Два дня пролетели быстро. Я много работала. Уже почти всё было готово к нашему благотворительному вечеру, который был приурочен к празднику Хэллоуин, и все гости должны были прийти в костюмах. Ещё месяц назад всем были разосланы приглашения с обязательным условием, – все должны прийти в шуточных костюмах.

Вчера мы ходили втроём на ланч – я, мама и Вики. Пошли в новый французский ресторан Тулуз, но Вики его раскритиковала в пух и прах. Я бы сказала «ничего», но теперь я полностью доверяю авторитетному мнению моей сестры. Она была возмущена тем, что в Киш Лоран не был добавлен мускатный орех.

Ланч был непривычный: во-первых, я попросила Вики не говорить маме, что я улетаю в Нью-Йорк на выходные, а мама звала нас в воскресенье на барбекю у них дома. Папа будет жарить стейки. Это его коронное блюдо. Я чувствовала, что мама сильно переживает, что ей пришлось мне рассказать об Алексе, что она причинила мне боль.

А я сильно переживала, что не говорю ей, что улетаю к Алексу, и сказала, что скорей всего я приду к ним в воскресенье. Но на душе у меня кошки скребли, – мы самые большие друзья с мамой. Мы вообще очень дружная семья, были ею до недавнего времени. У Виктории тоже было не лучшее настроение после ужина у неё дома, когда её муж, Николас, был очень груб со мной. Но потом мы переключились на обсуждение новинок косметики, и кто какие балетки хочет купить себе на осень, и этим мы немного взбодрили себя. А ещё Вики заявила, что хочет стать ещё более яркой блондинкой, мы и так все в семье светлые: и мама, и я, и Вики, но она решила стать платиновой блондинкой. Мы пытались отговорить её, что эта затея очень испортит её волосы, но, если моя сестра что-то решила, её уже невозможно переубедить.

В пятницу утром я позвонила сестре узнать, возьмёт ли она всё-таки Роки на выходные, или мне его отвезти в собачий отель.

– Нет, привози его к нам, конечно, – уверенно сказала она.

– А как Николас к этому отнесётся?

– София, Роки и мой пёс тоже, привози его. Я сама разберусь с Ники. – Я почувствовала стальные нотки в её голосе. Значит, они ещё не помирились с мужем после нашего недавнего ужина.

– Хорошо, только не корми его много со стола, он что-то стал набирать вес.

– Я постараюсь, но ты же знаешь, он такой попрошайка.

Я повесила трубку и посмотрела погоду в Нью-Йорке – уже прохладно. Октябрь на дворе.

Вчера вечером, когда мне звонил Алекс, он сказал, что всё утро у него будут совещания, и он не сможет мне позвонить перед вылетом, но самолёт будет меня ждать в два часа в аэропорту.

Мы очень скучали друг по другу, я считала часы до нашей встречи.

Я тщательно отобрала, что я буду надевать в Нью-Йорке и в чём я полечу. Мне хотелось быть самой красивой женщиной для него. Где-то, наверное, на подсознательном уровне, мне хотелось затмить его бывшую жену, Ирину Родионову. Хотя возможно ли это? Мало кто сможет соревноваться с такой красавицей.

Я надела узкие серые джинсы и белую шёлковую блузку, этого будет достаточно, пока я в Хьюстоне, а в полёт и для Нью-Йорка я уже достала синий кашемировый кардиган. Я сделала лёгкий макияж, тушь для удлинения ресниц, чтобы мои и так длинные ресницы стали ещё длиннее, а глаза от этого – ещё выразительней, немного консилера под глаза и персиковые румяна от Тома Форда, которые придают свежесть лицу. Закрутила волосы в высокий небрежный пучок на голове. Посмотрела на себя в зеркало и осталась очень довольна.

И последнее. Я надела на руку усыпанные бриллиантами часы Картье, очень красивые, подарок Алекса, и – немного духов из Монте Карло «Good girl gone bad».

Я полностью готова ехать в аэропорт.

Мы с Роки сели в машину, сначала я его завезу к сестре и потом сразу поеду в аэропорт.

Когда я приехала в маленький аэропорт, самолёт меня уже ждал, служащий терминала отвёз меня на гольфкаре прямо к трапу самолёта.

Фалькон – красавец! Я вышла из машины, ко мне спустился стюарт, поприветствовал меня и взял мой чемодан.

