Сидящий на троне почти в полной темноте Лука размышлял о своем положении, о своей дочери, которая давно перестала быть той маленькой девочкой, которую он помнил. Фотография и без того старая и хрупкая, попав в речную воду, а затем прополоскавшись в септике полностью потеряла изображение и теперь в ней не было ничего, что хоть как-то возвращало к воспоминаниям. Надо вернуться к реальности. Дочь выросла, наверняка забыла его, обзавелась собственной семьей, и это чудовище, которым он стал вряд ли имеет право вторгаться в ее размеренную семейную жизнь со своими рефлексивными инстинктами заботы о потомстве. Скорее всего наоборот, если он считает себя достойным отцом, он должен сделать все, чтобы не появляться в ее жизни. Странное дело, как только он начал испытывать давно забытые человеческие чувства и эмоции, его разум стал приходить в порядок, он стал четче различать где начинаются его мысли, а где возникают помыслы и желания продиктованные призывом вируса к распространению и расширению своего ареала обитания. Теперь он мог концентрироваться на чем-то одном, вспоминая и сопоставляя. Он даже решил почитать и запомнить те многие знаки, которыми были изрисованы стены. Побродив значительное время со свечой возле рисунков он приблизительно понял общую суть изображенного. Все что здесь было изображено не было противоположено религии, скорее всего наоборот, оно вторило ей и пыталось объяснить или описать обратную сторону всего хорошего и общепринятого. Здесь на стенах часто встречались слова латиницей, читаемые как демон или девил. В английском Лука был не силен, но перевода этих слов для него не требовалось. Та девушка, которая выбрала себе имя Лилит, не казалась ему чем-то страшным или опасным или противоречащей общепринятым нормам. Конечно, ее появление здесь было совершенно неожиданно, но может быть сейчас это нормально? Да она не боялась его, не побоялась даже для чего-то предложить ему свою шею, будто зверю. Она могла лишь догадываться с чем столкнулась, оказалась гораздо более решительной, уверенной и свободной в своих проявления чем он мог ожидать… Да и кто он такой чтобы осуждать ее и искать какие-то моральные отступления от нормы, когда до сих пор при желании мог вспомнить вкус человеческой крови, консистенцию плоти и до сих пор помнит как лучше разделать человека и что лучше есть первым? Дьявольская лаборатория номер шесть сделала из него, из последнего выжившего человека — демона, не верящего ни в Бога, ни в дьявола… наверное он и был этим самым дьяволом, нечистым… а миллионы населяющих его клетки чужеродных ДНК, с которыми не может справиться современная наука… откуда они? Может быть религия не лжет, а лишь объясняет нечто понятным для большинства людей языком, предостерегая человека вмешиваться в некоторые вещи и законы, которые могут вернуться к нему той же самой Зоной с ее мутантами и аномалиями, и теми же самыми зомби, в число которых возможно входит он — Лука Псарас? Вот об этом примерно думал получеловек, сидя во тьме, размываемой лишь светом черных свечей. Так же он думал о том, как сильно все поменяло время. То что они строили и во что верили. Та религия, в которой воспитывался он, которая называлась коммунизм, и которая как раз таки была противоположностью любой из религий, как он понял, наблюдая из окон автобуса — умерла. О коммунизме не говорил ни один плакат, ни один транспарант или рисунок, наоборот судя по всему победила система близкая к капитализму, потому что он слышал от сталкеров, перед тем как заразить их, почему они приходили в Зону, а то что он видел там наверху, на мосту через реку Москва искрилось роскошью, богатством и изобилием. И если делать выбор между этими верами, коммунизмом, церковью и подземельем, очевидно что у него есть только подземелье. Тогда, много лет назад он не просил жизни, он, делая себе инъекцию, хотел умереть и не подняться как те, которых он знал еще живыми людьми, но какой-то невероятный закон или сила, или чья-то воля, оставила его в живых, переродив и изменив. И теперь, когда в его существовании вдруг появилось нечто большее чем постоянный голод и инстинкты навязанные чужеродным организмом, не пора ли перестать жить по чужим правилам? Не пора ли освободиться от постоянных самоугнетений и самоистязаний, не пора ли дать этой новой форме жизни показать на что она способна? Сейчас Лука не знал, что внушает ему эти мысли. Его ли собственный разум или вирус как-то манипулирует его мозгом взращивая новый план по распространению своего ДНК? Плевать… сейчас Луке было плевать на то, чьи это мысли. Они ему нравились, они были приятны, от них ему хотелось жить и ощупывать свое место в этом новом для него мире.

