Я проснулась в холодном поту. Сновидение хорошим не назовешь, но ощущение, что тебя могли стереть вместе с ним, гораздо хуже.

– Рита? Что случилось? – Сирена не расчесывала волосы – вместо этого по ним пробегали крошечные разряды молнии, сжигая все чужеродное и распутывая волосы.

– Кошмары…

– Ведьмы учили нас избавляться от кошмаров. Надо просто сделать что-нибудь такое, что во сне никак не может случиться, и ты проснешься.

– Ага (представила, как ору своим сновидениям: «что такое Книга Судьбы?!»). Но… они пытались меня о чем-то предупредить. А те, кто пытается тебя о чем-то предупредить, как правило, желают тебе добра. Кто же проникает в мою голову? И что это был за голос, занимающий все сознание целиком, словно это не голос вовсе, а просто слова, которые появляются у тебя в голове из ниоткуда?

Я схватилась за голову, словно пытаясь затолкать обратно разбегающиеся мысли.

– Почему вы не даете мне вспомнить…

– Рита, ты уверена, что все в порядке? На тебе лица нет.

– А? Да. Просто… задумалась.

– Доброе утро, – Антелла зевнула. – Да что же это такое?! Теперь вы обе будете просыпаться до восхода? Ладно, придется, видимо, тоже менять режим дня.

Она такая жизнерадостная…

Даже забавно. Раньше она была недовольна всем, а теперь мы с Сиреной мрачные, как птица-плакальщик. Словно бы ничего и не изменилось, кроме расстановки…

Почти ничего.

Я поправила заколку. Интересно, почему она не свалилась, пока я спала? Наверное, не захотела со мной расставаться.

Есть мне не хотелось, Сирене тоже. Антеллу я уговорила попробовать кусок корнеглаза. Когда я показала ей это растение, она чуть не упала в обморок. И понятно, почему – вместо клубней у корнеглаза маленькие круглые ягоды, крайне похожие на глаза с сиреневой радужкой.

– Фу, какая гадость! – Антелла оттолкнула руку с ягодами. – Это же глаза, как их можно есть?

– Это просто ягоды, принимающие форму глаз. Ягоды белые, косточки сиреневые и группируются в одном месте.

В итоге я все же уговорила ее попробовать. Ничего особенного, в меру вкусные ягоды, но она все равно отказалась съесть хотя бы гроздь. Многим людям не объяснить, что вещи по меньшей мере в половине случаев не такие, какими кажутся.

Мы шли молча. Сирена все еще оплакивала Жана, а я пыталась сообразить, как жить дальше. Исходная расстановка: маги пяти (то есть семи…) стихий. Цели: найти Каплю, примирить два королевства, вылечить королеву Тенотры. Шансы: почти невозможно. Однако ключевым является слово «почти». С текущей расстановкой сил во внешней реальности все ясно. А как со внутренней?

Я – абсолютный маг воздуха и воды, обладаю способностями к чтению мыслей и видению будущего. Потеряла ученика, обрела «сестру по горю».

Вообще установить родство с кем-либо можно несколькими способами. Во-первых, смешать кровь. Во-вторых, выпить слез этого человека. Есть и еще один способ. О нем… не говорят. Это возможность породниться через эмоции. Если у двух человек есть общий враг и они достаточно сильно его ненавидят, они станут «братьями по ненависти». Также «роднящими» чувствами считаются боль и страх. Добрые чувства делают людей эгоистичными, как бы странно это ни звучало. А вот неприязнь объединяет совершенно невероятным образом. Можно привести тысячи примеров. Два парня, которым нравится одна и та же девушка, точно перессорятся, если до поединка не дойдет. Люди, попавшие в ужасную ситуацию, вместе спасающиеся от чего-то или сражающиеся с чем-то, обязательно подружатся.

Это правила, с которыми не поспоришь. Правила жизни. Встретить бы того, кто их придумал, и порвать на куски.

– Рита, расскажи что-нибудь.

Как хорошо, что она это сказала. Идти в тишине просто невыносимо, а увлеченно болтать по меньшей мере двое из нас сейчас неспособны. А истории… мы вполне можем вместе погрузиться в одно прошлое – в мое.

О чем рассказать? В книге моей жизни очень много сказок. Часть – только для одних ушей (моих). Часть я никогда не рассказываю просто потому, что это было бы неправильно. Если бы мою жизнь записывали всегда, выявили бы такое правило: жизнь меняется там, где я прохожу.

– Кто-нибудь из вас слышал о Холоде Конца? Не важно, вы все равно наверняка слышали не то. Это артефакт, который погружает любое существо в самую темную часть его разума. Самые лучшие могут похвастаться тем, что эта их часть не существует вовсе, но они неправы. Внутри всегда остается страх перед пустотой, страх потерять себя. Холод Конца мирно лежал в подвалах замка, а потом его нашли уборщики, которые вычищали от рухляди помещения для кладовых. Один слишком пристально смотрел на Холод Конца. В итоге его душа убралась в дальние уголки разума, а ее место заняло что-то другое. Что-то, что заставило его ходить по коридорам и смотреть всем встречным в глаза.

Они просто шли рядом со мной. Они слушали. Им не было интересно с нормальном понимании этого слова, но их завораживали боль и тьма, которые мне пришлось повидать. Нет, у них было все в порядке с восприятием действительности, просто такие вещи вгоняют в ступор и впечатываются в память.

– Холод распространялся, как вирус. Коридоры пустели, смех оставлял те места. Принц был очень сильным, он почти сумел победить. Он сбросился со стены. Люди, которым повезло, успели вызвать команду Лекарей Души из Деганры. Это команда, которая справляется со всеми неприятностями. Три человека, дикое разнообразие амулетов и оружия, идеальная сплоченность в команде. Я, Курайга и Дейра. Мы уже в стольких передрягах успели побывать, что не боялись ничего. Зря. Помню, как мы прибыли туда. Все было нормально, мы искали того, с кого все началось. Нам и не приходило в голову смотреть кому-нибудь в глаза. Понимая, что то, что заставляет людей терять себя, находится где-то в замке, мы обыскали все жилые комнаты и чердаки. Потом кто-то из нас догадался допросить королевскую семью. Все кончилось тем, что я случайно посмотрела в глаза внучке короля. Маленькая девочка пяти лет. Красивые голубые глазки. Я помню, как мир словно взорвался вовнутрь, когда из этих глаз на меня взглянула пустота.

Сирена непроизвольно содрогнулась.

– Я не знаю, как выжила. Может, потому, что тогда думала, что ничего не боюсь. Погрузившись в темноту собственного разума, я поняла, как не права была. Я боялась, ужасно боялась – терять. Мне тогда столько людей было дорого… в общем, мне показывали страшное – то, как они умирают или сражаются против меня, сходят с ума…

Принцесса шагала вперед, наступая на корни и в лужи. Она слушала.

– Меня вытащили вовремя. Я как раз была на границе. Дальше шел глубинный страх всего мыслящего и живого – потеря себя самого. Друзья успели, я снова увидела свет. Чудовищная радость – дышать. Каждый запах захватывал полностью, пошатнув устои мира. Цвета вспыхивали яркой радугой, а мысли неслись в голове, словно обретя плоть. Я замолчала и некоторое время молча мерила шагами тропу. – Потом я вспомнила, что было до этого. Я очнулась в темном углу, дрожа от несуществующего холода, охрипшая и оглохшая от собственного крика. Ребята нашли меня.

Курайга просто сидел рядом, Дейра порывалась гладить по голове. Они не понимали, что происходит. Когда я более-менее успокоилась (то есть вовсе не успокоилась, но уже могла ходить и говорить), я указала нужную дверь. По моему запрету никто не смотрел на амулет. Мы просто его уничтожили. Волна от взрыва заставила всех пережить то же, что пришлось мне. Только теперь я осталась безучастной – на мне это уже не работало. Я смотрела, как они кричат, бьются, пытаются что-то сделать. Я знала две вещи: во-первых, у них ничего не выйдет и, во-вторых, до грани они не дойдут.