Я поднялась по трапу, поздоровалась с экипажем и прошла в салон.

И не поверила своим глазам – на бежевом кожаном кресле с телефоном в руках сидел Алекс. Он увидел меня и улыбнулся.

– Привет! – сказал он, подошёл и обнял меня, и прижал крепко-крепко, он скучал без меня. Я тоже прижалась к нему всем телом. Нет ничего дороже для меня сейчас на свете, чем его объятия, его чувства ко мне.

Его губы прижались к моим губам в страстном поцелуе. Он целовал и целовал меня.

– Я так соскучился, София! – нежно сказал он.

– Я тоже, просто очень.

Алекс сел на кресло и посадил меня к себе на колени. Он с любовью меня разглядывал.

– Какая же ты у меня красавица! – сказал он по-русски.

Мои щёки опять покраснели. Я никак не привыкну, что такой мужчина, как Алекс, без ума от меня.

– Я не ожидала, что ты прилетишь!

– Я тоже. У меня сплошные совещания с представителями мэрии Нью-Йорка. А с утра мне позвонили и сказали, что погода не очень, и предложили даже перенести полет, много турбулентности на пути, и я подумал – а кто будет тебя держать за руку и успокаивать, если начнёт сильно трясти, я же знаю, ты трусиха.

Он прижал меня к себе, как маленькую девочку. Его руки гладили мою спину.

К нам зашёл капитан и сказал, что через пятнадцать минут нам разрешили взлёт. Он попросил всю дорогу лететь пристёгнутыми. Он увидел мои испуганные глаза и заверил, что воздушных ям не будет, просто будет потрясывать почти весь полет.

– Может, останемся в Хьюстоне? – спросила я.

Алекс улыбнулся:

– Не бойся, трусиха! Всё будет хорошо, а потом я перенёс совещание на шесть вечера. Я тебя оставлю на час, а потом все выходные наши. Хорошо?

– Хорошо, – ответила я и пересела в соседнее кресло. – Я, может, тогда со своим агентом выпью бокал вина внизу в отеле, я хочу с ней обсудить возможные варианты для галереи.

И пока мы не взлетели, я написала ей, что, если она сможет, я буду её ждать в шесть в отеле Фор Сизонс.

Симпатичная стюардесса принесла нам по бокалу шампанского.

– За нас, – весело сказал Алекс и звонко ударил по моему бокалу своим.

Я пригубила шампанское. Самолёт стал выруливать на взлётную полосу. Я тяжело вздохнула.

Алекс взял меня за руку:

– Не бойся, всё будет хорошо. Так что ты решила с галереей?

– Если честно, у меня даже не было времени подумать, моя голова была занята совсем другим эти дни, – я попыталась улыбнуться.

Алекс понял, что меня беспокоило всё это время.

– Интересно, почему твой отец так невзлюбил меня. Может, он не любит русских?

– Ну что ты, Алекс. Мама русская, а как её он, по-моему, никогда никого не любил. Мы с сестрой наполовину русские. Он очень любит Россию, считает Москву самым красивым и интересным городом в мире. Просто он очень ревностно относится к своему бизнесу. Это дело его жизни. Может, он почувствовал какую-то угрозу с твоей стороны? – осторожно сказала я.

– Угрозу? – удивился Алекс, – Не знаю, я просто пытался стать его большим инвестором, партнёром, я хотел свои деньги вложить в компанию, а ему даже не предлагал продать часть своих акций, я ему предлагал расширяться на партнёрских началах. Я ему пару раз предложил, он был категоричен, и я понял, что это не моё. На тот момент мне казалось, что мне нужно развивать этот бизнес, поиск лекарства от болезни Альцгеймера.

– Не знаю, у него сейчас не очень дела в компании, муж Вики ведёт большое расследование, что-то беспокоит моего отца.

– Муж Вики ведёт расследование? Николас Баррет? – удивлённо спросил Алекс.

– Да, он правая рука моего отца. Отец его очень любит, – сказала я, а потом подумала, что это прозвучало, наверное, бестактно и добавила. – Я уверена, что как всё образуется, ты понравишься отцу. Просто у него сейчас непростые времена.

– Не волнуйся, София! Меньше всего на свете я хочу, чтобы ты была несчастна из-за меня, – он придвинулся ближе ко мне и поцеловал, – а больше всего я хочу, чтобы ты была счастлива, потому что ты со мной.

