Центральный Висконсин, сентябрь сорок третьего года правления куриан

К северу от трассы и железнодорожной дуги, соединяющей Милуоки с Городами Близнецами, Висконсин под правлением куриан — невспаханная целина. Густые леса из сосны и дуба скрывают оленей, лосей и кабанов. Четвероногие волки охотятся на всех, и бывает, что они даже отбирают добычу у медведя или росомахи.

Несколько лагерей дровосеков, снабжающих древесиной весь юг округа, разбросаны в районе Ошкош и Грин-Бей. Охотники и трапперы с реки Меномини тоже бывают в этих местах, спускаются по реке Висконсин в графство Деллс для торговли шкурами.

Курианское правление начинается с пояса дорог, соединяющих Милуоки, Мадисон, О-Клэр и Сент-Пол в Миннесоте. В южной части штата по-прежнему расположены фермы, преуспевающие в выращивании кукурузы и производстве молока.

Три курианских лорда, известные как Триумвират, контролируют эти фермы, шахты и линии коммуникации от пригородов Милуоки до Ла-Кросс. Из своего мрачного гнезда на холме, под куполом здания правительства штата Висконсин, они управляют Жнецами от Фон-дю-Лак до Платвилля, от О-Клэр до Белоя.

Под пятой куриан людям приходится терпеть новый порядок. Они зажаты между собственным выживанием и наживанием полицаев. Они сами могут управлять своими фермами, в отличие от Небраски, Канзаса и Оклахомы, где организованы механизированные коллективные лагеря.

Но недавно новая тень легла на регион. Слухи, распространяемые водителями молочных грузовиков и дорожными командами, говорят о новом курианском лорде, о том, что превратили в крепость красивую деревушку Нью-Гларус. Для хуторян и городских жителей это означает, что еще штук тринадцать голодных Жнецов будут выходить ночами на сбор своей жуткой жатвы.

Волки встали лагерем на холмах над рекой Висконсин, рядом с Спринг-Грин. Двое могли видеть реку на мили вокруг. На нескольких электрифицированных фермах горели фонари на крылечках, но одного холма, помеченного на карте как Башенный, жители, казалось, остерегались. У его подножия и на мили вокруг не было никаких поселений.

Лагерь Волков стоял чуть ниже холма, в руинах того, что когда-то, очевидно, было сценой на открытом воздухе. Валентайн обследовал искореженный и заросший подлеском деревянный театр, угнездившийся на склоне холма. Он напомнил ему об упрощенной версии сцены в Пограничных Водах, той, на которой Бобби Ройс получил заветное ружье. Казалось, это было миллион жизней назад.

Лейтенант в задумчивости шагал по доскам пола. Были ли люди в этих поселениях сумасшедшими? Зачем тогда все потери, все страдания, причиненные бесконечными сражениями? Под курианами, конечно, жить можно. Должно быть, следует переждать шторм, повернуть ветер в свою сторону, выторговать некую степень независимости, вместо того чтобы сражаться за нее. Валентайн думал о способности своей расы к адаптации. Вот взять, к примеру, Озерный флот. Они работают на самом краю курианской зоны, бросая семена раздора в эту систему и в то же время получая доход. Затем вспомнились Штайнер и его команда, пытающиеся построить что-то новое вместо того, чтобы поддерживать жизнеспособность старого. Или упорство Южного округа, меньшего по численности населения и оружия, стоящего в своей холмистой твердыне и оттуда бросающего вызов курианам. Даже маленькие очаги тщательно спрятанной цивилизации, такие как Пограничные Воды, поддерживали сражающихся тем только, что выживали.

Его размышления прервались внезапной дрожью и звоном в ушах. С застывшим ужасом кролика в тени орла он ощутил Жнеца. Валентайн спрыгнул со сцены и направился вниз по холму к небольшому скоплению хижин. Жнец, как ему казалось, поднимался на Башенный холм, принося в ночной лес зловещую тишину. Даже сверчки перестали петь.

Валентайн вошел в лагерь Волков. Они остановились в двухкомнатном домике с такими маленькими окнами, что отсутствие стекол было почти незаметно.

В большей комнате Волки устроили лошадей. Валентайн приложил палец к губам, другой рукой сделав жест, означающий, что поблизости Жнец. Гонсалес и Харпер вынули из чехлов винтовки и проверили паранги.

Все трое сконцентрировались на понижении выброса жизненной энергии, сидя спиной к спине и скрестив ноги. Лошади выбрасывают не больше ауры, чем группка оленей, в лесу было полно живности, чтобы сбить Жнеца с толку, даже если он пройдет совсем рядом.

Нужно только хорошенько спрятать свой разум.

Подавляя мысли и успокаивая дыхание, Валентайн обнаружил, что чувствует Жнеца на вершине холма, к западу. Шли минуты, затем прошел час, и кровопийца двинулся прочь на запад, а по спине Валентайна потек липкий пот.

— Близко прошел, даже слишком. На волосок были, — сказал Валентайн своим товарищам. — Может, перенести лагерь, на всякий случай, если он кружит в холмах?

— Отличная идея, — согласился Харпер, — я хоть всю ночь буду идти после такого.

Они постановили двигаться на юг, решив, что со Жнецом нужно обходиться, как с торнадо: лучше избежать его, двигаясь под прямым углом к его пути. Пока Харпер готовил лошадей, а Гонсалес прятал следы их пребывания, Валентайн осторожно поднялся на Башенный холм, с винтовкой наготове. След тяжелых шагов читался легко. Жнец стоял на вершине около часа. Валентайн хотел бы знать почему. Переговорив с Харпером, он поднялся на возвышение над сценой и осмотрел горизонт.

В двух-трех милях на юго-восток пламя подсвечивало облачную ночь. Похоже было, что за перелеском горела пара зданий. Валентайн разглядел небольшую силосную башню, освещенную красно-желтым светом огня. Возможно, у Жнеца был лучше вид с западной точки Башенного Холма, но непохоже на Жнеца было то, что он стоял и смотрел просто из интереса.

Пламя казалось неестественно ярким. Валентайн пожалел, что ветер дует не с той стороны, и он не чует дыма.

Он вернулся к Гонсалесу и Харперу.

— Там большой пожар, — объяснил он, — думаю, амбар или дом. Мы хотим проверить? Это на этой стороне реки, так что доберемся легко.

