Меня в который раз разбудил чей-то крик, который, правда, тут же оборвался.

– Это начинает превращаться в традицию, – пробормотала я, пытаясь подняться на ноги. Стоило мне встать на колени, и что-то обвило мне лодыжки и запястья. Потом прямо на моих глазах из земли вырвалась лиана и повисла у меня на шее, притянув чуть ниже к земле.

Доброе утро…

Магия не действовала. Да что же это такое?! С трудом приподняв голову, я увидела примерно в десяти сантиметрах от своего лица два побега, нацелившиеся мне в глаза. Все веселее и веселее. Жан и Антелла стояли в нескольких метрах. Оба протянули руки вперед, и от них исходило зеленое сияние.

НЕТ! Они…

Сирена отползала к дереву. На нее надвигалась, извиваясь, летучая змея. Она была покрыта мелкой серебряной чешуей. За глазами был сложенный капюшон, делящийся на два полупрозрачных зеленых «крыла». Я не видела ее глаз. И, чую, мне очень повезло, что не видела.

Я посмотрела на Жана и Антеллу. В глазах обоих застыл ужас. Невезучие, достались змее. Маги земли всегда подчиняются ее воле.

Что делать? Сирена рванулась в сторону, пытаясь добежать до меня. Лиана сделала ей подножку. Ученица упала, села, потирая руку. Змея неотвратимо надвигалась на нее.

– Бесполезно, – прошептала я.

– Жан, Жан! – Сирена бросилась к брату, принялась его трясти. Тот отмахнулся, с ужасом глядя на собственные руки. Его сестра упала, сжалась в комок. Из земли выстрелили две лианы, схватили ее за руку, развернули ладонью вверх. Змея подползла ближе.

Из глаз Жана текли слезы. Он пытался что-то сказать, пытался вырваться. Я опустила голову.

– Безнадежно. Мы проиграли.

Даже удавка на шее чуть ослабла, почувствовав, что я не стану вырываться. И тут я увидела у себя на поясе кинжал.

А почему бы и нет?

Как говорила Кран-пель, умирать – так с мечом в руке.

Я резко дернулась, так что кинжал вылетел из ножен, и выдернула голову из петли. Лиана озадаченно закачалась в воздухе. Я подобрала кинжал зубами, схватилась поудобнее и перепилила лиану на одной руке. Зубы заныли, на руке остался порез. Срывая ногти, я порвала лиану на другой руке и левой ноге. Потом изо всех сил наступила левой ногой на правую. Лианы уползли, подергиваясь.

Змея чуть взглянула в мою сторону, но тут же отвернулась обратно. Антелла шагнула ко мне, поднимая руки. Из земли взметнулись побеги, меня прижало к земле, кинжал откатился к краю поляны. Очередная лиана, покрытая неприятного видя шипами, нависла над моим горлом.

С мечом в руке? Как это глупо…

С трудом скосив глаза, я увидела, как змея с ужасающей неторопливостью вонзает левый клык в руку Сирене.

– Неееееееееееет!!!!

Жану удалось-таки освободиться от чужой власти. Он рванулся к сестре, схватил змею за хвост и отшвырнул в сторону. Поскольку рука Сирены все еще была зафиксирована лианами, змея отлетела, ударилась о дерево и сползла с него, оставив клык в руке девочки.

Лианы опали, но Жан продолжал удерживать руку Сирены на месте. Она металась по земле и выла.

– Больно, больно, не могу, не могу…

– Клык не трогать, – рявкнула я, бросаясь к кинжалу. Рука Антеллы замерла на полпути к змеиному зубу. Я схватила кинжал. Лезвие упало на землю, и распрямились два железных когтя горгульи. Мне понабилась примерно секунда на то, чтобы посмотреть на Сирену, на нож, снова на Сирену. Потом я упала на колени возле Жана, прижав когти, похожие на тонкие лезвия, друг к другу.

– Придется вскрывать, иначе, когда будем выдергивать, яд просочится.

Сирена кивнула, сжав зубы. Антелла пошла проверить, как там змея, и, если надо, еще раз ее оглушить. Я развела когти на такое расстояние, чтобы между ними поместился клык, и вонзила нож в руку Сирене. Из ее глаз покатились слезы. Жан погладил сестру по голове.