Полет прошёл прекрасно, немного трясло, но не так, как ожидалось. Мы даже съели вкусный ланч. Алекс попросил заказать японскую кухню из ресторана Учи, и нам его очень красиво подали на красивой японской посуде. Единственное, Алекс был совсем не расслаблен, то ли предстоящее совещание его волновало, то ли ещё что-то, но периодически он уходил в свои мысли, но это всё не вызывало сомнений, что он рад меня видеть. Его глаза, очень добрые, искрились, когда он смотрел на меня.

Чуть позже пяти мы приземлились в Нью-Йорке, Алекс уже немного волновался, что он опоздает на совещание.

У трапа самолёта нас ждал большой чёрный джип, из которого быстро вышел водитель, который, как только нас увидел, открыл для нас заднюю дверь.

– София, ты садись, мне нужно сделать один звонок, – сказал мне Алекс и закрыл дверь.

Я забралась на заднее сиденье; машина была новая и в ней очень сильно пахло новой кожей, а меня уже и так немного мутило после посадки самолёта, я решила приоткрыть окно.

– Ирина, ты меня поняла? Сделай это срочно, я редко тебя о чём-то прошу. – услышала я голос Алекса.

Он звонит своей бывшей жене? Я поняла, что такое «укол ревности пронзил меня» – реально в грудной клетке я почувствовала острую боль от ревности. Зачем он ей звонит сразу после самолёта, зачем он её о чём-то просит? Может быть, убрать её вещи из его номера в Фор Сизонс, так как он едет со мной?

На мои глаза навернулись слёзы, в это время Алекс открыл дверь и быстро сел в машину.

– Поехали, – сказал он водителю, – мы опаздываем. – Он повернулся ко мне. – Вы забросите меня, а потом Гари отвезёт тебя в отель, хорошо? Я просто не могу опоздать на это совещание.

Он обнял меня, я вся съёжилась. Могу ли я доверять этому человеку?

Алекс почувствовал, моё напряжение.

– София, всё в порядке?

– Да, меня просто укачало немного во время посадки. А ещё, – я посмотрела на него, – ты звонил своей бывшей жене?

Я не сдержалась и задала этот вопрос.

– Да, но это по делам, София, наши с ней отношения – это прошлое, для меня – очень далёкое прошлое. Ты мне веришь? Для меня очень важно, чтобы ты мне верила. Не бывают хорошие и честные отношения без доверия.

– Но доверие надо заслужить, его невозможно требовать или заявлять о нём в ультимативном порядке. Доверие – это добрая воля.

– А ты считаешь, я не заслуживаю доверия? – спросил меня Алекс. – Я отменил совещание, касающееся полумиллиардного проекта, прилетел за тобой. Ты думаешь, меня интересуют сейчас другие женщины?

– Думаю, нет, – тихо сказала я.

– Ирина – это прошлое, что прошло, то прошло. Или тебя ещё что-то волнует? – спросил Алекс.

– Нет, извини. Просто твоя бывшая жена очень эффектная женщина, – сказала я Алексу. Мне не хотелось говорить ему, что она очень красивая, просто необыкновенная, эффектная, это слово – то, что надо, чтобы не делать ей рекламу.

– Это видишь ты, и тебя это волнует, я тоже вижу, что она эффектная, но меня это больше не волнует, честно. Но мы сохранили деловые отношения, нас связывают несколько совместных дел, и мы иногда общаемся.

Он обнял меня за плечи и потёрся о мои волосы:

– София, я хороший, честно, я не люблю строить интриги, не люблю обманывать, это не моё, я люблю действовать, не люблю ждать, ты же знаешь? Это мои качества! – с иронией проговорил он. – А потом тебе никто не говорил, что мужчины не любят, когда их мучают расспросами по поводу их бывших жён?

Он произнёс это в шутку, но дал понять, что не надо развивать эту тему.

Но меня это возмутило.

– А как я должна была это понять: мы только приземлились, ты сажаешь меня в машину, закрываешь дверь и звонишь своей бывшей? – обиженно сказала я.

– Извини, действительно выглядит не очень, – виновато сказал он и поцеловал меня в волосы. – Но я уже всё объяснил.

– Всё, что меня волнует, это быстрее остаться с тобой наедине, – прошептал мне на ухо Алекс.

От этих слов я почувствовала, как по моему телу разливается жар, моё сердце забилось: я люблю этого мужчину, а обо всем остальном «я подумаю завтра».

