Фифи, моя сестра! Я тебя люблю!

Я улыбнулась в ответ и чмокнула Вики в щёку.

– Я тоже тебя люблю! Будь счастлива, Викуся!

Я произнесла эту фразу по-русски. Мама так в детстве звала Вики – Викуся.

– Ты сегодня как будто не здесь, – тихо мне сказала Вики. – Ты всё ещё недолюбливаешь Ники?

– С чего ты взяла? – удивлённо спросила я.

– Я твоя сестра. Твой лучший друг. Я видела, что ты не в восторге от Ники. Если честно, меня это немного обижает. Поверь, он очень хороший. Он любит меня, а я его. Но я благодарна тебе, что ты никогда не поднимала эту тему. И никогда не пыталась мне сказать, что он тебе не нравится.

– Нет, Вики! Может, в начале и были сомнения у меня, но я вижу, что он любит тебя. Я это вижу.

– А что с тобой тогда? Ты немного грустная? У тебя все в порядке?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Всё дело в этом русском. Я не могу перестать о нём думать.

– Русский, который привёз тебя сюда?

– Да. Мне никогда так никто не нравился. А он даже не взял мой номер телефона. Вот мне и грустно.

– А где он сейчас? Он остался в Портофино? – спросила Вики.

– Да, у него здесь была деловая встреча, а потом ужин с друзьями. Он остановится у них на яхте.

Вики посмотрела на меня. Наверное, мой грустный взгляд и выпитое за вечер шампанское сделали своё дело, и Вики тихо сказала.

– А хочешь, мы убежим с моего девичника, пойдём вниз, пройдёмся по популярным местам, по террасам ресторанов, по барам. Вдруг мы его встретим? Портофино – маленькая деревня. Он должен увидеть тебя в этом платье. Когда он увидит тебя в этом самом платье, он обязательно попросит твой телефон. Поверь. И мобильный, и рабочий, и домашний, и адрес электронной почты, и даже адрес моей электронной почты попросит.

– А твоей адрес зачем? – засмеялась я. Мне было очень приятно, что Вики так любит меня, готова убежать с собственного девичника, чтобы сделать меня счастливой.

– Все дело в том, Вики, что он видел меня уже в этом платье! – тихо сказала я.

Вики удивлённо на меня посмотрела, но тут же её взгляд вспыхнул; не в её правилах было сдаваться. Вики – борец по натуре, великая спорщица, большая любительница принимать вызов. Особенно если её бравада подкреплена искрящимся шампанским.

– Видел? И не взял телефон? А может, он – гей? – непонимающе спросила Вики.

– Вики, он точно не гей, – смеясь, ответила я. Меня забавляла моя младшая сестра.

– Тогда берём Софию и идём вниз. Пускай он посмотрит на тебя ещё раз!

С одной стороны, для меня это была дурацкая авантюра, – это не в моем характере подстраивать ситуации «о здравствуйте, это вы, как случайно мы встретились», а, с другой стороны, мне так хотелось его ещё раз увидеть здесь, в Портофино, да и неважно где, просто увидеть. Я совсем не могу перестать думать об этом русском.

– А пойдём! – тихо сказала я.

– Что? – переспросила Вики.

– Пойдём! – громче сказала я.

Вики уставилась на меня.

– София! А это серьёзно! – воскликнула Вики.

– Нет, Вики! Это серьёзное количество шампанского! – попыталась я отшутиться, чтобы скрыть свои чувства.

Но разве можно от родной сестры, от Вики, что-то скрыть?

Через десять минут я, Вики и София выходили из отеля и садились в такси.

– Вики, это безумие, мы сбежали с твоего девичника! С девичника, о котором ты всегда мечтала и который ты целый год планировала! – взволнованно сказала я.

– А разве его не было? Был. Тосты все сказаны, шампанское выпито, фотографии сделаны! А сейчас у нас новый проект! – уверенно парировала Вики, а такси уже мчало нас вниз.

Но от слов «новый проект» меня окатило холодным душем. Я вспомнила слова Алекса, что все, что его сейчас интересует – это новый проект, и ему не нужны новые отношения.

Мне захотелось остановить такси, действие шампанского прекратилось, во мне не осталось ни грамма прежней бравады.

В этот момент такси и остановилось, мы уже были внизу, у моря.

Узкая набережная разделяла шумные террасы ресторанов и чёрное ночное море. Мы вышли из такси, я повернулась к Вики и сказала:

– Все это не моё. Ты же знаешь меня. Мне некомфортна эта ситуация. Поехали обратно.

Вики взяла меня под руку и потащила в сторону ресторанчиков.

– Мы просто пройдёмся, ничего более того. Может, его здесь и нет. Двадцать минут – и вернёмся в отель. Никто и не заметит, что мы сбежали.

Мы пошли вдоль оживлённой улицы, Вики и София шли впереди и всё время смеялись, очень громко. Весёлые, красивые, пьяные девчонки шли вдоль оживлённых террас. Все на них обращали внимание, махали, кто-то даже звал сесть за столик и выпить вместе шампанское. А сзади них шла я, мне никто не махал, но я видела, как на меня восхищённо смотрели мужчины, моё чёрное платье сделало своё дело.

Мы дошли уже почти до конца набережной. Мне стало легче, что мы прошли все ресторанчики, никого не встретили, и теперь Вики согласится вернуться в отель. Надо только найти быстрее такси. Я уже хотела сказать об этом Вики. И тут я увидела в последнем ресторане женщину. Её было невозможно ни с кем спутать. На ней было тоже короткое чёрное платье, она сидела, скрестив свои точёные длинные ноги. Она сидела босиком. Это только добавляло шарма её образу. Блестящие чёрные волосы лежали необыкновенными волнами. Эта женщина излучала красоту. От неё невозможно было отвести глаз, на неё хотелось смотреть и смотреть. Ирина Родионова. На неё смотрела я, и на неё смотрел её бывший муж, который сидел рядом с ней и что-то ей говорил. Алекс. Моё сердце забилось моментально в миллион раз быстрее. Я никогда не испытывала такой досады; на что я надеялась, глупая, с Ириной Родионовой никто не сравнится. Какая они красивая пара.

В этот момент Вики и София опять так громко засмеялись, что в очередной раз все на них посмотрели. Алекс тоже повернул голову в нашу сторону. Тут наши с ним взгляды встретились. И такая дурацкая ситуация: пройти мимо или подойти и поздороваться. И в силу своего воспитания я сделала шаг вперёд: мы провели сегодня полдня вместе, надо подойти поздороваться, иначе невежливо. Он увидел, что я хочу подойти, и тут его глаза стали такими холодными и стальными, и он слегка повёл головой справа налево и обратно. Это движение было неуловимо, но это было такое выразительное «нет», я замерла на месте, а он перевел свои взгляд на Ирину и продолжил ей что-то говорить.

Я побежала обратно вниз по набережной, мои глаза были полны слёз. Но я не могла себе позволить, чтобы они покатились по щекам. Я не хотела, чтобы Вики и София поняли, что я всё-таки увидела Алекса.

Когда же я перестану верить в свои наивные девичьи мечты! Какая глупость, что мне показалось, что между Алексом и мной что-то может быть.

 

Глава 3

Я стояла на террасе Виллы д'Эсте с чашкой кофе в руках. Было раннее утро, всё озеро было покрыто густым туманом. У меня было ощущение, что пар, идущий от моей чашки кофе, является частью всего тумана, и что я вдыхаю туман, и весь туман пахнет, как кофе. Вот такой сюр. Я ухмыльнулась – мне ещё и не такое покажется. Я спала всего час прошлой ночью.

Вчера была свадьба! Красивая свадьба моей сестры и Николаса. Весёлая, счастливая, модная! Моя сестра была в необыкновенном платье от Зухаира Мурада. Самая необыкновенная невеста, моя красавица, наша Виктория. Мы с мамой вчера плакали, не испугались испортить наши макияжи. Слёзы капали на моё розовое платье Валентино, но это были слёзы счастья, гордости за мою сестру. Когда папа её вёл к алтарю, никто из гостей не проронил ни слова, даже не кашлянул, просто все встали и смотрели, не отрываясь, на Викторию. Все замерли от такого изящества. Это был какой-то особенный момент: к алтарю шла необыкновенной красоты невеста, которая излучала необыкновенное счастье. Её глаза искрились, она шла и смотрела только на Николаса, а он стоял и смотрел на неё.

Свадебная церемония проходила в парке Виллы д'Эсте. Виктория и Николас почти год ждали подтверждения бронирования их свадьбы в этот летний день на этой старинной Вилле.

Сложно передать всю красоту и гармонию этого места: озеро Комо, сама Вилла, благоухающие сады и парки, которыми она окружена. Всё веяло романтикой.

После церемонии был изысканный ужин, все блюда были приготовлены известным итальянским шеф-поваром. Звучали трогательные тосты. Все подготовились, постарались. Мой любимый папа произнёс тост, мы опять с мамой плакали. Он признался, что каждый раз, когда мама была беременна, он мечтал о сыне, но никогда не пожалел, что родились две дочки. Что любовь отца к дочкам нежная и трогательная, что мы с Вики перевернули весь его мир в лучшую сторону, вдохновили на ещё большие подвиги во благо семьи, а теперь у него появился ещё и сын. И мой папа счастлив, что это Николас, его правая рука в компании, а теперь он ещё становится и членом семьи, сыном! Мама сказала красивый тост о том, как сохранить любовь в браке на долгие годы, об уважении, о терпении, и при этих словах она многозначительно посмотрела на Вики, и все гости захохотали, потому что все знали весёлый, добрый, но взрывной нрав Виктории.

А какой был свадебный торт! Это было произведение искусств, не только кулинарных, но и изобразительных. Французские кондитеры специально приехали за три дня до свадьбы на Виллу д'Эсте и творили это трёхъярусное чудо. Наши молодожёны даже несколько раз делали попытку начать резать торт, у них буквально не поднималась рука разрушить такую красоту. Но потом никто об этом не пожалел, так как торт был ещё и очень вкусным: нежнейший миндальный бисквит был пропитан земляничным и ванильным кремом.

Ну а потом было много шампанского и танцы, танцы были до утра. Почти все время я протанцевала с Диего. Мы веселились и дурачились, мы были давними друзьями, и с ним было легко. Годы успешной карьеры сделали своё дело, Диего стал уверенным в себе, интересным мужчиной. Я видела, как на него заглядываются наши двоюродные сестры. Но он очень постоянен, всегда старается делать это незаметно, но смотрит только на одну девушку, но я-то это уже давно вижу. Бедный Диего. Надеюсь, у него это пройдёт, он забудет нашу Викторию и сделает какую-нибудь девушку очень счастливой.

И только около пяти утра я вернулась в свой номер и плюхнулась прямо в платье на постель. Да, свадьба удалась, и при этой мысли я стала засыпать. И мне казалось, что я просплю как минимум до полудня.

Мне снились приятные сны, снилось море, мы бежим с сестрой по берегу, а за нами бежит наш весёлый пёс Роки. Море такое голубое-голубое, и волн нет. Я так счастлива и спокойна. Я кричу: «Вики и Роки, что, давайте будем уже купаться», поворачиваю голову, а рядом на песке сидят Алекс и его жена Ирина, она всё ещё в том чёрном платье, в котором я её увидела в ресторане в Портофино, он смотрит на неё с такой любовью, а она смотрит на меня и смеется.

В этот момент я и проснулась, села резко на кровати, как будто мне приснился кошмарный сон. Она не жена, она бывшая жена. Это первое, что мне сразу пришло в голову.

Я встала, выпила воды. Сняла с себя своё розовое платье. Нехорошо спать в платьях Валентино, сказала я себе. Опять легла в постель, попыталась уснуть. Но каждый раз, когда я закрывала глаза, передо мной всплывала сцена из ресторана в Портофино, когда я увидела русского с его бывшей женой.

Я поняла, что заснуть мне уже не удастся. Я пошла в душ и долго стояла под тёплыми струями воды. У меня сильно болела голова, и мне было как-то очень грустно. Грустно потому, что в какой-то момент мне показалось, что я действительно нравлюсь Алексу, я в это поверила. А потом, зачем мы пошли на набережную вечером в Портофино? То, что я увидела их в ресторане, причинило мне боль, а ещё то, что он дал мне понять, чтобы я к нему не подходила. Он дал мне понять, что он здесь только с женой и не хочет, чтобы их разговор прерывали. Это было как-то грубо с его стороны.

Я натянула джинсы и вышла на террасу отеля.

Уже стали сервировать завтрак.

Весь отель, всю Виллу д'Эсте занимали гости, приехавшие на свадьбу Виктории и Николаса.

Внизу уже появилось несколько человек, несмотря на такое ранее утро.

Я взяла чашку кофе и вышла на берег озера.

Пила кофе и пыталась собраться с мыслями. Хотя зачем мне это сегодня, сегодня можно отдыхать.

Тут я услышала голос мамы.

– Выпей хотя бы кофе.

Я обернулась и увидела своих родителей.

– Вы чего уже не спите? – подошла я к ним и расцеловала маму и папу.

– Папа улетает сейчас домой! – расстроенно сказала мама.

– Домой? А как же ваше путешествие по Италии, вы же хотели остаться на неделю здесь? – спросила я.

– К сожалению, я не могу. У компании проблемы. Большие. Кто-то серьёзный пустил сплетню, что нашу только что полученную лицензию на Альц Фри правительство собирается отозвать. – Отец был очень зол, это было видно невооружённым взглядом.

– Кому это надо? Кто нам хочет навредить? – удивлённо сказала мама.

– Это такое хорошее лекарство, мы столько лет его тестировали, только наконец-то получили лицензию. Всё идёт хорошо. Какой идиот пустил эту сплетню? Мне позвонил Льюис и сказал, что собирается продать свою долю в «Робертс и Кейн Фармасьютикалс». У нас и так с ним не складывались отношения последнее время. Если он это сделает, наши акции пойдут вниз.

– Купи его долю и всё, ты давно хотел с ним разойтись, – посоветовала мама.

– Я не могу это сделать. У нас нет свободных двух миллиардов долларов. А он торопится это сделать, так как поверил этой сплетни. Я лечу в Хьюстон. Если эта ложь станет всем известна, мне нужно будет организовать пресс-конференцию. Мне нужен Николас, – ответил мой отец.

– Нет, не порть твоей дочери медовый месяц! Они сегодня улетают на Мальдивы. Пусть он ничего пока не знает. Никто ничего пока ещё не знает. Может, Льюис успокоится ещё. Может, пока ты летишь, всё образуется! Не переживай так сильно, – стала успокаивать его мама.

– Пап, а можно я полечу с тобой? – неожиданно для самой себя и всех спросила я.

Я поняла, что не хочу больше оставаться в Италии. Я очень рада за сестру, свадьба была незабываемая. Но Италия в этот раз причинила мне боль, мне здесь неуютно. Я хочу домой. Хочу забрать Роки из собачьей гостиницы, выйти на работу. Хочу вернуться быстрей к обычной жизни и забыть Алекса.

Родители смотрели на меня с большим удивлением.

– Оставайся со мной, София! Ты чего? В Хьюстоне сейчас жара! Мы с тобой съездим во Флоренцию, потом в Милан, пройдёмся там по магазинам, – стала меня уговаривать мама.

– Я тоже надеялся, что ты останешься с мамой, – сказал папа.

Мама на меня как-то подозрительно посмотрела.

– Что-то произошло? Ты какая-то не такая? – спросила она.

– Нет мамуль, просто грущу, что Вики вышла замуж, что мы не сможем уже быть настолько близки, как были всегда. Мне действительно хочется вернуться в Хьюстон. – сказала я.

– Хорошо, выезжаем через тридцать минут. – сказал папа.

– Знаете, а я тогда с вами полечу. Что мне здесь одной делать! – решительно сказала мама.

Они вообще с папой никогда не отдыхали порознь, всегда только вместе. Я ждала, что мама так и решит.

– Хорошо, а то я уже стал волноваться, как ты здесь останешься без меня, вдруг тебя очарует какой-нибудь галантный итальянец, – стал отшучиваться папа. Было видно, что он переживает, что испортил обещанное маме путешествие по Италии.

– Не переживай. Я уже очарована давно американским трудоголиком, – встала моя мама из-за стола. – Пошла я собирать свои наряды.

 

Глава 4

Наступила осень. В Хьюстоне наконец-то прошла жара. Погода стояла просто чудесная. Приближался праздник Хэллоуин. Мы с Вики в нашей галерее готовили большую благотворительную костюмированную вечеринку. Работы было очень много. Вики в этом году полностью сосредоточилась на своей семейной жизни, она очень усердно вила своё гнёздышко. Как только они с Николасом вернулись из свадебного путешествия, они сразу купили красивый дом в респектабельном районе Ривер Оакс, на соседней улице от дома наших родителей. Дом современный и стильный, но Вики и Ники решили немного изменить интерьер, а ещё мою сестру очень увлекли кулинарные классы. Сейчас это уроки итальянской кухни, в общем, в нашей галерее она – редкий гость. И если раньше все заботы о благотворительных мероприятиях мы всегда разделяли: я отвечала за художественную часть, подбор картин, подготовку аукциона, а Вики всегда занималась приглашением гостей и организацией кейтеринга.

В этом году почти все заботы легли на меня, и, несмотря на то, что в галерее работало ещё три человека, принимать все решения приходилось мне.

В Америке Хэллоуин – это детский, добрый праздник. Все дети всегда его очень ждут. Поэтому все собранные средства будут направленны в два детских фонда. Один – благотворительный фонд при детской больнице, этот фонд помогает найти средства на лечение детей из малоимущих семей, у кого нет медицинских страховок, а второй фонд, – его возглавляет уже много лет моя мама, – фонд, который помогает российским детским домам.

Вся наша семья очень ответственно всегда подходит ко всем благотворительным мероприятиям, особенно когда речь идёт о фондах помощи детям. В этом году мне повезло, весь сентябрь я провела в Нью-Йорке. Отбирала, искала новых художников, ходила по галереям, на выставки, и мне посчастливилось познакомиться с группой молодых художников – ребята из Лос-Анджелеса, их трое, и они делают невероятные коллажи: это и живопись, и фотография. Цветовая гамма просто необыкновенная, ими уже очень заинтересовались несколько Нью-Йоркских галерей, несколько их работ было куплено известными коллекционерами современного искусства, и уже это им сделало имя, но мне удалось с ними договориться, и они приедут в Хьюстон на наш вечер и привезут пять своих работ для аукциона. Я бы сама хотела их представлять. Уже не первый раз убеждаюсь, что пора мне открывать вторую галерею в Нью-Йорке. К сожалению, Хьюстон – не тот город, где происходит много культурных событий, и молодые, начинающие, но перспективные художники не хотят быть представлены хьюстонскими галереями. Я уже и так упустила несколько художников: я их нашла, они никому не были известны, познакомила их с большими коллекционерами, сделала им первые продажи, но контракты они подписали с галеристами из Нью-Йорка; извинялись, но выбирали не меня. А теперь это большие звезды, их работы стоят сотни тысяч долларов.

А эти ребята из Лос-Анджелеса, они такие классные, и у них такие работы, я чувствую, у них большое будущее. Они хотят переехать в Нью-Йорк. На мой взгляд, самый талантливый в их группе – это Энди. Молодой, образованный, интересный, красивый и очень перспективный. Его точно ждёт большое будущее, он – душа их группы Импульс, генератор всех идей, как я поняла.

Мне кажется, я ему нравлюсь. Мы пару раз в Нью-Йорке ходили вместе на ланч.

Между нами точно есть взаимная симпатия. Нам было легко и весело. Последний раз мы съели по куску вкуснейшей пиццы, самая вкусная пицца – в Нью-Йорке. А потом купили мороженое и пошли гулять по Центральному парку. Выяснилось, что нам нравится одинаковая музыка, книги, фильмы. У нас действительно много общего, и между нами сложились какие-то приятные отношения. Я часто думаю о нём, и у меня возникает всегда улыбка в этот момент. Мы стали обмениваться сообщениями и стали делать это всё чаще и чаще, ритм сообщений ускорялся. Это он уговорил свою группу приехать в Хьюстон на благотворительный аукцион в моей галерее, он мне намекнул, что, если я открою галерею в Нью-Йорке, они подпишут со мной контракт, и только я их буду представлять, и добавил, шутя, что это всё произойдёт, если я пойду с ним на ужин.

Ох, не знаю. Он такой классный, но моложе меня на пять лет, да и потом – не стоит смешивать работу и личный отношения, – это золотое правило всех времён.

Я отвлеклась от работы с мыслями об Энди. Я сидела в галерее, был уже восьмой час. Вики обещала мне прислать все контакты по кейтерингу, но опять, видимо, отвлеклась на свою семейную жизнь и не прислала. Вдруг раздался звонкий сигнал моего телефона – это сообщение от Энди: «собираюсь на вечеринку с друзьями, хотел бы, чтобы ты пошла со мной, завтра улетаю в Лос-Анджелес».

Я опять улыбаюсь, мне приятно получать его сообщения. Не откладывая, сразу ему отвечаю: «Много не пей, а то пропустишь свой самолёт. Ну, или пей, я завтра вылетаю в Нью-Йорк. Тогда увидимся!»

Сразу его ответ «Ты завтра будешь в НЙ? Я поменяю билет! Хочу тебя увидеть».

На самом деле я лечу по делам, только на один день, мой агент по недвижимости будет показывать мне пять потенциальных помещений для моей галереи в Нью-Йорке.

Отвечаю Энди: «Приятно слышать! Но у меня очень плотный график, буду там только один день. Увидимся через пару недель в Хьюстоне!»

Сразу его ответ. «Хорошо, всё понял. Скучаю».

Я улыбаюсь, мне приятно это слышать.

Вики так и не прислала мне свои контакты. Ладно, ей всё простительно, она только вышла замуж, и я её люблю, пускай наслаждается своей семейной жизнью, я рада за неё, хоть и очень скучаю, просто очень.

Ну ладно, и мне хватит работать. Завтра утром у меня рано самолёт.

Я взяла ключи и телефон, опустила защитные жалюзи на окна и вышла из галереи. Стала закрывать дверь, и опять этот замок, такой тяжёлый, надо дверь сильно прижать, иначе ключ не повернётся. Завтра же вызову мастера. Я каждый день мучаюсь с этой дверью.

– Помочь? – вдруг раздался голос за моей спиной.

У меня выпали ключи из рук, сердце забилось, выступил холодный пот.

Этот голос, этот лёгкий акцент. Его не спутать, его нельзя не узнать.

Я обернулась и увидела Алекса.

– Как долго ты работаешь! – с улыбкой сказал он. – Я уже полчаса жду.

– Зачем? – это единственное, что я могла произнести. Какие сильные эмоции он у меня вызывает.

Я уже стала забывать, насколько привлекателен этот мужчина. Высокий, стройный и какой-то очень ухоженный, если к мужчине применимо это слово. Как он пострижен, как он одет, как от него пахнет, какой-то необыкновенный и едва уловимый мужской парфюм. Он подошёл ко мне, и я тут же почувствовала этот запах. От него пахло, как тогда, по дороге в Портофино.

– Я только прилетел в Хьюстон. Хотел пригласить тебя на ужин. У тебя есть планы на вечер?

Я смотрела на него, не верила своим глазам, что Алекс стоит здесь, возле моей галереи.

– Я просто никого не знаю в Хьюстоне, может, ты составишь компанию и расскажешь, что здесь к чему, куда ходить, в какие места, какие рестораны?

Он видел моё замешательство. А я действительно не знала, что ответить.

– И, между прочим, долг платежом красен, я же довёз тебя до Портофино. – С улыбкой сказал Алекс.

Мне так хотелось ему отказать. Очень сильные эмоции он тогда у меня вызвал.

Я только стала забывать тот день, проведённый вместе. Наше утро, кофе в аэропорту, совместную поездку в Портофино, как он провёл своей рукой по моей спине, когда прощался со мной в Сплендидо, и вечер, когда я его увидела с его бывшей женой. Один день, а помнила я о нём несколько месяцев. И вот сейчас, когда я успокоилась, когда я познакомилась с Энди, когда я полностью погрузилась в работу, и моя жизнь вошла в привычное русло, Алекс опять появился.

Мне так хотелось сказать «нет», что у меня есть планы на этот вечер и на все другие вечера, но моё воспитание, моя, наверное, слишком чуткая натура – как отказать человеку, если он никого не знает в городе! – не позволили отказать.

– А как ты нашёл меня? – спросила я.

– Но ты мне сказала, что у тебя большая галерея. Мой помощник потрудился и нашёл галерею в Хьюстоне, у которой владелица с именем София. Здесь, кстати, не так много галерей искусств.

– Какую кухню ты любишь, какой ресторан выбрать? – спросила я.

– На твой вкус, я люблю всё. А когда хорошая компания, то любой ресторан будет прекрасен.

– Ты на машине? – спросила я; щёки мои были алыми, он опять меня смущает.

– Я приехал на такси, я без машины.

– А если бы меня не было на работе? – удивлённо спросила я. – Это Хьюстон, здесь без машины никак.

– Но, если честно, я увидел тебя в окно, а потом отпустил такси.

Какая у него самоуверенность! Я чувствовала себя совсем наоборот, загнанным животным, маленькой девочкой. Этот мужчина мне не ровня, он психологически другого порядка – сильней, увереннее, он подавляет меня, и в то же время я не могу развернуться и просто уйти, мне хочется быть рядом с ним. Это какие-то очень сильные эмоции. Я не хочу их ощущать, но в то же время я рада в глубине души, что он меня нашёл.

Мы сели в мою машину. Хорошо, что у меня большой джип, и мы не так тесно сидим, как это было тогда, по дороге в Портофино.

Я пристегнула своей ремень и повернулась к Алексу:

– Спрошу по-другому. Мясо или рыба?

– Мясо, мы же в Техасе.

– Хорошо, тогда мой любимый, старый добрый Капитал Грилл.

Моя галерея была всего лишь в десяти минутах езды от ресторана. Мы подъехали и отдали машину на валет парковку.

Я была одета в узкие серые джинсы и красивую голубую рубашку. Хорошо, что сегодня с утра шёл дождь, и я не гуляла долго с Роки, и у меня было время красиво одеться. Очень часто после прогулки с псом я просто прыгала в свою машину в шортах и майке. Это же Хьюстон, если ты не сейлс или не офисный работник, ты спокойно можешь прийти на работу в шортах.

Ресторан как всегда был полный, но у них нашёлся столик на двоих в самом углу.

Я стала изучать меню, хотя знала его наизусть, но мне ничего не оставалось делать, так как я видела или скорее чувствовала, что он изучает меня.

– Может, начнём с бокала шампанского? – спросил меня Алекс.

– Давай, – ответила я и оторвала свой взгляд от меню, и тут же обратно стала его изучать.

Алекс легонько потянул моё меню.

– Если это твой любимый ресторан, думаю, ты знаешь меню наизусть.

Он смотрел на меня, не отводя глаз, моё сердце стучало не только в груди, но ещё в шее и в ушах.

К нам подошёл официант, Алекс попросил принести бутылку шампанского.

– Тебе станет легче, если я скажу, что я сегодня здесь только чтобы увидеть тебя? Просто захотелось провести вечер с тобой.

– Нет, не станет, – еле ответила я. Мне действительно не стало легче. Меня стало охватывать какое-то паническое состояние.

Алекс грустно посмотрел на меня.

– Мне не нравится, как ты на меня реагируешь: то ли я тебе не нравлюсь, то ли очень сильно смущаю. И мне это не нравится.

Нам принесли шампанское, официант наполнил наши бокалы. Я сразу сделала большой глоток, а потом ещё один. Это должно мне помочь, сказала я себе.

В этот момент запищал мой телефон, пришло сообщение. Ещё час назад я радостно бы кинулась к телефону – а вдруг это сообщение от Энди, но теперь все по-другому. Мне все равно, пишет мне сообщения Энди или нет. Алекс сказал, что он здесь, чтобы увидеть меня. Я не могла в это поверить. Ну вот и не верь, воскликнул мой разум! Уже один раз мне показалось, что я ему нравлюсь, а потом оказалось, что это не так.

Телефон подал повторный сигнал.

– Извини, – сказала я и быстро просто глянула на экран, чтобы посмотреть, кто мне пишет. Энди, действительно он. Потом прочту.

– Бойфренд? – с улыбкой спросил Алекс.

– Потенциальный! – с улыбкой сказала я. Мне понравилось, что я не растерялась. – Он в Нью-Йорке сейчас. – добавила я.

– У меня не все так складывается, как мне бы хотелось в Хьюстоне, – сменил тему Алекс. – Но я уже успокоился, мне так хотелось заняться этим новым для меня видом бизнеса или даже науки. Это был порыв души. Но я успокоился. Если что-то не складывается легко, если много препятствий на пути, значит, не надо туда мне идти. Это моя философия.

– Мне жаль. Тогда, в Портофино, ты был полон надежд и энтузиазма по поводу этого нового дела – сказала я. Шампанское немного расслабило меня. Я пила уже второй бокал.

– Я ко всему отношусь легко, значит, не моё. У меня ещё три новых проекта. Они не менее интересные. Летом мне казалось, что именно этим я должен заняться. Но это были скорее эмоции.

– И больше нет интересного проекта в Хьюстоне? – спросила я.

– Нет, больше нет никакого проекта здесь. Завтра утром я улетаю в Нью-Йорк!

Я улыбнулась.

– Я тоже завтра утром улетаю в Нью-Йорк.

– К потенциальному бойфренду? – спросил Алекс.

– Нет, по работе. Ищу помещение для галереи. Хочу открыть вторую галерею в Нью-Йорке.

Разговор вошёл в спокойное русло, я больше не смущалась, спасибо моему любимому шампанскому. Мне нравилось разговаривать с Алексом, мне хотелось ему рассказать о моем новом проекте.

– Мне часто встречаются хорошие художники, творческие люди с большим будущим, с потенциалом, я это вижу. Но они все хотят, чтобы их представляли Нью-Йоркские галереи, совсем не хьюстонские, и я упускаю талантливых людей.

– Это очень интересный проект. Тебе нужны инвесторы?

– Нет, но мне нужны серьёзные коллекционеры, филантропы.

– Я могу стать очень даже серьёзным коллекционером! – ответил мне Алекс.

Я засмеялась.

– Я даже в этом не сомневаюсь. Но мне нужны коллекционеры с именем. Чтобы если они что-то купят у меня, это уже идёт в большой плюс мне и художникам, которых я представляю. Большие коллекционеры, они как владельцы известных галерей, как кураторы музеев. Если они покупают, они делают имя.

К нам подошёл официант, и мы сделали заказ.

Алекс заказал все то, что заказала я, сказал, что полностью доверяется моему вкусу. Я выбрала суп из лобстеров и свой любимый стейк с порчини, с белыми грибами.

Алекс мне стал рассказывать про свою квартиру в Нью-Йорке. Что купил большой пентхауз с видом на Центральный парк. Но пока ещё не въехал и вряд ли въедет, так как оказалось, что в этом доме разрешено иметь только маленьких собак, до тридцати фунтов, а он мечтает привезти своего лабрадора в Нью-Йорк. Мечтает гулять с ним по Центральному парку. Рассказал, что из-за этого крайне недоволен работой своего американского юриста, который и помогал ему купить этот пентхауз. Алекс теперь пытается не продать эту квартиру, а аннулировать сделку. И всё придётся начинать заново, новый поиск квартиры. Он сказал, что очень любит Нью-Йорк и мечтает там жить, сделать этот город своей базой.

Ужин пролетел незаметно, мне было очень интересно общаться с Алексом, и, как мне показалось, он тоже увлечённо слушал меня. Я его пригласила на наш благотворительный аукцион, он сказал, что если сможет, прилетит, но если не получится, то его компания обязательно сделает благотворительный взнос в поддержку детских фондов.

Мы отказались от десерта, и официант принёс нам счёт.

Алекс тут же взял счёт и достал свою кредитную карту.

– Давай я заплачу! Ты мой гость! – сказала я.

– Ну, во-первых, я незваный гость, а во-вторых, как может мужчина позволить себе, чтобы за него платила женщина! – И он поморщился, чтобы усилить своё отношение к этому вопросу.

Алекс подписал чек, и мы вышли из ресторана. Парковщик подогнал мою машину.

– Куда тебя отвезти? – спросила я.

– В Портофино! – с улыбкой сказал он.

– Что-то далековато до Портофино в этот раз! – улыбнулась я.

– Я часто вспоминал нашу поездку! – сказал Алекс, он смотрел на меня, не сводя глаз.

– Я тоже! – сказала я смущено.

– Хочешь, полетим завтра в Нью-Йорк вместе? – спросил Алекс. – Мой самолёт вылетает в одиннадцать утра завтра.

– Звучит заманчиво, но нет! – собрала я волю в кулак. – Во– первых, в одиннадцать мне поздно, у меня уже назначено четыре просмотра помещений для моей галереи. А главное, действительно, тогда, по дороге в Портофино, что-то произошло, мне показалось, что между нами зарождается симпатия. Но то, что произошло вечером, развеяло эту иллюзию.

– Это была Ирина, моя бывшая жена. Это был очень деловой разговор, я его не мог прервать. Честно, не мог. Если бы ты меня знала хорошо, ты бы поняла, что я никогда не вхожу в реку дважды, и то, что прошло, то прошло. – Он взял меня за руку, чтобы привлечь моё внимание. Я подняла глаза на него. – Бывшая жена, деловой разговор, никакой романтики! И да, мне тоже показалось, что наша поездка в Портофино – это не просто так, София!

Я нажала на педаль газа, и мы отъехали от ресторана.

– В каком отеле ты остановился? – спросила я.

– В Грандюка. – ответил Алекс.

– Это в пяти минутах ходьбы от моего дома.

– Тогда паркуй машину у себя, а я пройдусь! – предложил Алекс.

– Ты уверен? – спросила я.

– Да, хочется пройтись. Погода хорошая, тёплый вечер. В Нью-Йорке уже прохладно. Может, поужинаем завтра в Нью-Йорке? – вдруг спросил Алекс.

– Не знаю, я думала вечером улететь обратно, – честно ответила я. Я действительно не знала, хочу ли я этого.

Я остановила машину возле высокого дома. Это дом, где моя квартира.

– Спасибо за приятный вечер. Здесь я живу. – тихо сказала я.

Алекс опять взял меня за руку.

– Я был рад тебя видеть, прекрасная София!

Мои щёки опять залились румянцем.

– Давай я покажу тебе, как идти до отеля, – предложила я и вышла из машины.

Алекс тоже вышел, и мы оказались рядом на узком тротуаре. Он был выше меня. Я подняла голову и посмотрела на него, он тоже смотрел на меня, но опять тем взглядом, как в Портофино, опять в голове он что-то решал, как будто опять думал, стою ли я вообще каких-то его усилий, его внимания. Мне так опять казалось.

Я стала ему объяснять, как дойти до отеля. Вдруг подул сильный ветер и сильно растрепал все мои волосы.

Алекс подошёл ближе и поправил их.

– Ты любишь икру? – спросил Алекс.

– Люблю, а что? – удивлённо спросила я.

– Я закажу столик завтра на 8 вечера в Петросян ресторане. Икра и шампанское. Если у тебя получится, я буду рад. Если нет, поужинаю один. Значит, так.

– Я подумаю, мне нужно время, – тихо сказала я. – Ты странно меня приглашаешь, я должна принять решение.

Он подошёл ещё ближе и тихо сказал, касаясь губами моих волос:

– Но ты должна принять это решение, его никто не примет за тебя.

Он обнял меня, поцеловал в щёку и пошёл в сторону отеля.

