Свет ослепил меня, и я увидела тот же зал, только настоящий – из камня. Рядом сидела Сирена, занеся мой кинжал над Антеллой. Карта лежала рядом.

– Отдай, – я слегка хрипела, но крови не было, как и ран на руках и ногах, как и раздробленной лопатки. Сирена от неожиданности упала назад, но тут же вскочила, направив оружие острием на меня.

– Если возьму его за лезвие – порежусь. Позор на мою голову… кинжал за лезвие взять не способна… будь добра, разбуди, когда конец света наступит… – я закрыла глаза.

– Рита? Это ты? Прошу, скажи, что у тебя получилось…

– Я не знаю… Ликос меня измочалила… я должна была умереть…

– Тогда что ты здесь делаешь? – в мою ладонь легла рукоять кинжала.

– Не знаю…

– Антелла. Что с Антеллой?

Свет второй вспышкой ударил по глазам, и камни на Протекте в моей руке рассыпались белой пылью.

– Рита… клейма нет… у тебя получилось…

– Не у меня… у нее.

Я с трудом открыла глаза и увидела Сирену, обнимающую принцессу. С трудом подняв руку, я ударила Ан по плечу.

– Спасибо. Ан? Антелла?.. – она сидела и не шевелилась, только тихонько раскачивалась, глядя в стену. Ее ладонь расцарапали осколки Темной Капли, которую она сломала голой рукой, а под ключицами остался ожог, слегка напоминающий по форме каплю. – Ан?

– Антелла? Что с тобой? – Сирена осторожно подняла принцессе голову, чтобы посмотреть в глаза, и тут же отдернула руку. Возможно, потому, что ничего в этих глазах не увидела.

– Она пережила не самый веселый момент в жизни. А вы молодцы. Роггенхельм бы завидовал, – Архитектор подворачивал уголки.

– Завидовал? Он? Нам?

– Он был здесь раз в жизни. И он испугался. Посмотрел на Темную Каплю, сказал что-то странное и ушел.

– Что-то странное? Что именно?

– Нафиг надо. Вы знаете, что значит это выражение?

– Нет. Первый раз слышу. И Крик не работает, – я постучала по горлу, стараясь не смотреть на Антеллу. – Так как привести ее в норму?

– Никак.

– Что?!

– Никак. Она никогда не забудет того, что с ней сделала Ликос. По сути, она останется всего лишь тенью настоящего человека.

– И… и что делать? – Сирена отпустила Антеллу, проверяя, упадет ли она, но принцесса лишь слегка покачнулась.

– Ничего вы сделать не сможете. Не заставите же ее забыть пребывание Ликос в ее голове?

Мы переглянулись.

– Почему же не заставим?

– Как? Может быть у вас есть Амнезия?

– Откуда ты столько знаешь?

– Мы говорилис Роггенхельмом, причем о многих вещах, пока он не превратил меня в карту. Так у вас есть Амнезия или нет?

Вытащив амулет, я повертела его в руках.

– Ну? И как это работает?

– Откуда мне знать? Я же не Роггенхельм! – я перевела взгляд на Архитектора. Уголки карты беспокойно зашевелились.

– Что ты на меня так смотришь? Я тоже не Роггенхельм! Да и он тоже не знал – он же этот амулет не закончил!

– Ладно, попробуем, – я села рядом с Антеллой, скрестив ноги, и приложила ей ко лбу Амнезию.

Образы мелькали перед глазами – так же за секунды до смерти перед тобой проходит вся жизнь. Но я не тонула в этом вихре, хотя амулета у меня не было.

«Ликос» – воспоминания с фоном из нарисованных стен исчезли.

– Как просто! – восхитилась я. Внезапно образы все разом резко метнулись вправо. Выходя из поля зрения, они исчезали. – Нет! Стоп! Стойте, остановитесь! – наплевав на осторожность, я сунула руки в поток воспоминаний, пытаясь остановить.

Я очнулась от жуткой боли, словно обжегшей сердце. Сирена демонстративно дунула на пальцы, и с них сорвало несколько искр.

– Добро пожаловать назад, – произнес Архитектор.

– У тебя… сердце остановилось и…

– Что же за день сегодня такой? Все, кому не лень, лезут меня спасать! Кстати, спасибо. Что с Ан?

С трудом разжав собственные пальцы, конвульсивно сжавшие Амнезию, я поднялась на ноги и подошла к Антелле. Она уже не качалась, даже не шевелилась.

Я могла увернуться от метящего мне в сердце кинжала, но, если честно, мне было лень. Я перехватила руку Ан в воздухе, благо моя реакция намного превышала ее.

– Почему нельзя просто поговорить?

– Поговорить?! – ее огненный шар растаял в вакууме. – Говори, где я!

– Все еще в храме. Тот амулет, он… – она непонимающе смотрела на меня. – Стоп. А что ты вообще помнишь?

– Что я помню? Ты издеваешься?! – я была в таком шоке, что ей удалось меня подсечь. Правда, она пробежала всего пару метров, когда воздух вокруг нее взвихрился смерчем и опустил ее у стены, дальней от выхода.

– Я не издеваюсь. Ты помнишь меня?

– Не припомню, уж прости, – ядовито заявила она. – Хотя, если честно, ты кого-то мне напоминаешь. Нет-нет-нет, стоп, – она рассмеялась. – Дай угадаю – Рита Нартленд? Крутая длинноволосая девчонка с кучей оружия и амулетов? Знаешь, я почти поверила!

– А стоило поверить целиком и полностью, – я в одно мгновение оказалась у нее под носом, приложила руку к ее лбу, показывая ей наши общие воспоминания.

– О тебе пишут книги!

– Сколько убитых на твоем счету?

– У тебя есть книга Роггенхельма?!

– Ладно, предположим, Река Забвения. Она же не существует!

Мелькнувшая между деревьями серебристая гладь воды…

Похожее на замшелый пень лицо лешего…

Коридоры, забитые песчаными ведьмами…

Страж песков, рушащий баррикаду…

Роббики, наступающие со всех сторон…

Летучие змеи, выглядывающие из крон деревьев…

Горгульи, кружащие над караваном…

– Хватит! Хватит! – она билась затылком об стену, зажав уши руками и зажмурив глаза. Я вытерла кровь, пошедшую у меня из носа.

– Все еще не веришь? – она убрала руки, похлопала себя по ушам и пару раз согнула шею.

