Глава 1. Снорк

— Вот беда, вляпался, не мог сталкеров попросить приглядеть за собой, — шепотом ругал сам себя старший научный сотрудник, скорым ходом двигаясь в сторону лаборатории Янтаря. Низко плывущие тяжелые облака и холодны порывистый ветер у поверхности двигались в разные стороны, но для этих мест это было нормально. Через мембраны комбинезона Сева слышалось агрессивное сдержанное рыканье преследующего его снорка. Снорк отследил его откуда-то сверху, либо с недалеко расположенного холма, либо с остатков металлической конструкции на его склоне, и спустившись вниз потерял его из прямой видимости, теперь он преследовал его ориентируясь по горячему следу. Как только он увидит его, человек услышат это и поймет без каких бы то ни было «разночтений», как любил выражаться один из его коллег. Трофим хорошо знал ближайшие окрестности научного комплекса. Он многократно делал вылазки с сопровождавшими его долговцами или сталкерами, и вот теперь нажав тревожную кнопку как никогда с надеждой ждал силуэтов бойцов прикрытия… но… ни окрика, ни присвиста, ничего. Жухлая, но живая трава угодливо подминалась подошвой, ее мелкие, острые чешуйки сдирали с подошвы микроскопические частицы каучука, а для преследующего его мутанта, низко опустившего голову на след это была просто светящаяся дорожная разметка.

Рык стал чуть громче и увереннее. Местное зверье не раз пуганное дальними выстрелами и внезапными облавами научилось бояться людей… но один человек, был слишком лакомым куском которым, вытащив из скорлупы брони, можно пировать несколько дней или даже до Выброса. Эколог поддал ходу, можно было бы и побежать, но это не вариант, бегать по Зоне нельзя, как бы ты не знал свою местность, по крайней мере в таком паническом состоянии. Пистолет Макарова, уже снятый с предохранителя детской игрушкой был зажат в правой руке, но человек знал, что ПМ для снорка не достаточно убедителен, да и выстрелить наверняка удастся лишь раз. Одна надежда на подмогу, ведь кто — то должен тут быть. В голове у старшего научного сотрудника пронеслись картины многократно виденных им сидящих у костров сталкеров, или легким бегом направляющихся на задание долговцев, как правило в четыре человека.

— Это у них стандартный квад, — вспомнил он комментарий сталкера впервые указавшего ему на отряд вилкой с нанизанным на нее куском тушенки. «А сейчас, очевидно, если ничего не произойдет, то тушенкой буду я», — панически думал Трофим, всматриваясь в намечающиеся на его пути аномалии, про которые он знал.

Сзади раздался торжествующий рык, мутант наконец вышел на расстояние прямой видимости, которое к слову, затруднялось невесть откуда валявшимися покрышками, деревянными коробками, которые никак не хотели сгнивать, бетонными кольцами и просто поросшими травой кучами мусора. Снорки убивали тяжело. Некогда имевшие человеческое происхождение они полностью переродились в Зоне, потеряв разум и память. Остатки военной амуниции превратились в обрывки, ожоговые язвы не зарастали, но и не кровоточили, а надетый на голову противогаз старого образца был надорван снизу, открывая покрытый язвами рот с синеватыми острыми зубами. Как противники для безоружного они были слишком быстры, их удары и неистовые рывки если не пробивали броню и защиту, то лишали оружия и координации. Мутант бил по глазам, срывал маски, впивался в лицо острыми зубами, бил об землю, вытягивал и выкручивал конечности, до тех пор пока жертва уже потерявшая сознание не лишалась защитных средств предоставляя доступ к телу.

Эколог вскрикнул и побежал, сзади четко как никогда слышался рык, шлепанье рванных берец и грубых когтистых ладоней по жесткой траве. Обернуться и встретить бой грудью не приходило в голову, паника захватила человека, доисторические инстинкты, вырвавшись в критический момент полностью отключили разум. Старший научный сотрудник двухметровыми шагами летел над землей, разинув рот в крике и уже спиной чувствуя накрывающую его тень мутанта… вдруг страшная боль дугой врезалась от земли в ноги, в позвоночник, гулко кольнула сердце и свет померк.

Еле шевеля пересохшими губами силясь разглядеть что-то за кровавыми мушками перед глазами, не чувствуя ни рук ни ног, Трофим лежал на левом боку. Ноги были закинуты друг на друга, руки прижаты к груди. «Я жив», — не очень веря в то что было минуту назад думал он. Мысль не имела ни цвета ни эмоций. Экспериментальный комбинезон Сева с тремя звездочками модификаций, спроецировав на забрало шлема с внутренней стороны отчет о диагностике приступил к лечению ученого, вкалывая в шею стандартный аварийный пакет, обезболивающее, противошоковое, и видимо задумывался над тем стоит ли впулить адреналин, проверяя сердцебиение и давление человека. В голове прояснялось, тело словно ударили кувалдой, чирком, но кувалдой. Болело все от затылка, до пяток, ноги болели сильнее всего.

«Трамплин, это был трамплин», — понял он. Костюм спас его, поглотив и перераспределив энергию аномалии, удар трамплина был сродни контузии. А что же со снорком?. Эколог огляделся. Снорк повис на стволе дерева, пробитый насквозь полуметровым суком, его руки мелко дрожали, голова в натянутом противогазе с выбитыми стеклами безвольно висела на груди. Снорку досталось как надо, он бы наверняка выжил, и уже бы выбивал забрало шлема, если бы не встретившее его в полете дерево. Попытавшись пошевелить головой эколог получил сноп искр в оба глаза и, рой кровавых мушек, казалось бы покинувший его и улетевший по своим делам вернулся, заодно наполняя мозг болью, а тело сотнями болезненных укусов. Ему нужно было отлежаться, скоро подействуют стимуляторы, и подоспеет помощь.

То что никого не было в этот момент было скорее исключение чем правило, в последнее время здесь здорово взялись за безопасность, мутанты согласно программы Янтаря отстреливались, а зомбированные, являющиеся объектом исследований лаборатории некробиологии, где и трудился Трофим не представляли собой угрозы, поскольку были разоружены, раздеты до нижнего, а некоторые даже помечены маячками. Вот именно за одним из таких и выскочил проследить ученый, не оповещая об этом дежурного долговца, впрочем уже который раз. Сама территория вокруг лаборатории была более менее огорожена решетчатыми и сетчатыми заборами, собранными с близлежащих окрестностей, это потребовало безпрецендентных организаторских усилий, но результат вывел исследования на новый уровень. Тем временем инъекции стимуляторов вполне начали действовать, Трофим со стоном пошевелил рукой, разгоняя усилием воли спазм накатившей тошноты приподнял голову и замер, чувствуя, как волосы на голове встав дыбом ощупывали внутреннюю подкладку шлема. Снорк не умер.

Мутант насквозь пробитый высохшим суком дерева, так и продолжал висеть на нем как тряпичная кукла, но голова, ранее безвольно висевшая на груди, уже поднялась вертикально, а безумный, животный взгляд в выбитых стеклах противогаза был уперт в Трофима. Все мутанты Зоны были предельно живучи, даже будучи фактически мертвыми, они продолжали драться, охотиться, преследовать. Эколог пошевелил ногами, ноги были целы, он знал это, сломать их можно было только вместе со сверхпрочными внутренними элементами комбинезона, а это сразу было бы видно, а вот повредить связки и суставы, вполне. На движение человека, снорк ответил беззвучным рычанием. В его исполнении это была жуткая получеловеческая гримаса гнилых зубов и разбитых окровавленных губ. Стараясь не думать о снорке, Трофим со стоном перевернулся на живот, попытался встать на четвереньки. Это получилось, хотя явно почувствовал, как болезненно заскрипели суставы ступней, коленей и таза, и к общей контузии от удара аномалии добавилась совершенно новая, «человеческая» боль, разбитых конечностей. Попытка встать. Не сдержав крик, ученый снова опустился на четвереньки. Встать на ноги было не реально, позвонки хором отозвались прострелами. «Неужели грыжи на все диски?» — в ужасе подумал Трофим, а сзади раздался тихий, но уже рык мутанта. Обернувшись, он увидел, что снорк, чьи регенерации были на уровне стимуляторов, за исключением того, что он действительно «штопался» на клеточном уровне, о чем прекрасно знал эколог, уже прихватывал пока еще слабыми руками сук. С отчаянием понимая что он проигрывает мутанту, Трофим оглядел окрестности, ожидая увидеть отдаленные человеческие силуэты. «Ну где же вы сталкеры, спасите меня, я же нажал, кнопку!» — он опустил взгляд на пояс, и тысяча чертей, она была отжата! В панике спасаясь от мутанта он либо нажал не на нее, либо вообще подумал что нажал. Чертыхнувшись, он вдавил кнопку что есть силы. Раздался легкий, едва слышный щелчок фиксатора. А сзади послышалось жалобное, насколько это было возможно скуление мутанта. Трофим обернулся, снорк уже притянул свое тело к краю сука, и толкаясь пятками от ствола дерева сзади пытался сброситься вниз. Острый конец ветки уже был внутри мутанта, а раскачивая тело снорк видимо испытывал жуткую боль по сути ковыряя собственный организм острием сука. Руки его были сведены сзади за спиной и приподнимая тело, медленно но верно, иногда проскальзывая по окровавленному следу отталкивали мутанта все дальше от ствола.

Оцепенев, забыв про боль и страх, Трофим, с некоторой долей жалости смотрел на эту картину. В этот момент в нем включился ученый, который полностью отдался процессу наблюдения. Наконец тело мутанта грохнулось вниз, раздался жалобный, почти человеческий крик, но через секунду громогласное, звериное рычанье вернуло эколога в реальность. На Янтаре включилась сирена, оповестив о спасательной операции, хотя может она включилась чуть раньше, но Трофим только сейчас заметил это. До лаборатории было около километра, сталкеры прибегут минут за семь, тропы здесь все намечены-перемечены. «Семь минут»- соображал эколог, начиная ползти в сторону Янтаря, за это время мутант придет в себя, догонит его и убьет. — «Непременно убьет» — четко понимал Трофим. Ему сейчас много не надо, пару прыжков сверху и хорош. «Где же пистолет?» — с надеждой смотря вперед и по сторонам думал ученый, хотя прекрасно понимал, что трамплин наверняка выкинул ПМ наверное на луну, или за Кордон, хотя если серьезно, то метров на сто, сто пятьдесят, и наверняка примял его, так что тот уже ни на что не годится. Метрах в десяти красовалась электра, хорошая, мощная аномалия прекрасно видимая почти в любую погоду, в отличии от девяносто девяти процентов ее сестер. А позади уже отчетливо слышалось хриплое дыхание преследователя, в котором примешивалось бульканье крови на вдохе и выдохе. Обернувшись, Трофим увидел что снорк, на локтях, едва помогая себе ногами ползет за ним. Мутант встретившись взглядом с экологом рыкнул и рывком приподнялся с локтей, упершись на ладони, а еле подвижные ноги поджались и теперь он смог опираться на колени. Расстояние между ними было не более двадцати метров. Понимая отчаянность ситуации, перебирая руками и ногами насколько он мог, Трофим судорожно соображал что он может сделать. По всем прикидкам выходило что ничего. Снорк меньше пострадал от трамплина, а сквозное пробитие тела ниже ребер, видимо не оказалось смертельным. Почему то ощущать как его тормошат, бьют и выдирают из комбеза никак не хотелось именно сейчас, разбитое тело просто уже представляло собой пламенеющий кусок боли, а переламывать, перекручивать его слабыми руками снорка, было бы такой пыткой, которую не смог бы придумать самый искусный палач.

«Электра»- мелькнула в голове спасительная мысль, эколог взял чуть левее и пополз прямо на аномалию. Он ничуть не хотел кончать с собой, но за долю секунды понял, что его комбинезон точно выдержит хотя бы один прямой разряд электры, а мутант, получит без скидок. Чувствуя близкое спасение, уже не надеясь на дальний выстрел снайпера, который бы прикончил снорка, Трофим с ликованием сумасшедшего полз в аномалию. Снорк хрипя настигал его. В последний момент, эколог повернулся боком, чтобы не получить разряд именно в голову, и чувствуя, что находится в пределах досягаемости как мутанта так и аномалии, лег на спину и подкатился к ее переливающимся разрядам. Те с тихим шелестом приняли его, не желая тратиться на диэлектрическое покрытие комбинезона. Снорк с почти читаемым недоумением остановился у края срабатывания аномалии, и тревожно нюхал землю справа и слева, глазами однако неотрывно следя за человеком. В его мозгу происходил мучительный мыслительный процесс, в котором боролось искушение схватить и вытащить наружу такого слабого и беспомощного двуногого, и опасение перед переливчатыми нитями аномалии. Наконец жадность победила и мутант осторожно протянул руку к лежавшему от него в полутора метрах человеку. Ослепительная вспышка и треск разряда. Трофим со страхом замер, ожидая разряда также и по себе, но аномалия не увидела его, за несколько секунд грохотом выдав еще несколько молний в задымившегося мутанта, немного померкла, успокоилась и вновь заиграла белыми переливами энергии.

Трофим открыл глаза. Мутант лежал и дымился в метре от него, буквально прожженный насквозь в нескольких местах. Рука, которой он тянулся до ученого была без кисти и обуглена, шея, также прожжена до позвонка, еще несколько меньших черневших и дымящихся кратеров обозначались на теле. Запаха не было, поскольку комбинезон сейчас работал в режиме максимальной защиты и кислород подавался из плоских пластиковых баллонов за спиной. Чувствуя победное ликование, Трофим осторожно выбрался из аномалии, стараясь не задеть труп мутанта. Не заметив сам, как он сел на землю, он беззвучно рассмеялся, в этом смехе была и скрытая истерика избежавшего гибели человека, и понимание того как он глупо и по дурацки поступил, выбежав из лаборатории, не сообщив никому и что-то еще, что противоположено ужасу и боли пережитому им минуты назад. Недалеко уже виднелись черно-красные фигуры долговцев и зеленый комбинезон его коллеги.

 

Глава 2. В шаге от периметра

Через день, старший научный сотрудник, некробиолог Трофим Аристархович Гудин был вполне здоров. Выволочку от начальства за свою, впрочем не первую легкомысленную выходку он еще не получил, но если бы он вернулся без тревожной кнопки, то никто бы и не устраивал разбор полетов. Также несложно будет пережить взгляды некоторых долговцев, крепких бойцов в хорошо защищенном обмундировании черно-красных цветов группировки, с большими пушками, выходившими даже покурить по двое. Пару взглядов, пойманных им сразу по возвращению на носилках он расценил как: «а, так вот кто тот самый недоумок, который поперся за своим мертвецом…». Бойцы группировки Долг, благодушно считают почти всех ученых на Янтаре великовозрастными детьми, которым объяснять что-то о правилах поведения в Зоне, также сложно как и долговцам выслушивать бесконечные теории самих ученых. Восстанавливали некробиолога конечно артефактами, на что его коллега Михаил Маерович по медицинскому направлению жаловался:

— Вот раньше, человеку и капельницу, и массаж, и таблеточки, и кварцем посветишь, и растяжечку сделаешь, и в бассейн отведешь… ишь как у тебя позвоночки то поразбежались, и подошьешь, подпилишь если надо, а теперь тьфу. Камушек прилепил, а надо то всего по большому счету один, вон «душу» приставил на часик-другой и хорош.

— Так и что в этом плохого, Михаил Маерович? — спрашивал морщась от боли Трофим, пока его ранее вынутого из скафандра осматривал далеко не последний в своем деле хирург, крепенький не высокий мужчина лет шестидесяти.

— Так квалификация теряется, понимаете Трофим? Чувствуешь себя не то шарлатаном, не то… в общем тут и санитарка с училища со всеми вами бы справилась, особенно если шить умеет, — отвечал доктор приподнимая руку пациента и разглядывая что-то известное только ему.

Некробиолог не нашелся что ответить, в последнее время действительно много что поменялось на Янтаре. Месяца три назад, такая выходка как сейчас однозначно стоила бы ему жизни. Во-первых все зомбированные скинулись бы по нему выстрелами, гранатками, летящими вкривь и вкось, снорки, плоти, возможно слепые псы сработали бы командой и Трофим наверняка был бы разложен на составляющие уже метрах в ста от забора окружающего научный комплекс. Это все произошло бы в случае, если бы он отправился в недалекую ходку один. Но вышла новая директива, согласно которой в течении недели никто, даже долговцы носу не казали за забор, что немного снизило градус агрессивности мутантов за бортом. Это было первым пунктом. Вторым и третьим пунктом одновременно было регулярное дежурство квада за бетонным ограждением, и выпуск небольшого бронированного манипулятора на гусеничном шасси. Квад поначалу недолго дежурил лишь с той целью, чтобы мутанты привыкали к присутствию человека, те кто был сообразительнее через время терялись из виду, другие же приближались метров на пятьдесят и из-за укрытия мусора, камышей и кустов наблюдали, двигались параллельно кваду, ожидая когда же человек приблизится к ним, потеряет бдительность. Но тут тоже ничего не выгорало. Дисциплинированные бойцы с каменными мордами ходили недалеко от приоткрытых ворот, так что потихоньку интерес к ним угасал. Конечно, когда соглядатаев становилось слишком много, квад запирался внутри периметра, чтобы не провоцировать живность на атаку. А вот манипулятор на гусеничном ходу с магнитными держателями предназначался для зомбированных. Мутантам эта конструкция была безразлична, зомбированные же воспринимали ее либо как аномалию, либо начинали драться с ней, когда она уже забрала их автомат, пистолет, ловко срезала с поясов гранаты, лямки рюкзаков. Конечно «коллектор», как со смехом назвали его сталкеры, имея ввиду банковских служащих с Большой Земли, и получал иной раз обойму, другую от не разоруженного товарища, но всегда мог вернуться назад, где через несколько часов, а то и сразу возвращался в поле.

Неоднократно «коллектор» притаскивал зомбированного в лагерь. Тот либо зацеплялся невероятным способом обрывками одежды за что-либо на корпусе робота, либо ремень автомата был перекручен вокруг шеи так, что «коллектор» тащил за собой в комплекс опечаленного мертвеца. Впрочем все это видели через камеры операторы робота, поэтому сюрприза никогда не было. Невольного пленника помечали, как внешне, пришивая светоотражающие оранжевые куски материи, прикрепляли маячок, снимали броньку, осматривали, нумеровали и выпускали на волю. Позже это встало на поток, что особенно помогало лаборатории номер шесть, а именно лаборатории некробиологии. А вот вид сутулого оборвыша, понуро прущегося за тянущей его машиной вызывал хохот у вольных сталкеров, а их шутки про то что долговцы нашли за долги, про то что клиент идет в банк за кредитом, про то что «коллектор» и на том свете достанет, быстро разлетелись по всей Зоне.

Меченных мертвецов никто не стрелял, поскольку знали что они безоружны, иногда их даже подкармливали конфетами, хлебом. Колбасу и мясные консервы ученые рекомендовали не давать. Зомбированный не имеющий оружия тупо таращился на сталкеров, на которых он вышел, крайне редко были случаи когда он лез в драку, но тут либо сталкеры дурачась разбегались, но проще всего откупались едой, получив которую зомбированный садился есть там же где и получил, повинуясь процессам запущенным в нем Зоной. Трофим сам видел, как сталкеры со смехом поили мертвеца, водкой, налив ему в пластиковую бутылку и придерживая за донышко. На того разумеется не возымела эффекта жидкость, но ученый знал, что насыщение углеводами происходило, поэтому приняв литру, закусив конфеткой, тот шаркающей походкой плелся по своим делам, ловя в спину добродушных хохот сталкеров, передачи приветов жене и детям, начальству и прочий жизнеутверждающий бред.

В итоге окрестности Янтаря представляли собой теперь одно и самых безопасных мест Зоны. Здесь часто стали задерживаться сталкеры, а особо опасные мутанты и прочие были вытеснены большим количеством зомбированных, которые теперь не отстреливались, а отлавливались и после обработки выпускались. В силу своего количества и определенных способностей мертвецы бродившие толпами по округе не давали житья другим мутантам и те предпочли более свободные земли. Лаборатория Трофима нашла объяснения тому как и почему берутся ходячие мертвецы, даже в отсутствии выброса. Исследования были в самом разгаре, результатами, а точнее возможностями были крайне заинтересованы военные, поэтому финансирование лилось не просто рекой, а водопадом. Все оборудование было вмиг заменено на новое, стандартные электронные микроскопы заменились на мощные, а простые оптические заменились на фотонные лазерные. Фотометры, спектрометры, электропечи, ультразвуковые ванны, кондукторметры, оксиметры, спектрометры, газоанализаторы, целые ящики невероятно дорогих реактивов и веществ еще куча всякого добра прилетела вдруг в голубом вертолете, и прилетала еще каждый день в течении недели по мере того, как все имущество стаскивалось в нижние этажи. Научные комбинезоны ССП-99 «Эколог» вдруг были заменены всем желающим из штата сотрудников Янтаря на модифицированные Севы. Опять же был доставлен и собран робот для работы с дикими зомби, и вдруг особое усердие Долга, бойцы которого всегда считали каждого мутанта своим личным врагом и не воспринимали никаких возражений яйцеголовых против уничтожения любого досягаемого мутанта. Во всем этом прослеживалась мощная рука с Большой Земли. Но теперь появились опасения, что после его этой выходки за дисциплину ученых возьмутся особо. Трофим чувствовал где-то там позвоночником. Как-то напряженно приходили к нему его коллеги из лаборатории, и вместо обычных шуточек, обходились внимательным взглядом и пожеланием скорого выздоровления, оставляя частицу тревоги и напряжения в палате.

Ну вот и пришел час расплаты. С утра Трофим одел свежую рубашку, брюки, прошелся лаковой губкой по коричневым туфлям в дырочку, одел белый халат, причесал волосы. Лет ему было всего тридцать с небольшим. Некогда голубые глаза успели выцвести, коричневые волосы торчавшие пучком уже плохо росли выше лба, все чаще просвечивая при хорошем освещении, и простреливали штучными сединками. Высокий лоб, небольшие губы и нос с едва заметной горбинкой, всегда сбриваемая щетина. При росте сто восемьдесят сантиметров, его семьдесят килограмм веса давали ему преимущество разве что в тесном троллейбусе большого города. Здесь же как он убедился его субтильное телосложение не имело ценности, но природная выносливость помогала значительно легче переносить затяжные походы со снаряжением.

Трофим Аристархович пришел в лабораторию, располагавшуюся на минус четвертом этаже здания, занял свое место в ожидании вызова и был готов получить по заслугам, сделать выводы и продолжить работу. Нервировало только ожидание, неприятное понимание того, что человек он подневольный и творческий полет в его исследования вдруг ограничивается душным поводком ошейника правил и обязательств. Его непосредственный начальник Лисов Алексей Иванович был человеком за шестьдесят, Несмотря на возраст он лояльно относился ко всем выходкам Трофима. Небольшое брюшко, залысина некогда рыжих волос, крючковатый нос, веселый взгляд, растопыренная и неуклюжая походка, крайнее нежелание одевать «скафандр» и выходить в поле, тяготение к оформлениям отчетов, выкладок и «правильной» констатации фактов, делали из него идеального для Трофима начальника. Алексей Иванович не лез в дела экспериментов, в методики, поскольку методики как раз и разрабатывал Трофим Аристархович, не торопил и не тормозил события, предоставляя практически все решать своему заму. Надо сказать что само направление как некробиология зародилось совершенно недавно, и по большому счету опыта и наработок, а так же признанных авторитетов в этой науке не было. Все что изучалось в Зоне было сплошным открытием, и до тех пор пока не появились практические результаты их лаборатория не считалась настолько перспективной. Конечно, лаборатория не ограничивалась двумя людьми, и раз речь зашла о начальнике и заме, то должны быть и рядовые. Всего было три рядовых научных сотрудника, Берик Капезович Бекенов, веселый казах из Семипалатинска, где производились ядерные испытания, всего кстати, около пятисот взрывов, Валентин Петрович Петров любитель жаренной картошки и Лукас Константинович Лишнев известный скептик, что делало его особо нужным когда дело касалось перепроверки данных. Там Лукас Константинович старался во всю, ища ошибку или неточность, о чем с удовольствием сообщал.

Всего под лабораторию номер шесть было отведено четыре комнаты. В первой располагались сами сотрудники, шесть столов, один из которых был завален папками с документами, пустыми стаканами из под чая. За остальными чинно и благородно, под индивидуальным и общим освещением располагались ученые. Руководитель сидел дальше всех от входа. На пристроенных к нему стульях, как и на столе высились стопки документов, которые справедливости ради надо сказать он время от времени пролистывал, подыскивая нужные основания или как принято называть — научные источники. К каждому столу прилагался шкаф для документов, и само собой разумеющееся стул. На столах располагались ноутбуки, соединенные общей сетью со всеми компьютерами Янтаря. Во второй комнате хранились химические вещества для экспериментально-практической части, оборудование для работы над образцами, тканями зомбированных и некоторых мутантов, большой стеллаж с образцами тканей в банках. Третья и четвертая комната была защищена антибактериальными занавесками, имела отдельную систему вентиляции, ультрафиолетовый режим освещения при отсутствии людей, выделенную сигнализацию и круглосуточные камеры слежения. В третьей и четвертой производилась непосредственная работа над представителями некромира. Там же, в предбаннике третьей комнаты, располагались специальные костюмы для лабораторных исследований и этакий пластиковый прозрачный саркофаг, для переноса зомбированных к хирургическому столу, который также назывался разделочным. Именно в этих двух помещениях были сделаны головокружительные открытия, который обеспечили финансирование всего научного комплекса.

Стол Трофима стоял третьим с левой стены, напротив стола шефа- заведующего лабораторией. Наконец шефу позвонили, подняв трубку и выслушав короткое сообщение он передал Трофиму.

— Идите, Трофим Аристархович…, — кивком головы дав понять что идти надо по единственному теперь возможному направлению.

Трофим, слегка кивнул, и скорым шагом покинул лаборатории. «Быстрее начнем, быстрее закончим», — справедливо думал он, шагая по коридору, взбираясь по лестничному пролету на минус первый, затем первый, минуя бойцов долга, на которых давно уже не обращал внимания, автоматически здороваясь, но не запоминая особо с кем и где, вошел на второй этаж. Второй этаж был небольшой по своей полезной площади, поскольку само здание имело форму усеченной пирамиды два надземных этажа которых заканчивались вертолетной площадкой, а нижние пять уходили под землю. Еще говорили, что есть проход с нижнего этажа в какие-то старые тоннели, заброшенные железнодорожные пути, но некробиолог не задумывался над этим. Мало ли что могут говорить о таком комплексе в курилке или за бутылочкой.

Итак второй этаж предназначался для гостей и директора комплекса — Водопьяного Николая Николаевича. Мужика грузного, имевшего болезненный вид почечника, алкоголика и астматика, продолжающего курить папиросы без фильтра. Директор не имел прямого отношения к науке. Он был поставлен на Янтарь с целью контролировать расход бюджета, вовремя подавать рапорты и отчеты заказчикам, дело свое знавшего как понимал Трофим очень конкретно. С Водопьяновым не было желания откровенничать, поскольку даже в его молчании крылась какая-то вторая мысль, анализировавшая не только то что говорит человек, но и самого говорящего. Встречные вопросы пронзали своей цепкостью, несмотря на то что понять слушает он внимательно или занят своими мыслями было невозможно, спорить с ним было бесполезно, поскольку в темы не касавшиеся его он не встревал, а в темы касающеюся его он просто никого не впускал, и вообще там было только два мнения — его и неправильное.

Постучавшись костяшками пальцев, Трофим замер. Секретарши не было, поскольку база была не резиновая, хотя комната для нее была обставлена. Водопьянов прекрасно знал кто за дверями, через видеокамеры, которые просматривали все без исключения лаборатории минус четвертого и коридоры жилых помещений на минус третьем уровне.

— Заходите, — раздалось негромко.

Трофим неизвестно для чего кашлянул и медленно вошел. Кабинет директора представлял собой квадратную комнату, четыре на восемь метров, покрытый бежевым в черную крапинку ковром, недостающим справа и слева до стен по пол метра. Слева от двери находился длинный черный кожаный диван, за ним журнальный столик. Чуть дальше, тоже слева стояло несколько стильных книжных шкафов, со стеклянными дверцами под ключ. Прямо располагался стол для совещаний в окружении нескольких стульев и сам стол начальника за которым сидел Водопьянов, на высоком кожаном кресле на колесиках. Правая стена отсвечивала произвольными картинами художников абстракционистов. Трофиму казалось, что если у человека нет вкуса, то можно просто повесить на стену нечто этакое, вроде нарисованных фиолетовых квадратов и полупрозрачных зеленых треугольников и никто из входящих в этот кабинет не докажет что оно тут неуместно.

Внешний вид директора, как обычно не выражал ничего неожиданного. Синий неяркий деловой костюм на белую рубашку без галстука. А вот на диване слева сидел гость, совершенно не знакомый человек. Примерно ровесник Трофима, джинсы и белая рубашка в синюю клетку. На вид довольно уставший. Одутловатое лицо, короткие ржаные волосы, слипшиеся и примятые, пухлые щеки, небольшой нос, по разному торчащие уши и яркие голубые глаза. Глаза удивительно внимательные и наполненные. Складывалось такое ощущение, что этот человек привык много и убедительно говорить, при том что у него всегда было что сказать. Одновременно человек с такими глазами мог много и внимательно слушать, его слегка прищуренный взгляд улавливал мельчайшие детали в собеседнике.

Водопьянов одним движением закрыл ноутбук и указав взглядом на место за столом, перегнувшись через стол положил какую-то бумагу.

— Здравствуйте. Подписывайте Трофим Аристархович, — его голос лишенный эмоций звучал буднично.

Трофим сел, взял листок и по возможности быстро прочитал. Выговор или объяснительная или что бы там ни было не являлись для него неожиданным, но тут черным по белому под словом «заявление» было написано: «Прошу перевести меня в НИИ Ладога, для продолжения научно-исследовательской деятельности». Научно исследовательский институт Ладога, ученый знал прекрасно, то еще тухлое место. Конечно, говорят там тоже много что сделали специально для ветки некробиологии, даже целый этаж вроде как отвели и оборудовали, но максимум что там можно было сделать, это исследовать образцы тканей. Толку от этого на сегодняшний день было ноль. Все прорывы совершались здесь и сейчас в полевых условиях, на острие науки был он Гудин, а сейчас его убирают из обоймы, когда он готов был сделать свой прыжок в мировую науку и практически претендовать возможно, пусть и в самых смелых снах, даже на Нобелевскую премию. Это было просто предательством со стороны Водопьянова. Потрясенный ученый несколько раз, не веря своим словам перечитал короткие строчки заявления.

— Нет… я не подпишу это. Это… это…, — с трудом подбирая слова проговорил ученый, борясь со вспышками ярости и отчаяния, пытаясь нащупать почву, уходящую из под ног. Водопьянов ничего не говорил, через амбразуры сощуренных глаз наблюдая за переводимым им в тыл сотрудником. — Это неправильно. Это… я не смогу заниматься наукой в Ладоге, — наконец сформулировал хоть что-то Трофим.

— Напрасно Трофим Александрович вы думаете, что Ладога отстает в чем-то от Янтаря. Там прекрасная научная база. Работа ведется параллельно вашей, отчеты присылаются к нам. Очень серьезные работы. Вот Алексей Иванович, регулярно сравнивает работы и делает нужные выводы, а вы ими даже не интересуетесь. Подписывайте, Трофим Аристархович, все уже решено, — вертолет будет к пяти часам. Подписывайте, — уверенно, голосом заканчивающим разговор сказал Водопьянов.

Трофим взял ручку, но рука до тошноты не поднималась к своей фамилии, напечатанной на листе.

— Это все за то, что я вышел за пределы лагеря? — чувствуя в душе зарождающуюся бурю неповиновения и бунта спросил Трофим.

— И это тоже, вы неоднократно нарушали общий порядок комплекса, мы неоднократно вели с вами беседы здесь, в этом кабинете, — голос директора был тверд, но вдруг смягчился, став почти отеческим. — Вы поймите, Трофим Аристархович, мы не можем позволить себе потерять такого ценного сотрудника. Вы человек увлеченный, я не виню вас, более того, будь я столь увлеченным своим делом как и вы, я бы тоже покидал пределы комплекса, возможно даже забыв предупредить об этом нашу систему безопасности. Понимаете? Если мы потеряем нашу путеводную звезду в этом направлении науки, меня же не простят.

«Лесть и ласка — лучшая смазка», — вспомнил слова Берика Капезовича, Трофим. «Здорово же меня отстраняют. Путеводная звезда, блин…». Применив рифму к слову звезда на свое положение он кинул взгляд на гостя.

— Это вот вместо меня уже прислали? — обреченно махнул головой в сторону сидящего на диване позади Трофима человека.

— Нет, это… это по другому вопросу, — успокоил его Водопьянов.

Рука по прежнему отказывалась подниматься к листку, как будто на ней повисло килограмм пятьдесят и эти пятьдесят килограмм тянули его вниз вместе с плечом, сгибая спину грузом своей невероятной несправедливости. «Неужели конец? Неужели все?» — судорожно металась мысль в голове, — «а ведь тридцать четвертый объект начал подавать признаки следующей третьей категории. Он уже узнавал его, Трофима, уже шел на контакт…». В висках ученого застучала кровь. Теперь вместо того, чтобы исследовать развитие симбионтной некротической формы жизни он будет сидеть в Ладоге, и смотреть в микроскоп на куски мяса с не менее мертвым ранее контролировавшим его вирусом, в то время как носитель и живая система замещения ходят тут, по окрестностям Янтаря. «Допрыгался, доскакался, поверил, идиот», — мрачно думал про себя Трофим, — «из всей лаборатории никто не выйдет в Зону, чтобы работать с объектами. В присутствии кучи людей они не идут на контакт. Все пропало, все пропало…».

— Третья категория, — тихо, самому сказал Трофим, с отвращением поднимая наконец руку с шариковой ручкой и кладя ее на бумагу. Драться и скандалить было не в его правилах, к тому же он знал что за гораздо меньшие проступки вывозят за периметр. Но он почему-то считал что такую, тут он усмехнулся, — «путеводную звезду» как он, будут строго журить и не более.

— Простите? — насторожился Водопьянов.

— Третья категория, — вяло и обреченно повторил ученый.

— Что третья категория? — еще более напрягся директор.

— Третья категория обозначилась позавчера, объект номер тридцать четыре, — равнодушно ответил Трофим, — но вы его не сможете разговорить. Он у нас парень скромный, — с некоторой долей вдруг из ниоткуда взявшегося злорадства ответил Трофим, чувствуя справедливость поговорки, «ни себе, ни людям».

— Вы говорите что обнаружена третья категория некротической формы симбионта? — у Николая Николаевича, чуть заметно привстали волосики на лысине.

— Ага, — почувствовав какое-то садистское удовольствие ответил Трофим. — Я даже на камеру снял, только разбилась она.

— Хм, хм, — вдруг подал голос сидящий позади гость, — вы уверены, что это была именно третья категория, а не вторая Д или Е? — с этими словами гость встал, подошел к ученому и протянул руку. — Алексей… Алексей Викторович. Можно просто Алексей.

Рука была подана так просто и естественно, что Трофим пожав ее немного растерялся. У него тут рушилось мироздание, а этот Алексей так буднично протягивает руку… хотя, что там, у него наверное все в порядке.

— Алексей Викторович — наш куратор, это именно он обеспечивает финансирование всех проектов, представляет наши интересы так сказать, — пояснил немного поколебавшись Водопьянов.

— Очень приятно, — во все глаза глядя на такого простого и не простого Алексея ответил Трофим понимая, что раз этот человек вступил в разговор, то разговор еще не окончен. Стало быть у него еще есть шанс продолжить работу, он должен сделать все, чтобы это бумажка не висела больше над его шеей как топор палача. — Да я уверен. Я же сам классифицировал некробиотические формы жизни по категориям. Это было не рефлексивное проявление, это было сознательное проявление, — твердо ответил Трофим, чувствуя как распрямляется спина и вырастают крылья.

— И в чем же оно проявилось, Трофим? Я могу называть вас просто по имени? — опустив подбородок прищурившись ярко голубыми глазами, спросил Алексей. В его посадке головы было что-то от боксера, готового вразмен идти ударами с соперником, этому же впечатлению способствовал слегка повернутое и приподнятое левое плечо, готовое защитить челюсть от удара.

Трофим сделал паузу, оценивая обстановку. Теперь игра велась на его поле. Львиная доля наблюдений была сделана именно им. Это он выскакивал сразу после Выброса из безопасного корпуса Янтаря, он лежал в кустах по ночам наблюдя через ПНВ за мертвецами, он определял сразу кто опасен, а кто нет, он знал на какой стадии находится захвативший тело вирус, он был тем самым человеком, который обеспечивал задачами целый дивизион сотрудников в НИИ Ладога и других. Он вычленил и определил тот самый вирус, который не имел названия только цифры, тот самый вирус, который при жизни может незаметно замещать клетки человека своими, борясь с болезнями, постепенно располагаясь во всех жизненных органах, заменяя их своими клетками, вирус дарующий бессмертие, умеющий заменять собой мозг, но не умеющий применять его. И вот теперь, новый виток развития был обнаружен — третья категория: проявление сознания через носителя, которым являлся мертвец. Событие невероятное, едва не стоившее ему жизни, но стоившее того, чтобы повторить его вновь.

— Тридцать четвертый указал мне на опасность. Он указал мне на снорка, — не отводя взгляд от голубоглазого сказал некробиолог.

Голубоглазый моргнул, удар был пропущен. Он растеряно посмотрел на Водопьяного, отодвинул стул и плюхнулся напротив Трофима.

 

Глава 3. В кабинете

— Вы уверены? — переспросил Водопьянов.

— Да, на сто процентов, — твердо ответил некробиолог.

— Трофим, — вмешался Алексей, — если я правильно понимаю теперь, то основные наблюдения проводятся лично вами?

— Да и теорию выдвинул я, а потом мы подтвердили ее в ходе полевых и лабораторных исследований, — кивнул Трофим.

— Очень интересно. Никогда не думал, что целое направление науки в наше время может задать всего один человек, — не то искренне восхитился, не то подкинул «леща» голубоглазый. — Вы бы не могли кратко освежить для меня тему? Я в курсе основных событий, но очень интересно получить информацию от первоисточника. Научный язык отчетов дело тонкое, а я боюсь не настолько тонкий ценитель сложных формул и постулатов, поэтому пожалуйста попроще, — попросил Алексей.

— Да что там тонкого то, — махнул рукой Трофим и вздохнул, — с какого места вам интересно?

Голубоглазый немного замялся. Он немного наморщил лоб, вглядываясь внутрь себя и перебирая имеющуюся у него информацию.

— Давайте с самого начала, но тезисно, — попросил Алексей.

— Ну с начала, так с начала. Модификация papillosa virum взятая с образцов… — начал Трофим.

— Стоп. — Поднял руку Алексей. — Трофим, пожалуйста, человеческим языком. Этой вашей научности я начитался в докладах, признаться все что там написано, особенно как это написано вызывает у меня головную боль. Сможете простыми словами? Специально для темного человека? — устало с полуулыбкой попросил голубоглазый, откинувшись назад на стуле и сцепив руки на пухлом животе.

— Но ведь тогда снижается научная точность. — Трофим озадачено посмотрел на Алексея.

— Плевать на точность, мне главное достоверность и ваше личное мнение. — махнул рукой Алексей.

— Хм… ну ладно. Все что живет в Зоне мутировало, — некробиолог с вопросом посмотрел на голубоглазого и на директора, взглядом спрашивая таким ли языком надо говорить. Голубоглазый кивнул, давая понять, что это именно то, что он и хотел. — Мутационным изменениям подверглись не только флора и фауна, но также бактерии и вирусы. Скорость мутации вирусов в Зоне превосходит скорости мутации этих же вирусов за ее пределами в тысячи, десятки тысяч раз. Если начальный вирус не может воспроизводиться вне живых клеток, то здесь он научился выживать и воспроизводиться и в некротических средах, он научился вступать в симбиоз с бактериями и археями.

Алексей вздохнул, сдерживая нетерпение.

— Чуть короче, Трофим. С такими темпами мы дойдем до середины лишь к утру. А у меня не так много времени.

Ученый с удивлением приподнял брови, в его понимании короче уже было просто не возможно.

— Эм…,- протянул Трофим, соображая как же донести суть до собеседника кратко, но не расплескав смысл. — Если совсем коротко, то сильно видоизмененный вирус папилломы человека, распространен в пределах Зоны, им заражается от двадцати пяти процентов обследованных тут людей. Этот видоизмененный вирус растет в клетках человека как в начальной среде, уничтожает патологические бактерии и другие вирусы, встраивается в нервную систему, входит с симбиоз с естественным бактериальным фоном пищеварительной системы человека, таким образом что получать питание может уже не посредством клеток, а непосредственно взаимодействуя с микробиомом носителя. За период в четыре, шесть месяцев вирус встраивается в мышечную систему, на начальных стадиях частично встраиваясь в ДНК, а позже и заменяя собой ДНК клетки, по сути копируя клетку, оставляя за собой право влиять на дальнейшее ее строение. Это обуславливается тем что вирус имеет трехцепочную структуру и через очень сложный механизм нуклеотидного копирования меняет две из трех своих цепочек, уничтожая оригинальное ДНК человека, заменяя его своим, по сути не переставая оставаться вирусом в третьей цепочке нуклеотидов. — Трофим открыл было рот, желая пошире описать внутриклеточный процесс и связанные с ним моменты, но осекся вспомнив о поставленных ему условиях. — В изученных нами образцах, мы получаем средние значения замененных клеток до сорока процентов клеток носителя в мышечной ткани, такой же высокий процент замененных клеток в эпидермисе, внутренние органы до шестидесяти. Нервная система, а также мозг значительно, до пятидесяти процентов в живых носителях, поражается этим вирусом, но человек не теряет индивидуальности. Возможны проявления изменения вкусовых предпочтений, поведенческих реакций. В период до двенадцати месяцев вирус образует собственные центры управления по функциональности схожими с нервными узлами простейших организмов, никак не обусловленные внешними факторами. Предназначение этих центров еще не выяснено. Вот наверное и все, если уж совсем кратко, — неуверенно закончил Трофим.

— Так получается наш вирус просто проблем какая-то, — спросил Алексей, явно ожидая другого повествования. — А как же лечебный эффект? А как же излечение от онкологии, неограниченный срок жизни клеток, при наличии питания?

— Ну строго говоря… папиллома имеет высокий онкопотенциал, и заражение человека этим вирусом является по сути метастазированным поражением всех его органов, только без отрицательных прижизненных последствий. Да, этот вирус уничтожает всю микропатогенику своего носителя, в том числе известные онкологические процессы, в этом его неоспоримый плюс…

— Во-о-от, — значительно подняв указательный палец протянул Алексей, — а то что он легко разрушается за пределами Зоны двумя, тремя инъекциями пенициллина вкупе с противовирусными препаратами — это его второй плюс. А то что бойцы как вы говорите «зараженные» этим вирусом двигаются быстрее, стреляют точнее, раны затягиваются, инфекция не берет, спят меньше, это как понимать? Заражение? — воинственно вскинув голову спросил Алексей.

— Ну…, — начал Трофим. — Вы же в действительности не пытались лечить зараженных живых сталкеров на стадии от двадцати процентов поражения? Скорее всего либо носитель погибнет, либо на него не подействую известные противовирусные препараты, по крайней мере в известных дозировках. Насколько я понимаю, это из отчетов Гладовласова?

— Про пенициллин и препараты сопровождения? — спросил Алексей. — Да, из его отчетов.

— Тогда я думаю, что выводы не верные. Он экспериментировал на тканях, а не на системе носителя в целом. Кроме того он любит притягивать желаемый результат… извините, за уши. Не хочу говорить о коллегах плохо, но его ошибочные выводы могут иметь непредсказуемые последствия для носителей.

— Так значит вы считаете? — тихо произнес гость, задумчиво почесывая подбородок.

— Да. На ранних стадиях поражения действительно достаточно приема простых противовирусных препаратов, или вообще можно обойтись без них. Но по нашим расчетам и наблюдениям при поражении порядка двадцати процентов клеток организма, органы уже не могут работать без замененных клеток, и их гибель означает гибель органа со всеми вытекающими последствиями, — ответил некробиолог.

Водопьянов тем времени что-то быстро чиркнул в ежедневнике, лежавшим у него открытым на столе.

— Ладно, — задумчиво сказал голубоглазый, выныривая из пучины своих мыслей. — Трофим, я не очень понял про питание и взаимодействие друг с другом ваших объектов. Там в докладе очень сложно все описывалось.

— Питаются они всем, что могут расщепить пищеварительные бактерии человека, подстраиваясь и синхронизируя свои обменные процессы с обменными процессами клеток хозяина. Тут все сильно зависит насколько сильно человек так сказать сросся с вирусом при жизни. Я бы хотел сказать, что тут не хватает полевых исследований.

— Позвольте спросить, почему вы не экспериментируете на сталкерах… или на военных? Гоняться за как вы их называете объектами по все Зоне — не самая лучшая трата времени.

— Мы, конечно, используем добровольцев, но мы же не можем вскрывать живого человека, чтобы узнать на какой стадии процесс развития колонии вирусов, кроме того образцы тканей которые мы приняли за показательные невозможно взять у живого человека без причинения долговременного вреда его здоровью, — ответил Трофим. — Лаборатория ведет регулярные осмотры, замеры, берем пробы у живых носителей, но наш вирус заботится о своем хозяине и не подает внешних признаков своего присутствия. Конечно, мы скрываем истинную цель наших заборов проб чтобы не спугнуть сталкера лишний раз. Иногда бывают случаи изменения цвета кожи или глаз, но это… наверное лучше к Берику Капезовичу, он у нас больше по этому направлению. Другое дело как их привыкли называть зомбированные, там мы не производим особого ущерба. У вируса, в теле носителя, идет чистое выживание и свои собственные процессы развития не обусловленные навязанным ему волевым поведением. — Трофим потер руки о колени, видимо немного смущаясь того, что в чем то он не уследил за событиями.

— А что же с взаимодействием зомбированных объектов с окружающей средой? Они способны понимать что от них требуется и что происходит? — сделав свои выводы спросил Алексей.

— Сам вирус не может иметь интеллекта. Также и в объектах, уже не имеющих самосознания он способен включать только защитные механизмы, алгоритм которого он успел скопировать при жизни носителя.

— Стрельба из автомата, вскрытие тушенки? — уточнил гость.

— Да. Все сигналы прошедшие по рефлекторной дуге или другой части нервной системы, начиная от головного и спинного мозга, прошедшие по замененным вирусом клеткам записываются, также как и порядок сокращения мышц. И чем чаще наш вирус участвовал в этом, тем слаженнее работают созданные им элементы мышц и органы, также активируются и собственные мышцы и органы человека. Пищеварительная система вполне справляется со своими функциями даже после смерти носителя.

— Потому что она работала без перерыва… И ходят объекты и стреляют, потому что его научили этому при жизни? — сделал вывод Алексей.

— Именно так, — подтвердил Трофим. — Собственно сердце также может запускаться при необходимости, как и дыхательные функции. Легкие и другие органы не поддаются разложению…

— Потому что вирус уничтожает всю патогенику? — перебил его Алексей, жадно впитывая информацию.

— Да, — очередной раз подтвердил некробиолог. — Только легкими и сердцем объекты практически перестают пользоваться.

— Но это значит они иногда дышат и заводят мотор. Для чего? — сжав руку в кулаке, имитируя сердце, Алексей встряхнул им пару раз.

— Они запускают сердце в процессе кормления, поскольку готовая кровеносная система лучше разнесет питательные вещества чем естественный межклеточный процесс. Это если мы говорим о второй категории объекта, — показав рукой куда-то вправо ответил Трофим. — Кстати кровь носителей второй категории перестает свертываться, ее количество уменьшается на семьдесят, семьдесят пять процентов, этого достаточно для транспорта питательных веществ.

— Это примерно литра полтора? — быстро просчитал Алексей. — А что, первая категория не может запускать сердце? — с интересом поинтересовался он.

— С первой категорией все сложнее. Объекты в незначительной степени поражены вирусом. Системы объекта работают крайне разлажено, нестабильно. В не захваченных вирусом органах идет борьба самого вируса с аммонифицирующими микроорганизмами.

— Это с бактериями разложения то есть? — спросил Алексей.

— С ними, — подтвердил ученый.

— И что получается, и кто выигрывает? — с явным азартом спросил гость, заметно наклонившись в сторону ученого. На его лбу выступила легкая испарина возбуждения. Он повернул голову в сторону Николай Николаевича, — что-то в горле пересохло, вы не могли бы чего-нибудь…

— Сейчас все сделаем, — моментально отозвался Водопьянов. Нажав несколько кнопок он буркнул что-то в трубку телефона внутренней связи.

— Продолжайте Трофим Аристархович. Никогда не думал, что этот вопрос мне будет настолько интересен, — признался голубоглазый.

— Тут по большому счету два варианта. Если побеждает вирус, а это случается крайне редко, поскольку в естественной среде Зоны раздобыть питание для объекта представляется непосильной задачей. Мутанты слишком сильны и быстры, а человек вооружен и опасен. Но это не останавливает вирус и мы имеем агрессивного зомбированного, — Трофим указал левой рукой в сторону словно определяя место для объектов первой категории слева от себя. — А когда побеждают естественные процессы разложения, вирус скапливается на эпидермисе и впадает в спячку, ожидая когда его подцепят сталкеры.

— Или другие мутанты… — закончил гость.

— Другие мутанты тоже могут подхватить его механически, но несмотря на всю виолентность вируса он не поражает мутантов, — ответил некробиолог. — Причины этого вам… точнее подскажет вторая лаборатория, но если в кратко, то…

— Не надо, — прервал его Алексей, — это меня не интересует. Так как же они взаимодействуют? Я читал в ваших отчетах, что у них, у объектов то есть, есть определенный порядок взаимодействия. Поясните мне?

— Разумеется, — кивнул Трофим, неосознанно сцепляя руки на животе, и слегка откидываясь назад, копируя собеседника. — Это наиболее интересная часть исследований. По сути зомбированные — просто колония вирусов, копирующая для своего выживания прижизненные процессы носителя, пищеварительные, рефлекторные, осознанные физические, если они повторялись достаточно часто. Эта колония, замещающая собой определенную часть человеческого организма, консервирует и постепенно заменяет путем копирования и остальные клетки человеческого организма.

В дверь постучали и на пороге нарисовался известный подхалим и подсказчик чужих секретов, заместитель директора Маркелов Борис Васильевич, с подносом, на котором стояло три красивых чашки дымящегося чая, две вазочки с печеньем и вареньем, бутылка воды и три стакана. Немного оторопев от вида довольно расслабленного Трофима он зачем-то поклонился и суетливо расставил чашки, стаканы напротив каждого из собеседников, а бутылку и вазочки поставив в центре, но все-таки ближе к Водопьянову, не забыв бросить ласково- масляный взгляд на Алексея. Секунду с вопросом поглядев на Водопьянова, получив освобождение, он кивнул и удалился, подобострастно аккуратно закрыв за собой двери. Алексей хрустнул крышечкой от бутылки, налил себе воды и махом опрокинул его внутрь, тут же наполнив стакан вновь, он перевел взгляд на Трофима, ожидая продолжения.

— Хм… колония, — собирая ушедшую нить повествования произнес некробиолог. — Получается так, что носитель, равно как и копирующий его вирус может собирать визуальные образы, определенно имеет тактильную чувствительность, обоняние, слух, может даже возбуждать определенные участки головного мозга, но пользоваться мозгом как таковым не умеет.

— Иначе это была бы третья категория. Верно? — прервал его Алексей.

— Да. По классификации предложенной мной, это была бы третья А категория, — согласился ученый. — У вируса есть одно очень важное свойство, даже будучи в образце ткани, вирус четко реагирует на электромагнитные колебания, — Трофим задумчиво почесал губу. — Любые электромагнитные колебания. Понимаете?

— Понимаю, — кивнул Алексей.

— Не уверен, что вполне, — позволил сделать небольшой выпад Трофим. — Вирус прекрасно реагирует на свет, на тепло, на радиоактивное излучение, электромагнитный след человека и проявляет избирательную способность, определяя носителя. Я думаю что это зашифровано в его геноме. Он имеет очень сложную структуру.

— Не очень понял про электромагнитный след человека, — приостановил некробиолога гость. — Это что?

— Это наше собственное излучение, наша собственная индивидуальная волна. Колебание клеток, ток жидкостей, дыхание, нервные импульсы, все это создает определенный фон, который считывается разработанными нами приборами — фазометрами. Прибор определяет человека с расстояния до сотни метров, если нет препятствий прямой видимости.

— Приборы сталкеров тоже определяют мутантов на расстоянии, — сказал Алексей.

— Да, конечно, но принцип работы фазометра основан на другом, он измеряет угол сдвига фаз между… — начал Трофим.

— Не надо Трофим. Давайте к нашему вирусу, — резонно прервал Алексей.

— Вирус считывает тоже самое, только с расстояний гораздо больших, даже у носителей первой категории, — ответил ученый.

— Я что-то не понял, как все-таки они взаимодействуют? — вернул к начальному вопросу собеседника гость.

— Мы полагаем, что речь идет о некоторой электромагнитной синхронизации между объектами, поскольку они могут не только принимать сигнал, но и менять свой, транслируя его во вне, подавлять электромагнитные колебания других существ. Коэффициент трансляции…, — некробиолог вовремя осекся, понимая что переходит на не нужный собеседнику язык. — В общем при определенных условиях, все зомбированные начинают двигаться как единый организм, подчиняясь наиболее развитой среди них колонии. Это как правило носитель второй категории, — ответил некробиолог и позволил отпить себе глоток чаю из чашки.

— Теперь понятно. Это большая работа, Трофим Аристархович, — подняв вверх указательный палец сказал Алексей. — Если Гудин уедет в Ладогу, то кто продолжит его полевые исследования? — обратился Алексей к Водопьянову.

— Мы… у нас есть сотрудники, которые смогут продолжить его работу, — секунду поколебавшись и не в силах удержать прямой взгляд ответил директор.

В доли секунды движение глаз директора были схвачены гостем и прочитаны как открытая книга.

— Боюсь что нет у вас достойной кандидатуры на место Трофима Аристарховича. А, Николай Николаевич?! — с азартом спросил Алексей, в пол оборота поворачиваясь к Водопьянову. И не дождавшись ответа, протянул лежавшее перед Трофимом заявление к себе. Бегло прочитав текст, он небрежно смял бумагу и отодвинул белый комок в сторону. Лицо директора не изменилось ни на грамм, оставаясь внимательным и покорным.

— Значит давайте договоримся, Трофим. Я определю для вас помощников. Из своего штата. Можете убегать от них как захотите и когда захотите, если они от вас отстанут, я их уволю. Это очень хорошие ребята и я ими дорожу, но поверьте, вы от них и не сможете убежать. Если что они выстрелят вам в ногу, — глянув на опешившее лицо Трофима, на котором читалось и облегчение и признательность, а теперь и доля паники, Алексей расхохотался. — Да шучу я, шучу. Не будут они стрелять… эх, Трофим, Трофим…

Отсмеявшись и отпив еще воды он, спросил:

— Да, так а что там про третью категорию? Вирус научился думать?

Трофим, на котором лица не было от разрешившейся проблемы, с трудом вернулся к сути вопроса.

— Нет, не уверен в настоящий момент что это возможно, — отрицательно покачал головой некробиолог, — думаю что тут использован другой принцип. Объекты способны не только считывать, принимать и транслировать электромагнитные сигналы, но также способны подавлять электромагнитные поля живых существ. Более того они способны вызывать сбои в функционировании органов человека, при продолжительном воздействии подобного подавления у человека возникает ряд заболеваний от депрессии до критического обессиливания и впадения в кому. Это своего рода защитный механизм колонии.

— Надо же… — удивлено поднял брови Алексей.

— Поэтому мы не можем изучать объекты в неволе, — прокомментировал Трофим. — А вот считывать сигналы окружающей среды, сопоставлять его, маркировать его это колония в состоянии. Кроме того мозг человека хоть и умер фактически, может находится в стерильном состоянии. Разрушаются только клетки не пораженные вирусом, то есть матрица для обработки визуальных и других сигналов сохранена, как вирус пользуется ими еще не выяснено. Я иногда подкармливаю зомбированных, поэтому возможно они считают меня частью своей экосистемы. В любом случае объект дождался того, чтобы я смотрел в указанном им направлении, — закончил некробиолог.

— И вы увидели снорка? — предположил Алексей.

— Нет не увидел. Скорее догадался, — ответил Трофим.

Голубоглазый вздохнул и не надолго задумался. Его пальцы правой руки заиграли тихую дробь на столе.

— Хорошо, — встряхнув оцепенение сказал Алексей. — Так почему вы называете его папилломой? Из отчетов лаборатории НИИ Ладога он имеет мало общего с этим вирусом. Или они ошибаются? — спросил Алексей, слегка прищурив один глаз.

— И да и нет. Одна из цепочек нуклеотидов по своему строению имеет почти точную копию известного вируса, которого к слову более тридцати видов. Его можно было бы отнести скажем к тридцать первому виду, что и было сделано, — ответил некробиолог, — но, позже выяснилось что это только часть одной из его цепочек, еще позже выяснилось, что вирус имеет еще две цепочки ДНК, которые он и встраивает в ядро клеток человека. Но к тому времени первые отчеты о его классификации к вирусам папилломы были отправлены, а затем мы не стали его переименовывать, — тут Трофим виновато посмотрел на Водопьянова, — сами знаете работы много, материал не успеваем перерабатывать, дали ему только рабочий номер и все.

— И какой же это номер? — поинтересовался Алексей.

— Номер сто и производные от ста, сто десять, сто двадцать, и так далее. Поскольку вирус постоянно меняется, мы и шаг номеров сделали побольше, — ответил Трофим, чуть разведя руки в стороны, чувствуя некоторую легкомысленность объяснения. Сейчас он подумал, что как бы хорошо ответил на эти вопросы его шеф — Алексей Иванович. Нумерация, классификация и прочая номенклатурная философия были его коньком, но шефа к сожалению или к счастью тут не было.

— Так получается название свободно? — спросил уже у директора Алексей.

Водопьянов вжившийся в роль слушателя, не ожидал обращения к нему, слегка поперхнувшись от неожиданности ответил;

— Да, выходит названия не присвоено.

Алексей выпрямился на стуле.

— Ну тогда если позволите, я дам ему название. Это будет очень хорошо для развития интереса и привлечения инвесторов в раскрытие его потенциала. Вы не против Николай Николаевич? Трофим Аристархович?