Я отпустила когти, и они аккуратно вспороли руку ученицы. Использовав нож, как пинцет, я вытащила клык. На кончике уже начала формироваться капля яда. Сняв с пояса флягу, я зубами сняла крышку и подставила горлышко под клык.

Когда прозрачная капля упала во флягу, «зелье» мгновенно вскипело и стало ярко-зеленым. Я медленно выдохнула и положила нож на землю. Закрыла флягу и повесила ее на пояс.

– Ф-фу, обошлось… Кстати… а как Жану удалось вырваться?

Сирена разрыдалась и повисла на шее у брата.

– Извини. У меня что-то с головой… – я вытащила Энк и провела по ее руке. Пальцы закололо от холода – это уходила жизненная сила вместе с магией. Зато рана закрылась.

Антелла подошла к нам, держа змею за хвост. Капюшон раскрылся и повис, а вертикальные зрачки закатились. Принцессе явно было неприятно нести за хвост поверженного врага.

– Ну и что мы будем с этим делать?

– Шссссссссссссссс… ш!!шсс!сс…

Я упала на землю, зажав уши руками. Сирена бессильно обвисла на руках у брата. Со всех сторон на поляну слетались змеи. Десятки. Сотни. Капюшоны раскрылись и хлопали, как крылья. Змеиные хвосты раскачивались, как на качелях, а разинутые пасти шипели одинаково неприятно и для обычного уха, и для любого, слышащего в Интдиапазоне. Я вытащила одной рукой Крик, другой продолжая зажимать правое ухо. Левое я пыталась покрепче прижать к земле.

– Шшаа… почему мы должны их отпустить?!

Мне показалось, что я услышала нечто… намек на голос… странно знакомый голос…

Хлопая капюшонами, две змеи подлетели к Антелле. Та была ни жива ни мертва от ужаса.

Змеи забрали сестру и попрятались на деревьях.

– Это… это… – Сирена всхлипывала, Жан шатался под ее тяжестью. Я села.

– Они забрали ее. Я не знаю, почему. Нам их никогда не понять. Они – не люди, не маги, не ведьмы. Они – нечто совсем другое.

Постепенно Сирена успокоилась, и мы все вместе пошли на северо-восток, в направлении, почти обратном тому, в котором шли ранее. Все мы устали. Чудовищно устали. Каждому мерещились змеиные морды, выглядывающие из крон деревьев. Хотя – как знать? – может, и не мерещились. На обед мы не стали останавливаться, на ужин тоже. Мы не разговаривали. В восемнадцать часов мы все еще шли. Спать хотелось чудовищно. Спотыкались уже все, не только Антелла. Но о том, чтобы остановиться, и речи не было.

Страх гнал нас вперед. Когда пришло время, мы стали командой. Это как единый организм, только части могут еще и действовать раздельно. Когда я упала, Антелла подняла меня на ноги и подталкивала вперед, пока я не смогла идти сама. Когда Сирена не встала, споткнувшись об очередной корень, Жан молча закинул ее на плечо и, шатаясь, пошел дальше.

Ноги дрожали и подгибались. В темноте все деревья казались кишащими змеями и другими жуткими существами. Земля грозила вывернуться из-под ног. Я пыталась смотреть вверх и идти интуитивно, как обычно. Но белое созвездие сердца, расколотое красной молнией пополам, заставило меня споткнуться, с трудом подняться и похромать дальше, целясь взглядом в спину Антеллы.

Что же это все-таки значит? Намек на Птицу не мог быть случайным. Сколько же я ее не видела? Лет десять, наверное. С тех пор, как после побега из каравана мы дошли до города и Птица нашла умельца, который снял с меня Кольцо Боли. Тогда мы распростились. Я задумчиво потерла шрам на левой руке. Сестра… В этом мире очень мало людей, ведьм и магов, которые мне по-настоящему дороги. Птица возглавляла этот список лет пять назад. Как я могла о ней так надолго забыть?

Это не просто указание на состояние или смысл, это место. Место, где никогда не видно звезд, где небо словно бы отлито из свинца… Я почти вспомнила. Я где-то видела это место… что-то мелькает… на грани зрения. Небо, серое небо. И что-то еще там, в вышине…

Где?

Царство снов…

Откуда?

Пророчества не могут говорить прямо, в них обязательно должна быть загадка. И мозг пророка адаптирует информацию, убирая все незнакомые слова и непонятные намеки.

Где находится царство снов?