— А ты хочешь там оказаться? — спросил Харпер. — Если это чей-то дом, соседи сбегутся со всех сторон. Очень будет на руку Жнецу — в суматохе кого-нибудь утащить.

— Я думал, мы идем на юг, — сказал Гонсалес.

— Да, в сущности, так и есть. Но я думаю, Жнец какое-то время смотрел на то, что там происходит, просто смотрел. Мне кажется, стоит проверить.

Харпер пожал плечами:

— Ты начальник, ты и музыку заказываешь. Я ничего не имею против того, чтобы посмотреть, как горит дом. Но мне не нравится то, что мы принимаем решение, исходя из предположения о поведении вампира. Что-то мне говорит, что это хороший способ попасться к нему на жало.

— Да ладно, у лейтенанта радар что надо, прорвемся, — сказал Гонсалес.

— Надеюсь. — Отозвался Харпер. — Ну так пошли, пока патрули не проснулись.

Они шли в темноте, ведя лошадей на поводу. Гонсалес шагал впереди, выбирая дорогу, за ним шли Валентайн и Харпер, ведя по две лошади.

Когда они подошли ближе, Валентайн решил, что горящим зданием была еще одна заброшенная ферма. Такие уже встречались им по пути.

Новый лес разрастался в лугах, где когда-то паслись фермерские коровы. Волки привязали лошадей у мелкого ручейка, и те сразу принялись пить из лужиц между камнями.

Огонь, мигающий сквозь лес с тонкими стволами молодых дубков, был хорошо виден. Волки подползли футов на пятьдесят: все, что осталось от четырех строений, одно из которых было явно амбаром, уже рухнуло и превратилось в угли. Если бы не ежедневные дожди прошедшей недели, пожар мог бы перекинуться в лес.

Харпер сплюнул.

— Ну ладно, лейтенант, вот твой пожар, что теперь?

— Ни семьи, ни соседей, — задумчиво сказал Валентайн, — должно быть, пустовало. Да и эти поля не выглядят возделанными. Не видел тут ничего, кроме заборных столбов с остатками проволоки. Так почему оно горит?

— Может, патруль проходил мимо и решил оживить ночь небольшим фейерверком, — предположил Харпер. — Та дорога, с запада на восток, что мы пересекли вчера, должна где-то здесь проходить.

— Возможно, — согласился Валентайн. — Если так, они не пожалели горючего. Чувствуете? Даже отсюда. Похоже на бензин.

Гонсалес и Харпер принюхались.

— Напоминает напалм, — сказал Харпер, — гроги его использовали при Сидер-Крик. Наполнили им старую пожарную машину и полили пару зданий, в которых засели наши ребята, а потом подожгли.

— Хорошо бы еще днем посмотреть, — сказал Валентайн, — можем подождать еще пару часов, перед тем как выступать. Вернемся к лошадям и поищем безопасное местечко для ночлега.

По выражению лица Харпера Валентайн понял, что идея насчет ночлега показалась его подчиненному первой здравой мыслью, высказанной командиром за этот вечер.

Дневной осмотр руин поведал конец истории, но не начало. Гонсалес скорчился в укрытии на дороге, готовый бежать со всех ног обратно к пожарищу при первых признаках патруля, но, пока Волки рассматривали угли, по дороге проехал только трактор, груженный скотом.

— Это бессмысленно, — сказал Валентайн ничуть не заинтересованному Харперу, — у нас тут четыре горящих здания, ну, три и сарай. А это что за три пепелища?

Валентайн показал на почерневшие круги на земле около двадцати или тридцати футов в диаметре. Круги были разбросаны вокруг зданий на лужайке перед домом и садом.

— Странность номер два. Посмотри, как дом разрушен. Все балки раскиданы, но только в западном направлении. Как будто связку динамита взорвали на восточной стороне дома.

Харпер пожал плечами:

— Может, полицаи тренировались во взрывотехнике?

— Тогда где воронка? И фундамент в приличном состоянии. Эти блоки были бы разрушены, если бы кто-то положил туда заряд. И посмотри-ка на эти деревца. Они сломаны где-то на высоте трех футов, но верхушки лежат по направлению к дому. Такого от взрыва не бывает. Странность номер три: яма, вырытая в земле у сарая.

Мужчины подошли к руинам здания рядом с почерневшей колонной все еще стоящей силосной башни. Треугольная борозда, трех футов в длину и почти два в глубину, была вырыта в земле по направлению к сараю.

— Чем это сделано? — спросил Валентайн. — Патруль привез экскаватор? Это вырыли одним движением.

— Ну, поймал меня, Шерлок, — сказал Харпер, снова пожав плечами.

— И вот, наконец-то. Нет следов шин. Если только они не специально выжгли кустарник — чтобы замести следы.

Валентайн сел на колени и принюхался к обугленному дереву. Оно все еще хранило едва различимый запах бензина или чего-то медицинского, вроде камфары.

— Кто-то идет, — предупредил Харпер, быстро передвинувшись за силосную башню с винтовкой на плече. Валентайн бросился на землю, расслышав шаги из леса. Кто бы это ни был, он не делал попыток передвигаться тихо.

Мужчина средних лет в выцветших синих штанах и тельняшке вышел из-за деревьев. Не выказывая признаков удивления, он осмотрел пепелище, потом снял бейсболку и вытер пот с лица и шеи желтым носовым платком. Остатки волос на его лысеющей голове были седыми.

— Кто бы вы ни были, — выкрикнул он, — вы ранние птички! Выходите и покажитесь, я не вооружен.

Валентайн жестом приказал Харперу оставаться в укрытии. Гонсалес исчез, возможно, залег в заросший кювет у дороги. Валентайн выпрямился, хотя всей кожей ожидал снайперской пули.

— Доброе утро и вам, сэр, — ответил он, — я просто шел мимо.

— Ты имеешь в виду «мы шли мимо», — проворчал сельский житель, — я видел твоего товарища за башней. Если уж ты не местный, назовись, сынок.

— Дэвид, сэр. Я из Миннесоты. В гостях, как говорится.

Человек улыбнулся.

— В таком случае я бы спрятал винтовку. Не знаю, как в Миннесоте, но в этих местах вампиры убивают за ношение оружия, но и не только за это, конечно.

— Спасибо за совет. Мы пытаемся пройти эти места, не привлекая внимания. Вы здесь поблизости живете, сэр?