Ожидаемо не встретив возражения ни в жесте ни в слове, голубоглазый с не срываемой ноткой торжественности произнес;

— Николай Николаевич, все модификации этого вируса и все его производные зарегистрируйте как вирус бессмертия.

Название ярким цветком вырвалось изо рта голубоглазого, едва слышным эхом крутнулось в хрустальных плафонах люстры и с дикой скоростью полетело через стены Янтаря по просторам Зоны, касаясь сутулых спин зомбированных, чутких ушей химер и кровососов, едва оставив след шепнуло о себе на ушко контролерам и слепым псам и растворилось в воздухе.

 

Глава 4. Объект номер семнадцать

Трофим с недоумением воззрился на двух бойцов вломившихся к нему в комнату утром, когда часы только, только указали на семь. Сидя в семейных трусах он безрезультатно и растеряно нащупывал ногами тапочки. Наконец, вынужден был отыскать их глазами, и только затем просунув ноги встать и как есть в трусах подойти к вошедшим. Оба были одеты в камуфляжные штаны и зеленые футболки, ноги туго зашнурованы в армейские берцы.

— Сагитай, — представился первый, быстрым, кошачьим движением протянув руку.

Сагитай оказался среднего роста азиат, склонный к полноте, впрочем не имеющий и признака живота. Возможно его круглое лицо создавало ощущение полноты, но крепкая атлетическая грудь, надломленное ухо и приличный бицепс показывало в нем серьезного атлета, возможно больше умеющего сделать, чем объяснить.

— Яков, — протянул руку стоящий позади него боец, роста незначительно ниже двух метров.

Яков был образец викинга. Стального цвета глаза, белые, короткие волосы, которые превратились бы в кудри, если бы им давали отрасти, косая сажень в плечах. Если от Сагитая веяло жаром внутренней кипучей энергии, то от Якова мощью и спокойствием.

— Трофим Аристархович, — представился ученый, — Гудин, — зачем то добавил он не к месту, прекрасно понимая что эти ребята, оставленные голубоглазым точно знают кто он. — Мы сейчас куда? — разволновался он, глядя на незваных гостей, чувствуя себя крайне неуверенно.

— На завтрак, — ответил азиат. — Мы в коридоре подождем. Вы оденьтесь только.

Оба бойца повернулись и вышли в коридор, лишь прикрыв за собой дверь.

— Ах да…, — Трофим, опустил взгляд и увидев себя в трусах, кинулся одевать штаны и рубаху. — Во дела…, — прошептал он испытывая крайне смешанные чувства что-то вроде обиды за недоверие, неудобство перед коллегами и в то же время некоторую радость от того, что ему как будто развязали руки, но в то же время как-то своеобразно развязали. В любом случае, теперь ему не надо дожидаться пока ему выделят сопровождающего из бойцов группировки Долг, которые не двигались ни на шаг без прямого указания своего командира, не нужно договариваться со сталкерами, предварительно наводя справки о каждом с кем он планировал выйти в поле, в общем наличие этих двух, то ли надзирателей, то ли телохранителей, а скорее всего и то и другое позволяло сэкономить ему время.

Одевшись он вышел в коридор. По зеленой ковровой дорожке коридора минус четвертого уровня, освещенному лампами дневного света, уже двигались его коллеги из других лабораторий, с удивлением оглядывая новых постояльцев.

— Доброе утро Трофим Аристархович, — поздоровался кто-то, а за ним еще один голос.

— Здравствуйте, — отозвался Трофим пожав одну, вторую и третью руку, закрывая дверь на ключ.

— Это что — ваши новые сотрудники? — спросил кто-то из владельцев рук.

— Да… да, это лаборанты. Э-э-э специально прислали, будут помогать мне… в поле, — ответил некробиолог, наконец заперев дверь и спрятав ключ в нагрудный карман рубахи.

— А. Ну молодцы, расширяетесь. А я вот все прошу, прошу, хоть аспиранта какого-нибудь, так нет даже не обещают, — сказал другой скрипучий голос и протянул руку.

Трофиму наконец удалось идентифицировать говорящего со скрипучим голосом. Им оказался заведующий четвертой лаборатории. Лаборатории физических аномалий Аарон Моисеевич. Трофим пожал костлявую руку, затем развел руками, как бы объясняя, что ничем не может помочь Аарону Моисеевичу и жестом вежливо указал ему проходить вперед.

— Понимаю, понимаю, — проскрипел тот, — помочь старику не хотите, да и не чем. Сейчас нынче зомбированные в моде, но с ними справляться надо уметь. Правильно Трофим Аристархович сделали, что подмогу себе вытребовали. Ну давай молодежь, завтрак стынет, — пропуская вперед «лаборантов» и некробиолога проскрипел Моисеевич, — мне старику не к спеху.

Чувствуя некий конфуз, но все-таки и облегчение, что его охрану вроде как приняли за лаборантов, они прошли в столовую, которая находилось на этом же уровне. Столовая представляла собой помещение пять на восемь метров, в которой находилось восемь столов для посетителей в два ряда по четыре стола, за каждым помещалось по четыре человека, но если поставить еще стулья то и по шесть. В конце комнаты располагался шведский стол, который предлагал на завтрак стандартный набор из двух видов каш, овсяной и пшеничной, бутерброды с сыром и колбасой, корзинка чищенных вареных яиц, тарелочки со сметаной, маслом, вареньями и прочим, большой электрический чайник на пятнадцать литров, кофейник, кастрюля киселя. В конце комнаты виднелись два раздаточных окна, за которыми находился кухня, звеневшая посудой и иногда смехом поварих.

Трофим взяв тарелку каши и стакан чая, занял один из столов примерно посередине, Сагитай и Яков сели рядом. Вокруг крутился научный люд, все здоровались, шумели, что-то обсуждали, иногда поглядывая на «лаборантов». Сагитай взял большую тарелку овсяной каши, бросил туда большой кусок масла, а также водрузив на поднос пару бутербродов и два стакана чая. Яков взял то же самое, только чуть больше всего, вдобавок бросив в тарелку каши, три очищенных варенный яйца. На их лицах читалось, если не блаженство, то тихое удовлетворение, элементами гражданской жизни, которая виделась им сейчас как пансионат для отдыхающих. Наука — народ интеллигентный, и никто не подсел к ним за стол, проявлять излишнее любопытство, даже начальник Трофима, Алексей Иванович поздоровавшись со всеми тремя, кивком принял поздравление с пополнением штата и исполненный собственного достоинства сел с кем-то из знакомых за соседним столиком, искоса ошалело все же поглядывая на «лаборантов». Чувствуя неловкую паузу, Трофим решил первым нарушить ее, поскольку его охрана была совершенно спокойна и удовлетворена происходящим.

— Так вы от Алексея Викторовича, — с некоторым трудом вспомнив отчество вчерашнего спасителя, спросил Трофим.

— Да, от него самого, — кивнул азиат, зачерпывая кашу из тарелки.

— А можно узнать, как долго вы будете э-э-э… сопровождать меня? — решив запить кашу чаем, спросил ученый.

— Неделю, две. Походим с вами, поучимся, потом как скажут, — ответил Сагитай, рассматривая надкусанный им бутерброд.

— Поучитесь? Извините, а чему? — растерялся Трофим.

— Нам сказано, не оставлять вас ни на шаг, — подал голос Яков. Голос у него был низкий с легким потрескиванием, словно горло простужено. — Работа у вас сложная, с мертвяками управляться, а нам это дело пригодится. Кроме того, вы часто выходите за объектами в поле, а это риск. Нам приказано беречь вас, поскольку больше вас в этом деле никто не знает, — просто и доходчиво обрисовал ситуацию Яков.

— Ну да, ну да… — согласился Трофим, понимая все-таки, что руки у него скорее развязаны, чем связаны.

Ситуация оказалась лучше чем он думал. Ему не только развязали руки, но и добавлена пара других или даже две пары. Долговцев очень трудно просить помочь с зомбированными, они никогда не горели желанием помогать ученым, разве что потыкать дулом автомата в подстреленного ими мутанта дабы проверить не стоит ли всадить еще одну очередь? А эти ребята судя по всему вполне могут поспособствовать ему как лаборанты.

— Как вам завтрак? — решив перевести разговор в нейтральное русло спросил Трофим.

— Нормально, — отозвались в один голос бойцы.

Минут через десять позавтракав, троица договорилась встретится к восьми в лаборатории. Трофим пришел туда чуть раньше, но в дверях уже дежурил Сагитай. Войдя в кабинет, который представлял собой общую комнату, и в которой был только его шеф и Лукас Константинович, Трофим с трудом объяснил что Сагитай будет помогать ему в поле, стараясь не глядеть в недоуменные глаза Алексею Ивановичу и Лукасу, а когда в кабинет вошел огромный Яков, уже одетый в устрашающе огромный армейский бронекостюм «Булат», и от этого выглядевший еще больше глаза Алексея Ивановича на одну восьмую, а Лукаса примерно на четверть вылезли из орбит. Позади Якова, не решаясь войти топтались Берик Капезович и Валентин Петрович. Глаза Валентина Петровича, имевшего привычку пропускать завтраки и не видевшего «лаборантов» в столовой вылезли из орбит не менее чем на половину. Только Берик Капезович, не потерял наличие духа и уверенным голосом произнес;

— Молодой человек, позвольте пройти. И автомат ваш можете в угол поставить, у нас тут стрелять нельзя.

Яков посторонился, давая проход ученым и те просочившись расселись по своим местам, переводя взгляд с Алексей Ивановича на Трофима и обратно, явно ожидая пояснений. Яков же закрыв за ними дверь встал каменным изваянием на входе.

— Трофим Аристархович, вы расскажете нам что происходит? — спросил Алексей Иванович.

— Тут такое дело. Вчера меня хотели отправить в Ладогу, но передумали. Вот дали охрану, будут меня сопровождать в полевых исследованиях, — сознался Трофим. — Это Сагитай, а это Яков, — указывая рукой представил вошедшим бойцов. Одновременно соображая, что раз Яков уже был одет в броню и вооружен, а Сагитай ждал его тут, то скорее всего Яков на всякий случай уже караулил его на выходе из комплекса, а после его появления спустился в лабораторию.

— Сопровождение это хорошо, — кивнув сделал вывод Алексей Иванович. — Вы садитесь пожалуйста, вот свободные стулья, — обратился заведующий лаборатории к бойцам.

Сагитай, взял стул и сел недалеко от стола Трофима. Воцарилась неловкая пауза. Особенно всех смущал огромный Яков, нежно поставивший свой АК с оптическим прицелом в угол у двери и невозмутимо продолжавший стоять, разглядывая что-то на шкафах.

— Тут с утра данные пришли с радара, — сказал Алексей Иванович, — наши объекты два А и два Б изволили вернутся. Вот их последние координаты.

Трофим вскочил и быстро подошел к столу шефа. На мониторе заведующего лабораторией располагалась карта окрестностей Янтаря, изображенная в мельчайших подробностях. На ней несколько светящихся точек, помеченные соответствующими цифрами два объекта 2А и одна точка с обозначением 2Б, так же множество, более десятка точек с обозначениями 1A, 1Б, 1В, разбросанными по окружности, группами по два, три объекта, внизу справа время и дата. Сегодняшнее утро.

— Нам же как раз пробы по графику надо взять, — сказал Берик Капезович, незаметно подошедший к столу заведующего и так же изучавшего карту.

— Так в чем же дело? Помощники у вас есть, теперь то вчетвером быстрее управитесь, чем вдвоем, а Трофим Аристархович? — обратился к Трофиму Алексей Иванович.

— Конечно, Алексей Иванович, собираемся, — не без доли возбуждения отозвался Трофим, посмотрев на коллегу. — Давайте через десять минут на выходе, — скомандовал он, развернулся и уткнулся в Сагитая, также из-за плеча изучавшего карту.

— Есть, на выходе через десять минут, — непринужденно сказал он и уступил дорогу.

Через пятнадцать минут они были готовы. Задержал всех Трофим. Защитные костюмы всех сотрудников для работы в открытой среде висели в стеклянных шкафах под ультрафиолетом недалеко от выхода являющимся и входом в комплекс. Те кто хоть раз заходили на Янтарь прекрасно знают эти шкафы. Особенно долго разглядывали их впервые пришедшие сталкеры, вожделея комбинезоны Сева, страстно желая получить подобный в свое пользование. В основном в шкафах были оранжевые ССП-99 «Эколог» и Севы разных модификаций. У каждой лаборатории был свой шкаф. Комбинезон Трофима долго приходил в себя, очевидно после удара трамплина, долго жужжал клапанами замененных баллонов с воздухом и проводил самодиагностику. Наконец он пришел в себя поджав по контуру человека доложил о готовности к эксплуатации. Берик Капезович и Сагитай были в таких же комбинезонах. Единственное внешнее отличие было в том, что Трофим не использовал поляризованное стекло, и его лицо было хорошо видно через забрало шлема. Он полагал что при работе с зомбированными им, то есть объектам, необходим визуальный контакт с ним, чтобы лучше отличать его от других. Хотя он также был уверен, что отличать людей друг от друга они могут не поворачиваясь к ним, ориентируясь только на характерные излучения, исходящие от человека. Яков был в своем армейском бронекостюме, выполненным явно по заказу, на поясе справа и слева висело две кобуры. Сагитай также был вооружен АК с оптикой и пистолетом в кобуре.

В оружии Трофим не разбирался, он мог уверенно распознать АК среди разнообразия других автоматов и ПМ, поскольку сам был вооружен им, а принять пистолет Макарова он был вынужден исходя из правил комплекса. Одно из основных правил научного комплекса гласило, что никто из сотрудников никогда не выходит из Янтаря поодиночке и никто никогда не выходит без оружия. Одно из правил не выходить поодиночке он нарушал регулярно, и пару раз даже нарушал второе, которое запрещало выходить без оружия, но об этом никто не знает. Кроме того ученый не без оснований понимал, что пистолет в Зоне бесполезен, либо стрелять из него надо мастерски, а тратить время на обучение стрельбе он считал ошибочной тратой времени. Про автоматы он вообще не задумывался. Подхватив чемоданчики с инструментом и баночками для образцов группа выдвинулась на поиски объектов.

Начало девятого утра в Зоне. Трофим неоднократно выходил в это время и всегда прислушивался к своим ощущениям, открыв забрало, вдыхая влажный воздух с элементами запаха прелых листьев, дыма, плесени, иногда пахло серой когда ветел доносил запах химической аномалии, расположенной позади бункера в мелком озерце, поросшем кустарником и камышом. Карканья ворон могло и не быть, а когда было оно также вносило свой элемент в ожидания входящего в силу трудового дня. Солнце в эти моменты обычно находилось за облаками, порывисто двигавшимися независимо от ветра имевшего свое направление здесь в низине. Несколько раз вздохнув, Трофим решительно захлопнул забрало и скорым шагом направился на северо-восток, где согласно карты находилось два объекта второй категории. Отряд выстроившись гуськом двинул за ним, замыкал группу на расстоянии нескольких метров Яков.

Метров через сто стали попадаться остатки костров сталкеров, ночевавших ночами недалеко от бункера. Некробиолог научился различать свежие кострища от вчерашних. Еще метров через двести стали попадаться тряпье и мусор, иногда в серой жесткой траве тускло просвечивала стрелянная гильза. Вот чьи-то изношенные ботинки, которых раньше не было. Трофим присел на корточки и палочкой повернул их к себе. Внутри было пусто. А могло и не быть пусто. Можно было увидеть там и свежие кости сталкера или старые кости зомбированного, что означало бы что его скорее всего разорвала либо карусель таящаяся за бетонными плитами, либо сталкеры угостили гранаткой, подкатив ее под ноги мертвеца. Бойцы строго следовали за ним, вскидывая оружие и осматривая окрестности в оптику при каждой остановке. Через километр, Берик Капезович положил руку на плечо коллеге, кивком головы указывая на стоящую кучку мертвецов, вставших лицом друг к другу метрах в трехста от отряда. Зомбированные стояли в небольшой низине так, что ученым были видны только их головы, размытые легкой дымкой тумана. Молча проверив прибор, который представлял собой комбинацию фазометра, сканера установленных датчиков, штатный детектор живых форм и аномалий Трофим, возглавляющий группу отрицательно покачал головой.

— Тут нет нашего. Тут вообще трое новых, — вглядываясь в детектор, а затем через небольшой бинокль в мертвецов сказал Трофим и кинув взгляд назад, на пристально разглядывающих зомбированных в оптику автоматов бойцов, двинулся дальше.

Искомый объект 2А стоял метров через сто, на открытом месте возле дерева с мелкой листвой. Нашитые на его спине оранжевые светоотражающие квадраты отсвечивали рассеянным светом. Рядом, в паре метров крутила неосторожного тушкана птичья карусель. Тушкан был еще жив и прислушавшись можно было услышать его писк, который становился чуть громче или исчезал по мере того как он поворачивался к наблюдателям в своем вращении, схваченный аномалией. Еще десяток секунд и щуплое тело мутанта, которое аномалия видимо с трудом отличала от мусора, наконец приблизилось к центру вращения и с легким треском взорвалось облачком кровавого дыма. Еще несколько затухающих витков и пары крови не принятые аномалией, выброшенные центробежными силами едва заметным слоем осели на все вокруг. Мертвец вытянул вперед руки, словно пытаясь схватить кровяной пар, но пальцы не поймав ничего сжались в кулак. Руки опустились и объект замер.

Группа некробиолога разглядывала все это прячась за квадратными деревянными ящиками грубого зеленого цвета, в которых скорее всего перевозилось оборудование от стоящего неподалеку заводика, да так и не вывезлось. Заводик не имел названия, и что на нем производилось также не было известно Трофиму, но его это нисколько и не интересовало. Оборудование было растаскано первой волной сталкеров, а ящики сбитые из крепкого дерева, так и остались лежать однажды вскрытые, не поддаваясь гниению и монтировкам сталкеров.

— Это 2А, семнадцатый, он нас заметил, — уверенно сказал Трофим, доставая серый холщовый мешочек из чемодана. — Можно не прятаться. Я пойду к нему.

— Постой, — схватил его за рукав Сагитай. — Одному нельзя.

— Он меня знает, а вас нет. Если со мной пойдете может взбунтоваться, потом сложно пробы с него взять, — ответил некробиолог глядя в непрозрачное забрало шлема бойца.

— Нет, — твердо ответил Сагитай, не отпуская рукава ученого.

— Ладно, — вздохнул Трофим, — давайте со мной, но только один. — Лучше… мы на ты? — спросил он неожиданно, и получив утвердительный ответ продолжил. — Лучше ты Сагитай, а то Яков его испугает. Да и оружие оставь тут.

Сагитай отпустил руку некробиолога и посмотрел на напарника.

— Не промахнусь, — уверенно кивнул Яков.

Боец поставил автомат на предохранитель и бережно приставил к ящику.

— Берик, — по свойски обратился к коллеге Трофим, когда будет все готово, я подниму руку, — вы с инструментом к нам.

— Жарайт, — ответил тот на казахском, что означало что все будет сделано как надо. По голосу было слышно, что он был спокоен и наверное даже немного улыбался.

— А ты Яков, пожалуйста не подходи… мало ли, они такие костюмы различают, — попросил ставшего двухметровым в ботинках на толстой подошве и тактическом шлеме бойца Трофим.

— Принято, — немногословно ответил Яков.

Трофим был уверен, что Яков может одолеть мертвеца и в рукопашную, просто подняв его и бросив несколько раз на землю, сломать ему руки и ноги или бросить в аномалию, а два пистолета и автомат с оптикой дают ему все шансы зачистить всю округу от мертвецов. Но это была Зона, и только у нее было по пять тузов в рукавах и выиграть у нее не получалось еще никому.

— Готов? Пошли. Потихоньку, след в след, не шуметь, не дергаться, не удивляться, — негромко сказал Трофим Сагитаю.

Тут вне бункера Трофим перерождался. Тут он чувствовал себя настоящим, цельным, у него из головы вылетала все научная библиотека и он становился исследователем. Азарт охотника за открытиями, этакого сталкера от научного мира, цель которого не безумно дорогие артефакты, порожденные аномалиями, а знания, изучение, открытия пусть даже и не значительные для мировой науки, но наполняющие его душу теплом и трепетом. Более не скрываясь ученый и прикрывающий его боец, двинулись в сторону мертвеца, по прежнему стоящему к ним спиной. Постоянно глядя под ноги и в детектор, чтобы не угодить в аномалии и быть в курсе если что-то или кто-то еще появится в поле его видимости пара подошла к зомбированному, остановившись в трех метрах.

Со спины мертвец был похож на беглого каторжанина. Босые ноги, какие-то черные штаны, непонятного кроя и серая рубаха с опознавательными нашивками, на которых в нескольких местах черным маркером были написаны цифры семнадцать. Одна из нашивок начала отпарываться, пришитая на скорую руку наверное Валентином Петровичем. Понуро опущенная грязная голова с короткими волосами. Мертвец стоял неестественно для живого человека неподвижно, как камень. Живой человек никогда не сможет стоять настолько неподвижно, удары сердца, движение крови по сосудам, спонтанные нервные импульсы в мышцах, вестибулярный аппарат, который всегда стремиться определить в каком положении находится тело заставляя незаметно менять положение все это заставит даже замершего в неподвижности человека совершать минимальные колебания. Мертвец же лишенный все этих забот мог стоять абсолютно неподвижно часами, охлаждаясь до температуры воздуха и теряясь из виду для обычных сталкерских детекторов.

— Эй приятель, — негромко обратился к зомбированному Трофим.

Мертвец медленно повернулся всем телом, передвигая ногами, не поворачивая головы. Серо-зеленое лицо с едва заметным красноватым оттенком крови разбрызганного аномалией тушкана, потрескавшиеся губы, ввалившиеся, едва открытые глаза, словно у спящего и свежий разрез на щеке, начавший затягиваться, вспухший словно серый двойной головной гребень курицы. Вирус начал работу по сращиванию клеток, плодил новые, не имеющие назначения, лишенные кровеносных сосудов только для того чтобы восстановить былую форму оболочки, повинуясь заложенному в нем коду заботы о носителе. Теперь этот уродливый шрам останется навсегда.

— Это где это тебя так? — с сочувствием спросил Трофим, разглядывая рану.

Именно так и выглядел вирус. Образцы ткани, питаемые глюкозой вспенивались подобными серыми массами, и при достаточном питании занимали весь предоставленный объем. Будь то мензурка, колба или оцинкованное ведро. Все наполнялось одинаковой серой, пенистой массой, было бы питание. Но образцы — это лишь образцы, тело человека это целая система, способная добывать вирусу и питание и обеспечивать его сохранность, на что вирус отвечал сохранением системы человека. Известный механизм симбиоза.

Мертвец продолжал стоять, полуприкрыв глаза. Трофим посмотрел на детектор, нажал несколько кнопок и произнес, удовлетворившись результатом.

— Я тут тебе гостинец принес, — с этими словами он присел на корточки и приоткрыл холщовый мешок достав несколько карамелек без оберток. — Это тебе, ешь, пока дружки твои не набежали, а то тут на всех не хватит.

Глаза мертвеца резко открылись, показав черные, подернутые пеленой отсутствия разума зрачки. Обе руки потянулись к ученому, тело рванными движениями сделало несколько шагов. Позади Трофима отчетливо едва заметный металлический щелчок.

— Не стрелять, — ледяным голосом произнес он. — Это не угроза. Убери пистолет или что там у тебя, — не оборачиваясь приказал он.

Мертвец стоял в метре возвышаясь над человеком протягивая руки к конфетам, которые Трофим нарочито держал ближе к земле. Со своего положения зомбированный легко мог схватить Трофима за голову. Еще несколько секунд и объект копируя некробиолога сел на корточки напротив. Конфеты уже лежали россыпью на земле, мертвец неловко подбирая их с земли страшными пальцами, покрытыми местами такой же серой пеной, пихал в рот, иногда вместе с землей и травой.

— Вот и хорошо, — тихо сказал Трофим, — ищи еще.

С этими словами он высыпал половину имеющегося в мешке пошире вокруг мертвеца и поднял вверх руку. Через короткое время рядом с ним уже стоял коллега с толстым шприцом, для забора проб.

— Спинной? — шепотом спросил Берик, имея ввиду, что будет брать пункцию спинного мозга.

— Да, — тихо ответил Трофим, оставаясь сидеть на корточках напротив мертвеца, собирающего карамель с земли. — У нас минут пять, шесть, — добавил он.

— Управимся, — отозвался также негромко Берик и зашел за спину зомбированному. — Укол, — тихо сказал он, решительно внедряя иглу между позвонками спины.

Мертвец замер, когда игла пробила позвоночный диск и погрузилась в канал спинного мозга. Некробиологи брали не только образец спинномозговой жидкости, но и образец спинного мозга, что для мертвеца было не критично. Он, а точнее колония управляющих телом вирусов реагировала только на обширные повреждения, либо на продолжительные. Анализ степени повреждения определялся не моментально, поскольку нервная сеть была не совершенна и в конце концов это был не человек. К тому времени, как мертвец мог что-то сообразить, шприц с отобранным материалом был уже извлечен.

— Кушай, мой хороший, не отвлекайся, — успокаивающе приговаривал Трофим.

— Печень, — тихо сказал Берик, убирая первый шприц в чемодан и готовя второй шприц. Трофим кивнул. — Укол, — твердая рука научного сотрудника уверенно завела блестящий металлом пробоотборник под правый бок мертвеца.

На этот раз объект даже не замер, просто никак не отреагировал, собирая карамель с земли. Но что-то насторожило Трофима. Движения мертвеца вдруг стали другим, он больше не промахивался мимо конфет, брал их точно, не мешая с землей, руки двигались быстрее и увереннее. Это можно было связать с тем что углеводы начали перевариваться и зомбированный запустил сердце, ускоряя обмен веществ, но интуиция спорила с логикой.

— Эпидермис, — сказал Берик, — готовя новый шприц, чуть короче и шире в диаметре.

— Хватит, — скомандовал Трофим, — уходим.

Его коллега, без комментариев быстро убрал пробоотборники в чемодан и закрыв его отступил на шаг назад.

— Это тебе, это все тебе, — высыпая остатки из кулька проговорил Трофим. — Мы уходим, спасибо за помощь, — вполне серьезно сказал он плавно выпрямляясь и отходя.

Сзади раздался тихий выдох Сагитая. Уж кто, кто, а он явно не ожидал подобных картин и его выдержка, особенно в начале «знакомства» была достойна похвалы. Через минуту группа вернулась к ожидавшему их Якову. Маска была снята с лица и его слегка ошарашенный взгляд брошенный на ученых говорил о том, что про этих парней сегодня он узнал чуть больше.

 

Глава 5. Хлеб на земле

Поглядев в бинокль еще раз на оставшегося недалеко от дерева мертвеца и убедившись, что процесс поедания карамели не прерван, вдруг проснувшимся интересом к людям в зеленых комбинезонах, что бывало не раз, Трофим скомандовал двигаться дальше. Согласно карты, а затем и детектора, двигаться нужно было еще около километра на север. Чтобы пройти километр тут в окрестностях Янтаря достаточно было от десяти до двадцати минут. Все тропы были хожены, перехожены, аномалии запомнены, помечены, особо опасные мутанты давно не совали свой нос в эти окрестности, но тем не менее произойти могло всякое. Аномалии могли сдвинуться, там за разбитым грузовиком притаиться кровосос или что намного хуже контролер, кучка мертвецов пришедшая сюда впервые, и застывшая в низине, могла по неизвестным причинам выбраться наверх и открыть огонь да мало ли, это же Зона. Трофим неоднократно разговаривал со сталкерами, были среди них и умные люди и откровенные глупцы, были среди них те, которые могли и убить при удобном случае, чтобы снять с ученого необходимый им комбинезон. В таких случаях Трофим всегда полагался на интуицию. Иногда просто отказывался от вылазки, вот не хотелось ему носу казать из бункера и все тут, и поскольку при его стиле работы он все еще был жив, похоже правильно делал. Не зря некоторые мутанты больше полагались на чутье, чем на зрение. Одни слепые псы чего стоят. Но теперь он, конечно, чувствовал себя намного увереннее. Понимание того, что идущие за тобой «лаборанты» профессиональные бойцы позволяло не задерживать свой взгляд надолго в сомнительных местах, вглядываясь до боли в глазах в неясную рябь в кустарнике, в показавшуюся мелькнувшую черную точку на холме, не задумываться о вдруг обнаруженных на земле или на мусоре пятнах крови пусть не свежей, но по крайней мере не замеченной ранее. Справедливости ради Трофим понимал, что для серьезных походов они не годятся, в Рыжий Лес или Темную Долину, где с некоторого времени, как говорят некоторые сталкеры стало невозможно выживать он бы с «лаборантами» не пошел, а тут вокруг бункера, они были в самый раз.

И вот наконец Берик Капезович, шедший вторым, но всегда раньше Трофима определяющий нахождение зомбированных хлопнул его по плечу и указал направление.

— Два первой категории четырнадцатый и тридцатый, и один наш два А, объект номер двадцать два, — прокомментировал он данные детектора. — Что будем делать?

Трофим в бинокль посмотрел на группу из стоящих недалеко друг от друга мертвецов. Под пасмурным серым небом Зоны, в котором холодный ветер толкал тяжелые облака, иногда припадая к земле, беспокоя жесткую серую траву, четко просматривались три человеческие фигуры. Те стояли возле бетонной трубы метрового диаметра. Труба была повернута торцом к наблюдателям, просвечивала пустотой насквозь и в длину составляла метров десять. Еще дальше лежали россыпью обломки плит, среди который виднелось черное пятно давно потухшего костра, пара кустов с наклоненными друг от друга ветками, что говорило о присутствующей между ним аномалии и старая пустая деревянная катушка от электрического кабеля. Мертвецы между тем стояли помеченные такими же оранжевыми светоотражательными квадратами, пришитыми к защитного цвета рубахам. Трофим открыл свой чемодан и достал оттуда еще один холщовый мешок. Пожав его руками он спросил.

— Яков, ты вон ту катушку видишь?

— Так точно, — ответил тот.

— Катить ее сможешь?

Боец вскинул автомат и внимательно осмотрел в оптику.

— Смогу.

— Тогда действуем просто. Я лезу в трубу, объекты лезут за мной. Я выползаю, двадцать второй выползает за мной, остальных запираете в трубе вон той катушкой. Двадцать второго успокаиваем и обрабатываем. Понятно? — объяснил Трофим.

— А если они с другой стороны вылезут? — спросил Яков.

— Не вылезут, не так быстро. Это же первая категория, они не сообразительны, — успокоил Трофим.

— Уверенны, Трофим Аристархович? — озвучил сомнения «лаборантов» Берик Капезович.

— Ну, если полезут обратно… труба длинная, вы поймете. Перекатите катушку в другую сторону.

— А если они разделятся? — спросил Яков.

— Ну сбегаете за кирпичами, — пожал плечами Трофим, — видите же там раздолбы какие-то лежат? Тут в округе аномалий нет. Разве что может там в кустах повнимательнее, аномалия или была или появилась. Но вы же в курсе, что можно ее нащупать если сомневаетесь? — вдруг спросил он ловя себя на мысли, что возможно бойцы то и не представляют что такое аномалия.

Бойцы переглянулись.

— Только в теории, — ответил за обоих Сагитай.

Теперь переглянулись ученые. Возникла пауза в которой явно слышался неловкий звон неуместности данного известия именно в этот момент, когда многое зависело от автономности каждого из них.

— Теория это всегда хорошо. Практика без теории слепа, а теория без практики — мертва, — наконец нашел что сказать Берик Капезович.

Трофим поджал губы. Если там окажется мелкая аномалия, жарка или трамплин или еще что, что убивает не сразу, а перед этим дает о себе хоть как то знать, трое из них в высокой вероятностью смогут выйти из зоны действия аномалии, а Яков в армейском бронекостюме вряд ли.

— Аномалий на данном пятачке не было с последнего выброса. Вон там сталкеры ночевали. Видите? — обратился он к бойцам, — но я ничего не гарантирую. Это Зона, тут нигде не разгуляешься, но мы можем справиться и вдвоем с коллегой, а вы подождете здесь.

— Исключено, — немедленно отозвался Сагитай, — мы будем осторожны, но будем присутствовать.

Трофим отметил здравость суждения бойцов и по крайней мере понимание того в каком месте они оказались.

— Кстати знаешь как забрало снимается? — поинтересовался Берик у Сагитая.

— Так точно, — Сагитай нажал на точку под подбородком. Ничего не произошло.

— Надо вот тут и здесь, — показал на себе ученый, и поляризованное забрало выдавившись наружу отползло в сторону. — На этой модели сделали страховочную кнопку, а то бывали случаи что открывалось в неподходящий момент.

Боец нажал на указанные кнопки и забрало аналогичным образом открыло лицо. Волосы на голове успели подсохнуть, но схватиться короткими сосульками, нависая над смуглым лбом азиата. Оба некробиолога знали, что несмотря на всю идеальную систему терморегуляции костюма так можно было взмокнуть лишь в критических случаях, либо при физических, либо при нервных перегрузках. Поскольку физических нагрузок не было и не предвиделось, очевидно что Сагитай спалил таки сегодня охапку нервишек. А нервные клетки не восстанавливались, по крайней мере у живого человека.

— Ну пошли, — негромко скомандовал Трофим.

Растянувшийся отряд двинул в сторону объектов. Метров за пятьдесят Трофим, идущий первым подал знак рукой, останавливая остальных. Затем махнул сверху вниз. Идущий за ним отряд присел. Мертвецы, определившие движения людей стояли к ним лицом, один из них протянул вперед руку, словно ощупывая подходящего ученого тут же выставившего в зеркальном жесте перед собой холщовый мешок. В другой его руке был чемоданчик.

— Я тут вам хлебушка принес, ребята, — произнес некробиолог.

На его голос все трое мертвецов отреагировало мгновенно. Теперь руки к Трофиму потянули другие два мертвеца. Слегка качнувшись зомбированные начали движение. Трофим внимательно глядя под ноги принял чуть вправо так, чтобы лежащая труба отделяла его от объектов и скоро стоял за трубой, с другой стороны которой вплотную подошли мертвецы. Не теряя времени, ученый выложил три куска хлеба на бетонную поверхность трубы. Мертвецы были в ужасном состоянии. Один из них ранее видимо попал в жарку, она опалила ему правую часть тела и теперь одежда плачевно держалась лишь на нескольких прилипших к телу лоскутах. Зато на месте ожогов отвратительными наростами застыла серая пенистая масса, превращая лицо человека уродливую маску, и все тело с правой стороны в подобие оплывшей свечи. Тринадцатый номер читался на уцелевших остатках одежды. Следующий четырнадцатый, на сколько помнил Трофим всегда был в плохом состоянии. Судя по всему вирус поднял его либо из болота, либо из грязи. Признаки разложения язвами виднелись по всей поверхности тела, но живущая в нем колония не сдавала свои позиции и продолжала таскать мертвеца по Зоне в поисках пропитания для них. Мертвецы плохо гнущимися пальцами схватили по куску хлеба и засунули их в рот. Трофим пользуясь выигранным временем изучал объекты.

Четырнадцатый номер впрочем, шел на поправку. Ранее мертвые ткани не захваченные вирусом разложились окончательно и отвалились обширными глубокими язвами обнажив кое где кости рук и лица. Но из соседних тканей мертвеца тонкими серыми нитями тянулось тело вируса, зловещей паутиной закрывая повреждения. Очевидно что через время они закроют их полностью, придав новый неузнаваемый вид объекту. Между тем мертвецы доели хлеб и потянулись через трубу к мешку. Трофим торопливо положил еще три куска напротив каждого объекта. Двадцать второй был самый сохранный из них, как никак а вторая А категория, эти объекты стояли до недавнего времени на вершине эволюции некровируса, представляя собой образец сохранения функций и внешнего вида носителя. Общее состояние походило на долго пролежавшего в морге покойника, которого по тем или иным причинам задержали в холодильнике, вот только пара явно свежих пулевых ранений в грудь вселяла беспокойство. В самом деле кто мог стрелять в отмеченного нашивками, безоружного мертвеца? Разве что ночью не разглядев или новички с перепугу или только отгоняли его, но тогда они могли привлечь на свою голову и остальных мертвецов, бродящих неподалеку в радиусе связи объектов друг с другом. В любом случае отрицательный опыт объекта с людьми не играл сейчас на руку ученому, а ведь вирусы вполне могут фиксировать информацию, поскольку мозг зомбированных второй категории хоть и был мертв в человеческом смысле, но полноценно функционировал с точки зрения захватившего носителя вируса, а следовательно мозг также образовывал новые синаптические связи, формируя причинно следственные алгоритмы.

Мертвецы доели по второму куску и теперь делали попытки перелезть через метровой высоты трубу за мешком с хлебом.

— Так ребята, — обратился Трофим к страждущим поправить свое здоровье объектам. — Хлебушек надо заслужить.

С этими словами он, избегая цепких рук положил куски хлеба так, чтобы мертвецы растянулись друг от друга, и крайним оказался двадцать второй. После этого он двинулся к одному из торцов трубы, мертвецы двинулись за ним дергано и беззвучно, первым из преследующих был как раз объект второй категории. Оказавшись у входа в трубу Трофим швырнул в нее камень и увидев его вылет с другой стороны нырнул в отверстие. Двадцать второй издал шипящий звук, когда ученый пропал из виду и добавил ходу, намереваясь не упустить его из вида. Между тем наблюдавшая за процессом группа во главе с Бериком Капезовичем двинулась за катушкой. Один за одним мертвецы полезли в трубу. Трофим как только последний из них скрылся в конструкции выскочил с другой стороны призывно махая рукой уже катящим катушку сталкерами.

— Не торопитесь уважаемый, — нагнувшись крикнул он в трубу ползущему к нему первым мертвецу, и кинул в его сторону кусок хлеба. Это должно было задержать их всех, что было необходимо, поскольку катушка, оказалась вросшая в землю и понадобились согласованные усилия трех человек, чтобы сорвать ее с места.

Двадцать второй схватил кусок хлеба и заметно опережая следующих за ним товарищей не останавливаясь продолжил движение. Между тем деревянная конструкция с дребезжанием и скрипом катилась к краю трубы, и подталкиваемая двумя бойцами встала у выхода из трубы чуть раньше чем оттуда показалась голова двадцать второго. Мертвец высунув голову неприятно ощерился и вытянув одну руку в сторону Трофима выполз из трубы. Катушка подталкиваемая бойцами тут же загородила собой отверстие, недалеко от которого уже были отставшие от своего более прыткого товарища преследователи.

— Ы-ы-ы, — протянул мертвец шагая за некробиологом, вытянув обе руки в его сторону.

Трофим, отойдя порядка десяти метров разложил хлеб на земле ожидая, что тот остановится возле него и начнет есть. Но мертвеца как заклинило, он не останавливаясь как трактор прошелся прямо по разложенному на земле хлебу, тяня руки к человеку. Трофим оббежал вокруг мертвеца, встав с другой стороны «засеянного» хлебом участка.

— Ы-ы-ы, — развернулся мертвец и не обращая внимания на угощение, снова пошел за ученым, давя ботинками куски хлеба.

— Чтоб тебя, — ругнулся Трофим, поднимая кусок хлеба с земли и выставляя его перед глазами зомбированного на вытянутой руке, держа его так, чтобы тот мог легко его взять из его руки.

Мертвец на секунду задумался и, как будто потянувшись за угощением перехватил Трофима за рукав, второй рукой пытаясь схватить его за локоть. Моментально стряхнув конечности мертвеца, Трофим вновь отбежал по другую сторону, это могло продолжаться бесконечно. Мертвец не подавал признаки агрессии, но позволить ему обнимать, ощупывать, пачкать разводами вируса комбинезон не входило в планы некробиолога. К тому времени запертые в трубе зомбированные товарищи первой категории, постукивали головами в деревянную перегородку. Катушку подпирал Яков, наблюдая за передвижениями Трофима.

— Трофим, — подал голос Берик, — не получится его успокоить. Уходим?

— Да я вижу, что перевозбужден, — ответил Трофим, скорым шагом водя мертвеца по кругу за собой. Мертвец всегда двигался по самой короткой траектории и быстрый шаг ученого не сильно разрывал дистанцию между ними. — Сагитай, — окликнул он бойца водящего автоматом за двадцать вторым номером.

— Я, — откликнулся тот.

Голос был напряжен и было очевидно что нервы бойца на пределе. Он бы давно прервал этот цирк, разнеся в хлам из автомата и этого топчущегося по хлебу и тех двоих в трубе, которые начали мерзко скрести когтями по деревянной поверхности катушки.

— Можете, свалить его? Нам нужен всего один образец, больше все равно не получится и мы уходим, — крикнул Трофим, по мере того, как раздражающее завывание мертвеца приближалось и делалось громче.

Ему тоже не нравилась эта картина, поскольку раздражаясь на каких то своих основаниях, мертвецы начинали воздействовать на живых людей, на психику, на нервную систему, на нормальную работу органов. Трофим почувствовал, как у него в желудке начались процессы несварения. Но он был относительно привычен, так же как и его коллега.

— Да легко, — недобро ответил Сагитай, кладя автомат на трубу.

В тот же момент, Берик достал угрожающего вида сделанный из стекла и металла пистолет, предназначенный для забора образцов тканей головного мозга. Боец в комбинезоне Сева, приблизился со спины к зомбированному. Это было легко, поскольку тот топтался по одной и той же траектории за Трофимом. Едва заметным, кошачьим движением он подсек зомбированного и тут же сел сверху, заломив ему обе руки за спину. Мертвец ткнулся лицом в траву и на мгновенье затих соображая о причинах внезапного изменения положения. Через секунду у Трофима посерело в глазах, а мертвец издал шипящий звук сопровождающийся бульканьем легочной жидкости, скопившейся в неиспользуемом органе. Зомбированные в трубе отозвались тошнотворными хрипами, новая волна воздействия колонии населяющих мертвецов вирусов ударила по группе людей. У Трофима заболело за грудиной, из желудка попытался вырваться горький ком, в голове загудело и запульсировало тупой раскатистой болью, но он и его коллега уже имели опыт и представление о том с чем могут иметь дело, в отличии от сопровождающих их бойцов. Яков удерживающий содрогающуюся катушку руками, согнулся и уперся в нее головой, его неудержимо рвало. Сагитай удерживающий мертвеца на земле странно скрючился, борясь одновременно с зомбированным и со своими ощущениями, которые становились тем хуже, чем дольше они находились с объектами. Берик уже пристраивал аппарат к голове, как сидящий на спине объекта боец не выдержал и судорожными движениями, стал нашаривать кнопки открытия забрала. Мертвец, который в принципе не чувствовал боли и в отличии от живого человека, которого бы подобным образом прижали к земле, выкрутив обе руки, не замер, а продолжал беспорядочно извиваться, скребя ногами, поднимая голову и издавая харкающие, захлебывающиеся в мокроте звуки. Наконец Сагитай нащупал злосчастную комбинацию кнопок и из-за открывающегося забрала на спину мертвеца полилась рвота. Двадцать второй же пользуясь тем что на секунды хватка удерживающего его бойца ослабла всплеснул рукой и выбил уже прижатый к его голове пистолет ученого. Пистолет для отбора образцов описав дугу упал в нескольких метрах на землю.

— Ах ты!! — ругнулся Берик, вскочил и бросился за аппаратом.

— Куда!? — воскликнул Трофим, — Стерильно! Возьми мой!

Берик метнулся к чемоданчику Трофима, достав оттуда точно такой же пистолет. Сагитай уже перехватил освободившуюся руку мертвеца и заломил ее так, что живой человек уже бы взвыл от боли. Трофим, видя что его помощь необходима, чувствуя как в померкших и без того серых красках Зоны, начинает кружится голова, оседлал ноги зомбированного и вцепился в сидящего перед ним на мертвеце Сагитая. Его коллега рухнув на землю практически на голову объекта, сжал ее коленями и с силой прижал пистолет к макушке зомбированного, который на этот раз усилиями трех человек мог только хрипеть, напрягая ставшими вдруг стальными мышцы. Аппарат, приставленный к голове жертвы, издал резкий щелчок, взламывая черепную коробку, затем толстая игла погрузилась в мозг, еще пара секунд и пистолет, выстрелив стерильной нашлепкой запечатал дыру в голове.

— Уходим, — борясь с душащей тошнотой и болью, уже не только головы, но и позвоночника скомандовал Трофим.

Дважды повторять было не надо. Отряд похватав оружие и чемоданчики, покачиваясь и отплевываясь бежал в прочь от злосчастных мертвецов. Двадцать второй хрипя извивался на земле, двое других его товарищей опрокинув катушку выползли на свет божий и двигались вслед за убегающими людьми, протягивая к ним руки.

— Да чтоб я еще… твою ж налево… — сбивая дыхание бормотал Сагитай.

— Лучше на губу, неделю губы, чем вот это…, — вторил ему Яков, откашливаясь и держась за печень.

Группа людей остановилась только пройдя очень большое расстояние. Ведущий свой отряд Трофим не особо выбирал направление, он шел по известным ему ориентирам безопасности, лишь бы как можно дальше отойти от мертвецов.

— Ну, Трофим Аристархович, ну голубчик, — переводя дыхание и хлопая по чемоданчику сбивчиво говорил Берик, — ну дорогие сегодня образцы.

Трофим, только кивнул в ответ, переводя дыхание и посмотрел на Сагитая и Якова. Бойцы, несмотря на то что шли лишь скорым шагом задыхались как после марш броска с полной выкладкой. Мертвецы умели делать из здорового, полного сил человека — больного старика. Одно было хорошо, это только временно.

— Как вы? — спросил у бедолаг Трофим.

— Думал сдохну, — честно признался Яков. Его бледное лицо с выступившими темными кругами под глазами и потеки на подбородке, которые он не успел стереть, говорили сами за себя.

— А я себе в комбез наблевал, — с досадой и злостью, в то же время с каплей сожаления и смущения отозвался Сагитай, чье лицо уже не закрывало забрало, после чего крайне не литературно выразился, потрясая автоматом. Высказав все что думает он, вроде как успокоился и попытался почесать щиплющий от кислоты живот, но сделать это в комбинезоне было невозможно, и он опять взорвался гневной тирадой в сторону мертвецов.

Трофим, распаковал свой чемодан доставая очередной холщовый мешок и упаковку медицинских обеззараживающих салфеток.

— Что опять? — упавшим голосом спросил Яков, глядя на серый мешок.

— Нет. На сегодня с вас достаточно, — улыбнулся Трофим. — Это шоколад, надо поесть, полегчает. Хороший, молочный, то что нам надо сейчас, — сказал он протягивая мешок, — но сначала руки протрите как следует.

— А что же с ними возни столько, а? Последнего то все равно убили, так может сразу надо было? — спустя несколько минут, наконец успокоившись спросил Сагитай. Он уже выглядел нормально, но слегка пришибленный взгляд говорил о том, что он не пришел в себя.

— Нет, мы его не убили. Вирусы найдут какие мозга использовать вместо поврежденного участка, это не критично, — ответил Трофим. — И вообще уничтожать объекты крайне нецелесообразно. Они прогрессируют, эволюционируют, и мы не знаем какого уровня развития они могут достигнуть, если их уничтожать.

Все замолчали, жуя спасительный шоколад. Ощущая как сходят на нет последние признаки воздействия зомбированных.

— Трофим, а вы не находите, что сегодня объекты воздействовали гораздо сильнее чем обычно? — думая о чем то своем спросил Берик Капезович.

— Да. Сегодня прям как мешком по голове, — согласился Трофим. — Крайне мощное воздействие.

— Надо будет замерить, на сколько коэффициент корреляции между нашей частотой и модулируемой частотой вируса поменялся. Я так думаю, наверное к шести десятым уже подкатил, а? — прищурив один глаз прикинул что-то согласно своих расчетов сказал Берик.

— Не знаю, не знаю, — отозвался Трофим, — давно не замеряли. Резонатор поди в поле потаскай, шестьдесят пять килограмм меди, свинца и проводов. Хотя… — он бросил выразительный взгляд на обреченно переглянувшихся бойцов.

 

Глава 6. Тень зверя

На Янтарь отряд вернулся к трем часам дня. Молчаливо стоявшие у ворот ограждения комплекса долговцы лишь переглянулись, провожая взглядами ученых и двух их новых «лаборантов», имевший вид если не потрепанный, то уже не новый, как это было с утра. После того как первая дверь бункера закрылась за входящими, один из них озвучил общую мысль;

— Ну хоть кто-то в броне пошел.

— Ага, — подтвердил другой, — соображать начинают.

На минуту воцарилась тишина, обрамляемая тихим посвистом ветра в травинках, да легким постукиванием жестяной улитки вентиляции, вытяжки подземных уровней комплекса.

— Хотя автоматы правильно несут, — оживился первый.

— На стрельбищах небось по мишеням стреляли…, — буркнул второй. — Молокососы.

На этом их разговор иссяк. Фигуры в черно-красных комбинезонах застыли изваяниями беспристрастно контролирующими вверенный им сектор.

Зайдя внутрь, пройдя дезинфекцию, вся четверка переоделась, оставив броню и комбинезоны в стеклянном шкафу. Трофим дождался пока его коллега уйдет, и обернулся к «лаборантам», которые задержались при раздевании. Броня Якова по умолчанию снималась дольше чем комбинезон, да еще обоим бойцам пришлось чистить обмундирование как изнутри, так и снаружи специальными салфетками. Нужно сказать что подкладка научного комбинезона была сделана из такого материала, что с нее легко счищалось что угодно, даже кровь. Оба были сосредоточены и погружены в свои мысли.

— Ребята, вы давайте мойтесь, в столовку и отдыхайте. Я позже вас найду, — сказал Трофим.

— Не положено отдыхать, — возразил Сагитай.

— Караулить меня будете? — усмехнулся Трофим, прекрасно понимая что будут, потому что приказ. — Не переживайте, я не убегу. Я что самоубийца? Не знаю что вам там про меня наговорили, просто раньше пока сопровождение выпросишь целая песня пройдет, а действовать нужно было срочно, пока объекты в пределах досягаемости, вот и приходилось выбегать.

Бойцы молчали, сосредоточенно чистя вещи.

— Ну не отдыхайте, раз не положено, предложил Трофим, — на воротах тут не стойте только, что вы меня перед всем комплексом позорите, — понизив голос попросил Трофим. — Если так надо, то приходите в лабораторию, там и караульте.

В это время, из-за угла коридора, ведущего к подземным помещениям вышел Водопьянов с каким то новым гостем. Оба были одеты в белые халаты. Суховатого вида старичок в толстых очках негромко что-то говорил. От старичка веяло мудростью лет и тишиной научных кабинетов.

— Знакомьтесь, — Водопьянов царственно указал на Трофима, — Гудин Трофим Аристархович. Старший научный сотрудник, шестой лаборатории, без пяти минут доктор наук, — значимо поднял указательный палец директор. — А это…, — он почтительно указал ладонью на старичка.

— Академик, Веретенко Владимир Сергеевич, — закончил вместо Водопьянова Трофим, и быстро пожал протянутую стариком руку.

— А-а-а, Трофим Аристархович, — с явным удовольствием растянул старик, — читал, читал ваши труды. Надо сказать очень смелые и далеко идущие суждения. Таких как вы очень мало в наше время, я очень вас поддерживаю, — он обернулся к директору. — Вы знаете как приятно видеть новый голос в науке? — старик повернулся вновь к некробиологу и указал пальцем на его грудь, — почему вы все еще не доктор? Материала у вас и у вашей уважаемой лаборатории на целую плеяду докторских работ.

— Да как-то времени нет, — смущенный похвалой от такого зубра науки ответил Трофим.

— Трофим Аристархович очень ценный сотрудник, — вставил Водопьянов, — непосредственно занимается полевыми исследования, вот например только что вернулся проведя полевые замеры. Мы ему даже помощников для этого дела выделили, — он указал на замерших в ожидании бойцов.

— А, это наверное… — начал вспоминать старичок, протягивая руку Сагитаю.

— Это специально приглашенные специалисты для… — замялся Водопьянов.

— Отлова беглых объектов, — буркнул Трофим.

— Да, — сверкнув глазами на подчиненного согласился директор.

Старичок пожал руку молчавшим Сагитаю и Якову, растеряно что-то соображая.

— А что, вы можете игнорировать резистентность объектов? Вы смогли решить задачу подавления биологических функций подвоздейственных объекту организмов? — спросил он, удивленно глядя снизу вверх на Якова.

— Это сложный вопрос, но мы работаем над этим, — суетливо вмешался Водопьянов. — Трофим Аристархович предоставит все отчеты, по проделанным в этом направлении работам. Пойдемте, у нас очень мало времени, через два часа вертолет, а нам еще надо с вами многое успеть.

С этими словами директор подхватил старичка под локоть и поволок за собой. Академик хотел еще что-то спросить, даже открыл было рот и поднял указательный палец обернувшись на Трофима, но Водопьянов бесцеремонно прервал его каким-то громким замечанием и через мгновенье они скрылись за следующим поворотом коридора. Трофим вздохнул глядя вслед уходящему старичку.

— Ладно, Док, — сказал Сагитай встряхнув головой, словно только что прошедшая пара была призраком или видением только в его голове. — Не будем на воротах стоять.

— Спасибо. А почему Док? — спросил Трофим удивленно.

— Ну ты же без пяти минут доктор наук, — ответил боец усмехнувшись, — потому и Док.

— Ну Док, так Док, — согласился Трофим. — В общем в лабораторию спускайтесь, если хотите.

С этими словами Трофим развернулся и пошел в направлении откуда изначально выходил Водопьянов с гостем. «Лаборанты» продолжили чистку своего обмундирования, иногда поднося его под яркий свет ламп, чтобы лучше разглядеть результат.

Через час в лаборатории появился Трофим и еще через несколько минут Яков. Трофим накинув халат скрылся во второй комнате, где находилась основное оборудование для работы с образцами. Здоровенный Яков на этот раз был в камуфляжных штанах и такой же камуфляжной футболке, обтягивающей его могучую грудь и мощный бицепс. Его приход как раз совпал с выходом Трофима из второй комнаты.

— Уже пришли? — задал пустой вопрос некробиолог и не ожидая ответа метнулся к компьютеру на своем столе, нажав несколько кнопок он запустил на печать документы. — Присаживайтесь, — указал на стул Трофим и вылетел обратно в лабораторию.

В лабораторной комнате он вновь становился интеллигентом и переходил на Вы. Аккуратно присев на стул оставленный его напарником возле стола Трофима, Яков огляделся. Кабинет в шесть столов был пуст. Едва слышно гудели вентиляторы мощных ноутбуков, еще менее слышно тикали небольшие круглые часы на стене у входа, ровно горел белый люминесцентный свет да в коридоре кто-то хлопнул дверями и слегка шоркая ногами по ковру прошел мимо дверей. Более ничего не происходило, только во второй комнате слышался иногда пристук стекла и разговор людей, приглушенный плотными дверями. Просидев так в одиночестве минут двадцать, Яков одел свободный белый халат, висевший у входа на вешалке-вертикалке и, постучавшись в дверь между отсеками вошел внутрь, вдыхая причудливый запах неизвестных препаратов. Во второй комнате, которую правильнее называть инструментальной находился Трофим и Лукас Константинович.

— Разрешите? — негромко спросил «лаборант», уже открыв рот, глядя на высокий пятиярусный стеллаж с банками, занавешенный полупрозрачной тканью в которых находились как непонятные красноватые и серые куски, так и вполне определяемые человеческие органы.

Оба ученых одновременно посмотрели на вошедшего, на обоих кроме халатов были специальные белые шапочки, резиновые перчатки и тканевые маски.

— Заходите, — ответил Трофим, — возьмите там в шкафчике…, — он указал пальцами на свою шапочку и маску.

Одев что полагается Яков сел на один из двух стульев стоявших рядом с тумбочкой у двери, оглядывая огромное количество совершенно незнакомых ему приборов и установок, отблескивающих стеклом линз, хромом, мигающих тревожными и сонными лампочками и гудящих на все лады. Справа от входа в дальнем углу трудился Лукас, заглядывая в чудовищного вида окуляр, предназначенный для обоих глаз сразу, время от времени переводя взгляд на монитор, чуть больше самого окуляра и бегло записывающего что-то на лист бумаги. Трофим, стоял ближе к левой стене метрах в пяти от входа в помещение. Он также неотрывно наблюдал за чем-то в вертикально стоящее окошко, более похоже на маску для ныряния или на древние игровые автоматы под названием «морской бой». Окошко крепилось к приличных размеров шкафу, на одной стороне которого была приклепана металлическая пластина с буквами производителя, целой кучей цифр и букв вперемешку, обозначавших модель аппарата, и огромной почти метр на метр настроечной таблицей, в которой колонки цифр с большим количеством нолей стояли напротив букв, значков градусов и незнакомых символов. Трофим почти неотрывно вглядывался в окошко, время от времени покручивая два наполовину утопленных шарика управления в панели управления перед ним, которая в виду количества незнакомых символов, также напоминала больше панель космолета, чем нечто предназначенное для людей.

— Как самочувствие? — поинтересовался Трофим спустя минуту, видимо вспомнив про тихо сидящего гостя.

— Нормально Док, — с облегчением отозвался Яков, очевидно опасаясь, что его на всех основаниях будут игнорировать. — А что это у вас в банках? — с явным интересом спросил он.

— Это образцы пораженных органов, на разных стадиях некроза и на разных стадиях поражения вирусом. Можете посмотреть, только осторожно, тут тесновато, — предупредил Трофим.

Яков встал и подошел к стеллажу. Поглазев немного на «консервацию», чувствуя себя лишним среди этого царства сверхсовременного научного оборудования и не желая мешать занятым работой людям, он уже собрался было выйти из помещения, как его окликнул Трофим.

— Яков, не желаете посмотреть на нашего вируса? — тыльной стороной ладони помассировав уставшие глаза спросил он.

— Конечно.

Боец аккуратно обошел аппарат и чуть сгорбившись приник к овальной сделанной из мягкой резины, анатомической окантовке окуляра. На ярком трехмерном экране освещенной со всех сторон болтались две розовых таблетки, вогнутая с обоих сторон посередине. Посмотрев минуту Яков освободил окуляр.

— Знакомое что-то… на эритроцит похоже, — вспомнил он и цветом тоже.

— Верно все, — устало ответил Трофим, — пойдемте выйдем, чайку попьем.

Бросив шапочку, перчатки и маску в мусорное ведро оба вышли в первую комнату. Аккуратно затворив за собой двустворчатые двери, хоть они и были снабжены доводчиками, Трофим щелкнул электрическим чайником стоящим на большой тумбе у входа и сел за свой стол, подперев голову руками. В его взгляде читалась некоторая усталость.