На полном ходу я врезалась в дерево. В глазах закружились цветные круги, и что-то ударило в спину и затылок. Рядом свалился Жан, попытавшись не приложить об землю Сирену. Принцесса тяжело опрокинулась на спину.

– Без дежурства. Спать…

Страх только способствовал сну. Я словно провалилась в блаженную темноту. Мой сон наполняли зеленые и черные звезды. Кто-то кружил над ними, там, где падают без сознания птицы. Я тоже летела, и рядом кто-то был. Это… друг? Человек, который мне дороже, чем брат…

Я еще не встретила его. Но теперь знаю, что встречу. Обязательно. Потом появилась Тулла.

– Капля – необходимая веха! Всё – всё! – потеряет смысл, если ты не найдешь Каплю!

– Почему я?! Капля предназначена Антелле, я ее просто сопровождаю!

– Это нигде не записано. Книга Судьбы этого не говорила!

– Книга Судьбы?

– Ты должна найти Каплю! Пройти сквозь…

Как отрезало. Мир, который я видела только что, словно кто-то стер. Это запрет, наложенный на будущее. Только знаки. Только знаки. Нельзя видеть будущее просто так, за здорово живешь. Некто вмешивается и выдергивает тебя до того, как ты переступишь Грань.

Кто?

Я обладаю даром предвидения будущего.

Чудовищно.

Очень, очень плохо.

Это не дар – проклятье. Ты видишь отрывки, из которых никак нельзя сложить цельную картинку, а потом, когда событие уже случается, мучаешься мыслью, что это могло спасти чьи-то жизни. Эта мысль раздирает изнутри – если бы я была умнее, если бы я догадалась раньше…

Ну я попала…

Как ни странно, я выспалась. Мир казался уже не таким страшным местом, к тому же мы почти вышли из леса. Нам предстоит несколько спокойных дней, пока мы будем добираться до Мтивы. Там все тоже должно пройти гладко. Совы меня вспомнят. Я так скучаю по их воркующим голосам, по касаниям крыльев, которые будят тебя утром…

Сирену они тоже должны принять – она абсолютный маг Инт и совсем немного не дотягивает до их уровня. Но если посмотрят, как она сливается со змеей Тругхаама, точно примут.

Мы вышли к границе. Нагретый солнцем песок заманчиво поблескивал. Никому из нас не хотелось переходить границу. То есть либо мы будем сидеть здесь, пока кто-то не решится первым, либо найдем обходной путь.

В итоге мы сошлись на втором варианте и пошли на восток, вдоль границы. Между Каройной и Тенотрой находится Мертвая Зона, и мы пройдем по ее краю. По Зоне не стали прокладывать границу, решив, что по ней никто и так не согласится пройти, поэтому через нее всегда ходили контрабандисты, беженцы и те, кому по какой-то причине не нравились границы.

– Мы пройдем Мертвой Зоной. Раз вам не очень хочется пересекать границу, это единственный выход.

– А почему эту зону назвали Мертвой?

– Не знаю. Может, потому, что оттуда никто не возвращался?

Что-то мне не нравилось. Сердце и мозг в один голос твердили, что мне туда нельзя.

Здесь жизнь умерла.

Черт!

Мертвая Зона?!

Как просто… настолько просто, что становится подозрительным.

Теперь я уверена, что пророчество было обо мне.

Ты надеваешь крылья убитой Птицы…

Нет. Только не это. Только не Птица. Сначала Кранпель, теперь…

– Пройдем по краю. По самому краю. В Зону – ни шагу, – я заговорила лишь для того, чтобы снова услышать собственный голос.

– Ну да, ты это уже говорила. Но почему? Тебе разве не интересно? Ты ведь говорила, что, может быть, будешь жить там.

Я содрогнулась, снова увидев у себя в голове мертвое небо.

– Вряд ли.

Мы остановились на обед. Мои друзья ели грибной суп, я отказалась. Пока они спокойно обедали, я нервно оглядывалась по сторонам. Что-то мне не нравилось в окружающем пейзаже. Поэтому, когда мы почти пересекли несуществующую линию границы и раздался жуткий крик, я не удивилась.

Крик шел не из Мертвой Зоны, а с территории Каройны. Испытав невыразимое облегчение, я бросилась в ту сторону, мои друзья – за мной.

