Глава 6
Сквозь завесу безграничной тьмы первым делом ко мне вернулось ощущение боли. Все мои мышцы, начиная от ступней ног и заканчивая головой, словно пылали ярким пламенем. Меня будто изнутри поджарили, запустив каким-то хитрым образом под кожу огонь и оставив его там властвовать с целью осуществления особо изощренной пытки. Таковы были последствия использования на мне электрошокера, отрегулированного, очевидно, на максимальную мощность.
Следующим ощущением, отличным от изнурительной боли стали чьи-то прикосновения к моему лицу. Во всяком случае, так мне показалось поначалу, пока я не осознал, что кто-то отвешивает мне пощечины одну за другой, пытаясь привести в чувство. В последнюю очередь я распознал чей-то голос, произносящий неразборчивые для меня фразы.
Наконец я смог открыть глаза и увидел этот взгляд. Ядовитый, властный, в чем-то фатальный и без сомнения довольный. Она смотрела на меня своими разноцветным глазами так, как хищник смотрит на свою поверженную жертву. Она словно вкушала последние предсмертные мгновения своей добычи — меня.
— Проснулся, солнышко? — произнесла она, нежно поглаживая меня по голове.
В ее голосе я узнал все ту же присущую ей наглую интонацию, но только в этот раз звучало что-то еще. Это был не просто наглый тон, это было что-то змеиное и смертельное. Она произнесла всего два слова, но этого оказалось достаточно, чтобы вызвать у меня волну мурашек, прокатившихся по ноющему от боли телу.
— Ты, похоже, давно не спал, Нейтан. Я тебя еле разбудила! — Кристен провела ладонью по моему лицу и, улыбнувшись, поднялась на ноги, после чего отошла в темной угол. — Эх… знала же я, что оставлять тебя наедине с моим отцом — плохая идея… это же благодаря ему ты обо всем догадался, не так ли? Или ты, наконец, вспомнил нашу встречу в том недостроенном здании? Впрочем, какая теперь разница, — она замолчала на мгновение и почти что мечтательно вздохнула. — А ведь мне бы еще всего лишь один день… всего один день… но что ж поделаешь, сама виновата.
Окончательно прийдя в себя, я гневно дернулся в ее направлении, но тут же понял, что моя правая рука надежно пристегнута наручниками к какой-то трубе, а сам я лежу на холодном полу в темном заброшенном морозильнике под зданием, прямо на том месте, где были обнаружены куски кожи на крючках и журналы. Следом я рефлекторно схватился свободной левой рукой за кобуру, но понял, что пистолета в ней нет.
— Оу, ну тише, Нейтан, ты себе так руку оторвешь, — пророкотала она из темноты. — И что ты там пытался найти? Это? — она взяла со старого ржавого стола мой пистолет и издевательски продемонстрировала мне.
— Ты… ты убила их всех! — вырвался из меня поток гнева.
— Ну да, убила… а что?
Она вышла из тени и я смог разглядеть ее лучше. Кристен была облачена все в тот же обтягивающий черный джинсовый костюм, в каком я последний раз видел ее дома, но при этом на ней имелись и дополнительные пугающие детали. На руках у нее были надеты медицинские перчатки, поверх обуви в темноте просматривались бахилы, а ее длинные волосы были бережно собраны в пучок на затылке.
— Ты… ты ненормальная, ты больная! Ты это знаешь, мать твою?!
— Ты имеешь в виду мое биполярное аффективное расстройство? — ее голос оставался пугающе невозмутимым, словно мы мирно общались в кафе, попивая кофе. — Да, есть у меня в медкарте такая запись… впрочем, я не считаю это недостатком, скорее наоборот.
— Зачем?! Зачем, Кристен?! Зачем ты это делаешь?! Что это дает тебе, черт возьми?!
— Ну-у… Нейтан, — игривой походкой она прошла к стене, тускло освещаемой единственной лампой, и, прислонившись к ней спиной, начала вертеть в руках мой пистолет, словно игрушку, — ты же понимаешь, что в двух словах тут не объяснить… жизнь… она… она сложная штука, — она мечтательно вздохнула.
— Что ты сделала с Дэвидом?!
— Ах, Дэвид, да. Слушай, тебе не противно было видеть этого мерзкого толстяка каждый день? Как ты вооб…
— Что ты с ним сделала?!
