Турист по прежнему сидел в дальнем левом углу столовой в ожидании Дыма. Включив телефон он с удивлением обнаружил что время раннего утра. Неспешное чередование монолитовцев никак не отражало времени суток. А между тем голод снова дал знать о себе. Еще раз отчаянно покрутив головой в поисках Дыма и решив не мучить себя, он взял поднос и подошел к окошку. Некоторое время к окну никто не подходил, кашлянув и пристукнув подносом о подоконник он добился что на него наконец обратили внимание. Другой человек, высокий и подтянутый, уже в годах, в белом поварском халате и колпаке удивленно выглянул из окна.

— Чего тебе? — спросил он.

— Рацион, — сдержанно ответил турист, втайне со стыдом опасаясь отказа.

Поднос исчез из виду и через секунду на нем появилось две квадратные неглубокие металлические тарелки и два стакана с водой. В одной было что-то похожее на клейстер по цвету и консистенции, а в другой горка чего-то напоминающее кокосовую стружку. Стараясь не задерживаться и сомневаясь чем же такой рацион, рекомендованный Дымом лучше чем стандарт, состоящий из первого, второго блюда и восхитительного киселе-компота, он вернулся на место. Черпнув ложкой сначала клейстера и покатав его на языке он обнаружил, что тот не имеет почти никакого вкуса и запаха. Подцепив кокосовых стружек, он убедился что видимо это действительно стружка, но только также практически без цвета и запаха. На всякий случай попробовал воды, действительно вода. Подумав он вспомнил, что видел как монолитовцы перемешивают стружку с клейстером и едят такую массу. Подумано — сделано. И вот в его тарелке с клейстером закружились белые опилки. Вначале кашка получилась жидковатой, турист добавил еще немного опилок, каша стала больше походить на кашу, разве что опилки не разваливались и не увеличивались в размерах, вкус по-прежнему был никакой. Хмыкнув и решив не обижать поваров, он особо не задумываясь съел весь рацион. И вот тут то он понял почему Дым посоветовал ему сделать этот выбор. Минут через пять турист захотел пить, выпив стакан он почувствовал тепло в руках и ногах, немного бросило в пот, одновременно ощущение крайней сытости, на грани переедания. Снова захотелось пить, еще половина второго стакана залилось в желудок, немного затошнило и потянуло в сон. Не долго думая и чувствуя себя довольно таки странно, словно немного пьяный он отнес поднос и вернулся на скамейку, где со смутными переживаниями по поводу отсутствия Дыма опять погрузился в сон.

Дым тем временем уже лежал в лазарете. Лазарет представлял собой небольшое помещение в котором свет зажигался только в присутствии человека. Три хирургические машины и три операционных стола, по интеллекту не отстающих от механических автоматов прекрасно знали свою работу. Это был один из многих лазаретов для бойцов монолита, для того чтобы быстро возвращать в строй людей. Поскольку сама палата не требовала много места, высокотехнологичный лазарет был оборудован в одном из подвалов двухэтажного здания, по виду которого никак нельзя было предположить что внутри кроется нечто кроме пыли, мусора и крыс.

В лазарете автоматика реконструировала потерянные в результате ранения мышцы и другие ткани. Процесс был безболезненный и даже приятный. Монолитовцы регулярно попадают сюда, Дым за два года лег на медицинский стол четвертый раз. И первый раз его штопала автоматика, зашивая сквозное пулевое ранение живота, тогда он пришел в себя в конце операции и с интересом разглядывал несколько металлических рук подающих биопроволоку, раствор и пару других манипуляторов, зашивающих мельчайшие сосуды лазером. Во второй раз он попал после контузии от близкого взрыва гранаты, это было очень неприятно, постоянно звенело в ушах, мутило и болело все тело, а глаза болезненно реагировали на любой источник света. Тогда его постоянно бесконтактно обрабатывали электромагнитными импульсами и слабыми электрическими разрядами, и постепенно восстановили повреждения на клеточном уровне в течении суток. Третий раз его лихо зашили после спасательной операции по вызволению трупа химеры. Это было совсем просто. Теперь же четвертый раз с практически легким ранением, которое конечно могло стать последним он снова оказался в лазарете.