Минуты через три лихорадочного бега нам открылось побоище. Роща перешла в равнину, на другой стороне которой начинался совсем другой лес – лес Мертвой Зоны. Над равниной, словно огромные вороны, кружили горгульи. Каменные туловища, невообразимо гибкие и быстрые, длинные острые когти из металла. Время от времени одна или несколько срывались вниз и нападали на кого-то из людей. Именно людей – в шествующем по равнине караване не было ни одного мага. Зато все были вооружены арбалетами и длинными мечами, которые сейчас могли пригодиться так же, как рыбе зонтик.

Я перелетела к ним и приземлилась между двумя опрокинутыми на бок обозами. Они собрались было в меня стрелять, но я подняла руки вверх.

– Помощь! Вам нужна помощь!

– Это да, но откуда нам знать, что ты не перебьешь нас после гарпий?

– Клянусь силой! – вокруг руки завились разноцветные нити.

– И что? – его перебил другой мужик.

– Эй, я читал об этом! Маги, которые клянутся силой, ее теряют, если нарушают клятву.

– Ладно, мы тебе верим. Ты предлагала помощь?

У него за спиной горгулья проткнула кого-то когтем насквозь. Я, не теряя ни минуты, взлетела в воздух. Противостоять горгульям можно только в их родной стихии.

Исполинские каменные чудовища закружились в бешеном танце, рассматривая нового противника – меня. Потом одна рванулась ко мне со спины. Я легко увернулась – сказывались рефлексы мага воздуха и долгие годы тренировок.

Тогда ближайшая горгулья выпустила когти. Узкие изогнутые полумесяцы длиной больше метра, заточенные до невозможной остроты – мощное оружие. Я сняла с пояса кинжал, и с кинжала – лезвие. В руке у меня осталась этакая «вилочка» из двух когтей. Сейчас, перед настоящими когтями, которые были раза в два длиннее, мое оружие выглядело забавно.

Поэтому первым делом я взялась за ветер. Горгулий швыряло, сталкивало друг с другом, роняло на землю, било об деревья. Несколько самых сильных продолжали двигаться ко мне. Размахивая ножом, я понеслась к одной из них. Она заметалась, пытаясь меня достать, но ветер ей противился, а мне – помогал. Взмахами «вилочки» я принялась отрезать ей крылья. Чудовище выло от боли. Вторая с яростным криком рванулась на меня, но я развернула горгулью, которую полосовала, ей навстречу, и метровые когти вонзились в камень, чуть не достав до меня. Я отпустила горгулью. Другая, тщетно пытаясь выдернуть когти, упала с ней. Трое оставшихся смотрели на меня. Или – мимо меня?

Что-то сбило меня вниз, благо я сумела увернуться от когтей. Земля и небо замелькали, и не было ясно, в какую сторону я падаю. Я воспользовалась единственным выходом – превратилась в воздух. Раздался восхищенный вздох людей, когда я появилась из воздуха и стрелой взлетела вверх. Правда, там уже никого не было. Горгульи стремительно бросались вниз, хватая людей.

Черт!

Я перенеслась вниз и стала шнырять среди горгулий, пытаясь отпугнуть их. Стрелы от них отскакивали, как и арбалетные болты, зато мой нож оставлял черные раны на каменных боках.

Где-то неподалеку Сирена в обличье змеи откусывала головы и отдирала крылья горгульям, а Жан и Антелла дружно связывали тех, кто был без сознания.

В общем, мы отбились. Осталась только равнина, усеянная трупами из плоти и камня, да пара десятков уцелевших.

Воины – охранники обоза – стояли вокруг кого-то, лежащего на земле. Я подошла ближе. Сирена, на глазах сворачиваясь и обретая физическую форму человека, тоже.

На земле лежал человек. Его грудь и руки были исполосованы железными когтями, но он и сейчас держал в руке меч. Он еще дышал. Я опустилась возле него на колени, вытащила Энк и стала водить по ранам. Те неохотно закрывались, и вскоре перестала идти кровь. Дыхание было таким слабым…

– Он за Гранью.

– Где? Что за бред ты несешь? И как ты…

– За Гранью, вам же ясно сказали, – раздался голос откуда-то из-за моей спины. До боли знакомый голос.

О нет.

В сознание я прихожу уже в цепочке рабов. На руках – оковы. Пытаюсь избавиться, произношу заклинание – и тут же голова взрывается изнутри невыносимой болью. Когда перед глазами прекращает все кружиться, смотрю на свою руку. Кольцо Боли. Можно было и не сомневаться.