– И ты спокойно смотрела, как они мучились? – я не обратила на ее слова внимания.

– Словно мой кошмар повторялся. Мои лучшие друзья, сестра и брат, с которыми мы раньше были единым целым, страдали от боли, по всему замку раздавались крики.

Я пнула какой-то листок.

– Самое ужасное – когда смотришь на них и понимаешь, что на самом деле не имеешь с этими людьми ничего общего. Совы бы сказали, что мы летаем на разной высоте. А потом они выходят из-под власти кошмара и могут сказать то же самое о тебе.

– Ужасно…

– Нет. При этом почти не больно. Только понимаешь, что что-то потеряла. Что-то очень важное. Мы вернулись в столицу, нас наградили. И в тот же день команда Лекарей Души распалась. Курайга и Дейра потом поженились. Я пришла на их свадьбу, остановилась у входа в зал пиршества – и не смогла войти. Это был праздник, не имеющий ко мне отношения. Тому, кто раньше был дорог им обоим, не было там места. Я попыталась вспомнить, что нас связывало. Оказалось, только боль и кровь. Были и вечера у костра, и праздники, посвященные очередному спасению мира, но настоящей дружбы не было, как не было у меня сестры и брата. И если я сейчас подойду к ним, они обрадуются и мы вновь станем единым целым, идеальной командой. У меня есть возможность сейчас пойти к ним и заговорить. И именно поэтому выбора у меня нет.

– Ты не подошла.

– Нет.

Сирена отвела ветку.

– Знаешь, что ты мне напоминаешь, Рита?

– Ну?

– Ветер, – ответила она. И он тоже это знал, – она показала на мерцающую в моих волосах заколку. – И ветер имеет право выбирать, подхватить кого-нибудь или нет. Такой ветер, как ты, способен подарить невообразимую жизнь. Прекрасную – но и ужасную, потому что время от времени ветер швыряет о камни.

Я понимала, что она права. Сейчас право говорить принадлежало ей.

– Поэтому рядом с тобой всегда что-то происходит. Ссорятся, мирятся, влюбляются, умирают. Но тебя ничто из этого не затрагивает. Сколько у тебя было учеников?

– Один.

– А скольких людей ты чему-то научила?

Я задумалась, пытаясь подсчитать.

– Много.

– Вот! – Я непонимающе уставилась на нее. – Вот представь ветер, мчащийся по земле. На его пути оказываются люди. Они все разбегаются в стороны, но кто-то, кому не страшно, остается, и ветер забирает их собой, учит летать, показывает удивительные места и очень странных людей.

Подняв руку, я погладила заколку. Учит летать.

Вот, значит, как. Я – ветер.

Что-то мелькнуло в воздухе, и Антелла повисла вниз головой. Мгновением позже Сирена провалилась вместе с землей куда-то вниз. Я едва успела броситься на землю и схватить ее за руку. Под истошный визг принцессы я потянула ученицу наверх. Все сухожилия дрожали от напряжения, мышцы сводило от боли. Главное – не выпустить ее руку… Наконец Сирена свалилась рядом, растирая руку, а я вытащила Око. Но воспользоваться не успела, потому что что-то тяжелое рухнуло мне на плечи, вдавливая в землю, почти ломая спину. Порыв ветра срывает непрошенного гостя с моей спины и бросает в сторону.

– Ан?

– Нормально. За ногу.

С облегчением выдохнув, я повернулась к человеку, который пытался подняться.

– Кайн?!

В первый раз я встретила эту сумасшедшую три года назад. Тогда я шла по земле, потому что еще плохо летала.

У меня была жуткая рана на ноге, поэтому я едва шла. Вдруг меня опутало какой-то веревкой. Сил сопротивляться не было, и я тяжело упала на землю. Какое-то создание спрыгнуло с дерева. Зеленое, с заостренными ушами. Дриада?

– Досталось тебе…

Какая, к чертям, дриада? Она говорит по-человечески!

– Помощь нужна?

– Помощь?

– Понятно, нужна. Клянись в ненападении.

– Клянусь…

Она разрезала веревки и вытащила что-то из рюкзачка. Присмотревшись, я увидела зеленые перчатки. Слишком зеленые…

– Нет… это…

– Именно. Кожа с рук дриады, – она надела чудовищные перчатки и протянула ко мне руки. Я попыталась откатиться. – Да не бойся! Знаешь, что умеют дриады?

– Нет…

Я увидела, как пальцы в зеленых перчатках проникают сквозь кожу и плоть в воспаленную рану.

– Выглядит ужасно, но на самом деле нужно просто соединить сосуды… – я зашипела сквозь зубы, ногу пронзила острая боль. – … и нервы… – я не выдержала и заорала в голос, когда она схватилась за обнаженный нерв, – вот и все.

Я с недоверием посмотрела на нее, шмыгнула носом и попыталась встать. Как ни странно, у меня получилось. И кровь из раны перестала идти.

– Только промыть и все, – довольно улыбнулось создание.

– Спасибо. Как мне тебя называть?

– Меня зовут… – на миг она задумалась, – … Кайн.

Странное имя, и мне почему-то кажется, что такого нет вовсе. Кто же она? Не дриада… Меня словно что-то кольнуло. Она убила дриаду, чтобы получить ее руки! Она – чудовище. Но она спасла мне жизнь.

– Кто ты?

– Я не отношусь ни к одной стороне, и никто не воюет против меня. Я никому не помогаю на заказ, никогда не выбираюсь из леса. Но сюда приходят случайно. Забывают, кто им помогал. Я лечу, спасаю жизни. Мне все равно, кому помогать. Я не преследую никакой цели.

Точно чудовище.

– У меня нет друзей. Я никого не любила. Я не умею ненавидеть.

– Кто же ты?

– Я не знаю, кто я.

– Помню тебя… ты сюда приходила. Случайно. Как сейчас.

– Я тоже тебя помню. Нога совсем не болит, спасибо.

– Хорошо. Ко мне часто приходят за помощью. Однако, еще никто не наведывался дважды.

– А я и не пришла во второй раз. Я с компанией, значит уже не та, кто приходил в прошлый раз.

– Может, вы все-таки снимете меня?! – закричала с высоты Антелла, уже начинающая багроветь.

Кайн сняла ее, и мы ушли с тропы, выглядящей так, словно по ней прошел ураган. Дом Кайн находился на дереве. Просто грубо обструганные доски, сколоченные в подобие куба, накрытого сверху огромными листьями веерного папортника. Она перебиралась туда только во время дождя, а в четвертый год цикла сворачивала спальный мешок из тех же листьев, совершенно не пропускающих холод. Жила охотой, воду брала из ручья, протекающего в некотором отдалении от ее дома. Как она не сошла с ума от одиночества? Даже не представляю. Хотя нет, подозреваю, что все-таки сошла.

Мы поднялись в дом. Когда Сирена последней залезла на деревянный настил с ветки, листья сдвинулись за ее спиной, как закрывающиеся ворота. На миг стало темно, потом Кайн раздвинула листья на крыше, и пыльное жилище залил свет дня.

– Угощайтесь, – хозяйка обвела рукой стены, увешанные связками, гроздьями и ожерельями всевозможных фруктов, ягод, копченостей…

– Ешьте, это безопасно – я сняла с обрубка ветки кусок вяленого мяса и впилась в него зубами.

– Ты подозрительно веселая, Рита.

Я молча вытащила из кошеля Энк и подбросила его в воздух. Кайн зачарованно следила за артефактом, пока он летел.

Я схватила зеленый кубик в воздухе двумя ногтями.

– Мне нужна операция.

– С этой штукой я могу все! Ты все еще хочешь вживить Крик? Я подцепила крестик на шее и кивнула.

– Пожалуй, можно.

– Это не все. Еще вот это ей, – я вытащила Око и указала на Сирену.

– Ну, что тут у нас? – Кайн подошла ближе и уставилась на Око. – Похоже на глаз. Вместо какого из глаз вшить?

– Вместо моего глаза?! – завизжала Сирена, прижимая ладони к глазам.