* * *

Через долгое время, измерявшееся десятками часов Лука услышал шум в тоннеле. Шли люди, не скрываясь и не гася шаг. Фонарей еще не было видно, но если бы это были охотники за его головой, он наверняка увидел бы их только когда они появились в пределах прямой видимости, и уж точно они бы не шли спотыкаясь о камни, покашливая и светя фонарями в глубину тоннеля. Лука ждал. Это было странно и так давно забыто его сердцем, но он успел соскучиться по Лилит. Их кратковременная встреча, оставила в нем такой глубокий след, что он буквально физически ощущал ее отсутствие. Он сделает ради нее все что угодно. Он так решил.

Наконец показались идущие. Сначала рассеянный свет фонарей и беспорядочный шум шагов, более четкие голоса, как он определил молодых людей, затем уже сама группа молодых людей, среди которых шла Лилит. Через несколько минут они, разглядев его на троне, смолкли и неуверенно подошли. Одиннадцать парней, одетые в черное. Подведенные черным глаза, черные кожаные куртки, пробитые уши с вставленными внутрь огромными, растягивающими мочки кольцами, кольца в носах, бровях, губах, вздыбленные вверх волосы через одного… Больше изучать их он не мог. «— Сумасшедшие… — только и смог подумать Лука. — Зачем так калечить тело и испытывать столько ненужной боли?». Молодые люди смотрели на него со смесью легкого страха и любопытства. Лилит подошла к трону и встала слева от него. Сердце Луки сладко шевельнулось.

— Это Ворон, — указала девушка на первого из пришедших. Высокого парня, мрачного вида с татуировкой, выползающей из-за строгого ворота куртки и поднимающейся до щеки. Длинные волосы были убраны в конский хвост, он слегка поклонился Луке. — Это Крест, показала она на следующего, Паук, Буер, Фурфур, Свин, Шакс, Воланд, Черный, Зола, Шакал, Фрик.

Лука смотрел, но не запоминал их прозвищ. Сейчас он не очень понимал зачем они пришли, чего хотят, и что он сейчас должен делать. Когда девушка закончила перечислять их имена воцарилась тишина, в которой привычно шумел скраденный звук двух потоков.

— Нам принесли весть, что лукавый вошел в наш мир, — несколько пафосным тоном произнес Ворон. — Мы пришли узнать, ты ли тот самый, кто зовется Лукавым?

Неестественность мрачных форм и выражений, незначительный страх в некоторых из них, сильно отличал их от тех людей с которыми он имел дело в Зоне. Там сталкеры даже если боялись, то больше ненавидели, если пытались убить, то действительно убивали его и его братьев, с отчаянием и решимостью прыгающего в пропасть человека. Но эти молодые люди вряд ли были бойцами. Какую пользу они могут ему принести? Он мог только догадываться.

— Меня зовут Лука, и можно считать что я только что появился в вашем мире, — ответил Лука. — Я не думаю, что кто-то из вас всерьез воспринимает то что происходит. Вы действительно думаете что я дьявол? — спокойно спросил он.

Парни переглянулись. Сидящий перед ними, конечно, был жутковат, но не имел хвоста, раздвоенного змеиного языка и копыт, вокруг него не летали летучие мыши и не валил огонь изо рта.

— Нас не устраивает вера, но нам нужно знание, — ответил Ворон. — Мы будем служить тебе, но покажи нам кто ты есть, яви свое лицо, демон! — громко и красиво сказал он.

Если Ворон и говорил красиво, и Лука даже верил в то, что он говорит искренне, то несколько парней позади него с сарказмом смотрели на происходящее. Лука повернулся к Лилит.