Шофёр Алекса остановил машину возле офисного здания в Манхеттене, Алекс вышел из машины.

– Я буду через час, максимум через полтора, – сказал мне Алекс, улыбнулся и очень быстро направился к входу в здание.

Я смотрела ему вслед и любовалась этим мужчиной, моим мужчиной. Он высокий, статный, одет в тёмные джинсы, светлую рубашку и синий пиджак. Самый стильный мужчина в Нью-Йорке.

Через десять минут мы подъехали к отелю. Я вышла из машины и поблагодарила Гари, и сказала, что поднимусь сама в номер, Алекс мне дал карточку и сказал, что в отеле уже все предупреждены о том, что я приеду.

– Мадам, я не только шофёр, но и телохранитель мистера Родионова, он мне сказал проводить вас в номер и удостовериться, что у вас всё в порядке, – на чистом британском английском сказал мне Гари.

– Вы англичанин? – спросила я.

– Да, мадам.

Я поморщилась:

– Называйте меня Софией! Вы давно работаете у Алекса?

– Десять с небольшим лет! – ответил мне Гари.

– Долго, – а про себя подумала – значит, он работал у Алекса, когда он был женат на Ирине.

Зачем я о ней всё время думаю?

Мы поднялись на пятьдесят первый этаж в президентский сьют. Гари открыл передо мной дверь.

Я вошла и замерла от увиденного: окна от пола до потолка открывали совершенно потрясающий вид на центральный парк и город. Уже стало темнеть, но вид всё равно был захватывающий. Я достала свой телефон и сфотографировала эту красоту, и отправила Вики.

Осенний Центральный парк с пятьдесят первого этаже выглядел незабываемым.

– Вам что-то ещё надо, София? – спросил Гари и поставил мой чемодан около дверей спальни.

– Нет, спасибо! Вы поедете за Алексом? – спросила я; мне хотелось, чтобы Алекс вернулся как можно быстрее.

– Нет, он отпустил меня на сегодня, – ответил мне Гари, попрощался и ушёл.

Я прошлась по номеру: красота и стиль президентского сьюта впечатляли, обстановка вся была в светлых бежевых и фисташковых тонах, диваны, кресла, возле одного панорамного окна стоял красивый стеклянный стол с золотыми стульями, очень красивый камин, возле одной стены стоял маленький рояль. Я открыла крышку и нажала пару нот, жаль, что я не поддалась уговорам мамы в своё время и не занималась музыкой как следует. Я прошла дальше – на маленьком круглом столе стоял очень красивый букет-шар из розовых гортензий с вкраплениями точно такого же цвета розами, а посередине было вставлено красное сердце. Я улыбнулась – это для меня, наверное.

Мне пришёл текст от Сюзи, что она уже внизу.

Я отправилась на поиски ванны, чтобы помыть руки и причесаться. Сначала я попала в спальню. Мои ноги утонули в мягком пушистом ковре цвета топлёного молока. Спальня была отделана в том же стиле, что и весь номер: посередине стояла большая кровать, которая была заправлена шёлковым покрывалом фисташкового цвета, а сверху лежало много белоснежных подушек с золотым кантом. С правой стороны я увидела приоткрытую дверь и поняла, что это ванная комната.

И это был отдельный пункт для моего восхищения. Большая комната, очень светлая, с большим окном была полностью вся отделана ониксом.

На туалетном столике стоял флакон мужского одеколона «Клайв Кристиан», я открыла его и понюхала; пахло Алексом, от него всегда так пахнет. Этот запах стал для меня очень любимым и родным. Я не удержалась и брызнула себе на запястье.

Я достала из своей сумки косметичку и расчёску. Быстро причесала волосы, немного персиковых румян и мой любимый прозрачный блеск для губ «Том Форд».

Я взяла сумку и карточку от номера и спустилась вниз, в лобби отеля.

Сюзи уже сидела в одном из кресел, и перед ней стоял бокал с шампанским.

– Привет! Извини, я немного задержалась! – сказала я и поцеловала Сюзи в обе щеки. – Как дела?

– Хорошо. Но у меня есть новости. Мне позвонил агент, который нам показывал помещение в Манхеттене, и сказал, что у них уже есть одно предложение аренды, сказал, что, если мы хотим арендовать, мы должны торопиться, – сказала мне Сюзи.

