Черные свечи колыхались, обозначая движение в тоннеле. Лука сидел на земле, а перерождающаяся Лилит на троне, завернутая в накидку. Ее перерождение проходило спокойно, без пробуждений и беспокойства. Единственное что беспокоило и в то же время радовало Луку, то, что вирус очевидно мутировал вместе с изменением его роли в организме носителя. Если раньше он заставлял подчиняться, и жестоко наказывал при любом ослушании, то теперь он превратился в помощника, не заставляя, но подсказывая. Очевидно этот быстро изменяющийся штамм уже в новой форме перешел на Лилит и теперь оставлял на ней совершенно другие отметины. Ее тело не покрылось пятнами, нет, но все сосуды и вены за исключением верхней части лица проступили с небывалой четкостью, темного, просвечивающего сквозь кожу цвета. Проявившиеся линии сосудов своим странным рисунком делали Лилит еще более красивой и мистически ужасной одновременно. Он считал удары ее сердца. Несколько раз сердце трепетало, словно боролось со сном, но не в силах преодолеть силу овладевающей телом колонии смирялось, продолжая мерно отбивать свое сдвоенное «тут-тук». Лука чувствовал, что процесс завершается, и было ли перерождение ужасно или нет, судить не ему. Для него Лилит останется навсегда первой и наверное единственной, той самой безумной и неудержимой, той которая отдала свое сердце, тело и душу ему, и что бы не случилось, он не уронит этот дар и не переступит через него. «Тук-тук»… без нее он лишь получеловек, а с ней он Бог, пусть совершенно не тот, который указан в книгах, не тот которому поклонялись они и одного из которых положили в мавзолей, но другой, имя которого нарисовано черной краской на стенах этой шахты. «Тук-тук»… и если так расположила дороги воля вселенной, то он не имеет ничего против. «Тук-тук»… кто он такой, чтобы перечить стольким поленьям из человеческих судеб, сожженным вдоль дороги по которой он идет? «Тук… — тук»… последние удары человеческого сердца.

Лука встал, взял колокольчик, ждавший своего часа на подлокотнике трона и позвонил. Мелодичный звук содрогнул пространство и, зловещим эхом из темноты, донесся до ожидающих. Лука всем существом почувствовал волнение и оживление там дальше по коридору. Скорее ощутил душой чем своими способностями волнения множества человеческих сердец, топот множества ног, испуганных и обрадованных одновременно, спешащих на звон и не верящих в него. То что он увидел было выше его ожиданий. Конечно, когда Лилит попросила разрешение на то, чтобы ее братья присутствовали он не мог отказать, но сейчас появление двух длинных колонн людей со свечами, в черных накидках, с глубокими капюшонами было неожиданно. Вошедшие, все молодые люди до двадцати лет, наверное только единицы быть чуть старше остановились, встав полукругом в нескольких метрах от трона. Лука хотел предупредить их, чтобы они отошли, но решив что не будет вмешиваться без надобности молча наблюдал, стоя в стороне. Лилит уже открывала глаза. Перерожденная и свободная. Он видел, как ее красное угасающее и бледнеющее свечение человеческой жизни исчезло и осталось только серое, и теперь она, плохо понимая что происходит, силилась подняться и встать. Слабость ее тела была очевидна, но Лука не вмешивался. Он знал что она встанет. Все перерожденные находили в себе силы встать и пройти несколько метров. Лилит наконец оперлась руками в подлокотники и встала. Накидка осталась на троне, а она стояла не понимая своей наготы, покачиваясь от слабости и голода. Мелкая дрожь пробежала по ее телу, сплошь исчерченному четкими, как будто черными, линиями вен, которые образовывали рисунки рек и сеть узоров, причудливо втекающими и вытекающими из татуировок. Феникс теперь имел другой образ. Разбитый рисунок словно ожил, неся черепа в лапах над пустыней. Секунду в ее глазах был немой вопрос, но всего лишь секунду. Она посмотрела на Ворона, явно узнав его и тот громко сказал:

— Приносящий себя в жертву, твой час!