— Всю жизнь. Меня зовут Густафсен. Я теперь вдовец и без детей остался. У меня маленькая ферма вверх по дороге. Я увидал зарницу и подумал, что это ферма старого Бауэра. У меня своих-то забот мало, так что, как говорится, во все чужие нос сую, просто чтобы чем-нибудь заняться.

Это может быть и хорошо, и плохо.

— Здесь кто-нибудь жил?

— Нет, с тех самых пор. В семье Бауэр все умерли от одержимости. Никто больше не хотел здесь жить. Это Богом забытое место.

— Я вот думаю, с чего вдруг загорелось? Были дожди, но не молнии.

Густафсен усмехнулся:

— Я и сам думаю. Я слышал от возниц, что здесь было несколько странных пожаров этим летом. Все началось, как раз когда новый Большой Босс появился в Гларусе. С того времени здесь стало заметно хуже. Люди исчезают почти в каждом городе, и я думаю, вы знаете, что это значит.

— Меня удивляет, что вы задаете вопросы, мистер Густафсен. Во многих местах это не приветствуется.

— Любопытство — вот все, что у меня осталось, Дэвид.

Густафсен засунул руки в карманы, он разговаривал с Валентайном стоя с ним бок о бок, как было принято в этих местах.

Оба смотрели на останки дома и сарая.

— Я прожил хорошую жизнь, учитывая обстоятельства. С тех пор как мою Энни взяли, мне от этой жизни больше ничего не нужно, я уже готовлюсь к следующей.

Валентайну он сразу, инстинктивно, понравился. Лейтенант даже подумал, не позвать ли его с собой на юг. У них была запасная лошадь. Да и Южный округ, в конце концов, всегда рад еще одному фермеру.

Густафсен тем временем продолжал:

— Я не очень-то образованный человек, они не любят школ. Но у меня хватит мозгов понять, что люди в одежде из оленьей кожи и с винтовками, которые держатся подальше от дорог, означают для них беду. Так что если вы, мальчики, захотите остановиться в моем доме, я поделюсь с вами всем, что у меня есть. Может, вам нужно отдохнуть пару ночей в постели.

У меня найдется. И мне по душе компания.

— Спасибо за предложение, мистер Густафсен. Действительно, большое спасибо. Но нам нужно идти на восток, — соврал Валентайн на всякий случай. — Если бы вы могли поделиться мешком овса для лошадей, мы были бы вашими должниками, сэр. Но я очень хотел узнать про эти пожары. Вы, кажется, держите ухо востро.

— Да, меня это зацепило так же, как тебя. Один старик видел что-то вроде воздушного судна над огнем. Я не знаю точно, где и когда, я эту историю из третьих рук слышал. Как дирижабль с картинки. Он говорил, что тот двигался с помощью парусов. И у меня есть теория о том, откуда он: из Блу-Маундс. Говорят, приблизиться туда сейчас на пять миль означают смерть.

Что бы там ни происходило, там много войск. Патрули снимают урожай со всего штата, отбирают хороший молочный скот и свиней. Будет нелегкая зима.

— Похоже на то. Говорите, это новый Большой Босс в Гларусе?

— На карте значится как Новый Гларус, — поправил Густафсен.

— Мы, пожалуй, обойдем его стороной, — еще раз солгал Валентайн. Он не должен был исключать вероятности того, что Густафсен мечтает о медном кольце.

— Умно с твой стороны, сынок.

Через два часа Валентайн присоединился к своим Волкам с двумя мешками овса, переброшенными через широкую спину Моргана.

— Нормально прошло? — спросил Гонсалес.

— Конечно. Он дал мне корм, я посмотрел на его дом. Он, кажется, вполне приятный мужик. Я просто не хотел, чтобы он вас видел, так, на всякий случай.

— Теперь-то мы поедем? — спросил Харпер.

— Кажется да. Знаете, у Жнецов что-то затевается в Блу-Маундс. Это примерно десять миль к юго-востоку отсюда. Холмистая местность, полно укрытий. Я хочу поехать и посмотреть, что там.

Харпер кивнул:

— Ну, не такой уж круг. Хочу вот только спросить напрямую, лейтенант, прошу прощения. Ты имеешь что-то против возвращения в Озарк? Ты что, женат на такой стерве, что хочешь находиться подальше от Территории? Мы могли бы быть на полпути к Миссисипи сейчас. Мы курьеры, а не Коты.

— Если бы я знал в округе хоть одного Кота, я бы конечно, поручил ему это дело. Но здесь кто-то летает и бросает бомбы, и об этом должно знать командование Южного округа. Особенно с учетом того, что это нечто летает бесшумно. Вы видели те маленькие машинки с пропеллерами, что куриане пытались использовать против нас. Они рычат, поэтому мы их слышим и готовимся к бою заранее. А эти летают ночью. Не слышал, чтобы в наши дни на такое был способен самолет или вертолет.

— Может, они пытаются научить гарпий летать группами и бросать бомбы? — вслух подумал Гонсалес.

— Может быть. Может быть все что угодно, Гонзо. Куриане только и делают, что выдумывают гадости на наши головы. Но Южному округу нужны факты. Мы все равно здесь. Когда вернемся, может быть, будем знать, о чем говорить.

— Ну, что дальше в программе тура лейтенанта Валентайна по Юго-Западному Висконсину? — усмехнулся Харпер.

Валентайн сверился с картой и компасом.

— Небольшой переход вон в том направлении. Что чует твой нос сегодня утром, Гонсалес?

— Мечтает об аромате похлебки в большом котле Пателя прямо сейчас, сэр. Но работает нормально, сэр.

— Надеюсь, что так. Он нам понадобится.

«Надо отдать должное курианам, — подумал Валентайн в середине дня, когда они добрались до линии заборных столбов, — они умеют передавать сообщения простыми для понимания символами».

Волки остановили коней перед линией проржавевших металлических столбов. На каждом из них, на расстоянии десяти ярдов, висел, ухмыляясь, вылинявший человеческий череп. Линия предупреждения тянулась в лес по обе стороны, и каждый череп на ней смотрел вперед, безмолвно предупреждая о том, что проход запрещен.

— Господи Иисусе! — прошептал Гонсалес.