– Как здесь всё быстро происходит! Я думала, что такая дорогая арендная плата всех отпугнёт, я хотела им сделать предложение, но с более низкой ценой. А теперь что, мы должны поднять стоимость аренды, чтобы получить это помещение? – расстроенно спросила я.

– Да, и ты должна быстро принять решение, – сказала мне Сюзи.

Я была расстроена, я как-то в мыслях уже привыкла к этому помещению, я даже в голове стала развешивать коллажи ребят из Лос-Анджелеса для открытия. Дорого, конечно, но помещение классное.

Официант принёс мне тоже бокал шампанского. Я сделала большой глоток.

– Что будем делать? – спросила я.

– Два варианта. Поднимать цену или искать другое помещение. Ещё вариант, его можно купить. Оно продаётся, стоит на рынке уже год, но цена очень завышена.

– Как и на аренду, – сказала я. – Купить нет, я пока не планирую покупать здесь ничего. Покупка многомилионного пространства под галерею в Нью-Йорке пока не входит в мои планы.

– А что насчёт галереи в Бруклине? – спросила Сюзи.

– Не знаю, мне как-то помещение в Бруклине не запало в душу.

– Но в Бруклине тоже много известных и больших галерей.

– Наверное, потому, что я не из Нью-Йорка, мне бы хотелось, чтобы галерея была в Манхеттене, я люблю это место. Я к нему привыкла.

– Давай тогда будем искать ещё, – предложила Сюзи.

– Да, давай! – согласилась я.

И тут я увидела, что в отель входит Алекс. Я помахала ему рукой, и он направился к нам. Он подошёл и поцеловал меня в губы, просто чмокнул, улыбнулся и повернулся в сторону Сюзи.

– Добрый вечер! Алекс, – сказал он и протянул ей руку для знакомства.

– Сюзи! – тихо сказала она; я видела, какое сильное на неё впечатление произвёл Алекс.

Да-да, он необыкновенный, я полностью с тобой согласна, Сюзи, и он мой. Мысленно ответила я своему агенту по недвижимости, видя её реакцию.

Алекс сел рядом и обнял меня за плечи. Я прижалась к нему и сидела, как самая довольная кошка.

– Ты представляешь, на моё помещение для галереи в Манхеттене сделали предложение об аренде, а я хотела с ними торговаться. Жаль, но они много хотят за аренду, а Сюзи говорит, что они и продают это помещение, и также по завышенной цене.

– Но они же получили предложение по аренде, значит, цена не завышена, – сказал Алекс. – Хочешь, давай купим это помещение, София.

– Ха-ха, как у вас всё просто, – сказала я, – но я пока не хочу ничего здесь покупать.

Алекс не стал развивать эту тему. Он повернулся к Сюзи и извиняющимся тоном сказал:

– Вы нас простите, Сюзи, но у нас с Софией неотложные дела. Мы должны уже уходить.

– Конечно-конечно, – сказала Сюзи. – София, я тогда продолжу поиск помещения в Манхеттене.

Мы попрощались со Сюзи и пошли в сторону лифтов.

– Куда мы пойдём? – весело спросила я.

– В номер, – спокойно ответил Алекс.

В это время открылись двери лифта, Алекс просто впихнул меня в лифт, быстро нажал цифру пятьдесят один и тут же прижал меня к стене, навалившись всем телом на меня. Его губы нашли мои губы, его руки гладили моё тело.

– Как же я скучал, моя красавица, я не прикасался к тебе три дня, – хрипло сказал Алекс, не выпуская меня из своих объятий.

Я тоже это чувствовала, для меня тоже эти три дня были огромной вечностью, ещё учитывая, что мне рассказала мама. Все мои чувства на пределе, они очень сильные и они в опасности. Над моей любовью к Алексу, такой бесконечно сильной, нависла угроза. Я молю Бога каждую секунду, чтобы это был не Алекс.

Мы уже были в спальне. Алекс снимал с меня блузку, я расстёгивала его рубашку.

– София, ты меня заколдовала, я всё время думаю только о тебе, – сказал Алекс.

Я осталась в одних, но очень красивых трусиках.

Я повернулась спиной к Алексу, чтобы он увидел чёрный бант на моей попке. Алекс подошёл ко мне и обнял меня сзади.

– Какие трусики! Это для меня? – спросил он.