— Ну что ты так кричишь? — в ее голосе прозвучала лишь капля недовольства. — Все с ним в порядке… принимает водные процедуры на дне залива Флушинг.
— Что делает?
— Что-что, покоится на дне залива, где ему и место!
Я отчаянно взвыл и выругался, осознав смысл слов Кристен. Вот что она делала в порту залива Флушинг. Она убивала Дэвида, а я в этот момент угрожал пистолетом человеку, возможно, спасшему мне жизнь.
— Ой, ну прекрати, что ты как маленький нюни распустил. Лучше бы спасибо мне сказал. Этот твой Дэвид не только внешне был мерзким, но и внутренне… никогда ни от кого не слышала столько оскорблений, сколько мне успел высказать этот разжиревший червяк.
— Зачем, Кристен?! — чуть ли не умоляющий голосом произнес я. — Зачем? И как… как…
— А тебе правда интересно, как я это все провернула? — ее глаза вдруг загорелись и она присела на корточки в двух метрах от меня.
— Не знаю, — осознание смерти Дэвида окончательно сломило меня и отбило все желание хоть как-то сопротивляться, — наверно… зачем? И как? Как тебе удалось все это провернуть?
— Слушай, у тебя такой… такой почти что умоляющий голос… обожаю, когда меня умоляют! — она едко улыбнулась и вновь подхватилась на ноги. — Ну если тебе действительно интересно… то тогда, наверное, мне придется рассказать тебе все с самого начала. Однако если ты и вправду хочешь знать обо всем, то скажи мне сначала, как ты меня выследил?
— Стивен Лаберж наконец-то мне помог, — тихо буркнул я себе под нос.
— Что…? Ах, планшет… ну конечно. Черт, надо было его выбросить, — она вытянула откуда-то из темноты подаренный планшет и начала крутить в руках, — но хотя как тут выбросишь, ты же мне такую книжку интересную дал, я же ее почти дочитала. Что мне теперь, разбить твой подарок и лишить себя возможности познать свое сознание? А, Нейтан? И слушай, ты же еще до того как найти меня, нашел и мою любимую каморку, причем украл отсюда мои не менее любимые игрушки! Вы же явно не сегодня обнаружили этот склад… тогда почему здесь не было никакой слежки? А? Ты меня вычислил, так почему ты тогда один? Где вся ваша остальная свора?
— Их не будет… по крайней мере, какое-то время.
— Это как понимать?
— Я убрал всю слежку, чтобы добраться до тебя лично.
Кристен удивленно уставилась на меня, а затем неожиданно залилась нездоровым оглушительным смехом. Она вновь частично скрылась в тени и со скрипом присела на ржавый железный стол, игриво закидывая ногу на ногу.
— Ну какой ты собственник, слушай… мне так приятно, ты решил никого ко мне не подпускать, оградил ото всех. Я и впрямь тебе так дорога?
— Можешь не сомневаться. Я никому не позволю тебя тронуть, я лично пущу тебе пулю в голову.
— Оу, мне нравится, когда ты такой злой… но об этом позже, мы отклоняемся от темы. Ты так и не ответил мне. Где я допустила ошибку? Вы же сами ни за что в жизни не узнали бы об этом месте!
— Похоже, ты не так осторожна, как тебе хочется думать. Карточка доступа, которую ты стащила с трупа Линды Седжвик. Ты, наверно, так сильно увлеклась последним убийством, что не уследила за собой.
— Черт возьми… — на этот раз по-настоящему разочарованно протянула она, — вот же дура… даже неприятно признавать, что я умудрилась что-то оставить после себя. Я-то сегодня думала, что оставила эту карту дома… а я… да уж… я и правда вчера была не в настроении, — ее лицо исказилось в отвращении, будто она презирала саму себя, — но в любом случае охранник этого склада любезно предоставил мне новый ключ, — она вновь ядовито усмехнулась.
— Ты… как… как ты так просто можешь говорить об убийстве этого охранника? Ты же его даже не знала!
— Вот именно! Я его не знала, чего мне тогда о нем переживать? Или ты сильно паришься по всем тем, кого в Африке убил? Ну кроме твоей любимой Альмы…
— Ты… ты больная… ты что, вообще ничего не чувствуешь к своим жертвам? Неужели у тебя нет ни капли сожаления к Тимоти Уилкинсону? Это же…
— Уилкинсону? — нахмурилась она. — Кто это?