Валентайн мрачно провел мысленный подсчет. Густафсен сказал, что подходить на пять миль к Блу-Маундс означает смерть. Примерно тридцать миль по периметру. Получалось что-то вроде пяти тысяч черепов. Тот, что был на столбе прямо перед ними, казался детским.

Валентайн спешился и вынул винтовку из кожаного чехла.

— Осмотрюсь вокруг. Сержант Харпер, остаешься с лошадьми. Если услышишь выстрелы, попытайся побить все рекорды по пути на запад. Гонсалес, это работа на одного человека, но мне бы хотелось иметь твои уши и нос под рукой, так что решай сам.

Гонсалес снял свою широкополую шляпу и почесал загривок.

— Лейтенант, после посвящения меня обучал старый Волк по имени Вашингтон. Вашингтон говорил мне: «Виктор, только идиоты и герои идут добровольцами, а ты не герой». Но, если я останусь, значит, эти черепа работают. Не хочу думать, что нечто, изобретенное Жнецами, работает.

Он соскользнул с коня и начал рассовывать по карманам патроны из седельной сумки.

— Лейтенант, — сказал Харпер, — будь осторожнее. Я вижу много следов, прямо за этой сторожевой линией. Я отведу лошадей в расщелину, которую мы пересекли на пути сюда, и буду ждать вас. Возвращайтесь. Я приготовлю кофе на троих. Не хочу потом выливать его.

— Спасибо, Харпер. И никакого героизма. Если что-нибудь слышишь — сразу сваливаешь. Я не смотрел, что там в мешках с почтой, но вполне возможно, они важнее, чем мы.

Валентайн и Гонсалес передвигались медленно, по лесным зарослям, зигзагами приближаясь к верхушкам холмов, которые они иногда видели сквозь деревья. Они шли на манер игры в чехарду: сначала один проходил вперед, прятался, затем мимо и вперед проходил второй.

Был теплый, немного облачный день. Случайные солнечные лучи, пробивающиеся через заросли, поднимали настроение. Жнецам такая погода не по вкусу. Однако прошло немного времени, и ватные облака начали сбиваться в кучи и темнеть с изнанки: собирался дождь. Волки нашли коров — стадо из черно-белых буренок пряталось от жары на краю леса.

— Это то, что нам нужно, — сказал Валентайн, — я не вижу пастуха. Может, они их только к ночи собирают?

— То, что нам нужно? — прошептал Гонсалес ему в спину. — Тебе что, нужны сливки к кофе?

— Нет. Давай подберемся к стаду. Держись пониже в кустах.

Они подобрались к коровам, которые окинули их безразличным взглядом. Животные стояли и лежали в тени, помахивая хвостами, ритмично и лениво двигая челюстями. Примерно тысяча мух на одну буренку жужжала над стадом.

— Нам нужна маскировка. Вонючая желательно, — сказал Валентайн, наступая в свежую, усиженную мухами лепешку. Его мокасин почти исчез в вонючей массе. Гонсалес повторил маневр.

— Это из-за следов там, у забора? — спросил Гонсалес.

— Да. Я видел собачьи следы рядом с отпечатками копыт. На случай, если они возьмут след. Запах коров может запутать собак. Наступи в пару разных лепешек, давай. Ага, — сказал Валентайн, направляясь к одной из стоящих «молочных фабрик».

Корова подняла хвост и выпустила очередь полужидких отходов. Валентайн быстро провел ногой по теплой луже, а затем опустил туда по очереди оба колена.

— Держи ухо востро, Гонсалес. Будет жарко, если один из них все-таки нас засечет.

До слуха Валентайна донеслось бормотание его разведчика:

— Даже думать не хочу, даже не хочу об этом думать.

Оставив коров позади, но взяв с собой их запах, Волки стали подниматься на холм, по-прежнему стараясь держаться под покровом деревьев.

— Вот тебе и мой хваленый нос, Вал. Я слышал про волков в овечьей шкуре, но это уже переходит всякие границы.

— Значит, сосредоточься на ушах, — предложил Валентайн.

У основания холма нашлись следы. Судя по этим следам, недавно здесь проехал транспорт. Впереди, на склоне, они увидели металлическую платформу, выступающую над кронами деревьев. Платформа выглядела как сторожевая башня, но у нее не было ни стен, ни крыши.

— Может, еще строят, — вслух подумал Гонсалес.

Разведчики двигались вверх по лугу с редко раскиданными деревьями, подбираясь к башне. Очертив полукруг, прислушиваясь всю дорогу, охотники подошли к основанию башни.

Платформа держалась на четырех металлических опорах, утопленных в цементе. Она была построена из тяжелой стали, хорошо заклепана и стянута скобами. Никакой лестницы, ведущей наверх, не было. Сооружение выглядело достаточно новым, шрамы на земле от постройки уже заросли травой, но еще не исчезли.

— Что за чертова башня? — удивился вслух Валентайн. — Такая куча стали — ради чего?

Гонсалес опустился на колени рядом с башней.

— Смотри-ка сюда, сэр. Эти следы: маленькие, узкие сапоги с тяжелыми каблуками. Почти такие же маленькие, как у женщины.

— Жнец?

— Думаю, да, — ответил Гонсалес.

По позвоночнику Валентайна пробежали искры электричества. Жнец стоит на платформе? Сторожит? Что? Смотрит? На что? Что здесь такого важного, чтобы Жнецы стояли у куриан на страже?

Лейтенант посмотрел на перекрестные скобы. Если хватит сил, можно попытаться залезть наверх. Капюшоннику это не составит труда, разумеется, но человеку будет трудновато.

— Я заберусь туда. Посмотрю, не видно ли чего-нибудь с высоты. Может, оттуда будет понятнее, что там происходит.

— Сэр, — сказал Гонсалес, — я бы не советовал. Послушайте.

Валентайн напряг слух и услышал грохот копыт, эхом отдающийся откуда-то из-за холма. Много копыт. Было ощущение, что этих всадников вряд ли испугают знаки, нарисованные на прикладе винтовки.

Он посмотрел на Гонсалеса, заметил тревогу в глазах разведчика и кивнул.

Они побежали.

То, как бегают тренированные Волки, надо видеть, чтобы поверить. Они развили невероятную скорость в густом лесу, такую, что ни лошадь, ни всадник в этой местности не догнали бы их. Они перемахивали через поваленные стволы с легкостью оленя, их шаги, как и их дыхание, казались не по-человечески легкими. Беглецы только чуть наклонялись вперед, расчищая ветки на пути. Топот лошадей растаял позади, поглощенный холмами и лесом.

