Спалось мне очень легко, и просыпаться было приятно. Я открыл глаза, утро уже наступило, но в доме никого не слышно. Попытался приподняться на кровати, и мне это удалось, хотя немного кружилась голова. Я встал на ноги, но вот тут-то ничего и получилось. В голове так сильно завертелось, что пришлось опуститься на кровать. Но ничего — первый блин комом, еще одна попытка, и я должен пойти. Да обязан, в конце концов. Что я и сделал! На этот раз получилось гораздо лучше, и я вышел в большую комнату. Здесь снова силы оставили меня, и пришлось присесть на деревянный диван возле стола. Я передохнул и осмотрелся — диван, стол, деревянный буфет, табуретки. Обстановка самая, что ни на есть, деревенская. Я и сам в такой вырос.

Снова поднявшись, я вышел на улицу, непрерывно вдыхая свежий воздух, мне он был просто необходим. Голова опять закружилась, но не от болезни, а от ощущения того, что здоровье возвращается ко мне. Я присел на лавку около стены и осмотрелся. Кордон располагался на довольно обширной поляне. Здесь же у лесника Герасимовича был и сенокос. Судя по всему, сена на корову здесь можно накосить с лихвой, поэтому вместе с ней на пожне паслось несколько овец. На другом краю кордона хозяйка сушила сено. Вдруг она меня заметила и, бросив грабли на землю, побежала в мою сторону. Немного смешно бежала, по-старушечьи. Приблизившись, она с укоризной сказала:

— Ну, зачем же ты поднялся, Витенька? Лежать ведь тебе надо. А то, как бы хуже не стало.

— Да ничего Семеновна! Все в порядке, так я быстрее приду в себя. Когда шевелишься, то все быстрее проходит.

— Ну, хорошо, хорошо!

Внезапно она взмахнула руками:

— Господи, тебе же надо позавтракать! Сейчас я соберу!

И, не слушая моих возражений, побежала в дом, а я продолжал осматриваться. Кроме самого дома на поляне еще находились сарай, хлев, банька и какой-то амбарчик. В общем, при наличии определенных сил, можно держать круговую оборону. Тем более, что постройки располагались, как бы, кругом, с домом в центре. Эта мысль меня обрадовала, значит, вопреки болезни, голова моя еще что-то соображает в военном деле. И я сразу почувствовал себя гораздо лучше, настроение приподнялось. Тем более, что хозяйка позвала завтракать.

Я поднялся с лавки уже гораздо бодрее, голова почти не кружилась. С удовольствием перекусил вареной картошкой с молоком и снова вышел на воздух. Хозяйка продолжала сушить сено, а я наблюдал за ней. Деда нигде не было видно, а он мне очень нужен. Я не знал, где мое оружие, поэтому чувствовал себя очень и очень неуютно.

И еще, мне было неудобно сидеть без дела и я решил помочь Семеновне, хотя она уже и заканчивала ворошить сено. Когда я к ней подошел, то она стала протестовать. Но я ее успокоил:

— Все нормально, Семеновна! Небольшая разминка мне не повредит. А то я чувствую себя, как сверчок за печкой. Вроде бы существую, а толку никакого!

— Ну, ты и сказал, Витя! Какой же может быть толк, если ты только-только поднялся с кровати. Тебе еще несколько дней нужно очухиваться.

— Да ладно, пройдет все. Скажите, Семеновна, а где же дед? Он мне нужен!

— Опять пошел в поселок, вернее, не пошел, а поехал на лошади. Хочет поподробнее узнать, что в мире творится. Хотя, вряд ли что узнает, там люди тоже в неведении.

— А далеко до поселка?

— Верст пять будет, но это если по нашей тропинке, а напрямую короче будет.

Она указала рукой на большую ель:

— Вот видишь, елка высокая. Возле нее и идет наша тропка. Ну, не тропка, конечно, а так, конская дорожка.