– Нет-нет, она просто шутит. Можешь сама выбрать для амулета место.

– Выбрать место?!

– Сирена, – я села на ветвь дерева. – Это мой подарок. Вшитые амулеты есть почти у каждого мага… почти у каждого сильного мага. Начинать надо до восемнадцати, в крайнем случае – до двадцати. Если у тебя до этого времени не будет ни одного амулета, ты потеряешь возможность вшить себе то, что найдешь.

– А у тебя есть?

– Да, – я встала, повернулась к друзьям спиной и подтянула майку повыше. На спине чуть ниже ребер вдоль позвоночника все еще виднеется черная полоска. Даже не верится, что столько времени прошло…

– И что это?

– Ничего особенного. Стержень помогает не сдаться.

– А, вот почему ты все время лезешь в пекло, – фыркнула Антелла, жующая какие-то мелкие листочки. – Я думала, это у тебя от природы.

– Да, от природы. Но теперь никакая магия не сможет меня сломить.

– Это больно? – наконец-то! Обычно этот вопрос так и не задают и потом даже лекарей обходят стороной. Хорошо, что она справилась сама.

– Да. Чудовищно.

– А… никак нельзя…

– Нет.

– Дай угадаю: цена?

– Да. Ни в коем случае не выбирай руку. Придется перерезать и сшить сухожилия.

– Как ты догадалась, что я хотела назвать руку?

– У людей рассказывают о третьем глазе во лбу, а у ведьм – о человеке с глазами в ладонях.

– Хорошо, но разве можно мне вшивать Око? Я думала, оно для магов воздуха!

– Нет! Это же Око Богов! Его могут использовать маги всех стихий!

– Боги – не маги.

– Ха. Ха. Ха.

– Я даже спрашивать не собираюсь. Получается, мне тоже нужна операция. А как же принцесса?

– Мы даем обет не вшивать амулетов! Так что чудовищной боли я избежала! – Ан расхохоталась.

– Что это с тобой?

– Радуюсь жизни! – она резко оборвала смех и вгрызлась в какой-то подозрительного вида фрукт. Мы с Сиреной переглянулись. Она пожала плечами.

– Решай, куда вшивать, – я бросила Сирене Око. Она поймала его, провертела… и приставила ко лбу, став похожей на пророков из людских сказок.

– Да. Пожалуй, так будет нормально, – она показала Кайн новое расположение амулета. – Можно вшить сюда?

– Предупреждаю – будет очень больно. Мне придется двигать часть костей черепа.

Сирена содрогнулась.

– Может, не надо? – спросила я её.

– Нет, Рита, ты права. Это наверняка полезная вещь.

– Давайте приступим? – Кайн выдвинула грубо обструганный стол и застелила его листьями гигантских кувшинок. Сирена в ужасе попятилась.

– Что, прямо сейчас?!

– А ты думала, я пригласила вас в гости? Напою, накормлю, да спать уложу? Можете не надеяться. Вшиваю амулеты, вы уходите, – она пожала плечами и поставила на стол ларец.

– Кто первый?

– Ты, Сирена. Ложись.

Сирена смотрела на стол. Он был вытесан неумелой рукой. К поверхности были прикручены ремневые петли для пояса, ног и рук в нескольких местах и деревянный зажим для головы.

«Похоже на человеческую камеру пыток, которую мне описывала Кран-пель. Может, они для этого и… нет, что за глупость! Рита полностью ей доверяет. Она не принимает ничью сторону. Это странно, но ей можно доверять. Жан бы сейчас схватил меня за руку и заорал, что это ловушка… хотя нет, он верил Рите. Значит, и я верю»

Я сморгнула. Мысли Сирены проступили в сознании слишком ясно, чтобы их игнорировать. Она боится, но это нормально. А я-то как боялась, когда Кайн вынула из кармана трупа амулет, перевернула мое полубезвольное тело лицом вниз и вспорола мне спину. Не спрашивая, хочу ли я этого. Сирена же сама на это согласилась. Пожав плечами, Сирена легла на стол, расположив руки и ноги в нужных местах. Кайн застегнула ремни, проверила их крепость и закрутила ручки, зажимая двумя деревянными брусками голову.

– Страшно?

– До смерти, – она улыбнулась, но у нее дергался глаз.

– Держись.

Кайн затянула завязки перчаток у локтей, держа нити другой рукой и зубами.

– Ну что? Ты отдашь мне мой нож или нет?

Примерно секунду я соображала, о чем это она. Потом навалились воспоминания.

– Нет! Убери руки! Что ты делаешь?!

– Не дергайся!

Я заорала в очередной раз, когда что-то холодное засунули в открытую рану у меня на спине. Мне удалось высвободить одну руку. Взмах – Кайн отлетает и врезается спиной в дерево. Мне не хватает сил, и она падает на землю.

– Сдаешься?

Она ползла ко мне, держа одну руку под неестественным углом. На полпути она остановилась и подняла здоровой рукой с земли кинжал, отражающий солнечный свет как-то по-особенному. Проморгавшись, я увидела на нем следы своей крови.

– Поверь, я тебе ничего плохого не хочу.

Туман развеялся. Простая, без узоров, всегда холодная рукоять кинжала очень удобно лежала в руке. Такое впечатление, что за… за сколько? Пять дней? Десять? Не важно… я привыкла к этому кинжалу. Редко находишь такое оружие, с которым словно бы становишься одним целым.

И этот кинжал принадлежит Кайн. Жаль. Очень жаль.

– Ладно, оставь себе. Вижу, ты с ним срослась. Возьму заготовку.

Я обернулась к ней и увидела коготь горгульи на костяной рукоятке, которым она небрежно помахивала.

– Ну не могла же я обходиться без ножа, когда мой умыкнул один из клиентов?

– Кто? Кайн, говори.

– Они называют себя Стаей.

– Как-как? – Сирена засмеялась.

Мне же смешно не было.

Стая. Глупое название. Их не воспринимали всерьез, и однажды натравили на них Стражу города. Никто не вернулся назад. Стаяпережила жестокую травлю по лесам, эпидемию магической слепоты, нашествие химер. Они выжили даже тогда, когда на них пошла Гвардия.

Гвардия. Отборные войска Их Величеств. Я в одиночку способна победить любого из Гвардии, но я – особый случай. Я знаю их изнутри, меня обучали похожей технике боя, да и назвать меня беспомощной довольно сложно.

Банда наголову разбила Гвардию. Такого не было никогда. Все сохранили в тайне, но теперь Стая безнаказанно разгуливала по лесам и убивала. Никто не знает, как им это удается. Я не пошла бы на них ни в одиночку, ни с Лекарями Души.

О главаре банды ходили легенды. Никто не знал его имени, а жертв на его счету числилось больше, чем у Королевского Палача. Вот с кем я ни за что не хотела бы встретиться.

– О нет…

– Знаешь их?

– Это очень плохо. Что ты о нем помнишь?

– У него была в колчане стрела с красным оперением. Наверное, сигнальная.

– Но мы ничего не нашли! – рыкнула Сирена.

– Он сгнил вместе с одеждой и оружием.

– Рита, ты боишься?! Что же это за банда?

– Кайн, поверь, это страшно.

Она положила Око рядом с головой Сирены, взяла нож и приложила его ей ко лбу, с силой проводя выгнутую вниз дугу. Девочка зажмурилась, по лбу ей в глаза потекла кровь.

Кайн протянула руку в зеленой перчатке сквозь голову Сирены и задержала позади черепа за раной. Перевернув кинжал рукояткой, она размахнулась и ударила Сирену по ране. От крика в обычном и Инт-диапазонах зазвенело в ушах. От ее боли у меня заболела голова.

– Дай руку!

Я протянула дрожащую руку с Энком. Кайн схватила ее с двух сторон зелеными, чуть липкими перчатками и ввела Сирене в голову.

– Помоги мне.

