Глава 1. Прокаженный

Обесточенные много лет назад, притихшие в ночи линии электропередач светились странными двигающимися по оборванным проводам вверх и вниз блуждающими огнями. Иногда с этого призрачного огня срывалась искра и летела вниз, освещая горючей слезой сгорбившуюся внизу неказистую, практически черную фигуру. Лука сидел в кромешной тьме, закрыв глаза. Ему хотелось скрыться и потеряться среди этого мира живых и мертвых, среди этих остатков человеческой цивилизации, оказавшейся наполненной людьми точно также как и он сам, как будто бы мертвый, вдруг оказался наполненный чем-то живым. Это было нечестно. Он думал что он умер и внутри и снаружи. Но все произошло так не вовремя. Бережно держа кончиками пальцев фотографию он боялся поглядеть на нее, боялся вновь увидеть это святое, лучистое лицо его ребенка. Сейчас, без освещения, он не мог увидеть то что было запечатлено на ней, но тогда под лучами прожекторов одного из экзоскелетов противника, стоящего на крыше он увидел эту фотографию всего на миг или несколько секунд, провалившись в бесконечность и предательскую слабость. Что он тогда сказал? Что? Добро пожаловать в рабство?! Как это могло слететь с его губ… он же искренне верил что он — это все его братья, но он это не его братья… он прогнал их. Он это не они… он это другое…

Лука откинул голову назад и не открывая глаз попробовал дышать. Дышать ему было не обязательно, он делал вдох только для того, чтобы можно было на выдохе сказать слово. Как же далеко он зашел. Его ребенок… его дитя… как он может показаться ему на глаза в таком виде… Его дочь, его Дарья, должно быть стала уже взрослой женщиной и давно забыла лицо отца. До он и сам забыл как он должен был выглядеть. Слишком многое прошло с того времени как он вышел из подземелья, слишком много он успел сотворить. Что теперь? Что теперь делать? Кто поможет ему? Врачи? После того что он сделал там, на охраняемом участке периметра, украв и по сути убив сорок человек, украв у них волю и заразив каким-то…. чем он их заразил? Лука открыл глаза и поднял одну руку вверх, пытаясь на просвет разглядеть свою руку. Он видел ее душное серое, с элементами фиолетового свечение, слабые разряды электричества возникающие в ней, когда он шевелил пальцами. Рука сейчас по форме была абсолютно человеческой, но если ее осветить, то ржавая чешуя однажды спаленной инфекцией человеческой кожи выдаст в нем зверя, чудовище, мертвеца… Как сказал один из людей, которого он… нет, его братья… нет, его рабы,… нет, рабы этой заразы, привели к нему. Тот человек сказал что они все зомби. Тогда он, Лука Псарас, спросил его: «— кто такие зомби»? И тот человек ответил что это ожившие мертвецы… Да. Точнее не скажешь. Он умер, он должен был умереть… но чья неведомая и страшная воля заставила его снова подняться и ходить? Какая неведомая и страшная сила заставила его заражать других людей? Лука опустил руку, в другой бережно, кончиками пальцев продолжая удерживать фотографию. Он ведь разучился есть нормально, как человек. Он привык высасывать и забирать жизнь из всего. Это началось так давно. Где то в глубине его памяти появились картины, как он сгорая в борьбе двух инфекций кричал от боли и ходил в темноте среди безмолвно стоящих вдоль стен мертвецов, воя и не находя себе места бился головой об стены, об углы, как он пытался, надеялся умереть… но… Он вспомнил тот шприц, с бурой жидкостью внутри. Вспомнил с каким победным чувством он вводил эту бурую смерть себе в вену, лишь бы не стать как те, которые безучастно наблюдали за ним. Это было не честно и подло. Где-то недалеко почувствовалось движение. Движение полного жизни существа, собаки без глаз… странная собака… Как они еще живут здесь? Собака без глаз, слепой пес. Лука притих прислушиваясь к существу, одновременно замечая, что он снизил температуру тела, чтобы тот не обнаружил его и прошел мимо, и тогда он Лука Псарас схватит его одеяло жизни и… Нет!

Сидящий на земле встал, резко вырисовываясь на фоне ночного неба. Слепой пес вздрогнул и стремительно бросился прочь. Слабая улыбка коснулась узких губ существа. Не сегодня, не так и не сейчас. Лука оглянулся, сориентировался на местности, выбрал направление и пошел. Скоро в Зоне должен был начаться дождь, и он не простит себе, если с фотографией его дочери что-нибудь произойдет. Это действительно все, что у него есть сейчас, на данный момент, этой недосягаемой и нежеланной жизни. Жизни ходячего, страшного мертвеца, в котором проснулось что-то живое…

* * *

Овод Пустотелый уводил своих братьев в Рыжий Лес. Его старший брат выжил из ума. А как же иначе? Он назвал их святое Братство — рабством. Неизвестно что было на том клочке бумаге, который кувыркаясь был сброшен вниз, но чтобы там ни было, оно не могло встать ни в какое сравнение с Братством. С их высшей целью, равенства и справедливости, с их назначением сделать весь мир одной семьей, где все будет подчинено одной цели. Какой? Он пока не знал этого, но чувствовал, что как только они обратят весь мир в Братство, то, ради чего это все делалось, сразу станет простым, понятным и очевидным. Овод даже не верил в это, он знал. А старший брат Лука прогнал их и ушел сам… почему?

Сейчас Овод шел в темноте вместе с девятью оставшимися братьями, ощущая всем телом первые тяжелые капли начинающегося дождя. Теперь, когда старшего брата не было, он начинал думать. Думать о том что теперь все операции и действия должен планировать он сам. Конечно, иначе кто будет нести силу Братства людям. Кто? А эти люди, эти нелепые, глупые, обособленные существа, как они посмели покусится на Братство? Овод вспомнил, что тоже когда-то был человеком, но сейчас не мог понять каково это быть такими как они. Жить без понимания того в чем твое предназначение, жить без цели и ощущения того что с каждым новым вступившим твоя сила возрастает. Он слышал что их называют Черным Братством. Что ж, он не против. Это даже больше подходит к ним чем просто Братство. Теперь он если потребуется может называть себя и своих братьев Черным Братством. Их называют зомби. Глупцы… это все людишки зомби. Живут без цели, умирают ни за что, за артефакты, за деньги, за какие-то бессмысленные понятия. Как они не понимают, что они тратят время и жизнь ни на что. Вместо того, чтобы строить мир и согласие, вместо того, чтобы жить как одна семья, как братья, они грызутся друг с другом, охотятся чтобы убить, а не для того чтобы создать то, что создавал Старший Брат, а теперь будет создавать он сам. Один из братьев споткнулся о старую, забытую растяжку. Раздался взрыв. Ударная волна с горстью осколков ударила по ногам и телу с правой стороны. Не очень то и больно. Овод усмехнулся. Кроме того что людишки сами по себе глупы и не разумны, так еще и зомби, которые прибежали им на помощь, не разобравшись в чем дело принялись воевать с ними с Братьями. С этими зомби уже бесполезно о чем то договариваться, они не могут вступить в Братство, они просто умирают как и некоторые другие, не переносящие процесса соединения с Братством. Овод потер грудь. Те зомби, которые поддержали людей, умели ослаблять их. Овод почувствовал как вдруг тяжело стало двигаться ему и как тяжело было тащить с них их серое, трудноуловимое и прочно сидящее на них одеяло жизни, как будто оно было пришито к каждой их клетке.

Но все-таки, как все эти люди оказались вдруг вместе? Когда он был в Долге, они за людей не держали сталкеров Свободы, а теперь же он сам видел, как Долг и Свобода сражались вместе. Буквально вместе, стреляя и прикрывая друг друга, забивая его братьев железными кулаками в землю, ломая кости и черепа. А эти сталкеры и после появившиеся бандиты? Кто их то туда звал? Бандиты никогда не лезли на рожон и никогда не держали обещания, насколько он их знал в прошлой жизни. Овод обернулся на идущего позади брата из бандитов. Тот молча шел, в своих лохмотьях. Нет, это уже не бандит, это настоящий брат, он уже не предаст… потому что у него есть настоящая вера и знание. Но что же делать теперь? Объединенные силы сталкеров оказались сильнее их, они все оказались подготовлены и они смогли убить и пленить практически всех. Нет, больше Братству нельзя так действовать в Зоне. Пусть сталкеры останутся внутри со своими артефактами, а они поищут другое место, откуда смогут согласно обстановке начинать свой большой путь. Большой путь на Большой Земле, иначе зачем они здесь вообще остались на этой стороне жизни? Почему из всей прошедшей мясорубки остались только десять братьев? Не является ли это знаком свыше? Не говорит ли тайный смысл в них, что это и есть их предназначение? Но теперь надо действовать очень осторожно… очень и очень.

Десять существ размеренно шло по ночной Зоне. Иногда кто-то из них касался елочки или березки и оно чернело, иногда следы идущего отпечатывались просто черной цепочкой умершей травы. Накрывший их внеплановый Выброс, очередная прихоть Зоны, передвинул аномалии, им навстречу, но зомби не замечая преграды прошли в узких коридорах между ними, оставив бессильную Зону смотреть на этих всесильных и бесконечно жестоких для нее существ, созданных как и она кем-то другим.

 

Глава 2. Бабушкин клубок

База Свободы. Армейские Склады.

— Может его опять покормить надо? — спросил высокий долговязый паренек, с пластиковой прозрачной маской на лице, у своего товарища, тыкая палкой в клетку, в которой словно зверь сидел человек, покрытый ржавыми пятнами. Глаза пленника с желтыми белками смотрели на перенька не моргая с одним явным желанием убить и растерзать мучителя.

— Да, нет. Он уже третью крысу всосал. Хватит ему, — возразил другой паренек с разрезами на локтях джинсовой куртки и такими же разрезами на коленях штанов. Он так же носил защитную пластиковую маску на все лицо. Кроме того, сейчас, при движении оказалось что и на груди его куртки была пара разрезов.

— Ну пойдем тогда другого посмотрим, — предложил первый, откладывая палку и приближаясь к другому пятнистому пленнику, в десятке метров от первой клетки, висящему подвешенному в воздухе за руки и за ноги. На груди у него скотчем был приклеен осколок «кристалла». Парнишка осторожно приблизился к зомби и посмотрел на участок тела вокруг и под кристаллом.

— Что ничего?

— Нет, — цокнув языком ответил мучитель.

— Худой, Рваный! Что вы опять к ним прицепились?! — крикнул сверху, с моста некробиолог Трофим. — Здесь вам нельзя, опасно. Идите лучше с артефактами экспериментируйте… к себе.

— А мы уже все! — задорно крикнул Худой, счастливо улыбаясь.

— Что все?

— Мы уже сделали сборку, Док, — крикнул чуть спокойнее Рваный, доставая и показывая из кармана нечто цветное, похожее на смятый в приплюснутый шарик, разноцветный пластилин.

— Да?! — изумился Трофим. — Погодите, сейчас спущусь, — он торопливо, чуть не споткнувшись сбежал вниз по бетонным крошащимся ступенькам и подошел к Рваному. — Покажи!

— Вот! — самодовольно продемонстрировал Рваный. — Один камушек и работает метра на три.

— Так на тебе сейчас что кроме него ничего нет?

— Не-а, — беззаботно ответил парень, пряча сборку в карман.

— Ты что с ума сошел? — вскинулся Трофим. — А у тебя? — спросил он у Худого.

— Не, у меня полный комплект, все как у старичка Дока, — также улыбаясь происходящему ответил Худой.

— Я тебе покажу старичка, — беззлобно погрозил для порядка Трофим. — Рассказывай давай.

— Мы на крысах проверяли, прикладывали к ним, то одно то второе, в общем со всеми артефактами они их высасывают, с разной скоростью, но с обломком «снежинки» она дольше помирает. Не помирает почти.

— Так вы «кристалл» со «снежинкой» свели?

— Нет. «Кристалл» со «снежинкой» плохо сходятся, плавятся, отталкиваются друг от друга, такое работать надежно не будет, а вот если кусочек «слюды» в спирте размягчить, то они хорошо держатся.

— Так это значит «слюду» надо еще…

— Не… — покачал головой Худой, посмеиваясь над нетерпеливо вопрошающим некробиологом. — Тут без «бабушкина клубка» никак. Иначе они толком на светят. А с «клубком» сразу метра на три бьют и можно маленькие кусочки использовать. Экономно.

— Значит всего четыре артефакта надо? — подытожил Трофим уже опасаясь очередного «не» от парней.

— Ага, — кивнул Худой. — Хочешь, мы при тебе дистанцию проверим? Можно крысу ставить и отходить от нее, как она сдуваться начнет, значит нет покрытия. У нас примерно три метра вышло, ну может три с половиной.

— Ну молодцы! Ну пацаны… красавцы просто! — искренне восхитился Трофим.

Еще несколько дней назад Худой и Рваный, и без того испытывавшие болезненный интерес к зомби, буквально ходили за Трофимом по пятам, пока он брал с них соскобы, образцы тканей, пока расщеплял и разделял по клеткам, помогали ему со всеми сканерами, анализаторами, микроскопами. В общем, на какое-то время он обзавелся добросовестными помощниками, корпящими над приборами при помощи тончащих игл, пипеток и прочего едва различимого для глаза инструмента. И вот, когда его не было всего сутки на базе, ребята занялись своим прямым делом и создали сборку, которая была намного эффективнее предыдущей схемы распределения осколков «кристалла» по поверхности человека.

— Теперь что, этих в топку? — спросил Рванный, глядя на пленников.

— Не знаю. У Якоря надо спросить. Они, конечно, могут и пригодиться, наверное, но кормить их…

— Да к черту их, Док, — крикнул сверху с моста Калмык. — Я им больше крыс таскать не буду. Я вам что кот? С утра и до ночи, дай, дай… дай, дай… этих крыс. Уже своим делом заниматься не дают! У меня там химера верхнюю шкуру должна сбросить, мне за ней ходить надо, а тут эти пугала через каждые полчаса худеть начинают. Ты как хочешь, Док, а я Якорю скажу что я больше в этом деле не помощник, — Калмык почесал голову под капюшоном. — Идите сами их ловите, я места показывал, ловушки на месте… в самом деле.

— Мы тебя поняли, Калмык, — переводя взгляд со стоящего наверху сталкера на парней, согласился ученый. Затем, заметив кусок артефакта на одном из пленных спросил, — это зачем?

— Да так, — пожал плечами Рваный, — чтобы он у того, который в клетке крыс не воровал. Пока с тем в клетке проверяешь, этот ее тоже видать хомячит… нарушает нам чистоту эксперимента, — улыбнулся он вспомнив формулировку ученого.

— Ну как ему не хомячить? В половину отощали, — заметил ученый. — Скоро отойдут видать.

Калмык стоявший сверху на мосту махнул рукой и отвернулся, всем своим видом показывая что туда им и дорога. Действительно, из плененных тогда почти трех десятков зомби, из так называемого Братства, планировалось взять с десяток на базу Свободы для работы некробиолога, но этот десяток оказался так прожорлив, что они начали иссыхать один за другим. Того количества жизни, которые приносили им сталкеры в виде крыс и тушканов, им не хватало, а обычная человеческая еда ими не принималась. В результате оставили только двоих, остальных пришлось оставить без пропитания, где они и издохли в течении полутора — двух суток.

— Ну мы это, — шмыгнул носом Рваный, — можем сборку сейчас на поток поставить. «Бабушкиного клубка» надо всего вот, — он показал кончик пальца. — «Слюды» у нас как грязи, «снежинки» имеются, если что вон сталкеры свое отдадут для такого дела. Там от всего по кусочку надо, а сборка путевая получается. Мы ее под шоколадку можем сделать или под половину даже. В карман положишь и мешаться не будет, — обрадовался он своей догадке. — Ага! Тут мы из кусочков на всю Зону сделаем… еще и останется. Пошли, — махнул рукой он Худому увлекшись идеей, тут же позабыв про Трофима.

Оба парня, зашагали наверх, оживленно обсуждая как и что сейчас будут пилить, кто и что сейчас будет ломать. Калмык повернувшийся уже обратно и внимательно вникавший в разговор Худого и Рваного хмыкнул.

— Ну пацаны! Ну башковитые… а?! — спросил он у Трофим, очевидно требуя только подтверждения.

— Сам в шоке! — подтвердил Трофим, не кривя душой.

Справедливости ради, нужно сказать что и ученый не сидел без результатов. Он успел набрать образцов, выявил ту самую цепочку ДНК, которая была свойственна papillosa virum. Почти такой же неуловимый свитый один в другой ДНК и РНК, но всего с одной дополнительной цепочкой ДНК, которая могла копировать человеческую, вместо парной как у известного и распространенного в Зоне papillosa virum. Но далее работать с вирусом было невозможно, он просто распадался, разрушая занятые им клетки.

Выявилась следующая тенденция. Вирус захватывал около трети клеток человека, остальные оставляя тронутыми до поры до времени. Тонкая сеть, создаваемая им в теле зараженного начинала свое распространение от мозга и очевидно управлялась с этого крупного узла. В случае ранения, потери конечности, вирус использовал энергию полученную из вне на восстановление структуры своих клеток, клеток хозяина и наращивание клеток соединителей, требуя на это огромное количество сторонней энергии. Эффект восстановления клеток носителя, являлся в этом случае терапевтическим, поскольку со смертью носителя, продолжительность жизни захватчика становилась лишь вопросом времени. Клетка тела, чья жизнедеятельность контролировалась вирусом становилась гораздо прочнее за счет более плотной оболочки и менее подвержена к физическим воздействиям из вне. Восстановление клеток мозга с сохраняемой в них информацией, было таким же непостижимым явлением как и обычное хранение информации, образов, звуков и запахов в клетках мозга живого человека.

Сам механизм дистанционного переноса энергии от живого объекта к вирусу был не по плечу некробиологу, поскольку тут нужна была работа профильных биофизиков. Несмотря на то, что способов дистанционного переноса энергии человечество придумало множество, эффективность и принцип природного механизма, используемого на клеточном уровне, был в настоящее время непостижим. Зараженный организм мог удерживать и аккумулировать в себе запас энергии только в не захваченных им клетках хозяина. Для долговременного поддержания колонии вируса, емкости всех незараженных клеток было недостаточно, очевидно это напрямую зависело от количества клеток, следовательно и от размеров тела носителя. Поэтому вирус требовал постоянной подпитки, используя для этого разумеется зараженного, заставляя применять его знания и память. А как иначе? Если носитель не будет обеспечивать паразита питанием, передвигаясь по территории в поисках источников энергии, то данный вирус, начинает уничтожать клетки хозяина, приводя естественного носителя в непригодность, а позже погибая уже из-за отсутствия носителя и его возможности передвигаться. Так же верно было и наоборот, если паразит не будет восстанавливать и питать клетки носителя, то носитель погибнет от истощения, а следом и не имеющая возможность эффективно добывать большой объем энергии колония.

Принцип захвата и использования тела, памяти и возможностей носителя также известен в природе, причем этот принцип используют не только вирусы, но и бактерии и даже некоторые грибы, например кордицепс, паразитирующий на муравьях, меняющие их поведение, на совершенно не свойственное им. Но впервые… впервые человечество столкнулось или создало наработку, предназначенную для самого себя. Когда на четвертый день Трофим понял это и рассказал Якорю, возглавившему Свободу после ухода Гипса, он долго не мог включить в себе понимание, что люди вывели нечто подобное, неуправляемое и страшное, добровольно. Тогда сидя в кабинете лидера Свободы он долго пытался сформулировать открытие прежде всего для себя, и даже когда Якорь уже понял что именно хотел сказать ученый, тот все равно до конца не верил в сказанное.

Тогда Якорь, для определения вируса стал называть его также как и бандиты гнусом, и Трофим в своих записях, обескураженный безжалостным механизмом захвата и управления дал ему это же название, не забыв отметить что принцип действия гнуса и вируса псевдо папилломы, также имеющим название некровирус схож по принципу дистанционного воздействия, но принципиально отличаются по принципу избирательности носителя. Если гнус поражает только живого и судя по всему здорового и крепкого носителя, имеет инкубационный период порядка двух суток, а после практически сразу же подавляет и захватывает волю, разум и поведение носителя, то некровирус начинает свое действие только после смерти носителя, активируясь при начале тотального разрушения клеточных структур на ранних стадиях. Со временем некровирус в зависимости от того насколько он мог заменить собой при жизни клетки хозяина, отстраивает и восстанавливает носителя, не перехватывая управления, поддерживая основные функции, для выживания в автоматическом режиме, в случае отсутствия управления со стороны самого носителя.

Последнюю запись в тетради Трофим делал под шум заклинившего экзоскелета в ангаре. Коваль, уперто тыкая на кнопки управления и калибровки, никак не мог разорвать логическую ошибку возникшую в цепи концевиков выпрямления и сгибания ног и рук. Экзоскелет приседая тут же начинал вставать, а как только вставал, начинал приседать. То же самое было и с руками, как только он сгибал руки, он начинал их выпрямлять, разводя в стороны, делая движение баяниста. В результате находящийся в экзоскелете сталкер по прозвищу Нюхач, он же бывший Гром, был вынужден приседать и одновременно играть на невидимом аккордеоне, только вот вместо веселой и залихватской песни из динамиков экзоскелета неслась ругань и мат, возмущенного, вспотевшего и порядком истерящего сталкера. Нюхач, видя появление любопытствующих, улыбающихся и начинающих похохатывать свободовцев в ангаре стал опасаться что его из Нюхача переименуют в нечто другое, совсем не солидное. Например в Антошку, которому кроме «пойдем копать картошку», предлагали еще и «сыграй нам на гармошке». А судя по тому, что сталкеров заглядывающих на шум становилось все больше и больше, а какая-то довольная сволочь начала напевать «тили-тили, трали-вали» и другие слова известной с детства песни, удивительно попадавшей в такт приседающему с вопящим Нюхачом экзоскелету, а другие мужики подсвистывать и похлопывать в такт ладошами, Нюхачу осталось до Антошки всего ничего… буквально еще двое или трое валящихся от хохота человек.

Это же сталкеры, с них станется.

 

Глава 3. Из клетки

Лука мучился от голода. Уже неделю, как он пытался есть человеческую еду, но результат был неизменен. Его рвало, голод не спадал и ему приходилось иссушать что-либо живое, мутанта, растение, населяющих почву микроорганизмов, все равно. Это случалось непроизвольно, когда он, в какой-то момент переставал следить за собственным поведением. Тогда мучимый голодом организм действовал автоматически и под ним расцветало черное пятно, уходящее глубоко в землю, уничтожающее все живое что находилось в этой толще. Он пробовал есть человеческую еду, консервы, старый хлеб, водку, шоколад, которые в избытке валялись в тех местах, откуда они ранее забирали сталкеров, но его мутировавший организм не мог принять хоть что-либо из этого, поскольку его рвало даже от воды если он пил ее больше чем одну пригоршню. Теперь он, лежа в поле, недалеко от ухающих аномалий, в ночи под открытым небом Зоны пытался успокоиться и уснуть, заставляя себя ощущать холод, ветер и дождь, стараясь вспомнить как это быть человеком. Со сном получалось крайне плохо, но в разы лучше чем с другими человеческими аспектами. Он мог лежать закрыв глаза, мог уноситься мыслями в прошлое, и если он мог увидеть что-то светлое из далекого прошлого, пусть даже неясными отрывками он считал это сном. Это было восхитительно настолько, что он вздрагивал при виде светлых лиц из прошлого, чьих имен он не помнил. Но чаще было наоборот. Забвение приносило ему картины подземелий в которых он блуждал десятки лет, темноту, холодный блеск артефактов, шипение аномалий, жгущий и разрушающий его суть голод и… одиночество. Одиночество безотрывно следящее за ним слепыми глазами стен, ощупывающее его прозрачными лапами аномалий, слушающее мертвыми тропами коридоров и черепами людей. И тогда он тоже вздрагивал и касался прямоугольника бумаги, ведущего его прочь от безумия и тьмы. Заветная фотография была бережно укутана в пластик и была его иконой. Он по прежнему не мог смотреть на нее долго, боясь сломать себя отчаянием и болью о потерянном, боясь зайтись звериным воем и потерять рассудок, боясь что его ребенок с фотографии вдруг увидит его, Луку Псараса, в этом жутком и демоническом обличье и… и испугается, заплачет, убежит и никогда уже не вернется к нему, даже в этих редких, ярких и теплых воспоминаниях, от которых у него выступала слеза и которые он называл снами.

Как долго он еще будет скрываться здесь в Зоне? Когда наберется сил, чтобы заявить о себе, не как чудовище, а как человек, действительно попавший в беду и ищущий поддержки и помощи? Да, он с братьями уже выходил один раз практически на Большую Землю, но они ушли обратно с людьми. С захваченными людьми, которых они выкрали и заразили, сделав одной общей… мысли Псараса остановились, не сумев сформулировать то отвратительное и порабощающее свободу чувство, которое завладевает всеми названными братьями. Он мог только вспомнить вкус того слова, но не его звук. То чувство, когда все ранее ценное и святое перестает существовать, то чувство, когда бесконечный и нестерпимый голод торопит утолить себя, заставляя тело убивать, непроизвольно, без участия самого человека, но доставляя ему мерзкое наслаждение власти над чужой жизнью, лишая власти над жизнью собственной. Наверное это можно назвать осквернением. Лука мысленно произнес это слово несколько раз, пытаясь прочувствовать глубину этого слова. Да, это слово подходило. Это слово, так же как и вирус перекрашивало человека в раба чего-то другого, не свойственного человеку при рождении, оставляя на нем неизгладимые печати и отметины, открывая однажды бездну, пройдясь по которой она становится домом, а человек ее обитателем. Больше сотни человек он обратил в свою веру, из которой, он смог выйти только чудом. Возможно он все время искал это чувство свободы, пока бродил в застенках подземной лаборатории, и вот сейчас благодаря какому-то смельчаку, отыскавшему часть его прошлого, его настоящей семьи, его ребенка, он смог различить и выделить себя на фоне безумного и пожирающего все Братства, которое он ранее возглавлял. Лука не заметил что лежит открыв глаза глядя в ночное небо. Сейчас, когда он покинул Братство у него появилось время чтобы думать и вспоминать и это было хорошо. Он был рад, что объединенные силы сталкеров смогли выбить их из территории Ростка, что теперь Братство скорее всего не поднимет голову, оставив сталкеров в покое и люди перестанут гибнуть.

Псарас помнил последние дни в лаборатории. Его мозг в отличии от мозга других людей, зараженных этим вирусом, находился в темноте и одиночестве больше трех десятков лет, работал четче. Он мог думать о чем-то кроме постоянно появляющихся симптомов голода, когда нужно срочно пополнить запасы жизненных сил, а затем когда организм насыщался, страстно хотеть оставить свою частицу другому человеку, поделиться своей верой и скверной, заражавшей быстро и надежно. Но все-таки… десятки лет, почти тридцать два года он жил в рабстве у вируса и под его невыносимой протекцией. Странно почему он не умер. Он и сейчас всецело принадлежит этому вирусу, этому хозяину-паразиту, который кормит его и мучает голодом, который делает его нечувствительным к холоду, боли, но мучает его душу, пряча память и сделав безобразным тело.

* * *

Овод Пустотелый вместе с братьями вот уже несколько суток днем и ночью следил за одним из восточных блокпостов. Места в Зоне им не осталось. Сталкеры показали, что могут дать сдачи так, что вышибить почти все зубы, после чего кусаться по-настоящему уже не хотелось. Теперь Овод видел один способ распространить Братство — распространить его на Большой Земле. Но Большая Земля огородилась минными полями, колючей проволокой, крупнокалиберными пулеметами и десятками солдат на блокпосту, кроме того Овод несколько раз видел боевые вертолеты, которые стали патрулировать периметр в разы чаще, чем в то время когда он был долговцем. Пробиться силой его десятки за периметр было невозможно, сработать хитростью как это сделал однажды сошедший с ума старший брат сейчас было рискованно, оставалось только ждать момента и искать удобного случая. Овод уже определил время смены постов, приблизительное количество солдат, определил вооружение и огневые точки, испугав и выгнав туда стадо кабанчиков.

По его расчетам выходило что преодолевать первое оцепление нужно было ночью с трех до четырех утра. Несмотря на то что солдаты не спали, их активность, вроде курения, негромких разговоров и покашливаний снижалась. В это время ночная Зона скулила и выла охотниками Зоны: слепыми псами, снорками, кровососами, псевдособаками, ревела и крушила подлесок псевдогигантами, стрекотала и визжала кабанами и плотями, отстаивающими свое право на жизнь. В это время обычный человек до жути боялся поднять голову из схрона или привлечь внимание мутантов, даже находясь за бетонным забором, за минным полем, под прикрытием пулеметов, друзей и товарищей.

Тут Овод был спокойнее. Возглавив Братство и не охотясь за людьми, чтобы не быть обнаруженным потенциальными карательными отрядами сталкеров он сосредоточился на плане выхода из Зоны. Главная задача Братства была пробиться к слепой зоне забора, занятой колючей проволокой, там где уже невозможен прямой прострел, только бросок гранаты, и оттуда душить одного за другим солдатов, расчищая себе путь на Большую Землю. Овод помнил что за первым оцеплением стоит второе менее заряженное оружием и крупным калибром, но к тому времени как они приблизятся к нему, в воздухе уже будут вертолеты, танки и БМП будут уничтожать их с земли, а людей скорее всего они и не увидят, поскольку те будут работать по ним из минометов, либо доставать из далеких гнезд вышек снайперов. Если до второй линии надо было дожить, то до первой дойти через минные поля и колючую проволоку, которая была вовсе не проволокой, а лентой изготовленной специально для Зоны, которая не знает жалости и пощады, скручиваясь и наматываясь на все живое, что потревожит ее вынужденное фиксированное, но неустойчивое положение. Мины были не самым страшным препятствием. Они с братьями могли различать неравномерное расположение жизни в почве. Находящийся в земле камень и железо выделялось на общем фоне, если внимательно присмотреться, но мелкие растяжки, бумажные и пластиковые сигнальные пакеты было сложно выделить. Колючую проволоку можно было обезвредить болторезами, которые у них нашлись из накопленного добра от предыдущих побед, а температуру тела снизить, чтобы меньше влиять на инфракрасные датчики. Для этого нужно будет идти наполовину голодными, но это не являлось сложностью когда важен был вопрос незаметности. Далее нужно будет захватить транспорт, как можно скорее форсировать вторую полосу заграждения и раствориться на местности, если понадобиться закопавшись в грунт, пока их будут искать. Тут у Братства было серьезное преимущество, они могли прожить там, где не сможет выжить никто.

Овод неоднократно все обдумал ранее, и вот сейчас идя в ночи и тумане в километре от бетонной линии забора ждал внутреннего сигнала, когда их тела остынут достаточно, чтобы начать движение. Метров через двадцать начинались первые, пока еще редко посаженные мины и сигнальные устройства. Туман, возникающий в Зоне в любое время суток клубясь и вращаясь оседал на его пятнистом лице каплями росы, расселившись даже на роговице мелкими выпуклыми капельками, преломляя картину. Братья безоружные и в легкой одежде стояли позади Овода, молчаливые и готовые к действию, ночь не являлась препятствием для их возможностей. Сейчас им не нужно было видеть что-либо, им нужно было чувствовать все и вся. Каждую пядь земли, каждое движение жизни на пределе их возможностей восприятия, мельчайший шум и шорох шагов. Наконец Овод почувствовал голод и вместе с тем стремительное падение температуры тела. Пора. Он встал и медленно, перекатывая с пятки на носок, ощупывая каждый клочок земли босой ногой на посторонние предметы, способные издать звук двинулся в сторону блокпоста. За ним с отрывом в десять шагов пошел следующий, за ним с тем же отрывом другой. Прожектора начинали освещать только ближайшие метров двадцать к забору, а в насупившем тумане они скорее мешали солдатам наблюдать за темнотой вывешивая яркие столбы света, не дающие никакой картины происходящего на земле за ними. Зона словно помогала зомби, этим мучителям ее территории, покинуть ее пределы. До забора было еще далеко. Светящийся жизнью, словно зимнее ночное небо, темно синий с фиолетовыми проблесками фон земли показывал черные круги мин сначала редко, а потом все чаще возникающими на пути. Нити растяжек были не видимы, но не просвечивающиеся одинаковые сгустки посторонних предметов, взрывпакетов в траве и почве показывали возможное расположение проволоки, которые Овод старательно перешагивал. Братья следовали за ним, видя как его движения, так и вырисовывающуюся картину минного поля. Действуя тихо, медленно и без ошибок зомби продвигались по минному полю. Колючая проволока несколько раз преградившая путь идущему первому Оводу, перекусывалась со зловещим щелканем болторезом и безвольно падала короткими отрезками на землю, освобождая путь.

Размытые туманом световые пятна прожекторов медленно приближались, маня близостью и пугая дистанционно управляемыми пулеметными гнездами, глазками камер и детекторов. Пройти мимо них было не возможно, в любом случае нужно было пройти под прожекторами, мимо сканирующих лучей детекторов движения и тепла, идти прямо на пулеметы и утопленные жерла огнеметов. Овод подал команду жестом руки, стоя в нескольких метрах от светового столба. Следующие за ним колонной зомби разошлись веером, встав параллельно забору на расстоянии пары метров друг от друга, чтобы по сигналу одновременно пересечь освещенную черту, за которой начнется праздник гремящего металла, ревущего огня и жадных невидимых рук зомби, тянущихся за одеялами жизни солдат. Овод пересчитал своих, вместе с ним десять… это то что осталось от более чем сотни членов Братства, но ничего, дело времени и Братство снова засияет силой и мощью, но теперь их будут тысячи, десятки и сотни тысяч, он Овод Пустотелый, принесет эту не веру, но знание на Большую Землю. Окрыленный этими мыслями он усмехнулся одним уголком рта и шагнул в световое пятно, стремительно сокращая расстояние пары десятков метров до бетонного забора.

* * *

Сидящий за экранами монитора дежурный, вместе со своим напарником, лениво откинувшись в кресле наблюдал за пустыми камерами, в которые наблюдался только желтоватый из-за света прожекторов туман. Частицы тумана лениво шевелились движением воздуха иногда летя вниз, иногда подхваченные легким ветерком поднимались, заворачивая спирали и снова опадали вниз. Взгляд солдата не отображал ничего, он с тем же успехом мог смотреть в стену. Это был профессиональный взгляд дежурного, сотни часов смотрящего в одни и те же мониторы, но никогда ничего не наблюдавшего в них.

— Саня? — окликнул он напарника, который увлеченно ковырялся в носу, отсутствующим взглядом глядя в стол перед собой.

— Чё? — отозвался тот, не прерывая занятия.

— Я схожу отолью…

— Не положено, — разглядывая козюлю при свете настольной лампы ответил Саня.

— Да иди ты… не положено ему.

С этими словами солдат отодвинул стул, встал и пошел в уборную, боязливо выглянув в коридор, опасаясь увидеть безжалостного сержанта по прозвищу Гоблин, или старшего лейтенанта Выдру, по той причине что отодрать и выдрать он может кого угодно, даже Гоблина, если вверенные ему солдаты нарушают дисциплину или вообще хоть что-то, что может и не относиться к дисциплине. На счастье солдатика никого в освещенном коридоре блокпоста с несколькими комнатами классов и кабинетами не было и он поскрипывая сапогами двинулся в туалет. Сделав свое дело он воровато озираясь пошел обратно в дежурку, где должен был дожидаться Санька, но войдя в комнату он увидел сидящего «по стойке смирно» в своем стуле Санька и развалившегося в его кресле сержанта Гоблина, чья лысая большая голова со шрамами от табуретов и дурацкая, зловещая широкая улыбка говорили о нескольких нарядах с натиранием очка в сортирах в лучшем случае.

— Ты что, рядовой Тушин, покинул пост? — спросил он перестав улыбаться.

— Виноват, товарищ сержант. Живот прихватило что-то… — опустив голову соврал Тушин, пытаясь всем своим видом показать глубину раскаяния, страх и понимание собственной ошибки. Впрочем страх разыгрывать не пришлось, потому что страх перед Гоблином испытывал всякий прошедший учебку солдат.

— Ты что, питаешься тут значит что-то отдельно от коллектива? — прищурился сержант.

— Никак нет, — вытянулся солдат, недоумевая почему Гоблин сделал такой вывод.

— Так а что же тебя на сортир несет, а других никого не несет а? — повышая голос спросил он. — Никак жрешь чего, не по уставу? А? Сознавайся.

— Никак нет, — чистосердечно признался рядовой Тушин.

— Так значит, это повара плохо готовят? — озлобился Гоблин, зная как завернуть разговор. Поворачивая разговор таким образом, он мог довести проступок солдата до шикарных нарядом вне очереди или до гауптвахты по усмотрению.

— Никак…

— Так значит, ты самовольно ушел, оставив своего товарища на посту? И далеко ты собирался? За водкой?

— Никак нет, — смиренно отвечал Тушин, проклиная себя за то что дернулся в туалет.

— Или ты считаешь что твой товарищ должен нести службу и за себя, и за тебя? То есть ты игнорируешь служебные обязанности? Дисциплину и порядок несения службы нашего поста? — рядовой молчал, понимая что его «никак нет» не влияют на вынесенный сержантом вердикт. Гоблин открыл было рот чтобы сказать еще что-то страшное, но тут ёрзающий на своем месте Санек осторожно подал голос.

— Товарищ сержант, разрешите обратиться, — робко сказал он, глядя на монитор, и ряд замигавших красных лампочек. Гоблин обернулся на него, сверкнув взглядом. — Тут люди какие-то идут.

— Где?! — выдохнул Гоблин мгновенно развернувшись на стуле и вперившись в засвеченные туманом световые столбы отображенные на экранах.

На экране виднелись силуэты людей уже проходящих световое пятно прожектора и подходящих к забору, до которого оставалось с десяток метров. Сержант отвалил челюсть и через секунду сорвал защитную прозрачную крышку на большой блестящей красной кнопке и с силой ударил по ней, с открытым ртом наблюдая как неизвестные, безоружные люди двигаются прямо под камеры наблюдения. В то же мгновенье затрещал звонок тревоги, коротко и агрессивно заухала сирена поднимая на ноги солдат, офицеров и передавая сообщения по цепи о чрезвычайной ситуации. Тот час в дежурке зазвонил телефон.

— Майор Князев, что у вас случилось?

— Сержант Нечаев. Чрезвычайная ситуация, неизвестные на минном поле, — вытаращив глаза, глядя уже в пустые экраны ответил Гоблин.

— Ну так уничтожьте их, сержант.

— Есть уничтожить! Огонь! Огонь! — заорал он на дежурного брызгая слюной.

Дежурный кивнул, сглотнув пересохшую слюну и нажал на ряд кнопок на панели, активировав огнеметы и автоматические пулеметы. Экраны слегка задрожали, передавая вибрацию установленных недалеко от опоры камер орудий, и окрасились заревом огнеметных шлейфов, запоздало ударивших в темноту между забором и световым пятном. Одновременно послышался грохот пулеметов, крики всполошенных солдат, дверь в дежурку открылась и вошел старший офицер блокпоста капитан Ранев Константин Николаевич в полной форме.

— Товарищ капитан, — заорал Гоблин, вытянувшись в струнку, одной рукой прижимая телефон к груди. — Неизвестные пересекают периметр. Мы открыли огонь.

Капитан протянул руку и взял трубку.

— Капитан Ранев, — доложил он, хмуро глядя на пустые экраны мониторов, показывающих горящую и дымящуюся пустую землю.

Стол пульта управления, на который сводились данные датчиков, кнопки включения и выключения пулеметов, приближения и управления камерами и другое тревожно мигал лампочками тревоги. Пулеметы продолжали стрекотать, расстреливая воздух, шаря в темноте по алгоритму заданному по умолчанию программой. Капитан указал на кнопки управления пулеметов, жестом приказывая выключить бесполезный огонь по невидимому противнику. Пулеметы смолкли, создав напряженную тишину неизвестности.

— Пока пусто. Так точно. Выясним, товарищ полковник. Да, вертолеты нужны. Есть, — он повесил трубку, сняв фуражку и поглаживая волосы. — Докладывайте сержант.

* * *

Им удалось миновать световые пятна и дойти до бетонного забора у подножия которого крупными кольцами лежала растянутая, упругая колючая лента, обещающая обездвижить любого потревожившего его. Болтореза было всего два, а времени на разрушение этого препятствия совсем не много. Внезапно, запоздало проснулась сирена и бессмысленно заголосили пулеметы, посылая смертельные плевки далеко за спину сквозь свет прожекторов, зажужжали и вспыхнули ревом пламени огнеметы, освещая, но не в силах дотянуться до зомби, передающими друг другу инструмент, чтобы расчистить место возле забора. Один из братьев, случайно оказавшийся напротив жерла огнемета вспыхнул, но упав на землю, и перекатываясь тушил себя землей пока наконец жадное пламя не получив поддержки горению не потухло. Военные не спешили появляться над головами. Их движение за стенами было очевидно для братьев. Они видели как далекие и едва уловимые силуэты солдат становились ярче, просвечивая через окна корпуса, а затем начали приближаться к ограждению, собираясь занять свои посты. Это не входило в планы Овода. Солдаты не должны обнаружить и начать бой с ними на не удобной для них дистанции, поэтому Овод вытянув руку начал хватать и тянуть на себя красные одеяла жизни, наполняясь силой и пьянея от восторга насыщения. Солдаты падали один за другим. Кто-то успевал вскрикнуть, кто-то нет. Пулеметы и огнеметы прекратили бесполезный огонь. Братья освещаемые горящей и дымящей за их спинами землей, подобно безмолвным, страшным человекообразным клещам, приросшими к забору убивали и кормились человеческими жизнями. Скоро у них уже не было возможности впитывать жизни и они просто сдергивали красные прозрачные покрывала, заставляя людей терять сознание. Красные покрывала жизни, покачиваясь на толстых энергетических нитях идущих от нескольких центров крепления на теле человека, медленно возвращались обратно к телу, но их обратный путь был очень долог. Скоро в пределах досягаемости не осталось ни одного способного передвигаться солдата. Зомби перерезали колючую проволоку натянутую поверх бетонного забора и перелезли через стену, оказавшись на внутренней стороне блокпоста. На земле в разных позах, освещаемые электрическими фонарями лежали солдаты. Кто-то высох и превратился в черную мумию, кто-то лежал иссохший стариком, лишенный жизненной силы, кто-то посерев лицом и покрывшись паутиной морщин был без сознания. Овод и братья коснулись языка и десен тех, кто вскоре придет в себя, передав им частицу Братства. Они скорее всего не переживут перевоплощения, но если кто-то из них и сможет пережить, то скоро они найдут его, или он их.

Один из братьев, бывший военный, метнулся в дежурную часть и спустя несколько минут вернулся с ключами от БТР-80. Зомби, под записывающим взглядом видеокамер наблюдения, согласованно двинулись к стоящему под навесом транспорту. А в воздухе уже был слышен рокот долетающей пары вертолетов МИ28Н, «Ночные охотники», летящих вдоль бетонной линии забора с южной стороны. БТР включил фары, рыкнул двигателем и рванул с места, разбив хлипкий для него шлагбаум с восьмиугольным знаком стоп, знаком радиации, знаком запрета телефона и фотоаппарата, стремительно покидая территорию заваленную человеческими телами в сторону второй линии оцепления Зоны от Большой Земли.

«Ночные охотники» настигли их через несколько минут, когда Братство было на полпути ко второй линии оцепления Зоны. Идя параллельным курсом в полусотне метров от него, они схватили прожекторами и системами ПТРК «Штурм-В» несущийся во весь ход БТР.

— Берег два, берег два. Цель захвачена, — сухо доложил летчик.

— Понял тебя, небо один. Жди приказа, — ответили ему.

Непонятно что делали штабные. То ли просматривали записи, то ли хотели уничтожить БТР на подходе ко второй линии, чтобы пехота могла в случае чего добить пулеметами из укрытия, но транспорт несся с максимально заявленной в скоростью в восемьдесят километров час по асфальту не открывая огонь и не сходя с дороги. Овод сидящий рядом с водителем прекрасно видел вертолет через открытые люки. Он показательно не стал расчехлять и поворачивать пулеметы, понимая что его сила не в показе своей боеспособности, а в максимальном сокрытии своих возможностей, и как только вертолет выровнялся и пошел параллельным курсом готовый к пуску ракет, он приказал выключить двигатель и на нейтральной катить по шоссе, ожидая что медленно останавливающаяся машина позволит выиграть время. До второй линии осталось всего пара километров.

— Берег два, нарушитель заглушил двигатель, теряет скорость, — доложил летчик, держа палец на кнопке пуска радиоуправляемых самонаводящихся ракет. Голос штаба в шлемофоне цикнул помехами и затих. — Не понял, Берег два, повторите, — переспросил летчик ведущего борта.

— Подождем. Уничтожить успеем. Надо выяснить кто это, — сообщили ему. Тем временем БТР, несмотря на начальную значительную скорость медленно останавливался пока не затих совсем в полутора километрах от выдвинутых ему навстречу железных ежей. — Что видишь, небо один? — забеспокоился штаб.

— Транспорт остановился. Движений не наблюдается, — доложил летчик, зависая вместе со вторым вертолетом над транспортом во все еще ночном небе.

От поста второй линии выдвинулся точно такой же БТР80 и два военных внедорожника с крупнокалиберными пулеметами на крышах. Выставив на крышу синие проблесковые маячки они понеслись к вставшему посреди ночной дороги транспорту, вероятно решившему сдаться. БТР заграждения встал в десятке метров перед угнанным БТРом, а внедорожники нырнув в неглубокий кювет обошли коробочку сзади и встали позади нее в паре десятков метров.

Овод спокойно ждал. Противник сделал недопустимые ошибки и теперь все его шаги вели к поражению. Нужно было только выяснить все ли кто хотел их остановить именно сейчас собрались в зоне досягаемости братьев. Из внедорожника выскочили солдаты и рассредоточились держа транспорт на прицеле.

— Небо один, небо два, — очнулся голос из штаба, — при сопротивлении открывай огонь.

— Есть, — ответил пилот первого борт.

— Есть, — подтвердил директиву пилот второго борта.

Оба борта качнув лонжеронами заняли позиции справа и слева угнанного БТР. Из внедорожника с трудом вышел офицер в тяжелом бронежилете «Вызов», держа мегафон в руках. Он отдалился от внедорожников в сторону стоящего безмолвно бронетранспортера и приставил мегафон ко рту. Зомби уже успели пересчитать через тонкий металл количество человек окруживших их и были готовы сорвать их оболочки в любой момент по сигналу Старшего Брата. Вертолеты, застывшие в двадцати метрах были первоочередными целями, за ними люди находящиеся в БТРе преградившем дорогу, а дальше остальные военные, не имеющие в отличии от сталкеров никакой защиты от них.

— С вами говорит майор…

Он не смог закончить фразу. Сидящий за восьми миллиметровой броней, не являющейся преградой для их возможностей, Овод кивнул. Вертолеты потеряв управление завалились на бок и ломая лопасти об землю рухнули вниз, продолжая работать двигателями, солдаты и офицер дрогнув телом сгорбились и уронив оружие без сил опустились на землю, с тихим выдохом уходя в забытье. Зомби уже не могли впитывать энергию, поэтому все люди останутся живы и практически здоровы, до поры до времени. Задние двери БТР распахнулись и в темноте разбиваемой теперь только фарами колесной техники появились люди с пятнами на лице кажущимися черными кляксами. Не теряя времени они пересели на внедорожники и не выключая синих проблесковых маячков поехали в сторону блокпоста, второй линии с бегающими солдатами и занимающими свои места в гнездах низких, коренастых вышек пулеметчиков.

Два джипа с неизвестными были встречены яростным огнем блокпоста. Но на этот раз и братья открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов по двинувшимся закрывать отодвинутые ранее противотанковые ежи солдатам, не дав им закончить начатое. Встречные пули пробивали капот, стекла и строчащих из пулеметов зомби, но не могли остановить транспорт. Один из джипов задымился загоревшимся черным маслом, окутывая облаком стреляющего из пулемета мертвеца, но продолжал нестись на открытую лазейку к Большой Земле. Попадания становились все чаще и чаще, но машины, потерявшие из разбитого блока и масло и охлаждающую жидкость, загораясь, потеряв фары летели как чудовищные адские колесницы войны, безостановочно стреляя из пулемета, чьи вспышки едва пробивались через смрадное черное облако дыма. Через короткое время дымящиеся внедорожники с конвульсирующими в последних механических судорогах моторами влетели на территорию блокпоста, врезавшись в выставленные им навстречу уже на территории блокпоста ежи. Из машин выскочили черные от копоти в разорванных одеждах зомби, с пробитыми как решето грудными клетками, вспученными попаданиями головами и изуродованными лицами, от вида которых в жилах стыла кровь. Но с каждым падающим на вышке или за укрытием солдатом их раны затягивались, движения становились легче и уверенней, они подбирали автоматы, лежащие возле превратившихся в мумии солдат у мешков с песком и двигались в сторону казарм и штаба, нащупывая что-то своими конечностями, иногда резко поворачивая головы в сторону видимых только им силуэтов людей за стенами и укрытиями. Через несколько минут блокпост затих. Только в комнате связи истерично запрашивал помощи дежурный.

Овод резким взмахом руки остановил следующих за ним братьев и двинулся в сторону комнаты связи. Распахнув ударом ноги деревянную дверь он вошел в хорошо освещенное помещение, где за пультом сидел перепуганный младший лейтенант. Комната пять на три метра на половину была занята огромным пультом со множеством экранов, показывающих как территорию этого блокпоста так и территорию пройденного зомби блокпоста первой линии. Всюду на экранах виднелись хаотично лежащие безвольные фигуры, черные куклы истощенных смертью солдат, не приходящие в сознание едва дышащие старики и закатившие глаза постаревшие бойцы, которым по документам было чуть больше двадцати лет. Лейтенант расширив глаза уронил трубку, и коротко задышал, глядя на выпотрошенного и покрытого крупными коричневыми пятнами зомби, с чудовищной улыбкой смотрящего на него. Овод кивнул рядом стоящему брату по прозвищу Дик, которое он носил еще до вступление в Братство.

— Добро пожаловать в Братство, — сказал Дик.

Овод сделал шаг и вдавил палец сквозь губы, коснувшись слизистой десен офицера, как будто не заметившего этого движения, продолжая в ужасе смотреть на стоящего перед ним. Зомби усмехнулся, развернулся и вышел из комнаты, за ним вышли и остальные. Не веря в произошедшее дежурный еще несколько минут сидел не шевелясь, пока не понял что две лежащие на своих местах трубки разрываются звонком. Подняв трубку он несколько секунд слушал говорящего, потом сглотнув слюну хрипло произнес.

— Младший лейтенант Салугин на связи. Я не знаю кто это был, — он посмотрел на экраны видеонаблюдения, которые показывали как два джипа из гаража выезжают с территории блокпоста в сторону. — Они выезжают по трассе на Иванково, — сказал он, расстегивая верхнюю пуговицу кителя. По всему телу у него выступил холодный пот, глаза заслезились, а сердце словно раненная птица забилось неглубокими и неравными промежутками. — Вас понял, собрать личный состав и преследовать, — сказал он.

