Переждав неожиданный Выброс в подвалах своего здания Трофим, глядя и слушая остальных сталкеров, понял что и для них это событие было совершенно неожиданно. Наконец, дождавшись отмашки об окончании Выброса и начала безопасной Зоны, он пулей выскочив из подвала и под редким, смывающим запах канифоли дождем понесся к своим образцам. В голове пульсировала только одна мысль, не повредил ли Выброс его оборудование, не потускнели ли линзы, не сгорела ли электроника и почему он раньше не мог предусмотреть подобного. Если сейчас какой-либо из приборов выйдет из строя, придется идти к Гипсу и просить новый. И тогда ожидание нового оборудования действительно займет месяцы. Это было печально.

Ворвавшись наконец в свою, как теперь можно называть ее по праву лабораторию, пока еще без номера, он одним за одним включал все приборы, следя за нагрузкой на специально установленном индикаторе, сообщающем в случае чего о том что потребление энергии от вырабатывающей электричество сборки больше ее возможностей. Но все приборы, включались в штатном режиме и индикатор, равномерно горел зеленым. Обойдя все свое хозяйство, заглушив включенное, проведя придирчивый визуальный осмотр он облегченно вздохнул. Ангар может и имел ворота и крышу, но никак не считался хоть какой-либо защитой от Выброса. Трофим вообще планировал позавтракать, а только потом зайти в палатку с инкубатором, который все также едва слышно и равномерно гудел, но поскольку он уже оказался здесь, то грех было не заглянуть что же высидела его электронная наседка. Переодевшись в предбаннике он сел за приличных размеров ящик, меняющем и подающим блистеры с клетками под электронный три Д микроскоп без участия человека, повинуясь только выбранным им кнопкам.