Я провела Энком по осколкам черепа изнутри, чувствуя, как они срастаются, оставив на лбу Сирены овальную впадину. Как только появилась возможность, я отдернула руку. Сирена истерически всхлипывала, даже не пытаясь сопротивляться. Кайн подвела нож под край раны, осторожно подрезая кожу. Не глядя нашарила на столе Око. Сирена жмурила глаза, кровь смешивалась со слезами и стекала на стол и зажимы. Кайн приподняла кожу и вложила Око под нее, потом натянула кожу сверху, четко выделив контуры граненого кристалла. Девочка застонала. Я провела Энком по ране. Измученное лицо Сирены залило ярким зеленым светом, край раны разгладился, но не сросся, контуры Ока под кожей исчезли.

Первой молчание нарушила Кайн.

– Мне кажется или что-то не так?

– Мы многого не знаем о возможностях вещиц, которые создавали Роггенхельм и Ваомдл. Вполне возможно, что это нормальный эффект.

Кайн взяла тряпицу, смочила ее в кувшине цветка, полном родниковой воды, и промыла ученице глаза. Сирена отчаянно заморгала, пытаясь вновь не расплакаться. У нее вырвался сдавленный всхлип. Сняв перчатки дриады, лекарка открутила зажимы вокруг головы и расстегнула ремни. Сирена вскочила, и тут у нее на лбу что-то полыхнуло. Она вскрикнула, крутанулась вокруг своей оси, запуталась в ногах и свалилась на пол. Мы с Кайн бросились ее поднимать.

– Сирена, ты как?

Она беспомощно закрутила головой по сторонам.

– Мне кажется, я слышу голос… Рита, это ты?

Я взяла ее за подбородок и повернула лицом к себе. Кожа в месте, закрывавшем амулет, сложилась, как веко, и из отверстия бил белый свет. Я аккуратно взяла новое веко и потянула его вниз, прикрывая глаз. Обычные глаза Сирены сошлись к переносице, потом она сморгнула и, видимо, пришла в себя.

– Рита! – она повисла у меня на шее.

– Все в порядке? Теперь моя очередь.

Я отцепила Сирену, продолжающую всхлипывать, и посадила ее рядом с Антеллой.

– Ложись – кивнула мне Кайн.

Я села на стол, откинулась назад, разместив руки и ноги в положенных местах. Ремни ограничили движения, и вскоре голову сжало с двух сторон. Надо мной был потолок, если потолком можно назвать полог из крупных листьев. Кайн провела рукой по моей шее, отбрасывая волосы. Возникла и мгновенно пропала острая боль – она порвала цепочку и сняла с нее Крик.

Кайн что-то забормотала себе под нос. Прикидывает, как лучше начать. Боль резанула сверху вниз по ожогам от Крика. По шее потекла горячая кровь, закапала на стол. В кресле судорожно вздохнула Сирена. Я хотела ее успокоить, но вовремя вспомнила, что шевелиться нельзя.

«Все нормально. Не беспокойся»

Такое впечатление, что мне по шее черканули огненной струей. Крови стало больше, а у меня не было даже возможности посмотреть, что происходит. Еще разрез, еще, и снова, и снова. Должен получиться как бы крест с приподнятыми кусками кожи, чтобы было удобнее вставить Крик.

Амулет вдавили в рану, и я чуть не задохнулась. Стоило огромного труда не закашляться, это убило бы меня. Я хрипнула.

– Кто-нибудь поможет? Я не рискну зашивать, слишком близко от сонной артерии.

– Ой, да… – Сирена вскочила, подбежала к столу, с ужасом уставилась на мою шею.

«Ау?»

– Как этим пользоваться? – она подняла со стола Энк.

«Просто проведи по ране и пожелай помочь»

– Не получается, – сверху на Крик давил Энк, и мне стало еще труднее дышать. В горле запершило.

«Сострадай»

Она посмотрела на мое искаженное лицо. На самом деле совсем не так больно. Очень похоже выглядит человек, пытающийся сдержать чих.

Энк засветился. Этот свет был холодным и нежным, если свет может быть таковым.

– Все, – сказала Сирена, отводя руку.

– Нет, не все. Теперь этот, – Кайн взяла Энк и принялась его рассматривать. – Куда его?

– Левая рука. Посередине между запястьем и локтем. – там масса вен и сухожилий. Не заживет!

– Заживет. Если эта штуковина изменяет свойства других амулетов, то способна изменять и свои. Думаю, заместить кусочек плоти Энк сможет.

Сирена побледнела.

– Собираешься отрезать от себя кусочек? Рита, даже для тебя это сумасшествие!

– Что значит «даже для меня»? Я что, похожа на безумную?

– Нет, Рита, ты похожа на человека, способного добровольно шагнуть за Грань, полезть в пасть к черту, рискнуть собственной жизнью за незнакомого тебе человека, сунуть руку в огонь. Но лишить себя руки?!

Если не принимать во внимание особые обстоятельства, я и правда способна на все перечисленное. А особые обстоятельства таковы: минимум двое в этой комнате кроме меня способны на то же самое, если не на большее, и Сирена в том числе. А также я физически не приспособлена сдаваться, спасибо Кайн, да и кто, кроме меня, сунется за Грань за чужой душой? А что делать – оставлять погибать безвременной смертью? Смотреть, как человек умирает только из-за того, что кому-то страшно привести его обратно?

– Я не лишу себя руки. Просто кусочек меня станет зеленым и целительным.

– Рита, я не позволю.

Мне стало смешно.

– Ты не позволишь?

Я превратилась в воздух, ремни опали, а я вернулась в человеческую форму прямо перед Сиреной. К ее чести, она не дрогнула.

– Запомни: ты можешь со мной спорить. Можешь спрашивать о чем угодно, и просить тоже. Но никогда не пытайся заставить меня что-то сделать или не сделать. Отговаривать – пожалуйста, сколько угодно, но угрожать – нет.

Я вернулась на стол тем же путем, натянув ремни изнутри.

– Постарайся не орать. Мне не нравятся громкие звуки, – насмешливо заметила Кайн, прикладывая к моей руке кинжал. Сирена сжала губы, нахмурилась и резко села в шкуры, повернув голову в противоположную сторону.

Обиделась. Надо же. Ладно, так будет даже лучше. Я не хочу обрести и потерять еще одну сестру. Пусть ненавидит. Так будет легче ее защитить. Руку пронзила острая боль, и я зашипела от неожиданности.

Меня еще никогда не пытали – повезло. Обычно во время пыток кинжал сначала вонзают, а потом медленно поворачивают, с натугой разрезая и выдавливая кровь. Я передернулась.

Ерунда, это не пытки, просто… ай!.. мне режут сухожилия и вены… аааай! Кровь толчками лилась на стол, и уже ощущалась слабость. Вот я потеряла способность двигать рукой. Только теперь внутри шевельнулся страх. Если не получится, я зря искалечила себя, и теперь стану однорукой. О нет! Может, Сирена права и я зря все время рискую собой?

Нет. Это необходимо. Я – ветер, и я не останавливаюсь. Я – ветер, и я рискую собой, но никогда не предаю друзей и всегда защищаю то, что мне дорого.

Поток крови приостановился, и я почувствовала, как по нервной системе пробегают незнакомые импульсы. Кровь из раны сменилась зеленой, а через секунду вовсе перестала идти. Слабость не исчезала, зато ушло холодное чувство уходящей жизни, известное самоубийцам, перерезавшим вены. Я с ним тоже знакома – уже истекала кровью, правда, не по своей вине. Когда зеленый свет померк, я отчетливо увидела руку в запекшейся крови и еле заметный зеленоватый квадратик на фоне бледной кожи. Кайн расстегнула ремни и протянула мне полотенце. Рука снова шевелится – какое счастье! Я хотела размять шею и испачкала в крови и вторую руку. Кайн отдала мне кувшин и отошла к стене. Я увидела, как Сирена поспешно отводит взгляд. Беспокоится.

Стерев кровь, я посмотрелась в зеркальные листья на одной из стен. Внешне почти ничего не изменилось. И это замечательно. Значит, только три человека знают, что у меня есть два новых вшитых амулета с измененными свойствами. Что же я умею теперь? Нужно будет проверить, когда остановимся в более-менее безопасном месте. Пора убираться отсюда – Кайн уже начинает терять терпение.