— Тот, кого ты вчера наизнанку вывернула в Центральном парке, больная ты сука!
— А… этот мешок с дерьмом, — спокойно произнесла она, будто у нее был иммунитет к моим оскорблениям. — Да я особо не горю желанием выяснять их имена… некоторые имена я вообще из новостей узнала… по твоему совету, кстати, — на ее лице вновь промелькнула нездоровая улыбка. — Да и ты знаешь… это в каком-то смысле твоя вина, что мне пришлось убить этого… как его… Уилкинсона.
— Что? Какая еще вина?
— Ой… ну это я рано… потом-потом-потом… об этом всем потом, — она бодро спрыгнула со стола и начала ходить взад-вперед, теребя в руках мой пистолет. — Ты же не хочешь запутаться во всем, не так ли? Нужно все делать по порядку, все структурировать… Так что… когда, говоришь, сюда явятся твои спасители с автоматами наперевес?
— Понятия не имею, может через час, может в следующие десять секунд. В любом случае, боюсь, бежать тебе некуда.
— Бежать? Кто сказал, что я хочу бежать? Может, у меня другие планы… ты… ты знаешь, что двери в эту заброшенную темницу можно намертво заблокировать изнутри? Что я и сделала, и теперь вне зависимости от количества твоих друзей, никто из них нам не помешает.
— Не будь так наивна, двери в любом случае выломают, это лишь вопрос времени.
— Вот именно, Нейтан, это вопрос времени. И кто знает, что может произойти в течение этого времени. К тому же у меня все еще есть козырь.
— Какой еще козырь?
— Агент ФБР, пристегнутый наручниками к трубе, — властно ухмыльнулась она.
— Чего ты добиваешься? Чего ты хочешь?
— Чего я хочу? — стволом пистолета она задумчиво почесала свой подбородок. — Ну… как и любая другая девушка, я хочу поговорить, прежде чем приступать к самому интересному занятию.
— Поговорить, значит? О чем? О том, как ты всех обставила? О том, как ты переполошила целых два штата?
— Да-а, — ее глаза возбужденно загорелись, — представляешь, все эти ничтожества теперь боятся выходить на улицы… и это все моя заслуга.
— Так вот чего ты хочешь… похвастаться? Хочешь ощутить, насколько ты умна? Хочешь, чтобы я признал всю твою блестящую работу? Чтобы я помог тебе ощутить твое превосходство? Ведь я же был рядом с тобой, смотрел на тебя в упор и даже не подозревал, насколько ты больная тварь.
— Ну… да… ты… ты все просто-таки идеально описал. Именно этого я и хочу… для начала. Так что сначала я тебе расскажу «как», а если ты будешь себя хорошо вести, то, возможно, я расскажу тебе и «зачем».
— Если ты предпочитаешь тратить время на разговоры, а не на то, чтобы спасать свою задницу… я могу тебе с этим помочь.
— Вот и прелестно! Скажи, солнце, ты помнишь, как мы с тобой познакомились?
От подобных воспоминаний меня накрыло волной гнева. Я будто окончательно осознал, насколько был слеп и что все это время причина стольких смертей была у меня под носом. А ведь тогда наша встреча обернулась для меня чуть ли не спасением, я был по-настоящему рад встретить ту милую незнакомку. Если бы я как-то догадался обо всем раньше…
В отвращении я сплюнул на пол, но все же решил подыграть и дать ей возможность объясниться. В конце концов, несмотря на мою безграничную ненависть, ответы я все еще хотел получить, да и выбор у меня все равно был невелик.
— Я встретил тебя на пороге своего подъезда… ты… ты вроде как только с самолета была, но это оказалось ложью. Я знаю, что ты прилетела в Нью-Йорк за день до нашей встречи, причем не прямо из Лос-Анджелеса, а транзитом из Чикаго.