Первым Трофим выбрал образцы Худого. Тщательно проверил одну за одной, все сто ячеек. Он знал, что дьявол в мелочах и не собирался пропускать открытие, просто на основании выборки. Ранее в его шестой лаборатории Валентин Петрович, наверняка бы записывал каждый осмотр в журнал, это было вполне в его стиле, но тут в к невероятному облегчению Трофима, для не было требований отчетов и указаний что ему делать и куда идти. Итак, все сто клеток Худого были мертвы. Выброс добрался таки до них и они, как и положено нормальным клеткам человека не выдержали волны чужеродной энергии, несмотря на то что находились под крышей, под пластиком, внутри инкубатора и в питающем растворе. Теперь клетки Рванного. Одна за одной, глядя на дисплей, на котором можно было осматривать клетку со всех сторон, повинуясь встроенному шару управления он осмотрел разрушившиеся эритроциты. Да, все клетки погибли. Оболочка разрушена, порвана в нескольких местах. Ученый выдохнул, теперь его очередь. Сейчас он нажмет на кнопочку три и блистер подъедет к безучастно сканирующим все головкам микроскопа. "Может стоит сходить на завтрак?" – мелькнула малодушная мысль в голове. Чувствуя как у него холодеет в желудке, он с замиранием сердца нажал на кнопку три, всей душой проклиная этот момент. Он определенно не был готов к нему. Не очень соображает что видит на мониторе он пялился на живой эритроцит, свободно плавающей в среде раствора. Инкубатор по умолчанию, автоматически запустил программу три Д режима и теперь ученый пялился на вдавленную с двух сторон красную кровяную клетку, пережившую Выброс. "Может быть это одна единственная?" – мелькнула у него спасительная мысль. Он коснулся рукой шара управления, показался следующий эритроцит. Живой. Еще один. Мертвый. Еще и еще, есть живые и здоровые, есть мертвые и разрушенные. "Спокойно" – приказал сам себе Трофим, возможно этому есть объяснение, нашел же он объяснение тогда, живым образцам Валентина Петровича, почему они не были убиты образцами четвертой категории. Вот и теперь нужно подумать и он найдет объяснение этому случаю. Трофим выдохнул, нужно успокоится. "Выйти и выпить чайку? Но ведь чайника то нет…". Следующая клетка, следующая, показываемые инкубатором в автоматическом режиме, следующая, вот две сразу, следующая. "Стоп!!! Две клетки сразу?!". Трофим нажал вернуть прошедшую ячейку, тридцать седьмую и зажал рот двумя руками, чтобы не закричать. Его кровяные тельца, его эритроциты, безъядерные как у всех людей начали делиться. Он заражен! Долгие пятнадцать минут он сидел в ступоре. Почему, почему там на Янтаре не могли обнаружить этого? Потому что механизм активации вируса включался Выбросом, от которого надежно экранировали стены научного комплекса? Да, наверняка. Клетки должны были умереть, и видимо не зараженные как таковые умерли, но вирус сидел в других, он не восприимчив к Выбросу, и как только он понял что носитель погиб, он сам вступил в работу, сохранив оболочку и при наличии питания, тут же создав своего клона как и полагается природе вируса. Трофим убрал руки, как только наконец понял, что медленно душит себя почти полностью закрыв рот и нос. Бешено колотилось сердце, слабость и… страх. Инкубатор продолжал пролистывать ячейки за ячейками. Живые, мертвые, вот еще пара вместо одной, вот еще, снова мертвый, еще раз мертвый, живой. Картина была чиста и жестока. Без подсчетов он видел, что кровь имеет больше шестидесяти процентов инфицированных кровяных тел. В соответствии с его теорией о классификации объектов, теперь он мог смело причислить себя к объектам второй категории. Как только он умрет, он станет им незамедлительно. Трофим хмыкнул. Что ж, перспектива, по крайней мере в Зоне у него есть. Может не зря Свобода, утилизирует трупы своих и чужих бойцов в аномалиях, в отличии от Долга, который закапывает погибших в землю и ставит деревянные кресты сверху? Наверняка не зря, интуитивно понимая, что это лучше, чем стать зомби. Блистер с образцами Трофима закончился. Он нажал кнопку четыре. Блистер Коваля. Мертвые, живые, спаренные, картина почти такая же, как и у него. Коваль тоже заражен и тоже… так его бессмертен. Трофим, уже не очень соображая заставил себя досмотреть весь блистер Коваля. Одна из ячеек успела разродиться уже четырьмя кровяными тельцами. Он знал что так и будет. Теперь клетки будут делиться пока это будет позволять питательная среда, и пока микроскопический объем в ячейке позволит делать это. После этого микро колония уйдет в спячку, ожидая нового носителя.

Трофим встал. Где он мог подцепить заразу? Он горько усмехнулся… да хоть где. От этого никто не застрахован. Тихо, но от чистого сердца выругавшись, он пошел сдаваться к Гипсу. Сдаваться, конечно, сказано сильно, потому что для лидера Свободы, это не будет иметь значения, но проверить всех в группировке, возможно будет необходимо. Просто для общего сведения. Поднявшись по лестнице в коридор второго этажа, теперь уже ясно видя двух бойцов вооруженных в экзоскелетах рядом с мониторами, в темных закутках по обоим концам коридора, он кивнув им постучал в кабинет, и получив ответ вошел.

Гипс сидел с незнакомыми вольными сталкерами.

– О, на ловца и зверь, бежит, – спокойно сказал он пожимая протянутую руку. – Тут, по твою душу, мужики пришли, – сказал он, не давая Трофиму сказать слова. – Это наш ученый, наш ценный кадр, зовите его Док. Это Выпь, это Калач, – представил он Трофиму сидящих напротив него вольных сталкеров. – Теперь расскажите ему что видели.

Калач крупный, полноватый сталкер в комбинезоне "Ветер Свободы", запотевший, раскрасневшийся от тепла, коротко стриженый, лысеющий лет тридцати пяти. Выпь, невысокий, серый, остроносый мужичок в распространенном среди сталкеров комбинезоне – "Заря". Оба протянули руки Трофиму. "Вот так можно заразиться" – грустно подумал ученый пожимая грязные руки сталкеров и глядя на не менее грязную разгрузку Выпи.