– Слушай, я не знаю, что тебе нужно, – жалобно заговорила она, увидев, как моя кровь становится зеленой и запекается на глазах. – Если выкуп, то можешь убить меня прямо сейчас, потому что моей матери на меня наплевать, – она осторожно обошла меня, не поворачиваясь спиной, и попятилась в сторону выхода. – Если хочешь заманить меня в какую-то банду, то тоже можешь убить. А если ни то, ни другое, тогда лучше отпусти.

– Не может быть, – Сирена пошла к нам с другого конца зала, недоверчиво глядя на Антеллу. Та обернулась через плечо. – Ты меня не помнишь?! – Ан снова перевела взгляд на меня.

– Ну да, очень убедительно. Я ее знаю? – от волос Сирены разлетались искры, камень под ее ногами плавился.

– Я твоя ученица! Обернись, посмотри мне в глаза и посмей это отрицать!

Антелла, не оборачиваясь, расхохоталась, возвела руки к небу и заорала в голос.

– Мне больше нечему тебя учить! – Сирена остановилась, схватилась за сердце и осела на камень. – Видишь, ничего не случилось. Кстати, ты переигрывала, – опустив руки, она повела плечами и пошла ко мне. – Ну? Убьешь или отпустишь?

– Давай по-другому, – я подняла ее в воздух за горло одной рукой (признаюсь, не без помощи ветра) и достала другой Смерть из ее нагрудного кармана. – Или я тебя убиваю, или ты идешь вместе с нами за Каплей.

– Я не знаю, что это такое, не хочу знать и не собираюсь с тобой никуда идти. Хочешь – убивай, тебе это ничего не даст.

Опустив ее на землю, я дала ей отдышаться и поднять на меня глаза. А потом изо всех сил ударила под челюсть. Антелла врезалась головой в камень и, упав на землю, уже не поднялась.

– Черт.

Я дернула рукой, и три выбитых пальца встали на место. Сирена поднялась на ноги, в ее глазах блеснули слезы.

– Она… как так получилось?

– Дай угадаю, – подал голос Архитектор, тактично молчавший до этого, – ты неправильно сформулировала.

– Что?! Я сказала забыть Ликос. Вслух сказала!

– А чего ты захотела?

Я пожала плечами, хотела развести руки в стороны и замерла посередине жеста.

– Черт…

– Ты захотела, чтобы она забыла боль. Она забыла, зачем вы шли, забыла вас. Наверняка забыла все то, что причиняло ей боль. Но сама боль никуда не делась.

– Но раньше она нормально справлялась!

– Потому что она знала многое. То, что помогало ей справляться. А сейчас не знает.

Я посмотрела на Антеллу, лежащую на полу.

– Что я наделала… Сирена, прости, это из-за меня…

– Ничего. Лучше такая Антелла, чем непонятно что.

– Вы еще хотите найти Каплю?

– Да какой смысл? Без Антеллы это бесполезно! Капля убьет любого, кто не является потомком королевского рода…

– Да откуда амулет знает, чья кровь у вас в жилах? И как тогда Капля принимала самого Роггенхельма? Вам не кажется, что это глупо?

– Но пророчество…

– В нем говорится о принцессе Кератра, но то, что записано в Книге Судьбы, можно изменить. Там есть также слово «истинная». В те времена этим словом обозначали просто хорошего человека, бескорыстного. Никакого отношения к королям это не имело.

– Нет, в пророчестве все правда. Я видела… – к своему ужасу, я поняла, что не могу вымолвить ни слова. Но это значит… что то, что я видела, случится скоро. Очень скоро.

– Рита, что с тобой?

– Сколько до полуночи?

– Да, Капля…

– Сколько до полуночи? Говори!

– Часа четыре, не больше. А что?

– В полночь Капля взорвется.

– Вы меня поражаете! Как вы рассчитали точное время взрыва?

– А откуда его знаешь ты?

– Роггенхельм говорил. Он был очень интересным, хотя и очень наглым. Он даже на мне что-то черкал.

– Что? Покажи!

– Черт… – я невольно улыбнулась, поняв, что привычку это восклицать Сирена переняла от меня. – Рита, это же то, что ты слышала, когда мы шли сюда!

– Верно. Он что-то еще на тебе записал?

– Да, но я могу это показывать только внутри катакомб. Роггенхельм особо оговорил, что в случае нарушения этого условия я стану детской книжкой с картинками.

– Потрясающе. Нам нужно обыскать все катакомбы, пройти все ловушки, достать и подчинить Каплю – за четыре часа?

– Нет. У меня есть схема переходов, так что я иду с вами. Кто меня понесет?

– Погодите… – я вышла из темного храма, не оглядываясь на лежащую без сознания принцессу. Через минуту за мной вышла Сирена, надевая ножны с кинжалом Антеллы.

– Я ее связала. Шнурками. Просто чтобы не сбежала. Чего это ты?

– Я – крутой маг мысли.

– Рада, что ты это осознала, но тебе это очень важно сейчас?!

– Конечно, я не предназначена Капле, но я очень крутой маг мысли. Я почувствовала, еще когда мы шли сюда…

– Возможно, Роггенхельм об этом не подумал. Ведь он магом мысли не был.

– Рита, не слушай его. Куда?

Я остановилась и закрыла глаза. Лица коснулся свет заходящего солнца, поспешно отполз в сторону попавшийся под ногу корень. Стоило расслабиться, и я снова ощутила холодок со стороны катакомб. С закрытыми глазами чувствовать путь оказалось намного проще, так что я не стала их открывать и просто пошла вперед.

Так вот что это такое – когда тебя ведет предназначение. Даже предназначение, к которому ты примазалась случайно, даже похищенное. Ты словно не чувствуешь под собой земли, но не спотыкаешься и не наступаешь на корни и в ямы. Все, что ты чувствуешь – холод, который проходит в душу, не касаясь кожи. Пока ты слышишь то, что зовет тебя ниоткуда и, возможно, в никуда, у тебя не болит голова, в ней не толкутся бесполезные мысли. Ты даже боли не чувствуешь.

Я впервые в жизни позавидовала Антелле. Хотела бы я быть предназначенной Капле – даже не за ее силу, а только за это ощущение. Как будто тропа у тебя под ногами движется и сама несет тебя вперед.

Сирена постучала меня по плечу. Я с неохотой открыла глаза и поморщилась – все-таки кругом было еще слишком светло. Прямо передо мной начинались полуразрушенные ступени вниз. Я нашла еще один вход в катакомбы.

– Мне все-таки кажется, что идти по следам Роггенхельма в катакомбы с закрытыми глазами – это слишком.