— Оу, да ты просто умница, ты у нас уже все знаешь, — она радостно вскинула руки. — Правда, тебе это ни капли не помогло. Знаешь, я ведь основательно готовилась к переезду в Нью-Йорк. Благодаря своему любимому папочке я специально познакомилась с нужными людьми, в том числе с этим жирным куском дерьма — Стиви Горэмом. Ой, ты не представляешь, как приятно было перерезать этой твари глотку… честное слово, я думала, у меня оргазм случится прямо в Центральном парке, но я смогла возобладать над собой. Но это я опять отвлекаюсь, всему свое время. Так вот толстячек Стиви любезно предоставил мне… некоторые возможности… уверена, он до самой смерти даже не подозревал, что это я стянула у него парочку карт доступа. И далее мне не составило ни малейшего труда разыскать главу криминального отдела Нью-Йорка и узнать, где он живет. Ты вообще знаешь, что на серверах ФБР вся твоя жизнь записана? Все твои подвиги по убийству детей в Чаде, смерть твоей матери, ее могила в Лос-Анджелесе, твои психологические проблемы… это все там. Но все же, должна сказать, мне было невероятно интересно услышать обо всех твоих подвигах… от тебя лично. Поговорить со «знаменитостью».
— Зачем тебе это все? Почему именно Нью-Йорк? И какой тебе с меня прок?
— Ну как же, Нейтан! Я же, по сути, получала всю информацию о расследовании из первых уст! Достаточно было оценить твой внешний вид и эмоциональное состояние. Знаешь, как хорошо иметь столь ценного информатора, как ты? Я тебя так досконально изучила, что, признаться честно, моему удивлению не было предела, когда я увидела тебя на пороге подъезда. Я собиралась с тобой познакомиться позже, но чтобы вот такая удача… слушай, солнце, это была настоящая судьба. Нам суждено было встретиться! Это как ты мне рассказывал о возможной предопределенности всего в нашей вселенной, так вот это было оно. Мы не могли встретиться ни при каких других обстоятельствах, нам суждено было встретиться именно тогда.
— Поздравляю, но жениться я на тебе не собираюсь.
Маниакальный смех Кристен заполонил все помещение, проносясь эхом из угла в угол.
— Ну что ты, — все еще боролась она со своим смехом, — может, мне еще удастся завоевать твое сердце, — она помолчала немного, пытаясь успокоиться и тут ее как осенило. — Слушай, а ты знаешь, я ведь тогда… чуть… ну, можно сказать, чуть не выдала себя. Помнишь, как ты, после того, как помог мне затащить чемоданы на тринадцатый этаж, узнал мое имя и пожелал мне спокойной ночи?
— К сожалению, помню.
— Кристен, — мило улыбнулась она. — А что, есть желание еще помочь?
— Эм, — напрягся я, — у вас же там внизу больше никакого багажа не осталось, правда же?
— Нет, не осталось, — Кристен вновь признательно расплылась в улыбке, — но если вдруг мне еще понадобиться помощь, я вас обязательно найду.
— Не сомневаюсь.
— Спасибо большое за помощь, — искренне сказала она.
— Не за что, всего доброго и спокойной ночи.
— И вам спокойной.
Я развернулся и направился к лестнице, оставляя позади себя закрывшуюся дверь. Сделав еще несколько шагов, я услышал, как дверь снова открывается.
— А вас-то как зовут? — крикнула Кристен.
— Нейтан, — устало, но достаточно громко ответил я, не утруждая себя даже повернуть голову назад.
— Спокойной ночи, Нейтан! — дверь вновь хлопнула.
— Я ведь тогда с тобой попрощалась, словно тебя уже давно знала. Только закрыв дверь, я осознала, что все-таки я о чем-то забыла. Потому и спросила твое имя с опозданием.
— Что ж, а я дурак списал это то ли на твою незаинтересованность, то ли на усталость после долгого перелета, — саркастически отозвался я.
— Я надеялась, что ты так и подумал.
— И что же привело тебя в Нью-Йорк? Что-то пошло не так в Лос-Анджелесе?
— Да… к сожалению, кое-что пошло не так. Для меня не составило ни малейшего труда выпотрошить эту жирную суку Асэль и того второго… не помню его имя…
— Алан Ричардсон, — презрительно буркнул я.
