Во второй половине дня самолёт приземлился в Хьюстоне.

И закрутилась моя хьюстонская жизнь.

Я, конечно, забыла, где я запарковала машину в пятницу, и со служащим аэропорта на гольфкаре мы ездили по большому паркингу.

Когда я уже села в свою машину, набрала Алекса.

– Привет! Я уже так далеко от тебя, – грустно сказала я.

– Привет, детка! Я тоже уже скучаю. Как долетела?

– Хорошо, только забыла, где запаркована моя машина.

Алекс рассмеялся:

– Скоро увидимся, детка. Целую.

– Целую, Алекс.

Я сразу поехала к сестре за Роки. Как он был рад меня видеть! Прыгал и скакал вокруг меня. Примерно так же себя вела и моя младшая сестра.

– София, рассказывай, как прошёл уик-энд в Нью-Йорке? – громко и весело спросила моя сестра.

– Замечательно, – мечтательно ответила я, но я уже так сильно скучала без Алекса, что ничего не смогла рассказать Вики, все воспоминания только мои, я пока не могу ими делиться.

Мы выпили кофе, Вика угостила меня вкусными сэндвичами, которые она сама сделала – я бы сказала, это просто гурмэ-сэндвичи.

Единственное, что она сказала, что пока они как-то не наладили до конца отношения с Ники, что между ними как кошка пробежала после нашего ужина на прошлой неделе. Она даже ходила одна к родителям на барбекю, без Ники.

Я сказала, что очень сожалею об этом. Но, по-моему, я сожалела больше, чем Вики, так как её сейчас интересовала только итальянская кухня. Как хорошо иметь лёгкий, я бы даже сказала, ветреный и очень увлекающийся характер.

Вики мне сообщила, что собирается улетать через три недели в Италию, к какому-то известному повару, к которому вообще-вообще не попасть, на стажировку на два месяца, что это такое везение.

Я спросила – а как же Николас. Но она сказала, что он увлечён только работой, всегда поздно приходит, и они прекрасно проведут пару месяцев друг без друга.

Меня лично это как-то насторожило, всё ли у них в порядке. Но задать вопрос напрямую я не смогла, а потом, зная Вики, если бы она захотела, она бы мне всё сама рассказала. Но она не просто не хотела это рассказывать, а, по-моему, её это не очень волновало.

Ещё я осторожно спросила, как родители, особенно как папа. Вики поняла, о чём я спрашиваю, она сказала, что, конечно, папа не в восторге, но он как всегда под влиянием мамы, а она только и твердит: а если это любовь?! В общем, мама на моей стороне, ну а папе, конечно, нужно время. Да и быстрей бы уже Ники всё выяснил, да и всем нам пора уже об этом забыть.

Тем более, что лекарство прекрасно продаётся, имеет очень положительные отзывы, и акции «Робертс и Кейн Фармасютиклс» опять пошли вверх.

Так что с нашими трастовыми фондами всё в порядке, хотя зачем он мне, ведь я с Алексом. Вот мнение моей сестры о сложившейся ситуации. Хотела бы я, чтобы все остальные члены нашей семьи имели ту же точку зрения.

Лучше мне самой поговорить с родителями, пойду к ним сегодня на ужин.

Я забрала Роки, заехала домой, чтобы переодеться, так как в Хьюстоне всё ещё стояла жара, и сразу поехала в галерею.

Все работы для благотворительного аукциона уже были в галерее. Пять работ от группы Энди, пять работ от замечательного художника из Далласа, который рисует золотые мыльные пузыри – его работы уже есть у многих коллекционеров – а ещё я заранее договорилась с русской девушкой, которая живёт в Техасе и делает микро-видео о жизни женщин в России и в Америке. И хорошо, что я с ней договорилась ещё весной, так как с русской галереей она сейчас принимала участие в Лондонском биеннале Фриз, и почти все её микрофильмы раскупили коллекционеры арт-видео. Но у неё действительно талантливые работы. Она представит на аукционе три работы из жизни русских женщин, и ещё мы с ней договорились об интересном лоте.