Я села в машину и поехала на паркинг. Меня немного трясло. От его объятий – они вызвали очень сильные эмоции, они вызвали тех самых бабочек. Он обнял меня на секунду, прижал и поцеловал в щёку, а бабочки летают и летают.

Но с ним сложно, какое странное приглашение на ужин, двусмысленное; если я приду, я буду согласна на наш роман. Такой подтекст этого приглашения. Он – мужчина быстрых решений, он не любит терять время.

Совсем нет лёгкости, нет начальной дружеской нотки в его приглашении, нет непринуждённости.

Не знаю, хочу ли я завтра прийти к нему в этот ресторан. Я даже не знаю, успею ли я, у меня четыре просмотра, а потом мы, может, с моим агентом Сюзи пойдём на ужин, она проделала такую работу для меня, нашла столько вариантов, интересных мест для галереи.

А потом я – в Хьюстоне, он – в Нью-Йорке. Его проект в Хьюстоне, как я поняла, больше не существует. Вряд ли у нас есть общее будущее.

Я поднималась в лифте из паркинга в свою квартиру и чётко поняла, что нет, мне не надо идти на этот ужин. Я не хочу, я боюсь тех сильных эмоций, которые он вызывает во мне.

Я открыла дверь своей квартиры, Роки, виляя хвостом, мчался мне навстречу. Я присела, потрепала его по шерсти.

– Сейчас пойдём гулять, малыш, – сказала я ласково. Включила свет и сразу прошла в свою гардеробную, провела рукой по своим нарядам… Что же мне надеть завтра в Петросян?

 

Глава 5

Конечно, я не спала всю ночь. Задремала под утро, чуть не проспала свой ранний рейс.

Нью-Йорк встречал меня ярким, но уже холодным осенним солнцем и пробками на дорогах. Я очень люблю этот город, провожу много времени в нём, и, если бы не наша дружная семья – мама, папа, сестра, я бы серьёзно задумалась о переезде из Хьюстона в Нью-Йорк.

Если всё получится с открытием галереи, то, конечно, придётся жить на два города, и стоит задуматься о небольшой квартире здесь.

Посмотрим, удастся ли найти хорошее помещение для моего нового проекта, в этом городе это непросто и очень дорого. Мне хотелось, чтобы галерея была или в Бруклине, или в Манхеттене, хотелось, чтобы помещение было большое и светлое.

Водитель, который встречал меня в аэропорту, медленно пробирался сквозь пробки по улицам Нью-Йорка; я посмотрела на часы, поняла, что уже опаздываю на встречу с моим агентом по недвижимости.

Я достала телефон, чтобы позвонить Сюзи, и увидела три сообщения от Энди: «Привет. Я проспал. Я ещё здесь. Ты прилетела?», «Готов с тобой пойти на просмотры и давать самые дельные советы.», «Хочу тебя увидеть.»

Я закрыла глаза. Энди, он совсем вылетел из моей головы. Мне надо собраться и постараться сохранить с ним дружески деловые отношения, а они у нас такие пока и есть. Я надеюсь, что буду открывать нью-йоркскую галерею именно с выставки их группы. У них большое будущее. Я помогу им, а они мне – заявить о себе в Нью-Йорке, как о серьёзном галеристе.

Я сначала позвонила Сюзи, моему агенту, сказала, что минут на двадцать задержусь, а потом написала Энди: «Ну что, готов как следует поработать? Увидимся в Бруклине.»

А Алекс так и не взял мой номер телефона и не дал мне своего.

Через полчаса я вышла из машины и увидела съёжившуюся от холода Сюзи. Энди стоял неподалёку, он увидел меня и, улыбаясь, прыгнул большим прыжком мне навстречу. Он ещё очень молодой, дурашливый и какой красавец!

– Извини, это нью-йоркский траффик, – сказала я Сюзи. – Познакомься, это Энди, очень талантливый парень, вообще их трое, все красавцы и талантливые, из Лос-Анджелеса, и, если мы быстро найдём помещение, первая их большая выставка в Нью-Йорке будет у меня. Сюзи, мы должны хорошо поработать!

И мы это сделали. Просмотрели четыре помещения, мне понравилось два. Одно в Манхеттене, большое, светлое, отличное, но очень дорогое, и ещё одно в Бруклине, мне тоже понравилось, но там только открытый зал и туалет, нет места для маленького офиса и для хранения картин, но цена аренды намного приемлемее. Энди веселил нас всю дорогу, мы не просто смеялись, иногда мы хохотали во весь голос, так с ним было легко, хорошо и весело.

Между просмотрами мы забежали в маленькое кафе съесть по бутерброду и выпить горячий кофе. Сюзи извинилась и села за отдельный столик, так как ей надо было сделать несколько звонков и написать пару писем по работе. Мы сидели с Энди и продолжали хихикать.

– Пойдём вечером поужинаем вместе? – предложил Энди. – Ты любишь греческую кухню, мы нашли такой хороший ресторан.

Я улыбнулась – второе приглашение на сегодняшний ужин. Милый смешной Энди, я очень люблю греческую кухню, но планы мои – это съесть немного икры и выпить шампанского. Эти планы-мысли не давали спать мне ночью, и я стараюсь о них не думать весь день, но я не могу не думать об Алексе.

– Энди, давай не будем усложнять наши отношения, всегда лучше оставаться друзьями и вместе делать интересные проекты.

– Но это дружеский ужин! – возразил Энди.

– Я так и поняла, – улыбнулась я, – но у меня уже есть планы на этот вечер!

– Свидание? – Энди посмотрел пытливо на меня.

– Да. – тихо сказала я.

Я заметила, как промелькнула досада в его глазах, но он взял себя в руки, молодец, и упал прямо со стула на пол.

– Ты разбила моё сердце! Как мне теперь быть! Кто он? – громко и театрально, на всё кафе воскликнул Энди.

Всё кафе смотрело на меня, я засмеялась, и все поняли, что это шутка, и все засмеялись, а кто-то даже зааплодировал Энди.

Энди встал с пола и поклонился. Очень обаятельный и талантливый парень. Кто знает, если бы не появился Алекс вчера, может, что-то бы и возникло между нами.

Около пяти мы закончили просмотры, я поблагодарила Сюзи, и она побежала дальше работать, как много люди работают в Нью-Йорке.

Вчера ночью, когда я поняла, что не смогу не пойти на ужин с Алексом и останусь ночевать в Нью-Йорке, я заказала номер в своём любимом отеле Фор Сизонс. Водитель, который меня встречал в аэропорту, должен был отвезти мой чемодан в отель.

Энди хотел меня проводить до отеля, но я отказалась и по-матерински посоветовала ему переставать зависать в Нью-Йорке, и возвращаться в Лос-Анджелес, и работать, работать, работать, создавать прекрасные вещи, раз ему Бог дал такой талант.

Он послушно согласился и пообещал так и сделать, когда сажал меня в такси.

Я приехала в отель; у меня было ещё пару часов отдохнуть, я прилегла на кровать и попыталась подремать – помимо бессонной ночи был ещё и очень насыщенный день. Если я не думала об Алексе, то я думала, какое из двух помещений выбрать для галереи, конечно, мне больше всего понравилось место в Манхеттене. Мои мысли скакали, и я даже не заметила, как уснула; когда я открыла глаза, я увидела, что уже половина восьмого.

Я подскочила в кровати, поняла, что уже не успею в душ. Быстро умылась и стала краситься; я занервничала, что, если я опоздаю, а он подумает, что я не приду, и уйдёт. Я даже не знаю его телефона.

Я взяла с собой очень красивый тёмно-синий брючный костюм YSL, он мне очень шёл, и к нему я взяла шёлковый кружевной голубой топ. Мне хотелось очень хорошо выглядеть, но, чтобы он не подумал, что я специально для него одевалась. Я в этом городе по делам и между прочим решила поужинать с ним, мне хотелось такое произвести на него впечатление. Я распустила свои волосы и несколько раз провела по ним расчёской. Посмотрела ещё раз на себя в зеркало и осталась очень даже довольна своим образом. Хотя понимала, что быть такой стильной и красивой, как его бывшая жена, у меня никогда не получится, такой надо родиться и посвятить всю жизнь поддержанию красоты и подбору нарядов. После той встречи в Портофино я несколько раз гуглила Ирину Родионову и рассматривала её фотографии. В русском интернете их очень много, она московская it-girl.

Я вышла из отеля, на улице уже стемнело и пошёл дождь, пришлось взять такси, хотя идти было до ресторана около десяти минут.

Я села в такси и сказала таксисту.

– ресторан Петросян, пожалуйста.

– Вы любите икру? – спросил таксист с сильным русским акцентом.

– Люблю. – ответила я. – Вы русский?

– Да, русский. – ответил он.

– Я тоже наполовину русская, моя мама русская. – сказала я.

– Так вы говорите по-русски? – спросил таксист.

– Немного, – ответила я. И это было моей роковой ошибкой, так как он начал мне рассказывать какие-то истории, потом стал рассказывать, где и как можно купить настоящую русскую икру. Мы очень медленно ехали, движение было как всегда очень плотное, плюс дождь. Я нервничала, что опаздываю уже на двадцать минут, а этот таксист все говорил и говорил.

Раздражение на болтливого таксиста немного помогло мне отвлечься от волнения перед встречей с Алексом. Я вошла в ресторан с гордо поднятой головой.

– Добрый вечер, мадам! Вас ждут? – спросил меня пожилой респектабельный метрдотель ресторана.

– Да, Алекс Родионов, – ответила я.

– Я вас провожу к столику, – сказал он и повернулся идти. Я за ним, и тут моё сердце забилось.

Я увидела через плечо метрдотеля Алекса, он спокойно сидел и что-то пил, похожее на виски.

Он увидел меня, улыбнулся и встал.

– Спасибо, – сказала я служащему ресторана, и тот ушёл.

– Привет! – сказал мне Алекс, наклонился и поцеловал меня в щеку.

– Привет! – тихо сказала я.

– Я рад, что ты пришла, – улыбаясь, сказал мне Алекс.

– Я немного опоздала. И дождь ещё на улице.

– Ну, женщина всегда должна чуть-чуть опоздать, мне кажется, так положено. Конечно, не на час, как могут некоторые девушки. – И он засмеялся.

– Могут, это моя сестра. Она всегда опаздывает, а я её всегда жду. А я не люблю опаздывать.

Алекс заказал шампанское и икру.

– Ты голодная, хочешь ещё что-нибудь заказать из еды? – спросил он.

– Нет-нет. Икры будет вполне достаточно. Если честно, я её очень люблю, я же наполовину русская, – сказала я.

– Я помню, что ты наполовину русская. Как твои просмотры? – спросил Алекс.

– Мне понравилось два помещения, одно в Бруклине, одно в Манхеттене, – стала рассказывать я.

– Конечно, в Манхеттене лучше, но намного дороже, – продолжил вместо меня Алекс.

– Ты просто читаешь мысли! – улыбнулась я.

– Нет, я просто констатирую факты. – ответил Алекс.

Нам принесли одновременно и шампанское, и икру.

Пока официант обслуживал нас, я рассматривала Алекса. Какой же он красивый, высокий, у него чёткие черты лица, красивое лицо, плюс впечатляет быстрота его ума, его обаяние, как он держит себя, как он говорит, что он говорит. Всё это делает его человеком как из какой-то высшей касты. Интересно, это все даётся от рождения, или это такая большая работа над собой? Его бывшая жена из этой же касты каких-то совершенных людей. Он тоже сегодня был в костюме, и тоже темно-синем, как и я. Я улыбнулась – мы были похожи на людей из одной команды.

– Чему ты улыбаешься? – спросил Алекс.

– Мы сегодня с тобой похоже одеты. Как из одной команды, – ответила я.

– Но мы могли бы быть одной командой, София! – улыбнулся мне Алекс, но тут же перевёл тему. – Ешь, у тебя уставший вид.

– Я плохо спала прошлой ночью, да и сегодня был насыщенный день. Если бы не Энди, который веселил нас сегодня всю дорогу.

Я остановилась, потому что увидела, как напрягся взгляд Алекса.

– Энди, это потенциальный бойфренд из Нью-Йорка, который тебе вчера вечером писал сообщения? – спокойно спросил Алекс.

Я поняла, что мне надо срочно собраться с мыслями.

– Энди – это художник из Лос-Анджелеса, мы работаем вместе, я хочу открывать галерею с их выставки, он не один, у них группа очень талантливых ребят, – так же спокойно ответила я.

Алекс сидел и пил шампанское, мне показалось, он немного замкнулся.

Он был в таком дружелюбном настроении, зачем я ему рассказала про Энди – не знаю.

– А как твой день прошёл сегодня? – спросила я, чтобы не повисла долгая пауза.

– Но я только в обед прилетел из Хьюстона, у меня была лишь встреча с моим партнёром. Его зовут Дерик, классный парень. Он швед, талантливый архитектор и девелопер. Мы давно дружим, а тут задумали вместе проект. Мне нравится Нью-Йорк. Я хочу здесь жить, здесь работать. Мы будем строить большой дом. Думаю, это будет интересный и прибыльный проект. Высокий жилой дом, прямо у реки, из каждой квартиры будет удивительный вид на воду, и плюс он будет очень современный, очень много будет использоваться новых технологий. И любые собаки будут разрешены в этом доме, – победно добавил он.

Было видно, как он увлечён новым проектом.

– Здорово, звучит очень интересно. В этом весь ты: кофе за сто евро в аэропорту, не можешь найти идеальную здесь квартиру, решил строить идеальный дом в Нью-Йорке. Я думаю, ты уже забронировал себе лучший пентхауз в этом доме. Я права? – улыбнулась я.

Алекс тоже улыбнулся:

– По самым льготным ценам, между прочим, – это очень выгодно. – Алекс старался быть убедительным.

– Ты нетерпелив. Не любишь ждать, – сказала я.

– Нет, это совсем не мои черты, я люблю действовать. Это мне интересно. – ответил Алекс.

– Мне тоже предстоит поиск квартиры, если получится открыть здесь галерею. Буду жить на два города. Но у меня не такие наполеоновские планы, я не буду для этого строить многоэтажный дом. Только ты на такое способен, – засмеялась я.

– Ты можешь смеяться, София. Но мне кажется, а у меня сильная интуиция, что ты тоже будешь жить в моем новом доме, – сказал Алекс, не сводя с меня глаз.

Я подавилась шампанским и закашлялась, облила весь свой костюм. Алекс протянул мне салфетку. Я даже не поняла, он шутит, или он предлагает мне купить квартиру в его доме. Если честно, я вообще не поняла, что он имеет в виду.

– Извини, я тебя напугал, это просто мысли вслух, я рано их сказал, – весело сказал Алекс. – Ты мне лучше скажи, что делаешь завтра?

– Улетаю в Хьюстон. Мне же надо готовить благотворительный вечер, – ответила я, всё ещё ошарашенная его мыслями вслух. – У меня очень много работы, моя сестра в этом году увлечена семейной жизнью и не появляется в нашей галерее. Я делаю проект в этот раз фактически одна.

– У них счастливый брак? – вдруг спросил Алекс и как-то нахмурился.

– Да, они же только поженились. У них же была свадьба в Италии, в Портофино был девичник, – ответила я удивлённо и даже расстроенно, что он всё забыл, что вёз меня тогда именно к сестре на вечеринку перед свадьбой на озере Комо. Неужели он всё забыл?

– Я помню чёрное платье для девичника, София. Оно тебе очень шло, – сказал Алекс.

Мои щёки вспыхнули красным цветом; если бы мы тогда не выпили столько шампанского с мамой и Вики в номере перед девичником, я бы никогда не осмелилась надеть это платье, а уж тем более чтобы Вики меня уговорила пойти вниз, в город, в надежде встретить Алекса.

– Тот день был каким-то нереальным – насыщенный разными событиями, очень долгий день, те решения, что я принимала в тот день – они мне не свойственны. Это был один очень долгий и странный день. Как сон, наверное, – попыталась объяснить я Алексу.

– Но в тот долгий день мы с тобой познакомились, София! Для меня тот день был тоже разным и очень долгим, и, если честно, единственное хорошее в тот день – это встреча с тобой. Я рад, что мы познакомились, честно, – очень искренне сказал Алекс.

Мне было очень приятно это слышать, я понимала, что я интересна ему, то, что он приехал в Хьюстон, а сегодня пригласил меня в ресторан – всё это говорило о том, что я ему действительно нравлюсь.

– Ты хочешь кофе? – спросил меня Алекс.

– Нет, спасибо! – ответила я.

– Точно, ты же не любишь кофе! Я помню, ты не взяла тогда в аэропорту чашку кофе.

– Но я бы её не взяла тогда, даже если бы очень любила кофе! – весело ответила я.

Вообще весь ужин прошёл очень легко, мы просто болтали, говорили о своих планах, о любимых местах в Нью-Йорке. Мне было очень хорошо с Алексом, хотя это даже не то слово – «хорошо», когда хорошо, тогда спокойно. А я была скорее счастлива, просто опьянена его присутствием, но мне было тревожно, неспокойно, где-то в глубине своего сознания я понимала, что такие сильные эмоции могут повлечь и сильные переживания. Но, наверное, уже отказаться от этих чувств невозможно.

– Пошли? – спросил Алекс.

– Да, пойдём, – тихо ответила я, – Спасибо за ужин.

– Спасибо, что пришла, София, – тихо сказал Алекс.

Мы вышли на улицу; дождь перестал идти.

Алекс с высоты своего роста посмотрел на меня, обнял за плечи и спросил:

– Прогуляемся, София? Я очень люблю гулять по вечернему Манхеттену. Хочешь, покажу место, где будет наш новый дом?

От его близости моё сердце забилось ещё быстрее. Мне кажется, если бы он мне сейчас предложил идти пешком на Аляску или переплыть Атлантический океан, чтобы попасть в Россию, я бы всё равно согласилась. Мне просто хотелось как можно дольше быть с ним.

А ещё мне очень хотелось ему нравиться. Как всегда, мне говорила мама, нравятся мужчинам уверенные в себе женщины. Уверенность – это магнит.

Я взяла себя в руки, подняла голову и посмотрела ему в глаза, улыбнулась и сказала:

– Пойдём! Мне интересно посмотреть на то, чем ты сейчас так увлечён!

– София, если честно, я сейчас увлечён совсем другим! – он прижал меня сильнее к себе, – и ты мне не сказала, что ты делаешь завтра.

– Сказала, я улетаю в Хьюстон, – ответила я.

– А ты можешь не полететь завтра? – спросил он, пропуская меня вперёд на пешеходном переходе, чтобы пропустить людей, идущих нам навстречу.

Я повернулась к нему лицом и ответила:

– Могу.

Алекс улыбнулся:

– Ну вот и хорошо, – он опять меня обнял за плечи. – Пойдём.

Это было очень красивое место на берегу, старое здание уже было почти снесено, всё было огорожено забором, и на заборе был нарисован макет. Оказалось, что проект огромный, дом будет сорокаэтажным.

Ничего себе размах. Это точно, я уже поняла, в духе Алекса.

Единственный минус – с реки дул холодный, осенний, пронизывающий ветер. Я поёжилась, так как была в тонком пиджаке.

Алекс сразу это заметил.

– Ты замёрзла?

– Если честно, то просто очень.

– Сейчас мы поймаем такси. В каком ты отеле остановилась? – спросил Алекс и прижал меня сильнее к себе.

– Four Seasons.

К счастью, мы сразу нашли такси и сели вдвоём на заднее сиденье. Алекс не отпускал меня из своих объятий. Я сидела и не могла поверить сама себе, что я еду в такси по Нью-Йорку вместе с Алексом, и он меня нежно обнимает. Если бы мне сказали об этом три дня назад, я бы не поверила.

Мы быстро доехали до отеля, Алекс расплатился, и мы зашли внутрь.

– Можем выпить по коктейлю, – предложил Алекс.

– Я бы выпила горячего чаю, – ответила я.

Алекс весело на меня покосился.

– Чаю? – с иронией переспросил он.

Бар в отеле был полный, шум стоял неимоверный. Все очень громко разговаривали, пытаясь перекричать друг друга. В углу был один пустой столик, возле которого стоял маленький диванчик.

Мы сели за этот столик и оказались ещё более прижатыми друг к другу, чем на заднем сиденье такси. Мы сделали заказ, и я отошла в туалет причесаться, так как холодный ветер сильно растрепал мои волосы. Я проверила свой телефон – восемь пропущенных вызовов от сестры. Я испугалась и тут же её набрала.

Вики сразу взяла трубку.

– Привет. Ты где?

– Я в Нью-Йорке. Что-то случилось?

– А я думала, что ты уже вернулась.

– Нет, ещё раз хочу посмотреть завтра то помещение в Манхеттене. – Наверное, первый раз в жизни я соврала Вики, но я пока была не готова говорить про Алекса, да ещё помня её бурную деятельность в Портофино; нет, мне очень совестно, но ей и маме я обо всем расскажу позже. Если будет что рассказать.

– Ники сегодня работает допоздна, а я такой ужин приготовила, хотела тебя позвать.

– И позвонила мне восемь раз! – сказала я.

– Но ты обычно всегда берёшь трубку, – обиженно сказала Вики.

– Не обижайся, я тебе завтра позвоню.

Вики хотела ещё поболтать, но я сказала, что я с художниками в баре, и она меня отпустила.

Я причесалась и пошла обратно к Алексу.

Я шла к нему, а он, не отрываясь, смотрел на меня. Я мысленно ему сказала: «Похоже, моё сердце – твоё, только не разбивай его».

– Всё хорошо? – спросил Алекс.

– Да, мне пришлось ещё позвонить своей сестре. Она потеряла меня. Всю осень я по ней скучала, а когда у меня занят вечер, Ники, её муж, задержался на работе, и она ждала меня. Так в жизни и бывает, несовпадения.

– Бывает и так, а бывают совпадения. Я верю в совпадения, София. В счастливые совпадения, – сказал Алекс и наклонился ко мне. – Какая же ты красивая! – хрипло сказал он, притянул меня к себе и прижался своими губами к моим губам, сначала нежно, а потом в более страстном поцелуе. Я не ожидала этого поцелуя, я его очень ждала, но не ожидала сейчас, здесь, в баре. Алекс быстро взял себя в руки, так как мы сидели в общественном месте, но при этом меня из своих объятий не отпускал.

– София, я всё время о тебе думал, с того момента, как мы ехали с тобой в Портофино.

Я ликовала, я была счастлива услышать такое от Алекса, он все время обо мне думал.

– А когда я тебя увидел в чёрном платье вечером в Портофино, ты убегала вниз по набережной. Ты меня опьянила в тот вечер, мне хотелось очень догнать тебя, обнять, всё объяснить, я увидел, что ты расстроилась, но поверь, я не мог, честно, я когда-нибудь расскажу тебе.

– Если честно, ты меня очень обидел тем, что дал всего лишь взглядом понять, чтобы я к вам не подходила тогда. Ты сидел со своей бывшей женой, очень красивой, и был так увлечён разговором с ней.

– Это так выглядело со стороны, но это не так. Поверь мне, София! – Последние слова прозвучали уже достаточно твёрдо, я почувствовала, что Алекс не хочет об этом больше говорить.

Ну и ладно, сказала я себе, главное, что происходит здесь и сейчас. Алекс прилетел ко мне в Хьюстон, и это было только вчера, а мне казалось, что это месяц назад всё произошло, такой долгий и необычный, и очень волшебный день был у меня сегодня в Нью-Йорке. Мне хотелось ущипнуть себя.

– У тебя есть с собой паспорт? – спросил меня Алекс.

– Есть, а зачем? – удивлённо спросила я.

– Это сюрприз! – загадочно произнёс Алекс. – Встречаемся здесь в лобби завтра в 8 утра. Выпишись из отеля. – Он увидел удивление, растущее на моём лице. – Я обещаю, если захочешь, послезавтра ты будешь в Хьюстоне.

– Я даже не знаю, – неуверенно стала я говорить.

– София, ты взрослая девочка! Ничего не бойся и не сомневайся! Всё будет хорошо, увидишь! А сейчас спать! – командным голосом произнёс Алекс.

Он проводил меня до лифтов в отеле. Я нажала кнопку, и сразу открылись двери лифта, я повернулась к Алексу. Он прислонился плечом к стене и смотрел на меня, не делая никаких попыток обнять меня или поцеловать.

– Ну ладно, до завтра! – неуверенно сказала я и стала заходить в лифт.

Он схватил меня за руку и притянул к себе. Его губы опять прижались ко мне. Он стал целовать меня, а я – его в ответ; во мне накопилось столько эмоций за этот день, за эти пару месяцев, как я его встретила в аэропорту Ниццы!

У меня просто кружилась голова, никогда в жизни я не была так влюблена.

Алекс разжал свои объятия и подтолкнул меня к лифту:

– Иди спать, София! Завтра в восемь здесь встречаемся.

Я улыбнулась:

– Спокойной ночи, – тихо произнесла я, улыбнулась и зашла в лифт.

Закрылись двери лифта, я прислонилась к стене и закрыла глаза.

Я нравлюсь Алексу Родионову. Ущипните меня опять, я, наверное, сегодня опять не усну.

 

Глава 6

Но усталость взяла своё, и я проспала всю ночь и еле услышала будильник.

Быстро приняла душ, собрала все вещи, которых у меня практически и не было. Ведь я летела всего лишь на один день в Нью-Йорк.

Алекс спросил про паспорт, мы явно куда-то полетим.

Хорошо, что я всегда с собой беру джинсы, пару маек и тёплую кашемировую кофту. Я так и оделась утром: в свои любимые узкие джинсы, белую майку и свой любимый кашемировый кардиган, тёплый и мягкий, очень уютный.

Я решила спустится вниз чуть пораньше, и выпить чаю, и что-то съесть, так как я не знала, что дальше меня будет ожидать, какую программу задумал Алекс.

Я выписалась из отеля и прошла в ресторан, где сервировали завтрак.

Первое, кого я увидела – Алекса, который сидел, пил кофе и читал что-то на своём телефоне.

Я подошла к нему.

– Привет! Ты уже здесь?

Алекс встал и отодвинул для меня стул.

– Привет, София! Если честно, то я никуда и не уходил. Я живу в этом отеле. Я просто не стал тебе об этом говорить, чтобы ты не подумала, что я тебя преследую, – пошутил Алекс.

– А ты меня не преследуешь? – наигранноподозрительно спросила я.

– Нет, не преследую. Просто мне нравится с тобою быть, – сказал Алекс, широко улыбаясь. Какая у него улыбка, у меня пошли мурашки по коже.

– Хорошо, что ты уже спустилась, самолёт уже ждёт.

– А куда мы летим?

– Это сюрприз. Увидишь!

Алекс тоже был одет в джинсы, синюю майку, и на стуле висела кожаная куртка. Его волосы не были так идеально причёсаны, как обычно, от этого он казался моложе. Конечно, я кое-что нашла в интернете про него, после Портофино. Ему 42 года, один из самых молодых миллиардеров в России, до прошлого года был совладельцем одной из самых крупных нефтяных компаний России, бизнес унаследовал от своего отца, который давно уже отошёл от дел. Очень удачно до падения цен на нефть продал свою долю в компании. В этот же год и развёлся со своей женой Ириной Родионовой. Детей нет.

– Мы полетим в Россию? – вдруг пришло мне в голову.

Алекс засмеялся.

– Это прекрасная идея, София! Я обязательно свожу тебя туда! Но не в этот раз. Но если ты очень хочешь, я могу изменить маршрут самолёта! – весело предложил Алекс.

– В другой раз! Я была в Москве и Санкт-Петербурге! Моя мама из Москвы, – сказала я, допивая свой чай и вставая из-за стола.

– Пошли, – сказал Алекс и опять обнял меня за плечи. – Мне нравится, София, в тебе то, что ты не совсем русская и не совсем американка, от этого какая-то гармония в тебе есть, баланс.

– Баланс? Это комплимент? – засмеялась я.

Мы сели в машину и на удивление быстро доехали до Тотерборо аэропорта. Прошли все формальности и поднялись на борт самолёта. Такой роскоши я не видела никогда. Это больше напоминало гостиную дорогой яхты или маленькой, но очень стильной квартиры. Интерьер был современный, но очень мягкий. Тёмное полированное дерево и кожа топлёного молока. В салоне было несколько больших диванов, круглый стол с креслами и несколько отдельно стоящих кресел, на стене висел большой плазменный телевизор. Пол был покрыт мягким пушистым ковром. Весь салон был наполнен запахом дорогой кожи и кофе.

Нас приветствовала очень симпатичная стюардесса.

– Это твой самолёт? – спросила я.

– Да, мой новый! Я его только полгода назад получил, мне в Италии делали интерьер.

– Впечатляет! Очень стильно! – сказала я, садясь на диван.

– Спасибо, я рад что тебе понравилось, – сказал Алекс, и подошёл ко мне, и нежно обнял, – Ты хорошо спала?

– Если честно, очень хорошо, чуть даже не проспала.

– А я наоборот, еле уснул. Я закрывал глаза и видел тебя! Ты не давала мне спать всю ночь, София! – весело сказал мне он.

Мои щёки, конечно же, покраснели, он ещё меня мог смутить, но тёплая волна счастья, эйфории от всего происходящего разлилась по моему телу.

Я улыбнулась ему и села в одно из кресел, сняла свои балетки и поджала ноги под себя.

Алекс сел напротив меня на большой диван. К нам зашла стюардесса, спросила, что мы хотим выпить, и сказала, что взлёт ожидается через двадцать минут.

– Ты определилась с местом под галерею? – спросил Алекс.

– Да, я больше склоняюсь к Манхеттену, хотя очень много галерей находятся и в Бруклине. Но в помещении в Манхеттене больше света, и дневного, и электрического, есть подсобные помещения. Там много плюсов, кроме стоимости аренды.

– Я тут подумал, я же в свободном плавании, в Нью-Йорке я занимаюсь только строительством небоскрёба, если хочешь, станем партнёрами, я обещаю, что не буду влезать в творческий процесс, просто буду помогать в вопросах финансирования.

– Я даже не знаю, я не искала партнёров. Но я подумаю, ты заманчивый партнёр, – с улыбкой ответила я.

– Мне это тоже выгодно. Мне тоже надо работать над своим имиджем в Нью-Йорке. Я же новичок здесь, а через искусство всегда можно войти в общество, стать его частью. Поверь, это взаимовыгодно. Если мы станем сотрудничать, ты сможешь поддерживать больше художников, больше открывать новых имён, больше рисковать в выборе.

Пока мы говорили, самолёт стал выруливать на взлётную полосу.

– Ты так и не скажешь, куда мы летим?

– Неа, увидишь! Я люблю делать сюрпризы, – весело сказал Алекс.

Самолёт начал разгон по взлётной полосе. Я вжалась в кресло, несмотря на то, что много летаю, все равно, при взлёте всегда нервничаю.

Потом, когда самолёт набирает высоту, я что-то читаю или смотрю, отвлекаюсь одним словом, и, если нет сильнейшей турбулентности, я нормально переношу полёт.

Алекс заметил, что я напряглась, и весело спросил:

– Ты что, боишься летать?

– Нет, просто не люблю взлёт, – тихо ответила я.

– Дай мне руку.

Я протянула руку, и Алекс потащил меня и перетянул к себе на диван.

– Не бойся, София, всё будет хорошо. Я разговаривал с пилотом, полёт будет спокойным, везде хорошая погода, а куда мы летим, там светит солнце.

Я прижалась к Алексу, он нежно обнимал меня за плечи и гладил по руке. Я тут же забыла про взлёт, что мы в самолёте, близость этого мужчины меня пьянила. Я подумала про себя: в его объятиях я могла бы и в космос на ракете стартовать и чувствовала бы себя прекрасно.

Самолёт набрал высоту, и к нам зашла стюардесса. Она принесла нам кофе и шампанское с апельсиновым соком и спросила, хотим ли мы что-то на завтрак, но мы оба отказались, так как перекусили в отеле.

Алекс поблагодарил стюардессу и сказал, что, если нам что-нибудь понадобится, он её вызовет.

Мы так и сидели, обнявшись, на диване.

– Хочешь, посмотрим кино или музыку.

– Давай кино, – сказала я и повернулась лицом к Алексу, наши взгляды встретились, моё сердце начало такой же стремительный разгон ритма, как только что наш самолёт по взлётной полосе набирал скорость, чтобы взлететь. По взгляду Алекса я увидела, что он испытывает то же самое.

Он наклонился ко мне и стал меня целовать, его руки гладили мою спину, он навалился своим большим телом на меня, я не могла подвинуться, но я и не хотела двигаться. Я хотела принадлежать этому мужчине.

– София, ты сводишь меня с ума. Я не мечтал так ни об одной женщине, как все эти месяцы о тебе. Ты такая красивая, такая утончённая! Ты необыкновенная! Ты знаешь это?

– Алекс, ты тоже необыкновенный. Я тоже думала о тебе все эти месяцы. Я… – Но Алекс мне не дал закончить, он прижал свой палец к моим губам. Он посмотрел на меня и спросил.

– Пойдём?

– Пойдём, – ответила я. Не понимаю, зачем он это спрашивает, мы в самолёте, куда нам идти, но понимая, что он имеет ввиду.

Алекс встал с дивана и потащил меня за собой, я увидела в конце салона маленькую дверь. Алекс открыл её, и это оказалась очень компактная, но опять-таки очень стильная спальня. Всю комнату занимала кровать.

– Ого, ты купил этот самолёт, чтобы соблазнять девушек в воздухе. Очень интересно, – весело сказала я, скрывая своё волнение.

– Нет, я летал на нём один, он же у меня недавно, ещё ни разу никто со мной не летал, ты – первая.

Мы стояли возле кровати, Алекс обнимал меня за талию.

– София, если для тебя ещё рано, если ты ещё не…

Теперь я прижала свой палец к его губам, обняла за шею и притянула к себе. Я была готова, я хотела быть с Алексом, как ни с одним мужчиной.

Алекс стал опять меня целовать, он положил меня на мягкую кровать и лёг сам рядом.

– Иди ко мне, моя девочка, – сказал он, притянул меня к себе. Мы покрывали друг друга поцелуями, его ладони нежно гладили моё тело, он снял с меня футболку, моё тело от возбуждения покрылось мурашками. Я прижалась к нему ещё сильнее и почувствовала его запах, запах дорогого мужского парфюма. Как тогда, когда мы ехали в маленькой машине из Франции в Портофино, салон Рено наполнял этот запах. Алекс привстал и снял с себя рубашку и джинсы. Я подняла голову и посмотрела на него, у него было очень красивое, атлетическое тело, наверное, он немало времени проводит в спортзале. Потом он стянул джинсы и с меня.

– София, ты прекрасна! Я хотел заняться с тобой любовью ещё тогда, когда мы ехали в машине в Портофино.

– Тогда сделай это, Алекс! – охрипшим от возбуждения и волнения голосом сказала я.

Алекс снял с меня трусики, и между нами не осталось никаких преград.

Я закрыла глаза в предвкушении.

– Сделай это, – ещё раз тихо сказала я.

Алекс лёг рядом, притянул меня к себе и стал целовать; мы были охвачены страстью, наши тела била дрожь, мы хотели быстрее принадлежать друг другу. Алекс лёг на меня, раздвинул мои ноги, и мы стали одним целым, мы полностью отдались чувствам и инстинктам.

Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного по силе и накалу эмоций. Наверное, это и есть настоящая любовь. Когда в омут с головой, и это единственный возможный вариант. По-другому ты уже не можешь.

Потом мы долго лежали, обнявшись в кровати. Алекс уткнулся носом в мои волосы и тихо сопел, я даже подумала, что он уснул, но он резко вдруг подскочил и сказал, что сейчас вернётся.

Через несколько минут он опять стоял в дверях.