Не понимая что с ним происходит он встал, хватаясь за стол от пошатнувшейся вдруг земли и предательски дрогнувших ног, сделал несколько шагов по направлению к двери и сел на пол от неожиданно накатившей слабости. Выдохнув и помотав головой он собрался и встал. Держась за стенку он вышел из дежурной комнаты и пошел на выход из здания. Странная слабость, не похожая ни на что другое заставила сесть на крыльцо. Хватая воздух ртом он оглядывал лежащих без сознания или мертвых боевых товарищей. Уже не имея сил встать, он на четвереньках пополз к ближайшему, который, как ему показалось, издал какой-то звук. С трудом добравшись на него он заглянул ему в лицо, но вместо знакомого старшины он увидел пересеченное морщинами лицо старика. Вскрикнув от ужаса младший лейтенант отшатнулся, встал чтобы бежать и даже сделал несколько шагов, но тут же рухнул, потеряв сознание.

Над ним в летней августовской ночи беззаботно шумели листвой тополя. Теплая ночь слепыми пальцами ветра водила по опустевшему блокпосту, нагоняя вместе с влагой тучи, несущие обычный ночной дождь для Большой Земли, которая никогда не слышала воя слепых псов и кровососов, вкрадчивых дыханий аномалий и тяжелой поступи псевдогиганта. Но лучше бы Зона вышла из своих проволочных берегов и бетонной окантовки на Большую Землю, чем то, что однажды породил гений человека.

 

Глава 4. Болото Большой Земли

— Аллё, народ, хорош толкаться! — крикнул сталкер пробиваясь через толчею гомонящих мужиков столпившихся возле ангара на базе Свободы.

Народ перед ним неохотно расступался, вытягивая шеи в сторону стоящего на бочке Якоря, который согласно имеющемуся у него списка раздавал сборочный артефакт, названный «муха». «Муха» с большой натяжкой соответствовала внешнему виду этого насекомого, и только с большой долей воображения можно было разглядеть в сборке два соединенных между собой небольших осколков «кристалла», «снежинки» выполняющие роль брюшка и головы, между которыми темно синим, образным промежутком груди мухи, был кусочек артефакта «бабушкин клубок», а покрытая сверху полупрозрачной «слюдой» застывшая субстанция должна была изображать крылья насекомого. Всего сборка была чуть более спичечного коробка, легко помещалась в любом кармане сталкера, а главное надежно защищала его от воздействия мертвецов, что гнуса, что Воскресших.

Якорь, возглавивший группировку Свобода, здраво рассудил, что потеря сталкеров в Зоне в пользу гнуса или как они себя назвали Братства, в конечном счете будет дороже самой Свободе, поскольку все обращенные в Братство рано или поздно направят оружие и мысли на Армейские склады. Поэтому в интересах собственной группировки, помня о том, что в бойне на Ростке выступали и принимали участие все, даже бандиты, было принято решение обеспечить всех защитой. Также Якорь помнил о дорогостоящем вкладе Сидоровича, в связи с чем отправил ему в бункер тридцать «мух» в упаковке из фольги, придав артефакту чуть ли не подарочный вид. Зона не любит жадных. Худой и Рваный вычислили эффективный размер сборки, и теперь с учетом возросшей мощности артефакта и меньшего количества материала для сборки, поставили производство на поток, создав сначала сотню, а потом с запасом еще одну. Весть о том что Свобода выдает защиту от мертвецов заставила даже самых отмороженных и нелюдимых сталкеров прийти в обозначенное время на Армейские. В список входили в первую очередь друзья Свободы, те кто сражался на Ростке и снабжал редкими артефактами сборщиков, включая долговцев и бандитов, во вторую те, которые были живы и участвовали в перетаскивании раненых, восстановлении укреплений и появились сразу после сообщении о победе на Ростке. Все остальные сталкеры, которые не были замечены ни там, ни там, также получали свой артефакт, но после всех остальных.

Отдельно от толчеи стоял квад Долга, в полном вооружении. Теперь после взятого когда-то Гипсом направления, поддерживающаяся Большой Землей Свобода, не являлась прямым противником Долга, а смерть Рожка также прервала ряд вопросов к группировке зеленых. Памятуя о беспрецедентном шаге Свободы в освобождении Ростка от общей угрозы, Терек, нынешний лидер Долга, предпочел зарыть топор войны глубоко в землю, но ситуация для бойцов Долга все равно была напряженной и они держались особняком, дисциплинированно дожидаясь своей очередь.

— Зима! — крикнул Якорь.

— Здесь! — закричал протягивая руку сталкер, стоящий практически возле его ног.

— Держи, молодец! — протянул ему Якорь артефакт и делая отметку в списке.

Сталкер зажал артефакт в руке, победно потряс им над головой и открыв рот радостно закричал что-то своему соседу, похлопывающему его по спине.

— Крот! — крикнул Якорь. Никто не ответил, как обычно должно быть, перебивая дружный гомон или прибиваясь к бочке. — Где Крот? — нахмурившись крикнул лидер Свободы.

— Он тут под ногами, лопатой копнуть надо! — закричал кто-то из сталкеров.

— Я же его видел сегодня, — пробормотал Якорь оглядывая толпу. Затем он разглядел спешащего к толпе полного мужичка, на ходу застегивающего штаны, которые упрямо сползали с пояса, обнажая белый живот и глубокую ямку пупа. Сдерживая улыбку он дождался пока постоянно оглядывающийся на посмеивающихся над ним сталкеров Крот, пробьется через толпу. — Держи, Крот, копай дальше.

Крот, приняв одной рукой артефакт, а другой придерживая так и не застегнутые штаны с трудом принялся расчищать себе обратную дорогу. Якорь перевернул один из листков и нашел глазами черно-красных.

— Терек, Поляна, Алтын, Шаман, Гусь… так еще, еще, еще… — он пробежал глазами список. — Сорок человек, это те кого мы лично в деле видели. Кто принимать будет? — обратился он к черно-красному кваду.

— Я, — поднял руку командир квада с автоматом АК. — Жерех.

Якорь углубился в список. Найдя в списке Жереха, он сделал пометку и повернувшись принял из рук Рваного коробочку из под обуви, перемотанную лентой. Сталкеры немного притихли и разошлись, давая долговцу достаточно места для прохода к бочке.

— Держи, боец, — сказал Якорь подавая коробку, — здесь сорок штук, по списку. Если кому еще надо будет из ваших, пусть сами приходят, не обидим.

Долговец сдержано кивнул и стараясь сдержать довольную мину на лице пошел обратно.

— Командир, там на вольных сталкеров хватит? — забеспокоились мужики.

— Хватит, хватит. На всех хватит, — успокоил их Якорь и вновь вернулся к списку.

Спустя час раздача артефактов сталкерам была закончена. Получившие свой защитный артефакт мужики с довольными криками и мордами отправлялись обмывать это дело. Бандиты не явились, но Якорь не спешил вычеркивать их из списка. Предназначавшийся им кулек с «мухами» был припрятан до прихода их представителя. Вне списка, а если пояснить — сталкеров не замеченных Свободой в деле, осталось на площадке около двадцати человек. Не понятно где они скрывались во время последних событий, по схронам ли, по принципу моя хата с краю, или были в дальних ходках, которые на тот момент закончили все благоразумные сталкеры, но притихшие и настороженно поглядывающие друг на друга и на Якоря мужики не расходились, ожидая своего камушка.

— Так… — хмуро окинул взглядом толпу лидер Свободы. — Остался третий пункт, — он взял чистую бумажку, сел на бочку, на которой стоял до этого и приготовился записывать. Давай мужики подходи по одному. Записываю чтобы по второму разу не приходили.

— Гузон, — подошел первый сталкер. Крепкий мужик, в бывалом, выцветшем комбинезоне «Заря», носящим следы многочисленных, но аккуратных ремонтов, солевых пятен с притороченным к поясу подсумком с противогазом.

— Гу-зон, — повторил вслух, записывая свободовец, затем поставил напротив галочку и протянул артефакт.

Мрачное лицо Гузона просветлело, он взял «муху» и бережно спрятал во внутренний карман комбинезона. Было видно что он хотел что-то сказать, но сдержался и непроизвольно набычившись ушел в сторону.

— Лоток, — шмыгнув носом подошел другой сталкер, мелкий мужичонка, одетый абы как с тощим рюкзаком на спине. — Я хворал, Якорь. Я бы сразу пришел, только…

— Ладно, ладно, — остановил его затроившее бульканье свободовец. — Держи. Свободен.

— Ага, — слегка кланяясь и быстро принимая артефакт сказал мужичонка. — Я если что, всегда…

— Следующий, — не глядя перебил его Якорь.

* * *

Кабинет для совещаний министра по чрезвычайным ситуациям. Большой овальный стол, со встроенными кнопками коммуникации, портами и микрофонами, из светлого дерева с ромбическими вставками красного, высокие неудобные стулья, в которых нельзя удобно откинуться на спинку, и приходится всегда сидеть со строго выпрямленной спиной. Широкий экран с картой Зоны и мигающими на ней красными маячками, несколько узких низких тумб вдоль стен, непонятного предназначения. За столом сидело с десяток человек, во главе, ближе к экрану, сам министр по чрезвычайным ситуациям в гражданском костюме, держа в руке ручку. Нависая над расположенным перед ним белым листком бумаги, он напряженно слушал доклад одного из присутствующих в военной форме в чине генерала.

— … не доезжая до населенного пункта Иванково. Была послана специальная десантно-штурмовая рота на прочесывание лесного массива, два кинологических отряда. В настоящий момент ведутся поиски нарушителей.

— Другими словами ничего у вас нет, господин генерал? — не поднимая головы хмуро спросил министр. — Плохо.

Министр окинул присутствующих взглядом и задержался на сидящем справа от него человеке лет тридцати пяти. Одутловатое лицо, короткие ржаные волосы, тщательно расчесанные на пробор, пухлые щеки, небольшой нос, по разному торчащие уши и яркие голубые глаза. Глаза удивительно внимательные и наполненные. Складывалось такое ощущение, что этот человек привык много и убедительно говорить, при том что у него всегда было что сказать. Одновременно человек с такими глазами мог много и внимательно слушать, его слегка прищуренный взгляд улавливал мельчайшие детали в собеседнике. Человек, в отличии от остальных военных, был одет в синий деловой костюм, белую рубашку и кремовый галстук с синими диагональными полосами.

— Ну а вы что скажете, Алексей Викторович? Это же и ваша юрисдикция тоже. Что внутренние каналы сообщают?

— Внутренние каналы в настоящий момент не владеют информацией, но возможно это остатки… — тут голубоглазый прервался подбирая слова, — инфицированных людей. Недавно, как вы знаете, Зона была перекрыта по причине появления нового вида… инфекции, и вот видимо ее носители смогли преодолеть линию заграждения.

— Алексей Викторович вы так легко говорите о этом, как будто они в соседний лес у себя в Зоне перешли. Это же Периметр. Вы понимаете что они прорвали Периметр?!

— Простите, но охрана Периметра это не моя ответственность. Моя ответственность…

— Знаю, знаю вашу ответственность. Изучение Зоны без вмешательства. И что это за инфекция? Насколько она опасна? Почему больные смогли сделать подобное? Почему такие большие потери? У вас же целый бункер ученых работает там. Янтарь по-моему называется, верно?

— Так точно, Янтарь, — утвердительно ответил голубоглазый. — Но на момент вспышки инфекции мы эвакуировали весь персонал, поэтому точно не можем сказать что именно за инфекция возникла в Зоне.

Один из присутствующих поднял руку.

— Говорите, — дал ему слово министр.

— В нашем госпитале после контакта двое зараженных. Мы прилагаем все усилия, чтобы спасти их, но пока можем только замедлять ход инфекции. Полагаю, что инфекция очень опасна и нужно объявить эпидемиологическую угрозу.

— Я вас понял, — закрывая глаза и устало потирая лоб, ответил министр. — Но не можем мы сейчас так просто поднимать тревогу не разобравшись в чем дело. Так… Алексей Викторович, и за каким лядом эта ваша инфекция поперлась из Зоны к нам? Мы для того и держим Зону чтобы вся эта свистобратия там варилась, с этими вашими сталкерами, — видно было что министр, постепенно теряет терпение, чувствуя что от него что-то скрывается. — Что-то же должно быть известно? Обстановка в Зоне нормализовалась? Инфекция подавлена?

— Да подавлена, — смутившись ответил голубоглазый.

— Ну вот видите, что-то да известно. И как? Какой рецепт? Давайте сделаем тоже самое и задушим ее здесь.

— Понимаете, господин министр… мы не принимали участие в подавлении вируса. Это сделали сталкеры.

— Так стоп, — требовательно поднял руку министр. Затем откашлялся. — Господа генералы, пожалуйста оставьте нас на полчаса.

Дождавшись пока военные, за исключением одного, сидящего слева от министра, делая каменные лица выйдут, он скинул с себя весь выдержанный тон и развернувшись к голубоглазому спросил, глядя в упор:

— Алексей, какого собачьего хрена ты тут строишь? Выкладывай мудрило, что происходит!

— Виктор Степанович, вы извините, не могу я при них в открытую говорить, — признался Алексей.

— Вижу, теперь можешь. Валяй, время дорого, — скомандовал министр.

— В общем это новый вирус, не тот что мы изучали на Янтаре, и по которому у нас есть материалы и наработки. Это новое. Не знаем как и что именно происходит. Местная группировка Свобода держала несколько пойманных в клетке, но они умерли от голода в течении суток, двух. Исключительно сильное влияние на человека. За короткое время вирус подчинил себе около сотни носителей, они даже смогли выбить Долг из Ростка…

— Выбить Долг? — изумился министр поднимая брови. — Почему я не в курсе?

— Вас не было на месте, кроме того, сталкеры объединившись почти сразу же выбили их обратно. И вот теперь эти носители, или как их еще называю зомби, прорвались через Периметр.

— Алексей, ты мне это свое ребячество брось, — постучав по столу толстым указательным пальцем, сказал Виктор Степанович. — Я тебя с училища помню, еще батя твой говорил что ты в мать пошел. Какие к чертям зомби? Ты что книжек дурных начитался?

— Никак нет, Виктор Степанович, — ослабив галстук сказал голубоглазый. — Органическое поражение вирусом, меняет поведение человека на поведение направленное на распространение вируса-паразита, который становится собственно хозяином. Это во всех формулировках попадает под термин зомби.

— Нет, нет, нет, — отрицательно покачал головой министр. — Что угодно, только не это. Тут наука должна говорить, а не ваши… соображения. Наука у вас что говорит?

— Наука также использует это термин.

— Дожились… мне сейчас что кадровым генералам говорить? Они ведь не мальчики далеко. Министру обороны что говорить, если своими силами не справимся? Помоги Валентин Яковлевич, на нас зомби напали. Так что ли? — он нахмурил лоб, обдумывая что-то. — Ладно… что делать то будем? — он устало вздохнул. — Собак с десантом отправили. Спасибо, дали нам на время попользоваться. Я так понимаю информации по ним никакой, Руслан? — обратился он к оставшемуся военному в камуфляже без погон и признаков воинской части. — Повтори основное еще раз, что там камеры показали.

— Камеры показали что эти самые… — он бросил взгляд на Алексея, — зомби воздействуют дистанционно. Похоже на влияние контролера, только еще и затрагивают физическое тело. Дистанция воздействия может быть метров тридцать, может больше. На близких дистанциях достают через стены и укрепления. Как они миновали минное поле непонятно, почему выжили при расстреле их на подъезде ко второй линии тоже не понятно. Лица у них приметные, в пятнах, возможно маскировочный раскрас, но пока не ясно.

— Не маскировочный, — негромко сказал Алексей.

— Десанту мы наводку дали, чтобы стреляли с любой дистанции, лес в который они ушли держим под визуальным контролем с воздуха. С одной стороны болото. В общем, дней за пять выжмем их на открытое место и уничтожим. Идти им некуда, если они с голоду в течении пары дней умирают, то в любом случае им недолго гулять, — ответил Руслан.

— Вот за что мне нравится наш специальный советник, что успокаивает не словом, а делом. А ты тут, Алексей Викторович, зомби, зомби, — приходя в спокойное расположение духа сказал министр. — Информации нет, эвакуировал, выбили Долг… учись правильно работать, вот пример, — указал он на спокойно сидящего советника в камуфляже.

— Есть, учиться, — серьезно ответил голубоглазый.

— Хорошо, так… Леша, давай свободен. Погоняй там свою науку, пусть что-то посерьезнее скажут, — министр нажал кнопку вызова секретарши. — Пригласи генералов.

Голубоглазый встал и двинулся к двери, пропуская заходящих военных. Дверь за ним закрылась, заседающий за овальным столом сделал официальное лицо и оглядел присутствующих.

— Господа генералы, по поводу потерь. Думайте кого как и куда списывать. У кого уже сейчас есть предложения?

Поднялось сразу несколько рук.

* * *

Овод с братьями шел по Большой Земле. Здесь, кончено же, многое было похоже на Зону, но отсутствие аномалий вводило в небольшое замешательство. Где-то там на уровне бессознательного чего-то не хватало. Он несколько раз проверил пару мест в которых судя по виду просто обязаны были быть аномалии, но там ничего не было. В деревьях и почве было полно жизни, мелкие животные, белки, зайцы, птицы все в случае необходимости пойдет в ход, но это больше всего понадобиться на первое время его новым послушникам, которые шли по следу и преследовали его на нескольких БМД, выделяющихся на фоне шума леса и несколько раз подавших голос собак. Люди по прежнему хотели сразиться с ним и его Братством. Они считали что он пытается скрыться от них и идет в гущу леса, в сторону запаха болот чтобы замести следы. Как бы не так. Пустотелый вел их к богатым жизнью местам, там где они смогли бы прокормиться первое время, пока не окрепнут. Он вел их туда, где их не просто будет найти, и где им меньше будут мешать следующие, пришедшие обратиться в новую веру.

Вот и болото. Зеленая поросль длинной светло-зеленой травы на кочках и длинные светло-зеленые мочала водорослей между ними, скрывающие пока еще достаточно твердый грунт на глубине метра или чуть более. Овод подал сигнал остановиться. Десять братьев встали, бросив автоматы на видное место. Им нужно было чтобы следующие за ними десятки людей подошли как можно ближе к брошенному оружию. Овод ощерился желтыми зубами, жаль что он не может говорить, но он может хорошо планировать. Теперь он Старший Брат их Братства, его голосом если надо будет Дик, он думает также как и Пустотелый. Овод указал своим скрыться в первых утопах болота, где песнь лягушек, вначале испуганных появлением зомби, беззаботно началась вновь, а звенящие комары только разлетались в стороны от пятнистых лиц, не желая пробовать их кровь на вкус. Девять фигур пройдя на сносную глубину притопились в водорослях. Дышать им было не обязательно, и они могли просидеть в болотной траве сколько угодно.

Овод побрел вперед по горло в воде, оставляя братьев позади. Ему нужно создать вид, что они все прошли дальше, чтобы преследующие их люди подошли вплотную к кромке болота. Постепенно двигаться становилось все тяжелее и тяжелее, водоросли хватали и обвивались вокруг ног, твердое поначалу дно стало рыхлым, состоящим в основном из разложившихся растений и ила. Но для Братства он был готов на все. Он уже слышал треск ломаемых тяжелой техникой деревьев, лай собак, вставших на горячий след и окрики людей. Перед Оводом открылось подернутое ряской водное пространство диаметром около пяти метров. Верный омут, но тем лучше для дела, тем сильнее люди поверят в их отчаянную ситуацию. Он дождался пока на берегу озера появятся сначала собаки, а затем и пехота, тут же открывшая огонь по нему. Несколько горячих пуль ударило его в спину, еще пара пробила голову, ослепив Овода. Он дернулся вперед в омут, который резко углубился, тяжелыми лапами гниющей растительности хватая его за плечи и погружая вниз, еще несколько пуль с силой щелкнули по черепу, вводя зомби в беспамятство, и только его механические движения идущего человека все сильнее и сильнее возбуждали голодную пасть бездонной болотной ямы. Без того черная вода вокруг него почернела еще сильнее от вдруг потерявшей зеленый цвет болотной растительности, а механические движения бессмертного существа все глубже и глубже затягивали его, на глубину, из которой ему уже не было выхода. Он не мог видеть как шестьдесят человек десанта вышло на берег, как метались и лаяли собаки. Как люди успокоившись убрали за спины оружие, закурили и показывая пальцами на то место где утонул зомби сообщали что-то по рации, как одев перчатки они осматривали брошенные автоматы, фотографируя каждый. Как открыв люки БМД вышли остальные бойцы роты. Он не мог видеть, но почувствовал, находясь во тьме на глубине нескольких метров, объятый необоримыми лапами болота как вдруг начали падать без сознания бойцы, как кто-то поняв в чем дело начал убегать, но споткнувшись затих, как кто-то открыл огонь по воде, как собаки заскулив бросились наутек. Он не мог видеть как опутанные зелеными водорослями вставало девять оставшихся братьев, как Дик и братья благословили всех лежащих солдат, поцеловав каждого, передав каждому частицу их веры, частицу их Братства. Он не мог этого всего видеть, но чувствовал и сейчас уже не пытаясь бороться с бездушным чудовищем держащим его в плену, не позволяющим больше шевельнуть ни рукой ни ногой. Он открыл глаза и счастливо улыбался. Братство продолжит свой путь.

 

Глава 5. Бар «Муха»

Дик все понял по Старшему Брату Оводу. Овод был жив и проживет еще столько сколько потребуется, но вытащить его из той трясины в которой он оказался невозможно. Теперь он, бывший наемник будет возглавлять Братство и если надо он также как и первый Старший Брат Лука на блокпосте, также как сейчас второй Старший Брат Овод, пойдет на риск и жертвы, чтобы Братство продолжало расти и шириться.

Первое что он приказал, это растащить и спрятать на большой территории медленно входящих в бред послушников. Когда они вступят в Братство вокруг должно быть достаточно жизни, чтобы утолить их первый голод. Технику — четыре боевых машины десанта БМД-4 с тридцати миллиметровыми пушками, крупнокалиберными пулеметами, укрыли в роще, замаскировав имеющейся при технике сеткой. Дик, как бывший наемник первым делом достал карты. Желание расширять Братство и обращать в общую, единственно объединяющую веру других людей было у него в крови, он ни секунду не сомневался с тем что будет делать в ближайшее время, нужно только выиграть его, буквально несколько дней. Новые братья скоро встанут на их сторону, и смогут нести свою веру и знание гордо и непоколебимо на Большую Землю, но сейчас надо сориентироваться на местности и понять, где находятся они, и как быстро к ним могут прийти не званные гости.

* * *

— Не понял, как десантная рота пропала? Это что группа пионеров или грибников? Это же десант! — большой человек, лысеющий и статный, с побагровевшим лицом, ходил вдоль своего кабинета за спинами министра по чрезвычайным ситуациям, его помощником и несколькими генералами из министерства обороны. — Вы что?! Вы ЧТО!!! — вдруг заорал он так, что эхо его крика еще несколько секунд витало в высоком кабинете.

Сидящие за столами не поднимали голов. Действительно специальная рота крепких вояк, на технике, выслав информацию вместе с видео очевидно последнего утопающего в болоте нарушителя, расстреляв его, не вернулась. Вернулись только насмерть перепуганные собаки, отказывающиеся показывать дорогу откуда они пришли, и то не все. Всего пять жучек вместо десяти. Видимо жизнь их к такому не готовила.

— Квадрат исчезновения оцепили, выставили кордоны. Сейчас возводим укрепления, — попытался сказать хоть что-то, лишь бы не молчать министр по чрезвычайным ситуациям.

Он особо чувствовал свою вину за такую потерю вверенных ему для этого людей, которые были не призывниками срочниками, а профессиональными контрактниками, за смерть которых не надо отчитываться перед безутешными родителями и придумывать небылицы для прессы. В этом он был прав, серьезные операции, серьезные меры, но чтобы так просто, десять непонятно каких нарушителей, как их там… зомби, будь они не ладны смогли без шума устранить почти сотню обученных солдат, и не абы каких…

— Вы мне что, Виктор Степанович вторую Зону тут открываете? Вам той первой мало? — с трудом сдерживая себя спросил хозяин кабинета. — В общем так, теперь это дело министерства обороны, я думаю вы не будете возражать? — Виктор Степанович судорожно кивнул. — Тогда мой приказ следующий, — два генерала из его ведомства схватились за лежащие перед ними блокнотики. — Подкатите ТОСы, Грады, Смерчи, приведите все с нескольких частей, сравняйте квадрат и все что вокруг к чертям собачьим. Оцепление усилить. Спутники, авиацию, все настроить на контроль. Чтобы даже щепки на месте не стояло. Официальная версия — учения. Задача ясна?

— Так точно! — хором ответили генералы.

— Выполняйте.

* * *

На Армейских Складах тем временем продолжалась грандиозная попойка. Такое большое количество народа, собравшееся вдруг вместе, по, в целом хорошему поводу, просто не могла не напиться. Бар находящийся на территории этой группировки теперь обзавелся своим названием «Муха», обзавелся вдруг, неизвестно откуда взятой мебелью. Оно было и понятно, разоренный и хранящий страшные воспоминания Росток, теперь совсем не привлекал сталкеров. Гнус оставил свои отпечатки везде в виде черной, мертвой земли, растительности, тряпочек разметанных по территориям и по стенами зданий, оставшихся от взорванных зомби. К этим останкам никто не хотел прикасаться, поэтому восстановление базы на Ростке было только в зачаточном состоянии. Армейские же, засеянные местной травой и рассаженным кустарником зеленели и успокаивали глаз. Бармен, по прозвищу Товарищ, взял еще пару помощников и вывел свой бизнес на новый уровень, поскольку теперь сталкеры сдавали хабар ему, а не в «Сто рентген». Конечно, часть доли он отдавал в пользу Свободы, в виде редких и нужных артефактов, но и сам в был в приличном прибытке.

Гипс, чувствуя свой исход оставил все контакты, имена и интересы больших людей, помогающих их организации с Большой Земли, и теперь Якорь выучив все и подготовив товар обновлял контакты, по открывшейся вновь для них связи через посыльных, которых также называли бегунками. Между тем, хоть база группировки была далеко от основных направлений сталкеров и ближе к глубокой Зоне, оживившееся направление привлекло и искателей хабара, которые раньше просто боялись заходить в такую даль. Зона, то ли потеряв большое количество мутантов из-за гнуса и вынужденных гонов, то ли в благодарность за избавления от мучителей, практически не показывала мутантов вокруг Армейских на километры вокруг. Десятки сталкеров сидели теперь в баре «Муха», за длинными и не очень столами, распивая Казаки и закусывая всем что было и в баре и в собственных рюкзаках. Скамейки и длинные столы гомонили дружными песнями, обсуждениями и смехом. Столы, находящиеся всего в паре метров друг от друга пели свою песню, но случалось что один стол, обнявшись за плечи начинал перепевать другой, так, что и другой стол плюнув на свою песню, подхватывал соседскую. Кто-то из мужиков выбывал с дистанции, тогда его за руки и за ноги вытаскивали наружу, благо помещение не имело сплошных стен, и выбывшего клали аккуратно рядом с другими таким же, набравшимися и уснувшими сталкерами.

Трофим слыша этот пьяный гул, сидя у себя в соседнем ангаре над записями с именами сталкеров его группировки иногда лишь удивленно поднимал брови, когда хор мужицких голосов вдруг выдавал особо опасную высоту, которую брало всего два, три голоса, но и этого хватало чтобы песня продолжала ораться дальше, окрыленными успехом сталкерами. «Чё-ё-ёрны-ый во-о-рон, что ж ты вьё-о-о-шься…», — десятый раз орали сталкеры, казалось бы только закончив «Ой мороз, мороз». А списки, которые составил Трофим, между тем были не такими веселыми. Это были списки тех, кто был поражен некровирусом, тех кого ожидала последующая жизнь на этой земле, после смерти. Таких было половина, включая самого ученого. Трофим уже сделал графики корреляций количества зараженных в зависимости от возраста, от времени проведенного в Зоне, от активности в Зоне сталкера. Выходило примерно так как и ожидалось, чем дольше и активнее находился и двигался сталкер, имеется ввиду частота его выходов в глубину Зоны, тем больше была вероятность заражения. Итого получалось что; новички, имеющие незначительные или нечастые ходки, находящиеся в Зоне до полутора лет и ловящие удачу, либо бродящие по заданию в малой и средней Зоне заражены меньше всего, порядка двадцати процентов из имеющихся. Сталкеры сроком пребывания до трех лет, порядка пятидесяти процентов. Сталкеры от трех лет, ближе к четырем с половиной и выше — восемьдесят процентов зараженных. Теперь эти выводы надо показать Якорю, просто ради того чтобы показать свою работу, ему ведь за это платят, а потом выехать на Большую Землю, к жене и детям, уж очень давно его там не было. Заждались и перепугались наверное неоднократно. Один только момент в связи с выездом к жене напрягал его. Передается ли это вирус от еще живого человека к незараженному, если передается то как? Жена ждет его, дома у своей мамы, и не поймет если придя из Зоны он вдруг начнет нелепо избегать контакта. Она всегда у своей мамы пока его нет. Только к его приезду она с детьми перебираются в их квартиру. Но как выяснить относительно заразности этого некровируса?

Погруженный в раздумья он, уже не слыша шум бара, пошел в здание к Якорю. Миновав охрану, постучал к нему в кабинет и почти сразу вошел. Якорь сидел на своем новом месте лидера группировки. Обстановка в кабинете так и не поменялась после Гипса. Те же самые книжные шкафы со стеклянными дверцами справа, тот же стол и стул для хозяина и стулья для посетителей, та же пепельница, разве что появился небольшой стол сразу справа от дверей, на котором стояло несколько коробок. Якорь стоял на том же месте что и ранее Гипс, возле окна, одетый в легкий комбинезон группировки «Ветер Свободы» и курил у деревянного приоткрытого окна. Завидев Трофима он кивнул, сделал последнюю затяжку и замахнулся было выкинуть бычок в окно, но видимо вспомнив Гипса, осекся и притушил окурок в пепельнице.

— Говори, Док, — сказал он усаживаясь на место и жестом предлагая ученому сесть на стоящий для посетителей стул. Волосы сталкера стояли коричневым с проседью ёршиком, из-за окна слышалось: «из-за о-о-острова на стре-ежень, на просто-о-ор речной волны-ы-ы», неугомонных сталкеров из бара. Оба находящихся в кабинете невольно прислушались к первым строчкам куплета. — Мне вот интересно, — отвлекся Якорь, — им в «Ста Рентгенах» на Ростке то, так орать небось не давали.

— Да, поорать они конечно, мастера, — согласился прислушиваясь к идущей звуковой волне Трофим.

— Ладно, пусть отметят подарки, победу, помянут кого надо. Это дело такое…

— Ага, — согласился Трофим. — Я что пришел. Вот тут списки наших инфицированных сталкеров, — он подал листки в протянутую руку.

Якорь погрузился в изучение, только краем глаза пробежал по таблицам и графикам, заострив в основном внимание на кличках сталкеров.

— Ха, — хмыкнул сталкер. — Вот Моль! Вот старый хрен! Как он умудрился не подцепить заразу то? Всегда с ним вместе ходили с одного котла ели, из одной фляги пили… ну да… он все время в Севе-старушке своей ходил, это я только с открытым рылом и голыми руками. Мда… ладно я хоть морально готов, а мужикам то… как думаешь говорить или нет? — Якорь уставился на ученого, ожидая ответа.

— «По крайней мере бытовым способом от живого носителя не передается» — понял Трофим. Он выждал паузу, подбирая слова. — По врачебной этике, пациент всегда должен знать диагноз.

— Так значит… вот незадача. Как отреагируют то, а? Я же как узнал так без стакана не усидел. Но я, это я… я то без психа могу. Хотя… — сталкер почесал затылок, — мужики у нас толковые, хрен их такой новостью перебьешь.

— Так эти уже пьяные, куда дальше то?

— И то верно. Это все?

— Я это… Я бы домой съездил, на пару недель. Можно устроить?

— Конечно, Док. Гипс тебя официально прописал, работаешь ты в организации, «Свобода» специализирующейся на продаже сувенирной продукции. Работаем в Киеве и в Москве. Смекаешь что за сувениры?

— Артефакты? — с улыбкой предположил очевидное Трофим.

— Они самые. Но само собой только определенным людям, от определенных покупателей. Кстати, вот и повезешь сувенирную продукцию. Вон на столике позади, там немного, килограмм десять. Ты же от Москвы недалеко живешь? В магазинчике нашем и наличку получишь, зарплату и премию. Обратная связь через ту же точку. Договорились?

— Без проблем, шеф, — радостно улыбнулся Трофим.

— Ну добро. Так… как раз вопрос о пересылке решили, я оказывается только тебя ждал. Теперь пойдем мужикам сдаваться, пока они пьяные проще всего сообщить. Не молчать же в самом деле, мало ли у кого какие планы, — сказал Гипс поднимаясь со стула. — Заодно подготовим всех желающих к твоему приезду кровь сдать. Ты ведь не против?

— Не против. Проверим. Работа не пыльная, — с легким сердцем согласился ученый.

В коридоре Якорь остановился и хотел что-то крикнуть одному воину в экзоскелете в конце коридора, но передумал и пошел к бару, рядом с которым рядами лежали спящие мужики, человек пятнадцать, еще человек сорок были уже в состоянии в котором опасно вставать, ну и десяток вполне трезвых сталкеров, которые в силу то ли природной крепости, то ли умения не пить больше возможностей, были практически трезвыми. Якорь прошел мимо столов, слегка сморщившись и только махнул листами со списком отмахиваясь от жестокого перегара, это еще при том условии, что бар находился в высоком ангаре, где двух стен просто не было и вентиляция была само собой на уровне постоянного сквозняка. Трудно представить что было в баре «Сто рентген», когда там более менее плотно собирался народ чтобы выпить и отпраздновать какое-либо событие. Не задерживаясь он взобрался на стойку бара, несколько смутив упыхавшегося Товарища и его помощников. Дождавшись, когда сталкеры толкая друг друга локтями и указывая на лидера Свободы смолкнут, он начал речь.

— Господа, товарищи и братья сталкеры. Мужики. Недавно мы выиграли серьезную битву, не победив в которой, нас бы уже не было в живых.

— Да… было, было… верно… — разноголосым шумом отозвались мужики.

— Но в конце, нам помогли. Вы сами знаете кто. Мы стараемся не говорить про них, но это наши бывшие товарищи и друзья. Ведь так?

— Да… да… — подтвердила толпа.

Трезвые сталкеры внимательно слушали Якоря, отложив стаканы. К бару стянулись другие бойцы группировки и вольные, отдыхавшие отдельно не в баре.

— Они называют себя Воскресшие. Я встречался с их лидером, у нас в настоящий момент торговые отношения. Это уже не безмозглые мертвецы, которых мы знали ранее, а практически настоящие люди. Я хочу сказать, что сегодня, при помощи науки, — Якорь показал рукой на стоящего рядом Трофима, которого смутило заострение внимания на его персоне, — мы можем сказать, кто после смерти может воскреснуть. Это касается тех, кто сдавал кровь на анализ!

Шум среди сталкеров. Прикрывшие было глаза и выключающиеся от алкоголя мужики оживились, зашумели все громче и громче обсуждая между собой новость. Якорь дал время на созревание основной идеи коллектива, которая через десяток секунд вылилась в требовательные крики.

— Говори, кто… Читай давай, Якорь! Режь правду-матку!!

Сталкер поднял руку, призывая к тишине и поднес к глазам список, начиная с себя.

— Якорь, Коваль, Асбест, Полтава, Разлив, Белый… — клички продолжались и продолжались, сталкеры возбужденно повставали со скамей, окружив перекрикивающего взбудораженную толпу человека. Кто еще не слышал свой позывной, цыкали на зашумевших товарищей, заставляя их заткнуться и не мешать. — Линь, Хомут, Мушкет, Банка. Все, — Якорь оглядел толпу.

Смятение и гул, словно осиное гнездо. Сталкеры, забыв про все, обсуждали и ощупывали себя. Заглядывали в глаза и рот друг другу, очевидно ожидая увидеть там что угодно, вплоть до тела вируса. Часть мужиков придвинулась ближе.

— Кровь сдавать куда? — спросил один из них, крупный вольный сталкер с бычьей шеей, качающийся на ногах, но поддерживаемый с двух сторон товарищами.

— Желающие сдать кровь, через двадцать дней к Доку, — крикнул в толпу Якорь.

Еще минуты общего шума и гомона, пытающихся переварить информацию людей. Кто-то жаловался, что у него болит спина, кто-то что болит ключица, кто-то и вовсе вчера проснулся с перепугом, «симптомы» заражения начали проявляться у каждого третьего. Сталкеры делали круглые глаза, многозначительно тыкали в больные места через комбинезоны и прочные куртки, кивали головами и бубнили, бубнили и бубнили.

— Эге-гей!! Тысяча чертей!! — крикнул кто-то за одним из столов, подражая известному актеру, — Мы бессмертны, каналья!!

— Наливай на!!! — восторженно заорали ему в ответ.

Пьяная гурьба разрешила наконец для себя сбивающий с толку вопрос: что делать в связи с вышеизложенным? И нашла выход отпраздновать это с еще большим размахом. Послышались крики.

— Бармен, тащи на все!

— … кабанятину неси…

— … меню, меню дай хоть…

Один из столов, сгрудившись и обнявшись в едином порыве восторженно запел:

— Чё-ё-ёрны-ый во-о-рон, что ж ты вьё-о-о-шься…

Якорь покачал головой. Сталкеры были неисправимы.

 

Глава 6. Тик-так

Тяжелые огнеметные системы шли своим ходом с нескольких военных частей. Время прибытия последней бригады определялось двенадцатью часами, плюс минус время развертывания. Выдвинутые часовые Братства наблюдали как под прикрытием танков и вертолетов инженерные войска возводили стены из колючей проволоки, минировали поля, устанавливали осветительные мачты, возводили легкосборные вышки наблюдателей. Дик, тем временем сидя в БМД, следил за эфиром, на нескольких открытых для приемника этой боевой машины частотах. Среди кучи оружия, приборов и припасов, оставшихся от ушедших в перевоплощение, он нашел квадрокоптер, вещь бесспорно полезная и нужная в их ситуации. Он умел им пользоваться, наука была несложная, ему как наемнику часто приходилось вести заказанного клиента при помощи этого устройства. Зомби вытащил новый аппарат из коробки, проверил аккумуляторы и удовлетворившись осторожно двинул к условному краю их лесной территории, за которой в сотне метров уже на открытом пространстве, едва заметно в сумеречном свете торчали столбики с растянутой между ними колючей проволокой, не видимой им на таком расстоянии. Спрятавшись за дерево он включил аппарат и повел его вверх и дальше за линию ограждения. Экран дисплея, показывал обстановку снизу. Ряд приглушенных огней палаточных лагерей оцепления, с работающими генераторами, подъехавшие полевые кухни и… несколько прибывающих РСЗО Град на колесном ходу, встающих рядом с ТОС Буратино на танковом коробе Т72. Это было серьезно, это было более чем серьезно для девяти оставшихся братьев. Это могло убить всех послушников, бредивших, лежащих без сознания, или пришедших в себя и пытающихся уйти. Это сводило на нет их усилия, с чем он, как Старший Брат никак не мог согласиться. Развернув квадрокоптер, посадив и упаковав его обратно в чемодан он поспешил к болоту, на ходу обдумывая план действий. Его встретило два брата, оставшихся на месте. Остальные были на постах наблюдения, либо следили за обращающимися.

— Пришла тяжелая артиллерия. Надо выиграть время. Будем выдавать им по десять человек через каждые шесть часов. Выиграем двое суток. Грузим.

Зомби притащили и погрузили бесчувственные тела в БМД, уложив их друг на друга. Дик одел балаклаву с прорезями только для глаз, чьи-то темные очки, полностью закрыв лицо, новый камуфляж, перчатки, полностью скрыв поверхность тела, а к антенне транспорта привязал белый лоскут ткани, обозначавший переговорщика. Сел на место водителя, завелся и ревя мотором тяжело развернулся, медленно, давя и ломая деревья двинулся к ограждению, находившемуся в нескольких километрах от этого места. Остановившись в пределах видимости постовых за проволочным ограждением, под светом направленных на него в наступающих сумерках прожекторов он развернулся и сдал задом, показывая приоткрытый задний люк. Дождавшись пока безумно мечущийся свет фонарей разойдется по позициям он вылез из люка и подняв руки вверх встал возле техники. Через несколько минут скрипя и прыгая по ухабам, выскочил, таща за собой шлейф пыли армейский внедорожник. Оттуда вылез судя по неровным движениям волнующийся, отекший и пузатый полковник. Нервным движением он проверил пуговицы, одел фуражку и сопровождаемый двумя автоматчиками приблизился к краю колючей проволоки, давая понять, что далее идти не собирается и теперь замотанный с ног до головы выходец из Зоны должен подойти к их территории. Зомби слегка усмехнувшись, чего не было видно под балаклавой, наивной в его случае мерой предосторожности полковника и подошел к ограждению.

— Полковник Гусев, — приложил руку к голове армейский и в ожидании уставился на зомби.

— Старший Брат, — ответил Дик, не козыряя, спокойно разглядывая офицера.

— И все? Звание, должность, организация?

— Я Старший Брат. Я представляю Братство, полковник. У нас ваши люди, но мы не хотим лишней крови. Я отдам вам сейчас десять человек, и каждые шесть часов еще по десять.

— Они живы? — сдерживая волнение спросил полковник.

— Да. Они живы. Им нужно в госпиталь. В хороший, большой госпиталь, где много персонала, способного проследить за ними.

— Какие ваши требования? Что вы хотите получить взамен? Какие требования вашего Братства?

— Вы все узнаете полковник, когда придет время. Пока что мы говорим, что отдаем вам ваших людей, вместе с техникой. Они живы. Вы же не хотите уничтожить ваши войска, своими ракетами, полковник?

— Никак нет, Старший Брат. Мы не хотим лишних жертв. Я должен сообщить руководству. Дайте мне пять минут.

— Хоть сутки, — ответил Дик.

Офицер отошел, а конвоирующие его автоматчики не отворачиваясь от замотанного и неузнаваемого зомби отошли на два метра, по прежнему лицом к нему. То что говорил зомби полковнику, слышали тут же в главном штабе. Уже сейчас они пробивали все сомнительные организации в названии которых было слово Братство. Десяток террористических группировок обозначилось с подобным названием, но ни у одной из них не было интересов в этой части земного шара. Не добившись никакой определенности, справедливо считая, что нужно спасать людей пока есть возможность, штаб согласился. Полковник распрямив плечи убрал телефон в карман и с явным облегчением подошел к колючке.

— Мы согласны. Мы даем вам шесть часов, с условием выдачи двенадцать человек каждые шесть часов.

— Полковник, вы получите всех своих людей обратно, я вам обещаю. Десять человек. Это же живые люди, обученный спецназ. Он стоит дорого, полковник. Не торгуйтесь.

Полковник прислушался к бусинке микрофона в ухе и кивнул.

— Хорошо.

— Это верное решение, полковник. Я оставлю вам вашу БМД, чтобы вы не сомневались в том что все будет по уговору.

Зомби развернулся и пошагал прочь, оставляя технику военным. Как только он ушел к ней осторожно подошел боец с зеркальцем на штативе, осторожно осмотрел кабину, люки и только затем подал знак ожидающих с носилками бойцам. Вскоре мерцая проблесковыми маячками в почти полной ночной темноте, приехали две медицинские армейские машины, куда солдаты начали перекладывать лежащих без сознания и бредивших людей.

На северо-востоке в стороне Зоны отчуждения привычно собирались грозовые тучи, а здесь в пятнадцати километрах от ее границ, спокойно сияли звезды, ровно и ласково светила Луна, выводили свои трели сверчки, сова сидя на дереве высматривала в траве мышь. В стороне болот раскричавшиеся вдруг лягушки замерли и сдулись, превратившись в скукоженный комочек черноты. Водоросли побурели и опустились на дно, неисчислимые насекомые и микроорганизмы черным неподвижным более прахом зависли в воде. Братство проголодалось, пришло время пополнить свои запасы жизни. Мечущиеся в беспамятстве люди, некоторые из которых были связаны по руками и ногам успокоились и были развязаны. Они больше не сопротивлялись. Нервная система, порабощенная вирусом перестраивалась, ломала старые механизмы функционирования и используя собственные резервы организма создавала новые, заставляя людей тяжело дышать, поднимая температуру тела до критической. Вирус изматывал и менял носителя, осваиваясь в каждом новом теле. Пятнистые братья смотрели на все это. Кое-кому они подавали воду, чтобы облегчить переход, кого-то перекладывали на бок, чтобы в редких судорогах и спазмах он не травмировался и не захлебнулся рвотой. Сейчас растущая в них сила была очень хрупка. Человек должен дожить до завершения процесса обращения, но кое-кто закончит процесс обращения в госпитале, в окружении медсестер, врачей и таких же как он сам братьев. Дик успел выиграть время и это было хорошо. Если бы он просмотрел реактивные системы залпового огня, все послушники были бы потеряны. Братья возможно бы и спаслись, спрятавшись в болоте, но окружающие их военные части вряд ли бы дали уже приблизиться на какое-либо расстояние, не говоря о том чтобы захватить новых послушников. Овод Пустотелый рискнул и сделал свой шаг для спасения Братства, Дик достойно продолжил это дело, и теперь если все пойдет по его плану, Братство будет остановить гораздо сложнее.

Медленно наступало утро. Дик посмотрел на трофейные, как и все что было у них, часы. Пора отвозить следующий десяток. Погрузив следующих он повез их к месту передачи. Молча оставил БМД у ограждения и не оглядываясь ушел, прекрасно чувствуя все спиной. Но его окликнули.

— Послушай брат!

Дик обернулся. Недалеко от разгружаемой техники стоял человек с бородой в белом халате. Сделав жест рукой человек отошел от основной группы, приглашая Дика отойти вместе с ним в сторону, что зомби и сделал.

— Послушай, Старший Брат. Что с ними? Скажи, чем мы можем их лечить?

— Они не больны. Это скоро пройдет. Само.

— Послушай…

— Поверь. Скоро. Все. Пройдет, — сказал зомби таким тоном, что человек попятился назад и невольно перекрестился.

Не говоря больше ни слова зомби отвернулся и освещаемый блекнущей, под светлеющей полоской неба луной удалился в глубь чащи.

* * *

Голубоглазый сидел за своим столом в кабинете здания министерства по чрезвычайным ситуациям. Его должность, которая звучала расплывчато и обтекаемо: куратор закрытых зон, не обращала на себя никакого внимания людей не понимавших о чем идет речь. На прикрепленной к двери позолоченной таблице было выведено — Алексей Викторович Худных. Лица, же имевшие информацию о деятельности этого небольшого отдела заходили в кабинет только по приглашению, либо после долгих обращений с их стороны, либо после специального указания министра.

Вы спросите, так чем же занимался Алексей Викторович Худных? Он занимался бизнесом. Зона — неисчерпаемая кладовая для избранных и для сильных мира сего. Артефакты, таскаемые сталкерами из аномалий и продаваемые в баре за копейки, стоили здесь столько же, но на два ноля больше, разработки и изобретения тамошних умельцев, сделанные на коленке стоили баснословные деньги. Именно по этому сталкерству в Зоне давали зеленый ход, именно поэтому закрывали глаза, да и что говорить сами продавали оружие, именно поэтому была налажена схема поставок продовольствия и медикаментов, бронежилетов и составных частей для экзоскелетов, приборов ночного видения, экспериментальных детекторов и прочего, что постоянно пожиралось самой Зоной вместе с человеческими душами и жизнями. Сталкеры кроме добытчиков артефактов, сами по себе являлись бесплатным материалом, для испытания новых образцов оружия, боеприпасов, медикаментов. Именно отсюда росли ноги у всех разрешений на проход на закрытую территорию и обратно. Сюда ежемесячно стекали налоги с блокпостов, сдираемые с вольных сталкеров дежурными смен, сюда приходили отчеты информаторов, сюда приходили сводки последних крупных событий в Зоне, отсюда приходили заказы на артефакты барыгам всех мастей. Это был очень хороший бизнес. Крайне прибыльный. Алексей Викторович, этот голубоглазый дипломат и подковерный борец крепко держался за это место, хорошо пригрел и себя и всех заинтересованных в нем лиц. Ведь вряд ли кто, сможет отказаться от артефакта «душа», когда инсульт или инфаркт дает предпоследний свисток. Голубоглазого любили и холили, голубоглазый был любимчиком олимпа, где местные боги понимали насколько может быть дорога ложка к обеду, если ложка из Зоны, а количество этих ложек, читай артефактов, измеряется штуками в год.

Вот теперь вы понимаете, какого рода человек находился в кабинете. Напротив него, с хмурыми лицами, сидели двое одетых в дорогие костюмы человека, один крепкий, коренастый, не высокий азиат, горячий и порывистый как огонь. Другой — высокий, с коротко стриженными кудрями блондин, широкий в плечах, спокойный как лед, с такими же холодными глазами. Сагитай и Яков. Алексей мрачно читал напечатанное на листе донесение. Последний аврал в Зоне, с появлением новых зомби, уничтожил практически всех его информаторов, так неудачно пытавшихся расследовать по его приказу это дело, когда оно еще не принимало такой скверный оборот. Теперь же информация говорила о том, что Свобода, объединив все силы сталкеров в Зоне, сломала так называемое Братство и завела крепкие узы торговых отношений с Воскресшими. Вполне себе обычными зомби, встающими после смерти. Хуже всего было то, что Воскресшие смогли самоидентифицировать себя и теперь у них есть своя неприступная база под Копачами, которая сверху занята Свободой, а сами Воскресшие снабжаются оружием и провиантом. Эти новые центры сил перевесили ручной Долг, Янтарь и наемников, и если сейчас не связать им руки и ноги, а говоря дипломатическим языком, не договориться на берегу, то бизнес может переплыть в другие руки, а этого голубоглазый допустить разумеется не мог.

У Алексея были козыри в рукаве. Да он не стал вмешиваться в уход Гудина Трофима в стан Свободы, в этом вообще то и не было никакого его интереса, но он сам подписывал бумаги, касающиеся перевоза части аппаратуры с Янтаря на Армейские склады. Бумагам дошедшим до него, дал начало бывший лидер Свободы Гипс, кроме того, так или иначе голубоглазый всегда санкционировал прошения от Гипса, разумеется в обмен на ценные артефакты и работающие схемы изобретений, в этом был его личный интерес. Но сейчас… сейчас нужно выходить на сцену и встречаться не с каким то Водопьяновым и Рожком, а с Якорем, который кроме реальной силы в Зоне, представлял также и мозги группировки, работающие в некоторых моментах на порядок эффективнее Янтаря. Он отложил бумаги.

— Все проверили? Встреча подтверждается на сегодня?

— Так точно.