На этот раз его обрабатывал модернизированный брат первого механического хирурга. Сверкающий гальваническим покрытием аппарат, внешне как будто состоящий из одних только металлических суставчатых и гибких конечностей работал над ним одним, если так сказать пальцем. Любезно выдвинутое роботом мягкое, меняющее форму зеркало позволяло следить за процессом лечения, иногда постреливая в кончики пальцев слабым электрическим током, то ли проверяя результаты своей работы, то ли помогая процессу. Блестящий цилиндрический предмет, похожий на авторучку буквально заново создавал плоть разорванного плеча, практически касаясь раны. Рана оказалась хуже чем он сам видел в начале. Взорвавшиеся осколки композитов брони разорвали не только плечо, но и расстреляли плоть бойца на глубину нескольких сантиметров. Это Дым понимал, когда ручка замирал в определенном месте и из невидимой раны выдавливался внутренним давлением осколок и перехватывался пинцетом тонкой руки помощника. Что поделать, гаусс — есть гаусс. Сверхзвуковые металлические цилиндры способны разрушить с одного выстрела даже бетонные столбы, и сделать дыру в несущей плите оставляя только развороченную арматуру, превращая укрытие в осколочную гранату. И несмотря на то, что композитная броня, разработанная Хозяевами легко держит пули любого калибра и не дает осколков, скорость расхождения разрушенных материалов при поражении гауссом слишком высока, и мягкие сами по себе в расспресованном состоянии слои композита легко проникают в человеческую плоть.

Но это все дело отработанное и проверенное. Больше половины бойцов попадают в лазарет по десять и больше раз, где их штопают, ремонтируют, а если тело бойца уже не способно к полноценной службе, то он работает на хозяйстве, как строительство, ремонт, кухня и прочее, требующее человеческого контроля и внимания.

Наконец механический хирург закончил свою работу и отстранился от Дыма, давая понять, что лежать тут ему больше не зачем. Его бронекостюм уже забрали на ремонт, а у выхода на деревянной, еще советской тумбе лежали сложенные штаны, футболка, куртка камуфляжного цвета и пси-шлем. Возле тумбы лежали его берцы, в которых он сюда и пришел. Вздохнув чему-то своему Дым оделся и зажав шлем под мышкой поднялся по короткой бетонной лестнице к автоматически открывшейся двери, за которыми серым светом подкрадывалось утро. В лицо ударил свежий предутренний воздух, с легким запахом сырости и зеленой смоченной влагой листвы. Словно ожидав его выхода, шумно вздохнувший зеленой листвой кустарника ветер, шевельнув ежик волос на его голове. Улыбнувшись и решив не одевать шлем, Дым решительно шагнул с порога и двинул в сторону столовой, до которой было совсем не далеко. После ранения бойцам дается день или два на восстановление и Дым знал, что торопиться решительно некуда о Ходоке он решил не думать в ближайшие несколько часов, а про туриста забыл начисто. Поскрипывая мелкими камушками под ногой он уверено двигался по известной ему дорожке, чувствуя как новая плоть плеча постепенно начинает чувствоваться все лучше и лучше, через несколько часов она полностью станет чувствительной и неотличимой от другого плеча. Так налегке, он спустился в столовую, оставил шлем на полке, как это было заведено и взяв рацион сел за один из столов, рядом с кстати оказавшимся и видимо только что севшим за стол Соломоном. Соломон немного походил на Дыма, чуть пониже ростом, чуть пошире в кости и покрепче, с такими же голубыми льдистыми глазами и почти такого же возраста. Кто-то мог подумать что они родственники, но нет так получилось. Поздоровавшись Дым принялся за еду, неторопливо и задумчиво смешивая ингредиенты.

— Что крепко солит? — спросил Соломон, видя задумчивого Дыма, имея в виду подстрелившего его Ходока.

Дым кивнул, слегка улыбнувшись.

— Да. Соображает…

Соломон поджал губы, прищурившись размышлял на ситуацией. Всей информацией он владел, а сейчас сидя без шлема он занимался только своими соображениями. Поскольку ситуация была не разрешена, ему, как одному из старших по рангу бойцов было поручено разработать и реализовать план по нейтрализации Ходока.