– Ну что, пошли? – Антелла вскочила с кресла.

– Да что с тобой? – не выдержала Сирена. – Неужели ты ничего не чувствуешь? Сумасшедшая! Не боишься крови и боли – молодец, но хватит разыгрывать из себя храбрейшую из смертных!

Я посмотрела Антелле в глаза. На миг я погрузилась в дурман, а мир стал простым и понятным. Сейчас я счастлива, потому что все обошлось хорошо и мои спутницы живы. Я хочу бежать – нужно отправляться в путь.

Потом вернулось мое сознание.

– Она не разыгрывает. Смотри!

– Что? Куда?

Из руки принцессы на пол выпало несколько листочков.

– Кайн, что это за листья?

– Эти? Сейчас посмотрю… – она вытащила толстенную книгу с рукописными каракулями и искусными рисунками. – Сейчас… нашла! Вот, это Каннабис Глюка.

В моей голове отчетливо прозвучало «конопля». Я слышала слово «каннабис», но мозг его проигнорировал, потому что непонятно откуда пришло куда более понятное слово. Может, это Крик так действует? Наверняка! Что же это был за язык?

– Рита, что-то не так?

– Нет, ничего. Читай.

– Глюк был потрясающим по храбрости и безрассудству исследователем. Он путешествовал по лесам и пробовал на вкус каждое растение.

– Сумасшедший.

– Все истинные ученые такие. Вот, я нашла то, что писал Глюк об этих листьях, но я не могу прочесть.

– Может, я смогу? – я вырвала у нее книгу и вгляделась в надпись. Должно быть не сложнее, чем смотреть Инт-зрением… – Вижу. «Вкус у листьев, как у райских ягод, вызывают же видения чудные зверей неведомых и земель неизведанных», – я захлопнула книгу и вернула ее Кайн.

– Эти листья – наркотик? – предположила она. Я схватилась за голову.

– Химеру мне в дом, сколько она съела?!

– Много. Этот эффект не усиливается – дальше просто некуда. Но длиться это будет долго.

– Сколько? Часов пять? Десять?

– Дней пять-десять.

– Что?! Нам нужно отправляться дальше!

– Она пойдет с вами, если ей этого правда хочется, – Антелла радостно кивнула.

– Может, с ней станет проще договориться?

– Главное – она может идти. Надеюсь, она не подвергнет себя и нас опасности.

– Рита, ты шутишь? С ней нельзя идти! Мало ли что ей в голову придет! Она сейчас на все способна!

– Сирена, мы не можем задерживаться.

– Почему?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Почему?

Холодное солнце в сером небе. Пустые улицы. Людей нет. Магов нет. Нет никого. Только одинокий ветер метается по переулкам, силясь что-нибудь оживить, и только маги воздуха, которых здесь нет, способны услышать его отчаянные крики…

Лес. Молчание. Ни шепота листьев, ни журчания рек. Все мертвое. Даже ветер умер.

Пустыня. Безжизненная пустыня. В ее сердце что-то поблескивает.

Я присмотрелась повнимательней, и яркий синий свет ударил мне в глаза.

Легенды описывали только один амулет, светящийся синим.

Капля.

Я рвусь к ней, протягиваю руки… и через секунду отлетаю в сторону. Кисти рук потеряли чувствительность, и я не могу ими двигать. И противный холод в сердце говорит, что это навсегда.

Опираясь беспомощными и бесчувственными кистями о землю, на коленях ползу к синей искре. По лицу текут слезы.

«Я должна… должна все исправить…»

Теперь теряет чувствительность все тело. Я не могу шевельнуть даже веком, магия не действует. Я могу только смотреть в навсегда безоблачное небо и понимать, что это все из-за меня…

Я села, с хрипом втягивая воздух в легкие.

– Рита! – кто-то повис у меня на шее, не давая прийти в себя. – Я говорила, что она жива!

Знакомые голоса. Сирена и Антелла.

– Что со мной? – я отцепила Сирену от себя и, пошатнувшись, встала на ноги.

– Я просто спросила, почему нам надо спешить, а потом ты закатила глаза и упала. Кайн велела вытаскивать тебя и идти на все четыре стороны. Рита, с тобой все в порядке?

– Ууу… – я схватилась за голову.

Я видела будущее?

Если это так, то весь мир должен погибнуть. А Капля может его спасти. Или могла бы, если бы я добралась до нее дальше. Вернее, если бы Антелла добралась…

– Рита, что ты видела?

Голову распирало от мыслей, идей и собственного пронзительного душевного крика. И только одно я знала точно.

– То, что должна предотвратить любой ценой.

Я пошла на север с легким уклоном к востоку, мгновенно определив направление. Антелла радостно рванулась вперед, Сирена пошла следом, пытаясь опередить меня и заглянуть мне в глаза.

– Ты в порядке?

– Нет, – я глубоко вздохнула. – Что вы знаете о стихии будущего?

Они непонимающе уставились на меня. Вернее, Сирена уставилась, а Антелла глянула, бессмысленно улыбнулась и отвернулась.

– Ясновидцы, пророки. Те, кто видит то, что случится.

– Теперь я – одна из них.

С минуту мы шли молча, потом Сирена заговорила.

– Это плохо?

Теперь я уставилась на нее. Она не представляет, что это такое – видеть и пытаться что-то сделать, но в глубине души понимать, что ничего не можешь изменить? Увидеть самое страшное дважды? И – неизбежно – винить во всем себя?

Она не знает… И я не могу, не могу ее напугать. Если я расскажу обо всех тех ужасах, которые есть в магии, помимо тех, о которых она уже знает, она же заречется ее использовать. Станет бояться всего. Нельзя перегибать палку. Она не должна забыть страх, но не должна потерять веру в себя. Нужно, чтобы она научилась идти вперед, несмотря на боль, несмотря на страх.

– Это не плохо. Это просто… неприятно.

– А мне кажется, что это же замечательно! Ты можешь заглянуть в мое будущее?

Я попыталась оценить свои умения. На миг я поняла все. Нет, по желанию я никуда заглянуть не могу. Я слабая, я вижу только то, что мне хотят показать. Даже не важно, кто меня предупреждает. Важно то, кто стирает видения. Потому что тот, кто стирает, может все.

– Так что ты видела?

– Смерть мира. Нет жизни. Нет даже ветра. И Капля. Из нее утекала сила – вот что она может натворить. Нужно найти Каплю. Если она не достанется тому, кому предназначена, все закончится именно так.

– Это ужасно… – Антелла вдруг заплакала. Всерьез, навзрыд.

– Ой, мама…Сирена провалилась одной ногой в топкую грязь, опрокинулась назад и ударилась спиной о дерево. Я схватила ее за руку и помогла выйти на сушу. Суши внезапно осталось очень мало. Прямо перед нами начиналось болото. Жидкая грязь неприятно булькала, и воздух был наполнен неприятным запахом.

– Мне нужны новые ботинки, – она полезла в кошель за асмиолой, но я ее остановила.

– А стоит ли? Взгляни.

Я указала ей на болото.

– Ты права. Этим ботинкам терять уже нечего.

– Вперед, только вперед! – Антелла бесшабашно шагнула в топь прежде, чем мы успели ее остановить. Ее поглотило практически мгновенно. В минуту опасности я всегда соображаю очень быстро, но на этот раз я превзошла сама себя. Упав на колени, я сунула ладони в болотную жижу и сосредоточилась. Это же наполовину вода, так? Значит, я могу с этим говорить.

– Верни!!!

Сирена содрогнулась, схватилась за уши и прислонилась к дереву, вся поверхность болота вздрогнула. Потом тина расступилась и с чмокающим звуком выплюнула – лучше слова не придумаешь – принцессу.

– Не открывай глаза, – я создала из воздуха водяной поток и смыла грязь с ее лица. – Все, можно.

Она тут же бросилась меня обнимать.

– Риииитаааа… я так испугааааалаааааась… – она разрыдалась.

– Может, все-таки стоило оставить ее у Кайн?