– Ну, в общем, мы вдоль Рыжего леса гуляли, позавчера, еще до Выброса, – начал Калач, – видели людей, странных, с пятнами на мордах. Шесть человек, – сказал он.

– Три наемника, один вольный и два долговца, – вставил Выпь, моргнув и шмыгнув носом.

– Да, – посмотрев на напарника согласился Калач. – Ходили как люди. Только это… ведь наемники с долговцами и с нами сталкерами не пересекаются. Это нас и притормозило. Мы там на дерево залезли, притаились и решили посмотреть что это такое.

– В бинокль смотрели, – вставил Выпь, – пятна у них жуткие, как больные йодом перемазались.

– Да, – кивнув головой очередной раз согласился Калач. – Только они не просто так ходили, они кабанчиков местных голыми руками загоняли. Это мы потом увидели.

Трофим насторожился, признаки третьей категории, а вот что за йодные пятна, это неизвестно вообще.

– Кабанчики, даже и убежать особо не успели, попадали, а те ушли, – закончил Калач, выжидательно глядя на ученого.

– Пятнистые ушли, – дополнил Выпь. – Мы ходили потом на то место, кабанчики черные лежат, как пустые. Выжатые. Жуть.

– Да, – обернувшись на напарника, снова подтвердил Калач.

– Мы тут вспомнили, что зомби в последнее время могут соки из человека выжимать, вот и решили сюда прийти рассказать, – сказал Выпь и теперь оба сталкера уставились на Трофима.

– По твоей части Док? – спросил Гипс.

– По моей, – кивнул Трофим.

– Хорошо. Мужики, прогуляйтесь пока, мы с наукой покумекаем тут, – распорядился он.

Сталкеры согласно встали и вышли, прикрыв за собой дверь. Гипс вздохнул провожая их взглядом. Дождавшись, пока их шаги стихнут он указал Трофиму на стул.

– У нас тут Док неприятности. Пропала наша шестерка возле Рыжего, еще до Выброса. Мы за этим следим, связь держим регулярно. Напали на них ночью. Что и кто точно не знаем, но что-то часто мне стали попадаться сообщения что ряженные там мелькают.

– В смысле ряженные, – решил уточнить Трофим.

– Ряженные… разные группировки, но вместе. И Свобода там и Долг, и наемники и сталкеры, бандит один был замечен. В лицо никто не опознавал, близко не подходили, ПДА не отзывалось, но форму было видно. Я так понимаю это с наших ребят переодетые ходят. Поэтому и ряженные.

– Понял.

– И сейчас судя по тому что мужики говорят, это ходячие, как раз по твоей части. То есть мне надо разобраться, те которые кабанчиков загоняли, наследили ли они возле стоянки? Или они к нашим ребятам ходу не имели. Ряженные – это кто? Новая группировка йодом перемазанная, или ряженые – это зомби. Если зомби начали человечиной промышлять, да еще в таких масштабах, чтобы всю нашу шестерку снести, то тут уж извини, но больше мы себя в утрату не дадим. Нужно будет только в Рыжий лес смотаться с Калмыком. Разведку произвести могут ли, мертвецы такое сделать, они ли наших ребят схарчили, или мухи отдельно, а щи отдельно. Понятно я выражаюсь? – спросил Гипс.

– Понятно, – тихо ответил Трофим, и приуныл, передумав сообщать Гипсу о заражении.

Сейчас то уже какая разница? После поговорят если придут. По-своему поняв уныние ученого, Гипс встал и хлопнул его по плечу.

– Не бойся, Док. С Калмыком пойдешь, он у нас зверолов уже как четыре года. Все тропы знает, каждого мутанта в морду целует, аномалии руками раздвигает. Не пропадешь. Только с зомби у него опыта нет, не живые они и временные, вот ему и не за чем было их изучать. Тут ты нам и пригодишься.