Оглядываюсь по сторонам. Рядом сидит девушка чуть постарше меня. У нее черные волосы длиной до лопаток, грустные глаза, а на руке нет кольца.

– Я человек. Мне кольцо ничего не сделает.

– А здесь за что?

– Я изобрела…

– А ну всем молчать! – что-то хлестнуло по рукам, оставив жуткие на вид шрамы. Это надзиратель. Второй удар плети направлен в лицо моей соседке. Я успеваю сломать плеть в воздухе, и мир снова опускается в боль.

– Как тебя зовут?

– Рита.

– Меня – Тецтра, но все зовут меня Птица.

– Почему?

– Я с детства мечтала летать. Вместо сказок читала книги о физиологии птиц и конструкции магических ковров. И создала… это, – она указала на нечто, свернутое в рулон, лежащее в повозке.

– Что это?

Она нарисовала на песке треугольник и фигуру человечка на нем.

– Люди назвали это Железными Крыльями. А там даже ни одного гвоздя нет!!!

– Это крылья?

– Да. Взлететь на них, конечно, нельзя, но вот планировать по наклонной с высокой точки – вполне возможно.

– И как бы ты назвала свое изобретение? – она мечтательно улыбнулась.

– Планер.

Через тридцать дней, ночью, я разбила магией наручники – свои и Птицы. Переждав мой приступ боли, мы украли планер и полезли на дерево. Нас заметили примерно на полпути к вершине. В нашу сторону полетели стрелы. Я останавливала их в воздухе, почти теряя от боли сознание. Когда мы долезли до верхушки, стрелы до нас уже не долетали.

– Лети, – буркнула я, прижимаясь к стволу. Голову раздирало от боли.

Что-то обхватило меня за плечи и под ребрами, а потом и за ноги, прижав их к холодной ткани планера. Мир закружился перед глазами. Вопреки всем законам мира мы перевернулись головами вниз.

Птица расправила крылья.

– За Гранью. Гранью между жизнью и смертью.

Как она изменилась. Глаза запали, черные волосы она стала заплетать в косу.

Совершенно неожиданно для себя я услышала ее мысли.

«Нет, нет, нет, нет… Фил…»

В голове стало что-то вырисовываться. Этот человек – Фил – очень дорог Птице. Она спасла мне жизнь. Я верну долг, если…

– Мне нужен сопровождающий.

– Сопровождающий? – Сирена подошла ближе. Из-за ее спины высунулся запыхавшийся Жан. Антелла приближалась, таща за собой трофейные когти.

«Они знакомы?»

«Потом объясню»

– Жан, пойдешь со мной.

– Куда?

– За Грань. Тебе еще рано, но… выхода нет…

– Хорошо. Что нужно делать?

– Просто выдернуть меня обратно, когда я уцеплюсь за его душу.

– Но… – попытался возмутиться кто-то из охранников, удивившись бессмысленности диалога.

– Молчи! – тихо рыкнула Птица.

– Но, госпожа…

– Я сказала ЗАМОЛЧИ!

– Просто выдернешь. Словами нельзя объяснить. Это приходит само. Я протянула руку и положила ее на лоб лежащему.

Серый склон. Мы с Жаном стоим на вершине, словно бы срезанной ножом. Холм сначала отвесный, потом более пологий, так что становится легко и приятно бежать.

– Жди здесь. И не смотри по сторонам.

Не оглядываться. Не смотреть на небо и землю вокруг холма. Иначе не сможешь вернуться назад.

Я бегу вниз. Ноги подгибаются, но это не притормаживает бега. Напрягая все мышцы, останавливаюсь на самом краю бездны.

Не смотреть. Не смотреть.

Сверху спускается Фил. Он зачарованно смотрит в пустоту.

– Фил! Фил!

Хватаю его за руку. Он сначала уворачивается, потом с огромным усилием останавливает на мне взгляд.

– Тебе нельзя уходить! Тебя там ждут. Птица ждет!

Он словно бы вспомнил имя. Прошептал одними губами:

– Птица…

И тут же рванулся мимо меня – вниз. Мне едва удалось его остановить.

– Тебе нужно вернуться!

– Там… – он отчаянно пытался сосредоточиться, – … боль.

– Нет боли! Больше нет боли! Тебя ждет Птица!