– Только для тебя. – ответила я и повернулась в его объятиях к нему лицом.

Мы легли на кровать, и Алекс навалился на меня своим тяжёлым телом, стал меня целовать.

– Все эти три дня, я, как подросток, думал только о сексе, – сказал Алекс, снимая с меня эти маленькие трусики.

Алекс раздвинул своей ногой мои ноги и тут же проник в меня.

Мы так соскучились, и такая страсть была между нами, что секс был очень бурный, мы жадно целовали и гладили друг друга. А потом ещё долго лежали и не могли привести своё дыхание в норму.

Я прижалась к нему и легла на его плечо. Алекс обнял меня рукой.

– Представляешь, если бы ты не попросила меня довезти тебя до Портофино? – спросил Алекс.

– He-а, представляешь, если бы ты не купил мне то же кофе за сто евро, я тогда на тебя не обратила бы внимание? – парировала я.

– Так я тебе раньше понравился, чем ты мне! – весело воскликнул Алекс.

Я шлёпнула его ладонью по груди.

– Ну ладно, конечно, ты мне понравилась ещё в аэропорту, я заказал себе кофе, повернулся и увидел тебя, ты что-то искала в сумке, но ты была такой женственной, такой изящной и такой красивой. Я помню, как я увидел тебя. А потом я опустил голову и увидел твои инициалы на сумке. Я сразу понял, кто ты, и что я еду на встречу с твоим отцом. София Робертс.

– Так ты поэтому так потратился и заказал мне тоже кофе за сто евро, и согласился подвезти в Портофино? – я аж села на кровати. Неужели действительно всё так примитивно?

– Нет, я поэтому не пригласил тебя на ужин в Портофино! Хотя я очень хотел, честно.

– Но зато ты поужинал со своей бывшей женой! – сказала я и встала с постели. Я быстро прошла в ванну и взяла там белый халат. Меня трясло.

Алекс открыл дверь в ванну.

– Более десяти лет назад, мне ещё не было тридцати, у моего отца начались проблемы с памятью: что-то забыл, что-то положил не на место, мелочи, но уже через пару лет ему был поставлен диагноз – Альцгеймер, мне пришлось возглавить огромную нефтяную компанию в тридцать один год. Были ли у меня такие амбиции, хотел я этого? Нет. Я не был готов к такой ответственности, я не был готов так рано потерять отца. Сейчас он даже не знает, кто я, кто мама, его любимая жена, мы для него чужие люди. Два года назад я прочёл статью про твоего отца, про его компанию, про прорыв, который они готовились сделать на фармацевтическом рынке, готовясь выпустить «Альц Фри». Через год я продал свою долю в нефтяной компании, я давно хотел это сделать, и мне очень захотелось сделать что-то хорошее в память о моём отце; ему, к сожалению, уже не поможешь, мне захотелось сделать что-то для человечества, так как это – страшная болезнь, она полностью разрушает личность человека, а может быть, где-то на подсознательном уровне мне захотелось сделать что-то для себя, так как меня пугает такая наследственность. Поэтому я попросил свою команду сделать предложение «Робертс и Кейн Фармасьютикалс» о расширении компании, чтобы компания могла проводить ещё большие исследования и делать ещё большие открытия. Я слышал, что твой отец собрал очень сильную команду специалистов. Моя компания сделала официальное предложение твоему отцу, но оно было отклонено. Но я сказал: подождите, у главы компании русская жена, две дочери, я русский, наверное, мы найдём общий язык, если мы встретимся сами и просто поговорим. Его секретарь сказал, что июль и август господин Робертс будет в Италии. Я сказал, что я тоже буду в это время в Италии, и тогда мы договорились встретиться в пять вечера в Портофино. Твой отец мне выделил полчаса. Я тогда усмехнулся: обычно ищут встречи со мной как с потенциальным инвестором, и если бы я хотел, я мог бы занять агрессивную позицию и просто скупить акции компании твоего отца. Но я согласился на данные мне полчаса в Портофино и полетел из Нью-Йорка в Италию. В аэропорту я увидел тебя, понял, кто ты. Мне очень хотелось тогда в Портофино позвать тебя на ужин, а потом прогулять с тобой по старинным улочкам всю ночь. Но я посчитал это преждевременным и неэтичным, так как очень хотел стать партнёром твоего отца. Твой отец ещё раз мне категорически отказал, и я подумал: ну, значит, это не моё. Я увлёкся другим проектом, строительством дома в Нью-Йорке.