– Соглашусь с девочкой.

– Тебе-то чего надо? Ты же карта!

– Если Капли коснется ее истинный владелец, я стану человеком. Так что мне выгодно вам помогать.

– Ты вроде что-то говорил про записи Роггенхельма? – я отобрала Архитектора у Сирены и развернула. – Так покажи!

Поверхность карты словно взволновалась, и на ней проступили чернила.

– Ну и что это за бред? Даже рифма какая-то недоделанная!

– А чего ты хотела? Опус в сто листов? Это его заметки, которые он делал только для себя на случай, если ему понадобится вернуться, а дорогу он забудет. К тому месту, где находится Капля, можно пройти от любого входа, но более-менее безопасен только один. Роггенхельм мог пройти любым путем, но он не был самоубийцей, поэтому всегда проходил здесь. Три испытания, как в старых традициях. На все три есть подсказки.

– Я вот думаю, что хуже, – Сирена вроде бы равнодушно смотрела в темноту тоннеля. – Пойду туда первой – умру первой. Ты пойдешь первой – я сначала еще и увижу, как умрешь ты.

– Извини, без вариантов, – я отодвинула ее в сторону и шагнула в прохладу катакомб.

Свет за спиной померк всего через несколько поворотов. Сирена молча шла за мной, покручивая кольцо на пальце. Потолок был низким, мне приходилось нагибаться, но Сирена шла свободно. Постепенно потолок отдвинулся вверх, а стены перешли в настоящие, образованные не магией и не человеком, но природой. Только что-то раздвинуло землю в стороны и спрессовало так, что она почти превратилась в камень. Поэтому я не заметила момент, когда стены кругом и правда стали каменными. Света не было, но нам с Сиреной он не был нужен. Интзрение нельзя затмить.

По коридору кружились разноцветные вихри, от слишком пристального взгляда на которые начиналось головокружение. Глаза заболели. Сирена уже некоторое время шла с закрытыми, держась за мое плечо. Не выдержав, я перешла на обычное зрение. В коридоре оказалось далеко не так темно, как мне казалось раньше.

Повернув в очередной раз, я чуть не налетела на себя.

– Всего лишь зеркало… – с облегчением произнесла вторая Рита. Я выпучила глаза. Она выхватила кинжал, но тут же опустила. – Ты, наверное, обещанные галлюцинации?

– Очень убедительно. Она совсем как я. Только я чего-то не уловила в идиотских роггенхельмовых подсказках – тебя нужно убивать или нет?

На мой взгляд, мы обе вели себя как я.

– Да, черт знает на что способна эта Капля… – она покачала головой.

Я повернула направо и с удивлением заметила, что моя копия пошла рядом со мной.

– А ты-то куда?

– Как это «куда»? За Каплей! Она же взорвется в полночь!

– Но ты галлюцинация! Зачем тебе Капля?

– Очень круто, только я начинаю немножко сходить с ума, когда мое собственное видение зовет видением меня.

– О черт, – я потерла лоб. – Давай договоримся так: сначала пройдем испытания и достанем Каплю, а потом будем решать, кто из нас галлюцинация.

– Круто. Никогда еще не работала в паре с самой собой.

Мы шли в ногу, как один человек. Время от времени я невольно ускоряла или замедляла шаг, чтобы вторая я не шла со мной в ногу, но она делала то же самое в ту же секунду и бесилась, похоже, точно так же. Вскоре мы увидели сидящий у левой стены коридора скелет, словно охраняющий проход в пещеру, и замедлили шаг.

– Увидишь там следы потерь… давай ты пойдешь первой? – прошептала она.

– Почему это я? Ты галлюцинация, с тобой ничего не случится – ты и иди!

– Это кто еще галлюцинация! Это я тебя придумываю, ты должна меня слушаться, так что иди! – Рита, похоже, уже не боялась говорить громко, потому что скелет на ее голос не оборачивался.

– Еще чего! – я остановилась. – Знаешь, можешь как угодно мне мешать и мельтешить перед глазами, но упрекать меня в том, что я ненастоящая – это уже слишком!

– А ну иди вперед! – в моей голове ее голос прозвучал как рев химеры. Я покачала головой.

– Я же по меньшей мере так же сильна, как ты. Чего ты хотела этим добиться? – она скрестила руки на груди, давая понять, что первой не пойдет. – Иди своей дорогой и не мешай мне.

– Нафиг надо, – фыркнула она, прислоняясь к стене.

Не верь глазам, ушам не верь…

Опасность внутри, кругом не смотри…

Что-то странное. «Нафиг надо». Вы знаете, что значит это выражение?

Тогда я в очередной раз поняла, насколько мне повезло с памятью и с реакцией. Я остановилась меньше чем в метре от почти отвесного обрыва, которого секунду назад просто не было. Резко обернувшись назад, я увидела вторую Риту, быстро приближающуюся ко мне.

– Так я знала, – и изо всех сил толкнула меня в пропасть. Я упала на бок, не смогла остановиться, перекатилась через спину и поняла, что подо мной – пустота.

К счастью, я успела схватить вторую себя за ногу, поэтому мы рухнули обе. Я зацепилась свободной левой рукой за край, но добилась только резкого рывка и того, что содрала с руки кожу. Отдернув руку, я повернулась спиной к камню, не отталкиваясь, а наоборот, прижимаясь к стене всем телом, я попыталась затормозить. Ничего не выходило, и я увидела, что впереди обрыв переходит в отвесный. Раздирая на спине одежду и кожу, я поехала вниз. Тут вторая Рита, перелетев через меня, врезалась в камень и судорожно подняла руки к лицу, пытаясь его защитить и притормозить свой спуск, стирая пальцы до костей. Я упала прямо на нее, приложив головой о склон и столкнув вниз, зато замедлив свое падение ровно настолько, чтобы успеть схватиться здоровой рукой за выступающий камень. Когда ободранная ладонь зажила и снова обрела чувствительность, я поняла, что моя копия не упала, а повисла на мне, как огромная гиря. Я собиралась пнуть ее по лицу, но увидела, что ее руки не зажили. По моей кисти струйками стекала ее кровь, а один из словно освежеванных пальцев был лишен мяса почти полностью, так что мне в руку между сухожилиями вонзилась кость. Но она даже не вскрикнула, только цеплялась изуродованными руками за мою.

Я наконец-то догадалась перейти на Инт-зрение.

В вихре света и красок я увидела чисто белый контур, из которого уходила через пальцы жизнь.