– К сожалению, здесь нет цветочного магазина, – сказал Алекс, держа в руках красивую розу и бутылку шампанского. – Я забрал цветок у стюардессы, это для сервировки завтрака.

Алекс, открыл маленький шкафчик возле кровати и достал оттуда два бокала.

– Нет, это всё-таки самолёт для соблазнения девушек. У тебя всё предусмотрено, – весело сказала я.

– Как удобно правда? – улыбнулся Алекс. – Этот самолёт только для соблазнения Софии. Только для тебя, – сказал мне Алекс и протянул бокал с шампанским.

– Если честно, я бы теперь что-то съела, – сказала я.

Алекс снял трубку телефона со стены и попросил принести нам пару сэндвичей.

– Тогда одевайся, моя соблазнительница! – весело сказал мне Алекс.

Мы оделись и сели в кресла за круглый стол. Стюардесса очень красиво всё сервировала и принесла очень вкусные бутерброды с ростбифом, горчицей и маринованными огурчиками. Через какое-то время, капитан самолёта сообщил, что мы начинаем посадку.

Если честно, я так и подозревала, наш самолёт сел на карибском острове Сент-Мартин. Я думаю, наш пункт назначения – остров Сент-Барт.

 

Глава 7

Действительно, воспользовавшись услугами авиатакси, через полчаса после нашей посадки на Сент-Мартине мы уже были на чудесном острове Сент-Барт. Этот остров очень маленький, и у его аэропорта Густавия очень короткая взлётно-посадочная полоса, и большие самолёты не могут там приземлиться.

В аэропорту Густавия нас уже ждал шофёр с машиной. Мы забрались на заднее сиденье.

Алекс сказал шофёру:

– «Индийская песня», пожалуйста!

– Прекрасный выбор, сэр!

И водитель поехал, но не включил никакую музыку.

Я удивлённо посмотрела на Алекса:

– Ты любишь индийскую музыку?

Алекс засмеялся:

– Если честно, не знаю, я не слушал её много. «Индийская песня» – это вилла, на которой мы остановимся.

– Мы остановимся не в отеле? – спросила я.

– А ты бы хотела в отеле? Мы можем и в отеле остановиться.

– Нет, я просто спросила.

– Фактически мы остановимся, как в отеле. У отеля Иден Рок есть несколько красивых вилл в управлении. Там будет такой же сервис, как в самом Иден Рок. У нас будет батлер, повар и горничная.

– Я была в Иден Рок здесь с сестрой! Хороший отель.

– Хочешь, остановимся там? – ещё раз переспросил Алекс; я чувствовала, что он хочет, чтобы мне было комфортно.

– Нет, я хочу, чтобы все было так, как ты задумал – сюрприз для меня! Мне всё нравится! – тихо сказала я и прижалась к нему. Алекс повернулся и поцеловал меня в волосы, всю дорогу он не выпускал меня из своих объятий. Я чувствовала себя бесконечно счастливой.

Наш водитель свернул с основной дороги, и мы тут же оказались в тропическом саду: красивые, большие бугенвиллии цвели розовыми и красными цветами, густые кустарники играли всеми оттенками зелёного, пальмы разных сортов и много красивых ярких цветов, сад был очень большим и очень ухоженным. Вскоре мы остановились возле небольшого дома.

– Мы приехали. Вилла «Индийская песня», – сказал водитель.

Мы выбрались с Алексом из машины. Какой напоенный воздух, ароматы сада смешались с морской свежестью. Я сделала глубокий вдох.

В дверях нас уже встречал наш батлер.

Мы зашли в дом, это оказалась просторная гостиная с красивыми белыми диванами, в этой комнате полностью отсутствовала одна стена, и вся комната переходила в террасу с деревянным настилом и большим бассейном, а впереди открывался совершенно потрясающий вид на голубой океан.

Я много где была, но эта вилла произвела на меня большое впечатление, элегантность обстановки и потрясающий вид на океан.

Наш батлер, импозантный француз Андре, показал нам всю виллу, она состояла из четырёх отдельных домиков. Дом-гостиная и три домика-спальни, которые были так же элегантно отделаны, как и главный дом. Он также показал нам тропинку вниз к маленькой лагуне и живописному пляжу.

– Как здесь красиво! – восторженно воскликнула я.

Я видела, как Алексу приятно, что мне всё нравится.

– Единственный момент, у меня нет с собой ни одного купальника, и платья нет никакого. И шлёпок нет, только балетки…

Алекс притянул меня к себе и прошептал, но, мне показалось, довольно громко, так, что Андре мог услышать.

– А зачем тебе купальник, София? Мы здесь будем одни!

Я как всегда покрылась девичьим румянцем, а Алекс смотрел на меня и задорно улыбался.

– Но, если честно, я обо всем позаботился, только вот про шлёпки забыл. После обеда мы можем съездить в город и купить тебе шлёпки.

– Ничего, я могу ходить босиком.

С пляжа мы поднялись наверх на террасу с захватывающим дух видом. Я подумала, что если даже жить всю жизнь на этой вилле, не привыкнешь к такому красивому виду.

Андре спросил, что нам принести из напитков, и сказал, что обед будет через полчаса. И спросил ещё, в какую спальню нам доставить наши вещи.

Этот вопрос меня смутил.

Я повернулась к Алексу и спросила:

– Ты какую спальню выбираешь?

Алекс обнял меня за плечи, притянул к себе, заглянул мне в глаза и тихо сказал:

– Я выбираю только ту спальню, где будешь ты!

Алекс увидел, что я смутилась, растерялась, поэтому он сам повернулся к Андре и сказал, что мы выбираем нижний домик, самый ближний к пляжу.

Андре пошёл отдавать распоряжения, а в это время горничная нам принесла целый кувшин свежевыжатого сока из тропических фруктов.

Наконец мы остались одни.

Алекс подошёл ко мне и обнял.

– Тебе здесь нравится, София?

– Очень, – ответила я и положила ему руки на плечи.

– А мне нравишься ты, София, очень! – сказал Алекс и поцеловал меня в губы.

– Искупаемся перед обедом? – потащил меня за руку Алекс к домику-спальне. – Пойдём переоденемся.

Мы вошли в уютную просторную спальню в бежевых тонах. Посередине стояла очень большая кровать, с одной стороны комнаты была большая гардеробная, а с другой – ещё более большая современная ванная с огромной душевой кабиной и джакузи; весь этот домик был сделан стильно и дорого, даже мыло в ванной и полотенца были Гермес.

Мы всё осмотрели и вернулись в спальню. Я увидела на кровати большой пакет Миссони.

– Это тебе, я попросил всё купить самого маленького размера. Надеюсь, тебе подойдёт.

Я достала из пакета три пёстрых купальника: один совместный и два бикини, все они были типичного для Миссони очень пёстрого стиля, просто отличались разными цветами, и таких же три платья-накидки.

Я засмеялась.

– Я запестрю у тебя в глазах.

– А ты их не надевай и не запестришь, – сказал мне Алекс и стал стягивать с себя майку. Я засмотрелась, какой у него торс. – Я шучу, София. Я попросил своего ассистента доставить на виллу купальники, самые лучшие, какие ему удастся так быстро найти. Мы с тобой после обеда поедем в город и купим всё, что тебе необходимо, мы на Сент-Барте, найдём модные магазины.

Я улыбнулась, вспомнила, как он меня привёз к Елене в магазин в Монте-Карло.

В ванной я перемерила все купальники, они мне все подошли, и даже не так по отдельности пестрили, как когда лежали все вместе.

Я выбрала бикини в розовых тонах и к нему такое же платье-накидку.

Алекс сидел на кровати в шортах и ждал меня. Я вышла из ванной в коротеньком платьице и сразу увидела, как потемнел взгляд Алекса.

Он тут же подошёл ко мне, прижал своим телом к стене и стал меня целовать:

– Какая же ты красавица, София! – шептал он, целуя меня в шею; его руки уже были под этим платьем и гладили моё тело. Он потянул верх моё платье и снял его одним движением. – Какое удобное платье. – весело сказал он.

Он взял меня на руки и положил на кровать; моя голова кружилась. Ещё никогда ни к одному мужчине я не чувствовала такого сильно влечения, как к Алексу. Он стал покрывать моё тело поцелуями, стягивая только что надетый мной купальник. Я даже не сопротивлялась, я хотела быть с Алексом не меньше, чем он со мной. Мы притягивали друг друга на физическом уровне. Нам было очень хорошо вместе. Мне было очень хорошо с ним. После секса мы лежали вместе, он по-прежнему не выпускал меня из своих рук. Я уткнулась ему в шею, вдыхая его запах, и подумала: наверное, он тот мужчина, которого я всю жизнь ждала, и, если это всё продлится недолго, это тот мужчина, которого я буду помнить всю жизнь.

И от этих мыслей слёзы покатились из моих глаз и упали на плечо Алексу.

Он привстал и посмотрел на меня, погладил по щеке и сказал.

– Такие сильные эмоции, да? – как он всё всегда понимает. – Я тоже это чувствую. Всё будет хорошо. Поверь.

Он встал с кровати и стал натягивать шорты.

– Пойдём, я хочу выпить хорошего вина, – бодро сказал Алекс, и мне ничего не оставалось делать, как очень быстро натянуть опять купальник и платье и бежать за ним.

Как только мы пришли на террасу, наш Андре и горничная подали нам обед. Очень вкусный салат с лобстерами и лангустинами, свежий хлеб и тарелку с оливками. Андре принёс какое-то очень хорошее французское белое вино.

Алекс был очень рад, что такая бутылка нашлась на вилле.

Мы очень вкусно пообедали и пересели к бассейну допить холодное освежающее вино.

– Тебе нравится твоя жизнь в Хьюстоне, София? – серьёзно спросил Алекс, – ты никогда не хотела переехать в Нью-Йорк?

Я посмотрела на Алекса; мне так был приятен этот вопрос, я понимала, что он имеет ввиду.

– Я люблю Нью-Йорк, даже очень. Ты же знаешь, хочу открыть там вторую галерею. Но переехать совсем жить – я не знаю. В Хьюстоне сестра и родители. Мы очень все дружим. Если пойдёт всё с галереей, то планирую жить на два города.

Алекс напрягся, я почувствовала, что ему не понравилось, что в своих планах я не упомянула его. Но нашему скоростному роману только два дня, если честно, мне просто даже страшно что-то загадывать наперёд, так мне хорошо с ним.

– Галерея – это прекрасно и даже очень интересно, София. А как же мы? Я не хотел бы, что бы ты жила на два города.

Я улыбнулась; несмотря на стальной категоричный тон Алекса, мне было приятно, что для него есть «мы».

– Давай, пока ничего не будем загадывать, нам хорошо здесь и сейчас. А там посмотрим. Время расставит всё на свои места.

– Какая ты мудрая, София! Но это скучный ответ! Ты зарываешь голову в песок. Тебе было так же хорошо, как со мной, ещё с кем-нибудь? – глядя мне в глаза, спросил Алекс.

Я смотрела на него; мне не хотелось первой обнажать свою душу и говорить, что он мечта всей моей жизни. Хотя это правда.

– Трусиха ты! Не было тебе ни с кем. Я чувствую это, потому что испытываю то же самое. Я хочу быть с тобой, хочу, чтобы ты была со мной. Как ты себе представляешь: после Сент-Барта ты поедешь в Хьюстон, а я в Нью-Йорк и, может быть, мы в конце месяца встретимся?

Узнаю настоящего Алекса, жёсткого, напористого, гнущего свою линию, пока не получит желаемое.

Я допила вино, легла на шезлонг и закрыла глаза.

Я не хотела сдаваться. Я уже не девочка наивная и понимаю, что с таким мужчиной надо всегда держать оборону.

– Если бы меня спросили, каков Алекс Родионов? Я бы сказала – нетерпеливый и настойчивый.

Алекс засмеялся.

– Я не всегда такой, София! Только когда я чего-то очень хочу, – ответил мне Алекс. – Пойдём искупаемся.

Он взял меня за руку, и мы прыгнули в холодный бассейн.

Всю вторую половину дня мы провели, расслабляясь у бассейна, плавали, болтали, шутили и пили вино. Алекс больше не касался темы Нью-Йорка.

Нам было легко и весело вдвоём.

Алекс немного рассказывал о себе, что он учился в бизнес-школе в Лондоне, но очень много времени проводил в Швейцарии и Франции, так как очень серьёзно увлекался в молодости альпинизмом. Теперь понятно, откуда у него такое красивое тело.

Я рассказала, что в детстве и юности занималась много теннисом и балетом, но это не переросло ни в профессию, ни в большое увлечение, просто иногда люблю поиграть в теннис.

Алекс подплыл ко мне в бассейне, притянул к себе своими сильными руками и сказал:

– Я тоже люблю играть в теннис, мы можем как-нибудь сыграть! – Его руки гладили моё тело под водой.

– В теннис? – рассеянно спросила я, потеряв нить разговора из-за его объятий.

– В любые игры! Я готов играть с тобой в любые игры, София! – сказал Алекс и прижался своими губами к моим.

В этот момент на террасу зашёл наш батлер Андре, но я думаю, что Андре за годы своей работы видел и не такое, но я все равно была смущена, что мы целовались с Алексом, когда он зашёл.

Андре спросил будем ли мы ужинать на вилле или поедем в город. Мы решили с Алексом заехать в магазины, а потом поужинать где-то в ресторане. Алекс уточнил у Андре, есть ли машина в гараже, как он просил.

– Останемся ещё на один день, а потом я обещаю, сразу отвезу тебя в Хьюстон? – с надеждой спросил меня Алекс.

Я посмотрела на него; конечно, я хочу с ним остаться ещё на один день, я хочу с ним остаться даже на сто или на тысячу дней, мне хорошо с ним.

Меня только насторожила его фраза, что он хочет со мной играть в любые игры: может, конечно, это всего лишь игра слов, а может быть, он действительно ждёт каких-то игр в отношениях, какого-то противостояния или накала страстей. Может, именно такой тип отношений ему нужен, может, это его увлекает, я прекрасно могу себе представить его бывшую жену в роли женщины, которая ни на секунду не даёт расслабится своему мужчине.

Но я не такая, мне не нужны никакие игры, мне тридцать один год, я уже хочу семью, хочу детей, мне нужна любовь, а не отношения, где, если не бушуют страсти, то мужчине не интересно.

Алекс взял меня за руку:

– Эй, София! Какие-то мысли унесли тебя далеко-далеко. Ты можешь остаться ещё один день?

– Могу, но уже точно только один день. Уж очень здесь хорошо, – ответила я.

– Хорошо на Сент-Барте?

– Нет, хорошо с тобой, – ответила я и посмотрела на Алекса. Его губы расплылись в довольной улыбке.

Мы переоделись; мне пришлось натянуть свои джинсы и майку, так как платья, что купил Алекс вместе с купальниками, были очень короткие и полупрозрачные.

Мы сели в джип, который стоял в гараже. Алекс опять, как и тогда, на Лазурном берегу, сказал, что я его штурман, и мы быстро доехали до Густавии, и здесь, как и тогда, он знал лучшие магазины. Мы запарковались на набережной и вышли из машины. Густавия – симпатичный маленький городок с маленькими домиками, в основном белыми, но среди них иногда можно увидеть и жёлтые, и голубые домики, но почти у всех у них рыжие крыши.

Городок расположен вокруг залива, где пришвартованы красивые лодки. На набережной каждый домик – это или магазинчик, или ресторан, кругом гуляют счастливые люди, все улыбаются, и почти все в белых шортах, это как местная униформа. Мы зашли в маленький домик, это был магазин Пупет де Сент-Барт. Я быстро прошлась по магазину и поняла, что я хочу абсолютно всё.

Яркие, красочные платья, юбки, топы, все ткани такие красивые, очень красивые принты, очень модные вещи в стиле Бохо, с воланами, кистями, помпончиками. Мне даже показалось, что какие-то из этих вещей я уже видела в дорогих магазинах Хьюстона, и продавец мне подтвердила, что вещи этого бренда Калипсо продаются в Америке и Европе.

Я повернулась к Алексу:

– Какой классный магазин; ты знаешь лучшие женские магазины в каждом городе? – спросила я. Меня не отпускала ревность к его бывшей жене. Я понимала, что и сюда он, наверное, с ней тоже приходил. Что у него есть воспоминания о Сент-Барте, не только связанные со мной.

Алекс только улыбнулся мне.

Я выбрала пару вещей, и продавец дала мне мой размер, я быстро всё померила, и мне всё очень понравилось. Я спросила, могу ли я сразу остаться в одном из платьев, и попросила подобрать мне босоножки.

Платье, что я выбрала, было синим, на тоненьких бретельках с кистями, а от линии бёдер начинались воланы. Это платье подчёркивало мою стройную фигуру, я себя чувствовала очень женственной в нём. Девушка-продавец принесла мне такие же стильные рыжие босоножки с красными, жёлтыми и синими помпонами, а также сказала, что надо обязательно надеть серьги и кольца, которые она мне тоже принесла. Я крутилась перед зеркалом и была очень довольна своим видом. Просто супер! Настроение у меня от удачно подобранного наряда, как у любой девушки, поднялось ещё выше!

Я вышла из примерочной с улыбкой и сияющими глазами, Алекс смотрел на меня, не отрываясь, ура, значит, эффект достигнут.

– Очень конечно, красиво, только юбка очень длинная, София! – смеясь сказал Алекс.

Я попросила продавца принести мне ещё две красивых блузки на размер больше, я не могла забыть про маму и сестру в таком стильном магазине.

Я повернулась к Алексу и сказала:

– Сейчас я заплачу, и пойдём.

Алекс нежно меня взял за руку, которая потянулась к сумочке, и твёрдо сказал:

– Давай, я заплачу. Давай, пока ты со мной, я буду платить?

– Нет, я так не хочу, не хочу чувствовать себя обязанной. Мне так не нравится. Может, кому-то нравится, а мне – не нравится, – очень твёрдо сказала я.

Алекс посмотрел на меня, и я почувствовала, что он недоволен моим ответом, но, видимо, решил не давить на меня.

– Хорошо, плати сама. Я не хочу совсем, чтобы ты чувствовала себя обязанной, мне хочется, чтобы ты испытывала совсем другие чувства ко мне, – сказал Алекс и поцеловал меня.

Мы вышли из магазина и решили немного прогуляться по улочкам Густавии. Я увидела маленькое кафе, в котором мы с сестрой много лет назад ели очень вкусное мороженое.

– Хочешь, зайдём? – спросил Алекс.

– Давай, я очень люблю мороженое, – радостно сообщила я Алексу.

Дело было к вечеру, и солнце уже не так палило, и мы решили сесть на улице. Я заказала и клубничное, и шоколадное, и ванильное, а Алекс только кофе, но обещал у меня попробовать это замечательное мороженое.

Мы сидели на набережной и любовались красивым видом маленького уютного городка; вдоль берега были пришвартованы красивые яхты, некоторые были больше размером, чем домики в Густавии.

Из переулка вышел худющий пёс и направился в нашу сторону. Его бока были впалыми, такой худой он был. Он шёл и нюхал, нюхал и нюхал, видимо, кругом искал еду. Остановился возле нас и с надеждой заглянул нам в глаза, видимо, туристы, сидящие в этом кафе, иногда подбрасывали ему еду. Он сел возле нас и стал подёргивать ушами.

Алекс посмотрел на пса и развёл руками:

– Я пью кофе, друг, мне нечего тебе дать, – сказал он псу.

К нам вышел официант из кафе и хотел прогнать бездомного пса. Но Алекс остановил его, сказал, что он нам не мешает. Пёс посидел, а потом разлёгся. И тут мы поняли, что это не пёс, а девочка, собака, которая только родила щенков: у неё был провисший живот с большими молочными сосками. Алекс посмотрел на собаку и сказал:

– Ну что, бродяга, тебе надо хорошо поесть, раз ты кормящая мама. – Он махнул рукой официанту, который смотрел на нас через стеклянную дверь кафе. – У вас есть сэндвичи? – спросил Алекс.

Официант сказал, что есть с курицей и сыром. Алекс попросил принести три.

Когда официант вернулся с заказом, Алекс положил сначала один сэндвич перед собакой и сказал: – Ешь, девочка, набирайся сил.

Она тут же жадно съела этот сэндвич, потом второй, а затем и третий. Посидела ещё минуту возле нас, а когда поняла, что это вся еда, тут же побежала в переулок, откуда и пришла.

Я посмотрела ей вслед и сказала:

– У неё, наверное, там где-то, щенки и она их побежала кормить.

Мне было приятно видеть таким Алекса: не только напористым, нетерпеливым, но ещё и чутким, и добрым.

– Хочешь, поужинаем в Иден Рок, в их ресторане? – спросил меня Алекс.

– Давай! Я помню, это – классное место с потрясающим видом на океан.

Мы пересекли остров поперёк и через десять минут уже были в отеле.

Мы отдали свою машину служащему отеля и попросили консьержа зарезервировать нам столик в ресторане, но только на террасе с видом на океан. Консьерж сказал, что столик на террасе освободится только через час, и если мы хотим ждать, то можем пройти в бар на пляже.

Мы сели за маленький столик. Алекс заказал бутылку Кристалла.

Рядом с нами сидела очень большая и шумная компания, они что-то праздновали. Официанты не переставали нести им шампанское, тоже Кристалл.

– Какой же у них запас Кристалла в этом отеле? – спросила я.

– Я думаю, что совсем немаленький. У них тут и вина очень хорошие, – сказал Алекс, изучая винную карту.

Я сидела лицом к этой шумной компании и рассматривала людей, среди них я узнала двух известных моделей с мировым именем, вообще вся компания была очень красивой, что мужчины, что женщины. Все они были загорелые и очень счастливые, каждую минуту в баре раздавался взрыв хохота. Я так поняла, что это был день рождения одного из мужчин.

– Народ веселится по полной, – сказал Алекс, глядя на наших соседей.

– Да, всегда весело, когда отдыхаешь большой компанией, – ответила я.

Алекс взял мою руку и погладил то место на безымянном пальце, где должно быть обручальное кольцо.

– Хорошо, что ты ещё не замужем, София!

– Но я могла выйти, – сказала я.

– А почему не вышла?

– Поняла, что это не мой человек, поняла, что не хочу всё время с ним быть, это был просто красивый роман.

Алекс поцеловал мою руку в ладонь и отпустил, улыбнулся и сказал:

– Я очень рад, что ты не вышла.

В этот момент раздался громкий голос одного из мужчин из шумной компании:

– Нет, нет, вот уроды! Нигде от них не скрыться.

Все стали спрашивать, что произошло, а он показал на катер, который очень медленно плыл вдоль берега, а на его борту стояли несколько фотографов с большими объективами. Вездесущие папарацци. Вся компания сразу ушла внутрь отеля, и мы остались одни в баре.

– Хочешь, завтра поплаваем на яхте? – спросил меня Алекс.

– Давай, только вечером я должна улететь в Хьюстон. Надо посмотреть, я могу полететь самым последнем рейсом, но завтра. Мне нужно готовить мой благотворительный вечер.

– Я отвезу тебя, София, и не приму никаких отказов, тем более, что нет прямых рейсов отсюда в Хьюстон. Мы поплаваем на яхте, а к вечеру, как получится по времени, вылетим в Хьюстон. Договорились?

– Договорились! – сказала я.

Ресторан находился на скале, он и назывался "На скале", вдоль всего строения тянулась узкая деревянная терраса, прямо над обрывом, на ней стояли только столики на двоих, но такой столик стоило ждать целый час. Вид на океан, да ещё в вечернее время, когда солнце уходит за горизонт и наступают сумерки, захватывает дух. Жаль только, что здесь, на Карибских островах, закаты и рассветы очень быстрые.

Я сидела и смотрела то на океан, то на Алекса, и не могла понять, от чего у меня больше захватывает дух. Я люблю этого мужчину, я хочу быть с ним. Завтра ночью мы прилетим в Хьюстон, возьмёт ли он мой номер телефона, предложит ли мне встретиться ещё?

Алекс сидел и смотрел то на меня, то на океан. Наши взгляды встретились.

– София, София! – улыбнулся он мне. Какая-то грусть появилась в его глазах.

– Хочешь, поговорим по-русски? – я подумала, что, может, я ему буду ближе, если мы будем говорить на русском.

– Давай по-русски. А ты хочешь иметь детей? Не сейчас, а в принципе, – спросил он.

– Хочу, и не одного. Я хочу иметь такую же дружную семью, как у моих родителей, – честно ответила я.

– Это хорошо, многие американки не хотят теперь детей.

– А ты, Алекс, хочешь детей? – спросила я.

– Хочу, но я больше не хочу никаких разводов, я хочу найти такую женщину, которая всегда будет со мной, всегда будет на моей стороне.

Меня уколол такой ответ: он сидит со мной, понятно, я не жду предложения руки и сердца, но говорить о какой-то другой гипотетической женщине…

– Не сомневаюсь, когда-нибудь ты обязательно встретишь такую женщину, – спокойно ответила я и потянулась за своим бокалом шампанского.

Алекс перехватил мою руку и сжал её своей большой рукой.

– Ты переедешь жить в Нью-Йорк? – спросил он, не отпуская моей руки.

– Я могу попробовать пока часто приезжать в Нью-Йорк, – ответила я. – Мы вместе только два дня, может, мы не сойдёмся характерами, – попыталась отшутится я. Сложно принять так быстро такое решение.

– Хорошо, первый месяц, но если мы сойдёмся характерами, ты переедешь в Нью-Йорк?

Он был настойчив, опять нетерпелив, всё хотел знать сразу.

Но всё, что касалось нас с ним, я была так же нетерпелива, мне было просто страшно сразу обнажать перед ним все чувства.

– Да.

Алекс отпустил мою руку и поднял бокал с шампанским:

– За нас, София! Мне очень хорошо с тобой.

– Мне тоже с тобой хорошо.

Мы поужинали и уже собирались ехать на нашу виллу, когда услышали, что внутри ресторана заиграла музыка; было похоже, что это живая музыка, что играет какой-то местный бэнд. Мы зашли внутрь ресторана – действительно, играли музыканты, и некоторые посетители уже даже танцевали под ритмичную музыку.

Мы стояли в обнимку и слушали островные ритмы; музыканты увидели нашу пару, почувствовали, наверное, наше романтическое настроение и стали играть медленную красивую мелодию, Алекс прижал меня к себе, и мы стали покачиваться в такт музыке. Как я счастлива, я хочу быть только здесь и сейчас, и только с ним, подумала я.

– Александр Родионов! Не может быть! – услышали мы за нашей спиной русскую речь. – Ха-ха, не ожидали тебя увидеть, хотя ты сейчас в Нью-Йорке, теперь тебе сюда ближе.

Мы обернулись: перед нами стояла пара – очень красивая блондинка и не очень молодой мужчина.

– Привет! Неожиданная встреча. Вы в отеле отдыхаете? – спросил Алекс.

– Да, прилетели на недельку! – ответил мужчина, но оба они сверлили глазами меня.

– А вы давно здесь? – спросила блондинка.

– Нет, и мы не в отеле остановились.

– Ты на яхте здесь? – спросил мужчина.

– Нет, – ответил Алекс.

Мне было как-то неудобно за его односложные ответы, за то, что он меня не представляет. Эти двое казались такими дружелюбными.

Они ещё постояли возле нас, но так как разговор не клеился, они сказали, что были рады нас видеть, и пошли ужинать.

Я повернулась к Алексу:

– Ты даже не представил меня, – возмущённо сказала я.

– А я и не хотел, эта блондинка, Кристина – лучшая подруга моей бывшей жены. Уже и так достаточно, что они нас увидели.

– А ты не хочешь, чтобы нас видели?

– Нет, просто у Ирины идея, что она меня может вернуть.

– А она может? – спокойно спросила я, но в душе меня охватили и ужас, и ревность, вообще не описать это чувство.

– Не думаю, – всё, что мне ответил Алекс.

Вот это ответ, вот это он меня успокоил. Моё сердце колотилось, всё выпитое за вечер шампанское испарилось, меня опять накрыло волной неуверенности и несовершенства по сравнению с его бывшей женой.

Мы вернулись в холл отеля, Алекс решил не садиться сам за руль и попросил вызвать нам такси, и сказал, что нашу машину кто-нибудь заберёт завтра.

Мы ехали молча в такси. Моё настроение было ужасным. Что я здесь делаю?

Мне захотелось домой, в свою уютную постель, свернуться, прижав подушку к себе, да ещё и разрешить Роки запрыгнуть на постель.

Мы приехали на виллу, Алекс взял меня за руку, и мы пошли в сторону домика – нашей спальни. Я остановила его:

– Я хочу немного посидеть на террасе, – сказала я и села на диван.

Алекс посмотрел на меня и сел рядом.

– Что случилось, София? Ты замкнулась.

– Просто когда человек на вопрос отвечает «не думаю», это значит, он допускает такую возможность.

Алекс устало улыбнулся.

– Я не допускаю такой возможности, София! Я сам от неё ушёл, давно. Уже несколько месяцев я думаю только о тебе. Ты особенная. Не такая как все. Независимая, красавица, умница, увлечена своей работой, любишь собаку свою, ты живёшь полноценной жизнью, независимо, есть в твоей жизни мужчина или нет. Мне это в тебе очень нравится. А вообще, я не знаю, что мне в тебе нравится, это просто природа, наверное, нельзя объяснить, почему мужчине нравится женщина, когда она ему нравится.

Он потянул меня к себе и посадил на колени, уткнулся в мои волосы:

– Мне нравится, как пахнут твои волосы. София, я хочу, чтобы ты была со мной всегда. Я не представляю, как завтра я оставлю тебя в Хьюстоне, а сам улечу в Нью-Йорк.

– А ты оставайся со мной в Хьюстоне. Я познакомлю тебя с семьёй.

– Нет, мне надо тоже уже появиться в Нью-Йорке. Но я могу прилететь на выходные в Хьюстон.

– Я буду рада.

Алекс встал вместе со мной на руках, так легко, поднял меня, как пушинку, и понес в сторону нашей спальни. Он положил меня на постель, но я увидела, что на подушке лежит коробочка Картье.

Алекс заметил, что я увидела.

– Это тебе, моя девочка! – нежно сказал Алекс.

Коробочка была большая, поэтому я сразу откинула мысль о кольце, да и это было бы неуместно рано.

Я открыла её и увидела широкий бриллиантовый браслет. Очень красивый.

– Алекс, спасибо! Но…

Алекс приложил свой палец к моим губам.

– София, это тебе! Не отказывайся! Мне хочется весь мир тебе подарить, так мне хорошо с тобой. Надень, мне кажется, он будет хорошо смотреться на твоей загорелой коже.

Я надела браслет: да, он очень мне шёл. А кому бы это не пошло?

Я поняла, что отказываться бесполезно.

– Спасибо, Алекс. Даже у моей мамы такого нет, – улыбнулась я.

Алекс притянул меня к себе и начал целовать; вскоре из одежды на мне остался только браслет Картье. Алекс тоже быстро снял с себя шорты и рубашку. Я потянула его за руку к себе. Не останавливайся. Не отпускай меня. Будь всегда со мной. Я вся твоя. Я люблю тебя. Все эти слова крутились у меня в голове.

Я проснулась от того, что сквозь деревянные жалюзи стали пробиваться первые лучи солнца. Я проснулась от того, что я лежу в объятиях Алекса и ещё один день проведу с ним. Я проснулась от того, что ни разу вчера не проверила свой телефон и не позвонила маме и сестре.

Алекс почувствовал, что я хочу встать, и ещё сильнее прижал меня к себе.

Я улыбнулась и повернулась к нему.

– Доброе утро! – прошептала я.

– Доброе утро, София! Ты хорошо спала? – улыбнулся мне Алекс.

– Нет, – засмеялась я, – мне кто-то не давал спать всю ночь!

– Тогда давай ещё поспим, – сказал мне Алекс и притянул опять к себе.

– Мне надо в туалет, – прошептала я.

Алекс расслабил свои объятия, и я побежала, захватив свою сумку по дороге. Я взяла телефон – опять двенадцать звонков от сестры и один от мамы. Проще сейчас позвонить сестре, а завтра уже я всё расскажу маме. Мне хочется уже им всё рассказать.

Я набрала сестру.

Она тут же подошла к телефону.

– София, ты куда пропала, мы с мамой заволновались.

– Со мной всё хорошо, даже очень хорошо, Вики. Я завтра тебе всё расскажу. Я на Сент-Барте, с Алексом. Помнишь, русский, который привёз меня в Портофино тогда.

– Которого мы искали вечером тогда, но так и не нашли?

– Да, – сказала я и вспомнила, как я бежала по набережной после встречи с Алексом и как потом делала вид, что все в порядке, что мы его не встретили.

– Как ты его встретила? В Нью-Йорке?

– Я тебе все завтра расскажу. Успокой маму. Скажи, что у меня всё в порядке. Целую, – сказала я и быстро повесила трубку, зная свою любимую сестру – она бы мне сейчас ещё пятьсот вопросов задала.

Я посмотрела на себя в зеркало – выгляжу отлично. Всё-таки, как любовь украшает женщину! Я вернулась к Алексу в постель, думая, что мы ещё поспим часочек, но как только я легла, Алекс навалился на меня всем своим телом, и я почувствовала, что он уже совсем проснулся.

Потом мы позавтракали, и за нами приехала машина, и отвезла нас в гавань, где была пришвартована большая двухпалубная яхта под названием Лунный свет – Мун Лайт.

Мы сняли обувь и поднялись на корабль. Экипаж весь выстроился, чтобы поприветствовать нас. Мы всем пожали руки. Первый стюарт показал нам всю яхту и провёл инструктаж по безопасности, показал, где находятся спасательные жилеты.

Яхта была новая и вся белая: белая мебель и светлые деревянные полы. Мы сели на палубе на красивые кожаные диваны.

– Жаль, что мы только здесь на день, на такой красивой яхте.

– Тебе она нравится? Можем её купить, она продаётся, – серьёзно ответил Алекс.

– Я люблю так отдыхать, больше, чем останавливаться в отелях. У моих родителей есть яхта. Мы много времени проводили на ней, особенно в юности. И ты знаешь, удивительно, но ни у кого в нашей семье нет морской болезни.

– Я тоже люблю плавать на яхте. У меня есть одна, чуть больше, чем эта. Она сейчас во Франции. Хотя её можно на зиму перегнать сюда. Мы можем после твоего благотворительного вечера потом неделю поплавать на яхте. Или, хочешь, эту арендуем? Классная яхта, совсем новая, стильная.

– Посмотрим, я хочу заняться вплотную нью-йоркской галереей. Я не хочу упускать сейчас ещё одних талантливых художников. Они меня торопят с их первой выставкой в Нью-Йорке.

– Ты подумала о моём предложении стать партнёрами? Я серьёзно предлагаю тебе партнёрство.

– Мне надо поговорить с родителями, с отцом. Вся наша благотворительная деятельность представляет компанию моего отца, я не могу одна такие решения принимать.

– София, я хочу тебе кое-что рассказать, – серьёзно на меня посмотрел Алекс. – Я знаком с твоим отцом.

– Знаком? – Я была крайне удивлена.

– Я летом хотел стать его партнёром, но он не захотел расширяться и иметь дело со мной.

– Да, мой отец такой, добрейший дома и очень жёсткий на работе. А потом у него были всё лето проблемы, очень неприятные. Я думаю, ему было не до расширения бизнеса.

В это время яхта стала отплывать, и я встала и подошла к перилам. Надо же, как тесен мир, Алекс хотел стать партнёром моего отца. И тут меня как током ударило, я повернулась к Алексу.

– Так ты знал, что я его дочь?! – спросила я.

Алекс долго на меня смотрел прежде чем ответить.

– Нет, не сразу, но потом я догадался.

Алекс встал и подошёл ко мне.