— Ему дается двадцать процентов на вероятность прохода до Исполнителя, — сообщил Соломон.

— Не хило… — отозвался на мгновенье замерший от удивления Дым, задержав ложку с кашицей возле рта.

— Да. Аналитики говорят что он будет прорываться к Исполнителю дней через пятнадцать-двадцать. Выследить его за полосой практически невозможно. Использует какое-то механическое устройство для нейтрализации своего следа.

— Природа механизма? — отложив ложку спросил Дым.

— Скорее всего не местная. У Хозяев ничего подобного нет, в параллелях тоже не встречалось, а вещь интересная. Ты ешь давай, я никуда не уйду пока не определимся, так что сидеть и думать тут долго будем… до характерного.

— Ну давай до характерного, — хмыкнул Дым.

Соломон ему нравился. Первый раз он вышел с ним на полный боевой пси — контакт на той спасательной операции, когда он впервые вышел на ту сторону среза. В этом бойце было столько силы духа, сколько он никогда не чувствовал в других бойцах. Сила Соломона чувствовалась как мощнейший эмоциональный подъем, под воздействием которого трудно было остаться безучастным и не поддаться тому мощному порыву радости боя и решимости сражаться. Находясь с ним в контакте и сражаясь плечом к плечу невозможно поверить, что что-либо способно сломить или остановить бойца. Тогда находясь рядом с ним Дым верил, что они непобедимы, что противники уже мертвы или бегут вспять, прижимая головы от ужаса перед ними. Не только в этом была сила Соломона, который всегда возвращался без ранений из походов с той стороны. Соломон всегда был мягок и конкретен в общении, говорил именно так как думал, а думал так как чувствовал, а то что он чувствовал и определял своим интеллектом и интуицией не вычислялось никакими приборами и логическими системами. Одним словом, если кто и был для Дыма беспрекословным и желанным авторитетом, так только Соломон.

Соломон, видя, что Дым принялся за еду, также не спеша принялся за первое, погрузившись в раздумья.

— Может его на контрольной полосе взять? — предложил спустя несколько минут Дым. — Ждать.

— Нет. Полосу он может пройти незаметно, а здесь на внутренней территории поймать его будет сложнее, — ответил Соломон.

— Вывести контроллеров в лес и прочесать с ними?

— Вариант, но… — Соломон поднял вверх указательный палец, — тот механизм, что скрывает его от взгляда и пси — сканирования, возможно у него другой принцип действия. Возможно Ходок использует «пробойник» , - прыгает с места на место при первой опасности. Здесь накоротке в Мертвом Лесу пространство рванное, да и дальше в Зоне тоже шов на шве. Только в нашем периметре оно все целое, сам знаешь, вот и не может Ходок сюда заскочить. А насчет скрыться по тихому это он запрото, и от нас уйти и от контроллера наверное. Наших же в лесу гонял, и стрелял совершенно с разных мест.

— Хуже будет если контроллера завалит, — сказал Дым.

— Гораздо хуже, — согласился Соломон.

Воцарилось молчание. Оба бойца были погружены ситуацию. Дым даже отложил рацион в стороны, едва осилив половину.

— Как вариант оправить стелз отряды в Мертвый Лес в надежде что они на него наткнутся и уничтожат, но вероятность прямого контакта очень мала, раз он тут уже столько времени, наверняка каждый куст знает, лучше наших.

— Недели две уже тут… если не больше.

— Вот-вот, а если он наших наблюдателей первый обнаружит, опять возможны потери и смена планов уже у него. В таком случае вероятность его прохода к Исполнителю увеличится процентов до двадцати пяти, — сообщил Соломон, — потому что вычислить его станет еще сложнее. Пока он в Мертвом Лесу и считает себя в безопасности, он оттуда не уйдет, — монолитовец решительно отодвинул поднос с едой. — У нас есть право первого хода, но наша разведка не самый лучший вариант. Нужно что-то, что могло бы не вызывая подозрений привлечь его внимание и задержать, до тех пор пока мы не перекроем его и сверху и снизу.

— Что ему артефакт подкинуть что ли? — предложил Дым.