— Эх, лошары, лошары… — сказал он глядя на, и одновременно, сквозь Сагитая и Якова. — Это же надо было так Гудина не просчитать. Сожрал он вас как Тузик колбасу. Оставил с носом… первый класс, штаны на лямках… воины… — Сагитай и Яков потупились. — Остались бы у него в доверии, работали бы мы с ним напрямую, да он бы еще и с Якорем нам помог, повлиял бы, — голубоглазый сделал паузу отведя глаза в сторону. — Ладно, что теперь делать? Теперь самому надо вопросы решать, даже не знаю брать вас собой или нет, — бойцы виновато смотрели на него, словно спаниели упустившие куропатку. — Ладно, — еще раз сказал он, слегка пристукнув ладонью по подлокотнику кресла. — Будем показывать кто мы есть.

Один из бойцов прижал бусинку наушника к уху.

— Вертолет готов, можем выезжать.

* * *

Разбивая винтами воздух Зоны, на вертолетную площадку Армейских складов приземлился МИ-8 с бортовым номером 223. Из него вышло три человека, двое в камуфляже, один в неуместном здесь деловом светло-сером костюме. Их встречали бойцы группировки в экзоскелетах. К прибывшим подошел человек и повел их к двухэтажному зданию, где находился кабинет лидера группировки.

Якорь ждал в своем кабинете. Стульев для гостей уже было три, на столе только графин с водой, крышку которого образовывал перевернутый вверх дном граненный стакан. Стол справа от двери был пуст. В дверь постучали и вошло три человека. Двух из них он признал сразу, а зашедшего вторым, голубоглазого полноватого человека видел впервые, но ему хватило и пары секунд чтобы понять, что к нему зашел серьезный игрок.

— Здравствуйте Якорь, — сказал голубоглазый. — Алексей Викторович, можно Алексей.

Якорь пожал ему руку и поздоровался со вставшими рядом бойцами.

— Здорово. И вам хлопцы не хворать. Присаживайтесь. Воды? — предложил Якорь, скрывая улыбку в усах.

— Спасибо не откажусь, — сказал голубоглазый, сам налил пол стакана и выпил до дна.

Непонятно почему, но этот жест гостя расположил к нему хозяина встречи. Ведь из этого стакана пьют все кто хочет, и сам Якорь, и простые сталкеры, зашедшие сюда по делу. Стакан моется день, через день, когда Якорь посчитает это нужным, но кристально чистым его назвать было нельзя.

— Ну рассказывайте, чем обязан, — доставая сигарету спросил Якорь. — Куришь?

Голубоглазый отрицательно покачал головой.

— Бросил.

— Ясно… ну тогда и я обожду.

— Мы раньше работали с Гипсом, его потеря, можете мне верить или не верить, очень болезненна и для меня лично, — сказал гость, глядя в пол, не позволяя себе расслабиться и облокотиться на спинку стула. — И сейчас, поскольку его не стало, я приехал для… — Алексей слегка развел руками, — знакомства и налаживания отношений.

Якорь с едва заметным сомнением покачал головой.

— У меня в списках Алексея Викторовича нет.

— Я не записан под этим именем. Я записан как ООО «Бриллиант», как ОАО «Квалитет», как концерн «Энигма».

— Ого! — Якорь немного смутился, что не ушло от цепкого взгляда гостя, который тут же расслабился, принял непринужденную позу облокотившись на спинку стула.

— Мы ваши основные клиенты, ваши поручители и ваше снабжение. И раз я прилетел к вам сам, это значит, что работать с вами я планирую всерьез. Мы помогали вам, вы, чего уж греха таить, оказываете услуги нам.

— Ясно, понятно, — спокойно ответил Якорь. — Что ж, я так понимаю что не все так просто, раз ты сам сюда прилетел. Проблемы?

Голубоглазый оценил проницательность Якоря, которая скрывалась под грубой маской мужика. Этот сталкер действительно не дурак, прекрасно знает ценность своей группировки на сегодняшний день и возможно даже нашел альтернативных покупателей. «— Не опередил ли меня Харипов Ж.К? Этот противный подхалим из министерства промышленности и торговли?» — мелькнула мысль у голубоглазого.

— Верно, есть у нас проблемы. Такие же как и были у вас. Зомби пересекли периметр и теперь скрылись в лесу недалеко от населенного пункта Иванково.

— Когда?! — подскочил Якорь.

— Вчера ночью.

— Так уничтожьте их! Они же сейчас всех переиначат! Там двое — трое суток надо. Пропавшие есть?

— Есть. Десантная рота. Семьдесят пять человек, плюс десять кинологов.

Якорь вскочил на ноги, и в возбуждении прошелся несколько раз возле стола, растирая глаза и рот рукой, пытаясь привести мысли в порядок. Это удавалось плохо. Наконец Якорь сел на место и, налив себе стакан воды, опрокинул внутрь себя.

— Бомбите, бомбите их Алексей. Иначе скоро будет поздно. Не жалейте огня, сожгите, но не приближайтесь. День и ночь, всем чем можно.

О том что гнус начал выдавать зараженных, а военные развозить их по госпиталям, голубоглазый не знал. Во — первых это было уже вне его юрисдикции, во — вторых ему казалось что лидер Свободы преувеличивает опасность, чтобы раздуть свои собственные заслуги в победе над этими зомби. В конце концов, они же с горсткой мужиков смогли как-то выбить зомби с территории Ростка, без всякой артиллерии, авиации и прочего.

— Я вас понял Якорь. Теперь по существу вопроса, зачем я к вам приехал. Я хочу сделать заказ на сотню ваших новых артефактов, под названием «муха». Сейчас это актуально. Тогда мы сможем быстро устранить выходцев из Зоны. Насколько я знаю, к точке их нахождения стягиваются значительные силы наших армейских подразделений, ракетные системы залпового огня, и сейчас уже наверное их разнесли, но насколько я осведомлен это крайне живучие формы жизни, и нам нужно будет произвести зачистку. Вот поэтому мне и нужны ваши «мухи». Мы знаем среднюю стоимость артефактов первого класса, с учетом того, что здесь сборка и актуальность вопроса, считаю что адекватная стоимость сборки будет скажем… — голубоглазый достал маленький отрывной блокнотик и быстро написал сумму, предлагаемую к оплате за каждый артефакт и приподнявшись со стула положил его на стол перед Якорем.

Якорь несколько раз посмотрел на цифру. Цифра была более чем достойная, а в порядочности клиента можно было не сомневаться. Пряча первое время глаза, Якорь поправил усы, затем взял листочек, скомкал его и бросил в пепельницу.

— Предложение хорошее, отказываться не будем, но оплата деньгами нам не нужна. Нам нужен товар. Системы слежения, броня, боеприпасы, оружие.

— Без проблем, — коротко кивнув ответил голубоглазый.

— Ну хорошо, — Якорь встал и свистнул в окно. — Ломоть! Сборщиков наших тащи сюда, — крикнул он проходящему внизу сталкеру.

— Щас… — ответил ему голос снизу.

Через несколько минут в небольшом кабинете появились Худой и Рваный. Оба паренька были испачканы в черное, один с левой стороны, другой с правой, словно между ними что-то взорвалось, и сейчас они оттирали руки ветошью, тыкая друг друга локтями и сдерживая смех. Очевидно какое-то происшествие пару минут назад здорово повеселило их. Якорь дождался когда они наконец успокоятся и будут готовы.

— Тут к нам покупатель приехал… — начал Якорь.

— Алексей, — улыбнувшись встал и поздоровался с каждым за руку голубоглазый. Это вышло так легко и непринужденно, словно он был с ними одного возраста.

— Ага, — хмыкнул носом высокий Худой.

— Здрасти, — пожав руку сказал Рваный.

Голубоглазый посмотрев на испачканную руку, непринужденно вытер ее о полу своего дорогого, сшитого явно на заказ светло-серого костюма.

— Он покупает у нас «мухи». Сколько есть в наличии?

— Штук сорок есть, — подумав ответил Худой.

— Мало надо еще шестьдесят, — сказал Якорь.

— Не. Столько не получится. «Клубки» кончились, — беззаботно ответил Рваный.

— Что совсем? — спросил Якорь приподняв бровь.

— Ага, — кивнул Худой. — Последний не кондицион оказался, перемешан с чем-то, не канает.

Голубоглазый вопросительно уставился на Якоря, ожидая давления или еще чего-то, что дало бы запрашиваемый результат.

— У Сидоровича тоже нет? — спросил голубоглазый.

— Нет. Сейчас ни у кого нет. У кого были уже выкупили. Надо ждать когда новые поспеют, — ответил Якорь.

— Говорят в Припяти, в театре на сцене один лежит, только туда не подступиться. Так бы одного «клубка» еще штук на сорок хватило, — сказал Худой.

— Ясно. Свободны, — отпустил их Якорь.

Парнишки, кивнули и вышли. В коридоре раздался их хохот. Голубоглазый смотрел в пол, обдумывая что-то.

— Хорошо, сорок так сорок. Давайте то что есть сейчас и список того что надо вам. Доставим вертолетом следующим рейсом.

— Добро. Только список мне начиркать надо, это с пол часа. Сразу всего не вспомню. Походите пока, у нас страшных секретов нет, — предложил Якорь.

— Я бы к вашему ученому зашел, Трофиму Аристарховичу. Поздороваться, познакомиться лично. Поговорили бы пока время есть, — как бы невзначай сказал гость, но что-то в его голосе исключало праздность предложения просто познакомиться.

Якорь качнул головой.

— Так нет его. Отбыл с утра на Большую Землю, к своим на побывку. К вечеру, даст бог, пройдет контроль, а там и до дому полтора дня.

— Ах, — огорчился или сделал вид что огорчился голубоглазый. — Ну что ж погуляем пока, посмотрим чем Свобода живет, так сказать собственными глазами.

Якорь только кивнул, доставая из шкафа скоросшиватель с бумагами. Трое гостей встали и вышли, прикрыв за собой дверь. Сталкер разложил бумаги на столе, взял чистый листочек, расчертил на нем вертикальные полосы и углубился в работу.

Минут через двадцать в дверь постучали, она приоткрылась и в щель просунулась голова охранника в шлеме экзоскелета.

— Командир, тут Выброс намечается, надо в укрытие.

— Сейчас, — не поднимая головы ответил Якорь, десять минут.

Выброс был первым после череды внеплановых Выбросов спровоцированных гнусом, поэтому не предсказуемым. Следующие за ним Выбросы уже подвергались приблизительным расчетам и прогнозам с периодичностью в девять-десять дней. Гостей спрятали вместе со всеми в подвале одного из зданий. Голубоглазый старался не показывать признаков паники, но сталкерам, лучше всех понимавших новичков в подобных ситуация прекрасно видели степень его волнения. Они тактично не смотрели в его сторону, на исказившееся от попыток сдерживать себя лицо гостя. Два его помощника и охранника держались лучше, что показывало в них какую-никакую готовность к подобному, возможно даже опыт в этом деле. Пилот снятый с вертолета молча сидел, уставившись в потолок, не снимая шлемофона прислушивался к происходящему сверху.

Выброс задержал гостей почти на два часа, к тому времени сгущались сумерки, возвещая об окончании очередных суток, но худшее было впереди. После того как они закончили все свои дела, взяв коробку с артефактами, список от Якоря, на вертолетной площадке, кроме двух бойцов в экзоскелетах, уже включивших фары освещения, их встретил уныло сидящий в кабине вертолета с открытой дверцей пилот.

— Не заводится… — пожаловался он, и по его лицу было видно степень его переживаний. — Пожгло всю электрику. Даже не пикает.

Голубоглазый в растерянности остановился. Рядом встали как вкопанные Сагитай и Яков. Переволновавшийся гость повернулся к Якорю.

— Что делать?

В его голосе слышались следы паники. Рот полуоткрыт, уголки рта опустились вниз, глаза умоляюще смотрели на сталкера в ожидании чуда и спасения. Зона не без чувства юмора принесла на Армейские Склады далекий вой слепых псов, залетевший сюда с холодным, неуютным ветром, продувающим насквозь красивый костюм голубоглазого.

— Ничего. Ночевать. Сейчас отправим по цепочке, что у вас проблемы, прилетит новый вертолет и заберет.

— Как скоро? — спросил голубоглазый.

— Ну я то, Алексей, откуда могу знать. Это Зона. Когда еще сообщение дойдет, когда ваши среагируют… — Якорь развел руками. — Пойдем комнату покажу, у нас там тепло, не замерзнешь.

 

Глава 7. Пробуждение

Белые стены, белые потолки, белый дневной свет из окон палаты, отдельно стоящего госпиталя, отдельной боевой части недалеко от населенного пункта Приборск. Медленно капающая капельница, отдающая каплю за каплей раствора в вену тяжелого больного, младшего лейтенанта Салугина, офицера связи второй линии оцепления. Лейтенант покрытый коричневыми пятнами, лежал с дыхательной маской на лице, прикроватный кардиомонитор показывал едва заметное, нитевидное сердцебиение, прервавшееся на несколько секунд и… вдруг снова запустившееся. Лейтенант открыл глаза. Кратковременная остановка сердца включила сигнал тревоги и в палату вбежала медсестра. Покрытый пятнами человек уже сидел на кровати и судорожными движениями отдирал от себя провода, вытаскивал иглу. Его трясло и покачивало от слабости.

— Куда вы больной? Вам рано еще вставать, вам нельзя… — забеспокоилась она, пытаясь уложить его на кровать, слегка прижимая ладони к плечам.

Салугин посмотрел на нее и слегка прижал щекой мягкую, нежную ладонь девушки, которая вдруг начала стареть и усыхать. Рот девушки приоткрылся, она даже не успела понять что произошло, не успела крикнуть или отшатнуться. Лицо ее вмиг посерело, покрылось морщинами, она подкатила глаза и уже чернеющей куклой упала на пациента. Салугин растерянно посмотрел на тело, отодвинул его в сторону и встал. Его одежды, военной формы, нигде не было. Как есть в светло-зеленой накидке для пациентов, весь покрытый пятнами вируса, он встал и вышел в коридор, не понимая что происходит. Бросившиеся к нему на помощь два медицинских брата, показались ему чужими и ненужными в данной ситуации, он искал что-то еще. Все что происходило вокруг было чужим и неестественным, не настоящим, выдуманным. Уже подхваченный под руки он не сопротивляясь, тащимый двумя мужчинами, вышел из состояния ступора только в своей палате, где растерявшиеся санитары увидели лежащее на кровати незнакомое черное тело, в знакомой одежде медсестры Нади. Их хватка стала вдруг жестче, они попытались скрутить лейтенанта, но тот прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Мед братья согнулись и с легким стоном упали на пол, бессильными дряхлыми стариками, не имеющими сил чтобы подняться на ноги. Удовлетворенно выдохнув зомби разглядел под халатом одного из них военную форму. Легко сняв одежду со слабо стонущего старика он переоделся и уверенной походкой покинул здание.

* * *

Вторые сутки подходили к концу. Дик не нарушая договор передал семьдесят человек военным. У него осталось пятнадцать. Послушники уже перестали бредить и спокойно лежали, ожидая когда колокол Братства разбудит их. Осталась последняя десятка, после которой те пять человек, оставшиеся у него на болоте не будут достаточным основанием, чтобы не размолотить весь квадрат ударом ждущих своего часа реактивных систем залпового огня. Но Старший Брат Дик не собирался терять ни одного брата. Не для этого они рисковали прорываясь через периметр, не для этого Старший Брат Овод лежит в глубине болота, скованный умершим слоем тины и торфа. На последних передачах тел, когда у всех послушников появились благословенные отметины Братства, Дик отогнал единственную оставшуюся у них БМД назад в болото, и сейчас он с холодным расчетом ждал когда придет время и его братья, с которыми он вышел из Зоны, переодевшиеся и умытые, займут свое место в боевой машине. Он выдаст их за послушников, сейчас они мало чем отличаются от братьев, а те в свою очередь побеспокоятся о том, чтобы тяжелая артиллерия не проронила ни слова, потому что Братство несет только мир, покой и единение, а не войну и рев огня.

Часы показали почти восемь вечера. Время отдавать тела, согласно уговора. Дик сел за руль БМД, братья вповалку заняли места притворившись без сознания, положив также двоих послушников. Зомби двинулся оставив пятерых послушников без присмотра, под кустами. Там у окрепшего ограждения колючей проволоки, по светом ненужных еще прожекторов он вылез из боевой машины, к которой тут же побежали с носилками, одетые в полные костюмы химической защиты люди. Они вытащили лежащих без сознания бойцов, перенесли их в два военных медицинских грузовика и скоро те, покачиваясь на ухабах отправились в назначенные полевые госпиталя. Но доехать до месте им было не суждено. Ранее Дик разведал при помощи квадрокоптера точное расположение артиллерийских расчетов, и теперь оба грузовика проехав чуть более километра остановились. Из медицинских будок выскочили зомби и запихав водителя внутрь кабины повернули грузовики один вправо, а другой влево, двигаясь по неявной, свежей полевой дороге в сторону двух развернутых артиллерийских бригад.

Это уже невозможно было остановить. Ни пересекающий границу Зоны на втором вертолете голубоглазый, кричащий в телефон о немедленном открытии огня по квадрату и требующий немедленно уничтожить выданных зараженных в госпиталях, ни вторящий ему, практически параллельно оба министра и генералы, ни командиры и дежурные расчетов залпового огня, ни медицинский персонал госпиталя. Послушники, закончив обращение, начали открывать глаза в госпиталях.

Военные медицинские госпиталя близ населенных пунктов Ваховка и Макаровка, наполнились десятками зомби уничтожившими весь персонал. Среди четырех десятков зомби каждого госпиталя, появлялся свой лидер, пока еще не понимающий что происходит, определяющий только свой — чужой, но неутолимо желающий чтобы своих стало больше, как можно больше. Отряды новообращенных вышли из госпиталей, встретив сначала неуверенный и не верящих отданному сверху приказу, огонь военных, но после того, как под зомби начали расходиться черный круги смерти, а первые настоящие люди падать, огонь стал яростным, сумасшедшим, но коротким. Макаровка, Ваховка пала. Пресыщенные человеческим жизнями зомби инстинктивно, управляемые вирусом дарили братские поцелуи тем, кто еще мог выжить, и обратиться спустя двое с небольшим суток.

Медицинские грузовики прибыли на места дислокации тяжелых огнеметных и ракетных систем. Братья обезвредив солдат, заразив тех, у кого были шансы выжить при обращении, захватив один внедорожник, пересели на ТОС, Грады, Смерчи и повели их в сторону болот, где уже с новыми обращенными, наблюдая картину происходящего через камеры квадрокоптера, ожидал их Старший Брат Дик. Через полчаса тяжелая техника, гремя гусеницами, многочисленными колесами и шумя моторами подъехала к линии ограждения, где ничего не подозревающая часть, растянутая вдоль колючей проволоки только с любопытством отнеслась к прибывшим, приехавшим на минимальную дальность стрельбы, бригадам. Дик поднялся и уверенным шагом двинулся к ограждению, подняв руки. Новые братья, подкормившиеся жизнью деревьев и мелких животных все еще не понимали своего назначения, но без всякого сомнения двигались за ним также подняв руки. Уже привыкшие к появлению этого человека, закрытого с ног до головы и несмотря на темное время суток, по прежнему не снимающему темные очки, люди не стали стрелять в него без команды капитана, стоящего за их спинами. Кроме того стоящие позади реактивные системы, хоть и не готовые к бою, подсознательно внушали ему ощущение силы и преимущества.

— Я хочу поговорить, — сказал Дик подойдя к колючей проволоке. — Кто здесь старший?

— Капитан Нечаев, — подошел с другой стороны офицер. — Что касаемо переговоров, сейчас подъедет полковник.

— Сейчас? — удивился Дик, опуская руки. За ним повторили движение братья за его спиной.

— Да, как только наладим связь, — капитан на секунду отвел глаза, соображая не сказал ли он что-то лишнее.

— Капитан, нам нужна ваша помощь, — сказал Старший Брат.

— Хотите сдаться? — на лице офицера мелькнула победная улыбка.

— Нет. Нам нужно чтобы вы показали ваши карты. У вас ведь есть карты? — с нажимом спросил Дик, глядя как дверцы и люки тяжелой техники открылись и оттуда вышли его братья.

Солдаты повернувшие на звук головы, не обратили на это внимания. Лица выходящих не были освещены, а военная форма не внушала подозрений. Часть из них пошла к пулеметчикам, сидящих за мешками с песком, часть пошла к палаткам, двое встали поодаль от переговаривающейся группы. Лицо капитана стало серьезным, он смотрел только на Дика, подбирая слова. В его кирзовом складе ума не было вариантов ответа на подобные запроса от безоружного террориста, стоящего в прицеле нескольких автоматов и пулеметов.

— Это не вашего ума дело, Старший Брат, — наконец нашелся он, вспомнив как представился этот террорист ранее.

Дик сделал знак подошедшим братьям. Несколько человек, стоящих рядом с оградой, упало без сознания. Стоящие за мешками с песком с пулеметными гнездами, также прикрыв глаза повалились на пол. Капитан увидев вдруг рухнувших солдат схватился за пистолет, но сзади ему на плечо положили руку.

— Советую не шуметь, капитан. Но можешь оглянуться, — сказал Дик негромко.

Капитан обернулся и увидел солдата с лицом обезображенном коричневыми нашлепками. Солдат хищно улыбался. В этой улыбке было что-то, что заставило зашевелиться волосы на голове от ужаса, перед плотоядным зверем, который еще не убив жертву находящуюся в спасительном обезболивающем шоке, уже начинает ее есть. Дальше взгляд офицера упал на лежащих вповалку за ним его личным составом, на пустые пулеметные гнезда окруженные мешками с песком, на недвижно стоящие палатки. Вот так, молча, без шума и возгласа, словно лисы в сонном курятнике сработали, как он думал террористы, использующие неизвестное, но невероятно эффективное оружие. Его взгляд потупился, во рту пересохло.

— У меня нет карт, — сказал он сипло, неверной рукой тронув полевую сумку.

— Ты не хочешь нам помогать? — спросил Дик. — Но ты нам все равно поможешь. Сколько тебе лет?

Подошедшие к ограде зомби, уже разрезали проволоку саперными кусачками. Колючая проволока с глухим щелканьем перерезалась, с каждым щелчком словно перерезая струны надежды в душе капитана. А страх, в виде этого закрытого с ног до головы террориста, который начал снимать очки и балаклаву с каждым щелчком и упавшим отрезком заграждения поднимался из глубины души, древний и могучий, начинал душить и бить по коленям, стараясь выбить из них дрожь, прыгая в глаза и забираясь в разум пониманием безысходности и обреченности. Теперь перед капитаном стояло существо, оно может и было человеком, но именно сейчас он понял, что это не террорист, это кто-то другой, это вовсе не человек, это какое-то животное, неуловимо похожее на человека формой, но только прикрывающееся его личиной. Что-то в глубине его желтых глаз выдавало в нем противоестественную любой разумной жизни суть. Капитан чувствовал его взгляд, это был интерес чуждого этому миру существа, страх о котором хранился где-то в глубине его генов, на уровне животной памяти предков его предков, на уровне первых клеток жизни зародившихся на Земле.

Старший Брат шагнул через образовавшийся проход, капитан попятился, но уперся в стоящего позади зомби.

— Так сколько тебе лет, капитан? — еще раз спросил зомби.

— Двадцать девять, — не понимая зачем это нужно ответил он.

— А вот ему сколько? — спросил зомби, присаживаясь на корточки рядом с лежащим без сознания молодым пареньком лет двадцати.

— Не знаю… — стараясь унять дрожь, начинающую пробиваться наружу ответил офицер.

— А сейчас? — зомби приподнял голову парня и тот на глазах стал меняться. Молодое курносое лицо, как будто спящего человека подернулось сетью морщин, глаза открылись, встретившись взглядом с капитаном, в немом крике, черной дырой открылся рот, морщины на лице стали глубже и резче, взгляд, светившийся мольбой о помощи потускнел и потух и… через секунды перед ним лежал безвольно закатив глаза старик в ставшей ему большой военной форме, только не поседевшие светлые волосы напоминали о том, кто это был мгновения назад.

— Прекратите… зачем вы это делаете… — в ужасе, с которым невозможно было совладать прошептал офицер, протягивая руку, как будто пытаясь остановить Старшего Брата.

— Так помоги нам, брат, — сказал Дик. — Твои карты у тебя в сумке, мы сами можем взять их, но мы против применения силы, но если хочешь, то… — зомби приблизился и протянул к капитану руку.

— Нет! Не надо! Я все покажу, я все сделаю… — упавшим голосом сказал перепуганный и сломленный ужасом капитан.

Через десять минут Старший Брат уже знал точные координаты всех близлежащих военных частей, госпиталей и блокпостов вокруг Зоны. Ему нужен был хаос, в котором было бы проще перемещаться. Как бывшему наемнику, вместе с другими, близкими к военному делу братьями он разобрался с системами наведения реактивных систем Градов и Смерчей. Дальность огня Градов в сорок километров, позволяла ему дотянуться до всех западных, южных и юго-восточных блокпостов Зоны, первой и второй линии оцепления, до госпиталей близ Макаровки и Ваховки, до стоявших военных частей в Осовцах, Кругах и Красятичах. Капитан поняв наконец, что именно хочет сделать это существо побледнев, стоял без оружия, понимая что никакая помощь не успевает к ним, никакой полковник не приедет для переговоров. Отделившись от остальных к нему подошел Дик.

— Брат, — обратился к нему зомби, — ты хочешь жить?

— Да, — обреченно сказал капитан.

— У тебя есть один шанс. На колени.

Понимая что сопротивление бесполезно, капитан опустился на колени. Братья остановили приготовления и устремили взгляды на них.

— Целуй руку и можешь садиться в свою машину и ехать. Это все что тебе нужно, чтобы остаться в живых.

Капитан с надеждой посмотрел на него. Затем быстро поцеловал протянутую руку в коричневое пятно выступающего вируса, поднялся и не оборачиваясь быстро пошел, почти побежал к стоящему недалеко уазику. Вскочив в него, он завел машину и с места рванул прочь, только потом сообразив включить фары.

— До встречи, брат. До встречи, — улыбнулся ему вслед зомби.

* * *

Медицинские грузовики и грузовики для перевозки людей ехали вереницами через дымящиеся и разрушенные ракетными ударами, подло прилетевшими в спину с Большой Земли, блокпосты Зоны. Грузовики везли послушников, сотни и сотни связанных в сознании и без сознания людей, через почти никем не охраняемые развалины блокпостов. Старший брат определил двух помощников по кличке Конь, из группировки Долг по прошлой жизни, и Лихо из вольных сталкеров по прошлой жизни. Выдвинувшись на захваченных внедорожниках, они нашли и объединились с десятками блуждающих в окрестностях разоренных военных госпиталей и не находящих себе применения братьев. Сейчас Братство снова было в силе, их снова больше сотни и в грузовиках в Зону для созревания и перевоплощения, ехали вповалку, лежа друг на друге новые сотни послушников. Зомби справедливо полагал что в Зону, именно сейчас, никто так просто не сунется для зачистки с Большой Земли. Ведь на самой Большой Земле еще не проведена зачистка. Многих послушников, чье состояние не внушало опасений, Дик приказал прятать по кюветам, в лесных полосах, в оврагах, в камышах болот и мусорных кучах. И пусть РСЗО и ТОС были разгромлены ответным ударом авиации, он мог считать это победой. Братство набирало силу, пусть это были только первые ростки его назначения, но он наконец принес на Большую Землю часть Братства, и он сделает все возможное, чтобы его приняли все, кто еще не понимает высший смысл и назначение их существования. Оставшиеся в живых после удара солдаты с блокпостов если не были ранены сами выбегали навстречу транспорту, завидя идущие первыми медицинские грузовики. После этого они пополняли ряды послушников, которых уже некуда было складывать и их оставляли на местах, предоставляя свободу действий. Из раненых и не имеющих сил для перевоплощения, зомби высасывали жизнь, оставляя черные трупы на дымящихся развалинах.

На Большой Земле остался Старший Брат с четырьмя десятками. Конь и Лихо должны были выйти из Зоны только тогда, когда послушники обратятся. Дик отчетливо понимал, что Братству нужны силы, новые братья и сестры, а времени до того как войска Большой Земли ударят всеми своими силами, уже не вступая в переговоры, у него очень мало. Именно поэтому Старший Брат и еще сорок зомби рассредоточившись по армейским внедорожникам отправились за новыми послушниками. Иванков с его населением почти в десять тысяч человек мог стать их первой армией Братства. Нужно только выиграть и дать им время для перевоплощения и пробуждения.

 

Глава 8. Союз

— Куда это они все поперли? — спросил Якорь, делая первую затяжку на крыльце двухэтажного строения своей базы.

Он наблюдал как после затяжной грандиозной попойки десятки сталкеров, явно объединенные одной идеей сейчас собираются на ход. Те кто собираются в ходку за хабаром или по заданию обычно делают это с раннего утра, а с десяти дня сталкеры способны перемещаться только по не имеющим значения делам. Солнце уже пару часов назад поднялось на небосвод, освещая ровным светом строения Армейских Складов. Калмык стоящий рядом, голову которого покрывала белая бандана, прикрывая отсутствующий кусок кожи на голове, как память о битве на Ростке, стоял рядом стругая палку. Устранить полностью последствия уродливой травмы головы, едва не стоившей ему жизни, артефакт «душа» не смог, а потому он скрывал недостающий кусок скальпа платком или банданой. Зверолов работал ножом с уверенностью знатока, периодически проверяя на глаз правильность выходящего угла острия.

— На Копачи, — ответил он отхватив ножом щепу.

— За каким? — насторожено спросил курящий Якорь, сменив позу с облокотившейся на поддерживающий козырек столб, на привычную для него ровно стоящую.

— Ну как за каким… пойдут к этим нашим Воскресшим, узнавать что да как. Готовиться так сказать к загробной жизни, — вроде как удовлетворившись получившейся пикой ответил Калмык, убирая нож. — Кто-то там брякнул, что места выбирать можно пока при жизни. Вот они и собрались…

Лидер Свободы не нашелся что ответить. Сталкеры народ упрямый, а пытаться им что-то сейчас сказать, во — первых не зачем, во — вторых все равно что бороться с бульдозером. Проедет — не заметит. Одно было не очень хорошо, база оголялась до минимума, оставляя практически только посты, но с другой стороны, гнус свалил из Зоны и, наверное, можно было не опасаться нападения. То что гнус орудует на Большой Земле, конечно, не было приятной новостью, но по большому счету Якорю было наплевать на это. Когда их гнус сживал со свету, Большая Земля закрылась от них, а теперь он у нее в гостях. — «Справятся небось» — докуривая и бросая бычок в маленькую урну подумал Якорь. У него был вопрос к ребятам сборщикам, Худому и Рваному. Он видел что они врут про всего сорок оставшихся артефактов, во-первых он знал их как облупленных, а во — вторых «мух» должно быть намного больше, но тогда в присутствии голубоглазого он и сам не собирался раскрывать все карты, а сорок проданных по круглой цене «мух», а точнее обменянных на необходимое вполне достаточно для Свободы на первое время.

Через минуту он был в ангаре, возле их дверей. Постучав, он открыл как правило не запиравшуюся дверь. Оба парня дрыхли в первой комнате, один на диване, второй на стопке матрасов. В первой комнате, кроме пары верстаков, тисков, работающего холодильника низкого стола и табуретов находились разного рода конструкции, для работы с артефактами, покрашенные видимо недавно кисточками в веселые желтые, оранжевые, голубые цвета. От стука двери парни проснулись. Худой, спавший на матрасах, утопая в продавленных его телом яме приподнял голову. Матрасы он предпочитал по причине того что диван был для него слишком короток. Рванный, не открывая глаз спустил ноги с дивана вниз, нащупывая разбитые ботинки, заменяющие ему тапки, повесив голову на грудь, встал и как будто не открывая глаза пошел к умывальнику — мойдодыру, где только ополоснув лицо открыл глаза.

— О, Якорь, здорово, — поприветствовал он.

— Привет шеф, — вторил ему Худой.

Худой уже стоял рядом и как только умывальник освободился засунул голову под клапан и приподнял его затылком. Якорь никогда не заходивший с утра к ним в жилище — рабочее помещение, с интересом смотрел на процедуры. Тем не менее, присев на табурет, возле стола, высота которого была чуть выше колен, а расстеленная на нем клеенка была не раз порезана ножом, сейчас была посыпана колючими хлебными крошками, он терпеливо дождался когда изобретатели полностью придут в себя. Наконец они закончили утренний туалет и сели напротив, достав из холодильника по жестяной банке колы. Отпив по глотку они поставили баночки на стол и выжидающе уставились на Якоря, мол «чего приперся?».

— Сколько «мух» осталось? — напрямую спросил он.

Парни переглянулись, Рваный встал и пошел в соседнюю комнату откуда вынес наполненный на треть небольшой вещевой мешок. Развязав его, он высыпал содержимое на стол. Сборные артефакты примерно одинакового размера, приятно отсвечивали солнечным светом, поступающим сюда через прорезанные и застекленные небольшие окошки.

— До трех ночи собирали, — сказал Худой, отпив из банки.

— Ага, — подтвердил его напарник.

— Ну давай считать, что-ли… — сел удобнее Якорь.

Спрашивать почему соврали он не стал, в конце-то концов они врали не ему. Никакой дурак не будет отдавать весь стратегический запас. К тому же фамилия Рваного была Хлебко, и он умел соображать на эти темы. Талантливые парни сделали все как надо, не подставив Якоря перед неизвестными им людьми. В три пары рук они быстро пересчитали артефакты, пятьдесят восемь штук. Само собой у них есть еще десятка два, но пока в них нет необходимости, Якорю они ни к чему, парни в любом случае не обманут его и Свободу, если припрет.

— Так, это я забираю, пусть у меня хранятся. Вам причитается с проданного, зайдете ко мне, поговорим. Все, бывайте парни, — попрощался сталкер вставая с мешком в руках.

— Мы завтра зайдем, — сказал Рваный уже в спину.

— Послезавтра, — крикнул уже в закрывающуюся дверь Худой.

Якорь хмыкнул, закрывая дверь. Эти двое были наверное самыми богатыми людьми среди сталкеров. Их талант, который создавал из артефактов прорывные сборки, приносил им лично и группировке кучу дивидендов. Когда Якорь, как лидер Свободы получил доступ ко всем счетам сталкеров, он с удивлением смотрел на солидные куски денежных переводов на счета парней. Они уже обеспечили себе веселую жизнь, но их как и всех сталкеров, поживших в Зоне гораздо больше года, уже не сильно прельщала Большая Земля, ее прелести и соблазны. Гораздо полнее и насыщеннее была жизнь в Зоне, среди пахнущего порохом оружия, шелестящих, потрескивающих и угрожающих аномалий, воющих кровососов и слепых псов, а так же крепких сталкеров, рассказывающих быль и небыль о Зоне, приносящих в контейнерах или за пазухой редкие артефакты, а на плечах холодок ужаса и клочок серого тумана Зоны.

* * *

Копачи превратились в мощный форт пост по меркам Зоны. Заградительные минные поля, глубокие рукотворные ямы, датчики делающие крайне сложным незаметное приближение кого бы то ни было, колючая проволока с пропущенным по ней низким напряжением, включающем сигнальную лампу при разрыве контура, передвижные самораскладывающиеся осветительные мачты, стоящие замаскированными. Такой небольшой по размерам участок вполне по силам было оснастить всем необходимым силами группировки Свободы и частично Воскресших. Сами Копачи обзавелись новыми крепкими, приземистыми срубами, заменив некоторые разрушенные домики, если в них не было аномалий. Зона, конечно, могла подселить в них новые, но что-то подсказывало сталкерам, что этого не произойдет, по крайней мере, пока они не воюют с ней.

Воскресшие, пока еще в небольшом количестве, как муравьи трудились внутри доставшейся им огромной подземной лаборатории. Двустворчатые, тяжелые, крашенные в черное ворота с гербом СССР все чаще открывались с внутренней стороны и из нее появлялся пришедший в разумное состояние, заштопанный некровирусом мертвец, выходящий в Зону как правило за найденными собратьями, о которых сообщали вольные сталкеры или сталкеры Свободы. Вообще, к изорванным в хлам, покрытым трупными пятнами и отвратительными, белесыми, грубыми наростами вируса, тянущим руки мертвецам, в Зоне стали относиться с сочувствием. Сталкеры оставляли им еду, понимая, что не сегодня, завтра на их месте может оказаться любой из них, а после списка оглашенных Якорем, некоторые точно знали что их ждет. Вот именно эти сталкеры, а также некоторые другие, подозревающие сами себя в заражении теперь растянувшись длинной прерывистой лентой в количестве по два-три, иногда по одному человеку подходили с Армейских на Копачи. Те кто не видел как изменились Копачи, удивленно присвистывали, осматривая крепкое хозяйство и проникаясь еще большим уважением к возросшей силе группировки.

Сталкеры по хорошо известной тропе Армейские Склады — Копачи, меченной, перемеченной, практически пешеходной магистрали в условиях Зоны были на месте ближе к вечеру. Они собирались, ждали отстающих, курили, переговаривались, собирались с духом, недалеко от оврага в котором находилась первая дверь с узким коридором. Дожидались остальных, потому что было боязно. Хоть Якорь и сказал что у них торговые отношения, но сейчас на трезвую голову убедить себя в действительной необходимости лезть под землю на встречу с зомби, с этими поднятыми вирусом и Зоной мертвецами, со своим будущим, было сложно. Наконец вроде как все желающие, коих было почти три десятка собрались. Местные бойцы Свободы посмеиваясь смотрели на них. Им на ПДА также пришла информация, но они в силу того, что не напивались здесь как в баре и вообще достаточно серьезно относились к порядку на Копачах не дошли до такой степени, чтобы уже сейчас бронировать себе места… хотя кое-кто из них наверняка уже подумывал.

Первым пошел Жук. Здоровенный свободовец. Перекрестившись, он открыл дверь и выдохнув пошел по узкому темному коридору. За ним последовали остальные. Места в узком коридоре было немного, а людей, двинувшихся внутрь больше чем рассчитывалось при построении этого прохода. Добравшись до расширения коридора, упирающегося в высокую железную дверь с гербом Жук остановился. Сталкеры идущие сзади тоже, на них напирали другие, а за другими следующие, вытягивая шею и с любопытством и опасением глядя на ворота, в свете налобных фонарей больше похожими на ворота в ад. Взяв на себя роль парламентера Жук постучал в воротину. Как и следовало ожидать ничего не произошло. Сталкеры сзади, переговаривающиеся, шепчущиеся и настороженные создавали шум, из-за которого невозможно было расслышать что происходит за воротами.

— Тихо, мужики, блин! Не слышно ни хрена! — цыкнул на них Жук.

Воцарилась тишина, в которой стало слышно какое-то движение с той стороны ворот. Щелкнув замком одна из створок ворот приоткрылась и из нее с синим пламенем горящей смеси показалось широкое сопло огнемета. Пламя тихо горело, издавая негромкий звук, а плохо отрегулированная подача, или низкое качество смеси не давало возможности жидкости гореть как положено и она редкими горящим каплями срывалась с раструба, разгораясь по мере приближению к полу.

— Кто такие? — раздался низкий голос зомби, не показывающегося из-за ворот. При желании он мог спалить их всех в этом коридоре, просто повернув сопло в их сторону и нажав на гашетку.

Сталкеры мягко говоря испугались, немного стравили газ, не вносившего облегчения в духоту помещения и растеряно замерли.

— Мы это… мы сталкеры из Свободы, еще вольные есть чуть-чуть… — потерянным голосом сказал Жук, глядя на небольшую горящую лужицу, образовавшуюся на бетоне под соплом огнемета.

— Чего надо? — все так же низко и протяжно спросил мертвец.

— Мы это… мы тоже это… вирус у нас… вот Док подтвердил, вы ж его знаете, — собирая распуганных тараканов в своей голове сказал Жук, впервые за всю жизнь пожалев, что у него нет справки от врача. — Мы хотели узнать тут, что да как… все равно же сюда Зона повернет. Может надо чего, — сглотнув слюну, закончил сталкер.

На десяток секунд воцарилась тишина, в которой были слышны только дыхание перепуганных людей и гудение падающих горящих капель из сопла старого, возможно самодельного ранцевого огнемета.

— Сюда с оружием нельзя, — наконец ответил зомби. — Прикладами вперед ко мне передаем, — сказал он и чуть шире приоткрыл дверь.

Сталкеры облегченно выдохнули. Жечь он их тут не будет, и видимо все обойдется. Жук первый подал автомат, нож и пистолет в проем, которое тут же исчезло. Ему подали свое оружие следующие сталкеры, за ними другие и так далее, пока наконец разоружившиеся кое-как в тесноте и давке мужики не остались только с вещевыми мешками и рюкзаками. Половина ворот открылась полностью и перед ними встал высокий мертвец, потушивший огнемет. Зомби не отличался на их взгляд от обычного человека. Позади него стоял другой зомби, с автоматом, рядом с кучей сталкерского оружия. Большое помещение, в котором они находились кишело аномалиями, освещалось несколькими лампами накаливания, а по полу краской была нарисована белая линия.

— По линии идите, — сказал высокий.

Сталкеры один за другим проходили через ворота, крутя головами с налобными фонарями, отчего темноватое помещение постоянно освещалось мечущимися лучами света.

— Шар! — выдохнул кто-то. — Шар, ты здесь?! Это я Батон!

Сталкер отделился от толпы и неуверенно приблизился к стоящему вторым зомби с автоматом. Тот отодвинул ствол автомата в сторону от человека и некоторое время без всякого выражения смотрел на сталкера. Затем по его серому, ровному лицу прошла тень узнавания.

— Батон… — лицо слегка тронула улыбка. — Я рад что ты живой. Иди с остальными…

Возбужденный Батон был готов разревется от радости. Несмотря на холодную реакцию мертвеца, зомби узнал его и даже вроде как улыбнулся и это здорово обнадеживало. Сталкер с усилием воли остановился чтобы не обнять Шара, но благоразумно решил попридержать эмоции. Он смахнув выступившую слезу, кивнул и развернулся чтобы влиться в поток проходящих людей, как вдруг зомби вспомнил что-то еще.

— Батон, — окликнул его мертвец. — Там у красной березы, в корнях. Поищи…

Сталкер замер как вкопанный.

— На юг от крестов? — спросил он не оборачиваясь.

— Да… это тебе. С днем рождения, Батон… не успел я…

Сталкер порывисто обернулся и кинулся с объятиями на Шара. В секунду приблизившись к нему, он, уже обняв его, ревел как телок.

— Шар… Шарище ты мой! Друган! Не забыл!

Сталкеры проходящие мимо остановились. Кто-то зашмыгал носом, кто-то что-то забормотал. А сталкер тем временем прижимал к груди найденного друга, который все-таки неуверенно приобнял сталкера.

Скоро все прошедшие спустились по линии на минус первый этаж бункера, на стенах которого виднелись нарисованные эмблемы черепа с крыльями. Освещение было достаточным и многие из них погасили налобники. В коридорах, явно напоказ дежурили зомби в экзоскелетах с пулеметами, Юрок и тут то ли перестраховался, то ли показывал силу. Одна из дверей сразу справа была открыта и зомби в броне показывал рукой в ее направлении. Люди пошли в ту сторону. Комната была достаточно просторная и практически пустая, если не считать нескольких скамеек в углах, которые сталкеры порасторопней заняли сразу, а кто не успел, облокотился о побеленную стену либо просто сел на пол. Когда все расселись в комнату вошел Юрок, одетый в новый комбинезон «Заря» с качественными нашивками на груди и плечах изображающими тот же знак Воскресших. Человеческий череп и раскрывающиеся за ним крылья. Воцарилась тишина. Сталкеры уже знали кто такой Юрок.

— Здорово сталкеры, — поприветствовал он. Сталкеры вразнобой поздоровавшись затихли вновь. — Молодцы что пришли. Спрашивайте.

— Нам сказали, что места можно выбирать, — сказал Жук вставая со скамейки.

— Выбирать рано. Но посмотреть можно. Минус второй и минус третий ярус. Еще.

— Гипса хотим посмотреть, — сказал кто-то не выделяясь. Сталкеры оживились, поддерживая.

— Гипс еще не готов. Не надо его беспокоить, — ответил Юрок.

— А когда можно? — спросило сразу несколько голосов.

— Не скоро. Месяца два-три, может полгода, может больше. Я слежу за этим. Сам. Еще.

— Корешей своих найти можно?

— Список тех кто уже готов, повесим снаружи ворот. Будете приходить читать. Еще.

Сталкеры освоились и вопросы посыпались рекой. Начиная от «чем помочь», до «что будет если прострелить…». На что-то Юрок отвечал, на что-то отправлял к Доку, на что-то откровенно говорил «не знаю» и «время покажет». В любом случая сталкеры повеселели, разговорились и теперь их гомон уже перекрывал голос Юрка, словно школьники в классе нехотя перебивают учителя. Сталкеры уже говорили друг с другом, рассуждая вслух, кто-то прикидывал и считал что-то по дням и неделям, кто-то находил место посмеяться. Юрок уже просто стоял и смотрел на мужиков, ведущих себя точь-в-точь как школьники, если учитель вышел из класса. Наконец зомби не выдержал и хлопнул в ладоши, призывая к тишине. Сталкеры смолкли.

— Теперь к «посмотреть». Минус второй, минус третий, вход по лестнице. Закрытые двери не отпирать, получите в зубы не обижайтесь.

Сталкеры оживились еще больше, и высыпали в коридор, огласив его шумом человеческих голосов, где ряд аномалий однако быстро привел их в чувство и они следуя по белой линии, заглядывая в приоткрытые двери растянулись на всю сто метровую длину, и даже после того как половина уже ушла на минус второй, другая половина, все еще продолжала разговаривать и обсуждать на минус первом.

* * *

Первые сталкеры довольные и наполненные каким-то новым, появившимся в их жизни смыслом начали выходить из подземелья уже в темноте, сразу двигаясь в сторону ночных костров. Мало помалу они выбрались все и Копачи приняв такое количество людей зашумело шутками, смехом, баснями и новыми хохмами, по поводу того что кто-то все-таки получил по зубам, но не от зомби, а от своего сталкера, перепугавшегося от внезапного появления за спиной товарища. Далеко за полночь над Копачами понеслось знакомое уже самой Зоне: — «Чё-ё-ёрны-ый во-о-рон, что ж ты вьё-о-о-шься…».

 

Глава 9. Первый робот. Ладога

Большая Земля. Центр военных технологий и перспективных разработок (ЦВТПР) Ладога. Один из внутренних тестовых полигонов для роботизированной техники.

В белом халате, натирая ветошью блестящий хромированный палец соединяющий раму ходовой части робота с подвижной стойкой пулемета, сидел высокий светловолосый мужчина лет тридцати пяти, в очках с тонкими стеклами. Вихрастая голова, местами поддавшаяся расческе, местами все-таки восстав пучками волос была повернута в сторону широкого смотрового окна, выходившего на испытательный полигон предоставленному их отделу. Конструктор Георгий Константинович Кожемяка, он же Гоша для друзей и товарищей, наблюдал через толстое бронированное стекло за действием робота ПР762, что расшифровывалось как Поисковый Робот с пулеметом калибра 7,62. Тут все железки поставленные на крайне удачную ходовую часть поисковой машины, сделанной для Зоны, точнее для научного центра Янтарь, имели в своем названии первые буквы ПР. Так было проще и привычнее. Устаревшее название должности «конструктор» в этом центре применялось лишь на бумаге. На самом деле обязанности конструктора были не только в том чтобы правильно расчертить, рассчитать и обосновать параметры разработки, нынешний конструктор также составлял и программу для работы и управления разрабатываемым объектом, а вот воплотить все в металле, собрать и подогнать была забота других людей.

Нынешний ПР762 мало чем отличался от робота ПР-З1, названным сталкерами Коллектором, за то что он таскал зомбированных на Янтарь. Такое же гусеничное шасси, с длинною ходовых тележек два метра, шириной колеи полтора, дорожным просветом в сорок сантиметров, такая же укрепленная платформа из нержавеющих элементов, но на платформу уже устанавливался доработанный ряд дисков стоявших друг на друге, с начинкой из видеокамер, датчиков, сенсоров, сканеров. Высокопроизводительный контрольный модуль был спрятан в платформе. Центральная рука-манипулятор крепилась к нижнему диску и визуально была практически без изменений, но на деле манипулятор был доработан и заканчивался пулеметом. Кроме прочего, ПР с учетом направления на военные запросы, имел два небольших боковых манипулятора — хваталки и циркулярную пилу частично утопленную в платформе, которую прикрывали в походном положении эти же самые два манипулятора.

Итого ПР выглядел не очень страшно, этакий составной вращающийся цилиндр с глазками и окошками на платформе на гусеничном ходу, ростом под полтора метра. Сам цилиндр, как было сказано, не был монолитным, а состоял из нескольких десяти сантиметровых дисков на каждом из которых находились свои сенсоры, датчики и сканеры. Пулемет прикрепленный к манипулятору укладывался в защитный короб с одной стороны платформы, а циркулярная пила с другой стороны. Понимание передней и задней части у ПР было относительно, поскольку приводные звездочки с целью возможности для модернизации были сделаны с двух сторон, а скорости вперед и назад не имели различия. Таким образом ПР мог следить в разных режимах на триста шестьдесят градусов и в нужный момент устремлять все глаза и уши на одну цель, а после открывать огонь. Конечно же весь данный агрегат стал возможен после нескольких изобретений, принесенных из Зоны, наиболее важным из которых было энергетический блок, также установленный в платформу, позволяющий этому роботу работать несколько суток без остановок, а после в блоке можно было поменять один из достаточно распространенных артефактных элементов и он снова был готов к эксплуатации.

То что наблюдал Гоша было больше похоже на игру. Сейчас уже тысячный раз тестировался интеллект робота, создание которого было в основном его трудом. В большом зале полигона, размером чуть больше баскетбольной площадки, на который он смотрел сверху, двигался ПР762, конечно не с пулеметом, а с его пневматической имитацией, стреляющей маленькими пластиковыми шариками. Зал был искусственно захламлен ящиками, ширмами, экранами, несколькими тепловыми излучателями, генераторами радиопомех и магнитными уловителями, призванными смутить сенсоры и помешать роботу в выполнении поставленной задачи. Задача робота была найти и обстрелять другого сотрудника — Сергея, прячущегося сейчас за ящиками и ожидающего появления ПР с одной стороны, чтобы поменять позицию. Это все напоминало веселую игру, если бы не данная роботу возможность, ныне деактивированная — убивать противника с близкого расстояния в рукопашной схватке. Для этого у него имелось пара меньших шарнирных манипуляторов, прикрепленных на раме способных схватить противника и затащить на циркулярную пилу, либо проколоть выдвижными пальцами этих самых манипуляторов. Робот быстро запоминал все проезды и переходы пространства, рисовал карту и определял лучшие точки, с которых он мог контролировать максимальное количество проходов, выбирал самые короткие траектории, но и сотрудники дураками не были. Они меняли расположение укрытий, перетаскивали ширмы и меняли положение всех возможных излучателей. Постоянно обучая электронные мозги робота думать и находить новые решения. Но и на этот раз игра робота с человеком была проиграна людьми. ПР быстро определил места где искомого объекта не может быть, выплюнул пару круглых датчиков чтобы знать о том моменте, когда его пересечет искомый объект и теперь двигался в одно из мест, где подозревал найти этого самого человека. ПР не угадал с местоположением, и Сергей, знающий алгоритм поиска цели, тут же сместился, не дожидаясь пока робот выйдет в положение в котором он мог бы быть засеченным. Но видимо песчинка скрипнула под ногой испытателя, либо тепловой след был слишком заметен, либо что-то еще привлекло внимание ПР, а возможно это был один из его сработавших алгоритмов, но он вдруг развернулся и постукивая резиновыми гусеницами быстро проехал туда, где секунду назад сидел сотрудник. Сергей в этот момент сидел по другую сторону ящика, и следил через включенный специально для него экран на стене помещения за действиями робота. Робот замер, превратившись во внимание и соображая что делать. Через секунду перед человеком упал шарик и по принципу неваляшки, наклоняясь взад — вперед успокоился, оказавшись глазком вверх, который тут же направился в сторону сотрудника, передавая данные роботу. Сергей уже накрывал ладонью глазок, но часть информации успела приняться роботом и он вжикнув приводами быстро перекатился вокруг ящика, оказался перед человеком, и тут же разрядил пару шариков в пластиковую маску сотрудника. Гоша хмыкнул. Определенно ПР набирался опыта и хитрости, запоминая все удачные комбинации. Гоша нажал кнопку стоп, деактивирующую ПР и включил громкую связь с полигоном.