Кто его купит, с тем она проведёт целый день и снимет видео. Купить лот сможет любой, но это должна будет быть женщина, или он может быть куплен мужчиной для женщины. Татьяна Власова – очень талантливая молодая девушка.

Завтра придёт технический персонал, и мы начнём развешивать работы и устанавливать проекторы для видео.

Со спокойной душой, что все работы пришли, и почти всё уже готово, я поехала к родителям.

Поехала без звонка; надеюсь, они не поехали в ресторан на ужин, хотя вряд ли, сегодня понедельник.

Я запарковалась, двери дома как всегда были открыты.

Я зашла и услышала голоса родителей на кухне. Их старый лабрадор вообще не реагирует, что двери дома открылись, что кто-то пришёл.

– Привет! – сказала я, заходя на кухню.

– София, доченька! – обрадовалась мама. Она подошла и обняла меня – Как я скучала!

– Привет, София! – сказал папа.

– Будешь с нами ужинать? – спросила мама.

– Да, я с удовольствием, – ответила я и села за стол.

– Выпьешь вина? – спросил папа.

– Да.

– Белое. Вчера у нас было мясо, хотя кто-то не пришёл, – с намёком сказал папа, – а сегодня мама меня мучает рыбой. Вот и хорошо, что ты пришла, может, мне меньше рыбы достанется.

– Я сделала много рыбы, – весело сказала мама. – Ты знаешь, дорогой, я не умею мало готовить. Никак не привыкну, что вы с Вики уже живёте отдельно.

Атмосфера была немножко натянутая.

Я сделала глоток вина:

– Мам, пап, я вас очень люблю. Но так случилось, что тогда по дороге в Портофино я встретила Алекса, и он занял весь мой мир, я не представляю теперь жизни без него, – сказала я, и на моих глазах появились слёзы.

– Доченька, – нежно сказал папа своей любимой малышке, мне, – ведь я был бы только счастлив, что ты встретила такую любовь, но Алекс был очень настойчив прошлым летом, и когда я ему в Портофино лично сказал, что меня не интересуют ни новые инвесторы, ни расширение, то через пару дней чиновник из лицензионной комиссии позвонил Льюису, что у нас якобы отзывают лицензию. А Льюис запаниковал, он вложил огромные деньги в нашу компанию, и когда звонит чиновник такого уровня, это пугает. Он из-за паники в этот же день пытался продать большую часть акций, это все увидели, и акции по наклонной в этот день пошли вниз, и это перед началом продаж «Альц Фри». Ты же помнишь, я работал днями и ночами, чтобы исправить сложившуюся ситуацию. И всё указывает, что этот звонок организовал Александр Родионов. Ники в этом не сомневается.

– Пап, поверь, пожалуйста, Алекс не такой. У него болеет отец Альцгеймером. Поэтому ему в какой-то момент в память о своём отце хотелось участвовать в твоём проекте, но он понял, что ты не хочешь новых партнёров, и просто отступил, он просто понял, что это не его. Он очень богатый, ему нет смысла мстить тебе или опускать твои акции, чтобы скупить их по низкой цене и в большом количестве. Ведь в день, когда акции упали сильно, он не купил ни одной, он вообще не купил за всё время ни одной акции «Робертс и Кейн Фармасьютикалс». А ещё, пап, я не доверяю Николасу, честно. Ты можешь ради меня сделать своё независимое расследование?

– София, Ники прекрасный менеджер, трудяга. А компания, которую он нанял, чтобы разобраться, что к чему – это вообще очень серьёзные люди. А потом, он член нашей семьи, он муж твоей сестры! Нет повода ему не доверять.

– Пап, я прошу тебя. Ты кому доверяешь, мне или Николасу?

– Действительно, Чарльз! – серьёзно сказала мама, она очень редко зовёт папу Чарльзом, обычно он «дорогой» или «любимый», если он Чарльз, значит, всё очень серьёзно, – София – наша дочь, и мы должны помочь нашему ребёнку.