— Да Яков, это эритроцит… но если я скажу что пять минут назад он был один, а через еще пару минут их будет четыре, это вам ничего не скажет? — раздумывая спросил собеседника некробиолог.

Яков отрицательно покачал головой.

— Эритроцит человека, как и большинства млекопитающих — безъядерный, он не может делиться. Он вырабатывается в костях. Помните? — спросил Трофим. — А это клетка может размножаться, хотя по прежнему не имеет ядра. Парадокс? — усмехнулся он своим мыслям и задумчиво постучал пальцами по столу.

— Наверное парадокс, — согласился Яков, с интересом слушая некробиолога.

— Я подустал сегодня, — сказал Трофим, — там можно было рассмотреть клетку изнутри, на просвет, так сказать, благо четыре слоя оболочки в одну молекулу совсем не проблема. Надо было просто чуть-чуть настроить, но я поленился. В общем, — Трофим зевнул, — вирус как вы знаете не имеет клеточного строения, он обычно встраивается в ядро носителя, тем и живет, размножается, плодит вирионы и прочее, и прочее… — Было заметно, что Трофим борется со сном. — Но! — он поднял вверх указательные палец. — Этот же наш образец не только проникает в ядро, он и повторяет его функции, причем исправно, а там где нет ядра, располагается во всем предоставленном объеме, подсоединяя к себе любые другие клетки и таким образом тоже может размножаться. У него только хвостик остается прикрепляется к лизосоме или центриоли или вообще с внутренней стороны оболочки. Очень трудно распознать что он не оригинальная клетка хозяина. На этот хвостик иммунная система человека не реагирует практически, у нас есть гипотеза почему. Там очень сжато РНК и ДНК вируса располагаются, практически одно в другом, это мимивирус, знаете ли. И вообще он внедряется в ядро любой клетки не меняя ее формы и функциональности, так что под микроскопом все пораженные им клетки выглядят живыми и здоровыми.

— Док, я так сразу и не пойму про что ты, — сказал Яков, неуверенно шмыгнув носом.

— В общем, что я хочу сказать, если пропустить основные процессы, этот наш… паразит, может синтезировать белок с некоторых пор, представляете? — оживившись сказал Трофим.

— А раньше не мог?

— Вирусы вообще не могут синтезировать белки, а этот может. Плазмид чертов! — не то восхитился, не то ругнулся Трофим. — Пока правда его умение в зачаточном состоянии и в лабораторных условиях, способствующих этому, но если так дело пойдет дальше… — ученый замолк.

— То что? — с любопытством спросил «лаборант».

— То, очень скоро они смогут размножаться вне клетки, и станут самостоятельным классом организмов, — ответил Трофим. — Даже не имеющего пока названия. Вот как ваша фамилия, Яков? — спросил ученый.

— Славянский, — немного смутившись ответил Яков.

— Назовем его «организм Славянского», — шутливо предложил Трофим, или как вашего напарника фамилия?

— У нас не положено озвучивать вообще-то, — насупился Яков.

— Да ладно, — расслабленно махнул рукой Трофим, — вы все равно в журнале записаны, а так же отпечатки пальцев, и сетчатка глаз. К нам по другому нельзя, вот возьму и найду фамилию Сагитая, — приходя в приподнятое расположение духа, улыбаясь пригрозил ученый.

Дверь приоткрылась и вошел Сагитай. Одновременно щелкнул выключателем долго закипавший и наконец закипевший чайник.

— О, Сагитай! — воскликнул Трофим, — давайте к нам, как раз чай вскипел. Чашки, кружки вон там, сахар и все остальное тоже там, — указал на тумбу рядом с чайником ученый.

— Щас все оформим, — весело отозвался Сагитай и по-хозяйски принялся хлопотать возле тумбы. — Токтабаев, — вдруг кинул он через плечо.

— А… так вы подслушивали? — спросил Трофим.

— Немного задержался у дверей, Док, — ответил он.

— Ну, тогда организм Токтабаева, — хохотнул ученый.

— А я не возражаю, — разворачиваясь и неся поднос с кружками и вазочками с сахаром и печеньем сказал боец.

— Лукас Константинович, пойдемте чай пить! — крикнул в закрытую дверь Трофим.

— Я позже, без меня, — приглушенно отозвался Лукас.

Отодвинув компьютер и бумаги, расчистив стол для чайных принадлежности троица села за стол.

— А где Капезович? — поинтересовался Сагитай, отхлебывая из кружки.

— Отдыхает. У нас после полевых положен отгул, на оставшееся рабочее время, это я такой ударник, что после поля сразу в лабораторию, — усмехнувшись ответил Трофим.

— Я спросить хотел, Док, — отставил кружку Сагитай.

— Спрашивай.

— Эти ваши объекты, мертвецы то есть, чем же они нас так обрабатывали? Я чуть сознание не потерял, — с тревогой спросил он.

— Это сложный механизм. Его можно описать как процесс модулирования частоты подвоздейственного объекта, с последующим воздействием на источник создания частоты подвоздейственного объекта, — ответил Трофим. — Сначала вирус синхронизируется по частоте с подвоздейственным объектом, а затем определенной частотой электромагнитных колебаний вызывает сбои в работе органов подвоздейственного объекта.

— Подвоздейственный объект это человек что ли? Мы то есть? — уточнил Яков.

— В нашем случае да, — кивнул ученый, отхлебнув горячего чая.

— Но тогда это наверное мощный импульс, и электричество вырабатывается помощнее чем у этих… электрических угрей наверное? — предположил Яков.

— Отнюдь. Чтобы разбить хрустальный бокал не обязательно кидать его в стену, или бить кувалдой. Вы это можете сделать не пошевельнув пальцем, — сказал Трофим глядя на Якова.

— Не шевельнув пальцем? — усмехнулся боец. — Не уверен.

— Достаточно напевать песню, выяснить на какой частоте хрустальный колокол начнет резонировать с вашим голосом, и если у вас есть определенные вокальные способности то можно быть уверенным, что бокал треснет, — объяснил Трофим.

— Ну тут Шаляпиным надо быть, не меньше, — высказался Сагитай.

— Шаляпин или нет не важно, но принцип вам понятен я думаю. Это образное сравнение, — разворачивая карамельку сказал ученый.

— Так что, мы вроде этих бокалов для них? — сделав большой глоток, и расстегивая пуговицы тесного для его размеров халата спросил Яков.

— Не мы целиком, а наши органы и поверьте мне, то что у нас внутри гораздо хрупче и ранимее чем самый тонкий хрустальный фужер, а объекты прекрасно видят куда им лучше образно говоря, бить, — с этими словами Трофим слегка щелкнул ногтем по чашке, которая издала далеко не хрустальный звук.

— Это… а черт его разберешь, — насупился боец, припав к кружке. — Защита то есть от этого? — почти жалобно спросил он.

— Пока нет и перспективных наработок тоже, — признался Трофим. — Мы можем только фиксировать очень узкий определенный спектр издаваемых объектом волн, но это лишь малая часть от их набора биоподавления. Наше оборудование, как бы современно оно не было, увы не способно выделять и удерживать эти частоты.

— Единственный выход остановить это самое воздействие, это пристрелить мертвеца, правильно Док? — спросил Сагитай.

— И да и нет. Для того чтобы начать производить биоподавляющие частоты, колония вирусов должна захватить приличное количество нервных клеток носителя, не менее двадцати процентов, как правило это головной и спиной мозг. Если вы разносите голову объекта, то для колонии это страшный удар. Она не гибнет, но испытывает шок, — Трофим пригладил волосы. — Вирусы так же меняют функции в зависимости от занимаемой ими клетки. Например мышечная клетка, пораженная вирусом не может производить электромагнитные частоты, а нервные вполне. Если мозг носителя разрушен, соответственно и воздействие от объекта многократно ослабевает.

— Только ослабевает? — спросил Яков, наливая себе в кружку кипятку.

— Остается же еще позвоночник, нервные клетки и узлы по всему телу. Они продолжают генерировать биоподавление, — объяснил ученый. — По сути вы не убиваете объект сразу. Если наши наблюдения верны, то вирус по крайней мере в лабораторных условиях синтезирует белки, пусть пока не все, пусть пока только копируя механизм работы клетки, но первые ласточки — признак весны, как говорит Алексей Иванович. Иначе говоря колония продолжит жить насколько хватит питательных веществ, и теоретически способна отстроить поврежденный орган заново, если в этом есть для нее смысл.

— Не понял… это что голову снова отрастить? — вытаращил глаза Сагитай.

Яков замер не дотянувшись до печенья в вазочке.

— Теоретически да, но мне кажется что это не целесообразно. Отрастить глаза и ротовой аппарат это имеет смысл, а сам мозг наверняка вырастит где-нибудь в защищенном месте, например в груди, — ответил Трофим, — это при условии что объект будет обеспечен питательными веществами. В Зоне ему никто капельницу не поставит, поэтому не переживайте, наверняка объект умрет с голоду.

— Идрить колотить! — не сдержал эмоций азиат, при этом его глаза сверкнули так, словно он приготовился схватиться в рукопашную со львом или медведем. — Что значит наверняка, Док? Оно что еще может и без головы выжить?

— Имеете в виду носителя? Носителя без головы? Да может выжить, как я уже говорил, если будут запасы питательных веществ. Носитель считается мертвым, когда технически на продолжительное время утрачивает контроль над своей нервной системой и начинаются первые разрушения на внутриклеточном уровне. Тогда носитель мертв, но вирус нет. Он впадает в спячку. Долго или нет он может быть в таком состоянии мы не знаем, но подозреваем что очень долго. Десятки, может сотни лет, в зависимости от условий.

— А как же контролеры? — вмешался Яков. — Они же вроде главные поводыри для зомбированных?

— Контроллеры да. Но они берут под свой контроль живого человека или тело с более или менее сохраненной нервной системой. Насчет того чтобы взять под контроль объект, мне кажется сомнительным, — ответил Трофим — хотя, подтверждающих или опровергающих данных нет.

— Мда… — протянул Сагитай. — Это прям не мертвец, а… даже не знаю, бессмертный что ли.

— Финального развития колонии мы не наблюдали, — задумчиво произнес некробиолог, — но если проанализировать все имеющиеся у нас данные и сделать кое какие допущения в вариациях развития, это может получиться некое существо на начальных стадиях с примитивным разумом, достаточного для существования в условиях Зоны. А с учетом того, что вирус стремительно мутирует и приспосабливается, что теперь он может синтезировать белок по крайней мере заставлять пораженные им клетки делиться, носитель, а именно человеческий организм, вполне может оказаться временным вместилищем колонии. Колония может перерасти в самостоятельный организм, а вот этот организм с его возможностями биоподавления, регенерации и кто знает какие еще фокусы мы увидим действительно будет сложно уничтожить, — все так же задумчиво сказал Трофим.

Оба бойца напряженно молчали.

— Док, но ведь они же всего лишь сборище микробов, как они могут слепить что-то сами из себя? — сделал попытку Яков хоть в теории разбить потенциальную мощь становящегося осязаемым противника.

— Мы тоже всего лишь сборище клеток, каждая из которых не может самостоятельно поддерживать свою форму, но вместе они создают облик человека. Наши клетки гораздо менее разумны и приспособляемы чем тело вируса, но мы имеем разум и волю. У человека всего двадцать три пары хромосом, вирус замещает собой все двадцать три пары, становится самой клеткой и продолжает удерживать свой собственный код в третьей цепочке, не переставая быть вирусом. Думаете что-то может ограничить его развитие? — спросил Трофим собеседников.

От тихих слов ученого несло опасностью, которую бойцы, словно слепые псы чувствовали в воздухе. Объекты ранее вызывавшие у них в худшем случае отвращение и жалость, теперь несли ощущение беды, словно кто-то посмеиваясь подсовывал им нелепых мертвецов, ожидая момента, когда из-за их спин человек наконец то сможет разглядеть облик нового, создавшегося повинуясь неразгаданным механизмам жизни, зверя.

 

Глава 7. Кисельное озеро

На следующее утро в девять часов все тот же небольшой отряд из двух некробиологов и двух «лаборантов» покинул пределы научного комплекса Янтарь. Трофим приоткрыв забрало вдохнул сырой и холодный воздух Зоны. Ночью значительно похолодало и комбинезон Сева спроецировал на внутреннюю часть забрала плюс пять по Цельсию за бортом, что конечно не ощущалось по крайней мере троим из них, а вот Яков закованный в броню, не имеющей терморегуляции предпринял меры чтобы не замерзнуть. Трофим видел, как он подбивал шапочку черными нитями к подшлемнику, и регулировал ремешки брони чтобы комфортно чувствовать себя в ней будучи одетым в дополнительный шерстяной свитер.

Цель сегодняшнего похода — объект 2Б. Утренний осмотр карты, на которой фиксировались перемещения всех объектов в радиусе полутора километра, показал что 2Б и ряд других объектов первой категории, сделав изрядный крюк сместился на юго-запад и должен находится в тысячи двухстах метрах от бункера. Несмотря на всю мощность оборудования Янтаря, антенна могла сканировать маячки объектов на расстоянии от пятиста метров до трех километров при очень хороших условиях. Сама Зона с ее аномалиями, туманами и просто необъяснимыми явлениями часто поглощала и не отдавала обратно сигнал антенны, либо возвращала их в виде помех, от которых сходила с ума аппаратура и логические элементы, поэтому достоверно сканировалось в среднем на полтора, два километра, но всегда допускалась погрешность на точность позиционирования объектов порядка десяти процентов от расчетной.

Общее количество отмеченных и обработанных объектов уже приближалось к ста пятидесяти. Зомбированные не были ограничены в своих перемещениях, некоторых обнаруживали в Припяти, других шарахающихся в Лиманске, третьи добирались до Затона, но как правило они сбивались в группы от трех до десяти мертвецов и бродили по окрестностям Янтаря ища пропитание. В их рацион входили как насекомые, которые имели очень неприятный вид так и мелкие животные, такие как крысы, тушканы или мутанты которые дожидались своей смерти вырвавшись из последних сил из аномалий. К таким подраненным мутантам мертвецы подходили скопом, протягивая руки и добивали жертву используя способности биоподавления, после чего разрывали ее и разбредясь хаотично на небольшой площади, каждый со своим куском объедали до самых костей. Группа мертвецов время от времени устраивала медленную и настырную погоню за снорками, кровососами, кабанами, слепыми псами, плотями, но те были слишком быстры и сильны чтобы отдаваться таким охотникам. Однако были случаи когда мутант все-таки сбавлял шаг, обессиленный многочисленным и продолжительным воздействием недооцененных им мертвецов и сгорбившись замирал, ожидая своей участи. Таким образом в округе очень скоро вывелся весь крупный и опасный мутант, что было на руку сталкерам, обходящим мертвецов или откупавшимся от них булкой хлеба.

Объекты потребляли небольшое количество еды. Их замедленные процессы не требовали больших энергоресурсов, поэтому булки хлеба хватало на четыре пять дней группе из трех объектов. После этого они отходили в тихое место и засыпали стоя, до следующего позыва к кормлению, либо до тех пор пока кто-либо не нарушит их покой. Сталкер откупившийся едой, мог совершенно спокойно лезть в аномалии, будучи уверенным, что его никто не побеспокоит, а аномалии Янтаря были плодовитыми, поэтому закономерный интерес сталкеров к окрестностям не ослабевал, равно как и интерес объектов к людям. Сталкеры и долговцы при условии что те не открывают огонь, начинались считаться нейтральными среди объектов и со временем хрупкий мир при котором палец долговца вытравливал всю слабину курка, а мушка автомата плотно прилипала ко лбу мертвеца перешел в полноценное перемирие, когда боец Долга даже не менял положение автомата при виде зомбированных.

Конечно, самым лакомым блюдом были пищевые отходы или подачки сталкеров. Человеческая еда легче расщеплялась и была более калорийной. Нередко Трофим видел, как мертвецы доскребали консервы, подбирали корочки и крошки хлеба оставшиеся от ночных стоянок сталкеров. Также зомбированные могли бродить за группами сталкеров, появляясь в непосредственной близости каждые два-три дня, единственная проблема от них, кроме естественной убыли провианта, это вдруг прибившийся к ним дикий зомби, поднятый где-то погибший сталкер после выброса, подстреленный или сгинувший по другим причинам. Такой мертвец вооруженный и голодный открывал огонь по людям, поскольку это то из не многого что он все еще умел делать.

Объекты второй категории были нечастыми гостями. В их действиях кроме рефлекторных привычек своего носителя, скопированных вирусом при жизни человека, прослеживалась логика. Такой объект мог занять более удобное место для осмотра и сканирования местности, быстрее и правильнее реагировал на раздражители, такие как аномалии, мутанты, сталкеры, мог произносить звуки, подбирать и развязывать рюкзаки. С таким объектом проще было войти в контакт, но с другой стороны и объект воздействовал на человека гораздо сильнее. В любом случае для Трофима несколько образцов с этого объекта, которого он помнил на лицо, были бы крайне ценным материалом, к тому же последний раз пробы с него были взяты больше месяца назад, а за этот срок носитель мог претерпеть значительные изменения. Двигаясь за Доком группа, огибая мусор, двигаясь по уже практическим видимым тропинкам, дважды встретила сталкеров группой по трое. На вопросы относительно зомбированных вторая троица, перепачканная землей и зеленоватой тиной подтвердила, что пара мертвецов стоят в котловане возле Кисельного озера.

Ту обширную химическую аномалию Трофим знал прекрасно, пару раз он ходил туда в сопровождении сталкеров. Небольшое не особо пахнущее чем либо озерцо спокойно себе булькало в неглубоком котловане. Оно редко, но все же плодило ценные артефакты. Поэтому охотники до них не брезговали пройтись вдоль бережка с детектором. Стоит несколько минут посмотреть на эти зеленые мутные воды, на практически везде пожухший камыш, на серую пенку прибитую к берегу, на странные пятна и на клочки тумана или пара, висящие то тут то там среди камыша или над чистой водой, как желание лезть туда совершенно пропадало, кроме того там и раньше не особо водились мутанты, а это вообще верный признак совершенно нехорошего места для сталкера. Иногда туда сваливались зомбированные соскальзывая с в некоторых местах осклизлых берегов. Если им везло, они выбирались оттуда практически без повреждений. Если они попадали в «кисель», то в зависимости от его концентрации, они, мыча, растворялись в нем за минуту или за полчаса без остатков, вместе с одеждой, костями и оружием. Коварство киселя заключалось еще и в том, что он не разбавлялся водой, и мог прятаться на самом дне, под толщей воды. Сталкеры прощупывали весь путь до артефакта, если такой обнаруживался длинными палками, использовали газоанализаторы, которые специально покупали на Янтаре, и кучу других приблуд, которые держали в секрете от постороннего глаза. Но все же «кисельное озеро» регулярно забирало одного, двух за каждый выданный в дрожащие от возбуждения руки артефакт.

Медленно приближаясь к озеру, Трофим и Берик тщательно оглядывали камыши в бинокль. В таких местах любят охотиться кровососы. Один кровосос с гарантией убивал сталкера, если тот не смог заметить его первым, а сделать так чтобы его не заметили, особенно на фоне слегка покачивающихся и меняющих контур всего камышей, кровососы умели. Бойцы, также понимали, что может их ждать здесь кроме мертвецов, осматривали окрестности через перекрестье оптического прицела. Спустя полчаса, просмотрев все сомнительные места, проверив все детектором жизненных форм, группа убедилась, что мутантов здесь нет, кроме двух объектов стоявших на краю озера с подветренной стороны. Один из них отсвечивал ярко оранжевыми нашивками, объект номер шесть. Трофим помнил его, такого сложно было не запомнить. Крупный мужчина из бандитов. Все тело украшено синими наколками, золотые зубы, крупные черты лица, ломанный нос, наколка ЗУБР на пальцах, несколько шрамов на теле все разного происхождения. Пара пулевых неглубоких проколов в районе живота, два шрама от ножа, один на плече, один опасно расползался от шеи к середине груди, еще один уродливо сросшийся шрам на задней поверхности бедра, рваный укус. Трофим помнил это потому что сам описывал и фотографировал его, сам заносил в базу и проводил анализ отобранных образцов. Когда его привез на себе робот-коллектор, тот умудрился сломать ему один из объективов рукояткой разряженного пистолета. Понадобилось несколько человек, чтобы обездвижить его, обработать и выпустить на волю, но тогда он был классифицирован только первой категорией, теперь же он 2Б.

Отряд залег недалеко от мертвецов, на небольшой возвышенности позади объекта, так чтобы объект располагался между ними и озером. Видя что объект стоит с диким зомбированным, Трофим распорядился проверить окрестности на наличие других диких. Бойцы обернувшись тщательно осмотрели все что было позади отряда, насколько хватало увеличения оптики. На это ушло еще минут десять, траты времени и нервов «лаборантов», а ученые тем временем разглядывали мертвецов в бинокль.

— Ну что, товарищи «лаборанты», — обратился Трофим к бойцам, — как думаете вооружен или нет? — имея ввиду мертвеца, стоящего в куртке новичка, спиной к отряду.

Оба бойца еще раз придирчиво прощупали мертвеца оптикой автоматов.

— Не похоже, — ответил Сагитай, — если, конечно, прятать оружие они еще не научились.

— Надеюсь нет, — усмехнулся Трофим, — в общем давайте так, подойду, если что не так, стреляйте в дикого, от объекта я уйду, подождем пока он успокоится и снова пойдем на контакт. В крайнем случае перенесем на завтра. Это все таки 2Б, а не однёрка какая-то. Его беречь надо! — с этими словами Трофим легко встал, уже держа знакомый холщовый мешок в руках.

— Ты полегче там Док, — напутствовал его в спину Сагитай, затем хотел сказать что-то еще, но передумал и открыл забрало. — На всякий случай, — подавив нервный смешок сказал он обернувшемуся на него Капезовичу.

Яков ничего не сказал, аккуратно перевернувшись на спину, он сменил обойму.

— Это что это? — спросил Берик Капезович, также открывший поляризованное забрало и обнаживший лицо, показав взглядом на установленный новый магазин.

— Это разрывные, шеф, — вполголоса ответил Яков, — чтобы наверняка. Ты бы, наука, между нами залег, мало ли что, мы же и за тебя тоже в ответе получается.

Наука пожала плечами и переползя через Сагитая, улеглась между бойцами. Все трое уставились оптикой прицелов и биноклей в спину удаляющегося Трофима.

Некробиолог легко шел вниз по спуску к ожидающим его мертвецам. То что они его ждали он был уверен. Они давно засекли отряд, но не придавали этому значения и это было хорошо. Спокойный зомби — контактный зомби. Объект 2Б стоял правым боком к спускавшемуся человеку, дикий стоял перед ним лицом к озеру и спиной к Трофиму. Шурша травой и не скрывая своего присутствия ученый издалека вытянул перед собой мешок, предоставляя возможность мертвецу прощупать его издали. Согласно его теории он был уверен, что знакомые звуки, предметы, создают определенную череду импульсов в мозгу объекта, которые запускают систему опознавания, согласно которой колония вирусов у объектов второго типа запускает ту или иную реакцию. Так, если направить на объект оружие и кричать чтобы он лег на пол, скорее всего он просто начнет защищаться. Также закономерно запускалась и другая рефлектура, знакомым звуком, предметом или движением можно было расслабить мертвеца, войти в его мир нейтральных или положительных реакций.

— По здорову, братки, — приветствовал он их, останавливаясь в нескольких метрах.

Шестой всем телом развернулся к нему. Дранная олимпийка, некогда синего цвета стала серо-бурой из-за старых пятен крови. Трико с этого же комплекта сплошь забилось семенами растений, которые даже начали прорастать в материи, придавая ей зеленоватый цвет. Глаза как и у всех мертвецов выцветшие и подернуты пленкой забвения, руки, которые мертвец так и не поднял чтобы сканировать ученого, перепачканы и покрыты серыми струпьями, мизинец левой руки сломан и почти оторван, по всем признакам этот объект успешно охотился на тушканов или крыс.

— Здорово, Зубр, — на всякий случай повторил Трофим, внимательно осматривая объект. — Хавать хочешь? Я тут передачку тебе несу, от наших. — Трофим развязал мешок, доставая предметы. — Вот тут тебе хлеб, водочка, конфетка. На поешь братан, а то совсем отощал.

С этими словами поставив продукты на землю, некробиолог отошел в сторону, показывая, что продукты свободны. Объект не реагировал никак, продолжая пялиться мимо человека. Поведение мертвецов было как минимум странно, они не ели разложившегося мяса, могли отказаться от сырого, но от простых углеводов не отказывались никогда, даже если сыты они пытались отломить и засунуть в рот хоть маленький кусочек. По крайней мере случаев полного игнорирования предложенной еды Трофим не знал. Единственно что он знал практически, это то что группа зомбированных подчинялась носителю более развитой колонии, он мог придерживать и направлять остальных. Но здесь то кто мог управлять объектом второй категории, особенно с индексом Б? Не этот же дикий новичок, который даже не оборачивается… внезапно догадка жалом уколола мозг.

— Капезыч…, — осипшим от волнения голосом позвал коллегу по внутренней связи Трофим.

Пользоваться радио аппаратурой в присутствии объектов Трофим запрещал, но этот случай был тем самым, когда все отменялось.

— Что? — отозвался коллега с видимой тревогой в голосе.

— Тут третья категория…, — не в силах продолжать, поперхнулся своими словами Трофим.

Секундная пауза.

— Поздравляю, — раздался облегченный голос коллеги. — Из два Б в третью А, значит? Ну шестерка дает…

— Да нет, не он, — не спуская глаз с куртки новичка, взволновано сообщил Трофим. — Это дикий- тройка. Я уверен.

Почти минутная тишина в эфире, которая могла быть на самом деле всего лишь несколько секунд, но для Трофима, время остановилось. Если буквально вчера два объекта первой категории и один второй А, здорово потрепали их меньше чем за минуту, то что ожидать от объекта два Б и три? Но сейчас не только это беспокоило Трофима.

— Док, чтобы не случилось, они не успеют спеть свою песню, — услышал он холодный голос Сагитая.

— Тройку не стрелять, — приказал Трофим, надеясь что бойцы его послушают. — Только в самом крайнем случае, как поняли?

— Не обещаем Док, если упадешь, они тоже падают, — голос Сагитая был непреклонен, он уже говорил так, будто дело было сделано.

Нужно было действовать. Мертвецы, хоть и не могли читать мысли, колония вирусов заполнившая тело носителя вполне может реагировать на изменение фона окружающей среды, и заставить перейти мертвеца в возбужденное, неконтактное состояние. Трофим сместился в сторону мертвеца в куртке сталкера-новичка, по прежнему стоявшего к нему спиной.

— Здорово, мужик, — вполголоса обратился он к нему. — Ты откуда?

Мертвец обернулся. На секунду Трофим замешкался, это был как будто не зомби. Сухое, потемневшее от времени заостренное лицо без повреждений, чистые, не поврежденные разложением или затуманенные непричастностью смерти серые глаза. Это был просто живой человек, только куртка новичка спереди сплошь залита старыми кровяными пятнами.

— Здорово-о ста-а-лкер, — сдавленным шепотом, растягивая слова ответил тот протянув руку.

Расстояние между ними было пару метров. Трофим неуверенно подошел ближе. Протянутая рука была в перчатке. На мгновенье ученый замешкался, все что происходило было похоже на действительно страшный сон, когда даже не представляешь чем все может закончится. Трофим выдохнул и, встав так чтобы не закрывать собой оба объекта от наблюдателей, пожал протянутую руку. Ощущение было такое будто бы он сжал протянутый кем-то корень дерева.

— Я тут покушать принес бра… — слово брат или братишка так и не успело вырваться из его рта.

Мертвец ощерился, обнажив крупные желтые конические зубы, стоявшие друг от друга на таком расстоянии, словно у человека все родные зубы были вырваны через один. Ощущение было жуткое, совершенно не человеческий рот, но ясные, четко видящие серые глаза. Пусть они и похожи на пластмассовые, своим странным ровным блеском.

— Да-а-а-й… — мертвец протянул руку к человеку.

— Вот возьми, стоит уже, — Трофим указал рукой на стоявший неподалеку хлеб, водку и бумажный кулек конфет без фантиков.

Неожиданно шестой номер пришел в движение, он согнулся одновременно в поясе и в коленях и сел рядом с едой. Его руки нащупали бутылку водки, совершив несколько неточных движений наконец свернули пробку. Голова запрокинулась и левая рука с болтающимся мизинцем направила водку горлышком вниз. Жидкость с тихим бульканьем потекла в горло мертвецу.

— А-а-а-а, — снова ощерился мертвец, обнажив крупные конические редкие зубы, словно он сам пил эту бутылку. На его переносице появилась мимическая морщина, как будто бы он пытался произвести гримасу удовлетворения.

Трофим во все глаза смотрел на происходящее. Зубр, уронил пустую бутылку, просто разжав ладонь и потянулся к конфетам. Кулек был плохо завернут, поэтому он раскрылся от первого грубого тычка. Схватив рукой несколько розовых цилиндров карамелек он засыпал их в рот и встал. Мертвец в куртке блаженно подкатил глаза и так и остался стоять закрыв их. Снова воцарилась тишина. Тихо посвистывал ветер, разрезаемый острыми листьями камыша, едва слышно всплыло и лопнуло несколько пузырей в озере, пролетев над озером, чиркнув крыльями холодную пасмурную пелену неба каркнул ворон. Зомбированные стояли не шелохнувшись, словно ничего не произошло. Так могло продолжаться сколько угодно долго, но Трофиму нужно было взять образцы, особенно с этого зубастого.

— Послушай, — сказал Трофим, пристально глядя на мертвеца в куртке. Глаза зубастого открылись. — Кто ты? — спросил Трофим, ожидая чуда. Мертвец не отреагировал никак. — Мне нужны образцы…, — сообразив что это будет слишком сложно, он перефразировал, — обмен.

— Обме-е-н, — зловещим шепотом повторил мертвец. В его мозгу очевидно включились все замененные клетки памяти, подыскивая соответствующие комбинации звуков. — Да-а-а.

Объяснить что он хочет получить кусок его тела, а еще лучше мозга, некробиолог не осмелился.

— Я доктор, врач, — указав на себя сказал Трофим. — Я тебя лечить. Лекарство. Бинт. Перевязать. — Трофим подбирал слова, которые могли вызвать у зомбированного правильные ассоциации, одновременно вглядываясь в серые, блестящие кукольные глаза собеседника, ожидая что реанимируемая мозговая деятельность выдаст свое присутствие на лице.

— Не-е-т, — спустя долгие секунды ответил мертвец.

— У него, палец сломан, я врач, я лечу, — показав сначала на себя, потом на Зубра указал Трофим. Еще несколько долгих секунд. Вдруг Зубр пошевелился, повернулся и сделав несколько шагов к ученому выставив вперед левую руку, с безвольно болтающимся мизинцем.

— Док?! — раздался напряженный голос Сагитая в заушниках внутренней связи.

Трофим предостерегающе поднял руку в сторону залегших бойцов. Рука Зубра уже почти коснулась груди человека. Трофим оглядел ее. Грязная серая кожа, прокусанная во многих местах крысами и тушканами, многочисленные порывы которой заделанные серым веществом, но не выпирающие из раны как у первой категории. Такой косметический ремонт, на фоне грязных рук может заметить только опытный глаз, очень прочные толстые ногти, зазубренные сколами, и практический отгрызенный мизинец, болтающийся на лоскуте кожи. Мизинец был еще свеж, а рана оставшаяся на месте пальца уже затянулась и на ней… тут Трофим обомлел, уже виднелся зачаток ногтя. Колония, населявшая этого носителя может синтезировать белок. Такой случай некробиолог не мог упускать, он должен взять образец.

— Обмен! — решительно сказал он. — Я беру палец!

Зубастый продолжал также смотреть мимо человека.

— Ты говорил «да», — четко произнес Трофим, ожидая реакции мертвеца.

— Да-а-а, — повторил ему мертвец.

Быстро развернувшись, Трофим извлек из чемодана скальпель и максимально скрыв его в руке незаметным движением отсек болтающийся мизинец, спрятав его в кулаке. Зомбированные продолжали стоять, не покачиваясь, не подрагивая, не издавая звуков. Подхватив чемодан, чувствуя бешенное сердцебиение от увиденного и проведенной операции он не оборачиваясь скорым шагом двинулся до ожидающего его отряда, который тут же отполз чтобы не быть в зоне возможной прямой видимости мертвецов. Добравшись до своих, Трофим с замиранием сердца раскрыл кулак, в котором, словно самое ценное сокровище всего мира покоился палец мертвеца.

— Я все заснял! — восторженным голосом вскинулся Капезович, доставая стерильную склянку для образцов из своего чемодана, и бережно перегружая в нее палец.

— Док, а что у того, который в куртке, с зубами? — спросил Яков.

Трофим, хотел вытереть вспотевший лоб, но рука наткнулась на стекло. С трудом собиравшись с мыслями он наконец сказал:

— Господа, вирус эволюционировал в следующую стадию. Это невероятно, я прогнозировал, но до сих пор не могу в это поверить, — Трофим ошалело посмотрел на коллегу. — Вирус способен внедряться в костную ткань, а еще он может синтезировать белок, ты представляешь Капезыч?! Он синтезирует!!! — Трофим потряс коллегу за плечи, так, словно хотел вытрясти из него страшное признание или душу.

— Поздравляю Трофим, это же теперь новый организм, это открытие. Что ж теперь нам делать то? — Берик Капезович, также был потрясен, но думать не прекращал ни на минуту.

— Нам нельзя упускать его из виду. Давай Капезыч, дуй с Яковом на Янтарь, тащи пистолет с маячками, надо пометить его, а мы с Сагитаем тут покараулим, — распорядился Трофим.

— А если они уйдут? Как искать вас? — резонно спросил Берик Капезович.

— Поиграем в казаки-разбойники, — усмехнулся Трофим, — стрелками пометим все что можно, не потеряешь.

— Жарайт, — согласился ученый, развернулся и уже почти собрался уходить.

— И это, Берик, вот еще что, — неожиданно остановил его Трофим, — если с физиками пересечешься, сообщи что объекты освоили передачу энергии на расстоянии, я так понимаю что и ее отбор.

Лицо Капезыча, которое было открыто и не защищено забралом с самого начало операции заметно побледнело. Он перевел недоверчивый взгляд с Трофима, на Сагитая, потом на Якова и обратно.

— Скажу, — коротко ответил он и решительно зашагал обратно.

Яков, перехватив автомат двинул за ним. Трофим и Сагитай залегли на прежнее место наблюдения на небольшой возвышенности, откуда хорошо было видно обоих мертвецов, так и стоящих неподвижно, глядящих каждый в свою сторону.

— И чего это его так… перекорежило-то? — спросил Сагитай у Трофима, спустя минут десять тишины.

Трофим помедлил с ответом.

— Ты видел, Сагитай, что ел только один из них?

— Да.

— Так вот, ел один, а заряжался другой.

— Ну и пусть заряжается, — пожал плечами Сагитай.

— Согласен, пусть заряжается. Нечто подобное проделывал еще Тесла больше века назад, сейчас этим уже никого не удивить. Но так эффективно скачивать энергию с объекта, пусть даже он представляет собой синхронную колонию невероятно, — тихо сказал ученый. — А вы не думаете Сагитай, что вместо этого объекта можем оказаться мы?

— В смысле вместо того который ел и пил? — осторожно спросил Сагитай, боясь спугнуть страшную догадку.

— Вот именно. Живого человека эта новая форма жизни, я так думаю, сможет летально обесточить минут за двадцать, за тридцать, и возможно это еще не худшее что с ним может сделать этот организм.

— Мне чтобы развалить его на части нужно двадцать секунд, — решительно заявил боец похлопывая ладонью по автомату.

Трофим перевернулся на спину и положил бинокль на живот.

— Нам чтобы найти его и подойти на нужную дистанцию на открытой местности понадобилось минут десять, — Трофим повернул голову в сторону воинственно настроенного бойца. — А что если он будет прятаться? А что если это будет ночь? А что если будут укрытия? А что если он сам подойдет к нашему укрытию ночью чтобы поесть? — Трофим не весело усмехнулся, порыв ветра принес заунывный вой слепых псов. — От их воздействия не спасает бетон менее метра, и наверняка такие как он смогут одолеть его. Возможно он сможет убить во сне, возможно высосет нескольких, возможно всех. Ты знаешь, что уже есть факты о том что здорового и крепкого сталкера находят утром мертвым, похудевшим без всяких видимых причин? Мы проводили вскрытие, они умирали от голода. За ночь.

— Так что же делать Док? — потемнев лицом спросил Сагитай.

— Соблюдать дистанцию и изучать, очень осторожно и трепетно. Я думаю, что мы еще увидим истинное лицо этого существа.

 

Глава 8. Маячки

Серое небо стало чуть менее серым, красно-оранжевая полоса потеряла контрастность и размазалась где-то наверху, путаясь с рванными облаками и холодным ветром, заставляя его теплеть и согревать охлажденную ночью Зону. Несколько небольших плотей спустилось к озеру, но приметив там мертвецов ринулось прочь, как от опасного для них хищников. Пара осторожных ворон заприметив хлеб каркая, спиралью спустились вниз, распластав черные крылья. Приземлившись в нескольким метрах они также без всяких видимых причин вдруг с вороньим криком сорвались с места и отлого, тяжело вдоль земли улетели прочь. А ведь Трофим помнил, как всего год назад зомбированные выглядели лишь жалкими, проигрывающими существами, способными лишь побираться и выпрашивать крохи у сталкеров, либо обреченно, сбившись в сгорбленную кучу ждать своей возможности пока слепые псы, снорки или другие хищники оставят им крохи со своего кровавого стола. Как много теперь переменилось.

Позади караулившей объектов парочки раздался негромкий писк. Крысы, не всегда отражающиеся на детекторе жизненных форм почуяв запах человека вылезли из своих нор, полюбопытствовать живы ли люди или уже остывают и можно трапезничать? Сагитай лениво шевельнул берцей. Писк прервался и несколько тушек бросившись врассыпную сгинуло под землю, но это будет не надолго. Крысы одни из тех мутантов, которые практически не изменились в своем поведении, они конечно стали в два, три раза крупнее, но их любопытство было сильнее них самих и прихотей Зоны, поэтому можно ожидать, что скоро они вылезут вновь и попробуют каблук берцы на зуб, лишь для того чтобы проверить на что способно двуногое существо над ними. Может движение ногой это все на что оно способно? Тогда нужно будет непременно заняться им плотнее. Некробиолог знал и это. Уж слишком долго они лежали практически неподвижно. Судя по всему семейство крыс здесь не большое, наверное три-пять поколений, это означает сорок, пятьдесят особей, с учетом естественной убыли. Они конечно могут попортить одежду спящему человеку, заставив того уйти с этого места, но рискнуть открыто напасть вряд ли. Как говорил его коллега по этой части, крысы будут вести крайне осторожный образ жизни, пока им критически не перестанет хватать еды, либо на колонию не обрушится какая-либо болезнь, тогда зверьки будут способны на все, загнанные в угол смертельными обстоятельствами они будут атаковать хоть псевдогиганта всеми имеющимися силами.

С момента ухода Берика за оборудованием прошло чуть более двух часов. Глянув на детектор, Трофим наконец увидел приближающегося коллегу, отображенного зеленым сигналом, Якова и два сигнала без идентификации, желтым цветом. Незнакомые сталкеры. До них оставалось метров триста. Еще через какое-то время послышались шаги и на пригорок рядом с ними легло несколько тел. Рядом с Трофимом залег его коллега.

— Я тут помощников пригласил, — указав на сталкеров сообщил Капезович.

— Зачем? — не понял Трофим.

— Ну так, мы же не будем их тут всю жизнь караулить, пометим и обратно. А мужики вон, по маячку за ними походят, понаблюдают, — объяснил Капезович. — Вон тот Саня Клише, а это Серега Капуста, они напарники.

Саня Клише и Серега Капуста, лежащие слева от Трофима, за Сагитаем поочередно подняли руки в приветствии.

— Ты им все объяснил?

— Само собой. Мы то почему задержались, их ждали немного. Рекомендованные, Леха Лампочка за них ручается, мы уже за сутки им оплатили, — немного смутившись своей расторопности сознался Берик.

— Правильно, — кивнул Трофим. — Верно мыслишь, я бы не скоро в эту сторону подумал, — улыбнулся Трофим, прихлопнув коллегу по плечу.

— А то ж. Я ж тебя знаю Трофим Аристархович, ты до ночи можешь тут валяться… — шутливо погрозив пальцем ответил Капезович. — Ну что давай метить?

— Согласен. Кто стрелять будет? — спросил Трофим.

— Док, давай я стрельну, — предложил Яков, — ружьишко то у вас непривычное какое, надо опробовать.

Действительно воздушное ружье, которое было чуть больше пистолета, если снять приклад было сделано специально для таких целей. Бесшумное, легкое, сделанное из деревянных и синтетических материалов, мало интересующих аномалии, больше походило на игрушку. С него невозможно было убить человека, но крысу наверняка. Обычно объектам маячки вшивали прямо в тело, в кожную складку на животе. Здесь же зомбированный не был подготовлен к подобной процедуре и маячок, выполненный в виде небольшого гвоздя с раскрывающейся и стопорящейся шляпкой должен был засесть надежно и незаметно для цели.

— Яков, так чтобы он не заметил, — прошептал Трофим, глядя как боец прилаживает приклад к плечу и крутит верньер простейшей оптики, — можно в одежду.

Боец разобравшись с аппаратом наконец вложил пульку и повернул миниатюрный затвор. Весь отряд уставился на зомбированных с самого утра стоявших без движения у кромки Кисельного озера.

— В подмышку, Док? Там ткань покрепче, засядет надолго, — тихо произнес боец рассматривая мишень.

— Можно и в подмышку, — согласился Трофим.

Едва заметно присвистнуло ружье. Ничего не изменилось.

— Мимо, — спокойно сказал Яков, — пулька легкая, ветром сносит. Патрон, — обратился он к Капезовичу.

Ученый достал из пластикового пенал еще один маячок, вдавив капсулу активировал маячок и передал Якову. Зарядив, Яков снова припал к прицелу. Снова едва заметно свистнуло.

— Есть попадание, — удовлетворенно сказал Яков, — проверяйте.

Трофим и его коллега приникли к детектору, в ста двадцати метрах рядом с красной отметкой Зубра светилась новая отметка, красного цвета, над ней сноской из зеленых цифр значился номер: сто пятьдесят шесть. Отряд синхронно отполз назад и пригибаясь отошел еще на десяток метров, после чего люди распрямились и сошлись в круг.

Теперь можно было посмотреть и на сталкеров. Саня Клише — небольшого роста мужичок лет тридцати в комбинезоне Заря с плотно натянутым на голову капюшоном, карие глаза буравчики, круглый нос, нижняя часть лица закрыта тканевой маской. Серега Капуста лет ближе к сорока, чуть выше, ростом, в малознакомом для Трофиме комбинезоне, вроде как Страж Свободы. На голове неизвестно откуда взявшийся старый шлем танкиста, из которого вытащены громоздкие наушники, а сами уши завернуты назад и подвязаны, лоб покрыт крапинками химических ожогов, уж это то Трофим определял с первого взгляда. Чуть более светлые чем у его напарника карие глаза, нос с горбинкой, густые усы и борода.

— Курить можно, Док? — почему-то обратившись к Трофиму, спросил Клише, стягивая вниз тряпочную маску.

Трофим обернулся в том направлении, где стояли помеченные объекты, которых конечно с его положения не было видно.

— Ветер в сторону, не услышат, — проводив взглядом его движение хрипло отметил Капуста.

— Кури, — чуть пожав плечом сказал Трофим.

Клише и Капуста синхронно достали по сигарете и затянулись с одной спички, предложенной Капустой. Выпустив облачко синего дыма, Клише, как видимо более бойкий из двух сталкеров решил уточнить задачу.

— Так значит, мы дежурим сутки рядом с этими вашими зомбаками, фиксируем если что на вашу камеру, вот она, — он похлопал Капусту по рюкзаку, — и не даем им потеряться из виду. Ага? — спросил он у Трофима, щуря один глаз, в который стремилась просочиться струйка дыма от сигареты.

— Да, — слегка помедлив ответил ученый.

— Если надо больше суток, то оплата по факту, отчет по данным от камеры. Ага? — вынув сигарету из рта и сдув в сторону спросил сталкер.

— Да, — ответил Трофим, чувствуя уж слишком простой подход к делу.

— Ну все, без проблем, Док. Все сделаем в лучшем виде. Приходи завтра, — сталкер улыбнулся, обнажив полтора десятка оставшихся зубов.

Трофим, привыкший иметь более плотный подход к его заказам посмотрел на коллегу, спрашивая взглядом все ли в порядке. Получив утвердительный кивок Капезовича, он протянул сталкерам руку подтверждая сделку и прощаясь. Чуть больше чем через час команда была на Янтаре, где некробиологов ждал очередной анализ крови проводимый раз в две недели, затем либо отдых, либо создание отчета, а «лаборантов» унылое оглядывание детектора, на котором при нажатии нескольких кнопок высвечивался только один объект — некробиолог Гудин Трофим Аристархович, носитель нескольких специальных маячков заботливо установленных в комбинезоне, халате, обуви и работающих на отдельной, специально выделенной частоте.

Двое сталкеров, еще раз проверив положение сто пятьдесят шестого принялись готовить обед. Вообще полноценный обед у этих пытателей Зоны был не частым событием. В походах за артефактами тратить время на разведение огня в открытом, не защищенном от чужого глаза месте было крайней неосторожностью. Хороший огонь было видно издалека, дым и запах готовящейся еды мог привлечь всех, от слепых псов до, не приведи Зона, контролера. Даже если мутант и не планировал напасть на человека, само его присутствие, а также понимание того, что рано или поздно нужно будет уходить со стоянки и возможно путь пройдет мимо его лежки, резко снижало желание задерживаться на одном месте в большинстве случаев. Но Янтарь нынче был благословенным местом для сталкеров. Сейчас на Янтаре было почти также спокойно как на Кордоне, разве что солдаты не дуркуют, постреливая длинными очередями в сторону костров замеченных в бинокль или померещившихся движений. Тут у Кисельного озера была своя слава. Раньше оно было чуть больше, а концентрация кислоты заметно меньше. Это привлекало кабанов и плотей, выкапывавших густые питательные корни камыша и осоки, за ними кровососов и снорков, охотившихся на них, за кровососами тех, кто подбирал остатки — тушканы и крысы. Теперь от всего великолепия остались одни крысы, и те начали потихоньку расползаться по разным местам. Зомбированные были не в счет, тот ученый который привел их сюда, сказал что мертвецы покормлены, не агрессивные если не будоражить и что-то там особое с ними, в общем типа умные, но нашего брата сталкера не проведешь, умнее его нет. Потому и шарится он по всем закоулкам Зоны, за прибытком.

Капуста, поставив нехитрую ловушку из приманки и котелка изловил небольшую крысу и рукой в перчатке теперь держал ее за шкварник, выдувая ей в морду синий дым сигареты. Крыса отчаянно сопротивлялась, пищала, издавала негромкий потрескивающий крысиный рык, но наконец сдалась, повиснув в руке и тревожно шевеля усиками.

— Я тебя, сестричка, отпущу, только хвостик сломаю, — пообещал ей Капуста, — а ты, за это передай там всем вашим, что тут сверху сталкеры, и надоедать нам не надо. Ясно?

Грызун, продолжал тревожно нюхать воздух. Капуста протянул свободную руку к крысиному хвосту и быстрым движением в двух местах сломал ей хвост. Крыса яростно задергалась и запищала, пытаясь выкрутиться из железной хватки мучителя. Но сталкер знал свое дело. Потрепыхавшись еще пару минут грызун снова повис. Капуста удовлетворенно кивнул и осторожно опустил ее на землю. Зверек серой молнией кинулся прочь и исчез из виду в подземной норе.

— Ну что там, Клише? — окликнул он товарища, сидящего на корточках у него за спиной и копающемуся в рюкзаках.

— Я вот думаю, у нас обед из макарошек с тушенкой, или рагу сварганить? Тут с пайков порядком осталось, — не оборачиваясь ответил Клише.

— Давай рагу с тушенкой, — довольно потирая руки сказал Капуста.

— Ага.

Минут через десять в небольшой продолговатой ямке с поддувалом, заиграл язычками пламени огонь. Ветер относил дым в сторону от озера и сталкеры, не рискуя привлечь внимание мертвецов, принялись готовить еду, вываливая содержимое консерв в котелок. Еще минут через пятнадцать дикий для этих мест запах горячей еды, начал разливаться по округе. Сталкеры благодушно заулыбались, сидя на полипропиленовых подстилках на земле и вытянув ноги вдоль костра. Тепла было от него не много, но сталкер и ручной огонь это то что в условиях Зоны долго не живет друг без друга, поэтому полноценно уметь наслаждаться небольшими радостями быта умели лишь те, кто знает что такое неделя проливных дождей и туманов, дождевая вода из ладошки и сухая галета на завтрак, обед и ужин.

Отрезав ножом крупные ломти хлеба, сталкеры сев по-турецки принялись за еду, крякая от удовольствия и обжигаясь. Как и следовало ожидать на запах начали приходить гости, сначала пара ворон хрипло каркнув приземлились на почтительном расстоянии от сталкеров, но походив туда-сюда несколько минут, поняли что им ничего не светит, оскорбительно проорав что-то на своем вороньем улетели прочь. Несколько крыс, тревожно нюхая воздух высунулось из норы, но при первом же взгляде Капусты в их сторону, стремительно скрылись и не показывались больше. А еще спустя время из-за пригорка, со стороны мертвецов появилась плоть. Детектор по прежнему показывал двух мертвецов на прежних места и желтый неопознанный сигнал плоти, вынырнувшей метрах в пятидесяти из низины. Местная свинка поднявшись от болота выставила свою морду в сторону людей и замерла, став уродливым изваянием цвета камыша и старых костей. Сталкеры не обратили на нее никакого внимания, они точно знали с кем имеют дело. Здоровая и не раненая плоть никогда не нападет на человека, даже если он спит. Она так и будет кружить вокруг шурша травою и кустарником, иногда побрякивая обрывками человеческой речи. Этот экземпляр бывшей домашней свинки находился еще в раннем возрасте, разноразмерные удивленные глаза и небольшой для такой круглой морды старческий ротик моргали и пускали нити слюны, задняя часть тела подрагивала от нетерпения. В другое время сталкеры могли бы и покормить ее или принять на нож, если бы было худо с провиантом, но сейчас их задача быть тише воды, ниже травы.

Клише потянулся за небольшим камешком лежащим на земле, чтобы метнуть ей в голову, с такого расстояния он бы конечно не докинул, но уродливая неотрывно следящая за ними морда отвлекала от принятия столь прекрасной еды. Плоть, разгадав намерения человека, пугливо шарахнулась назад не удержавшись на склоне на своих худых ногах, покатилась вниз, в сторону мертвецов. Переглянувшись сталкеры бросились к биноклям и залегли на обзорной позиции, не забыв взять с собой оружие. Мутант отчаянно стараясь остановиться продолжал крутиться вокруг своей оси подкатываясь к зомбированным. Наконец ему это удалось и он, бэкнув как барашек, бросился прочь и от людей и от мертвецов, но к несчастью по прямой он бежать не смог, поскольку в его голове очевидно картинка верха и низа все еще менялась местами. Описав стремительную дугу вдоль края овального озера, он споткнувшись еще раз и сделав три оборота через голову влетел в хорошо видимый зеленый кисель. Протяжно крикнув, мутант затонул, растворяясь в недрах ненасытной аномалии. Сталкеры проводили взглядом мутанта в последний путь. Побурлив немного со дна аномалии слегка отсвечивая полированными гранями всплыл артефакт, определить вид которого с расстояния было невозможно.

— Фортуна, — оскалившись сказал Капуста.

— Ага, — подтвердил Клише.

Переведя взгляд на мертвецов, Капуста поежился. Тот, который стоял с оранжевыми квадратами, так и продолжал стоять к ним боком, а тот странный, который в куртке, чуть повернул голову в их сторону, и Капуста был готов поклясться Зоной, что он их слушал.

День катился к исходу, наметившийся было дождь решил попридержать свою прыть, но сталкеры, знающие обманчивость местного климата соорудили навес, и теперь расположившись у небольшого костерка, у которого стояли горячие кружки с чаем изредка тихо переговаривались, штопая носки, да починяя рубахи. Оружие покоилось рядом и по мере наступления сумерек, все что было вынуто из рюкзаков было упаковано обратно и собрано в походное снаряжение. Издалека донесся голодный вой кровососа.

— Этого нам еще не хватало, — недовольно буркнул Капуста, которому выпало сторожить первую половину ночи.

— Ага. Принесет, так не отвертишься, — подтвердил Клише устраиваясь спать. — Ты сигналки световые поставь подальше, может спугнет, — зевая сказал он, устраиваясь под навесом и подкладывая под голову рюкзак.

Автомат лежал тут же, почищенный и заряженный, готовый к стрельбе.

— А ежели не спугнет? — для формы обратился к товарищу Капуста.

— А ежели не спугнет, отключим газ, — зевая во все горло ответил Клише, — давай Капуста, не шуми без толку, ага?

— Ага, ага, — беззлобно передразнил напарника сталкер.

Ночь стремительно вступала в свои права. Облака, вопреки ожиданию дождя, стали тоньше, в них появились просветы через которые косым лучом ощупывала лицо Зоны луна. Где-то со стороны Кисельного озера донеслись тихие позвякивания. Сталкер посмотрел на детектор, обе красные точки были на месте, не зачем было высовывать носа и вообще шастать лишний раз, звякает и пусть звякает, у него дело известное первая ночная смена. Что-то вроде совы пролетело недалеко от сталкера. Капуста моргнул глазом и, силясь преодолеть темноту, попытался разглядеть что это было. Насколько он знал в Зоне ничего не летает кроме ворон, но Зона это Зона, в ней ничего нельзя знать наверняка. Совсем далеко в стороне научного бункера ярко полыхнула воспламенившаяся аномалия — жарка. Сталкер только хмыкнул в усы, кто же это по темноте умудрился в жарку вляпаться? Ее и слепому видно, нет, нет да искра или оранжевый язычок вылетит, то есть пылинку или травинку с листочком ветер подбросит. А он всегда подбрасывает, над жаркой всегда воздух вверх идет от тепла, а снизу она воздух принимает, надо просто смотреть и не переть наобум, она все покажет.

Час шел за часом. Ночная Зона дышала своей жизнью, ничуть не меньшей чем днем. Мутантам, если они в порядке и нет никакого интереса лезть к людям, на автоматную очередь. Сталкер знал это крепко. Если ты силен и спокоен, и нет греха за тобой, никакой зверь не подступится, а если подранил, не добил или детенышей смял, так тогда ночь-худшее время. Недаром все звероловы ночью по барам сидят, что у долговцев, что у свободовцев, те кто ночью не схоронился не жильцы. Капуста посмотрел на детектор, все спокойно, все на месте, пора будить сменщика. Тихо присев рядом со сталкером он потряс его за плечо.

— Э, бездельник, давай вставай, смена.

— Ага, — ответил Клише, одной рукой хватаясь за автомат, — ща…

Он сделал усилие и сел.

— Спокойно все? — шепотом спросил Клише, потирая свободной рукой лоб и нос, чтобы быстрее проснуться.

— Спокойно, спокойно. Освобождай пока не простыло, — поторопил его Капуста.

Клише встал и глотнул крепкого чая, оставленного специально в металлической кружке с крышкой. Мотнув головой, он подкинул пару поленец в почти потухший костер и глянул на детектор. Все тихо, все на своих местах. Вторая ночная заступила на дежурство.

 

Глава 9. Тень сталкера

На следующее утро от руководства была получена задача — во что бы то ни стало упрочнить контакт с объектом третьей категории и по возможности получить образцы. Такую задачу Лисов Алексей Иванович поставил перед Трофимом, также под ценное указание попал Берик Капезович, как главный помощник главного полевого ученого. Новость и видео оставленное Бериком в тот свой первый приход, когда он приходил за маячками и ружьишком для его установки наверняка наделала переполоху. Лисов долго сидел в кабинете у Водопьянова, что-то обсуждая и согласно кивая редковатой шевелюрой. Время на сборы ушло минимальное, команда из двух бойцов и двух ученых сработалась и возникло некое чувство локтя, каждый чувствовал себя немного зависимым от другого.

Двери бункер захлопнулись, едва заметно пискнув резинками уплотнений. Трофим отодвинув забрало вдохнул воздух и на секунду закрыл глаза. Голова чуть-чуть закружилась и подступила тошнота. Запах разложения — запах смерти незримо присутствовал в воздухе, тревожный знак.

— Чувствуете? — спросил он у всех одновременно.

Бойцы и коллега открыли свои забрала и по его примеру потянули воздух носом.

— Сыростью пахнет, — недолго думая ответил Капезович, — нормально.

Яков тщательно принюхался, затем присел на корточки и потянул воздух близко к земле.

— Паленное что-то…, — уверенно объявил он.

Долговцы стоящие у ворот и только что заступившие на дежурство молча наблюдали за процедурами. Для них это было как посмотреть пляски индейцев, странный и бесполезный ритуал людей плохо понимающих суть вещей.

— Не то, — сказал Трофим. — Ладно пошли.

На этот раз первым шел Капезович. Ученые шли налегке, только полупустые рюкзаки за спинами. Тропинка была известная и будет безопасной до следующего выброса, а выброс как раз обещали скоро. Завтра или послезавтра, но тут угадать точно не получается, единственное что можно самому понять и почувствовать минут за сорок, тут у каждого своя метода. Кто-то смотрит в небо, кто-то щупает землю, у кого шея чешется, а Трофиму становиться тревожно, не так тревожно как при опасности, а с жутковатой нотой одиночества, от которой опускаются руки и нет другого выхода от этого, кроме как забиться в угол и ждать когда волна тяжелой малоизученной энергии прокатится от атомной станции сминая живых и оставляя мертвых до самого Кордона. Запах гнили скоро пропал, уступив место обычной утренней сырости, некстати сгущающимся туманом, глушившим звуки и ограничивающим видимость.

Капезович шел уверенно, ориентируясь по одиноким кривеньким деревцам, мусору, кострищам. Странное дело для Большой Земли местные туманы. Они могут возникнуть из ниоткуда, локально, словно покрывало, брошенное сверху на участок Зоны. Бывают такие туманы, из которых не выбираются, но к таким туманам и подойти очень сложно, попросту страшно. Трофиму рассказывали бывалые сталкеры, что висит такое облачко размером со стадион над известным донельзя местом, а пройти сквозь него не хватает духа. Можно подойти и встать в паре метров, но оттуда такой жутью веет, что нормальный человек ноги уносит пока совсем не проняло. Непонятно что там, и тишина вроде бы, но тишина ждущая, из такого тумана даже тушканы выскакивают как ошпаренные, а крысы через запасные ходы уходят. Один сталкер был из Свободы, поспорил что пройдет облако насквозь. То облачко то совсем маленькое было, всего закрывало с десяток деревьев в Темной Долине. Зашел он туда и не вышел. Туман через час рассеялся, а он на суку повешенный. Сам. Сняли его осмотрели, на лице щетина недельная, припасы какие были в рюкзаке кончены, патроны отстреляны, нож в двух метрах валяется ржавый как будто год прошел. В общем похоронили его, но вывод сделали.