Он взял моё лицо в свои ладони.

– София, это не имеет отношения к нам. Тогда, по дороге в Портофино, ты вскружила мне голову. – Алекс крепко меня обнял. – Все эти месяцы я думал только о тебе. Я не появился раньше в Хьюстоне только потому, что был очень занят с проектом строительства дома в Нью-Йорке. Если честно, я всё время думал о тебе, вспоминал, как мы ехали в маленькой машине, как ты мерила платья в Монако, как убегала по набережной в Портофино.

Я начала мысленно критически оценивать, что мне сказал Алекс, но всё моё сердце, моя душа взбунтовались против этого; я хочу ему верить, я хочу быть здесь и сейчас, а всё остальное неважно.

Я прижалась к Алексу и прошептала:

– Поцелуй меня.

Алекс стал меня целовать, я обнимала его широкую спину, не помню как, но мы оказались в одной из белоснежных спален. Алекс быстро стал снимать с себя шорты и майку, а я – своё платье. Ни к одному мужчине я не испытывала такого влечения.

– Иди ко мне, – сказал Алекс и стал покрывать моё тело поцелуями. – София, моя девочка. Как мне с тобой хорошо.

Я целовала его в ответ.

– Мне тоже с тобой очень хорошо, Алекс!

Алекс привстал на руках и посмотрел на меня:

– София, я только хочу, чтобы ты не думала, что ты имеешь какое-то отношение к тому, что я хотел войти в бизнес твоего отца. Ты же так не думаешь?

– Нет, Алекс, не думаю! – ответила я дрожащим от желания голосом. Если честно, я вообще ни о чём не думала, кроме того, чтобы он занялся быстрее со мной любовью.

Через несколько часов мы опять сидели на этой палубе, на этих же белоснежных диванах и пили белое вино.

Рука Алекса лежала на моём загорелом колене, и он нежно меня поглаживал.

Это мой мужчина. А главное, я женщина этого мужчины. Я чувствую себя самой красивой, самой желанной, самой счастливой.

А ещё мне очень комфортно с Алексом, такое ощущение, что я его знаю уже сто лет.

Алекс посмотрел на меня очень ласково и сказал:

– Мне так хорошо с тобой, мне кажется, что мы знакомы уже сто лет.

– Ты читаешь мои мысли! – воскликнула я. – Я сижу и думаю об этом.

Алекс улыбнулся:

– А почему не говоришь мне это?

– Зачем? Ты же читаешь мои мысли.

– Если честно, я бы очень хотел прочитать твои мысли, София. Ты немного то ли сдержанна, то ли закрыта. Ты хочешь быть со мной? Или ты хочешь вернуться в Хьюстон и жить как прежде?

– Я хочу быть с тобой, – я посмотрела на него, – очень, но дай мне время.

– Я не хочу давать тебе это время, я хочу быть с тобой всё время, София. Я хочу, чтобы ты полетела со мной в Нью-Йорк сегодня, а не в Хьюстон.

Я смотрела на него; мне было приятно что он так говорит, но настораживал одни факт:

– Алекс, посчитай, пожалуйста, сколько ты сейчас раз сказал «я хочу».

– Много? – виновато посмотрел он на меня.

– Очень, ты меня этим пугаешь.

– Извини, София. Я не такой вообще, просто я хочу быть с тобой. Что-то между нами происходит, и ещё может рано этому всему давать название, но я ни к одной женщине ничего подобного не испытывал. Месяц, договорились?

– Спасибо, – сказала я и прижалась к нему.

Экипаж яхты отвёз нас в маленькую бухту. К нам вышел стюарт и позвал посмотреть за борт; мы подошли к нему и посмотрели на воду. Это было сказочное, удивительное место. Белый-белый песок, чистая голубая вода, и по всему дну лежали разных размеров жёлтые и красные морские звёзды.

Я никогда такой красоты не видела. Нас предупредили, что вынимать из воды и трогать их нельзя, можно только смотреть и просто купаться в таком красивом месте.

Мы провели чудесный день, купались, немного загорали, много целовались и просто наслаждались обществом друг друга.

На обратном пути нас накормили очень вкусным обедом: повар на яхте приготовил свежайшую рыбу с лимонным картофелем и салатом, а к ней нам принесли белое вино Монтраше.

Мы, находясь под впечатлением от красоты морских звёзд и вообще красоты океана, договорились, что следующим летом поедем в Исландию смотреть на китов, а главное, у меня всегда была мечта не только увидеть, но и услышать их просто космические звуки. Алекс сказал, что можно ещё и зимой попробовать их посмотреть в Доминиканской республике, он читал статью, что один учёный заметил, что киты возле берегов Доминиканской республики именно 22 февраля устраивают танцующее шоу, выпрыгивая из воды.

Алекс вообще впечатлял меня своими знаниями и был очень интересным собеседником, а главное, несмотря на его нетерпеливый характер, он умел слушать.

В семь вечера мы уже поднимались по трапу его самолёта. Меня постепенно начало накрывать волной сомнений и тревоги. Мы покидаем наш рай и возвращаемся в наши миры, и пока они у нас разные: у Алекса – один, в Нью-Йорке, у меня другой, в основном, в Хьюстоне. Как всё будет дальше?

И он опять не взял мой номер телефона пока. Я улыбнулась:

– Чему ты улыбаешься? – нежно спросил Алекс.

– Ты не взял у меня мой номер телефона.

– София, – улыбнулся мне Алекс, – ты дашь мне свой номер телефона?

– Не знаю, я подумаю, – сказала я.

– София! – дёрнул меня за рукав Алекс, – эй, не вредничай.

– Хорошо, записывай!

Алекс достал свой телефон, я ему продиктовала свой номер.

– Я тебя сейчас наберу, и будет мой у тебя. Ты будешь мне звонить? – спросил Алекс.

– Буду, – весело ответила я. – Я буду скучать, Алекс. – сказала я и прижалась к нему.

Я достала телефон, чтобы сохранить номер Алекса, и увидела пять пропущенных звонков от мамы. Я испугалась: такого никогда не было, тем более, я сказала Виктории, чтобы она сказала маме, что у меня всё в порядке.

Мы ещё не взлетели, я быстро набрала маму. Она тут же подошла.

– Мамочка, что-то случилось?

– Нет, всё в порядке. Ты где, София? Мне надо с тобой поговорить.

– Я сегодня к ночи прилечу в Хьюстон. Мама, я столько всего тебе хочу рассказать, мама, я, по-моему, влюбилась, – тихо прошептала я маме.

– Ох, София! Я жду тебя в Хьюстоне. Целую доченька, – сказала нежно мне мама.

Я повесила трубку; видимо, Виктория рассказала, с кем я, и я знала, что мне хотела сказать и обязательно скажет ещё моя любимая мамочка: что не нужно связываться с русскими мужчинами, да, они умеют вскружить голову, но с ними сложно, они много требуют от своих женщин, добровольного самопожертвования им, семье и детям. Мама всегда говорила, что с русским мужчиной ты будешь защищена, но не свободна, с ними не бывает партнёрских, равноправных отношений.

Это всё будет завтра, но я уверена, что, познакомившись с Алексом, моя мама изменит к нему своё отношение. Он понравится моим родителям, даже нет сомнений.

Плохая погода не дала нам насладиться последними часами вместе.

Почти весь полет проходил в зоне большой турбулентности, самолёт очень прилично трясло. Стюардесса пыталась нам сервировать ужин, но мы отказались от еды, так как вряд ли в такой тряске мы смогли что-нибудь съесть.

Когда самолёт приземлился в Хьюстоне, я перекрестилась – вот это был полёт. Я даже увидела беспокойство на лице Алекса в какой-то момент, хотя всё время полёта он меня пытался успокаивать, пытался отвлечь, развеселить.

Мы спустились с трапа самолёта:

– Может, останешься в Хьюстоне, у меня? Переждёшь непогоду, – спросила я.

Алекс обнял меня крепко.

– Спасибо, но у меня завтра рано утром важная встреча. Спасибо, что волнуешься за меня, но всё будет хорошо. Я не боюсь турбулентности, а ты вот оказалась трусихой, – сказал он и поцеловал меня в губы, потом ещё раз поцеловал и ещё.

Мы стояли обнявшись.

– Я не хочу тебя отпускать. Мне так с тобой хорошо, – шептал мне Алекс.

– Ты позвонишь мне завтра?

– Я позвоню тебе сегодня, долечу до Нью-Йорка и позвоню.

Алекс взял моё лицо в руки и посмотрел на меня:

– София, ты мне очень нравишься, просто очень. Я думаю, у нас всё получится. Я постараюсь прилететь к тебе на выходные, а потом ты ко мне. Хорошо?

– Да, я буду скучать и ждать тебя, Алекс.

Мы ещё несколько минут стояли, прижавшись к друг другу.

– Иди! – сказал Алекс.

– Нет, ты поднимайся по трапу, а я тебе помашу рукой, – сказала я.

– София, я мужчина, делай как я говорю. Ты пройдёшь сейчас паспортный контроль, а там тебя будет встречать водитель, который отвезёт тебя домой, – сказал Алекс и нежно подтолкнул меня в сторону здания аэропорта.

Я добежала до дверей и обернулась: Алекс – высокий, красивый и теперь ещё и родной – стоял и нежно смотрел на меня; я помахала ему и зашла в здание аэропорта. Зашла и зажмурилась. Это был самый прекрасный сон, и сложно поверить даже мне самой, что это – моя реальность. Алекс хочет быть со мной, прилетит на выходные в Хьюстон.

Как только я прошла паспортный контроль, меня тут же встретил водитель лимузина и довёз меня до дома.

Когда я вошла в подъезд своего дома, ко мне вышел консьерж и сказал, что меня ждёт доставка, и показал рукой на целое море цветов. Я такой красоты никогда не видела: несколько больших корзин с розами. Я увидела, что консьерж пребывает под большим впечатлением от увиденного, впрочем, как и я. Я попросила его поднять все корзины в мою квартиру.

Я зашла домой: пусто, Роки у моей мамы. Я соскучилась по этому псу с человеческой душой и большим сердцем.

Завтра же рано-рано утром поеду к маме, всё-всё ей расскажу и заберу Роки.

Консьерж принёс все корзины с цветами. К одной была прикреплена записка. «Спасибо за несколько дней, что ты мне подарила. Мне хочется подарить тебе весь мир. Я уже скучаю, Алекс», в этот момент постучал в дверь консьерж и протянул мне красный пакет, со словами: «Опять вам доставка».

Я открыла пакет – там была большая коробка Картье. Я открыла её, в ней лежали усыпанные бриллиантами часы и ещё одна записка от Алекса «Только месяц».

Я улыбнулась символическому его подарку. Вспомнила слова мамы, что русские мужчины умеют красиво ухаживать и очень любят дарить подарки любимым женщинам.

Я приняла горячую ванну с моим любимым маслом лаванды, легла в свою уютную постель и стала ждать звонка Алекса – он же обещал позвонить.

Через полчаса раздался звонок.

– Алло, – сказала я хриплым голосом.

– Привет, – сказал Алекс. – Не могу поверить, что мы уже в разных городах. Мне кажется это таким неправильным.

– Я тоже уже очень скучаю, Алекс.

– София, я чувствую себя абсолютно влюблённым человеком! – сказал мне Алекс.

Моё сердце забилось в тысячи, в миллионы раз быстрее. На глазах выступили слёзы, слёзы счастья и радости.

– Чего ты молчишь, София? Я тебя напугал? – тихо спросил Алекс.

Я поняла, что он точно себя напугал таким скорым признанием.

– А ты себя не напугал? – спросила я.

– Нет, – ответил Алекс.

– Тогда и я тебя не напугаю, – тихо сказала я. – Я самая влюблённая женщина на свете.

– София, наверное, это судьба! – уже более уверенным голосом сказал Алекс, – Я не могу дождаться выходных. Я тебя больше не отпущу. Если тебе надо будет быть в Хьюстоне, я тоже буду в Хьюстоне. Не хочу с тобой расставаться.

Мы ещё поболтали чуть-чуть, пока Алекс ехал до гостиницы, и договорились, что завтра он мне позвонит.

Я всю ночь плохо спала, просыпалась и пыталась стряхнуть с себя сон, чтобы точно понять, что телефонный разговор с Алексом мне не приснился.

 

Глава 8

Утром я проснулась в прекрасном настроении. Счастливая и очень голодная!

Я быстро приняла душ и поехала к маме: позавтракать, забрать Роки и всё ей рассказать. Я захватила ей подарок с Сент-Барта, красивую летнюю блузку, которую я купила для неё, и ещё одну для Вики в том маленьком магазинчике.

Я подъехала к родительскому дому. Длинная тенистая аллея больших дубов вела к красивому и элегантному дому. Он был белый во французском стиле с голубыми ставнями на окнах. Родители построили этот дом, когда мы с сестрой стали жить самостоятельно, и им уже не нужен был большой дом, чтобы вместить все наши с Вики бесконечные игрушки, а потом уже и наряды.

В доме никого не было, я прошла через весь дом и вышла в сад. Мама сидела возле бассейна и пила кофе. В ногах у неё лежали Роки и мамин лабрадор Лари.

– Привет! – крикнула я, выходя из дома в сад.

Роки увидел меня и рванул как ракета ко мне, стал прыгать, а потом улёгся на спину, чтобы я чесала ему живот. А мамин ленивый и толстый лабрадор Лари даже не встал, но радостно вилял хвостом.

– Какая отличная погода. Мам, только я такая голодная, можно мне блинчики?

Мама подошла и крепко-крепко меня обняла:

– Какая ты у меня красавица, София! Пойдём, я пожарю тебе блинчики. Сколько ты съешь, двадцать? – весело спросила мама. Это я в детстве всегда так говорила, что съем двадцать, а то и сорок блинчиков.

Мы зашли на просторную и красивую кухню; посреди большого стола из выбеленного дерева стоял огромный кувшин с букетом гортензий. Я налила себе кофе, мама стала мне жарить блинчики.

– Как дела, доченька? – нежно спросила мама.

– Хорошо, мама, я так счастлива! Я влюбилась! Я никогда такого не испытывала, это, наверное, та любовь, которую ждёшь всю жизнь.

– Ты это поняла за три дня? – скептически спросила мама.

Меня задела её реплика.

– Нет, не за три. – И я рассказала маме всю мою историю, начиная от кофе в Ницце, поездки в маленькой машине до Портофино и заканчивая двумя сказочными днями на Сент-Барте. Конечно, я опустила некоторые подробности, но мама всё и так поняла.

– Интересная история, – сдержанно сказала мама. – Если честно, мы все от тебя такого не ожидали, я могла бы подумать, что так может сделать Вики, но ты, моя спокойная и такая рассудительная доченька…

Она поставила тарелку с блинчиками передо мной.

А где Вики? – спросила я.

Странно, что она не пришла, тем более что она знает, что я буду утром у мамы.

– Она придёт позже. Ешь блинчики, пока не остыли.

Мама дала мне мой любимый кленовый сироп и села на соседний стул.

– Я хочу тебе кое-что рассказать. – спокойно, но как-то тревожно начала она. – Мне вчера вечером позвонила Тедди, Тедди Карсун. Ты помнишь её?

– Конечно, помню, она самая большая сплетница среди всех наших знакомых.

– Да, у неё любовь к сплетням и жёлтой прессе. – сказала мама и взяла свой айпад.

Мама повернула ко мне экран айпада, на нём была фотография из гостиницы Иден Рок Сент-Барта, большим планом была сфотографирована та шумная компания, которая сидела с нами за соседним столом, а на заднем фоне виднелись мы с Алексом. Алекс отлично получился на фотографии, и я неплохо выгляжу – моё лицо получилось достаточно крупным планом. А через всю фотографию написано: «Известный кинопродюсер изменяет с моделью своей беременной жене, и кому целует руку русский миллиардер Александр Родионов»?

Вот почему тогда тот мужчина так взбесился, когда увидел папарацци на проезжающей лодке. Я помню, как он ругался, и вся компания сразу ушла внутрь отеля.

– Ух ты, мы попали в жёлтую прессу! – весело сказала я. – Мам, ты посмотри, какой он классный.

– Я согласна, он очень интересный мужчина. Видно, что высокий и красивый.

– Мамочка, у нас всё серьёзно. Ты очень расстроишься, если я перееду в Нью-Йорк? Я обещаю, я буду к вам часто прилетать, да и вы ко мне. Ты же тоже очень любишь Нью-Йорк.

– София, я очень люблю Нью-Йорк, но больше всего на свете я люблю своих дочерей.

Мама долго смотрела на меня, я поняла – она собирается с мыслями что-то мне сказать, но что бы она мне ни сказала, мне тридцать один год. Я взрослая и самостоятельная девушка. Я уже могу сама принимать решения в своей жизни.

– Всё, что нам сказала Виктория позавчера, это то, что у тебя головокружительный роман с каким-то русским, которого ты встретила по дороге в Портофино, в Италии, и ты сейчас с ним на Сент-Барте, и у вас всё хорошо. Мы с папой были несколько удивлены, но решили дождаться тебя. Мы знаем какая ты у нас умница, и мы тебе всегда доверяем.

– Спасибо, мама. И Алекс действительно особенный. Он собирается приехать на эти выходные, и я вас обязательно познакомлю.

– Подожди, доченька! – мама нервно сглотнула воздух. – Я ещё не закончила. А вчера вечером мне позвонила Тедди, что она увидела тебя с Александром Родионовым в Интернете. И мы поняли с папой, с кем ты!

– И что? – удивлённо спросила я.

– Ты помнишь какие у папы были проблемы летом? Ты помнишь, что пока мы были в Портофино, кто-то позвонил главному папиному инвестору и сказал, что очень серьёзный слух, что у нашей компании отзовут только что полученную лицензию на выпуск Альц Фри? Папа тогда в Портофино встречался с Александром Родионовым. Он хотел купить часть нашей компании, он вдруг, будучи всегда нефтяником, всё продал и решил заняться фармакологическим бизнесом. Он был очень настойчив. Папа не захотел иметь с ним дело. Его адвокаты и представители около месяца осаждали твоего отца. Но папа не хотел никаких новых партнёров.

– Я знаю, мама. Алекс мне всё рассказал, но бизнес – это бизнес, а наши отношения – это совсем другое, – уверенно сказала я.

– София, доченька, тот слух об отзыве лицензии стоил твоему отцу больших финансовых потерь, и несколько месяцев он потратил на восстановление репутации компании, но потерянных денег не вернёшь, акции тогда очень упали и до сих пор не восстановились. Слух был не пустой. Это было сделано серьёзным человеком, если всему этому поверили. Папа начал расследование, Ники нашёл серьёзную компанию, которая всем занимается.

Мама встала и налила себе ещё кофе. Повернулась ко мне и пристально посмотрела на меня.

– Папа думает, что тот звонок Льюису, папиному главному инвестору, что якобы у «Робертс и Кейн Фармасьютиклс» отзывают лицензию, сделал Алекс, может, не он лично, но его команда всё устроила. Они, наверное, подкупили человека из департамента по лицензированию. Он хотел, чтобы Льюис начал продавать свою долю, а он бы тут же купил. Папа напрямую не захотел иметь с ним дело, так он решил таким путём.

Я не могла в это поверить.

– Всё так примитивно, грубо, это не похоже на Алекса.

– Русские не любят отказов, мы, русские, нетерпеливы.

Нетерпеливы, нетерпеливы, нетерпеливы, Алекс очень нетерпелив.

В моих висках начал стучать пульс, мне стало мало воздуха.

– Это уже подтверждённая информация? – тихо спросила я.

– Нет ещё, но расследование почти завершено, Ники знает больше, у него больше информации, хочешь, поговори с ним.

– Хорошо мама! Я пойду домой. Где Роки? – так же тихо сказал я.

– Доченька, мне очень жаль, – сказала мама и крепко меня обняла.

– Ещё час назад я была самой счастливой девушкой на земле, а теперь я самая несчастная.

– Солнышко, любовь моя, мы с тобой! И мне, и папе очень жаль, но мы посчитали своим долгом рассказать тебе от этом.

– Конечно, мам! Но я думаю, что Алекс тут ни при чём. Я в этом уверена. Вот увидишь!

Я не помню, как я доехала до дома, как поднялась из паркинга в квартиру.

Алекс не мог так сделать, он благородный, он широкий, он не мелкий, он не будет использовать такие подлые методы, я в это не верю. В то же время мой разум говорил мне, что я его знаю всего пару дней, что этого недостаточно, чтобы быть уверенным в человеке. А смогу ли я быть с ним, смогу ли я его любить, если всё это окажется правдой? Ведь больше всего на свете я хочу быть с Алексом, хочу жить вместе с ним, чтобы он женился на мне, я хочу родить ему детей.

Роки запрыгнул ко мне на диван и прижался, я его обняла и горько зарыдала. Как мне было жаль себя! Я понимала, что встретить такого мужчину можно только раз в жизни, что, если окажется, что он пустил этот слух, чтобы обвалить акции компании моего отца, я не смогу всё-таки с ним остаться, но я всегда буду помнить о нём и всех сравнивать с ним. Таких, как он, больше нет!

Таких, как он, больше нет! Господи, но почему это случилось со мной?!

Я не знаю, сколько я так прорыдала в обнимку с Роки. Мой преданный и любящий пёс даже не пошелохнулся. Вся его спина была мокрая от моих слёз.

Я слышала, что где-то в коридоре звонил мой телефон. Но всё было как в тумане.

– София! – услышала я голос сестры.

Роки подскочил и побежал навстречу сестре.

– Не плачь! Не плачь! Не плачь! – бодро сказала мне Вики, беря по дороге коробку с салфетками. – Смотри, во-первых, я уверена, что это не он, а во-вторых – если это он, то зачем он тогда нам нужен!

Вики села на диван и обняла меня. Я зарыдала ещё больше от жалости к себе, от счастья, что у меня такая хорошая сестра. Как я её люблю!

– Вики, он мне нужен в любом случае, а если подтвердится, что он хотел навредить папе, я не смогу с ним быть, а он мне будет нужен. Я его люблю! Что мне делать? – зарыдала с новой силой я.

Вики и Роки прижались ко мне, два моих верных друга.

– Не волнуйся, Ники всё выяснит. Он докопается до правды. Я тоже не думаю, что это твой Алекс. Ты бы не могла в такого влюбиться!

– Вики, он хочет, чтобы я переехала в Нью-Йорк, чтобы мы были вместе, – сказала я, всхлипывая от долгого плача.

– Здорово, ты же так любишь Нью-Йорк!

– А как же ты? Родители? Как вы без меня!

– Но мы будем без конца ездить к тебе в гости, – бодрым голосом сказала сестра, а потом добавила более тихим. – Но, подожди, ничего не загадывай, давай дождёмся окончания расследования, а то будет ещё больнее потом.

– Мне уже и так больно, – сказала я грустно-грустно, – Алекс хочет приехать на выходные ко мне, хочет познакомиться с родителями. Точнее, с мамой, с папой он уже, как оказалось, знаком. Что теперь делать?

– Поезжай ты в Нью-Йорк. Скажи, что у тебя встречи с художниками, – сразу нашлась Вики.

– Не знаю, хватит ли у меня выдержки вести себя как ни в чём не бывало?

– А ты не думай пока ни о чём, ты любишь его, вот и будь с ним.

– Я так не смогу, Вики. Вики, я так мечтала всё тебе рассказать про нас: как мы встретились в Нью-Йорке, полетели на Сент-Барт – но я не могу.

Вики опять меня обняла.

– София, моя девочка, моя малышка, всё будет хорошо. Хочешь, приходи к нам на ужин, и ты поговоришь с Ники, может, он уже знает что-то конкретное… А поехали вообще ко мне: поплаваем в бассейне, приготовим ужин вместе. Что-нибудь итальянское, и выпьем по Беллини. Как ты?

– Давай, только Роки возьмём.

– А можно без Роки? У нас белые новые диваны в гостиной.

– Вики, ты чего, это же наш Роки. Ты его сейчас обижаешь. – Я была крайне удивлена её ответом.

– Ну ладно-ладно, возьмём его. Он просто вечно изваляется в грязи, а потом трётся об диваны.

Только ты за ним смотри тогда. А то Ники любит чистоту.

Я была удивлена, как меняется сестра под влиянием Николаса, мы этого щенка выходили, мы вообще все в семье очень любим собак и знаем, что собаки не любят одиночество; Роки всегда со мной, он даже частенько ходит со мной на работу в галерею, а если у меня загруженный день, то я его завожу к родителям.

Роки очень преданный и любящий, он не заслужил, чтобы его поменяли на новые диваны.

Я пошла переодеться и по дороге взяла свой телефон, посмотреть, кто мне звонил. Несколько звонков от сестры и один от Алекса. Полчаса назад.

Я не могу проигнорировать его звонок, да и совсем не хочу это делать.

В моей душе всё сжалось от сильной влюблённости и сильной тревоги. Что с нами будет?

Я нажала на номер Алекса. Алекс почти сразу ответил.

– София! – услышала я его голос в трубке, уже такой родной для меня голос.

– Привет! Я была в душе, пропустила твой звонок! – тихо сказала я.

– Ты грустная? – спросил Алекс.

– Нет, всё в порядке! Немного болит голова, видимо, не отойду от нашего с тобой полёта в Хьюстон. Сильно всё-таки нас трясло вчера.

– Это было вчера, а мне кажется, я не видел тебя целую вечность, – нежно сказал Алекс.

– Мне тоже так кажется. Я очень скучаю, Алекс.

– Я тоже, я плохо спал. Всю ночь пытался прижать тебя к себе во сне, а потом просыпался, так как тебя не было рядом.

– Но у меня хорошие новости. Мне нужно будет в субботу быть в Нью-Йорке. Встреча художников. Так что я могу в пятницу сама прилететь в Нью-Йорк. А ты тогда как-нибудь в другой раз, как у тебя получится, – попыталась я всё это сказать беззаботным голосом.

– Твои родители не одобрили наши отношения? – сразу спросил он.

Я не хотела ему врать.

– Пока нет, но дай им время.

– Твой отец непростой человек.

– Ты знаешь, это что-то удивительное, и ты, и он – вы нормальные цивилизованные люди.

Алекс сменил тему:

– Во сколько ты думаешь вылететь в Нью-Йорк в пятницу?

– Я думаю, после ланча я освобожусь и поеду в аэропорт. Ты можешь зарезервировать для нас столик в ресторане на вечер?

– София, я лучше зарезервирую для нас номер в отеле. Я так по тебе скучаю! – весело парировал Алекс.

Я улыбнулась.

– Ладно, мне надо идти, ещё одна встреча – сказал Алекс, – Мой самолёт будет ждать тебя в два часа в пятницу в аэропорту.

– Алекс, не надо, тут лететь 3 часа.

– София, – уже более нетерпеливым тоном сказал Алекс, – я прошу тебя, просто будь в два часа в аэропорту. Хорошо?

– Хорошо. Целую тебя, диктатор.

– Я не диктатор, – обиделся Алекс, – я русский, обычный мужчина, который просто хочет дать всё самое лучшее, что он способен дать своей девушке. А ты моя девушка, София?

– Да, – тихо ответила я. Пока твоя, сказала я себе, и слёзы покатились по моим щекам.

Алекс это почувствовал:

– Не переживай, всё будет хорошо. Я постараюсь им понравиться, – сказал Алекс. – И ещё, София! Я никогда не попрошу тебя сделать выбор, не переживай. Целую тебя.

Я положила трубку, ко мне вернулось оптимистическое настроение. Какой он хороший, как он всё понимает, какой он чуткий, какой он благородный, какой он просто необыкновенный. Такой человек не может сфабриковать клевету ради денежной прибыли. Конечно, это не он. Может, и у Николаса уже есть какие-то другие варианты и версии.

Я достала из шкафа свои любимые серые джинсы, белую майку и кашемировый свитер нежного голубого цвета. Быстро все надела и завязала волосы пучком на макушке. Немного румян, ну, и видно, конечно, что я плакала, но я же к сестре на ужин иду, ничего, а потом я там обязательно ещё поплачу – то ли от радости, то ли от горя, всё будет зависеть от того, что сообщит Ники, как идёт расследование.

В комнату вошла Вики, посмотрела на меня и стала смеяться, стала хохотать, аж за живот схватилась.

Я посмотрела на себя в зеркало, потом удивлённо – на неё.

– София! – и опять «ха-ха-ха»; Вики подошла и обняла меня. – Извини, я не должна смеяться над тобой, я понимаю, ты в стрессе в сильном, а ещё ты, наверное, всеми мыслями уже в Нью-Йорке с Алексом, а там осень, но здесь Хьюстон, на улице теплынь, тебе не нужны ни джинсы, ни кашемировый свитер.

Вики зашла в мою гардеробную и оттуда крикнула:

– Только шорты и майка.

Я точно – в стрессе; я улыбнулась и стала снимать свой осенний наряд с себя, а Вики мне вытащила уже темно-синее шорты и ярко-розовую майку; я поморщилась.

А она сказала:

– Надо, для поднятия духа! Поехали ко мне, отдохнём, поболтаем и будем готовить ужин.

– Вики, я вообще весь день должна была работать, у нас на носу благотворительный вечер. Может, заедем на пару часов в галерею?

Вики поморщилась, но, будучи хорошим мне другом и сестрой, согласилась и даже все два часа в галерее усердно мне помогала.

А мне стало так тепло на душе: всё как раньше, мы вместе, вместе занимаемся организацией нашего костюмированного благотворительного вечера.

Она быстро откорректировала лёгкое изысканное меню закусок под шампанское и коктейли, да ещё и добилась хорошей скидки у поставщиков.

А я позвонила Энди в Лос-Анджелес. Мы очень приятно и весело, как всегда, поболтали. Он классный, Энди. Он заверил меня, что вся их группа сможет приехать, а работы они вышлют завтра, чтобы я могла всё подготовить заранее в галерее. До вечера оставалось чуть больше недели.

Я переговорила ещё с двумя художниками, чьи работы я собиралась тоже выставить на благотворительном аукционе.

Потом Линда, моя ассистентка в галерее, сообщила, что почти все гости, кому были разосланы приглашения, подтвердили своё присутствие на вечере.

После двух часов интенсивной работы я немного успокоилась, всё шло пока хорошо, вроде, мы ничего не забыли и всё сделали заранее.

– Вики, а ты заказала себе костюм? – спросила я.

– Конечно, ещё в начале сентября. Я буду медсестрой. Ники понравился этот костюм.

– Ха-ха, это у вас какие-то ролевые игры, – засмеялась я.

– Может, это какая-то юношеская мечта Ники, – весело мне ответила сестра. – Но костюм прикольный, тебе понравится.

– Вики, ты только не забывай, что мы не только организаторы благотворительного вечера, но мы так же представляем папину компанию. Мы должны выглядеть хорошо. Не сексуально, а хорошо.

Я не сказала слово пошло, чтобы не обидеть сестру.

– Ладно-ладно, я подумаю! – весело мне ответила Вики. – А ты кем будешь?

– Я буду Алисой в стране чудес.

У Вики загорелись глаза:

– Я тоже хочу быть Алисой в стране чудес.

– Вики, это что-то из детства. Тебе всё надо, что есть у меня. Помнишь, как это было раньше. Мама всегда покупала нам всё одинаковое: одинаковую одежду, одинаковые игрушки. Даже первые машины у нас были одинаковые.

Вики обняла меня за плечи и подтолкнула к двери:

– Ну ладно, не буду я Алисой в стране чудес. Поехали готовить ужин, трудяга.

– Где Роки? – спохватилась я.

Роки мирно спал под столом в галерее, мы позвали его и сели все в машину.

Новый дом Вики и Ники был очень стильный: современная архитектура, белый фасад, очень ухоженная территория, все кусты и деревья аккуратно подстрижены. Роки выскочил из машины и тут же пописал на пышный куст; я поймала неодобрительный взгляд сестры, но она промолчала.

Мы прошли по тропинке от гаража и подошли к массивной входной двери. Она была огромной и состояла из двух частей. Вики открыла дверь, и мы оказались в просторной прихожей. Вдоль стены тянулась длинная лавка из выбеленного дерева. Весь дом был очень светлый: много окон, светлая мебель, на стенах черно-белые фотографии, но дом холодный. Я бы никогда не подумала, что дом Вики, девчонки-огонька со взрывным характером, весёлой и очень доброй, будет вот таким, нетёплым, и, на мой взгляд, не очень уютным.

Роки бегал и всё нюхал, мы уже здесь были с ним и не раз, но ему срочно нужно было обследовать Викины новые белые диваны. Она немного нервничала по этому поводу и всё время звала пса к нам.

Из гостиной мы попали на просторную и тоже белую кухню. Если бы не плита, можно было бы подумать, что это кабинет врача, над которым поработал хороший дизайнер – очень модно, очень дорого, но это кабинет врача.

Вики достала бутылку шампанского и два бокала:

– Как насчёт Беллини, а потом начнём готовить ужин! У меня есть идея. Что-нибудь итальянское.

– Отлично.

– Мы сделаем пасту со сливочным кремом, зелёным горошком, террагоно и прошутто. Это очень вкусно.

– Звучит интересно, – сказала я и взяла бокал с шампанским и персиковым соком из рук сестры.

Я села в красивое белое кресло; несмотря на холодность дома, мне очень хорошо с Вики. С Вики и Роки. Этот хулиган как только увидел, что я села в кресло, тут же развалился у моих ног животом вверх и стал вилять хвостом и весело заглядывать мне в глаза: давай, чеши меня, моя любимая хозяйка, чеши везде – и животик, и подмышками. Мне пришлось выбраться из уютного кресла и сесть на пол рядом с псом, чтобы болтать с сестрой и гладить самого наглого пса на свете.

– А как у вас с Ники, всё хорошо? Ты счастлива? – спросила я сестру. Обычно мы не лезем в душу друг другу, потому что любим друг друга, да и так всё видим, мы же сёстры. Но сегодня такой эмоциональный день для меня, мои чувства сегодня обнажены, и я почувствовала, что могу задать такой вопрос сестре.

Вики посмотрела на меня, и я увидела, что она хотела сначала мне улыбнуться и сказать, что всё просто сказочно, но за долю секунды она передумала.

– Ты знаешь, в целом просто всё прекрасно.

Мне нравится моя жизнь, мне нравится заниматься домом, хотя Ники немного вмешивается, и наши вкусы не всегда совпадают. Я очень увлечена кухней, я поняла, что очень люблю готовить, и Ники очень нравится, как я готовлю, и это так приятно, что мой муж с таким удовольствием всё съедает, что я приготовлю. Единственный минус – Ники очень много работает, просто очень. Часто поздно приходит.

– Ну, наш папа тоже всегда поздно приходит, – сказала я.

– Да, но всегда по ощущениям папа с нами, он приходил, и кажется, что он и не уходил, а Ники приходит домой вечером, и у меня ощущение, что он где-то, где-то не со мной.

– Может, это стресс от работы, он очень много работает. Он не добился бы ничего, не стал бы папиной правой рукой, если бы не работал сутками. Тем более, у компании сейчас не лучшие времена.

«Не лучшие времена у компании», – сказав это, у меня внутри опять всё похолодело, все ждали, все так много работали над этим лекарством «Альц Фри»; начало его выпуска должно было сделать папину компанию одной из лучших фармацевтических компаний в Америке, а один звонок, просто сплетня, но сплетня, пущенная авторитетным человеком, так сильно пошатнула компанию. Я даже не хочу думать, что этот звонок мог организовать Алекс.

Ещё два дня, и я его увижу; мне кажется, когда я его увижу, я точно пойму, что это не он. И мне станет легче, не просто легче, я стану самой счастливой девушкой на свете опять, какой я была до сегодняшнего утра.