— Я могу забрать любого из них, выпить его, оставив оболочку, не сходя с этого места. Ты хочешь этого? — спросил он, ожидая отказа. Глаза Лилит сверкнули восторгом и безумием. «— Она точно безумна, — любуясь ее лицом, фигурой и вдыхая ее едва заметный аромат думал он. — А ведь она выбирает…» — понял он, глядя как ее взгляд переходит с одного парня на другого.

Она на мгновенье закрыла глаза, прикусив губу.

— Ворон, какие доказательства ты хочешь? Я ведь рассказала про крысу, — сказала она.

— Я готов поверить тебе сестра, но возможно он шарлатан, а мы не можем служить человеку. Если он окажется не тем, за кого себя выдает мы уничтожим его. Ты ведь знаешь, — ответил Ворон.

— Я могу. Пусть попробует на мне, — сказал один из парней невысокого роста с прыщавым лицом. В носу его было кольцо, ниже нижней губы торчал металлический шип, прическа ирокез, кожаная куртка с шипами, гирлянды колец на пальцах. Он вышел из ряда, сплюнув на пол и поднял для удара биту. — Он говорит что убьет меня не сходя со своего места. Мне кажется он запал на нашу сестру, Ворон, а морду просто помазал краской.

— Ты поступаешь благородно, брат Фурфур, — сказал Ворон, показывая рукой на парня. — Если ты Лука, явишь то, о чем говоришь, то мы будем знать, что ты пришел в наш мир, но если брат Фурфур окажется прав, то мы уничтожим тебя, — он достал из кармана нож-бабочку, сверкнувшую холодным блеском.

— Ладно, — просто ответил Лука. — Я убивал и заражал, я приказывал и рабы убивали и заражали. Я изменился, но если вы хотите доказательств…

— Давай, давай, — перебил его Фурфур, проверяя устойчивость положения ног на земле и повыше приподнимая биту. Очевидно он думал, что «шарлатан» сейчас будет предпринимать активные действия, чтобы выбраться из ситуации.

Лука четко видел красный силуэт человека. «— Одним больше, одним меньше, — с некоторым злорадством и кровожадностью подумал он. — Если они все разбегутся, тем будет лучше. Так даже будет правильнее, он никому не будет пудрить голову, остальные останутся живы и может бросят это увлечение». Он не стал больше ждать и спрашивать, просто сдернул одним невидимым рывком миллионов прозрачных электромагнитных щупалец красное одеяло жизни, позволяя отвыкшим от принятия полноценной жизни вирусам вытянуть все из этого тела. Менее чем за пару секунд Фурфур стал черным, высохшим подобием человека. Черной куклой с зажатой мертвой хваткой битой. С негромким стуком он завалился вперед, так и не выронив из окоченевших рук своего оружия. Лука почувствовал прилив сил. Вот что значит насытиться человеческой жизнью. Зрение стало четче, мышцы крупнее, по всему его телу потекла сила и энергия. Он с опаской повернулся к девушке, ожидая увидеть страх и отвращение на перекошенном от сострадания лице, но увидел совершенно другое. Приоткрыв рот она, затаив дыхание, смотрела на тело. Снова прикусив губу, она с наслаждением выпустила из нее кровь.

— А-ах… — только и смогла произнести она, словно увидела нечто прекрасное, что не возможно описать словами. Капля алой крови стекла по подбородку и не падая повисла.

Ворон встал на одно колено, склонив голову. Несколько человек растерявшись вдруг, сделали то же самое. Но двое других вскрикнув бросились бежать, не успев включить фонари. Они бежали и падали, натыкаясь на камни, друг на друга, на лежащий на полу мусор. Один из них после очередного падения включил фонарь и громко стуча ботинками, они снова побежали прочь. Прочь от этого существа, которое оказалось тем, во что они верили и как будто бы были готовы, к встрече с ним.

Лилит отошла от трона и подошла к трупу, присев рядом. Тонкими бледными пальцами, украшенными татуировками в виде ползущих по ним змей она провела по почерневшей сухой коже рук Фурфура.

— Что мы должны сделать, хозяин? — спросил Ворон не поднимая головы.