— Да мне похер, как его звали, — пренебрежительно отмахнулась она пистолетом. — Так вот, как ты знаешь, никаких улик против меня не было и в помине. Готова поспорить, что Лос-Анджелесские федералы были просто в отчаянии, — она самодовольно ухмыльнулась. — Но вот жирдяй Стиви Горэм, который не имел к расследованию никакого отношения, постоянно зависал с моим отцом. После смерти матери я какое-то время жила с отцом… и ты не представляешь, какое это было мучение каждый раз, когда приходил Стиви улыбаться ему, делая вид, что я рада гостю отца. Каким же мерзким был этот жирный свин! А поток его вопросов, словно никогда не заканчивался! Оу, сэр, мистер Беннет, как мне сделать то, как мне сделать это? А что вы думаете по этому поводу, сэр? А как поступить в этом случае?
— Это потому что он работал под прикрытием! Он же консультировался с твоим отцом! А его излишний вес — всего лишь часть образа для такой работы. Он же жертвовал собой, ради работы!
— Да какая мне на хер разница, чем он там занимался или чем он там жертвовал?! Хоть он там приют для бездомных собак организовывал, я его мерзкую рожу терпеть не могла! Я миллион раз представляла, как разделываю жирную тушу этого… этого… твари этой. И однажды мое терпение закончилось. Как-то вечером я проследила за ним до одного темного переулка и уже была готова всадить ему в шею заряд электричества, как тут откуда-то появился его подельник… или кто-то такой. Черт, я думала мне конец. Оба — Стиви и его подельник заметили меня, более того, с электрошокером в руке. Но Стиви меня удивил. Он первым подбежал ко мне и поинтересовался, какого черта я делаю тут одна, да еще и с электрошокером… я конечно, попыталась выкрутиться, наплела ему, что неподалеку тут работаю и что электрошокер для самозащиты… ужас какой-то…
— И он поверил тебе?
— Да, поверил… просто я тогда думала, что попалась. Однако Стиви, похоже, и правда купился, причем спас меня от своего явно враждебно настроенного подельника. Я тогда вышла из воды сухой, но оставить все так, как было, я уже не могла. Слишком велик был риск, Стиви мог обо всем догадаться. Тогда я и стала искать лучший способ избавиться от него раз и навсегда. И снова Стиви мне в этом сам помог. Сначала его кошелек мне любезно предоставил парочку полезных карт доступа, а затем он и сам в разговоре с отцом сболтнул о том, что вроде как без ведома начальства собирается поехать в Нью-Йорк за этим… что по новостям крутили лицо… Виктором… как его…
— Виктором Хауэром.
— Да, точно. Слушай, вы и правда хотели повесить на него мою работу?
— Правда. Мы убили кучу времени, гоняясь за ним… а он… он просто решил уйти на пенсию, громко хлопнув дверью.
— Поразительно. Я и не думала, что переезд в Нью-Йорк так удачно сыграет мне на руку. У них там в отделении крот был или что-то такое и потому Стиви в тайне от всех решил проследить за Хауэром, потому что подозревал его. А я сделала то же самое в отношении самого Стиви Горэма. Тогда я и изучила досконально Нью-Йорк, ваш криминальный отдел… тебя. Я поняла, что это именно то, что мне было необходимо. Мне срочно нужно было сменить окружающую обстановку.
— Как ты вообще умудрилась отыскать его уже в чужом городе?
— О, это было не сложно. Всего лишь позвонила ему и разыграла слезную сценку, что я в Нью-Йорке и что у меня большие проблемы, и что он единственный кто мне может помочь, и что у меня мало времени… короче, это звучало убедительно. Он, несомненно, недоумевал, что я была в Нью-Йорке… но не мог отказать мне. Он явился в Центральный парк… и наконец-то я всадила этой свинье заряд живительного электричества в шею, а затем вспорола его жирное брюхо.
— Я тебе уже говорил? Ты больная. Ты… ты не представляешь, что ты наделала, убив Горэма. Во-первых, то, что сделала с ним и со всеми остальными ни у одного нормального человека в голове не уложится! А во-вторых, его расследование легло на мои плечи. Мне пришлось охотиться на Хауэра и из-за него меня чуть не убили… дважды!
— Оу, а я больная только потому, что убила агента ФБР или потому, что убила всех остальных? — Кристен проигнорировала всю остальную информацию.
— Ты… потому что ты убила… иди к черту! — отчаянно выдохнул я, опустив голову.
— Нейтан, мне кажется, что тебе не интересно меня слушать, не интересно узнать, что было дальше.
— У меня вроде как нет выбора. И… как же… как ты наткнулась на официантку кафе?