– Понял, понял. Надо "кристаллов" Калмыку набрать, близко подходить будем. У меня то уже в "Севу" вшиты, – слабо улыбнулся Трофим.

– Это я знаю, – ответил Гипс. – Кристаллов сейчас в Зоне мало стало. Народ как про их экраны узнал, все для себя прижал. Но у нас, конечно, запас есть. На Калмыка и еще десяток человек точно наберется. Я кстати сейчас и распоряжусь, чтобы их в оборот пустили, и огнеметы дедовские починим. Если дело обернется плохо, то мы должны быть готовы. Давай Док, собирайся. Сегодня и пойдете. Кстати, ты чего хотел то? – спросил он вспомнив, что Трофим сам пришел к нему.

– Да ничего, особо. Так мелочи, – ответил ученый и вышел из кабинета.

Через два час он был готов. Калмыка он нашел в его комнате в ангаре. Вопреки ожиданию кучи трофейных голов на стенах, как это можно было предположить исходя из профессии зверолов, на стенах красовались совсем не головы, а книги. Множество книг совершенно разного направления, от учебников по математике начальных классов, до художественной литературы и книг на иностранных языках. Посередине стоял стол, также уставленный книгами, новая, явно не местная настольная лампа и кресло качалка. Раскрыв рот Трофим задумчиво прочитал несколько корешков из библиотеки зверолова, но вопросов задавать не стал.

Калмык – действительно оказался калмыком лет тридцати, небольшого роста, крепенький, сухонький. В его монгольском лице, с примесями русской крови удивительно смешивались азиатские и европейские черты, прямой нос, смуглая кожа, высокий лоб, но глаза все равно были черными и чуть раскосыми. Сталкер быстро прощупал места, где Трофим вшил "кристаллы" в "Севу" и тут же начал начинять свой базовый комбинезон "Сева", без модификаций, таким же образом, ловко орудуя иголкой и нитью, перекусывая нить зубами. Не ускользнуло от его глаз и общее подавленное состояние Трофима.

– Чего переживаешь, Док? – спросил он, прицеливаясь ниткой в иглу. – Дойдем, вернемся. Сегодня выйдем, быстро пойдем налегке. Завтра с утра там, поговоришь со своими зомби, выяснишь что к чему и обратно, – улыбнулся он, вдев наконец нить в игольное ушко.

Трофим только махнул рукой. Объяснять не хотелось, да и думать об этом тоже. Приняв ответ жестом ученого как нечто что не стоит брать в голову, Калмык продолжил шитье, вшивая последний обломок кристалла в подшлемник комбинезона.

– Бегать умеешь? – спросил он, закончив работу.

– Умею, – ответил Трофим, готовый к любому развитию событий.

– Хорошо, в начале бежать будем. Не быстро, есть у меня дорожки, которые за все время и не менялись почти, там только радиация шумит, по ним пойдем. Я только поэтому "Севу" и ношу, чтобы можно было по таким местам двигаться, а так она мне без надобности. Мутанта не держит, пулю с трудом, в аномалии за артефактами я не хожу, – говорил он застегиваясь и одевая тонкий рюкзак.

Трофим последовал его примеру. В его рюкзаке были только продукты и вода. Из оружия Глок, однажды подаренный Якорем, очевидно оставшемуся на Пепелище вместе с Молем.

–Ну что готов, человек – открытка? – спросил он, взяв в руки потертый, но внушающий доверие Винторез.

– Почему открытка? – смущено спросил Трофим.

– Потому что на лице все написано, – ответил Калмык и в его азиатских глазах блеснули искорки смеха. – Готов?

– Готов.

– Пошли, – сказал он пошел вперед.