— Две минуты сорок три секунды, — сказал он.

— Вижу что быстро, — ответил Сергей, разглядывая пятнышки на маске и стирая их пальцем. — Я же, говорил гранаты тоже можно на резервную раздачу ставить, вместе с датчиками.

— Не дадут нам гранаты под это дело разработать. Дорого, — прокомментировал Гоша.

В этот момент в дверь постучали и сразу же вошло несколько человек. Двое военных, мужчина и женщина средних лет, и главный конструктор Тарас Михайлович, невысокий полноватый пятидесятилетний дядька, с небольшой лысиной и вечно зажатым под мышкой портфелем с бумагами. Вошедшие были в белых лабораторных халатах. Женщина придирчиво осмотрела пульт и экраны на которые передавались картинки с видеокамер полигона, несколько металлических полок, на которых стояли в основном детали от ПР, вместо того чтобы лежать в мастерской и, поправив тонкие изящные очки, встала рядом с остальными. То что гости пришли не просто посмотреть на процесс испытаний, а с очень серьезными намерениями было видно по вытянувшемуся лицу Тараса Михайловича. Гоша встал, чуть не обронив никелированную деталь, ибо не подобает сидеть в кресле напротив пульта, при виде такого серьезного лица главного конструктора их отдела.

— Георгий, — начал главный конструктор. — Это наши гости. Нам нужно показать насколько эффективен ПР762, против живой силы противника. В качестве противника, будут реальные бойцы. Нужно показать максимальную, — главный конструктор сделал многозначительный взгляд, — максимальную эффективность робота. Ты готов?

— Конечно, — сглотнул слюну волнения Гоша. — Это приемочные испытания?

— Считайте что да, — басом ответил военный, чьи погоны прикрывал накинутый сверху белый лабораторный халат. — С опережением графика.

— Понял. Когда начинать? — стоя спиной к стеклу и не видя, что на полигоне уже заняли позиции четверо бойцов с оружием, спросил конструктор.

— Противник на местах. Начинайте, — скомандовал военный.

Согласно кивнув, почувствовав важность момента, конструктор Георгий развернулся и активировал робота, введя недопустимо простой пароль из четырех четверок. Главный конструктор заметил это, нахмурился, но в присутствии военного решил не делать комментариев. ПР ожил. Мигнуло несколько лампочек на панели пульта управления, подтверждая готовность систем, Георгий дополнительно снял ограничители количества целей и отошел от пульта, показывая что больше не влияет на процесс. ПР быстро развернул несколько камер и не раздумывая стремительно поехал, перестукивая резиновыми гусеницами прямо к одному из укрытий, где сидел боец. Боец сидел за ширмой, но для робота это не являлось препятствием, кроме того брошенные ранее круглые детекторы — неваляшки сообщали больше информации, чем он мог видеть со своего места. Не останавливаясь, двигаясь на человека, ПР длинной очередью стрелял легкими пластиковыми пульками в мешковину, затем поняв, что цель недосягаемая развернулся на сто восемьдесят и бросился обратно, в ту сторону где ему в спину заходил один из бойцов. Движение робота было столь стремительно, что человек шедший в спину ПР не успел найти хорошего укрытия и прижался спиной к ящику приготовившись встретить робота. Но ПР был умнее высунув пулемет за угол ящика, он всыпал бойцу очередь и отъехал. Боец через несколько секунд поднял автомат вверх, признавая поражение и остался на месте как и положено двухсотому, не нарушая логики тестирования.

Еще двое двинулись с разных сторон к роботу, а сидевший за ширмой влез на ящик, чтобы прострелить машину в просветах между преградами. Как только робот мелькнул в проеме, в него влетело несколько попаданий. Георгий растерянно обернулся на главного конструктора, мол «чего это они модель портят?!».

— Пули облегченные, маркирующие, — негромко успокаивающе сказал Тарас Михайлович, хотя было видно, что даже сильно приглушенный стеклом звук выстрела действовал ему на нервы.

Робот никак не среагировал на прострел, а продолжил стремительно сокращать расстояние с одним из зашедших ему во фланг людей. Лобового столкновения не выдержит ни один из них, даже если бы у людей были бронебойный боеприпас, по той простой причине, что уничтожить живучего робота из автоматов, чьи основные жизненно важные модули и приводы были скрыты пятисантиметровой броней было невозможно. Но сейчас здесь проверялась не его огневая мощь, а логика и интеллект. ПР уже заворачивал за один из ящиков, видя человека, как ему в спину, высекая искры и оставляя след на блестящей металлической поверхности прилетела очередь. Не обращая внимания он сблизился с человеком, который просто пытался прятаться за укрытиями и несколькими выстрелами в щиток маски условно уничтожил противника, на что тот не дожидаясь пока робот отъедет поднял вверх руку с автоматом. Тут произошло непредвиденное. Откуда механизму было знать, что это тестирование? Подобный жест сдачи не был внесен в протокол его действий и он логично заключил, что мишень не поражена, поскольку подавала визуальные признаки активности. ПР замер и двинулся на человека. На панели пульта замигали лампочки показывающие попытку робота включить механизмы рукопашного боя. Разумеется те были выключены. Георгию и в голову не приходило активировать подобное на полигоне, поскольку это реально сделает ПР убийцей. Манипуляторы и циркулярная пила не включались, отчего ПР коротко разогнавшись въехал в человека. Боец, не ожидавший такого приема попытался встать, на что робот отъехал на пару метров и коротко разогнавшись врезался еще раз. Раздался крик человека.

— Стоп, — скомандовал военный. Георгий, чья рука уже висела над пультом хлопнул по красной кнопке. — Достаточно. Я принимаю аппарат. Пойдемте, Тарас Михайлович.

Лицо главного конструктора порозовело от восторга, он с благодарностью посмотрел на Гошу и едва заметно кивнув вышел вслед за гостями. Несколько сотрудников отдела уже вытаскивали бойца из под ПР, чей вес немногим не доходил до тонны. Человек явно пострадал и не мог ходить без посторонней помощи. Его за неимением носилок бойцы унесли на руках.

Минут через пять в пультовую вошел Сергей и еще несколько молодых парней, возбужденно дышащих, посверкивающих глазами и стеклами толстых очков.

— Гошан! — крикнул один, высокий крепкий наладчик. — Кажись приняли нашу работу! А?

— Приняли, — довольно просиял Георгий, который неофициально возглавлял этот небольшой коллектив.

В их охраняемом военном конструкторском бюро не было особых разносолов в должностях. Было несколько главных конструкторов, по отделам, сами рядовые сотрудники отделов, они же инженеры — конструкторы и разработчики, и третьим звеном сборщики — наладчики, эксплуатационные механики — операторы. Второе и третье звено общались вполне на равных, поскольку были все примерно одного возраста, часто бескорыстно охваченные идеями и нередко переносившие обсуждения за пределы рабочих мест. Детали для сборки роботов их конструкторского отдела производились на экспериментальном производстве, в большом соседнем корпусе. Но там было свое царство и как правило суровые для пущей важности токаря, фрезеровщики, сварщики и другие предпочитали чтобы на их заводике не задерживались белохалатные сотрудники конструкторского. Коллектив их небольшого отдела состоял из восьми человек и сейчас шестеро из них сидели в пультовой. А что еще делать? Только ожидать пока придет главный конструктор их отдела и огласит приговор. Это может быть долго, час, два, может вообще отложится в долгий ящик, как бывало не раз с почти законченными изделиями. Но сейчас им всем что-то подсказывало, что состав комиссии всего из двух человек, отсутствие предварительного уведомления, остановка испытания так сказать, «за явным преимуществом ПР», определенно заставляла ожидать чего-то лучшего. Поэтому все шестеро распределились по комнате, сидели на стульях или подпирали стены. Чайника не было, он стоял в одной из их соседней комнат, но никто не хотел нарушать атмосферу радостного ожидания, словно праздника, и исторического благополучного финала их трудов, споров, расчетов и переживаний.

— Хоть бы штук десять заказали, — сказал Сергей негромко, озвучивая общую мысль.

Коллектив молча согласился. Десяток поисковых роботов могли пригодиться хоть где, хоть пожарным, хоть пограничникам, хоть армейским. Для армии, конечно, дороговато выйдет, он им там не нужен, на горбах все перетаскают, а вот для усиления постов или пожарным в завалах и задымлении очень даже подойдет. Ожидание прервалось достаточно быстро. В комнату широко распахнув дверь из тонкого железа вошел Тарас Михайлович, красный как рак, уже без портфеля. Он выглядел так, словно набрал воздуха из кабинета директора наверху и так и не выпустил его до самой пультовой. Войдя в комнату он аккуратно закрыл за собой дверь, как будто боялся что его подслушают и подсмотрят, раздвинул руки в стороны и с трудом сдерживая ликующий крик произнес:

— Пятьсот штук ребята!

Его широкая улыбка, которую нечасто доводилось видеть, застывшая поза мужика, тащащего стекло, заставляла поверить своим ушам.

— О! О!!! — раздалось сразу несколько восклицаний.

— Живем братцы, — довольно сказал механик Богдан, невысокий мужичок, наверное самый старший среди них, после главного конструктора. Для него, как для многодетного папаши, эта весть значила кроме почета всего отдела еще и солидную премию.

— Так теперь, Гоша, всю документацию в порядок, помарки убрать, причесать, по папочкам разложить и ко мне на стол, — распорядился Тарас Михайлович. — Я сейчас побегу на производство предупрежу, им сейчас круглые сутки собирать придется, директор распорядился, заказ срочнейший. И вам, ребята, тоже на производстве дневать и ночевать в две смены придется, чтобы ни один винтик, ни на миллиметр изделие не попортили, — он выдохнул успокаиваясь и нагружаясь вновь следующими заботами. — Давай Гоша, составь график кто как дежурит, руководство требует срочности. Образцы сразу в дело пойдут, понятно?

— Понятно, Тарас Михайлович. А что за спешка такая? — легко спросил Георгий.

— У них в Зоне волнения какие-то, — пожал плечами главный конструктор. — Ну все, хлопцы, за дело!

Он вышел, не прикрыв за собой дверь, оставляя видимым серый проем коридора, в котором затихали его шаги.

— Что-то серьезно у них там? — спросил кто-то. — В Зоне.

Никто не ответил.

— Пятьсот штук — это армия, — сказал Сергей.

— Пятьсот штук, даже если по десять в сутки делать это… — Богдан прищурил глаз подсчитывая, — это почти два месяца. Запчасти неделю еще идти будут. Хотя при такой срочности быстрее найдут… я так думаю.

 

Глава 10. Охота на охотника

Сизые сумерки Зоны скрывали контуры вооруженных людей, идущих вдоль кромки Рыжего Леса. Шесть человек. Четверо из них в таких же сизых как и поддернутый дымкой вечерний воздух Зоны комбинезонах. Наемники. Двое других больше походили на сталкеров. Тот что пониже в стандартной «Севе» зеленого цвета, а другой высокий боец в армейском бронекостюме «Булат», который судя по размеру был изготовлен индивидуально. Четверо наемников имели отличительные нашивки, в виде двух скорпионов скрестивших в бою жала. Те кто знал этот знак понял бы, что это самая жестокая, эффективная, беспринципная и вместе с тем немногочисленная самостоятельная группировка наемников, численностью всего в неполную пару десятков человек, безмолвных профессионалов, выслеживающих кого угодно и делающих с ними что угодно на камеру, по заказу клиента. Синие вышитые скорпионы на черном фоне стояли на светлых буквах Сorpse, что переводилось как труп или мертвец. На кого работали эти ребята и как получали заказы вряд ли интересовало простого обывателя, но идущие рядом с ними Сагитай и Яков, явно чувствовали себя спокойно и уверенно.

Наемники, шедшие до этого в шеренгу по знаку ведущего разбились на два отряда, приподняв оружие и надвинув на тактические шлемы приборы ночного видения. То что они выслеживали и то к чему они вели представителей заказчика, велось уже пару суток и находилось на своем месте в прямой видимости еще одного скрытого наблюдателя, недалеко от развороченного бензовоза на базе ЗИЛа с вырванным двигателем, покореженным капотом и отлетевшей на пару метров цистерной. Бензовоз стоял на разорванных колесах, из которых железными нитями во все стороны торчал корд. Недалеко от цистерны невысокая трава была изрядно помята, растоптана, местами как будто пожжена, валялись какие-то тряпочки, оберточная бумага, на раме грузовика уныло висели два пустых рюкзака. Ветер, дунувший от этого места принес запах плесени и испорченных продуктов. На земле, обняв руками притянутые к груди ноги и как будто сотрясаясь от холода сидело существо, практически неразличимо сливаясь с ржавой автоцистерной, к которой оно прижималось спиной. Ноги были длиннее человеческих, поэтому голова была на уровне колен, а кисти рук, обхвативших колени сильно выступали в стороны.

Наемники обошли существо, держа его на прицеле, предоставив представителям заказчика свободу действия. Один из них, в комбинезоне «Сева», не открывая забрала приблизился и сел на корточки перед существом. Зомби, не обратил никакого внимания на людей. Его по — прежнему сотрясала дрожь, хорошо видимая в свете направленных на него налобных фонарей.

— Лука? — негромко и немного сочувственно спросил Сагитай. — Лука Псарас?

Зомби перестал трястись, его голова, без признаков волосяного покрова поднялась и взгляд устремился на закрытое стекло комбинезона, которое не было поляризованным, но все равно не позволяла при таком освещении рассмотреть лицо обращающегося к нему человека. Он несколько секунд смотрел на стекло, но затем его лицо вновь опустилось и спряталось за коленями.

— Зачем вы пришли? — тихо спросил зомби.

— Мы пришли помочь. Мы из большого лабораторного центра, оттуда с Большой Земли, — ответил Сагитай, делая знак убрать оружие. Окружающие его наемники и Яков опустили автоматы, но это не означало, что чтобы нажать на курок им понадобится дополнительные знаки.

— Это невозможно… — также тихо ответил Лука. — Это необратимо…

— Лука, я не врач, я военный. Мы навели справки о том кто ты, — Сагитай осмотрел раскрытые обертки шоколада, протухшие вскрытые банки тушенки, кучки пережеванной и отторгнутой человеческой пищи вокруг. — Ты пытаешься снова стать человеком, пытаешь есть, ты думаешь не так как другие. У нас задание, поговорить с тобой, и если ты захочешь мы попытаемся помочь тебе.

Лука поднял голову. В его желтых, не человеческих глазах видны были отзывы терзающих его мучений, бесплодные попытки, разрушающее отчаяние, голод и легкий, призрачным светом мелькнувший огонек надежды.

— Кто ты? — спросил он.

— Зови меня Сагитай, это, — боец указал на высокого бойца в «Булате», — Яков. Остальные сопровождение.

— Зачем вам помогать мне?

— У нас проблемы Лука… у людей. Ты наверное можешь понять какие.

— Братство? Оно вышло на Большую Землю?

— Да, Лука. Оно вышло. Они убивают людей и заражают. Мы не можем сейчас остановить это, но если ты согласишься сотрудничать с нами, то мы поможем тебе, а ты поможешь нам.

Зомби хмыкнул, совсем по-человечески.

— Вы хотите чтобы я вам помог уничтожить Братство? Зачем мне делать это? — ровно спросил зомби. Он вдруг перестал трястись, на все человеческие черты внутренней борьбы исчезли. Наемники отступили на пол шага, инстинктивно чувствуя изменения.

— Мы хотим вылечить людей и остановить заражение, но для этого нам нужно чтобы ты нам помог. Когда мы сможем вылечить тебя, мы сможем вылечить и их. Ты же не хочешь чтобы все люди заразились этим вирусом?

Сагитай выразительно подчеркнул слово «все» и видимо на его лице было вопрошающее выражение, но за стеклом герметичного комбинезона этого не было видно. Зомби секунду сидел глядя в никуда.

— Нет. Не хочу. Не хочу чтобы все.

— Пока вирус движется на юго-запад. Но не исключено, что он может двинуться на север и северо — восток. Если мы не сможем остановить его, то он достигнет и Гомеля, Лука. Это твой родной город.

Зомби вздрогнул, рука судорожно метнулась к внутреннему карману грязной камуфляжной куртки, проверяя наличие фотографии, бережно завернутой в чистый кусок целлофана. Убедившись, что фотография на месте он расслабился, но взгляд его прояснился.

— Вы знаете, что у меня осталась дочь. Где она? Я хочу увидеть ее… — зомби встал.

Наемники приподняли автоматы, взяв в прицел существо. Сагитай тоже встал, но будучи среднего роста он был на две головы ниже этого существа.

— С ней все в порядке. Мы знаем где она. Она в безопасности…

Лука секунду соображал, что могли значить эти слова: «Мы знаем где она. Она в безопасности…». Не известно что пришло ему на ум, но внезапно глаза существа вспыхнули чернотой и опустошением запредельным для понимания простым человеком.

— Я могу выпить вас до дна, могу обратить вас в рабство, — прошипел он, глядя в упор на Сагитая. — Я могу уничтожить вас не сходя с этого места. Я могу…

— Не можешь, — твердо ответил боец. — Ты — не можешь! — еще раз повторил он. — Это мы можем уничтожить тебя здесь, не сходя с этого места, а потом взяться за твоих братьев. Но проблема в том, что пока мы будем уничтожать твоих братьев, пострадает множество ни в чем не повинных людей, среди которых могут оказать и дорогие для тебя, пока еще живые люди.

Зомби направил в сторону бойца длинную руку. Расстояние было в пару метров, но длинная рука сократила это расстояние до полуметра. Боец спокойно смотрел на зомби, демонстративно отодвинув автомат за спину. При физическом контакте, он был уверен, что даже без помощи оружия сможет скрутить и переломать эту страшную долговязую фигуру зомби. Пусть он и будет много раз восстанавливаться, но тем хуже для него, он будет ломать его дольше и болезненнее. Поняв, что боец защищен, Лука отступил на пол шага назад, уперевшись спиной в ржавеющую цистерну, его лицо вдруг потеряло острые, мистические, зловещие формы. Чешуйки на его лице, вставшие дыбов во время невидимой атаки опустились, проявив снова человеческое лицо, полное боли и отчаяния.

— Я не могу… — прохрипел он. — Ты видишь, во мне почти нет человеческого, я с трудом сдерживаю себя. Я не могу ничего есть, я постоянно голоден. Как вы сможете быть в безопасности рядом со мной… ведь я… я чудовище. Я тот кто выпал из страшной сказки… я не готов показаться на глаза… своей семье.

Люди стоявшие вокруг молчали. Да, зомби был прав. Это просто чудовище из страшной сказки, которое появилось здесь, которое борется с вирусом, поразившим его и поменявшем в нем все, практически все, за исключение той малой части, которая не поддается этим микроскопическим завоевателям, физически проникшим в клетки его тела и заставляющим его подчиняться им. Но он хотя бы борется, он хотя бы понимает, где он Лука Псарас начинается, а где он перестает владеть собой. Наемники наверняка бы расстреляли его в ветошь, а потом сожгли, не из страха и ненависти, а для того чтобы облегчить страдания ютившегося в этом теле человеческих остатков разума, памяти и чувств. Это было бы лучшее, что они действительно могли бы ему предложить.

— Подумай Лука. Ты можешь помочь всем нам и себе. И если наши ученные смогут вылечить тебя, может быть ты сможешь увидеть свою дочь.

Лука несколько секунд смотрел на человека. Что было в его голове неизвестно, но сейчас ему давалось нечто наподобие шанса, перестать быть управляемым существом и возможно даже частично вернуться к нормальной жизни… если он поверит им. Он, как бывший начальник службы безопасности секретного объекта знал, что он послужит всего лишь мясом для лабораторных ученых. Странным, опасным куском говорящего мяса, который будут пилить, мариновать, резать и облучать в попытках нащупать направление в котором можно будет двигаться чтобы уничтожить вирус. Но надежда, появившаяся среди отчаяния и одиночества работала лучше чем самый опытный палач. Она давала ему нечто, что он уже потерял и только где-то в глубине души старался не забыть, она закрывала ему глаза на факты и заставляла пойти в мышеловку, где он потеряет и её. Прошло столько времени с тех пор как он был человеком, десятки лет. Может быть все-таки его действительно попытаются вылечить? Ему хотя бы научиться есть человеческим образом, а не быть обреченным постоянно высасывать жизни из всего, что ею обладает. Если они смогут ему хоть чуточку помочь… это будет стоить того, чтобы попытаться. Робкий огонек того самого чувства зажегся во тьме сознания существа, осветив безмолвно застывших призраков прошлого, темные комнаты помещений, человеческий привкус крови на губах, который неразличимо был похож на свой собственный тогда, когда он еще был человеком.

— Что я должен делать? — хрипло спросил он глядя в землю.

— Пойдем с нами, Лука. Мы выйдем за пределы Зоны, а там сядем в транспорт и поедем к врачам.

— Хорошо. Но сначала скажите мне, где моя Дарья? Что с ней?

— Мы знали что ты спросишь, я могу ответить тебе. Она вышла замуж в тысяча девятьсот девяносто шестом году, сменила фамилию и переехала в Москву. Она и сейчас живет там. У нее семья, дети. У тебя есть внуки и ради них тебе нужно постараться, чтобы они все были в безопасности, поэтому ты принимаешь правильное решение, Лука, — боец выдохнул с облегчением. У зомби есть зацепка, значит скорее всего он будет на их стороне и действительно будет полезен. — Большего я тебе сказать не могу. По мере того как мы будем продвигаться в наших исследованиях мы будет давать тебе все больше и больше информации. Фотографии, снимки, видео и может быть даже организуем встречу, но ты должен понимать, что для этого нам всем нужно будет сильно потрудиться. Ты же не хочешь пугать внуков своим видом, Лука?

Вопрос был достаточно жесток, но для военного имевшего дело со смертью и ее помощниками, он не казался издевкой или попыткой уязвить зомби. Это было прямой констатацией фактов и Лука Псарас, так же бывший военный прекрасно это понял. Он отодвинулся от бочки, его рванный и перепачканный остатками еды камуфляжный костюм в свете фонарей, ставший большим от худобы был отвратителен. Лука видимо почувствовал нотку брезгливости, не высказано повисшую в воздухе.

— Я переоденусь. У меня есть во что, — сказал он.

Сумерки уже сгустились до той степени, когда следующим шагом будет ночная темень. Ветер шумно выдохнул в кронах Рыжего Леса, сорвав золотистые крупные листья с верхушек, качнул несколько оберток от шоколада, лежавших в траве, едва шевельнул лямками рюкзаков. Блестящий серебряный паучок, раскинул свою небольшую прочную сеть между высокими стеблями полыни, недалеко от трамплина, в надежде что туда залетит крупная муха или комар. Легкая дрожь идущих людей, передаваемая через землю идущим отрядом в сторону большой земли насторожила его, но они шли мимо в нескольких метрах. Он сжался, ощупывая лапками натяжение паутины, которая передавала ему сотрясения почвы. Отряд уже прошел было мимо, как неожиданно неведомая сила заставила его поджать лапки и вдруг сначала обесцветиться, а потом почернеть. Это произошло менее чем за секунду, оставив его мертвым, сморщенным коконом в собственной ловушке. Лука Псарас сам шел к Большой Земле.

 

Глава 11. Транспорт на северо — запад

Зомби уже проникли на территорию Иванково. Они разорили населенный пункт, легко подавив разрозненные отряды полиции, оставив зараженных, дав им возможность бежать из села в сторону Киева на автотранспорте. Это было на руку вирусу, который таким образом начал множиться. Единственное чего приказал не делать Дик, это заражать стариков и детей. Дети и старики не вынесут перевоплощения, а сейчас, при избытке питания, в виде домашнего скота, для Братства их слабые жизни не имели ценности, но вот мужчины и женщины являлись ценным материалом для распространения. Двигаясь от здания к зданию, от дома к дому, от укрытия к укрытию, зомби безошибочно находили людей, залазили в окна, стучались в двери, иногда натыкаясь под крик и визг баб на бесполезные выстрелы охотничьих ружей. Тех, кто давал отпор, если это были физически крепкие люди, зомби грузили в машины, чтобы спрятать в болотах как наиболее ценных и активных носителей. Это продолжалось всю ночь и утро следующего дня. Мирные жители не понимали что происходит, поскольку крайне редкие выстрелы, и неразборчивые и кратковременные крики не слишком беспокоили других людей. Поэтому первые часы это все напоминало странные потасовки с окрашенными в нелепые коричневые пятна военными.

Опоздавшие стрекочущие вертолеты и невидимые на высоте беспилотники не приносили облегчения и ясности военным силам. Открывать огонь из артиллерии по населенному пункту в котором проживали тысячи людей не решалось ни одно ответственное лицо. По разъезжающимся в разные стороны автомобилям не возможно было выяснить кто именно находится в них, спасающие свои жизни мирные люди или члены Братства, увозящие зараженных под укрытие лесов. Армия ждала решения министерства обороны, а те в свою очередь отгородили семидесяти километровую зону от Чернобыля колючей проволокой, объявив эвакуацию мирных жителей из всех попадающих в эту зону населенных пунктов, расставили посты и надеялись что ситуация будет стабилизирована стандартными методами.

Между тем время двигалось не в пользу человечества.

Центр военных технологий и перспективных разработок (ЦВТПР) Ладога.

Сегодня двадцать седьмое августа началось для центра не так как начиналось многие годы до этого. Мощные тягачи с военными номерами, гудя натруженными двигателями, груженные до проседания рессор, заезжали на территорию ЦВТПР. В их тентованных кузовах привозился казалось второй комплекс экспериментального производства. В кузовах было все; станки, как простые так и ультрасовременные, для создания электрических схем в стерильных условиях, готовые запчасти и легированные болванки, мощные генераторы и многое другое, наглухо запечатанное в деревянных ящиках с армейскими шифр — номерами. Несколько автобусов с монтажниками, краны, орущие и подгоняющие все и вся прорабы в военных одеждах. Все это дымило, пылило, толкалось, разгружалось, стукало, урчало двигателями, плевалось избытками воздуха с компрессоров, потело и орало в диком ажиотаже, создавая еще один завод прямо на внутренней территории Ладоги, под наполовину возведенным тут же огромным навесом из профлиста. Стоит ли говорить что на такое событие вышли наверное все сотрудники центра, включая двух грязных дворняг, по кличкам Бетта и Гретта, живущих рядом со шлагбаумом. Работяги с экспериментального производства регулярно их то ли гладили, то ли вытирали о них руки, а потому собаки были постоянно грязными, и теперь прятались за охранником, виновато помахивая хвостами, нюхали землю, отводя глаза от каждого, кто посмотрит на них.

Отдельным особняком стоял конструкторский отдел робототехники во главе с Тарасом Михайловичем. Его лицо, сияющее как медный пятак деланно хмурилось, а растягивающаяся противоречивая улыбка, делала его гримасу устрашающей и напоминало маску какого-то оскалившегося ацтекского древнего бога, но с портфелем под мышкой. На всякий случай с ним никто не разговаривал, дабы не нарушать его внутреннее переживание величественности момента. Другие сотрудники отдела гордо стояли кучкой чуть в стороне, имея лишь скромное представление о титанических усилиях министерства обороны стянувших в мгновения ока не простые производственные мощности. Центр занимал площадь около двухсот гектаров, то есть около двух квадратных километров. В эту площадь входила куча мелких и средних построек, таких как корпуса гаражной техники, выставочные павильоны, вспомогательные мастерские вроде столярного цеха, также площадки для хранения отработанных и списанных по причине бесперспективности разработок в металле и другого обезличенного хлама. Если считать площадь по внешнему ограждению из бетонного забора с колючей проволокой наверху, то все триста га. Поэтому развернутся было где. Основной четырех этажный корпус с наукой и конструкторскими отделами стоял особняком, буквой «Г», метрах в пятиста от разбиваемого привезенного завода. Очевидно, что и куда ставить было решено без главного конструктора отдела робототехники, поэтому Тараса Михайловича никто не ни о чем не спрашивал и он, постояв невостребованным с пол часа, удалился в основное здание.

Последний груз еще не был спущен на землю, как генераторы уже затарахтели мощно и ровно, а первые станки уже начали пробные пуски. Мощное освещение галогенными лампами, пока не нужное, уже включилось под навесом и толпы сборщиков — монтажников со стремянками, проводами и инструментами расползлись по территории новообразованного завода, подключая, проверяя и тестируя оборудование. Очевидно что уже к вечеру, первая смена заступит за станки и будет полноценно работать.

* * *

Кордон. Один из восточных блокпостов Зоны. Под утро в легком тумане, подав условный сигнал фонарями, появился отряд военных сталкеров. Странного высокого человека вело четверо бойцов, трое из которых были в комбинезонах «Сева», а третий в бронекостюме «Булат». Троица в костюмах высшей защиты очень плотно держалась рядом с высоким человеком, чье лицо прикрывала тканевая повязка, а глаза скрывали зеркальные солнечные очки. Даже покинув пределы Зоны, они вопреки здравому смыслу не открывали забрала, чтобы вдохнуть вполне себе безопасный воздух Большой Земли. Мало того, солдат, дежуривших на посту, попросили зайти в помещения, а после прохода несколько приезжих военных инженеров опрыскали дорожку из баллонов какой-то жидкостью, до самого ожидавшего их армейского автобуса с тонированными стеклами и военными номерами. Конвой и конвоируемый скрылись в транспорте и автобус, рыкнув неожиданно мощным двигателем, двинулся по грунтовой дороге плавно набирая скорость. Через какое-то время перед ним и позади него встали на дистанции в несколько метров бронированные армейские внедорожники с включенными синими проблесковыми маячками.

Автобус изнутри был переоборудован. Одно кресло посередине и боковые сиденья по краям, обращенные лицом друг к другу. Поняв, что кресло посередине предназначается исключительно для него, Лука предварительно осмотрев крепкую конструкцию кресла и подлокотников сел на него, разглядывая куда сядут остальные бойцы.

— Надеюсь наручниками меня пристегивать не будете? — спросил он.

— Нет, не будем. Мы же договорились о добровольной помощи друг другу, — ответил Сагитай.

— Тогда может и оружие уберете?

— Уберем, — боец сделал знак товарищам и передал свой автомат и пистолет сидящему ближе к концу Якову, рядом с которым располагался сейф с шифр замком. Показав обе ладони, Сагитай откинулся на спинку кресла. — У нас все честь, по чести. Договорились — значит договорились.

Лука удовлетворенно кивнул. Возможно что эта сторона действительно окажет ему помощь.

Между тем бойцы расселись по своим местам. Позади всех, покачиваясь вместе с автобусом на неровностях дороги, сидел Яков, сверху с потолка вниз узким лучом светил мощный ультрафиолетовый излучатель, отгораживая заднюю четверть автобуса от остальных. Излучатель предназначался для обеззараживания воздуха или, по крайней мере, ослабления возможного вируса. Также в автобусе, отделяя заднюю часть от передней, появилась складная прозрачная пластиковая перегородка. Яков снял респиратор и облегченно вздохнул. Рядом с ним, под сиденьем стоял большой ящик. Он вытащил его одной рукой и открыл. Все знали что находилось там. Десятки пайков, саморазогревающихся банок с кашами, мясом, консервированные овощи, напитки, включая отдельно припрятанную плоскую бутыль белой. Они сами складывали себе провиант в этот ящик и прекрасно знали что и как там лежит. Выбрав несколько продуктов он сорвал в указанных местах пломбы, по салону автобуса, набравшего к тому времени приличную скорость и мягко шедшему по проселочной дороге, поплыл приятный запах съестного. Бойцы, сидящие вокруг Луки, двое справа и Сагитай слева, завздыхали, все чаще и чаще оборачивались на Якова, невозмутимо расположившегося на заднем сиденье и начавшего размеренно есть. Первым не выдержал Сагитай.

— Яков, братишка, ты бы хоть чавкал потише, всю ночь шли не ели. Имей совесть…

— Не зауидуй, — с набитым ртом ответил Яков, засовывая что-то в рот.

Занавеска не давала четкой видимости что именно он ест, но при небольшой доли воображения и явно различимого хруста свежего огурца было понятно, что он не скромничал.

— Вот поразит, — посетовал Сагитай. Другие бойцы только вздохнули, поддержав его.

— Иди ешь, чего меня караулить. Наверно не выпрыгну, — подал голос Лука. Сагитай с сомнением посмотрел на него.

— А, — он махнул рукой. — Уже и пожрать нельзя что ли? Сёма, Дюша, пять минут честное слово! — искренне прижав руку к груди попросил он своих товарищей.

— Начинается… — буркнул Семен. — Дедовщина. Я буду жаловаться. В спортлото!

— Давай, быстрее уже, Сага, и место освобождай, — нетерпеливо поторопил его другой боец.

— Ага, — суетливо кивнул Сагитай и бросился к занавеске.

Проникнув в заднюю часть транспорта, он быстро снял шлем, расстегнул комбинезон до середины, высунувшись торсом из «Севы», при этом пустая верхняя часть отогнулась назад, отобрал у Якова уже открытую банку тушенки, вилку и поглядывая на остальные продукты принялся быстро уплетать.

— Лука, — крикнул он вспомнив что-то. — Ты сам то как будешь? Может воды какой-нибудь дать?

— Нет. Мне не поможет. Через час остановите, я так найду, — спокойно ответил Лука, чье лицо все еще скрывала тряпочная повязка и зеркальные очки.

Сагитай на секунду прекратил жевать, соображая что нужно будет сделать, затем кивнул своим мыслям и продолжил есть.

— Сага, ну ты скоро там? Пять минут прошло уже, — нетерпеливо заявил Дюша.

— Щас, щас…

Он торопливо допивал яблочный сок из маленькой бутылочки. Допив облегченно выдохнул и начал напяливать комбинезон.

— Следующий, — подал голос Яков, открывая одну за одной сразу несколько саморазогревающихся банок.

Минут через двадцать бойцы, успокоившись и умиротворившись принятой пищей, сидели в расслабленных позах на своих места. Яков, преспокойно работал на «кухне», убирая пустое в мешок, сметая небольшой щеткой крошки и укладывая то что не пригодилось обратно в ящик. Тишина, мерное покачивание, однообразный утренний пейзаж за окном успокаивал и усыплял. Конечно, бойцы не спали. Эти ребята были не того уровня чтобы уснуть на посту, но сытый желудок и покой делали свое дело. Автобус преодолев подъем кювета вышел на асфальт и добавил скорости. Деревья, которые ранее были достаточно близко от маршрута, теперь значительно отдалились и пшеничные поля освещаемые пока еще низким оранжевым солнцем приятно играли с легким ветром, волнами пробегавшим по созревающему колосу.

— Так куда мы едем, Сагитай? — спросил Лука.

— Ну… далековато. В Москву, центр Бурденко.

— Через Гомель? — насторожился Лука.

— По объездной. Извини, останавливаться в населенных пунктах запрещено, — развел руками Сагитай.

— Когда приедем?

— Дай прикинуть. Всего почти девятьсот километров получается, часов двенадцать ходу если все нормально будет. Сопровождение у нас имеется, трасса открытая, зеленый коридор. К вечеру будешь уже знакомиться с врачами, — боец хотел почесать лицо, но рука не дойдя до забрала остановилась и вернулась на место.

Снова воцарился покой и тишина. Равномерный шум покрышек по асфальту, не частые встречные машины, пролетающие на скорости, краткими шумовыми всплесками обозначали свое появление. Через полчаса Лука подал голос.

— Мне пора, остановите где-нибудь.

Транспорт ехал по открытым просторам лесостепи. Пшеничные поля с почти созревшим колосом разбивались зелеными опушками деревьев, безмятежно пели птицы, пригревало солнце. Сагитай напрягся, что было видно по его движениям, но вывод конвоируемого для питания был необходим и предусматривался заданием.

— Понял. Сейчас все сделаем, — он взял лежащую рядом рацию и сообщил условный код водителю и ведущим их автобус машинам.

Через несколько минут колонна из трех автомобилей съехала с дороги на полевую и остановилась. Бойцы в комбинезонах «Сева» со встроенной системой регулирования температуры чувствовали себя сносно, а вот Яков, одеты в тяжелую армейскую броню, теперь когда системы кондиционирования выключились, а солнышко начало нагревать через окна салон, недовольно ворчал что-то по поводу малоразмерных «Сев». Первым из автобуса вышел Сагитай, за ним пригнувшись, чтобы не ударится головой Лука, за ним уже остальные бойцы. Яков был при двух пистолетах, но в любом случае в машинах сопровождения были и стрелки и снайперы. Сагитай отстранился, жестом руки предоставляя относительную свободу действий зомби, перед которым простиралось бескрайнее поле пшеницы. Лука прошел вперед, бойцы на расстоянии метра следовали за ним.

— Что у вас за артефакты? — спросил не оборачиваясь Лука. — Отойдите подальше, мешает.

Сагитай сделал знак, и все отошли на три метра.

— Еще дальше, — потребовал зомби.

— Лука, давай без фокусов, мы же договорились, — предупредил боец, но тем не менее показал всем отойти еще на пару метров.

Охрана начала отходить еще, и как только отходя преодолела первый метр, перед Лукой полукругом, черной волной начал скручиваться и умирать пшеничный колос. Черная волна опустошения двигалась практически беззвучно и неотвратимо. Растения чернели и падали, словно от дикого жара невидимого огня, без дыма и искр. Лука пошел дальше, простирая руки над чернеющим пространством. Один из бойцов не выдержав, непроизвольно ругнулся, но тут же прикусил язык. Их предупреждали, что эти зомби, а точнее колония вирусов питается только так, но впервые они увидели это все своими глазами, а встроенные видеокамеры уже передавали это на экраны больших мониторов. Черное пятно, которое начиналось от начала поля стало прямоугольным, по мере того как Лука проходил дальше. Пройдя пару десятков метров он насытился, остановился и снял очки, глядя на золотистое поле пшеницы, ласковое солнце и слушая безмятежно поющих в высоте птиц, так разительно контрастирующих с леденящим душу воем кровососа который услышит всякий кто несколько дней побудет в Зоне. Никто не решался подходить к нему сейчас, только Яков положил обе ладони на рукояти пистолетов и опустив подбородок следил за каждым шагом объекта. Еще через мгновения Лука снова одел очки и развернувшись пошел обратно. Черная труха, облачками пыли оседала на его обуви.

— Я закончил. Пошли.

В транспорт погружались в обратном порядке, разве что люди были подавлены и откровенно говоря боролись с холодной рукой страха, пытающегося пробраться к ним под рубашку и сдавить ледяным холодом сердце. Время было помолиться за них самих, за тех людей, которые оказались в пределах досягаемости Братства, за тех кого эта зараза превратила в таких же противоестественных жизни существ. Единственное что защищало их сейчас, лучше веры и молитв это выкупленный за немалые деньги у группировки «Свобода» собранные в кустарных условиях артефакты «муха».

После того как автобус с машинами сопровождения снова выехали на асфальт и продолжили путь, на место их остановки приехала другая машина с военными номера. Из нее вышли люди в белых, одноразовых комбинезонах, одни были с распрыскивателями дезинфицирующей жидкости, другие вооруженные колбами и рулетками замеряли пройденный Лукой путь, ширину и длину пятна, копали ямы метр на метр прямо в поле, собирая грунт и черную труху в стеклянные колбы и алюминиевые бюксы.

 

Глава 12. Москва

Плавно покачиваясь на неровностях, иногда притормаживая перед ямами колонна шла на Москву. Бойцы не спали. Очевидно что тут не обошлось без армейской химии, но такова была их работа. То что они везли и конвоировали только внешне напоминало человека и все меры предосторожности, которые были предписаны и принимались ими были оправданы.

Лука просил к остановке приблизительно через каждые сто километров хода. В этой просьбе ему не отказывали. Он выходил, умертвлял в черное предоставленный ему участок, немного стоял отдыхая и осматриваясь, и после садился на свое место. Бойцам было сложно говорить о чем-либо в его присутствии. Сама суть этого существа, которая проявлялась при его вылазках, была настолько противоестественной, что не позволяла расслабиться и отвлечься от страшных мыслей. Что будет, если их не остановить? Что будет если ученые не смогут остановить этот вирус, превращающих людей в чистых вампиров жизни? Что делать остальным бойцам, которые вынуждены охранять новую карантинную зону юго-западнее Чернобыльской Зоны? Ведь на всех бойцов внешних сил совершенно точно не хватит самодельных «мух» производства двух сталкеров, двух парней, еще почти подростков, чей талант и чутье сейчас обеспечивают сохранность их жизней. Но думы, думами, а время шло и солнце, прошедшее свой зенит уже клонилось к закату. Трассу для колонны освободили перекрыв движение и таблички с надписями Е101, иногда появляющиеся среди заполонивших все рекламных билбордов, а также указатели населенных пунктов, таких как Внуково, Мешково, Картмазово показывали, что они действительно приближаются к Москве. Лука не выходил уже два часа, поскольку в такой близости от Москвы плотность населенных пунктов была слишком высока. Бойцы знали что ему уже давно пора было выйти, но строго выдерживали предписание. Наконец он не выдержал.

— Мне хотя бы на пять минут выйти… — негромко попросил он.

— Не положено Лука, потерпи, — ответил Сагитай.

Автобус снизил ход. Идущая спереди машина включила сирену. Приостановленное движение, прижавшиеся к борту автомобили и общественный транспорт, срочно растащенные в стороны сотрудниками ДПС, несмотря на возмущение людей несколько машин, участниц ДТП, преграждавших дорогу. Левый поворот на МКАД. Лука заметно осунулся. Протекавшие в нем процессы, в которых задействовалось все внимание, новые для него картины, виды и ощущения требовало больших энергетических затрат. Он и сам не подозревал как быстро уходят силы когда он вспоминает, сопоставляет, читает все что было для него новым. А новым для него было все, начиная от автомобилей, до красавиц и слоганов на билбордах. Для него, как для человека частично умершего в далеком тысяча девятьсот восемьдесят шестом году такое обилие информации было огромным переживанием, и на обработку этой информации, на совладание со своими инстинктами и призывающими к действию рефлексами он тратил уйму сил и энергии. Вот и сейчас, никогда не уходящий надолго голод требовал свое, вызывая мелкую дрожь пальцев рук, грозящую перейти в судорожные движения и спазмы.

Автобус тем временем свернул на Можайское шоссе, где вынужден был притормозить из-за психанувшего водителя старенькой ауди, решившего перестроиться пользуясь тем, что все остальные машины замерли. Его тут же прижал стоявший на стреме патруль и через громкоговоритель, не стесняясь обложил матом. Очевидно приоритет этой колонны был максимален. Конвой уже шел по Кутузовскому и пройдя по развязке вышел на третье кольцо. Голод был не стерпим, Луку начинало трясти.

— Вы меня мертвым довести хотите что ли? — спросил он сквозь зубы, тщетно подавляя дрожь и начинающиеся судороги.

Сагитай и без того видел что дело плохо. Встроенная в его шлем камера передавала картинку командующему центру, старшие офицеры которого ясно видели, что состояние единственного, кто может им помочь приближается к критическому. Боец внимательно прислушивался к тому что говорили ему по внутренней связи. Он встал, приблизился к Луке и аккуратно снял с него очки и маску. Глаза пораженного были полуприкрыты, лицо заострилось как после сильной голодовки, он и в общем стал выглядеть суше, худее. Пигментированная, йодного цвета кожа просвечивала черными сетками сосудов. Лука без сил запрокинул голову назад и казалось потерял сознание.

— Он сейчас концы отдаст, — тихо сказал боец. Затем прислушавшись к голосу командующего потрепал зомби за плечо. Лука открыл глаза, в которых было голодное безумие, которое он сдерживал силой воли. — Река подойдет?

— Да… — тихо ответил тот, — скорее.

— Тормози! — крикнул он водителю.

Автобус остановился на середине моста через реку Москва. Передняя машина уже командовала патрулям убрать весь гражданский транспорт, который недовольно сигналя друг на друга пятился задом, подгоняемый полицейскими. В начинающемся летнем вечере большого города, где уже включалось ночное освещение и шум транспорта отгоняемых машин постепенно сходил на нет, наконец вывели Луку. Он шел с трудом переставляя ноги к краю моста. С правой стороны возле зеркальных высоток на площадках вдоль реки парковались машины и шумела, смеясь и покрикивая молодежь, а слева возле театра мастерской Фоменко, за которым далее был лишь зеленый косогор и деревья, было практически пусто, лишь пара бездомных собак лежали на земле, лениво поглядывая на происходящее. Лука ведомый двумя бойцами в комбинезонах высшей защиты «Сева» с трудом перешагнул через двойной отбойник и сел на краю моста.

— Отойдите, мешаете, — хрипло сказал он.

Сагитай и Дюша отошли на несколько метров, понимая что своими артефактами экранируют способность зомби. Лука протянул руку к реке и затих. Медленно вбирая в себя жизнь, которая протекала под ним в десятке метров. Прошло пять минут, затем еще пять.

— Лука, ты скоро? — спросил Сагитай.

— Далеко до воды, мало жизни, — негромко ответил тот. По голосу было слышно что ему полегчало, но он все еще был далек от той формы в которой он должен был бы быть. — Мне ближе надо… или к тем собакам, — сказал он указывая на дворняг.

— Извини, дорогой, не положено. Давай собирайся еще немного осталось и в центре Бурденко будем. А там уже все медицина наладит, — успокоил его Сагитай.

— Наладит… — повторил Лука.

Неожиданно его ноги распрямились и он как есть прыгнул вниз в реку.

— Стой! Куда!! — заорал Сагитай присев от неожиданности, затем выхватил из специального кармана на голенище нож и щучкой прыгнул следом.

Другие бойцы в таких же комбинезонах включив налобники, также выхватили ножи и без колебаний прыгнули следом. Яков схватив автомат присел на одно колено целя в воду. Прыгать вниз ему с его броней было равносильно самоубийству, если комбинезоны «Сева» хоть и были тяжелы, но все равно были легче воды, и имели свой плоский баллон с воздухом, то его армейский бронекостюм «Булат» не дал бы ему никаких шансов на всплытие. Поэтому дикая, несвойственная Москве картина целящегося в воду из автомата бугая, в полной армейской броне, была больше похожа на снимаемое кино, чем на то что может происходить в действительности.

Оказавшись в воде Лука выдавил остатки воздуха из грудной клетки и камнем пошел ко дну. Ему не нужно было дышать, чтобы обеспечивать жизнедеятельность организма, химические процессы в клетках тела и мозга. Внедрившиеся в большую часть его тела вирусы обеспечивали энергией клетки, выкачивая ее напрямую из наполняющих воду микроорганизмов, водорослей и других носителей которых тут в текущей воде было предостаточно. Еще не коснувшись дна, а глубина реки в этом месте достигала восьми метров, он услышал громкий всплеск над собой. Перевернувшись он замер. Сверху к нему спускался, освещая темную зеленую воду налобным фонарем человек. Тускло сверкнул клинок. Лука чувствовал себе уже намного лучше, слабость и боль разрушаемых голодом клеток прошла. Он замер, надеясь что пловец не найдет его. Сейчас это существо, которое медленно, но верно начало приобретать свою волю, постепенно подчиняя населившую его колонию себе, и выходящее из определения зомби не хотело убивать человека. Лука не испытывал неприязни к бойцу, который собственно выполнял вверенное ему поручение, ради других людей и возможно, что ему действительно пытались бы помочь в той самой больнице. Но не будем наивны, Лука Псарас в прошлом руководитель службы безопасности понимал как будут относиться к нему, и все обещания Сагитая ничего не стоили, а Псарас не хотел умирать и мученически приносить себя в жертву. Даже если это был призыв вируса о самосохранении, то на этот раз его человеческое желание выжить и поработившей его организм колонии совпадали.

Приближающийся сверху боец выпустил воздух и в темно зеленом слое сверху раздалось почти одновременно еще два всплеска. Еще два человека. Один из них подгребая руками и ногами направлялся прямо на беглеца. Луч фонаря в мутной и грязной воде реки освещал не более метра, полутора, но этого могло хватить, чтобы различить его контуры на фоне заиленного дна, усыпанного мутными бутылками, банками, утонувшими пакетами и другим хламом выкидываемым водителями из окон проезжающих машин. Лука бесшумно коснулся дна. Течение было незначительным и не могло отнести его в сторону, поэтому он слегка помогая себе пальцами начал отталкиваться от дна, стараясь выпасть из приближающегося светового пятна человека. Но тот был все ближе и ближе, помогая себе руками и выпуская пузыри он опускался прямо на беглеца. Еще несколько секунд и Лука услышал его крик за маской герметичного шлема. Связь между собой у бойцов работала и двое других резко развернули фонари в его сторону. Сагитай, уже шел по дну держа в рука тяжелый камень чтобы не всплывать, другой боец уверенно плыл к Луке, а тот что был сверху схватил за ногу. Лука дернулся что было сил, но опереться было не на что, поэтому он сам лишь немного отъехал от крепко держащего его ногу бойца. Тот применил нож и вонзил его по рукоять в икру. Ранение было пустяковое, но дело было не в ранении. В том месте где клинок соединялся с рукоятью было небольшое кольцо, а вот в кольцо, которое Лука успел увидеть в свете фонаря был продет шнур. Все стало ясно, эти трое просто загарпунят его и вытащат наружу. Псарас беззвучно закричал от ярости, выдувая из легких воду. Действовать нужно было как можно быстрее, он подтянул к себе ногу, на которой висел боец и ударил другой ногой его в забрало шлема, сначала один раз, затем снова. Конечно, это не могло устранить противника, но тот закрывая лицо отпустил одну из рук, держащих рукоять ножа. Лука схватился за рукоять двумя руками и не в силах выдернуть удерживаемый противником нож повел ногой вдоль лезвия, разрезая собственную плоть. Удивленный возглас вырвался из-за забрала, когда человек увидел, что разрезанная плоть, выпустив струйку темной жидкости тут же начала сходиться. Лука ударил свободной ногой еще раз, на этот раз он разорвал дистанцию между этим бойцом, но на него уже завалился, пока еще невесомый, но опасный в борцовой вязке Сагитай, также замахиваясь ножом, стараясь ударить им в спину, чтобы зомби так просто не смог дотянуться до него и вынуть. Удар ножом был неудачным и отточенный клинок воткнулся в позвоночник, засев в нем только кончиком. Лука развернулся и схватил борца за руку, разворачивая вместе с ним так, чтобы двое других стояли за спиной нападавшего. Его ненормальная длина рук и ног давала преимущество. Он мог удерживать Сагитая на расстоянии в буквальном смысле одной левой рукой, учитывая что это было под водой. Нож, не привязанный к элементу комбинезона, остался в спине и беглец пользуясь другой свободной рукой достал его. В это время Сагитай, удавом обвился вокруг удерживающей его руки, выламывая ее в локтевом суставе. Через секунду легкий щелчок, приглушенный водой оповестил что он добился своего. Движения дерущихся были замедленны, муть поднятая со дна реки не позволяла нападавшим видеть беглеца полностью, но двое других, перебираясь по Сагитаю уже ползли на Луку, нащупывая его и готовясь нанести удар стальными жалами армейских клинков.