– Сирена?!

Вновь посмотрев обычным зрением, я увидела Сирену, а не себя. Она сморгнула, прозревая, и выпучила глаза.

– Рита?.. но…

– Нет времени, – я дернула ногами, пытаясь раскачаться. Магия не работала, только мысленная связь да зеленая кровь. – Не смей отпускать, слышишь?

– Не могу, не могу… – она пыталась помочь мне раскачаться. Моя рука не вывернулась из сустава только потому, что по ней непрерывно бежала зеленая кровь.

Рука почти соскальзывала с камня, но этого не хватало для того, чтобы выбросить Сирену на край пропасти. Только если она резко подтянется на моей руке, оттолкнется от того выступающего камня и прыгнет… нет, это невозможно. То есть для меня возможно, потому что у меня в голове нет многих барьеров. Я могу сама в себя, предположим, нож воткнуть, если будет нужно, потому что знаю, что исцелюсь. Но даже я не смогу заставить себя подтягиваться на освежеванных руках.

– Видишь вон тот выступ? – выпалила я на одном дыхании. Руки затекли, в плечах что-то похрустывало. – Постарайся от него оттолкнуться и…

– Не могу… он слишком близко… я… я просто не могу… – по ее щекам текли слезы. Она судорожно всхлипывала, а кровь из изодранных ладоней все никак не останавливалась.

– Прости меня.

– За это? Не ты должна просить прощения, а Роггенхельм.

– Нет. Не за это.

– А за что тогда?

– Словом Учителя, Правом Учителя…

– Нет! Стой! – она попыталась разжать руки, но пальцы затекли и не слушались. Изо всех сил качнувшись, я набрала побольше воздуха и продолжила.

– …я заклинаю тебя, Сирена Аскье…

Она закатила глаза, но через мгновение открыла их снова, резко подтянулась на моей руке, чуть не сбросив меня с обрыва, оттолкнулась от выступающего камня и потрясающим двойным сальто выбросила себя на ровный камень. Я перестала раскачиваться и вскоре остановилась совсем. Первым делом я сменила руку, на которой висела. Потом, вывернув несколько мелких камней, я нашла ногой более-менее крепкий, встала на него одной ногой, подняла другую чуть повыше, вбила носок сандалии в какую-то трещину, приподнялась, давая отдых левой руке и одновременно пытаясь найти какую-нибудь зацепку правой. Внезапно что-то вцепилось в мое запястье так, что оно чуть не отнялось. Подняв голову, я увидела искаженное болью лицо Сирены, держащей меня за руку. Прикосновение не защищенной кожей плоти было ужасно неприятным, но Сирене приходилось в тысячу раз хуже.

С какой-то нечеловеческой силой она рванула меня наверх. Мне оставалось только пару раз оттолкнуться ногами от крупных камней. Через пару секунд я уже лежала на краю обрыва, тяжело дыша и чувствуя, как заживает спина.

Магия не действовала только за краем пропасти – видимо, чтобы никто ничего не заподозрил, пока галлюцинации заманивают его на смерть. А для тех, кто пришел не один, Роггенхельм придумал специальный фокус: вместо своих друзей люди видели то, что хотел видеть могущественный создатель катакомб.

Вытряхнув из головы мысли, я порезала руку, набрала зеленой крови в ладонь другой и протянула Сирене. Сжав зубы, она попыталась коснуться крови измочаленными пальцами, но тут же с воплем отдернула руку.

– Сейчас… – я создала из воздуха лезвие, вырезала им углубление в камне и вылила туда кровь. Потом сняла с кинжала лезвие и вставила когти в рану на руке, не давая ей зарасти. Сирена, держа кисти рук в воздухе перед лицом, почти равнодушно наблюдала за тем, как я набираю полную чашу крови.

Отбросив кинжал, я проследила за тем, как рана на глазах исчезает, добавляя еле заметный шрам на кожу, ставшую от частого использования Энка зеленоватой. Сирена подошла и встала на колени рядом с чашей.

– Давай, – я разминала руку, поглядывая на ученицу.

Сирена просто не могла заставить себя коснуться крови. Я знала, как обжигает открытые раны – даже пар шел, правда, зеленый. Ученица уже плакала в открытую, даже не пытаясь стереть слезы изуродованными руками.

– Не… не могу… лучше так…

– Прости меня…

– Что? Нет!

Главное – не привыкнуть использовать Право Учителя. Все-таки это крайняя мера, очень и очень жестокая.

Сирена сунула обе руки в кровь, зеленый пар скрыл ее лицо, но от крика мне заложило уши. Вырвавшись из облака пара, она откатилась назад, приподнялась, опираясь на костяшки пальцев – видимо, собиралась броситься на меня и придушить. И тут поняла, что опирается на руки и ей не больно.

– Не за что, – я поднялась на ноги. Закинув руку за спину, я одним движением содрала корку с раны, чуть не сняв плоть с костей. Волна холода – и остался только зеленый шрам почти во всю спину да странный фасон рубашки с открытой спиной и рваными краями.

Сирена поднялась на ноги и отряхнула руки. В разные стороны разлетелись капли зеленой крови, не успевшей впитаться в кожу.

– Да, жутковато, – фыркнула она, разглядывая зеленые кончики пальцев.

– Роггенхельм – просто урод. Карту не потеряла?

– Нет, – она вытащила Архитектора из-за пояса.

– А ну сотри с меня кровь, девчонка! О, мы уже в катакомбах?

– Заткнись и не возмущайся. Лучше покажи следующую подсказку.

– Кто будет осторожен впредь – Умрет, не сделав шаг, А тот, кто хочет умереть, Пройдет, не зная, как, – прочла Сирена.

– Ну и что за бред? – устало спросила я. – Дай угадаю – ты ничего не знаешь, бумажка?

– Да как ты посме… – у Сирены из ладоней брызнули искры. Надпись тут же исчезла, а голос замолк.

– И правильно. Ну, что делать будем?

– В плане как будем проходить испытание, на котором нужно стать самоубийцей, чтобы выжить? Или как пересечем пропасть, в которой не действует магия?

– Да, Рита, ты умеешь все веселье испортить.

– Зато я выживать умею.

– Ага, это я уже наблюдала, – она злорадно усмехнулась.

Подойдя к обрыву, я увидела, что он начинается не у самой арки, я чуть дальше. А вдоль левой стены идет узкий карниз – только одну ступню поставить. Подняв голову, я увидела над карнизом ржавые поручни. Если раскидывать руки на всю ширину, можно хвататься через один. В некоторых местах поручни отсутствовали.