Дойдя до ворот он еще раз оглядел Дока и, видимо удовлетворившись результатом свистнул в воздух. Два свободовца в экзоскелетах даже ухом не повели зная об этой привычке сталкера, теперь о ней знал и Трофим. Не оборачиваясь больше зверолов перешел на легкий бег. Двигалась пара очень быстро по сравнению с вообще возможной скоростью передвижения для Трофима. Калмык бежал легко и ровно, упруго перепрыгивая неровности иногда скатываясь прям на заднице по склонам оврага. Трофим сначала опасался, что выдохнется через двадцать минут, но с удивлением обнаружил что выдерживает выбранный темп. Некстати вспомнив однажды сказанные слова неким голубоглазым куратором Алексеем на Янтаре, в кабинете директора Водорьянова: "…а то что бойцы, как вы говорите, "зараженные" этим вирусом двигаются быстрее, стреляют точнее, раны затягиваются, инфекция не берет, спят меньше, это как понимать? Заражение?". "Заражение" – сам себе ответил на этот вопрос Трофим. Счетчик радиации временами трещал как в последний день, иногда зуммер встроенного в шлем детектора аномалий подавал свой сигнал, информирующий о приближении зоны разрежения или повышенного давления или о сильном электрическом поле, но Трофим полностью доверившись проводнику, натянув лямки рюкзака, чтобы полностью исключить его надоевшее похлопывание по пояснице, шаг за шагом, движение за движением повторял движения Калмыка, двигающегося словно кот по знакомой крыше.

* * *

Окрестности Янтаря. Возле железного двустворчатого люка возился Кучер, шипя пламенем и настраивая резак. Баллоны с пропаном и кислородом лежали тут же. Рядом стоял Кабан в экзоскелете, вооруженный пулеметом, а за ним сжав фазометр стоял Берик вооруженный напутствиями заведующего лаборатории и, как считали другие долговцы, знанием предмета. Еще несколько человек из группировки Долг прикрывающих их стояли подальше между деревцами посматривая из стороны в сторону. Разумеется все были перекрыты осколками "кристалла", чья цена на внутреннем рынке Зоны выросла многократно и почти сравнялась с легендарными артефактами типа "душа", "пузырь" и "золотая рыбка". Обернувшись на охранение и надев темные защитные очки, Кучер приступил к процессу. Въедаясь пламенем горелки, брызжа каплями расплавленного металла он начал медленно прожигать дверь, намереваясь срезать ее по предполагаемым петлям. Вскоре одна из половин просела, обозначая что петли уже не держат ее. Кабан, вместе с Кучером попытались поднять ее ломом, но она хоть и была срезана с петель, все еще держалась на засове. Кучер вздохнул и прикинув где должен быть засов, минут через десять срезал и его. Половина створки рухнула вниз, а за ней, лишенная опоры провалилась и вторая, обнажив полукруглый карман, в котором могло уместиться максимум четыре человека и темный, узкий, всего около метра шириной проход с бетонной лестницей вниз, уходящей почти под сорок пять градусов. Из открывшегося отверстия потянуло легким сквозняком, показывающим, что где-то еще возможно есть такой же вход или выход. С сомнением посмотрев на лестницу и открывшийся черный зев, Кабан вполовину повернув голову к ученому, но не отрывая взгляда от гипнотизирующей норы в земле спросил:

– Наука, ты точно хочешь посмотреть своих мертвецов?

Берик подошел к краю прохода, в котором виднелись красные и дымящиеся срезы металла и с опаской посмотрел внутрь.

– Вообще-то ни разу не хочу. Но кто если не я? – негромко спросил он, не замечая как вокруг этого лаза собрались бойцы охранения.

– Ну давай, лезь тогда, – просто резюмировал Кабан. – Мы тебя здесь подождем. У нас приказ без прямой необходимости не соваться.

Берик обернулся. Его окружали бойцы Долга, безучастно смотрящие на него через маски тактических шлемов. Если бы на его месте был Трофим, он бы наверняка полез туда, того вообще казалось не интересовали вопросы собственной безопасности, но сейчас Трофима не было. Стоило ли ему, Берику лезть туда? С другой стороны зомби не являются особо кровожадными, окружить его судя по всему не смогут, подавить воздействием наверняка тоже, аномалии… но ведь там уже хожено. Веревку бы.