Такие невеселые воспоминания лезли в голову Трофиму. Он не следил за дорогой, вышагивал словно автомат глядя в спину коллеге, крутящего головой во все стороны и время от времени смотрящего на детектор. Детектор сейчас нужен был как никогда, туман сгустился настолько, что видеть можно было метров на двадцать. В общем-то ничего, но в их случае крайне мало.

— Подходим, — негромко объявил Капезович.

В белом тумане смутно различались знакомые очертания пригорка. Нечто объемное и темное виднелось впереди. Трофим взглянул на детектор. Пусто. Ни сталкеров, ни объектов. Впрочем туман вполне мог поглощать сигналы других ПДА и сигналы маячков объектов. Либо объекты могли сдвинуться и сталкеры последовать за ними. В таком случае они оставят знаки и указатели. Отряд медленно приближался к непонятному пятну впереди. Бойцы встав впереди приложив автоматы к плечу медленно обходили нечто, чего вчера здесь еще не было. Где-то впереди, метрах в ста грозно и уверенно рыкнул кровосос. Трофим и Капезович переглянувшись достали свои пистолеты. Сагитай обходивший нечто справа замер на полусогнутых, подняв руку, затем расслабленно махнув ею, выпрямился.

— Это навес, все…

Он не успел договорить фразу, с громким хлопаньем крыльев из-за навеса резко каркая взлетело несколько ворон, тут же исчезнувших в молоке тумана. Трофим отрицательно качнул головой, не все, не все…

Яков обходивший навес слева припал на одно колено, тщательно разглядывая что-то в прицел, затем призывно махнул ученым. Трофим и Берик, не пряча пистолетов поспешили к нему.

— Тут тело, Док, — он указал стволом на нечто лежащее в нескольких метрах от чернеющего пятна потухшего костра.

Сагитай в это же время осторожно подходил к стоянке сталкеров с другой стороны, после чего махнул рукой, показывая, что можно подойти.

— Это Клише, — сказал он.

Действительно в нескольких метрах от костра, на спине, раскинув руки и ноги, выгнувшись дугой лежало окоченевшее тело сталкера. Его трудно было узнать, резко осунувшееся лицо, впалые щеки, провалившиеся от истощения глаз… провалившиеся глаза. Трофим заранее зная что его ждет, прощупал пульс. Уже протягивая руку он знал, что сталкер мертв, холод кожи также говорил сам за себя.

— Кровосос? — тревожно спросил Яков, припав на одно колено и всматриваясь в пространство откуда ранее рычал кровосос.

— Нет, — ответил Трофим, он уже видел подобные тела, всегда выгнутые дугой и окоченевшие так, словно спазм не отпускал их даже после смерти, — сто пятьдесят шестой… он или его друзья.

Мощный удар сотряс воздух. Якова швырнуло назад, автомат вылетел в неизвестность. Словно преломление воздуха пронеслось рядом с бойцом. Коротко стрекотнул автомат Сагитая, где-то на грани видимости преломление воздуха покрылось двумя крапинками крови. Яков кувыркнувшись назад кошачьим движением встал на ноги, одновременно выхватывая два пистолета, которые выглядели гораздо серьезнее игрушечных ПМ-ов ученых. Броня на груди бойца вспучилась и застыла тремя рванными бороздами. Ученые встали между бойцами целясь в туман. Никто ничего не говорил, все знали, что кровосос начал свой танец с людьми. Ему нужен лишь один, которого он утащит с собой в туман и выпьет, сломав перед этим кости. Внезапно развернувшись Яков открыл огонь с обоих рук, преломление воздуха метнулось в сторону, яростно рыкнув. На это раз еще два кровяных цветка появилось на теле мутанта, хриплое дыхание понеслось в сторону, словно чудовище закашлялось. Рык затих одновременно с эхом пистолетных выстрелов. Тишина. Туман белой взвесью висел в воздухе, предательски скрадывая очертания предметов, но звук в этом тумане, в отличие от других слышался четко, едва только шуршание ног отряда замирало. Слабо слышимое сипение легкого переместилось с лева на право, где стоял крепко сжимая автомат в руках Сагитай. Тихое сипение то отдалялось исчезая, то приближалось. Бойцы каменными изваяниями целились на звук. Кровосос был возбужден и раздосадован, ранения доставившие ему неудобство не были смертельными, но контролировать себя он видимо уже переставал. Шаги его перестали быть бесшумными, дыхание выдавало местоположение. Вот легкое сипение прекратилось и едва слышимое шуршание травы торопливой сточкой метнулось к группе. Сагитай стремительно швырнул автомат навстречу звуку и одновременно пригнувшись ринулся навстречу мутанту. Остолбеневший от удивления Трофим увидел как наткнувшись на нечто буквально в паре метров от его лица, автомат отлетел в сторону, а боец наткнувшись на полупрозрачное тело кровососа, схватив его за пояс полетел в его сторону. Еще в полете, Сагитай обхватил тело мутанта ногами и пряча голову в подмышку кровососу свалился на землю. Поскольку мутант был тяжелее и его скорость была выше они, пролетев между учеными, сцепившись упали на землю. Тут кровосос при все его силе оказался не в своей стихии. Упав, он упираясь руками в землю попытался встать, но ноги обвитые бойцом не позволили ему сделать это. Взревев мутант что было силы полоснул когтистой лапой пытаясь срезать человека висевшего у него под брюхом, но человека уже там не было. Боец молниеносно вынырнув из под мутанта уже сидел у него на пояснице, просунув ноги между бедер кровососа, а руки проведя подмышками сцепил у него на шее за головой. В ярости, взметая комья земли и травы, повинуясь вынужденному положению кровосос перевалился на спину, не в силах разорвать захват борца. Еще секунда и приставленный в упор пистолет Якова в два выстрела снес черепную коробку кровососа, оставив лишь связку судорожно извивающихся щупалец и почти черную кровь мутанта, льющуюся на забрало лежащего под ним бойца.

— Хорош! — с явным удовлетворением сказал Яков.

Сагитай выбрался из под тела, почти ничего не видя из-за залитого кровью забрала. Позади него раздалось шипенье, он замер медленно опуская руку к кобуре. Яков окаменев целил с обоих рук в пространство позади него. Кровосос забившись в последних судорогах затихал, лишь редкая мелкая дрожь протягивала его тело.

— Спокойно… — сказал Берик, — это я знаю, это я сам.

С этими словами он прошел мимо Якова к Сагитаю, рука которого уже почти касалась кобуры, и протянул руку к спине бойца. Тихо крякнув он повернул вентиль баллона до конца. С шумом вырвался освобожденный из заплечного плоского баллона воздух, не менее облегченно выдохнули оба бойца.

— Сломал зараза, лучше совсем давление стравить, чем шипеть всю дорогу, — по возможности спокойнее сказал он, но в конце дал петуха, фальцетом выкрикнув слово «шипеть», сказывалось только что пережитое напряжение.

— Чего орешь то? — сдерживая неуместный смех спросил Яков, у которого также пережитый всплеск адреналина искал выхода.

— Док, салфетку дай, — попросил Сагитай, не в силах очистить замызганное забрало грязной рукой.

Трофим, вынул из кармана салфетки, которые носил с собой и протягивая их сделал несколько шагов вперед, запнувшись о что-то на земле, он нелепо упал на Сагитая, который ничего не видя отшатнулся и споткнулся о тело кровососа, упав на него спиной.

— А, твою ж дивизию, Док, — ругнулся он, — теперь еще и сзади чистить…

Яков громогласно расхохотался. Отряд пришел в себя, теперь нужно было пересчитывать потери. В потерях числился один автомат Якова который улетел неизвестно куда выбитый кровососом, его же бронежилет, который сохранил ему жизнь и внешний вид Сагитая. Автомат, брошенный навстречу кровососу оказался без повреждений, за исключением сбитой оптики, которую боец снял и положил в подсумок. Весь отряд остался при пистолетах. Автомат можно было найти когда туман разойдется, но сколько ждать до этого момента было неизвестно, а до тех пор нужно быть наготове. Кроме кровососа в тумане могут быть и другие любители человечины.

Но долго ждать не пришлось. Метрах в сорока свистнув и расплывшись ярким пятном взлетела сигнальная ракета. Бойцы переглянулись. Они поняли назначение этой сигнализации и присев на одно колено приготовились для стрельбы. Детектор жизненных форм молчал, казалось бы всего несколько десятков метров, он должен был одолеть и просканировать туман, но с этим туманом он был не в силах сладить. Сама жидкость такого тумана была источником электромагнитных помех. И вот наконец разрывая клубящиеся клочья тумана проявился силуэт идущего человека, детектор показал условное обозначения сталкера Капусты, которого можно было узнать уже спустя несколько секунд и без детектора. Подойдя ближе с каменным лицом, он опустился на колени перед телом напарника и снял шлем, обнажив седеющую голову.

— Забрала Зона напарника…,- он утер лицо рукавом. — На Док, это тебе, он протянул камеру. Твои мертвяки на юг пошли до Пепелища, там я их и оставил. Сутки кончились. Мы в расчете.

— Помочь? — с сочувствием спросил Трофим.

— А? — поднял не понимающие глаза к спросившему сталкер, — Не, не надо, я сам. Схороню брата, мы уже с ним два года вместе Зону мнем. Мяли… — поправил он помедлив. — Я его не трогал, оставил как есть, думал Док подскажет что случилось.

— Так ты не видел что было? — спросил Трофим, присаживаясь рядом.

— Нет. Я первую смену отстоял, все тихо было… кровосос только где-то не далеко ютился… но он наш дух чует, не рискует.

Капуста посмотрел на испачканного черной кровью Сагитая, потом его взгляд скользнул по брошенной стоянке и он увидел обезглавленный труп кровососа, возле навеса.

— А, я смотрю, вы его уже прижучили, — он не весело усмехнулся, — молодцы. Так напарник мой…, — Капуста, хлопнул по нагрудному карману комбинезона Заря, погибшего сталкера и достал оттуда пачку сигарет. — Угости, друже, — обратился он к покойнику. — Мои вышли.

Достав одну сигарету и прикурив он засунул пачку обратно в карман напарника.

— Так напарник мой, — продолжил Капуста, — вторую часть отстоять должен, только не достоял. Я чутко сплю, бывает и не сплю даже, так лежу для вида с закрытыми глазами и то ничего не услышал. Только к утру чувствую не то что-то, глянь, а он уже прибран…, -сталкер затянулся, задумавшись о чем-то своем.

Яков придирчиво осмотрел труп.

— Значит ни звука, ни следов? — переспросил он.

— Да, — подтвердил сталкер, — я то многих видел. Тех кто так умирал тоже. Их Зона прибирает. Только уж не думал то, что Саньку то тоже примет, — он вздохнул.

— И давно такое? — спросил Трофим, чувствуя как холодок пробежал у него по спине.

— Какое? Такое, чтоб в небо смотрели на последнем? — уточнил Капуста, — это посчитай… я тут уже года четыре хожу, ну вот считай года три назад стала Зона мужиков прибирать. Я это точно помню, Слипый, мне тогда про Черного Сталкера рассказывал, как раз в сентябре это было, — Капуста встал с колен и отошел от тела, жестом пригласив за собой остальных.

Ученые переглянулись. Три года это самый большой срок из когда либо слышанных. По их наблюдениям первые подобные случаи стали возникать месяцев восемь назад.

— Знаешь небось Док, про Черного Сталкера то? — сталкер сплюнул в сторону.

Трофим знал несколько баек про этого сталкера, но никогда не прислушивался к ним. Зона всегда полна всяких суеверий, примет, мифов и разгадывать их и переслушивать не хватит ни сил, ни времени. Но теперь что-то жуткое проявилось в этом образе Черного Сталкера. Трофим вдруг вспомнил, острые, конические, далеко отставленные друг от друга зубы сто пятьдесят шестого, на почти человеческом лице ожившего мертвеца. Бессмертного сталкера. Трофим встряхнул головой, наваждение какое-то. Миф — это миф, а его работа — это работа с вирусами, вжившимися в тело человека, заставляющими его двигаться и добывать для них пропитание.

— Я вот сколько по Зоне хожу, никогда не видел тех кто его видел и кто с ним разговаривал, — заявил Капуста, — вон были пару человек, под пузырьком рассказывали всякое, да только под пузырьком, в баре, после ходки и не такое расскажешь. Так что, брехня это все Док, — сталкер махнул рукой.

Трофим боролся с некоторым раздвоением в его голове. Сто пятьдесят шестой, третья категория, переходящая в четвертую и пятую… Черный Сталкер, первые умерщвляющие истощения три года назад, Сагитай пристально смотрел на Трофима. Истолковав молчание Дока, как окончание разговора, вступил Яков.

— Ты, Капуста, где его хоронить будешь? — спросил он.

— Тут до похоронного недалеко, мы еще при жизни договорились, что если кто первый из нас душу Богу отдаст, то другой его в аномалию снесет, чтобы Зона не тревожила больше. Не гоже сталкеру после смерти по ее прихоти побираться, — ответил Капуста. — Я его в озеро снесу.

— Помочь? — предложил Яков.

— Да нет, он сейчас легкий… я не трогал, но я знаю. Выпила его Зонушка насухо, как кровосос. Так что я один отнесу, это наше дело. Ты бы это, Док, — сталкер посмотрел на Трофима, — ты бы шел за своим зомбаком, а то он шустрый больно.

Трофим озадаченно посмотрел на Капусту.

— Я говорю, шустрый твой зомбак, ходит быстро почти по-людски, — повторил сталкер, — я его с утра на детекторе вел, сразу после того как Санька то отбыл, тумана не было. Если бы не детектор, я б не уследил.

— А что с другим, который с нашивками? — спросил Трофим.

— За ним не смотрел, Капезыч мне на этого как на главного указал, — Капуста кивнул на стоящего рядом ученого. — Сдается мне тот с нашивками тоже на Пепелище подался, только своим путем. Там, — сталкер указал рукой направление откуда пришел, — туман метров через двести заканчивается, идти можно, так что решайте.

Тем временем Яков с Сагитаем нашли автомат. При ударе кровососа, он отлетев метров на десять за спину бойца и воткнулся стволом в землю посреди кустарника. Найти его в таком положении было почти невозможно, но бойцы каким-то чутьем отыскали его среди зарослей. Яков споро почистив его определил, что тот совсем не пострадал.

Попрощавшись отряд двинулся на юг, в указанном сталкером направлении. Туман действительно если не редел, то поднимался вверх. Скоро стали отчетливо видны травинки и мусор, если пригнуться и посмотреть вдоль земли, чуть позже туман освободил от себя расстояние до пояса, еще дальше поднялся до груди, оставаясь висеть выше плотным белым одеялом. Еще дальше он образовывал свод над головой и уходил вверх, плавно перетекая в облака. Складывалось такое ощущение, что облака воронкой сходили вниз, центром же воронки являлось Кисельное озеро. Бойцы крутили головами разглядывая это странное явление. Еще через несколько сотен метров появилось солнце, окрасившее раскинувшееся перед ними пространство в чуть более контрастные цвета.

Тем временем до Пепелища идти было еще далеко. Трофим теоретически знал как туда добраться. По прямой расстояние было не больше трех-четырех километров. Но прямых дорог в Зоне как известно нет, вернее есть одна прямая дорога, но только на тот свет, ее конечно отряд не желал использовать. Скоро отряд миновал условные решетчатые заборчики, отделявшие сектор Янтаря от остальной территории. Дальше дорога была менее безопасной. Тут вполне могут быть бандиты и слепые псы, что конечно не исключает других мутантов. Но открытое пространство и ушедший вверх туман давали человеку преимущество. Детектор снова заработал в штатном режиме, определив нескольких зомбированных метрах в трехстах слева от движения отряда. Впереди виднелся выгоревший остов вертолета, без лопастей. Местами плешивая, а местами поросшая метровой полынью земля давала возможность спрятаться мелким хищникам, брошенная кем-то винтовка Мосина, поросшая вьюнком, несколько притаившихся птичьих каруселей, которых Трофим, идущий по праву более опытного первым, разглядел по круговым остаткам разбросанных тряпиц. Возможно кто-то из сталкеров пошвырял в аномалии для наглядности мусор. Еще дальше слева начинал прорезаться овраг, по дну которого мелкими невидимыми кучками поросли трамплины. Поравнявшись с оврагом, ученый бросил вниз комок земли. Тот, наткнувшись на невидимую преграду с сухим шелестом вылетел обратно, разнесенный на мелкие кусочки. Бойцы и Капезович, почтительно держались чуть дальше от края оврага. Трофим же, искренне увлеченный процессом самостоятельного прокладывания дороги до Пепелища, часто поднимал голову в поисках примет аномалий, подкидывал вперед болт и шел за ним старательно смотря себе под ноги. Получалось довольно не плохо, если сделать сноску на то, что за дальними рубежами он не следил, но это делала остальная команда. Овраг, поросший высокой серой полынью тем временем продолжал расти и в глубь и в ширь. Через какое-то время впереди над оврагом стало заметно движение воздуха, а потом и сам виновник этого явления, большая и сравнительно безопасная в своей приметности аномалия — разлом.

Разлом всегда прятался в оврагах, ямах, земляных трещинах. Он представлял собой обширный тепловой участок, раскаленный до оранжевого свечения земли и камня устилающих его дно, которое становилось тем глубже чем старше была аномалия, постепенно прогорая вниз и вширь. Счетчик радиации показывал незначительное повышение уровня, хотя разломы славились своими запредельными показателями радиации. Склоны оврага из-за высокой температуры спеклись в стекло, превратившись в опасную ловушку, по стенкам которой невозможно было выбраться. Внутри аномалии прочно зацепившись за раскаленную поверхность, то тут то там росло несколько кристаллов и весело прыгало два оранжевых мяча, артефакты, достать которые было невозможно. Это подтверждали и несколько человеческих силуэтов на гладком раскаленном дне аномалии, да небольшие хрупкие несгораемые останки комбинезонов, все что осталось от сталкеров, рискнувших спуститься внутрь. Как оказалось и комбинезоны и люди все оказалось сгораемым, вопрос только во времени. Сталкеров аномалия со временем съела вместе с костями, оставив только едва различимые контуры на дне и тени на толстых стеклянных стенах. То что это были не зомбированные, подтверждала пара открытых и оставленных неподалеку рюкзаков. Если поискать с обоих сторон оврага, то наверняка бы нашлись и другие. Яков автоматом указал на что-то на дне разлома. Трофим присмотрелся, едва видимый, полупрозрачный артефакт, дрожащий и меняющий размеры, подрагивал то чуть воспаряя над раскаленной поверхностью вместе с искорками прогорающей земли, то опускался вниз, взбивая своим небольшим весом раскаленный оранжевый пепел. Полупрозрачная поверхность артефакта преломляла свет разлома, и отражала ровный, ни с чем не сравнимый мягкий оранжевый свет. Зачарованный красотой редкого артефакта группа остановилась.

— Пламя, — негромко сказал Яков.

Несмотря на то, что при всей его мощи разлом казалось должен реветь, он только изредка издавал легкое потрескивание или шипенье, практически не слышимое при ходьбе.

— Красивый, зараза, — подтвердил Сагитай. — Нам его никак не достать, Док?

Трофим хмыкнул. Уже скольких сталкеров и опытных и других заманил к себе разлом. А поскольку серьезных артефактов было целых три, два первых очевидно огненные шары, вытащить их оттуда никто не смог. Уж им ли «лаборантам» тягаться с теми, чьи кости превратились в золу и пепел на дне этого оврага. Трофим огляделся, подошел к лежащему открытому рюкзаку, достал оттуда вздувшуюся консерву и бросил ее в аномалию. Консерва почти долетела до дна, но не коснувшись его взорвалась десятками брызг, которые устремились наверх, но не сумели вылететь превратившись в горящие частицы. По дну аномалии, словно по речному песку прокатилась волна огненных возмущений, на несколько секунд вдруг застрекотал счетчик радиации, а после затих, констатируя успокоение фона. Впечатленные демонстрацией, все четверо смотрели на огненную картину.

— Есть отставить, — сказал Сагитай, с трудом отрываясь от притягивающей взор аномалии.

— Это еще чистый разлом, — сказал Берик глядя на контур сгоревшего сталкера, который как будто начал шевелиться под воздействием возмущений, образуя бесплотную тень. — Есть такие которые вместе с пси аномалиями срослись, там я понимаю задерживаться никак нельзя, или бегом оттуда или сам шагнешь… вон к ним… к теням.

Трофим развернулся и пошел. Остальные молча проследовали за ним. Петляя и меняя направление, отряд медленно пробирался к Пепелищу. Как Капуста смог за несколько часов сходить и туда и обратно, Трофим мог только догадываться. Сейчас уже было около трех часов дня, а конечный пункт Пепелища, только показал свои черные трубы. Первым подал голос Берик.

— Трофим Аристархович, давай привал сделаем, а? — нарочито жалобно попросил он.

В самом деле ноги потяжелели, а если и делать привал, то лучше здесь, пока ничего не мешает.

— Давай сделаем, — согласился Трофим, чувствуя вдруг насущную необходимость отдохнуть.

Группа села вкруг и прямо на земле разложила нехитрый обед. Бойцы носили с собой обязательные пайки, Берик достал колбасы, воды и хлеба, Трофим же оказался самым неподготовленным, точнее вообще не подготовленным хоть к какому-то подобию похода. Когда он неловко себя чувствуя достал из рюкзака холщовый кулек с карамельками на лице у Якова появилось сложное смешанное чувство брезгливости и удивления, и Трофима вежливо попросили убрать это прочь. В итоге, два пайка, большая половина припасов Капезовича было попилено на четверых и употреблено. Некстати погода, все время показывающая солнышко вдруг испортилась и небо затянули сумрачные, не предвещающие ничего хорошего облака. В отдалении стая слепых псов громко синхронно завыла разными голосами, вселяя тревогу в души людей. Потратив не более пятнадцать минут на отдых, группа подгоняемая холодным ветром и обгоняющей их пылью, двинула к сгоревшей дочиста деревне и прилегающему к ней кладбищу, что все вместе именовалось среди сталкеров как Пепелище. Позади на расстоянии четырех сотен метров, на грани чувствительности детектора, рассыпавшись широким полукругом, низко пригнув головы беззвучно начала загонную охоту стая слепых псов.

 

Глава 10. Пепелище

Пепелище для сталкеров представляло собой в основном старое кладбище с множеством деревянных крестов и провалившихся могил, среди которых хаотично поросли воронки, карусели и жарки, горячие пятна которых определялись не только повышенной температурой, но и значительным радиоактивным фоном. Наличие аномалий казалось должно было бы уничтожить деревянные конструкции, но по прихоти Зоны, большая часть из них устояла, только слегка накренились кресты, да ветхие оградки из железа схватились черной пленкой, удерживающей металл от разрушения. Деревня же, название которой утрачено выгорела и разрушилась почти полностью. С десяток домов еще имели обрушенные останки стен, остальные полтора десятка могли похвастаться разве что кучками поросшей травой золы, да полуразрушенными печами, редкие уцелевшие трубы которых черными пальцами указывали в небо. Кое-где битые аномалиями упрямо росли изуродованные, низкие, кряжистые березы, иногда просовывая зеленую макушку в разрушенные проемы уснувших домов.

Отряд медленно приближался к Пепелищу. Трофим, несмотря на всю кажущуюся простоту работы проводника регулярно терял и не находил болт. Не видя куда он отлетел, он кидал туда что-нибудь еще, пока наконец Яков не подобрал с земли проржавевший обломок трубы и не стал кидать его сам. Обломок летел недалеко, но потерять его было не возможно, он с треском влетал в траву и оставался лежать там, ожидая пока его подберут и кинут вновь. Так они прошли половину дистанции, пока он не влетел в жадинку. Жадинка — небольшая не видимая аномалия размером до метра, хватала все что в нее попадает и одушевленное и не одушевленное, но не сразу. Сталкера вступившего в аномалию, жадинка нежно прихватывала за обувь, и если он был в сапоге, а не в берце он мог успеть выдернуть ногу, если же в берце, то она прихватывал и ногу, не отпуская ее вместе с хозяином. Единственным спасением было нагрузить аномалию разным хламом, чтобы она распределив свое усилие на остальные предметы, ослабила хватку, но одиночка ничего не мог предложить жадинке кроме рюкзака, и дожидался либо помощи, либо смерти. Наклонившись за трубой Яков вдруг не смог оторвать ее от земли, сделав рывок он высвободил уже подгруженную аномалией руку, ошалело глядя на оставшийся на земле обломок, он отступил назад. Стоит ли говорить, что болт, вдруг прилипший к земле, а не отскочивший от нее, указал бы отряду на сомнительное место.

— Ого, — растерянно произнес Яков.

Трофим со вздохом достал болт, всего с десяток металлических предметов было у него в подсумке, большая часть из которых была подобрана тут же в поле. Там лежали несколько ржавых болтов и гаек разного размера, железнодорожный костыль, сломанный надвое пруток арматуры, старые разбитые наручные часы, пара камней. Тот запас из тридцати новых красивых болтов, который он часто считал лишним грузом весь вышел, застряв в аномалиях или просто потерявшись в траве. Болт брошенный «пристрелявшейся» рукой Трофима, пролетел в другую сторону и плюхнувшись в хорошо видимый пяточек земли отскочил в сторону, как и полагается. Отряд двинул было за ним. Яков, же развернувшись вдруг замер, приложив автомат к плечу.

— Что там, — спросил Сагитай, — видя как вдруг собрался его напарник.

— Нас ведут, — негромко ответил Яков, — собаки.

Сагитай посмотрел на детектор.

— На триста пятьдесят метров чисто, — сказал он.

— Они с дистанции, вон я вижу, — он указал рукой несколько направлений.

Сагитай достал снятый с автомата прицел и посмотрел в него. Трофим и его коллега остановились.

— Что будем делать? — спросил у всех сразу Берик.

Трофим понятия не имел что будет делать, обычно в таких ситуациях на Янтаре он слушался проводников, либо нажимал тревожную кнопку и находил безопасное место.

— Тут мы их не положим, — сказал Сагитай, покусывая губу. — Трава высокая, вплотную. Надо выбираться, до домов. Давай Док, веди.

Трофим развернулся и продолжил движение в сторону Пепелища, до которых оставалось метров триста. Тут он понял причину постоянно гнетущего его беспокойства. Выброс! Скоро будет выброс! Внутреннее известие обожгло его изнутри, оставив гул нарастающей тревоги.

— Скоро выброс! — крикнул он, понимая, что никто из них не знает где здесь можно спрятаться, а собаки… слепые псы знают что их ждет, потому и не нападают.

— Идрить — колотить, — выругался Сагитай, — час от часу не легче, обещали же завтра, послезавтра, Док?!

— Ошиблись, — ответил Трофим, кидая следующий болт.

Сагитай как заправский сталкер завернул сложное ругательство, в котором участвовали два местных метеоролога, их руководитель, несколько снорков и слепых псов. Поднялся ветер, низко шумящий в отдаленном леске и посвистывающий травой под ногами.

— Есть сигнал, — выкрикнул Сагитай, — сближение.

Слепые псы лишь кажутся не серьезными противниками. Зачатки телепатических способностей позволяют им определиться и выделить наиболее испуганную, раненую или ослабленную жертву, успеть неожиданно увернуться из прицела, считав картинку с выцеливающего его человека. Тактика у этих мутантов была проста и эффективна. Собака легко переживала касательные ранения и наседая стаей они заставляли неопытных сталкеров расходовать весь боезапас. Если сталкер держал патроны до верного, то стая окружив одиночку или группу начинала проскакивать мимо людей, все-таки вынуждая их отстреливаться. После выхода последних патронов, мутант прекрасно понимал, когда человек становится беззащитен, мутант бросался уже в настоящую атаку. После этого каждый из псов тащил человека за конечность, растягивая его вдоль земли, а другие искали слабые места в броне, если таковая имелась на человеке, либо отделяли конечности. Собаки как правило, выбирали самого слабого и незащищенного члена группы, поэтому для мощных челюстей слепых псов не было особых сложностей расправиться с большинством комбинезонов и курток сталкеров. Остальным же членам группы, оставшимся без оружия, деморализованным позволялось бежать, в зависимости от численности стаи. Если одного человека им было не достаточно, то без особого труда они добывали второго, уцелевшие же сталкеры, вынужденные бросить товарищей нередко ломались, становились угрюмыми одиночками, по понятным причинам не желающими рассказывать об этих историях. Человек в смятении, испугавшийся чего-либо, вполне мог спровоцировать слепых псов на нападение, да что там говорить, даже дворовые собачки с Большой Земли начинают прихватывать за штанину испугавшегося их человека. А здесь в Зоне, слепые псы знали толк в человечине. Только сталкер ветеран мог уверенно держать псов на дистанции, как и всякого матерого зверя его чуял всякий мутант, знающий, что такие как он даже без оружия могут оказаться не по зубам.

Трофим прибавил ходу, чувствуя как холодное чувство приближающейся беды подкрадывается к сердцу. Сагитай неотрывно следил за детектором, держа наготове автомат.

— Двести метров, шестнадцать штук — сцепив зубы процедил Сагитай.

Впереди ухнул трамплин, среагировав на брошенный в него камень. Отряд замедлился и поменял курс, стремясь достичь остатков домов.

— Сто пятьдесят метров.

Капезович достал пистолет. Трофим определившись с направлением снова перешел на быстрый шаг. До ближайших домов было еще метров двести.

— Сто метров, — готовя автомат сказал Сагитай.

Коричнево-черные бревенчатые стены домов манили своей близостью. Несколько лохматых березок кланяясь ветру будто манили и поторапливали отряд.

— Семьдесят. Шесть справа, десять слева, — доложил боец. — Сходятся.

Слепых псов стало видно невооруженным глазом в высокой траве. Крупные, с облезающими клочьями шерстью, из под которых у некоторых виднелись язвы, припущенной широкой головой с темными пятнами недоразвитых глаз, желтоватые, пегие, серые шкуры петляя между вениками высокой травы сходясь полукругом к отряду. Чуть-чуть дрогнула земля, передавая импульс готовящейся к выходу энергии. Диким ором отозвалась стая ворон кружившаяся над головами спешащих людей.

— Давай, Трофим, выручай, — нервно поторопил приостановившегося ученого Капезович.

— Ближайшая справа, двадцать, — выкрикнул Сагитай.

Одна из собак пегой масти тяжело подскакивая бросилась наперерез отряду. Капезович выстрелил на ходу. Пес, даже не думал уворачиваться, Сагитай направил в его сторону автомат, мутант, резко развернувшись потеряв былую неуклюжесть бросился в сторону. Яков двигаясь то одним боком, то другим прикрывал отряд, стараясь держать собак в зоне видимости. Еще одна собака, уже слева от отряда бросилась к Трофиму. Капезович, не умеющий как и вся его братия толком стрелять, не целясь выстрелил несколько раз. На удивление его стрельба возымела эффект. Одна из пуль ПМ впилась собаке вбок, заставив ее харкнуть лаем, развернув на ходу. Это повлияло на всю стаю. Преследователи вдруг синхронно сбавили ход и навострив уши смотрели на убегающую на трех лапах собаку, которая отбежав с несколько десяток метров завалилась в траву, потерявшись из виду.

— Ага, падла! — восторженно заорал ученый, на эмоциях выстрелив еще несколько раз в воздух.

— Береги патроны, наука, — прикрикнул Сагитай.

До домиков оставалось метров пятьдесят, понимая что добыча не собирается занимать круговую оборону, несколько псов одновременно бросились на замыкающих колонну бойцов. Яков от бедра короткой очередью с одной стороны полосонул по псам, Сагитай также веером выпустил пол обоймы в другую сторону. Раздался скромный выстрел Капезовича и щелчок разряженного магазина еще одна собака, сбившись с бега громко скуля покатилась по траве, где ее еще катящуюся пробили прицельные короткие очереди автоматов.

— Как ты это делаешь? — оглядываясь через плечо, спеша и стараясь не споткнуться громко спросил Яков.

— Никак, я просто стреляю… второй раз в жизни, — довольно улыбаясь ответил Берик, с трудом заряжая пистолет.

— Так держать, Капезыч, — похвалил Сагитай, — поднажали.

Трофим, так и не взявший в руки пистолета, держал в одной руке детектор, в другой болт вырвался на десяток метров вперед, отстающие поспешили за ним. Псы потерялись из виду, залегши в траве, хотя детектор ясно видел россыпь красных точек вокруг отряда. Отряд двуногих не стоил таких жертв, потеря одной особи не отменяла охоты в целом, но псы умели ждать, а ждать судя по краснеющему небу оставалось недолго.

Прижавшись к стене недогоревшего дома отряд смог перевести дух. Собаки выжидали в траве. Действительно зачем лезть на рожон, если очень скоро они получат двуногих еще тепленькими. До выброса по ощущениям Трофима было минут двадцать, сказать что нужно срочно искать укрытие на четверых — значит не сказать ничего. Небо стремительно темнело, приобретая красный цвет, резко меняющий направление ветер кинул гроздь мусора во множество находящихся на Пепелище аномалий, заставив их вспыхнуть, выдохнуть, заискрить или хоть как-то проявить себя. Пользуясь моментом, Трофим выглянул из-за стены на заброшенную деревню, окрашенную в красный цвет ожившего неба. Среди покрасневшего воздуха крутились вихри птичьих воронок, сжигая влетевшую в них пыль и листья, искрили ряды жарок, дрожащими пузырями преломления красного воздуха дрожали трамплины, несколько теней неизвестных Трофиму аномалий танцевали в углах одной из разрушенных изб. Среди этого инфернального хаоса, под кровавым небом стояло в рвущейся под порывами ветра одеждой несколько мертвецов. Некоторые были вооружены, некоторые другие были помечены оранжевыми квадратами.

— Что делать Док? — тихо спросил Яков, оказавшийся рядом с Трофимом и немного растерявшийся от увиденного.

— Искать погреб, склеп, все что угодно и не стрелять, Яков, не стрелять, — ответил Трофим. — Времени нет.

Отряд пригнувшись, чувствуя как убегают последние минуты ринулся на поиски укрытия. Землю под ногами ощутимо тряхнуло, в воздухе появилось низкое гудение набирающего силу выброса. Места среди домов были достаточно хожены мертвецами, которые на счастье не проявляли интерес к людям. Первая более менее сохранившаяся изба была той, к стене которой изначально пришел отряд. Бросив несколько кусков земли и камней каждый, отряд быстро зачистил небольшую площадь, оказавшуюся свободной от аномалий. Бойцы бросились простукивать и очищать ногами полы комнат.

— Должен быть подпол, — нервно расчищая руками и ногами грязь и золу твердил Яков.

Из соседней комнаты вышел Сагитай и Берик, разведя в сторону руками, показывая что ничего не нашли.

— Хоть в печку лезь, — сказал Капезович.

— Я не пролезу, — хмуро ответил Яков.

— Я тоже, — повторил Сагитай.

— Не поможет. Следующую, — скомандовал Трофим.

Время поджимало все сильнее и сильнее. До следующей избы они уже добежали, тропинки мертвецов были видны и не было возможности на такую роскошь, как проверить ее болтами. Опять в дверные и оконные проемы полетели комья земли и камни, чисто, за исключением одного зомбированного стоявшего у дальнего окна, но никто уже не обратил на него внимания. Отряд бросился внутрь, распределившись по комнатам. Снова ничего. Землю тряхнуло в третий раз. Холодное чувство отчаяния тоскливой петлей стягивало сознание бойцов. Неужели им суждено вот так как и многим другим сталкерам вдруг не вернуться с ходки?

— Следующий дом, — крикнул Трофим, прерывая вой и шум ветра.

Отряд метнулся в следующий дом. Комья земли и камни, вспыхнувшая на входе жарка, не пускающая внутрь. Сталкеры метнулись через окна, подсаживая друг друга. Роковая дрожь, которую невозможно перепутать ни с чем другим передалась по земле… все, конец. Все еще не веря в происходящее, люди бросились по комнатам, не прокидывая ее землей или камнями. Бешено выл ветер, неся от ЧАЭС красную энергию смерти. Дом оказался не пригоден для защиты людей от выброса. В отчаянии отряд собрался в круг друг перед другом. Сагитай и Берик открыли забрала. Бледные, с мрачно поблескивающими, провалившимися от стресса глазами.

— Вот и все люди… — чужим голосом сказал Яков, и каким то одним большим движением взмахом своих огромных рук обнял всех троих. — Прощайте. Кого обидел, простите Христа ради, — Яков перекрестился.

У Сагитая блеснула слеза.

— Брат… — он обнял Якова.

Еще несколько секунд шума и ветра, красной бури. Трофим выдохнул и с холодной решимостью подошел к окну, если уж встречать смерть, то только лицом к ней. Шум в голове пульсировал в такт адским порывам ветра, но подойдя к окну он увидел, что окрашенный в пронизывающий красным лес стоит недвижно, местные березки также стоят не шелохнувшись. Полный штиль, шум лишь в их голове, пока они все еще живы. Он невесело усмехнулся. Среди пришедших в движение зомбированных он увидел мертвеца, стоящего давно в поднятой рукой, как и ранее, он смотрел на Трофима. Что-то было в нем знакомо… ах, да это же их знакомый, сто пятьдесят шестой и рядом с ним… рядом с ним зиял черным зевом открытый проем погреба.

— Все за мной!!! — во все горло заорал Трофим и вывалился из окна, ломая остатки стекла.

Короткий, бешеный спринт по прямой, плевать на аномалии и их попытки, хотя одна из них успела крутануть Трофима за плечо. Вот оно спасение, а вон и она — смерть. Красная стена энергии от земли до неба, приближающаяся от атомной станции лавиной неслась на людей. Трофим запрыгнул в люк, не ища ступенек, упал, откатился больше не осознанно, чем уворачиваясь от следующих за ним сталкеров. Рядом плюхнулся Капезович, слегка задев его рухнул Сагитай, еще через секунду примяв Сагитая приземлился Яков. Красный проем неба все еще был виден. Яков метнулся по деревянной приставной лестнице наверх, чтобы захлопнуть проем, но почти добравшись до самого верха, деревянная ступенька лестницы обломилась под его большим весом и он ломая нижестоящие ступени упал вниз, с отчаянием смотря на недоступный теперь проем. Перекрывая силуэтом кровавый фон неба показался сто пятьдесят шестой, слегка качнулся и пропал, на квадратный проем с глухим стуком опустился люк погреба.

Красная стена Выброса пронеслась над головами сталкеров. На мгновенья Трофим услышал, шум деревенской жизни, существовавшей на этом месте ранее. Звонил колокольчиком телефон, гоготали утки, чирикали воробьи под солнечным светом, отдаленно мычал бычок на откорме, голоса людей, звонкий смех девушек… сходящий на нет. Только несколько отдаленных смутно знакомых голосов шептали что-то, что же это… тихим шелестом, так отличающимся от всего остального, уходящего в небытие, сталкер… сталкер… сталкер…

— Сталкер, дай хлебушка…

Трофим очнулся, в полной темноте, сидя спиной к стенке.

— Сталкер… сталкер, дай хлебушка…

Судорожным движением он включил встроенный налобный фонарь. Десятки мертвецов в изорванных одеждах, с серыми выростами вирусных тел по открытым язвам и дырам, смотрели на него незрячими глазами, вооруженные, безоружные, помеченные квадратами, погибшие сталкеры, военные, долговцы, свободовцы все скопились в этой яме с крышкой. Просторный погреб оказался полон. Полон объектов первой и второй категории. С трудом подавляя панические нотки Трофим волновался только об одном, чтобы сейчас не очнулся никто из бойцов, иначе стрельбы и очевидной смерти будет не избежать. Этот погреб станет их братской могилой.

В голове гудело, в глазах двоилось, но действовать нужно было немедленно, пока мертвецы не потеряли вдруг терпение. Трофим открыл рюкзак и достал все что у него было, несколько холщовых мешков с карамелью, хлебом и водкой. Все переданное в протянутые руки было передано назад, и новые уродливые мертвые руки тянулись вместе с жутким шепотом. Трофим, метнулся к рюкзаку Капезовича, достал все оттуда, метнулся дальше, вытащил рюкзаки бойцов, еще три сух пайка было найдено, надорвано и передано мертвецам. Когда уже ничего не осталось, мертвецы как по команде разошлись по углам встав лицом к стенке. Кто-то дожевывал сухпай, вместе со вскрытой упаковкой, кто-то добирал оброненные куски хлеба и галет, или розовые цилиндры карамели, кто-то уже замер, погрузившись в сон. Трофим достал многофункциональную спектральную камеру и с трудом веря в происходящее включил запись. Бесценный материал. То что объекты взаимосвязаны было на уровне теории, то что они имели общее или по крайней мере синхронизирующееся сознание, также предполагалось, но сейчас Трофим мог сказать, что вирусы кроме того что образуют колонии в носителе, также образуют сверх колонии из взаимосвязанных групп носителей.

Тихо замычал и очнулся Капезович. Окаменев от зрелища он боялся даже вдохнуть. Трофим перевел камеру на него, нехотя ослепив коллегу светом лампы. Трофим жестом указал, что все в порядке и пригнувшись подобрался к бойцам, чьи автоматы лежали на земле рядом с ними. Осторожно отложив автоматы и вытащив пистолеты, он отнес их к стене, чтобы бойцы в состоянии аффекта не начали палить в погребе. Почувствовав движение, замычал и тяжело задышал Сагитай. Трофим с коллегой помогли ему перейти из лежачего положения в сидячее. Забрало Сагитая было открыто, боец видимо мучился от головной боли и не мог открыть глаза и Капезович приложил фляжку с водой к его губам. Сделав маленький глоток, боец наконец открыл глаза.

— У… убери свет Док, — зажмурившись попросил он, — аптечку…

Берик Капезович принялся рыться в аптечке, быстро найдя болеутоляющее, он на секунду поколебался между таблеткой и инъекцией, но выбрал таблетку. Сунув таблетку потерпевшему в рот, он снова помог ему запить.

— Живы? — спросил Сагитай с трудом, приоткрывая глаза, — А-а-а идрить твою дивизию!!! — засипел он, судорожно пытаясь встать и хватаясь за место где минуту назад была кобура, разглядев проявившиеся в рассеянном свете фонаря, направленного вверх, за спиной у ученых силуэты десятков мертвецов.

— Тихо, тихо, тихо… — успокаивающе заворковал Трофим, — все под контролем.

— Это ж… это ж… — с трудом переводя сбивающееся дыхание зашептал он, но сумел совладать с собой замер, прижавшись к стенке.

Берик, достал из аптечки еще одну пилюлю обезболивающего и принял сам, запив водой из фляжки. Следующий был Яков, тот лежал на спине, покрытый щепками от разломавшейся под его весом лестницы.

— Давай я его, — предложил Сагитай, — а то в голове каша, соображать вообще не получается. Еще не узнает вас.

С этими словами, он осторожно переместился к Якову, стараясь не смотреть по сторонам и начал приводить его в чувство. Через минуту похлопываний, он прибегнул к нашатырю из аптечки. К застонавшему и приходящему в чувство человеку тут же приложилась таблетка и фляжка. Яков сел, тупо глядя перед собой в стену погреба, спиной ко всем мертвецам. Увидев лицо Сагитая, он расплылся в улыбке, тут же сморщившись от головной боли.

— Успели значит, — тихо сказал он и уже сам приложился к фляжке. — Сколько я в отключке?

— Часа три братуха мы тут отдыхаем, — ответил Сагитай.

Напротив Якова сел Трофим, его фонарь был направлен поверх головы Якова, как раз в спины мертвецов. Сагитай, старался не смотреть в ту сторону уж слишком страшно выглядели изорванные комбинезоны с отметинами зубов и когтей, потянутые серым вирусом, ржавые автоматы, серые наросты на местах смертельных пулевых ранений. Берик же подперев Якова своей спиной смотрел на мертвецов, переводя луч налобного фонаря с одного мертвеца, на другой, что-то подсчитывая и продумывая.

— Мы тут, не одни Яков. Только ты не дергайся, — поспешил остановить его инстинктивный поворот головы назад Трофим. — Тут объекты, много, и они смирные. И мы будем смирные, хорошо? — как к слабоумному обратился ученый.

Яков выдохнул.

— Сколько их?

— Двенадцать первой категории и три второй точно, может быть больше, — ответил Капезович. — Вооруженных семь, отмеченных четверо, другие не похоже что с оружием. Сильно поврежденных половина, — Капезыч переводил луч фонаря с одного мертвеца на другого, — прямо зверями погрызено, наверное крысы или тушканы их портили, до того как они снова поднялись. Мне кажется они тут регенерируют, отстраиваются, — добавил он после паузы.

Видно было как на лице у бойцов от полученной информации меняется лицо, но Берик не видел этого, поэтому уже освоившись с обстановкой продолжал.

— Я так думаю, Трофим Аристархович, эти наши объекты много где так собираются, просто мы не знаем. У них тут еды толком нет, чем же они тут питаются? Может им сверху скидывают?

— Капезыч, — сдавлено подал голос Яков, — перестань, пожалуйста.

— Простите…, — осекся Берик.

— Надо выбираться, — решительно заявил Сагитай, но паническая нотка почувствовалась в голосе.

Мертвецы, почувствовав изменения в эмоциональном фоне группы вдруг пришли в движение, разом развернувшись, обратив жуткие образы смерти в сторону людей.

— Сагитай, будь мужчиной, сядь как Яков, — твердо указал ему Трофим. — Если начать паниковать, то ничем хорошим это не закончится. Жвачка есть? — вдруг спросил он.

— Понял, Док. Есть принять жвачку, — собрался боец.

Вытерев руки стерилизующими салфетками и сев рядом с Яковом, лицом к стене он достал жвачку и разделив по пластине с напарником принялись молча жевать ее. Медленно дыша и стараясь успокоится.

— Молодцы, — похвалил Трофим. — Теперь мы с Бериком Капезовичем поработаем. А вы не оборачивайтесь, что бы не случилось.

Лучи налобных фонарей бойцов прочертили на стене вертикальные линии, обозначая согласный кивок головы. Ученый встал. Мертвецы были спокойны и это главное. До сих пор они не проявляли агрессии, стало быть у них нет предрасположенности, если их не провоцировать, кроме того они более или менее поели. Того что они съели должно хватить на сутки, двое, может больше. Нужно просто придумать, как не беспокоя их выбраться из погреба, не забывая что там наверху есть другие. Трофим посмотрел на детектор, россыпь красных точек, сливающихся в пятно рядом с ним, еще несколько слабых сигналов над головой. Вот один приближается с хорошей для мертвеца скоростью Трофим увеличил масштаб, сто пятьдесят шестой. Зеленые циферки ясно читались на экране детектора, вот он уже в десятке метров от них, вот он уже над головой, идет дальше, останавливается. Стоит, как будто прислушивается. Вдруг люк погреба рывком распахнулся, внеся запах холодной сырости и сумерки вечера с запахом канифоли. Секунду постояв на краю, в погреб прямо перед окаменевшими бойцами спрыгнул мертвец. Сто пятьдесят шестой. Та же самая куртка новичка, те же самые серые глаза, вполне живые, особенно в сумерках, сухие заостренные черты лица, нижняя часть лица закрыта тканью, так же как делает большинство сталкеров. Только сейчас Трофим смог оценить рост объекта. Объект был чуть выше самого Трофима, стоял свободно, не похоже на мертвеца. Даже кровавые пятна на куртке, как будто уменьшились и выцвели. Простояв секунду, он шагнул к Трофиму.

— Здорово мужик, — ровно сказал он протягивая руку.

Трофим поразился увиденным изменениям, мало того что речь его была хоть и бесцветной, но вполне человеческой, так и движения по динамике не уступали живому человеку.

— Здравствуй, сталкер, — Трофим пожал протянутую руку.

Опять ощущение того, что пожимаешь протянутый корень дерева. Капезович стоял рядом. Он успел сунуть камеру в петлицу на голове, и теперь с отсутствующим видом разглядывал мертвеца из-за правого плеча коллеги. Трофим был уверен, зная живую натуру Капезовича что этот отсутствующий внешний вид стоил ему немалой борьбы над собой.

— Юрок, — не отпуская руки сказал сто пятьдесят шестой.

— Что? — от неожиданности переспросил Трофим.

— Юрок. А ты. Ты. Помнишь кто ты? — почти без интонации спросил мертвец.

— Док, — ответил ученый, не зная почему утаив свое имя, — Я врач, доктор.

— Хорошо, — ответил Юрок. — Не умирай.

Трофим, растерянно выпустил руку. Мертвец повернул голову и увидел приставленные к стене два автомата и пистолеты.

— Обмен, — негромко, но утвердительно сказал он.

С этими словами он взял один из автоматов и выщелкнул магазин со второго. Прижав оружие к себе, он встал под люк, и одним прыжком преодолел три метра высоты от пола до лаза погреба, сразу оказавшись снаружи. Через секунду в погреб упал конец веревки, перехваченной узлами каждые тридцать сантиметров.

 

Глава 11. У костра

Первыми, подхватив оставшиеся оружие вылетели из погреба бойцы, затем они втащили Капезовича, и последним, спустя минуту с брошенными рюкзами появился Трофим. Зона встретила их сгущающимися сумерками с запахом канифоли и едва уловимого сгоревшего масла. Такие запахи оставались после выброса всего на пару часов. Оглядев друг друга в лучах фонаря, отряд принял разумное решение ночевать в деревне. Детектор хоть и не показывал собак, но делать привал за пределами деревеньки было крайне неразумно. Облегченно выдохнув, отряд собрал дров для костра, выбрав одну из изб, от которой осталось всего три стены. Бойцы уже не воспринимали отдельно стоящих мертвецов как угрозу, но стащив несколько старых деревянных изгородей соорудили ограждение. Наконец все было готово ко сну. Продуктов не осталось. Автомат Якова, единственный оставшийся у отряда пришел в негодность, когда боец упал на него вместе с рухнувшей лестницей. Яков внимательно осмотрел его, пару раз постарался передернуть затвор, но сокрушенно покачав головой отложил в сторону. Ученые нажали тревожные кнопки сразу после выхода из погреба, но в любом случае ожидать помощи на ночь глядя было наивно. Дальность сигнала бедствия в пределах Зоны достигала полутора километров. Зона вообще с трудом соглашалась на какие-то электромагнитные вмешательства из вне, являясь и в этом не познанным феноменом. Тем не менее тревожная кнопка, входящая во все комплекты комбинезона «Эколог», разработанная на Янтаре, с успехом перекочевала на другие защитные костюмы сотрудников Янтаря и работала одновременно в нескольких режимах. Устройство постоянно меняло частоту и интенсивность сигнала бедствия. Согласно экспериментальных исследований иногда сильный сигнал гасился прямо на выходе из источника, в то время как слабый мог достигнуть предельной для него дальности, но все было непредсказуемо, поэтому был принят определенный алгоритм, чередующий за свой цикл все частоты, на которых возможно было запеленговать их стандартным ПДА сталкера.

Капезович, усевшись на деревянном полу избы изучал показания камеры, которая при переключении показывала картинку в инфракрасном и ультрафиолетовом спектре. Трофим, так и не принявший обезболивающего сидел в некотором оцепенении перед костром. Яков и Сагитай, негромко переговариваясь, перебирали рюкзаки, которые наспех скидал Трофим. Тяжелое ощущение неотвратимой беды оставило людей, и если бы не ощущение голода и необходимость сидеть в огороженном от мертвецов и других желающих вольере, то можно было бы окончательно расслабиться. Тем временем, Капезович, увлеченно колдующий над видео, отображенном на сенсорном экране камеры вдруг подсел к Трофиму.

— Трофим Аристархович, тут наблюдается одна интересная вещь, — он расположил камеру так, чтобы видно было обоим.

От нечего делать бойцы, также присели позади ученых, заглядывая в экран камеры через плечо.

— Вот тут, видите, объекты стоят вроде как группами, — на картинке появилось видео стоящих в погребе мертвецов.

— Ой ё… хорошо, что я этого не видел, — с чувством, не сдержавшись вставил Яков.

— Я думал, показалось, потом прикинул нет не показалось. Я правильно посчитал, двенадцать первой категории и три второй. Вот на каждых четверых первой категории, приходится по одному второй категории. Видите? — Капезович увеличил изображение, растянув пальцами экран.

Когда дело касалось профессиональных моментов, оба сотрудника переходили на Вы и становились излишне галантными для местного окружения. Нередко сталкеры посмеивались над этой их привычкой, но вряд ли это хоть как то влияло на кадровых сотрудников Янтаря.

— Вижу, — ответил Трофим. — Ценное наблюдение, но к чему оно?

— А вот к чему, правда это не объясняет, но дает картинку в другом свете, — Капезович переключил съемку на инфракрасный режим, — видите?

Объекты второй категории светились оранжевым цветом, по сравнению с зеленеющими объектами первой категории. Сравнив по прилагающейся рядом шкале температур цвета, Трофим определил оранжевых температурой в двадцать-двадцать два градуса, а зеленоватых в семнадцать. Стоящие на расстоянии до полуметра зеленоватые объекты имели темно красные пятна повышающейся температуры, на частях тела, приближенных к объектам второй категории. Прокрутив несколько секунд видео, Капезович находил снимки, где такие картины были виднее всего.

— Они что греются? — предположил Сагитай.

— Вряд ли, — сказал Трофим, — это не термический обмен, это отображение химических реакций. Очень любопытно. Процессы взаимодействия и синхронизации или что?

— Понятия не имею, но это еще не все, смотрите, — продолжил Капезович. — Вот ультрафиолетовый спектр.

Он переключил режим и на практически черном фоне с неясными очертаниями силуэтов вдруг стали проявляться фиолетовые линии, пятна, меняющие форму и направления, соединяющие объекты друг с другом, вдруг прерывающиеся и возникающие уже в других местах.

— Ого! — не удержался Сагитай, — что это Док?

— Это ультрафиолетовый спектр, Сагитай, электромагнитное излучение в диапазоне между видимым и рентгеновским. Мы никогда не наблюдали подобного между группами на Янтаре, — Трофим посмотрел в сторону, вспоминая что-то. — Нет, никогда, — уверенно подтвердил он. — Здесь я могу только гадать. Очевидно что тоже идет какой-то обмен, я бы сказал передача информации… может быть вот это и есть та частота, на которой они синхронизируются, а Берик Капезович? Как вы думаете?

— Трудно сказать. Я думаю, что мы никогда не отмечали подобных картин, потому что мы снимали в других условиях, а здесь, э-э-э… там в погребе, практически идеальные лабораторные условия, естественная экранизация, время на фиксацию излучения, неподвижность объектов.

— Да, да, да…, — задумчиво потер подбородок Трофим, — очень любопытно. Но у нас нет оборудования чтобы расшифровать эти излучения и привязать их к конкретным процессам.

— Но это еще не все, вот смотрите, — значимо подняв указательный палец вверх сказал Капезович, — вот наш сто пятьдесят шестой.

Камера показала картину из-за плеча Трофима. Трофим был отображен оранжевым температурным фоном, приблизительно двадцать градусов, как и температура окружающей среды, поскольку комбинезон полностью блокировал тепловое излучение, а вот стоящий перед ним объект светился ярко желтыми тридцатью градусов.

— Этот вообще горячий, — сказал Яков. — Тридцать градусов? У мертвеца?

— И это еще не все, — Берик, отмотал назад замедлил скорость и повысил чувствительность камеры, видите?

На многократно замедленном воспроизведении было видно, как лицо мертвеца медленно пронизывает сетка вен, прорисованная более ярким цветом и постепенно темнеющим. Зрелище было жутковатым, для тех кто не знал возможности этой камеры, но ученые знали о чем идет речь.

— Вот так значит?! — не сдержал изумления Трофим. — Это пульс, он запустил сердце… осознанно!

— Да, — в тон ему ответил Берик, — я посчитал пульс, это примерно сто двадцать ударов в минуту.

Не в силах сдержать возбуждения, Трофим вскочил и начал ходить по нескольким метрам деревянного пола избы. Затем, видимо взяв себя в руки, он отпил несколько больших глотков воды из фляги и сел на место.

— Понимаете, — Трофим обратился к нависшим позади него бойца, — неделю назад мы не были уверены в том что вирус научился синтезировать белок в естественных для него условиях, теперь мы не только видим самостоятельное деление и преобразование вируса, но и наблюдаем как он использует организм носителя! Это просто…, — ученый захлебнулся эмоцией, не в силах подобрать верное выражение.

— Но и это не все! — переходя в такую же степень возбуждения продолжил Берик.

— Ну-ка, ну-ка, что ж там еще?! — Трофим обратился в сплошное внимание.

— Вот, наш объект перед прыжком.

На экране появилась картина сидящих на земле, спиной к камерам бойцов, Яков светился засвечено ярким желтым светом. Капезович сбавил чувствительность, пока силуэты человека не приняли приемлемые очертания, где оголенная шея бойца показывала тридцать шесть и пять десятых градуса. Сто пятьдесят шестой стоял перед ними запрокинув голову вверх, готовясь к прыжку. Берик замедлил воспроизведение и навел фокус на ноги мертвеца. В замедленной съемке ноги, которые защищали только ранее камуфляжного цвета штаны, к моменту съемок из-за грязи уже потерявшие начальный цвет и имевшие несколько прорех на своей поверхности вдруг сверкнули ярко желтым цветом. Ярко желтый цвет в отверстиях штанов по шкале подходил к сорока градусам. Еще десяток секунд замедленного воспроизведения и объект в стремительном прыжке, прижимая к животу автомат вылетел из ракурса камеры.

— Видите? — возбужденно тыча в экран чуть ли не крикнул Капезович, — он произвольно повышает энергозатраты. Тут не меньше сорока одного градуса! Это же совершенно новое управление носителем!

Трофим протянул руку Берику.

— Поздравляю вас коллега, это просто прорыв, это блестяще! Третья категория качественно превосходит наши самые смелые предположения!

Ученые обменялись вдохновленными рукопожатиями.

— Док, а вы уверенны, что это хорошо? — мрачно осведомился Сагитай.

— Что именно? То что вирус прогрессирует такими темпами и носитель обретает качественно иной уровень? — спросил Трофим. — Безусловно, это очень важно для науки, я думаю для человечества в целом. У него уже даже название есть, вирус бессмертия! — совершенно потеряв от восторга голову доложил Трофим.