— Ну вот, другое дело! — она стала медленно расхаживать кругами, осторожно делая каждый шаг. — Знаешь, из-за того случая с Горэмом в Лос-Анджелесе, мне пришлось… как бы это сказать… на время завязать со своим увлечением. Я не хотела рисковать, вновь напоминая о себе, но в то же время я буквально на стену лезла от желания избавить этот мир от очередной отожравшейся свиньи. Держать себя в руках было нелегко, но я поставила себе цель сначала разобраться со Стиви… и ты знаешь, когда я это сделала… когда вспорола Стиви живот… это было такое облегчение… это… это было блаженство. Я не думаю, что тут можно сравнить это ощущение с сексуальным удовлетворением, это нечто другое, куда более важное, жизненно важное… это словно тебя медленно душили неделями, постепенно перекрывая кислород. И вот когда ты уже почти остался без кислорода, когда ощутил, что вот он твой конец… ты получаешь даже не глоток, а целый кислородной баллон, содержимое которого насильно вкачивают в тебя… это просто ни с чем несравнимо.
— Твою мать, как поэтично. Тебе бы книжки писать.
Кристен расхохоталась, словно я отпустил свою лучшую шутку, и, оставаясь погруженной в свои яркие воспоминания, весело продолжила:
— Эх, Нейтан, тебе этого не понять… отнимать жизнь у этих тварей — блаженство. Это как то осознанное сновидение, ощущения которого невозможно описать. У нас попросту в языке нет таких слов. Это можно только ощутить и уверяю тебя, я, как ты знаешь, уже имела возможность ощутить на себе осознанное сновидение, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что я каждый раз чувствую, избавляясь от этих мерзких тварей.
Она мечтательно закатила глаза и свободной рукой схватилась за грудь, словно сдерживая выпрыгивающее от переизбытка эмоций сердце.
— Кристен, ты не понимаешь. Ты больна… и как мне не тяжело это признавать, но это не оскорбление, это факт. Твой мозг поврежден и потому он испытывает удовольствие от того, что ты делаешь. Это неестественно, это просто отклонение, это…
— Заткнись! — резко и гневно вдруг выпалила она. — Не смей мне тут рассказывать о том, что тебе неведомо! Я знаю, что я чувствую и мое биполярное это не недостаток, это наоборот… это… дар.
— Дар?! — не веря своим ушам переспросил я. — Ты… ты считаешь это даром?
— Никогда не поймешь, пока не ощутишь на себе, Нейтан. И я не ожидаю, что ты просто поверишь моим словам. Но поставь себя на мое место, вникни в то, что я есть. Ты, как никто другой, способен в этом понять меня. Ты понимаешь, что такое ощущать то, на что другие неспособны. Осознанные сновидения тебе в этом помогли. Просто представь, что есть что-то еще более удивительное, чем управление своим сном…
— Удивительное? Ты себя слышишь, мать твою? Управление снами — это не дар свыше, это заложенная в нас природой спящая способность, которой можно научиться, которую можно развивать. А то, что делаешь ты — эволюционировавшая болезнь, изъян в твоем мозге, ошибка. Ты…
— Я не ошибка, черт возьми! — гневно взревела она, схватив откуда-то из темноты медицинский скальпель, и бросилась ко мне. — Ты не понимаешь! — прокричала она и тут же остановилась в паре метров от меня, учащенно дыша. — Черт, ты это специально, да? Ну уж нет, я пока что не буду приближаться к тебе. Я прекрасно осознаю, чем может быть чреват для меня близкий контакт с тобой. Тебе не удастся вывести меня из себя так просто, — она показательно пригрозила мне тонким лезвием, развернулась и облокотилась на один из ржавых столов, пытаясь успокоиться.
— Да и в мыслях не было, — медленно произнес я, не желая вновь провоцировать психопатку, вооруженную скальпелем и пистолетом.
— Если бы ты только… попробовал… ощутил, — ее все еще одолевал постепенно стихающий гнев, какого я раньше никогда не видел в ее поведении, — ты бы меня понял. То чувство… которого жаждешь еще и еще… После того как я выпотрошила эту свинью, я словно снова обрела смысл жизни, но при этом мне хотелось еще… еще раз ощутить. Это как после долгого воздержания, когда тебе недостаточно одного раза, чтобы насытиться. И как мне повезло, когда я в приподнятом настроение гуляла по улице и вновь наткнулась на нее…
— На кого?