Волки добрались до коровьего луга почти в миле от металлической платформы меньше, чем за четыре минуты. Валентайн сменил курс и снова оказался в лесу. Все еще бегом они почти добрались до линии черепов, когда Гонсалеса подстрелили.

Пуля ударила его в левый локоть. Гонсалес дернулся, споткнулся, но продолжал бежать, прижимая покалеченную руку к телу.

Снайпер запаниковал, увидев, что Гонсалес направляется прямо на его укрытие. Он встал, напоминая чудовищное привидение болотного тролля с зелеными отростками, как у плакучей ивы, и снова поднял винтовку, когда Гонсалес был уже в каких-то десяти ярдах. Раздался выстрел, и Волк бросился на землю. Валентайн, бегущий в нескольких ярдах позади, слишком тяжело дышал, чтобы стрелять. Он перехватил винтовку и прибавил скорости.

Длинные ленты на камуфляже полицая, свисающие с его рукавов, запутались в винтовке. Пока снайпер с ними боролся, Валентайн размахнулся ружьем, как бейсбольной битой, используя свою скорость, чтобы добавить удару силы. Он ударил снайпера в живот. Пока задыхающийся полицай пытался подняться на ноги, Валентайн бросил ружье и выхватил паранг, наступил на спину врага и ударил по незащищенной шее. Один раз, второй, третий. Удары были приятны, до отвращения приятны, он выпустил свой страх и гнев, глядя, как безглавое тело еще дергается в нервных конвульсиях.

Валентайн подошел к Гонсалесу, который сидел на земле. Его трясло, и он ругался по-испански.

— Vamos! — сказал он сквозь сжатые зубы. — Давай! Беги за лошадьми, я догоню.

— Мне надо отдышаться, — ответил Валентайн, нисколько не покривив душой. Он прислушался к далекому конскому топоту. Они были еще далеко.

— Нет, сэр… я догоню.

— Давай-ка жгут наложим на твою руку. Не хочу, чтобы ты оставлял кровавые следы. Хорошо, что ноги целы, — сказал он, отрывая кусок от маскировочной формы снайпера, полоски которого как раз очень подходили для этой цели. Его руки выполнили работу точными, быстрыми движениями. — Ага, а вот это будет все держать, — добавил он, просовывая кусок веточки в узел. — Ну как, чувствуешь себя так плохо, как выглядишь?

— Хуже. Я думаю кость совсем того…

— Держись пока. Сделаем перевязь, повесим через плечо, когда доберемся до лошадей, — сказал Валентайн.

— Валентайн, это loco. Loco, сэр, безумие. Я далеко не уйду. Может, мне найти какой старый подвал, дыру какую-нибудь, зарыться туда на пару дней?..

— Хватит споров, герой. Пошли. Они приближаются. Я возьму твою винтовку.

Волки направились сначала шагом, потом спокойным бегом к линии столбов. Каждое движение — мука для него. Они миновали черепа и вошли в долину.

Две лошади ждали их, поводья были привязаны к суку. К седлу Валентайнова Моргана была привязана записка. Валентайн развернул бумагу и прочел написанное карандашом: «Исполняю приказ. — Удачи. — Благословит вас Господь. — Р. Х.»

И тебе того же, сержант. Валентайн вдруг почувствовал себя одиноким и беззащитным. Но Гонсалес не должен был этого заметить.

— Харпер ушел на запад. Мы пойдем на юго-запад. Если будет два следа, может, это собьет их с толку. Прости, Гонзо, но скакать придется быстро. Я тебе помогу сесть в седло.

Валентайн подтянул подпруги на обеих лошадях и подсадил Гонсалеса в седло.

— Я возьму поводья, ты просто сиди и наслаждайся поездкой.

— Ага, буду ловить кайф, — ответил Гонсалес. На его губах мелькнула улыбка или просто неконтролируемая гримаса.

Когда всадники выехали из расщелины, Гонсалес держался в седле, но был бледен от боли.

Валентайн меньше всего рассчитывал, что dei ex machinae окажется грузовиком для перевозки скота.

Сначала они скакали галопом, затем Валентайн придержал лошадь, беспокоясь за товарища. Гонсалес с таким темпом долго не продержится. Он заметил разбитую дорогу, слишком плохую даже для этой части страны, и решил держаться параллельно ей.

Волки поднялись на холм, отдохнули и осмотрелись перед тем, как двинуться дальше. Гонсалес сидел в седле как жалкое пугало, привязанное к стременам.

Валентайн увидел небольшую группу ферм. Далеко впереди виднелась серия голых, тянущихся к юго-западу холмов. Справа извивался небольшой ручеек, заворачивая к югу, там он пересекал тропу под живописным крытым мостиком. Мостик казался в приличном состоянии, что говорило о том, что этим направлением пользуются часто.

— Ну ладно, Гонзо, — сказал Валентайн, поворачивая коня, — теперь уже немного осталось. Пройдем по этому ручейку. Я хочу найти нам машину.

— Мы бросим лошадей? — прохрипел Гонсалес.

— Да. Ты так ехать не можешь. Кстати, ты знаешь, как водить машину?

— Возможно. Я рулил пару раз. Тебе придется, правда, переключать передачу… моей рукой… А ты не умеешь водить?

Валентайн передернул плечами.

— Играл в детстве в разбитых машинах, но понятия не имею, зачем там педали.

— Сэр, давай пройдем подальше вдоль ручья. Найдем какое-нибудь тихое место и заляжем там на время.

— Они уже поняли, в каком направлении мы ушли.

Стало быть, они за нами гонятся, даже если мы ничего не видели. Помни, мы их человека убили. Нам этого так не оставят. Если верить старому Густафсену, у них здесь немало сил, так что могут и прочесать местность. Мы должны двигаться быстрее, чем они, а это нелегко. К тому же у них, скорей всего, есть радио. Значит, нам нужна машина. Судя по следам, Харпера и нашим, они будут искать нас на западе. Если пойдем на восток, выйдем из любого оцепления.

Валентайну претила мысль бросить надежного Моргана. Его конь отличался скоростью и выносливостью. Но их шансы уменьшались, и риск становился единственной надеждой на спасение.