– А ещё, – тихо продолжила Вики, – я очень хочу детей, а Ники говорит, что ещё рано, и он считает, что пару лет надо подождать, пожить для себя.

Я увидела грусть в глазах Вики.

– Вики, ну, наверное, он прав, всё-таки вы только поженились, и встречались вы до этого совсем не долго, вам действительно нужно пожить для себя, друг для друга.

– Мне почти тридцать, я уже хочу детей.

– Вики, а мне уже почти за тридцать, и я ещё не переживаю по поводу детей. А тебе тридцать только через год.

– А если у вас всё сложится, ты хочешь детей от русского? – вдруг спросила Вики.

– Я только от него и хочу. Он необыкновенный, таких больше нет, он красивый, он умный.

– И очень богатый, – добавила Вики.

– Да, и это тоже. Ты бы видела его самолёт, впечатляет. Но это не главное. Он чувствует меня, он предугадывает мои мысли и мои желания, а я чувствую его, нам хорошо вместе, банально, мы как будто созданы друг для друга.

На моих глазах появились слёзы, не только появились, но ещё и покатились опять по щекам; мне так горько, что слёзы льются и льются, сколько же у меня может быть слёз?

– Эй, не плачь! – Вики села рядом со мной на пол и обняла меня. – Всё будет хорошо, вот увидишь. Тем более, один мужчина тебя уже очень сильно любит, да, Роки? – И так смешно получилось, что, услышав своё имя, он поднял голову, а получилось, как будто он кивнул головой.

Я потрепала его по голове: мой защитник, мой верный пёс.

– Можно, я оставлю Роки у тебя на выходные? Не хочу в этот раз заранее просить маму, она спросит, куда я собираюсь лететь, а я не хочу ей врать. Я ей лучше уже из Нью-Йорка позвоню. Хорошо?

– Мне надо спросить Ники, – тихо сказала Вики, но увидела мой удивлённо-возмущённый взгляд и сказала. – Ну ладно, оставляй его на выходные. Я договорюсь с мужем.

Мы ещё немного поболтали, а потом время уже было около шести, мы стали готовить ужин. Меня поразила моя сестра, она стала настоящим кулинаром, как ловко и быстро она всё делала. Оказывается, у себя в саду она сделала мини-огород, где каскадами в белых вазонах росли все травы: и базилик, и петрушка, и мята, и тимьян, и даже эстрагон, который нам и нужен был для нашей пасты. Вики провела мне экскурсию по своему огородику и рассказала мне о всех травах, а потом сорвала несколько веточек эстрагона.

Вики сварила пасту, сделала сливочный соус, добавила зелёный горошек и эстрагон. Аромат стоял очень вкусный. На большое красивое блюдо она выложила тонко нарезанный прошутто. Как раз в это время мы услышали, как открываются ворота гаража.

– А вот и Ники! – весело сказала Вики. Нам вообще уже было достаточно весело, мы выпили по несколько коктейлей Беллини, пока болтали и готовили.

Ники пришёл в прекрасном настроении. Расцеловал Викторию, был очень рад меня видеть.

– Как дела, София? – спросил он.

– Всё хорошо, – сказала я.

Я не стала сразу поднимать очень волнующий меня вопрос. Потом, после ужина.

Мы очень дружно и очень вкусно поужинали, болтали, пили вино, Ники много шутил, я видела, как светятся глаза моей сестры от счастья.

Мы убрали со стола, и Вики сварила нам кофе и достала миндальные итальянские печенья; я думала она их купила, но она торжественно нам сообщила, что это её рук творение. Моя сестра открыла в себе новый талант, выйдя замуж, она стала очень хорошо готовить, просто очень. Удивительно, потому что раньше она никогда не готовила.

Мы уже допивали кофе, когда я всё-таки набралась смелости и решила спросить у Ники про Алекса.

– Ники, у меня к тебе вопрос. Мама и Виктория мне сказали, что ты в компании занимаешься расследованием, кто организовал звонок члена лицензионной комиссии Льюису, папиному главному инвестору. Скажи, есть ли у тебя какая-то конкретная информация по этому делу?

Все черты лица Николаса напряглись. Он резко встал из-за стала:

– А зачем тебе это знать, София? – спросил он.

– Ну, я…

Меня перебила Виктория.

– Ники, ты же знаешь зачем! К чему такой вопрос? – удивлённо спросила сестра.

Он посмотрел на меня; какие злые у него могут быть глаза, я только сейчас это увидела.

– Ну хорошо, София! Ты спишь с Александром Родионовым, ты заинтересованное лицо, ты можешь сообщить информацию, которая есть у меня, своему любовнику, и он выйдет сухим из воды. Я не могу ничего тебе сказать. Извини.

Мы стояли, открыв рты, я и Виктория. Стояли, наверное, долго. Потому что Николас стал закипать.

– А что вы хотели? Устроили семейный ужин, всё так мило, и ждали, что я вам сейчас выложу всю информацию о том, как идёт внутреннее расследование в большой фармацевтической компании. Вы так думали? – уже на повышенных нотах спросил он.

– Ты сказал, что ты не хочешь, чтобы он выходил сухим из воды. Значит есть какая-то информация, что он это сделал? Он подкупил члена комиссии? – тихо спросила я.

– Я не могу ничего тебе сказать, София. Извини.

– Хорошо. Мне пора домой. Спасибо за вкусный ужин, Вика. – Всё это я сказала на русском языке. Мне захотелось дать понять хоть как-то, как было в моих силах, Николасу, что он чужой в нашей семье. Люди не могут так разговаривать и так относиться друг к другу, как он сейчас поступил со мной, если они – одна семья.

Вики проводила меня до двери:

– Извини меня, я не ожидала, что он так среагирует, – тихо сказала сестра; я видела, что ей было стыдно за мужа. – Я поговорю с ним, он не должен был так с тобой разговаривать. Я даже не знаю, что сказать.

Я увидела слёзы на глазах у моей любимой сестры.

– Ты ни в чём не виновата, не переживай. Я люблю тебя. – Я обняла Вики.

Я пристегнула Роки к поводку, и мы пошли садиться в машину.

Сегодня был какой-то сложный день для нас с Вики. Утром мой идеальный мир рухнул, а к вечеру – и её. Я видела это в её глазах. Ники не должен был быть так груб. Его приняли и полюбили в нашей семье, а он повёл себя некрасиво.

 

Глава 9

Два дня пролетели быстро. Я много работала. Уже почти всё было готово к нашему благотворительному вечеру, который был приурочен к празднику Хэллоуин, и все гости должны были прийти в костюмах. Ещё месяц назад всем были разосланы приглашения с обязательным условием, – все должны прийти в шуточных костюмах.

Вчера мы ходили втроём на ланч – я, мама и Вики. Пошли в новый французский ресторан Тулуз, но Вики его раскритиковала в пух и прах. Я бы сказала «ничего», но теперь я полностью доверяю авторитетному мнению моей сестры. Она была возмущена тем, что в Киш Лоран не был добавлен мускатный орех.

Ланч был непривычный: во-первых, я попросила Вики не говорить маме, что я улетаю в Нью-Йорк на выходные, а мама звала нас в воскресенье на барбекю у них дома. Папа будет жарить стейки. Это его коронное блюдо. Я чувствовала, что мама сильно переживает, что ей пришлось мне рассказать об Алексе, что она причинила мне боль.

А я сильно переживала, что не говорю ей, что улетаю к Алексу, и сказала, что скорей всего я приду к ним в воскресенье. Но на душе у меня кошки скребли, – мы самые большие друзья с мамой. Мы вообще очень дружная семья, были ею до недавнего времени. У Виктории тоже было не лучшее настроение после ужина у неё дома, когда её муж, Николас, был очень груб со мной. Но потом мы переключились на обсуждение новинок косметики, и кто какие балетки хочет купить себе на осень, и этим мы немного взбодрили себя. А ещё Вики заявила, что хочет стать ещё более яркой блондинкой, мы и так все в семье светлые: и мама, и я, и Вики, но она решила стать платиновой блондинкой. Мы пытались отговорить её, что эта затея очень испортит её волосы, но, если моя сестра что-то решила, её уже невозможно переубедить.

В пятницу утром я позвонила сестре узнать, возьмёт ли она всё-таки Роки на выходные, или мне его отвезти в собачий отель.

– Нет, привози его к нам, конечно, – уверенно сказала она.

– А как Николас к этому отнесётся?

– София, Роки и мой пёс тоже, привози его. Я сама разберусь с Ники. – Я почувствовала стальные нотки в её голосе. Значит, они ещё не помирились с мужем после нашего недавнего ужина.

– Хорошо, только не корми его много со стола, он что-то стал набирать вес.

– Я постараюсь, но ты же знаешь, он такой попрошайка.

Я повесила трубку и посмотрела погоду в Нью-Йорке – уже прохладно. Октябрь на дворе.

Вчера вечером, когда мне звонил Алекс, он сказал, что всё утро у него будут совещания, и он не сможет мне позвонить перед вылетом, но самолёт будет меня ждать в два часа в аэропорту.

Мы очень скучали друг по другу, я считала часы до нашей встречи.

Я тщательно отобрала, что я буду надевать в Нью-Йорке и в чём я полечу. Мне хотелось быть самой красивой женщиной для него. Где-то, наверное, на подсознательном уровне, мне хотелось затмить его бывшую жену, Ирину Родионову. Хотя возможно ли это? Мало кто сможет соревноваться с такой красавицей.

Я надела узкие серые джинсы и белую шёлковую блузку, этого будет достаточно, пока я в Хьюстоне, а в полёт и для Нью-Йорка я уже достала синий кашемировый кардиган. Я сделала лёгкий макияж, тушь для удлинения ресниц, чтобы мои и так длинные ресницы стали ещё длиннее, а глаза от этого – ещё выразительней, немного консилера под глаза и персиковые румяна от Тома Форда, которые придают свежесть лицу. Закрутила волосы в высокий небрежный пучок на голове. Посмотрела на себя в зеркало и осталась очень довольна.

И последнее. Я надела на руку усыпанные бриллиантами часы Картье, очень красивые, подарок Алекса, и – немного духов из Монте Карло «Good girl gone bad».

Я полностью готова ехать в аэропорт.

Мы с Роки сели в машину, сначала я его завезу к сестре и потом сразу поеду в аэропорт.

Когда я приехала в маленький аэропорт, самолёт меня уже ждал, служащий терминала отвёз меня на гольфкаре прямо к трапу самолёта.

Фалькон – красавец! Я вышла из машины, ко мне спустился стюарт, поприветствовал меня и взял мой чемодан.

Я поднялась по трапу, поздоровалась с экипажем и прошла в салон.

И не поверила своим глазам – на бежевом кожаном кресле с телефоном в руках сидел Алекс. Он увидел меня и улыбнулся.

– Привет! – сказал он, подошёл и обнял меня, и прижал крепко-крепко, он скучал без меня. Я тоже прижалась к нему всем телом. Нет ничего дороже для меня сейчас на свете, чем его объятия, его чувства ко мне.

Его губы прижались к моим губам в страстном поцелуе. Он целовал и целовал меня.

– Я так соскучился, София! – нежно сказал он.

– Я тоже, просто очень.

Алекс сел на кресло и посадил меня к себе на колени. Он с любовью меня разглядывал.

– Какая же ты у меня красавица! – сказал он по-русски.

Мои щёки опять покраснели. Я никак не привыкну, что такой мужчина, как Алекс, без ума от меня.

– Я не ожидала, что ты прилетишь!

– Я тоже. У меня сплошные совещания с представителями мэрии Нью-Йорка. А с утра мне позвонили и сказали, что погода не очень, и предложили даже перенести полет, много турбулентности на пути, и я подумал – а кто будет тебя держать за руку и успокаивать, если начнёт сильно трясти, я же знаю, ты трусиха.

Он прижал меня к себе, как маленькую девочку. Его руки гладили мою спину.

К нам зашёл капитан и сказал, что через пятнадцать минут нам разрешили взлёт. Он попросил всю дорогу лететь пристёгнутыми. Он увидел мои испуганные глаза и заверил, что воздушных ям не будет, просто будет потрясывать почти весь полет.

– Может, останемся в Хьюстоне? – спросила я.

Алекс улыбнулся:

– Не бойся, трусиха! Всё будет хорошо, а потом я перенёс совещание на шесть вечера. Я тебя оставлю на час, а потом все выходные наши. Хорошо?

– Хорошо, – ответила я и пересела в соседнее кресло. – Я, может, тогда со своим агентом выпью бокал вина внизу в отеле, я хочу с ней обсудить возможные варианты для галереи.

И пока мы не взлетели, я написала ей, что, если она сможет, я буду её ждать в шесть в отеле Фор Сизонс.

Симпатичная стюардесса принесла нам по бокалу шампанского.

– За нас, – весело сказал Алекс и звонко ударил по моему бокалу своим.

Я пригубила шампанское. Самолёт стал выруливать на взлётную полосу. Я тяжело вздохнула.

Алекс взял меня за руку:

– Не бойся, всё будет хорошо. Так что ты решила с галереей?

– Если честно, у меня даже не было времени подумать, моя голова была занята совсем другим эти дни, – я попыталась улыбнуться.

Алекс понял, что меня беспокоило всё это время.

– Интересно, почему твой отец так невзлюбил меня. Может, он не любит русских?

– Ну что ты, Алекс. Мама русская, а как её он, по-моему, никогда никого не любил. Мы с сестрой наполовину русские. Он очень любит Россию, считает Москву самым красивым и интересным городом в мире. Просто он очень ревностно относится к своему бизнесу. Это дело его жизни. Может, он почувствовал какую-то угрозу с твоей стороны? – осторожно сказала я.

– Угрозу? – удивился Алекс, – Не знаю, я просто пытался стать его большим инвестором, партнёром, я хотел свои деньги вложить в компанию, а ему даже не предлагал продать часть своих акций, я ему предлагал расширяться на партнёрских началах. Я ему пару раз предложил, он был категоричен, и я понял, что это не моё. На тот момент мне казалось, что мне нужно развивать этот бизнес, поиск лекарства от болезни Альцгеймера.

– Не знаю, у него сейчас не очень дела в компании, муж Вики ведёт большое расследование, что-то беспокоит моего отца.

– Муж Вики ведёт расследование? Николас Баррет? – удивлённо спросил Алекс.

– Да, он правая рука моего отца. Отец его очень любит, – сказала я, а потом подумала, что это прозвучало, наверное, бестактно и добавила. – Я уверена, что как всё образуется, ты понравишься отцу. Просто у него сейчас непростые времена.

– Не волнуйся, София! Меньше всего на свете я хочу, чтобы ты была несчастна из-за меня, – он придвинулся ближе ко мне и поцеловал, – а больше всего я хочу, чтобы ты была счастлива, потому что ты со мной.

Полет прошёл прекрасно, немного трясло, но не так, как ожидалось. Мы даже съели вкусный ланч. Алекс попросил заказать японскую кухню из ресторана Учи, и нам его очень красиво подали на красивой японской посуде. Единственное, Алекс был совсем не расслаблен, то ли предстоящее совещание его волновало, то ли ещё что-то, но периодически он уходил в свои мысли, но это всё не вызывало сомнений, что он рад меня видеть. Его глаза, очень добрые, искрились, когда он смотрел на меня.

Чуть позже пяти мы приземлились в Нью-Йорке, Алекс уже немного волновался, что он опоздает на совещание.

У трапа самолёта нас ждал большой чёрный джип, из которого быстро вышел водитель, который, как только нас увидел, открыл для нас заднюю дверь.

– София, ты садись, мне нужно сделать один звонок, – сказал мне Алекс и закрыл дверь.

Я забралась на заднее сиденье; машина была новая и в ней очень сильно пахло новой кожей, а меня уже и так немного мутило после посадки самолёта, я решила приоткрыть окно.

– Ирина, ты меня поняла? Сделай это срочно, я редко тебя о чём-то прошу. – услышала я голос Алекса.

Он звонит своей бывшей жене? Я поняла, что такое «укол ревности пронзил меня» – реально в грудной клетке я почувствовала острую боль от ревности. Зачем он ей звонит сразу после самолёта, зачем он её о чём-то просит? Может быть, убрать её вещи из его номера в Фор Сизонс, так как он едет со мной?

На мои глаза навернулись слёзы, в это время Алекс открыл дверь и быстро сел в машину.

– Поехали, – сказал он водителю, – мы опаздываем. – Он повернулся ко мне. – Вы забросите меня, а потом Гари отвезёт тебя в отель, хорошо? Я просто не могу опоздать на это совещание.

Он обнял меня, я вся съёжилась. Могу ли я доверять этому человеку?

Алекс почувствовал, моё напряжение.

– София, всё в порядке?

– Да, меня просто укачало немного во время посадки. А ещё, – я посмотрела на него, – ты звонил своей бывшей жене?

Я не сдержалась и задала этот вопрос.

– Да, но это по делам, София, наши с ней отношения – это прошлое, для меня – очень далёкое прошлое. Ты мне веришь? Для меня очень важно, чтобы ты мне верила. Не бывают хорошие и честные отношения без доверия.

– Но доверие надо заслужить, его невозможно требовать или заявлять о нём в ультимативном порядке. Доверие – это добрая воля.

– А ты считаешь, я не заслуживаю доверия? – спросил меня Алекс. – Я отменил совещание, касающееся полумиллиардного проекта, прилетел за тобой. Ты думаешь, меня интересуют сейчас другие женщины?

– Думаю, нет, – тихо сказала я.

– Ирина – это прошлое, что прошло, то прошло. Или тебя ещё что-то волнует? – спросил Алекс.

– Нет, извини. Просто твоя бывшая жена очень эффектная женщина, – сказала я Алексу. Мне не хотелось говорить ему, что она очень красивая, просто необыкновенная, эффектная, это слово – то, что надо, чтобы не делать ей рекламу.

– Это видишь ты, и тебя это волнует, я тоже вижу, что она эффектная, но меня это больше не волнует, честно. Но мы сохранили деловые отношения, нас связывают несколько совместных дел, и мы иногда общаемся.

Он обнял меня за плечи и потёрся о мои волосы:

– София, я хороший, честно, я не люблю строить интриги, не люблю обманывать, это не моё, я люблю действовать, не люблю ждать, ты же знаешь? Это мои качества! – с иронией проговорил он. – А потом тебе никто не говорил, что мужчины не любят, когда их мучают расспросами по поводу их бывших жён?

Он произнёс это в шутку, но дал понять, что не надо развивать эту тему.

Но меня это возмутило.

– А как я должна была это понять: мы только приземлились, ты сажаешь меня в машину, закрываешь дверь и звонишь своей бывшей? – обиженно сказала я.

– Извини, действительно выглядит не очень, – виновато сказал он и поцеловал меня в волосы. – Но я уже всё объяснил.

– Всё, что меня волнует, это быстрее остаться с тобой наедине, – прошептал мне на ухо Алекс.

От этих слов я почувствовала, как по моему телу разливается жар, моё сердце забилось: я люблю этого мужчину, а обо всем остальном «я подумаю завтра».

Шофёр Алекса остановил машину возле офисного здания в Манхеттене, Алекс вышел из машины.

– Я буду через час, максимум через полтора, – сказал мне Алекс, улыбнулся и очень быстро направился к входу в здание.

Я смотрела ему вслед и любовалась этим мужчиной, моим мужчиной. Он высокий, статный, одет в тёмные джинсы, светлую рубашку и синий пиджак. Самый стильный мужчина в Нью-Йорке.

Через десять минут мы подъехали к отелю. Я вышла из машины и поблагодарила Гари, и сказала, что поднимусь сама в номер, Алекс мне дал карточку и сказал, что в отеле уже все предупреждены о том, что я приеду.

– Мадам, я не только шофёр, но и телохранитель мистера Родионова, он мне сказал проводить вас в номер и удостовериться, что у вас всё в порядке, – на чистом британском английском сказал мне Гари.

– Вы англичанин? – спросила я.

– Да, мадам.

Я поморщилась:

– Называйте меня Софией! Вы давно работаете у Алекса?

– Десять с небольшим лет! – ответил мне Гари.

– Долго, – а про себя подумала – значит, он работал у Алекса, когда он был женат на Ирине.

Зачем я о ней всё время думаю?

Мы поднялись на пятьдесят первый этаж в президентский сьют. Гари открыл передо мной дверь.

Я вошла и замерла от увиденного: окна от пола до потолка открывали совершенно потрясающий вид на центральный парк и город. Уже стало темнеть, но вид всё равно был захватывающий. Я достала свой телефон и сфотографировала эту красоту, и отправила Вики.

Осенний Центральный парк с пятьдесят первого этаже выглядел незабываемым.

– Вам что-то ещё надо, София? – спросил Гари и поставил мой чемодан около дверей спальни.

– Нет, спасибо! Вы поедете за Алексом? – спросила я; мне хотелось, чтобы Алекс вернулся как можно быстрее.

– Нет, он отпустил меня на сегодня, – ответил мне Гари, попрощался и ушёл.

Я прошлась по номеру: красота и стиль президентского сьюта впечатляли, обстановка вся была в светлых бежевых и фисташковых тонах, диваны, кресла, возле одного панорамного окна стоял красивый стеклянный стол с золотыми стульями, очень красивый камин, возле одной стены стоял маленький рояль. Я открыла крышку и нажала пару нот, жаль, что я не поддалась уговорам мамы в своё время и не занималась музыкой как следует. Я прошла дальше – на маленьком круглом столе стоял очень красивый букет-шар из розовых гортензий с вкраплениями точно такого же цвета розами, а посередине было вставлено красное сердце. Я улыбнулась – это для меня, наверное.

Мне пришёл текст от Сюзи, что она уже внизу.

Я отправилась на поиски ванны, чтобы помыть руки и причесаться. Сначала я попала в спальню. Мои ноги утонули в мягком пушистом ковре цвета топлёного молока. Спальня была отделана в том же стиле, что и весь номер: посередине стояла большая кровать, которая была заправлена шёлковым покрывалом фисташкового цвета, а сверху лежало много белоснежных подушек с золотым кантом. С правой стороны я увидела приоткрытую дверь и поняла, что это ванная комната.

И это был отдельный пункт для моего восхищения. Большая комната, очень светлая, с большим окном была полностью вся отделана ониксом.

На туалетном столике стоял флакон мужского одеколона «Клайв Кристиан», я открыла его и понюхала; пахло Алексом, от него всегда так пахнет. Этот запах стал для меня очень любимым и родным. Я не удержалась и брызнула себе на запястье.

Я достала из своей сумки косметичку и расчёску. Быстро причесала волосы, немного персиковых румян и мой любимый прозрачный блеск для губ «Том Форд».

Я взяла сумку и карточку от номера и спустилась вниз, в лобби отеля.

Сюзи уже сидела в одном из кресел, и перед ней стоял бокал с шампанским.

– Привет! Извини, я немного задержалась! – сказала я и поцеловала Сюзи в обе щеки. – Как дела?

– Хорошо. Но у меня есть новости. Мне позвонил агент, который нам показывал помещение в Манхеттене, и сказал, что у них уже есть одно предложение аренды, сказал, что, если мы хотим арендовать, мы должны торопиться, – сказала мне Сюзи.

– Как здесь всё быстро происходит! Я думала, что такая дорогая арендная плата всех отпугнёт, я хотела им сделать предложение, но с более низкой ценой. А теперь что, мы должны поднять стоимость аренды, чтобы получить это помещение? – расстроенно спросила я.

– Да, и ты должна быстро принять решение, – сказала мне Сюзи.

Я была расстроена, я как-то в мыслях уже привыкла к этому помещению, я даже в голове стала развешивать коллажи ребят из Лос-Анджелеса для открытия. Дорого, конечно, но помещение классное.

Официант принёс мне тоже бокал шампанского. Я сделала большой глоток.

– Что будем делать? – спросила я.

– Два варианта. Поднимать цену или искать другое помещение. Ещё вариант, его можно купить. Оно продаётся, стоит на рынке уже год, но цена очень завышена.

– Как и на аренду, – сказала я. – Купить нет, я пока не планирую покупать здесь ничего. Покупка многомилионного пространства под галерею в Нью-Йорке пока не входит в мои планы.

– А что насчёт галереи в Бруклине? – спросила Сюзи.

– Не знаю, мне как-то помещение в Бруклине не запало в душу.

– Но в Бруклине тоже много известных и больших галерей.

– Наверное, потому, что я не из Нью-Йорка, мне бы хотелось, чтобы галерея была в Манхеттене, я люблю это место. Я к нему привыкла.

– Давай тогда будем искать ещё, – предложила Сюзи.

– Да, давай! – согласилась я.

И тут я увидела, что в отель входит Алекс. Я помахала ему рукой, и он направился к нам. Он подошёл и поцеловал меня в губы, просто чмокнул, улыбнулся и повернулся в сторону Сюзи.

– Добрый вечер! Алекс, – сказал он и протянул ей руку для знакомства.

– Сюзи! – тихо сказала она; я видела, какое сильное на неё впечатление произвёл Алекс.

Да-да, он необыкновенный, я полностью с тобой согласна, Сюзи, и он мой. Мысленно ответила я своему агенту по недвижимости, видя её реакцию.

Алекс сел рядом и обнял меня за плечи. Я прижалась к нему и сидела, как самая довольная кошка.

– Ты представляешь, на моё помещение для галереи в Манхеттене сделали предложение об аренде, а я хотела с ними торговаться. Жаль, но они много хотят за аренду, а Сюзи говорит, что они и продают это помещение, и также по завышенной цене.

– Но они же получили предложение по аренде, значит, цена не завышена, – сказал Алекс. – Хочешь, давай купим это помещение, София.

– Ха-ха, как у вас всё просто, – сказала я, – но я пока не хочу ничего здесь покупать.

Алекс не стал развивать эту тему. Он повернулся к Сюзи и извиняющимся тоном сказал:

– Вы нас простите, Сюзи, но у нас с Софией неотложные дела. Мы должны уже уходить.

– Конечно-конечно, – сказала Сюзи. – София, я тогда продолжу поиск помещения в Манхеттене.

Мы попрощались со Сюзи и пошли в сторону лифтов.

– Куда мы пойдём? – весело спросила я.

– В номер, – спокойно ответил Алекс.

В это время открылись двери лифта, Алекс просто впихнул меня в лифт, быстро нажал цифру пятьдесят один и тут же прижал меня к стене, навалившись всем телом на меня. Его губы нашли мои губы, его руки гладили моё тело.

– Как же я скучал, моя красавица, я не прикасался к тебе три дня, – хрипло сказал Алекс, не выпуская меня из своих объятий.

Я тоже это чувствовала, для меня тоже эти три дня были огромной вечностью, ещё учитывая, что мне рассказала мама. Все мои чувства на пределе, они очень сильные и они в опасности. Над моей любовью к Алексу, такой бесконечно сильной, нависла угроза. Я молю Бога каждую секунду, чтобы это был не Алекс.

Мы уже были в спальне. Алекс снимал с меня блузку, я расстёгивала его рубашку.

– София, ты меня заколдовала, я всё время думаю только о тебе, – сказал Алекс.

Я осталась в одних, но очень красивых трусиках.

Я повернулась спиной к Алексу, чтобы он увидел чёрный бант на моей попке. Алекс подошёл ко мне и обнял меня сзади.

– Какие трусики! Это для меня? – спросил он.

– Только для тебя. – ответила я и повернулась в его объятиях к нему лицом.

Мы легли на кровать, и Алекс навалился на меня своим тяжёлым телом, стал меня целовать.

– Все эти три дня, я, как подросток, думал только о сексе, – сказал Алекс, снимая с меня эти маленькие трусики.

Алекс раздвинул своей ногой мои ноги и тут же проник в меня.

Мы так соскучились, и такая страсть была между нами, что секс был очень бурный, мы жадно целовали и гладили друг друга. А потом ещё долго лежали и не могли привести своё дыхание в норму.

Я прижалась к нему и легла на его плечо. Алекс обнял меня рукой.

– Представляешь, если бы ты не попросила меня довезти тебя до Портофино? – спросил Алекс.

– He-а, представляешь, если бы ты не купил мне то же кофе за сто евро, я тогда на тебя не обратила бы внимание? – парировала я.

– Так я тебе раньше понравился, чем ты мне! – весело воскликнул Алекс.

Я шлёпнула его ладонью по груди.

– Ну ладно, конечно, ты мне понравилась ещё в аэропорту, я заказал себе кофе, повернулся и увидел тебя, ты что-то искала в сумке, но ты была такой женственной, такой изящной и такой красивой. Я помню, как я увидел тебя. А потом я опустил голову и увидел твои инициалы на сумке. Я сразу понял, кто ты, и что я еду на встречу с твоим отцом. София Робертс.

– Так ты поэтому так потратился и заказал мне тоже кофе за сто евро, и согласился подвезти в Портофино? – я аж села на кровати. Неужели действительно всё так примитивно?

– Нет, я поэтому не пригласил тебя на ужин в Портофино! Хотя я очень хотел, честно.

– Но зато ты поужинал со своей бывшей женой! – сказала я и встала с постели. Я быстро прошла в ванну и взяла там белый халат. Меня трясло.

Алекс открыл дверь в ванну.

– Более десяти лет назад, мне ещё не было тридцати, у моего отца начались проблемы с памятью: что-то забыл, что-то положил не на место, мелочи, но уже через пару лет ему был поставлен диагноз – Альцгеймер, мне пришлось возглавить огромную нефтяную компанию в тридцать один год. Были ли у меня такие амбиции, хотел я этого? Нет. Я не был готов к такой ответственности, я не был готов так рано потерять отца. Сейчас он даже не знает, кто я, кто мама, его любимая жена, мы для него чужие люди. Два года назад я прочёл статью про твоего отца, про его компанию, про прорыв, который они готовились сделать на фармацевтическом рынке, готовясь выпустить «Альц Фри». Через год я продал свою долю в нефтяной компании, я давно хотел это сделать, и мне очень захотелось сделать что-то хорошее в память о моём отце; ему, к сожалению, уже не поможешь, мне захотелось сделать что-то для человечества, так как это – страшная болезнь, она полностью разрушает личность человека, а может быть, где-то на подсознательном уровне мне захотелось сделать что-то для себя, так как меня пугает такая наследственность. Поэтому я попросил свою команду сделать предложение «Робертс и Кейн Фармасьютикалс» о расширении компании, чтобы компания могла проводить ещё большие исследования и делать ещё большие открытия. Я слышал, что твой отец собрал очень сильную команду специалистов. Моя компания сделала официальное предложение твоему отцу, но оно было отклонено. Но я сказал: подождите, у главы компании русская жена, две дочери, я русский, наверное, мы найдём общий язык, если мы встретимся сами и просто поговорим. Его секретарь сказал, что июль и август господин Робертс будет в Италии. Я сказал, что я тоже буду в это время в Италии, и тогда мы договорились встретиться в пять вечера в Портофино. Твой отец мне выделил полчаса. Я тогда усмехнулся: обычно ищут встречи со мной как с потенциальным инвестором, и если бы я хотел, я мог бы занять агрессивную позицию и просто скупить акции компании твоего отца. Но я согласился на данные мне полчаса в Портофино и полетел из Нью-Йорка в Италию. В аэропорту я увидел тебя, понял, кто ты. Мне очень хотелось тогда в Портофино позвать тебя на ужин, а потом прогулять с тобой по старинным улочкам всю ночь. Но я посчитал это преждевременным и неэтичным, так как очень хотел стать партнёром твоего отца. Твой отец ещё раз мне категорически отказал, и я подумал: ну, значит, это не моё. Я увлёкся другим проектом, строительством дома в Нью-Йорке.

Но каждый день я вспоминал тебя, поэтому неделю назад я сел в самолёт и захотел просто увидеть тебя. Просто понять, действительно ли ты особенная, необыкновенная, или мне это показалось тогда, по дороге в Портофино.

Я стояла и куталась в толстый тёплый халат.

Он смотрел на меня, я смотрела на него.

– Почему тебя все это так волнует? Ты так неуверенна в себе, что тебе кажется, что я с тобой, чтобы получить доступ к компании твоего отца? Я тебе уже сказал, компания твоего отца меня больше не интересует, – сказал Алекс и вышел из ванны.

Я порчу с ним отношения, такие отношения нельзя портить, но что мне делать? У меня на глазах появились слёзы. Я включила воду и умылась.

Когда я вышла из ванны, Алекс лежал на кровати и перещёлкивал пультом каналы телевизора. Он уже надел джинсы и майку. Я закрыла дверь в ванну, Алекс повернул голову в мою сторону и посмотрел на меня скучающим взглядом. Мне стало страшно, он никогда так равнодушно на меня не смотрел.

– Извини, Алекс, – тихо сказала я.

– Вся проблема, София, в том, что ты мне не доверяешь. И я не пойму, почему? Я понимаю, если бы ты была дочерью богатых родителей, а я садовник, я бы мог понять твоё недоверие. Но я богаче твоего отца, во-первых, а во-вторых, я тебе сказал уже – я понял, что это не моё, фармацевтический бизнес, я ничего об этом не знаю.

Я была подавлена этой, действительно, в его глазах глупой ситуацией.

Я собрала свою одежду и пошла опять в ванну. Стала одеваться, слёзы капали из моих глаз. Я просто устала, устала от накала эмоций, от напряжения в двух моих мирах, которые я пока не могу соединить в один.

В Хьюстоне вся ситуация с папиной компанией, и Алекс там под сильным подозрением, и другой мир, – Нью-Йорк, где Алекс, я люблю его, очень люблю, но где-то в подсознании есть мысль, что он мог навредить моему отцу.

Сейчас я оденусь и спущусь вниз, надеюсь, в отеле есть обычные свободные номера, а завтра я вернусь в Хьюстон. Я не хочу видеть разочарование в его глазах, Алекс не любит вопросы, особенно если их задавать несколько раз, а я такая, я нормальная женщина, если меня что-то волнует, я могу и десять раз спросить. Пускай я останусь необыкновенной и лёгкой девушкой из Портофино, чем он просто разочаруется во мне со временем.

Я вытерла слёзы, взяла себя в руки и вышла из ванны.

– Алекс, ещё раз извини. Наверное, ничего у нас не получится, всё как-то непросто для меня, – тихо сказала я. – Да и тебе все эти мои расспросы не нужны. А я не могу не спрашивать. Если я слышу, что ты закрываешь дверь и звонишь своей бывшей жене, я должна спросить, зачем ты это делаешь. Я не собираюсь подстраиваться под тебя и угождать тебе во всём, и ничем тебя не беспокоить. И я вижу от этого скуку и разочарование в твоих глазах.

Я прошла к своему чемодану и открыла его, чтобы положить туалетные принадлежности.

– Ты собираешься уйти? – удивлённо спросил Алекс.

– Да, я переночую в отеле, а завтра улечу в Хьюстон.

Алекс подошёл ко мне. Он потянул меня за руку и крепко прижал к себе.

– Извини, София, если я тебя чем-то обидел, я этого точно не хотел. Нет никакого разочарования. Ты что? Меня просто обижает твоё недоверие ко мне, оно совсем без повода. И с чего ты взяла, что я не люблю, чтобы меня беспокоили, я люблю, особенно если меня беспокоишь ты, – сказал он и стал целовать моё лицо. – Ты чего, глупышка? Мне нужна только ты, причём здесь, в Нью-Йорке, я хочу, чтобы ты жила со мной, я хочу видеть тебя каждый день, хочу спать каждую ночь вместе с тобой, в одной постели. А ты собралась в Хьюстон!

Я прижалась к Алексу; мне так приятно было, что он говорит, по моим щекам опять потекли слёзы, но на этот раз – слёзы радости. Алекс взял меня за руку и потащил меня обратно в постель.

Вот так вот начались самые счастливые выходные для меня.