Он дернулся снова, увлекая нас обоих в пропасть. Я увидела пустоту, абсолютную пустоту, от которой выворачивались наизнанку веки и взрывались изнутри глаза.

Та же пустота врывается в сердце.

Нет!

Я помню… я должна помнить…

Я пришла сюда за Филом. Мне нужно вернуться… вернуться…

Куда вернуться?

За кем пришла?

Откуда?

Кто я такая?

Имя… я помню имя…

Пустота пережимает глотку, вливаясь в горло.

Слов нет. Звуков нет.

Но я все еще помню имя…

– Жан!

Первый вдох – словно последний. Дергаются руки, все тело сотрясает кашель. Рядом так же возвращаются из-за Грани еще двое.

– Фил… – Птица повисает на шее у мужчины.

– Жан! – Сирена обнимает брата, всхлипывая и вытирая слезы.

С трудом сажусь.

Это – люди. Я – маг. Меня зовут… меня зовут…

Снова закружилась голова. Ой, похоже, для этого еще рано.

…Врата!

Что?

Капля! Ты должна!

Кто-то вмешался, стирая звуки.

О чем я думала?

Имя…

Меня зовут Рита. Рита.

Птица обернулась ко мне.

«Мы не знакомы. Поговорим вечером»

Ее глаза затуманились.

– Спасибо, странница. Я могу нанять тебя и твоих трех спутников в охрану?

– Да. Мы согласны.

«Какого…»

«Антелла, потом»

Охранники поднимали повозки, отрывали у трупов горгулий когти.

– Сегодня двигаться не будем. Отсюда так разит кровью гарпий, что ни один хищник сюда не сунется. Можем не выставлять охрану.

Вечер наступил удивительно быстро. Охрана каравана поужинала и быстро легла спать – редко выдается такая возможность. Посередине поляны горел костер. Когда загорелась первая красная звезда, Птица и Фил вышли к нему. Я поднялась им навстречу. Девушка бросилась меня обнимать, чуть не повалив на землю.

– Ох, Рита…

– Рита, спасибо вам. Я мало что помню, но…

Я пожала Филу руку.

– Можно на ты. И – я всего-навсего вытащила тебя из-за Грани.

– Давайте знакомиться? – Птицаустроилась между Антеллой и Сиреной. Фил примостился рядом с Жаном. – Меня зовут Птица. А этого типа – Филин.

Ну надо же, что за птичья компания!

– Меня вы оба уже знаете. Это Антелла, принцесса Тенотры. Это Жан и Сирена. Жан – мой ученик, и он помогал тебя вытаскивать, – Фил уважительно кивнул. – Сирена – ученица Антеллы.

– А откуда вы друг друга знаете?

Я замялась.

– По рабскому каравану. Нас обеих похитили, – фыркнула Тецтра.

Повисло неловкое молчание. Птица вскочила, вытащила из повозки сложенный планер.

– Я сделала новый. Он крепче.

– Ты опять? Ты же знаешь, как я о тебе беспокоюсь, – покачал головой Филин.

– А ты знаешь, что я не упаду.

Она направилась прочь от костра, к ближайшему дереву.

– Можно с тобой?

– Думаешь, выдержит двоих?

– Я умею летать просто так.

– Класс!

– Тебе не обязательно лезть на дерево. Надевай планер, я подниму нас отсюда.

Она застегнула все нужные ремни и раскинула руки. Послушный ее движениям, раскрылся темно-синий планер. Он был куда изящнее, чем предыдущий, и чуть больше напоминал крылья. Порыв ветра бережно поднял ее в воздух, стараясь не вывернуть руки. Я взлетела следом. Когда мы поднялись на высоту птичьего полета, ветер дунул в последний раз, разгоняя планер, и утих. Я летела, взмахами кистей рук направляя полет, Птица скользила по воздуху.

– Рассказывай, куда ты идешь!

– Ищу Каплю!

– Что?

– Каплю!

– А что это?

– Легендарная вещица, возможно – самый сильный амулет мира.

– Сильна! А я уже несколько лет вожу с мужем караван. Мы нелегально переправляем товары между Транаррой, Тенотрой, Каройной и Отби. Да, Фил мой муж. Мы познакомились лет пять назад. Нас свели, потому что у нас птичьи имена. Он очень красиво рисует и обожает смотреть, как я летаю. А ты все так же одна?