– Прелесть. Надеюсь, это еще не второе испытание, потому что здесь все как в жизни: хочешь подохнуть – подохнешь.

– Обнадежила, – Сирена осторожно ступила на карниз и откинулась над пропастью, держась за поручень. Я дернулась было вперед, но ученица не сорвалась.

– Тебе помочь? Или столкнуть?

– Не шути так. Мне страшновато.

Пожав плечами, я схватилась за первый поручень. Ржавчина царапала ладони, зато не срывалась с железа. Перехватив второй поручень, я почувствовала за спиной пустоту. Руки скоро заболели, но я не собиралась их разжимать. Сирена притормозила перед первым отсутствующим поручнем.

– Давай быстрее, у меня руки отваливаются.

– Сейчас, – она переступила чуть подальше и качнулась, чтобы достать поручень правой рукой. С жутким лязгом ближний ко мне поручень вывернулся из камня. Сирена потеряла опору и упала бы назад, но я схватила ее за руку, в которой все еще был зажат отвалившийся поручень с торчащими винтами. – Черт…

– Идет, я не буду торопить.

Остальные поручни держались крепко, но Сирена все равно дергала за каждый по нескольку раз – на всякий случай. Руки ныли все сильнее и сильнее, но я больше не пихала Сирену под локоть. Мне повезло, второй раз я могу ее не удержать.

Ой, как у меня завтра мышцы будут болеть… если завтра вообще наступит.

Ученица наконец-то ступила с карниза на нормальную каменную площадку, да так и остановилась с открытым ртом, не давая мне пройти.

– Ты чего? – я толкнула ее в плечо, заставив освободить мне место, встала рядом с ней и стала разминать кисти рук, не глядя вперед. Сирена постучала меня по плечу и указала вперед.

– Да что с тобой такое? – я подняла глаза и замерла. Всего в нескольких метрах впереди словно бы метались лучи. Присмотревшись, я разглядела характерный блеск титана. Сирена пощелкала пальцами, но не высекла ни единой искры.

– Кто будет осторожен впредь… – она подошла к стене из мелькающих лезвий и протянула руку. Я думала, стена подастся навстречу, чтобы поглотить ее, но ничего не произошло. Лезвия шевелились, как лепестки каких-то хищных цветов.

Подойдя поближе, я поморщилась. Скрежет титана резал уши, блеск – глаза. Через какое-то время я заметила, как со скоростью, которую воспринимает только глаз мага воздуха, лезвия на мгновение разошлись в стороны и тут же скрестились снова, выписывая какие-то невообразимые фигуры.

– Ты это видела?

– Видела что?

– Проход!

– Рита, здесь нет прохода. Сплошная стена из титана.

Я уставилась на мельтешащие лезвия так, что заболели глаза. На долю секунды словно человеческий силуэт появился в блеске титана и исчез, пройдя эту «стену» насквозь.

– Только не говори, что опять ничего не видела!

– Я… вроде что-то мелькнуло… это что, человек?

– Нет. Это сэр Пустое Место.

Присмотревшись, я поняла, что силуэт появляется чуть ли не ежесекундно. И что, если очень постараться, можно пробежать сквозь лезвия вместе с ним.

– Рита, это самоубийство. Я не читаю мысли, но все ясно, стоит взглянуть на твое лицо. Если ты туда полезешь, то я тоже.

– Вместе нельзя. Просвет слишком маленький.

– Я не такая быстрая, как ты. Я даже не вижу этот просвет.

– Ты его не видишь, но двигаться с его скоростью ты очень даже можешь. Глаза на самом деле не только у магов, но и у многих животных реагируют медленнее, чем их владелец.

– Ты имеешь в виду…

– Да. Ты пробежишь, но ты не сможешь понять, когда.

– Тогда ты мне скажи, – она встала примерно в метре от стены из лезвий и приготовилась. Вскоре титан расступился снова.

– Давай! – я поняла, что лезвия сомкнутся, перемалывая Сирену, не успел мой голос затихнуть. – Стой!

Я потянула ее назад, выдергивая из-под быстро сжимающейся арки. Она вздрогнула, когда лезвия оставили глубокие порезы на пальцах, испачкав титан кровью. Только теперь я заметила запекшуюся кровь на многих, очень многих лезвиях.

Я отвела Сирену от «стены» туда, где действовала магия, чтобы залечить порез, но он сросся сам.

– Хватит с меня на сегодня твоей крови, – Сирена вырвала руку и подошла к словно переливающейся поверхности, разбрасывающей блики во все стороны. – Почему не вышло?

– Слишком быстро. Нужно сунуться раньше, чем я увижу просвет, но как угадать время?

Промежуток между проходами Пустого Места все время менялся, и рассчитать было невозможно. Я приблизила лицо к стене лезвий, пытаясь разглядеть что-нибудь еще. В конце концов я бы решилась броситься наудачу, положившись на скорость и реакцию мага воздуха. И почти наверняка погибла бы.

– Смотри, – Сирена указала туда, где появлялся силуэт человека – скорее всего, самого Роггенхельма.

– Я там ничего нового не вижу.

– Перед тем, как расступиться, лезвия сходятся еще ближе, видишь?

Я увидела, как лезвия резко разворачиваются, шинкуя воздух в одном и том же месте, а потом расходятся в стороны.

– Нет. Я не пойду. Это верная смерть, ты что, не понимаешь?

– Да, ты права. Идиотская идея. Туда только самоубийца сунется…

– Стоп! Что ты сказала?!

– Я же уже признала, что неправа! Чего тебе еще…

– Нет, про самоубийц!

– Туда полезет только тот, кому жить надоело. Довольна?

– А тот, кто хочет умереть, Пройдет, не зная, как, – процитировала я Роггенхельма. Сирена несколько секунд непонимающе смотрела на меня, потом подошла к стене и уставилась на нее.

– Роггенхельм был еще более ненормальным, чем ты.