 

Глава 10

Утром мы проснулись поздно, голодные и счастливые. И влюблённые.

Первым делом я подошла к стеклянной стене, которая выходила на Центральный парк. Ярко и холодно светило осеннее солнце. Парк был окрашен всеми осенними красками, от бордовых и красных до жёлтых и зелёных.

Мы решили заказать завтрак в номер, чтобы есть и любоваться видом.

Мы были такие голодные, что заказали почти всё из меню: и круасаны, и яичницу с беконом, и бейглы с лососем, и фруктовый салат, и ещё, конечно, кофе и апельсиновый сок.

Пока я принимала душ, нам уже принесли еду.

– Что будем сегодня делать? – спросил Алекс. – На вечер я уже заказал ресторан. А день весь твой.

– Пойдём гулять по парку, ты не против? Я всегда по делам в Нью-Йорке, не всегда получается прогуляться по парку и вообще просто побродить по городу, – сказала я, доедая второй круасан.

– Пойдём. Я там бегаю каждое утро, но с удовольствием пройдусь с тобой, – сказал Алекс и нежно поцеловал меня в нос. У него зазвонил телефон.

Алекс посмотрел кто звонит и сказал мне:

– Извини, это мой партнёр Деррик!

Он нажал на кнопку телефона:

– Деррик, как дела? – Алекс начал разговаривать с Дерриком, а я взяла чашку кофе и подошла к окну; невозможно было насладиться этим панорамным видом.

– Я тебе перезвоню, – услышала я слова Алекса.

Алекс подошёл ко мне и спросил:

– Ты хочешь завтра поехать в Хэмптоне в гости к моим друзьям? К Деррику, они уехали на выходные за город и завтра делают барбекю. Единственное – у них трое маленьких детей.

Я улыбнулась:

– Я люблю детей. Если ты хочешь, давай съездим, – сказала я.

– Давай, я люблю Хэмптоне, я даже сам думаю купить там дом к следующему лету. Ты поможешь мне выбрать, София? – весело спросил Алекс, притянул к себе и стал меня целовать. Я была одета только в футболку и маленькие трусики. Алекс повалил меня на диван и быстро стащил футболку и трусики, в общем, гулять в парк мы вышли только через час.

Мы вышли из отеля и быстро дошли до Пятой Авеню, перешли дорогу и оказались в Центральном парке. Как я люблю это место. Я сделала глубокий вдох – запах осенней листвы.

– Мой пёс Роки был бы здесь счастлив: что погода, что просторы, – сказала я, глядя на людей, гуляющих с собаками.

Мы бродили по дорожкам Центрального парка, болтали, Алекс прижимал меня к себе и нежно целовал. Мы наслаждались обществом друг друга, погодой, свежим бодрящим воздухом, красотой парка. Мы и не заметили, как дошли до музея Метрополитен по парку.

– Пошли на ланч, – предложил Алекс.

Алекс привёл меня в маленький итальянский ресторанчик с совершенно чудесной и уютной террасой, именно здесь мы и выбрали столик для ланча.

– Тебе не холодно? – заботливо спросил Алекс.

– Нет, – сказала я и улыбнулась ему, – какое приятное место. Смотри, здесь везде вазоны с травами. Вот тимьян, вон орегано.

Алекс удивлённо на меня посмотрел:

– Как ты разбираешься в травах!

Я засмеялась:

– Если честно, я только о них узнала на этой неделе. Вот моя сестра действительно разбирается, она увлечена итальянской кухней. Теперь тоже выращивает все эти травы и показала мне их.

Вспомнив про травы, я и вспомнила про сам ужин с Ники. Опять внутри всё похолодело; как я устала от этих эмоциональных взлётов и падений.

Как я счастлива сейчас с Алексом, и я уверена, что это не он пытался разрушить бизнес моего отца, но… Я потёрла запястье руки, на мне часы Картье, подарок Алекса, я посмотрела на них. Второй час, мне надо позвонить маме, мы каждый день созваниваемся, а то она меня опять потеряет. Мне надо позвонить маме и сказать, что я в Нью-Йорке.

– София, всё в порядке? – спросил Алекс, – ты была весёлой и счастливой, а сейчас ты задумалась о чём-то грустном.

– Нет, все в порядке. Что ты закажешь? – перевела я тему.

– Я часто здесь обедаю, паста с лобстером и беконом здесь очень вкусная! Рекомендую.

– А куда мы пойдём вечером? – спросила я.

– В Нобу. Я люблю это место. Ты не против? – Нет, я не была в Нью-Йорке в Нобу. У нас, кстати, скоро откроют Нобу в Хьюстоне.

Алекс посмотрел на меня.

– А зачем тебе Нобу в Хьюстоне, когда он есть Нью-Йорке? – Алекс пристально посмотрел на меня, взял мою руку и поцеловал ладонь.

Его вопрос повис в воздухе.

– Хорошо, я возьму салат, но попробую у тебя пасту, – весело сказала я.

– Нет, так не пойдёт. Я не хочу есть салат, София. Я знаю, как это будет, ты скажешь «О, это вкусно!» и съешь мою пасту, а мне придётся есть твой салат. – засмеялся Алекс.

– Нет, я обещаю, попробую один раз только!

Ланч был весёлый, салат был вкусный, а паста бесподобной.

Когда мы уже пили кофе, я извинилась и вышла на улицу позвонить маме.

– Привет, мам! Как дела?

– Привет, солнышко. Все хорошо. Ездим с папой по магазинам. Ты придёшь завтра к нам?

– Нет, мам. Я в Нью-Йорке.

Мама ответила не сразу:

– Доченька, для меня самое главное, чтобы ты была счастлива. Я не хочу, чтобы ты страдала. Может, не стоит заходить так далеко?

– Я не могу, мамочка. Я уже зашла очень-очень далеко, – перефразировала я маму в ответ. – Я его люблю, и он очень хороший, вот увидите.

– Хорошо, малыш. Может, всё образуется. Целую тебя.

Моя замечательная мама.

Я вернулась к Алексу. Он тоже с кем-то говорил по телефону.

Увидел меня и положил трубку.

– Всё в порядке? – спросил он меня.

– Да, всё хорошо.

Разговор с мамой меня немного успокоил. Она не была категорична.

– София, твой благотворительный вечер – это большое событие в Хьюстоне?

– Да, одно из главных благотворительных мероприятий в Хьюстоне. Всё хьюстонское общество соберётся. Мэр придёт.

– И вся твоя семья будет в сборе? – спросил Алекс.

– Ты хочешь прийти?

– Я обязательно приду, но не в этот раз. Я обещал, что дам тебе и твоим родителям время, и не хочу на тебя давить.

– Спасибо. Алекс… – начала я, но он меня прервал.

– София, ты не могла бы мне дать два пригласительных для моих друзей? Они только переехали в Хьюстон и немного скучают после Нью-Йорка.

– Да, конечно! У меня нет с собой пригласительных билетов. Пришли мне их фамилии, и их внесут в список.

Алекс прислал мне сообщение на телефон с именами своих друзей: мистер и миссис Браун. Я тут же переслала своему ассистенту, чтобы она включила в список приглашённых эту пару.

Мы вышли из ресторана, день был просто необыкновенный. Я попросила Алекса дойти до Мэдисон авеню.

– Хочешь, угадаю, зачем нам на Мэдисон авеню? – спросил Алекс.

– Давай!

– Ты сладкоежка, София! – весело сказал Алекс.

– Да, ты угадал! – прижалась я к нему.

– Хорошо, пойдём, я тебе куплю большую коробку макаронс из Лядюре.

– Мне хватит и средней, но не маленькой! – засмеялась я.

Мы быстро дошли до известной французской кондитерской Лядюре.

Алекс купил мне большую коробку макоронс моих любимых вкусов: карамельных и из роз.

– Спасибо, – сказала я.

– Я помню, как ты и мороженое уплетала на Сент-Барте, – сказал Алекс.

– Ага, с детства люблю сладкое! – сказала я.

Мы так же пешком вернулись в отель.

Столик в Нобу был заказан на семь вечера, так что у нас было время передохнуть, и мне привести себя в порядок.

Я привезла с собой из Хьюстона чёрное платье, которое купила с Алексом в Монако, а ещё я захватила высоченные шпильки Лабутан. Я подумала, что сегодня подходящий вечер всё это надеть. В коротком платье и на высоких каблуках мои загорелые стройные ноги казались ещё длиннее.

Я распустила волосы и накрасила губы яркой помадой, почти красной.

Алекс сидел на диване в гостиной и проверял почту. Он уже был готов: на нём были темно-синие джинсы, белоснежная рубашка и очень красивый синий велюровый пиджак. Он выглядел очень стильно.

Он почувствовал, что я на него смотрю, и повернул голову в мою сторону. Я увидела, как потемнели его глаза.

Он встал и молча подошёл ко мне. Поправил мои волосы, а потом поднял руку и тыльной стороной стёр мою яркую помаду, и тут же его губы накрыли мои, он прижал меня к стене и стал страстно целовать.

Я была довольна, я целовала его в ответ, я, может, и собиралась в ресторан, но моё подсознание ждало именно такой его реакции, животной, всепоглощающей. Именно для этого я надела это платье и туфли. Я хочу, чтобы он был от меня без ума, потому что я от него без ума.

Мои трусики упали к моим ногам, он нежно меня гладил, а я расстёгивала ремень на его брюках. Алекс приподнял меня и резко вошёл в меня. Мы были охвачены страстью. Он быстро достиг кульминации.

Тяжело дыша, он прижался ко мне и сказал мне на ухо.

– Извини, я не мог сдержаться, София! Ты реализовала мою мечту из Портофино, – весело сказал он. – Я помню, как ты бежала вниз по набережной в этом чёрном платье, такая красивая, мои мысли тогда были только об одном. Как, впрочем, и сейчас.

Я прижалась к нему, и мне не хотелось его отпускать из своих объятий.

– Мне так с тобой хорошо. – сказала я.

– Мне тоже, малышка! Ты моя малышка! – он чмокнул меня в нос. – Извини, я испортил твой макияж.

Мы быстро привели себя в порядок, я стёрла размазанную помаду; больше не буду красить губы такой яркой помадой.

В Нобу мы приехали с получасовым опозданием, но столик наш ещё держали, хотя небольшой ресторан был весь заполнен.

Мы были очень голодные, заказали, по-моему, всё из меню: сашими из желтохвостика, роллы из крабов с мягким панцирем, острый тунец, и, конечно, чёрную треску в мисо-соусе. Мы пили тёплое сакэ из маленького кувшинчика.

Вечер был наполнен гармонией, гармонией чувств и вкусов. Мы наслаждались обществом друг друга и необыкновенной едой.

В конце ужина мне принесли маленькую лакированную шкатулочку.

– Что это? – спросила я.

– Это для тебя, София! – весело сказал Алекс.

Я её открыла, а там было мороженое. Сладкого сегодня уже было много, конечно, но я не смогла отказать себе в таком вкусном десерте.

Мы вышли из ресторана, который находился в пяти минутах ходьбы от нашего отеля.

– Ты дойдёшь в этих туфлях, тебе удобно? – спросил Алекс.

– Конечно! – сказала я и застегнула свой чёрный плащ, на улице уже было холодно.

Мы быстро дошли до отеля и поднялись в роскошный номер Алекса на пятьдесят первом этаже.

– Ты устала? Хочешь посмотрим фильм какой-нибудь? – спросил Алекс.

– Давай. А какой твой любимый фильм?

Алекс подумал:

– Наверное самый любимый – это «Хороший год» Ридли Скотта, – ответил он.

– Я не смотрела.

– Ты не смотрела этот фильм?! – Алекс был крайне удивлён. – Класс, я тебе завидую.

Пока Алекс искал фильм на кабельных каналах, я переоделась. Я захватила с собой красивые черные легинсы Люлюлемон и белую майку. Алекс тоже снял пиджак и рубашку и надел чёрную майку с небольшим треугольным вырезом, она ему очень шла.

Мы, удобно прижавшись друг к другу, уселись на диван, Алекс протянул мне бокал с белым вином и включил фильм.

Хочу, чтобы каждый мой день был похож на этот. Мы не расставались ни на минуту сегодня.

Мы проснулись вместе и провели весь день вместе. Хочу, чтобы было так всегда. Я сделала большой глоток вина и ещё больше прижалась к Алексу. Я люблю тебя, не сказала я ему.

Утром мы проснулись рано, в хорошем настроении, в объятиях друг друга. Я хотела встать, но Алекс навалился на меня всем своим телом, я почувствовала, как сильно он возбуждён. Он стал меня целовать.

– Доброе утро, соня! Кто-то уснул вчера на диване глубоким здоровым сном.

– Кто-то напоил меня вчера вечером сакэ, вот меня и разморило, – сказала я ему, обнимая его за его большую спину. Какой он красивый, по-настоящему, по-мужски, высокий, с атлетическим телом и очень красивым лицом.

После такого прекрасного пробуждения мы опять заказали завтрак в номер и стали собираться в Хэмптоне в гости к друзьям Алекса.

– Нам надо выехать пораньше, – сказал Алекс. – Там три маленьких девочки, нам надо им что-нибудь купить, они очень любят подарки.

– Все девочки любят подарки, – смеясь ответила я.

Алекс подошёл ко мне и обнял.

– Тогда держи, хотел тебе вечером подарить. – В руках у Алекса была коробка, как всегда красного цвета.

– Что это? – спросила я.

– Подарок для моей девочки, – весело сказал Алекс. – Это новая коллекция, я видел, как ты в самолёте в журнале разглядывала это кольцо.

Я открыла коробочку, там было кольцо, которое мне действительно очень понравилось. Коллекция называлась Кактус, и кольцо было похоже на кактус, всё состояло из зелёных изумрудов, а сверху, как будто маленький цветок на кактусе, была закреплена пара рубинов. Очень красиво.

Но я протянула коробку Алексу.

– Красиво, но ты меня балуешь. Не надо мне делать такие дорогие подарки.

– София, ты меня делаешь таким счастливым, я хочу тебе подарить всё.

– Но и ты меня делаешь счастливой, это взаимно, и этого достаточно! – сказала я.

– София, я русский мужчина, мы дарим подарки своим женщинам, это у меня в крови. Мой отец был таким.

Я взяла коробочку и померила кольцо.

Алекс взял меня за руку и поцеловал:

– Не снимай, жена Деррика большая модница, она это оценит.

Через полчаса мы уже спустились вниз, там нас уже ждал Гари, водитель и охранник Алекса.

Мы сначала заехали в детский магазин и купили игрушки, которые Алекс попросил упаковать в три пакета, и потом мы сразу направились в Хэмптоне. Был не сезон и утро воскресенья, так что мы избежали пробок и к полудню уже подъехали к красивому большому дому.

К дому вела небольшая подъездная дорога, которая отделяла небольшую зелёную лужайку от дома. Фасад дома был в бело-серых тонах с голубыми ставнями на окнах. Массивная входная дверь тоже была голубого цвета с большими золотыми кольцами вместо дверных ручек.

Дверь открылась, и из дома вылетел белоснежный ретривер, ещё щенок, а за ним три девчонки с такими же белоснежными головками.

– Алекс, Алекс, Алекс, ты привёз нам подарки? – бежали три девчонки прямо к Алексу.

Гари вышел из машины и открыл багажник.

– Привет, красотки! А вы себя хорошо вели? – спросил у девочек Алекс.

– Хорошо, – хором ответили три белокурых головки.

– Тогда познакомьтесь, это София! – представил меня Алекс. – А это Эмма, Лилли и Оливия.

– Привет, София! – опять хором сказали девчонки.

Алекс каждой вручил по пакету, и они побежали обратно в дом.

Мы вошли в дом, навстречу к нам шёл красивый высокий мужчина.

– Алекс, привет! Ты балуешь наших хулиганок. Сегодня с утра уже весь дом ходуном ходит.

Он остановился и протянул мне руку.

– Деррик, – представился он.

– София, – улыбнулась я.

– Пойдёмте, я вам всё покажу и познакомлю со своей женой Ханной.

Мы прошли на большую светлую кухню с большим деревянным столом, очень длинным. С одной стороны стола стояла грязная посуда, на другой части лежала куча разноцветной порезанной бумаги, ножницы, клей, наклейки.

Вокруг стола на полу лежала куча собачьих и детских игрушек. Возле плиты, к нам спиной, стояла высокая блондинка, она услышала, что мы вошли, и повернулась к нам.

– Привет! Извините, наша помощница сегодня заболела, мы сегодня сами на хозяйстве. Кругом беспорядок, – весело произнесла Ханна Линдберг, известная мировая топ-модель. Я аж опешила.

Она подошла и протянула мне руку.

– Привет, я Ханна!

– София!

Потом она подошла к Алексу и расцеловала его в обе щеки.

– Ты жаришь сегодня мясо, на тебя вся надежда! – весело она сказала Алексу, потом повернулась ко мне и спросила, – Вы когда-нибудь пробовали мясо, которое жарит Алекс? У него талант.

– Ну, я жарю мясо, которое покупает Деррик, у него тоже талант.

– Спасибо, друг! – весело сказал Деррик и похлопал Алекса по плечу.

– Где Долли? – вдруг спросила Ханна.

Все засуетились и стали звать Долли.

Тут на кухню на полной скорости влетел белый щенок.

Ханна взяла щенка на руки и расцеловала его морду.

– Это наша Долли, зачем мы её этим летом разрешили взять девчонкам, мы до сих пор понять не можем, но любим её уже очень сильно, – сказала Ханна и отпустила Долли на пол; та тут же схватила куклу Барби и унеслась вглубь дома.

– Барби конец, – констатировал Деррик.

Мы поболтали ещё чуть-чуть на кухне, а потом я и Алекс вызвались пойти на прогулку с псом и девочками, чтобы дать возможность Ханне и Деррику всё подготовить для барбекю.

Мы вышли через заднюю дверь и оказались на большой деревянной террасе, с которой открывался потрясающий вид на Атлантический океан.

Дом стоял на берегу.

Дом от пляжа отделяла достаточно широкая полоса камышовой травы, за которой непосредственно начинался пляж.

По длинной деревянной дорожке мы вышли на пляж. Все сняли обувь, и наши ноги утонули в холодном песке, всё-таки уже октябрь.

Пляж был пустынный, с океана дул свежий ветерок, я закуталась в свой кашемировый кардиган. Девчонки носились по пляжу вместе со своим щенком Долли. Очаровательная собака, она то и дело норовила забежать в воду, но девочки успевали её схватить за ошейник и оттащить от воды, но ноги уже все замочили.

Мы сели с Алексом на песок и просто наблюдали за весёлой троицей и Долли.

– Какие классные девчонки, – сказала я.

– Да, они наполняют жизнь смыслом, – сказал Алекс. – Ты бы хотела такую жизнь, София?

– Очень, – не задумываясь, ответила я, – а три дочки – это мечта.

Алекс прижал меня к себе и поцеловал волосы.

– Да, три девочки, которые будут похожи на тебя – это мечта, – тихо сказал Алекс.

От этих слов моё сердце забилось быстрее, оно просто радостно заликовало от того, что он мне сказал.

Алекс встал с песка и протянул мне руку.

– Мы должны забрать их домой – вода ледяная – чтобы девочки не простыли, – заботливо сказал Алекс.

Он позвал их всех четверых по именам, самой послушной среди них оказалась собака Долли.

Мы их привели домой, и Алекс принёс из ванной полотенце и всем им вытер ножки, и помог надеть их носки и туфли. Я смотрела на эту картину как зачарованная и на секунду позволила себе представить, что когда-нибудь он будет вот так нашим детям вытирать ножки.

Мы вернулись все в дом. Дом на самом деле был очень большим и очень красиво обставлен, но его невозможно было рассмотреть из-за огромного количество игрушек, что делало его бесконечно уютным. В этом доме живёт любовь, по-другому и не опишешь.

Деррик принёс нам по бокалу вина. Несмотря на прохладный день мы решили обедать на террасе и дышать морским воздухом.

Я помогла Ханне накрыть на стол, а Деррик и Алекс занялись мясом.

Ханна сделала шведские мини бутерброды с чёрным хлебом и лососем, сказала, что это очень любят её девочки.

Также она сделала салат и запекла картофель с розмарином в духовке.

Я помогла ей всё отнести на террасу, и, пока мужчины жарили мясо, мы сели в удобные кресла с бокалом вина.

– Ты давно знакома с Алексом? – спросила она.

– И да, и нет, мы познакомились летом, но возобновили наше знакомство неделю назад, – ответила я. – А вы давно с ним дружите?

– Да, очень давно, лет десять. Он меня познакомил с Дерриком, – сказала Ханна.

– Как интересно, – сказала я, а про себя подумала: значит, она знакома с Ириной.

– Алекс очень хороший, и видно, что он очарован тобой. Мы с Дерриком очень его любим и надеемся, что он будет так же счастлив, как и мы.

Я просто улыбнулась ей в ответ. Я тоже хочу, чтобы он был счастлив, был счастлив со мной, но как все сложится, никто не знает.

– Кстати, очень красивое кольцо, – сказала Ханна.

– Спасибо, – сказала я. Я немного закрылась, поняв, что, конечно, они знакомы с бывшей женой Алекса, раз дружат десять лет.

Обед, переходящий в ужин, получился очень приятный, особенно благодаря трём маленьким девочкам, которые веселили нас за столом не переставая. Они очень смешные.

Мы отказались все от десерта, но выпили по большой чашке кофе с молоком, потому что окончательно промёрзли от свежего морского бриза.

Когда начало темнеть, мы все засобирались в Нью-Йорк.

Ханне и Деррику тоже надо было возвращаться, так как девочкам завтра надо было в школу.

Мы тепло попрощались, я почувствовала их симпатию ко мне.

Алекс пообещал им, что скоро опять привезёт меня к ним в гости.

Гари нас уже ждал в машине, мы забрались на заднее сиденье большого джипа и поехали домой, домой в отель Фор Сизонс.

– Чудесный день и чудесная семья, – сказала я, – спасибо, что познакомил меня со своими друзьями.

– Ты им очень понравилась, – нежно сказал Алекс.

Мы приехали в отель, лифт быстро нас поднял на пятьдесят первый этаж. Мы вошли в номер Алекса, он тут же прижал меня к стене и страстно поцеловал.

– Я мечтал об этом весь день, – сказал он, поднял меня на руки и понёс в спальню.

– Я не хочу, чтобы ты завтра улетала, – сказал он, кладя меня на кровать.

Он лёг рядом и начал меня целовать, я целовала его в ответ; я тоже не хочу завтра улетать, я вообще не хочу с ним расставаться.

Он снял с меня одежду, а потом встал и сам быстро разделся.

Я всё дрожала от возбуждения, этот мужчина вызывает очень сильные чувства во мне – любви, страсти, нежности.

Он лёг опять рядом, и я прижалась к нему всем телом и обняла крепко.

Алекс стал гладить и целовать меня. Секс был очень нежный в этот раз, мы наслаждались каждой секундой нашей близости.

Потом мы лежали в кровати и долго болтали.

– Не уезжай, София!

– Не могу. В субботу уже наш вечер. Мне ещё многое надо сделать, – сказала я, – но после я смогу прилететь опять, и я уже не так буду загружена.

– В следующее воскресенье я улетаю в Москву на пару недель. У меня дела, да и давно я обещал маме, – ответил Алекс.

– Так мы что, не увидимся три недели? – взволнованно спросила я.

– Получается, что да, – грустно ответил Алекс.

– Если только ты не хочешь прилететь ко мне в Москву.

– Там сейчас холодно, – сказала я.

– А я тебя согрею, – весело сказал Алекс и обнял, и прижал меня к себе, как бы в подтверждение.

– Но на самом деле я там буду очень занят, много дел накопилось, я давно не летал в Москву.

Алекс поднял свою подушку и лёг выше на кровати, и меня за собой потянул.

– Хотя, ты знаешь, я так уже привык к Нью-Йорку. Я стал забывать Москву. Многие мои друзья сейчас в Нью-Йорке. Я не чувствую здесь себя одиноко. Особенно когда ты рядом.

Я прижалась к нему.

– Давай закажем чай, – предложила я. Время было только девять вечера.

– Может, бутылку шампанского? – спросил Алекс.

– Нет, чай. Я буду есть свои макаронс, – сказала я. Большая зеленоватая коробка Лядюре, которая лежала на столе в гостиной, не давала мне покоя.

Я всё-таки сладкоежка.

Я не спала всю ночь, мне было бесконечно хорошо с Алексом, но расследование, которое вёл Николас, не давало мне покоя.

Под утро я для себя твёрдо решила, что что бы ни случилось, я всё приму и прощу этому человеку, я его очень люблю.

Я только очень надеюсь, что это смогут сделать и мои родители, я не смогу быть счастливой, если они не примут Алекса в нашу дружную семью. За сестру я не волновалась. А потом, бизнес есть бизнес, его надо отделять от семейной жизни. И отец должен это понимать.

Серым утром понедельника мы стояли, прижавшись к друг другу в аэропорту. Влюблённые люди, которым надо расставаться, да ещё и на три недели. Чувство тревоги меня не покидало.

– Всё будет хорошо, София! – успокаивал меня Алекс. – Я постараюсь закончить все дела быстрее и вернуться раньше.

– Я буду очень скучать, – сказала я.

– Ты переедешь ко мне в Нью-Йорк? – спросил Алекс.

– Да, – ответила я.

Алекс прижал меня к себе.

– Я рад, что ты так быстро ответила, – с улыбкой сказал мне Алекс. – Я освобожу тебе часть шкафов. Можешь привозить свои наряды, или мы их купим здесь.

Я улыбнулась:

– Спасибо. Только, если честно, я не хочу всё время жить на пятьдесят первом этаже, да и не очень хочется жить всё время в отеле. А потом я не одна, у меня собака.

– Я понял, я попрошу найти нам хорошую квартиру, пока строится мой дом.

– Мы можем снимать её вместе, – сказала я.

– Ага, и скидываться на продукты, – весело сказал Алекс. – София, ты бываешь такая смешная иногда.

Алекс проводил меня до самолёта, до его самолёта.

Он крепко обнял меня, его губы нашли мои губы.

– До скорой встречи, моя любовь. Я буду думать о тебе каждую минуту, – нежно сказал Алекс.

Наши взгляды встретились.

– Я тоже буду скучать, Алекс. Очень, очень, очень.

– Но всё, беги, – сказал мне Алекс, увидев, что за мной вышла стюардесса. – Я постараюсь прилететь быстрее.

Я поднялась по трапу и помахала ему рукой.

– Позвони, как долетишь, – крикнул мне Алекс.

– Конечно, – ответила я.

Я зашла в кабину самолёта, села на удобное кожаное кресло, скинула туфли и пристегнула ремни.

Алекс сказал мне "моя любовь".

Я была счастлива.

 

Глава 11

Во второй половине дня самолёт приземлился в Хьюстоне.

И закрутилась моя хьюстонская жизнь.

Я, конечно, забыла, где я запарковала машину в пятницу, и со служащим аэропорта на гольфкаре мы ездили по большому паркингу.

Когда я уже села в свою машину, набрала Алекса.

– Привет! Я уже так далеко от тебя, – грустно сказала я.

– Привет, детка! Я тоже уже скучаю. Как долетела?

– Хорошо, только забыла, где запаркована моя машина.

Алекс рассмеялся:

– Скоро увидимся, детка. Целую.

– Целую, Алекс.

Я сразу поехала к сестре за Роки. Как он был рад меня видеть! Прыгал и скакал вокруг меня. Примерно так же себя вела и моя младшая сестра.

– София, рассказывай, как прошёл уик-энд в Нью-Йорке? – громко и весело спросила моя сестра.

– Замечательно, – мечтательно ответила я, но я уже так сильно скучала без Алекса, что ничего не смогла рассказать Вики, все воспоминания только мои, я пока не могу ими делиться.

Мы выпили кофе, Вика угостила меня вкусными сэндвичами, которые она сама сделала – я бы сказала, это просто гурмэ-сэндвичи.

Единственное, что она сказала, что пока они как-то не наладили до конца отношения с Ники, что между ними как кошка пробежала после нашего ужина на прошлой неделе. Она даже ходила одна к родителям на барбекю, без Ники.

Я сказала, что очень сожалею об этом. Но, по-моему, я сожалела больше, чем Вики, так как её сейчас интересовала только итальянская кухня. Как хорошо иметь лёгкий, я бы даже сказала, ветреный и очень увлекающийся характер.

Вики мне сообщила, что собирается улетать через три недели в Италию, к какому-то известному повару, к которому вообще-вообще не попасть, на стажировку на два месяца, что это такое везение.

Я спросила – а как же Николас. Но она сказала, что он увлечён только работой, всегда поздно приходит, и они прекрасно проведут пару месяцев друг без друга.

Меня лично это как-то насторожило, всё ли у них в порядке. Но задать вопрос напрямую я не смогла, а потом, зная Вики, если бы она захотела, она бы мне всё сама рассказала. Но она не просто не хотела это рассказывать, а, по-моему, её это не очень волновало.

Ещё я осторожно спросила, как родители, особенно как папа. Вики поняла, о чём я спрашиваю, она сказала, что, конечно, папа не в восторге, но он как всегда под влиянием мамы, а она только и твердит: а если это любовь?! В общем, мама на моей стороне, ну а папе, конечно, нужно время. Да и быстрей бы уже Ники всё выяснил, да и всем нам пора уже об этом забыть.

Тем более, что лекарство прекрасно продаётся, имеет очень положительные отзывы, и акции «Робертс и Кейн Фармасютиклс» опять пошли вверх.

Так что с нашими трастовыми фондами всё в порядке, хотя зачем он мне, ведь я с Алексом. Вот мнение моей сестры о сложившейся ситуации. Хотела бы я, чтобы все остальные члены нашей семьи имели ту же точку зрения.

Лучше мне самой поговорить с родителями, пойду к ним сегодня на ужин.

Я забрала Роки, заехала домой, чтобы переодеться, так как в Хьюстоне всё ещё стояла жара, и сразу поехала в галерею.

Все работы для благотворительного аукциона уже были в галерее. Пять работ от группы Энди, пять работ от замечательного художника из Далласа, который рисует золотые мыльные пузыри – его работы уже есть у многих коллекционеров – а ещё я заранее договорилась с русской девушкой, которая живёт в Техасе и делает микро-видео о жизни женщин в России и в Америке. И хорошо, что я с ней договорилась ещё весной, так как с русской галереей она сейчас принимала участие в Лондонском биеннале Фриз, и почти все её микрофильмы раскупили коллекционеры арт-видео. Но у неё действительно талантливые работы. Она представит на аукционе три работы из жизни русских женщин, и ещё мы с ней договорились об интересном лоте.

Кто его купит, с тем она проведёт целый день и снимет видео. Купить лот сможет любой, но это должна будет быть женщина, или он может быть куплен мужчиной для женщины. Татьяна Власова – очень талантливая молодая девушка.

Завтра придёт технический персонал, и мы начнём развешивать работы и устанавливать проекторы для видео.

Со спокойной душой, что все работы пришли, и почти всё уже готово, я поехала к родителям.

Поехала без звонка; надеюсь, они не поехали в ресторан на ужин, хотя вряд ли, сегодня понедельник.

Я запарковалась, двери дома как всегда были открыты.

Я зашла и услышала голоса родителей на кухне. Их старый лабрадор вообще не реагирует, что двери дома открылись, что кто-то пришёл.

– Привет! – сказала я, заходя на кухню.

– София, доченька! – обрадовалась мама. Она подошла и обняла меня – Как я скучала!

– Привет, София! – сказал папа.

– Будешь с нами ужинать? – спросила мама.

– Да, я с удовольствием, – ответила я и села за стол.

– Выпьешь вина? – спросил папа.

– Да.

– Белое. Вчера у нас было мясо, хотя кто-то не пришёл, – с намёком сказал папа, – а сегодня мама меня мучает рыбой. Вот и хорошо, что ты пришла, может, мне меньше рыбы достанется.

– Я сделала много рыбы, – весело сказала мама. – Ты знаешь, дорогой, я не умею мало готовить. Никак не привыкну, что вы с Вики уже живёте отдельно.

Атмосфера была немножко натянутая.

Я сделала глоток вина:

– Мам, пап, я вас очень люблю. Но так случилось, что тогда по дороге в Портофино я встретила Алекса, и он занял весь мой мир, я не представляю теперь жизни без него, – сказала я, и на моих глазах появились слёзы.

– Доченька, – нежно сказал папа своей любимой малышке, мне, – ведь я был бы только счастлив, что ты встретила такую любовь, но Алекс был очень настойчив прошлым летом, и когда я ему в Портофино лично сказал, что меня не интересуют ни новые инвесторы, ни расширение, то через пару дней чиновник из лицензионной комиссии позвонил Льюису, что у нас якобы отзывают лицензию. А Льюис запаниковал, он вложил огромные деньги в нашу компанию, и когда звонит чиновник такого уровня, это пугает. Он из-за паники в этот же день пытался продать большую часть акций, это все увидели, и акции по наклонной в этот день пошли вниз, и это перед началом продаж «Альц Фри». Ты же помнишь, я работал днями и ночами, чтобы исправить сложившуюся ситуацию. И всё указывает, что этот звонок организовал Александр Родионов. Ники в этом не сомневается.

– Пап, поверь, пожалуйста, Алекс не такой. У него болеет отец Альцгеймером. Поэтому ему в какой-то момент в память о своём отце хотелось участвовать в твоём проекте, но он понял, что ты не хочешь новых партнёров, и просто отступил, он просто понял, что это не его. Он очень богатый, ему нет смысла мстить тебе или опускать твои акции, чтобы скупить их по низкой цене и в большом количестве. Ведь в день, когда акции упали сильно, он не купил ни одной, он вообще не купил за всё время ни одной акции «Робертс и Кейн Фармасьютикалс». А ещё, пап, я не доверяю Николасу, честно. Ты можешь ради меня сделать своё независимое расследование?

– София, Ники прекрасный менеджер, трудяга. А компания, которую он нанял, чтобы разобраться, что к чему – это вообще очень серьёзные люди. А потом, он член нашей семьи, он муж твоей сестры! Нет повода ему не доверять.

– Пап, я прошу тебя. Ты кому доверяешь, мне или Николасу?

– Действительно, Чарльз! – серьёзно сказала мама, она очень редко зовёт папу Чарльзом, обычно он «дорогой» или «любимый», если он Чарльз, значит, всё очень серьёзно, – София – наша дочь, и мы должны помочь нашему ребёнку.

– София уже не ребёнок! – констатировал мой папа. – Но ладно, я подумаю. Завтра, Ники сказал, будет полный отчёт, я всё внимательно почитаю и подумаю, что делать.

– Пожалуйста, папочка! – с надеждой и со слезами на глазах попросила я.

– Ну, а теперь, для поднятия командного духа семьи, что мы будем делать? – весело спросила мама.

– Есть мороженое! – хором ответили мы с папой.

– Вот это правильный ответ! – засмеялась мама.

И вот, как в своём беззаботном и счастливом детстве я сидела на кухне у своих родителей и уплетала мороженое.

Дни на этой неделе были очень загруженные и от этого бежали быстрее.

У нас с Алексом установилось негласное правило: мы созванивались утром и обязательно перед сном, подолгу болтали обо всём. Наши разговоры были наполнены нежностью и грустью, мы очень скучали друг о друге.

В среду мне позвонила Сюзи из Нью-Йорка и радостно сообщила, что у нас очень хорошие новости, что сделка не состоялась, и помещение в Манхеттене опять свободно, и они готовы подписать с нами контракт на аренду. Я была просто счастлива. Тут же позвонила Алексу. Мне очень хотелось с ним поделиться своими нью-йоркскими новостями. Он тоже был рад и сказал, что уже дал своим помощникам задание, чтобы нам нашли хорошую квартиру в доме, где можно держать собак.