– София уже не ребёнок! – констатировал мой папа. – Но ладно, я подумаю. Завтра, Ники сказал, будет полный отчёт, я всё внимательно почитаю и подумаю, что делать.

– Пожалуйста, папочка! – с надеждой и со слезами на глазах попросила я.

– Ну, а теперь, для поднятия командного духа семьи, что мы будем делать? – весело спросила мама.

– Есть мороженое! – хором ответили мы с папой.

– Вот это правильный ответ! – засмеялась мама.

И вот, как в своём беззаботном и счастливом детстве я сидела на кухне у своих родителей и уплетала мороженое.

Дни на этой неделе были очень загруженные и от этого бежали быстрее.

У нас с Алексом установилось негласное правило: мы созванивались утром и обязательно перед сном, подолгу болтали обо всём. Наши разговоры были наполнены нежностью и грустью, мы очень скучали друг о друге.

В среду мне позвонила Сюзи из Нью-Йорка и радостно сообщила, что у нас очень хорошие новости, что сделка не состоялась, и помещение в Манхеттене опять свободно, и они готовы подписать с нами контракт на аренду. Я была просто счастлива. Тут же позвонила Алексу. Мне очень хотелось с ним поделиться своими нью-йоркскими новостями. Он тоже был рад и сказал, что уже дал своим помощникам задание, чтобы нам нашли хорошую квартиру в доме, где можно держать собак.

В общем, все складывалось как нельзя лучше. Я только очень надеялась, что мой папа всё-таки встанет на мою сторону и попробует сам во всём разобраться.

В четверг я устраивала ужин во французском ресторане для всех художников, которые принимают участие в нашем вечере, также я пригласила несколько основных своих покупателей-коллекционеров, чтобы в неформальной обстановке они могли пообщаться с авторами работ, которые они в субботу, возможно, купят и, надеюсь, за большие деньги.

За что я люблю современное искусство, что, как правило, можно познакомиться с автором и узнать, что же его вдохновило на создание той или иной работы. Мне лично, как галеристу и коллекционеру, это очень интересно.

Энди, конечно, был звездой на этом ужине, он всех веселил и очаровывал. Я думаю, что их трио ждёт слава. Я уже им сказала, что на следующей неделе подписываю контракт на аренду и вскоре открываю галерею в Нью-Йорке. Энди был в восторге от этой новости, он же был тогда со мной на просмотре и видел это огромное светлое пространство в Манхеттене.

В субботу утром я поехала в салон, чтобы мне сделали кудри для костюма Алисы в стране чудес.

Накануне звонил папа, интересовался, всё ли готово. Так как он тоже немного волновался, так как мы косвенно представляли его компанию, и сегодня соберётся весь свет Хьюстона и даже Далласа и Остина. Я его заверила, что мы в полной боевой готовности.

Но всё равно, конечно, я волновалась.

Сразу после салона я поехала в галерею. Там уже устанавливали столы для закусок и накрывали их белыми скатертями. Слава Богу, Вики уже была в галерее и всем этим занималась. К пяти вечера должно приехать ещё семь официантов, три фотографа и ди-джей, а также несколько человек, которые будут обеспечивать безопасность гостей. Для аукциона мы пригласили известного аукциониста, но предварительно взяли с него «клятву», что он не будет, очень быстро и проглатывая, выкрикивать слова. Это дружеский расслабленный аукцион. Я специально заранее послала ему информацию обо всех художниках, то, как бы мне хотелось, чтобы он их представил и рассказал об их творчестве.

Вход галереи был украшен в соответствии с праздником Хэллоуин – стогами сена, тыквами разных форм и большими мохнатыми пауками.

Я стояла возле входа, когда подъехала служба доставки, мне вручили огромный букет рыжеоранжевых роз, наверное, около ста бутонов в нём, и конверт, за получение которого попросили расписаться.

Цветы конечно от Алекса с запиской «удачи, моя любовь». Я его любовь, а он моя!