— Да фигня это все, Док, как ты его не назови. Ты что ничего не заметил?

— Я? — опешил Трофим. — О чем вы, Сагитай?

— Маска то у него, на морде… Санькина. Саня Клише, Док… помнишь?

Ученые пришли в себя. Оба. Суровая реальность Зоны вернула их в этот мир, там где каждый начатый день не гарантирует того, что он будет закончен. Они сидели в развалинах старого бревенчатого дома имеющего всего две стены, на Пепелище. Остальная часть была огорожена деревянным, связанным друг с другом проволокой штакетником, который не выдержит удара сапогом. Где-то в темноте бродили и стояли мертвецы, среди которых должен был быть сто пятьдесят шестой, с автоматом. Определенно это не то место, где нужно радоваться за успехи вируса, так умело распоряжающегося человеческим организмом, научившимся использовать его воспоминания, его мозг, прошедший миллионы лет эволюции.

— Вы знаете Сагитай, не поймите меня неправильно, — задумчиво сказал Трофим, — возможно я скажу крамольную для человека вещь, но происхождение вируса не выяснено до сих пор. Одно ясно точно, что вирус это то что возникло намного раньше самых первых бактерий.

— И что? Нам теперь кланяться ему что-ли? — раздраженно спросил Сагитай.

— Я в самых смелых своих теориях могу предположить, что не вирус появился на нашей планете, а мы появились на его планете. Понимаете? — осторожно спросил Трофим. — Я хочу сказать, что этот микроорганизм пережил все что не пережили другие формы жизни. Возможно он пережил и цивилизации возникшие раньше человечества, возможно он и был причиной гибели предыдущего населения Земли.

Сагитай усмехнулся.

— Нет оснований смеяться над этим Сагитай, существует множество доказательств, которые мы не склонны рассматривать в априори, а между тем крупные институты по всему миру всерьез изучают это направление, — Трофим выдохнул и замолчал.

— Не знаю, я бы выжег к чертям собачьим весь этот ваш питомник… что с ними цацкаться?

— Я вас понимаю Сагитай. Но вы же всерьез не думаете, что уничтожение объектов, пусть даже всех остановит этот самый вирус? Он останется в земле, в воде, вылезет через десять, двадцать, сто лет, когда нас с вами уже не будет, это для него не срок, — Трофим отодвинул камеру, — поберегите батарейки, Берик Капезович. Если это форма жизни представляет угрозу человечеству, мы обязаны изучить ее настолько, насколько это возможно, понимаете? И личная неприязнь к конкретному объекту не конструктивна. Это Зона, здесь вообще с неприязнью поосторожнее надо.

— Это ты к чему, Док?! — нехорошо спросил Сагитай.

— Классная у вас камера, — вмешался Яков, разбавляя неуместно накаляющуюся атмосферу, — инфракрасный вообще огонь! Дай посмотреть, — попросил он у Капезовича. — А ночное есть?

— Конечно, — подтвердил Берик, — вот тут включается, вот тут настраивается.

Он указал пальцем на кнопки. Яков перехватив камеру поудобнее обошел костер, так чтобы он оказался за спиной и глядя в повернутый к нему экран принялся осматривать окружающую их ночь. Он медленно просматривал на увеличении и кладбище и отдельно стоящих мертвецов, затем переключив на инфракрасный режим присвистнул.

— Смотри-ка Капезыч, как жарки светятся.

Берик подошел к бойцу и уставился на экран. Яков, увлеченно несколько раз переключил с одного режима на другой. На экране то исчезали, то вновь появлялись разбросанные на обозреваемой территории жарки, видимые в инфракрасном режиме, зато при переключении на ночной режим картина становилась контрастно бесцветной, а вдалеке угадывались очертания мертвецов, да еще один стоял неподалеку метрах в двадцати, прямо за жаркой, исчезая из видимости засвеченный ее ярким фоном при смене режима с ночного на инфракрасный.

— А этот смотри как спрятался, жуть, — негромко сказал Яков, — даже детектор не видит, сливается с жаркой.

Заинтересовавшись подошел Сагитай, раздраженный непониманием возникшим между ним и Доком, особенно равнодушным отношением ученого к смерти сталкера. Он был бы рад выпустить пар, но в действительности здесь, на Пепелище ничего сделать не мог. Разглядев направление, где стоит мертвец, Сагитай направил туда луч фонаря. Из темноты на людей блеснул зеленый свет глаз.

— Это не объект, — почти в один голос сказали Берик и Трофим.

— Почему? — спросил Яков, неотрывно наблюдая за стоящим силуэтом.

— У человека сетчатка отражается красным, — ответил Берик.

— У объекта — белым, — добавил Трофим.

— Но это же… человек или это ваш объект, — растерянно сказал Яков, — вон и одежда на нем есть, — сказал он глядя на неотрывно следящие за освещенными со спины людьми, расширенными немигающими глазами.

— Знаете что, — сказал Трофим, — давайте отойдем от заборчика, подальше от этого.

Отряд синхронно отступил назад, сев позади костра, полукругом к жутковатому пришельцу, спрятавшемуся за жаркой и неотрывно наблюдающим за ними. Было крайне неуютно сидеть у костра, окруженными ночной Зоной с пониманием того что кто-то наблюдает за тобой в паре десятков метров из темноты. Несколько минут прошло в тягостном молчании.

— Оно все еще там? — спросил Берик, делая вид что поеживается от холода.

Сагитай встал, обошел костер и посмотрел в ту сторону, фонарь не добивал на такое расстояние чтобы осветить пришельца полностью, но зеленый отблеск глаз был виден отчетливо. Неотступно следящие глаза за людьми из темноты Пепелища. Боец вернулся обратно. Снова наступила боязливая тишина, подчеркиваемая негромким потрескиванием костра.

— Если это не мертвец, то местные за него не вступятся, так Док? — вдруг спросил Сагитай.

— Наверняка, — ответил Трофим.

— То есть если я его подстрелю, и эти ваши объекты не полезут нас харчить, то вот это хотя бы убежит?

— Я не знаю, — ответил Трофим, — сталкеры ничего похожего не рассказывали. Я вообще удивляюсь как они ночуют под открытым небом. Но вряд ли они лезут ко всем существам из тех кого увидят ночью.

— Мда… ребята еще те, эти ваши сталкеры, — задумчиво произнес боец. — Так как же нам спать теперь, пока оно там на нас пялится? Так никаких нервов не хватит.

Люди опять приумолкли, тревожно прислушиваясь к ночным звукам. Вдалеке хрипло лаяли собаки, тихо потрескивал костерок, который лишь слегка освещал окружающих его людей, ветра не было, но в отдалении что-то противно и раздражающе поскрипывало, будто кто-то время от времени пытался оторвать половицу от пола, но дойдя до половины процесса укладывал ее обратно. Часы показывали два ночи. В животе у Якова от голода бурлило так, что это было слышно остальным.

— И есть хочется, — грустно сказал Яков, — вон живот песни поет уже. Хоть бы галету какую-нибудь пожевать или ягоду.

Трофим вдруг что-то вспомнил.

— У меня тут есть немного, я забыл, — он достал из кармана маленький смятый кулек карамели, — ну если не хотите…

— Док, ты все-таки нас накормишь этой своей зомби-пайкой! — хохотнул Сагитай, — давай выкладывай, тут не до жиру, быть бы живу!

Компания оживилась, хоть небольшой но своевременный десерт из карамелек, приподнял настроение. Для четырех голодных мужчин, толком не евшим весь день это было совершенно не существенно, но гораздо более важно, что это хоть чуть-чуть отвлекло их от мрачных мыслей, погасив на время тревогу. Но только на время.

— Мужики, угостите сталкера, — раздался слабый голос из-за заборчика.

Бойцы мгновенно развернулись на звук, встав на одно колено, готовые как выхватить пистолеты, так и кувырком уйти с линии атаки. В паре метров от заборчика стоял невысокий человек в плаще с капюшоном. В руке посох, нижняя часть лица прикрыта тканевой маской.

— Кто ты, дядя? — спросил Яков, повернув лицо так, чтобы оно меньше освещалось костром и не слепило устремленные в темноту глаза.

— Местный я, живу тут недалеко. Сюда никто не заходит почти, я вот вижу огонек, решил заглянуть. — дребезжащий немощный голос казалось принадлежал старику, — Ты бы мне калитку отворил, сынок, я тебе все и расскажу.

Фигура скрытая капюшоном неверно колебалась в отблесках костра. Кто бы мог передвигаться ночью по Зоне? Может действительно местный житель, какой-нибудь хранитель кладбища или странный выживший из ума отшельник? Яков привстал с колена, заметно расслабившись.

— Ну ты даешь, отец. Кто ж ночью то по Зоне ходит?

— Да, ночь это не для каждого, я тут недалеко живу, мне не страшно. Ты бы отворил калитку сынок, я тебе все и расскажу, — дребезжащий голос удерживал просительную интонацию.

Яков добродушно хмыкнул и направился в сторону старика. В душе у Трофима шевельнулся холодок, страшный холодок ужаса присутствия чуждого существа.

— Яков, назад! — не своим голосом заорал он.

В следующую секунду полы плаща старичка разлетелись в едва уловимом движении, и Яков остановивший ход и попятившийся назад был отброшен сильным ударом в грудь. Отлетев на несколько метров он упал на Сагитая и Трофима, повалив их навзничь. Раздался близкий стрекот автоматной очереди. Старичок взвизгнул и метнулся в темноту. Короткая автоматная очередь откуда-то из центра сгоревшей деревушки резанула убегающего и почти растворившегося в ночи в спину. Еще один сдавленный стон.

— Что это за на хрен? — в состоянии шока кашляя розоватой мокротой, хрипя спросил Яков, уже держа один из пистолетов в руке, а второй держась за грудь, но все еще не в силах встать.

Сагитай уже перекатился и стоял с оружием на изготовку у стены. Берик направил камеру в след убегающему существу.

— Это что излом? — приходя в себя и с хрипом втягивая воздух спросил Яков.

— Да, Яков, судя по всему это он… — подтвердил Трофим.

Из темноты раздался страшный крик и низкий гомон нескольких мертвецов.

— Я ему не завидую, — вдруг сказал Берик, — смотрите.

На экране камеры в режиме ночного видения было видно, как несколько мертвецов окружили пытающегося встать излома и распростерли над ним свои руки. Вот скорым шагом с автоматом приблизился еще один мертвец и вытянув руку потянулся к мутанту. Излом взвизгнул и страшным ударом своей гипертрофированной конечности снизу вверх ударил мертвеца. Раздался отчетливый хруст ребер, сто пятьдесят шестой отлетел, обронив автомат. Но к месту сражения спешили уже другие мертвецы, что-то бормоча и спотыкаясь. Излом не мог встать, что-то случилось с его ногами, как только он опирался на них, они подкашивались и он с высоким криком, похожим на визг падал на землю. Один из мертвецов задел жарку. Все осветилось ярким пламенем в котором в слетевшем напрочь плаще был виден сам мутант. Человекообразное существо, без признаков пола, кривлялось и извивалось под протянутыми руками мертвецов, сучило ногами, вздымая пыль. Одна из рук, длинною как и сам мутант раненной змеей извивалась в попытке защититься от воздействия мертвецов. Вот к излому вернулся сто пятьдесят шестой, и ближе всех встал к бьющемуся в мучениях чудовищу. Медленно опуская руку Юрок, словно утихомиривал дикого зверя, тот раскинув руки и ноги, отдавал жизнь и силу нависшим над ним телам, постепенно выгибаясь всем телом и шипя, не в силах сопротивляться. Излом усыхал на глазах, превращаясь в мумию. Еще несколько секунд и вместе с успокоившейся жаркой затих и он. Воцарилась темнота и тишина, которую не нарушал даже лай собак. Капезович открыв рот смотрел на экран камеры. Большая часть мертвецов разошлась. Несколько объектов первой категории с явно выраженными повреждениями тела осталось в полной тьме рядом с телом излома. Батарейки камеры издав прощальный сигнал сели, лишив людей ночного зрения. Из темноты в нескольких десятках метров раздался хруст выворачиваемого сустава и чавканье.

 

Глава 12. Спасатели

Этой ночью отряд из двух ученых и двух «лаборантов» смог поспать только урывками. Дежурили по очереди с трех ночи до семи утра. Каждому досталось по часу дежурства. Под утро спустился туман, и Яков, чью жизнь очередной раз спас бронежилет, продрог и уже не мог уснуть, в результате продежурив последние два часа вместе с Сагитаем. Удивительно, но ему повезло с бронежилетом. Удар, который должен был проломить ему грудную клетку, если бы на нем был не поврежденный, гибкий бронежилет, пришелся по поврежденным волокнам кевлара и поликарбонатным компонентам, которые будучи поврежденными ранее кровососом образовали негнущийся панцирь. Именно этот панцирь распределил нагрузку на всю грудь, не дав конечности мутанта нанести точечный удар. Несмотря на то, что ребра не были сломаны, обширный кровоподтек здорово портил ему самочувствие. Почти к семи утра в тумане беззвучно подошли слепые псы. Детектор обнаружил пятнадцать особей. Но эта стая была слишком умной и не стала соваться на территорию мертвецов. Постояв некоторое время, потягивая носом воздух слепые псы растворились в тумане. Наконец время общей побудки привело всех в движение. Четверым сталкерам, уставшим, продрогшим, не выспавшимся было не до веселья. От вчерашнего излома не осталось даже костей, мертвецы растащили останки по территории. Все с тихим нетерпением ждали подмоги. Наконец часов в десять утра ПДА Трофима и Берика почти одновременно тренькнули. Обоим пришло одно и то же оптимистичное сообщение: «жива наука?». Радостно отбив «так точно» и «жива», скинув свои координаты, и получив сообщения о том что помощь в пути, «наука» пустилась в негромкие рассуждения относительно предположительных возможностей объектов. Для бойцов тема была невыносимо скучная, и они выставившись в оконные проемы, направленные в ту сторону откуда они пришли принялись осматривать в снятую оптику и позаимствованные у ученых бинокли окрестности, став похожими на капитанов кораблей наблюдающих за морем. Наконец Яков в бинокль первый увидел двигающий к ним квад Долга. С трудом сдержав ликующий крик, он чуть громче чем нужно было сообщил об этом остальным. Наука также выставилась в окно, чтобы посмотреть на спасителей, а посмотреть было на что.

В солнечных лучах, изредка пробивающихся из-за туч, через поле, закованные в броню, сверкая оптикой на оружии шел нерушимый, устрашающий для недругов квад. Ведущий долговец в стандартной ПЗС-9Д, вооруженный снайперским АК, а за ним три бойца в экзоскелетах, идущие не в жалкую линию, а гордым ромбом, так, что вперед смотрело сразу три бойца. Второй и третий боец держали в руках автоматно-гранатометные комплексы «ОЦ-14» Гроза. Замыкающий огромный долговец раскрашенный в ярко-красный цвет легко нес ручной пулемет. Квад легким бегом передвигался по той местности, где вчера в преддверии выброса крался отряд Трофима. Впечатленный увиденным Яков привалился к стенке.

— Ах, как красиво идут, — восхитился Сагитай, — ах, как красиво…

Затем он осмотрел себя, а после его взгляд упал на Якова.

— Так мы с тобой, совсем не парадно выглядим, Яков. Прям стыдно перед людьми, ей богу.

— Ничего потерпят. Я думаю переждать выброс в яме с мертвецами и переночевать у местного костерка вполне оправдывает наш вид, — Яков сухо кашлянул и схватился за грудь. — Напиться хочу в хлам, как только доберемся до базы. Так чтобы в слюни, в нули, в опилки…

— И я с тобой, братуха, — весело поддержал его напарник.

Квад тем временем приближался, уверенно рассекая траву бронированными корпусами. Казалось даже аномалии сошли с их пути, чтобы не быть раздавленными их грозной мощью.

— Надо выдвигаться навстречу, — предложил Трофим. — У них приказ не стрелять по объектам только на территории Янтаря, а тут нет такого указания.

— Правда? — удивился Сагитай. — Так может мы их подождем? Пусть отдохнут, погреются а, Яков? Мы заодно и посмотрим, как эти твои объекты поведут себя в новых условиях. А? Док?

— Не надо Сагитай, — устало ответил Трофим, — всем пора на базу и задерживаться тут нечего.

— Ладно, ладно, не будем задерживаться. Выходить им навстречу нет смысла, мало ли. Пусть сами дойдут, — сказал Сагитай.

Трофим молча согласился. Сил на пререкания не было, да и стоило ли? Минут через десять квад, отмеченный зелеными точками на детекторе уверенно шагнул на территорию огороженную отрядом, гулко топоча тяжелыми подошвами экзоскелетов и равномерно гудя гидравлическими приводами.

— По здорову, наука, — весело обратился ко всем ведущий долговец, крепко сложенный мужчина со снайперской винтовкой, здороваясь с каждым за руку. — Живы здоровы?

— Живы вроде, спасибо, — негромко ответил Трофим.

От долговца со снайперской веяло силой, безопасностью и уверенностью. Три бойца в экзоскелетах приветственно махнули рукой и распределились по периметру, отвернувшись наружу. Сагитай и Яков уважительно посмотрели на четкость и правильность выбранных точек контроля.

— А что это мы не веселы, а что это мы не радуемся? — словно маленьких спросил командир квада, не скрывая иронии. — Тут к вам на спасение целый квад пришел, а они сидят как киселем облитые. Кто тут Гудин?

— Я, — ответил Трофим.

— Я так и подумал, — улыбнулся долговец, — это стало быть Бекенов, — кивнул он на Сагитая, а это два лаборанта, без фамилии, но с именами Яков и Сагитай, так?

— Нет, Бекенов это я, — поднял руку Берик, — а лаборанты вот, — он указал на прикомандированных к ним бойцов.

— А, ну ясно, понятно теперь, кто есть кто, — зычно подытожил долговец. — А то вы все на одно лицо, все, без оружия почти, — он смерил глазами примятый автомат Якова, стоящий у стенки и вздохнул.

Весь его вид был похож на вид воспитателя, пересчитывающего свою группу, которая непонятно где на ровном месте перепачкалась грязью, потеряла мячик и опоздала на обед. Сагитай и Яков, не знали куда себя деть. Кадровые специалисты военного дела оказались безоружны, измучены, голодны, потеряны на местности и по сравнению с прибывшими долговцами действительно казались детьми.

— Так, я на всякий случай напоминаю для тех кто в танке и служит первый день, я Петр Николаевич, можете звать Прорабом, это вон Лис, это Кофтун, это Бизон, — перечислил он своих бойцов по очереди. Последним указав на долговца в вызывающем ярко-красном экзоскелете с пулеметом.

Прораб обернулся и осмотрел Пепелище.

— М-да… чем вы тут занимались не спрашиваю, не нашего ума дело, а вот где выброс переждали, прошу поделиться, так сказать стратегической информацией.

С этим вопросом он уставился на Трофима, как на старшего, ожидая ответа.

— Там есть погреб, в нем и отсиделись, — неопределенно указал рукой Трофим.

— Кофтун, — рявкнул Прораб.

— Я, — отозвался один из бойцов.

— Слетай проверь схрон, застолби координаты, — распорядился командир квада.

— Есть, — бодро отозвался боец.

— Только, это… Прораб, — Трофим, замялся, — вы бы туда не ходили особо, там полный погреб объектов. Мало ли, напугаете…

Долговец расхохотался, громко, раскатисто, от души. Его пушистые под деревенского гусара усы с проседью весело разлетелись, обнажив здоровые зубы.

— Ай молодца, наука, умеешь леща кинуть, — он хохотнул еще раз. — Да, мы такие, напугать можем любого, мало не покажется.

Затем глядя на внимательное лицо ученого, посерьезнел.

— Вы что весь Выброс с ними в яме просидели? — недоверчиво спросил он.

Краем глаза Трофим увидел, как бойцы в экзоскелетах повернулись в их сторону в пол оборота.

— Да, — просто ответил он, — они у нас весь провиант съели… вот голодные сидим со вчерашнего.

Брови Прораба взлетели вверх, он расхохотался пуще прежнего, широко открывая рот и закидывая голову в шлеме назад. Даже серьезный Сагитай и Яков, начали переглядываться друг с другом, сдерживая улыбку. Отсмеявшись Прораб вытер выступившие слезы и спросил:

— Эх Гудин, Гудин, как же имя отчество твое, а? Я ж ребятам расскажу, никто не поверит.

— Трофим Аристархович, шестая лаборатория. Заместитель заведующего, — ответил Трофим.

— Хорош, Трофим Аристархович, только мы все равно сходим и проверим, поскольку надо точно знать, что за схрон, на сколько персон он может быть зарезервирован и какова степень защищенности. Ясно?

— Так точно, — спокойно ответил Трофим.

— Так сколько их там? Мертвецов то бишь в яме? — спросил Прораб.

— Пятнадцать.

Стоящие экзоскелеты повернулись еще сильнее к говорящим.

— Ты что, Трофим как тебя… Аристархович, серьезно что ли? — насторожился Прораб и внимательно посмотрев на собеседника и на остальных присвистнул. — Ну да, ну да… жить захочешь и не так раскорячишься. М-да…

Прораб сделал мысленное усилие, отразившееся на его простом открытом лице.

— В общем так наука, предупрежден — значит вооружен. Хороший схрон в этих местах на вес золота. Разбрасываться такими вещами не положено. Погреб необходимо зачистить, законсервировать, заминировать подходы и составить карту прохода. Это тебе не Янтарь. Тут тебе — не там. Ясно?

— Ясно, — ответил Трофим. — Только они же и навредить вам смогут, я как эксперт в этом вопросе заявляю о смертельной опасности для вас, и о возможной потере крайне ценного экспериментального материала.

— Так ты за нас переживаешь или за свой материал, Трофим Аристархович? — спросил Прораб.

Трофим уже неоднократно имел дело с долговцами и понимал что спорить с этими ребятами бесполезно. Уж если они на Янтаре с трудом, под спустившимся сверху на их лидера полковника Рожка приказом, а потом от Рожка непосредственно на командиров квадов, согласились не стрелять во все что движется, то запретить им уничтожать все что им заблагорассудится вне Янтаря не в силах никто.

— Они же смирные, мы несколько часов там пролежали и все живы, — сделал последнюю попытку ученый.

— Это хорошо, что они смирные. Сами выйдут? — серьезно спросил Прораб.

— Сами… не знаю, нет, — ответил Трофим.

— Ну на нет, и суда нет, — закончил долговец. — Ваше право на Янтаре, а это уже не Янтарь, это Зона, тут военное положение. Согласно военному положению, командование группой возглавляет старший по званию, если не назначен другой. У тебя какое звание?

Трофим молчал. Не было у него звания, после университета, аспирантура, потом защита, потом куча дел, в общем не довелось ему строевого ремесла отведать. Прораб удовлетворенно кивнул.

— Молчишь? Верно понимаешь. А я, капитан запаса Грибоедов, — он сощурился, разглядывая остальных, но видимо не найдя в их грязных и измученных лицах войскового начала, потерял к ним интерес.

— Значит так. Кофтун, Лис, Бизон, дуйте к погребу. Все как полагается, гранатки, по одной, чтобы перекрытие не расшатать, а потом двое вниз осмотритесь и как его… материал на вынос, пусть наука им и займется, им нужнее. Правильно Трофим Аристархович? — больше утвердил, нежели спросил он.

— Опасно это, капитан, — вмешался Сагитай.

Брови Прораба поползли вверх, на этот раз от удивления, мол «а кто это смог тут заговорить?».

— Пусть хоть рюкзаки здесь оставят, мало ли что, без них удобнее будет. Да и глубина там метра три, лестницы нет веревка только. И еще они на дистанции воздействуют, плохо становится капитан, — неуверенно закончил Сагитай.

— Вот за дополнительную информацию лаборант Сагитай, спасибо от всего полка, а на дистанции мы и сами воздействовать можем, — долговец хохотнул и удобнее переложил снайперку. — Так что плохо станет не нам, — он рассмеялся опять. — Ох… что-то много смеюсь я нынче, видно плакать придется, — вытирая слезу умилился он. — Ладно, ребятишки, рюкзаки мы вам оставим, вам как раз подкрепиться перед дорогой надо, там у нас и тушенка, и сгущенка, и водочка, а?! Трофим Аристархович, разрешишь лаборантам водочку, или у вас лаборантам при начальстве нельзя? — Прораб загоготал так, что поперхнулся.

Рюкзаки тем временем были поставлены на пол и оттуда появились увесистые свертки.

— Ладно, короче… шутники, давай налегай. Мы тут за час управимся, — махнул рукой капитан и отвернулся прикурив сигарету.

Четверка изголодавшихся людей не заставила себя просить дважды и уже через минуту они расселись вокруг тлеющего костра.

Три долговца закованные в броню экзоскелетов медленно двинулись вдоль улиц, заглядывая в каждый из нескольких оставшихся домов, выбирая дорогу по видимым ориентирам, прокидывая их болтами и фиксируя что-то на детекторе. Объектов ни диких, ни меченых на детекторе не было, это и настораживало Трофима. Прошло минут десять, и группа Трофима уже окончила с плотным и долгожданным завтраком и теперь с некоторым отупением следила за медленно идущей в сторону погреба группой. Если по прямой то от наблюдателей у костра до схрона было метров двести, без особых препятствий для прямой видимости. Несколько покосившихся заборов, столб и низкие, редкие березки не в счет. Чувство вины и беспокойство у Трофима нарастало, ситуация была дурацкая, ведь никто из долговцев не воспринимает мертвецов всерьез. Они привыкли что это медленно ходячие и не попадающие ни во что из своего ржавеющего оружия недоразумения, успокоить которых раз и навсегда святой долг каждого приличного сталкера. Но ведь они вряд ли слышали и захотят услышать, что вирус мутировал, что объекты разбиты на категории и вторая категория может быть смертельно опасной даже в единственном числе, ведь все привыкли иметь дело только с первой категорией, действительно не сопоставимой с тяжеловооруженным бойцом в экзоскелете. А кто знает где остальные объекты, которые ночью наводняли Пепелище? Наверняка спрятались, снизив температуру до окружающей.

— Капитан, разворачивай людей, не вернутся они, — негромко сказал Трофим. — Слышишь?

— Слышу, наука, слышу, — он оперся на заборчик. — Ты знаешь кто такой Лис? Не знаешь… Лис от контролера ушел, на своих двоих без оружия. Кофтуна знаешь? Не знаешь. Про Бизона может быть слышал? — Прораб сделал паузу, ожидая ответа Трофима.

— Не слышал, — сознался Трофим.

— Эх, наука, наука, что вы за люди такие, сидите в своем Бункере, ничегошеньки не знаете! — он сплюнул с досады в сторону.

— Прораб, я тебе как заведующий лаборатории говорю, отзови людей, — настойчиво повторил Трофим.

Долговец скривился как от зубной боли.

— Так, гражданин Гудин, давайте не будем говорить мне что делать, а я вам не буду говорить куда идти с вашими советами. Ясно? — грозно спросил он.

— Ясно капитан, ясно, — сказал Трофим.

Это было ожидаемо, долговцы всегда лезли на рожон или в пекло, в зависимости от того с какой точки зрения посмотреть. За это группировка Свобода и называла их быками или сохатыми.

— Кто хочет сохранить в себе завтрак предлагаю покинуть территорию Пепелища, — мрачно сказал Трофим и встал, стряхивая крошки с комбинезона.

К удивлению долговца остальные научные сотрудники встали сразу же, без пререканий. Молча одели рюкзаки и выстроились, готовые идти.

— Мы метров на пятьдесят отойдем. Там подождем, хорошо? — негромко сказал Трофим.

— Давай, давай наука, отчаливай, — презрительно смерив их взглядом ответил капитан, — как закончим придете за своим экспериментальным материалом, тьфу! — он сплюнул им почти на ноги.

Трофим спокойно перешагнул плевок, но остановился рядом с Прорабом.

— Дай автомат, Прораб.

— Ты в своем чердаке живешь? — глаза долговца превратились в узкие недобрые щели. — Личное оружие в чужие руки? Да еще такие как ваши?!!

— Дай, — твердо глядя в глаза потребовал Трофим.

Зрачки капитана то сужались то расширялись, выдавая бурю эмоций от желания конкретно послать этого потерявшего субординацию яйцеголового выскочки, до жалости к этим не приспособленным к Зоне созданиям. Наконец он не выдержал дуэли и перевел взгляд на покрытого старой черной кровью кровососа Сагитая, на вспухший бронежилет Якова.

— Да черт с тобой! На!!! — он грубо сунул автомат Трофиму, заставив того пошатнутся.

— Спасибо, Прораб. Большое человеческое, — искренне сказал Трофим. Передал автомат Якову и тронулся в путь.

На лице растерявшегося долговца появилась тень сомнения, которая на миг сменила маску негодования и презрения. Но только на миг. Сплюнув еще раз, он вытащил пистолет и двинул к ушедшим вперед бойцам, справедливо решив, что охранять экологов ближайшие полчаса не имеет смысла.

— Ладная машинка, — удовлетворенно сказал Яков прикладываясь к прицелу, — и патрон наш, есть такой в запасе, — заглядывая в магазин улыбнулся он.

Отряд двинул от Пепелища, чтобы встать чуть дальше и следить за событиями.

— Док, так что неужели все так серьезно? — спросил Сагитай, оглядываясь назад, на двигающиеся к погребу экзоскелеты.

— Ты помнишь, как мы анализы брали на Янтаре у трубы?

— Помню, забудешь такое как же… — мрачно ответил боец.

— Там было всего три объекта. Один второй и два первых, а нас было четверо. Помнишь? Сколько времени мы смогли продержаться против них?

— Почти ни сколько. Но у них же гранаты, автоматы, пулемет? — возразил Сагитай.

— Тут на четверых приходится почти по одному второй категории и по четыре первой категории, еще неизвестно сколько второй категории или первой спрятались в деревне в мусоре например. Ты думаешь они полезут в открытую?

— Еще и Юрок, — добавил Яков, шагающий замыкающим, — он у них за главного там, с автоматом. Стрелять умеет, я видел.

Сагитай молчал, понимая расклад сил. Далее все что происходило было чуждо для Трофима, как будто он уже знал развязку фильма, но смотрел это кино только потому что оплатил билет. Даже звуки стали пресными и ожидаемыми, а действия героев хоть и не известные в деталях представляли незначительную художественную ценность.

Группа дошла до намеченной точки и развернулась. Место где они остановились было немного возвышено над местностью. Сталкеры развернулись в сторону Пепелища, достав бинокли, хотя с такого расстояния можно было наблюдать и невооруженным глазом. Три бойца в экзоскелетах приблизились к черному квадратному отверстию в земле. Один из них просунул туда руку либо с детектором, либо с камерой. Увиденное судя по всему привело их в возбуждение, поскольку они заметно оживились и распределились по местам. Прораб отошел от ямы подальше и присел за низким колодцем, затем видимо передумал и отошел еще дальше и от ямы и от колодца и махнул рукой, давая сигнал к началу операции. Лис коротко взмахнув бросил внутрь гранату и отвернулся. Коротко бумкнуло, из черного зева вылетела земля и завиток сизого дыма. Затем Кофтун бросил еще одну. Бумкнуло еще раз, еще одна горсть земли и уже более густой дым вылетели из зева. Дым постепенно растворяясь в воздухе сошел на нет. Один из долговцев просунул руку с детектором внутрь, и что то крикнув командиру дал сигнал остальным. Лис и Кофтун, включив тактические фонари на автоматно-гранатометном комплексе начали спускаться внутрь. Прораб, отыскав глазами следящих за ними группу Трофима что-то крикнул и провел пальцем по горлу, после чего сплюнул еще раз и махнул на экологов рукой. За те секунды на которые он отвлекся, стоящий наверху люка Бизон, вдруг упал на колени, выронив пулемет. Прораб вскочил и бросился к нему, но на полпути вдруг запнулся и упал на землю выронив оружие. Из черного люка донеслись приглушенные выстрелы и взрыв еще одной гранаты. Бизон встал и заплетающимися ногами пошел прочь от люка, для экзоскелета не было разницы какое усилие прилагает управляющий им человек, он продолжал работать. В том и была одна из его сильных сторон, что даже смертельно раненый боец может уверенно стрелять из пулемета. Капитан, сделав невероятное усилие развернулся и пополз обратно с трудом передвигая руки и ноги. Следующий за ним Бизон в ярко-красном экзоскелете вдруг рухнул ничком и замер. Прораб преодолев еще несколько метров ткнулся лицом в землю и затих. Мрачная грозовая туча закрыла солнце, все стало мрачным и тусклым.

Яков и Сагитай тяжело дыша следили за неподвижными телами, ища хоть какие-нибудь признаки жизни.

— Бизона мы не утащим, — хладнокровно сказал Трофим, опуская бинокль, — а Прораба вполне. Пойдем Берик? Сделаем доброе дело?

— Давай, кеттык, — по-казахски решительно ответил он, задраивая забрало.

— Мы тоже поможем, — вызвался Сагитай.

— Не стоит, если что нас вытащите, мы на удар покрепче будем. Все ждите, — скомандовал Трофим и оба ученых бегом по своим следам побежали к лежащему лицом в земле командиру квада.

Быстро добравшись до Прораба, случайно воспламенив одну жарку по дороге, Трофим и Берик перевернули его на спину и схватив его за руки бесцеремонно бегом поволокли по земле. Преодолевая обратное расстояние они неоднократно спотыкались, стукались друг об друга, но не выпускали его из рук. Как только они миновали последнюю избу их быстрый шаг выровнялся и уже на подходе к ожидающим их «лаборантам» Трофим скомандовал аптечку, с трудом переводя дыхание от быстрого бега.

Долговец был совсем плох, посиневший и бледный, без сознания. От удушения с проступившими синими венами на щеках и на лбу, он был больше похож на утопленника. Быстро вколов ему стимуляторы и антишоковое, группа не теряя времени, подгоняемая Трофимом двинулась дальше прочь от Пепелища. Долговца нагрузил на себя Сагитай и с трудом передвигая ноги под весом экипированного бойца, более чем сотни килограмм, мужественно держался пока отряд не отошел метров триста, только после этого он аккуратно сгрузил тело на землю. Командир погибшего квада застонал и очнулся.

— Бизон… ребята… где они? — спросил он с трудом шевеля губами, видя только Сагитая.

— Извини командир, — тихо ответил Сагитай, — нет больше твоих ребят.

— Нет… — только и смог прошептать Прораб, теряя сознание.

 

Глава 13. Облик Зверя

Капитана откачивали часа два, отпаивая его энергетиками из его же рюкзака, шоколадом и хлебом со сгущенкой. Ему нужны были быстрые углеводы, чтобы восстановить энергетический баланс как можно скорее. Такой вид воздействия объектов на человека ученые видели впервые. Мало того что долговец значительно похудел, он еще стал старше лет на десять, пятнадцать, и из крепкого сорокалетнего мужчины превратился в человека под шестьдесят со множеством седых волос и морщин на лице, одряхлевшим телом и скрипящими суставами. Фактически из него выжали не только силу и здоровье, но и зарезервированные организмом годы жизни. Это было страшно. Растерянные некробиологи, раздев капитана до нижнего наблюдали старческую гречку по всему телу бойца, вдруг распространившуюся по телу, которой они были уверены не было, и пока командир погибшего квада приходил в себя, они старались не смотреть в его глаза, как будто это они послали его и его людей на гибель. Сагитай, который не был замечен ранее в курении, нервно затягивал сигарету за сигаретой из пачки долговца, руки его тряслись. Яков снял шлем и стоял с автоматом подальше от группы, тяжело дыша и время от времени запуская руки под специально ослабленный бронежилет, потирая ноющую грудь. Сам же долговец держался на морально волевых. Очнувшись и еще раз получив ответ, что его квада уже нет, он замолчал, предоставляя Трофиму и Берику заниматься его осмотром и лечением.

Время близилось к двум часам дня, а группа Трофима по сути по прежнему оставалась на Пепелище, обзаведясь обузой в виде капитана запаса с позывным Прораб. Легкий свист привлек внимание бойцов. Невдалеке словно из ниоткуда появилось два сталкера и приветственно помахало рукой. Получив дружественную отмашку от Якова они приблизились, на плечах ясно различалась эмблема в виде зеленой головы волка с оскаленной пастью — Свобода. Легко передвигаясь они приблизились, оба были вооружены британской L85, что вызвало неподдельный интерес у Якова.

— Привет экологи, — поздоровались они, осторожно разглядывая обмякшего долговца.

— Мы тут сигнал ваш поймали, — сказал тот что повыше, упакованный в бронекостюм «Берилл-5М», — но так понимаю, что помощь уже прибыла, — он кивнул на долговца.

— Нет, — Трофим встал и протянул руку и первому и второму бойцу. — Помощь сейчас нужнее чем раньше, нам вернуться надо на Янтарь, а у нас… вот…

— Трехсотый, — подсказал Яков.

— Что-то я не помню, чтобы экологи сохатых из дырки вытаскивали, — сказал второй, невысокого роста в комбинезоне Сева, но очень старой модификации. — Это кто? — спросил он про сидящего на земле долговца.

— Это командир квада Прораб, — ответил Трофим.

— А эти кто? — он указал на Сагитая и Якова.

— Это лаборанты наши Яков, Сагитай, Я- Гудин Трофим, это Бекенов Берик, — представился Трофим, вспомнив что не узнал даже позывных подошедших к ним свободовцев.

— Да я то знаю кто вы, у меня в ПДА отмечено, только лаборанты ваши не в базе, но и так видно что не сохатые. А этот на Прораба никак не похож, что-то размазанный да старый какой-то… усы только похоже, — усомнился тот что в Севе.

— Ага, подтвердил другой, хотя… — он присел на корточки перед капитаном пристально глядя ему в глаза. — Мать моя женщина! — воскликнул он изумившись, — да это же та самая собака, глянь.

Второй боец присел рядом, опершись на винтовку, глаза его пробежали по снятой экипировке, лежащей рядом, по снятым камуфляжным штанам рубахе, футболке, по телу капитана.

— Копать твою налево, действительно оно…, — недоверчиво покачав головой сказал он.

— Мужики, вы бы на него не наседали, видите в каком он состоянии, — вступился Сагитай за долговца, который будучи обессиленным, теперь еще и подвергался унизительному осмотру со стороны ненавистной им группировки.

Безмерная мука и стыд, горечь потери читалась на его лице, лице почти старика.

— Э… да ты не знаешь что такое Прораб, — протянул сталкер, — в его присутствии даже представляться не хочется, сразу видно что новичок в Зоне. Тебе рассказать что это такое? — глядя на сломленного Прораба предложил сталкер.

— Ну расскажи, — пожал плечами Сагитай.

— Этот Прораб, на наших ребят охоту устраивал. Валил со своим квадом и молодняк и отцов. Всех, даже тех кто к Свободе отношения никакого не имеет. Зашел молодь зеленая к нам на базу, сбыл хабар, а на выходе к нему прилетело, вот от этого… скота, — свободовец жег Прораба взглядом. — Ладно мы Свободовцы, мы знаем на что идем, а пацанов молодых зачем валить? Чтобы неповадно к Свободе ходить было? — он выдохнул и замолк стараясь успокоиться. — Кстати где квад его?

Трофим отвернулся, давая понять что в разговоре участвовать не хочет и занялся капитаном, растирая и разминая его мышцы, восстанавливая кровообращение. Яков удивленно посмотрел на оружие в своих руках, только сейчас поняв что означает полтора десятка зарубок на прикладе.

— Полег его квад на Пепелище. Мертвецы сожрали… можно так сказать наверное, — ответил Сагитай.

— Кто там был знаешь? — спросил тот что в Берилле.

— Лис, Кофтун, Бизон, — ответил Сагитай, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Угомонились, значит… касатики, — хмыкнул сталкер, — ну ничего Зона знает кому и за что раздает. Про мертвых либо хорошо, либо ничего. Про этих значит ничего не скажем. Как ушли расскажешь? — спросил он у Сагитая.

Получив краткий рассказ о произошедшем на Пепелище, один из бойцов тот что был в Севе вздохнул и присел напротив долговца.

— Ну что, Прораб, понял теперь что с Зоной воевать не нужно? Дошло до твоей бараньей башки, что не против того ветра ты писаешь? А? Ребят своих похоронить теперь даже не сможешь. Говорили тебе умные люди, не ходи туда, а ты что?! Как бычара попер на то о чем понятия не имеешь? Как теперь своим в глаза глядеть будешь? А?!

Столько злости было в голосе сталкера и своей правды, что окружающие не находили духа, чтобы остановить его. Прораб застонал и заплакал, бессильно, по стариковски, не умеючи и горько.

— Ладно хорош, брат, — потянул своего товарища за плечо тот что повыше. — Ему хватит, он свое уже принял. Не доводи до греха, еще застрелится.

— А туда ему и дорога! — зло выкрикнул сталкер в Севе, тем не менее поддаваясь товарищу встал и отошел от сломленного врага.

Несколько минут прошло в тягостном молчании.

— Ну что доведете нас до Янтаря? — без всякой надежды спросил Трофим, вполне ожидая отказа.

— Доведем, конечно. Чай не звери, чтобы безвинных губить, — ответил тот что в Севе. — Собирай пожитки, через поле не пойдем, там слепышей порвали, по виду химера резвилась. В обход двигаем, и это… кнопку тревожную свою отожми, нам с сохатыми не по пути, если припрутся.

Дорога в обход оказалась очень долгой. Но в Зоне близкий путь не тот что короткий, а тот что приведет к базе. Для долговца соорудили носилки, его броню оставили в поле, забрав оттуда все ценное и личные вещи. Тащили его по очереди члены группы Трофима. Свободовцы оказались не плохими парнями, на середине пути, пролегавшем на границе поля и разросшихся в хаотичном порядке самосадом тополей они все-таки представились. Того что в был в Севе, очень старой модификации звали Моль, другого повыше в Берилле — Якорь. Оба очень внимательно слушали Трофима, которого расспрашивали про все что касается ходячих. Так они называли мертвецов. Иногда в разговор вмешивался Капезович, вставляя свою часть наблюдений и данных. Моль оказался бывшим преподавателем биологии в средней школе, с хорошей не свойственной школе базой знаний, поэтому быстро схватывал все понятия и выводы, которые предполагал Трофим. Якорь оказался большим практиком по части мутантов, он неоднократно подбирал и выращивал щенков слепых псов и псевдособак, однажды даже подобрал полуживую новорожденную плоть, которую уже почти вырастил на базе, но она влетела в аномалию, там и пропала. Щенки же, несмотря на то что ели с руки пока росли, все равно убегали в Зону и примыкали к диким стаям. На что он философски заметил, что и человек меняет место с того где вырос на то, где хочет чтобы росли его дети.

На их пути казалось не было аномалий, на самом деле они были также как и везде, но сталкеры из Свободы видели их и обходили издалека, намного раньше чем Трофим мог их обнаружить. Только один раз в густо поросшей опушке раздался визг и мелькнули бока кабанов, дерущихся то ли друг с другом, то ли с кем то еще. Ближе к семи часам показались заборчики Янтаря, условные ограждения, за которыми считалось безопасно. Разговор, который длился почти всю дорогу подходил к концу.

— Так значит, ходячие действуют как один, подчиняясь самому развитому? — подытоживал часовые лекции ученых Моль.

Трофим кивнул.

— И по твоему Док мнению, и Капезыч тоже так думает, что этот ваш третьей категории синхронизирует с собой остальные колонии? То есть они тоже могут стать третьей очень быстро, пользуясь чужим прогрессом? — продолжал Сталкер.

— Получается что вирусы, которые уже не вирусы а псевдовирусы, перепрограммируются под самую успешную программу? — вставил Якорь.

— Да, примерно так, — подтвердил Трофим, — мы приходим к выводу что чем дольше, если так хотите его называть, псевдовирус обживал человека при его жизни, тем больше и успешнее колония, теоретически мы можем иметь четвертую и пятую категорию объектов, чьи возможности мы не можем прогнозировать.

— Этот ваш объект, Юрок, он дистанционно заставил органы излома работать в полную силу на клеточном уровне и откачал эту энергию, осуществив захват электромагнитных частот? Это то же самое что он сделал с Прорабом и наверняка с остальными? — спросил Моль, ничуть не смущаясь лежащего с закрытыми глазами на носилках долговца.

— Да, именно так, но тут конечно, имело место синхронизированное усилие всех объектов сверхколонии. Как вы его назвали псевдовирус действует и проникает в клетку, а затем и в ядро клетки очевидно сначала на энергетическом, а потом и на физическом уровне у носителя. То же самое он может делать дистанционно, синхронизироваться с органами человека или мутанта, без физического слияния.

— Мда… все сходится Док, — сказал Якорь, — и по физическим принципам и так… нутром чую, верно говоришь.

Свободовцы задумались, очень многое из того что ранее казалось мистикой и просто невозможным для понимания теперь обрело форму, описание, разложилось по полочкам и перестало быть тайной за семью печатями.

— Вы вот что, Док, Капезыч, дайте мне свои ПДА, я туда программку залью, и буду видеть где тушки ваши носит, — предложил Якорь, — в случае чего мы и инфой поделимся и подстрахуем если надо. У нас свой канал, постабильнее работает чем у быков.

— Да, Док, не стесняйся, это безопасно. Чистый софт не навредит, у нас кадры что надо, работаем без брака, — Моль улыбнулся, — и быки нас не вычислят через нее, только мы тебя. Сам понимаешь Зона, все может быть.

— Раз так, — Трофим достал ПДА, — то вот.

Он протянул устройство Якорю, за ним последовал и Капезович. Сталкер достал флешку и подсоединил к устройству. Нажав несколько кнопок, пробежавшись пальцами по настройкам, он перезагрузил ПДА и вернул Трофиму. Точно такую же процедуру проделал с аппаратом Капезовича.

— Ну, мужики, — улыбнулся Трофим, — спасибо что довели, от всей нашей шестой лаборатории. — Трофим задумался и спросил уже без тени улыбки, — Моль, Якорь что мы должны за помощь?

— Ничего, мэн. Если честно мы бы и сами доплатили за твои лекции, у нас в Свободе такого раздавать нету, — улыбнулся Моль. — Все давайте, мужики, жмите свои кнопки, тут по Янтарю, пусть вас ваши долговцы водят, нам туда путь заказан.

— Да, — поддакнул Якорь. — Даст Зона, увидимся.

Компания тепло попрощалась. Только Прораб лежавший на носилках, сделанных из обструганных веток и удачно найденного старого спального мешка молча лежал глядя в высокое темнеющее небо, все также беспристрастно глядящего вниз, как это было еще пару дней назад, когда он со своими товарищами возвращался из Темной Долины, расстреляв половину боезапаса в перестрелке с блокпостом Свободы.

Уже ближе к ночи группа добралась таки до Янтаря. Не чувствуя ног от усталости, люди побросали свои комбинезоны в шкаф не разбирая. Даже Сагитай начавший было чистить свой комбинезон пару раз клюнул носом и плюнув на все, запер шкаф и двинул в свой отсек, где едва раздевшись и умывшись уже спал Яков. Прораба перехватили на середине пути долговцы, по началу с трудом узнавшие бравого командира одного из самых дерзких и удачливых квадов группировки. Они постарались пронести его подальше от сталкерской стоянки, где негромко играла гитара, да судачило о жизни с десяток мужиков, но судя по наступившей тишине, сталкеры не только заметили, но и поняли что именно не хотят показывать долговцы. Очень скоро на Зону обвалилась ночь, засыпав ее ясным светом звезд. Зона ответила ей воем кровососов, яростной схваткой двух химер, не поделивших охотничью территорию и стоном вставшего в своем вызывающем ярко-красном экзоскелете мертвеца, поднявшего с земли свой пулемет и двинувшего в сторону Янтаря.

Несколько дней участники экспедиции, восстанавливали силы, прежде всего моральные. Якова починили минуты за три при помощи артефакта, Сагитай сдался полноценно очистить свой комбинезон от крови кровососа и вынужден был прибегнуть к специальной службе, как раз для таких случаев. Яков вернул автомат Прораба, получив со склада Янтаря автоматы АК взамен утерянных для себя и напарника, там же он заменил бронепластины и кевларовые элементы на своем обмундировании, пополнил боезапас, заодно приобретя под роспись прибор ночного видения, работающий от сверхсовременных батарей, на основе артефакта «вспышка» и долго ходил вокруг пары военных экзоскелетов, хранящихся на складе бункера, которые ему конечно же никто не выдал. Трофим и Берик, сдавшие все материалы, теоретикам из своей лаборатории, купались в местной славе среди всех остальных ученых из их бункера. К ним подходили, сдержано восхищались, неизменно приглашали зайти так сказать на огонек, вечером после работы на бутылочку чая, находились даже такие которые предлагали представить к какой-нибудь награде, но никто не высказал желания или даже предположения хоть когда-нибудь сделать подобные вылазки за материалами для своей лаборатории. Оно в целом было и правильно, для этого были проверенные сталкеры, а дико рисковать как сотрудники шестой лаборатории было крайне неразумно.

Прораб исчез после лечения, куда и надолго ли Трофима и Берика не интересовало в принципе. За те три дня что они отсыпались и писали отчеты, приходя на работу тогда когда им вздумается, непримечательная новость от том что Док — это некробиолог Трофим, а неприметный эколог из Янтаря Трофим Гудин — это Док, который вытащил с другим своим сотрудником и лаборантами командира квада Прораба из челюстей смерти, тихой сапой разошлось по всему сталкерскому простору. Да, Зона была такая, и большая и маленькая. Получить прозвище в Зоне означало половину признания сталкера. Пока сталкер носил собственное имя он не считался сталкером, поскольку кто он и что было совершенно не ясно, он мог стать и верным напарником, а мог и убить во сне ради артефакта или ради бронежилета и новых ботинок. Сталкер без прозвища полученного от старшего товарища или не подтвержденного в передряге долгое время был одиночкой или отмычкой. Новость о том что погиб некий Вася никого не волновала, а новость о том что Васька Штык отошел, воспринималась совсем по другому. За Штыка пили не чокаясь у ночных костров, в барах, а если выяснялось что он погиб от руки бандита или вражеской группировки, то для отправившего Штыка на тот свет ожидаемо применялся принцип око за око. Так и начинали сколачиваться первые группировки, кланы, братства, начинались убийства, перестрелки, войны.

Сталкеры одиночки, ветераны только назывались одиночками. Да они не имели субординации, не имели общей казны или обнародованных красивых договоров, но как старые матерые волки, смотревшие своей и чужой смерти в лицо, они не раз являлись смертью для кого бы то ни было. Знающие свой участок Зоны, они были там хозяевами, оставляя чужаков у пустых аномалий, преследователей без поживы, а обидчиков без головы. Смерть такого ветерана молча расследовалась другими сталкерами — ветеранами, и если след приводил к другому сталкеру или бандиту, то дело решалось споро и быстро. Либо молча у костра на привале, либо метким выстрелом, либо искусно устроенным гоном мутантов на защищенную цель. Даже долговцы в своем баре Сто Рентген на Ростке смолкали когда говорил ветеран, ему верили на слово, если он ручался, его не вызывали на Арену, поскольку сталь его ножа, хитрость и хирургическая выверенность движений не оставляла противнику шансов. К нему на ходку за сложным артефактом стояла очередь из опытных сталкеров, только чтобы увидеть как он добудет легендарный «колокол», «яйцо» или «подсолнух». Таким сталкерам одиночкам всегда открывались двери Янтаря, выделялась комната и кредит доверия. Таких легенд было не много, некоторые из них возвращались в Зону раз в полгода или в год, добывали свои редчайшие артефакты или выполняли особые заказы и отбывали на Большую Землю, а другие просто не покидали пределы Зоны, по своим причинам.

Поздно вечером на третий день ему в комнату постучали. Трофим, который начал уже было засыпать находился в том самом состоянии, когда мозг уже отключен, а тело еще быстро и адекватно. Думая что это кто-то из коллег или «лаборантов», некробиолог открыл дверь и сонными глазами выставился в коридор, где стоял долговец, мокрый от дождя с запахом сырости и холодного ветра. Как только дверь приоткрылась, он стремительно вошел в нее и прижав палец к губам заговорщицки зашипел.

— Что случилось? — немного обалдев спросил Трофим.

Вообще бойцы группировки Долг на его памяти никогда не заходили в личные комнаты ученых самостоятельно, только в сопровождении других ученых, и то если в коридоре было мало места по причине пикового перемещения людей. Но сейчас был вообще не тот случай.

— Док, нам твоя помощь нужна…, — обернувшись на уже закрытую дверь сказал он.

Теперь от него разило куревом, местным дешевым табаком, продающимся в брикетах, для раскурки которого сворачивалась трубка из сигаретной бумаги, но чаще просто из любой бумаги, даже из газеты.

— Док, там это… Бизон пришел, ну как Бизон… сам понимаешь тело его пришло… ребята просят помочь. Мы же знаем ты с ними разговариваешь, — он расширив глаза уставился на Трофима, в ожидании ответа.

— А что я должен сделать? — автоматически одевая штаны, но все еще плохо соображая спросил Трофим.

— Ну эта… нам стрелять не положено, а он в экзаче десятом, экспериментальном…

— Экзач десятый? — растерянно спросил Трофим, на секунду застыв в раздумии.

— Ну да, десятка, — кивнул долговец, потом видимо сообразил что ученый не понимает что это торопливо пояснил, — экзоскелет улучшенный, десятая модификация… на артефактном энергообеспечении, ваши же и модифицируют Док, ну что ты не знаешь что ли? — громким шепотом в нетерпении пояснил он.

— А ну это наверное седьмая лаборатория, Максим Максимович там… так вам наверное к нему…, — продолжал подтормаживать Трофим, смутно понимая что все-таки не к Максиму Максимовичу а к нему и надо приходить с такими случаями.

— Да нет… Док, в общем, нам стрелять тут нельзя, сам знаешь, а у Бизона полный короб в пулемете, ребята видели, так вот он сюда идет… мычит что-то. Что делать то? Да и потом… броньку мы его портить не хотим, редкая. Может уговоришь его выйти из нее? А, Док?

Трофим уже оделся и начал соображать. Действительно, а что делать? Если объект имеет при себе оружие, он уже представлял собой значительный риск, поскольку может начать стрелять просто перепутав сигналы. Колония вируса, которая взяла на себя управление носителем вполне может не иметь четкой сепарации причинно следственных шаблонов и вместо того чтобы отдать оружие он вполне может нажать на гашетку. По хорошему Трофим мог махнуть на них рукой и отказаться, но какой-то червячок вызова и исследовательское любопытство уже вывело его из комнаты, заставило закрыть двери на ключ и с следующим за ним долговцем уже подойти к стеклянному шкафу и начать напяливать на себя полевой комбинезон.

— Док, я Орех, если что, так меня и зови, — помогая Трофиму упаковываться в Севу сказал долговец.

Слыханное ли дело, чтобы долговец добровольно помогал яйцеголовому одеваться!

— А почему вы не попробуете отобрать у него оружие? — спросил Трофим.

— Да как же отберешь, он очередями стрелять не хочет. Одиночными садит, да еще и попадает зараза, это же Бизон! — немного восхищено негромко ответил Орех. — Вот Кудлатому со ста метров прожектор разбил с двух пулек! Подходить страшно, а он все прет и прет… танк неугомонный. Да еще и с Прорабом вон какая беда случилась, сам знаешь. Так что теперь к этим мертвецам вообще никто соваться не хочет. Что делать никто не знает, вот только ты Док знаешь, — с пылом новообращенного сказал Орех, преданно глядя Трофиму в глаза.

Что верно то верно. Защищенность последних экзоскелетов была на порядок выше первых моделей. Фактически вскрыть короб экзоскелета при помощи грубой могли химера и псевдогигант. Контролер конечно мог заставить человека выйти из экзоскелета, но имеющийся уровень пси-защиты делал эту задачу не простой даже для контролера. Остальные местные мутанты не связывались с подобными танками и предпочитали не показываться им на глаза. Для бронебойных пуль снайперов нынешний экзоскелет предлагал очень небольшой выбор целей. По сути снайпер мог вывести из строя систему жизнеобеспечения, но чтобы наверняка поразить находящегося в нем человека требовалось несколько раз попасть практически в одно и то же место, что справедливо лишит такой экзоскелет основной его ценности.

Наконец застегнувшись и задраившись, Трофим вышел из бункера. В лицо ему на мгновенье ударил свет шести налобных фонарей, перечеркнутый линиями дождя. Трофим поднял руку, защищаясь от света, фонари тут же опустились вниз.

— Здорово, Док! — поздоровалось сразу несколько бойцов разными голосами.

Кто-то пожал ему руку, кто-то дружественно похлопал по плечу, от чего его щуплую фигуру ощутимо качнуло.

— А… вечер добрый, — смутившись ответил Док.

— Я, Гарри, — протянул руку один из бойцов, — командую тут полуторкой.

Обычно долговцы не здороваются первыми, по крайней мере если они не на посту. Они старались не воспринимать ученых, более того большинство ученых выходило в задраенных поляризованных забралах своих комбинезонов, что делало их неузнаваемыми для сталкеров. А здесь его встретило сразу шесть бойцов, собранных в полуторный квад.

— Мы тут поспрашивали сталкеров, они говорят покормить его надо, — выступил один из бойцов, внушительного роста в черной-красной стандартной долговской броне, — мы вот собрали с ребятами.

С этими словами он протянул ему огромный мешок, килограмм на двадцать веса. Трофим заглянул в него. Под каплями дождя, больше смахивающего на ливень, в мешке лежало неисчислимое множество сталкерского товара, такого как булки, консервы, супы быстрого приготовления, несколько отдельных пакетов из армейских пайков, водка в пластиковых бутылках, целые стопки шоколада и что-то еще. Ему скинулись всем миром, не жалея.

— Много, — оценил Трофим.

— Так… как иначе… он шоколад любил, вот мы тут сверху насыпали, может примет, — прогудел долговец.

Трофиму или показалось что голос долговца дрогнул или это маска так исказила голос говорящего? Или может дождь постучал в мембраны переговорника?

— Далеко идти? — спросил Трофим.

— Да нет, Док, тут метров шестьсот, может больше, — успокоил его Гарри.

— Ну, пошли, — кивнул Трофим.

— Все слышали? Выдвигаем! — скомандовал боец.

Шестерка подняв автоматы в походное положение, окружила Трофима и легким бегом двинулась прочь от бункера, рассекая ночь светом налобных фонарей. Косые струи дождя били по бронированным спинам и шлемам, разбиваясь мелкими каплями отсвечивающими синим и красным в искусственном диодном свете. Вдалеке мелькнули фонари сталкеров, устроившихся на ночлег под навесом возле жарки, в которую они время от времени подкидывали мусор то ли чтобы погреться, то ли чтобы посветить.