Гонсалес устало кивнул. Сил спорить у него не было. Он считал, что нужно быть осторожнее в любых маневрах со Жнецами, и предпочитал укрыться. Гонсалес всего боялся.

Они спустились с холма. У мелкого ручья, который тек по каменистому руслу, Валентайн спешился и взял в руки поводья от обеих лошадей. Он надеялся, что местная фермерская детвора не проводит время за рыбалкой.

Волки добрались до крытого моста. Осмотрев туннель, Валентайн привязал лошадей к бревну и помог Гонсалесу выбраться из седла. Разведчик провалился в сон или бесчувствие, как только Валентайн уложил его на землю, подсунув под голову скатку.

Валентайн забрался на заросший кустарником берег. Он нашел место, откуда дорога просматривалась на расстоянии мили в каждом направлении. Асфальт был в заплатках, как шахматная доска, словно гиганты с ногами, испачканными в смоле, играли в классики на дороге. Мост являл собой странную конструкцию из чужеродных элементов: рама из металла и бетона, явно докурианской постройки, была покрыта деревянным настилом. Крашеные, выцветшие деревянные планки гнулись и трескались от непогоды.

Жужжание насекомых, размеренное журчание ручья успокаивали, и Валентайн из всех сил боролся со сном. Он сосчитал дыры в крыше моста, облака и белые цветочки в форме колокольчиков.

Грузовик появился с востока. Это был трактор, тянущий прицеп для скота. Тягач медленно переваливался по ухабам разбитой дороги, словно пытался минимально нагружать старую подвеску. Когда машина подъехала ближе, Валентайн увидел, что дверца кабины либо утеряна, либо снята, а лобовое стекло со стороны пассажира покрылось паутиной трещин.

Валентайн взял винтовку и подошел к краю моста, держась так, чтобы его не заметили с грузовика. Он услышал, как машина замедлила ход, и шагнул в сторону, выходя наперерез с винтовкой у плеча. Волк прицелился в водителя.

Изношенные тормозные колодки возмущенно заскрежетали, и тягач остановился. В проеме двери показалась голова с лохматыми рыжими баками на красном лице.

— Эй, приятель, не стреляй! — выкрикнул человек так, словно каждый день только и занимался тем, что беседовал с людьми, наводящими на него винтовку.

— Вылезай оттуда, и я не буду. Я не хочу причинить тебе вред, мне нужен только тягач.

Показалась пара поднятых рук.

— Мистер, ты все напутал. Мы вас ищем.

— Кто это «мы»? — спросил Валентайн, держа в прицеле нос водителя.

— Некогда рассказывать, мистер. Я знаю, одного из вас зовут Дэвид. Вы трое из тех оборотней с юга, да?

Вы пошли посмотреть на Блу-Маундс, шпионы вампиров вас засекли и теперь закинули большую сеть, чтобы поймать вас. Я слышал по радио. Я тут ползаю по этой дороге вперед и назад уже час. Ищу ваши следы.

— Кто ты? — спросил Валентайн, чуть опуская дуло.

— Меня зовут Рей Вудс. Висконсин, база восемнадцать. Тот, с кем ты раньше говорил, Оуен Густафсен, он командир базы здесь, в Мадисоне. Мы вроде партизан: подбираем детей-сирот и вывозим из штата.

Валентайн отчаянно хотел ему поверить. Но Эвереди тысячу раз предупреждал их о ловушках.

— Прости, Рей, но я не могу тебе доверять. Если ты тот, за кого себя выдаешь, ты поймешь почему. Мы возьмем твой тягач, погрузим в него наших лошадей и уедем. Если ты тот, за кого себя выдаешь, пару часов ты никому об этом не скажешь. Я даже могу дать тебе затрещину, чтобы у тебя был убедительный синяк.

Вудс вцепился в свои баки, перебирая курчавые рыжие волосы.

— Возможно, ты и не можешь мне доверять. Но я собираюсь попросить тебя помочь моему другу.

Водитель грузовика выпрыгнул из кабины и подошел к маленькой дверце, вмонтированной сбоку. Он открыл ее и вытащил ящик с инструментами. Затем, как фокусник кролика из шляпы, вынул из узкой щели металлическую панель, а из-за нее — восьмилетнего мальчугана. Мальчик прижался к его ноге, ввалившимися глазами смотря на Валентайна.

— Это Курт, — объяснил Вудс, — он из Белоя. Его отца взял Жнец неделю назад, а мать просто исчезла. Мы хотим переправить его через Миссисипи в маленький городок под названием Ла-Крессент. Может, ты ему будешь доверять.

Валентайн посмотрел в глаза маленького мальчика и увидел в них боль и растерянность ребенка, чей мир распался в одно утро. Валентайн подумал, что он, должно быть, казался таким же отцу Максу, примерно десять лет назад. Вудс погладил ребенка по голове.

Учитывая рану Гонсалеса, Вудс был их последней надеждой выбраться из курианской зоны, их единственным шансом.

— Хорошо, мистер Вудс. Надеюсь, вы знаете, что делаете. Наверное, вы можете как-то заболтать всем зубы и провести мальчика из пункта А в пункт Б, но мы вооружены и нас ищут. Если вас поймают с нами, меньшее, что с вами сделают, — убьют. Если у вас есть семья, подумайте о ней, — сказал Валентайн, смотря на обручальное кольцо водителя тягача.

— У меня больше нет семьи, мистер, — ответил Вудс. — Знаете, не хочу стоять тут весь день, споря с вами. Так как?

— Что вы предлагаете?

Через десять минут тягач снова двинулся. Валентайн сидел во втором секретном отсеке кабины. Чтобы спрятаться, он должен был лечь и закрыть стальную панель. Гонсалес лежал рядом с мальчиком, где-то под Валентайном, за ящиком для инструмента и двойной задней стенкой.

— Конечно, если они учинят полноценный обыск, мы все мертвы, — сказал Вудс, перекрикивая громыхание мотора так, чтобы Валентайн его слышал, — Но я теперь назначен регулярным поставщиком скота в Блу-Маундс, да и раньше за мной ничего не водилось, по крайней мере ничего, о чем бы они знали, за шестнадцать лет — ничего! Ну, если только этот старый дизель меня не подведет.

Две лошади ехали в трейлере, спрятанные на самом виду рядом с клячами, которыми можно было только ворон пугать. Валентайн надеялся, что они выглядят достаточно измотанными, чтобы сойти за кандидатов на живодерню. Их седла и уздечки были засунуты в мешки с кормом. Еще парочка свиней и коров ехала в трейлере, помогая маскировке и добавляя аромат хлева.