За разговором мы закончили ворошить сено и направились к дому. Я решил немного отдохнуть, а потом произвести небольшую разведку местности. Отдохнув, я обошел кордон по кромке леса, остановился на тропинке и осмотрел местность с этой точки. Дом отсюда виден хорошо, но только окна, а входная дверь не просматривалась. Значит, в случае чего, можно незаметно уйти, не подвергая хозяев опасности. Я хотя и чувствовал себя еще неважно, но в непредвиденной ситуации уже смог бы действовать.

Потом я решил еще немного прогуляться и двинулся по тропке по направлению к поселку. Вернее, это была не тропинка, а, действительно, конская дорога, и пройти по ней могла только лошадь с телегой. Потому что дорога эта петляла зигзагами между толстых деревьев. Так что никакая другая техника здесь не пройдет, сделать это можно только пешим порядком. Это меня порадовало, и чувствовал я себя в относительной безопасности, хотя без оружия это очень сложно, я ощущал себя совершенно голым. Прошел, примерно, с километр, когда услышал скрип и стук тележных колес, пришлось сойти с дорожки и укрыться за деревом. Подвода приближалась, и я услышал негромкий разговор. Значит, дед не один едет, кого-то везет. Это уже плохо. Либо он сам пригласил «гостя», либо ему навязались против его воли. Подвода приблизилась, и я осторожно выглянул. Рядом с дедом сидел натуральный… полицай! Вот это номер! Неужели дед все-таки решил сдать меня немцам? Очень на него непохоже! Хоть я и общался с ним не очень много времени, но впечатления поддонка и предателя но не производил. Наоборот, казался рассудительным и честным. А может быть, все это маскировка, чтобы усыпить мою, так сказать, бдительность. Очень даже может быть. Идет война, и люди меняются, и очень часто не в лучшую сторону. Но и обвинять огульно не следует, нужно все проверить досконально. Хотя в моем положении это вряд ли получится. Придется пускать дальнейшее развитие на самотек, что будет, то будет.

Я двигался рядом с тропинкой, иногда поглядывая на ездоков. Дед сидел хмурый и только бурчал в ответ на возгласы полицая. Похоже, что ему было не по себе, и самочувствие у него скверное. Зато полицай заливался соловьем, но разговор у него был какой-то непонятный. Я так ничего и не разобрал. Похоже, что полицай то ли нерусский, то ли пьяный, что, скорее всего.

Я попытался было обогнать подводу, чтобы оказаться на кордоне первым. Но из этого ничего не получилось, пробежав несколько десятков метров, я задохнулся и закашлялся. Чтобы меня не услышали, пришлось зарыться лицом в землю и долгое время лежать, содрогаясь от приступов кашля.

Затея моя не удалась, придется действовать по-другому. Я выбрался на тропку и не спеша пошел в сторону кордона. Телега скрипела уже далеко впереди, и опасности, что меня заметят, не было никакой. Подойдя к кордону, я внимательно осмотрел поляну. Лошадь была уже выпряжена и паслась на пожне, а из людей не видно никого. Я немного выждал и стал пробираться к месту сенокоса, надеясь, что Семеновна, все-таки, туда придет. Так оно и случилось, хозяйка вышла на крыльцо, осмотрелась и двинулась прямо на меня. Взяла грабли и принялась ворошить сено, незаметно оглядывая весь кордон. Когда она приблизилась почти вплотную, я окликнул ее:

— Семеновна, что случилось?

Мы находились довольно далеко от дома, так что разговаривать можно было нормально, не опасаясь, что нас услышат. Семеновна повернулась спиной к дому, оперлась на грабли и произнесла беспокойным голосом:

— Где же ты пропал, Витя?

— Прогуливался, вот и засек деда с полицаем, когда они еще сюда ехали. Семеновна, что происходит? Кто этот полицай, и зачем дед притащил его сюда?

— Да Васька это, брат мужнин двоюродный. Пьяница горькая! Как только немцы пришли в поселок, так он сразу же к ним и побег. Вот так и стал полицаем, вреда от него пока никакого, только болтается по поселку, да самогонку требует. А когда нажрется вволю, то орет во всю глотку, что он здесь хозяин, и порядок наведет, не то, что прежний. Немцы смотрят на это сквозь пальцы и только посмеиваются над ним. В общем, шут гороховый!

— А сюда, зачем приперся?