– Она бы все равно не разрешила. Да и в таком виде она может быть полезной.

– Да ну?

– Не смей обо мне говорить, как будто меня тут нет! – Антелла с некоторым трудом отцепилась от меня (грязь присохла) и вскочила на ноги. – Ты моя ученица, и ты обязана меня уважать. Она взмахнула рукой. Сирена, как подкошенная, упала на колени, обхватив руками голову, и застонала. Меня на миг задела боль, разрывающая ей голову. Похоже, Антелла подсознательно использовала свою связь с ученицей и право Учителя. Способность приказать и наказать.

Я залепила Антелле пощечину. Это не выдернуло ее из дурмана Каннабиса Глюка, но частично отрезвило. Во всяком случае, Сирена перестала корчиться от боли.

– Вперед, только вперед! Мы должны найти Каплю! Принцесса, – я поклонилась ей со всей изящностью, с какой могла, – нам нужен путь.

Беспечно улыбнувшись, Антелла взмахнула рукой. По всему болоту распустились цветы, а листья гигантских кувшинок стянулись с поверхности в одну тропу. В тот же миг глаза принцессы закатились, и она упала мне на руки. Черт, я не думала, что она такая тяжелая!

– Что это было? – Сирена попыталась встать, не удержалась на ногах и упала снова.

– Она воспользовалась силой Учителя. Тебе еще повезло, нельзя долго оставаться в таком состоянии.

– Но… что тогда с ней?

– Перестаралась, расчищая нам дорогу. Тащить ее с собой мы не сможем. Придется ждать, пока она очнется. Надеюсь, в хорошем настроении.

Сирена снова попыталась подняться. Ей удалось пройти пару метров, потом ее ноги подкосились и она свалилась на землю.

– Лучше отдохни. Я поищу темных ягод на обед.

– Темных ягод? – она устроилась поудобнее, положив локти на корни.

– Да. Они растут на болотах.

– А не опасно туда идти? В смысле, в одиночку?

– Мне – не опасно.

Я положила Антеллу на землю, сняла кинжал и метнула его. Он воткнулся в корень в паре сантиметров от руки Сирены.

– Поосторожней. Если что случится – зови меня.

Отвернувшись от Учителя и ученицы, лежащих рядом друг с другом, я пошла вглубь болота по зеленой тропе. Найдя цветочный кувшин, не наполненный водой после последнего дождя, я стала собирать в него ягоды. Крупные, в пару раз больше асмиол, и темные. От фиолетового до багрового, вся тьма спектра. Как деревья Мертвой Зоны.

Когда кувшин заполнился до половины, я увидела впереди что-то, отражающее свет. Вода? Чистая вода? Может, просто кувшин раскрылся? Я прошла еще немного вперед и увидела огромную чашу из листьев. В ней плескалась искрящаяся вода. Над водой нависали тонкие ветви, поэтому сияющая поверхность казалась изрешеченной. Но она все равно сверкала, как граненый хрусталь, и манила к себе…

Я сделала шаг вперед и потеряла опору под ногами. Все тело обняло тепло, глаза сами собой закрылись…Через секунду я поняла, что не могу дышать. Дернувшись, я попыталась превратиться в воздух. Ничего. Вода? Тоже ничего.

Я поплыла вверх, изо всех сил преодолевая сопротивление среды, изо всех сил надеясь, что плыву вверх. Стало не хватать воздуха. Я заработала руками с утроенной силой.

Я должна, должна, должна выбраться!

Руки вырвались в пустоту, и через секунду я вынырнула на поверхность и вдохнула. Сразу стало холодно. Дрожа от холода, я взобралась на лист кувшинки. Почему со мной все время что-то происходит? Слишком близко к Грани. Снова. Почему я не могу просто сходить за ягодами?

– Не опасно… – я закашлялась. Вытащив из кошеля асмиолу, я облачилась в тонкие, но теплые одежды из черного шелка.

Оглянувшись по сторонам, я не увидела чаши с водой. Скорее всего, ее и не было. Я стояла на самом конце зеленой тропы. Похоже, помощь Антеллы мне еще понадобится.

С трудом поднявшись на ноги, я огляделась по сторонам. Все ориентиры исчезли, зато ко мне вроде как вернулась магия.

– Сирена! Ау!

Примерно через минуту ученице удалось переключиться на голос в Инт-диапазоне, и пришел ответ.

– Я здесь, Рита!

Я пошла на голос, осторожно ступая по листьям. Как оказалось, троп было много. Я сорвала пару огненных цветов и убрала в кошель.

– Ну наконец-то, Рита! Я уже начинала беспокоиться!

– Я тоже, – оглянувшись на болото, добавила я. – Галлюцинации, – ответ на невысказанный при взгляде на мои грязные волосы вопрос. – Она приходила в себя?

– Да. Посмеялась и уснула. Странно видеть ее такой. Рита, почему с нами все время что-то случается?

– На самом деле таких случаев тысячи. Просто люди боятся – прячутся за толстыми стенами городов или собственного разума. А тем, кто вышел наружу, не избежать приключений. Они находят нас, а не мы – их, – я села на землю и принялась растирать руки.

– Интересно… такой вариант мне в голову не приходил. Но…

– Это не главный вопрос.

– Да. Никак не привыкну к тому, что ты читаешь мысли.

– И не надо. Это почти никогда не требуется. По открытому человеку очень легко прочитать, что он думает, без всякой магии.

– Если слушать тебя, кажется, что магия и не нужна вовсе.

– Я не говорю, что она не нужна. Просто и без нее можно жить счастливо.

– Моя мать мертва. Ее убила магия. Мой брат мертв. Его убили люди.

Я застыла на месте. В голосе Сирены был холод, могильный холод.

– Не отказывайся от магии. Это в тебе, это часть тебя. Думаешь, у меня близкие не умирали? И из-за магии, и без?

– Ты уводишь разговор в сторону!

Теперь в ней говорят ярость и боль. Это страшно. Это плохо. Но все равно гораздо лучше пустоты, медленно поглощающей сердце и убивающей способность мыслить, желание жить и дышать…

– Зачем я иду с вами? – она бессильно откинулась назад. – Она гонится за сокровищем, ты – за тайной. А я?

– Ты идешь за Учителем. И ты это прекрасно знаешь. Связь между Учителем и учеником можно разорвать. Скажи, хочешь этого?

– Что? Я совсем не имела в виду, что…

– Нет, эти фокусы не пройдут. Ты выбираешь прямо сейчас, пока она видит маленьких розовых дракончиков. Ты решаешь сейчас. Идешь или нет, отказываешься или нет.

– Я не могу вот так взять и решить.

Голова раскалывалась. Мне нужно опустить голову в воду… или просто позвать ветер… потом, потом…

– Ты, наверное, живешь в каком-то придуманном мире, где нет зла, а все разумные существа могут договориться между собой. Где герои всегда идут вместе навстречу опасности, и из передряг выбираются все вместе. Где у костра рассказывают истории о чудесных случайностях, спасших десятки жизней. Но этого мира не существует.

Она сидела, сжав губы и затравленно глядя на меня.

– Зло есть даже в хороших на первый взгляд людях, а добро – в плохих. Ты никогда не сможешь разделить мир на две половины, проведя четкую границу между добром и злом. Потому что те, кто верят в ее реальность, либо глупо умирают, либо начинают творить зло, все еще живя в придуманном мире и веря, что поступают правильно. Здесь нужно выбирать цель и идти к этой цели. У тебя есть цель – ты идешь к Капле. Так найди причину, по которой ты это делаешь, или откажись от этой цели!

– Ты спасла мою жизнь. Причем не однажды. Я иду потому, что тебе нужна помощь – это во-первых. Жан хотел бы дойти до конца. Я иду, чтобы закончить его дело – это во-вторых.

– Личная выгода! Всегда должна быть личная выгода! Даже если ты ничего такого не планировала, ты всегда получаешь что-то и для себя, это закономерность!

– И королева Кератра наверняка меня отблагодарит, если не забудет все, что мы вместе пережили.