Вудс слушал перекличку полицаев по маленькой рации, замаскированной под видавший виды приемник. Он объяснил, что единственное место, которое полицаи никогда не обыскивали на предмет оружия или радио, была эта старая коробка, видимо, болтающиеся провода и отсутствующие кнопки служили молчаливым свидетельством ее никчемности. Вудс просто открывал крышку и поворачивал ручку приемника внутри.

— Одна беда — это просто приемник. Посылать сигнал я не могу. Я думаю пристроить вас, мальчики, в семью в Ла-Грандж. Алан Карлсон — член базы, а его жена — медсестра. Она поможет твоему человеку. Кажется, почти все ищейки бросились за вашим третьим товарищем. Он оставил одну из лошадей у Риджвея, поэтому думают, что кто-то из вас прячется там. Они в этом местечке все вверх дном перевернули. Так что будем надеяться. Осторожно, подъезжаем к перекрестку. Тут могут быть посты.

Следующие полчаса Валентайн ехал в темноте, убаюкиваемый ленивым движением тягача. Они остановились у поста, но все, что Валентайн услышал, был краткий обмен приветствиями между Вудсом и парой незнакомых голосов.

Ферма Карлсона оказалась немаленькой. По словам Вудса, у фермера были весьма неплохие отношения с властями. Брат его жены считался кем-то вроде большой шишки у полицаев в Монро, поэтому у него редко бывали проблемы с поставками и инструментами для фермы. Он даже нанял в помощь работников. Под прикрытием того, что он заберет некий скот для ненасытной армии в Блу-Маундс, Вудс повернул тягач к крашеным белой краской зданиям.

— Лейтенант, можешь выходить, — сказал он, — мы у Алана Карлсона.

Валентайн вылез на пассажирское импровизированное сиденье — обивка, обтянутая изолентой, и наброшенное сверху одеяло. Дверь с пассажирской стороны также отсутствовала. «Патрули достали, хотят, чтобы тебя всего было видно. Прохладно мне зимой-то», — говорил Вудс.

Волк осмотрелся. Грузовик остановился между небольшим беленым домиком и добротным амбаром.

Двухэтажный дом с высокой крышей был отделен от дороги стеной деревьев и выглядел строением, которое пытается спрятаться от окружающего мира. Фундамент был глубиной в три фута и поэтому попасть на кухню можно было, лишь спустившись по бетонным ступеням.

Амбар же выглядел так, словно был готов завоевать всю окружающую территорию. Он прирастил пристройки, как живой организм, размножающийся почкованием.

Неподвижный фургон на колесах покоился тут же, в тени высокой силосной башни. Гараж, рядом с которым были припаркованы вагон для перевозки лошадей и старый добрый экипаж, стоял на узкой гравиевой дорожке, что извивалась вокруг амбара, как гигантское лассо.

Вдали, на заросшем лугу, стоял, очевидно неиспользуемый, сборный дом из гофрированного железа, рядом стоял сарай. На холмах, возвышавшихся за домом, паслись коровы. А еще дальше, на возвышенностях Висконсина, виднелись дальние фермы.

Задняя дверь дома открылась, и человек в новеньком синем комбинезоне и кожаных сапогах ступил на лестницу, ведущую к кухне. Он поправил невзрачную бейсболку на волосах соломенного цвета и повернулся, чтобы жестом поманить из дома мальчика.

Подросток, активно растущий, судя по тому как сидела на нем одежда, выскочил из дома стрелой. Кожа у него была черная, а волосы коротко стрижены. Он смотрел на грузовик с интересом. Карлсон сказал ему пару слов вполголоса, тот резво сорвался с места и побежал по дороге.

Собака с золотистой шерстью вылезла из-за амбара и, рухнув на землю в тени, принялась наблюдать за происходящим.

Вудс выпрыгнул из кабины и снова произвел трюк с открыванием ящика для инструментов. При виде раненого Гонсалеса Карлсон крикнул:

— Гвенни, один из них ранен! Ты нужна мне здесь!

— Мистер Карлсон, не знаю уж, что вы слышали по своим партизанским каналам, но меня зовут Дэвид и я хотел бы…

— Представишься потом, сынок. Давай-ка твоего человека вниз перенесем.

Рыжеволосая, крепко сбитая женщина быстрым шагом вышла из дома. На ней были простая рубашка из хлопка, джинсы и фартук, скроенный, словно для плотника. Она профессиональным жестом приложила пальцы к горлу Гонсалеса. Вудс обнял мальчика из Белоя. Валентайн и Карлсон поддерживали Гонсалеса с двух сторон, он был как пьяный и бормотал бессвязно по-испански.

Они вошли в дом через маленькую кухню и понесли Гонсалеса в подвал.

Подвал был уютный, с деревянными панелями, с кроватью и одеждой, похожей на ту, в которую был одет подросток, наблюдающий сейчас за дорогой. Миссис Карлсон нажала пальцем на сучок сосны на одной из панелей и потянула. Стена повернулась на центральной оси. Небольшая комната с тремя койками, крючками на стенах и умывальником скрывалась за дверью.

— Прошу прощения, что она не освещена, — сказала миссис Карлсон, — у нас на ферме нет электричества. Слишком далеко от Мадисона. Но есть вентиляционная шахта, которая идет от гостиной, здесь довольно хорошо слышно, что происходит наверху. Давайте положим раненого на постель.

Карлсон повернулся к лестнице, ведущей в основную часть дома.

— Молли! — позвал он, — неси сюда лампу!

Миссис Карлсон достала ножницы из кармана фартука и начала разрезать рукав кожаной куртки Гонсалеса.

— Как его зовут? — спросила она.

— Раненый мужчина среднего роста, — ответил Валентайн.

— Ну что ж, раненый, — сказала она с напором прямо ему в ухо, — можешь пошевелить пальцами? Пошевели пальцами, для меня. На раненой руке.

Гонсалес вышел из транса под действием ее слов. Его палец дернулся, и на лбу выступил пот.

— Может быть перелом. Или повреждены нервы. Я ведь не врач, и даже не медсестра, знаете ли, — сказала она на ухо Валентайну, — я повивальная бабка, о чьих способностях слишком много говорят, а я разве что со скотом могу что-то сделать.