В общем, все складывалось как нельзя лучше. Я только очень надеялась, что мой папа всё-таки встанет на мою сторону и попробует сам во всём разобраться.

В четверг я устраивала ужин во французском ресторане для всех художников, которые принимают участие в нашем вечере, также я пригласила несколько основных своих покупателей-коллекционеров, чтобы в неформальной обстановке они могли пообщаться с авторами работ, которые они в субботу, возможно, купят и, надеюсь, за большие деньги.

За что я люблю современное искусство, что, как правило, можно познакомиться с автором и узнать, что же его вдохновило на создание той или иной работы. Мне лично, как галеристу и коллекционеру, это очень интересно.

Энди, конечно, был звездой на этом ужине, он всех веселил и очаровывал. Я думаю, что их трио ждёт слава. Я уже им сказала, что на следующей неделе подписываю контракт на аренду и вскоре открываю галерею в Нью-Йорке. Энди был в восторге от этой новости, он же был тогда со мной на просмотре и видел это огромное светлое пространство в Манхеттене.

В субботу утром я поехала в салон, чтобы мне сделали кудри для костюма Алисы в стране чудес.

Накануне звонил папа, интересовался, всё ли готово. Так как он тоже немного волновался, так как мы косвенно представляли его компанию, и сегодня соберётся весь свет Хьюстона и даже Далласа и Остина. Я его заверила, что мы в полной боевой готовности.

Но всё равно, конечно, я волновалась.

Сразу после салона я поехала в галерею. Там уже устанавливали столы для закусок и накрывали их белыми скатертями. Слава Богу, Вики уже была в галерее и всем этим занималась. К пяти вечера должно приехать ещё семь официантов, три фотографа и ди-джей, а также несколько человек, которые будут обеспечивать безопасность гостей. Для аукциона мы пригласили известного аукциониста, но предварительно взяли с него «клятву», что он не будет, очень быстро и проглатывая, выкрикивать слова. Это дружеский расслабленный аукцион. Я специально заранее послала ему информацию обо всех художниках, то, как бы мне хотелось, чтобы он их представил и рассказал об их творчестве.

Вход галереи был украшен в соответствии с праздником Хэллоуин – стогами сена, тыквами разных форм и большими мохнатыми пауками.

Я стояла возле входа, когда подъехала служба доставки, мне вручили огромный букет рыжеоранжевых роз, наверное, около ста бутонов в нём, и конверт, за получение которого попросили расписаться.

Цветы конечно от Алекса с запиской «удачи, моя любовь». Я его любовь, а он моя!

Я открыла почтовый конверт, там был ещё один, я его открыла и увидела чек от Алекса на имя галереи на двести тысяч долларов. Он когда-то обмолвился, что пришлёт чек, но я уже об этом забыла.

Я набрала его номер.

– Привет! Мне только что доставили цветы. Спасибо, они прекрасны.

– Привет, София! Как готовность?

– У нас всё уже почти готово. Уже сейчас пойду переодеваться в свой костюм.

– Пришли мне фотографию.

– Конечно, Алекс. Спасибо за чек, но я чувствую себя очень неудобно, ты не можешь сегодня к нам присоединиться в силу обстоятельств, а прислал чек.

– София, это для тебя. Я просто хочу показать тебе, что во всём тебя поддерживаю. Пожалуйста, возьми этот чек. Это первая благотворительная сумма вашего вечера. Тем более, это ведь всё для детей.

– Спасибо, Алекс. Я очень тебе благодарна. Ты собираешься в Москву?

– Да, пакую тёплые вещи! – ответил Алекс.

– Я буду очень скучать, ты будешь мне звонить?

– спросила я.

– Конечно, буду. Всё будет хорошо. Мы скоро увидимся, София! – Он помолчал, а потом добавил.

– София, я очень тебя люблю.

И тут я поняла, что хватит малодушничать, вот оно время!

– Я тоже, Алекс! Я тоже тебя люблю! Я очень счастлива с тобой, хотя и очень скучаю сейчас.

– Моя малышка, я постараюсь вернуться уже через неделю, я уже отменил там часть мероприятий, запланированных заранее. Мы лучше потом слетаем вместе в Москву. Я познакомлю тебя с мамой.

– Хорошо. Мне уже надо бежать, Алекс. Целую тебя.

– Целую, София!

Поговорив с Алексом, я побежала в свой кабинет переодеваться уже в костюм для вечера. Там уже была Вики, которая делала себе яркий макияж под её костюм. К счастью, Вики отказалась от костюма медсестры и решила быть звездой восьмидесятых. У неё красивый розовый парик и очень стильное мини-платье, которое состоит из больших зеркальных пайеток и высоких серебряных ботфортов.

Это в её стиле.

А я достала свой костюм. Приталенное платье бело-голубого цвета с узким черным корсетом на шнуровке и маленькая шляпка на мои белоснежные кудри.

Я попросила Вики затянуть мне сзади корсет, – это сделало мою узкую талию ещё уже. Сестра отошла и посмотрела на меня:

– София, ты хороша! Какой классный костюм!

– Спасибо. Сфотографируй меня, пожалуйста, – попросила я.

– Для Алекса? – спросила Вики.

– Да, обещала ему послать фото! Представляешь, он прислал сейчас чек на двести тысяч.

– Молодец! У нас уже есть первый благотворительный чек и не маленький. Ура!

Вики сделала пару моих фотографий, и я их тут же послала Алексу.

Он мне прислал сообщение: «Самая красивая Алиса в стране чудес! Ты наденешь потом этот костюм только для меня?» От этого сообщения у меня вспыхнули щёки.

Вики хихикнула, увидев мою реакцию.

– Видно, Алексу костюм понравился! – весело сказала она.

Вечер начинался в семь, к этому времени мы были полностью готовы. Чуть раньше семи приехали мои родители и Николас.

Папа всегда был пиратом, его было не уговорить ни на что другое. Он всегда отвечал: «Я пират, и точка», а мама в этом году решила быть греческой богиней. У неё было красивое длинное струящееся белое платье, всё отделанное золотом, а волосы её были заплетены в косы с золотыми лентами. Очень красиво и очень стильно. Природная красота, стать и идеальный вкус делали мою маму каждый день богиней, не только сегодня.

Было видно, как горд наш отец, что у него такая красавица жена, как бережно он к ней относится.

Ну, а Николас был, как и Вики, звездой восьмидесятых. Большие очки и брюки клёш.

Стали съезжаться гости, все были в красивых костюмах, кого-то можно было узнать, а кто-то так загримировался или надел маску, что было и не узнать, но вход на вечер был строго по пригласительным или по списку.

Вся наша семья стояла возле входа в Галерею, мы встречали и приветствовали гостей. Вдруг подъехала чёрная машина, очень близко, из неё вышли три полицейских и направились к нам:

– Полиция Лос-Анджелеса – отдел нравов! – услышала я весёлый голос Энди, он снял с глаз стильные очки-авиаторы. Вся их троица была одета как полицейские.

Я познакомила родителей с Энди и его коллегами, родители видели их большие картины-коллажи и собирались купить одну сегодня на вечере.

Гости подъезжали и подъезжали. Приехал уже мэр Хьюстона с супругой, и мои родители пошли им показать работы для аукциона и познакомить с художниками.

К нам подошла красивая пара, их костюмы были как с венецианского карнавала, их лица закрывали маски. Но мне показалось что-то знакомое в образе женщины.

– Добрый вечер, – сказала высокая статная брюнетка, – мы должны быть в списке. Мистер и миссис Браун.

У женщины был лёгкий акцент.

– Вы друзья Алекса? – спросила я у них.

– Да, – отвила она.

– Проходите, пожалуйста, рады видеть вас на нашем вечере, – дружелюбно сказала я.

Уже почти все собрались, и, как запланировано у нас с Вики, сначала лёгкий ужин-фуршет и напитки, а потом около восьми начнётся аукцион.

Официанты всем предлагали шампанское или вино, но также был бар, где можно было заказать коктейль.

Было очень шумно и весело, гости вечера разглядывали друг друга, узнавая в шуточных героях своих друзей.

Я была очень занята, старалась пообщаться со всеми, кто пришёл на наш вечер, все были в восторге от выставки и просили познакомить с художниками. Татьяна Власова и Энди с друзьями были нарасхват.

Аукцион превратился в настоящую борьбу, гости боролись за возможность купить аукционные лоты.

За сорок минут благотворительных торгов мы собрали восемьсот тысяч, самыми дорогими стали, конечно, работы группы Энди.

После аукциона с речью выступила моя мама как представитель двух детских Фондов, куда будут завтра утром переведены все собранные деньги: она всех поблагодарила и рассказала, как и для чего будут потрачены деньги. И как это нужно маленьким деткам.

Одну из работ Энди купили мои родители, и папа не удержался и ещё купил лот Татьяны Власовой, чтобы она сделала микро-видео. Я думала, что он это купил для мамы, но папа подошёл ко мне и сказал, что это для меня. Что он купил его, чтобы Татьяна сняла это видео обо мне, что я провела потрясающую работу, что я действительно выдающийся галерист и умею находить таланты.

Мне было очень приятно.

Сразу после аукциона часть официальных гостей уехала, официанты убрали столы, и ди-джей заиграл танцевальные треки.

Ко мне подбежала Вики с двумя бокалами шампанского:

– София, это победа! С чеком Алекса мы собрали миллион! – прокричала мне на ухо Вики.

Вдруг мы услышали крик, мы повернулись и увидели, что Николас и венецианская пара Браунов разговаривают на повышенных тонах.

– По какому праву вы мне смеете угрожать! – кричал Николас.

Мы поспешили к ним подойти:

– В чём дело? – спросила Вики.

Николас повернулся ко мне:

– София, это твоих рук дело?! Ты что, совсем ничего не понимаешь? Алекс подослал свою бывшую жену, чтобы мне угрожать. Вызывай охрану! – громко кричал он.

Я посмотрела на миссис Браун – конечно же, это Ирина Родионова, как я сразу это не поняла.

Подошли мои родители.

Я спросила Ирину Родионову:

– Что вы здесь делаете? Зачем вы здесь?

Николас не унимался, он повернулся к моему отцу и стал ему кричать:

– Чарльз, вы представляете, эти двое сначала предлагали мне деньги, я отказался, а потом они стали мне угрожать! Этот Родионов не знает границ. В Америке так бизнес не делают. Вызывайте охрану! – кричал Николас.

– Мы не предлагали вам деньги, мистер…

Но Николас не дал им договорить, он кричал и требовал, чтобы вызвали охрану.

– Мистер Робертс, возможно ли с вами встретиться в более спокойной обстановке и объяснить ситуацию? – спокойно спросила Ирина.

К нам подошла охрана.

– Я попрошу оставить нашу семью и мою компанию в покое. Пожалуйста, передайте это мистеру Родионову. Если он это не сделает, я буду вынужден принять меры, – стальным голосом сказал мой отец.

– Это Николас…

Но их никто не стал слушать, охранник взял Ирину под руку и сказал:

– Мы просим вас покинуть вечер.

Ирина улыбнулась, и они с её спутником направились к выходу, охрана проследила, чтобы они вышли из здания.

– Они просто подошли и стали мне угрожать, сказали: если я не прекращу копать под Александра Родионова, то они сделают так, что это я организовал этот звонок чиновника, что это я его подкупил. Вы представляете, Чарльз! – кричал Николас, у него был точно нервный срыв.

– София, больше никаких контактов с Родионовым! Ты поняла меня? Он непорядочный человек, мы не знаем, что у него на уме. Но верить ему нельзя, – резко сказал мне отец.

Я не могла с ним не согласится. Я была раздавлена.

Я пошла в свой кабинет и набрала телефон Алекса.

– София, малышка, как вечер?

– Вечер был прекрасным, пока не появилась твоя жена, – холодным голосом сказала я. – Я не могу понять зачем, какую игру ты ведёшь Алекс? Тебя так задело, что отец тебе отказал в партнёрстве, что ты решил, через меня до него добраться, действуя сообща со своей бывшей женой? Зачем ты мне сказал, что придут твои друзья Брауны? Зачем эта ложь?! А пришла твоя бывшая жена, начала предлагать деньги Николасу, потом угрожать ему.

– София, подожди, всё не так, этот Николас…

– Алекс, Николас – папина правая рука, муж моей сестры, член нашей семьи.

– София, Ирина должна была всё объяснить. Я не понимаю, что у вас там произошло. Но всё совсем не так, как это выглядит. София, ты мне веришь?

Я молчала.

Алекс повторил свой вопрос:

– Ты мне веришь?

– Нет, Алекс! Я больше тебе не верю, – тихо сказала я.

– Разве я давал тебе повод не верить? Позволь, я тебе объясню!

– Алекс, уже достаточно объяснений, ты испортил мне вечер и разбил моё сердце. Надеюсь, ты доволен?

– София, ты спрашиваешь меня, доволен ли я всем этим?

– Оставь нашу семью в покое, пожалуйста! Завтра с курьером я вышлю твой чек.

– Мне очень жаль, ты всё не так поняла. Ирина должна была…

– Алекс, не надо, – перебила я его. – Уже достаточно.

– София! София! Ты делаешь большую ошибку, – тихо сказал Алекс. – Хорошо, я вышлю тебе отчёт моего расследования. Захочешь – прочтёшь.

Всего тебе хорошего, София! Значит, так, значит, не судьба.

И он положил трубку.

В кабинет зашла Виктория.

– Ты позвонила, Алексу?

– Да, позвонила и попросила оставить нас в покое.

Вики подошла и обняла меня.

– Мне так жаль, София! Но он зашёл слишком далеко. Он действовал грубо и примитивно.

– Да, – грустно сказала я и заплакала.

– Ники возмущён до предела, да и папа тоже, – сказала сестра, – Извини, но даже я возмущена.

– Да, и я тоже! – произнесла я и начала просто рыдать; со мной случилась просто истерика от пережитого шока.

Вики правильно сказала, Алекс действовал очень грубо и примитивно.

В моей голове это всё не укладывалось, какой двуличный он оказался человек. Но, может, от того, что он таким оказался, мне будет легче пережить наш разрыв.

Я должна в нём разочароваться.

 

Глава 12

Первая неделя после нашего благотворительного вечера прошла для меня как один день, вернее, как одна ночь, тёмная, грустная, полная безысходности.

Моя семья меня очень поддерживала.

Но когда разбито твоё сердце – это очень больно, и нет лекарства, чтобы унять эту боль.

Меня немного отвлекала работа, надо было завершить все формальности после аукциона.

В понедельник я первым делом отправила чек Алексу.

Все купленные работы мы должны были доставить новым владельцам, положить все чеки в банк и перевести деньги в детские благотворительные фонды.

Я действительно была больше возмущена тем, что произошло, я ощущала себя преданной, чем просто тосковала по Алексу.

Ведь если бы он решил угрожать Николасу не на моём вечере и не через свою бывшую жену, может, всё и сложилось бы по-другому.

Но то, что он выбрал ареной своих грубых действий мой благотворительный вечер, и то, что миссис Браун – это Ирина, меня это просто поразило.

Он наплевал на меня, он просто растоптал меня. Для чего?

Но для чего он утром прислал тогда этот чек на двести тысяч?

Я не могла найти ничему объяснений, всё было бессмысленно.

Единственное – может, это его нетерпеливая натура заставляет его принимать такие разные и противоречивые решения?

Но тут же я вспоминала время, когда мы были вместе, и моё сердце, и мой мозг, моя интуиция, которой у меня, как оказалось, нет, – всё кричало, что он не такой, он действительно не такой! Что он больше всего этого, он добрый и благородный, и тут же опять всплывал образ Ирины на моём вечере.

Моя голова в буквальном смысле шла кругом, мне казалось, я теряю здравый смысл, мне казалось, что может, я просто такая глупая и просто ничего не понимаю.

Вся моя семья сплотилась после произошедшего. Вики помирилась с Ники, Николас попросил у меня прощение за то, что нагрубил тогда на ужине у них дома. Я чувствовала себя очень виноватой перед своей семьёй, мне было очень-очень стыдно перед ними за то, что произошло.

Но все меня успокаивали, все меня жалели, все просто меня очень любили. Почти каждый вечер мы ужинали вместе, всей семьёй. Приходили к родителям и я, и Ники с Вики, пили хорошее вино, папа жарил мясо. Он любит жарить мясо. Наши семейные вечера были наполнены уютом, добротой и теплотой. Мы строили вместе семейные планы, даже решили на Рождество вместе полететь на Ямайку на неделю.

Папа сказал, что сам всё организует, найдёт самый лучший отель, чтобы мама могла надеть все свои наряды.

Нам было очень хорошо вместе, из-за внешнего неприятного вторжения мы ещё больше сплотились.

Да и Ники всё-таки уже наш, уже родной.

Виктория вызвалась сделать итальянский рыбный ужин у себя дома в пятницу и пригласить родителей и пару друзей семьи, чтобы отметить успех нашего благотворительного вечера.

Она опять превзошла саму себя. Салат из осьминога и запечённая с базиликом и помидорами камбала произвели на всех неизгладимое впечатление. Джил Маршал, мамина лучшая подруга, а по совместительству жена миллиардера, нефтяного магната, предложила Виктории открыть в Хьюстоне итальянский ресторан.

Виктория согласилась с этой идеей, но сказала, что хочет подойти к этому проекту очень серьёзно, поэтому уезжает на несколько месяцев в Италию на стажировку.

Мы все были поражены нашей Викторией. Похоже, она нашла своё дело, своё увлечение, она ещё никогда не была так серьёзна.

А главное, у неё так хорошо получается.

На десерт она подавала ягоды и взбитые сливки с миндальной стружкой и кофе.

Я взяла маленькую чашечку кофе и вышла на задний двор. Тут же я услышала громкий лай, но как же я забыла взять с собой Роки, я открыла ему заднюю дверь.

– Выходи, мой преданный пёс, – сказала я ласково дворняге.

– И я к вам, – услышала я голос мамы.

Она вышла и обняла меня:

– Чудесный вечер, я горжусь нашей Викторией.

– Я тоже, мам. А как всё вкусно!

– Ну, а ты как, детка? – нежно спросила мама.

– Нет, я не умею так готовить, я сразу скажу, – весело отшутилась я.

– Но у тебя ещё всё впереди, я уверена, Вики тебя научит, она нас всех научит, мы все станем гуру итальянской кухни, зная нашу девушку! – весело сказала мама.

Но моя мама не заслуживает шуточных ответов и неоткровенности от дочери. Она мой лучший друг, она моя мама.

– А так, конечно, мне очень тоскливо, но главное, мам, я не могу ничего объяснить, нет никакой логики во всём. Всё, что произошло, не вписывается в образ Алекса, он не такой. И в то же время зачем весь этот публичный скандал с участием его бывшей жены на вечере, который, он знал, так важен для меня?

– Да, всё очень странно, – сказала мама.

– Я, чтобы не впасть в стресс или депрессию, просто пока запретила себе думать или что-то анализировать, пускай всё уляжется.

– А Алекс не пытался с тобой после ещё связаться? – спросила мама.

– Нет, он сейчас в Москве.

– Ну и ладно, доченька! Ты такая у меня необыкновенная, всё у тебя хорошо сложится, вот поверь мне. У тебя будет прекрасный муж, и мы его будем все любить.

– Спасибо, мам! Мне только для начала придётся забыть Алекса, а сколько для этого мне понадобится времени, я не знаю, может, год, а может, вечность.

На моих глазах заблестели слёзы.

– Пойдём со мной завтра на пилатес, а потом пообедаем вместе, или, может, хочешь, поехали на ранчо. Погода уже хорошая, покатаемся на лошадях. Я думаю, папе понравится эта идея.

– Да, поехали, – сказала я.

Мы чудесно провели выходные, катались на лошадях, ели брискет и картофельный салат, много гуляли, опять ели брискет, да ещё и сосиски.

Жарили зефир, клали сверху шоколад и печенье, очень вкусно.

Пили текилу.

У меня стала проходить волна шока и возмущения, и мне захотелось позвонить Алексу и задать ему много вопросов «зачем», захотелось выяснить отношения.

Когда тебе человек становится безразличен, или ты не можешь принять его поступок, ты просто уходишь, ты не выясняешь отношения, не задаёшь ему вопросы и не надеешься услышать нужные и приятные тебе ответы. А если человек тебе небезразличен, то ты очень хочешь услышать от него эти ответы.

А ещё люди так устроены, что всё плохое забывается, а все хорошее помнится.

Что я могу сказать, я стала плакать по ночам, днём я держусь, а ночью рыдаю в подушку.

Я очень-очень-очень скучаю без Алекса.

А он не сделал ни одной попытки связаться со мной.

Началась вторая неделя без Алекса.

Я старалась занять себя каждую минуту. Мы с Энди стали уже планировать сроки и подбирать их работы для открытия галереи в Нью-Йорке.

Сюзи мне прислала контракт на аренду, чтобы я его прочла, и на следующей неделе я лечу его подписывать, и Энди прилетит из Лос-Анжелеса, мы ещё раз посмотрим на пространство и будем уже непосредственно заниматься открытием галереи и выставкой их работ.

В среду мы с мамой и Вики договорились пойти утром на открытие нового Сакса. У нас в Хьюстоне для модниц большое событие, – открывается новый универмаг, который теперь больше и считается самым лучшим Саксом во всей Америке.

Маме, как одной из основных их хьюстонских клиенток, прислали приглашение на открытие универмага и на завтрак.

В этот день универмаг должны были посетить несколько известных дизайнеров люксовых брендов, и с этими звёздами кутюра организовывался завтрак для постоянных клиентов.

В общем, событие достаточно интересное в мире моды.

Я встала пораньше, чтобы успеть погулять с Роки и привести себя в порядок.

Погода была прекрасной, свежее утро, мы с Роки дважды прошлись по своему любимому маршруту.

Когда мы зашли в дом, ко мне подошёл консьерж.

– Доброе утро, мисс София! Погода сегодня прекрасная!

– Да, чудесное утро, – согласилась я.

– Мисс София, я могу вас попросить забрать почту из почтового ящика, а то почтальон говорит, что уже некуда класть почту.

– А я могу попросить, Хосе, просто всё выбросить, там одна реклама. Сейчас все важные письма приходят по электронной почте.

– Хорошо, я тогда просто всё выкину, – сказал мне консьерж.

– Да, спасибо! – сказала я и побежала собираться на встречу с мамой и прекрасным миром моды.

Я быстро приняла душ и надела зелёную юбку и белую с воланами блузку. Получилось очень красиво и по-утреннему.

Я осталась довольна. Надо только надеть бриллиантовые серьги, и образ готов. Я открыла шкатулку, там лежали часы, браслет и кольцо Картье, подарки Алекса. Кольцо, мне так захотелось его надеть, кольцо-кактус из изумрудов очень подошло бы к моей юбке. Все бы дамы сегодня это оценили.

Я взяла его в руки и надела на палец, и сразу вспомнила, как мы провели воскресенье у Ханны и Деррика. Вспомнила, как заботлив был Алекс с их девочками. На глаза навернулись слёзы. Я сняла кольцо и положила на место, я должна всё это отправить Алексу обратно.

Я надела серьги и закрыла шкатулку.

Я быстро добралась до мола, где построили новое здание для Сакса – Пятая Авеню. Сегодня весь паркинг сделали валетом. Я вышла из машины и отдала ключи молодому человеку, он мне взамен дал талон.

Я зашла в новый универмаг: очень красиво, светлое, просторное помещение, посередине зала – большая изогнутая лестница. Много зеркал, много интересной подсветки. Много народу, много продавцов, много цветов, и все с бокалом шампанского в десять утра. Я улыбнулась: если клиенты с утра начнут пить шампанское, то к вечеру они раскупят весь магазин. Какой верный ход менеджмента универмага.

Возле большого косметического корнера Тома Форда я увидела маму. Она болтала с подругой и продавцом.

– Привет, мамуль!

– Привет, Софи! Ты красавица!

– Ты тоже! – сказала я. Моя мама была одета в узкие белые джинсы и алый топ. Её волосы были как всегда очень красиво уложены.

– А где Вики? – спросила я.

– Она чуть-чуть задержится. Она мне только что звонила, у Ники в его квартире прорвало трубу, а у него совещание, и он попросил её завести консьержу ключи, и она тут же приедет к нам, – сказала мама.

– Хорошо. Посмотрим, что нового они привезли., – предложила я маме.

Мы прошли весь первый этаж, косметику, духи, сумки и обувь. Было много всего нового и интересного, и было также очень много народу, так что мы решили что-то купить после завтрака.

В половине одиннадцатого мы поднялись на второй этаж в ресторан, который был сегодня закрыт для всех, возле входа была табличка «только по приглашениям».

Мама предупредила девушку, которая встречала гостей, что подойдёт ещё Виктория, и оставила для неё приглашение на завтрак.

Посередине ресторана был сервирован очень красиво длинный стол.

Весь ресторан был украшен белыми гортензиями, и вдоль всего стола также стояли букеты с этими пышными цветами. Все приглашённые, почти все мамины подружки, стояли возле бара. Я увидела Стеллу Маккартни, Тори Берч и, я так поняла, ещё интересный мужчина тоже был каким-то дизайнером.

– Кто это? – тихо спросила я у мамы.

– Это Килиан Хеннесси. Создатель духов.

– Прикольно, – сказала я, – я сейчас надушена его духами, они мои любимые.

– Можешь ему об этом сообщить, – засмеялась мама.

– А он имеет отношение к коньяку Хеннесси? – в шутку спросила я.

– Самое прямое! – ответила мне мама, – он именно тот Хеннесси.

К нам вышел управляющий Саксом, всех поприветствовал, поблагодарил за верность универмагу и пригласил всех сесть за стол.

В этот момент в зал вошла Вики. У неё был какой-то странный вид, в руках она несла большой старый фотоальбом, из которого выпала, пока она шла, пара фотографий.

– Виктория, что такое? – встревожилась мама.

– Я вам звонила, но вы не отвечали.

– Здесь очень шумно, может, мы не слышали, – сказала я.

– Посмотрите, – Вики стала открывать альбом.

Мама накрыла руку Вики:

– Вики, ты что? Мы же на завтраке. Давай после, – предложила мама.

– Я должна вам кое-что показать, – взволновано сказала Вики. – Давайте уйдём.

Мы с мамой поняли по виду Вики, что она чем-то очень взволнована, и лучше нам уйти.

Мы вышли из ресторана. В Корнере МакКвина стоял большой диван. Мы сели на него.

– Виктория, что случилось? – спросила мама.

– Ники попросил меня отвезти ключи консьержу. А консьерж попросил меня открыть квартиру и дождаться сантехников, так как прорванная труба залила три квартиры вниз, и ему надо было ещё открыть нижние, чтобы сантехники могли войти во все квартиры и понять, где надо перекрыть воду, и каков ущерб. Мне пришлось подняться в квартиру. Я ждала, мне было скучно. Я решила посмотреть, что у Ники в столе, один ящик был закрыт на ключ. Я подумала – странно. Вы же меня знаете, как я любопытна, я повозилась, но открыла этот ящик, и вот.

Вики отдала маме альбом с фотографиями.

Мама открыла: на первой странице грудной малыш и написано «Николасу 3 месяца», а на другой странице он сидит на руках у мамы с папой, и написано: «маленькому мистеру Кейну один год».

– Не может быть, – сказала моя мама. – Я должна срочно позвонить Чарльзу.

Она встала и взяла телефон.

Я тоже была в шоке.

Мы не знали родителей Николаса. Но фотография его отца была у нашего папы в кабинете. Он часто о нём рассказывал с большим сожалением. Они вместе начинали компанию «Робертс и Кейн Фармасьютикалс».

Это ещё было до нашего рождения. Они были лучшими друзьями.

Боб Кейн был известным финансистом, очень удачливым, как и мой отец.

Они купили маленькую фармацевтическую компанию с очень хорошей командой химиков и фармацевтов, переименовали её в «Робертс и Кейн» и сделали её процветающей.

В какой-то момент Боб стал выпивать, стал срывать совещания, перестал приходить на работу и вообще участвовать в делах компании. Отец пытался ему помочь, но всё было бесполезно. От него ушла жена с маленьким сыном.

Через какое-то время наш папа выкупил у Боба его долю в компании. Через пару лет Боб Кейн спустил всё состояние, а ещё через год в полной нищете он покончил жизнь самоубийством.

Наш отец по сей день жалеет, что мало боролся за друга, но алкоголизм – это страшная болезнь, если человек не хочет, ему невозможно помочь.

Это, конечно, всё очень неожиданно, очень страшно, Николас Баррет на самом деле Николас Кейн.

Мне стало нехорошо. Всё встало на свои места в соответствии со здравым смыслом.

Конечно, Алекс здесь ни при чём, конечно, это дело рук Николаса. Но зачем?

Зачем он скрывал, что он Николас Кейн?

Мама и Вики поехали домой, – им так сказал папа сделать.

А я поехала к себе, не стала заезжать в паркинг и сразу подошла к консьержу Хосе.

– Мисс София!

– Хосе, скажи мне, пожалуйста, ты уже выкинул почту из моего ящика?

– Да, мисс София! Она вон в той мусорной корзине для бумаг.

Я взяла корзину и стала перебирать все конверты. Нашла конверт, не похожий на рекламу, и открыла его.

Это был отчёт какой-то компании Гринвидж о том, что Николасом Барретом был подкуплен чиновник из Лицензионный комиссии, Николас перевёл ему пятьсот тысяч долларов на его счёт, а тот позвонил Льюису Бернштейну, инвестору «Робертс и Кейн Фармасьютикалс», и сообщил, что лицензию на продажу «Альц Фри» собираются отозвать.

К отчёту прикладывалась копия банковской транзакции с номерами счетов и именем Николас Баррет.

Также было письмо-пояснение, что летом Николас Баррет, узнав об интересе господина Родионова к «Робертс и Кейн Фармасьютикалс» и об отказе ему господином Робертсом в сотрудничестве, предложил чёрную схему вхождения в бизнес: что он знает, как обвалить акции компании, чтобы она была на грани банкротства, а в этот момент господин Родионов купит большой пакет акций. Николас Баррет просил за это миллион долларов.

Господин Родионов ответил, что не участвует в подобных схемах и не интересуется компаниями на грани банкротства.

И попросил его больше никогда не беспокоить.

Как и просит всех членов семьи Робертс тоже его не беспокоить.

Это письмо было подписано «Президент компании Гринвидж – Ирина Родионова».

Значит, Ирина занималась расследованием, вот почему она появилась в галерее.

Почему она тогда всё не объяснила? Но я вспомнила как кричал Николас, не давая ей сказать слово, как отец не дал ей объясниться, как сразу подошла охрана и вывела их с вечера.

Я взяла этот отчёт и тоже поехала к родителям домой.

Когда я приехала, я увидела машину отца.

Вся семья была в сборе, я показала папе отчёт Алекса.

Я больше всего переживала за Вики. Осознать, что ты вышла замуж и полюбила человека, который выдавал себя за другого, скрыл своё прошлое, зачем-то пытался разорить нашу семью…

Папа всё прочитал, долго сидел молча.

Мы тоже сидели молча, мы были все шокированы тем, что узнали о Николасе.

Папа встал и сказал:

– Чтобы идти дальше по жизни и забыть эту историю, мы должны получить некоторые ответы. Виктория, ты выдержишь, если я позову Николаса сюда, и мы его обо всём расспросим?

– Да папа, я тоже хочу услышать ответы, – уверенно сказала Виктория.

Папа позвонил Николасу, сказал, что неважно себя чувствует, и попросил привезти из офиса его компьютер, и он поработает дома.

Потом он позвонил начальнику охраны компании и попросил прислать несколько ребят; мы не знаем, что от него ждать, объяснил нам отец.

Николас, наш Ники, муж моей сестры и названный сын моего отца и его правая рука в течении пяти лет, приехал через полчаса.

Мы все сидели на кухне.

– Проходи Николас, – сказал папа, – Николас Чарльз Кейн. Насколько я помню, твоё второе имя тебе дано в честь меня, сынок.

Глаза Ники забегали, он обернулся на дверь.

– Не рекомендую Николас, в доме охрана. Если ты нам дашь ответы, то мы тебе дадим возможность уехать сегодня из Техаса навсегда, но сначала ответы.

Николас сел на стул.

– Что вы хотите узнать? – спросил он – Как он покончил с собой? Повесился.

– Я знаю, как всё произошло. Зачем ты скрыл своё имя? Взял другую фамилию?

– Это фамилия моей бабушки, которая фактически вырастила меня. Моя мать целыми днями работала няней в другой семье, чтобы хоть как-то прокормить нас.

– Почему ты не пришёл как Николас Кейн? Я бы с радостью взял тебя на работу, – спросил у него отец.

– Потому что, когда я подрос, мне было четырнадцать лет, мне мама рассказала, как всё произошло, как вы выкинули моего отца из компании, как оставили его без копейки, что и привело его к самоубийству. И я поклялся, что отомщу вам и также выкину вас из «Робертс и Кейн Фармасьютикалс».

Николас встал и стал нервно ходить по кухне:

– Вы разрушили жизнь моего отца, вы начинали вместе, мой отец основал эту компанию, а вы выкинули его из бизнеса, из-за этого от него ушла мама, потом по дешёвке выкупили его долю; это вы, Чарльз, виноваты в его смерти. Я учился в университете, учился на отлично, изучал фармакологический сектор, все практики и работы старался делать в этой области, потому что я был одержим местью вам. И вот меня приняли в «Робертс и Кейн Фармасьютикалс». Я так старался, чтобы вы меня отметили, и так и произошло, я стал быстро расти в компании и стал вашей правой рукой. Но не было все эти годы удачной возможности реализовать мои планы. А тут такой громкий масштабный проект, наконец, «Альц Фри» прошёл все испытания, он многообещающий, он должен перевернуть представления о лечении Альцгеймера и вывести «Робертс и Кейн» на ещё большие высоты. В этот момент ещё и ваша дочь в меня влюбилась и стала осаждать.

– Что? – воскликнула Вики. – Я в тебя влюбилась? Это ты мне проходу не давал!

– Я понял: вот он момент, которого я ждал с четырнадцати лет, но я просчитался с этим русским, я думал, он хочет ваш бизнес. Хочет занять ваше место или, как минимум, вас подвинуть и сесть рядом. Я навёл справки о нём, узнал, что у его бывшей жены в Лондоне есть консалтинговая компания, она сводит людей, у неё, благодаря её отцу и бывшему мужу, нереальные контакты во всём мире. Я через неё сделал Алексу предложение, чтобы убрать вас, но он мне отказал в сотрудничестве и попросил больше его не беспокоить. Мне пришлось действовать самому, я просто хотел выкинуть вас, Чарльз, разрушить вашу жизнь, сделать вашу семью такой же несчастной, какой вы сделали мою.

Николас закипал, эмоции начали поглощать его.

Папа спокойно сказал:

– Жизнь твоего отца и вашу семью разрушил алкоголь, пьянство твоего отца. Я долго пытался ему помочь, я пытался вылечить его, я пытался помочь твоей матери вылечить его, но твой отец не хотел, чтобы его вылечили, он не видел в этом проблемы, а, как и ты, обвинял всех вокруг себя. Меня – говорил, что я плохой партнёр и друг, обвинял твою мать и говорил мне, что не любит её и несчастен в браке, и поэтому он пьёт. Он искал оправдания себе, винил всех вокруг и очень много пил, это его и погубило. Его долю я не покупал по дешёвке, она была официально оценена, твой отец был согласен, и все деньги он получил. Он провёл два роскошных года между Лос-Анджелесом и Лас-Вегасом и потратил все деньги. Когда я выплачивал ему его долю, я понимал, как всё будет, и очень просил его сделать на тебя траст и перевести хотя бы часть денег туда. Но он уже тогда потерял здравый смысл, все решения он принимал под действием дурмана, у него уже не было другого состояния.