— Идите домой и унесите отсюда тело, спрячьте. Можете не возвращаться сюда если не хотите, я вам еще не хозяин. У вас есть время подумать. Если вы мне понадобитесь Лилит скажет вам об этом.

— Да, хозяин, — негромко ответил Ворон. Он махнул рукой и еще трое парней подхватив тело легко понесли его в темноту тоннеля. Лилит снова стояла рядом, ее губа немного распухла, а дорожка капли крови высохла и Лука, этот получеловек, страстно захотел поцеловать ее, но кто как не он знал, что следует за таким поцелуем.

* * *

— Расскажи мне, что мы будем делать? — спросила она когда стих звук шагов. — Где твои слуги? Ты говорил что приказывал, что превращал людей в рабов… Я увижу их? — она доверчиво села у его ног.

— Я оставил их. Они сейчас… они сейчас воюют с Большой Землей. Я не знаю точно где, недалеко от Чернобыля, — ответил он, наверное впервые за последнее время вспомнив о Братстве.

— Значит вторжение уже началось?! — искреннюю радость в ее голосе невозможно было скрыть ничем.

— Вторжение? — он внимательно посмотрел на девушку. — Почему ты так рада этому? — удивился Лука. — Те кто воюют за ваши тела не испытывают жалости к людям.

Лилит пожала плечами.

— Ну и что?

Тут уже Лука пожал плечами.

— Их могут разбить. Люди способны сделать это, — сказал он.

Лилит отвернулась и села спиной к Луке, обхватив колени руками.

— Почему ты не там? Почему ты не сражаешься? — тихо спросила она.

Псарас промолчал. Что он мог ответить ей? То что они безумные зомби, управляемые чужой волей? Для нее это будет музыкой. Что он не хочет сражаться, потому что не видит сейчас в этом смысла? Она не поймет. Единственное что имело сейчас для него смысл, это Лилит. Ее тепло и страсть, ее слепая вера в него и в свое предназначение, которое странной искрой невольно передавалось и ему. Но если она так верит в свое предназначение, он может дать ей то, что хотя бы на половину будет правдой. Она сможет дарить смерть одним поцелуем.

— Почему ты пришла сюда? Почему ты не испугалась меня, сидящего на троне в вашем… зале? Почему вообще здесь стоит этот трон? — спросил он.

— Я не из тех, которые боятся смерти, разве ты не видишь? — она с грустной улыбкой заглянула ему в глаза. — Мне в руки попала одна старая книгу и в ней было заклинание, которое должно было призвать демона из царства мертвых. Я сделала все что в ней было написано, братья помогли мне, и когда почувствовала что зажглась свеча, пришла к тебе. Я не боялась, я не могу бояться твоего прихода, — тихо ответила она, вновь повернувшись к нему.

— Что это еще за книга? — усмехнулся Лука этому невероятному совпадению.

— Ее нашли диггеры, в подземной библиотеке, они не говорят где. Но мы дружим с ними и они продают нам находки. В той книге сохранилось очень мало страниц, но то что нужно было осталось. Я даже не знаю названия, — ее голос звучал тихой песней в его голове. — Я ожидала что ты будешь немного другой, но ты… ты такой же как и мы. В этом твоя хитрость Лука? — она протянула руку, чтобы коснуться его руки.

Он с опаской за нее убрал свою руку, позабыв что хотел спросить кто такие эти диггеры.

— Если ты коснешься меня, ты можешь заразиться и превратиться в… то что называют зомби, — с тревогой сказал он.

— Но ведь я буду помнить свое имя? Я получу ту же самую силу что есть у тебя?

— Да. Но ты не сможешь думать ни о чем другом, кроме голода и желания передавать то что наполнит тебя дальше. Я был таким, я знаю как выглядят обращенные. У тебя больше не будет белой кожи, она покроется пятнами. Ты не сможешь жить среди нормальных людей…

Девушка встала.