Я открыла почтовый конверт, там был ещё один, я его открыла и увидела чек от Алекса на имя галереи на двести тысяч долларов. Он когда-то обмолвился, что пришлёт чек, но я уже об этом забыла.

Я набрала его номер.

– Привет! Мне только что доставили цветы. Спасибо, они прекрасны.

– Привет, София! Как готовность?

– У нас всё уже почти готово. Уже сейчас пойду переодеваться в свой костюм.

– Пришли мне фотографию.

– Конечно, Алекс. Спасибо за чек, но я чувствую себя очень неудобно, ты не можешь сегодня к нам присоединиться в силу обстоятельств, а прислал чек.

– София, это для тебя. Я просто хочу показать тебе, что во всём тебя поддерживаю. Пожалуйста, возьми этот чек. Это первая благотворительная сумма вашего вечера. Тем более, это ведь всё для детей.

– Спасибо, Алекс. Я очень тебе благодарна. Ты собираешься в Москву?

– Да, пакую тёплые вещи! – ответил Алекс.

– Я буду очень скучать, ты будешь мне звонить?

– спросила я.

– Конечно, буду. Всё будет хорошо. Мы скоро увидимся, София! – Он помолчал, а потом добавил.

– София, я очень тебя люблю.

И тут я поняла, что хватит малодушничать, вот оно время!

– Я тоже, Алекс! Я тоже тебя люблю! Я очень счастлива с тобой, хотя и очень скучаю сейчас.

– Моя малышка, я постараюсь вернуться уже через неделю, я уже отменил там часть мероприятий, запланированных заранее. Мы лучше потом слетаем вместе в Москву. Я познакомлю тебя с мамой.

– Хорошо. Мне уже надо бежать, Алекс. Целую тебя.

– Целую, София!

Поговорив с Алексом, я побежала в свой кабинет переодеваться уже в костюм для вечера. Там уже была Вики, которая делала себе яркий макияж под её костюм. К счастью, Вики отказалась от костюма медсестры и решила быть звездой восьмидесятых. У неё красивый розовый парик и очень стильное мини-платье, которое состоит из больших зеркальных пайеток и высоких серебряных ботфортов.

Это в её стиле.

А я достала свой костюм. Приталенное платье бело-голубого цвета с узким черным корсетом на шнуровке и маленькая шляпка на мои белоснежные кудри.

Я попросила Вики затянуть мне сзади корсет, – это сделало мою узкую талию ещё уже. Сестра отошла и посмотрела на меня:

– София, ты хороша! Какой классный костюм!

– Спасибо. Сфотографируй меня, пожалуйста, – попросила я.

– Для Алекса? – спросила Вики.

– Да, обещала ему послать фото! Представляешь, он прислал сейчас чек на двести тысяч.

– Молодец! У нас уже есть первый благотворительный чек и не маленький. Ура!

Вики сделала пару моих фотографий, и я их тут же послала Алексу.

Он мне прислал сообщение: «Самая красивая Алиса в стране чудес! Ты наденешь потом этот костюм только для меня?» От этого сообщения у меня вспыхнули щёки.

Вики хихикнула, увидев мою реакцию.

– Видно, Алексу костюм понравился! – весело сказала она.

Вечер начинался в семь, к этому времени мы были полностью готовы. Чуть раньше семи приехали мои родители и Николас.

Папа всегда был пиратом, его было не уговорить ни на что другое. Он всегда отвечал: «Я пират, и точка», а мама в этом году решила быть греческой богиней. У неё было красивое длинное струящееся белое платье, всё отделанное золотом, а волосы её были заплетены в косы с золотыми лентами. Очень красиво и очень стильно. Природная красота, стать и идеальный вкус делали мою маму каждый день богиней, не только сегодня.

Было видно, как горд наш отец, что у него такая красавица жена, как бережно он к ней относится.

Ну, а Николас был, как и Вики, звездой восьмидесятых. Большие очки и брюки клёш.