Из полукруга вышел парень и скинул капюшон. Лет четырнадцать, бледный, болезненный, с темными кругами под глазами, лысый, с тонкой шеей и наверное такими же тонкими руками. Он едва дыша подошел к Лилит. Даже не доходя пары метров он вдруг посерел, открыл рот и рухнул навзничь, не успев потушить свечу. Капюшон по инерции проехал по затылку и закрыл лицо.

— Еще, — хрипло приказала Лилит.

Молчание и тишина царящая в подземелье стала еще глубже. Ворон скинул капюшон.

— Я готов, сестра, — без страха сказал он сделав шаг.

Лука поразился его бесстрашию и вере. Если Лилит заберет его, то наверное это будет большая потеря для их общества.

— Нет… — сказала она переводя дыхание.

Прекрасная и нагая она прошла мимо замерших в религиозном ужасе отроков.

— Ты! — сказал Лилит.

Тот к кому она обратилась понял это без слов, да и трудно наверное было бы это не понять. Он вышел из полукруга подойдя к ней вплотную. Она сняла с него капюшон. Крепкий, даже немного полноватый парень, лет шестнадцати. Короткие, густые, светлые кудрявые волосы. Она улыбнулась ему, он глядя на нее, нагую, ужасную и по-прежнему невероятно прекрасную улыбнулся в ответ. Лилит подошла к нему и обняла прижавшись всем телом и потушив собой свечу. Глаза в глаза и один глубокий поцелуй. Поцелуй смерти. Парень еще не понимая что умирает попытался обнять ее, но не успел, превратившись в черный снимок смерти. Лилит облегченно выдохнула, голод был утолен и она отпустила его. Тот упал на спину, показав на неузнаваемом лице улыбку с которой он ушел из жизни.

— Ты всегда меня любил… — негромко сказала она глядя на него. — Ты умер счастливым, как и хотел. Прощай.

Только сейчас поняв что на ней ничего нет, она легко развернулась и грациозно, словно пантера прошла к трону, где лежала ее накидка. Запахнувшись она, не глядя подошла к Луке, прекрасно чувствуя где он находится, притянула его за руку и посадила на трон, оставаясь стоящей рядом.

— Ну что вы стоите? — красивым молодым голосом, полным сил спросила она. Лука только сейчас заметил как красив этот голос. — Идите. Мы позовем когда потребуется. Ворон, уводи братьев.

— Да, сестра, — кивнул парень и дал знак остальным.

Люди подхватили ставшими легкими тела и понесли их прочь. Шум их шагов скоро растворился в тишине подземелья.

— Ну наконец-то, — облегченно выдохнула Лилит и счастливо засмеялась разглядывая свои пронизанные прожилками руки, присаживаясь к Луке на колени.

Произошедшие с ней перемены словно и не повлияли на нее. Она осталось такой же эмоциональной как и была, разве что голос ее изменился, стал глубже и… смех. Лука даже не слышал его ранее. Если раньше Лилит в сути своей была робка, за исключением тех моментов когда обнажалась ее суть, то теперь она говорила громче, увереннее, а ее смех, если закрыть глаза мог принадлежать только по-настоящему счастливой девушке и только ей. Она налилась силой и даже стала как будто тяжелее, забрав сразу две жизни, и теперь ее грудь вздымалась чуть выше, но талия оставалась такой же тонкой. Хотя, возможно все было проще, она скинула с плеч груз предыдущей жизни и теперь, буквально распрямившись, стала выглядеть по-другому. Невероятно, но это было самое легкое перерождение, какое видел Лука в своей жизни, а у него было на что посмотреть. Лилит оглядела мрачные стены тупика шахты в котором они находились.

— Так не годится, — легко сказала она.

— Что не годится? — не понял он.