— Нормальных людей? — ее голос зазвучал резко, с обидой и вызовом. Прекрасные глаза, грозно сверкнули, она снова напомнила ему что он не в силах противиться ей. Одна из черных свечей, пустив горячую слезу оголила фитиль и он, загорелся ярче. Лука почувствовал, что ей есть что сказать, возможно даже больше чем он сможет сейчас понять, и какая-то скрытая боль в ее голосе резанула его беспокойно заметавшееся сердце. — Ты жесток, Лука… если ты не примешь меня, если не обратишь, то я… — она достала откуда-то складной нож бабочку, полностью черный с узким, тонким матовым лезвием, ловко раскрыла его и приставила к груди получеловека. — То я убью тебя! — ее взгляд сверкал решительностью и полным пониманием того что она может это сделать. Глядя в ее глаза и на ее смертельную красоту, Лука ни на секунду не сомневался в ее намерении. Одна ее рука держала нож, а другая ладонью упиралась в пятку рукояти. Для такого тонкого лезвия не составит труда проколоть его прочную кожу, и будь он действительно человек, это бы убило его. Он видел её решимость и оголенную душу, которой нечего было терять. Это была решимость человека, который не принимает полумер и отказывается верить на половину. Он вспомнил ее слова: «… станем сильными, иначе зачем нам быть?». Это и была ее суть, суть Лилит. Человеку с такими свойствами не место там наверху, среди простых людей, вряд ли она примет сладкие сказки религий или научные объяснения вселенской пустоты. Она та, кто уже есть, и да… в этом ее предназначение.

— Поступай как считаешь нужным, — сказал он глядя ей в лицо.

Ее рука придавила пятку рукояти и узкое лезвие без затруднений вошло в сердце получеловека. Все еще сверкая глазами, она секунду подумав отпустила нож. В гневе растрепанных волос, которые выбились из под капюшона накидки она была безупречно красива, словно богиня хаоса, не знающая сомнения, ему казалось что за ней должно стоять пламя огня. Бившееся сердце, заставляющее гонять желто-красную кровь по сосудам получеловека, кольнуло и остановилось. Лука вынул нож, тонкий прокол сразу же зарос. Лилит смотрела на это опять слегка прикусив распухшую губу. Лука уколол себя в сердце еще раз. Затем проколол другую часть груди, затем провел лезвием по горлу сильно нажав, но лезвие было недостаточно острым, а кожа слишком плотной и тонкий клинок, не выдержав с легким щелчком сломался, оставив лишь небольшой порез, который тут же, буквально следом за лезвием сросся. Взгляд девушки не был испуган, но скорее был озадачен.

— Тогда я… убью себя, — немного растерянно сказала она. — Ты думаешь это сложно?

Зная Лилит он охотно поверил, что ей это не сложно.

— Я сделаю все что ты захочешь, — сказал Лука. — Перевоплощение займет двое-трое суток, и когда ты перевоплотишься ты будешь голодна. Тебе понадобится тот у кого ты заберешь его жизнь для, чтобы насытиться в первый раз. Я не хочу чтобы ты насыщалась из грязного источника. Подготовь все что нужно и приходи, — его сердце вновь забилось. «— Будь, что будет… возможно это единственный путь для меня и для нее…».

Лилит неуловимо приблизилась и встала близко, очень близко к Луке, от нее веяло жаром и легким едва уловимым ароматом молодого женского тела, от которого можно было сойти с ума. Он по прежнему сидел на троне и видел ее всю сквозь одежду. Она склонившись над ним, заставила его откинутся на спинку трона настолько, насколько это было возможно. Лилит смотрела в его глаза, затем перевела взгляд на его тонкие губы, ее рот приоткрылся, их разделяло не более десяти сантиметров… если бы она приблизилась еще ближе, он бы не удержался и поцеловал её. Лука старался не закрывать свои глаза, но это было практически невозможно. Ее магия сближения сжигала его, ломала хрупкие правила и условности, оставляя лишь древние инстинкты человека, настолько древние и сильные, что в этот момент он не ощущал ничего кроме нее, потеряв даже ощущение положения собственного тела. Мгновения тишины и чистоты, не замаранные сомнением или ложью. Вздох, смешанный со стоном вырвался из уст Луки. Она плавно отстранилась от него, удовлетворившись результатом.

— Я все поняла, мой господин. Я приду, — сказала она и, поправив капюшон, не оборачиваясь пошла прочь.