— Вряд ли он на это купится, у него на поясе достаточно, да и не за этим он сюда пришел. Если он конечно не коллекционер, — вполне серьезно предположил Соломон.

— Может направить ряженного под сталкера? Пусть поживет в лесу, погреется, глядишь Ходок на огонек выйдет?

— Уже ближе… — кивнул Соломон, — только Ходок калач тертый, сталкера от подставного наверняка отличит, здесь же такие придурки не водятся, чтобы дойти до Мертвого Леса и костры жечь. А еще хуже вычислит нашего бойца и пришьет. Опять потери, — Соломон потер переносицу, закрыв глаза. — Нужны настоящие сталкеры вне подозрений, но с ними само собой никакого разговору не получится, либо настоящие придурки, такие каких в Зоне не бывает, разве что на Кордоне, как неопознанное явление… такие чтобы…

В этот момент над столом возник заспанный турист.

— Ну где ты был Дым? Я тебя жду, жду… Здрасти, — обратился он к удивленно выставившемуся на него Соломону.

Соломон отвел взгляд и многозначительно посмотрел на Дыма. Они оба знали теперь, что то чего в глубокой Зоне по определению быть не может, оказывается есть, а именно совершенно чистый инструмент для выманивания Ходока, тот самый элемент невероятности, который возможно сработает в пользу монолитовцев.

— Кто это? — спросил Соломон.

— Это… — напряженно, словно вспоминая давно прошедшие события, — турист, вылез из среза.

— Ага… — многозначительно произнес Соломон. — Туристом стало быть и остается здесь, раз так Зоне глянулся.

Турист растерянно оглянулся, в поисках стула или чего-либо еще, поскольку стоять и возвышаться над бойцами, под их внимательными взглядами, особенно вон того, которого он не знал, было неуютно.

— Присаживайся, — угадал его мысли Дым, отодвигаясь на своей скамейке. — Теперь ты парень, кличешься здесь Турист, а это Соломон. Он тут старший.

— Очень приятно, — не решаясь протянуть руку для рукопожатия скомкано произнес Турист. — Я по вопросу моего возврата. Это к вам? — обратился он к Соломону.

Соломон обескуражено отклонился назад, с непониманием глядя на Дыма и на Туриста.

— Ты ему не говорил? — спросил он, обращаясь к Дыму.

— Нет, времени не было. Да и как-то не до этого, — безразлично ответил Дым.

Турист нервно прикусил губу, переводя взгляд с одного собеседника на другого.

— Мда, рано мы его Туристом назвали, не прописан он еще в Зоне. Ну ладно будем говорить как есть, да Турист? — бодро, но без радостного блеска в глазах и улыбки сказал Соломон.

— Вы поймите, мне домой надо, меня мать дома ждет, сердечница, а я тут у вас шляюсь, — заторопился Турист, заглядывая в глаза монолитовцу.

— Значит так, пацан, — хлопнув ладонью по столу начал Соломон, — Попал ты сюда к нам добровольно. Тебе давали шанс выбраться, мало того убеждали вернуться но ты не захотел. После этого пару раз не дали умереть, но это все мелочи. Выхода в твой мир тебе не дадут, во первых это очень сложно, а во вторых, Хозяевам это на фиг не надо. Мать твою мне жаль, но раньше надо было думать, когда броню и оружие разглядел. Пока все понятно?

— Нет, нет… постойте, вы должны меня вернуть… я же… я же посторонний, вы должны меня вернуть…

— Ничего мы тебе не должны, — железным тоном отрезал Соломон. — Дальше, — не давая пареньку открыть рот для возражений продолжил монолитовец. — Сейчас я тебе скажу все как есть, после этого даю тебе двенадцать часов на размышления, можешь делать что хочешь, можешь спать, можешь есть, можешь уходить отсюда на Большую Землю. Вмешиваться, помогать или препятствовать не станем, обещаю.

— Спасибо, — не известно почему ответил Турист.

Соломон после этого «спасибо» глянул на него так, словно вдруг засомневался в умственных способностях паренька, но продолжил.

— Шанс, на то чтобы твою просьбу Хозяева рассмотрели хоть с какой-то долей интереса к твоей персоне у тебя нет, пока ты не сделаешь что-нибудь значительное для нас и для них.