– Как видишь, нет. У меня есть друзья, ученик.

– Рита, я не это имею в виду.

– Да, одна.

– За тобой хоть ухаживают или все боятся, что ты их в порошок сотрешь?

– Боятся, но ухаживают, – я вспомнила цветы, которые кто-то оставлял перед домом, и восторженные толпы, поджидающие на улицах после вручения очередной награды. С точки зрения городских кавалеров, я – лакомый кусочек. Богатая, знаменитая, красивая (сложно не сохранить нормальную фигуру, когда целыми днями бегаешь по лесам, горам, храмам и подземельям). Да и остатки мозгов я еще не растеряла. Большинство женщин и девушек города видели в своей жизни только модные магазины, а из опасностей – только городских воров. С ними легко – одно слово может их рассмешить, правда, нужно предупредить, когда стоит смеяться. Они любят дорогие и бесполезные безделушки – да и сами таковыми являются. Они не могут любить всем сердцем, но могут изобразить это получше, чем иные влюбленные. Большинство мужчин города и связывается с такими, но романтики еще не вымерли. Кому-то хочется любви и приключений, и тут я оказываюсь идеальным вариантом. Правда, большинство отходили или, в случае некоторых, убегали, стоило им заглянуть мне в глаза.

Один не убежал. Я ему понравилась. Он рассказывал мне истории, я смеялась. Он угощал меня кусочками утонов на площади сердец – я улыбалась. Мне нужно было уходить на следующий день – я пришла попрощаться и увидела его в окне чужого дома. Он праздновал – на столе напитки, на голове – колпак, на коленях – какая-то девушка.

Я не врывалась в дом с криками «Ах, негодяй, я тебе верила!» или «Как ты мог?». Не плакала. Просто ушла домой, собралась и вышла. Нельзя чего-то к кому-то испытывать. Любовь и дружба делают тебя слабым. Дружба еще не так страшна, но любовь… зачем ее придумали? Отнеё только больнее…

– Как думаешь, встретишь когда-нибудь того, кто сможет растопить вечную мерзлоту в твоем сердце?

Я вспомнила сон, который мне снился сегодня.

– Да, встречу.

– Откуда ты знаешь?

– Не могу не встретить. Это предрешено.

Она ничего не поняла, но предпочла промолчать.

– Снова в дальний путь, но на этот раз не в одиночку? Прогресс налицо!

– Не знаю. С ними очень сложно расстаться. Сирену и Жана еще можно чему-то научить, да и Антелла подобрела…

– Они не такие, как ты. Но они не шарахаются от тебя, когда ты возвращаешься, вымазанная кровью, откуда-нибудь из гробниц. Они будут искренне горевать, если ты погибнешь. Они уже спасали тебе жизнь, я правильно поняла?

– Да, но…

– Без друзей очень сложно прожить. Даже не так – невозможно прожить. Ты это должна была понять.

– Это так, но друзей очень больно терять.

– Рита, это в порядке вещей. Если бы тебе не было больно, ты не была бы человеком, а если бы ты не теряла друзей, ты просто рано или поздно обрела бы в них врагов.

Мы молча снижались к костру. Филин уже вовсю рассказывал сказки близнецам. Антелла уже спала неподалеку.

Через несколько минут ученики уснули, Фил поцеловал жену и ушел в палатку. Мы с Птицей смотрели на небо.

– Ты замечала, что…

– Красные звезды изменяют рисунок? Да.

– У Роггенхельма было своеобразное чувство юмора. Смотри, вон Ковш, а в нем красный глаз.

– А вон Крылья, и они…

– Птица, я слышала пророчество.

– И что?

– В нем говорится о твоей смерти. Более чем ясно. И о том, что это произойдет в Зоне. И о том, что я во всем виновна. А потом наступит тьма. Век людей кончится, и начнется век кошмаров.

– Ты веришь всяким подобным вещам?

– Не верила до того, как мертвец вынес к моему костру арфу, отдал ее моему ученику, который не умеет петь, и он запел.

– Правда? Да, это уже не больно похоже на шутку. Помнишь пророчество?

– Каждое слово. В память врезалось.

– Зачитаешь?

Я прочла. Через некоторое время Птица все-таки решила выразиться по этому поводу.

– Это конец. Конец мира. Мы должны были встретиться – здесь. А потом…

– Да.

– Нужно держаться друг от друга подальше?