– Это комплимент или издевательство? – когда лезвия свернулись огромным железным цветком, направленным остриями ко мне, я бросилась вперед. Блеск резал глаза, проносящиеся у самой кожи лезвия обдавали холодом, от страха подкашивались ноги. Острия лезвий почти касались глаз, но я бежала, не пытаясь затормозить или отстраниться, пытаясь не выходить за границы силуэта, которого даже не видела. Внезапно левая нога подвернулась, и я чуть не завалилась влево, но каким-то невероятным кувырком вернулась на правильный путь, не коснувшись стен. Снова стерев костяшки пальцев об каменный пол, я подбросила себя вверх, повторяя движения Роггенхельма, и расслабила руки, заживляя раны, понимая, что у меня получается…

Мне рассекло ступни, когда втягивало в месиво лезвий. Одновременно сквозь холодный блеск металла впереди пробился нормальный свет, хоть и не солнечный. Ломая ногти, я проехалась кулаками по камню, выдергивая ноги из мясорубки и выкатываясь на свет. Несколько секунд я лежала, закрыв глаза. Потом села, осмотрела свои ноги и облегченно вздохнула, увидев, как свежие порезы зарастают зеленой кожей. Я только успела подняться на ноги, когда вылетевшая из убийственной ловушки Сирена сбила меня снова.

– А Роггенхельм точно мертв? – спросила она, помогая мне подняться. – Если он жив, я найду его и убью сама!

– Полагаю, он либо мертв, либо… я даже не знаю, что может произойти с такими, как он. Насчет убить его – становись в очередь. За эту мясорубку он точно ответит.

– Мясорубку?

– Я так сказала?

– Да.

– А что это значит?

– Ты это сказала и спрашиваешь меня? Хотя, признаю, название подходящее.

– Это не название, это вроде… так называют любую опасную ловушку или битву…

– Ага. И откуда ты это знаешь?

– Я… я не знаю… – я схватилась за голову. В ней метались отзвуки того, чего я никогда не слышала. Я снова почувствовала холод пути. В голове зазвучала мелодия, которой просто не могло быть в реальности. Такая музыка может звучать только в душе.

– Рита? – Сирена потрясла меня за плечи. Я опустила руки и посмотрела вперед. Коридор раздваивался. Даже не засомневавшись, я повернула налево. Сирена последовала за мной, молча растирая правое запястье.

Ноги сами несли меня вперед, за спиной словно выросли крылья. Интересно, за чье предназначение я ухватилась? Антеллы? Или неведомой Транаррской принцессы?

– Полагаю, тебе лучше остановиться и открыть глаза, – ворвался в мелодию испуганный голос Сирены.

Я с неохотой подняла веки.

– Ничего себе…

Эта пещера была почти такой же огромной, как та, в которой находился Сталактит Вечности. Отовсюду торчали какие-то белые кристаллы. Чуть левее выхода из пещеры с «мясорубкой» начиналась черная тропинка, на которой кристаллов не было. Завидев существ, передвигающихся по пещере, я моментально спряталась за кристаллом. Ученица свалилась рядом и прижала запястье к холодному кристаллу.

– Черти, – прошептала я.

– Это черти? Все это черти?!

– Придушить бы Роггенхельма… он сообразительный. Черти не трогают того, кто их создал, а всех остальных будут убивать без жалости, которая им вообще не знакома.

– Сколько у нас времени?

– Не знаю. Но нужно торопиться, – присмотревшись повнимательней к кристаллу, я без всякого удивления узнала материал, из которого был сделан каждый Свет-В-Ночи. Все, что продавали как редкие амулеты, на деле было просто осколками этих кристаллов.

В центре пещеры рос такой же, только огромный и черный. Если бы он не поглощал свет мелких кристаллов, они давно разрослись бы, и свет выжег бы землю и небо над ней…

Помотав головой, я вытрясла из нее воспоминание Роггенхельма.

Только его мне сейчас не хватало.

Я забралась на кристалл. Черти беспокойно завертели головами, но траекторий движения не изменили. Размяв руки, я приготовилась взлететь.

Я очень осторожно спустилась с кристалла, стараясь ни на секунду не оставаться без опоры. Ощутив голыми пятками камни, я выдернула Архитектора из-за пояса у Сирены и развернула.

– А теперь говори, что знаешь.

– Я не могу. Я знаю все, что может здесь случиться – Роггенхельм мне рассказал. Он был гением. И именно поэтому он не ограничился пустым обещанием. Он заколдовал меня так, чтобы я остался таким навсегда, если нарушу условия договора.

Я не удержалась и все-таки надорвала уголок карты. От крика в Инт-диапазоне подкосились ноги.

– Ладно, ладно, я тебе верю, – я свернула Архитектора в трубку и засунула в щель между кристаллами. – Если я не вернусь, отнесешь его наружу, ладно? Там ему будет с кем поговорить. Кому сдать секреты Роггенхельма. Или оставь у себя.

– Архитектор, извините нас заранее, если мы не вернемся, – демонстративно произнесла Сирена. Я неодобрительно посмотрела на нее, она усмехнулась. – Не избавишься ты от меня, смирись.

– Ладно. Что у нас есть?

– Летящий будет сбит в пути. Ты не ступай на легкий путь.

– То есть тропинка тоже под запретом? А что такого случится, если ступить на нее?

– Может, все черти разом бросятся на того, кто так поступит?

– Резонно.

Мы шли по камням, обходя кристаллы Света-В-Ночи. Мне стало не по себе, когда я поняла, что это место напоминает мне могилу Жана. Так же темно. И я оставила ему такой же амулет. Что ж, здесь хоть не так обидно будет умереть.

Вблизи черный кристалл оказался настоящей горой – в несколько раз выше моего трехэтажного дома. Он вовсе не был холодным, как мне показалось, когда я его увидела. Тропа взбиралась по кристаллу, охватывая его спиралью. Грани были почти отвесными, зато неровными, со множеством выступов и выемок.

– Нартленд! Хватит уже там торчать! Лезь сейчас же!

Серая стена из камня, который сначала расплавили, а потом резко остудили, превратив в тренировочную стенку для скалолазания. Я сидела на единственном выступе, достаточно широком для этого, и теребила бесполезную ыжмадейскую веревку, обхватывающую меня за пояс и перехлестывающую через железный поручень над верхним краем «скалы».

– Меня достала эта веревка!

– Ты должна научиться лазать без магии!

– Но я и так лазаю без магии! – я встала на ноги, несколько секунд смотрела на стену. А потом побежала по стене вверх, перебирая зацепки руками и ногами. Глаза разбегались, мозг моментально выбирал нужный путь, а когда его не было, я подпрыгивала. Физическая сила мага воздуха позволяла мне дотянуться до следующих зацепок.

– Ну вот, опять она за свое, – сказал кто-то, мимо кого я пронеслась, как вихрь.