— Но что я могу сделать? Я могу поговорить с ними? Они должны меня выслушать и помочь… — встревожено сказал Турист.

— Повторяю, они тебе ничего не должны. И если ты думаешь, что они вообще захотят тебя слушать или видеть, то ты просто не знаешь с кем имеешь дело. Сомневаешься? — спросил Соломон.

Турист отрицательно покачал головой.

— На твое счастье у нас есть для тебя работа, и она даст тебе шанс отличиться. Несколько успешно выполненных заданий и кто знает, может быть Хозяева развернут свои установки, потратят кучу энергии, своего дорогостоящего времени, ради тебя одного и вскроют несколько раз пространство чтобы найти именно твой мир.

— А что могут и не мой? — неуверенно спросил Турист.

Соломон усмехнулся, а Дым покачал головой.

— Ты не представляешь себе сколько других Зон и не зон существует на острие швейной иглы. Но если хочешь быть уверен, что тебе откроют именно твой мир, а не любой другой, где твое место уже занято, а ты хочешь быть в этом уверен, сообщу тебе, что все параллели мы идентифицируем специальными маркерами. Так что, разумеется, если ты этого заслужишь, и поможешь нам, Хозяева возможно помогут тебе, но до сих пор, ты и для них и для нас лишь помеха на радаре. Вопросы?

Парень обреченно и обессилено молчал, глядя в матово поблескивающий стол из неизвестного как будто пластикового материала. Все было просто и логично, даже не верилось насколько просто ему объяснили, что он лишь… как это «помеха на радаре»… действительно. И они ее предлагают ему подумать двенадцать часов, чтобы сделать выбор. Какой выбор? Между чем и чем? Между тем, чтобы уйти в Зону, наверняка без оружия, да и если бы даже с оружием… что толку, он видел что водится в лесу, или согласиться на задание. «Ну что ж, я работы не боюсь. Хватило ума влезть в эту Зону, надо чтобы хватило ума и вылезти» — думал Турист.

— Что за работа? — сдавленно спросил он, с трудом сдерживаясь от нахлынувших вдруг эмоций, отчаяния и обиды.

— Работа простая Турист. Нужно пойти в Мертвый Лес. Побыть там немного, если надо жечь костер, побродить, в общем заняться туризмом, как раз по профилю, а если встретишь кого, нажать на кнопку, — ответил Соломон.

— Какую кнопку? — набыченно спросил Турист.

— Дадим тебе кнопку, еды, питья, водки, если хочешь. Мутантов устраним, от аномалии убережем, в общем безопасность твоя будет как у Периметра, — легко ответил Соломон.

— А когда нажму, что будет?

— Ничего особенного. Придем мы и поговорим с тем человеком, которого ты встретишь. Вопросы?

В принципе для Туриста было все ясно, одно не давало покоя, как же быстро он согласился с тем что отсюда нет выхода, но ведь он сам видел и трупы, и мутантов и аномалию, и еще какую-то чертовщину от которой мурашки по коже, да и мушки в глазах.

— Есть вопрос, только он немного не по теме, — сказал Турист.

— Давай.

— Что за мушки у меня в глазах? Может болею чем или к доктору сходить?

Дым с Соломоном переглянулись. Соломон на секунду задумался, собираясь с ответом.

— Это у тебя к Зоне привыкание. Не местный ты. Когда пропадут, скажешь, договорились? — впервые улыбнулся Соломон и протянул руку.

Турист кивнул и пожал крепкую ладонь бойца, чувствуя не высказанность в ответе Соломона.

— Вот и хорошо, — закончил монолитовец. — На сегодня твой непосредственный наставник — Дым. Он тебе расскажет что нужно, а тебе, Турист рекомендую слушать его как… — он хотел сказать: «как мать родную», но вовремя передумал, — как человека, который дважды сохранил тебе жизнь, хоть ты этого возможно и не заметил. Все пока! — монолитовец взял поднос с остатками еды и не оборачиваясь на оставшихся за столом Дыма и Туриста ушел твердым, уверенным шагом, сделавшего свое дело человека.