Лука прекрасно видел их контуры. Правой, уже сросшейся ногой он встретил первого, тот схватился за нее словно пес и тут же нанес удар ножом в бедро. Но тем самым он освободил пространство для нанесения удара вооруженной рукой уже самого Луки. Лука ударил уколом в висящего на руке бультерьера, который находился к нему больше спиной.

Комбинезон «Сева» не был предназначен для боевых действий. Все сталкеры знали, что и пуля и слепой пес и острый клинок бандита могут пробить, прокусить и проткнуть верхних химический стойкий слой пропитки, нанесенный на плотный синтетический материал, который хоть и был достаточно крепок, но никогда не предназначался для выдерживания грубых механических воздействий. За синтетическим слоем шли термоизоляционные, диэлектрические, абсорбирующие слои и только потом святая святых внутренняя подложка с электрической сетью датчиков, сенсоров проходящих сквозь все слои комбинезона, настроенных на получение данных как с внешней среды, так и данных о состоянии сталкера. И теперь не самый сильный, но колющий удар, пусть и не пробив все слои насквозь разгерметизировал систему и из отверстия непрерывной и быстрой цепью начали убегать серебряные пузыри воздуха. Сагитай резко развернулся, поняв что произошло, этого хватило чтобы выдернуть сломанную руку, но Луку, крепко схватив за горло сзади удушающим приемом, вцепился третий боец, одновременно одевая через голову на шею петлю из тонкого шнура. Они знали что нужно делать. Будь схватка на земле, у Луки наверняка не было бы шансов. Его бы спеленали и повезли насильно. Но дело для обоих сторон было крайне скверное. Сагитай стремительно терял воздух, но все еще тянул к нему руки, намереваясь снова схватить его. Лука ткнул ножом назад. Клинок наткнулся на твердую скорлупу шлема и отскочил, он ударил еще раз, тот же самый эффект. Удерживающий беглеца позади уже подавал конец шнура Сагитаю, чтобы тот начал связывать руки, но тут в костюм хлынула вода. Поняв, что воздуха, в обмен на секунды жизни не хватает, Сагитай крикнул что-то бойцам и начал тяжело всплывать. Пузырей из прокола на спине становились меньше, а движения человека все отчаяннее. Выплыл он или нет, Псарас уже не интересовался, потому что обе его ноги были связаны шнуром, а сидящий за спиной воин закладывал петлю за петлей, намереваясь сделать хитрый капкан, который должен будет спеленать беглеца и обездвижить его как корягу. Лука попытался разрезать шнур ножом, но боец возле ног ожидал подобного и выкрутив запястье заставил уронить оружие. Между тем связывающий его паук уже обездвижил сломанную ранее, но теперь вполне работающую руку, привязав ее к телу. Лука в бессилии мягко опустился спиной на илистое дно реки. Теперь он смог увидеть красный силуэт второго бойца, который помогая себе руками чтобы не всплыть стоял возле него, стараясь разглядеть в тучах ила где находится правая свободная рука противника. Они переговаривались. Они знали что ножа у их пленника нет и обе ноги и левая рука связаны. Теперь остается только нащупать вторую и также привязать ее, и тогда он, Лука Псарас, станет их трудным, но законным трофеем, ценным научным материалом, живым разумным носителем вируса, который будет подвергаться всем известным сейчас и еще не изобретенным экспериментам, чтобы раскрыть секрет этой формы жизни. Боец стоящий от него слева чуть выдвинул одну руку вперед, держась другой рукой за плечо беглеца, наклонялся чтобы лучше разглядеть пленника. Псарас отчаянно нащупывал хоть что-то вокруг себя. Вдруг его рука нащупала твердое. Покрытый скользкой пленкой водорослей камень. Лука схватил его и изо всех сил двинул острой, торчащей его частью в забрало ничего не видящего перед собой бойца. Это было настолько неожиданно, что тот не успел ничего предпринять. Стекло покрылось сеткой трещин, и последовавший из мути второй удар пробил-таки прочное стекло, сделав в нем небольшое отверстие. Грязная, зеленая вода Москвы-реки струей ударила в лицо человека, заставив того бросить все и закрыв отверстие одной рукой срочно всплывать. Теперь они были один на один с последним бойцом.

Стоявший наверху Яков, завидев всплывшего за Сагитаем бойца, удерживающего пробитое забрало, только с сердцем плюнул в воду.

— Тварь!! — в бессилии отчаянно выкрикнул он и крепче схватился за автомат, выцеливая то место, откуда он выплыл.

Последним бойцом был Дюша. Поняв что остался один, он развернулся боком и пополз вдоль тела Луки, старательно пряча лицо. Теперь их общая фигура напоминала крест, где снизу лежал Лука, а перекладиной, медленно поднимающейся с ног к груди последний боец. Ему нужно было лишь одолеть одну руку Псараса, привязать ее к телу и отбуксировать его к берегу. Лука замер, отведя правую руку как можно дальше за голову. Когда Дюша был уже на животе, Лука согнулся, притягивая колени к себе, насколько позволяли ему его связанные ноги и прижал подбородком и свободной рукой тело человека к себе. Таким образом боец оказался зажатым между бедрами и грудью противника, правая рука и подбородок фиксировали бойца в таком положении. Если бы дело было на суше, а не в воде, то такой захват ничего бы не значил и никак бы не смог удержать человека, поскольку там масса противников работала бы против удержания захвата, но сейчас… Сейчас боец, даже оттолкнувшись двумя ногами, смог кувыркнуться в темно зеленой, воде с облаками ила, но вместе с удерживающим его телом. Он оттолкнулся и кувыркнулся еще раз, затем еще. Лука, продолжая удерживать бойца, нащупывал небольшой фланец, рассоединяющий воздушный баллон от клапана дозатора воздушной трубки подачи воздуха в маску. Он видел его еще днем, когда Сагитай выходя первым поворачивался к нему спиной.

Нащупав его, он крутанул, отсоединяя плоский пластиковый баллон от воздушных магистралей. Поняв что происходит человек заорал и извиваясь начал вырываться из неловкого захвата, тщетно молотя руками по телу Луки и толкаясь от вязкого дна ногами. Через некоторое время, баллон изрыгнув из себя сноп воздушных пузырей отсоединился, в нем сработал запорный клапан, не позволяющий всему воздуху покинуть емкость и плоский, защитного цвета элемент комбинезона всплыл на поверхность Москва реки, под свет фонарей и фар — искателей машин. Другой запорный клапан сработал и в костюме комбинезона, удерживая остатки воздуха. Боец замер, поднял вверх руки, прекратив борьбу и что-то кричал ему, Луке… глухо, но даже через прочное стекло и слой воды было можно было разобрать.

— Отпусти! Отпусти, Лука! Все. Все. Пожалуйста отпусти!

Лука услышал эти слова и застыл. Только что они протыкали его ножами, ломали конечности, связывали по рукам и ногам, а теперь один из них кричит и молит о пощаде, взывая к человеческим чувствам. И что же он должен делать? Да он победил сейчас, но ведь если бы его связали и увезли в этот самый центр, где должны были ему помочь, поверили бы ему на слово что его можно отпустить? Что он не тронет никого из людей? Что он больше не является управляемым вирусом и его неудержимой волей к распространению через живых людей? Нет, они бы не поверили… они бы держали его в клетке до последнего, как зверя, как невероятно опасное человекоподобное существо. Они бы поступили вполне себе по — человечески уничтожив противника, не давая ему шанса на восстановление. Он вспомнил что было с теми людьми, над которыми проводили лабораторные исследования и эксперименты ученые в той самой подземной шестой лаборатории, оставшейся в Зоне. Они никогда не прислушивались к мольбам и крикам испытуемых, которые все-таки были где-то глубоко внутри людьми… но уже не могли связно и осознано говорить. Человек всегда был особо жесток к опасным хищникам и мутантам, не оставляя им шансов, и он Лука — человек, пусть измененный, но он знает своего врага и поступит с ним по — человечески… он не оставит врагу шанса на вторую попытку. Палец нащупал запорный клапан воздушной системы. Он запирался изнутри пружиной с усилием всего в сотню грамм, посмотрев еще раз на застывшего в ожидании его решения бойца он вдавил клапан внутрь. Грязная вода бурной струей полилась внутрь, вытесняя воздух наружу. Крик утопляемого прекратился через несколько секунд, а еще через минуту яркое покрывало жизни стало тускнеть и уменьшаться, только налобный фонарь все также ярко светил, освещая пятном узкий пятачок дна.

Заинтересовавшись светом и поднятой мутью подплыло несколько мелких рыбок. Лука выключил фонарь, столкнул с себя тело и принялся расшатывая вытаскивать из бедра нож. Он был в Москве и для него все только начиналось.

 

Глава 13. Убежище

Лука медленно перерезал веревки связавшие его тело. Они были очень прочны. Сначала он подумал что ему достался тупой нож, но проверив его на остроту убедился что тот заточен как надо. Справившись с петлями, каждая из которых была независима и была образцом искусства пеленания непокорных, он наконец мог встать. Где — то вдалеке слышался зудящий звук винтов моторных лодок, нужно было уходить. Не уплывать, а именно уходить. Берега реки были отделаны бетонными плитами, с редкими выходами к воде, где можно было бы выйти на поверхность или спуститься в воду. Но Лука не планировал появляться на поверхности. Он медленно шел вниз по течению, держась ближе к отвесному левому берегу, иногда слышал приближающиеся, а потом проносящиеся в стороне раздраженные звуки винтов моторных лодок и катеров. В такие моменты он застывал и ложился на дно. Он не знал насколько технологии этого времени способны засечь его здесь в мутной воде, но как выходец из Зоны, где испытывались самые передовые детекторы, он догадывался как лучше всего маскироваться в этом месте. Достаточно скоро шум и переполох остались позади, вода над головой потемнела окончательно, на город наступила ночь и тишина, нарушаемая только отдаленными всплесками волн на поверхности, шумом пузырьков из под его ног, да неуловимыми шелестами подводной речной жизни. Темнота для Луки не была проблемой. Картину дна и стен создавали для него облепившие все и вся мелкие водоросли, чье мягкое, холодное, зеленое свечение указывало все детали речного дна, покрышки автомобилей, кучки вездесущего мусора, утопленные велосипеды и другое, неразличимое по происхождению из-за слоя тины. Единственно, что муть поднимаемая им самим с населяющими ее водорослями, постоянно крутилась перед глазами светящимися частичками и уносилась течением вперед словно снег ветром. Зато с питанием не было никаких сложностей, здесь все поставляло энергию жизни, начиная от микроорганизмов, до сравнительно крупных рыбешек.

В бетонных стенах через каждые триста — пятьсот метров располагались круглые зарешеченные отверстия диаметром около метра, предназначенные для отвода талых и дождевых вод. На облепленных водорослями металлических прутьях уныло и безжизненно висели пластиковые пакеты, показывая полное отсутствие движения. Луке определенно нужно было укрытие и он все чаще проверял решетки на прочность. В основном они были порядком изъеденные ржавчиной, но, то ли расположение, то ли внутреннее ощущение возникающего беспокойства никак не удовлетворяли его поиск. Конечно, он мог просидеть в реке неограниченно долго, но ведь он человек, а не какой-нибудь водяной. Наконец, прошагав беззвучной тенью по дну реки, он заметил еще одну решетку, из которой выходили подобно пару более яркие зеленоватые клубы. Очевидно сюда впадал незначительный поток более биологически загрязненной воды, скорее всего некий канализационный городской канал или по халатности городских служб, или в следствии забивания других путей выхода нашел здесь выход, внося свой вклад в чистоту реки.

Лука понял, что это то, что ему нужно. Приблизившись к решетке он ощупал ее сквозь слой водорослей и тины. Решетка была на последнем издыхании, но все еще держала форму. Схватившись за нее он дернул. С легкими, едва слышимыми щелчками отлетели ржавые осколки, обнажив часть решетки. Он дернул еще раз, сильнее, еще и еще. Решетка, хоть и была сильно истончена, изначально делалась из хорошего металла, поэтому ему пришлось достаточно долго раскачивать ее вперед и назад, пока наконец прутья, не выдержав перегибов, не начали ломаться. Расширив отверстие он протиснулся внутрь, порвал рубаху и поплыл по трубе, которая шла горизонтально поверхности не поднимаясь и не опускаясь. Через какое-то время труба соединилась с колодцем в который входило три других трубы, две из которых были меньшего диаметра, а другая была сложена из кирпича и видимо являлась частью очень старой канализационной системы. Поняв что выбора делать не придется, Лука двинул в кирпичный тоннель из которого и шел незначительный канализационный поток. Кирпичный ход спустя значительное время вышел в такой же древний канализационный коллектор в котором уже можно было встать и идти по пояс в воде. Все еще в полной темноте, Лука словно через прибор ночного видения, пользуясь очерчивающими контуры всего микроорганизмами, видел что коллектор сильно расширяется. Превращаясь в кирпичный тоннель высотой в несколько метров, коллектор шел намного дальше, а слева на некоторой высоте от уровня воды, через десяток метров начинается грубо обработанный проход, высотой метра в полтора, прямо через каменистую почву. Немного подумав, он решил идти по проходу, где ему с его ростом пришлось сильно пригнуться.

Непривычно, после долгой прогулки по мягкому дну, ощущая и слыша скрип камешков под ногами он двинулся по рукотворному тоннелю, где невозможно было бы разминуться со встречным человеком, если бы он тут появился. Надо полагать вряд ли кто хотел встретиться в полной темноте с покрытым уже высыхающим черным налетом существом, с чешуйчатой кожей и желтыми глазами. Но Лука лично знал нескольких человек, который спят и видят как встретиться именно с ним. Тоннель начал спускаться вниз, местами настолько резко, что идущему приходилось пару раз цепляться за торчащие из стены камни, чтобы не заскользить вниз. Наконец узкий и низкий проход вывел его в другой уже широкий и глубокий подземный карман. Подземная полость была также рукотворной и являлась тупиком заброшенной шахты или катакомб древней Москвы. Проход из которого выглядывал Лука находился на пару метров выше дна кармана, и очевидно был сделан до того как карман расширили до нынешних размеров. Не долго думая он спрыгнул вниз. В подземном, кармане в котором он находился, был еще один небольшой проход справа от него, за которым слышался смутный и приглушенный расстоянием шум воды, напоминающей небольшой водопад. Прямо перед ним, пусть и заброшенный но все-таки с остатками человеческого присутствия основной тоннель. Насколько мог видеть Лука его ширина была метров десять, слева по полу змеились узкие железные рельсы шахтных вагонеток, которые вскоре терялись из-за кривизны тоннеля уходящего влево. Недалеко стоял странный высокий стул, почему-то больше напоминающий трон, какие-то еще небольшие предметы, явно искусственного происхождения. Пахло сыростью и плесенью. Он с трудом представлял на какой глубине он находился, но ощущения подсказывали что гораздо глубже чем когда-либо в его первой или второй жизни.

Что ж, с тем что было прямо приблизительно понятно, теперь нужно было проверить то что находилось справа. Он повернулся и пошел в сторону правого узкого прохода. По мере прохождения уже по проходу шум падающей воды нарастал, наконец он увидел нечто вроде колодца, куда стекало два потока. Один из них был чист и состоял из грунтовых вод, а другой являлся канализационным сбросом. Очевидно этот поток образовался сам по себе от времени, через промывы других сточных вод, являясь небольшим ответвлением разрушенной городской канализационной сети, по другому он бы никак не мог добраться до такой глубины. Но для Псараса это был источник питания, пусть не крупное млекопитающее, даже не мелкое, не растение, а всего лишь нескончаемый бурый поток бактерий, но он был стабилен и щедр. Глубину колодца или ямы, к которую вливалось оба русла невозможно было определить.

Лука сел на один из камней. Здесь будет его дом, по крайней мере первое время, пока все не уляжется и он не определиться с тем что ему нужно делать. Маловероятно что его найдут здесь экранированные артефактами «друзья», но он не будет расслабляться, и как только поймет что ему нужно будет делать, он не задержится здесь больше. Немного подумав, он решил смыть с себя остатки канализационных нечистот чистой водой. Зацепившись за край и удерживаясь за каменистые выступы стен колодца он едва не был сбит тяжелой ледяной струёй. Подставив лицо он несколько раз набрал воды в легкие и выдул ее.

— А… А… — проверил он их функционирование, издав произвольный звук.

Затем почти полчаса он счищал с себя грязь, постоянно держась за стены то правой, то левой рукой, даже набрал в ладонь песка, чтобы лучше растереть там, где она по ощущениям держалась сильнее всего. Самое приятное для него было то, что проходящий рядом канализационный поток мог бесконечно подпитывать его энергией и он мог комфортно бороться с остужающей его ледяной водой. Да, он определенно подчинил себе вирус. Это стоило ему множества часов самоистязания голодом, на грани разрушения собственной психики, но оказалось, что он разрушал ментальную зависимость своей личности от потребностей колонии, и когда наконец, вирус населяющий его перестал бороться и пытаться подчинить себе разум человека, они наконец смогли существовать вместе. Сейчас Лука чувствовал себя как никогда приближенным к живому существу. Он чувствовал холод, он чувствовал странную, не поддающуюся описанию усталость и одновременно облегчение. Казалось его мучитель утих, и прервал жесткий алгоритм приказа и подчинения, получая питание только тогда, когда это позволяет его носитель. Он чувствовал облегчение от исчезающей потребности в поиске новых членов для Братства или поиске пищи. Он и населяющая его колония начали устанавливать равновесие — он кормит ее, а иногда спасает, а она заботится о нем и не терроризирует его психику своими примитивными всепожирающими инстинктами.

Приняв импровизированный душ, Лука вернулся в основное помещение, которое можно было бы назвать комнатой. Тишина и застарелый запах плесени. Он мог бы убить всю плесень и микроорганизмы в округе в секунды, но тогда бы он лишился видимой им картинки, светящихся контуров всего что его окружало и оказался бы в действительной темноте. Первое что он сделал это обошел высокое кресло, сделанное из дерева. Оно было добротно сколочено, без щелей и неровностей, имело высокую резную спинку, подлокотники и в действительности походило на трон. Его внимание привлекли ряды круглых цилиндров, отличавшихся от остального правильной формой и приблизительно одинаковой высотой. Присев рядом с ними он осторожно ощупал их. Толстые цилиндры оканчивались острым и ломким кончиком. — «Свечи — догадался Лука. — Что здесь такое было?». Он принялся обыскивать взглядом все поверхности. По потолку ползли старые провода давно исчезнувшего освещения и крепились металлические скобы удерживающие проржавевшие трубы вентиляции. Отдельно лежащие, особенно много у правой стены крупные камни, странная светящаяся жизнью куча… Лука подошел и ощупал ее. Деревянная труха и отсыревшее тряпье, еще дальше несколько подобных. Не стоит на это обращать внимание.

Он вернулся к креслу, все больше напоминавшему ему трон и тут возле ножки он заметил прямоугольник правильно формы. Протянув к нему руку он легко поднял изделие из пластика, пощупав его чуть более внимательно, он с какой — то новой, позабытой радостью понял что это зажигалка. Чиркнув колесиком он вышиб искру, чиркнул еще раз, искра и негромкое шипение газа, еще раз и легкое пламя вдруг осветило помещение. Прикрыв зажигалку рукой он аккуратно зажег свечи. Одну, затем еще одну и еще несколько. Свечи были странные… черные… Их толщина и высота, давала им приличный запас горения, несколько суток, может больше. Сейчас он зажег всего несколько из того количества которое здесь было и взял одну поменьше чтобы светить себе. Теперь он смог разглядеть стены помещения. Они были не похожи ни на что, что он когда-либо видел. Странные надписи, рисунки черной краской и наполовину исчезнувшим мелом. Странные перевернутые звезды в круге, обычные пятиконечные звезды с незнакомыми символами у вершин, перевернутые кресты, закругленные кресты, надписи, среди которых часто встречалось слово Gothic, довольно качественные рисунки животных.

— Готик… — одними губами прочитал Лука.

Эти надписи ни о чем не говорили ему. В его время не было ничего подобного, он спокойно сел на трон разглядывая помещение. Кто бы ни оставил эти надписи ему было все равно, главное что здесь остались свечи и зажигалка. Мокрая одежда неприятно липла к телу и он снял рванную рубаху, оставшись в одних камуфляжных штанах и ботинках. Теперь ему нужно было «поспать», то есть заставить себя расслабиться и войти в состояние оцепенения, что он привык считать сном, ровно до тех пор, пока голод не заставит его подняться и идти к зловонному источнику, чтобы восполнить потребности поработившей его тело колонии вируса, жизнями сотен миллионов простейших организмов.

* * *

Голубоглазый сидел в своем кабинете, держась обеими руками за голову. Лука Псарас сбежал. Он сбежал! Оно сбежало!! В этом не было его вины, его задача была найти и доставить зомби до границы Зоны, а дальше объект попадал под юрисдикцию министерства обороны. Даже если учесть что он сделал больше чем нужно было, а именно: нашел его в Зоне используя такие связи, которые не мог использовать никто из военного руководства, и смог уговорить зомби добровольно покинуть Зону, это в итоге оказалось хуже, чем если бы его повезли связанным. Вояки тоже хороши, дозволили выпустить его над рекой, не могли предусмотреть ошейник. Кроме того, эти же самые вояки предложили, чтобы объект ехал с той же самой группой, которая вывела его из Зоны, «… чтобы не иметь оснований для отступа от договоренностей и сопротивления объекта исследованиям». Его ребята, конечно, сработали как надо, дрались как львы даже на дне реки, но этого оказалось недостаточно. И вот теперь он в своем кабинете, а высокие военные чины в своих залах для совещания, пытаются хоть что-то придумать, чтобы найти это существо в Москве. Как? Где его можно найти? Куда он пошел, вверх или вниз по течению? Может быть он дойдет до Оки? Сколько бригад надо задействовать, чтобы отыскать его? Ладно люди… Где взять столько артефактных сборок, чтобы обеспечить их всех хотя бы возможностью сообщить об обнаружении объекта. Ведь он убьет их не дав проронить ни слова. Есть еще Гудин Трофим, который удачно выехал в Москву, к семье, к нему уже приставили людей, которые будут следить за ним и охранять. Недопустимо потерять такого ценного кадра, ведь у него самый большой опыт с подобными существами, и пока таких практиков как он больше нет… особенно если учесть, что у него есть реальный опыт выживания в Зоне. Есть только теоретики на Янтаре или в Ладоге, но это только в теории практика и теория одно и тоже, а на практике это совершенно разные вещи.

Алексей, измученный собственными размышлениями откинулся назад, достав из-за пазухи небольшой сувенир на кожаном шнурке. Но для тех кто был в курсе безошибочно бы определил это изделие как «муху», собираемую на базе Свободы в той самой Зоне. Может быть сталкеры помогут? Вояки хороши в борьбе с людьми, но ситуация с прорывом всего десятка зомби, именующих себя Братством, которые смогли к чертям разнести первую и вторую линию, уронить пару вертолетов, загубить с сотню солдат, захватить РСЗО и творят черти что теперь юго-западнее Зоны, говорит о том, что ни черта не может сделать регулярная армия, кроме как маршировать и отвечать по уставу. Здесь нужно думать не как военные, тут нужно думать как… голубоглазый решительно хлопнул рукой по столу. Нужно снова лететь в Зону, нужно разговаривать с Якорем, если надо, упасть ему в ноги, пусть он даст два, три десятка человек, может быть они смогут отыскать эту ржавую бестию в Москве. Если они смогут выловить это существо, то… тут Алексей задумался. Все лавры достанутся также и военным, а его истинный труд будет оценен не больше похвалы, он знал как думают эти плешивые генералы. Нет, он не будет вмешиваться сейчас, пусть вояки потерпят фиаско, и сами упадут к его ногам, мол «…выручайте, Алексей Викторович, не справляемся сами никак…», а он к тому времени подвезет готовую бригаду и они сделают все что нужно. И вот тогда, вот тогда его оценят по достоинству, вот тогда он сможет подняться на новый уровень, возможно даже возглавит собственное министерство и собственные вооруженные силы, соединив сталкеров и его специалистов. Но в Зону лететь надо все равно. Голубоглазый поднял трубку внутренней связи и распорядился приготовить на завтра два вертолета, один для того чтобы улететь утром, а второй на тот случай, если он не вернется через пять часов.

 

Глава 14. Уговор дороже денег

Винтокрылая машина все еще крутила лопастями, на фоне серого утреннего неба Зоны, а Алексей, без своей охраны, одетый в серый костюм уже находился в кабинете Якоря.

— Алексей Викторович, — почти искренне улыбнулся сталкер, — рад тебя видеть. Почему без охраны?

— Заняты мои бойцы, — пожимая руку ответил тот. — Да и брать сюда в Зону моих дуболомов, которые без опыта, только людей смешить.

— Понятно, понятно, — согласно кивнул Якорь. — Ну рассказывай, какими судьбами?

— Сейчас расскажу, — Алексей сделал паузу. Как-то неловко вот так сразу начинать с проблем. Конечно, он приехал сюда только из-за них, но тем не менее бежать и с порога кричать: «спасите, помогите» не следует. Не солидно для его положения. Он выдохнул, переводя дыхание. — Скажи Якорь, товар от нас получили?

— Получили. Высший сорт. Все что надо в масле, все что не надо не в масле. А то бывало и наоборот, — усмехнувшись то ли пошутил, то ли припомнил что-то сталкер.

— Я еще приказал сверху пару новых образцов положить, экспериментальных, бесплатно. Видел?

— Да, нашли наши хлопцы. И инструкции на них нашли, благодарствую, — заметно подобрел Якорь.

— Ну и славно, — подытожил голубоглазый. — Только с одним делом у нас не ладно. Лука сбежал.

— Какой Лука? — не понял Якорь. Но глядя на лицо собеседника до него постепенно начало доходить какой именно Лука сбежал. Но он не знал еще главного, где и куда сбежал тот, кто не так давно атаковал Армейские Склады, захватил Росток и уничтожил его прямого командира Гипса. — Кордон не справился? Какие потери?

— Да что там Кордон, — чувствуя в себе недостаточно сил чтобы сознаться в произошедшем негромко ответил Алексей. — Мы его из Зоны вывезли, в Москву, в центр нейрохирургии Бурденко, — рубанул правду матку голубоглазый, не зная куда деться от пристального взгляда сталкера.

Несколько секунд ничего не происходило.

— Он что в Москве? Вы что, с ума сошли? — негромко спросил Якорь. Его глаза округлились, а рот открылся. — Вы… вы… — он не отрывая взгляда от опустившего лицо Алексея нащупал графин с водой и, сняв стакан-крышку, сделал несколько глубоких глотков прямо из горла. Выдохнув, словно после стакана водки он поставил графин на место и мрачно произнес. — Рассказывай.

Алексей подробно и достоверно рассказал все что видел и слышал на записях видеокамер, вплоть до самого момента, когда камера последнего бойца была затоплена водой. Когда его рассказ был окончен Якорь поднял глаза. За спиной голубоглазого стоял его друг Моль, все в том же стареньком, но верном комбинезоне «Сева». Он вошел незаметно, без стука и слышал эту историю если не с начала, то с середины. На его лице читалось то же самое что и на лице его командира и друга. Растерянность, страх, конечно не за себя, а за людей, за беззащитный город и явное не понимание, что же теперь можно предпринять.

— Заходи Моль, — буркнул сталкер. — Это вот Алексей Викторович, наш основной заказчик. Я тебе про него рассказывал.

— Я понял, — ответил Моль, проходя и садясь на стул рядом.

— Ну и что теперь думаете делать? — спросил Якорь у голубоглазого.

Тот набрал воздуха в грудь, но не найдя ничего подходящего выдохнул и развел руками, показывая общую картину, которая называлась, «даже не спрашивай». Якорь потер лицо ладонью и также шумно выдохнул воздух. Моль откинулся на спинку стула и поджал губы, качая головой. Минуту все сидели молча, укладывая в голове произошедшее. Отсюда из Зоны дела Большой Земли, никогда не касавшиеся особо сталкеров всегда казались незначительными и второстепенными. Действительно, что могли значить все те новости и не новости, если у тебя завтра ходка к Припяти и ты действительно не знаешь что суждено тебе, дойти и вернуться с хабаром, дойти и вернуться, или просто дойти. Но теперь, когда зверь был не где-нибудь в Зоне, а в многомиллионном городе, это могло обернуться невероятными масштабами заражений и такими же миллионами новых зомби, которых уже невозможно будет ничем уничтожить, разве что ядерным оружием. Но кто сейчас был готов думать об этом?

— Вояки и службы что говорят? — наконец нарушил тишину Моль.

— Говорят, что дали ориентировки на всех уровнях, указания о соблюдении дистанции и ненападении. По всем городам, — чуть повернувшись к Молю ответил гость.

— Думаешь поможет?

— Если успеют сообщить, то да, но дальше… действовать нужно по-другому. Я собственно за этим и приехал, — голубоглазый поправил волосы.

— Как по-другому? — вмешался Якорь.

— Мои бойцы, вы знаете примерно их уровень подготовки, сразу же вылетят на сигнал, но если зомби будет слишком много, им не справиться. Поэтому мне понадобится ваша помощь, — гость сделал паузу, ожидая закономерного вопроса. Якорь слегка приподнял подбородок, жестом требуя продолжения. — Мне понадобятся твои сталкеры Якорь. Там на Большой Земле. Столько сколько сможешь и еще артефакты для личного состава. Сам понимаешь, что вопрос не в цене.

Лицо Якоря сохраняло непроницаемое выражение. Он взвешивал и сопоставлял все варианты. Вариантов было не много, и если на кону стоят жизни стольких людей, то он не может стоять в стороне.

— Будут тебе сталкеры, Алексей. Будут, — он тяжело вздохнул, затем покачал головой и повысил голос. — Ох, сколько можно уже говорить, ну не творите чего не понимаете! Алексей, скажу как на духу. На хрена, вы его вывезли?! Ходил он тут прятался, разобрались бы с ним сами, своими силами. Вы каким местом думали?

— Это было решение министерства обороны. Ты же знаешь Братство прорвало периметр. Для того чтобы хоть как-то изучить объекты, было решено взять единственного кто был вменяем, — оправдывался Алексей, стараясь не глядеть сталкеру в глаза.

— Да, кстати, откуда вы знаете его имя и отчество? — спросил Якорь, доставая сигареты.

— Гудин же на Ростке огласил, вот оттуда и узнали, — ответил голубоглазый.

— Я в курсе… — прикуривая сигарету прервался сталкер, — что Гудин огласил, — Якорь выпустил в сторону струю воздуха. — А вам то кто передал? В живых то не много было, а в сознании и того меньше.

— Я не могу сказать сейчас кто именно, но давай скажу просто что это был один из бандитов. Этого достаточно?

Якорь прищурил один глаз, вкладывая сигарету в рот.

— Будем считать что достаточно… или может кто из наших? А? — неожиданно спросил он, глядя гостю в глаза.

Тот достойно выдержал внезапный вопрос.

— Нет, Якорь. Ваши с нами не сотрудничают… на этом уровне, — поправился он.

— Ага… — неопределенно сказал Якорь, затягиваясь вновь. — В общем, к чему приходим, Алексей ты наш Викторович. Мы тебе поможем, как пить дать. Обеспечь только нас транспортом туда и обратно. Вертолеты, — безапелляционно выдвинул требование сталкер. Голубоглазый, уже сидящий ровно, словно в кабинете у начальника, уверенно кивнул. — Потом… кое у кого проблемы в прошлом с Большой Землей, там по мелочи, ну и плюс они же все сталкеры, нелегально тут находятся. Вы без этих ваших выкрутасов. Мы вам поможем, а вы через одного под белы рученьки и на нары. Понимаешь про что я?

— Конечно. Ни к кому претензий не будет. Отбелим всех, кто будет заявлен на вылет, — уверенно сказал голубоглазый.

— Добро. Командовать сталкерами будем мы сами. Моль командовать будет, — Якорь кивнул на друга. Голубоглазый посмотрел на сталкера, запоминая лицо и снова уверенно кивнул. — Ну и «мухи», — Якорь добил сигарету и потушил ее в пепельнице, без всякого умысла выдувая дым на гостя. — «Мухи», я так понимаю теперь нужны как никогда… — он обернулся к Молю. — Моль, не в службу, а в дружбу… скажи им чтоб без баловства. Сам зайди.

— Сделаем, — сказал сталкер, поднялся и вышел из кабинета.

Минут через десять заспанные Худой и Рваный стояли в кабинете, недовольно глядя на Якоря. Рваный обижено шмыгал носом. Следом вошел Моль, пряча за спиной небольшой мешок. Якорь смерил их взглядом и не смог сдержать короткий смешок.

— Что взгрел вас Моль? — спросил он.

Парни обижено засопели. Насколько лидер Свободы знал своего друга, Моль никогда бы не обидел парней по настоящему. Ну дал может кому легкий подзатыльник вскользь, но только для того, чтобы те достали действительно все свои запасы, а не прятали их по своим бесчисленным тайничкам и ящичкам.

— Поясняю, для вас молодые люди. Дело серьезное. Помните оборону против гнуса держали? — парни кивнули, все еще продолжая обиженно сопеть. — Так вот, теперь тот самый, который здесь все начал, в Москве или недалеко от нее обосновался. Понимаете ситуацию? — парни перестали кукситься и удивленно вытянули шеи, округлив глаза. — Во-о-от, — удовлетворившись эффектом протянул Якорь. Затем он обратился к Алексею. — Видишь, Викторович, мало того что последнее отдаем, так еще и парней обижаем. Надо что-то придумать…

Голубоглазый секунду соображал, потом поняв что от него требуется, встрепенулся.

— Ребята, любой прибор, любой инструмент… все что захотите, только скажите, — широким жестом разводя руками, подтверждая свои слова сказал он.

Парни заулыбались, подталкивая друг друга локтями.

— Нам это… там… такого же робота как у ученых на Янтаре… для разработок… — взял на себя роль ведущего в их двойке Худой.

Голубоглазый отвалил челюсть, Якорь хитро посмеивался в усы, поглядывая на гостя, а Моль зажмурив глаза и улыбаясь во весь рот тряс головой, показывая большой палец вверх. Голубоглазый ведь сам сказал: «все что захотите…», никто за язык не тянул, а пацаны хоть и не тертые сталкеры, но начинка что надо, своего не упустят.

— Э-э-э… м-м-м… — было видно что это проходило на грани приличия. Запрашивать непристойно дорогие вещи, основываясь на его словах могли наверное только сталкеры. Но ведь в Зоне кроме честного слова и хабара, больше почти ничего не котируется. Договора не подписываются, адвокатов нет, из судей только Зона, исполнитель мутант, аномалия, Выброс или пуля противника. — Хорошо. Я… я найду вам робота.

Якорь тихо засмеялся, а парни восторженно переглянулись.

— Ну сам знаешь, Алексей, давши слово держись. Давай братуха, показывай что наскребли? — обратился он к Молю.

Сталкер подошел к столу и аккуратно высыпал небольшие сборочные артефакты на стол.

— Семьдесят две штуки, — снова став недовольным буркнул Худой. — Последние. Больше реально нет.

— Может будет, если мужики из Припяти приволокут. Говорят после Выброса сдвинуло аномалии, проход до «клубка» появился, — добавил Рваный.

Алексей сидел приунывший. Вытащить робота из программы вояк будет крайне сложной задачей, он, конечно, может сказать что не получилось что не убедил генералов, что потом сделают, но ведь и Якорь тогда сможет сказать, что не получилось, что не убедил сталкеров, что потом выедут. Маловероятно, но… политика дело такое. Уловив мысли голубоглазого, Якорь решил его успокоить, встал и прошел к одному из шкафов, где достал мешочек с еще ранее им лично вытащенным у парней сборками.

— Тут еще полста будет. Алексей, мы сейчас меняем эти «мухи» на товар. Возьмем больше горячего, а как только хабар из Припяти добудем, пацаны быстро тебе слепят еще… сколько штук можно будет сделать? — обратился он к парням.

— Еще штук тридцать, если «клубок» без брака, может больше, — ответил Рваный.

— Штук сорок, если хабар хороший, — дополнил Худой.

— Ага. Так вот, еще тридцать — сорок штук мы тебе слепим и бонусом по полцены отдадим. Как раз к тому времени и робота подвезут. Верно?

— Верно, — подтвердил он.

Голубоглазый тяжело вздохнул. Якорь умел затягивать гайки, а этим сталкерам вообще палец в рот не клади.

 

Глава 15. Штамповка

В сумеречном вечернем небе между правым берегом Днепра и Иванково, почти невидимые с земли висели военные квадрокоптеры, выкрашенные снизу в бледно-голубой и серый цвет, разбивающий общие контуры устройства. Легкое тарахтение их винтов невозможно было услышать при всем желании. Но вот послышался ровный и мощный гул боевых вертолетов КА-50. То что привлекло их внимание, вышло из деревянного сарая мелкого населенного пункта Белый Берег и побрело через собственный двор на проходящую недалеко дорогу. Температура тела движущегося объекта была ниже тридцати градусов и при спуске аппарата наблюдения, максимально увеличив изображение, дежурный разглядел характерные пятна на лице и руках человека.

— Еще один, — сказал сидящий за пультом управления, управляющий поочередно двумя квадрокоптерами, и наблюдающий через несколько экранов за посылаемой ими картинкой.

Он отработанным движением набрал координаты сто первому борту и винтокрылая машина, дежурившая над населенным пунктом и его окрестностями безошибочно отыскав цель с одного захода и короткого залпа тридцати миллиметровой пушкой разорвала зомби казалось в клочья. Одна его нога отлетела в одну сторону, а тело разбитое снарядом было отброшено к забору. Через секунду, когда пыль и дым улеглись стал виден черный круг под телом зомби, а само существо ползло вдоль забора в сторону сарая, откуда оно и появилось. Дежурный не сказал ничего, только стиснул зубы и еще раз нажал красную кнопку.

— Вас понял, гнездо, — послышался искаженный помехами цифровой голос пилота и зависшая машина сделала еще несколько скорострельных залпов. Тело зомби, уже состоящее из разрозненных останков подлетело в воздух и, с шорохом осыпающихся осколков древесины из которой был сделан забор, упало неидентифицируемыми ошметками в радиусе нескольких метров.

— Готов, — прокомментировал координатор, зависнув квадрокоптером в десятке метров над парящими останками.

Обязательно нужно было убедиться, что даже эти останки не поднимутся вновь. Живучесть этих существ, этих зомби была феноменальна. Их появление ожидалось и десятки вертолетов были стянуты в эти квадраты, также как и сотни обученных операторов средств воздушного наблюдения и наведения. Первые зомби начали появляться после обеда. Их достаточно легко можно было вычислить по неуверенной походке и чернеющим пятнам растительности или черным, словно обугленным деревьям, рядом с которыми они приходили в себя. Уже сотни были опознаны и расстреляны, но количество вновь очнувшихся постепенно росло. А между тем сумерки уже начинали скрывать происходящее на земле, и операторам уже не с такого большого расстояния получалось увидеть новообразовавшиеся черные пятна и деревья, возникающие после появления нового существа. Хуже всего, что появившиеся зомби не были безмозглы. Да, первое время они были растерянны и плохо понимали что происходит, но регулярно они садились в машины и деловито, соблюдая правила дорожного движения ехали в на юг по трассе Р02 в сторону Киева, где их опознавали и с большого расстояния уничтожали противотанковыми гранатометами. Такие машины, едущие из зараженных земель встречали роботы, пока еще в единичном количестве. Роботы ПР762 наконец приобрели окончательный вид. Платформа на гусеничном ходу с наставленными друг на друга независимо вращающимися вокруг одной вертикальной оси дисками, напичканными глазками камер, датчиков и уложенным в защитный короб пулеметом, который невозможно было увидеть, пока он не доставал его оттуда. Самое странное было для привыкших к управлению подобными аппаратами военных, что им не требовалось управление. Выпущенный однажды на трассу ПР, с установленным на опознавание и задержание программным обеспечением, спокойно стоял на трассе в сотне метров от блокпоста, иногда смещаясь на несколько метров в сторону и постоянно вращая башенками. Таких же роботов привозили по нескольку штук и ставили в поле, между постами, усиливая оцепление и используя их в качестве сторожевых машин для обнаружения зомби идущих пешим порядком. Но пока таких не было и ПР762, стоящие в зеленой траве или пшеничном поле, спокойно сканировали пространство лишь иногда переезжая с места на место, по своим причинам, повинуясь вложенным в них алгоритмам.

Военные не знали точное количество зараженных и погибших. Бежавшие из тех мест люди, которых было не много, говорили разное, но ничего конкретно описать не могли. Какие-то люди в военной форме, врывались в дома, несмотря на крики и сопротивление хозяев, боролись, либо с порога залазали в рот пальцами, если с ними начиналась драка, то они очень быстро выходили победителями, причем крепкие мужчины практически ничего не могли с ним сделать, зачастую теряя сознание только замахнувшись на них дубиной, кулаком или ножом. Те немногие счастливчики кто смог уехать, либо и так собирались уезжать, либо ощущали дикое состояние тревоги и иррационального страха и потому спешно собирали родных и покидали дома, чтобы эти неизвестные не пришли и к ним. Точное количество нападающих, конечно же никто не знал. Кто-то говорил двое-трое, кто-то десяток. Зомби действовали разрозненно небольшими группами прочесывая населенный пункт. От них невозможно было спрятаться, они не обращали особого внимания на уезжающих, у них была своя цель, которую они преследовали с упорством механизмов. И сейчас военные, расстреляв пару сотен из них внесли ничтожную часть в уничтожение этих существ, а приближающаяся ночь и невозможность немедленно разведать обстановку с земли, все сильнее клонила чашу весов в сторону Братства.

Дик ходил между деревьев в лесу недалеко от Днепра. Лесные массивы предоставляли огромное количество жизненной силы для начинающих приходить в себя братьев и сестер, лежащих у их подножия. Они вывезли всех кого позволило вывезти время до прилета первых вертолетов и до первых очередей по их машинам. Они потеряли несколько братьев, но остальные понявшие угрозу действовали скрытно, ныряя под деревья и скрываясь в зданиях. Всего около тысячи послушников они успели вывезти из населенных пунктов, еще многие тысячи оставленные в своих домах только приходят к новой жизни. Они еще не понимают для чего они созданы. Те обращенные, которые остались в населенных пунктах будут вынуждены умереть или продолжать сражаться за Братство сами по себе, без Старшего Брата. Они задержат и оттянут на себя военные силы человека, в то время как он с новообращенными, нанесет удар совершенно другого масштаба по новой цели.

Братство стремительно набирало силу, пуская зловещие корни перерожденных на Большой Земле.

* * *

ЦПРВТ Ладога. Двадцать ноль-ноль по местному времени. Оба завода работали на полную мощность. Искрила сварка, обваривая ходовую часть, гудели станки, работали тали и краны перегружая готовых роботов и перемещая коробы с составляющими, крутили пневматическими гайковертами рабочие.

Гоша, сидя на перевернутом ведре, прямо на выходе из запущенного под навесом завода активировал очередную программу в процессоре ПР762, который угодливо распахнул лючок на платформе шасси. В небольшом прямоугольном лючке светился маленький экран и три десятка кнопочек и индикаторов, перемигиваясь зелеными и красными огоньками, сообщали конструктору понятную только ему картину. Пальцы уже привычно щелкали кнопками, ожидая подтверждения индикаторов, а позади него стояла очередная группа специалистов в военной форме, по очереди заглядывая через его плечо в лючок. Гоша объяснял и обучал простым принципам используемых программ, внедренных в комплекс боевых задач роботов. Вся программа составлялась из множества подпрограмм, взаимно дополняющих друг друга и изначально была установлена в материнскую плату. Основная задача оператора данного робота была в том чтобы правильно расставить приоритеты, что он мог сделать без всякого дополнительного оборудования просто открыв лючок и нажимая на кнопки. То же самое, только в более удобном варианте можно было сделать на ноутбуке, но фишка была именно в том, чтобы научить солдат работать с этой железной лошадкой в любых условиях.

— Одно дело дать задачу стрелять, потом спрашивать кто, другое дело спрашивать кто, а потом стрелять, — очередной раз объяснял он внимательно слушающим его специалистам. — Если отпускаете его в автономный режим, и сами держите оружие, то ноутбук и все остальное к нему будет лишним грузом. Сами ведь понимаете… Поход, охрана лагеря, разведка. Лицо он ваше запомнит и когда надо будет подходить к нему второй раз он вас не перепутает. Кроме того, перед запуском автономного режима, вы обозначите ему кодовое слово, по которому он также сможет опознать вас. Лиц, входящих в круг первых друзей может быть максимум трое, то есть если физически не сможете сменить программу робота, то это сможет сделать другой ваш товарищ, который также должен присутствовать при пуске. Но повторяю, это если вы ему дадите полностью автономный режим.

— А если никто из трех не сможет добраться до робота чтобы сменить режимы? — спросил один из военных.

— На этот случай есть дистанционный допуск инспектора, то есть конструкторов нашего отдела. В подобном случае мы можем дистанционно управлять машиной, не входя с ним в непосредственный контакт. В том то и вся прелесть принятого технического решения, что для изменения параметров машины не нужно иметь специалиста высокого уровня, это может сделать простой солдат, понимающий в компьютере на уровне пользователя, — продолжал Георгий. — Вот смотрите, — привлек он внимание слушателей. — Механизмы привода всех башенок исправны, вот он ряд зеленых индикаторов по вертикали. Справа от них индикаторы датчиков каждой башни, где то три, где то пять.

— В конструкции они указаны как диски, — поправил его кто-то.

— Можно и диски, но нам привычнее башни… в общем как хотите называйте, главное чтобы поняли. Вот… — он отодвинулся в сторону освобождая место для просмотра, — видите все зеленые, все индикаторы в порядке.

— А почему не все горят? — спросил кто-то.

— Это запасные. В каждой башне несколько датчиков, а индикаторная линейка на десять штук. Это мы на перспективу для модернизации оставили, — пояснил он.

Также он показывал где, какие датчики находятся, что чем дублируется, как работает выбор цели и уязвимой части мишени, отказ от стрельбы и другие вещи. Он это делал уже чуть ли не десятый раз и с каждым разом его объяснения становились все более предметными и связанными. Он уже не удалялся в далекие дебри тонких настроек, а больше делал упор на изменение конфигурации в зависимости от наиболее часто запрашиваемых военными задач. Наконец, когда очередная группа была отпущена с необходимой ей в полном объеме информацией к нему подошел его коллега Сергей.

— Что Гошан, запыхался? — сочувственно спросил он.

— Да есть маленько, — признался конструктор. — Блин, кофе хочу, а они все штампуют и штампуют, — он с усталостью посмотрел на нового выгоняемого из-под навеса робота, который сейчас управлялся джойстиком, очень похожим на простой игровой, разве что этот джойстик был выполнен из гораздо более прочного пластика.

— Я тебя сменю, давай иди пей свое кофе. Сегодня домой попасть не планируется, приказ начальства. Можешь поспать несколько часов если сможешь, потом приходи сразу на площадку. Там тестирование идет ходовых идет, я там еще до обеда нарулился, — сказал Сергей. — Давай, освобождай ведро, вон видишь новая партия вояк на тебя посматривают, никак сюда собираются. Сейчас набегут, трусами не отмашешься.

Гоша, встал, чувствуя как усталость прокралась в спину и поясницу и махнул рукой.

— Ладно. Чего они гонят то так? Уже штук восемьдесят наверное сделали? — спросил он.

— Больше. Сейчас сто третий выйдет. Проблемы у них там какие-то… хотя какие могут быть проблемы, по радио ничего не слышно… — он пожал плечами. — Разберутся небось.

 

Глава 16. Лилит

— Я знала что ты придешь… я знала, — тихий женский голос, на пределе слышимости нарушил отдаленный шум потока и журчание ручейка воды по каменной стене катакомбы. — Нечистый…

Лука недоуменно поднял голову. Почему он не заметил ее раньше? Почему он не увидел это яркое, сильное покрывало жизни, которое теперь было от него возможно метрах в тридцати? Наверное потому что здесь на стенах повсюду была плесень, а на полу на разном удалении кучи тряпья и преющей трухи, а человек… да. Он видел отличающееся от других неподвижное пятно возле одной из стен наверное день назад, но отмахнулся от этого, посчитав что это невозможно. Пятно пропадало несколько раз, но и также появлялось вновь. Когда он уходил к стоку и возвращался он вроде бы видел перемены, это пятно приближалась вдоль стены, надолго замирая в темноте, наблюдая за ним часами, пока он сидел в этом кресле, на этом дурацком троне с пентаграммой. Он даже не мог предположить, что это могло быть человеком.

— Можно мне подойти? — тихим шелестом спросила она.

Опасаясь что это какой-то странный морок Лука лишь приподнял руку. Приняв это за знак согласия фигура поднялась с земли и медленно, слегка пошатываясь двинулась к Луке. Огонь на толстых черных свечах почуяв свежее движение воздуха затанцевал, показывая что то, что двигалось в полутьме не было мороком или наваждением. Не доходя до него несколько метров она остановилась и зажгла тонкую черную свечу перед своим лицом, больше освещая себя чем сидящего на троне. Он чувствовал человека, но человек не боялся его, скорее наоборот, какой-то неизвестный и не понятный ему вид энергии настораживал Луку. Высокая, стройная и как он ощутил молодая женщина, закутанная в черную накидку встала и приблизилась к Луке.

Он мог ожидать чего угодно, в этих заброшенных подземельях. Старого, больного, инвалида, алкоголика, мало ли кто посещает эти места, но из под капюшона на него смотрела молодая, красивая девушка с дико очерченными черной тушью глазами на бледном лице, с заостренным аккуратным носом и аккуратными, но не тонкими губами для чего-то покрашенными помадой либо в темно-красный, либо в черный цвет. Она была неожиданно красива и ее глаза, полные жизни, без страха смотрели на него. Длинные прямые черные волосы спускались ниже плеч, челка на лбу была отобрана в сторону и прикалывалась шпилькой с изящно сидящим на ней пауком с зеленым стеклянным брюшком. Насколько мог судить при свете свечи она была очень молода, лет семнадцати, восемнадцати, но с равным успехом она могла быть и старше. — «Наверное это сумасшедшая» — подумал Лука, не находя сил объяснить себе причину появления этой девушки в этих заброшенных шахтах или катакомбах, граничащих с канализационными коллекторами.