— Ну все, Док, хорош. Бизон вон там стоит, у деревца метров сто, видишь? — долговец пальцем указал направление. — Мы тебя здесь будем ждать, дальше не пойдем. Если он маску поднимет, Туз его свалит, верно Туз?

— Так точно, — раскатисто ответил Туз, с прикрепленным к шлему прибором ночного видения, придерживающий СВД.

— Главное маску не зацепи, это паук всережимный, штучное производство, — обеспокоенно сказал Гарри. — Если Бизон вылезти из брони не захочет, то хотя бы пулемет у него забери, — обратился он к Трофиму. — Ну что Док, готов?

Трофим еще не совсем понимающий что будет делать кивнул.

— Ай молодца, давай с богом! — сказал боец и накинул ему на плечо мешок с продуктами. — По прямой дуй, там чисто. Ребята проверили, — напоследок подсказал он.

Трофим качнулся и двинулся навстречу невидимому в темноте Бизону. Пройдя метров семьдесят он наконец увидел объект. Тот стоял огромной кованной статуей с пулеметом наизготовку, с выключенными фонарями, сливаясь с местностью под косыми струями дождя. Экзоскелет из ярко красного превратился в черный, остатки красной краски облазили хлопьями, едва цепляясь за металл. От него даже на этой дистанции веяло холодом. Трофим ясно почувствовал как кто-то перебирает струны его нервов, словно проверяя какую мелодию можно сыграть.

— Бизон, — негромко сказал Трофим, — мы тебе покушать принесли, шоколад.

Ледяная хватка ослабла, оставим тошнотворное послевкусие слабости. Стараясь не шуметь и не делать резких движений Трофим выставил перед собой мешок, напрягаясь чтобы держать его ровно и продолжил двигаться в сторону объекта. Бизон вдруг дрогнул и направил на него ствол пулемета.

— Тут тебе от ребят гостинец, шоколад, хлеб, водка, — стараясь не волноваться повторил Трофим, понимая что пугаться и бежать уже в принципе бесполезно, поскольку против пулемета шансов уцелеть у него нет.

Встав в паре метров от него Трофим открыл мешок, ожидая реакции Бизона. Тот никак не отреагировал, продолжая смотреть на некробиолога бронированными окулярами и четырьмя маленькими глазками камер, расположенных над основными окулярами. Так он был похож на чудовищного паука, смотрящего на человека, сверху вниз с направленным на него жалом пулемета. Трофим направил фонарик на мешок с продуктами освещая содержимое, одновременно понимая, что если мертвец внутри забыл как открывать маску, то он не ел уже три дня и колония вирусов должна быть при последних ресурсах на активность. Возможно прямо сейчас колония начинает переходить в анабиоз, а он со своим шоколадом некстати пробуждает активность в носителе. Простояв еще минуту напротив направленного на него оружия, Трофим решил действовать. Осторожно передвинувшись в сторону, он встал чуть ближе, чтобы оружие при повороте на него уперлось ему в бок, а не он уперся животом в ствол. Мертвец не реагировал. Трофим присел на одних ногах и не глядя достал плитку шоколада. Развернул ее тихонько шурша фольгой и выставил напротив окуляров Бизона. Тот по прежнему не реагировал.

— Бизон, — негромко, но уже набираясь смелости позвал Трофим, — вот шоколад, на поешь.

Вдруг отозвавшись на имя экзоскелет ожил. Одна из рук, поддерживающая пулемет за короб двинулась в сторону шоколада. Из динамиков экзоскелета отчетливо послышалось сипение. Трофим быстро вложил мокрый шоколад в сегментированную ладонь экзоскелета, ожидая что маска чавкнув уплотнениями поднимется или сдвинется в сторону. Рука с шоколадом, который тут же сломался приблизилась к тому месту где у человека должен был быть рот, несколько раз ткнулась в динамик и остановилась. Внезапно Трофиму померещилось что шоколад потек, хотя нет он не потек, видимо он просто рассыпался. Мертвец протянул руку которая уже оказалась без шоколада. Трофим инстинктивно достал из мешка хлеб и вложил его в протянутую ладонь. На его глазах, освещаемый налобным фонарем хлеб стал стареть, уменьшаться в размерах и под дождем превращаться в серую массу, не веря своим глазам ученый вложил палку колбасы. Несколько секунд ничего не происходило, но вдруг колбаса потеряла свой цвет, скукожилась и превратилась в нечто меньшее по размеру, черное и полупустое, наполненное странной жижей. Из динамика отчетливо слышалось дыхание, перебиваемое хрипом заполнивших легкие жидкостей. Объект включил сердце и дыхание, он каким-то образом смог получить энергию из продуктов на совершенно другом принципе, то есть если раньше он синхронизировался с органами человека и затем влиял на работу этих органов, то теперь населяющий тело носителя вирус смог извлечь заключенную в продуктах энергию. Это означало, что организм перешел на новую стадию, ему не нужно питаться как носителю, он может извлекать энергию на расстоянии, теперь чтобы питаться ему достаточно протянуть руку к земле, извлекая жизненную силу из населяющих ее бактерий. Это четвертая категория! Мысль оглушила Трофима. Он во все глаза смотрел на безучастную маску Бизона, на погруженные в темень матово отсвечивающие окуляры. Мысль билась в голове как ворвавшийся вихрь в маленькой комнате со множеством бумаг, разбрасывая все и выкидывая в окно, забивая по углам и пряча беспомощные листочки под мебель. Пусть колония и четвертой категории, но сработаться и научиться управлять носителем, а именно телом человека она еще не успела, три дня не срок, по крайней мере так было ранее.

Нужно было действовать. Подняв мешок с земли он повесил его за имеющиеся ремешки на горловине к вновь протянутой руке объекта.

— Обмен! — решительно сказал он. — Пулемет! Еда! — и протянул руку ладонью вверх к оружию.

Секунду Бизон смотрел на него, затем небрежно пихнул в его сторону оружие и тут же запустил обе лапы в мешок. С трудом удержавшись на ногах, Трофим прижал оружие и скорым шагом, чувствуя как от нервного возбуждения его начинает трясти, двинул в сторону долговцев.

— Ай, маладца! Ай, да Док! — восхищенные голоса приняли его похлопыванием и приобниманием.

— Все в порядке, Док? — видя смятение на его лице спросил Гарри.

— Валить его надо мужики, это четвертая категория, — сам не особо веря в то что говорит сказал Трофим.

— Четвертая это как? — не понял боец, озвучив немой вопрос остальных.

— Это означает, что более опасных я не видел, — ответил Трофим — Гранатомет есть?

— Нет, нет, погоди. Ты что горячий такой? Гранатометом мы и сами можем, нам экзоскелет с него снять надо, — возразил Гарри.

Трофим задумался.

— Он сейчас сытый, примерно до отвала. Больше у него никаких целей нет. Опасности и повреждений он не понимает, только рефлексия. Вряд ли населяющая его колония вирусов воспринимает хоть что-то как угрозу. Если она, эта колония и может использовать мозг и память бойца, то вас сейчас она не будет воспринимать как опасность, по крайней мере вы не будете интересовать ее как потенциальная еда. Вы можете снять экзоскелет сами? — спросил Трофим.

— Да без проблем Док, у нас вон Кучер с инструментом уже. Там со спины раскручивается, — ответил долговец.

— Это может быть смертельно опасно, может мы даже не успеем убежать, — сказал Трофим.

— Опасность мое второе имя, — улыбнулся Гарри, — а если что… Туз! — выкрикнул он.

— Я, — поднял руку Туз с СВД.

— Бегом за РПГ, одна нога здесь, другая там.

— Есть!

— Кумулятивный неси! — крикнул ему вслед Гарри. — А если что, — продолжил командир обращаясь к Трофиму, — используем вариант Б.

Через двадцать минут стоящего в прострации Бизона, засунувшего обе руки в мешок окружили бойцы долга, оставив сектор спереди свободным для прострела Туза. Сам Туз расположился сзади в двадцати метрах. В случае опасности выстрел кумулятивом прожжет дыру в голове или груди мертвеца, с гарантией уничтожив энергоблок или управляющие модули экзоскелета. Бизон казалось уснул. Мешок с продуктами значительно похудел и опал. Трофим заранее дал установку бойцам не делать резких движений и не стрелять, в худшем случае убегать в разные стороны, что вызвало некоторое недоумение бойцов долга, но Гарри приказал делать так как сказал Док и точка. Боязливо озираясь, к спине объекта, закрывая собой Туза, приблизился Кучер, уже снявший защитные рукавицы. Трофим на всякий случай стоял неподалеку, но отчетливо понимал, что от него сейчас вряд ли что-то зависит. Механик, перекрестившись, осветил фонарем могучую механическую спину, осматривая каким шифр ключом закручены винты экзоскелета. Суть операции сводилась к тому, чтобы незаметно открутить четыре винта, бронированной крышки и вручную включить механизм автоматического располовинивания экзоскелета, предназначенный для эвакуации оператора в случае выбывания его из строя. Механизм работал четко и слажено, отсоединяя и отдаляя друг от друга две половины так, что человек выпадал одновременно и с передней и с задней скорлупы. Наконец кучер определился с нужным инструментом и тихо щелкнув защелками чемодана достал нужную головку и шуруповерт. Медленно вставил фигурную головку в форме неправильной пятиконечной звезды в винт. Среди ночи и дождя едва заметно, но оглушительно для нервов окружающих раздалось жужжание шуруповерта. Один винт сдвинулся с резьбы и медленно выкрутился, придерживаемый рукой Кучера от падения. За первым последовал второй, третий и четвертый. Осталось подцепить пластину размером с ладонь и щелкнуть коротким тумблером на настроечной панели. Бизон не двигался, только мешок намокший и безжизненный слегка покачивался в такт порывам ветра. Долговец аккуратно уложил винты в ячейку в ящике с инструментом, начинающим заполнятся дождевой водой и достал тонкую длинную отвертку, блестевшей серебряной спицей при свете фонаря. Тихонечко выдохнув в сторону, механик нежно подцепил голой рукой выступающий край пластины и медленно вынул ее. Бизон не мог ничего почувствовать, поскольку пластина была лишь первым слоем брони, и возможный перепад температуры никак не мог быть уловлен мертвецом, тем не менее снятие пластины заставило его повернуть голову, Кучер попятился и уронил пластину. Пока еще легкая тошнота охватила Трофима, понимая что время стремительно тает, он шагнул к Кучеру и схватив его за шкирку вплотную приставил к открытому лючку.

— Вырубай! — твердо сказал он.

Механик протянул руку к лючку, нащупал тумблер и едва заметный щелчок в наступившей тишине выстрелом прогремел для Бизона. Экзоскелет пришел в движение, защелкали механические затворы, квакнули клапана и одновременно со страшным криком заключенного в нем существа обе половины экзоскелета начали отодвигаться друг от друга. То что выпало наружу не было человеком. Вирус заполнил собой все возможное пространство, считая внутреннюю поверхность экзоскелета носителем. Серое, пенистое с красными лоскутами кожи, выросшее поверх одежды образование лишь отдаленно напоминающее человека с отвратительным шипеньем и клокотаньем выпало наружу. Воздушная система жизнеобеспечения конструктивно имела два шланга, которые заполнились серым телом вируса, в результате на большой голове объекта выросло два хобота, которые болтались и возились по земле и жесткой траве, очевидно причиняя объекту боль, волосы головы торчали прямо из серой пены. Руки и ноги равномерно толстые, распухшие с торчащими прямо сквозь них частями одежды, почти заросшие глаза, для которых оставался доступ только в окуляры, многочисленные кровоточившие светлой кровью разрывы на теле, в местах где вирус закрепился за внутреннюю часть брони и оторвался при падении, круглая в форме панциря спина с четким рисунком сегментов бронепластин. Существо адаптировавшееся к тому что экзоскелет практически не требует усилий на перемещение переработало все мышцы в нечто другое, и теперь ослабшее силилось и не могло встать.

— Огонь! — коротко скомандовал Гарри.

Огненные цветки нескольких автоматов и дробовиков не умолкали почти минуту, бойцы расстреливали магазин за магазином перезаряжались и снова расстреливали… расстреливали свой страх. Страх превратиться в нечто такое же, помимо своей воли, без возможности повернуть вспять, страх быть сожранным Зоной, потерять человеческий облик и встать на ее сторону в таком безумном и ужасном виде. Треск автоматов и хлопанье многозарядных дробовиков продолжалось пока от Бизона не осталось несколько крупных кусков, все еще продолжавших сокращаться и пениться жизнью. Жизнью ложного вируса, который обещал бессмертие.

 

Глава 14. Элементарный фэн-шуй

Закончив с Бизоном, отряд застыл в оцепенении. Бойцы готовы были увидеть своего мертвого товарища в таком виде в каком они привыкли видеть местные формы, но тошнотворно существо выпавшее из экзоскелета никак не напоминало их боевого друга.

— Двое на охранение, остальные со мной за тележкой, — придя в себя скомандовал Гарри.

Очевидно что в экзоскелет теперь никто не полезет пока он не пройдет полную дезинфекцию. Четыре долговца вместе с Трофимом легким бегом отправились на Янтарь. Уже на входе в ворота бункера Трофима встретили его «лаборанты».

— А, Док, смотрю наука у вас тоже не спит, — сказал Гарри, — что потеряли своего командира? — обратился он к Якову.

— Так точно, чуть не потеряли.

— Так он же с нами, что с ним станется? — весело выкрикнул кто-то из бойцов.

Кто то из них добавил что-то еще, компания расхохоталась и свернула под навесы, где располагалась небольшая полевая мастерская, кучи всякого хлама и относительно годных вещей.

— Давайте будите Капезовича, пойдем образцы собирать, — скомандовал в свою очередь Трофим, перебивая уже открывшего что-то сказать рот Сагитая, который кстати по примеру Трофима поменял поляризованное стекло на прозрачное. — Скажите ему что завтра отгул будет, если сейчас выдвинем.

— Есть, — сказал Яков, и с некоторой опаской поглядел на напарника.

Чуть больше чем через пол часа два эколога ползали в грязи под проливным дождем, собирая пинцетами и щипцами наиболее интересные остатки Бизона и складывали их в стеклянные баночки. Кровоточащие ошметки распределились на большой площади, часть из них была втоптана в грязь сапогами бойцов и два некробиолога вытаскивая их из земли пытались сообразить какой кусок органа они нашли. Долговцы некоторое время с интересом следили за их деятельностью, но вскоре погрузили экзоскелет на тележку и толкая ее на раз, два, три потащили к бункеру. Капезович нашел вроде как мозговую массу и отложил ее отдельно. Оба лаборанта стояли рядом охраняя ученых, но никто ими так и не заинтересовался. Через пол часа сборы были закончены, и отряд со спокойной совестью двинул на базу. Некробиологам нужно было сдать комбинезоны на дезинфекцию, запереть образцы в дальней комнате лаборатории, а завтра с утра остальные пустят их по процедуре, идентифицируя, определяя, фиксируя. Расставив и заперев образцы по холодильникам в последней комнате, Трофим оставил карту памяти с камеры комбинезона и большую записку маркером на столе у шефа «ЧЕТВЕРТАЯ КАТЕГОРИЯ!!!», поставив третий восклицательный знак он удовлетворенно хмыкнул, закрыл двери и пошел наконец к себе, на заслуженный сон.

На следующий день ближе к обеду, Трофим отдохнувший и выспавшийся, принявший душ и пообедав-позавтракав, сдав согласно графика несколько капель крови и медицинском отсеке, горделиво поправляя халат и ожидая услышать хвалебные дифирамбы от шефа Лисова Алексея Ивановича вошел в лабораторию номер шесть. Шеф сидел напряженно думая и нервно постукивая ручкой по столу.

— А проснулись наконец, Трофим Аристархович, я рад, я рад. Как самочувствие? — он привстал пожимая протянутую руку.

— Спасибо, хорошо, — ответил Трофим, — видели как мы вчера поработали с Бериком Капезовичем? — довольный собой спросил Трофим.

— Да видел конечно, молодцы, что тут сказать, удача редкая…, — озабоченно ответил Лисов, не переставая постукивать ручкой.

— Так, а что это вы не рады? Что-то случилось? — подозревая неладное спросил Трофим, пытаясь разглядеть лежащие перед шефом бумаги в надежде на подсказку.

— Я то с одной стороны и рад, конечно, только вот образцы наши погорели.

— Как погорели?! — Трофим метнулся к двери ведущей в следующую комнату.

— Погодите, Трофим Аристархович. Не те образцы которые вы принесли вчера, а все остальные.

— Это то есть, как? — пытаясь увязать некий локальный пожар в специальных больших холодильниках, где в принципе нет горючих материалов, когда сгорели образцы тканей и колонии в изолированных друг от друга стеклянных ячейках отсеках, при этом остались целыми образцы принесенные вчера и поставленные в центральные ячейки.

— Эта колония четвертой категории убила все остальные колонии, представляете?! — Лисов схватился за седеющую голову. — Весь наш материал, все наши работы и разработки велись на основании этой базы, а новые образцы просто их уничтожили. Нам теперь не с чем работать, вон Валентин Петрович сохранил всего три образца, каким то чудом для своей диссертации и рад радёнешек, а у Лукаса Константиновича все пропало, мои культуры тоже пропали, а я уже был так близок… Это же больше года наработок! Динамические исследования… эх…, — он взялся второй рукой за голову.

Новость была более чем неприятная. Огромный кусок материалов и связанных с ним исследований вдруг в лучшем случае отложился на несколько месяцев, а в худшем на год.

— Я же не знал…, — вдруг все поняв упавшим голосом сказал Трофим, — мне очень жаль… я бы никогда…

— Да я не виню вас, Трофим Аристархович, в самом деле это было непредсказуемо. Такая сила в этих новых колониях… просто фантастика, но потери лаборатории сами понимаете… вон Лукас Константинович взял отгул, наверное напьется.

Трофим опустил глаза. Да, действительно, такой удар для сотрудников лаборатории трудно было представить. Это сложно было сделать другим образом, поскольку вирус был крайне живуч.

— Как же у Валентина Петровича остались целы, он что проводил модификацию? — спросил Трофим.

— Нет, никаких модификации. Обычные образцы второй категории. Спинной мозг, и два образца эпидермиса. Стояли рядом с остальными, но погибло все вокруг, кроме них. Непостижимо. Мы только что рассортировали все. Четвертую категорию убрали в отдельный холодильник, там теперь свободно, а колонии Валентина Петровича в другой. Можете посмотреть, он там.

Трофим вытащил из кармана защитные очки, и пройдя сквозь вторую и третью комнаты вошел в четвертую, где стоял его коллега с умилением домохозяйки над каким-нибудь фикусом разглядывающим три прозрачные лабораторные банки с находящимися в них частями тел мертвецов.

— Здравствуй, Валентин Петрович.

— А, Трофим Аристархович, приветствую…

Валентин Петрович Петров был классическим лабораторным ученым. Брюнет невысокого роста, с хорошей блестящей лысиной, в очках, пухлым телом с жироотложением по женскому типу и покладистым нравом.

— Видишь какая оказия произошла, Трофим Аристархович? Алексей Иванович рассказал? — спросил Петрович, расстроено подняв брови.

— Да, — хмуро ответил Трофим, — беда прям. Ты Валентин Петрович извини… блин.

— Ага, — неопределенно сказал Петрович, что можно было истолковать как «ага, щас я тебя извиню, держи карман шире», и в то же время как согласие с принесенными извинениями.

Трофим хмуро оглядел теперь почти пустой холодильник, плотно приставленный к стене, который представлял из себя стеклянный шкаф из очень прочного стекла, размером сто девяносто сантиметров высотой, нижние двадцать которые занимало охлаждающее оборудование и четыре метра длинной, со множеством одинаковых пеналов-полочек, на которых по нумерации вверх располагались цифры, а в длину буквы. Таким образом нахождение каждого образца фиксировалось двоичной системой координат типа А6, Б2 или АГ23. Всего он имел триста полочек вверх примерно по четыре сантиметра каждая и сорок разделений по вертикали, включая боковые стенки. Что давало размер одного пенала восемь на четыре сантиметра с глубиной равной глубине шкафа в двадцать сантиметров. В ярко освещенном холодильнике сиротливо в левом нижнем углу ютилось три образца Петровича, вчерашние же образцы были отнесены в старую модель холодильника, меньшего размера, стоящую справа.

— А что же ты их в угол убрал? Повыше же удобнее было бы доставать, — спросил Трофим, особо чувствуя вину за произошедшее.

— Я уж лучше подальше от этих, — Валентин Петрович кивнул на старый холодильник, где мирно покоилось двадцать шесть образцов от объекта четвертой категории.

— А раньше где стояли? — спросил Трофим.

— Ж45 и ниже на десять, Е44 и ниже на восемь, К 32 и выше на три, — ответил ученый, коротко вздохнув окинув несуществующие уже образцы грустным взглядом. — Всего двадцать одна колония. У меня еще маленькое количество образцов, у Лукаса Константиновича сто семьдесят образцов погибло.

— Эти твои счастливцы где стояли?

— До вот тут Ж50, 51, 52, — указал пальцем на пустые пеналы Петрович.

— А да, вспомнил, там вокруг них сбоку пусто было, — сказал Трофим.

Ученые действительно ставили колонии друг от друга через букву или через две, так было проще. Требовалось меньше внимания чтобы ставить их именно на то место откуда было взято, поскольку деловая рассеянность случалось с каждым, не исключались вероятности схватить чужой образец, да и места в холодильнике хватало.

— Эти новенькие сейчас как чувствуются? — спросил Трофим отвлекаясь от грустных мыслей.

— Да вроде приморозились, поутихли, — ответил Петрович, — а так здорово за зубы тянули, я аж подумал что разболелось по-настоящему.

Трофим подошел к старому холодильнику и посмотрел на лежащие в банках образцы. Куски тканей с водою, частичками травы и земли вполне себе удерживали форму, имели относительно равномерный цвет, консистенцию и не размазывались по склянке, что говорило о том, что вирус очень даже жив и контролирует тот фрагмент носителя, который сейчас заполняет. Некробиолог пододвинулся еще ближе, почти касаясь грудью прозрачной стенки холодильника, чтобы ощутить его воздействие. К этим ощущениям он привык и иногда ему казалось, что их даже не хватает. Он прислушался к своим ощущениям, легкая головная боль, чуть-чуть заныла шея, позвоночник, легкий тонус в мышце ног, как предвестник судороги. Действительно сильное влияние. Он отошел от стенки.

— Мда… силен, — уважительно и с некоторым удивлением сказал он.

— Алексей Иванович говорит, что он не мог за три дня обрести такие свойства, скорее всего он получил их от другого носителя четвертой категории, — сказал Петрович.

— Да? Интересно.

В эту минуту дверь четвертой комнаты открылась и вошел Алексей Иванович, как положено в белом халате, чепчике и защитных очках, заложив руки за спину. Он явно слышал последние фразы диалога.

— Да, Трофим Аристархович, это очень интересно, — сходу вступил он в диалог на правах старшего по должности. — И судя по имевшимся у нас данным, мы тут тоже не спим, у нас было целых три дня пока вы восстанавливались от полевых исследований, и выяснили что означают инфракрасные излучения объектов, — он сделал паузу ожидая вопроса, но вопроса не последовало, поэтому от продолжил. — Это собственно как вы и предполагали синхронизация колоний, так сказать от более разумной к менее разумной, до подтягивания так сказать всех к одному эволюционному уровню.

— Разложили на спектрометре? — предположил Трофим.

— И на спектрометре тоже. Очевидно что частота волны синхронизируется, так же как и при других экспериментах с подвоздейственными объектами. Поэтому свойства у них становятся одинаковыми, разница конечно в прогрессивной адаптации колонии к носителю, но это как мы знаем вопрос времени, — сказал Лисов, кивнув самому себе.

— Вопрос времени… за три дня пока Бизон…

— Кто простите? — перебил его Лисов.

— Бизон, это вон тот, — Трофим указал пальцем на старых холодильник.

— Ах, да… я не понял сразу, — кивнул заведующий.

— За те три дня пока он шел с Пепелища до Янтаря, маловероятно что населяющая его колония могла перескочить со второй категории на четвертую, если даже с первой категории на вторую уходит несколько месяцев, а третья категория в единичных носителях, — сказал Трофим.

— Согласен, Трофим Аристархович, — утвердительно кивнул Лисов, — я и говорю, что он получил это либо принципиально иным способом, либо изначально процент заражения этого носителя… как его…, — Лисов посмотрел на холодильник, — Бизона был очень высок, порядка семидесяти, восьмидесяти процентов, либо что-то спровоцировало сверх активный рост колонии и ее эволюцию до четвертой категории, но по имеющимся у нас алгоритмам синхронизации объектов это достаточно долгий процесс, либо же источник должен был быть невероятной мощности.

— Долговцы так и не хотят сдавать кровь на анализ хотя бы раз в месяц? Мы тогда знали бы кто заражен, а кто нет. Алексей Иванович, может сможете убедить руководство? Сейчас вроде как и прецедент есть, — спросил Трофим, хотя знал что этот вопрос неоднократно поднимался ранее.

— Бесполезно Трофим Аристархович. Вы же понимаете, — махнул рукой заведующий лабораторией. — Ладно, о чем это мы? — Лисов обернулся в поисках стула и найдя его в паре метров присел. — Мы проверили все имеющиеся у нас данные. Та запись из погреба на… как называется это место… где вы спрятались от выброса?

— Пепелище, — ответил Трофим.

— Вот-вот, надо не забыть… на Пепелище. Та запись пролила свет на множество интересных фактов. Мы поняли в какую сторону так сказать надо копать. Перепроверили все старые спектральные записи, конечно мы не имели настолько качественной и чистой картины как в погребе на Пепелище, спасибо вам и Берику Капезовичу за это, но в целом синхронизация колоний, имеющая отражение в инфракрасном спектре всегда была. Плюс минус влияние солнца, ветра и прочего, но это лишь вносило помехи в отражение процесса, но разумеется не в сам процесс. Сам процесс продолжается очень долго, поэтому перескочить за два, три дня такой энергоемкий для вируса процесс… ну просто невозможно, — скрестив руки на животе закончил Лисов.

— Невозможного в Зоне нет, — усмехнулся Трофим.

— Не исключено, — кивнул Лисов.

— Так и как какой вывод мы можем сделать по Бизону? — спросил Трофим.

— Я думаю что где-то есть очень мощный источник синхронизации, недалеко от Пепелища, — сказал заведующий лаборатории.

— Этакий мега объект? — спросил Трофим.

— Да.

— Его бы наверное давно нашли. Сталкеры, долговцы. Он бы наверняка проявил себя, были бы жертвы, кто-то бы что-то видел. Кроме того он бы синхронизировал и всех остальных на Пепелище, — возразил Трофим.

— А откуда вы знаете, что жертв не было, а объекты на Пепелище еще не синхронизированы? — прищурившись спросил Лисов.

— Алексей Иванович, вы меня просто пугаете, — почти искренне сказал Трофим, — вы предлагаете мне проверить это?

— Трофим Аристархович, кто если не вы поведет науку в этом направлении? Я могу предложить только теорию, но теория без практики мертва, а практика без теории как вы знаете слепа. Я признаться, тоже думаю что объект четвертой категории, был бы замечен, но утверждать то что Бизон за три дня эволюционировал в сотни раз быстрее всех известных нам объектов по меньшей мере опрометчиво. Кто-то или что-то поспособствовало этому и это должно быть возле Пепелища. Мы, в вашем лице, сможем обнаружить по крайней мере признаки присутствия этого объекта.

Трофим задумался. Не зря его шеф был заведующим лаборатории. Он действительно любил свое дело и умел обрабатывать большие объемы информации. Вкупе с хорошей профессиональной памятью, конечно дающий осечки на абстрактные для него понятия такие как долговец Бизон или Пепелище, он являлся крепким теоретиком в своей области.

— А что это было за проявление в ультрафиолетовом спектре? — неожиданно вспомнив спросил Трофим.

— Если честно даже не могу ничего предположить, — ответил Лисов, — абсолютно не поддающееся интерпретации явление. Никакой последовательности, привязанности к объектам или цикличности… просто как будто помехи на фоне.

— Странно, сомнительно, но пока будем иметь ввиду что возможно это аномальный местный фон, — сказал Трофим. — Но вернемся к нашим барашкам. Я так понимаю что если наши объекты будут перепрограммированы в четвертую категорию, то… Вы видели вчерашнюю запись с камеры комбинезона?

— Да видел Трофим Аристархович, вы повели себя как настоящий герой, — похвалил Алексей Иванович.

— Да я не про это, — отмахнулся от запоздалой похвалы Трофим, — вы уровень энергопотребления видели? Бизон умял под пятьдесят тысяч килокалорий через экраны экзоскелета. Вы представляете уровень этого воздействия, скорость синхронизации даже с мертвыми клетками и веществами? Они могут получать энергию из всего, — Трофим задумался. — С другой стороны, если они могут получать энергию от всего, то может и не будут голодны… только местность в округе будет мертва.

Стоящий в отдалении Валентин Петрович прокашлялся.

— Можно я скажу? — спроси он.

— Да, конечно, — благосклонно кивнул Лисов.

— Если на Пепелище вдруг все объекты окажутся четвертой категории, то будет чрезвычайно опасно отправлять туда Трофима Аристарховича. Для этой задачи подойдут простые сталкеры, сделают пару снимков и все.

— Верно, Валентин Петрович! — похвалил Лисов, — действительно незачем ценного сотрудника до ветру посылать, — он рассмеялся неожиданно проскочившей довольно неуместной шутке, откинувшись назад и довольно похлопывая себя по животу.

— Да уж, Алексей Иванович, а с виду интеллигентный человек, — сделал вид что обиделся Трофим.

— Ну извините, извините Трофим Александрович, это я так… по любовно можно сказать. В общем Трофим Аристархович, предлагаю следующий план действий, я сейчас дам распоряжение чтобы сотрудничающие с нами сталкеры прочесали Пепелище на предмет разрушения локальной экосистемы, а вы готовьте так сказать теоретически методику для изъятия образцов с объектов третьей категории, — Лисов закатил глаза в потолок, что-то подсчитывая. — Мы конечно можем рассчитывать на увеличение бюджета, на премии…, — тут по его лицу пробежала блаженная полуулыбка, — видите как вирус быстро развивается, уже четвертая категория образовалась, а ведь третья не более чем неделю назад была подтверждена фактически. Просто эволюционный взрыв. Мы с коллегами проведем коррекцию исследовательских работ в свете произошедших событий, — уже совсем расслаблено сказал Лисов, очевидно мысль об увеличении бюджета и премиях смирила его с потерями, — и продолжим работы над образцами… ну когда они у нас появятся.

Трофим представил что методика отбора проб, которую он описал в статье сильно и не изменится, разве что риски увеличатся, но он единственный кто представляет как подходить к объектам, а раз он все еще жив и не особо пострадал, то видимо что-то он понимает. Капезович хоть и смелый человек, но настолько рисковать собой он не будет, это уже как-то по-дружески, без обид и недопонимания обсуждалось с ним в поле.

— Понятно, Алексей Иванович, — кивнул Трофим.

— Ну что по повестке дня все? Совещание окончено? — решил подытожить заведующий лабораторией, и закономерно не услышав возражений встал и под приятной волной повышения бюджета ушел прочь, очевидно готовить речь и подсчеты подтверждающие необходимость незамедлительного увеличения финансирования.

Минут через пять полистав какие-то бумаги на столе, так и не придвинув к нему стул, ушел погруженный в раздумья Валентин Петрович. Трофим остался лицом к лицу с холодильниками, освещенными ярким светом ламп, поставил стул напротив холодильника и погрузился в раздумья. Ну допустим почему новые образцы уничтожили остальные это можно понять. Настолько значительное качественное превосходство превратило остальные колонии просто в источник энергии для новоприбывших, по этой причине четвертая категория будет абсолютно доминантной в своей среде. Но что не дало ему также уничтожить три образца Петровича? Они не стояли дальше остальных в холодильнике прошлой ночью, они абсолютно не отличались от остальных образцов. Все образцы с линии Ж принадлежали одному объекту, так было заведено, тут можно было даже не проверять Петровича, уж кто-кто, но он всегда отличался педантичностью в обращении с образцами. Трофим наклонился вперед рассматривая одиноко расположенные в углу пеналы. На вид ничего особенного, он сотни раз видел их, а Петрович сто процентов проверил их на жизнеспособность и изменения, если бы что-то было вне диапазона по любому из показателей он бы сообщил и отметил это. Как раз нудная работа с измерением и отслеживанием изменяющихся параметров и было коньком Петровича, тут он даст Трофиму изрядное количество очков вперед. Что же могло быть причиной их выживания? Трофим встал и осмотрел ячейки Ж50, 51, 52 находящиеся на высоте чуть выше пояса. Ничего, абсолютно ничего. Он оглядел холодильник целиком. Отошел подальше держа в прицеле обозначенные три ячейки, может быть какой то из приборов был наведен на эти ныне пустые пеналы и экранировал их излучением? Трофим кинул беглый взгляд на пару мощных стационарных кондукторметров и резонатор, только они могли что-то излучать, но они были как и предписано выдернуты из розетки, а один даже зачехлен. Кроме того они сильно гудят, а этой ночью была тишина как и полагается, он это точно помнит. Разделочный стол, весы, шкаф с инструментом, шкаф с химической посудой и все возможными растворами по определению не могли влиять на колонии в холодильнике. На всякий случай Трофим заглянул в шкаф в с химическими растворами, заглянул на полку с питающими растворами, на полку с кислотами, щелочами, индикаторами в попытке найти что-нибудь необычное. Ничего. Не из-за стенки же их экранировали… Хотя. Догадка вихрем ворвалась в сознание Трофима. Там за стеной располагалась лаборатория номер пять — исследование артефактов! Вскрикнув нечто невразумительное Трофим опрометью метнулся на выход из лаборатории.

— Что случилось Трофим Аристархович?! — только и успел крикнуть ему вслед Лисов.

— Ничего, Алексей Иванович, — крикнул Трофим находясь уже на половину в коридоре.

Постучавшись он сразу вошел. В лаборатории номер пять так же как и в шестой лаборатории было четыре комнаты, четвертая комната пятой лаборатории имела общую стену с четвертой комнатой лаборатории номер шесть.

— Максим Максимович, мне срочно надо в вашу четвертую комнату! — с трудом сдерживая нетерпение с порога заявил Трофим.

— Здравствуйте Трофим Аристархович… а… пожалуйста, а зачем? — изумленно спросил Максим Максимович, заведующий пятой лаборатории, часто ставивший в пример разленившимся сотрудникам своей лаборатории Трофима как яркого полевого исследователя, не боящегося не только аномалий, но и мертвецов.

Максим Максимович полноватый пожилой мужчина, этакий Валентин Петрович спустя двадцать лет. То же брюшко, лысина и очки только все больше и округлее, а также покладистый, если даже не робкий характер. Он всегда подобострастно здоровался с Трофимом и приоткрыв рот жадно внимал его комментариям, особенно если дело касалось событий за пределами забора ограждающего бункер. Сама Зона представлялась для него территорией ужаса, населенной не только коварными аномалиями, но и мутантами увидеть которых означало верную смерть, а бродящие по окрестностям мертвецы заставляли трепетать его от ужаса даже за стенками бункера. Статус Трофима, умеющего договариваться с мертвецами, самостоятельно отправляться в интересах лаборатории в Зону, в дикую Зону, находился где-то на уровне облаков, и даже находиться в тени такой величайшей личности как Трофим Аристархович было сродни благословению свыше.

— Здравствуйте Максим Максимович, у нас… в общем перестановка, будем в стену засверливаться, надо посмотреть как там у вас и что, чтобы не повредить… ну в общем вы понимаете, — соврал Трофим.

— А… ну да, ну да… конечно, пойдемте.

Максимович растерянно потер очки, немного приходя в себя, поправил седые волосы над ушами.

— У нас как раз сейчас затишье, сотрудники постоянно недомогают, — пожаловался он.

Лаборатория, одна из самых богатых давно была обставлена по последнему слову науки и техники. Именно она де юре раскрывала секреты артефактов, но фактически девяносто процентов информации передавали сталкеры, приносившие заказанное за хорошее вознаграждение. Трофим с уважением смотрел на линзы, ультразвуковые ванны, печи, пресса, электрические разрядники, сканеры и прочие приборы для работы над порождениями аномалий. Скорым шагом войдя в последнюю комнату Трофим ахнул. Вплотную к стенке, за которой находились холодильники шестой лаборатории стояли рабочие столы. На одном из столов на трехногой подставке, как раз напротив полок Ж50, 51, 52 схваченный тонкими иглами фиксаторов находился поблескивая розоватыми гранями артефакт кристалл.

— Ёшкин кот! — не сдержался Трофим.

— Что случилось, Трофим Аристархович? — чуть ли не хватаясь за сердце воскликнул заведующий пятой лаборатории.

Первое о чем подумал Трофим это о том, почему же раньше никто из них не догадался заглянуть к соседям за стенкой перед тем как ставить туда холодильники? Ведь тут работали люди. Неудивительно что с некоторого времени они стали лениться, сачковать, болеть и прочее. Но события и модернизация в шестой происходили так быстро, что холодильники поставили просто где казалось удобнее. Второе что понял Трофим, это то что кажется он знает почему три образца Валентина Петровича не были сожраны принесенными ночью останками Бизона.

— Максим Максимович, мне срочно нужен ваш кристалл, — твердо попросил Трофим.

— Но Трофим Аристархович, он у нас на учете, мы же экспериментируем, — попытался защититься Максимович, заведомо зная как и Трофим, что это будет бесполезно. Даже если Трофим примет отказ, Максимович не простит себе этого и списав артефакт по тому или иному поводу тайно принесет его своему кумиру.

— Максим Максимович, я дам вам ценный совет, чтобы ваши сотрудники стали лучше работать, а вы мне кристалл. Он все равно часто попадается сталкерам? — начал игру в обмен Трофим.

— Ну я даже не знаю… кристалл, конечно, не самый редкий, но определенные трудности с его извлечением из термических аномалий имеются…, — неуверенно попытался поднять планку заведующий.

— Определенные трудности есть всегда, а вот подсказать что нужно сделать, чтобы ваши сотрудники стали лучше работать — это не сможет подсказать никто и никогда, кроме меня, — легко опустил ставку Максимыча Трофим, значительно подняв свою.

— Я прямо не знаю… разве можно так просто передать имущество лаборатории? — попытался заблокироваться заведующий.

— Тут же нет никого, никто и не скажет об этом. А вы скажете что он… раскололся или… деградировал, ну в общем вы знаете что сказать, правда? А через несколько дней все сотрудники будут работать в полную силу, и вы сможете оценить мой вклад в ваше общее дело. Поймите я тут не о своих интересах хлопочу, а о ваших прежде всего, об интересах всей, — Трофим поднял вверх указательный палец, за пальцем неукоснительно последовал взгляд заведующего, — всей вашей лаборатории!

— Да?! — ушедший в какой-то само гипноз спросил Максим Максимович.

— Разумеется, — Трофим позволил себе взгляд наставника, объясняющего юнцу азы жизни.

— Ну тогда… конечно… Трофим Аристархович, я буду… мы будем премного благодарны..

— Вот и хорошо! — Трофим подошел к подставке и ослабив пару винтов выхватил кристалл, закинув его в карман, отчего тот оттопырился выдавая свое присутствие. — Спасибо!

Кристалл был небольшого размера, чуть больше средней чайной чашки, не самый ценный артефакт имеющий ряд положительных свойств в основном для жидкостей организма, такие как кровь, лимфа и другие. Формировался он из артефакта капля, в форме ладони со сведенными вместе пальцами. По мере роста пальцы расходились, а сам кристалл рос и прикреплялся к твердым поверхностям. Самые большие кристаллы больше походили на оленьи рога, но и заметными они становились намного сильнее, что облегчало их извлечение. Зачастую сталкеры вытаскивали их стальной проволокой или тросом, накидывая петлю на один из отростков, поэтому скоро крупные экземпляры стали редкостью, что подняло их цену.

Некробиолог, повернулся и собрался уже уходить, но его остановил умоляющий голос Максимовича.

— А совет?

— Ах да, чуть не забыл, — сознался Трофим, — рабочие столы поставьте сюда, — он указал на стену с выходом, — а столы со старой, повторяю со старой и ненужной документацией сюда, — он указал на стену общую с четвертой комнатой шестой лаборатории.

— И все?

— И все, — твердо заявил Трофим, — я, если позволите, пойду. У меня много дел.

— Спасибо…, — слегка опешив от такого совета сказал Максимович.

Трофим уже открывал дверь в коридор как услышал окрик заведующего.

— Трофим Аристархович, а это вы перестановку советуете по фэн-шую?

— По фэн-шую, Максим Максимович, по фэн-шую!

 

Глава 15. Старый Доктор

За то время пока Трофим отсутствовал, в кабинет шестой лаборатории вошел мрачный Лукас Константинович, теперь лаборатория была в полном составе теоретиков. Когда Трофим по возможности делая безразличный вид вошел в свою лабораторию, Лисов что-то успокаивающе объяснял Лукасу, а тот сидел за своим столом с мрачной миной.

— … я вам и говорю, — продолжал Лисов, — эти образцы в свете последних событий становятся все менее актуальны, нам надо продолжать работу с образцами второй и третьих категорий.

Трофим молча поздоровался с Лукасом за руку, тот сверлил его взглядом, словно решая что сказать, одновременно побаиваясь.

— Трофим Аристархович, — наконец собрался он, — мне образцы нужны. Много. Работа не закончена. Когда вы их принесете?

Трофим почувствовал раздражение. Впрочем Лукас регулярно его раздражал какой-то своей отгороженностью и обособленностью. По мнению Лукаса все должно работать как часы, а форс-мажоры являются уделом слабаков и неудачников, кроме того по мнению Лукаса каждый член лаборатории был ему чем-то обязан. Стоит ли говорить, что он никогда не ходил в поле, поскольку считал что основная и самая главная работа ученого это работа в лаборатории.

— Будут вам образцы, Лукас Константинович, — усаживаясь за свой стол сказал Трофим.

— Когда?

Взгляд Лукаса светился ненавистью. Трофим сделал вид, что не заметил этого.

— Скоро. Когда точно сказать не могу, нам с Бериком Капезовичем очевидно нужно будет заняться поиском третьей и четвертой категории.

— Ты мне… — Лукас осекся, — вы мне графики сбили Трофим Аристархович, из-за вас я выбьюсь из графика работы над докторской, — нетерпеливо сказал он повышая тон.

Голос Лукаса был готов сорваться на визгливый истеричный крик человека, который всю жизнь хотел контролировать все или хотя бы то что касалось его, почти поверил в это, но реальность оказалась сильнее его убеждений. Трофим почему-то испытал странное удовлетворение от того что этот его коллега находится в таком состоянии.

— Ну извините… — негромко и равнодушно сказал Трофим.

Лукас задохнулся яростной слюной от такого тона. По его мнению Трофим должен был со слезами покаяния упасть ему в ноги и валяться вымаливая прощения, положить часть жизни на то чтобы как можно скорее восполнить потерю образцов, а Лукас снисходительно простить его только после того как он восстановит все образцы, подобострастно будет помогать ему в аппаратных исследованиях, и желательно потеряет глаз или руку, или еще что-нибудь чтобы это было заметно для окружающих. А еще, было бы идеально, чтобы увечье полученное Трофимом сделало невозможным дальнейшее развитие его научной деятельности и он навсегда остался собачонкой приносящей каштаны из огня для великого Лукаса Константиновича. Глаз Лукаса задергался, он уже набрал воздуха чтобы что-то сказать, как в дверь постучали.

— Док здесь? — из приоткрытой двери показалась голова долговца.

Трофим узнал его, это был Орех, тот что вчера был делегирован к Трофиму просить его помочь с Бизоном.

— Да здесь, Орех, заходи, — позвал его Трофим.

Вид огромного долговца в броне и при оружии, пахнущего дождем и воздухом Зоны, приостановил Лукаса. Вообще долговцы не обращались к ученым лично, в этом не было необходимости. Бойцы не замечали яйцеголовых неся службу на воротах, ученые не замечали бойцов, потому что как правило незачем. Обращение лично к кому-либо из научной братии было крайне редко, а использование клички в отношениях было просто неприлично.

— Док, там это…, — боец окинул взглядом сидящих за столами людей в белых халатах, — там мертвяк один, то есть объект, он в трамплин попал, поломался весь, портит нам… в общем мы его того… порешили, — наконец сознался он.

— И что? — спросил Трофим.

Такое дело было не частое, но и не редкое. Если зомбированные проявляли агрессию, то разговор с ним был короткий. Очередь в голову, за ноги и в воронку или жарку, где его спрессует в лепешку и вдавит в землю, либо превратит в золу.

— Ну, мы с ребятами подумали… может вам надо чего… там много насобирать можно, не как с Бизона, — добавил он подумав.

— Спасибо Орех, конечно мы обязательно соберем образцы! — показав большой палец вверх сказал Трофим.

Долговец просиял широченной улыбкой.

— Ага, ребята так и подумали. Я если на выходе не дождусь, то там Нюх дорогу покажет, — сказал Орех и развернувшись вышел слегка задев плечом дверной косяк.

— Вот видите Лукас Константинович, уже и образцы появляются, — улыбнулся Трофим. — Вы, как я знаю, у нас по штатным обязательствам также проходите как полевой исследователь? Вот пожалуйста, удобный случай восстановить часть вашей коллекции.

— Как? — опешил заметно побледневший Лукас, — Я в Зону?! — он посмотрел на Лисова, ища поддержки, мол как этот наглец может мне, МНЕ предлагать такое.

— Ну конечно же вы, Лукас Константинович, больше некому. У нас с Бериком Капезовичем отгул, поскольку мы только сегодня вернулись из ночного и комбинезоны еще с дезинфекции наверное не проветрились, а у вас с Валентином Петровичем и инструмент в сборе и снаряжение сухое.

— Ну как же, Валентин Петрович, мы с вами можем выйти в Зону? — ища поддержки у коллеги спросил Лукас, на лице которого проступили красноватые пятна.

— Правильно говорит Трофим Аристархович, — вмешался Лисов. — Вы Лукас Константинович, так же как и Валентин Петрович получаете надбавку за полевые исследования связанные с риском, а в полевых исследованиях не участвуете, поэтому я как ваш непосредственный начальник, в виду стечения обстоятельств приказываю приступить к полевым исследованиям с целью забора образцов незамедлительно. В противном случае, мы привлечем других сотрудников из НИИ Ладога, которые уже третий месяц просят допустить их хотя бы к полевым работам. Вам понятно?

Никто не ожидал такого подхода от заведующего, обычно выбиравшего обтекаемые выражения, действия и формулировки. Лукас с пятнистого стал снова бледным. Трофим с удивлением смотрел на шефа.

— А как же лаборанты? Они что же не могут? — затравленно спросил он.

— Они не имеют официального допуска к нашим полевым работам, кроме того они также как и Трофим Аристархович вернулись сегодня из ночного.

Лукас вскочил и хлопнул ладонью по столу.

— Хорошо! — с вызовом сказал он. — Но если со мной что-нибудь случиться это будет на вашей, Алексей Иванович и на его, — он указал пальцем на Трофима, — совести. Пойдемте, Валентин Петрович!

С этими словами он резким шагом двинулся на выход и постарался громко хлопнуть дверями, но к несчастью позади его уже догонял Валентин Петрович, и вместо грохота двери коридор огласил жалобный вскрик Петровича, получившего по лицу дверью. Трофим не скрываясь расхохотался вслед уходящим. Через секунду в проем так и не закрывшейся двери высунулось пунцовое лицо Лукаса, с небольшой пенкой слюней в уголках рта, которое беззвучно что-то шептало.

— Слабак! — наконец выкрикнул Лукас брызнув слюной.

— Леденцов дать? — искренне послал его Трофим.

Деверь наконец захлопнулась, с подобающим для ситуации грохотом. Через минуту, когда шаги уходящих некробиологов стихли Лисов стряхнул со лба не существующий пот.

— Ну прямо как дети, честное слово.

Он постучал пальцами по столу и философски углубился в чтение каких-то бумаг.

— А вы что же не идете на отдых, Трофим Аристархович? — спросил он вдруг вспомнив о сидящем напротив коллеге.

— Да сейчас, гляну на последок на образцы и отдыхать, — ответил Трофим. Ему совсем не хотелось раньше времени говорить о своем потенциальном открытии.

Стараясь делать вид, что не особо спешит, Трофим прошел во вторую комнату, а затем почти бегом в четвертую. Вот он старый холодильник с погубившими все образцами. Трофим вплотную подошел к ним, держа кристалл на вытянутой руке подальше от стеклянных пеналов. Да определенно есть влияние, легкая головная боль, опять заныла шея, позвоночник. Он придвинул кристалл к груди, через секунду болевые ощущения исчезли, стараясь не поддаваться эмоциям он проделал это несколько раз. Определенно кристалл работал как экран от колоний вируса четвертой категории. Оставалось выяснить работает ли он только на частоте вирусов четвертой категории или экранирует в принципе электромагнитные колебания подобных частот? Трофима распирало от радости и новых возможностей. Борясь с собой, он с невозмутимым видом покинул лабораторию, не забыв попрощаться с шефом. Весь его эксперимент с кристаллом занял несколько минут и Трофим справедливо полагал что Лукас и Петрович еще переодеваются на выходе. Поэтому он прошел в свою комнату, где варварски при помощи кроватной ножки и пола разломал кристалл на несколько частей. Несколько раз с нарастающей силой ударив артефакт ножкой кровати он добился своего. Кристалл лопнул, расколовшись на десяток осколков разного размера, собрав и пересчитав осколки, он выбрал несколько покрупней и распределил их по карманам одежды. Пару засунул в правый и левый нагрудные карманы, пару в карман брюк, еще один взял с собой вместе с иголкой и катушкой черных ниток, чтобы подшить к подшлемнику. Закончив приготовления Трофим двинул наверх, ему срочно надо было проверить теорию на практике.

Поднявшись на нулевой уровень, он как и ожидал увидел пустоту вместо привычно висевших ранее двух ярко оранжевых комбинезонов «Эколог» в шкафу шестой лаборатории. Спеша, чтобы сделать все до прихода «лаборантов», которые как привык Трофим появлялись минуты через четыре — пять, после того как он подходил к шкафу, ученый распорол подкладку своего подшлемника и сунул туда обломок артефакта. Оперативно орудуя иглой с ниткой он зашил и зафиксировал артефакт на уровне шеи. Едва он закончил с шитьем, как появились «лаборанты».

— Далеко собрался, Док? — спросил Сагитай.

— Да вот, пойду гляну как наши сотрудники образцы брать будут.

— И что тебе не спиться то? — зевнул Сагитай, — вот Капезович, милый человек, отработал и на боковую, а если не спит то в шахматы режется. Ты знаешь что он кандидат в мастера спорта по шахматам?

— Нет, — признался Трофим.

— А зря, партейку разыгрывает минут за двадцать, мы вон с Яковом и не дураки вроде, а шансов ноль, — он усмехнулся, и потянулся к своему комбинезону. — Эх Док, не даешь ты людям покоя.

Минут через десять они были готовы к походу и вышли через герметичный шлюз. Зона ожидаемо была при своем привычном хмуром лице, катя сиреневую пелену рванных в мелкое облаков под порывами холодного, сырого ветра. Найти коллег было не трудно, дежуривший на воротах долговец по кличке Нюх, показал направление и дистанцию. Объект должен был располагаться метрах в пятиста от бункера на запад. Трофим без инструмента, но с вооруженной парой «лаборантов» практически сразу увидел оранжевые комбинезоны недалеко от которых дежурило два силуэта в черных-красных комбинезонах. Подойдя поближе Трофим увидел, что Лукас и Валентин Петрович уже начали вскрытие объекта, так что зрелище было не для слабонервных. Долговцы стояли метрах в десяти, недалеко от трамплина который и переломал зомбированного. Определенно вирус стал сильнее, хоть голова объекта была разрушена автоматными пулями, общий фон от объекта был очень сильным. Это Трофим понял после того как один из коллег встал и отошел в сторону, после чего второй также отошел в сторону чтобы отдышаться и прийти в себя. Завидев Трофима один, тот что повыше принципиально отвернулся, а другой пониже и потолще помахал рукой. Лежащий на земле зомбированный не был отмеченным, зато метрах в пятидесяти стоял в состоянии сна отмеченный объект номер семьдесят. Как долго он будет спать и когда проснется не сильно интересовало Трофима, но наверняка более чем интересовало с точки зрения безопасности его коллег, то и дело кидающих взгляды на мертвеца. Долговцы стояли в пол оборота и курили негромко переговариваясь. Трофим подошел близко к распростертому, покрытому серыми нитями вируса трупу. Ничего не чувствовалось, ни тошноты, ни головокружения, ни намеков на боль. Самодовольная улыбка вряд ли не была замечена Лукасом, который исподлобья наблюдал за ним. Чтобы не злить коллегу и не прерывать собственный эксперимент Трофим встал спиной к объекту и ученым, буквально спиной ощущая испепеляющий взгляд Лукаса, который в этом жесте Трофима видел лишь вызов, на слабачка кто дольше выдержит рядом с мертвецом, и можно было не сомневаться что Лукас примет придуманный им самим вызов.

Через пару минут Лукас, толкнув Петровича, заставив его идти с ним, был у тела. Они встали на колени и продолжили работы. Образцов нужно было взять много, и насколько смог заметить Трофим они были только в самом начале. Вдруг семидесятый вышел из состояния оцепенения. Повертев головой он ломанным шагом двинулся к Трофиму позади которого в метре лежал распростертый объект, а за ним двое в оранжевых комбинезонах, орудующие медицинским инструментом. Трофим оценил состояние мертвеца. Несомненно первая категория, очень плохое состояние тканей, но это не делало скидку на мощность воздействия управляющей объектом колонии, вылезавшей серыми наростами из трещин и ран в теле. При жизни носитель был довольно щуплым человеком, а теперь истончал и вовсе, нынешний вес объекта вряд ли превышал пятьдесят килограмм. Рванная серая одежда, старые пятна крови, опаленные нижние конечности, словно он прошел по костру, незрячие белые глаза и приоткрытый рот практически без губ с серыми зубами.

— Сагитай, Яков, найдите мне палку побольше, — крикнул Трофим через плечо.

Долговцы разошлись в стороны и взяли мертвеца на прицел, готовые в любую секунду успокоить его кинжальным огнем. Валентин Петрович подняв голову увидел ковыляющего к ним мертвеца и вскрикнул, Лукас также поднял голову, затем очевидно перевел взгляд на спокойно стоящего Трофима и продолжил хладнокровно собирать образцы. Уж он то точно не сойдет с этого места раньше, чем этот зазнавшийся Гудин. Яков с Сагитаем тем временем надломили небольшое чахлое деревце и срезали его ножом, соорудив нечто вроде рогатины длиною чуть больше полутора метров. Рогатина была даже лучше чем просто палка, которую изначально просил Трофим. Получив ее в руки он прикинул как лучше держать семидесятого, чтобы он не достал его руками. По его соображению получалось, что упереться лучше всего было в грудь.

— Все нормально, Док? — крикнули долговцы обеспокоенные приближающимся и начинающим ворчать мертвецом, который уже начал свою невидимую атаку на Трофима.

— Сейчас посмотрим, — азартно ответил Трофим и удобнее перехватил рогатину.

Еще несколько метров и рогатина уперлась семидесятому в грудь. Мертвец вяло пытался стряхнуть ее, стараясь продолжать шагать, но его веса было недостаточно чтобы сдвинуть человека с места. Валентин Петрович не выдержал, отскочил в сторону и махом открыл поляризованное стекло забрала. Согнувшись пополам он упал на землю в рвотном порыве. Лукас мужественно продолжал вырезать нужные для его работы образцы тканей, иногда делая паузу, чтобы справиться со своими ощущениями. В его шлеме также было установлено поляризованное стекло, так что выражения и цвета его лица видно не было, но очевидно что это был не самый лучший день в его жизни. Наконец и он не выдержал атаки мертвеца, застонав он опрокинулся на землю и едва успев открыть забрало огласил округу натужными стонами. Тем временем Трофим почувствовал только значительное похолодание в нижней части ног, где не доставало воздействие кристалла. Долговцы и «лаборанты» отошли подальше, от эпицентра волновой атаки мертвеца, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

— Мужики, куда его? — решив, что с Лукаса достаточно, а защита артефактов проверена в полной мере, крикнул долговцам Трофим.

В ответ один из бойцов махнул рукой и побежал в указанном направлении показывая дорогу. Метрах в тридцати в стороне, среди наполовину засыпанного землей и поросшего травой строительного мусора ютились три воронки. Трофим кивнул и упершись ногами принялся толкать мертвеца. Поскольку координация и разум объекта были на крайне низком уровне, некробиологу без особого труда удалось до толкать его до аномалии, куда он и пихнул его с негромким пыхтением. Воронка жадно втянула мертвеца в себя, посадив сначала на землю, потом прижала голову к земле, сломав тело в спине, одновременно с безжалостными глухими щелчками ломая ноги, затем уплотнившись до непрозрачного состояния и зашумев с хрустом попкорна скрутила и сдавила тело до размера консервы подхватывая и крутя в своем вихре брызги серой крови и жидкостей. Еще секунда и воронка стала снова прозрачной, а место где только что находился мертвец пусто. Только небольшая черная нашлепка в центре воронки говорила о том что все-таки физическое тело человека оставило свой след в Зоне.

С трудом оторвавшись от зрелища Трофим повернулся, позади него стояли и «лаборанты» и долговцы. Если «лаборанты» были ошарашены воочию увиденной работой аномалии, то долговцы протянули руки для рукопожатия, не находя слов для выражения своего восхищения.

— Док, — наконец нашелся один из них, — ты вообще из железа что-ли?

Трофим рассмеялся.

— Нет железо, это больше по вашей части, у нас больше теория и эксперимент. Кстати, как там ваше железо? Экзоскелет, тот который…

— Нормально Док, — перебил его второй долговец, — Почистили перебрали, только он перегрет немного, но так ничего работать можно.

— А почему перегрет? — Трофим уже шел назад, справа и слева от него, чуть ли не поддерживая за руки шли бойцы в черно-красных комбинезонах.

— Да мы сами толком понять не можем. Как будто в печи грелся, но не в самом пекле а так градусов на четыреста. Кучер проверял, в памяти экзоскелета есть почти два часа этого перегрева, машинка то серьезная, свой компьютер, настройки, охлаждение, просто торт в шоколаде, — облизнулся долговец. — А вообще, у нас даже аномалий таких нет. Все которые имеются, все даже самые слабые за тысячу градусов сразу, — боец удобнее перехватил автомат, — в общем загадка Док… но ты знаешь, по загадкам это не к нам. Нам отгадки нужны, — боец сдержано улыбнулся.