– Веревка есть? – спросил Берик, решившись.

Один из бойцов снял тонкий прочный нейлоновый шнур.

– Здесь тридцать метров.

Ученый кивнул и подвязал его за пояс, прикидывая что если понадобится бежать назад, то он может запутаться в нем и упасть, но с ним все равно было спокойнее. Не сказав более ни слова, он вытащил холщовый мешок с провиантом, специально для возможного контакта с зомби, включил фонарь, проверил на месте ли пистолет и выдохнув сделал первый шаг по лестнице ведущей вниз. Яркий свет фонаря освещал сразу обе стены и потолок. Стены были грубо оштукатурены и покрашены прямо поверх неровной штукатурки, со следами мастерка, темно зеленой краской, которая казалась черной. Действительно крайне неудачное решение всюду красить такими унылыми цветами. Потолок высотой менее двух метров не предполагал даже освещения. Ни обрывков проводов, ни намека на место где крепилось хоть что-то. Узкая ровная плита потолка, вероятно выполненная по заказу, ступени явно хоженые, мелкие камешки, грязь и листочки с поверхности уходили вниз, в темноту. Этот вход явно не являлся общедоступным, о чем думали в то время когда строили эту шахту, можно только догадываться, но видимо спецслужбам виднее, у них всегда должен был быть запасной вариант. Через пятнадцать ступеней лестницу перегородила толстая стальная решетка, за ней грязная тряпочная занавеса с мрачными бурыми пятнами. На решетке не было дверей и замка, очевидно она отъезжала в сторону, кроме того стены коридора за решеткой обрывались. Ученый остановился.

– Зачем пришел, сталкер, – раздался голос из-за занавески.

Берик вздрогнул. Спрашивающий голос был безразличен и спокоен, голос мертвого. Зомби очевидно видел и чувствовал его прекрасно, а грязный кусок материи не был для него преградой.

– Я ученый, – севшим голосом ответил Берик, проклиная себя за глупость, за то что не подготовился к тому, если его застанут врасплох, особенно если он наткнется сразу на третью категорию, ведь это он должен был быть неожиданностью. Да и какой к чертям неожиданностью! Все с самого начала было сплошь не подумав и сплошь на удачу. На что он рассчитывал, с грохотом провалившейся железной двери люка ввалившись к мертвецам в подземелье? – Я пришел… исследовать, – чувствуя как нелепо звучат его слова, продолжил он.

Там за занавеской в него вполне могут целится стволы автоматов, даже если и не целятся и начнется рукопашная, ему все равно крышка. Бежать поздно, спрашивать за образцы – глупо. Предложить обмен как это делал Трофим?

– Обмен, – сказал Берик, обрадовавшись что не поленился набрать вдоволь продуктов в мешок.– У меня есть еда, – сказал он протягивая мешок вперед, давая зомби просканировать его.

– Передай остальным, что все кто будет сюда спускаться останутся с нами, – сказал голос.

В этом голосе была стужа подземелья, мрак сырых могил и голоса других мертвецов. У Берика зашевелились волосы на голове, подшлемник стал тесен, а воздуха мало, от сдавившего грудную клетку спазма ужаса. Ученый кивнул, не в силах сказать ни слова.

– Иди. Ты последний кто смог выйти отсюда. Передай остальным наверху.

Берик кивнул еще раз и развернулся в обратную сторону, судорожно хватаясь за спасительный шнур привязанный к поясу. Сделал один шаг.

– Стой.

Ученый застыл, сгорбившись и тяжело дыша.

– Оставь что принес.