Но каждый день я вспоминал тебя, поэтому неделю назад я сел в самолёт и захотел просто увидеть тебя. Просто понять, действительно ли ты особенная, необыкновенная, или мне это показалось тогда, по дороге в Портофино.

Я стояла и куталась в толстый тёплый халат.

Он смотрел на меня, я смотрела на него.

– Почему тебя все это так волнует? Ты так неуверенна в себе, что тебе кажется, что я с тобой, чтобы получить доступ к компании твоего отца? Я тебе уже сказал, компания твоего отца меня больше не интересует, – сказал Алекс и вышел из ванны.

Я порчу с ним отношения, такие отношения нельзя портить, но что мне делать? У меня на глазах появились слёзы. Я включила воду и умылась.

Когда я вышла из ванны, Алекс лежал на кровати и перещёлкивал пультом каналы телевизора. Он уже надел джинсы и майку. Я закрыла дверь в ванну, Алекс повернул голову в мою сторону и посмотрел на меня скучающим взглядом. Мне стало страшно, он никогда так равнодушно на меня не смотрел.

– Извини, Алекс, – тихо сказала я.

– Вся проблема, София, в том, что ты мне не доверяешь. И я не пойму, почему? Я понимаю, если бы ты была дочерью богатых родителей, а я садовник, я бы мог понять твоё недоверие. Но я богаче твоего отца, во-первых, а во-вторых, я тебе сказал уже – я понял, что это не моё, фармацевтический бизнес, я ничего об этом не знаю.

Я была подавлена этой, действительно, в его глазах глупой ситуацией.

Я собрала свою одежду и пошла опять в ванну. Стала одеваться, слёзы капали из моих глаз. Я просто устала, устала от накала эмоций, от напряжения в двух моих мирах, которые я пока не могу соединить в один.

В Хьюстоне вся ситуация с папиной компанией, и Алекс там под сильным подозрением, и другой мир, – Нью-Йорк, где Алекс, я люблю его, очень люблю, но где-то в подсознании есть мысль, что он мог навредить моему отцу.

Сейчас я оденусь и спущусь вниз, надеюсь, в отеле есть обычные свободные номера, а завтра я вернусь в Хьюстон. Я не хочу видеть разочарование в его глазах, Алекс не любит вопросы, особенно если их задавать несколько раз, а я такая, я нормальная женщина, если меня что-то волнует, я могу и десять раз спросить. Пускай я останусь необыкновенной и лёгкой девушкой из Портофино, чем он просто разочаруется во мне со временем.

Я вытерла слёзы, взяла себя в руки и вышла из ванны.

– Алекс, ещё раз извини. Наверное, ничего у нас не получится, всё как-то непросто для меня, – тихо сказала я. – Да и тебе все эти мои расспросы не нужны. А я не могу не спрашивать. Если я слышу, что ты закрываешь дверь и звонишь своей бывшей жене, я должна спросить, зачем ты это делаешь. Я не собираюсь подстраиваться под тебя и угождать тебе во всём, и ничем тебя не беспокоить. И я вижу от этого скуку и разочарование в твоих глазах.

Я прошла к своему чемодану и открыла его, чтобы положить туалетные принадлежности.

– Ты собираешься уйти? – удивлённо спросил Алекс.

– Да, я переночую в отеле, а завтра улечу в Хьюстон.

Алекс подошёл ко мне. Он потянул меня за руку и крепко прижал к себе.

– Извини, София, если я тебя чем-то обидел, я этого точно не хотел. Нет никакого разочарования. Ты что? Меня просто обижает твоё недоверие ко мне, оно совсем без повода. И с чего ты взяла, что я не люблю, чтобы меня беспокоили, я люблю, особенно если меня беспокоишь ты, – сказал он и стал целовать моё лицо. – Ты чего, глупышка? Мне нужна только ты, причём здесь, в Нью-Йорке, я хочу, чтобы ты жила со мной, я хочу видеть тебя каждый день, хочу спать каждую ночь вместе с тобой, в одной постели. А ты собралась в Хьюстон!

Я прижалась к Алексу; мне так приятно было, что он говорит, по моим щекам опять потекли слёзы, но на этот раз – слёзы радости. Алекс взял меня за руку и потащил меня обратно в постель.

Вот так вот начались самые счастливые выходные для меня.