Стали съезжаться гости, все были в красивых костюмах, кого-то можно было узнать, а кто-то так загримировался или надел маску, что было и не узнать, но вход на вечер был строго по пригласительным или по списку.

Вся наша семья стояла возле входа в Галерею, мы встречали и приветствовали гостей. Вдруг подъехала чёрная машина, очень близко, из неё вышли три полицейских и направились к нам:

– Полиция Лос-Анджелеса – отдел нравов! – услышала я весёлый голос Энди, он снял с глаз стильные очки-авиаторы. Вся их троица была одета как полицейские.

Я познакомила родителей с Энди и его коллегами, родители видели их большие картины-коллажи и собирались купить одну сегодня на вечере.

Гости подъезжали и подъезжали. Приехал уже мэр Хьюстона с супругой, и мои родители пошли им показать работы для аукциона и познакомить с художниками.

К нам подошла красивая пара, их костюмы были как с венецианского карнавала, их лица закрывали маски. Но мне показалось что-то знакомое в образе женщины.

– Добрый вечер, – сказала высокая статная брюнетка, – мы должны быть в списке. Мистер и миссис Браун.

У женщины был лёгкий акцент.

– Вы друзья Алекса? – спросила я у них.

– Да, – отвила она.

– Проходите, пожалуйста, рады видеть вас на нашем вечере, – дружелюбно сказала я.

Уже почти все собрались, и, как запланировано у нас с Вики, сначала лёгкий ужин-фуршет и напитки, а потом около восьми начнётся аукцион.

Официанты всем предлагали шампанское или вино, но также был бар, где можно было заказать коктейль.

Было очень шумно и весело, гости вечера разглядывали друг друга, узнавая в шуточных героях своих друзей.

Я была очень занята, старалась пообщаться со всеми, кто пришёл на наш вечер, все были в восторге от выставки и просили познакомить с художниками. Татьяна Власова и Энди с друзьями были нарасхват.

Аукцион превратился в настоящую борьбу, гости боролись за возможность купить аукционные лоты.

За сорок минут благотворительных торгов мы собрали восемьсот тысяч, самыми дорогими стали, конечно, работы группы Энди.

После аукциона с речью выступила моя мама как представитель двух детских Фондов, куда будут завтра утром переведены все собранные деньги: она всех поблагодарила и рассказала, как и для чего будут потрачены деньги. И как это нужно маленьким деткам.

Одну из работ Энди купили мои родители, и папа не удержался и ещё купил лот Татьяны Власовой, чтобы она сделала микро-видео. Я думала, что он это купил для мамы, но папа подошёл ко мне и сказал, что это для меня. Что он купил его, чтобы Татьяна сняла это видео обо мне, что я провела потрясающую работу, что я действительно выдающийся галерист и умею находить таланты.

Мне было очень приятно.

Сразу после аукциона часть официальных гостей уехала, официанты убрали столы, и ди-джей заиграл танцевальные треки.

Ко мне подбежала Вики с двумя бокалами шампанского:

– София, это победа! С чеком Алекса мы собрали миллион! – прокричала мне на ухо Вики.

Вдруг мы услышали крик, мы повернулись и увидели, что Николас и венецианская пара Браунов разговаривают на повышенных тонах.

– По какому праву вы мне смеете угрожать! – кричал Николас.

Мы поспешили к ним подойти:

– В чём дело? – спросила Вики.

Николас повернулся ко мне:

– София, это твоих рук дело?! Ты что, совсем ничего не понимаешь? Алекс подослал свою бывшую жену, чтобы мне угрожать. Вызывай охрану! – громко кричал он.

Я посмотрела на миссис Браун – конечно же, это Ирина Родионова, как я сразу это не поняла.

Подошли мои родители.

Я спросила Ирину Родионову:

– Что вы здесь делаете? Зачем вы здесь?

Николас не унимался, он повернулся к моему отцу и стал ему кричать:

– Чарльз, вы представляете, эти двое сначала предлагали мне деньги, я отказался, а потом они стали мне угрожать! Этот Родионов не знает границ. В Америке так бизнес не делают. Вызывайте охрану! – кричал Николас.