– Уже лучше. И запомни еще одну вещь: всегда будет случаться что-то непредвиденное, какой бы силой и интуицией ты ни обладала. Время от времени ты будешь проигрывать. Это не повод бросить все и спрятаться в нору. Нужно бороться. И ты будешь терять. Независимо от того, попытаешься что-то сделать или нет.

– Звучит как приговор.

– Это и есть приговор, если ты останешься с нами. А вот другой, на случай, если уйдешь. Ты будешь терять и мучиться мыслью, что смерти не избежать. Будешь долгими вечерами у камина рассказывать своим или соседским внукам о старых временах, заменяя «химеру» на «серого волка». Будешь чем-то заниматься, может, писать книги или делать амулеты. Но ты будешь тосковать по этому.

– По чему? По листьям вместо одеяла, по ягодам на обед, по постоянной боли, по крови?

– Нет. По тому, как вместе с ускорившимся стуком сердца, когда вонзаешь во врага кинжал, приходит осознание того, что ты снова живешь…

Она гневно фыркает и отводит глаза, но я знаю, что права.

– Поздно, Сирена. Ты не сможешь жить как простые люди. Ты слишком долго жила у ведьм, потом резко стала «вольной пташкой» и привыкла к такому образу жизни. У людей тебе нет места…

– Хорошо, хорошо! Я остаюсь! Но, Рита, – она подняла руку и указала на меня, – я никогда не забуду, что ты заставила меня сделать этот выбор. Я бы его сделала и так, рано или поздно, причем в вашу пользу.

– Так в чем проблема?!

– В том, что я должна была его сделать сама! Са-ма, понимаешь?

– Ты еще поймешь, что времени сделать выбор зачастую нет…

– Хватит читать мне нотации! Перестань мне указывать и поучать. Я прошу обращаться со мной, как с равной, а не как с несмышленным младенцем, которого приходится тащить с собой! И это не к Антелле относится, а к тебе, Рита!

Она даже не заметила, как ее крик перешел в Инт-диапазон.

– Я не читаю тебе нотаций, просто пытаюсь предостеречь. Я вытаскивала людей из-за Грани девятнадцать раз. Еще семь вытаскивали меня. Я видела разрушенные города и заживо горящих людей. Но больше всего я мучилась, когда что-то плохое случалось и я понимала, что могла это предотвратить, – она повернула голову ко мне. – Ты уже выбрала свой путь, так постарайся не сложить на нем голову. И наши заодно.

Она еще поймет. Сейчас она меня ненавидит и позже, скорее всего, тоже будет ненавидеть. Но она выживет. – Сама она этот выбор сделала бы слишком поздно. Просить, чтобы с ней обращались, как с равной, и тут же начинаеть ныть «ну зачем я на это согласилась?». Выбор сделан, и его не отменишь. Я сделала свой выбор, и разве я об этом не жалела? Когда умирали друзья, когда я видела несовершенство мира, с которым ничего не могла поделать? Никогда не сможешь узнать наверняка и доказать самой себе, что сделала правильный выбор. Но нельзя идти против сердца разумом. Сойдешь с ума. Сломаешься. Если сердце зовет в путь, следует отправиться, а не объяснять самой себе, как это глупо, безрассудно и безответственно.

Это так странно. Что бы ты ни делала, все оборачивается противоположным. Хочешь зла – получаешь добро. Хочешь добра – наоборот. Когда я вершила месть и убивала тех, кто пролил чужую кровь, меня благодарили. Я спасала мир, и не раз – меня заказывали наемным убийцам. Самым сильным было искушение ступить на темный путь. Это ведь так просто. Светлый – тропинка, которая тянется через бесконечную темноту. Только оступись. Сойди с тропы – и она исчезнет навсегда.

Но я знала, что не сойду с нее. Никогда. Я выбрала Свет. Во тьме гробниц Кроугхана, у могилы Ваомдл, в небе над морем, когда вершилась расправа над Шсантамери – я не раз подтверждала, что с этого пути не сойду.

Поначалу все казалось таким простым. Я искала артефакты, проходила через ловушки, мне платили. Потом начались сложности. За мной стали охотиться. В Деганре появился маньяк. Он убил моего друга из Гвардии, я нашла и убила его. Меня провозгласили народным героем. Потом были Лекари Души. Когда мы встретились в первый раз, это показалось хорошей идеей. Гвардии не хватает на все. Сначала мы просто ловили преступников в городе. После – стали выбираться на вызовы далеко за его пределы. Нас знали повсюду. После распада группы ко мне продолжали обращаться. Ночью в облике совы я разбиралась с бандами, наводила порядок в городе, проверяла на магию дома погибших колдунов, прогуливалась по подозрительным местам. Приходить лично ко мне перестали, но приходили к совам-посыльным и просили о помощи. Совы прилетали с этими просьбами ко мне.

Я исчезала из города в поиске ненужнытов, нанимаясь на самые опасные задания. Когда я возвращалась, меня засыпали новыми просьбами. Я не могла отказать. Когда я выследила главу Отшельников, мне пришлось из белой совы превратиться в человека, чтобы вызвать его на поединок. Из тех, кто это видел, никто не выжил. Тогда и появились белые свободные одежды и белая полумаска из шелка и совиных перьев. Если сложить заслуги Белой Совы и Риты Нартленд, получится герой всех времен и народов. Но мне никогда не было нужно признание. Я к этому не стремилась…

Почему я? Потому, что это – мой путь. Я его не выбирала, но идти по нему должна. Потому, что больше некому. И если я не подниму голову и не сделаю шаг, этот мир рухнет во тьму. Уже не фигурально, а буквально. Капля уничтожит мир, если я не доставлю к ней Антеллу живой и невредимой. Если я сдамся, этот мир погибнет.

Но одна я не дойду. Только не в этот раз. Сколько раз с тех пор, как мне встретилась Антелла, я прошла по краю пропасти? А сколько раз чуть не опрокинула в пропасть ее? Сирена необходима. Она – как противовес. Моя сестра по горю и ученица Антеллы. Если не будет ее, принцесса скоро погибнет или откажется от моей помощи. Она нам нужна.

Пусть сейчас она считает, что все могло обернуться лучше. Главное, чтобы она не мучилась бесполезными сомнениями и шла вперед. Сколько слез и крови она при этом прольет, не так важно. Мне больно, когда больно ей – потому что мы связаны. Но это не значит, что я буду беречь ее от боли.

Она должна научиться.

Мы не успели продолжить диалог – проснулась Антелла. Принцесса потянулась, улыбнулась и протянула руки к небу.

– Хочу есть!

Лиана с темными ягодами вырвалась из болота, перегнулась мне через плечо и склонилась над Антеллой.

Она может использовать магию для того, чтобы управлять действиями растений. Я же могу просто проорать свою просьбу в воздух – и ветер мне поможет.

В голову вернулись мысли об Изначальном языке. Что же это такое?

Чтобы понять, нужно узнать, что случилось с Роггенхельмом. Ветер умер из-за того, что я задала ему этот вопрос.

В груди загорелись ненависть и боль.

Кто? Кто стирает?

Не осознавая, что делаю, я протянула руку, сорвала ягоду и отправила в рот.

Ладно, сейчас это не важно. Нужно обучить Сирену, чтобы взять ее с собой под Мтиву. Нужно дождаться, пока придет в себя Антелла.

Раздался тихий храп. Принцесса снова уснула. Мы так и просидели почти до заката. Сирена думала о чем-то своем, я не думала вовсе. Мне хотелось только покоя. Когда на лес опустились сумерки, я вскочила на ноги.

– Тренировка, – объявила я.

– Зачем? Я же все, что умею, уже знаю.

– Не все.

Сирена тоже встала.

– Не хочу, не могу и не буду.

Антелла спала с ненормально счастливым видом и не могла видеть, как мы с Сиреной стоим друг против друга. Я уже чувствовала, что скоро мы начнем непроизвольно высвобождать магическую энергию. Еще неизвестно, кто победит, если все обернется таким образом. С магией Инт я сражаться не умею.