— Так я и говорю! Он же знает, подлец, что у деда моего самогонка есть. Вот и пристал, как банный лист. Налей, да налей! Вот и пришлось деду его сюда привезти. Сейчас сидит, да самогонку глушит. Дед тоже немного выпил за компанию, чтобы Васька быстрее угомонился. Так-то вот!

Неожиданно она очень внимательно посмотрела на меня:

— Да неужели ты чего-то подумал? Нет, Витя, не такой мой дед. Никогда он не был, и не будет предателем! Понятно?!

Я согласно кивнул головой, и на душе у меня стало гораздо легче. Все же думать о человеке хорошее лучше, чем плохое. Поэтому я и сказал хозяйке:

— Да ничего подобного, Семеновна!

Потом улыбнулся и широко развел руки, она только усмехнулась и погрозила мне пальцем:

— Ладно, ладно! Знаем мы!

Я внимательно посмотрел через ее плечо на дом. Семеновна тут же обернулась, но только рукой махнула:

— Ничего страшного. Поди, нажрался уже Васька-то. А если и увидел чего, то завтра и помнить не будет. Ему сейчас не до этого!

Но я, все же, был другого мнения:

— Кто знает, кто знает?

Хозяйка успокоила меня:

— Ты, Витя, подожди здесь немного, а я сейчас пойду, разузнаю, что там за дела.

Она ушла, а я улегся за деревом и стал дожидаться. Похоже, что пока все складывается нормально, но все равно нужно быть начеку и клювом не щелкать. А с дедом надо встретиться, как можно быстрее, у него в руках моя жизнь и мое оружие. Два пистолета — мои, и «парабеллум». А также трофейный автомат, финский нож и, по-моему, две гранаты. Арсенал внушительный, но он не в моих руках, а поэтому его как будто и нет.

Но вот из дома вышла Семеновна и направилась в мою сторону. Когда она подошла, я нетерпеливо спросил ее:

— Ну, как там дела?

— Вот ведь паразит этот Васька! Никак не угомонится. Самогонки уже выхлебал немерено, хотя и приехал пьяный!

— Надо что-то делать, Семеновна!

— Сейчас дед его погрузит на телегу, да и отвезет назад, в поселок. Так, что придется здесь побыть еще немного.

Она оглянулась и посмотрела на дом:

— А вот и дед с поклажей.

Действительно, по двору к телеге шел дед с Васькой через плечо. Тот уже никак не реагировал и не шевелился, упился, наконец-то, поганец! Герасимович осторожно положил полицая на телегу, запряг кобылу Маньку и тронулся в путь, перед этим помахав нам рукой. Мы с Семеновной пошли ближе к дому, а подвода, тем временем, скрылась в лесу. Семеновна вздохнула, перекрестила своего хозяина на дорожку, и мы вошли в дом. Да, действительно, полицай Васька постарался не на шутку. От четверти с самогоном осталось меньше половины. Даже с учетом того, что и дед сколько-то выпил, Васька этот огородил порядочное количество спиртного.

Хозяйка со стола убирать не стала и усадила меня обедать, хотя дело шло к вечеру. От самогонки я отказался, только поел домашнего и выпил молока. Семеновна хлопотала по хозяйству, но все же я спросил:

— Семеновна, а вы не знаете, куда дед вещички мои подевал?

Она улыбнулась:

— А почему это только дед? Я тоже здесь хозяйка, сейчас принесу!

Она вышла, погрохотала где-то в сенях и вошла с моими вещами. Но вещами этими оказалась моя одежда, выстиранная и подлатанная хозяйкой, и сапоги, подремонтированные дедом. Я все же скрыл свое разочарование и поблагодарил хозяйку:

— Спасибо, Семеновна, за одежду. Но меня другое интересует!

— А вот про то не знаю ничего, Витя. Хозяин сам прибрал, да так, чтобы и я не видела. Придется его дожидаться. Он скоро должен вернуться. Ему час туда, и час назад. Жди!