— Тут слишком мрачно и… не красиво. Я хочу жить высоко, на крыше мира, — сказала она глядя ему в глаза.

— Но что я могу сделать? — удивился Лука.

— Ты завоюешь это для меня. Мы возьмем все то, что нам надо. Этот город и этот мир, — просто сказала она взяв его лицо двумя руками и заглядывая в его глаза.

Желтые веточки сосудов ее глаз не могли скрыть истинного взгляда озорной девчонки, жаждущей получить мир. В ее руках был ключ, а в груди жажда открыть все двери мира, и если хоть одна из них не отопрется, она выбьет ее плечом, потому что она знала, что самое ценное что у нее есть, ее душа и любовь находятся в самом надежном месте, в сердце этого существа, её спутника.

— Ты и раньше хотела получить весь мир? — усмехнулся глядя на нее Лука.

— Нет… я получила самое ценное, а теперь я поделюсь этим с остальными и еще… я хочу отдать миру то что ему причитается, — ответила Лилит и прикусила губу. — Это мое время, наше время, господин.

В ее озорном девчушечьем взгляде вдруг вспыхнул огонь жажды, который он видел уже много раз в глазах своих братьев. В нем Лука увидел отсветы сражений, крики умирающих и песни восставших, несущиеся через пустоту людские одеяла жизней, оставившие оболочки хозяев и странный причудливый план неистребимого вируса, желающего захватить все больший и больший ареал обитания. Но теперь Лука не противился этому. Огонь и пламя? Вершина мира? Почему бы и нет?

— Да… мы завоюем это город, и если ты хочешь мы покорим весь известный нам мир, — ответил Лука.

Лилит счастливо улыбнулась и прильнула к его груди. Накидка снова предательски сползла, обнажив плечи, спину и ягодицы. Лука вздохнул ее запах, запах обновленной Лилит. Теперь он не спутает ее ни с каким другим. Если надо будет он пойдет за ним, он перевернет и выжжет к чертям весь мир. Что теперь стоит этот мир без нее? Кто он в этом мире без Лилит? Он встал по другу сторону от того где находился ранее и теперь он чувствовал что это не чья-то еще сторона, а только его. Только его и ее, а все кто не захочет примкнуть к ним… что ж… они всегда могут пригодится.

* * *

Море нежно накатывало на берег, солнце светило жарко и ровно, покрывая тело Трофима тонким загаром. Его бледное тело, привыкшее к комбинезону «Сева» не веря в то что происходит отзывалось приятным покалыванием и пощипыванием. Супруга Ольга смазала его защитным кремом, чтобы бледное тело на завтра не стало красным. Недалеко резвились дети, оба их ребенка, девочка и мальчик, восьми и шести лет. Они взяли себе самую лучшую гостиницу с лучшим пляжем, огороженным от отдыхающих из других отелей декоративной рыбачьей сетью, с бегущими по ним ночью огоньками, поэтому людей на пляже было мало и им никто не мешал. Услужливый турок Мехмед из обслуги, чьей обязанностью было подносить прохладительные напитки, бежать с зажигалкой или со всем чем захочет отдыхающий этого отеля внимательно следил за ним, подозревая что этому господину может что-то понадобиться. Еще бы, он прекрасно видел, как за этим бледным человеком, его женой и детьми постоянно следят два здоровых амбала, не таких уж и бледных, но их взгляд был очень похож на взгляд тех людей, которые хорошо разбираются в оружии. Стало быть этого человека охраняют, причем охраняют бережно и профессионально, значит это большой человек, которому нужно обязательно уделять максимум внимания. Но, к разочарованию Мехмеда, бледный человек по имени господин Трофим или Трофим бей как его можно было называть в турецком варианте, крайне редко пользовался его услугами. Он даже не курил. Но и тут Мехмед нашел как услужить ему и его жене. Он сделал так, чтобы его услугами часто пользовались дети господина, старшая дочь Влада и сын Максим. Мехмед замечал на что дети обращали внимание, например на воздушного змея летающего на соседней территории, на крутящиеся декоративные ветряные мельницы в руках других детей, на большие цветные пистолеты, брызгающие водой и это все незамедлительно оказывалось на столике возле него, либо он находил повод оказаться рядом с детьми с предметами в руках. Часто он шутил с ними на неплохом русском, придумывая шутки или мини игры, когда им нужно было схватить его за нос или надавить на пуговицу взамен получая нечто из всего многообразия детских развлечений и игрушек. Взамен Мехмед получал нечто большее. Он получал благодарный взгляд жены господина и щедрые чаевые каждый вечер, когда они возвращались в номер.