Что-то шевельнулось из воспоминаний в голове у Трофима, но вид оранжевых комбинезонов коллег, неподвижно стоящих недалеко от препарируемого объекта отвлек его от мыслей. Помахав рукой нелепо застывшим коллегам Трофим направился обратно в бункер. Нужно было собрать остатки осколков и приспособить их как-то к лодыжкам, и вообще для гарантии конечно, нужно набрать больше кристаллов, ведь если четвертая категория возьмется за него всерьез то наверняка имеющиеся у него небольшие осколки не смогут защитить такое крупное для них тело человека.

Всю дорогу до бункера он пытался вспомнить что же такое он пропустил в своих догадках, относительно Бизона. Длительный перегрев экзоскелета недалеко от Пепелища. Да там полно термических аномалий. Все жарки включаются и тухнут моментально, чтобы заставить их гореть длительно нужно встать в самый эпицентр, а там надолго никакого экзоскелета не хватит. Взять пирометр и проверить каждую? Бред это не его работа, но если придется, он конечно проверит, может быть есть некая исключительная жарка, которая натолкнет его на след объекта четвертой категории. Но это слишком маловероятно. Может нагревание изнутри? Нет тоже не то. При таком варианте экзоскелет вышел бы из строя наверняка, да и вирусы хоть и устойчивы к температурам потеряли бы активность, а носитель просто сварился бы… ну по крайней мере то что еще оставалось человеческими клетками. В принципе можно рассмотреть эту версию, но ведь он сам видел что с экзоскелета сошла красная краска. А краска там была особая, стойкая ко всем воздействиям и наверняка в десяток слоев с отвердителями, закрепителями, фиксаторами. Экзоскелет знаете ли очень дорогая игрушка, особенно экспериментальная. Тем временем они уже подошли к воротам ограды научного комплекса.

— А где сейчас Кучер? Я могу с ним поговорить? — спросил Трофим.

— Док, — долговец идущий справа снял респиратор, его простое лицо и лучилось искренностью и радушием, — тебе все можно!

Кучер находился под одним из навесов сооруженных группировкой, одетый в простую камуфляжную форму, поверх которой был накинут столярный фартук. Ноги его покоились на стуле, сам же он сидел на верстаке, рядом с ним лежал разобранный до проводов контрольный модуль и несколько инструментов для ремонта электрической аппаратуры. Под навесом располагался верстак, ряд разборных стеллажей с инструментами, ящики с бронепластинами разной формы для разных защитных костюмов, несколько шлемов в разной стадии побитости. Еще несколько закрытых на замок ящиков.

— Здорово Док! — приветственно поднял руку Кучер. — Какими судьбами? — спросил он с усмешкой.

— Да вот любопытствую, что с экзоскелетом? Бойцы говорят перегрев?

— Говорят мух доят, — беззлобно прокомментировал механик, — я тут приборами пользуюсь, точной настройкой, а они говорят… балаболы. Ну…, — он вытер руки грязной тряпкой, — есть маленько, но для такой машины это пустяк. Живому бойцу конечно, туго бы пришлось, сварился бы, но там же живого не было, нагрелся Бизон до семидесяти всего, я проверил. Там в экзоскелете своя память есть он записывает все поломки, критические повреждения, ошибки системы докладывает оператору, Бизону то есть, тьфу… — он сплюнул вспоминая вчерашнее.

— А про перегрев можно подробнее? — попросил Трофим.

— Подробнее? — механик внимательно и с хитрым прищуром посмотрел на ученого, — ну ладно Док, тебе можно и поподробнее. В общем, по графику нарастания температур, Бизон нагревался не сразу, от ста пятидесяти до семисот, но это недолго было, я про семь сотен Цельсия. Вообще сама машина и тысячу и полторы тысячи градусов выдержит вместе с экипажем, но не больше десяти секунд, потом экипаж начнет поджариваться. Получалось так, что он как будто бы ерзал мимо горячего туда сюда, в среднем на четыреста постоянного воздействия. Но слежение показывает что он прошел всего пятьдесят два метра за два часа, шаги вперед и назад отдельно не фиксируются, показатель даю суммой. Сечешь?

— А место где это было можешь показать? — не удержался Трофим.

— Ты Док, конечно человек умный, только ты думай перед тем как спросить. Ты что думаешь сюда сигнал со спутников проходит? ПДА расплавился, а навигация экзоскелета… ты ж сам знаешь, что тут не ловит ни фига. Навигация навигацией, карты картами, а сталкеры все ходят по ориентирам. Раз в неделю только может покажет что-нибудь оттуда, — он указал пальцем в небо, — и хорош.

— А…

— Б, — опять же беззлобно передразнил его Кучер, — в общем не было на этой неделе у Зоны желания навигацию допускать. Я тебе только расстояние сказать могу сколько он прошел от того места когда Бизон умер. Четыре тысячи пятьсот метров, то есть по прямой это почти ровно от Пепелища до того места, где мы его вчера грохнули, ну плюс минус двести метров, если карта не врет.

Все это долговец говорил медленно с некоторым напором в голосе, чтобы не дать Трофиму перебивать его вопросами, на которые он и так собирался дать ответ.

— То есть он кругами по Пепелищу не блуждал…, — то ли спросил, то ли сделал вывод Трофим.

Кучер терпеливо смотрел на него, словно на слабоумного, с трудом решающего простейшие задачи.

— А где же он мог так ходить чтобы нагреться? — спросил Трофим.

— Я ж тебе не сталкер, я механик прежде всего, потом боец, потом вообще золотой человек, руки у меня вон золотые, — улыбнулся долговец, показывая испачканные в черное ладони. — Это ты у сталкеров спроси, хотя насколько я знаю, там ничего такого нет, но это же Зона, Док, — механик сделал значительную паузу и вынул пачку сигарет. Открыв ее он предложил ученому и его лаборантам, те отказались. — Ну вы даете, наука… покурить это же все равно что с Большой Землей пообщаться. А… ну вы то вахтовики, — он выпустил густое облако дыма и посмотрел в серое тяжелое небо, видневшееся над головами экологов. — Еще вопросы есть?

— Нет, спасибо, — поблагодарил Трофим.

— У меня есть, — сказал Яков, — почему Кучер?

— Потому что коней запрягаю, — хохотнул долговец, — вон видишь, он кивнул на ящики с бронепластинами сбруя лежит, хочешь и тебе прилажу?

— Нет, у меня своя в порядке. Я сам себе кучер, — подумав сказал Яков.

Троица развернулась и пошла в бункер. Эти странные пятьдесят два метра не давали покоя и никак не отпускало что-то едва уловимое. Погруженный в раздумья Трофим не заметил как переоделся, как провел время в своей комнате и находясь в таком же состоянии поужинал в столовой, уже готовясь ко сну он вдруг вспомнил про аномалию разлом, которую они видели по дороге на Пепелище. Воспоминание об аномалии было так неожиданно, что он сел на кровати. Длина разлома по памяти была меньше пятидесяти метров, да и температура в этих аномалиях за полторы тысячи градусов, два часа в этом аду не выдержит ни один экзоскелет, он конечно не расплавится, но ни система охлаждения, ни целый ряд других элементов не выдержит продолжительного воздействия настолько высоких температур и экзоскелет, который Кучер называл машиной, просто застынет медленно прогорающей массой броневой стали и керамики. Но других вариантов нет, к тому же у него есть на примете знакомые сталкеры… Якорь и Моль. Вот бы они вышли на связь, тогда может быть они бы и подсказали ему где можно найти аномалию на четыреста градусов среднего по Цельсию. Возбужденный этой мыслью Трофим долго ворочался с боку на бок. Наконец не выдержал подошел к мини бару, достал оттуда бутылку привезенной Капезовичем водки из Казахстана «Старый Доктор», налил пятьдесят грамм и выразительно крякнув опрокинул в себя. Минут через пять в голове успокоилось, в ногах потеплело и стараясь не спугнуть наваждение, Трофим лег, поуютнее натянул одеяло и через пять минут мирно сопел на своей кровати.

 

Глава 16. Разлом

Следующее утро встретило Трофима и его спутников сырым ветром и несущимся на уровне пояса, вдоль земли низким туманом. Легкие завихрения белоснежного потока водяного пара, скрывающего поверхность земли, вскипали и бурлили в разных местах, обозначая гравитационные аномалии, расступались чистыми пяточками земли вокруг жарок, подсвечивались синеватыми нитевидными короткими едва видимыми разрядами электр. Трофим, Берик и «лаборанты» двигались в сторону разлома. Единственное что беспокоило Трофима больше всего это возможные химические аномалии, зыби и другое, то что не реагирует и наоборот скрывается туманом. Несколько мертвых ворон лежало на небольшом пяточке чистой земли, группа обошла это место подальше. План был прост добраться до разлома, достать оттуда хотя бы пару кристаллов, затем прийти на Пепелище и попытаться пройти по прямой до Янтаря. По пути обязательно должно быть то место, где Бизон встретил объект четвертой категории, «если карта не врет» — вспомнил слова Кучера Трофим. Эту задачу ученый объяснил отряду на минутной планерке у ворот комплекса. Четверка была уже сработана, этакий квад экологов, по боевым параметрам конечно, не сравнимый с долговским, но и цели у квада были другие. Сталкеры обычно снимались с мест в это время, поэтому ни стоянок ни одиночек по пути не было встречено. Довольно быстро чуть больше чем за час группа Трофима преодолела половину пути до разлома, в этом значительно помогал низовой туман, обозначающий самые опасные и не прощающие ошибок гравитационные аномалии. Первым шел Трофим, за ним Капезович, потом Сагитай и Яков. Постепенно благоприятный туман сошел на нет и скорость отряда замедлилась, в ход пошли гайки и болты с привязанными к ним белыми веревочками, которые на досуге накрутил Капезович, чтобы не терялись из виду. У таких болтов имелось ценное качество, при пролете недалеко от аномалии белый хвост показывал направление ее воздействия, что позволяло сразу определять и прощупывать нужную сторону обхода. Также когда болт отбрасывался назад от трамплина Трофим всегда боялся получить им в лицо, поскольку такая аномалия отбрасывала назад все с многократно усиленным импульсом, а белая отлетающая за десятки метров полоса давала подобие ощущение контроля над ситуацией. Тем не менее, практически без приключений, если не считать пары изорванных трупов слепых псов, которые задержали их минут на десять для внимательного осмотра окрестностей, они добрались до разлома.

Бывалый сталкер усмехнулся бы в прокуренные усы, о той беспечности с которой двигали экологи. Настоящий сталкер это не только охотник до артефактов, постоянно пытающийся заглянуть в такие места куда другие просто не доходят, не только стрелок и стратег, но и следопыт. Ни один сталкер не пойдет на то место где лежат два свежих трупа, пока не выяснит причин их гибели, иначе он будет третьим. Ни один сталкер не пойдет в то место где погиб и не сожран мутант. Ни один бывалый сталкер не сунется в место полное артефактов, не объяснив себе утвердительно почему это место до сих пор полно артефактов. Удача любит смелых и может однажды побаловать ценной находкой, но ценный артефакт идет регулярно только к расчетливым. Азартные же сталкеры редко успевают понять что в Зоне почти любая ставка — жизнь, а на выигрыш не дают вторую жизнь, только опыт и случайный хабар. Поэтому опытным сталкерам игра в казино на Большой Земле не интересная и пресная игра, в которой ты ничего не теряешь и не приобретаешь. Если бы Трофим знал, что не так много мутантов убивают других ради развлечения, он бы наверное решил подождать недельку или проложить другой дальний маршрут с ночевкой… но ставка была сделана и группа шла прокидывая дорогу болтами до уже начинающего подавать признаки начала тянущегося к разлому оврага.

Разлом встретил их волной горячего воздуха и оживлением искр. Если бы Трофим хоть раз пообщался со сталкером по кличке Отшельник, живущем в обваленном колодце на Агропроме, он бы подумал что разлом рад их видеть. Но в любом случае первая часть их похода была достигнута и обеденное время вполне способствовало отметить это отдыхом, перекусом и разговорами в пол голоса. На этот раз Трофим взял с собой тот же столовский набор что и его коллега. Сыр, колбасы, хлеб, бутылка со сладким чаем, пару свежих огурцов и конечно кулек карамелек двойного назначения, который не был вынут из рюкзака. За одно ученые сняли давившие лямками и приевшиеся подсумки и убрали под них пистолеты. «Лаборанты» достали сухой паек номер четыре и разобрав и приготовив все к потреблению, сталкеры поели время от времени заглядывая в разлом, на посверкивающие гранями «кристаллы», два оранжевых мяча, которые теперь они называли «огненным шаром», и «артефакт пламя», которое откатилось под стеклянную стену к сталкерам и едва заметно перекатывалось с боку на бок, словно призывая забрать его с собой.

— Это же сколько мощи здесь? Горит и горит, сюда электростанцию ставить можно, — пережевывая бутерброд сказал Сагитай, — а чему здесь гореть, нет же ничего?

Некробиологи пожали плечами. Что-то они слышали о том, что аномалии это проходы и соединения с энергетическими каналами земли, космоса, но поскольку это было не их направление, а направление четвертой лаборатории, то и комментировать тут было особо нечего.

— Странно здесь, тихо, — на секунду прислушавшись сказал Яков, — в прошлый раз как-то по другому было.

Сталкеры прислушались, действительно картина была как в немом кино. Ветер шевелил траву, но без шума, вороны не каркали в далеком подлеске, только едва слышное шипение словно газированной воды в ушах. Да и еда казалась немного пресной. Яков встал, как ни странно теперь он услышал и ветер и дальнее карканье ворон и дальние отзвуки выстрелов.

— Ого! Стреляют! — сказал он крутя головой и определяя направление.

— Да ты что?! — Сагитай вскочил с автоматом в руках.

Ученые также встали.

— Вон с Пепелища палят, — определил Яков разглядывая направление в оптику. — Что делать будем, Док?

— Не видно ничего, пригорок мешает, если на него залезть, то…, — начал Сагитай.

— Ничего мы не будем делать, не наше дело и нечего светиться. Тут каждый сам себе полиция. Отстреляются а потом мы и глянем что там было, — сказал Трофим. — Может быть, — добавил он.

— Сам себе полиция, судья и прокурор с адвокатом, — продолжил тему Капезович, — давайте доедим уже.

— Не, не хочется, Капезыч, — сказал Яков, — пресно как-то.

Отряд собрал свои пожитки по рюкзакам, Трофим достал трос. Сагитай довольно потер руки.

— Вот, это дело! Давай круглого ловить? — предложил он разглядывая скачущие артефакты.

— Нет, мне кристаллы нужны. Вон рогатого сможешь выудить? — спросил Трофим протягивая трос, на конце которого была привязана самодельная зацепка из стальной проволоки.

— Сейчас посмотрим.

Сагитай взял трос, поустойчивее встал на ноги, свернул несколько колец и с первой попытки бросил зацеп прямо на торчащий на глубине трех метров кристалл, очень похожий на раскрывающуюся ладонь человека из под земли. Трос мигом вспыхнул, то выгорала смазка и капроновый корд внутри.

— Тянем, потянем, — негромко прокомментировал боец, подергивая за один конец, в то время как зацеп тянул за артефакт.

С едва заметным скрипом, с ворохом искр кристалл сорвался из песка в котором рос и завалился набок. Зацеп соскочил. Сагитай вытащил трос наружу, тот дымил, неравномерно светился красным, малиновым, а местами не светился вовсе.

— Смотри-ка, не все тут прогревается, — заметил Капезович указав на черный участок троса.

Трофим достал из рюкзака пирометр. Замерил температуру черного участка, триста восемьдесят градусов, перевел на дно обширного разлома, длина которого составляла на вид больше двадцати метров, а ширина около шести. Дно разлома пирометр так и не смог замерить температура прыгала от тысячи двухсот градусов до двух тысяч.

— Триста восемьдесят, — задумчиво сказал Трофим, — снова переводя пирометр на трос.

— Это значит, что там есть холодные участки, Док, — сказал Яков. — Трос бы нагрелся сильнее просто передавая температуру по железу пока я возился. Может наш Бизон того… тут прошелся? — предположил Яков подозрительно глядя на раскаленное в жар дно аномалии.

— Я, Трофим тоже так думаю, — сказал Берик, — уж слишком разлом большой и по пути так-то на Янтарь получается.

— А может Бизон по другому разлому прошел, который мы не знаем? — предположил Трофим.

В его планы никак не входило, да и сейчас не очень верилось глядя на раскаленную, преломляющую воздух жаровню внизу что Бизон прошел где-то там и был встречен объектом четвертой категории. Хотя не исключено что Бизон прошел каким-то образом по дну, а четвертая категория стояла сверху, вот там где они сейчас. Он оглянулся по сторонам, посмотрел противоположенный край обрыва. Может стоит посмотреть там? Снова со стороны Пепелища послышался треск автоматов, ухнула граната, снова треск, но уже более торопливый, затем выделенный щелчок СВД. Бойцы снова направили свои взгляды в сторону шума.

— Долговцы воюют, — озабочено сказал Сагитай, — ОЦ-14 трещит.

— Да, калибр приметный, выделяется, — согласился Яков.

Тем временем трос остыл и Сагитай, снова смотал его и бросил на кристалл. Теперь было очевидно, что трос нагревается не равномерно, кое-где он сразу принялся краснеть, а где-то оставался без изменений. Бросок был неудачный, зацеп упал сбоку и возможности подтащить его хоть как-то к кристаллу не было.

— Так тебя, — едва слышно произнес боец, ругая теряющее упругость стальное лассо, и торопясь вытащить его наружу, чтобы не перегревать.

Снова раздались выстрелы, на этот раз одиночные. Кто-то менял позицию, а одиночные прикрывали его огнем, не давая противникам высунуться. Через несколько секунд одновременный встречный треск автоматов.

— Да что же там происходит? — не выдержал Трофим и полез за ПДА, в надежде хоть что-то увидеть на экране.

На экране на черном фоне зелеными буквами светилась надпись: «Привет Док». Странный, совершенно не знакомый формат быстро дал понять, что это чат свободовцев. «Привет. Это кто?» — отбил Трофим. «Якорь» — пришел ответ, — «вы чем там занимаетесь?!». «Кристалл ловим, а что?!» — отбил Трофим. Его переписку заметила остальная группа, и пользуясь тем что тросу все равно надо остыть встала позади ученого, заглядывая в экран. «Молодцы, что ловите. Теперь без паники, хорошо? Стойте как стоите, и ловите дальше», — пришло сообщение от Якоря. «Будем ловить пока не поймаем, а что случилось?», — заинтригованно спросил Трофим. «На другом берегу химера, уже полчаса как смотрит на вас».

Группа читающая это окаменела. Трофим спиной почувствовал как напряглись бойцы. Как к нему подступает липкое чувство страха, слабеют ноги и пересыхает во рту. Никто не шелохнулся. Трофим закрыл глаза, он точно знает где лежит химера. Он же видел ее морду, она спрятала меньшую голову лапой и закрыла нос второй головы другой лапой. Он видел одну из двух с черными глазами, пристально следящими за ним. Их глаза встретились, но он не понял что это было, он просто не мог поверить в это, поэтому поверил в то что ее нет. Химера — черная легенда Зоны. Двуглавый зверь больше похожий на огромного льва пепельного цвета с двумя головами. Одна слепа и меньше по размеру чем полноценная вторая, похожая и на кошачью и на человеческую голову. У них у всех четверых нет шансов, разве что спрятаться в разломе, но она при желании достанет и оттуда. Химера. Носитель чудовищных регенеративных способностей, дублирующих жизненных органов толстой и прочной шкуры, выполняющей защиту от аномалий и пуль лучше чем имеющийся на нем комбинезон Сева, хоть и с тремя звездочками модификаций. Химера. Порождение то ли Зоны, то ли человеческого гения, непредсказуемая и своенравная обитательница глубокой Зоны. Против ее когтей и ярости не устоит даже экзоскелет. Против нее нет шансов даже у долговского квада, нет шансов даже у двух, а с такого расстояния она в один прыжок может перепрыгнуть через разлом и как мышей передавить их всех, одного за другим, пережидая очереди в упор, по кошачьи хлеща себя хвостом по бокам пока будет душить первого, затем второго, затем третьего…

— Что будем делать? — сипло спросил Сагитай.

— Добывать кристалл, — негромко ответил Трофим, отметив что его голос суров и тверд. — Пока мы занимаемся этой игрой мы ей интересны, как только мы начнем вести себя как мыши — мы станем мышами.

— Трос остыл, — сказал Сагитай.

— Кидай, — сказал Трофим, и тут же негромко добавил, — что бы ни случилось не паникуем, если надо притворитесь мертвыми, мы ей не интересны как еда, ее интересуют только мыши.

— Есть притвориться мертвым, — сказал Яков и усмехнулся, — ты знаешь Док, что мне тут нравится больше всего?

— Что?

— Что каждый раз когда происходит что-то вроде этого, у меня подмышками щекочет.

— Почему это?

— Волосы дыбом встают.

Группа коротко нервно хохотнула. Сагитай, стараясь незаметно увидеть химеру забросил трос стараясь не делать резких движений. Зацепы упали почти на кристалл, но не дотянулись всего чуть-чуть. Трос опять начал дымить. Боец вынул его из аномалии. Яков тем временем достал из рюкзака тактическое зеркало и повернувшись боком к противоположенному краю обрыва разглядывал мутанта.

— Я ее вижу, — сказал он нарочито таким тоном, словно обсуждал погоду. — Лежит, морду закрыла, наблюдает. Вы знаете что к хищникам нельзя поворачиваться спиной? Это сто процентов кошка по природе своей, для них надо делать вид что ее не существует. Мы про нее отдельный курс слушали.

— Это где же? — спросил Капезович смотрящий себе под ноги, по всему видно совершенно не стремящийся разглядеть химеру.

— Это в НИИ Ладога, — негромко ответил Яков. — Говорили что она телепат.

— Трос перегорает Док, — пожаловался Сагитай, — вон нитки уже лопаются, — он указал пальцем на крошащиеся стальные витки. — Еще пара попыток и амба.

— Кидай дружище, кидай, у нас вариантов не так уж и много, — ответил Трофим.

Боец достал, покатал по земле и снова скрутил трос, тот потрескивал и стрелял мелкими кусочками металла. Он действительно был перекален. Еще одна попытка зацепиться за кристалл, теперь даже несмотря на ужасное состояние троса зацепы легли так как надо. Немного покрутив и подвигав нехитрое устройство для выемки артефактов Сагитай добился того чтобы зацепы приложились к большему количеству граней и потащил кристалл. Медленно оставляя в раскаленном дне искрящие борозды, кристалл подбирался к стеклянному краю обрыва. Сталкеры подошли чуть ближе к краю, на миг забыв о химере. Напряженно и плавно вытаскивая раскаленный трос, который к этому времени превратился в хрупкое светящееся стальное копье боец подтащил артефакт к самому подножью стеклянной стены. Перчатки его комбинезона задымились, боец зашипел от боли, но продолжал тащить трос. Раскаленное до малинового свечения железо делало свое дело.

— Давай я перехвачу, — предложил Трофим и взялся за инструмент.

— Давай Док, — едва сдерживаясь сказал боец и отступил от края.

Металл шикнув оказался в руках Трофима. Стараясь не делать резких движений он тянул трос на себя, на конце которого висел артефакт, мягко отсвечивая рассеянный свет полированными гранями. Вот он поднимался на метр, вот с неимоверным усилием и начинающимися дымиться перчатками Трофима он поднялся еще на метр. Капезович встал позади Трофима, намереваясь сменить его. Словно кошка, следящая за уползающим за угол манком химера подняла заднюю часть тела и с громовым рыком перепрыгнула к сталкерам. Трофим вздрогнул и выронил кристалл, тот с тихим постукиванием скатился по стеклянной поверхности обратно на дно разлома. Трос который уже спекся в цельную конструкцию и не гнулся, переломился и упал красным колом на хребет химеры. Еще один рык и сизый дымок паленных волос. Трофим обернулся Яков уже сел на землю, подтянул ноги к животу, спрятал между ними голову и накрыл руками, Сагитай сделал так же. Капезович просто лег на живот и развел руки и ноги в стороны, чтобы не перевернули. Трофим же от растерянности так и остался стоять с обломком троса в руках, тупо таращась на страшного хищника, который раздраженно подергивая опаленной шкурой двигался к нему. Именно сейчас он пожалел, что не может терять сознание от страха, как женщины, и даже если пройдет коричневая нота, это никак не повлияет на химеру, поскольку он был в герметичном комбинезоне. Химера, чья голова достигала груди человека вплотную подошла к сталкеру, неотрывно глядя ему в глаза. Обнюхала стекло комбинезона, лизнула его, перед лицом ученого мелькнул широкий как лопата язык с сотнями мелких шипов на поверхности, огромные острые зубы и черная каемка губ. Через мгновенье стекло замазанное слюной перестало давать четкую картинку, только пятно, определяющее положение мутанта. Химера обошла сталкера и вдруг сильным ударом сзади по щиколоткам сбила его с ног. Он упал навзничь и замер прижав руки к груди. Недовольная его поведением кошка перевернула его лицом вниз, слегка прихватила затылок комбинезона, но тот сопротивляясь скорлупой шлема выскользнул из ее пасти. Химера рыкнула и перевернула человека обратно, лицом вверх, он все также лежал неподвижно, прижав руки к груди. Отошла. Обнюхала, осмотрела остальных сталкеров, замерших в принятых позах. Вернулась к первому, лежащему у самого края обрыва. Понюхала еще раз и мотнув головой чихнула. Никто из них не показался ей интересен. Раздосадованная двуногими, химера пощупав Трофима когтистой лапой, словно играющая кошка клубок ниток, ударом лапы скинула его в разлом.

Кувыркнувшись несколько на стеклянной поверхности склона, Трофим с шумом взревевшего разлома оказался на дне. Звуковой сигнал определения критических условий для комбинезона захлебнулся писком и замолк. Не очень понимая что происходит, Трофим инстинктивно встал на ноги. Кругом, словно в замедленном режиме воспроизведения на оранжевом фоне жара поднимались вверх искры, плавно перемещались тлеющие остатки золы, потревоженные им, казалось волны раскаленного воздуха били в стекло забрала. Он замер, подсознательно ожидая вдруг возникшей боли от не выдерживающего жар комбинезона. Откуда то сверху появилась тень, перелетела поперек оврага. Трофим поднял глаза, через преломления воздуха и дрожащий жар он увидел морду химеры, наблюдающей за ним с края обрыва. «Уж тут то она мне ничего не сделает», — подумал он, на секунду позабыв об окружающем его жаре. Глянул на внутреннее стекло забрала, где проецируется ряд показателей как внешней среды, так и человека. Температура внешнего воздуха минус десять градусов по Цельсию. Минус десять! Трофим не веря в достоверность сведений оглянулся, вокруг танцевал жар, он глянул под ноги, под ногами был мелкий раскрошенный в мелкую пыль. практически прах песок, чуть дальше впереди он менял окрас и после его цвет становился неразличимым в игре света и тени. Это было невероятно! Трофим вытянул руку, через перчатку через пол метра он почувствовал шевеленье воздуха, отдернул руку обратно, легкий парок исходил от перчатки, там впереди в полу метре начинался жар. Обернулся назад протянул руку, то же самое, протянул руку в лево, там почти сразу почувствовалось движение воздуха, справа… справа было свободнее. Не смея дергать удачу за усы он не стал двигаться с места, кроме того голова Химеры все еще виднелась на краю обрыва. Левый зуммер начал тревожно пикать, пока еще редко, но постепенно учащаясь. Распределенные по всему комбинезону датчики давления и температуры подсказывали что слева дела скоро будут очень плохи. Через пару секунд зуммер стал пикать чаще, тревожно оповещая человека. Трофим шагнул вправо. Зуммер замолчал. Что это было? Ученый огляделся по сторонам. Никто и никогда не говорил ему что в разломах может существовать подобное явление и судя по всему… снова запикало но уже в двух ушах. Что островок спасения исчезает? Трофим запаниковал, температура за бортом поднялась до пятидесяти градусов и циферки бежали вверх, шестьдесят, семьдесят… Оба температурных фронта сходились и с права и слева. Он выкинул руку вперед, там нет ощущения движения… сто градусов, сто пятьдесят, открыв рот и с трудом заставляя себя не паниковать и не побежать он шагнул вперед. Зуммеры стихли, температура ушла к пятидесяти градусам и продолжила понижаться. Судя по всему этот островок безопасности был блуждающим. Об этом оказывается можно было догадаться, иначе от постоянного жара поверхность дна тоже превратилась в стекло, а белый прах под ногами говорил о том что от резких перепадов температур песок и успевшее образоваться стекло трескалось и разлеталось вдребезги. Это же физика, а четвертая лаборатория никогда не говорила об этом. Разумеется откуда же им знать? Вот наверное почему регулярно поднималась искра в неподвижном разломе. В конце концов некоторые сталкеры как-то же добывают и пламя и огненный шар, и кучу других невероятно редких артефактов… неужели вот таким способом? Рискуя всем, но ведь приносят же… и регулярно бывалые одиночки, иногда в совсем неподходящих для этого комбинезонах, таких как например у… Трофим вспомнил Юрка, объект третьей категории, в куртке новичка. Вот такие же сталкеры как Юрок. Снова запикало теперь уже справа, и немного слева, Трофим вытянул руку прямо и повел ею влево, определенно жар спереди сходил на нет на десять часов от его нынешнего положения. Он шагнул в ту сторону. Зуммеры стихли. Трофим начал успокаиваться, ну по крайней мере он что-то понял. Блуждающий островок низкой температуры, который успевал остудить окружающее его пространство до минусовых температур был такой же аномалией как разлом, очевидно не отрывной его частью.

Снова запикало в обоих ушах. Успокоенный мозг заработал четко и уверенно, посторонние мысли покинули ученого. Он медленно повернулся вокруг своей оси улавливая с какой стороны зуммер звучит чаще, выяснил направление когда пищало только с одного уха и проверив рукой шагнул в сторону. Он уже не видел как исчезла голова химеры, как через десяток минут с обрыва открыв рты смотрели на него Берик, Яков и Сагитай, как что-то кричали ему, там внизу не было слышно ни звука. Только марево жара, преломляющее все вокруг, да едва видимое потрескивающее шевеление праха под ногами, когда ледяной островок безопасности передвигался по раскаленному дну. Трофим действовал как машина, четко выверено. Блуждающий островок не имел никакой схемы в передвижении. Очевидно под его воздействием перекатывались время от времени артефакты огненные шары и пламя. Возможно перекатываясь под его воздействием они и становились круглыми. За пол часа Трофим прошел около ста метров петляя, разворачиваясь, но островок никак не подходил к краю, кстати он успел подобрать один из крупных кристаллов, который он сунул одним рогом в нагрудный карман. Скачки температур до трехсот градусов уже не вызывали в нем панику. Комбинезон Сева исправно подавал прохладный воздух из баллонов, подача которого своевременно автоматически включилась, когда сработала максимальная частота зуммеров сразу при падении. Но теперь индикатор показывал что воздуха оставалось минут на десять, а движущийся островок безопасности так и не причаливал к краю аномалии. По пути Трофим зацепил ногой еще один кристалл, поднял его, неожиданно заболели ноги, одновременно немея почти до колена. Он бросил его на место, боль прошла. Странно. Запикали зуммеры, пора двигаться, снова выбрано направление, снова шаг в сторону. Ученый опасливо покосился на индикатор воздуха еще восемь минут, если островок пойдет снова внутрь аномалии, то путешествие займет минут двадцать, а там… а там придется разгерметизироваться и воздуха не будет потому что выгорел. Трофим усмехнулся, он задохнется и сгорит одновременно. Но в то же время через стену жара он видел машущий зеленым кустик, растущий на склоне оврага. Это был шанс, так четко серо-зеленую поросль за пределами аномалии он увидел впервые, ранее она только угадывалась через инфернальное марево. Решать нужно было немедленно. Дистанция была совершенно непонятной, так мог выглядеть и здоровый куст за десяток метров, также мог выглядеть и маленький куст с трех метров. Зуммер тревожно набирал частоту, захлебываясь в приближающейся стене жара триста сорок, четыреста пятьдесят за бортом. Трофим рванул. Зуммеры взвизгнули. Он бежал словно в страшном сне, когда хочешь бежать быстрее, но нет силы в ногах, когда чувствуешь как нечто настигает тебя и тянется когтистой огненной лапой. Он видел как возмущенные волны жара стеной встали на его пути, несся вперед ломая их грудью, закрыв лицо рукой, рвался только к одному видимому ему редкому кустику ивы, крепко держащемуся за песчаные склоны оврага. Рукав уже схватился пламенем, комбинезон словно уменьшился в размерах и прилип нагревающейся подкладкой к телу. Последние отчаянные шаги по праху устилающему дно разлома, смешавшего в себе прах сталкеров, мутантов и земли. Трофим дымящейся кометой вырвался из аномалии, его тут же повалили на землю, растирая землей и поливая водой, забрало треснуло от попавшей на него воды. Не понимая что происходит он несколько секунд отбивался от удерживающих его рук.

— Тихо, тихо, Док, — успокаивал его Сагитай, тревожно заглядывая в лицо.

Берик аккуратно вынул осколки стекла. В лицо Трофиму ударил свежий воздух. Он схватился за фляжку дрожащими руками жадно присосался к ней. Сердце бешено колотилось, словно только сейчас поняло что произошло.

— Водки ему надо, Берик, — прогудел Яков.

— Ага, казыр истеймын, — от волнения перейдя на родной язык, сказал Берик и пулей выскочил из оврага к рюкзаку.

Через мгновенье Трофим уже сделал пару глотков из пластиковой бутылки. Задышал успокаиваясь. Оглядел прояснившимся взором обступивших его людей.

— Мужики… мужики, у меня кажется методика есть…

— Ну тебя, к черту Док, — просиял вместе с остальными Сагитай, не находя слов. — Костюмчик твой отработал, — трогая пальцем скукожившийся и ставшим твердый верхний слой комбинезона сказал он.

Да славный и верный комбинезон Сева отработал на все сто, спасая жизнь хозяина. Электроника наверное еще работала, но забрало треснуло и сейчас мутными осколками лежало на земле. Карманы спаялись, оболочка остывая стала хрустеть как пластик, да и сам комбинезон стал на размер или на полтора меньше и сидел теперь как подстреленный. Кристалл, который был засунут одним отростком в карман, теперь оказался спаянным с комбинезоном. Трофим подергал его туда, сюда и махнул рукой, оставив его на месте.

— Уходить надо, Док, — сказал Яков, — химера вернется второй раз так не повезет.

— Щас отдышусь, — оглядываясь сказал Трофим.

Его взгляд упал на широкий человеческий след на склоне оврага, след был на несколько размеров больше чем у Якова, подошва была проста. Обычный полосатый протектор, такие оставляют рифленые подошвы экзоскелета. Цепочка глубоких следов вела к аномалии, проходила по ее краю, натоптав там небольшую площадку и выходила с другого края оврага.

— Это что? Вы видели? — указал на следы Трофим.

— О! А вот и точка, где Бизон наследил, — прокомментировал Яков.

— Похоже, — сказал Берик, уже направивший лазерный щуп пирометра на приграничную зону аномалии. — Вот тут у нас в метре от разлома почти сто, а там у самого края семьсот градусов, все согласно данным от Кучера.

— Ну так место где он ходил нашли, а дальше что? — спросил Сагитай, — объекта то твоего четвертого здесь точно нет.

Трофим с трудом встал, поддерживаемый за локотки бойцами. Он вспомнил как поднял кристалл и неожиданная боль в ногах заставила бросить его на место, как с трудом словно во сне бежал на ватных ногах.

— Ошибаешься Сагитай, — сказал он осторожно подходя к краю разлома.

Открытое лицо почувствовало жар. В ногах заныло, почувствовалось легкое онемение, Трофим быстро отошел в назад. Тот кристалл который он поднял был всего в четырех метрах от края аномалии.

— Я бежал с того места? — спросил он.

— Не Док, ты не бежал, ты шел, — тихо сказал Сагитай, — ты горел и шел. Просто жуть, — еще тише сказал он.

— Объект с четвертой категорией здесь, — Трофим неопределенно указал рукой на кристалл, лежащий в аномалии, — он под поверхностью. Не знаю как это возможно…

— В Зоне возможно все, — договорил за него Яков, удобнее перехватывая автомат. — Пойдем Док, ты нашел своего объекта.

Трофим выдохнул. Если бы не частицы кристаллов в его одежде, он бы не выбрался, паралич бы взял его полностью. Он начал выкарабкиваться из оврага, комбинезон шуршал, поскрипывал, не давал нормально поднять руки и ноги, ему помогали подталкивая снизу и подтягивая сверху.

— Куда на базу? — спросил Трофим.

— Нет, мы тут проголосовали и решили что вторую встречу с химерой лучше отложить, — пошутил Яков, — нам дорога только на Пепелище, стрелять еще стреляют, но по крайней мере там есть люди. Долг и судя по всему Свобода.

Он достал сигарету из пачки и прикурил, Сагитай толкнув его в бок потребовал себе одну.

— Вы же не курите… — удивился Капезович.

— С вами тут не закуришь, — прикуривая пробурчал Сагитай, — уже три месяца как бросил, так нет же, второй раз срываюсь, то мертвецы в яме, то химеру подсунут, то Док горит, зажигает… ну вас в баню с вашим Минздравом… меня о такой жизни тут не предупреждали.

— Ага, — согласился Яков, — я даже не хочу знать как ты не сгорал почти пол часа, — сказал Яков, — и если эти сталкера добывают свои артефакты таким макаром, то в гробу я видел такие заработки.

— Настоящие сталкеры они такие. Глаза умные, а из них и слова не вытащишь, — сказал Капезович, — я с одним разговорился как то, он мне такого рассказал, что я еще неделю пальцем у виска крутил, а сейчас на Дока… на Трофима смотрю… если бы сам не видел, то и не поверил бы, а рассказать… так некому рассказать. Не поверит никто.

Отряд выстроился в линию, первым шел Капезович, за ним Трофим, за ним Сагитай и Яков. Вскоре вдалеке показались обгоревшие остовы Пепелища.

 

Глава 17. Свобода и Долг

Лучи солнца просвечивающие через несущиеся рванные облака раскрашивали серо-зеленое поле в камуфляж, постоянно меняющий формы пятен. До Пепелища отряду оставалось всего двести метров. Стрельба то усиливающаяся, то затихающая остановилась. Очевидно обе стороны увидели приближающуюся к ним группу экологов и ни та ни другая не открывала огонь чтобы не раскрывать своих позиций, которые вполне могли быть увиденными группой Трофима. И если они передадут координаты противоположенной стороне, то это даст преимущество противнику. Стрелять же в сотрудников Янтаря не позволяла себе ни та ни другая группировка. Яков и Сагитай специально на показ убрали автоматы за спины, подчеркивая отсутствие у них намерений принять тут или другую сторону.

Уже с расстояния сто метров стало понятно что дела у Долга плохи. Несколько погибших бойцов лежали в разных позах, возле укрытий полуразрушенных изб. В их черно-красной броне виднелось по десятку пулевых попаданий, где-то остановленных броней, а где-то пробивших защиту. Очевидно что долговцев встретили на подходе к Пепелищу, а стреляли как с дистанции, пока это было возможно, так и из самой деревни. Группа остановилась. Начальный план пересидеть химеру под защитой той или иной группировки в общем сработал, но что делать теперь? Не могут же они цинично сесть у всех на виду в поле, развести костер и отдыхать, пока та или иная сторона не перебьет другую. Или могут? Ни долговцев, ни свободовцев неопытному взгляду Трофима и Берика видно не было, однако бойцы развернувшись к Пепелищу спиной, а к ученым лицом профессионально оценили позиции каждой из сторон.

— По нашей половине и направо Долг. У ближней печи два бойца автоматы, дальше за пригорком рядом с березкой и шиповником один, еще один экзоскелет в избе. Трое убитых на подходе еще двое в деревне. Если сюда пришло три квада, то еще трое по позициям, не обнаружено.

Ученые начали выглядывать из-за плеч бойцов, непроизвольно стараясь рассмотреть где именно расположены бойцы.

— Вы еще рукой им помашите, — цыкнул Сагитай, — не смотрите в ту сторону, за вами сейчас наблюдают, куда посмотрите, туда и прилетит. Ясно?

Ученые кивнули.

— Свобода, двое убитых. Двое в укрытиях в деревне обнаружено, еще два снайпера в окопе или могилках, за травой. Снайперов не видно но места слишком хорошие, да и сектор прострела с трупами совпадает. По выстрелам в деревне должно быть еще двое с автоматами может быть больше.

— Что делать будем? — спросил Трофим.

— На базу нам надо, чиниться. Не тот костюмчик у тебя, Док, чтобы по Зоне гулять, — сказал Сагитай и указал на застывшее синее пятно которое ранее вытекло из нагрудного кармана некробиолога. — У тебя даже ПДА нет, случись что так и не найдем тебя. Тут переждать надо, иначе никак.

— Долго ждать то? — спросил Берик.

— Может не долго, а может и до темноты, — пожал плечами Сагитай. — Кто кого пересидит.

Берик попытался достать ПДА, Яков остановил его движение рукой.

— Ты что пулю в голову хочешь? — спросил он.

— Нет, а что? — растерялся Берик.

— Откуда они знают что ты сейчас не координаты будешь скидывать, грохнут не те так эти. Даже не пытайся.

Берик согласно кивнул и опустил руки.

— Ведем себя прозрачно, ни на что не реагируем. Ждем, — сказал Яков.

Группа села на землю в полукруг, только Трофим возился, никак не получалось сесть. Его комбинезон уменьшившийся в размерах и остывший, панцирем сковывал движение, и трещал словно пластиковая бутылка, сминаемая умалишенным. В итоге ему пришлось наполовину лечь на один бок, наконец-то прекратив трещать. Определенно в случае привала, ему лучше сразу ложиться на землю, а касательно быстрых или бесшумных передвижений просто забыть.

Пауза в боевых действиях затянулась на пол часа. Очевидно группа ученых внесла некоторое отрезвляющее влияние на воюющие стороны и каждая из сторон теперь соображала, как выйти из патового положения в сложившейся ситуации. Долг уже не мог отступить без потерь, залегшие на кладбище снайперы пресекут их попытки, но они могли бы продвинуться внутрь деревни и действуя от укрытия выдавить за счет превосходящей огневой мощи и наверное лучшей брони свободовцев. Затем укрепиться и окопаться там ожидая поддержки, либо пользуясь укрытиями, броней и огневым подавлением обойти снайперов по флангам и уничтожить противника. Свободовцы очевидно заняли Пепелище раньше, поскольку обстреляли часть противников на подходе, и отступить сейчас означало бы отдать Пепелище. Вероятно причиной такого интереса к этому населенному пункту, кроме давней войны между группировками, было наличие проверенного схрона и положение деревеньки. Практически везде открытое пространство, за исключением небольшой высоты на северо-востоке в паре километров, откуда свободовцы, занявшие этот холм могли наблюдать Пепелище. Для группы Трофима оставался один вопрос куда делись все мертвецы, ранее населяющие это место? Неужели их всех выбила Свобода, а три квада Долга пришли с этой же целью, но место оказалось занятым противником? Но трупов зомбированных не было видно, да и выкуривать их распределенных по Пепелищу было бы достаточно непростым делом.

Наконец и Трофим начал кое-что видеть. Вообще более менее сохранившиеся строения, а именно три частично сгоревших избы, а за ними полуразваленные кирпичные печи находились ближе к экологам и по правую руку от них. Дальше и левее от строений остались только разрушенные коробы изб с дрожащими внутри них жарками, кучи мусора, низкорослые кривые березки, густая трава, оградки и несколько ржавых и покореженных двухсотлитровых бочек. Также нельзя было забывать, что там прячутся другие аномалии, не видимые с этого расстояния. Первого бойца Долга, Трофим разглядел в избе. Пару бронированных ботинок огромного размера он заметил как только они шевельнулись в том строении где они переждали ночь после выброса. Боец прополз вперед выглядывая из укрытия и отполз назад. Заборчики возведенные ими оставались на месте и служили неплохой помехой чужому взгляду. Еще двух долговцев он разглядел возле печки слева от экзоскелета. Бойцы сидели плечом к плечу, прижавшись спинами к кирпичной кладке. Один из них смотрел в сторону и едва заметно жестами сигнализировал невидимому для экологов бойцу, согласовывая действия. Одного свободовца он заметил лежащим почти на открытом месте, между некоей едва видимой тропинкой и оградкой, за которой росли березки. Камуфляж прекрасно скрывал его на местности, в то время как перед ним было свободное место для наблюдения и прострела. Еще один погибший свободовец лежал в нескольких метрах от печки, за которой прятались два бойца Долга. Расстояние между замеченным свободовцем и замеченными Трофимом долговцами было порядка пятидесяти метров.

Вскоре в дальнем правом краю деревни, где по идее должен быть правый фланг черно-красных началось движение. Два бойца в экзоскелетах, тяжелым бегом проскочили через разрушенный оконный проем и залегли рядом с кучей мусора. Тут же в их сторону начал работать автомат. Боец в экзоскелете из трехстенной избы короткими очередями из пулемета открыл ответный огонь по обнаруженной им точке. В тот же момент бойцы прикрываемые печью синхронно обогнув ее с разных сторон, пригнувшись, ринулись на лежащим открытым свободовца. Тот открыл по ним огонь, не пытаясь уйти с места, вдалеке со стороны кладбища зло и резко щелкнули СВД, один из долговцев споткнулся, но тут же вскочил снова и оба черно-красных опять же синхронно открыли огонь по свободовцу, очевидно попадая в него. Рядом с ними открылась еще одна точка. Лежащий невидимым для наблюдателей, слева от атакующей пары долговцев, зеленый боец из автомата имеющий странный мягкий и торопливый говор уронил одного из двух черно-красных. Второй долговец сориентировавшись метнулся в сторону, но кинутая ему зеленым под ноги граната подбросила его в сторону. Черно-красный боец держащий условный центр, за пригорком рядом с березкой перекатился и открыл огонь по раскрывшемуся зеленому, который успел уйти вниз с линии огня и залечь уходя перекатом, тут же в его сторону полетела граната и пулеметный огонь бойца из трехстенной избы. Достигла граната цели или нет было не известно. Действуя ползком центральный боец двинулся к отброшенному гранатой товарищу, но перемещение зеленого снайпера не контролируемое теперь очевидно парой экзоскелетов правого фланга позволило ему выйти на новую огневую позицию и хлесткий выстрел заставил черно красного вздрогнуть и скрючившись перекатиться, в другую от тропинки сторону. Там он дрожащей рукой полез в нагрудный карман за медициной, но сделать ничего не успел еще один выстрел уже другого снайпера заставил его дернуться и выронить из руки пластиковый одноразовый иньектор. Левый фланг захлебнулся.

Тем временем начавшие движение первыми с дальнего правого края долговцы в экзоскелетах ринулись на ближайшую раскрытую позицию противника. Плотным огнем, идя в размен они расстреляли свободовца встретившего их огнем, но не причинившего никакого ущерба броне экзоселета. Он прятался за низким квадратом остатков избы. Тут же по ним открыли огонь снайперы, опасно вспарывая но не пробивая броню экзоскелета, заставившие их бегом менять позицию, вернуться ближе к своей половине. Это спешка стоила одному из них жизни, крутанувшись вокруг оси, он странно наклонился и упал. Его потащило в появившийся из ниоткуда сгущающийся вихрь аномалии. Сдавленный крик долетел до экологов. Экзоскелет подняло в воздух, раскрутило вместе с пылью земли, почти одновременно грохнули патроны в автомате, в вихре появилась куча обломков и только некоторые вылетели из втягивающих в себя все гравитационных сил. Еще несколько хлопков пистолетного калибра, и тело долговца, повинуясь чудовищным силам аномалии, вместе с взрывом его собственной гранаты разлетелось в стороны. Кровавое облако и части тела тут же затянуло обратно, в то время как обломки экзоскелета и оружия вылетели из аномалии широким веером. Второй долговец успел залечь недалеко от того места где они прятались, но в ту избу из которой они вышли уже зашел зеленый и в спину черно-красному прилетело две гранаты. Он больше не поднимался. Правый фланг был проигран. Воцарилась тишина.

Остался только один долговец в избе с тремя стенами против двух или трех свободовцев и снайперов на кладбище. Расклад был не в пользу Долга. Черно-красный находясь в защищенной, но в то же время не дающей обзора позиции должен был срочно переместиться, что он и начал делать. Трофим во все глаза смотрел на побоище, он давно знал о войне группировок, но никогда не задумывался о ней всерьез, это всегда было для него чем-то далеким и чужим, но сейчас глядя на отчаянные попытки человека выжить, против бойцов Свободы не верил что все происходит именно так. Последний из бойцов группировки перекатился к заборчику и оттуда ползя на локтях назад заполз за стену, где встал, прижавшись к ней спиной. Теперь он имел обзор по крайней мере на три стороны, перед ним начиналось поле, в росчерках кланяющейся травы, а тыл защищала стена. Тут же на том месте где он был десяток секунд назад прилетела граната, с грохотом расшвыряв угли костра, подняв пыль и всадив россыпь осколков в бревна стен. Скрытый ранее от глаз наблюдателей зеленый, короткими перебежками двинул в сторону избы, очевидно другой двигался с противоположенной стороны. Экзоскелет замер, прижавшись к стене и направив пулемет в сторону своего правого фланга. Тяжелое гнетущее ожидание, минута за минутой. Свободовцы не решались выйти на бронированного бойца с пулеметом на прямой огневой контакт, а долговец не мог двинуться первым и раскрыть свою позицию, позволив более быстрым и не скованным тяжелой броней зеленым зайти с тыла и если не убить, то повредить его. Еще несколько тяжелых мучительных минут. Трофим видел с каким напряжением, кусая губы наблюдали за боем Сагитай и Яков, как Берик отрицательно качал головой, отказываясь верить в происходящее, он и сам не видел смысла в этой бойне, но он знал что всегда есть кто-то, кто готов идти до конца за свои убеждения, принятый образ жизни, свободу и долг. Хлесткий, резкий выстрел СВД и маска бойца разлетелась брызгами стекол окуляров. Стоявший неподвижно в ожидании боец сполз по стене и завалился на бок. Снайпер потратил кучу времени скрытно перемещаясь с кладбища в поле и сделал единственный выстрел в неподвижную мишень. Пепелище было выиграно Свободой. Теперь группе Трофима можно было идти к победителям и о чем то договариваться.

Отряд встал готовясь пройти к Пепелищу. Берик передал свой ПДА Трофиму. Там так же был открыт чат с Якорем, больше чем часовой давности. Последние слова были от Берика «он все еще ходит там». Трофим отбил в чат: «Это Док, Берик и лаборанты. Можем подойти?». Через минуту пришло сообщение «Давай, Док» и ПДА зажглось зелеными маячками свободовцев. Группа ведомая Капезовичем двинулась в сторону где ранее почти на открытом месте лежал свободовец, поскольку именно этот сигнал был больше и светлее других, очевидно обозначал самого контактера. Группа дошла до маячка. В окружении нескольких трамплинов и воронки сидел боец в комбинезоне «Берилл-5М», одежда заляпанная свежей кровью уже подсохла, но он продолжал держать прижатым к груди артефакт. Очевидно трамплины, на которые он рассчитывал как на щит отработали не на все сто процентов, и ранения полученные им должны быть смертельными, если бы не пара артефактов, один зеленоватого, другой молочного цвета, которые он держал у груди. Этим бойцом оказался Якорь, который устало кивнул, приветствуя экологов.

— Сейчас выйду, близко не подходи, — сказал он.

Стараясь не смотреть на застывшие черно-красные фигуры и на то как другой свободовец проверяет пульс, вынимает и отключает ПДА долговцев, ученый дождался пока Якорь сам выберется из непростой ловушки в которую видимо он добровольно залез.

— Здорово мужики! — наконец выбравшись подошел Якорь.

Его лицо заляпанное высохшей кровью заметно посветлело. Он снял и показал шлем с касательным пулевым отверстием.

— Вон видишь как… чуть себя не подстрелил. Стрелял между трамплинами, локоток соскользнул и стрельнул чуть мимо, попал в трамплина, вот тебе и дырка, — он облегченно улыбнулся и одел шлем обратно. — Ну что видали как Свобода работает? — и не дожидаясь ответа полез за сигаретами. — Сейчас хлопцы подойдут, а вон Моль чешет, — указал он пальцем на невысокого снайпера с СВД в маскировочном халате одетым поверх комбинезона Сева первого образца.

Моль перешагивал через оградку обходя аномалию, увидев обращенные к нему взгляды приветственно поднял руку. Другие бойцы победившей группировки занялись сбором оружия, снося пулемет, автоматы и другое в кучу в одну из изб.

— Здорово Док! О, Капезыч! И вам молодежь здорово, — протянул он руку каждому.

Его лицо раскрашенное черной и зеленой краской было прорезано морщинами усталости.

— Фига се, Док! — удивленно воскликнул он, глядя на внешний вид ученого, и повернул некробиолога в стороны, разглядывая изувеченный комбинезон.

Якорь также только сейчас обратил внимание на это.

— Во дает! — улыбнулся он, — я ему тут хотел рассказать как жарко было, а он со своими баснями к нам пришел, негодяй! Видели как вы там удили. Ладно рассказывай наука, что привело то? Только сразу скажу, ходячих мы ваших, не трогали, они сами ушли.

— Куда? — озвучил общий вопрос Трофим.

— Тут история хитрая, — затянулся Якорь, — мы после разговора с тобой решили проверить что это за Пепелище такое. Вообще картина странная, деревенька маленькая домов пятнадцать, а кладбище вон оно, посмотри, — он указал рукой с сигаретой на широкое кладбище, которое словно по волшебству зажгло дальнюю жарку, подсветив в вечереющем небе дальнюю свою часть. — Тут почти на двести человек. Кресты без имен, номера и даты. Ничего не смущает?

— Смущает, много слишком, — ответил Трофим.

— Конечно много, так в деревнях не мрут, а если так мрут, то из деревни бегут все. Мы по документам проверили, деревня справная была. Маленькая, но снабжала молоком и мясом тут местных ваших коллег.

— Нам про это ничего не известно, — Трофим вопросительно посмотрел на Капезовича. Тот отрицательно покачал головой.

— Конечно, не известно. Тут лаборатория была Х6, это же засекреченные данные, — Якорь усмехнулся, выпустив клуб дыма. — Эх вы, наука, наука… ты же Док тоже с шестой лаборатории? Как тебе совпадение? — затянувшись, Якорь продолжил. — В общем случайностей Док, не бывает. Вы продолжаете работу тридцатилетней давности, только сейчас она сама себя продолжает, вся Зона это большая лаборатория.

Трофим во все глаза смотрел на сталкера, информация так просто сказанная им освещала значительный объем вопросов, которые иногда посещали Трофима, но по причине вечной занятости он никак не мог тратить на это время. Капезович, очевидно не менее ошарашенный новостью присвистнул.

— Так мы что не первые? Не первооткрыватели? — спросил он.

— Не-а, — Якорь мотнул головой и затянулся, — Получается Док, вирус твой мог и отсюда сбежать, — он опять указал на кладбище, но тут все в цинк закатаны, вроде как не сбежишь. Мы проверили несколько ящиков, все запаяны. А мог и из другого места выйти, сам понимаешь тут дело не предсказуемое, — сталкер выкинул окурок.

— А где же лаборатория? — спросил Трофим. — Нам надо туда… там же все материалы.

Якорь по дружески похлопал Трофима по плечу.

— Не торопись Док, хорошее дело быстро не делается. Тут перед тем как в аномалию лезть надо подумать хорошенько, а ты в лабораторию за вирусом неизвестно в какой форме лезть собрался, стремительный какой, — он улыбнулся.

Другие бойцы Свободы, постепенно закончив дела начали подтягиваться к группе, встав кругом и положив руки на оружие.

— Надо было тебя не Доком назвать, а метеором, — он хохотнул, мы тут наблюдали как ты с химерой играл, — лицо Якоря и Моли начало растягиваться в улыбке, — то палкой ее огрел, то в морду поцеловал, вы я смотрю, вообще быстро все решаете, особенно уважаете в аномалию щучкой занырнуть, — он кашлянул смехом.

Компания зеленых оживилась. Якорь, решил вспомнить случай с химерой и в красках рассказал все товарищам, добавив своих моментов, вроде того, что Док пихал в нее палкой, потом она кувыркала его по земле, а после скинула его в аномалию. Не понятно почему, но именно то что мутант сбросил его в аномалию, вызвало восторг и смех у свободовцев. Очевидно это было местное специфичное чувство юмора, наверняка если бы Док погиб, это все равно стало бы анекдотом.

— Как она тебя Док в командировку отправила?! Пинком да без чемоданов?! — уже откровенно смеясь во весь голос не сдержался Якорь.

Компания вокруг шумела в голос, для свободовцев случай Трофима с химерой казался очень смешным.

— Не успел чемоданы собрать, — буркнул Трофим, стараясь не улыбаться.

— Ага, без крема для загара выехал! — откровенно ржали сталкеры, похлопывая ученого по скукожившемуся комбинезону.

— Ладно, ладно, — прокашлялся Якорь утихомиривая расшумевшуюся компанию. — Моль, ты как думаешь, стоит в Х6 лезть?

— Нет, не стоит. Ходячие все ушли, мы с холма наблюдали они не по округе пошли, они тут, — он притопнул ногой по земле, — под нами. Если их там такая толпа, то они задушат нас за милую душу, пикнуть не успеем. Вопрос следующий, нафига на рожон лезть, если жить охота, да еще и без защиты, — Моль достал тряпицу и начал стирать нанесенный на лицо рисунок. Рисунок отходил, бесследно сходя со лба и щек.

— Есть защита, — сказал Трофим.

— Ну-ка, ну-ка, Док поясни, — сразу посерьезнев спросил Якорь.

Гуторившая компания смолкла. Стало слышно как в вечереющее небо, почти очищенное от облаков, вдалеке каркают вороны и в траве на окраине деревни пока еще робко, пробует заводить свою трель сверчок.

— Вот защита, — Трофим указал на прикипевший к груди кристалл, — экранирует от воздействия мертвецов. Проверено.

Моль удивленно посмотрел на Трофима, протянул руку попытался вытащить, но поскольку этого не получилось он включил налобный фонарь подошел сам и вплотную осмотрел его с разных сторон.

— Обычный что ли? — спросил он, — у меня такой сейчас есть, на кладбище подобрал.

— Да обычный, — ответил Трофим, — и я нашел четвертую категорию. Объект под аномалией, под разломом, не знаю как это возможно.