Она вышла на улицу по своим делам, а я пошел в «свою» комнату и улегся на кровать, перед этим внимательно посмотрев в окно. Отсюда хорошо было видно место, откуда тропинка уходила на поселок. Что же, можно даже лежа наблюдать за обстановкой. Полный санаторий! Но это только видимость, нападающие могут появиться с любой стороны, в любой момент, в любое время дня и ночи. Так что моя безопасность здесь довольно призрачная, в дупле возле станции было гораздо спокойнее. Там я был один и отвечал только за себя, а здесь я не имел права рисковать. Размышляя над этим, я продолжал внимательно наблюдать за тропкой. Уже начинало темнеть, когда из леса показалась лошадиная морда. Я присмотрелся — дед был один. Откинувшись на подушку, я стал с нетерпением ждать его прихода. Хозяйка где-то запропастилась, дед, почему-то, не появлялся, и я почувствовал некоторое беспокойство, оставшись в одиночестве. Хотя, более чем кто-нибудь, я привык к нему. Поэтому еще раз я, внимательно, всмотрелся в окошко и направился к выходу. Осторожно выглянул на улицу и перебежал к сараю. Вот оттуда я все и увидел, и чуть не задохнулся от смеха. Дед с бабкой… складывали сено в копны. Вот тебе и на! Нервишки-то шалят, уже какая-то мания преследования началась, надо как-то расслабиться, а то мозги так и останутся набекрень.

Чертыхнувшись, я пошел к хозяевам с намерениями помочь, но они уже докладывали последнюю копешку. Я поздоровался с дедом и с укоризной сказал хозяйке:

— Ну, что же вы, Семеновна! Я же не убогий какой-нибудь, мог бы и помочь!

— Да Бог с тобой, Витенька! Ни о чем таком я и не думала!

Но дед прервал наш разговор. Он взял меня за локоть и повел к дому:

— Небось, поговорить хочешь, а, крестник? А то не виделись со вчерашнего вечера. Наверное, вопросы накопились?

— Да, есть немного.

— Ну, тогда пошли, посидим, погуторим. Сейчас старуха придет, соберет нам чего-нибудь на стол.

— Да я, вроде, и не хочу ничего.

— Хочешь, не хочешь, а надо! Выпить тебе надо, лейтенант. А то у тебя уже нервы ни к черту. Видел я, как ты из дома к сараю сиганул.

Дед говорил властно и настойчиво, а я в ответ промямлил что-то невразумительное. В доме он зажег «летучую мышь» и подвесил над столом. Следом вошла Семеновна и стала собирать ужин. Она вопросительно посмотрела на деда, но тот, молча, поднялся, сходил в чулан и притащил начатую четверть с самогонкой. Так же молча, разлил по стопкам и, подняв свою, жестом предложил чокнуться. Мы с хозяйкой последовали его примеру, звякнули стопками и молча, выпили. Когда закусили, дед кашлянул и сказал, обращаясь ко мне:

— Ну, что там у тебя?

— Дед! Мне нужно оружие! А то я ни себя, ни, тем более вас, защитить не смогу. И вообще, я чувствую себя голым.

Дед только улыбнулся:

— Вот видишь, старуха, и у нас защитник нашелся! Давайте еще по стопке, да пойдем, покажу тайничок.

Мы с дедом еще выпили и пошли к оружию. Зашли за заднюю стенку амбарчика, там, в густой крапиве, у деда была выкопана аккуратная ямка. А в ней, тщательно замаскированной, мой арсенал. Тут же был спрятан и вещмешок. Я внимательно все осмотрел и остался доволен:

— Спасибо тебе, Герасимыч! Сохранил все, как есть, в лучшем виде.

— Да не за что, лейтенант! Я ведь, когда просмотрел все, да еще и коробку эту, с фашистскими документами, сразу понял, что не простой ты окруженец. Видать, от тебя немцы лиха-то хлебнули, да и немало. Вот и припрятал все, как знал, что тебе еще пригодится. Ну что, пойдем?

Я согласно кивнул, но наклонился к тайнику и взял свой пистолет, а деду сказал:

— На всякий случай, чтобы пронесло!

Дед рассмеялся, замаскировал тайник, и мы пошли в дом. Выпили еще по стопке и улеглись спать.