Последний прыжок – и я сажусь на железном пруте, почти касаясь спиной потолка, отвязываю от себя веревку и бросаю ее вниз. Тренер и ребята что-то кричат, но мне все равно. Я прыгаю на стену. Человек не может так прыгнуть, но магу воздуха это раз плюнуть. Прыгая с выступающих камней на светильники, я стремительно спускалась вниз. Все в тренировочном зале замерли, глядя на мой спуск. Спрыгнув с последнего факельного кольца, я сделала тройное сальто в воздухе и схватилась за штору, соскальзывая по ней. Съехав до того места, где ее перехватывал витой шнур, я оттолкнулась от нее и приземлилась на все четыре конечности.

Не обращая внимания на восхищение учеников и гнев учителей, я вышла из зала, зашла за угол и только там упала на колени. Руки дрожали, ладони были просто изрезаны, ступни были сбиты в кровь.

Никто не увидит. Мне все равно, сколько я потеряю и насколько больно мне будет. Мне нужно выйти на охоту за амулетами, а на деле – на охоту за монстрами и бандитами. Мной движет ненависть, которую я чувствую каждый раз, когда просыпаюсь от того самого сна. Я не могу увидеть или услышать то, что происходит, но я знаю, что это самое ужасное, что могло случиться в моей жизни. И самое страшное – это и правда случилось. До того, как мне исполнилось пять, то есть в то время, которого я не помню. И это сделал кто-то из тех, кто был мне дорог. С тем, кто был мне дорог. Но что случилось тогда? Я не помню, и от этого только хуже.

Я буду сражаться со всем, что причиняет боль другим. И никто не увидит моих слез. Не доставлю им такого удовольствия.

Сжав зубы, я прыгнула на первый выступ, перехватила рукой второй. Пальцы нашаривали выемки почти без участия мыслей. Ноги скользили по кристаллу, изредка больно отталкиваясь от выступов. Мышцы на руках и ногах быстро заныли с непривычки. Я уходила в прострацию, взбираясь по почти отвесной стене, как по ровной поверхности. Зеленая кровь холодила моментально расцарапанные голые ступни и пальцы, стекая по запястьям к локтям и оставаясь на кристалле. Там, где на черную поверхность попадала кровь, камень начинал светиться и в конце концов становился белым. Кровь, добровольно пролитая во тьму – вот как рождается свет в ночи.

Нет, это не голос Роггенхельма. Это мой собственный голос. Только я словно… старше? Я уже слышала от себя нечто подобное несколько раз. Это была правда – правда о жизни, которую мне просто неоткуда было узнать.

Руки и ноги двигались сами собой. Мне не нужно было следить за собой – я могла вызвать свое собственное воспоминание.

Свет выжег землю и небо над ней…

Как… красиво. Я так не говорю – просто нет таланта. Я бы сама никогда не додумалась до такой формулировки. Тогда чьи слова я повторила… повторю?

– Ничего страшного. Ты же сильная, помнишь? С рассветом станет безопасно. Днем они не приходят. Ты же всегда была совой. Так почему теперь тебе так хочется спать? Чудовищно знакомый голос. Так бывает, когда услышишь какую-то совпадающую с твоим душевным ритмом музыку и поймешь, что она звучала всегда…

Боль пульсировала в голове, выворачивая память наизнанку. Я вспомнила будущее – неужели я не способна вспомнить прошлое? В последнее время отрывки всплывают все чаще – так почему бы и нет?

– Не тронь ее!

– Не лезь, Тин!

– Мне плевать на пророчества и тому подобный бред. Мне все равно, что за игру ты затеял с нашими, между прочим, родственниками. Мне все равно, как ты обращаешься со слугами. Но мою сестру ты не тронешь!

Я чуть не сорвалась с уступа. Отдышавшись, я полезла дальше. Я слишком поздно поняла, что уже приоткрыла дверь в прошлое, и теперь оно рвется из-за нее.

– Нам ничего за это не будет. Ее мы убить не можем, но он нам не нужен…

– Рита, беги!

Пальцы разжались, и я не упала только потому, что Сирена, которая, оказывается, лезла за мной, ударила меня снизу между лопаток, прижимая лицом к кристаллу. Голова раскалывалась, но эта боль не значила ничего по сравнению с разрывающей сердце.

– Кто? Кто ты?

Не лезь, Тин!

– Рита, опять? Тебе не кажется, что сейчас не самый подходящий момент?!

– Тин… Тин… – я прижалась щекой к кристаллу и заплакала, как-то совсем по-детски. Сирена с изумленным лицом возникла где-то справа.

– Что ты видела? Будущее?

– Нет… – я попыталась что-то сказать, но подавилась слезами.

– Прошлое? – она выпучила глаза так, что приподнялось веко над третьим. Ученица смущенно тряхнула головой, сбрасывая на лоб отросшую челку. – Ты вспомнила что-то из своего прошлого?

– Да. Своего… своего брата… – я вцепилась обеими руками в первые попавшиеся трещины и изо всех сил ударила себя головой о кристалл.

– У тебя есть брат?!

– Был, – струйка крови на лице позеленела и запеклась. Как ни странно, мне полегчало. Архитектор говорил, что боль не исчезает, если стереть воспоминания. Так вот с чем я жила двадцать с лишним лет. Теперь я знаю, почему мне все это время было так больно. Моего брата убили.

– Он умер?

– Я не хочу об этом говорить. Ясно? – я посмотрела ей в глаза сквозь мутную пелену слез. Она отшатнулась так резко, что чуть не сорвалась с уступа, на котором стояла.

– Прости. Никогда больше… – проглотив невнятные извинения, она полезла вверх. Я последовала за ней, но скоро обошла слева. Ведь мне не нужно было следить за тем, чтобы не пострадать.

Слезы высохли. Я привыкла жить с тем, что моего брата убили, только не знала об этом. Для любого другого это прозвучало бы предельно странно, но для меня это абсолютно нормально. Единственное, что меня расстраивало сейчас – что я обидела Сирену. Она моя ученица, хоть и неофициально. Но я могу разрушить эту связь, а с Сирены на сегодня уже хватит потерь. Ей нужен хоть один Учитель. Потерять обоих в один день – это слишком.

– Извини. Просто… забудь, что я сказала, ладно?

Край кристалла внезапно оказался прямо передо мной, и я тут же высунула из-за него голову. Передо мной была… абсолютно ровная грань, целиком являющаяся частью тропы. Капли не было.

– Сирена, здесь ее… Сирена?

Я посмотрела вниз сначала через одно плечо, затем через другое. Ничего, только белые следы моей крови. Кажется, где-то справа была дыра, ведущая внутрь кристалла. Пещера в пещере. Или замок?