Берик кивнул еще раз и не оборачиваясь оставил рюкзак с продуктами на ступеньках. Медленно, словно во сне, глядя на светлеющий проем люка он пошел вверх. Меньше чем через минуту он вышел на поверхность. Яркий, светло-серый подлесок с яркими серыми, бурыми, коричневыми, листьями, мягкое карканье ворон и шелест шевелимой ветром зеленоватой листвы. Он распахнул забрало. Запах. Запах живых деревьев, с ароматом плесени и грибов, мягкий ветер с легкими нотками далеко стоящей, умирающей кислотной аномалии, лица бойцов окруживших его.

– … ага, я вижу, что хватанул… – дошло до него только сейчас, что бойцы уже некоторое время разговаривают про него.

– Ну что видел своих? – спросил Кабан, удобнее перехватывая пулемет.

– Какой на фиг своих… – прошептал Берик переводя дух, и от греха подальше отошел от проема. – Я туда больше ни ногой. Там решетка, за решеткой занавеска, за занавеской объект, третья категория минимум. Сказал что я последний кто смог выйти оттуда.

– Так ты его и в глаза не видел? – спросил кто-то.

Ученый отрицательно покачал головой.

– Не видел и вам не советую. Там за занавеской что угодно может быть, решетка толстая, больше чем в два пальца, без калитки, спуск узкий, не разойтись.

– Ясно, – сказал Кабан. – Сейчас в штаб доложим, там пусть думают. А то можно и бочонок с сюрпризом им вниз скатить, враз и решетку и занавеску вынесем.

Долговец отошел, пересылая что-то на Янтарь, а оттуда уже по более стабильной связи по цепочке до Ростка к полковнику Рожку. Тем временем бойцы закурили.

– Ну ты сам то как думаешь, стоит их выкуривать или нет? – спросил высокий долговец в АК.

Его тактический шлем был оцарапан осколками либо рикошетами, а прикрепленное мультифункциональное забрало поднято, открывая худое, вытянутое, усатое лицо с прямым тонким носом и пронзительным взглядом. Берик отрицательно покачал головой.

– Чего ради? Кто от этого выиграет?

Долговец пожал плечами, поднося к губам ранее раскуренную сигарету.

– Чтоб спокойнее было. Шастают тут у нас под боком, не порядок.

Теперь ученый пожал плечами. Порядок или нет это не к нему, но то что обязательно кто-то погибнет, это на его взгляд не стоило штурма неизвестно насколько укрепленного и обороноспособного подземелья, ради сомнительного порядка. Глупость. Вернулся Кабан, сосредоточенно соображая. Очевидно распоряжения которые он получил, были совсем не радостные.

– Так, Кучер, заваривай эту всю байду, да потуже, чтоб не вылезли. Рожок приказал забыть, заварить и отложить до лучшего времени. Там ребят наших у заправочной станции, на подходе к Лиманску подрали, похоже Свобода. Надо… – тут он оглянулся на Берика, невольно слушающего его, – в общем… науку на базу и ко мне.

* * *

Уже к закату Калмык и Трофим приблизились к Рыжему лесу, мрачной стеной возвышавшемуся на фоне темнеющего неба. Последние лучи солнца, допущенные сквозь облака уже не золотили вершины далеких деревьев. В их неверном свете лес вдруг стал зеленым, словно обычный и знакомый всем людям на Большой Земле, разве что жуткий парализующий волю вой чернобыльца, оповестил пришлых о том, что у этой территории имеется свой хозяин.