— Я ждала тебя… господин. Мы все ждали тебя, мы призывали тебя, — тихо произнесла она. — Мы будем служить тебе. Скажи что мы можем сделать для тебя, Нечистый.

В голове у Луки все перемешалось. Кто мог ждать его? Кто мог призывать его? Какой еще Нечистый? Он встал и стараясь получше разглядеть говорящую чуть шагнул вперед. Внезапно смятение прошло и в душе появилась догадка. Все эти пентаграммы, все эти черные свечи, трон, изрисованные мелом и краской стены, со странными знаками, надписями на английском и рисунками. Он не знал как все это называлось, но это было что-то из религиозного, а точнее что-то из противоположенного привычным крестам и проповедям, поскольку здесь были символы перевернутого креста и слова наверное ближе к проклятиям или заговорам. Она была молода, доступна и светилась жизнью, а он был снова голоден. Питание низшими жизнями бактерий и насекомых не приносило удовлетворения и голод с которым он уже научился бороться, хоть и сидел на цепи, но требовательно рычал требуя удовлетворения. Взгляд Луки прошелся по ее фигуре. Он уже давно не воспринимал себя как мужчину и не мог припомнить, когда и кто смотрел на него, кроме братьев без отвращения и страха, но тут… Красивая грудь, ровные, явно тренированные ноги, чистая, свежая молодая кожа, крепкие руки, спина и тонкая талия. И это все сейчас стоит перед ним. Её накидка не могла скрыть от его взгляда контуры ее тела. Во внутреннем кармане он увидел крысу, которая выделялась на фоне ее тепла другим, менее насыщенным красным цветом. — «Что делать? — мелькнула у него мысль. — Выпить ее и сбросить в коллектор? Но я же могу обойтись без этого… надо испугать ее, пусть бежит, она сумасшедшая, ей все равно никто не поверит, даже если она расскажет обо мне».

— Покажи, — указывая пальцем на крысу, сидящую во внутреннем кармане, сказал он.

Девушка нисколько не удивившись, засунула руку под накидку и на протянутой руке показала животное. Это была домашняя крыска черного цвета, с блестящими выпуклыми глазками-бусинками, тревожно нюхающая исходящий от зомби запах, ощупывая подрагивающими, лакированными черными усиками антенн пустое пространство впереди. Через пару секунд она поняла кто впереди и резко крикнув метнулась по руке обратно к хозяйке, возможно намереваясь спрятаться в карман или на плечо. Но она не успела сделать этого. Зомби вдохнул и крыса замерла черной, высохшей мумией на руке хозяйки, вцепившись окоченевшими коготками в черный рукав водолазки. Глаза девушки расширились, рот приоткрылся от удивления, но через секунду в них появился нездоровый фанатичный блеск восторга, делавший ее безумной и прекрасной одновременно. Она с замиранием сердца оторвала окоченевшего зверька от рукава, секунду смотрела в его провалившиеся потухшие глаза и без сожаления отбросила в сторону. Это не испугало ее, даже наоборот. Лука почувствовал, что она хочет подойти ближе и даже что-то большее, что он никак не мог определить.

— Да… я вижу, — сказал она во все глаза глядя на него. — Ты тот кто есть. Ты есть — Нечистый и имя твое — смерть. Я буду служить тебе… — она сделала попытку приблизиться.

Оторопевший от такого подхода Лука отшатнулся и плюхнулся на трон. Вот это новость! Что это за человек? Она что не понимает, что находится в опасности? Он ошарашено смотрел на нее.

— Кто ты? — наконец смог сказать он, не без труда произнеся эти слова. В замкнутом пространстве его голос прозвучал низко и хрипло. Девушка с явным наслаждением закрыла глаза вслушиваясь в этот голос и прозвучавший вопрос, который судя по всему она ждала услышать чуть ли не всю свою жизнь.

— Меня зовут Марьям, господин, — ответила она с таким наслаждением, слово изголодавшаяся в бесплодных поисках воды в пустыне путница, наконец припавшая губами к кувшину с водой.

— Не называй меня господин. Что ты тут делаешь? Что тебе надо? Ты что не понимаешь что… — Лука запнулся, он не смог назвать себя, ему показалось что это произведет совершенно обратный эффект.

— Хорошо, я не буду называть тебя господин, — ответила она. — Если ты спрашиваешь меня, то я отвечу. Я ждала тебя, заклятье крови сработало. Мне нужен ты… я буду служить тебе, чтобы стать твоей Лилит.

Лука потряс головой, отгоняя мысли которые буйным роем насекомых впервые за все время грянули в его сознание. У него еще никогда не было подобных галлюцинаций, даже во время Выброса. Он почувствовал, что у него бьется сердце и хочется вздохнуть. Вздохнуть по — настоящему, по — человечески, вместе с тем сотрясающее чувство голода, сродни тому что испытывали его братья, впервые открывшие глаза после перевоплощения. Он выделил несколько секторов жизни вокруг него, состоящих из плесени и бактерий, и одним легким усилием сорвал с них общее бледное покрывало жизни, лишь слегка погасив жажду. Это не скрылось от внимания девушки. Девушка не могла заметить, как вдруг выцвели и поменяли цвет и без того кажущиеся черными стены, пол и потолок, но каким — то своим шестым чувством она прислушивалась к изменениям. Ее слегка подморозило, но она только чуть вздрогнула и плотнее закуталась в плащ.

— Мне надо поесть. Кто бы ты ни была, ты в опасности. Уходи, — сказал Лука, чувствуя что ему срочно нужно идти к канализационному стоку, чтобы утолить приступ.

— Я не боюсь. Я готова, — сказала она и оголила нежную девичью шею, повернув голову в сторону.

— Нет, — обронил зомби вставая с трона, стараясь не задеть ее ненароком.

Если можно было применить такое слово к получеловеку, которым он сейчас являлся, то ему было сейчас не по себе. Что-то происходило, непредсказуемое и не по его воле, словно другой мир вдруг вторгся в его, хоть опостылевший и мертвый, но вне его понимания и контроля. Лука пошатываясь двинулся через узкий прорубленный коридор, по известной ему тропе начинавшейся в нескольких метрах позади. Он не заметил как много сил вдруг потерял, когда забилось его сердце, когда потребовалось дыхание. Он не мог знать что железы и внутренние органы его организма, пораженные вирусом повинуясь древним механизмам вдруг запустились, заставляя его чувствовать больше, заставляя его приходить к жизни, двигая его к новой стадии существования.

Через пару минут он стоял у гремевшего стока канализационных вод. Марьям неслышной тенью следовала за ним, подсвечивая себе севшим фонариком, в разы слабее налобных фонарей сталкеров, но достаточной мощности, чтобы видеть на несколько метров вперед. Зомби стоял у края дурно пахнущего потока, слегка разведя в стороны длинные руки и подняв лысую голову вверх. То что он получал от бесконечного потока нечистот трудно было назвать полноценным восстановлением сил. Энергия жизни простейших была безвкусна, но ее было много, бесконечно много для него одного. Девушка стояла позади, освещая фигуру и не решаясь подойти ближе, понимая, что то, что происходит возможно не должно иметь свидетелей. Лука простоял так минут десять, набирая сил впрок, про запас. Он стал чуть плотнее в теле, чуть шире в плечах, что стало заметно по прорисовавшимся мускулам голого торса.

— Нечистый… — заворожено прошептала девушка, глядя на метаморфозы «демона».

Лука обернулся.

— Пойдем обратно, не останавливайся и пытайся коснуться меня.

Они вышли тем же путем к тупиковому карману шахты, где горели свечи и шум стока был лишь тихим бормотанием. Она снова встала в паре метров от трона, погасив фонарь.

— Я могу узнать твое имя? — спросила она тихо, но достаточно твердо, словно понимала что она делает и как именно поступать. Определенно она не боялась его и смерти, мало того, каким то неестественным образом она манила и завораживала её.

— Лука. Меня зовут Лука.

Глаза Марьям расширились, она кивнула головой, словно ожидала подобный ответ.

— Я должна была догадаться… Лука, лукавый… все сходится… — прошептала она сама себе. Было видно как взволновалось ее сердце, а взгляд задержался особо пристально на страшном, покрытом едва заметными сейчас чешуйками ржавом лице получеловека. — Я не одна, нас двенадцать человек. Я провела ритуал и никому не говорила что ты явишься.

Поняв что спорить с ней бесполезно, убеждать ее в том что он человек он не мог, просто потому что один его внешний вид говорил об обратном, Псарас решил выслушать и поговорить с ней по ее правилам.

— Как давно ты знаешь что я тут появился? — спросил он, откинувшись на спинку трона, которая сейчас стала для него удобной.

— Как только ты зажег первую свечу, — ответила она лукаво улыбнувшись. Затем она оглянулась и не найдя ничего подходящего села на землю перед ним, возле его ног. — У Лилит есть свои секреты.

— Значит уже больше суток ты наблюдаешь за мной… Кто такая Лилит?

— Лилит — та чьи слезы даруют жизнь, а поцелуи смерть. Спутница нечистого, спутница лукавого, спутница Луки. Я ждала тебя… карты сошлись.

Лука бессильно опустил голову на собственную ладонь. Бесполезно доказывать ей что-то обратное.

— Ты сказала что вас двенадцать человек, кто они?

— Мы последователи нечистого и лукавого, демона тьмы и перевоплощения. Мы — готы. Если тебе что-то нужно, мы сможем помочь тебе, но наши силы не велики, потому что мы только начинаем наш путь. Я призову их завтра, если ты позволишь. Пусть они убедятся своими глазами, что Лука явился в наш мир.

Лука тяжело вздохнул. Да именно вздохнул. Одну сумасшедшую, к тому же настолько завораживающе красивую он выдержит, но еще одиннадцать сумасшедших, наверное слишком много для него. Хотя… он прислушался к чувству голода, которое никогда не покидает его по настоящему, а только замирает на время оставляя холодным нутро, возможно они пригодятся. Но лучше объясниться здесь и сейчас, по крайней мере сделать попытку.

— Марьям, послушай, даже если ты наблюдала за мной столько времени, не важно что ты видела, я — человек… — увидев ее взгляд, в котором было что-то сродни насмешки он замолк.

— Да, Лука, продолжай, — негромко сказала она, преданно глядя ему в глаза. — Я знаю первое правило лукавого, я согласна с тем что ты человек.

— Я был человеком. Но я изменился, не по своей воле… точнее, у меня не было выбора, я хотел умереть, но переродился вот в это… — увидев священный восторг в ее глазах, он понял, что буквально играет по нотам ее странной души.

— Да, Лука. Мы все хотим умереть и переродится. Я внемлю твоему откровению… — шептала она.

— Я страшен, я очень страшен. Не знаю что ты думаешь обо мне, но я совсем не то что тебе надо.

— Да!

— Я превращал людей в рабов, я лишал их воли, я делал их подобным себе!

— Да, да, — девушка жадно слушала, пожирая сидящего на троне прекрасными, бездонными черными глазами, замирая от коснувшегося её ушей эзотерического откровения.

— Ты в опасности, я могу опустошить тебя, могу сделать рабой и ты потеряешь свою волю. Тебе придется питаться жизнями других людей, животных, даже невидимых бактерий или умереть.

— Я готова. Зачем мне быть, если я не могу быть собой? Я — Лилит. Мои слезы подарят жизнь, а поцелуи смерть. Возьми меня с собой, Лука!

Её голос был чист и искренен. Волны незнакомой ему энергии исходили от нее, словно открытый источник силы и жизни стоял цветком перед ним. Но он не смел коснуться этого цветка, чувствуя как новое или давно забытое ощущение вводит его в ступор. Ее тело била дрожь, глаза твердо, без тени сомнения, страстно смотрели на него. Бледное лицо, обведенные черным глаза, приоткрытый чувственный рот, с которого ушла часть помады. Горячее молодое, гибкое тело у его ног, которое он без труда видел через несколько слоев тонкой одежды. Неожиданно для себя Лука Псарас почувствовал отзыв своих чресел на страстную энергию девушки. Это было настолько неожиданно для него, что он не удержавшись посмотрел вниз в область ширинки, а поскольку он был только в армейских штанах, его напряженный орган был ясно различим через материю. Взгляд девушки проследовал за его взглядом, затем их глаза снова встретились, но в ней он увидел уже совсем другой огонь. Темный, мрачный огонь знания и желания, неумолимый как Выброс, тяжелой, безжалостной волной катившей из ее молодого тела в его сторону, заставляющий сдаться или бежать в укрытие, выжигающий и гипнотизирующий, лишающий воли и покоряющий. В ее глазах было знание мужской сути, слабых мест и вожжей управления, теперь она была хозяйкой, а он оказавшись с ней на такой дистанции белым кроликом, безропотно ждущим своей участи. Она встала и ее рука потянулся к единственной верхней пуговице накидки.

— Нет, — хрипло выдавил из себя Лука. — Ты не понимаешь! Не сейчас! Не так!

Она замерла.

— Ты отвергаешь меня?! — взгляд, секунду назад испепеляющий страстью, теперь жег холодом убивающим душу. Она смотрела на него сверху вниз, большие бездонные глаза разили льдом в котором через секунду он увидит и презрение, и ненависть, и ярость.

— Нет, нет… Лилит, я не отвергаю тебя… — уже боясь ее, словно она могла сделать с ним нечто похуже чем он уже пережил, забыв что он бессмертен, с трудом выговорил он. Он чувствовал себя так, словно наказание презрением этой… Лилит могло убить его. Но на самом деле наказание ее презрением сулило худшую кару, с ней он почувствовал себя живым, полноценным человеком, мужчиной. В его существовании вдруг появился смысл, таким нежданным и непредсказуемым образом.

— Ты назвал меня, — она выдохнула. Теперь ее взгляд не жег. Белая кожа, длинные прямые черные волосы, колдовские глаза в этом царстве тьмы, освещаемом черными свечами. Паучок на заколке сверкнул зеленым стеклянным брюшком. — Да, ты назвал меня. Я приду к тебе завтра, и приведу остальных. Что я могу сделать еще для тебя?

Лука чувствуя как бешено колотится его сердце и восстанавливается сбитое дыхание, в котором он не нуждался долгие годы, удобнее сел на троне.

— Я не знаю, Лилит. Мне нужно подумать, приходи завтра, если считаешь нужным, приводи своих друзей, но не забывай к кому ты их ведешь. Они могут погибнуть.

— Они погибнут все если ты того пожелаешь. Ты только появился. Прости, но ты еще слаб. Мы поможем тебе. Ты станешь сильным, и мы станем сильными, иначе зачем нам быть? До завтра, мой господин.

Ее фигура еще долго светилась красным в темноте длинного тоннеля. Сколько ей идти до поверхности? Ведь он даже не знал. Он догадывался что дорога сюда не проста и не безопасна, но видимо он действительно имел дело с тем, что складывается не из тех причин и следствий, которые можно понять разумом, а из других, пронизывающих само пространство и время непостижимых законов вселенной.

 

Глава 17. Паства

Сидящий на троне почти в полной темноте Лука размышлял о своем положении, о своей дочери, которая давно перестала быть той маленькой девочкой, которую он помнил. Фотография и без того старая и хрупкая, попав в речную воду, а затем прополоскавшись в септике полностью потеряла изображение и теперь в ней не было ничего, что хоть как-то возвращало к воспоминаниям. Надо вернуться к реальности. Дочь выросла, наверняка забыла его, обзавелась собственной семьей, и это чудовище, которым он стал вряд ли имеет право вторгаться в ее размеренную семейную жизнь со своими рефлексивными инстинктами заботы о потомстве. Скорее всего наоборот, если он считает себя достойным отцом, он должен сделать все, чтобы не появляться в ее жизни. Странное дело, как только он начал испытывать давно забытые человеческие чувства и эмоции, его разум стал приходить в порядок, он стал четче различать где начинаются его мысли, а где возникают помыслы и желания продиктованные призывом вируса к распространению и расширению своего ареала обитания. Теперь он мог концентрироваться на чем-то одном, вспоминая и сопоставляя. Он даже решил почитать и запомнить те многие знаки, которыми были изрисованы стены. Побродив значительное время со свечой возле рисунков он приблизительно понял общую суть изображенного. Все что здесь было изображено не было противоположено религии, скорее всего наоборот, оно вторило ей и пыталось объяснить или описать обратную сторону всего хорошего и общепринятого. Здесь на стенах часто встречались слова латиницей, читаемые как демон или девил. В английском Лука был не силен, но перевода этих слов для него не требовалось. Та девушка, которая выбрала себе имя Лилит, не казалась ему чем-то страшным или опасным или противоречащей общепринятым нормам. Конечно, ее появление здесь было совершенно неожиданно, но может быть сейчас это нормально? Да она не боялась его, не побоялась даже для чего-то предложить ему свою шею, будто зверю. Она могла лишь догадываться с чем столкнулась, оказалась гораздо более решительной, уверенной и свободной в своих проявления чем он мог ожидать… Да и кто он такой чтобы осуждать ее и искать какие-то моральные отступления от нормы, когда до сих пор при желании мог вспомнить вкус человеческой крови, консистенцию плоти и до сих пор помнит как лучше разделать человека и что лучше есть первым? Дьявольская лаборатория номер шесть сделала из него, из последнего выжившего человека — демона, не верящего ни в Бога, ни в дьявола… наверное он и был этим самым дьяволом, нечистым… а миллионы населяющих его клетки чужеродных ДНК, с которыми не может справиться современная наука… откуда они? Может быть религия не лжет, а лишь объясняет нечто понятным для большинства людей языком, предостерегая человека вмешиваться в некоторые вещи и законы, которые могут вернуться к нему той же самой Зоной с ее мутантами и аномалиями, и теми же самыми зомби, в число которых возможно входит он — Лука Псарас? Вот об этом примерно думал получеловек, сидя во тьме, размываемой лишь светом черных свечей. Так же он думал о том, как сильно все поменяло время. То что они строили и во что верили. Та религия, в которой воспитывался он, которая называлась коммунизм, и которая как раз таки была противоположностью любой из религий, как он понял, наблюдая из окон автобуса — умерла. О коммунизме не говорил ни один плакат, ни один транспарант или рисунок, наоборот судя по всему победила система близкая к капитализму, потому что он слышал от сталкеров, перед тем как заразить их, почему они приходили в Зону, а то что он видел там наверху, на мосту через реку Москва искрилось роскошью, богатством и изобилием. И если делать выбор между этими верами, коммунизмом, церковью и подземельем, очевидно что у него есть только подземелье. Тогда, много лет назад он не просил жизни, он, делая себе инъекцию, хотел умереть и не подняться как те, которых он знал еще живыми людьми, но какой-то невероятный закон или сила, или чья-то воля, оставила его в живых, переродив и изменив. И теперь, когда в его существовании вдруг появилось нечто большее чем постоянный голод и инстинкты навязанные чужеродным организмом, не пора ли перестать жить по чужим правилам? Не пора ли освободиться от постоянных самоугнетений и самоистязаний, не пора ли дать этой новой форме жизни показать на что она способна? Сейчас Лука не знал, что внушает ему эти мысли. Его ли собственный разум или вирус как-то манипулирует его мозгом взращивая новый план по распространению своего ДНК? Плевать… сейчас Луке было плевать на то, чьи это мысли. Они ему нравились, они были приятны, от них ему хотелось жить и ощупывать свое место в этом новом для него мире.

* * *

Через долгое время, измерявшееся десятками часов Лука услышал шум в тоннеле. Шли люди, не скрываясь и не гася шаг. Фонарей еще не было видно, но если бы это были охотники за его головой, он наверняка увидел бы их только когда они появились в пределах прямой видимости, и уж точно они бы не шли спотыкаясь о камни, покашливая и светя фонарями в глубину тоннеля. Лука ждал. Это было странно и так давно забыто его сердцем, но он успел соскучиться по Лилит. Их кратковременная встреча, оставила в нем такой глубокий след, что он буквально физически ощущал ее отсутствие. Он сделает ради нее все что угодно. Он так решил.

Наконец показались идущие. Сначала рассеянный свет фонарей и беспорядочный шум шагов, более четкие голоса, как он определил молодых людей, затем уже сама группа молодых людей, среди которых шла Лилит. Через несколько минут они, разглядев его на троне, смолкли и неуверенно подошли. Одиннадцать парней, одетые в черное. Подведенные черным глаза, черные кожаные куртки, пробитые уши с вставленными внутрь огромными, растягивающими мочки кольцами, кольца в носах, бровях, губах, вздыбленные вверх волосы через одного… Больше изучать их он не мог. «— Сумасшедшие… — только и смог подумать Лука. — Зачем так калечить тело и испытывать столько ненужной боли?». Молодые люди смотрели на него со смесью легкого страха и любопытства. Лилит подошла к трону и встала слева от него. Сердце Луки сладко шевельнулось.

— Это Ворон, — указала девушка на первого из пришедших. Высокого парня, мрачного вида с татуировкой, выползающей из-за строгого ворота куртки и поднимающейся до щеки. Длинные волосы были убраны в конский хвост, он слегка поклонился Луке. — Это Крест, показала она на следующего, Паук, Буер, Фурфур, Свин, Шакс, Воланд, Черный, Зола, Шакал, Фрик.

Лука смотрел, но не запоминал их прозвищ. Сейчас он не очень понимал зачем они пришли, чего хотят, и что он сейчас должен делать. Когда девушка закончила перечислять их имена воцарилась тишина, в которой привычно шумел скраденный звук двух потоков.

— Нам принесли весть, что лукавый вошел в наш мир, — несколько пафосным тоном произнес Ворон. — Мы пришли узнать, ты ли тот самый, кто зовется Лукавым?

Неестественность мрачных форм и выражений, незначительный страх в некоторых из них, сильно отличал их от тех людей с которыми он имел дело в Зоне. Там сталкеры даже если боялись, то больше ненавидели, если пытались убить, то действительно убивали его и его братьев, с отчаянием и решимостью прыгающего в пропасть человека. Но эти молодые люди вряд ли были бойцами. Какую пользу они могут ему принести? Он мог только догадываться.

— Меня зовут Лука, и можно считать что я только что появился в вашем мире, — ответил Лука. — Я не думаю, что кто-то из вас всерьез воспринимает то что происходит. Вы действительно думаете что я дьявол? — спокойно спросил он.

Парни переглянулись. Сидящий перед ними, конечно, был жутковат, но не имел хвоста, раздвоенного змеиного языка и копыт, вокруг него не летали летучие мыши и не валил огонь изо рта.

— Нас не устраивает вера, но нам нужно знание, — ответил Ворон. — Мы будем служить тебе, но покажи нам кто ты есть, яви свое лицо, демон! — громко и красиво сказал он.

Если Ворон и говорил красиво, и Лука даже верил в то, что он говорит искренне, то несколько парней позади него с сарказмом смотрели на происходящее. Лука повернулся к Лилит.

— Я могу забрать любого из них, выпить его, оставив оболочку, не сходя с этого места. Ты хочешь этого? — спросил он, ожидая отказа. Глаза Лилит сверкнули восторгом и безумием. «— Она точно безумна, — любуясь ее лицом, фигурой и вдыхая ее едва заметный аромат думал он. — А ведь она выбирает…» — понял он, глядя как ее взгляд переходит с одного парня на другого.

Она на мгновенье закрыла глаза, прикусив губу.

— Ворон, какие доказательства ты хочешь? Я ведь рассказала про крысу, — сказала она.

— Я готов поверить тебе сестра, но возможно он шарлатан, а мы не можем служить человеку. Если он окажется не тем, за кого себя выдает мы уничтожим его. Ты ведь знаешь, — ответил Ворон.

— Я могу. Пусть попробует на мне, — сказал один из парней невысокого роста с прыщавым лицом. В носу его было кольцо, ниже нижней губы торчал металлический шип, прическа ирокез, кожаная куртка с шипами, гирлянды колец на пальцах. Он вышел из ряда, сплюнув на пол и поднял для удара биту. — Он говорит что убьет меня не сходя со своего места. Мне кажется он запал на нашу сестру, Ворон, а морду просто помазал краской.

— Ты поступаешь благородно, брат Фурфур, — сказал Ворон, показывая рукой на парня. — Если ты Лука, явишь то, о чем говоришь, то мы будем знать, что ты пришел в наш мир, но если брат Фурфур окажется прав, то мы уничтожим тебя, — он достал из кармана нож-бабочку, сверкнувшую холодным блеском.

— Ладно, — просто ответил Лука. — Я убивал и заражал, я приказывал и рабы убивали и заражали. Я изменился, но если вы хотите доказательств…

— Давай, давай, — перебил его Фурфур, проверяя устойчивость положения ног на земле и повыше приподнимая биту. Очевидно он думал, что «шарлатан» сейчас будет предпринимать активные действия, чтобы выбраться из ситуации.

Лука четко видел красный силуэт человека. «— Одним больше, одним меньше, — с некоторым злорадством и кровожадностью подумал он. — Если они все разбегутся, тем будет лучше. Так даже будет правильнее, он никому не будет пудрить голову, остальные останутся живы и может бросят это увлечение». Он не стал больше ждать и спрашивать, просто сдернул одним невидимым рывком миллионов прозрачных электромагнитных щупалец красное одеяло жизни, позволяя отвыкшим от принятия полноценной жизни вирусам вытянуть все из этого тела. Менее чем за пару секунд Фурфур стал черным, высохшим подобием человека. Черной куклой с зажатой мертвой хваткой битой. С негромким стуком он завалился вперед, так и не выронив из окоченевших рук своего оружия. Лука почувствовал прилив сил. Вот что значит насытиться человеческой жизнью. Зрение стало четче, мышцы крупнее, по всему его телу потекла сила и энергия. Он с опаской повернулся к девушке, ожидая увидеть страх и отвращение на перекошенном от сострадания лице, но увидел совершенно другое. Приоткрыв рот она, затаив дыхание, смотрела на тело. Снова прикусив губу, она с наслаждением выпустила из нее кровь.

— А-ах… — только и смогла произнести она, словно увидела нечто прекрасное, что не возможно описать словами. Капля алой крови стекла по подбородку и не падая повисла.

Ворон встал на одно колено, склонив голову. Несколько человек растерявшись вдруг, сделали то же самое. Но двое других вскрикнув бросились бежать, не успев включить фонари. Они бежали и падали, натыкаясь на камни, друг на друга, на лежащий на полу мусор. Один из них после очередного падения включил фонарь и громко стуча ботинками, они снова побежали прочь. Прочь от этого существа, которое оказалось тем, во что они верили и как будто бы были готовы, к встрече с ним.

Лилит отошла от трона и подошла к трупу, присев рядом. Тонкими бледными пальцами, украшенными татуировками в виде ползущих по ним змей она провела по почерневшей сухой коже рук Фурфура.

— Что мы должны сделать, хозяин? — спросил Ворон не поднимая головы.

— Идите домой и унесите отсюда тело, спрячьте. Можете не возвращаться сюда если не хотите, я вам еще не хозяин. У вас есть время подумать. Если вы мне понадобитесь Лилит скажет вам об этом.

— Да, хозяин, — негромко ответил Ворон. Он махнул рукой и еще трое парней подхватив тело легко понесли его в темноту тоннеля. Лилит снова стояла рядом, ее губа немного распухла, а дорожка капли крови высохла и Лука, этот получеловек, страстно захотел поцеловать ее, но кто как не он знал, что следует за таким поцелуем.

* * *

— Расскажи мне, что мы будем делать? — спросила она когда стих звук шагов. — Где твои слуги? Ты говорил что приказывал, что превращал людей в рабов… Я увижу их? — она доверчиво села у его ног.

— Я оставил их. Они сейчас… они сейчас воюют с Большой Землей. Я не знаю точно где, недалеко от Чернобыля, — ответил он, наверное впервые за последнее время вспомнив о Братстве.

— Значит вторжение уже началось?! — искреннюю радость в ее голосе невозможно было скрыть ничем.

— Вторжение? — он внимательно посмотрел на девушку. — Почему ты так рада этому? — удивился Лука. — Те кто воюют за ваши тела не испытывают жалости к людям.

Лилит пожала плечами.

— Ну и что?

Тут уже Лука пожал плечами.

— Их могут разбить. Люди способны сделать это, — сказал он.

Лилит отвернулась и села спиной к Луке, обхватив колени руками.

— Почему ты не там? Почему ты не сражаешься? — тихо спросила она.

Псарас промолчал. Что он мог ответить ей? То что они безумные зомби, управляемые чужой волей? Для нее это будет музыкой. Что он не хочет сражаться, потому что не видит сейчас в этом смысла? Она не поймет. Единственное что имело сейчас для него смысл, это Лилит. Ее тепло и страсть, ее слепая вера в него и в свое предназначение, которое странной искрой невольно передавалось и ему. Но если она так верит в свое предназначение, он может дать ей то, что хотя бы на половину будет правдой. Она сможет дарить смерть одним поцелуем.

— Почему ты пришла сюда? Почему ты не испугалась меня, сидящего на троне в вашем… зале? Почему вообще здесь стоит этот трон? — спросил он.

— Я не из тех, которые боятся смерти, разве ты не видишь? — она с грустной улыбкой заглянула ему в глаза. — Мне в руки попала одна старая книгу и в ней было заклинание, которое должно было призвать демона из царства мертвых. Я сделала все что в ней было написано, братья помогли мне, и когда почувствовала что зажглась свеча, пришла к тебе. Я не боялась, я не могу бояться твоего прихода, — тихо ответила она, вновь повернувшись к нему.

— Что это еще за книга? — усмехнулся Лука этому невероятному совпадению.

— Ее нашли диггеры, в подземной библиотеке, они не говорят где. Но мы дружим с ними и они продают нам находки. В той книге сохранилось очень мало страниц, но то что нужно было осталось. Я даже не знаю названия, — ее голос звучал тихой песней в его голове. — Я ожидала что ты будешь немного другой, но ты… ты такой же как и мы. В этом твоя хитрость Лука? — она протянула руку, чтобы коснуться его руки.

Он с опаской за нее убрал свою руку, позабыв что хотел спросить кто такие эти диггеры.

— Если ты коснешься меня, ты можешь заразиться и превратиться в… то что называют зомби, — с тревогой сказал он.

— Но ведь я буду помнить свое имя? Я получу ту же самую силу что есть у тебя?

— Да. Но ты не сможешь думать ни о чем другом, кроме голода и желания передавать то что наполнит тебя дальше. Я был таким, я знаю как выглядят обращенные. У тебя больше не будет белой кожи, она покроется пятнами. Ты не сможешь жить среди нормальных людей…

Девушка встала.

— Нормальных людей? — ее голос зазвучал резко, с обидой и вызовом. Прекрасные глаза, грозно сверкнули, она снова напомнила ему что он не в силах противиться ей. Одна из черных свечей, пустив горячую слезу оголила фитиль и он, загорелся ярче. Лука почувствовал, что ей есть что сказать, возможно даже больше чем он сможет сейчас понять, и какая-то скрытая боль в ее голосе резанула его беспокойно заметавшееся сердце. — Ты жесток, Лука… если ты не примешь меня, если не обратишь, то я… — она достала откуда-то складной нож бабочку, полностью черный с узким, тонким матовым лезвием, ловко раскрыла его и приставила к груди получеловека. — То я убью тебя! — ее взгляд сверкал решительностью и полным пониманием того что она может это сделать. Глядя в ее глаза и на ее смертельную красоту, Лука ни на секунду не сомневался в ее намерении. Одна ее рука держала нож, а другая ладонью упиралась в пятку рукояти. Для такого тонкого лезвия не составит труда проколоть его прочную кожу, и будь он действительно человек, это бы убило его. Он видел её решимость и оголенную душу, которой нечего было терять. Это была решимость человека, который не принимает полумер и отказывается верить на половину. Он вспомнил ее слова: «… станем сильными, иначе зачем нам быть?». Это и была ее суть, суть Лилит. Человеку с такими свойствами не место там наверху, среди простых людей, вряд ли она примет сладкие сказки религий или научные объяснения вселенской пустоты. Она та, кто уже есть, и да… в этом ее предназначение.

— Поступай как считаешь нужным, — сказал он глядя ей в лицо.

Ее рука придавила пятку рукояти и узкое лезвие без затруднений вошло в сердце получеловека. Все еще сверкая глазами, она секунду подумав отпустила нож. В гневе растрепанных волос, которые выбились из под капюшона накидки она была безупречно красива, словно богиня хаоса, не знающая сомнения, ему казалось что за ней должно стоять пламя огня. Бившееся сердце, заставляющее гонять желто-красную кровь по сосудам получеловека, кольнуло и остановилось. Лука вынул нож, тонкий прокол сразу же зарос. Лилит смотрела на это опять слегка прикусив распухшую губу. Лука уколол себя в сердце еще раз. Затем проколол другую часть груди, затем провел лезвием по горлу сильно нажав, но лезвие было недостаточно острым, а кожа слишком плотной и тонкий клинок, не выдержав с легким щелчком сломался, оставив лишь небольшой порез, который тут же, буквально следом за лезвием сросся. Взгляд девушки не был испуган, но скорее был озадачен.

— Тогда я… убью себя, — немного растерянно сказала она. — Ты думаешь это сложно?

Зная Лилит он охотно поверил, что ей это не сложно.

— Я сделаю все что ты захочешь, — сказал Лука. — Перевоплощение займет двое-трое суток, и когда ты перевоплотишься ты будешь голодна. Тебе понадобится тот у кого ты заберешь его жизнь для, чтобы насытиться в первый раз. Я не хочу чтобы ты насыщалась из грязного источника. Подготовь все что нужно и приходи, — его сердце вновь забилось. «— Будь, что будет… возможно это единственный путь для меня и для нее…».

Лилит неуловимо приблизилась и встала близко, очень близко к Луке, от нее веяло жаром и легким едва уловимым ароматом молодого женского тела, от которого можно было сойти с ума. Он по прежнему сидел на троне и видел ее всю сквозь одежду. Она склонившись над ним, заставила его откинутся на спинку трона настолько, насколько это было возможно. Лилит смотрела в его глаза, затем перевела взгляд на его тонкие губы, ее рот приоткрылся, их разделяло не более десяти сантиметров… если бы она приблизилась еще ближе, он бы не удержался и поцеловал её. Лука старался не закрывать свои глаза, но это было практически невозможно. Ее магия сближения сжигала его, ломала хрупкие правила и условности, оставляя лишь древние инстинкты человека, настолько древние и сильные, что в этот момент он не ощущал ничего кроме нее, потеряв даже ощущение положения собственного тела. Мгновения тишины и чистоты, не замаранные сомнением или ложью. Вздох, смешанный со стоном вырвался из уст Луки. Она плавно отстранилась от него, удовлетворившись результатом.

— Я все поняла, мой господин. Я приду, — сказала она и, поправив капюшон, не оборачиваясь пошла прочь.

 

Глава 18. Первая улица

Ранним утром тридцать первого августа, набрав около двухсот поисковых роботов, вооруженных пулеметами, войска заграждения двинулись широким фронтом отвоевывать захваченные и разоренные Братством площади. На высоте до ста метров летели квадрокоптеры, являясь воздушными глазами командного центра, гораздо выше и дальше, двигаясь по своему курсу вперед и назад, дежурили десятки штурмовых вертолетов, чьи боеприпасы обновлялись уже десятки, если не сотни раз. По земле первой линией на большом расстоянии друг от друга двигались, слегка постукивая резиновыми гусеницами роботы, влажно блестя собранной росой, Позади военный внедорожник со специалистами через мониторы наблюдавшими за всем что видят ПР. За ними на еще большем расстоянии в грузовиках солдаты, вооруженные пулеметами и реактивными огнеметами. Десятки деревень были заражены и новый, еще не изученный враг мог таиться в каждой из них.

Первый и самый значимый пункт для зачистки был Иванков, в основном сельские постройки и всего с десяток многоэтажных домов, в которые нужно будет запускать поисковиков, а через окна просматривать помещения квадрокоптерами. По мере приближения к Иванкову все чаще стали проявляться нездоровые признаки деятельности зомби. Павшие, словно от голода истощенные коровы, лежащие недалеко комками шерсти десятки овец, пасущиеся сами по себе подальше от домов пара лошадей, тревожно прядающая ушами. Очевидно лошади раньше всех почувствовали опасность и убежали от нее вырвавшись из конюшни и перепрыгнув через ограждения. Не было слышно ни лая собак, ни уместного перекрикивания петухов, ни гусей, возле мелкого озерца, чей берег был покрыт перьями и отпечатками их лап. Основная часть ПР762 была оставлена позади, обеспечивая цепь оцепления, призванную не допустить просачивания зомби с карантинной территории.

Первые два десятка роботов цепью въехали с южного направления в Иванков, где пока были только низкие одноэтажные, реже двухэтажные дома. Треск ломаемых деревянных заборчиков и постукивание гусеничных движителей по штакетнику обозначили начало операции. Роботы принялись объезжать домики, заглядывая в каждый из них. Большинство домов были доступны для ПР, у некоторых были открыты двери и ворота, у некоторых выбиты окна. Машины с операторами, следующими за ними остановились. Теперь слово давалось технике и человек замер в ожидании.

Один из роботов наткнулся на иссушенный в черное труп девочки, лет четырнадцати, с рыжими туго заплетенными косичками, лежавшей на полу в кухне. Еще дальше в доме на диване сидел мужчина, в тапочках, трико и майке-алкоголичке с покрытыми пятнами руками и лицом. При виде въезжающего в комнату механизма он удивленно поднял голову, его желтоватые глаза округлились. Короткая очередь в секунды вынутого из короба пулемета выбила зубную крошку с красными брызгами, он завалился на спину и затих. Робот развернул камеры и двинулся в другую комнату. Внезапно он что-то услышал и развернулся. Над ним стоял все тот же мужик и уже замахивался топором. Звонкий металлический щелчок и легкая вибрация, словно ПР переехал через препятствие. Топор, выбив искру и получив почти сантиметровую заусеницу, вылетел из рук зомби. Из затягивающегося, но уже беззубого рта существа вылетел яростный крик. Робот скорректировал свое положение относительно мужика и протянув пару коротких манипуляторов схватил его за бока, хватаясь за плоть с такой силой, что через ткань выступила красноватая жидкость. Послышался звук раскручивающейся циркуляционной пилы, и, орущий и бьющий кулаками по железке зомби несмотря на все его сопротивление притянут к вращающемуся диску. Звук пилы изменился, почувствовалась нагрузка на приводы, одна из камер забрызгалась красным и стала бесполезной, другая долго транслировала дрожащую окровавленную руку, третья показывала лишь макушку русых с проседью волос мужика, который не переставал орать, силился оторваться от робота. Руки манипулятора перехватили его за плечи протаскивая вниз вдоль пилы, макушка, транслируемая третьей камерой поползла вниз. Крик стал пронзительнее, послышались бульканья и наконец он затих.

Этот крик затих, но вдалеке, отозвавшись на гибель части сверх колонии, уже наблюдалось движение. Квадрокоптеры видели как понеслись через огороды, вдоль домов, выскакивая из окон появившиеся зомби. Покрытые пятнами, быстрые, гораздо быстрее живых людей они серыми ручейками неслись на зов.

— Отзовите роботов, — пришел приказ из центра.

Тут же усилился рокот приближающихся вертолетов, залпами ракет и очередями карающими показавшихся при свете дня нелюдей. Пораженные близкими взрывами тела, тряпичными куклами летели в разные стороны, или вовсе исчезали в облаке осколков и брызг при близком или прямом попаданиях. Операторы ПР, каждый из которых видел свою жуткую картину дрожащими руками давали команду механизмам отступать и удерживать позиции для прикрытия военных. Роботы, бодро крутя гусеницами выехали из домов и остановились в тридцати метрах от первых заборов. Солдаты из грузовиков, выставив вперед трубы реактивных огнеметов ждали мишени. Вертолеты громыхая пушками и ракетами разносили зомби десятками, которые вдруг осознав свою уязвимость нырнули в укрытия, замерев и восстанавливая силы. Никто из ринувшихся на помощь зомби так и не вырвался на первую линию из роботов, которые выставив пулеметы деловито покручивали башенками, сканируя пространство.

— Железо вперед. Зачистите первую улицу, — пришел приказ из центра.

Операторы дали зеленый свет на зачистку и машины крутанув лентами снова вошли по проторенным дорожкам в дома, сараи и подсобки. Четверо пятнистых мужиков вынырнули из приоткрытого гаража, окаймленного черными деревьями, где очевидно их застало Братство и бросились в дом, вслед за въехавшим туда ПР. В руках были молотки, ломы, большие гаечные ключи. ПР отреагировал молниеносно, но длинный пулемет зацепился стволом за часть мебели в узком коридоре и не смог встретить противника. Зомби бросились на машину толпой, обрушив на нее град бесполезных ударов, словно молотобойцы, бессмысленно молотя по вращающимся дискам и платформе. А в это время лапы манипулятора уже прихватили одного из них за ляжку и притянули к циркулярке. Этот зомби уже практически не кричал, возможно их первоначальный крик был чем-то вроде системы оповещения. Когда брызгая красно-желтыми, от него отделилась нога, остальные вдруг перестав стучать схватились за ходовую тележку и общими усилиями положили ПР на бок, прижав его верхней частью к стене, но робот продолжал работать, не отпуская пойманного зомби. Один из мужиков встал вдоль стены и изо всех сил воткнул лом в одно из окошек крутящихся дисков, мелкая стеклянная крошка в гнезде показала, что удар достиг своей цели. На панели управления засветился красным один из датчиков температур. Зомби, теперь замахнулся ломом как топором и всем своим весом обрушил удар на механизм. Ряд индикаторов на панели оператора дружно на секунду мигнул красным, но тут же опять вышел на зеленый. В это время на помощь первой машине въехал второй робот, уже готовый стрелять. Первая его очередь, согласно приоритету пришлась по допиливаемому зомби, который силился вырваться и постоянно тратил силы на восстановление, но пила с тем же успехом наносила новые повреждения, постепенно изматывая противника. Очередь попала в голову и зомби расслабившись был окончательно затащен на циркулярку и располовинен. Трое оставшихся зомби бросились на новоприбывшего робота, получая очереди в упор, замедлившись, но продолжая двигаться на него. Робот дав малый задний, отступая уронил таки всех, и замер выставив на них дымящийся ствол пулемета. Секунду простояв он развернулся и бодро выехал во двор. Опрокинутый робот, оставшийся в доме помогая себе освободившимися манипуляторами смог перевернуться обратно и вернуться на ход. Трое лежавших перед ним тел уже начали подниматься и робот, помня, что места для разворота оружия недостаточно проехал вглубь дома, где развернул пулемет и выехал на мишени. Его опыт, вносимый в цифровую память подсказал, что самым эффективным сейчас оружием является пила, ведь ее успех был сто процентным, своего единственного зомби он убил именно этим оружием. Выдав короткую очередь по первой мишени, снова уронив тело, он подъехал вплотную, с хрустом схватил зомби за плечи и потащил в другую комнату, где развернувшись встал пулеметом в сторону входящих, а мужика, перепачканного нездоровой кровью, который на этот раз начал издавать какие-то звуки потащил на пилу. Оставшиеся двое бросились на выручку, но огонь пулемета семь шестьдесят два, остановил их и постреливал до тех пор, пока второй зомби не был разделен на части. За ним последовала очередь третьего и четвертого.

Военные наблюдавшие каждый свою картинку, которая также транслировалась в командный центр, открыв рот наблюдали за локальной жестокой войной, где зомби по живучести вполне можно было сравнить с механизмами. Впрочем несколько роботов им удалось обезвредить. Одного заманили и сбросили в погреб, откуда он не мог выбраться, другого облили бензином и подожгли, он продолжал стрелять и давить противника, пока перегрев корпуса не сказался на работе процессора, еще одному они все-таки смогли сломать манипуляторы и пулемет, и обездвижить, загнав ему деревянные ножки от табурета между гусеничной лентой и приводящими звездочками. Загоревшийся и уже почти выгоревший изнутри металлический гараж, черные пятна за земле, десятки черных и осыпающих тлен листвы деревьев и кустов, все это появилось вследствие жестокого пятнадцати минутного боя за первую улицу, недалеко от которой на малой высоте гремели винтами КА-50. И сейчас улица Чернобыльская, была зачищена по обе стороны, а авиация контролировала близлежащие дома и огороды.

Командование приказало отозвать механизмы для перегруппировки. Роботы, сцепившись с выведенными из строя, поволокли покалеченных боевых товарищей под струи дезинфекторов. На их место прибыла новая партия ПР, но уже в количестве сорока штук. На территории противника, которая временно была отдана обратно зомби, остался лишь один ПР попавший в погреб, но он работал исправно и вытащить его был лишь вопрос времени.

Командный центр теперь понял с каким противником они имеют дело и принялись вырабатывать новый план действий, а в ЦВТПР срочно понеслись рекламации по ПР762. Прежде всего это были требования на доработку для конструкторского отдела, особенно это касалось добавочных программ. По результатам видеозаписей схваток машин и зомби были вынесены следующие задачи. Первое: согласовать действия ПР, разбив их на пары, в случае выхода из строя одного из роботов, он должен присоединиться к другой паре, образовав тройку. Второе: конструктивно предусмотреть возможность установки более скорострельного и крупнокалиберного оружия калибра двенадцать и семь миллиметров и укоротить ствол для возможности более удобного обращения с ним в помещениях. Третье: предусмотреть экраны, для защиты ходовой части от посторонних предметов. Четвертое: добавить в программное обеспечение функцию разблокирования дверей, разрушением замков дверей или тараном. Пятое: обеспечить общую коммуникационную связь, для оперативного реагирования на противника доступными силами и обмену опытом. Так например часть машин решило, что самым эффективным является пулемет, часть решила что рукопашный бой, также был один из ПР, который по причине досадной неисправности привода пилы решил что проще давить гусеницами, поскольку падение зомби под его весом и кручение на его теле в течении нескольких минут возымело требуемый эффект. Чтобы избежать однобокого обучения роботов и повысить их эффективность, результаты должны были сливаться пополняя общую базу знаний. К живучести и боевой эффективности робота у военных вопросов не возникало.

Не сбавляя темпа, перегруппировавшись и распределив силы, командование бросило новых ПР762 на зачистку улицы Чапаева, прикрывая машины с воздуха.

* * *

— Ты посмотри что делают! — расширив глаза сказал механик Богдан.

На его небритом усталом лице читалась крайняя степень возмущения. Еще бы, сейчас он просматривал видео запись того как огромная пятнистая баба упершись ногой в корпус его детища, отламывала какой-то трубой пулемет, который в силу невозможности выставить на нужный угол шил ее снизу в толстый живот, что конечно откидывало немного брюхастую бабу, но не настолько, чтобы она все-таки не смогла испортить оружие. К слову, сейчас просматривала предоставленные материалы только половина отдела, другая половина была на производстве. Сломав пулемет толстая баба была схвачена манипуляторами, но ее бока были столь огромны, что она каким-то образом выскальзывала из их хватки. Более того, она, подсунув трубу под основание шарнирного сустава, дернула ее вверх с такой силой, что тряхнуло всего робота. Один из гидроцилиндров, штоки которого были сделаны из очень твердой и прочной стали повело в креплениях и манипулятор лишился части зоны охвата. Богдан покачал головой цокая языком, его, как механика, который всегда указывал конструкторам на их ошибки в компоновке механических составляющих, чуть ли не лично задел подобный способ вывода ПР из строя. Но, направление доработок было понятно и штат принялся за работу. Производство на время остановили и рабочие, которые в поте лица, крутили и точили, варили и прикручивали, наконец то остановились и расселись на траве, в тени корпусов.

Близилось время обеда. Обед сейчас вместо привычной столовой привозила полевая кухня, в которой все было гораздо вкуснее и всего больше. Мясо, крупно нарезанными кусками и в борще и в гуляше, чай, крепко заваренный из настоящих, полновесных граненных стаканов, сахар, сливки, масло, сметана все без ограничений. Вот и сейчас трижды посигналив приехало несколько будок, к бортам которых были прикреплены складные столы и скамейки, сделанные из пластика и алюминия. Народ оживился, заговорил. Быстро поставили на алюминиевые ножки столы и скамейки, толстые кухарки подавали горячее, первое и второе. Очереди у кухонь были не большие и работяги достаточно быстро набрав «и того и другого, и можно без хлеба», расселись по своим местам, балагуря и переговариваясь. Минут через двадцать подошли сотрудники конструкторского отдела робототехники, немного помежевавшись с тарелками, они наконец нашли себе место на скамейках, среди рабочих.

Ярко светило не сильно жаркое солнце, прохладный ветерок обдувал разгоряченные лица, пахло, машинным маслом, жженым железом и трудовым потом. Мужики вполне освоились с «белохалатными» еще на производстве и не сбавляя тона, продолжали обсуждать волнующее одинаково всех. Вопрос был один — что случилось?

— … хошь верь, хошь не верь, нету уже Иванково, — сказал один из работяг, сидящий напротив Гоши. Он только что закончил первое и теперь отодвинувшись немного назад, ослаблял ремень.

— Та не бзди, ты, — ответил ему товарищ. — Шо там может статься? Если б шо було, так уже б по радио растрезвонили. Вон у интернете бы казали.

— Я те говорю, у меня кума недалеко живет, — взяв вилку для потребления второго гнул свое первый. — Она говорит, оттуда даже бежать никто не успел.

— От ты судитель какой, а? Тикать некому, потому шо ни було ничего! Чего тикать то, если мирно все, а? — говорящий — седоватый с усами казак посмотрел на окружающих, ожидая поддержки. Его глаза встретились с Георгием и он, найдя третью сторону обратился к нему. — Вот ты, ученный человек, скажи этому тылдычару, шо такого быть не может! А?!

Некоторые из сидящих за столом прислушались, на время снизив голос. Гоша, чувствуя не званное общее внимание к нему, взял салфетку и вытер ею губы. Он видел бой на видео, но впопыхах ему никто не говорил ему о том, можно ли разглашать такую информацию или нет. Он снял очки, сложил их и спрятал в карман. Лицо его начало краснеть, он никогда не любил врать, да этого особо при его работе и не требовалось, но сейчас горькая пилюля правды встала ему поперек горла. Мужики толкая друг друга в бок локтями, останавливали разговоры, показывая на конструктора, лицо которого предательски краснело. За их длинным столом воцарилась практически полная тишина лишь два человека на углу стола негромко что-то говорили друг другу, не обращая внимания на окружающих. Гоша не в силах сказать покачал головой.

— Шо беда? — понимая что слухи о гибели Иванково могут быть правдой, растерянно моргнул казак.

— Беда мужики, беда, — наконец выговорил конструктор. — Сейчас будем конструкцию чуть-чуть дорабатывать и на калибр двенадцать и семь переводить. Через два часа привезут.

— Ай-ай-ай… — протянул казак, схватившись за голову. — Ай-ай-ай…

Сосед сбоку слева, здоровый и по лицу видно добрый мужик, толкнул Георгия плечом.