Может, Сирена полезла туда – проверить?

Спустившись к дыре, я осторожно высунулась из-за края. Я просто не успела ничего сделать – меня ударили по голове так, что я почти потеряла сознание. Голова и так болела, а теперь еще и начала кружиться. Все расплывалось. Руки и ноги не двигались. На мою голову нацепили что-то вроде венца, который был мне явно мал, потому что ужасно больно сжимал голову.

– Что… что происходит…

– Рита! – один протяжный крик Сирены, и я пришла в себя. Когда я попыталась вырваться, меня удержали. Венец, похоже, работал как Кольцо Боли, потому что магия не действовала.

– Не дергайся, милая, – я в ужасе уставилась в свои собственные глаза, повернула голову направо и встретила взгляд еще одних, таких же. Тут я разозлилась.

– Да что же вам всем так нравится мой облик?!

– При чем тут твой облик? – один из чертей дернул меня за локоть, поднимая повыше, чтобы прошептать следующие слова прямо в ухо. – Только твоя сила.

Меня поставили посередине неровно выбитого в кристалле зала. В середине сиял Свет-В-Ночи. По его яркости можно было предположить, что его поливают кровью очень часто. Один из чертей заломил мне руки за спину, другой жестом фокусника извлек из-за пояса мой кинжал, вернее, его копию, а потом взял такой же у того, который держал меня.

– Знаешь, откуда берутся черти?

– Мы же читаем ее мысли. Ты прекрасно знаешь, что она не в курсе. Не задавай глупых вопросов.

Несколько секунд черт, играющий кинжалами, молча смотрел в потолок. Потом опустил глаза на меня.

– Нет. Я не такой идиот, как она. Мне не нужны правда или честь. Только сила. Так о чем это я?

– О том, откуда мы взялись.

– Ах да. Все очень просто. Нужно нанести чем-то, сделанным из нас, ритуальный узор на руку, и если человек переживет этот процесс, то станет одним из нас.

Я завопила от боли, когда он приставил оба кинжала к тыльной стороне правой ладони и надавил, вырезая две зеркально отражающие друг друга спирали по всей руке. Второй смеялся. – А когда я дойду до вены вот здесь, – он постучал ногтем по моей шее, я отдернула голову, – ты либо умрешь, либо поднимешься на ноги и пойдешь вместе с нами веселиться.

Из соседнего зала донесся вопль Сирены. Кричит – значит, еще жива.

Просто боль я бы даже не заметила. Но до души снова дотронулись холодные пальцы страха, сердце билось быстрее, чем обычно, словно торопясь пожить перед тем, как я превращусь в монстра. Раны, оставленные кинжалами из плоти чертей, словно горели.

Если бы у меня был Стержень… я бы не сдалась…

Черти рассмеялись хором. Кинжалы вспороли кожу на плече, и мои стражи расслабились, решив, что я сдалась.

Я вырвалась, без тени сомнений сломав себе руку, подсекла обоих, вывернув себе лодыжку, левой рукой выдернула свой кинжал. Черти умерли прежде, чем успели хоть раз вскрикнуть.

– Вы не учли одного, – произнесла я, сдирая плохо гнущейся правой рукой венец. Раны тут же начали заживать. – Если вы получаете мою силу, вы получаете мои слабости. В том числе то, что я, как правило, умираю, когда мне перерезают горло.

Зеленая кровь не затронула правую руку, и шрамы остались такими, какие есть. Но я успела.

Став воздухом, я пронеслась в соседний зал и задушила Сирену, с неестественной улыбкой кромсающую другую Сирену.

– Человек – свой худший враг, – произнесла я, помогая ей подняться.

Ее они, видимо, обращать не пытались, потому что порезы располагались в полном беспорядке. Я собиралась дать ей своей крови, но увидела, как зеленое на кончиках ее пальцев рассасывается, а раны заживают.

Внезапно мне словно заехали по голове, но на этот раз изнутри.

Быстрее! Капля! Время на исходе!

– Достали! Знаете, я здесь просто так гуляю!

– Рита, ты не могла бы так не орать? Снаружи еще с сотню чертей. Ты сможешь столько убить? Нет. Тогда нам нужно достать амулет и доставить его Антелле. Где Капля?

Закрыв глаза, я пошатнулась под порывом холодного ветра. Переходы внутри черного кристалла были идеальными, то есть пробитыми чертями, а пещеры, видимо, образовались сами. Я бежала, не чувствуя под собой ног, Сирена пыталась не отставать. Чертей на нашем пути больше не встречалось. Повернув в очередной раз, я ощутила синий свет на закрытых веках. Он не грел, но успокаивал и словно чему-то учил. Я не остановилась, только побежала быстрее. В какой-то момент я почувствовала, что надо прыгнуть, и прыгнула, разворачиваясь в воздухе на отчаянный крик Сирены.

Открыв глаза, я успела увидеть изнутри пещеру в форме идеального шара, Сирену, протягивающую ко мне руки из дыры в стене, голубые искры, кружащие вокруг меня, и тут же развернулась лицом к центру пещеры, в который, собственно, и прыгнула. Там висела в воздухе Капля. Она сияла – непереносимо яркой синевой неба. Я протянула руки к ней, не собираясь отпускать, чем бы она меня не ударила. Я уже видела, что она может сделать, но не собиралась позволить ей уничтожить мир. Пусть убьет меня, может, это чуть увеличит время до взрыва.

Я ни о чем не жалела. Я мечтала увидеть Каплю – вот она, и я даже коснусь ее перед смертью. Меня запомнят как героя. Вернее, меня запомнят один человек и одна карта. Мир будет спасен, Антелла станет королевой и объединит Кератр, получив Каплю в качестве трофея. Сирена снова станет ее ученицей, и они смогут помирить ведьм с людьми – хотя бы один клан. Они встретятся с Клэр и придумают, как вылечить мать Антеллы, отменят охоту на драгоценных лис, попытаются контактировать с големами.

Всем этим они обязаны мне, но я не собираюсь гордиться, отходить в сторону и требовать, чтобы кто-то делал за меня то, что я должна.

Я знаю, что случится, когда меня не станет, и собираюсь положить за это жизнь. Потому что, если я этого не сделаю, не будет ничего.

Синие лучи, казалось, проникли в голову сквозь глаза, все наполнил звук, не принадлежащий ни одному из существующих миров. Я сомкнула ладони вокруг Капли.