– Око – часть тебя. Либо оно будет открываться как попало, либо ты научишься им пользоваться. Хочешь, чтобы Око открылось посреди людной улицы или во время боя?

– Нет, – она закрыла левой рукой третий глаз, – но оно и не откроется. Да я и без него справлюсь.

– Проверим? – я метнулась вперед, обошла ее справа, пройдя под вытянутой рукой, схватила за ногу и опрокинула на землю. Сирена свалилась, без единого звука поднялась и обернулась ко мне.

– Без магии?

– Да.

– Хорошо, – она быстро, с разворота, ударила меня ногой по лицу. Вернее, попыталась ударить – я легко ушла вниз, и мне осталось лишь подсечь ее оставшуюся ногу. На этот раз она ойкнула, ударившись о землю.

– Это было неправильное решение.

Чуть приподнявшись на земле, она сделала подсечку, опрокидывая меня на спину. Я извернулась в воздухе, приземлилась на руки, оттолкнулась и встала.

– Лучше, – равнодушно отметила я.

Сирена зашипела, одним движением вскочила на ноги и пошла в атаку. Удар, блок, удар, уклониться, ногой в коленную чашечку. Вот она пытается схватить меня за ноги, падая. Прыжок. В полете она хватает меня за ногу, и я чувствительно ударяюсь о ствол дерева.

Уже лучше. Можно не так осторожничать.

Дальнейшие две минуты состояли только из блоков и ударов. Когда она перестала пропускать удары слева и справа, я упала на одно колено и ударила ее раскрытой ладонью в солнечное сплетение. Резко втянув воздух, она отшатнулась назад и согнулась, из ее глаз покатились слезы.

– Давай! – рыкнула я, поднимаясь на ноги.

Сирена распрямилась и подняла руки, показывая, что готова к бою. Я шагнула вперед, занося руку для рубящего удара справа по шее. Она выставила такой блок левой рукой, что у меня заныло предплечье, и одновременно попыталась достать меня кулаком другой руки по почкам, но я легко остановила его ладонью. Резко разведя руки в стороны, я оттолкнула ученицу.

– Не бойся мне навредить! Бей!

Она рванулась вперед, всерьез метя кулаком в челюсть, я легко увернулась.

– Не так! Уходи от ударов, не при напролом!

Темп боя ускорился в несколько раз, я не успевала думать, все тело горело в свирепой радости битвы, потом Сирена отбила удар ладонью, одновременно ударяя меня ногой под ребра. Я выгнулась в сторону, пропуская ее ногу мимо, подбивая своей ногой вверх, пригибаясь, уходя от удара другой рукой, и перекинула ее через себя. По лбу стекал пот. Давно так не тренировалась.

– Не пытайся меня пересилить, я больше и тяжелее! Ты меньше и легче, подумай, как это использовать!

Сирена взлетела на ноги и рванула ко мне, и тут мне в глаза ударил белый свет. Раздался отчаянный вскрик Сирены, и свет исчез. Проморгавшись, я поняла, что случилось. Око открылось, и Сирена потеряла ориентацию в пространстве, промахнулась мимо меня и упала. Сейчас она видит много больше обычного.

– Не борись. Смотри. Видишь лес? Спустись ниже, найди себя. Контроль над телом сохранился, только сменился угол обзора.

Она с трудом поднялась на ноги. Два нормальных глаза были закрыты, и из них текли слезы, а третья глазница на лбу светилась белым.

Я не стала ждать, пока к ней вернется контроль над телом. Боль, рефлексы. Должно помочь. Я ударила ее по руке так, чтобы заныла мышца, и отступила назад. Она шагнула ко мне, уже чуть лучше балансируя. Примерно пятый удар ей удалось блокировать. Потом она поймала мою ногу в воздухе и резко вывернула в сторону. Я зашипела от боли, оттолкнулась от земли второй ногой, подставила руки вместо ног и ударила Сирену свободной ногой под ребра, выбивая воздух из легких. Она отшатнулась назад, отпуская мою ногу. Я прыжком встала на ноги. Не вывернула лодыжку, нет? Все нормально.

Бой стал намного сложнее, но и интереснее. Постепенно и ее удары, и мои перестали доходить до противника. Наконец мы достигли того уровня, на котором не остается места физическим увечьям и боли, только танцу. Смертельная красота. Когда понимаешь, что каждый удар может сломать или выдернуть из сустава конечность, сломать шею или выбить челюсть, но этого не происходит, вся энергия уходит в движения, невероятно быстрые, легкие и изящные. Очень сложно только вырваться из танца, не повредив ничего ни себе, ни противнику.

Я отшатнулась назад, нарушая ритм, выбивая Сирене опору из-под ног, и свалилась сверху, прижимая ее ноги к земле скрещенными ногами, а руки – локтями.

– Хватит, – задыхаясь, выдавила я.

Ученица сморщилась, открывая два обычных глаза, закатила их, и закрылся третий. Поморгав, она вернулась к обычному зрению. Я перекатилась в сторону и легла на спину, восстанавливая дыхание, уставившись на темное небо, уже покрытое звездами. Сколько же мы бились? А, не важно. Главное, что я научила ее обращаться с Оком и заодно толково сражаться.

На мой взгляд, самое хорошее в том, что ты абсолютный маг – то, что не требуется ни наращивать мышцы, ни учить какие-то специальные приемы, которые в настоящей драке все равно не помогут. Нужно просто научиться чувствовать бой. Я это умею просто так, Сирене пока необходимо Око. Впрочем, почему «пока»?

– Ты молодец. Очень у немногих так быстро начинает получаться.

Она выдохнула пару раз, а потом заговорила.

– Теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда говорила, что я буду по этому тосковать. Скажи, ты ведь пыталась все это бросить и начать нормальную жизнь?

– Да. Но даже если мне удавалось прожить несколько дней, ни во что не ввязываясь, не используя высокие степени магии и не бросаясь на прохожих, прошлое меня догоняло и давало пинка под зад.

Она еле слышно засмеялась.

– Не знаю, как ты, но я зверски хочу есть.

– И тебе тоже не хочется вставать?

– Ага. Может, магию использовать?

– Нет, давай я, – раскинув руки в стороны, я сосредоточилась. – Ветер…

Листья деревьев затрепетали, зашелестели, и вокруг раздался голос, слышный только мне.

– Рита… Рита…

– Я ужасно устала, борясь за правое дело. Поможете?

– Для Риты Нартленд – всегда…

Словно кто-то очень сильный поднимает за плечи. Сирена вскрикнула от неожиданности, но дергаться не стала. Ветра усадили нас возле спящей Антеллы и сорвали нам по ягоде.

– Все говорят, что воздух – самая слабая стихия. Такая чушь, честное слово…

Ветра расхохотались. Сирена непонимающе посмотрела на меня.

– Воздух может быть лезвием не толще молекулы или непробиваемой стеной, может действовать там, где нет ни земли, ни воды. Может спасти от падения с высоты птичьего полета, не причинив вреда, подарить умение летать. Воздух – это круто… Теперь мы с ветрами смеялись вместе.

– Странно, Рита, но мне сейчас показалось, что не только ты смеешься…

– Отличный слух, Сирена! Я много значу для ветров этого мира – настолько, что мы общаемся. Умения абсолютного мага воздуха позволяют говорить на древнем, как жизнь, языке свободы и движения. Но они не стали бы говорить просто с магом воздуха. Скажите, что во мне особенного?

По поляне крутанулся вихрь, забрасывая меня листьями.

– Ты важна, Рита… ты особенная, Рита… особенная…

– Ну вот, как всегда. Ни слова о том, почему.

– Наверное, это просто замечательно – быть магом воздуха. Все дороги открыты. Свобода.

– Да? – зато тебе никогда не придется почувствовать себя затхлой. – Наверное. Может, лучше магом Инт? Сама стихия жизни…

Она пожала плечами, закапываясь в листья и зевая.

– Спокойной ночи, Рита.

– Аналогично.

Она уснула уже через минуту, а я привалилась к стволу дерева, глядя в ночь.