— Мы за все будем вам благодарны, — ответил Валентайн. — Мне показалось, что пуля прошла навылет.

— Думаю, да. Может быть, только задела кость. Но мне кажется, что здесь слишком много рваного мяса для дырки от пули. С другой стороны, не то чтобы я много пулевых ранений видела. Постараюсь прочистить, насколько смогу. Мне нужен свет и еще вода. Молли, ну наконец-то! — сказала она, смотря в открытую дверь.

Молодая девушка лет семнадцати — восемнадцати, небольшого роста, с чертами лица, говорящими о хороших генах и о том, что она выросла на молоке и мясе, стояла на пороге комнаты. Ее светло-золотистые волосы были убраны в косу. Она была одета в мальчишеский голубой комбинезон и простую желтую рубашку: бесформенная одежда на размер больше только подчеркивала формы тела, которые должна была скрывать.

Девушка держала в руках лампу, излучающую теплый свет.

— Папа, ты с ума сошел? — спросила она, осмотрев собрание с подозрением. — Вооруженные люди? Если узнают, нам даже дядя Майк не поможет. Как…

— Помолчи, Молли, — перебила ее мать, — лампа мне нужна вот здесь.

Валентайн с восхищением наблюдал за работой миссис Карлсон. Ее муж держал Гонсалеса, пока она промывала рану. Затем она посыпала рану чем-то из белого бумажного пакета. Волк застонал, когда пудра коснулась раны.

— Оно щиплет совсем не так, как йод, а помогает не хуже, — сказала женщина, начав перевязку.

Валентайн помогал удерживать повязку на месте, пока миссис Карлсон закрепляла ее, но вдруг понял, что смотрит на девушку с лампой. Молли наблюдала за работой матери, плотно сжав губы и заметно побледнев даже в желтом свете фонаря.

Миссис Карлсон затянула повязку, и Гонсалес, казалось, еще глубже опустился в постели.

— Не хотелось на вас еще один рот повесить, — сказал Рей Вудс, — но этот мальчик, Курт… Ему надо на ту сторону реки. Я так далеко не заеду. Как думаете, может он остаться здесь?

— Конечно, Рей, — ответил мистер Карлсон, — а тебе уже лучше отправляться в дорогу.

Фермер снова повернулся к Валентайну:

— Ну а теперь можем и руки пожать, сынок. Алан Карлсон. А это моя жена, Гвен. А там моя старшая, Молли. У нас еще есть дочь, Мэри, она сейчас в полях, с лошадьми. Тот, что на стреме на дороге стоит, нам не родной. Его зовут Фрет. Он из Чикаго сюда добрался около трех лет назад. Сам.

— Зовите меня Дэвид. Или лейтенант. Простите за таинственность, но чем меньше вы знаете, тем лучше — для вас и для нас.

— Ну что ж, лейтенант, мы пойдем наверх. Тут еще одна семья живет на ферме, Бритлинги. Они не знают про эту комнату. То же самое: и им лучше, и нам, если все так и останется. Их сын с Мэри… Он просто молодой нахал.

Том и Хло в Ла-Грандже. Я специально отослал их, когда пришла весточка про ваши неприятности. Они вернутся сегодня до темноты. Есть вероятность, хотя и небольшая, что и этот дом обыщут. Если так получится, не паникуйте. Местный босс мой родич, так что они к нам неплохо относятся. А у Фрета есть манера так уставиться на наших местных головорезов, что у них нервы сдают. Они здесь долго не задерживаются.

— Приятно слышать. Я надеюсь, вы не будете против, если мы оставим свое оружие?

Карлсон улыбнулся:

— Уж лучше оставьте. И заберите с собой, когда будете уходить. Владение оружием у нас — билет в одну сторону, сами знаете куда.

— Алан, не ерничай, — сказала миссис Карлсон. — Он имеет в виду, что вас заберут Жнецы.

Рей Вудс посадил мальчика-сироту на койку.

— Ну, Курт, — сказал он, — мне придется оставить тебя здесь на пару дней.

Мальчик покачал головой.

— Прости, Курт. Так надо. Ты больше не можешь спать со мной в кабине, и я не могу взять тебя с собой туда, где я живу. Эти люди позаботятся о тебе лучше, чем я. А потом мы переправим тебя к сестрам на том берегу Биг-Блу-Ривер. Ты говоришь, не видел никогда реки шириной в милю?

— Нет! — в конце концов сказал мальчик, хотя относилось ли это к уходу Вудса или переправе через реку, оставалось загадкой.

Вудс посмотрел в сторону и ушел, почти пристыженный. Мальчик открыл рот, так, словно собирался заверещать, затем закрыл, и глаза его снова приобрели то настороженное выражение, которое Валентайн уже видел.

— Мы оставим вам здесь лампу. Поговорим вечером, если хотите, после того как Бритлинги вернутся и мы погасим свет. Сейчас мне нужно спрятать в холмах ваших коней. Я принесу вам что-нибудь почитать, но на книги нынче хмуро смотрят, так что у нас их немного, — сказал Карлсон.

Его жена и дочь вышли, и Валентайн заметил осуждающий взгляд, которым дочь окинула свою мать.

Когда дверь закрылась, Валентайн осознал, какую чудовищную опасность они навлекают на этот дом. Он восхищался решимостью Карлсона. В каком-то смысле мистер и миссис Карлсон были мужественнее многих военных Южного округа. Охотники рисковали жизнями вооруженные, их окружали друзья, каждый из которых готов отдать жизнь за других.

Здесь же, в Потерянных Землях, безоружная, одинокая фермерская семья сражалась с курианами, подвергая смертельной опасности своих детей, не ожидая ни от кого помощи.

Валентайн подумал, что, пожалуй, никто даже из встречавшихся ему Медведей не был так силен духом.

Через несколько часов Валентайн услышал, как Курт всхлипывает во сне. Он встал с постели и пробрался в темноте к койке мальчика. Валентайн забрался на его постель и обнял мальчугана. Тот сжал его руку и перестал сопеть.

Воспоминания, так давно подавляемые, мучили Валентайна. Запах тушеных помидоров и кошмарные картины перед его мысленным взором воскресли в его памяти так живо, как будто это произошло только утром.

Валентайн обнимал спящего мальчика, а по его щекам катились слезы.