И ещё, Николас, ты совсем не похож на своего отца, ни внешне, ни по характеру. Твой отец был редкого ума, а ещё он был очень честный, открытый и добрый человек, единственное, он всегда очень любил выпить и никогда, ещё смолоду, не знал в этом границ. Я до сих пор его считаю своим лучшим другом. И поэтому я тебе дам полчаса, чтобы заехать в ваш с Викторией дом, собрать твои вещи, и охрана отвезёт тебя в аэропорт. Тебе будет перечислена твоя годовая зарплата, просто чтобы ты нас больше не беспокоил. Если мы когда-нибудь увидим тебя или услышим, дело о подкупе чиновника будет передано полиции, у нас есть все доказательства.

И ещё, чувствуй себя удовлетворённым: ты сделал нас несчастными, мы тебя любили и приняли в свою семью.

Отец подошёл к двери и позвал охрану:

– Отвезите мистера Баррета к нему домой на полчаса собрать вещи, а потом – сразу в аэропорт, он сам купит себе билет, но вы должны проследить, чтобы он сел в самолёт.

Охрана подошла к Николасу:

– Прошу вас.

Николас повернулся к отцу; какие злые у него глаза, он смотрел только на отца.

– Я вас ненавижу, – прошептал он.

И пошёл с охраной к выходу, он даже не посмотрел на Викторию.

От возмущения сестра крикнула:

– Николас!

Она быстро сняла с себя большое бриллиантовое кольцо и бросила в него. Кольцо со звоном упало возле Николаса. Он наклонился, поднял его и положил себе в карман.

Николас уехал, мы какое-то время сидели молча.

Первым нарушил молчание мой отец.

– Мне надо выпить, – сказал он.

– Мне тоже, – сказала мама.

– И мне, – сказала Вики.

Папа посмотрел на меня.

– А ты София? – спросил он.

– Да, я тоже чего-нибудь бы выпила. Я только сделаю один звонок, – сказала я и вышла на террасу.

Я набрала номер, телефон долго звонил, но мне никто не ответил.

Я вернулась к родителям.

Папа протянул мне бокал с виски:

– Не ответил? – спросил он.

– Нет, – тихо сказала я.

Вдруг мы услышали всхлипывания, мы даже сразу не поняли, кто издаёт эти звуки – это мама наша заплакала.

– Ты чего, мамочка? – спросила Вики.

Мама никогда не плакала, мы никогда не видели её плачущей, просто не было повода в её жизни, наверное. Она заплакала ещё сильнее:

– Бедные мои доченьки, солнышки мои, моё самое большое счастье, как же вас я люблю. Сколько на вас свалилось в эти дни! Сначала София, теперь Виктория. Что же это такое!

Мы с Викой обняли маму и тоже заплакали. Действительно, мы немало пережили в эти дни.

– Мы – крепкая и сильная семья. Ничего непоправимого не произошло. Не плачьте. Мы со всем справимся. Всё будет у нас хорошо. Не плачь, дорогая, у нас две красавицы и умницы, – дал нам позитивную установку папа, хотя вид у него был уставший. Он тоже пережил предательство. И если брак Вики длился недолго, то Ники был правой рукой отца, доверенным лицом целых пять лет.

 

Глава 13

Я позвонила Алексу тогда, в тот день, когда всё раскрылось о Николасе, только один раз, он мне не перезвонил.

Я ждала неделю, моё сердце вылетало из груди при каждом звуке, который издавал мой телефон, любой сигнал, текст, звонок, какое-то напоминание, скайп – я сразу подскакивала, я даже спала с телефоном в руках, чтобы не пропустить звонок, но ничего не было от Алекса.

Я похудела, под глазами залегли тёмные круги от бессонных ночей.

«Значит, не судьба» – его последние слова. Конечно, я понимаю, что он обижен, даже оскорблён, наверное. Я не стала его слушать, он пытался объяснить, но я не дала ему просто возможности хоть что-то сказать. В тот вечер в галерее я была просто в истерике. Не нужно было ему присылать Ирину для разоблачения Николаса, даже если она и вела это всё расследование. Её присутствие в моей галерее просто лишило меня здравого смысла. Сам факт, что Алекс просил два пригласительных билета для Браунов, а оказалось, что это для Ирины и её сотрудника, я была в шоке от такого поступка Алекса. Он должен был меня предупредить, да и вообще всё это сделать в другой день, не на вечере, который я готовила полгода. Это ещё хорошо, что все официальные лица во главе с мэром Хьюстона ушли до скандала.

Всё это, как мне казалось, должно меня оправдать в глазах Алекса, почему тогда я не стала его слушать. Если он меня действительно любит, он должен это понять.

Завтра я лечу в Нью-Йорк, мне надо ещё раз посмотреть на пространство для галереи и подписать договор об аренде, а потом сразу в Лос-Анджелес.

Мы планируем открытие чуть больше чем через месяц, в начале декабря. Пока ещё никто не уехал на Рождественские каникулы из Нью-Йорка. Я говорила с Энди, они полностью готовы, мы договорились с ним, что я прилечу к ним, и мы вместе отберём работы для открытия. У ребят за несколько лет существования их группы, за несколько лет плодотворного совместного творчества, скопилось очень много работ, причём у них есть разные серии, и мы думаем: то ли открывать галерею с одной серии, то ли начать с полной ретроспективы их работ, просто выбрать лучшие. Хотя очень интересно в современном искусстве, когда выставляются работы, объединённые одной идеей.

Мы договорились решить это в Лос-Анджелесе, когда я приеду и посмотрю на все их работы, и мы сразу определимся, так как нам надо успеть напечатать приглашения, дать информацию об открытии в печатные и интернет-журналы.

Это мои рабочие планы, но я очень хочу встретиться с Алексом, ради этого я, по большому счету, и лечу в Нью-Йорк. Я зарезервировала номер в Фор Сизонс.

Я хочу с ним встретиться. Я очень скучаю без него, тот короткий период, но такой яркий и такой красивый, нашего романа, перевернул всю мою жизнь: на до и после. Мне надо с ним встретиться и всё объяснить.

Он должен понять мои чувства, я хочу ему всё рассказать, ведь он всегда чувствует меня и понимает. Я очень надеюсь, что он простит меня.

Конечно, за меня все переживали. Вся семья хотела со мной поехать и поддержать меня. Папа предлагал, что он сам всё объяснит Алексу, что это он меня пытался убедить, что во всём виноват Алекс по ложной информации Николаса. Вики хотела лететь со мной и просто поддержать, как и мама, я была тронута, но попросила их этого не делать. Всё это только между мной и Алексом.

Вики в отличие от меня совсем не грустила, полное разочарование и шок от поступка Николаса стёрли все воспоминания о её браке, она переехала к родителям и планировала после её стажировки в Италии выставить их совместный с Николасом дом, свадебный подарок моих родителей, на продажу. Лёгкость её характера и предстоящая практика в одном из лучших ресторанов Милана помогали ей справиться с произошедшим.

Маму мою, конечно, волновало, как же мы это всё всем объясним, брак Виктории был намного короче, чем подготовка к их свадьбе.

Но мы решили, что никакого официального заявления мы делать не будем, а просто по мере общения с родственниками и друзьями в частном порядке будем сообщать, что Виктория и Николас больше не вместе.

Ну, а на работе папе, конечно, пришлось сообщить, что Николас уволен в связи с грубым нарушением рабочей этики. Он не захотел, чтобы о нём осталась хорошая память у коллег, и он был прав.

Накануне моей поездки в Нью-Йорк мы поужинали вместе с семьёй в ресторане; мы как будто вернулись в детство за последнюю неделю, мы опять вчетвером, мама, папа, я и Вики. От этого очень уютно, мы с Вики просто почувствовали опять себя маленькими девочками. Нам очень хорошо вместе, наша любовь друг к другу полностью стёрла любые негативные воспоминания. Любовь лечит, мы уже почти и не помнили Николаса, и всё, что он пытался сделать, чтобы разрушить нашу жизнь. Любовь побеждает.

Я очень надеюсь, что и завтра любовь и понимание помогут нам с Алексом помириться, если мне удастся с ним встретиться.

У меня был ранний рейс, и до полудня я уже прилетела в Нью-Йорк.

И вот я стою в отеле Фор Сизонс, возле стройки регистрации много народу, я встала в очередь, чтобы получить ключи от своего номера, но всё время смотрю то на вход, то на двери лифта – а вдруг появится Алекс, моё сердце просто очень быстро бьётся и отдаёт мне аж в уши.

– Вот ваши ключи, ваш номер на семнадцатом этаже, – сказала мне приветливая девушка.

– Спасибо. Скажите, как я могу связаться с президентским номером на пятьдесят первом этаже, с мистером Родионовым? – попросила я.

– Извините, но мы не беспокоим наших гостей из президентских номеров, – улыбнулась она мне.

– А вы не знаете, он в отеле сейчас, вернулся из России? – Глупый, конечно, вопрос.

– Извините, мы не даём такой информации, – ещё раз улыбнулась мне девушка.

Я поднялась в своей номер, положила свои вещи; до встречи со Сюзи в галерее, чтобы подписать договор аренды, у меня оставался ещё час.

Я взяла телефон, подержала его в руках, а потом позвонила Алексу, он не подошёл. Я решила написать ему сообщение. «Привет. Я сегодня в Нью-Йорке, подписываю договор об аренде. Очень хотела бы с тобой встретиться.

Если ты здесь, то давай выпьем по бокалу вина внизу в отеле около семи? Я очень скучаю. София»

Я подождала пять минут, ответ от него так и не пришёл. Я освежила своей макияж, причесалась и решила выйти пораньше и пешком дойти до галереи.

Перед выходом я положила в сейф в номере три красных коробки Картье с браслетом, часами и кольцом, – все подарки Алекса, я привезла их, чтобы, если у нас ничего не сложится с Алексом, отдать их. Это был мой худший страх, что Алекс не простит меня, но то, что он не отвечал на мои звонки, говорило мне, что так и будет. Хотя я надеялась, что он меня увидит, поймёт, как любит, как соскучился. Я хочу верить, что наши чувства сильны.

Я надела тёплое синее пальто и кашемировый тёплый шарф и пошла по холодному серому и очень ветреному городу в свою будущую галерею.

Мой риелтор Сюзи и представитель компании, которая владела этим помещением, меня уже ждали. Мы вместе ещё раз прошли по галерее, зафиксировали, что она в идеальном, как новом, состоянии и быстро подписали договор.

Я была очень довольна, что мне удалось арендовать это пространство для галереи.

– София, а где вы будете жить в Нью-Йорке, или вы планируете оставаться в отеле? – спросила меня Сюзи с чисто профессиональным интересом.

Я мечтаю жить с Алексом.

– Не знаю ещё, – ответила я. – Возможно, мне нужно будет найти небольшую квартиру в аренду. Вы сможете мне помочь?

– Конечно, наша компания сможет вам помочь; я занимаюсь коммерческой арендой, но моя коллега подберёт вам самые хорошие варианты квартир.

Мы ещё немного побыли в моей будущей галерее, а потом я пригласила Сюзи на ланч.

В отель я вернулась около пяти, сегодня был особенно холодный день, я ужасно продрогла.

Я зашла в свой номер и тут же направилась в горячий душ, чтобы согреться.

К семи часам вечера, я была хороша как никогда. Я красиво уложила волосы, тщательно подкрасилась, чтобы не было видно, что я много плакала и мало спала последнее время.

Я надела узкие тёмные джинсы, новые сапоги на шнуровке и на высоких каблуках и маленький тоненький свитер синего цвета, отделанный кружевами.

Я выглядела высокой, стройной, очень сексуально, но не вызывающе – это со слов Вики. Мы вчера с ней перемерили все мои вещи для сегодняшнего вечера.

В пять минут восьмого я спустилась вниз. В лобби гостиницы было много народу, но не было Алекса. Я села за столик с двумя креслами и заказала бокал шампанского.

В семь тридцать его не было, как и в семь сорок пять.

Я допила свой бокал шампанского, на глазах у меня были слёзы; он просто вычеркнул меня из жизни.

Мне стало очень-очень обидно, безусловно, я его обидела, как и вся моя семья, наверное, в целом, но ведь и столько хорошего; это даже не то слово, столько яркого, эмоционального было между нами, мы стали так близки, не только на физическом, но и на духовном уровне.

Но я его не заинтересовала настолько, чтобы дать мне шанс объясниться.

Значит, не судьба, повторила я себе его слова.

Я подписала чек в баре и встала, чтобы идти уже в свои номер.

Но тут я услышала за спиной:

– София!

Я обернулась: передо мной стоял Алекс. У меня затряслись руки, на глазах опять появились слёзы; зря я выпила бокал шампанского, он меня сделал ещё более эмоциональной.

– Привет, Алекс!

Он наклонился и поцеловал меня в щёку, но едва коснулся, подчёркнуто по-дружески.

– Как дела? – спросил Алекс.

– Спасибо, хорошо, – ответила я.

Алекс сел в одно из кресел.

– Я видел твоё сообщение, но у меня был ужин с друзьями.

– Я думала, ты не придёшь, – сказала я и тоже села обратно в кресло.

Возникла пауза; он просто сидел и смотрел на меня, но просто так, без всяких эмоций.

Какой он красивый, как я по нему скучала, как я его люблю.

– Я скучала без тебя, – охрипшим голосом сказала я.

В этот момент к нам подошёл официант и спросил, закажем ли мы что-то из бара. Алекс отказался, я попросила просто принести мне стакан воды.

– Алекс, я хочу тебе всё объяснить. Я понимаю, ты очень обижен, что в тот вечер я не дала тебе возможность всё объяснить, но ты должен сам понять…

Алекс меня прервал.

– София, дело ведь не в том, что ты мне не дала объяснить, рассказать тебе, как всё обстоит на самом деле, а в том, что ты думала, что это я всё сделал, подстроил, ты поверила, что это я хотел разрушить бизнес твоего отца. И ты так думала не только в тот день, когда часом раньше сказала, что ты меня любишь, но и весь наш недолгий роман, ты металась: то это я чуть не обанкротил твоего отца, то это не я. Когда ты действительно любишь человека, ты веришь в него и веришь ему.

– Я верила в тебя. Но сцена в галерее во время моего благотворительного вечера с участием твоих друзей Браунов была очень некрасивой и очень двусмысленной, – сказала я защищаясь.

– Мне жаль. Но, как мне объяснила Ирина, вы не дали ей и слова сказать и вывели с охраной с вашего вечера.

– Почему Ирина? – спросила я.

– Так ведь к Ирине Николас и обратился. У неё своя консалтинговая компания в Лондоне, она знакома с такими людьми, я с ними не знаком. Каким-то образом к ней обратился Николас Баррет и предложил обанкротить твоего отца, и так я мог бы получить «Робертс и Кейн Фармасьютикалс». Тогда, в Портофино, мы с ней это и обсуждали. Но меня это не интересовало. Я отказался. Но когда ты мне сказала, что твои родители не хотят со мной знакомиться, что у твоего отца были летом большие проблемы, и Николас Баррет ведёт внутреннее расследование, я просто понял, что он пытается свою неудачную попытку разорить твоего отца свалить на меня. Тогда я и попросил Ирину во всем разобраться, а она это умеет как никто другой.

– Почему ты мне сразу не сказал, что это Николас? – спросила я.

– Я видел, как ты любишь свою сестру, она только вышла замуж, я не хотел быть тем человеком, который вывел на чистую воду мужа твоей сестры, я бы всегда был связан с плохими событиями в вашей семье, а мне этого не хотелось на тот момент. Да и вообще, это проблемы «Робертс и Кейн Фармасьютикалс» и вашей семьи. София, это не мои проблемы. Но я рад, что всё выяснилось, и брак твоей сестры не зашёл слишком далеко.

– Алекс, давай всё это оставим в прошлом. Мне очень жаль, что так получилось, и я прошу прощения, что не поверила тебе.

– София!

Но я его прервала:

– Я очень скучала без тебя. Просто очень, Алекс. Нам так было хорошо вместе, Алекс. Я хочу быть с тобой.

– София, у меня тоже самые приятные воспоминания о нашей неделе, проведённой вместе. Ты красивая девушка и очень милая, нам действительно было хорошо и даже, признаюсь, в какой-то момент мне показалось, что ты действительно та, которую, как говорят, всю жизнь ждут.

Но, наверное, это всё иллюзия, прекрасная иллюзия. Человек не может говорить: «Я тебя люблю», а потом через час в истерике звонить и, не давая произнести ни слова, кричать в трубку, чтобы я оставил в покое тебя и всю твою семью. Так не бывает в жизни, это нелогично. Так некрасиво может закончиться только красивая иллюзия. А жизнь, она идёт по законам логики и здравого смысла, особенно когда ты обвиняешь людей, надо хотя бы как-то проанализировать ситуацию.

Я сглотнула:

– Жизнь не идёт по законам логики и тем более здравого смысла, вот это точно красивая иллюзия, Алекс. А я просто стала жертвой сложившихся обстоятельств. Крики Николаса и присутствие твоей бывшей жены на таком важном для меня вечере послужили основой для моего дальнейшего поведения.

– Но ты не должна была верить крикам Николаса, ты должна была верить мне, дать возможность тебе всё объяснить.

– Извини, Алекс. Но ты слишком строг ко мне. Ты не хочешь понять мою точку зрения.

– Я могу её понять, София, я не могу её принять. И, как ты просила, вернее, требовала, я оставляю тебя и твою семью в покое.

– Алекс, – тихо сказала я, по моим щекам всё-таки потекли предательские слёзы, – не делай этого, прошу тебя.

Я посмотрела на Алекса и увидела тоже боль в его глазах, мне так показалось на какую-то минуту. Он протянул руку и хотел вытереть мои слёзы, я прижалась щекой к его руке, почувствовала его тепло. Я не смогу быть без Алекса.

– София, всё будет хорошо. Не плачь, – нежно сказал он. – Более того, я подумал, что пора мне становиться коллекционером искусства, и то, что касается современного искусства – я всегда рад прислушаться к твоему мнению. Да, и жду приглашения на открытие твоей галереи в Нью-Йорке.

Он встал и наклонился меня поцеловать на прощание.

– Алекс, ты не мог бы тогда подняться на секунду в мой номер? – спросила я. – Я хочу тебе кое-что отдать.

Я была убита нашим разговором, я поняла, что это всё, но держала себя в руках из последних сил.

Мы встали и пошли вместе к холлу, где были лифты.

– София, оставь всё себе. – сказал мне Алекс, догадавшись, что я хочу ему вернуть подаренные драгоценности. Он вызвал лифт, двери открылись, и я зашла в лифт, а он нет. – Я всё это дарил тебе с большим удовольствием. Удачи тебе, малышка!

Он немного отошёл, и двери лифта закрылись. Я не сразу поняла, что лифт стоит на месте, я нажала кнопку своего этажа.

 

Глава 14

С момента, как я видела Алекса в последний раз, прошёл месяц.

Как прошёл этот месяц, я даже не хочу вспоминать.

Мне было очень плохо. Когда я поняла, что это конец наших отношений, как-то всё потеряло смысл.

Зачем мне галерея в Нью-Йорке? Она мне не нужна.

Мне вообще ничего не надо, если нет рядом Алекса.

По иронии судьбы месть Николаса сделала меня самой несчастной, хуже всех от этой ситуации только мне.

Я всё время только спрашивала Бога, Судьбу, зачем мне был послан Алекс, если мы не можем быть вместе.

Я бесконечно винила себя за тот несдержанный и эмоциональный звонок из галереи ему. Как важно в жизни досчитать до десяти, а ещё лучше, наверное, до тысячи, а уже потом действовать.

Мне был дан такой шанс, я испытала такую сильную любовь, но я её не удержала.

Я винила только себя.

На следующий день после того, как я встретилась с Алексом, я улетела на каком-то автомате в Лос-Анджелес.

Меня встречал Энди.

Я села в машину к нему и просто всё рассказала, мне надо было это сделать.

Он привёз меня к себе домой в Малибу, у него был огромный дом, прямо на океане.

Когда я зашла и увидела, как он живёт, я не сдержалась от вопроса:

– Кто твои родители?

Он улыбнулся и сказал:

– Это другая история, как-нибудь напьёмся, и я тебе расскажу.

Он достал из винного холодильника бутылку белого вина, взял два бокала, и мы пошли на большой балкон, который был прямо над морем, даже кромки песка уже не было видно.

– А сегодня мы напиваемся по поводу твоей истории, прекрасная София. Ты знаешь, что я закончил художественную школу? Я хороший портретист, на самом деле. Ты позволишь как-нибудь мне написать твой портрет?

– Ну, если ты станешь суперизвестным художником, то почему нет, – весело ответила я.

– Ну, это твоя задача, София, сделать меня суперизвестным художником, – сказал Энди и протянул мне бокал с вином.

Энди был очень хорош, молод, атлетичен, и он был артистом – очень харизматичный молодой парень, но при этом очень прочно стоял на земле, очень был настроен на успех и славу, работал в этом направлении, но и ждал этого от меня. Я просила его: давай перенесём открытие на январь.

Мне было не до галереи, не до открытия, весь мир мой рухнул, мне было плохо.

Энди, извинился, но сказал, что нет, что их группа Импульс, все они ждут, что их выставка будет в декабре в Нью-Йорке, или они пойдут своим путём.

– Ты просто вынуждаешь меня, Энди!

– Я спасаю тебя, София! Вот увидишь, за работой ты забудешь про своего Алекса.

– Не думаю, что я его смогу забыть, даже если буду готовиться к полёту на Марс, – с грустной иронией сказала я.

Мы реально напились в этот день с Энди, он мне показал гостевую комнату, и я проспала остаток дня и всю ночь.

Сказать, что мне помогла такая терапия, я не могу.

На следующий день с жуткой головной болью мы поехали в мастерскую ребят и весь день отбирали работы, думали о концепции выставки. Всё-таки мы решили показать лучшие работы ребят из разных серий. Мы решили назвать их выставку «Грани».

Энди был всё время рядом, очень заботлив. Когда я погружалась в работу, то мне становилось легче.

А работы у нас было очень много. Я поняла, что не справлюсь, и нам нужно PR-агентство, чтобы не только сделать нам рекламу, но и пригласить правильных гостей на выставку.

Я позвонила в несколько крупных агентств, которые занимались проведением больших публичных мероприятий в области искусства, но никто уже не хотел браться за нас из-за коротких сроков. Я с ними была согласна и опять попыталась поговорить с Энди, но он был непреклонен.

А у меня в данную минуту не было душевных сил совсем ещё и на борьбу с Энди и ребятами.

Я позвонила своей давней клиентке; я редко кого-то о чём-то прошу. Она большой коллекционер современного искусства и большая фигура в социальной жизни Нью-Йорка. Я попросила мне помочь. В итоге, самое лучшее агентство пообещало организовать всё, но за приличный гонорар. Они мне ещё и посоветовали совершенно очаровательную Хелен, которая стала моим ассистентом в новой галерее.

Что касается работы, всё складывалось хорошо.

Что касается личной жизни, в моей душе был мрак.

Я вернулась в Хьюстон, провела там неделю и совсем раскисла, чувствуя поддержку моей сестры и родителей.

Вики на следующей неделе улетала в Милан.

Мне надо было лететь в Нью-Йорк и уже на месте заниматься большим открытием.

Мама на пару дней полетела со мной, мы забронировали другой отель.

Я не захотела останавливаться в Фор Сизонс.

Днём я занималась галереей, а мама ходила по магазинам и встречалась с подругами, а вечерами мы были вместе. Вместе ужинали, и даже нам удалось достать билеты на Бродвейское шоу. Мама сказала, что это было очень смешно, я ничего про шоу не могу сказать, я думала об Алексе весь спектакль.

Как хорошо иногда побыть вдвоём с мамой, но она не оставляет папу надолго, и завтра она уже летит обратно в Хьюстон.

Мы сидели с ней вечером во французском ресторане, накануне её отлёта.

– Знаешь, мам, Алекс мне тогда сказал, чтобы я его пригласила на открытие галереи. Как ты думаешь, может, позвать его?

– А как он это сказал? – спросила мама.

– Ну, что всё будет хорошо, но ему интересно всегда знать моё мнение о современном искусстве, и что ждёт приглашение на открытие галереи.

– Не знаю, это может и ничего не значить, а может, он даёт вам шанс, не рвёт совсем отношения.

Просто он обижен.

– Ты так думаешь? – спросила я с надеждой маму.

– Не знаю, доченька, может быть. Но я не хочу тебе давать ложную надежду. Он – сильный мира сего, такие люди, если принимают решения, они их не меняют. Иначе они бы не достигли успеха или богатства в жизни. Если ты готова ещё раз с ним встретиться, рискни.

– Я готова, мам. Мне плохо без него. – И опять по щекам потекли слёзы.

Мама купила себе очень стильное плиссированное платье от Гуччи, можно сказать, отстояла очередь из нью-йоркских модниц, чтобы заполучить его. После нашего разговора она решила оставить мне его. Чтобы я его надела на открытие. Чтобы я была самая красивая, если вдруг придёт Алекс.

Следующим утром первое, что я сделала: позвонила и, видимо, разбудила свою ассистентку Хелен, и попросила добавить в список для рассылки пригласительных Алекса Родионова.

Я до открытия галереи решила уже остаться в Нью-Йорке. Мой новый риелтор пытался найти мне небольшую квартиру в Манхеттене, но пока ничего подходящего он не подобрал.

Мой новый отель был недалеко от галереи, и почти всё время я проводила на работе.

Мной и Хелен была проделана колоссальная работа по организации открытия. Помимо этого нанятое мной PR-агентство составило мне целое расписание и достало пригласительные на культурные мероприятия Нью-Йорка – а происходит очень много всего в этом большом городе. Мы ходили с Хелен почти каждый вечер в какую-нибудь галерею, на какую-нибудь лекцию или мероприятие какого-нибудь журнала об искусстве. Мы знакомились с людьми, рассказывали о себе, рассказывали о выставке, которую готовили.

За неделю до выставки прилетели ребята группы Импульс, все их работы уже были в галерее. Мы договорились их вместе вешать, и ещё они сделали подборку музыки специально для выставки.

В общем, работа кипела, я только надеялась, что придут люди на открытие, интересные люди, которые любят современное искусство и покупают его.

Мы открывались в четверг, седьмого декабря. PR-агентство сказало: лучшее время для открытия галереи – четверг, семь вечера.

И вот четверг, семь вечера, я стою в тоненьком шёлковом голубом платье от Гуччи с тонким черным бантом на шее, волосы мои забраны в красивый хвост. Из украшений только часы, подарок Алекса.

Двери галереи всё время открываются, приходят люди, я всем улыбаюсь, со всеми знакомлюсь, но меня аж трясёт, как я промёрзла. Сегодня был очень холодный день, а вечер и подавно.

Рядом со мной стоят Хелен и Энди.

Официанты ловко передвигаются с подносами шампанского и закусок среди гостей, а гостей немало. Не зря я заплатила такие деньги этому агентству.

Я попросила Энди принести мне мою кожаную куртку из кабинета, я просто ужасно замёрзла.

Двери открылись в очередной раз, и опять на меня подуло ледяным воздухом. С начала в галерею зашёл Деррик, а за ним Алекс.

Он пришёл. Он пришёл.

На моём лице появилась улыбка. Они увидели меня и подошли:

– Привет, София! – поздоровались они.

– Поздравляю! – сказал Деррик. – Прекрасное место.

– Спасибо, надеюсь, выставка вам тоже понравится.

Алекс молчал, он просто смотрел на меня.

– Ты замёрзла? – спросил он.

– Очень. – сказала я и улыбнулась.

Мне показалось, что он сделал шаг в мою сторону, но в это время подлетел Энди с моей курткой.

– Надевай, красотка, ты совсем замёрзла! – сказал Энди и стал мне помогать надеть её.

Лицо Алекса стало каменным.

– Алекс, Деррик, познакомьтесь, это Энди, один из художников, вдохновитель группы Импульс. Сегодня их лучшие работы здесь. Я надеюсь, они вам понравятся, ребята очень талантливые.

Энди обнял меня за плечи и сказал:

– София, пришла Стелла, пойдём, я тебя познакомлю.

И он меня потащил к другой группе людей. Стелла Арль была куратором многих больших выставок в музее Гуггенхайм, большой человек в мире искусства.

Я обернулась и посмотрела на Алекса, он смотрел на меня. Я улыбнулась ему, он не улыбнулся мне в ответ.

Они пошли с Дерриком смотреть выставку.

После милого разговора со Стеллой, не знаю о чём, мы подошли ещё к паре гостей, Энди нас представил, но я не сфокусировалась на их именах.

Я загадала, что, если я ещё раз сейчас повернусь и опять увижу, что Алекс смотрит на меня, значит, ещё у меня есть шанс его вернуть.

Я подошла ближе к Энди, обняла его за плечи и повернула голову назад; наши взгляды схлестнулись, мой радостный и очень недовольный – Алекса.

Я извинилась и пошла в сторону Алекса с Дерриком.

– Как вам выставка? Правда, ребята очень талантливые? – спросила я.

– София, это то, что нам нужно для нашей новой квартиры. У нас одна стена в гостиной пока пустая. Можно, мы придём на днях с Ханной?

– Конечно, я буду очень рада. – Я посмотрела на Алекса. – А тебе что-то понравилось?

Он пожал плечами:

– Интересная выставка, София! Я рад за тебя.

– Спасибо. Приходи ещё вместе с Дерриком и Ханной.

– Я улетаю завтра, – сказал Алекс.

– Да, Алекс решил нас покинуть надолго. Бросает меня здесь одного, – с наигранной грустью сказал Деррик.

– Да, мне предложили новый интересный проект.

– А как же дом в Нью-Йорке? – спросила я.

– Ну, здесь уже начинается стадия строительства, это уже по части Деррика. А мне стало скучно в Нью-Йорке. Я двигаюсь дальше, не люблю быть на одном месте.

Меня как будто окатило холодной водой. Это был мне ответ: я здесь, в Нью-Йорке, я только открыла галерею. Меня нет в его планах. Ему здесь неинтересно.

– Алекс, мне пора, Ханна звонила мне три раза. Тебя подвезти? – спросил Деррик у Алекса.

– Нет, спасибо, Деррик. Я пройдусь пешком. Увидимся утром в офисе.

Деррик ещё раз меня поздравил и уехал.

– Я тоже пойду, – сказал Алекс. – Ты молодец, София! Всё на уровне. Ребята действительно талантливые. Удачи вам!

Он поцеловал меня в щёку и пошёл в сторону выхода, и вышел из галереи в холодный вечер.

Я поняла, что больше его никогда не увижу. Я это почувствовала, эта мысль пронзила меня.

Я выбежала за ним на улицу.

– Алекс! – крикнула я.

Он обернулся:

– София!

Он остановился, я подошла к нему.

– Ты замёрзнешь! – сказал он мне.

– Ну, тогда согрей меня, – сказала я. Я подошла к нему и прижалась. Я обняла его. Я не знала, я обнимаю его на прощание, или всё-таки этот шанс есть у меня. Я уткнулась ему в грудь лицом, я вдыхала его запах, я чувствовала его тепло. Как дорог мне этот человек, как физически он мне нужен. Как давно я его не обнимала.

Я почувствовала, как руки Алекса обняли меня. Мне хорошо только в его объятиях.

Я подняла голову, наши взгляды встретились.

Он наклонился и поцеловал меня в губы. Он целовал меня долго и нежно. Как всегда прижался ко мне и уткнулся мне в волосы.

– София, София, София! – повторял он моё имя и гладил по спине.

– Алекс, я тебя…

Алекс приложил свой палец к моим губам. Он знал, что я хочу сказать.

– Не говори ничего. Я завтра улетаю. Это моё решение. Мы будем строить большой завод, такого ещё нет в мире.

– Куда ты едешь?

– В Россию.

Я почувствовала, что он весь в новом проекте. Я поняла, что я должна его сейчас легко отпустить.

Но ещё я почувствовала, что всё-таки он есть, этот шанс, у меня, у нас, он точно есть.

– Алекс, я должна вернуться к гостям. – весело на распев сказала я. – А тебе удачи в России. Я буду скучать.

Сказала я и забежала в галерею.

 

Конец

Я сидела в лобби отеля Ритц-Карлтон. Мы договорились встретиться в три часа. Она опаздывала. Когда она всё-таки вошла в отель, все повернули голову. Эта женщина привлекала к себе внимание. Красота, грация. Она была одета в маленькую чёрную шубу из норки, сапоги с логотипом Шанель и с красивой большой голубой сумкой Гермес.

Она меня сразу увидела и, не улыбаясь, подошла к моему столику, сняла шубу, меня окутал аромат её духов.

Ирина Родионова.

– Чем обязана такой встрече? – грубовато спросила она.

– Я хотела попросить прощение за ту сцену на вечере в Хьюстоне, – сказала я.

Ирина сидела и изучала меня.

– Да, меня ещё никто никогда не выставлял с охраной. Обычно люди просят помочь им и платят очень большие деньги за мои услуги, – с ухмылкой сказала Ирина.

Я тоже её разглядывала: её причёска, макияж, маникюр, всё было какого-то совершенного уровня. Интересно, это дано от рождения, такое чувство стиля и умение всё делать идеально, или это абсолютное чувство уверенности в себе, и оно влечёт совершенство и успех во всём?

– Да, Алекс мне потом сказал, что у тебя компания консалтинговая. Сказал, что очень ценит тебя как профессионала.

– Ну что ж, извинения приняты. Нужна будет помощь, обращайтесь в мою компанию.

– Мне нужна твоя помощь! – сказала я.

– Какая?

– Я хочу вернуть Алекса.

Её брови взлетели.

– У меня консалтинговая компания, а не служба знакомств.

– Я знаю, но ты была его женой десять лет. Ты его очень хорошо знаешь. Скажи, что мне нужно сделать, чтобы вернуть его.

– Не знаю, – сказала Ирина, – и это самый честный ответ, который я дала в своей жизни.

– Ну что ж, спасибо, что помогла нам вывести Николаса на чистую воду.

Ирина улыбнулась.

– Мне это было совсем несложно, простое дело для моей компании. Твоя сестра развелась с ним?

– В процессе. Он ещё оказался и сыном бывшего папиного партнёра, он хотел разорить отца.

Ирина опять улыбнулась.

– Я знаю, он Николас Чарльз Кейн.

– Ты знала? – Я была очень удивлена. – Почему же ты тогда не сказала на вечере, что он Кейн? Ведь просто надо было назвать его фамилию. Мы бы сразу всё поняли. А не говорить о каком-то расследовании.

Ирина посмотрела мне в глаза и сказала:

– Но у всех свои игры, София. И я тоже в игре. Я тоже хочу вернуть Алекса, – спокойно произнесла она, надела свою шубу и наклонилась ко мне. – Удачи, София! Она тебе понадобится.

В тот вечер Ирина не помогала Алексу вывести Николаса на чистую воду, она специально всё подстроила, чтобы мы поругались с Алексом. Она знала, что Алекс вряд ли мне простит, если я на какой-то момент поверю, что это он хотел разорить моего отца.

Я тоже оделась и вышла на улицу. Шёл снег, я вдохнула морозный воздух.

Вся Тверская улица стояла, была большая пробка. Я пошла пешком к Большому театру; мы идём сегодня на балет с моей двоюродной сестрой Катей.

Как же холодно в январе в Москве. Но меня грела одна мысль – я в одном городе с Алексом.

И я точно знала, что всё будет хорошо, потому что я люблю его, а он любит меня.