– Только тогда, когда вступим на территорию Мертвой Зоны.

– Ну, раз уж мне суждено умереть… – я раскрыла рот от удивления.

– Птица, ты что? Нельзя сдаваться!

– Да при чем тут – сдаваться, не сдаваться… это уже не изменить, не так ли?

Я потупилась.

– Может, я просто уйду? И… пророчество не сможет исполниться?

– Поздно. Мы уже встретились. Обогнуть Зону нельзя, я все равно окажусь там.

– Еще добавь «это конец» – и я тебя точно прибью.

– А ты все та же, Рита. Я вот изменилась. У меня есть Филин. Он… ему без меня будет плохо, – она уткнулась лицом в колени и замотала головой. – Я не понимаю, не понимаю, Рита… почему я?

– Спроси что-нибудь полегче.

Я уставилась на созвездие Крыльев.

– Я вот тоже не понимаю – почему я?

Вселенная закружилась перед глазами, погружая меня в мир видений.

Зеркало. Огромное зеркало во всю стену, ростом полторы мамы. Я сижу перед углом и смотрю на девочку по ту сторону грани.

– Ты – это я? – она спрашивает то же самое.

Показываю ей язык. Она отвечает тем же. Хватаю железную головоломку и швыряю в нее. Игрушка отскакивает от зеркала, оставив на нем косую трещину. Та девочка цела. Хватаюсь за трещину, отбивая куски стекла от серебряной поверхности за ним.

– Рита! Рита, а ну отойди от зеркала!

Я поворачиваюсь…

Все. Словно чиркнули ластиком. Кто-то не разрешает мне досмотреть… узнать, кем я была…

Кто?

– Кто же ты?

– Рита?

– А?

– Что с тобой?

– Я… – видела свое детство, – … я…

Слова застревают в горле. Это не из-за меня, это делает кто-то другой. Кто?

Я, – голос, в существование которого настолько сложно поверить, что нельзя разобрать примет его обладателя.

Кто ты такой?

Молчание.

Почему я не могу ей рассказать?

То, что ты видела, только для твоих глаз, для твоих ушей.

Голос исчез.

– Нет, ничего. Я просто ушла в свои мысли. О чем мы говорили?

– О созвездиях. Мне всегда поднимает настроение созвездие Ящера.

Поискав на небе место между Скамейкой и Треугольником, я посмотрела на Ящера. Маленькая стилизованная ящерица обрела красные крылья.

– Она чем-то похожа на меня. На мое изобретение.

Она так и заснула, чуть улыбаясь. Ветер приподнял ее в воздух и отнес в палатку к Филу. В прошлый раз, когда мы встретились, все было очень плохо. Я должна была умереть. Я падала в пустоту, а потом надо мной раскрылись крылья. Сейчас… я думала, что спасу Фила и верну долг. А выходит так, что я стану причиной смерти Птицы. Почему?

Превратившись в воздух, я долетела до гор Каройны. Стала человеком и приземлилась на холодной вершине.

– Пооооочеееемууууу?!

Голос гулко отразился от гор, и эхо бросилось его повторять.

– Чему? Ему. Ему. Емуууу…

Я села на камень. Ветер взъерошил волосы. Я зажмурилась, подставляя ему лицо.

– Скажи, почему я не могу ничего изменить?

Пол ногами вилась поземка.

– Все уже записано, – прошептал ветер. Я вздрогнула. Опять эта странная фраза – уже поздно, это уже записано.

– Что такое Книга Судьбы?

Ветер гладил меня по волосам.

– Ты можешь сказать?

– Понять сможет только тот, кто говорит на Изначальном языке.

– Что это такое?

– Один язык, который когда-то был общим для всего мира. Потом разные народы стали забывать части языка, и современные – всего лишь разные кусочки Изначального языка.

– Кто может меня ему обучить?

Пошел снег.

– Последним из магов, говорящих на нем, был Роггенхельм.

– Что с ним случилось?

Тишина, неуловимое чувство потери да замершие на миг в воздухе снежинки. Так умирает ветер. Еще несколько минут я просидела на вершине горы. Мне не было сложно дышать разреженным воздухом гор – я ведь тоже воздух.

Площадка на вершине осталась пуста, а через миг я уже сидела у костра. Жан, Сирена и Антелла тихо храпели не в такт, ветер пах черной кровью. Как ни странно, это успокаивало.