– Мы не предлагали вам деньги, мистер…

Но Николас не дал им договорить, он кричал и требовал, чтобы вызвали охрану.

– Мистер Робертс, возможно ли с вами встретиться в более спокойной обстановке и объяснить ситуацию? – спокойно спросила Ирина.

К нам подошла охрана.

– Я попрошу оставить нашу семью и мою компанию в покое. Пожалуйста, передайте это мистеру Родионову. Если он это не сделает, я буду вынужден принять меры, – стальным голосом сказал мой отец.

– Это Николас…

Но их никто не стал слушать, охранник взял Ирину под руку и сказал:

– Мы просим вас покинуть вечер.

Ирина улыбнулась, и они с её спутником направились к выходу, охрана проследила, чтобы они вышли из здания.

– Они просто подошли и стали мне угрожать, сказали: если я не прекращу копать под Александра Родионова, то они сделают так, что это я организовал этот звонок чиновника, что это я его подкупил. Вы представляете, Чарльз! – кричал Николас, у него был точно нервный срыв.

– София, больше никаких контактов с Родионовым! Ты поняла меня? Он непорядочный человек, мы не знаем, что у него на уме. Но верить ему нельзя, – резко сказал мне отец.

Я не могла с ним не согласится. Я была раздавлена.

Я пошла в свой кабинет и набрала телефон Алекса.

– София, малышка, как вечер?

– Вечер был прекрасным, пока не появилась твоя жена, – холодным голосом сказала я. – Я не могу понять зачем, какую игру ты ведёшь Алекс? Тебя так задело, что отец тебе отказал в партнёрстве, что ты решил, через меня до него добраться, действуя сообща со своей бывшей женой? Зачем ты мне сказал, что придут твои друзья Брауны? Зачем эта ложь?! А пришла твоя бывшая жена, начала предлагать деньги Николасу, потом угрожать ему.

– София, подожди, всё не так, этот Николас…

– Алекс, Николас – папина правая рука, муж моей сестры, член нашей семьи.

– София, Ирина должна была всё объяснить. Я не понимаю, что у вас там произошло. Но всё совсем не так, как это выглядит. София, ты мне веришь?

Я молчала.

Алекс повторил свой вопрос:

– Ты мне веришь?

– Нет, Алекс! Я больше тебе не верю, – тихо сказала я.

– Разве я давал тебе повод не верить? Позволь, я тебе объясню!

– Алекс, уже достаточно объяснений, ты испортил мне вечер и разбил моё сердце. Надеюсь, ты доволен?

– София, ты спрашиваешь меня, доволен ли я всем этим?

– Оставь нашу семью в покое, пожалуйста! Завтра с курьером я вышлю твой чек.

– Мне очень жаль, ты всё не так поняла. Ирина должна была…

– Алекс, не надо, – перебила я его. – Уже достаточно.

– София! София! Ты делаешь большую ошибку, – тихо сказал Алекс. – Хорошо, я вышлю тебе отчёт моего расследования. Захочешь – прочтёшь.

Всего тебе хорошего, София! Значит, так, значит, не судьба.

И он положил трубку.

В кабинет зашла Виктория.

– Ты позвонила, Алексу?

– Да, позвонила и попросила оставить нас в покое.

Вики подошла и обняла меня.

– Мне так жаль, София! Но он зашёл слишком далеко. Он действовал грубо и примитивно.

– Да, – грустно сказала я и заплакала.

– Ники возмущён до предела, да и папа тоже, – сказала сестра, – Извини, но даже я возмущена.

– Да, и я тоже! – произнесла я и начала просто рыдать; со мной случилась просто истерика от пережитого шока.

Вики правильно сказала, Алекс действовал очень грубо и примитивно.

В моей голове это всё не укладывалось, какой двуличный он оказался человек. Но, может, от того, что он таким оказался, мне будет легче пережить наш разрыв.

Я должна в нём разочароваться.