— Ну ты расскажешь, что ли, нет?

— Не положено, — нашелся конструктор. — Потом скажут, а нам нельзя.

— А-а-а, — протянул сосед.

Обед продолжился, но уже менее жизнерадостно. Георгий был уверен, что им все расскажут про зомби и про всего лишь одну отбитую улицу, ведь он не один смотрел видеозапись. Погруженный в свои мысли он поел, когда уже было собрался уходить, здоровенный мужик что сидел слева протянул ему яблоко.

— На возьми, Гоша, яблочко. Это наше, с огородов, — басом сказал он.

Георгий слабо улыбнулся.

— Спасибо.

 

Глава 19. Путь в темноте

Неровные шероховатые выступы в тенях которых таилась темнота чернее самой ночи, слабое мерцание черных свечей, теряющих свой свет на мрачных каменных поверхностях, приглушенный равномерный шум двух источников и высокий массивный трон, на котором сидело не менее высокое существо, едва различимое в плавающем мраке. Когда то давно он был человеком, потом он долго, очень долго, слепо бродил в темноте не помня себя и не понимая смысла времени, гонимый голодом по одним и тем же кругам, не имея источников света, тепла и звука. Потом он что-то вспомнил и смог выйти на поверхность. Там он вдруг смог объяснить себе свое предназначение и свято верил в него, обращая в свою веру других, пока далекий отсвет прошлого, запечатленный на бумаге не напомнил ему большее, не напомнил ему кем он был еще до подземелий, и тогда он понял свое заблуждение и перестал быть тем, кто ведет за собой. Но сейчас, неизвестно кем брошенный жребий предлагает ему снова иллюзию выбора, либо уйти с этого трона, погибнуть, добровольно заморив себя голодом, сойти с ума в темноте и одиночестве, но сохранить многие жизни, либо остаться на троне и получить то, о чем он когда-то только мечтал — последователей которые придут добровольно и которых он сможет вести туда, куда захочет. Голода Лука не боялся. Про голод он знал все. Он мог выделить три самые страшные стадии голода. Первая стадия, когда человек испытывает голод это нормально, вторая стадия, когда голод испытывает человека, постепенно доводя его до края, срывая тормоза, ставя перед выбором съесть себе подобного или умереть, и третья стадия, когда голод испытывает голод, потому что человека в нем уже нет, человек уже становиться сторонним зрителем наблюдая за тем как умирает и разрушается его тело. Он доходил до последней, когда человек внутри перестает сопротивляться, отдаваясь на милость всего что окружает его и что находится в нем. И он победил. Колония больше не указывает ему когда и кого есть. Он знал что убивая голодом себя, он убивает и его мучителей, только одна мысль о том, что он уничтожает и поработившее его тело ДНК, облегчало саму мысль о смерти.

Но одиночество… Десятки лет в темноте и тишине… Оно сломало что-то в нем, оно поселило в нем отчаяние, сломало волю и здравый смысл… за что, за что он должен переживать это вновь? Почему ради спасения других он должен убивать себя? Особенно сейчас, когда появилась она. Та чья душа возможно испытала муки сродни его, та которая не боится самой смерти, возможно даже призывая ее. Та которая, так же как и он находится в одиночестве, возможно еще худшем чем он. Одиночество среди мира полного людей — худшая пытка. Худшая пытка потому, что среди всего многообразия выбора действительно нет того, кто бы соответствовал силе ее души, кто мог бы вместе с ней нести ее пламя, высоко держа его в руках, нежно закрывая если понадобиться от ветра и непогоды, разбивать встающие перед ней стены или разбиваться о стены вместе. Но никто не смог дойти до тех глубин, до которых дошла она, никто не смог защитить ее от того что досталось ей, и только поэтому ей пришлось разбиваться о стены самой, потому что больше никто… Пламя черных свечей молчаливо кивало его мыслям. Привлеченные столь долго горящим светом прилетели два ночных мотылька. Странно что они появились здесь. Один из них кружась над свечой слишком близко подлетел к ней и чиркнул крылом по пламени. Пустив едва уловимую струйку дыма опаленным крылом, он упал в темноту. Лука непроизвольно издал возглас, словно хотел предупредить его. Он встал и нашел светящееся в темноте серым насекомое. Положив его на ладонь он осмотрел крыло, которое было прожжено посередине. Второй мотылек тревожно летал над ладонью Луки, кидая беспокойную маленькую тень на лицо получеловека.

— Ну что же ты… — прошептал Лука.

Черные большие выпуклые глаза, длинные пушистые антенны усов, по форме напоминающие папоротник, мохнатые шевелящиеся лапки, безостановочные попытки перевернуться и улететь. Что-то это напоминало ему… Лилит. А кто тогда опалил ее и бросил в темноту? Он? Нет. Она уже была в темноте, до его появления. Тогда он — это беспокойно летающий над ней мотылек. Да.

Они с братьями могли передавать друг другу покрывало жизни, которое не было общим, но одинаковым у всех, это то что связывало их и многое позволяло почувствовать на расстоянии, но перед ним лежал мотылек, насекомое, даже не теплокровное. «— Что ж — подумал Лука, — я попробую…». Он видел что мотылек лежал не только на его левой ладони, но и в сером прозрачном поле его собственной руки, он буквально утопал в ней. Боясь навредить насекомому он осторожно протянул прозрачную эфирную капельку энергии с указательного пальца к брюшку, пытаясь нащупать какой-то код, приходящий на уровне ощущений, чтобы подсоединиться к энергетической оболочки мотылька. Но плавно льющийся с указательного пальца поток стекал с его тела, не находя зацепки. Давать оказалось труднее чем забирать. Он делал попытки еще и еще, на уровне, неподдающемуся пониманию человеческой части мозга сделать так, чтобы льющийся на мотылька поток стал ласковым и добрым, щекочущим и нежным. Наконец мотылек замер, перестав шевелить лапками, словно чувствуя что-то, отсвечивая черными выпуклыми глазками, входя в контакт с существом. Прожженное отверстие в крыле вдруг блеснуло ярко серым, не видимым обычному человеческому глазу светом и затянулось. В миг проросли прожилки скелета крыла, между ним натянулась прозрачная мембрана, тут же покрывающаяся серым узором. Лука быстро убрал палец, прервав контакт. Он не знал, точно, да и не хотел экспериментировать, вдруг избыток энергии убьет насекомое? Мотылек перевернулся, пополз по ладони, неверно перевешиваясь крыльями то в одну, то в другую сторону и вспорхнув крыльями полетел в темноту. Второй мотылек метнулся вслед за ним. Лука проводил их взглядом. Да он умеет не только убивать, а значит он еще может пожить на этой земле. На этой Большой Земле. Лука изобразил на лице что-то вроде улыбки, встал и пошел к источнику. Он не был особо голоден, по крайней мере внутренне волнение в ожидании Лилит сжигало его сильнее, но он не хотел, чтобы приступ застал его не в то время и не в том месте.

Он пробыл у источника дольше обычного, наверное с пол часа. Шум водопада завораживал. Оба источника светились по разному, ведь и в источнике чистой воды тоже были свои микроорганизмы. Почувствовав что-то, словно вынырнув из сна он развернулся и быстро пошел обратно. Напротив трона стояла Лилит в своей длинной черной накидке с капюшоном. Лицо ее было бледно, а взгляд вспыхнувший радостью при его виде был настолько ярок, что Лука не выдержал, улыбнувшись в ответ. Не слишком похоже на демона.

— Лука, — она выдохнула и стремительно подошла к нему, тут же прильнув, обняв его руками. — Я испугалась, я думала ты…

— Ушел? — договорил он.

Он не успел отстраниться, но и какой сейчас был в этом смысл? Она пришла чтобы остаться. Лилит доверчиво взяла его за руку и проводила до трона. Ее рука была и холодной и теплой одновременно.

— Я решила взять это с собой, — она достала из кармана колокольчик. — Когда ты в него позвонишь, придут братья и принесут то что мне будет нужно, — сказала она положив предмет на подлокотник. — И еще… я хотела попросить.

— Все что угодно, — не думая ответил Лука.

— Нас много. Тех кто готов обратиться, мы все мечтаем об этом. Ты разрешишь мои братьям присутствовать когда я вернусь сюда снова? — спросила она усаживаясь ему на колени так, чтобы сжимать своими бедрами его, а ладонями держаться за его плечи.

У Луки от яркого женского тепла сбилось дыхание. Мягкая кожа, черные волосы выпадающие из под капюшона, впервые за столь долгое время прикосновения теплотой рук… Подумать только, прикосновение женской ладони, впервые за десятки лет. От этого получеловека бросило в жар, который неожиданной, странной и спасительной человеческой болью заявил о себе во всем теле.

— Да… Ты хорошо подумала? — последний раз спросил Лука, опуская свои руки на ее бедра.

Вместо ответа Лилит чуть привстала и жарко поцеловала его в губы. Обратного пути больше не было. Он поцеловал в ответ, с наслаждением чувствуя ее тепло и слыша едва заметный стон облегчения. Она отстранилась от него, встав на землю. Одним движением расстегнула верхнюю пуговицу накидки, и та соскользнула, обнажив тело девушки. Она была нага, лишь черные сапожки на небольшом каблуке изящно оканчивали ноги. Длинная татуировка начинающаяся от щиколотки левой половины тела в виде цветущего дерева или бесконечного цветка тянулась до ключицы. Каждый листок, каждый цветок был прорисован с идеальной четкостью. На запястьях расположились змеи, своими телами образующие браслет, и выползающие изящными головками на пальцы. На правом плече многоугольная звезда, в уголках которой были незнакомые символы. Лука приоткрыл рот, откровенно любуясь и ее красотой. Поняв его взгляд она улыбнулась и повернулась спиной, убрав волосы вперед, оголила нежную шею и лопатки. На спине гордо и величественно восставал из пепла феникс. С его крыльев, распростертых от лопатки до лопатки стекали огненные капли, глаза светились жаром пламени, а в лапах взлетающего существа словно камешки были зажаты человеческие черепа.

— Нравится? — лукаво спросила она.

— Великолепно… — заворожено отозвался он.

Она подошла и снова поцеловала его. Теперь у них было пятнадцать, двадцать минут времени, может быть час до того как стремительно растущий в ее теле вирус лишит ее чувств.

* * *

К концу светового дня командование доложило что с успехом было отбито еще пять улиц и теперь вся территория до улицы Розваживска была под контролем. Общее количество уничтоженных зомби было около пятисот человек, выживших среди мирного населения не было, а из потерь военной части десять ПР временно вышло из строя. Солнце медленно закатывалось за горизонт, окрашивая все в оранжевый и красноватый цвет. Отошедшие на исходную часть войск в количестве полусотни человек, под прикрытием ставших им «родненькими» ПР762, встали лагерем в паре километров от Иванково, но возле самого Иванково продолжались бои. Несколько многоэтажек, которые оказались пусты, очевидно по той причине, что зомби там просто нечего было есть и они покинули здания, были зафиксированы на карте как зачищенные. Операторы поисковых роботов находясь в своих машинах следили за событиями вплотную подъехав к Чернобыльской улице, но не заезжая в населенный пункт, а между тем три десятка ПР самостоятельно двигались на правую сторону улицы Розваживска, заезжая туда, куда это было возможно. На этот раз нелюдей было гораздо меньше. Очевидно поняв что противостояние бесполезно они покидали свои дома и укрытия. Самое страшное было наверное то, что они все еще считали себя людьми, по инерции делая то, что умели лучше всего. Некоторые из них пялились в выключенные телевизоры, другие находились в сараях рядом с мертвым скотом и курами, подсыпая корм или работали в почерневшем огороде, но таких было мало. Каждый второй или третий дом были пусты. Скорее всего обратившись они покинули эти места, либо были вывезены ранее, либо сбежали еще до заражения, но судя по количеству спасшихся, таких были единицы. Люди просто не могли понять, почему то в одном, то в другом доме начиналась драка, визг женщин, иногда одиночный выстрел охотничьего ружья и находились в своих домах, дожидаясь, пока пятнистый в военной форме влезет и в их окно.

Разрозненная стрельба ПР и равномерный гул дежуривших винтокрылых машин на высоте стали привычными для уха. Подъехавшие к первой улице военные внедорожники, стали в ряд, заглушив двигатели и выключили фары. В каждой машине было четыре человека, водитель и три оператора с ноутбуками. Вступившая в свои права юная ночь и полнолуние, делали развернувшуюся перед ними картину уютной. Беленные домики мирно стоящие под ярким светом луны, кустики смородины возле низенького забора рядом с окнами, яблони, крапива густо поросшая с наружной стороны тех же заборов… Здесь еще было много зелени, гораздо меньше ее становилось там, за первой улицей. Один из сидевших на заднем сиденье крайней правой машины операторов вынул из уха наушник.

— Если так пойдет, то вычистим точку дня через два, — обратился он к товарищу.

— Калибр бы покрупнее, — не отвлекаясь от экрана, на котором показывалась одна большая картинка с передней камеры и две небольшие выше с камер смотрящих на восемь и на четыре часа.

— Да, калибр конечно мелковат, — крутя головой и разминая затекшую шею согласился первый.

Внезапно его взгляд наткнулся на силуэт человека, стоящего в проеме калитки дома напротив. Солдат замер, едва дыша толкнул товарища. Фигура не двигалась. Штаны, ветровка, борода… как будто местный житель, но… жителей здесь уже нет. Поняв что его обнаружили, или решившись на что-то фигура двинулась к машине. Фары были выключены, а лица сидящих, освещаемые ноутбуками были хорошо видны снаружи. Луна, освещавшая крепкого бородатого старичка, не давала достаточного освещения чтобы увидеть самые важные детали его лица — пятна. Сидящий позади водителя нервно пнул впереди стоящее кресло ногой.

— Чего, — возмущенно пробубнил дремавший водитель.

— Фары включи! — шепотом сказал солдат.

— Чо? — не понял водитель.

— Фары, баран! — прошипел тот и для убедительности со всей дури пнул кресло водителя.

Чертыхнувшись и растерявшись на секунды водила включил фары с опозданием, дедок стоял уже справа от машины, заглядывая к окно переднего сиденья. Он сладко вдохнул воздух и с аппетитом пошамкал губами.

— Чего случилось, касатики? — спросил он, вдыхая воздух салона.

Солдаты опешили. Лица подошедшего все еще нельзя было рассмотреть, но никто из них не решался включить свет в салоне.

— Тебе чего, дед? — не своим голосом спросил сидящий на переднем сиденье.

— Мне то? — он издал звук похожий и на кашель и на смешок. — Я вот даже не знаю, тихо все как то стало… не по себе мне. Корова издохла, козы тоже, одна за другой, думал хоть курей проверить… мор какой-то. Только возьмусь, все дохнут. Дай думаю, хоть с живым человеком поговорю…

— А ты сам то… — водитель включил салонный свет.

Бледная кожа пожилого человека была сплошь усыпана коричневыми пятнами, возможно их можно было бы выдать за старческую пигментацию, но глаза с ненормально пожелтевшим белком были до жути не похожи на человеческие.

— Дай-ка я к вам сынки сяду, — бесцеремонно сказал дед и дернул заднюю дверцу автомобиля, открыл ее, тут же громоздясь внутрь.

— А-а-а! — в ужасе закричал ближайший к нему солдат и, выронив ноутбук на пол, ударил деда ногой в грудь.

Тот словно и не заметил удара, крепко держась за спинку сиденья он таки влез в салон и закрыл за собой дверь.

— Ну давай, сынку, езжай, — недобро скомандовал он. Водитель, колебавшийся между тем выпрыгнуть из салона или делать то что ему говорят заколебался. — Езжай, езжай, а то сейчас дуну, останутся от тебя только рожки, да ножки, как от того козлика. Ехай, кому сказано! — прикрикнул он.

— Куда? — проблеял водитель.

— В часть, к вашим, — вполне добродушно ответил нелюдь.

Водитель неверной рукой потянулся к ключу зажигания.

— Ты что делаешь, идиот! — сдавленно прошипел на него его сосед справа, сидящий на переднем сиденье.

Дедок открыл рот, буквой «О» и сидящий спереди затих, посерев и став лет на пятьдесят старше. Не в силах ничего более сказать, он завалился вперед, ударившись головой о пластиковую панель автомобиля. Сидящие рядом с зомби сзади, просто потеряли сознание запрокинув головы назад и открыв рты. Дед деловито намочил палец слюной и тщательно провел им по внутренней полости рта обоих сидящих без сознания солдат, любуясь наблюдаемыми им процессами.

— Поехали, — скомандовал он, для убедительности положив руку на плечо водителю.

Машина рыкнула мотором, дав резкий газ развернулась и поехала в сторону части.

 

Глава 20. Убирайтесь!

Армейский внедорожник уже подъезжал к стоящей в поле в окружении ПР762 части. За ним на небольшой высоте летел вертолет, цепко держа лапой прожектора.

— Молодец, солдат, — похвалил водителя нелюдь. — Сообщи своим чтобы помогли. Раненые у тебя, — прошептал дедок, ложась на пол салона.

Водитель был уже менее чем в сотне метров от переносного шлагбаума части, но нашел в себе мужество и выдернув ключ зажигания выпрыгнул на ходу из машины. Кувыркаясь в траве он наконец остановился, но вскоре вскочил и сильно хромая, практически волоча ногу побрел в сторону лагеря. Вертолет застыл над ним, ослепляя светом, в то время как к остановившейся машине приближалось насколько солдат следующих за парой поисковых роботов. Водитель закрывая глаза от яркого света прожектора что-то кричал, показывая на машину. К нему так же двигался ПР и два солдата с автоматами.

— Он там, в машине… — наконец расслышали они сквозь шум винтов, отдалившегося чуть дальше вертолета.

Один из военных, тут же понял о ком идет речь и схватив рацию закрывая рот ладонью от посторонних шумов передавал это остальным. Солдаты окружавшие машину, тут же развернулись и побежали назад, не стесняясь показывать противнику спину, а сбежавшего водителя заставили встать на колени, подняв руки над головой, не приближаясь к нему и держа на прицеле. Вертолет сместился в сторону внедорожника, приготовившись к стрельбе по транспорту. Один из поисковых роботов, приблизился к приоткрытой дверце водителя. Открыв на распашку манипулятором дверь, ПР заглянул внутрь. Его камеры высветили умирающего на переднем сиденье старика в военной форме, тусклым взглядом глядящего на робота. Старик открыл рот и слабо качал в отрицательном жесте головой. Этого было достаточно. Оператор дал короткую команду и оба робота, стремительно отъехав на десяток метров открыли огонь из пулеметов, расстреливая салон. Вертолет короткой очередью из тридцатимиллиметровой пушки несколько раз прошил внедорожник. Раздался взрыв. Автомобиль подпрыгнул и накренился, из него выкатился горящий человекообразный силуэт и покатился по траве, которая тут же начинался стремительно чернеть за метры от него. Роботы, получив новую команду через несколько секунд перевели огонь на потухающий и дымящийся остов. Содрогнувшись от первых очередей дымящаяся груда размолотых костей и горящей плоти перестала реагировать на попадания, но ПР продолжали стрелять в него еще несколько минут, пока не закончился весь их боезапас, и еще долго после этого продолжали держать черную, бесформенную, дымящуюся груду органики в прицеле раскалившихся стволов пулеметов.

После этого всем машинам с операторами было приказано отъехать на сотню метров от населенного пункта, не глушить двигателя и не гасить фары. Дополнительно было выделено еще два робота, курсирующих в режиме патрулирования вокруг компактно в два ряда вставших машин.

* * *

В ночь с тридцать первого августа по первое сентября роботизированная войсковая часть отбила еще три улицы и прибрежные домики у реки Тетерев. Это обошлось дороже. Кроме потерь трех военнослужащих и одного раненного водителя, сломавшего ногу прошедшему безжалостный дезинфекционный душ и десяток тестов, мазков и заборов проб, перед тем как его приняли в госпиталь, было потеряно еще несколько машин. Зомби, начали что-то вроде партизанского сопротивления, организованно группой в несколько существ отвлекали робота, а потом обливали бензином и поджигали, сбегая с места как только в их сторону направлялись другие ПР и вертолеты. Но утро, осветившее местами горящий населенный пункт показало совсем неожиданную картину. Перед глазами у операторов заступивших на дневную смену, кроме ожидаемых картин запустения и разрушения, мертвого скота, черных огородов и деревьев появились надписи, сделанные на стенах домов улицы Толочина: «Убирайтесь!». Надписи были сделаны краской и на рекламных щитах, и на окнах домиков, и на стенах многоэтажек.

Зомби, определились с ситуацией. Они поняли кто их противник, не понимая причины почему у них вдруг появился враг и не понимая толком что же собственно случилось с ними. Командование приказало приостановить операцию, срочно нужен был переговорщик. Возможно пораженных вирусом получится вывести на мировую или прийти к какому-либо соглашению. В любом случае упускать такой шанс было нельзя. Для этого экстренно был поднят Худных Алексей Викторович, ответственное лицо по закрытым зонам, куда в первую очередь входила Зона отчуждения вокруг ЧАЭС. Именно специалисты из Зоны лучше всех ориентировались в вопросах зомбированных и им подобных человекообразным мутантов.

Через очень короткое время голубоглазый разговаривал по телефону с приставленным к Гудину Трофиму человеком.

— Как в Турции? — переспросил голубоглазый смутно вспоминая что-то.

— Ну вы же сами сказали, Алексей Викторович, пусть летит отдыхать, нам с наблюдения не сходить. Потом у вас на второй линии срочно что-то было, — уверенно объяснял ему мужской голос.

— Ах, да… черт… совсем забыл, — приложил руку ко лбу голубоглазый. — Когда обратно?

— Так они с семьей вчера прилетели. Сейчас начало утра, мы в номере аппаратуру установили, наблюдаем. Спят.

— Ясно. Отбой, — скомандовал Алексей и положил трубку.

Звонок застал его еще дома, когда он только собирался на работу, поэтому сейчас он сидел на кровати в отглаженной голубой рубашке, при галстуке, в носках и без штанов. «— Нужного специалиста на месте не оказалось, — глядя в сторону понял он. — Остается Янтарь, а там только один спец с опытом». Подумав еще немного, он нажал несколько кнопок на телефоне и сделав хмурое лицо приложил трубку к уху.

— Да, Алексей Викторович. Здравствуйте. Слушаю вас, — раздался полный готовности выслужиться голос Водопьянова, директора научного комплекса Янтарь, чьи акции в свете последних событий резко полетели вниз.

— Николай Николаевич? Приветствую, — хмуро поздоровался голубоглазый. — Мне тут на Большой Земле ваш человек нужен… Ваш, ваш, — выслушав что-то подтвердил он. — С зараженными пообщаться… Ага, зомби. Да. Вот, вот он. Да готовьте его. Вертолет будет, через… у вас там тихо все? — спросил он глядя на настенные часы на стене. — Через час будет. Все. Отбой, — и не слушая, мечущего бисер в телефонную трубку Водопьянова он положил трубку. Затем на несколько мгновений застыл, вперившись взглядом в противоположенную стену, пожал плечами. — И этот тоже сойдет…

* * *

Через два часа недалеко от Иванково в отдельно стоящей роботизированной военной части приземлился вертолет Ми-8. Из него вышло три человека в невиданных доселе военными этой части комбинезонах «Сева». Первый среднего роста, с одним лишь пистолетом у пояса, а двое других крупные бойцы вооруженные кроме пистолетов, современными стрелково-гранатометными комплексами ОЦ-14, с оттопыривавшимися от запасов боеприпасов разгрузками. Забрала всех трех прилетевших были поляризованы и сквозь отражающую поверхность невозможно было разглядеть лиц. Проследовавшие за первым человеком бойцы были мечены черно-красными нашивками в виде щита с мишенью и яркой надписью «Долг». Одной своей походкой они внушали неосознанный страх простым солдатам. Мягкий, осторожный шаг, какая-то вживленная в тело, но просвечивающаяся через движения настороженность, пружинистость, экономность движений и готовность к действию, словно два хищных зверя, мастера убийств и выживания попали вдруг из своей смертельной для жизни среды к тем, кто просто не готов бороться за свою жизнь. Военные, притихли, провожая их взглядами до специально подготовленной для них машины. Если первый человек сразу сел на переднее место рядом с водителем, то бойцы, очевидно получая информацию по выделенной линии связи перед тем как сесть обернулись, зафиксировав в памяти окружающее пространство, возможно даже успев посчитать людей, осмотрели дорогу вперед и перед тем как погрузиться в машину, перевели оружие из положения у пояса к положению на живот. Это получилось автоматически, так естественно и точно можно было обращаться с оружием, если ты сутками не выпускаешь его из рук. На самом деле так оно и было. Машина рыкнула двигателем и осторожно, двигаясь со скоростью не более сорока километров в час двинулась по полю в сторону Иванково.

Один из офицеров, приложив небольшую рацию ко рту сообщил.

— Специалисты к вам выехали. Встречайте, — затем пристегнул рацию к поясу, выдохнул, расширив глаза и сообщил никому и одновременно всем кто мог его услышать, озвучивая общее мнение повисшее в воздухе. — Блин, звери какие-то. Из Зоны доставили.

Солдаты, подхватив волну негромко заговорили, впечатленные увиденным. Они, конечно, слышали про Зону, про мутантов, на уровне слухов, но сейчас только вид тех кто там живет, даже не заглядывая в лица произвел на них неизгладимое впечатление.

* * *

— Ну что, Капезыч, есть что сказать уродам? — спросил долговец управляющий внедорожником по кличке Ящер.

Сидящий рядом с водителем открыл забрало, отодвинув его в сторону, обнажил довольно широкое азиатское лицо со светлой кожей. Берик Капезович, сотрудник шестой лаборатории Янтарь, а это был именно он, глубоко вдохнул воздух бивший через настежь открытое переднее окно.

— Не могу ничего сказать. Надо будет по месту ориентироваться. Сейчас бы узнать они вообще способны к адекватному общению с людьми или нет, — сказал он разглядывая в зеркале заднего вида сгоревший остов внедорожника, который стащили с дороги. Комбинезон «Сева» не давал достаточно степеней свободы, чтобы обернуться полноценно в нем, сидя в машине.

— Если они соображать не будут, сразу в расход их, — спокойно, с уверенностью человека знающего цену своего слова, а потому не сулящей ничего хорошего для врага сказал сидящий позади боец по прозвищу Холод. — Тут у них роботы зачищают, вроде нашего Коллектора, только с автоматом. Дельная штука.

— С пулеметом, семь шестьдесят два, — поправил Ящер.

Холод посмотрел на товарища.

— У тебя в «Грозе» какой калибр? — спросил он.

— Девять, — ответил Ящер.

— И у тебя автомат? — уточнил Холод.

— Ну да, — поколебавшись ответил долговец, слегка вильнув рулем.

— А у них значит семь шестьдесят два — пулемет?

— Ну, конструктивно да… пулемет, — снова вынужден был подтвердить Ящер.

Холод, хоть этого и не было видно через непроницаемое забрало скривился. Его дружбан и приятель Ящер прекрасно понимал эту паузу.

— Ящер, давай так, все что до девяти миллиметров — автоматы, все что больше — пулеметы, — не в силах передать иначе свое презрение к такому мелкому калибру предложил Холод.

— Ну а пистолеты? У меня «Компакт» патрон ноль сорок пять а.с.п. калибр одиннадцать сорок три мэмэ. Это что значит у меня пулемет? — решив отстоять официальную классификацию огнестрельного оружия, задал провоцирующий вопрос Ящер.

— Пистолет. Обойма короткая, — резонно ответил Холод.

— А если нарастить? — не унимался Ящер.

— Если нарастить, то пистолет — пулемет знаешь такое? — немного с язвой спросил Холод.

— О, как… — немного растерявшись от приведенного, в общем-то не лишенного логики аргумента, сказал Ящер.

Не известно чем бы закончилась словесное единоборство двух друзей, если бы не группа стоявших в два ряда внедорожников и приблизившиеся дома Иванково. Капезович захлопнул забрало. Их просили не светиться, он не спрашивал почему и для чего, но указание начальства — есть указание начальства. Камера, которая установлена на уровне глаз, внутри шлема прекрасно все показывает и прослушивает, и нет никакой необходимости дразнить Водопьянова, который, к слову, после ухода Трофима стал гораздо более чувствителен в личном общении с рядовыми сотрудниками Янтаря. Машина ведомая долговцами остановилась в десятке метров от группы армейских внедорожников, в которых сидели люди, а к ним уже мчались на всем ходу, подбрасывая редкие оторванные стебельки травы, два ПР762. Долговцы не стали выходить из машин, дожидаясь когда к ним подойдет офицер и введет в курс дела, который возможно окажется другим, чем тот который был передан им через посредников. Быстрым шагом к ним, оглядываясь по сторонам подошел капитан.

— Капитан Ермольчук, — отдав честь представился он. Его взгляд в ожидании уставился на отражающие его самого поверхности забрал.

— Здорово, капитан, — отозвался Ящер, показав ладонь комбинезона. — Как обстановка?

Поняв, что к ним прислали людей, чьи полномочия, а возможно и звания выше его собственных, он вытянулся в струнку и глядя в крышу внедорожника перед собой доложил.

— Активные действия приостановлены, согласно приказа, до вашего появления. Обстановка контролируется с земли и с воздуха. Передвижения противника не обнаружены. Время подлета авиации до двух минуты.

— Вольно, капитан, — скомандовал Ящер. — Дай-ка свой планшет, — попросил долговец указывая на электронный планшет с картами и последними данными со спутников, которыми можно было пользоваться и координировать свои действия в режиме реального времени. Капитан замер, соображая что делать. — Ты, спроси разрешения, подождем, — успокоил его Ящер, отвернувшись от взявшего в руки рацию военного и принялся изучать ПР, один из которых встал напротив машины и чуть-чуть поворачивал стоящие друг на друге башенки, наводя то один, то другой глазок на людей, идентифицировать которых ему не получалось.

Этим же занимался и его товарищ Холод, разглядывая стоящего рядом с его дверями второго робота, также остановившегося и пытающегося просканировать явно человекообразное существо, не попадающее ни под один из его параметров. Костюм высшей защиты «Сева» не пропускал тепла ни снаружи ни изнутри, лица не идентифицировались, но движения и звуковые волны вполне попадали под определение «человек». Не имеющие достаточной фрагментарной базы и предусматривающих ситуацию алгоритмов роботы следуя инструкциям цикл за циклом гоняли получаемые параметры по микросхемам, не в силах прийти к какому либо решению.

— Не стрельнет? — обеспокоено спросил Ящер, таким тоном будто спрашивал про собаку мол: «не укусит ли?», глядя как щитки короба, по форме напоминающий ящик для инструмента чуть приоткрылись, словно пес чутка вздыбил шерсть и оскалил зубы.

Лицо военного едва не обронило самодовольную улыбку. Он помедлил секунду глядя на ПР и снова взялся за рацию.

— Отгоните песиков, — негромко сказал он операторам.

Кому надо услышали приказ и ПР, потеряв всякий интерес к сидящим в машине людям двинулись обратно по своим маршрутам. Через минуту рация капитана зашуршала и он, выслушав говорящего, сказал «Есть!» и передал свой планшет долговцу. Ящер потыкал стилом в экран, нашел нужную карту и поблагодарив капитана двинулся в Иванков. Военный оставшись один на дороге вздохнул, почесал под фуражкой, что-то сообщил по рации и пошел обратно в сторону стоявших лагерем машин.

Ехать было недалеко, по улице Киевской до улицы Толочина. Если для военных Большой Земли картины разрушения, мертвых животных, локальных черных пятен, иногда летящих с деревьев или несомых ветром черных листочков, черной поземки из растительных останков или просто действительно выгоревших мест был угнетающим, то для прибывших из Зоны, знающих что здесь кроме зомби больше ничего нет, даже простеньких аномалий это была территория еще более спокойная чем Кордон.

— Красота… — чему-то своему сказал Ящер, проезжая мимо огромного выжженного черного пятна.

Пятно располагалось между двумя далеко отстоящими друг от друга домами, на залитой солнцем лужайке, под линией проводов электропередач, тянущихся вдоль дороги. По отсутствию светлой золы на пятне и правильной форме можно было понять, что это последствие воздействия зомби.

Все что они видели и о чем говорили фиксировалось на камеру, но долговцев это мало волновало. Зона давным-давно оставила в них свой отпечаток, и теперь бойцы невольно видели все через призму аномальной территории. Наконец показалась улица Толочина, название которой читалось на покосившемся указателе.

— Приехали наука. Выходим, — скомандовал Ящер выбираясь из машины. Оказавшись снаружи, он огляделся, не закрывая двери и не двигаясь. Чуть ли не с десяток ПР762, стянулись к ним. — Филин, дай прямую связь с операторами, — попросил он. Через минуту связь была предоставлена и он уверенно, точно зная что делает дал команду. — Раз, раз… говорит Ящер. Пару роботов на охранение машины, остальных спрячьте не отсвечивайте. Вертолеты уберите подальше, слышно здесь, пугать будут. Наблюдатели, следите за нами, если понадобиться выручайте, — последним обратившись за наблюдающими посредством квадрокоптеров координаторам.

Дождавшись, пока все стихнет, а железо спрячется куда сможет, он развернулся и махнув рукой остальным двинулся в сторону дома с табличкой пятьдесят восемь «А», на стене которого было вырисовано черной краской из баллончика «Убирайтесь!». Ветер катил черные тополиные листья по асфальту, и прибивал их к бордюру, словно наступила осень. Но не золотая осень Большой земли, и не вечная серая осень Зоны, а черная осень. Черная осень бессмертия.

Первым пошел Ящер, за ним последовал Капезович, а замыкающим Холод. За домом с надписью располагался ряд металлических гаражей, стояло несколько машин, пара зеленых тополей, кидающих шевелящиеся тени листвы на входящих во двор, справа еще одна пятиэтажка с табличкой пятьдесят шесть, стоящая перпендикулярно улице Толочина.

— Самое кровососное место, — негромко сказал Холод, рефлекторно беря на мушку приоткрытый гараж.

Ящер достал детектор жизненных форм и включив его медленно крутился вокруг своей оси.

— Ну что? — спросил его напарник убрав оружие, но продолжая разглядывать потаенные уголки двора.

— Шесть штук, — негромко сказал Ящер. — Желтые. Четверо сигнал чистый, остальные не понятно, может в схроне, может за железом, может солнцем нагрело чего. Разберемся.

В динамиках внутренней связи раздался голос Филина, еще одного долговца, прилетевшего с ними и оставшегося на базе, для обеспечения связи и координации действий с военной частью.

— Ящер, тут пехота волнуется, насчет количества. Говорят опасно, — его голос был ровным и даже равнодушным, словно он смотрел кино, и параллельно отвечал что-то по телефону.

— А чего они за них волнуются? Капезыч то стрелять не будет… — сурово пошутил долговец, ощутив чувство гордости за то, что то количество безоружных зомби, которое вдруг может кинутся на них не особо волнует его. В его жизни в Зоне, бывали вещи и похуже. Гораздо хуже. — Вот ближние двое в подъезде стоят, в потемках, дверь открыта, температура отличается. — Ящер показал на дверь пальцем. Иди, наука, твои клиенты.

Капезович выдал что-то не очень разборчивое по внутренней связи и двинулся к подъезду. Мягкий солнечный день, тишина, легкий шелест зеленых тополей, солнечные зайчики прыгающие через их зеленую листву на стекла окон. Покой, мир и уют. Ничего не говорило о том, тут могут убить одним только желанием насытиться.

— Здравствуйте, — достаточно громко сказал Капезович, обращаясь в темноту приоткрытой двери подъезда. — Да, да, вы двое. Выходите, не бойтесь. Мы спасательная бригада. Я доктор, мы вам поможем. Выходите.

Несколько секунд тишины. Затем дверь распахнулась и из нее вышли два молодых человека, покрытых пятнами. Они были как будто напуганы, резкие нервные движения и нервный, голодный взгляд. Одеты были в синие джинсы, один в красной футболке, другой в синей клетчатой рубашке с коротким рукавом. Судя по всему они не были охвачены никакой идеей, как члены Братства, все еще были дезориентированы и действительно не понимали что с ними произошло.

— Присаживайтесь, — напустил на себя «доктора» Капезович, указывая на скамейку при подъезде. — Знакомиться будем. Я Берик Капезович, врач. Извините лица не открою, у вас тут опасная болезнь появилась. Сами понимаете.

Оба пятнистых присели на скамейки раскрыв рот от удивления. Их движения были вполне себе человеческие, разве что чуть более выражены в резкости, но в принципе так резко и порывисто могут двигаться многие молодые люди. Капезович достал из кармана бумажный планшет, карандаш и сел на скамейку напротив.

— Давайте говорите как зовут? Где живете? Какие галлюцинации?

Пятнистые переглянулись.

— Леня, Леонид Петрович Лавреньтев, Толочина пятьдесят шесть, квартира шесть, — сказал один нервно глянув на Холода, смотрящего как будто в сторону. — Это что все галлюцинации?

— Галлюцинации, Леонид, галлюцинации, — спокойным и важным тоном подтвердил «доктор». — Так, а твоя как? — обратился он к сидящему рядом с ним товарищу. Тот не отвечал, лишь набычившись смотрел на спрашивающего и редко, тяжело дышал. Слишком редко.

— Ему совсем плохо, доктор… у него уже припадки были, — нервно покачиваясь ответил Леня.

— Да ты что? — воскликнул Капезович. — Мне надо его осмотреть, дать лекарство, поможешь?

— Лекарство?! А что это доктор? Чем мы болеем? — вполне по-человечески обеспокоенно спросил зомби.

— Это форма менингита такая. Воспаление оболочек мозга, человек с ума сходит срочно в больницу надо. Но сначала лекарство, чтобы приступы снять, — уверенно сказал Капезович и встал подходя к «больному». — А ты пока Лень, расскажи что за приступы, что за галлюцинации… на-ка проглоти пилюлю, — протянул он ему что-то на ладони. — Не разжевывай только, целиком глотай и вот эту другу своему дай.

— Ага, — согласился пятнистый и сделав усилие проглотил поданное. Затем взял другую пилюлю и начал просовывать ее в рот товарищу. — Давай, друган, глотай лекарство. Видишь доктор приехал. Давай Гриня, блин пока приход не начался.

Гриня посмотрел на товарища и с усилием проглотил.

— Так что за приступы, что за галлюцинации? — отходя назад и садясь на скамейку спросил «доктор».

— Блин, как вас…

— Берик Капезович, главный врач по этой болезни, — напомнил «доктор».

— Берик Ка… — позабыв незнакомое слово протянул пятнистый, потом решив не вспоминать продолжил. — Короче, маза такая была, что мы блин… короче… стыдно говорить… но… в общем… он сестру свою как-то прикончил и братика, а я типо… ну… соседскую бабушку кошек ее и собаку, ну свою уже. Но доктор, никому не говорите, это же просто капец как стрёмно, — зомби сделал умоляющий жест и вполне человеческая мимика лица говорила о том, что он все еще думал как человек.

— Понятно. Конечно, не скажу. Врачебная этика, — успокоил его некробиолог. — А что за приступы?

— Не знаю, прям крышу рвет. Прям хочется на человека или на скотину кинутся, схватить его, сожрать, но не так чтоб прям сожрать или кинутся… — Леня запутался в своих ощущения. — Мы доктор и на тебя тоже смотрели как на… не знаю. Но поняли, что не то что-то, что… короче… блин, — он с досадой махнул рукой так и не найдя нужных слов уставился в пол. — Трясет просто как жрать охота. Дома ничего не принимает желудок, даже чай не заходит.

— Ясно, — Капезович сделал несколько чирков на планшете.

— А на стенах домов, кто тут пишет не знаешь? — спросил он.

— Я пишу! — неожиданно раздался грубый, полный сил голос откуда-то сверху.

 

Глава 21. Дядя Миша

— Я пишу! — неожиданно раздался полный сил громкий голос откуда-то сверху.

Капезович первым делом посмотрел на своих напарников, ожидая их команды. Но видимо они давно заметили зомби на верху, потому что ни по внутренней связи, ни движением они не показали что хоть как-то обеспокоены этим. Если бы опасность была реальной, хотя бы на уровне слепого пса, то они бы как минимум знаком показали охраняемому ими сотруднику Янтаря на нее. Только теперь ученый поднял голову. С козырька подъезда на него смотрело широкое лицо зомби, с залысиной, чьи желтые, осмысленные глаза, говорили о том, что уж он то не поведется на сладкие речи некробиолога.

— Вы кто такие? — резко спросил он, не показывая больше чем голову с козырька. — Вы что по нашим домам с оружием ходите? — не менее зло спросил он. — Вам что, не ясно написано, валите на хрен отсюда! Это наш город! Это наши дома! Здесь наше все.

Ученый посмотрел на Леню.

— Это кто? — спросил он.

— Дядя Миша.

— Дядя Миша, спускайся! — крикнул ему Берик. — Взрослый мужчина, а ерундой страдаешь, по козырькам лазаешь.

Зомби выглянул снова. Желтые глаза его недобро блестели. Он пожевал губами, собираясь что-то сказать, но не найдя слов вытянул вниз пятнистую руку и как будто бы щупал сидящего на скамейке человека. Затем также на расстоянии пощупал, стоящего подальше Холода, зло и придирчиво осмотрел Ящера.

— Это кто такие? Почему с оружием? — все также громко, по — базарному сказал, почти выкрикнул он.

— Это сотрудники наши. С оружием, потому что больные вы все, опасные, на людей кидаетесь, — ответил Берик, практически не покривив душой.

Дядя Миша с сомнение посмотрел на «сотрудников», потом на истощенных пареньков и приняв решение привстал и легко спрыгнул вниз с козырька, прямо на асфальт между подъездными скамейками.

— Это мы то больные? Да поздоровее твоего, щенок, будем.

Дядя Миша оказался среднего роста, но толст и крепок, был одет в футболку с синими и белыми полосами, наподобие тельняшки, штаны на подтяжках и крепкие старые ботинки. Взяв Гришу за руку повел его к одному из зеленых тополей, где прислонил его к дереву. Глаза Грини на секунду приоткрылись, он вдохнул, и тополь едва заметно прошелестев листочками стал черным. Леня приоткрыв рот смотрел на это, затем встал и пошел в огород позади, где росли тонкие яблони, рябина и пара кустов сирени. Он зачаровано касался всего руками и оно умирало, просто превращаясь в черное. Листья почти беззвучно скручивались, потрескивали веточки рассыхающейся корой, трава превращалась в черный ковер, рассыпающийся под ногой зомби. Легкий ветерок приподнял черную пыль сломанной травы и погнал ее прочь со двора, посыпая ею асфальт и беленные бордюры.

— Так значит это не глюки… — услышал его тихий возглас Берик.

Руки долговцев уже были на автоматах. Легко было догадаться что у них на уме. У них на уме только одно, расстрелять нечисть и нежить, затем найти других и расстрелять, если не поможет, сжечь. Дядя Миша, убедившись что парни Леня и Гриня пришли в себя, вернулся к Капезовичу, теперь заметив кобуру с пистолетом у «доктора».

— Так ты значит пришел мозги нам вправлять, а доктор? А пистолет тебе зачем? Клятву Гиппократа сдерживать? Вам ясно сказали, убирайтесь! Чё расселся? Мы чё, ваших железок тут не видели? За каким вы сюда припёрлись? А?!

Его лицо если и не дышало гневом, то было искажено каким-то видом отвращения, наверное вызванным тем, что он не может надкусить такую близкую и лакомую добычу. Глаза бегали по земле в поисках камня или дубины.

— Послушай, Миша, — вмешался Холод. — Ты мужик с головой, сразу видно. Ты перед тем как превратиться вот в это с чего начал? С детишек своих, со стариков-родителей?

— Чё-ё?! — изумленно протянул зомби поворачиваясь к долговцу.

— Мы тебе шанс даем, может быть последний в человека обратиться. Ты что не понимаешь, что вас лечить надо?

Зомби осекся. В его глазах мелькнула тень сожаления, воспоминания о чем-то, но тут же прошло.

— Так было нужно. Выживает сильнейший. Те кто не хочет быть сильным, будет мертвым, — его глаза наконец нашли то что искали, обломок кирпича. — А ты дохтор, за то что пацанам голову морочил сейчас ответишь…

Зомби бросился на Капезовича, который подозревая об этом сам откинулся назад со скамейки и тут же откатился в сторону. Зомби не схватившись толком руками за плотную поверхность комбинезона пролетел чуть дальше. Коротко грохотнула «Гроза» в руках Холода, пробив голову зомби в висок и перекосив ее. Дядя Миша упал и затих. Гриня и Леня растерянно смотрели на происходящее. Плотная кожа зомби не дала осколкам костей и мозгам вылететь наружу, поэтому содержимое мозгов не выплеснулось и восстановление черепа и захваченного вирусом содержимого было закончено через пару десятков секунд. Застонав он перевернулся с живота на бок и начал вставать. Его голова и лицо все еще было перекошено, но все стремительно восстанавливало прежнюю форму. Капезович уже стоял между долговцами.

— А шо это было… — не очень понял дядя Миша. — Ты шо, малец, стрельнул в меня? — ощупывая правый висок и место за ухом спросил зомби. — Ну-ка, подь сюды! — он незаметно поднял с земли треть кирпича и двинулся к Холоду, вытягивая одну руку вперед и замахиваясь другой, с кирпичом.

Для долговца его хитрость не оказалась неожиданной, как только рука с кирпичом поднялась, он коротко выстрелил еще раз в голову. Берик видел, как с другой стороны головы вылетели брызги, и вроде как что-то покрупнее и Дядя Миша тут же осел на земь, только перешагнув заборчик. Но и этого было мало. Через десяток секунду он шевельнулся снова.

— Вот как значит… — немного растеряно, все еще не поднимая головы сказал он.

Поскольку он был толст, запаса питательных веществ на восстановление у него было в избытке и исходя из этого можно было полагать, что заживляться он может очень долго. Холод молчал, отступив на несколько шагов. Теперь группу долговцев и ученого отделяло от зомби метров шесть.

— Так ты только автоматиком своим можешь? — наконец найдя силы поднять голову сказал дядя Миша. — А по нашему, по-мужицки, слабо? Ссышь? — спросил он поднимаясь и набычившись глядя на направленный на него ствол автомата. Сейчас он был похож на того, кем он и был при жизни, крепкого дворового мужика-забияку, наверное с некоторыми нарушениями в психике, чье природное здоровье и сила прощала ему все попойки, драки и гулянья. — Ну давай, с тобой, раз на раз, разомнемся, как мужики, ну! — он выкинул в сторону кирпич, показывая что его руки чисты.

— Да я бы тебя, чучело, размотал за милую душу. Только пачкаться об тебя не положено, — холодно ответил долговец.

— А ты опачкайся, не побрезгуй. Если победишь, поговорим, если моя возьмет, не взыщи, покоя вам не будет.

Холод задумался.

— Не надо, Холод, заразу ты знаешь, — в пол голоса сказал Ящер.

— У нас задача поговорить, если наука не смогла, может Долг договорится, — так же негромко ответил Холод, снимая с пояса автомат, пистолет, разгрузку и отстегивая ножны.

Дядя Миша с вожделением сжимал и открывал кулаки, внимательно и жадно следя желтыми глазами за каждым движением соперника.

— Блин братан, если б не переговоры, хрен бы я тебе позволил, — чистосердечно сказал Ящер и тут же добавил по внутренней связи. — Филин, картинку видишь?

— Видим, брат, офигеваем тут, — ответил Филин.

— Подгони железо, только пусть стоят тихо, не стреляют без надобности, — распорядился Ящер, принимая автомат, разгрузку и оружие напарника.

— Понял, — коротко сказал сидящий на базе военной части долговец.

Площадка для схватки была асфальтной, располагалась между четырьмя конструкциями в виде буквы «Т» для сушки белья, веревки которой предусмотрительно и убрал Ящер. Оба, человек и зомби вышли на эту площадку. Дядя Миша улыбнулся и выставив вперед руки быстро пошел на Холода, стараясь поймать его за что-либо и уронить на землю. Быстрый встречный прямой удар ноги, между протянутых рук в подбородок, выбил лязг зубов друг об друга и зомби споткнулся, упав на одно колено, Холод тут же сделал шаг в сторону и безжалостно с развороту засадил ногой в находящуюся теперь на уровне пояса голову. Голова Дяди Миши откинулась и он упал на спину. Пролежав несколько секунд он зашевелился и начал подниматься, взглядом отыскивая соперника, который уже зашел за спину и прихватил его одной рукой за ворот полосатой футболки, а другой рукой за предплечье. Чуть мотнув зомби из стороны в сторону, чтобы лишить устойчивости, он крякнув потянул грузное тело и заставив дядю Мишу оббежать его вокруг себя, направил его в железную конструкцию, в которую дядя Миша вошел без брызг и сожалений, только зловещий гул железной конструкции от удара головой об нее оповестил об возможном окончании первого раунда.

— Ну что, дядя Миша, теперь поговорим? — спросил долговец, вытирая руки друг о друга.

Зомби так и лежал в той позе в которой его приложили. Очевидно собираясь с мыслями.

— Так ты же меня не победил… — глядя в землю перед собой сказал он.

— Мне с тобой что, до вечера тут развлекаться? Говорить будем или нет?

— Нет, врешь… тебе со мной не справится. Дядя Миша, сам кого хочет схавает, а тебе тут дороги нет, — зомби поднялся, намереваясь продолжить драку. — Я сейчас тебя возьму и…

Он не договорил. Ящер достал пистолет и с близкого расстояния в упор выстрелил встающему зомби в голову, развернув того на девяносто градусов и уронив снова.

— Переговоры не состоялись, — кратко подытожил Ящер.

— Наших бьют! — раздался сдавленный крик. Со стороны гаражей на них смотрела кучка подзаборного и спившегося вида пятнистых существ. — А ну-ка мужики, навались! — крикнул один из них давая команду и Лене с Гриней стоявшим недалеко и остальным, которые начали появляться из своих щелей в разных местах.

— Прикрытие, — скомандовал Ящер.

— Заходим, — отозвался Филин.

Существа, охваченные одним порывом начали окружать незваных гостей. Из-за гаражей вышли пятнистые алкаши, откуда то взялась тетка в кухонном фартуке, еще пара пятнистых девиц, одна из которых была очень даже ничего, потому что полный третий размер груди, запудренные в ноль лицо, шея, скрывающие пятна, темные солнечные очки, обтянутые тонкими джинсами ноги, делали ее очень нестрелябельной для долговцев. Тем не менее, Ящер, преодолев секундное очарование смертельно опасной твари первой очередью в голову уронил именно ее, чтобы не отвлекала. Это послужило сигналом. Существа кинулись на обидчиков, но рассказывать кому то о том, как долговцы умеют стрелять по мутантам и зомби было бы неблагодарным делом. Короткие эффективные очереди из ОЦ-14, с калибром девять миллиметров на ходу опрокидывали существ. Группа из трех человек начала отступать обратно, а из соседних дворов, из домиков вдоль улицы Генерала Ватунина уже неслись новые десятки зомби, охваченные единым порывом уничтожить врага. Но со стороны улицы Толочина, откуда пришли долговцы и ученый, уже въезжал десяток ПР762, которые расчехлив пулеметы начали стрелять по надвигающимся существам. Послышался нарастающий стрекот вертолета и двор, со времени своего построения никогда не слышавший стрельбы, огласился нескончаемыми очередями, криками существ и эхом осыпающихся стекол от взрывов снарядов вертолетных пушек.