Трофим неоднократно купался в море, но так же неоднократно полу всерьез, полу шутя взвизгивал при виде желтых медуз. Их было не много, но у некробиолога они вызывали особое чувство опасения, вроде как с теми с кем нельзя договориться. Она все равно легонько жгнет, потому что это было в их природе. Трофим приподнял голову лежа на шезлонге, взглядом отыскивая полочку-выручалочку Мехмеда, и не задумываясь облизнул губы. Через пятнадцать секунд Мехмед стоял рядом, стильно одетый, несмотря на погоду, в темный но продуваемый костюм с белыми нарукавниками, держа высокий стакан из тонкого стекла, наполненный зеленоватой жидкостью. В стакане стояла трубочка, зонтик, а на краю висела долька какого-то фрукта, нарезанная настолько тонко, что невозможно было понять что именно это было изначально.

— Что это? — принимая сидячее положение спросил Трофим. — И как вы угадали Мехмед?

— Это коктейль… — турок сказал какое-то сложное название, которое тут же вылетело из памяти Трофима. — Я наблюдал за вами Трофим бей, я понял вы хотите пить, — ответил он на второй вопрос.

— Спасибо, — довольно улыбнулся Трофим и попробовал напиток. — Кисленько.

— Вам не нравится, хотите… — он назвал еще какой-то напиток, который звучал сложнее предыдущего.

— Нет… нормально, вкусно, — сказал Трофим, распробовав наконец солнечное, легкое и освежающее послевкусие. — Хорошо, — подтвердил он. — Спасибо Мехмед.

Турок расцвел в улыбке. Да этот коктейль нравился всем, его можно было разбавить с текилой и тогда ее вообще там невозможно было бы почувствовать, но этот был безалкогольный.

— А, Ольга ханум… желает ли напитка? — обратился он к его супруге, лежащей в темных очках под широкополой шляпой.

— Нет, спасибо… хотя как вы назвали другой коктейль?

Мехмед произнес название.

— Давайте его, — согласилась она.

— Две минуты, Ольга ханум, и самый лучший коктейль будет у вас, — улыбнулся он и буквально исчез.

— Здорово работает, — прокомментировал Трофим, лежа на шезлонге и закрывая глаза.

Ему нравилось, что при всей их простоте, не опытности и не знания особых шиков и названий, они с женой очень комфортно чувствовали себя в этом совсем не дешевом отеле и с этой обслугой.

— Да. И не заметишь как он все успевает, — согласилась она. Ее роскошные вьющиеся светло-русые волосы слегка шевелил ветер. — Так хорошо… — сказала она подняв вверх руку, разглядывая ее на фоне голубого неба. — Я даже готова выслушать твое неоконченное повествование об этих новых зомби, как их… Братство?

Рядом с ней нарисовался Мехмед.

— Ольга ханум, что то хотела? — вежливо спросил он, очевидно среагировав на поднятую руку.

— Я? Нет, я…

— Я все понял. Ваш коктейль будет через минуту, — кивнул он. Его загорелое худоватое лицо, с лысеющей макушкой, которую он прикрывал отращиваемыми волосами на пробор, кивнуло и он уже собирался испариться, но Трофим задержал его.

— Мехмед, дай-ка мне что-нибудь покрепче, — ставя полупустой стакан на низкий столик попросил Трофим.