Калмык, а следом за ним и Трофим наконец-то остановились в небольшой состоящей из десятка крупных, раскидистых деревьев опушке. Ученый несколько раз сбивал дыхание, несколько раз покрывался потом и просыхал, постоянно отдавая себе отчет что он, никогда не бегавший более трех километров по утрам, никогда бы не смог пробежать такое расстояние в не предназначенном для бега комбинезоне и с рюкзаком. Теперь ему стало немного понятно, почему этот вирус был так интересен кому-то там на Большой Земле, его эффективность была известна ранее, и все загадки по его созданию нужно было искать там в подземной лаборатории номер шесть. Вопрос оставался лишь в том сможет ли этот вирус работать так же там, за периметром. Несмотря на то, что они не однократно делали привал и очень быстро подкреплялись легкими энергетическими батончиками, усталость была более чем серьезной. Калмык, знающий с чем имеет дело, тут же достал по паре ореховых батончиков, которые они молча съели. За время их марш броска Трофим попробовал все разновидности этих бесспорно полезных и простых к употреблению углеводов. Больше всего ему понравились злаковые, в меру сладкие, хрустящие на зубах поджаренными зернами батончики в зеленой упаковке с изображенным на ней пшеничным колосом.

– Теперь что? – спросил Трофим, глядя не неумолимо темнеющий горизонт.

– Теперь спать. Огня делать не будем. Следов от нас не много. Ходка короткая, можно и потерпеть. Давай залазь, – сказал он ставя руки перед собой для подсадки.

– Куда? – не очень понял Трофим. – На дерево?

– На дерево, на дерево. Давай не тяни. Нормально там все, в развилке подвяжешься и хорош. У зверолова свои грехи, ночевать опасно. Давай, – еще раз тряхнув сложенными для ступеньки ладонями сказал сталкер.

Ученый залез, неловко перебирая руками, шурша листьями и цепляясь головой и плечами за сучья. Наконец он нашел более менее удобную ветку и сел на ней, чувствуя что это не ровно, неудобно и не безопасно. Калмык легко взобрался следом, практически бесшумно выбрал себе место и достав кусок веревки согнул и привязал друг с другом несколько веток, срезав несколько мешающих ему веток, он натянул дополнительно пару струн, заполняя прорехи в конструкции. образовав нечто вроде гамака, из которого, действительно если не особо крутиться выпасть было сложно.

– О, как! – удивился Трофим. – Ловко!

– Уметь надо, – ответил Калмык. – На вот тебе веревку, вон там размещайся. Вот эту ветку сюда, а эту сюда, – указал он пальцем, – и вот это к стволу для надежности повыше подтяни.

Трофим следуя советам сталкера связал ветки так как надо, подрезал где росло не в ту сторону, перевешал рюкзак на сучок и прилег на получившееся ложе, осторожно пробуя его на прочность, слушая потрескивание маленьких веточек под его весом. Получилось не так чтобы совсем хорошо, но гораздо лучше чем он опасался. По крайней мере, ровно посередине проходила толстая опорная ветвь, а с боков чувствовалась опора других веток и веревок, ощущение нескольких метров пустоты за спиной сначала немного напрягало, но потом он привык и перестал об этом думать. Увидев перед собой странной формы лист, где на одном черешке росло сразу два каплевидных зеленых листочка он закономерно спросил, у лежащего почти напротив него и ниже сталкера:

– Калмык, а что это за дерево? Листья у него спаренные какие-то.

– Ольха, это Док, – зевая ответил сталкер. – После дуба – самое безопасное дерево. Ветви мягкие, раскидистые. Вяжутся легко, насекомых кусачих нет почти… но ты забрало закрой, на всякий случай. Если повернуться захочешь, лучше просто сядь, посиди и снова на спину ложись, а то разоспишься грохнешься, – уже сонно сказал он.

Трофим позавидовал ему. Так быстро засыпать, когда нужно – это талант, а в долгих походах и сложных ситуациях просто дар свыше.

– Спокойной ночи, – сказал Трофим, пытаясь разглядеть сквозь густую листву небо.

– Мм…, – ответил ему уже почти спящий сталкер.

Стараясь не думать ни о чем, кроме того что надо выспаться, ученый закрыл глаза. Мерное покачивание и поскрипывание дерева, шелест листвы в ночном ветре, далекий, уже привычный вой то ли кровососа, то ли слепого пса медленно, но верно убаюкивали его. Через десяток минут, Трофим почувствовал себя в безопасности, позабыл обо всех утренних передрягах и незаметно уснул.