Троица отступила за роботов и двинула к оставленной машине.

— Ну что, Капезыч, будем еще с кем то разговаривать? — спросил Ящер.

— Не похоже, что они могут мыслить самостоятельно. Мозг захвачен вирусом. Рефлексы и инстинкты теперь служат только ему. Это еще чудо, что хоть как-то получилось поговорить с ними. Те которые в Зоне, вообще ни слова кроме как о своем Братстве не говорили. Считаю, что договоренности с пораженными не возможны в принципе. Мы не сможем предоставить интересующие условия организму захватившему управление этими людьми.

— Это ваше официальное заявление, Берик Капезович? — раздался незнакомый голос в шлеме, о котором никого из них даже не предупреждали.

Очевидно что за ходом операции следили несколько сторон, но впервые одна из них проявила себя прямо.

— Да, это мое официальное заявление, — подумав секунду сказал Берик.

Ответа не последовало. Группа села в машину. Со стороны двора, который они только что покинули раздался взрыв и поднялся черный дым. Видимо взорвалась одна из машин.

— А что за пилюли ты им дал? — спросил Ящер.

— Это не пилюли, это радио маячки. Мы такие вшивали на Янтаре, в зомби первого типа. Под кожу, в живот, — ответил Берик, доставая ПДА. — Теперь можно отследить если надо, где они.

— Да, старые, добрые, настоящие мертвецы, — с ностальгией вздохнул долговец. — Были времена… поехали.

Он включил первую, добавил газа и круто развернувшись поехал по Киевской на выезд из некогда населенного людьми пункта.

 

Глава 22. ПР127

Второе Сентября, девятнадцать ноль ноль, ЦПРВТ Ладога. В приближающихся сумерках бригады стропальщиков приступили к погрузке новых ПР127. Короткие, мощные пулеметы калибра двенадцать и семь миллиметров показали свою эффективность на испытаниях, кроша в хлам мишени, кирпич и надкусывая бетонные плиты. Роботы научились работать в парах, словно две руки одного и того же существа, загонять сотрудников конструкторского отдела в тупики и безвыходные положения на полигоне. Информационная база боевого самообучения была соединена и теперь представляла собой опыт всех ПР762. Сейчас первые пятьдесят роботов грузились и отправлялись в роботизированную военную часть, которая с боем зачищала Иванков и на сегодняшний момент дошла до улицы Польской. По подсчетам было уничтожено около двух тысяч зомбированных, которые с каждым разом сражались все отчаяннее и организованнее. Если бы не вертолеты, попадания которых уничтожали зомби эффективнее всего, то поисковые роботы, которых стали обкидывать бутылками с зажигательной смесью из-за укрытия, из окон домов страдали бы гораздо сильнее. Нередко залп из вертолета накрывал обозначенное ПР окно в дожидающегося нужной для броска дистанции зомби. Но тем не менее потери в количестве почти пятидесяти ПР762 были ощутимы. Данные воздушной разведки показывали, что в оставшейся незачищенной трети населенного пункта скопилось не менее трех-четырех тысяч зомби, которых при попытке покинуть получившуюся ловушку на транспорте или пешком, неизменно расстреливали, не жалея боеприпасов, карающие с неба винтокрылые машины. О концентрации нежити также говорило и полностью погибшая зелень в оставшейся части Иванково. Все деревья, кусты и трава почернели а ветер гнал черный прах дальше на восток, перекрашивая ближайшее поле в черное. Им, зажатым в тесноте домов, сараев и погребов оставалось недолго, это понимали все, и стоявшая рядом войсковая часть и высшие военные чины и сами попавшие в котел существа.

* * *

Уже в темноте к военной части подъехали армейские тягачи, на платформах которых стояли новые ПР127, зачехленные в черный пластик, не жженые, не царапанные, с завода, хранящие запах машинного масла, который пропадет после первой же дезинфекции.

— Красота! — похлопывая по коробу, в котором скрывался новый пулемет сказал младший лейтенант Сергей Овчинников.

Он был одним из операторов, отличник учебы, быстрее и сноровистее всех управлялся с управлением, реагировал на ситуацию, чем заслужил несколько похвал от начальства и теперь втайне ожидал знаков отличия или даже повышения после окончания операции. Его ПР762 уничтожил больше семидесяти существ и каждый раз возвращался из боя своим ходом. Достижение хоть и не весть какое, особенно с учетом кратковременности боевых действий, но в настоящий момент это был абсолютный рекорд. Другие эффективные операторы и соответственно закрепленные за ними роботы уничтожили на два, три десятка меньше, что также было очень прилично. Сейчас младший лейтенант готовился заступить на ночную смену, но само собой уже с новым ПР127. Он ходил вокруг поставленных в ряд роботов словно мальчишка в магазине, облизываясь и говоря сам с собой, не замечая что другие его товарищи либо заняты делом, либо обсуждают что-то друг с другом. К нему подошел капитан Станислав Ермольчук, оба были из Киева, с соседних улиц и отдаленно знакомы до службы. Ермольчук был старше, и поэтому и также по причине знакомства, иногда позволял себе обращения не по форме.

— Хороши? — спросил капитан, заранее зная ответ.

— Не то слово, красавцы, товарищ капитан, — расплывшись в счастливой улыбке ответил младший лейтенант.

— Сейчас будем распределять. Разрешаю выбрать, — сказал капитан, выполняя в общем приказ распределить прибывшее оборудование по операторам.

Лицо Овчинникова порозовело от удовольствия, глаза загорелись фанатичным блеском.

— Вот этого хочу, — указал он на один из ПР127, стоявших ближе к середине в ряду.

— Точно?

— Точно, товарищ капитан. Смотрит на меня, как конь на богатыря, — лейтенант подошел и даже как будто боясь прикоснуться аккуратно показал пальцем.

— Так… — набрал воздуха в грудь капитан, открывая свой электронный планшет, который вернули ему долговцы. — Это номер двести семьдесят пятый… ответственный младший лейтенант Овчинников. Отметил, давай подключайся и забирай. Инструкцию прочитай, там мало ли… потом всем расскажешь.

— Есть, — довольно приставил руку к козырьку оператор и побежал за джойстиком.

— Так, ну теперь, остальные, — наморщив лоб приготовился отмечать стилом на планшете капитан.

* * *

Сжатые в кольцо окружения, с одной стороны роботами, методично зачищающими дом за домом, улицу, за улицей, прижатые сверху постоянным контролем квадрокоптеров и молниеносными налетами вертолетов, перерожденные существа страдая от голода, который стирал остатки человеческого, убивал инстинкты самосохранения и требовал утоления немедленно, сейчас, двинулись на прорыв. Им не нужен был прорыв в сторону реки Тетерев, чтобы сбежать, по крайней мере не всем. Для большинства из них, ведомых простейшими, но самыми эффективными инстинктами безопасности и выживания человека и вируса, спасение было в насыщении и одновременном уничтожении врага. Повинуясь этому они вдруг практически все, словно единый организм двинулись туда, где есть питание и находится враг, широким фронтом в несколько тысяч существ, под покровом ночи, постепенно набирая скорость. Первые ПР 762, на улице Польской, вставшие у них на пути встретили не единицы испуганных и растерянных зомби, а, сплоченный голодом и стремлением скорее достичь добычи, несущийся поток. Зомби вооруженные железными трубами, ломами, топорами, и перелитыми в стеклянные бутылки из гаражных канистр бензином неслись мимо, получая очереди из пулеметов, которые не могли никого остановить. Никто из операторов в потоке несущихся мимо не уследил за теми, кто метал в роботов бутылки с бензином. Один за одним ПР762 загорались, подожженные несколькими попаданиями стеклянных бутылок с бензином, и скоро перегревались, застывая с оттопыренными в разные стороны манипуляторами.

Если бы дело было днем, то летчики приближающихся вертолетов бы видели, как лавиной смерти перед которой чернеет оставшаяся зелень, несутся тысячи существ, широким веером двигаясь сквозь населенный пункт, по дорогам и огородам.

В военной части люди запаниковали, чего им ждать в случае прорыва существ на территорию лагеря, никому из них рассказывать не было нужно. Они видели последствия своими глазами. Внедорожники с операторами, потерявшими свои боевые машины развернулись и двинулись прочь, а им на встречу со стороны военной части уже неслись пятьдесят ПР127 и пара десятков ПР762. Вильнув рулем, внедорожники объехали спасительных роботов и ворвались в часть. Солдаты — пулеметчики и огнеметчики уже погрузились в тентованные грузовики для перевозки людей. По приказу руководства, в кои то веки проявивших благоразумие, личный состав исключался из прямых боевых действий. Орущий и командующий на месте майор Зверев, перегрузил операторов уже едущих в поле роботов, в прибывшие из Иванково внедорожники, в то время как отработавший и потерявший своих роботов состав уже грузился в транспорт.

— Поехали, всё! — прикрикнул он на водителей грузовиков, размахивая фуражкой над головой, оставляя лагерь в разобранном виде, вместе с работающими генераторами, включенными прожекторами, один из которых в суматохе завалился, перевернулся и упрямо бил в пасмурное ночное небо, через облака которого невозможно было увидеть звезды.

Отдаленные короткие, трескучие залпы и взрывы ракет, выпущенные винтокрылыми машинами, приближались. В высоте, стремительно разбивая лопастями воздух, пронеслось звено из пяти боевых вертолетов. Отстрелявшиеся дежурные машины легли на обратный курс, для дозаправки и пополнения боекомплекта, а операторы роботов уже видели силуэты на фоне огня и в столбах прожекторов вертолетов, бегущих во весь дух зомби. У существ была информация о том, с какой стороны находится противник, оптика квадрокоптеров хоть и могла отследить движение, если таковое имелось, все равно нередко пропускала или теряла из виду нелюдей. Единицы существ отсиживаясь в потаенных местах, в домах, под навесами, в собачьих будках, да мало ли где еще можно спрятаться и преследуя простейшие цели поиска пропитания невольно обнаруживали автомобили с людьми внутри, которые уезжали, но спустя минуты возвращались на исходную, что говорило о крайней близости других людей. Обстрелянные беглым огнем вертолетов зомби едва ли потеряли десятую часть. Стремительность и количество существ, подпитывающих друг друга крохами энергии значительно повышали живучесть каждой особи. Первые из них уже выбегали из Чернобыльской улицы. Дружно и часто застрекотали уже совсем другим голосом сто двадцать седьмые, ругаясь огненными вспышками пороховых газов из короткого ствола. Операторы, впервые услышавшие в наушнике голос орудия этого калибра переглянулись. Сто двадцать седьмые наносили ощутимы урон. Не прицельные очереди из короткого пулемета, чья точность ухудшилась, но была приемлемой, разбивали человеческие остовы и выбивали снопы брызг с противоположенных сторон зомби. Существа падали, вставая лишь через некоторое время, оказываясь в конце бегущей лавины. Но их было много. Теперь дружный огонь семидесяти стволов сильно притормозил волну гнуса, который начал заваливаться и спотыкаться друг о друга. Зеленой травы под ними уже не было. Вертолеты разряжали пушки и блоки неуправляемых восьмидесяти миллиметровых ракет, яркими вспышками при включенном ночном видении ослепляя экраны операторов, перемалывая землю и тела существ с дымом и друг с другом, все еще продолжающих бежать единым организмом на убой. Роботы дали задний ход, разрывая расстояние, тут же внедорожники, стоявшие в паре километров двинулись прочь от места сражения. Количество зомби таяло, из кучи тел в дыме и огне вставал лишь один из десяти, замедлившийся и с незатягивающимися ранами, начинающий искать пути отступления, но падающий под сфокусированным огнем боевых машин. Зомби поняли, что загнали себя в ловушку когда это было слишком поздно. Вторая, неожиданная линия ПР127, оказалась непреодолимой. Остатки их двинулись к реке, другие отступили назад в Иванков. ПР127 с порозовевшими и светящимися в ночи стволами безошибочно отстреливали их через дым. Военные облегченно выдохнули, хоть им и не пришлось вмешиваться в работу роботов, но руки на джойстиках управления предательски дрожали. Это была победа. Местная, локальная, небольшая, но победа.

* * *

Тем временем где-то недалеко от Обуховичей из лесной опушки вышло несколько человек. В руках были корзины, в которых болтались грибы, не так уж и много. На спинах рюкзаки, в руках палки, все было как положено, но одна беда, они не светили себе фонарем. Плотно надвинутые кепки и запачканное сажей и грязью лица делали невозможным рассмотреть их даже при дневном освещении. Заметивший их ПР762, работающий в автономном режиме патрулирования, словно дрессированный пес, засек движение и понесся «обнюхивать» идущих. Они заметили его на большом расстоянии, гораздо большем, чем это можно было сделать человеку в темноте. Тем не менее, держась друг за другом они продолжали движение на юг. ПР приблизился на расстояние нескольких метров и включил фару, освещая лица. Идущие замерли, позволяя роботу сравнить то что он видит с базой данных и замерить температуру. Они терпеливо ждали, пока он зафиксирует каждого. К трем первым идущим он, осветив и просканировав, потерял интерес, а вот четвертый привлек его внимание. Температура тела тридцать два градуса, тридцать один, тридцать, двадцать девять… ПР отъехал на несколько метров и достав оружие длинной очередью опрокинул зомби, затем рванув на него, схватил манипуляторами и потянул на уже раскрутившуюся циркулярную пилу. Стоящие рядом «грибники» как один отвернулись и не проронив ни звука пошли дальше. Распиливаемый зомби, воспринял это как должное, принеся себя в жертву, не проронив ни слова, не вскрикнув и не сопротивляясь.

Следящий за монитором ноутбука, в одной из будок управления роботами, сидел с закрытыми глазами. Наушник из его уха выпал, он мерно и глубоко дышал. Товарищ сидящий рядом также пялился в свой экран, но и он был на полпути к Морфею. Другие операторы следящие за камерами дежуривших ПР762, на этом участке также боролись со сном. Возможно в этом была виновата общая духота и плохая вентиляция будки, возможно темные экраны, на которых часами ничего не происходило, возможно мерный шум двигателя и равномерное гудение аппаратуры, может быть изменения в погоде, может быть отсутствие офицера на своем посту вместе с остальными, который не в силах находиться в тесном замкнутом пространстве уже час как ушел в кабину к водителю, где достав из бардачка пузырек с водкой тихонько налил себе и рулящему за свое день рождение. Мало ли можно найти причин? Но если бы он сейчас вышел из машины и посмотрел метров на сто назад, он бы увидел, как несколько человекообразных силуэтов с корзинами идут опираясь на трости под ночным пасмурным небом в сторону трассы Р02.

 

Глава 23. Он и она

Черные свечи колыхались, обозначая движение в тоннеле. Лука сидел на земле, а перерождающаяся Лилит на троне, завернутая в накидку. Ее перерождение проходило спокойно, без пробуждений и беспокойства. Единственное что беспокоило и в то же время радовало Луку, то, что вирус очевидно мутировал вместе с изменением его роли в организме носителя. Если раньше он заставлял подчиняться, и жестоко наказывал при любом ослушании, то теперь он превратился в помощника, не заставляя, но подсказывая. Очевидно этот быстро изменяющийся штамм уже в новой форме перешел на Лилит и теперь оставлял на ней совершенно другие отметины. Ее тело не покрылось пятнами, нет, но все сосуды и вены за исключением верхней части лица проступили с небывалой четкостью, темного, просвечивающего сквозь кожу цвета. Проявившиеся линии сосудов своим странным рисунком делали Лилит еще более красивой и мистически ужасной одновременно. Он считал удары ее сердца. Несколько раз сердце трепетало, словно боролось со сном, но не в силах преодолеть силу овладевающей телом колонии смирялось, продолжая мерно отбивать свое сдвоенное «тут-тук». Лука чувствовал, что процесс завершается, и было ли перерождение ужасно или нет, судить не ему. Для него Лилит останется навсегда первой и наверное единственной, той самой безумной и неудержимой, той которая отдала свое сердце, тело и душу ему, и что бы не случилось, он не уронит этот дар и не переступит через него. «Тук-тук»… без нее он лишь получеловек, а с ней он Бог, пусть совершенно не тот, который указан в книгах, не тот которому поклонялись они и одного из которых положили в мавзолей, но другой, имя которого нарисовано черной краской на стенах этой шахты. «Тук-тук»… и если так расположила дороги воля вселенной, то он не имеет ничего против. «Тук-тук»… кто он такой, чтобы перечить стольким поленьям из человеческих судеб, сожженным вдоль дороги по которой он идет? «Тук… — тук»… последние удары человеческого сердца.

Лука встал, взял колокольчик, ждавший своего часа на подлокотнике трона и позвонил. Мелодичный звук содрогнул пространство и, зловещим эхом из темноты, донесся до ожидающих. Лука всем существом почувствовал волнение и оживление там дальше по коридору. Скорее ощутил душой чем своими способностями волнения множества человеческих сердец, топот множества ног, испуганных и обрадованных одновременно, спешащих на звон и не верящих в него. То что он увидел было выше его ожиданий. Конечно, когда Лилит попросила разрешение на то, чтобы ее братья присутствовали он не мог отказать, но сейчас появление двух длинных колонн людей со свечами, в черных накидках, с глубокими капюшонами было неожиданно. Вошедшие, все молодые люди до двадцати лет, наверное только единицы быть чуть старше остановились, встав полукругом в нескольких метрах от трона. Лука хотел предупредить их, чтобы они отошли, но решив что не будет вмешиваться без надобности молча наблюдал, стоя в стороне. Лилит уже открывала глаза. Перерожденная и свободная. Он видел, как ее красное угасающее и бледнеющее свечение человеческой жизни исчезло и осталось только серое, и теперь она, плохо понимая что происходит, силилась подняться и встать. Слабость ее тела была очевидна, но Лука не вмешивался. Он знал что она встанет. Все перерожденные находили в себе силы встать и пройти несколько метров. Лилит наконец оперлась руками в подлокотники и встала. Накидка осталась на троне, а она стояла не понимая своей наготы, покачиваясь от слабости и голода. Мелкая дрожь пробежала по ее телу, сплошь исчерченному четкими, как будто черными, линиями вен, которые образовывали рисунки рек и сеть узоров, причудливо втекающими и вытекающими из татуировок. Феникс теперь имел другой образ. Разбитый рисунок словно ожил, неся черепа в лапах над пустыней. Секунду в ее глазах был немой вопрос, но всего лишь секунду. Она посмотрела на Ворона, явно узнав его и тот громко сказал:

— Приносящий себя в жертву, твой час!

Из полукруга вышел парень и скинул капюшон. Лет четырнадцать, бледный, болезненный, с темными кругами под глазами, лысый, с тонкой шеей и наверное такими же тонкими руками. Он едва дыша подошел к Лилит. Даже не доходя пары метров он вдруг посерел, открыл рот и рухнул навзничь, не успев потушить свечу. Капюшон по инерции проехал по затылку и закрыл лицо.

— Еще, — хрипло приказала Лилит.

Молчание и тишина царящая в подземелье стала еще глубже. Ворон скинул капюшон.

— Я готов, сестра, — без страха сказал он сделав шаг.

Лука поразился его бесстрашию и вере. Если Лилит заберет его, то наверное это будет большая потеря для их общества.

— Нет… — сказала она переводя дыхание.

Прекрасная и нагая она прошла мимо замерших в религиозном ужасе отроков.

— Ты! — сказал Лилит.

Тот к кому она обратилась понял это без слов, да и трудно наверное было бы это не понять. Он вышел из полукруга подойдя к ней вплотную. Она сняла с него капюшон. Крепкий, даже немного полноватый парень, лет шестнадцати. Короткие, густые, светлые кудрявые волосы. Она улыбнулась ему, он глядя на нее, нагую, ужасную и по-прежнему невероятно прекрасную улыбнулся в ответ. Лилит подошла к нему и обняла прижавшись всем телом и потушив собой свечу. Глаза в глаза и один глубокий поцелуй. Поцелуй смерти. Парень еще не понимая что умирает попытался обнять ее, но не успел, превратившись в черный снимок смерти. Лилит облегченно выдохнула, голод был утолен и она отпустила его. Тот упал на спину, показав на неузнаваемом лице улыбку с которой он ушел из жизни.

— Ты всегда меня любил… — негромко сказала она глядя на него. — Ты умер счастливым, как и хотел. Прощай.

Только сейчас поняв что на ней ничего нет, она легко развернулась и грациозно, словно пантера прошла к трону, где лежала ее накидка. Запахнувшись она, не глядя подошла к Луке, прекрасно чувствуя где он находится, притянула его за руку и посадила на трон, оставаясь стоящей рядом.

— Ну что вы стоите? — красивым молодым голосом, полным сил спросила она. Лука только сейчас заметил как красив этот голос. — Идите. Мы позовем когда потребуется. Ворон, уводи братьев.

— Да, сестра, — кивнул парень и дал знак остальным.

Люди подхватили ставшими легкими тела и понесли их прочь. Шум их шагов скоро растворился в тишине подземелья.

— Ну наконец-то, — облегченно выдохнула Лилит и счастливо засмеялась разглядывая свои пронизанные прожилками руки, присаживаясь к Луке на колени.

Произошедшие с ней перемены словно и не повлияли на нее. Она осталось такой же эмоциональной как и была, разве что голос ее изменился, стал глубже и… смех. Лука даже не слышал его ранее. Если раньше Лилит в сути своей была робка, за исключением тех моментов когда обнажалась ее суть, то теперь она говорила громче, увереннее, а ее смех, если закрыть глаза мог принадлежать только по-настоящему счастливой девушке и только ей. Она налилась силой и даже стала как будто тяжелее, забрав сразу две жизни, и теперь ее грудь вздымалась чуть выше, но талия оставалась такой же тонкой. Хотя, возможно все было проще, она скинула с плеч груз предыдущей жизни и теперь, буквально распрямившись, стала выглядеть по-другому. Невероятно, но это было самое легкое перерождение, какое видел Лука в своей жизни, а у него было на что посмотреть. Лилит оглядела мрачные стены тупика шахты в котором они находились.

— Так не годится, — легко сказала она.

— Что не годится? — не понял он.

— Тут слишком мрачно и… не красиво. Я хочу жить высоко, на крыше мира, — сказала она глядя ему в глаза.

— Но что я могу сделать? — удивился Лука.

— Ты завоюешь это для меня. Мы возьмем все то, что нам надо. Этот город и этот мир, — просто сказала она взяв его лицо двумя руками и заглядывая в его глаза.

Желтые веточки сосудов ее глаз не могли скрыть истинного взгляда озорной девчонки, жаждущей получить мир. В ее руках был ключ, а в груди жажда открыть все двери мира, и если хоть одна из них не отопрется, она выбьет ее плечом, потому что она знала, что самое ценное что у нее есть, ее душа и любовь находятся в самом надежном месте, в сердце этого существа, её спутника.

— Ты и раньше хотела получить весь мир? — усмехнулся глядя на нее Лука.

— Нет… я получила самое ценное, а теперь я поделюсь этим с остальными и еще… я хочу отдать миру то что ему причитается, — ответила Лилит и прикусила губу. — Это мое время, наше время, господин.

В ее озорном девчушечьем взгляде вдруг вспыхнул огонь жажды, который он видел уже много раз в глазах своих братьев. В нем Лука увидел отсветы сражений, крики умирающих и песни восставших, несущиеся через пустоту людские одеяла жизней, оставившие оболочки хозяев и странный причудливый план неистребимого вируса, желающего захватить все больший и больший ареал обитания. Но теперь Лука не противился этому. Огонь и пламя? Вершина мира? Почему бы и нет?

— Да… мы завоюем это город, и если ты хочешь мы покорим весь известный нам мир, — ответил Лука.

Лилит счастливо улыбнулась и прильнула к его груди. Накидка снова предательски сползла, обнажив плечи, спину и ягодицы. Лука вздохнул ее запах, запах обновленной Лилит. Теперь он не спутает ее ни с каким другим. Если надо будет он пойдет за ним, он перевернет и выжжет к чертям весь мир. Что теперь стоит этот мир без нее? Кто он в этом мире без Лилит? Он встал по другу сторону от того где находился ранее и теперь он чувствовал что это не чья-то еще сторона, а только его. Только его и ее, а все кто не захочет примкнуть к ним… что ж… они всегда могут пригодится.

* * *

Море нежно накатывало на берег, солнце светило жарко и ровно, покрывая тело Трофима тонким загаром. Его бледное тело, привыкшее к комбинезону «Сева» не веря в то что происходит отзывалось приятным покалыванием и пощипыванием. Супруга Ольга смазала его защитным кремом, чтобы бледное тело на завтра не стало красным. Недалеко резвились дети, оба их ребенка, девочка и мальчик, восьми и шести лет. Они взяли себе самую лучшую гостиницу с лучшим пляжем, огороженным от отдыхающих из других отелей декоративной рыбачьей сетью, с бегущими по ним ночью огоньками, поэтому людей на пляже было мало и им никто не мешал. Услужливый турок Мехмед из обслуги, чьей обязанностью было подносить прохладительные напитки, бежать с зажигалкой или со всем чем захочет отдыхающий этого отеля внимательно следил за ним, подозревая что этому господину может что-то понадобиться. Еще бы, он прекрасно видел, как за этим бледным человеком, его женой и детьми постоянно следят два здоровых амбала, не таких уж и бледных, но их взгляд был очень похож на взгляд тех людей, которые хорошо разбираются в оружии. Стало быть этого человека охраняют, причем охраняют бережно и профессионально, значит это большой человек, которому нужно обязательно уделять максимум внимания. Но, к разочарованию Мехмеда, бледный человек по имени господин Трофим или Трофим бей как его можно было называть в турецком варианте, крайне редко пользовался его услугами. Он даже не курил. Но и тут Мехмед нашел как услужить ему и его жене. Он сделал так, чтобы его услугами часто пользовались дети господина, старшая дочь Влада и сын Максим. Мехмед замечал на что дети обращали внимание, например на воздушного змея летающего на соседней территории, на крутящиеся декоративные ветряные мельницы в руках других детей, на большие цветные пистолеты, брызгающие водой и это все незамедлительно оказывалось на столике возле него, либо он находил повод оказаться рядом с детьми с предметами в руках. Часто он шутил с ними на неплохом русском, придумывая шутки или мини игры, когда им нужно было схватить его за нос или надавить на пуговицу взамен получая нечто из всего многообразия детских развлечений и игрушек. Взамен Мехмед получал нечто большее. Он получал благодарный взгляд жены господина и щедрые чаевые каждый вечер, когда они возвращались в номер.

Трофим неоднократно купался в море, но так же неоднократно полу всерьез, полу шутя взвизгивал при виде желтых медуз. Их было не много, но у некробиолога они вызывали особое чувство опасения, вроде как с теми с кем нельзя договориться. Она все равно легонько жгнет, потому что это было в их природе. Трофим приподнял голову лежа на шезлонге, взглядом отыскивая полочку-выручалочку Мехмеда, и не задумываясь облизнул губы. Через пятнадцать секунд Мехмед стоял рядом, стильно одетый, несмотря на погоду, в темный но продуваемый костюм с белыми нарукавниками, держа высокий стакан из тонкого стекла, наполненный зеленоватой жидкостью. В стакане стояла трубочка, зонтик, а на краю висела долька какого-то фрукта, нарезанная настолько тонко, что невозможно было понять что именно это было изначально.

— Что это? — принимая сидячее положение спросил Трофим. — И как вы угадали Мехмед?

— Это коктейль… — турок сказал какое-то сложное название, которое тут же вылетело из памяти Трофима. — Я наблюдал за вами Трофим бей, я понял вы хотите пить, — ответил он на второй вопрос.

— Спасибо, — довольно улыбнулся Трофим и попробовал напиток. — Кисленько.

— Вам не нравится, хотите… — он назвал еще какой-то напиток, который звучал сложнее предыдущего.

— Нет… нормально, вкусно, — сказал Трофим, распробовав наконец солнечное, легкое и освежающее послевкусие. — Хорошо, — подтвердил он. — Спасибо Мехмед.

Турок расцвел в улыбке. Да этот коктейль нравился всем, его можно было разбавить с текилой и тогда ее вообще там невозможно было бы почувствовать, но этот был безалкогольный.

— А, Ольга ханум… желает ли напитка? — обратился он к его супруге, лежащей в темных очках под широкополой шляпой.

— Нет, спасибо… хотя как вы назвали другой коктейль?

Мехмед произнес название.

— Давайте его, — согласилась она.

— Две минуты, Ольга ханум, и самый лучший коктейль будет у вас, — улыбнулся он и буквально исчез.

— Здорово работает, — прокомментировал Трофим, лежа на шезлонге и закрывая глаза.

Ему нравилось, что при всей их простоте, не опытности и не знания особых шиков и названий, они с женой очень комфортно чувствовали себя в этом совсем не дешевом отеле и с этой обслугой.

— Да. И не заметишь как он все успевает, — согласилась она. Ее роскошные вьющиеся светло-русые волосы слегка шевелил ветер. — Так хорошо… — сказала она подняв вверх руку, разглядывая ее на фоне голубого неба. — Я даже готова выслушать твое неоконченное повествование об этих новых зомби, как их… Братство?

Рядом с ней нарисовался Мехмед.

— Ольга ханум, что то хотела? — вежливо спросил он, очевидно среагировав на поднятую руку.

— Я? Нет, я…

— Я все понял. Ваш коктейль будет через минуту, — кивнул он. Его загорелое худоватое лицо, с лысеющей макушкой, которую он прикрывал отращиваемыми волосами на пробор, кивнуло и он уже собирался испариться, но Трофим задержал его.

— Мехмед, дай-ка мне что-нибудь покрепче, — ставя полупустой стакан на низкий столик попросил Трофим.

— Виски, ром, коньяк, водка…?

— Водку, — кивнул Трофим. — Грамм… — он прикинул, — грамм семьдесят.

— Закуска? — чуть поклонившись спросил Мехмед.

Трофим вспомнил, как в Зоне он закусывал водку тушенкой и серым хлебом, лица сталкеров, ночной огонь… так близко и так далеко.

— У вас тушенка есть?

— Э-э-э… — растерялся Мехмед. — У нас есть прекрасное мясо. Мы приготовим так, как будет тошёнка, — пообещал Мехмед.

— Не надо, тощёнки, — засмеялся Трофим. Он уже представил какой аврал устроит турок на кухне в поисках рецепта «тощёнки». — Давай что-нибудь попроще.

— Бутерброды с семгой и красной икрой? — сориентировался Мехмед. Все-таки его опыт подарил ему удивительную прозорливость и он угадал с предложением.

— Ну давай, бутерброды, — согласился Трофим, махнув рукой.

— Пять минут Трофим бей, — показал ладонь турок и испарился так, что можно было подумать о волшебстве.

— Пять, так пять… с семгой, так с семгой, — закрыл глаза некробиолог, рассматривая через закрытые веки оранжевые пятна.

— Ну так и что там с Братством? — обновила она тему. Перед ней нарисовался мальчик с подносом в белом костюме. На подносе стоял розовый коктейль с соломинкой, зонтиком и витиеватой стружкой сползающей с края бокала, по форме напоминающий женскую фигуру с отвернутым воротничком. Ей пришлось сесть. Она пригубила напиток и с удивлением посмотрела на него. — М-м-м… — отметила она.

— Ну что там рассказывать, — Трофим пожал плечами. Сейчас ему не очень хотелось вспоминать об этих мрачных тенях. О том как один из них убивал Гипса, и как он сам убил того зомби огромной нелепой лопатой из броневой стали, как он вычислил Луку Псараса. Это было так страшно. Его жена не знала ничего. Для нее он сидит в хорошо защищенном бункере на Янтаре, но недавно переехал в еще более защищенное место на Армейских Складах и проводит эксперименты с микробами, но жена тоже должна знать кое-что. — Они очень опасные, Оль. Мы к ним не привыкли, нет иммунитета, нет лекарств, но мы работаем над этим.

— За это тебе и платят, — улыбнулась она потягивая напиток.

— Да. И надо сказать… уже очень прилично, — с нотками самодовольства сказал Трофим.

— А когда выработается иммунитет, к этим вирусам?

— Да кто знает. Скорее всего будет не иммунитет, а симбиоз. Мы давно делим наше тело с сотнями, тысячами видов микроорганизмов. Они защищают нас, обеспечивают этот же самый иммунитет от других микро гадов, помогают переваривать пищу, но сейчас появился новый вид. Есть факты, что это вирус вполне заменяет всю микрофлору человека, а также всех кожных обитателей и вообще, срастается с человеком. Может быть это час эволюции? А? — Трофим открыл глаза и в слепящем солнечном свете не сразу разглядел лицо своей жены. Она молчала, слушая его и потягивая коктейль. — Но пока мы не придумали от него лекарство, заболевать этим вирусом нельзя. О! — воскликнул он, реагируя на появление Мехмеда с подносом в руках.

Мехмед поставил поднос на низкий столик, а сам столик установил между ними. На подносе стоял небольшой мерный кувшинчик, похожий на химическую колбу, в которой на отметке семьдесят застыла холодная водка, хрустальный стаканчик с серебряными узкими листочками и две тарелочки с бутербродами. Один с семгой, другой с красной икрой.

— Годится, — довольно кивнул Трофим потирая руки. — Блин, семьдесят маловато. Ты со мной будешь? — предложил он жене.

— Ну давай, попробуем, что у них тут наливают, — засмеялась она. — Только одну.

— Еще двести, — скомандовал Трофим.

 

Глава 24. Поколение железа

ЦВТПР Ладога. Оба завода работали без перерывов уже четвертые сутки. Заказ с пятисот штук увеличили до двух тысяч и сейчас на территорию завода завозили новое оборудование, запчасти и материалы. Оборудование, как успел рассмотреть Георгий заглянув под полог укрывающий груз, не было новым, скорее всего демонтированным с рабочих цехов. И приезжали тягачи с платформами не дружно и скопом, как в первый раз, а периодично, что также косвенно говорило о том что это все везется с разных мест. Сейчас утром четвертого Сентября он, всего лишь раз побывавший дома, чтобы привезти оттуда зубную щетку, смены белья и прочие мелочи, дико зевал глядя на гудящие тягачи и грузовики. Сколько еще будет продолжаться эта гонка? Работяги выдохлись и все чаще недовольно бурчали, несмотря на усилия руководства. «— О, а вот и оно» — подумал Гоша, глядя как к нему приближается его шеф, главный конструктор их отдела Тарас Михайлович, по обыкновению с приросшим кожаным коричневым портфелем под мышкой. Лицо его было задумчиво и как будто растеряно.

— Здравствуйте, Тарас Михайлович, — нарочито громко и бодро крикнул Гоша еще до того как шеф подошел на расстояние для разговора.

— Здравствуй, Гоша, — печально выдохнул он, каким-то материнским взглядом осматривая его с ног до головы.

— Что-то случилось? — насторожился Георгий.

— Да вот, как сказать. Может и не случилось, а может и случилось. Ты ничего не слышал? — спросил он, вопросительно глядя поверх очков.

— Много чего слышал, Тарас Михайлович, только что толку? — усмехнулся конструктор.

— А… значит не слышал. Тебя же, Георгий, забирают от нас, в Калининград.

— Куда? — не понял Гоша.

— В Калининград, — вздохнул Михалыч. — Тебе бы к директору сходить, но он в уехал срочно, так что я сам решил тебя предупредить, заранее.

— Да елки-палки! С какого это перепугу меня в Калининград! — закономерно возмутился Георгий. — Я что, мебель что ли? Без спросу передвигать. Мне и тут под Житомиром хорошо.

— Ты, Гоша, пожалуйста не шуми. Там дело сложное, — главный конструктор вздохнул и оглянулся. — Пойдем присядем, — предложил он указывая на два валявшихся словно специально для них ящика. Они сели и Михалыч еще раз вздохнул. — В общем, роботы наши хорошо себя показали, но дорабатывать их надо. Дополнительно установим медицинский блок на сканирование сетчатки, динамики переговорные, экспресс анализаторы крови, в общем достаточно требований. Просочились безобразные за линию оцепления.

— Да вы что?! — открыл рот Георгий.

— Да, но это не то что я хотел тебе сказать. И доработка не главное. Это мы уже сами сделаем. Помнишь, когда ты к нам только пришел, сразу с института, шесть лет назад, у тебя была одна задумка?

— С созданием искусственной нервной системы человека в резервуаре с жидкостью? — хохотнул Гоша. — Помню, помню. Носился я тогда с ней, как курица с яйцом. Обижался еще…

— Да. Вот с этой идеей, — также улыбнулся, вспомнив прошлое Тарас Михайлович.

— Тогда я до директора дошел, с требованиями, мол: «не даете дорогу молодым». Шуму наделал… — Георгий закрыл ладонью глаза, с некоторым стыдом вспоминая прошедшее.

— Ну, шум, это пустяки. Молодой, горячий, это здорово, Георгий… это здорово. Таким и надо быть, без этого нам изобретателям не состояться. Но, видимо, ты еще куда-то писал. У нас то бюджет, ты сам знаешь, не большой, а проект твой попал куда надо и там это дело подхватили.

— Где там?! — изумился и возмутился Георгий. — Это же как? Мою идею, тут закрыли, а там где-то подхватили?

— Там это в Калининграде. Подобный нашему режимный объект, но только по робототехнике и кибернетизации ушел гораздо дальше. Шутка ли, у одного их отдела бюджет как у всего нашего центра, — Михалыч вздохнул. — Ну так вот, сейчас в роботах потребность вырастает. Видишь теперь эти как их… зомби, опасность представляют. Это уже не сказочки, и упор на робототехнику сверху пришел, вот… Твой проект, который ты тогда хотел провести, оказывается очень перспективным, — главный конструктор снял очки и аккуратно сложил их, убрав в нагрудный карман халата.

— И теперь меня зовут чтобы я что, пыль протирал или чаи им размешивал?

— Почему же сразу пыль… на появившееся место, оно у них называется киберпрограммирование, потому что упор больше на эту часть, но в целом то же самое что ты и здесь делаешь. Программа и испытание, но без создания узлов. Они собираются вынимать разработку из среды и устанавливать в корпус. Там целый десяток других наук хвостом идет. Тут уже ты попадаешь сразу по двум параметрам, во первых идея использовалась, как ни крути твоя, а во вторых им боевую программу разработать нужно, потому что они вроде как ее не планировали на первое время и не готовили. А тут сам видишь, навалилось, — Тарас Михайлович поднял глаза вверх, вспоминая что-то. — Они нервную сеть из синтетического волокна сделали, реагирует все как надо, я смотрел сегодня результаты тестирований. Только вот что дальше делать не уверены, поскольку там работа должна происходить на стыке нескольких наук. В то же время про тебя там знают, чья идея изначальна, поэтому сразу твою фамилию и указали, мол Кожемяка должен присутствовать. Да и вообще может некрасиво получиться, как будто украли.

— А они и украли, — заявил Георгий. — Но ладно хоть сознались. Ну если так… то может быть и поеду в ваш Калининград. А где результаты проверок посмотреть можно?

— На вот тебе флешка, — Михалыч вытянул ногу, откинулся назад втягивая живот, и достал из кармана брюк зеленый пластиковый накопитель. — Специально для тебя скопировал. Вроде и не секретно, но ты все равно не особо рекламируй.

— Понял, — кивнул Гоша выхватывая предмет. — Пойду посмотрю? — позабыв обо всем на свете спросил он.

— Иди, иди…

Минут через десять Георгий сидел на своем месте в общем кабинете. Флешка была загружена. На ней было всего одно видео и несколько файлов в нечитаемом для компьютера конструктора формате. Он дважды щелкнул по видео, оно открылось и началось воспроизведение. Снято было скорее всего на телефон, но качество было неплохое. Посреди большого помещения с белым кафельным полом, плитки которого были расположены ромбом по отношению к снимающему, стоял большой цилиндрический прозрачный резервуар. На резервуар в шахматном порядке были налеплены небольшие черные квадраты с которых тянулись провода. Провода уходили вертикально вниз, а после змеями расползались по полу к столам и системным блокам. Вдоль стен просторного и хорошо освещенного помещения стояли большие мониторы, столы, стулья. Снимающий подошел ближе.

— Видео предназначено для внутреннего пользования, — раздался мужской голос. — Это наш прототип. Мы зовем его Лёха. Искусственная нервная система на основе волокна синтрост. Волокно разработано здесь же, толщина в сечении порядка двух микрометров, тридцать пять волокон дают нам толщину среднего человеческого волоса. Скорость передачи дешифрованного импульса до трехсот метров в секунду, что в три раза быстрее скорости натурального аксона. На основе этого материала полностью воссозданы искусственные органы чувств; глаза, слух, тактильная чувствительность, — говорящий подошел к резервуару.

То что в нем находилось никак не походило на Леху, каким бы он ни был. Скорее всего это напоминало огромные пучки черных и красных волос, брошенных в жидкость, повисших и замерших на длину человеческого роста в подвешенном состоянии. Вся эта грива искусственных волокон местами соединялась в жгуты, а жгуты подсоединялись к плоским черным коробочкам прикрепленным снаружи на стекле резервуара. Резервуар подсвечивался как сверху, так и снизу, поэтому вся эта сомнительная красота хорошо просматривалась.

— Вот здесь, — говорящий указал пальцем на черную бусинку, висящую на конце волоса, — глаз. Вот тут у нас… — комментатор замялся, соображая где же именно. — Да, вот тут, — он показал пальцем внутрь куска «волос», — ноги, немного перепутались, тут ладошки. Вот это, — он указал пальцем красный пучок, — позвоночный столб. Головной мозг выведен в отдельный корпус, снаружи. Эфферентные волокна имеют черный цвет, афферентные, как можно понять, красный. Сама суть калибровки и оцифровки сигнала во взвешенном состоянии, со строго зафиксированными и едиными параметрами, позволила нам действительно научить и понимать нервную систему и подключенный к ней контрольный модуль, он же мозг, что происходит. Если делать это иначе, то возникает слишком много сторонних помех. Вынужденное натяжение или деформация волокна каждый раз меняет проводные данные, а перемена температуры на пол градуса сводит систему с ума. Особенно важно было выставить систему отсчета, когда не было никакой, так сказать системы координат. Это все получилось исключилось при использовании резервуара с поддерживающей жидкостью определенной плотности. Нам пришлось оцифровать и научить каждое волокно его функциям и задачам, это очень долго, но сейчас мы вычислили константы, у нас есть матрица и мы можем сделать это быстро. Мозг реагирует адекватно с нервной системой, логические схемы и программы взаимодействия для настоящих условий исчерпывающи. Следующий шаг перенос нервной системы в физический носитель. Это не просто, нам понадобятся профильные специалисты, как техники так и хирурги, — человек медленно обошел резервуар с копной «волос» застывшей в неподвижном состоянии. — Теперь по органам, — камера развернулась и двинулась к черным квадратам соединенным жгутами «волос» с резервуаром. — Вот тут у нас тактильные окончания, — рука оператора надавила на черную бархатную поверхность. Ничего не произошло. Оператор повернул камеру так, чтобы было видно один из мониторов и нажал еще раз. На мониторе, появились концентрические круги. — Вот так оно реагирует. Вроде бы ничего сложного, но Леха уже знает, больно это или нет, рукопожатие, или предмет, горячее или холодное и если ему дать мышцы, и скелет, то он поведет себя соответственно. Искусственные мышцы у нас также разработаны, они достаточно долговечны, неоднократно прошли испытания. Искусственное нервное волокно и искусственные мышцы созданы для одной целевой группы. Они полностью совместимы. Остается это все срастить, сшить и еще раз научить Лёху этим всем пользоваться, — говорящий сделал паузу, раздумывая говорить дальше или нет. — У нас есть готовые движения человека в оцифрованном виде. Он уже умеет прыгать, лазать по лестницами, использовать альпинистское снаряжение, стрелять, бороться, в общем все что умеет человек. Мы, конечно, проверяли порядок срабатывания его нервной системы и калибровали все с учетом кинематической схемы человека, коэффициентов подвижности, веса тела, отдельных его частей и предельных нагрузок. Это большой объем работы, и мы проделали его в течении года, задействовав все наши вычислительные мощности и просчитав около трех миллиардов вариантов основных движений. Поэтому в теории, если ему дадут расчетное тело, он будет готов сразу же.

Теперь Георгий уже другими глазами посмотрел на пучки «волос» в аквариуме.

— Теоретически движениям он обучен, а вот что и в каких ситуациях использовать, как взаимодействовать с внешним миром мы его не научили. Здесь у нас мало опыта, но к нам попали данные, что простые поисковые роботы на гусеничном ходу обладают эффективным алгоритмом действия в боевых условиях. Поэтому не будем терять время и изобретать велосипед, вы наверное знаете как важно сейчас не терять времени. У нас есть необходимость использовать ваш опыт и наработки в новой конструкции. Надеемся на понимание и ждем ваших разработчиков. До встречи! — попрощался голос и через секунду выключил камеру.

— Да! — выдохнул Гоша, откинувшись на спинку стула. — И нам этот алгоритм не за одну ночь приснился. Сколько мы железо по полигону гоняли, пока поняли что к чему, — он обернулся в поиске поддержки, но никого не было в кабинете. — Вот это я пошумел тогда. А ведь взялись же и сделали! Если нашу программу, да в это тело… это просто новое поколение железа!

Его рука потянулась к мышке и он включил запись на повторное воспроизведение.

 

Глава 25. Тьма

Слепой пес светлой масти, вцепившись мощными челюстями во что-то, дергался пытаясь вытащить это из под завалов разрушенного блокпоста. Люди давно не появлялись здесь. Столько лет державшая в напряжении и обстреливавшая все воинская часть перестала существовать, накрытая однажды прилетевшими со стороны нежилой для мутантов земли ракетным залпом. После этого через нее въехали страшные двуногие, от которых очень скоро стало шарахаться в сторону все живое, что имело хоть каплю памяти и соображения. Слепой пес поднял голову осматриваясь. Ему показалось, что кто-то наблюдает за ним. Внимательно просканировав пространство на присутствие жизни, он ничего не обнаружив, продолжил вытаскивать свою находку. Да, сейчас здесь практически не было никого. Двуногие уничтожили всех. Кабанов, плотей, крыс, тушканов, всех до кого могли дотянутся их невидимые руки. Они уничтожили даже лес, оставив его черным и безжизненным. Даже сталкеры, обитавшие в своей деревеньке близ Кордона покинули насиженное место, чтобы не связываться с этими существами, которые отличались от них запахом и практически не разговаривали. Но теперь они ушли… ушли несколько дней назад в ту сторону, куда слепому псу идти не хотелось. Пес вытянул наконец из под завала человеческую руку с остатками военной формы. Перехватив ее удобнее он потряс мощной шеей, заставив обрывки материи слететь. Еще раз оглянулся с добычей в зубах, ему все время казалось, что за ним наблюдают. Чихнув и брызнув слюной он легко побежал к привычному месту обитания за черным, указывающим пиками безлистых стволов в небо, лесом. Там еще дальше была территория его стаи, из которой остался он один. Бросив руку на листву он принялся рыть яму. Сейчас, когда стаи нет охотиться станет труднее, а значит надо делать запасы. Он уже спрятал несколько хороших кусков в известных ему местах. Но он чуял что на блокпосте еще достаточно мяса, которое надо будет перетащить и спрятать, чтобы до него не добрались другие. Закопав добычу, пес еще раз чихнул и потрусил обратно в сторону блокпоста за следующим куском, заваленным кирпичами.

* * *

Солнце уже почти скрылось за горизонтом и уже давно надо было собираться и идти домой. Все рыбаки, рыбачившие с левого берега залива Берковщина, смотали удочки. Тотально не клевало второй день. Рыбак сидевший на берегу видел как к противоположенной стороне залива, к Днепровской набережной, где становились на причал катера и лодки приехал катерок предназначенный для водных прогулок, не последний, но один из завершающих. Рыбак посмотрел на часы, половина десятого, что ж, пора и честь знать. Он достал удочку снял червя и принялся складывать ее. Еще осталось четыре донки, которые он забросил метров на тридцать на толстой леске с рядами крючков и разными наживками для любой рыбы. Пару раз что-то дергало их днем, но после они лежали спокойно, еще у двух его соседей, которые ушли минут пятнадцать назад, тоже была поклевка, но наживки оказались не тронутыми. Рыбак взялся за одну из лесок и потянул. Что-то держало ее, потянул сильнее, никак. «— Неужели зацеп? — подумал рыбак. — Никогда в этих местах зацепов не было, дно чистейшее». Он потянул сильнее, вроде пошло, даже как будто рывком. «— Может сидит чего?», — смекнул он и дернул по сильнее. Определенно что-то было. Рыбак потянул быстрее и понял, что да, на крючке явно что-то есть и судя по весу тяжелое. Сдерживая волнение он вытягивал улов на берег. В вечерней воде, тяжелой и темной от вечернего неба, вдруг метрах в пяти появилась голова человека, девушки, чье лицо было в неприятных, скорее всего трупных пятнах. «— Утопец!» — окаменел от неожиданности рыбак, перестав тянуть лесу. Но вдруг глаза девушки открылись и она сама пошла на рыбака. Слева от нее в нескольких метрах показалась вторая голова, уже мужчины, чье лицо также было покрыто пятнами. Они вышли на берег сливая с одежды ручьи воды. Она была одета во вполне современные джинсы и рубаху, даже в обуви, молода, справна телом, но вся покрыта пятнами, как и ее спутник в военной форме, также обутый и вполне себе живой. Они, кинув взгляд на рыбака прошли дальше, оглядывая пространство за ним. За рыбаком были только зеленые деревья, а первые дома и улица начинались лишь метров через пятьдесят. Один из крючков зацепился даме за локоть.

— Девушка, у вас тут в руке… — начал он волнуясь и не зная что и думать.

Она обернулась и словно только сейчас заметила торчащий в руке крючок, пробивший ее локоть через тонкую летнюю рубаху. Глаза ее были желты, а взгляд отстраненный и отрешенный. Она подошла к рыбаку, без всякой тени боли или страха вырвала с явным усилием из руки крючок и протянула человеку, поймав его руку, автоматически двинувшуюся к подаваемому предмету. Схватив руку рыбака своей холодной рукой она улыбнулась и открыла рот, чтобы что-то сказать человеку, но из ее рта полилась речная вода.

То же самое происходило на обоих берегах Днепра в городе Киеве. В Осокорках, Позняках, Березняках, Русановке, Воскресенке, Троещине, Оболони, острове Водникова… Левый и правый берег Днепра с заходом солнца наполнился незваными гостями прошедшими по его руслу в течении нескольких дней. Братство. У них было достаточно времени, чтобы получить цели от Старшего Брата, распределиться напротив точек выхода и одновременно в сумерках выйти из реки в самом сердце города. Они выходили десятками, сотнями, кто-то оставался на пляжах между последними подвыпившими отдыхающими, кто-то не спеша шел в глубь жилых районов, кто-то садился в такси и вечерние автобусы. Тьма пришла в Киев.