— Ой ли? — сталкер секунду поколебался думая о своем, — ну теперь все сходится, Док…, — он странно хмыкнул, — никогда бы не подумал. Ты уверен что кристалл защищает? Я пожалуй взгляну на твоего объекта.

— Так, горячие финские парни, давай поторапливать не спеша, — сказал Якорь. — Ты Моль, конечно, дырки умеешь в одежде делать, но мертвецам оно не особо мешает, так что подумай. Тут Док с Капезычем у нас мастаки, и вон лаборанты в помощь, а нас там никто не ждет. Давай сначала отдохнем, оправимся, пульки посчитаем, потом уже и решим. Вон ночь катит через пару часов, а вы в поход мылитесь.

На том и порешили. Отряд разошелся на приготовления, за топливом для костра, за водой из имеющегося недалеко колодца и по другим немаловажным для ночевки делам. На вопрос Якова можно ли вообще эту воду трогать, свободовец по прозвищу Тихий утвердительно кивнул.

— Мы же ее кипятить будем, а так и раньше из него воду брали, ничего не случалось. Чистая, — боец зачерпнул рукой воду из ведра и отпил, — Если что и должно было случиться, то случилось бы еще со мной два года назад, но для науки мы обязательно прокипятим, — успокоил он.

Сталкеры соорудили большой лагерь на чистом пятаке земли. Сняли броню и экзоскелеты с убитых, тела перетащили к аномалиям. Четверых свободовцев перетащили к остову избы в котором толпились жарки. Двенадцать долговцев оттащили к мощным воронкам. Собрались все. Ночное небо уже раскинуло свои крылья, над головами, пустив полную луну в просвет облаков, вдалеке на низкой ноте, протяжно и печально завыли слепые псы. Вперед выступил Якорь, сняв с головы шлем.

— Братья Свободы, Посох, Липа, Алый, Грач. Вы уходите в лучший мир, мир который выбрали сами. Вы были свободны, вы жили свободно, вы умерли за свободу. Мы не оставляем вас Зоне, ни мутант, ни контролер, ни Зона не тронет вас больше. Идите с миром в последний путь. Часть вашего пепла останется с нами, а часть ветер донесет туда, куда вы хотели при жизни, — он обернулся. — Кто-то хочет что-то сказать?

Вперед вышел один сталкер и что-то положил в руку одному из погибших бойцов.

— Прощай, друг!

— Погружайте, — скомандовал Якорь.

Бойцы вышли взяв за руки и за ноги тела, и одного за другим забросили их в жарки. Пламя взвыло тысячами градусов, жадно пожирая плоть и вознося вверх яркие искры, освещая лица собравшихся. Тела занялись красным углем и таяли как свечи, проседая внутрь и растворяясь в аномалиях. Меньше чем через пять минут от сталкеров остались только краснеющие угли.

— Теперь этих, — Якорь указал на двенадцать трупов бойцов Долга.

Все присутствующие прошли с десяток метров и встали недалеко от воронок, не видимых совершенно, но помеченных воткнутыми в землю маленькими светоотражающими треугольниками.

— Есть кому что сказать? — Якорь обернулся к сталкерам, задержав взгляд на Трофиме, затем на Берике, после недолго продержав взгляд на лаборантах.

Никто из экологов в действительности не знал ни имен, ни позывных этих бойцов, возможно у них в связи с этим и появились угрызения совести, но никто не шагнул вперед, чтобы что-то сказать.

— Ясно, — хмуро сказал Якорь. — И вы люди идите с миром. Погружайте, — махнул он рукой.

Свободовцы принялись за работу, также помогать им вышли Яков и Сагитай. Бойцы стаскивали тела в аномалии, не дожидаясь пока они расправятся с первыми, сразу же забрасывали следующие. Воронки бесновались, ощутимо гудя мощными гравитационными силами, сгустившись до белого тумана, вращаясь и разрывая попавшее в них они пожирали тела с жутковатым треском костей. Их мощь чувствовалась на расстоянии. Разрывая трупы, они как живые забирали куски и остатки друг у друга. Уже на последнем трупе долговца одна из аномалий перегрузилась, замерцала белыми проблесками и вдруг успокоившись выплюнула из себя полупрозрачный светящийся мягким желтым цветом артефакт причудливой продолговатой формы с наростами.

— Золотая рыбка! — воскликнуло сразу несколько человек.

Один из сталкеров подобрал ее и спрятал в контейнер. Никто не оспаривал это, поэтому Трофим решил, что артефакт пойдет на общие цели. Последнее тело бросили в «голодные» аномалии, которые забрали у только что выкинувшей артефакт и «недоеденные» ею части других тел. Весь процесс занял меньше пары минут, и сталкеры разошлись.

Скоро к точке подтянулось еще пять бойцов Свободы, с рюкзаками груженными различным снаряжением. Прямо среди ночи они отправились минировать подходы к Пепелищу, расставлять сигнальные устройства, датчики слежения и не мудрствуя лукаво устроили штаб в одной из изб, оборудовав его станцией связи, компьютером питающимся от аккумулятора артефактной сборки. Сагитай и Яков хотели полюбопытствовать, но им запретили, поскольку информация подобного рода не афишировалась для посторонних. Часа два ушло на вынимание Трофима из его костюма. Расстегиваться он уже не мог, поэтому «лаборанты» и Берик вскрывали комбинезон болторезом, по очереди сменяя друг друга, иногда применяя ножовку по металлу. Когда же его вынули из того что осталось, он находясь в штанах и рубахе в полной мере ощутил ночные плюс семь градусов. Для него конечно нашлись теплые вещи, и он перемотанный одеждой с чужого плеча уже в полночь сидел вполне уютно на пенке поджав под себя ноги и дул чай с дымком в окружении своей группы и свободовцев.

— Ну что, Док, — к ученому подсел Моль, — не передумал еще посмотреть на своего объекта?

Трофим отрицательно покачал головой, держа обеими руками кружку чая.

— Я вот тоже думаю, если сейчас с тобой не пойду, то сам в жизни туда не полезу. Останется это Пепелище за нами или нет еще вилами по воде писано, место то стратегическое, долговцы его теперь из принципа отдавать не захотят, а мертвецы в любой момент обратно полезть могут. Ребята наши вход нашли, он же и выход.

— Где?! — оживился Трофим.

— Там, — он неопределенно махнул рукой в темноту, — у нас сейчас следующие варианты, либо взорвать тоннель и заварить железные ворота ко всем чертям, либо узнать что там в этой шестой лаборатории. Мы вообще сидим тут как… — он запнулся, — не безопасно сидим в общем. Мертвецы сами ту дверь открыть не могли, ее изнутри открыли, — Моль сделал паузу, глядя на реакцию Трофима. — Это означает, что? — спросил он.

— Что? — широко раскрыв глаза переспросил Трофим.

— Это означает что кто-то изнутри открыл дверь, понимаешь? Открыл и может быть вышел. Потом, за каким лешим вся ватага ходячих вдруг решила смыться в тоннель?

Трофим нервно обернулся, нащупав в подсумке кристалл.

— Я вот тоже с собой ношу теперь, — показав артефакт, просвечивающий цветом крепкого чая в свете костра сказал сталкер. — Ребята там на посту стоят, плюс сигналку поставили там чуть дальше в тоннеле, но неспокойно все это.

— Да не то слово, — кутаясь в непромокаемый плащ согласился Трофим.

— А знаешь что еще Док? — наклонившись к самому уху некробиолога спросил сталкер.

— Да что еще? — не в силах сдержать нервный озноб спросил Трофим.

— Мне тут ребята карту скинули, считай что восстановили и дорисовали ее экстренно, были у нас старые затертые только понять мы их не могли до поры до времени. Этот тоннель, куда смылись мертвецы, который ведет к Х6… если по картам смотреть, так вот из Х6 есть еще один ход. Тоннель такой не широкий, так вот он прямехонько ведет под этот ваш самый неприступный Янтарь.

Костер громко щелкнул искрами сырой древесины, на мгновенье чуть ярче осветив сидящих вокруг людей, оживив их игрой света.

— Моль, — твердо сказал Трофим, глядя сталкеру в глаза. — Я иду сейчас. Я должен.

 

Глава 18. Зверь

— Не понял, — недоуменно воззрился на снимающего комбинезон Капезовича, — это что за пляски?

— Уходим мы, Якорь, — сказал Моль, разглядывая кристалл, по совету Трофима расколотый на несколько частей.

— А…, — протянул свободовец так и не поняв что бы это значило. — Куда?

— Я с Доком пойду в лабораторию, ему видите уже не в терпеж, да и нам надо точку зачистить и проверить, — наклонив голову рассматривая крупный скол кристалла ответил Моль.

— Ясно, — Якорь нахмурился. — Тоннель дело опасное, бойцов побольше надо, да пушки поскорострельнее, дистанция маленькая.

— Бойцы не помогут. Только народ положим. Вон Док, я так понял намерен без шума и пыли пройти и вернуться, так я помогу. Видишь он даже лаборантов с собой не берет, — заметил Моль.

В действительности Трофим ранее отвел в сторону всех троих из своей группы и объяснил ситуацию. Капезович сомневался вообще в целесообразности такой спешки и необходимости двигаться туда без зачистки Долга, но Долгу сюда уже не пробиться без больших потерь, и не факт что они сунутся в подземелье, а не взорвут его со всем содержимым. Сагитай и Яков внимательно выслушав, что без кристалла они не выйдут наружу трезво рассудили, что работа, работой, а жизнь дороже. Яков отдал Трофиму один из своих пистолетов, взяв взамен его ПМ.

— Смотри Док, это тебе не Макаров, это Desert Eagle тут отдача такая что тебе стрелять только одиночными с паузой. Вот три обоймы калибр сорок четвертый магнум на семь патронов, — перекладывая обоймы в кармашки Трофиму говорил Яков.

— Спасибо, — сильно сомневаясь в полезности такого громоздкого оружия поблагодарил Трофим.

Но это было ранее. Сейчас же в свете налобных фонарей и ночного костра в окружении сталкеров Свободы, Моль пощупывая где и как Трофим расположил осколки кристалла, подшивал их к своему комбинезону изнутри, также раздевшись до нижнего. На двоих у Трофима и сталкера было почти три десятка осколков от трех артефактов. Замотавшись от ночного холода в плащи они на время переквалифицировались в портных, пришивающих кристаллы в ложные кармашки, размещая их на лодыжках, в области колена, паха, солнечного сплетения, груди и головы. Комбинезон Моли оказался хоть и древним, но совершенно не устаревшим, современный контрольный модуль, помеченные изнутри точки крепления датчиков, сенсорное проекционное стекло, все это вызвало у Трофима удивление.

— А ты как думал Док, что мы все индейцы? — не без самодовольства заметил его интерес Моль. — Мы же тебе говорили, у нас кадры что надо имеются, хочешь к нам пойдешь? Аппаратуру тебе организуем, помощников…, — он покосился на Капезовича и «лаборантов», — ну в общем если лаборанты с тобой вдруг не пойдут, то наши ребята завсегда примутся.

— Не лаборанты они, — буркнул Трофим, перекусывая нить зубами.

Ему почему-то надоело что Якова и Сагитая, приставленных к нему как наблюдателей и охрану называют лаборантами.

— А кто?! — недоуменно спросил сталкер.

Капезович, сидящий рядом и помогавший Трофиму то светом, то рукой насторожился.

— Это? Это… охрана моя, чтоб не сбежал…

— Не понял, ты что под арестом что ли? — напрягся сталкер, переводя взгляд на Сагитая и Якова.

— Да не совсем. Ребята, кто вы? Расскажите хоть людям, а то ни я, ни Берик, ни вон мужики не знают о вас ничего. Сейчас может на Янтаре люди гибнут, а утром вам некуда идти будет, останетесь здесь, ни вертолет ни прилетит, ни еще что. Объявят карантин и все.

Трофим давно заметил за собой, стоит ему побыть в открытой Зоне несколько часов, как он менялся, становился тверже, прямее, даже где-то злее, но не той злостью, от которой хочется сломать, а той злостью, когда хочется отбросить все не нужное, лишнее, мешающее, и двигаться дальше в сторону неизвестного, не оставляя за своей спиной не понятое. А тут в Зоне, на ее меняющем все ветре и облучении он уже больше двенадцати часов. Яков и Сагитай, явно не ожидали такого хода от Трофима.

— Док… ты чего? — начал Сагитай.

— Я бы промолчал ребята, но мне уже самому интересно в свете последних событий, кто так интересуется там с Большой Земли, и еще мне обидно вот за это, — в его руке показалась небольшая прозрачная силиконовая капсула с чипом микросхемы, питающего элемента внутри и усиками антенн. — Этот маячок в моем вспоротом комбинезоне был. Я когда артефакт из подкладки вынимал нашел, у Капезовича такого нет.

— У нас нет на это права, Док, — ответил Сагитай.

— У вас не было права вот на это! — громко сказал Трофим кинув в них маячок.

Один из сталкеров быстро подобрал его.

— Сейчас выясним! — и исчез в темноте, очевидно направившись в местный штаб.

Как то незаметно у «лаборантов» исчезли лежащие рядом автоматы, а позади встали два бойца Свободы нарочито громко щелкнув предохранителями оружия. Сагитай и Яков подняли руки, у них моментально вынули пистолеты и ножи.

— Трофим, елки палки, мы же тебе жизнь спасли, — сказал Яков.

— Спасибо. И я вас спасаю, с собой не беру, так что мы квиты, — Трофим опустил иглу и нитки, собираясь с мыслями. — Двести могил у секретного бункера, который имеет номер шесть как и наша лаборатория, занимающаяся вирусами. Двести могил и лаборатория вирусных форм жизни. Берик, скажи как специалист, что это значит?

Берик Капезович сидящий рядом прокашлялся.

— Это испытания. Испытания боевого вируса. Последний контрольный этап над человеком, две выборки по сто, — негромко сказал он, сам пугаясь вдруг осознанного.

— Почему тела не сожгли? — спросил Трофим, обводя взглядом собравшихся сталкеров, лица которых от удивления вытянулись.

Моль открыв рот следил за происходящим, по-турецки сидя на земле, разложив на коленях частично вывернутый комбинезон. Якорь напряженно сощурил глаза, как от яркого света, глаза превратились в амбразуры, рука лежала на пистолете. Другие сталкеры в гробовой тишине обратились в слух.

— Не сожгли, очевидно для того чтобы проконтролировать состояние объектов после физической смерти. Стало быть захоронение объектов не было последним этапом, ожидалась эксгумация и вскрытие, — ответил Капезович так словно сознавался в чем-то содеянном им самим. — Этот наш вирус — военная разработка Трофим Аристархович, а мы… наша лаборатория должна возродить, доработать вирус или найти финальную его стадию.

— И сейчас кто-то хочет получить этот вирус и информацию о нем таким способом, не официально, заглядывая из-за плеча с опережением графика отчетов и исследований. Я кажется знаю почему. Если есть карта, значит есть и другие сведения. И сведения не новы для них, потому что информация о финальной стадии у них есть. Какие были указания на мой счет по окончанию исследований вы наверное не скажите? — спросил Трофим у бойцов.

Те молчали, глядя перед собой.

— А… вояки…, — протянул Якорь, — в обертку их!

Два удара по затылку и обмякшие тела были подхвачены, чтобы не упали в костер. На руки и на ноги тут же одели хомуты, на головы тряпочные мешки. Берик расширив глаза переводил взгляд с Трофима на бойцов и обратно.

— Быстро соображаешь Док, — оценил Якорь. — Боевой вирус они с Зоны вытащить захотели…, — он сплюнул в костер, — мало им дуракам гробов, еще ищут.

— А может это ошибка? — неуверенно предположил Капезович, — может не все так серьезно?

— Эх Берик, Берик, простая твоя душа. Разве ты думаешь что разработки в которых вложили столько средств, начатые десятки лет назад для войны, прошедшие испытания вдруг отдадут простым ученым как ты да я? — Трофим покачал головой. — А эти ребята, которые вшили мне маячок просто обеспечивают мою безопасность? Наверняка они поставлены ко мне для того чтобы своевременно информировать нанимателей о ходе исследований, не дожидаясь отчетов. Возможно, они пристрелили бы нас с тобой, если бы мы нашли то что им нужно. А мы видимо найдем.

— М-да…, — Капезович почесал бровь, — м-да…

«Лаборантов» схватив под мышки утащили, сразу же вытащив и выключив их ПДА.

Дальнейшие сборы прошли почти в полном молчании. Моль в точности повторял места расположения кристаллов на своем комбинезоне, стараясь повторять даже размеры осколков. Рюкзаки наполнили провиантом и водой, вынув оттуда лишнее, то что не понадобится в помещении. Наконец Трофим и сталкер Моль были готовы, попрыгали и похлопали себя по утяжкам. Помахав руками они в окружении бойцов уже собрались было идти, как вдруг Якорь остановил их.

— Постой, постой Док, — что это у тебя? — спросил он указывая на огромный Desert Eagle, кое-как прилепленный к поясу сталкера. — Это твое оружие?

— Это? Нет, это мне «лаборант» подсказал.

— Нет, Док, с таким в Зоне ходить только для чистюль или для вида. Запомни, вот пистолет сталкера, — с этими словами он протянул ему австрийский Глок 17. — Полностью пластиковый, предохранителя нет, достал и стреляй, только чуть сильнее курок придавишь, пульки вот тебе четыре обоймы, если не хватит у братухи возьмешь… чему вас на Янтаре учат? Даже сохатые почти все с этим стволом бегают. Эх, наука, наука… теперь готовы что ли?

Якорь поняв с кем имеет дело, теперь уже сам придирчиво осмотрел некробиолога, потрепал его за рюкзак, на сантиметр утянув ремни, заставил открыть и закрыть забрало, подергал за пояс, заставил снять один из подсумков и переложить содержимое в рюкзак, наконец удовлетворенно кивнул.

— Ну сталкеры, удачи.

В сопровождении двух бойцов Моль и Трофим двинулись в темноту, рассекая ее лучами фонарей. Через десять минут они оказали на окраине деревеньки. Трофим обернулся. Общего костра уже не было видно, что-то закрывало его, только едва уловимые отсветы можно было увидеть на стенах одной из сохранившейся изб. Впереди открылся овраг, поросший высокой травой, огромные грибы дождевики размером с человеческую голову росли на его дне, сначала даже немного испугав ученого. Несколько небольших трамплинов, и сама форма начинающегося оврага сильно напоминали другой овраг который вел к разлому.

— Моль, ты знаешь, точно такой же овраг там за километра полтора, где разлом.

— Да, это один из выходов из лаборатории, запасной наверное, — ответил сталкер.

Еще через несколько минут они пришли. Получилось что вход в лабораторию проходил под кладбищем. Действительно, кто бы стал делать лабораторию под сельским кладбищем? Определенно это были захоронения исследовательского материала, возможно даже некая консервация по причине недостаточного места в самой лаборатории. Сталкеров встретила приоткрытая стальная дверь, крашенная в оливковый цвет, до сих пор удерживающийся на металле, в нескольких метрах от которой стояло два свободовца.

— Смена караула, — сказал один из сопровождавших сталкеров.

— Давно пора, — зевнул один из стоявших на посту, — это кто? — осветил он Трофима.

— Это наука с Янтаря, идет своих спасать, — буркнул Моль.

— А…, — неопределенно потянул свободовец. — Там растяжка и сигналка, через три и пять метров, сам найдешь или показать? — спросил он у Моли.

— Сам, — отмахнулся тот, — тихо все?

— Да тихо, — дико зевая отвечал постовой. — Вон там в кустах излом стоит… его поставили подглядывать, а он подслушивает… нехорошо, — усмехнулся он старой шутке.

— Ну-ну, — улыбнулся в ответ Моль и потрогал металлическую дверь, — смотри-ка… ни ржавчинки.

— Да ты на следующую посмотри, это так калитка, а дальше уже ворота…, — сказал другой боец карауливший вход. — Мы к ним на всякий случай не подходим.

— Ну что Док, — обратился Моль к Трофиму, — пошли?

— Да, — коротко ответил ученый.

Сталкеры ступили в мертвую темноту сооружения. Следы ботинок и босых ног четко виднелись в полутораметровом бетонном коридоре, окрашенном в такой же безвкусный оливковый цвет как и ворота. Коридор высотой за три метра без всяких ступенек полого уходил вниз постепенно сворачивая вправо, фонарь выхватил ожидаемую черную нить растяжки, а еще через два метра нить сигнального устройства. Сталкеры не пытались замаскировать гранаты, пустота коридора не предусматривала посторонних предметов, поэтому они просто придавили гранаты кирпичами, обозначая всем более или менее вменяемым людям наличие ловушки. Стальная дверь изнутри закрывалась на двойной поворотный затвор густо смазанный смазкой и не тронутый временем. Сталкер зажег и потушил спичку, освещая дым серы налобным фонарем, который никуда не двинувшись, постепенно растворился в воздухе.

— Вентиляции здесь нет, задраено наглухо, — прокомментировал свое действие Моль.

Через десяток метров узкий коридор резко расширился уткнувшись в большие двухстворчатые ворота, через которые при строительстве завозили оборудование и строительные материалы, а по окончанию в целях маскировки и безопасности сжали выход до полутораметрового коридора, оставшегося за спиной. Ворота были выкрашены в черный цвет, с кованным и покрашенным в черное гербом Советского Союза, мрачно разделенным на две части едва раскрытыми створками ворот. Чиркающие следы мертвецов, ушедших вглубь красноречиво говорили о том, что в этом подземелье по крайней мере эти неуспокоенные объекты нашли свой дом. Сталкер осторожно, стараясь не касаться ворот заглянул внутрь, не спеша тем временем пройти дальше и рукой придерживая ученого. Его луч скользнул вперед, затем порыскал вдоль дальних углов стен и поднялся на потолок, рассекая больше чем тридцатилетнюю слепую тьму, царствующую здесь со времен последнего живого человека.

— Док, ты знаешь такое слово Эльдорадо? — спросил Моль, после почти минутного осмотра пространства за воротами.

— Знаю, — ответил Трофим.

— Ну вот это примерно оно. Заходим.

Первое что увидел в рассеянном свете фонаря Трофим это широкое раскрытое пространство, искрящееся и подрагивающее гравитационными преломлениями воздуха и множество подвижных пятен, разного цвета отблеска и размеров.

— Это артефакты? — недоуменно спросил Трофим.

— Да Док, это они самые. За столько лет накопилось, эх…, — с трудом совладав с эмоциями заставил замолчать себя сталкер. — Тут же… тут же… тут все наши ребята в миллионеры переквалифицируются на раз, два, — все-таки не сдержался он.

Действительно широкое ангарного типа пространство предназначенное для приемки техники сплошь было заполнено аномалиями, даже для неопытного глаза Трофима он уже насчитал их несколько десятков, а если учесть что часть артефактов находятся только с помощью приборов, то счет их только в этом месте мог подойти к сотне.

— Густо же здесь Зонушка аномалий насыпала…, — зачарованно освещая фонарем раскинувшееся перед сталкерами пространство сказал Моль, — никогда бы не подумал что тут такое может быть.

— Мне кажется что это не Эльдорадо, а пещера Али-бабы и сорока разбойников, — поежился Трофим, глядя на разорванные аномалией останки одного из мертвецов.

Сталкер бы и не догадался что это остатки человека, но взгляд ученого без сомнений определил принадлежность мельчайших кусочков вещества тонким слоем рассыпанного по полу недалеко от них.

— Разбойников я возьму на себя, Док, с тебя Али-баба, я так понимаю четвертой категории, — сталкер вздохнул. — Жаль ребятам нельзя ничего сказать, сейчас вдвоем полезут без Якоря еще передерутся, а утром если мы не выйдем, то всем табором сюда нагрянут, так понадежнее будет. Да и насчет Али-бабы, может он уже вышел на свободу? Ну-ка, ну-ка… подвинься наука.

Сталкер подвинул Трофима и посветил на ворота изнутри. Ворота запирались на массивные засовы с рулевым механизмом. На колонке запорного колеса отчетливо виднелись колесики механического кодового замка, сбитая пыль на которых говорила а недавнем использовании.

— Что думаешь Док? Замочек покрутить может твой объект?

— Да… получается что может, — растерялся Трофим. — Я в целом и предполагал, что переход объекта на новую категорию влечет за собой возврат функций клеток его головного мозга, как следствие возвращение памяти, моторики, мыслительных способностей…

— Понял, я понял Док, — прервал его сталкер, — я так понимаю, что Али-баба вышел, что ему тут сидеть? Небось насиделся уже вон тридцать лет с лишним прошло с той аварии. Пошел на поверхность подышать… они ведь дышат?

— Физиологически в этом мало необходимости, но если его энергопотребление на уровне Бизона, то…

— На уровне кого? — перебил Моль, отвернувшись от ворот и освещая аномалии и артефакты, — а того Бизона, который из квада Прораба?

— Да.

— Так он что… заходил?

— Куда? — не понял Трофим, — а… в смысле… да стал ходячим… объектом. Четвертой категории.

— Ладно Док, ты потихоньку мне бухти, про Бизона, раз Али-бабы нет. Просвещай меня, просвещенье ведь свет, а тут темно, сам видишь, и пойдем не спеша по следам наших отмычек. Время дорого, я так понимаю нам надо догонять группу туристов возможно идущих на Янтарь.

— Желательно догнать, — согласился Трофим.

— Кстати, а если твой объект и вышел, то вышел совсем недавно, иначе кто бы тебя за ноги подмораживал у разлома?

— Я не знаю, наверное так.

Сталкер и ученый негромко переговариваясь шли в темноте коридоров. Лабораторный комплекс был огромен и непредсказуем, сплошь поросший аномалиями, местами практически непроходимый, если бы не натоптанные тропы мертвецов на пыльном полу. Артефакты уже перестали радовать глаз, поначалу сталкер поднял пять штук, но после забрал всего один, оставив остальные кучкой на полу. Единственный оставленный им артефакт был темно синим, со сложным неглубоким рисунком, словно моток толстых синий нитей, мерцающих синевой зимнего неба. Трофим закончил рассказ про Бизона и его понимание развития вируса до четвертой категории и вот уже продолжительное время они шли молча. Между тем Моль все чаще останавливался и прислушивался, иногда присаживался на корточки и присматривался к следам. Помещения бурлили жизнью, но жизнью аномалий, шипели, постанывали, гудели силой, люминесцентно светились кислотами, но нигде не было ни паутины, ни плесени, ни грибка. Идя по следам сталкер неоднократно спускался на нижние этажи, затем поднимался, затем снова спускался, менял направления, натыкался на тупики, кружил вокруг древних неясного назначения аппаратов. Трофим неотступно шел за ним, он понимал, что объекты ходят так как им вздумается и особой логики в их движении можно не искать, кроме того он сам видел, натоптанный след босых ног, который даже немного отличался отсветом на общем фоне в свете фонарей. Наконец через полтора часа таких блужданий Моль остановился.

— Док, — странно и глухо сказал сталкер, не оборачиваясь.

— Что?

— У нас проблема. Мы идем не туда.

Трофим молчал. Они находились в нескончаемом коридоре шириной три метра и стандартной высоты потолком. Справа и слева начинались комнаты лабораторий со стеклянной средней частью, либо двухстворчатые остекленные двери и пересечения других коридоров. Часть комнат была открыта, часть закрыта, но выбитые внутрь стекла говорили о том что и туда был открыт доступ. Натоптанные мертвецами тропинки вели в каждую из дверей, было удивительно как за такое небольшое время они смогли, пусть даже и в большом количестве проделать этот путь за сутки или пусть даже трое.

— Мы можем повернуть назад по своим следам? — спросил Трофим и обернулся, их следов не было видно вообще.

Грязь с подошвы комбинезона давно отлетела, а в свете фонаря тропинка и спереди и сзади выглядела одинакова. Совершенно одинаково. Если сейчас бы кто-нибудь крутанул Трофима вокруг оси несколько раз, он бы уже и не понял с какой стороны в действительности они пришли.

— Я тут понял кое-что… пол часа назад, — негромко сказал сталкер. — Это все следы одного человека или существа, называй как хочешь.

У Трофима по спине пробежал холодок от голоса сталкера и вдруг возникшего скрежета в правом кабинете, напротив них. Сталкер моментально перевел автомат на дверь. Трофим дрожащей рукой выхватил Глок. Ожидание… минута, две… скрежет повторился, точно кто-то тащил железку или консервную банку по бетонному полу, плотно прижимая ее сверху, одновременно это напоминало хрип.

— Прикрой, — скомандовал Моль не своим голосом.

Ученый понятия не имел что значит прикрой, одно он понимал точно, сейчас сталкер будет что-то делать, а он должен стрелять точно и быстро, и перезарядиться сразу же как будет возможность. Трофим в этот момент с трудом представлял где у него находятся запасная обойма, и как вытащить пустую, что совершенно не придавало ему храбрости. Сердце билось мелкой дробью, липкая испарина выступила на спине, предательски показывая страх. Моль шагнул к приоткрытой на десять сантиметров застекленной двухстворчатой двери лаборатории, держа автомат на готове. Выдохнув он ногой распахнул дверь, тут же отступив от нее. Неимоверный скрежет резанул по ушам, что тяжелое и железное тащилось по бетону, сталкер отступил еще. Вторая половина двери распахнулась и в ней показался мертвец. Истощенный, изможденный и подсохший, на нем светоотражающими квадратами отбрасывался свет фонарей.

— Стой, — подняв руку, вскрикнул Трофим. — Это наш… с поверхности. Двенадцатый.

— Вижу, не слепой, — буркнул сталкер.

Мертвец застыл и жутко таращился на них черными, скорее всего зрячими глазами. Куском одежды он зацепился за непонятную железную конструкцию, напоминающую стол и теперь тащил ее с собой. Только голос сталкеров и свет фонарей пробудил его к активности.

— Вот мерзость, — не сдержался Моль, — самое место для таких вот… что будем делать Док?

— Ничего, надо покормить его и уйти. У них коллективный разум, если начнем воевать, то каждый станет воевать с нами, если он тут не один. Я сейчас.

Трофим скинул рюкзак и достал несколько кусков хлеба. Чуть приговаривая он положил хлеб на пол. Мертвец подломился и чуть ли не упав лицом в пол начал есть его, не помогая себе руками. Пола просторной рубашки в которую он был одет надорвалась еще больше. Подумав Трофим решил не освобождать его, поскольку приближаться к кормящемуся объекту сейчас не казалось ему безопасным.

— Пойдем назад, Док, — скомандовал сталкер, — надо найти то место откуда мы начали.

Сталкеры развернулись, стараясь скорее уйти с этого этажа. Теперь Трофим видел что все коридоры, освещаемые его налобным фонарем, каждая комната, несмотря на то что охранялась изнутри или снаружи аномалией была неоднократно хожена. Это было невозможно сделать за несколько суток даже большой толпой мертвецов.

— Здесь постоянно кто-то был…, — сказал Трофим, — неужели персонал работал или еще работает? — поежился он с трудом веря в то что говорит.

— Нет Док, персонала тут нет, — Моль поменял маршрут и теперь шел к слепому концу коридора, практически перекрытому аномалиями.

Но даже тут были видны следы явного хождения человека, узкой цепью шагов проходящие вдоль стены, затем обрывающиеся и возникающие дальше через полтора метра. Очевидно здесь обитатель перепрыгивал и проходил дальше. Сталкер сел на пол, устало расстегнул комбинезон до пояса, снял шлем и высунул наружу руки.

— Видишь, тут следы четко просматриваются, след в след? Так ходят только волки и псевдособаки. След в след люди не ходят, но один и тот же человек вполне. Другой человек всегда будет чуть-чуть отличаться, или сантиметр вправо или влево, или стопа уже или шире, а тут только один. Постоянно, годами… десятками. Точно повторяя одно и то же движение, — сталкер достал сигарету, посмотрел на нее сомневаясь курить или нет. — А знаешь почему здесь аномалий больше всего? — сталкер зажег спичку, но не стал прикуривать, сразу погасив ее, разглядывая облачко дыма, которое зависло синим привидением не двигаясь с места. — В этом тупике туалет, то есть вода, сырость, возможно остаточная вентиляция. Наш Али-баба должен был что-то есть или как?

— Разумеется, — согласился Трофим не понимая к чему ведет сталкер.

— Ты посмотри Док…, — луч его фонаря скользнул по стенам, по углам, по аномалиям. — Здесь же нет ничего, ни грибка, ни плесени, — он глубоко вдохнул, — и воздух здесь мертвый, ни запахов ни движения, попробуй подыши без фильтра. Ты говорил что четвертая категория может питаться всем, любой жизнью? Ты понимаешь, то что здесь жило это и делало? В полной темноте оно просто уничтожало здесь все, даже микроорганизмы. Оно годами топтало тропинки вот здесь, ходило из кабинета в кабинет, из кабинета в кабинет, шарило по углам, сканировало, выскабливало и высасывало жизнь из всего до чего могло дотянуться, — голос сталкера выдавал напряжение. — Исследования были на финальной стадии, возможно даже закончены, мы же не знаем что вывели твои коллеги. Может оно и убило их всех.

Трофим вдруг представил высокого изможденного голого человека, блуждающего во тьме на ощупь, возможно ослепшего, развившего в себе совершенно другой способ ориентации в пространстве, видящего и чувствующего невидимое, непрестанно изо дня в день, из года в год обходящего свои мрачные владения, для того чтобы выскрести крохи жизни в тех местах, где она смогла появиться, невероятно ловкого, бесшумно истощающего в полной темноте на расстоянии. Что если такое существо вырвалось на свободу?

— Надо найти тела, — сказал Трофим. — Тела сотрудников, я их осмотрю и мы сможем сделать вывод. Нам надо в медицинский отсек или в столовую, там должны быть запасы еды, хотя бы по ним я что-то соображу.

— Так что, поиск прохода до Янтаря откладываем?

— Нет, но если по пути будет что-то подобное, нужно будет обязательно зайти.

Сталкер наконец прикурил. Спичка тускло светилась на фоне мощных налобных фонарей.

Спустя долгих два часа блужданий по только сталкеру понятным поворотам они наконец вернулись к тому месту откуда начали свой поход, большому ангару, дальний конец которого заканчивался приоткрытыми воротами открывающими тоннель на Пепелище. Время было четыре утра. Подземное строение было действительно если и не грандиозным, то очень большим, кроме того дважды они находили останки зомбированных, попавших в аномалии. Судя по всему объекты потеряли общее направление и разошлись по этажам и кабинетам. Аккуратное прохождение мимо скоплений ловушек, также занимало некоторое время. На этот раз сталкер выбрал другой менее натоптанный путь, судя по ширине предназначенный больше для транспорта чем для перемещения персонала, шириною около трех метров, с высоким арочным потолком и установленными на большом расстоянии друг от друга осветительными фонарями. Стоит ли говорить, что транспорта за все время блужданий найдено не было. Где то вдалеке этого прохода треснул выстрел пистолета, эхом перекатываясь под темным сводом тоннеля. Моль и Трофим переглянулись.

— Нам туда, Док, — сказал Моль и несколько раз щелкнул длинными устаревшими рычагами на электрической коробке подачи питания, ничего не произошло.

На практике, насколько знал Трофим многие заброшенные сооружения вопреки логике могли похвастать рабочими электрическими приборами, но видимо не в этом бункере, здесь все было заглушено намертво.

— Интересно зачем объектам стрелять? — вслух спросил сам себя Трофим.

Транспортный тоннель шел горизонтально, ни углубляясь, ни поднимаясь. Моль несколько раз сверялся по компасу. Компас показывал направление на юго-восток, что по прикидкам сталкера вело прямо на Янтарь. Через каждые долгие пятьсот метров они встречали двери грузового лифта строго с права по ходу, с последовательно увеличивающимися номерными обозначениями. Двери лифтов были закрыты, на некоторых определенно были видны попытки их открыть монтировкой или еще чем-то подобным. Царапины были не глубокие, на уровне человеческой груди, очевидно что вскрывающий их не имел достаточно сил на это. Аномалии усеивающие коридор здесь были скупы на артефакты, за все время Трофим увидел всего два. Сталкер остановился.

— Давай по баночке, уже пять утра, надо взбодриться, — сказал он протягивая энергетик.

— Спасибо, Моль, а то уже хоть спички вставляй, — поблагодарил Трофим.

Впереди в душной темноте тоннеля вырисовывались еще одни широкие ворота, похожие на те ворота, за которыми должен был быть более узкий тоннель ведущий на выход. Они не ошиблись. Проход по которому они шли выводил на широкий, но низкий ангар, такой же высотою как и входящий в него транспортный тоннель. Очевидно он предназначался для хранения техники, которой действительно здесь было предостаточно. Старые грузовики, компактные бульдозера, шарнирно-сочлененные шахтные самосвалы, буровые установки все это было покрыто слоем пыли, кое-что сгорело и покорежилось от потребовавших себе места аномалий. Да и аномалий надо сказать здесь было больше, а вот следов хождения кого-либо как раз не было. Моль остановился на входе, осматривая плотно забитое аномалиями пространство, которых было больше чем в первом ангаре. Наверняка они бы свернули назад, но ведь они оба слышали выстрел, пусть и одиночный, но явный. Лучи фонарей скользили по полу, по заброшенной технике, по переваливающимся в силовых полях или застывших светящимся и манящим артефактам. Густо посаженные аномалии, несмотря на прозрачность сильно поглощали и рассеивали свет фонарей, не давая людям четко рассмотреть более десятков метров. Наконец Трофим заметил кое-что. Недалеко от низкого, уродливого самосвала виднелись ноги, лежащего человека. Ноги были в солдатской обуви, поэтому точно сказать принадлежали они мертвецу или нет было невозможно, но кроме объектов и них здесь никого не должно быть, с другой стороны объекты не ложатся горизонтально. Даже если ушли в фазу нулевой деятельности, они продолжали стоять, под дождем, ветром, выбросом, не важно. Но здесь картина была странная, особенно если учесть единственный выстрел. Ученый жестом указал сталкеру на ноги, тот переведя фонарь в узкий, сконцентрированный луч внимательно рассмотрел доступный участок, затем нашел длинные, шоркающие отпечатки подволакивающих ног на слое пыли. Дав понять спутнику сохранять дистанцию, он с автоматом наготове бесшумно двинулся вперед, прислуживаясь к равномерному шелесту и гулу аномалий. Трофим в трех метрах сзади следовал за ним, держа наготове пистолет. На этот раз он был хладнокровен, глаз искал и отмечал любое движение, голова была ясная, а разум спокоен.

Через несколько минут они крадучись дошли до тела. Это оказался один из зомбированных с поверхности, в его руке был зажат пистолет, не сильно ржавый, но очевидно давший осечку. Труп выглядел ужасно, даже по меркам ходячих. Обезвожен, словно выжат и мумифицирован. Секундная пауза и Трофим, постучал сталкера по плечу.

— Это наш объект, который обработал Бизона, та же категория. Мы должно быть под разломом, — тихо почти одними губами сказал он.

Моль кивнул, сжав губы и крепче сжав автомат. Осталось выяснить где этот самый объект четвертой категории и как он выглядит. Кто знает, может это полупрозрачный дух, сидящий в кабине этого самосвала, а может эта вон та тень, стоящая возле химической люминесцентной отсвечивающей зеленым аномалии? Сталкер очевидно думал также, поскольку превратился в крадущееся нечто, поворачивающееся вместе с автоматом, плотно прижатым к плечу комбинезона. Вдруг, за полем обманчивой пустоты и темноты возле зеленых слабо светящихся луж киселя они увидели неподвижную фигуру. Фигуру человека, в некогда белом халате, очках, странно неподвижно уставившегося на них. Эта неподвижность и отчетливое понятие, что он, оно или это их видит и наблюдает уже некоторое время, не издавая звука пугала. Оно выглядело человеком из плоти и крови, пусть не молодым, но без признаков разложения, ран или дефектов. Медленно, словно боясь спугнуть спутники подошли ближе, держа его в прицеле.

— Товарищи?! — негромко сказало оно, — Люди?! Товарищи вы? Живые люди!!! Это не сон? Это вправду вы?!

Трофим и Моль уронили челюсть. Все что угодно, только не это. Все что угодно в этой тьме кружащихся аномалий и протоптанных неизвестно кем тропинок. Все что угодно, безобразный мутант, химера, слизень, полтергейст, хоть сама многорукая Шива с тысячами клинков к каждой руке но не это!

— Ты кто? — просипел Трофим, потеряв от шока дар речи.

— Товарищи! Товарищи!! Товарищи!!! — фигура в некогда белом халате заплакала, — Я дождался, я дождался!!! Я знал что меня найдут, который… который сейчас год?

— Две тысячи семнадцатый, — ответил Трофим, у которого от понимания разрыва во времени закружилась голова.

— Две тысячи… невероятно… я так долго вас ждал…, — фигура вытирала не притворные скупые слезы, сняв очки и тыльной стороной ладони пытаясь закрыть мимику лица, — товарищи… я думал все погибло.

Сталкеры подошли ближе. Было видно, что оно огорожено воронками, трамплинами, каруселями, другими аномалиями в несколько рядов, кроме того на оставшемся для существа места размером с несколько больших комнат то тут то там поселились небольшие химические аномалии, сокращающие полезную площадь для пленника.

— Ты кто? — уже четко спросил Трофим.

— Я? — существо выпрямилось, поправило несуществующий галстук, — Я Одинцов Григорий Николаевич, я микробиолог, действительный член академии наук СССР, доктор биологических наук, профессор при институте ЧАН, партийный… но документов у меня с собой нет, они все внизу в архиве службы внутренней безопасности.

— Твои коллега, Док, — сталкер значительно посмотрел на Трофима.

— Товарищи, я так рад вас видеть. Вы спасательная экспедиция? Я так ждал… здесь темно, повсюду эти ловушки, а главное одиноко…

Трофим во все глаза глядел на существо. Это было невероятно, понимает ли товарищ Одинцов кто и что оно? Наверняка должен иметь понимание, в конце концов он не простой лаборант, а доктор, академик, ученый микробиолог. Трофим вздохнул.

— Почему вы все еще живы? — холодно спросил Трофим.

— Я? — растерялся профессор. — Я… я… это долго объяснять. Вы сможете мне помочь, вытащить меня отсюда?

— Мы подождем профессор, — Трофим оглянулся на оставшийся позади труп. — Скажите вы заражены вирусом?

Профессор вдруг потерял всякий интерес к спасению. Расслабился, даже стал немного выше.

— Вы знаете про вирус? — неожиданно холодным и спокойным голосом спросил он.

— Да. Мы исследуем его, — ответил Трофим.

— Скажите пожалуйста, товарищ, а как вас зовут? Какой у вас уровень допуска? — засовывая руки в карманы спросил Одинцов.

— Я Гудин Трофим Аристархович, некробиолог исследовательский комплекс Янтарь. Лаборатория номер шесть. Уровень допуска абсолютный. Мне разрешено брать любые пробы и анализы, любые материалы, все что я посчитаю необходимым.

— И кто же вам дал такой уровень допуска? Верховная ставка СВГК СССР? — с некоторой долей ехидства спросил Одинцов.

— СССР не существует, с девяносто первого года. Тысяча девятьсот девяносто первого года.

— Как?! — не поверил услышанному профессор. — Как не существует? Почему?

— Не важно. Теперь здесь никого нет, даже военных. Это закрытая территория на десятки километров вокруг. Ее называют Зона. Единственные представители с Большой Земли это ученые, то есть я и…, — Трофим помедлил, — и сталкер Моль. — Никто не придет за вами, здесь все давно погибло профессор. Скажите почему вы все еще живы? Почему вы не умерли от голода? Если ли здесь еще выжившие?

Профессор немного сник, но как бы то ни было сейчас он не выглядел жертвой, почему то он казался большим и надменным, хотя Трофим отчетливо понимал что он ничуть не выше него.

— Выживших наверное больше нет. Да я как вы изволили выразиться заражен вирусом и теперь нахожусь в стадии гамма. Вы знаете что это такое стадия гамма?

— Нет, профессор, давайте все по порядку, и от того как и в какой мере вы все расскажите, будет зависеть выйдите вы отсюда или нет.

— Что ж… справедливо, коллега, мне многое надо прояснить, а после я надеюсь вы примите верное решение. В конце концов, я уже достаточно долго хранил государственную тайну, документы с таким сроком уже подлежат переподписанию о не раскрытии, либо они теряют гриф секретности. Я не могу предложить вам чая или стула… но давайте хотя бы присядем, — предложил Одинцов, усаживаясь на пол. Его примеру последовали сталкеры, присев в нескольких метрах от него, разделяемые рядами аномалий. — Как видите я нахожусь тут в плену, жив и здоров, несмотря на то что это невозможно. Мы разрабатывали специальную вакцину. Вакцину, которая бы позволяла сохранять здоровье и жизнь носителю. Конечно она предназначалась для высшего руководства, чье здоровье всегда нуждалось в корректировке. Мы перепробовали множество вариантов, но самым сильным оказались вирусы с высоким онкопотенциалом.

— Папиллома? — спросил Трофим.

— Да коллега. Этот вирус был одним из самых обнадеживающих. Мы провели огромную работу, развернули генетическую структуру вирусов и переориентировали его не на разрушение теломер ДНК, а на защиту и восстановление. В результате, процесс старения прекращался и испытуемый восстанавливал все утраченные природные функции, данные о которых не были повреждены в его геноме.

— Ну у вас очки профессор, — заметил Трофим.

— Это? Да, но они мне не нужны, зрение восстановлено полностью, — Одинцов снял очки и убрал их в карман, — вы знаете чтобы не сойти с ума, что уже в на моей стадии не возможно я одеваю их чтобы… чтобы почувствовать себя… частью цивилизации что ли. Вы не забывайте мне оказывается уже сто семнадцать лет, — он усмехнулся. — Я не знал что я заражен или вакцинирован, называйте как хотите, способы определения в наше время были не совершенны, как и наверное в ваше, — он усмехнулся, глядя в пол. — У нас случилась авария, я не знаю что именно, но нам всем приказали срочно покинуть помещение, здесь, — он указал себе за спину, — находился один из выходов, часть наших сотрудников успела покинуть помещение до закрытия шлюзов, другая часть нет.

— Восемьдесят шестой? — спросил Трофим.

— Да коллега, восемьдесят шестой, а что именно произошло вы в курсе?

— Не важно, — отмахнулся Трофим, — рассказывайте.

— Мы поднялись на этот этаж, а потом ворота закрылись и нас обесточило. Ни резервные генераторы, ни аккумуляторы не работали. Мы находились в полной темноте. В комплексе осталось наверное с сотню людей, многие спустились вниз за едой и водой, но я никуда не уходил, я верил что ворота откроют рано или поздно, а будут ли силы у меня подняться к ним с нижних жилых этажей я не знал. Потом, я конечно, пытался спуститься, когда уже начал умирать от жажды, но в темноте не нашел дороги. Может оно и к лучшему…, — Одинцов задумался, вспоминая прошедшее. — Там внизу страшно кричали люди, мне казалось что они убивают друг друга, наверное так оно и было. В любом случае я остался здесь, а когда очнулся увидел, что темнота стала не полной, но тут появились эти физические ловушки, — он указал на стену аномалий перед собой.

— Аномалии, — сказал Трофим, — мы называем их аномалии.

— Аномалии, — повторил профессор смакуя каждый звук. — Какое верное и точное название, коллега. Этих аномалий вначале было не так уж и много. Я плохо помню что было со мной в тот момент, я находился в стадии альфа, это означает бессознательное состояние. Наша вакцина, которая передалась мне каким-то образом действует медленно, но неотвратимо, не забывайте что ее механизм такой же как и у онкологического процесса. Вначале локально, затем метастазирование, а потом весь организм и дальнейшее его восстановление. Помню, очень смутно, что я бродил тут, в замкнутом пространстве, ворота были закрыты, я что-то ел почти в полной темноте, это было как само собой разумеющееся, только потом когда я перешел на стадию бета, я понял что это были мои коллеги. Это было ужасным осознанием, — Одинцов вздрогнул, вспоминая. — Я, конечно же, избавился от останков, утилизировав их в аномалиях, но голод был нестерпим, растущая во мне новая жизнь, требовала большого количества энергии. Я начал есть даже то, что казалось бы было невозможно, плесень, мох, если получалось найти муху, жука или паука, это было настоящим пиршеством, это продолжалось долго. Не знаю сколько, но я мог долго, очень долго сидеть неподвижно и слушать где тренькнет паутина под лапами паука или в какую сторону полетит муха, выше или ниже. И когда она садилась в пределах досягаемости, я в темноте охотился за ней, прыгая как безумец… это было… это было мучительно, я переловил их всех, всех двухвосток, мокриц, личинок…, — профессор, вытер выступившую слезу. — Но я ослаб, двигаться становилось все труднее и как-то сам того не замечая, я смог питаться на расстоянии, произошло осознанное слияние восстановившихся клеток, с нервной системой и мозговой структурой отвечающей за управление ими, я получил способность управлять вирусной колонией захватившей мой организм. Теперь я мог чувствовать наполняющее тело жизнь, разбалансировать ее и перетягивать к себе, я понял что это была следующая стадия, стадия гамма. Постепенно я вынужден был уничтожить практически все живое здесь, я пробовал почувствовать жизнь за стенами, иногда мне это удавалось. Мой голод был так нестерпим, что я высасывал эту жизнь, не давая ей возможности сбежать от меня. Но самое странное было то, что после того как я зачищал какой-то пяточек этого ангара, на этом же самом месте вскоре появлялась аномалия. В конце концов, я зачистил все даже сверху, теперь там крайне редко я могу хоть что-то почувствовать…, — профессор посмотрел вверх.

— Там сверху большая термическая аномалия — разлом, — сказал Трофим, — и вы совсем недавно чуть не убили меня в ней.

— Правда? — удивился профессор, — о… простите пожалуйста Трофим Аристархович, я ведь не мог знать что это вы… в моем положении такой редкий случай поправить свою… свой…, — он не нашелся что сказать.

— Ладно, профессор, прощаю. Дальше.

— Так вот, вы не подумайте коллега, что я только и делаю что пытаюсь кого-либо съесть. Я ведь в первую очередь ученый и человек. Я принял решение разводить плантации плесени, потому что это будет защищать меня. Аномалии не растут в тех местах, где остается хоть что-то живое и в то же время эта плесень, в крайних так сказать случаях, может быть кормовой базой… вот посмотрите, — Одинцов встал и показал несколько зеленых пятен рядом с химическим аномалиями. — Это Аспергил высший плесневый гриб, вы наверное знаете. Я нашел его под колесом одной из машин, когда у меня еще был выход. Мне пришлось немного поколдовать над ним, чтобы он стал зеленым, вы ведь понимаете коллега, что кроме того что забирать жизнь, я могу и давать ее, могу влиять на геном дистанционно, могу лечить людей… мы можем. Вы понимаете коллега?

— Понимаю, но у вас что есть кто-то еще? Почему вы говорите мы?

— Кто-то еще? — переспросил Одинцов и задумался, странно глядя на Трофима. — Да тут был кто-то еще. Я так понимаю один из выживших, тот кто остался последним. Не знаю как его зовут, но именно он открыл эту дверь, — профессор указал на дверь, через которую вошли Трофим и Моль, — он покушался на меня. Думаю что он хотел меня съесть, но поскольку он находился еще в стадии бета, то я дистанционно ослабил его, и он сбежал. Больше я его не видел, хотя регулярно чувствовал, он подглядывал за мной и подслушивал. Я пытался с ним поговорить, привести в чувство, но мне кажется что либо он получил черепно-мозговую травму, либо настолько долго был в состоянии невменяемости, что вакцина, которая без сомнения не дала ему умереть, восстановила только часть его умственных способностей. Конечно, в его случае это прискорбно.

— А что вот с этим объектом? — Трофим указал на труп.

— Это… этот как вы сказали объект имеет слишком сильные повреждения нервной системы и ему не светит полноценное осмысленное существование, мне пришлось э-э-э… использовать его как…

— Еду, — закончил Трофим.

— Да коллега, вы меня прекрасно понимаете, — согласился Одинцов. — Так что вы вытащите меня отсюда? Вы можете разомкнуть этот круг аномалий, я признаться уже очень устал находиться в их плену.

Трофим осмотрел несколько рядов аномалий, потолок, пол с пятнами химических луж.

— Вы знаете профессор, это невозможно, я понял что вы из себя представляете, и надеюсь что смогу привести помощь и мы что-нибудь придумаем, но сейчас нам надо идти.

— Вы что не можете управлять этим? — он указал на аномалии перед ним, — ведь сейчас две тысячи семнадцатый год, технологии совсем на другом уровне, мы наверное колонизировали Луну, Марс, а вы не можете справиться с этими недоразумениями?! — возмутился и перешел на крик Одинцов.

— Потише профессор, никто не колонизировал Луну, до Марса вообще еще очень далеко, и снаружи, там за пределами Зоны, тоже не все так хорошо, как вы наверное думаете.

— Да, да коллега, простите, — Одинцов взял себя в руки. — Вы же понимаете за столько лет, первая надежда на спасение, а тут такое фиаско… я просто не сдержался. Вы простите мне эту ноту? — жалобно попросил он.

— О чем вы, профессор, разумеется я понимаю вас, — успокоил его Трофим, испытывая жалость к этому пожилому человеку, оказавшемуся в таких тяжелых обстоятельствах и сохранившему человеческую натуру и обличье.

— Трофим Аристархович, если вы вытащите меня отсюда, я обещаю я буду помогать вам всем своим опытом, всеми своими возможностями. Мы с вами, если захотите восстановим это комплекс, это огромная лаборатория, передовая в своем времени, и сейчас я уверен она далеко не из последних. Там на нижних этажах, есть готовые вакцины, я покажу вам. Вы сможете предложить их значимым людям, я буду наглядным примером, — профессор говорил жарко и пылко, охваченный фанатичным безумием. — Мы разработали много вариантов, есть вакцины для солдат, есть для руководителей, а есть и…, — тут по его лицу пробежало холодное, пренебрежительное выражение, — для простого народа, который станет сильным, верным и бесконечно преданным. Это очень хорошее средство. Мы найдем помощников, мы… мы… Трофим Аристархович?! — встревожился он глядя на изменившееся лицо некробиолога.

— Бесконечно преданным? — с сомнением переспросил Трофим.

— Нет, нет, если вы не хотите, то мы уничтожим этот штамм, действительно зачем таким как мы вакцинировать кого попало? — профессор мелко засмеялся, — Трофим Аристархович, я предлагаю вам сотрудничество, но вы должны вытащить меня отсюда…

— Я постараюсь, но как скоро это произойдет, обещать сейчас не могу.

— Тогда может вы оставите мне своего сталкера? — попросил Одинцов.

— О чем вы? — не понял Трофим. — Как я могу оставить вам человека? Моль пойдем, нам пора, — позвал он свободовца.

Тот странно и неподвижно продолжал сидеть на земле. Трофиму показалось что он курит, некая сизоватая дымка тянулась от него через аномалии к Одинцову. Трофим кинулся к сталкеру, посеревшее похудевшее лицо, потерянный взгляд, неестественная неподвижность в течении всего разговора.

— Коллега, я немного позволил себе запитаться от вашего проводника, вы же не в обиде? Можете оставить его мне? Мне его хватит надолго, вы к тому времени успеете вернуться с помощью, — ворковал Одинцов.

Трофим с ужасом следил как нечто, что он видел на камере снимавшей мертвецов в погребе на Пепелище исходит теперь от сталкера, словно стягиваясь тонкой витой нитью с его тела, проходя через одежду и медленно, но неотвратимо переливаясь в солнечное сплетение Одинцова.

— Тварь! — яростно заорал Трофим.

Выхватив пистолет он не целясь нажимал на курок. Выстрел, за выстрелом посылал пули в профессора. Тот присел, съежился и закрыл голову руками, но пули не причиняли ему никакого вреда, не в силах пройти аномалии. Разрядив пистолет, Трофим схватил АК сталкера и длинной очередью разрядил его в контур халата. Ни одна пула не достигла цели. Профессор поднял голову и захихикал, мерзко и подло.

— Трофим Аристархович, зачем вы так реагируете? Это же просто человек, а мы с вами уже совсем другие люди. Вы же тоже на стадии гамма, неужели вы не понимаете?

Трофим не слушая его схватил сталкера за шкирку и потащил прочь, скорее, скорее от этого места. Стараясь не видеть того, что он уже видел. Слабеющее сердце сталкера, замедляющее свой ход от удара к удару, старые раны в ноге и груди, совсем недавно сросшиеся ребра, синий артефакт в рюкзаке, который тонкими синими нитями окутал красноватые артефакты кристалла, еще что-то, что просто было невозможно. Этого не должен видеть ни один нормальный человек.

— Постойте, куда вы коллега? — кричал ему вслед Одинцов, — вернитесь, я вас умоляю. Я все понял… я клянусь… я больше никогда…

Его отчаянный крик затихал по мере того как Трофим удалялся от злосчастного ангара. Через два часа он был на поверхности, вымотанный на нет, с бледным сталкером на руках, жизнь которого теперь была вне опасности, но он все еще был без сознания. Его тут же окружили свободовцы, много человек пятнадцать.

Трофим нашел взглядом Якоря, хмуро смотрящего на Трофима.

— Нашли?

— Нашли, — кивнул Трофим, — ты разлом куда я упал знаешь?

— Да, — ответил Якорь.

— Возьмите взрывчатку и обрушьте его вниз. Устройте этой твари веселую жизнь, — глаза Трофима сверкнули ненавистью, заразив ею всех окружающих.

— Мы сделаем, Док. Мы все сделаем, — ответил Якорь. — Сизый, Бура, Медведь по ящику в зубы и на разлом.

Тот час трое огромных свободовцев в светло-зеленых экзоскелетах развернулись на исполнение. Якорь нагнулся к своему другу, который начал приходить в себя.

— Держись Моль, не родилось еще то, что так просто покончит с нами, — голос Якоря кипел гневом, — Ксенон, Толкач, горючую смесь, бочку до разлома вперед. Я ей покажу, Док, я ей устрою…

Серое затянутое облаками небо роняло мелкие капли дождя на поверхность Зоны. Стая слепых псов на границе Рыжего леса догнала плоть, и теперь наседала на нее, хватая сзади и отскакивая как только она разворачивала свою тушу на обидчика и поднимала клешню для удара. Пару раз она почти попала по собаке, но шансов у нее не было. Из-за дерева встало с корточек высокое человекообразное существо, оно было голо и безобразно, цвета проржавевшего металла. Вода, капающая сверху без задержки стекала на землю, даже не пытаясь схватиться капельками или пленкой на поверхности его тела. Существо подняло руку и стая собак вздрогнув, вмиг бросилась врассыпную от захрипевшей и судорожно забившейся плоти. Существо постояло несколько секунд и медленно подошло к мутанту. Трава примятая его ногами на глазах превращалась в черный, обугленный старостью, рассыпающийся прах.