— Виски, ром, коньяк, водка…?

— Водку, — кивнул Трофим. — Грамм… — он прикинул, — грамм семьдесят.

— Закуска? — чуть поклонившись спросил Мехмед.

Трофим вспомнил, как в Зоне он закусывал водку тушенкой и серым хлебом, лица сталкеров, ночной огонь… так близко и так далеко.

— У вас тушенка есть?

— Э-э-э… — растерялся Мехмед. — У нас есть прекрасное мясо. Мы приготовим так, как будет тошёнка, — пообещал Мехмед.

— Не надо, тощёнки, — засмеялся Трофим. Он уже представил какой аврал устроит турок на кухне в поисках рецепта «тощёнки». — Давай что-нибудь попроще.

— Бутерброды с семгой и красной икрой? — сориентировался Мехмед. Все-таки его опыт подарил ему удивительную прозорливость и он угадал с предложением.

— Ну давай, бутерброды, — согласился Трофим, махнув рукой.

— Пять минут Трофим бей, — показал ладонь турок и испарился так, что можно было подумать о волшебстве.

— Пять, так пять… с семгой, так с семгой, — закрыл глаза некробиолог, рассматривая через закрытые веки оранжевые пятна.

— Ну так и что там с Братством? — обновила она тему. Перед ней нарисовался мальчик с подносом в белом костюме. На подносе стоял розовый коктейль с соломинкой, зонтиком и витиеватой стружкой сползающей с края бокала, по форме напоминающий женскую фигуру с отвернутым воротничком. Ей пришлось сесть. Она пригубила напиток и с удивлением посмотрела на него. — М-м-м… — отметила она.

— Ну что там рассказывать, — Трофим пожал плечами. Сейчас ему не очень хотелось вспоминать об этих мрачных тенях. О том как один из них убивал Гипса, и как он сам убил того зомби огромной нелепой лопатой из броневой стали, как он вычислил Луку Псараса. Это было так страшно. Его жена не знала ничего. Для нее он сидит в хорошо защищенном бункере на Янтаре, но недавно переехал в еще более защищенное место на Армейских Складах и проводит эксперименты с микробами, но жена тоже должна знать кое-что. — Они очень опасные, Оль. Мы к ним не привыкли, нет иммунитета, нет лекарств, но мы работаем над этим.

— За это тебе и платят, — улыбнулась она потягивая напиток.

— Да. И надо сказать… уже очень прилично, — с нотками самодовольства сказал Трофим.

— А когда выработается иммунитет, к этим вирусам?

— Да кто знает. Скорее всего будет не иммунитет, а симбиоз. Мы давно делим наше тело с сотнями, тысячами видов микроорганизмов. Они защищают нас, обеспечивают этот же самый иммунитет от других микро гадов, помогают переваривать пищу, но сейчас появился новый вид. Есть факты, что это вирус вполне заменяет всю микрофлору человека, а также всех кожных обитателей и вообще, срастается с человеком. Может быть это час эволюции? А? — Трофим открыл глаза и в слепящем солнечном свете не сразу разглядел лицо своей жены. Она молчала, слушая его и потягивая коктейль. — Но пока мы не придумали от него лекарство, заболевать этим вирусом нельзя. О! — воскликнул он, реагируя на появление Мехмеда с подносом в руках.

Мехмед поставил поднос на низкий столик, а сам столик установил между ними. На подносе стоял небольшой мерный кувшинчик, похожий на химическую колбу, в которой на отметке семьдесят застыла холодная водка, хрустальный стаканчик с серебряными узкими листочками и две тарелочки с бутербродами. Один с семгой, другой с красной икрой.

— Годится, — довольно кивнул Трофим потирая руки. — Блин, семьдесят маловато. Ты со мной будешь? — предложил он жене.

— Ну давай, попробуем, что у них тут наливают, — засмеялась она. — Только одну.

— Еще двести, — скомандовал Трофим.