— На эту официантку из кафе — Седжвик. Я была там днем в четверг, коротала время до встречи со Стиви и там я увидела эту свиноматку. Черт возьми, как она вообще передвигалась с таким весом?! Под ней пол должен был провалиться! Ты видел эту жирную корову?
— О, я видел ее и все, что ты с ней сделала… тебе только, наверное, не пришло в голову, что ты лишила маленькую девочку матери.
— У нее была дочь? — ее самоуверенная интонация на секунду понизилась.
— Да, была… и осталась без матери. Хотел бы я, чтобы ты видела ее горькие слезы, как и слезы мужа этой официантки.
— Они… они просто, — она вдруг замялась, будто сражаясь со своими мыслями, — я им сделала услугу.
— Ну да, услугу, — огрызнулся я. — Ты сказала, что была там днем… ты была с большой сумкой?
— Да, мне пришлось побыть бездомной до следующего вечера, квартиру мне только на следующий день должны были отдать… откуда ты знаешь?
— Тот парень… Тауб… официант в кафе с плохой памятью на лица. Кажется, он видел тебя.
— Помню миссис Седжвик обслуживала какую-то девушку… по-моему, светловолосая… и с большой сумкой… да, у нее была большая сумка для вещей, как у туристов. Или она была брюнеткой… или их даже две было там… ну в смысле две девушки: у одной волосы светлее, у другой темнее… Да, точно, там еще одна была темноволосая и она была с большой сумкой. Простите, не могу вспомнить, все смешалось, — он снова закрыл глаза и стал нервно почесывать свой лоб.
— Но я не придал его расплывчатому описанию никакого значения.
— Ну конечно, кто же вообще мог подумать, что такое могла совершить привлекательная хрупкая девушка, да, Нейтан? — к ней вновь вернулась ее характерная игривость и самодовольный тон.
— Да, это так, — печально произнес я. — И что, ты наткнулась на официантку сразу после убийства Горэма?
— Почти. Представь: я иду и размышляю о том, как хорошо бы было прирезать еще кого-нибудь, прохожу мимо того самого кафе, и вижу, как через заднюю дверь выходит эта свинья. Я не могла поверить своему счастью! Я ни секунды не раздумывала, я сразу же всадила этой твари заряд электричества… Какое это было блаженство… насытиться после столь долгого перерыва, — в очередной раз, словно в экстазе, она сначала закатила, а затем и вовсе закрыла глаза.
— Так Броуди был все-таки прав, — тихо озвучил я воспоминания себе под нос, — двойная доза после долгого перерыва…
— Что ты там бормочешь?
— Ничего… Где ты брала столько продуктов для своего больного ритуала?
По лицу Кристен было видно, что я, в какой-то степени, оскорбил ее, отозвавшись плохо о ритуале с едой, и она выдержала нерешительную паузу, прежде чем спокойно и без самодовольства ответить:
— Запасалась заранее. Большую сумку помнишь? Вот в ней все необходимое… инструменты и украшения.
— Украшения? Вот как ты это называешь… И ты таскаешь ее с собой для каждого убийства?
— Да, там у меня полный походной набор, — ухмыльнулась она, — к тому же, сумка удобная и на колесиках. Никто ничего не заподозрит, все думают, что я туристка.
— И эта стопка рекламных листовок, что мы нашли в твоей сумке… была чем? Лучшие места с лучшей пищей для больных ритуалов?
— Да, отчасти… я предпочитала совершать покупки в разных заведениях. Так, знаешь ли, безопасней. Но это не все. В подобных местах можно так же отыскать и парочку жирных жертв.
— Очаровательно. И зачем ты хранила эту набитую едой и… игрушками сумку в том недостроенном здании?
— Тот недостроенный отель я разыскала специально. Я не хотела хранить все свои игрушки дома, на виду, тем более, когда мой отец собирался жить со мной под одной крышей. Но для меня то здание было не просто камерой хранения, я собиралась там… развлечься, если ты понимаешь, о чем я… но потом узнала, что здание готовится к сносу и тогда поспешила забрать оттуда свои вещи… остальное ты помнишь. Кстати, как вы обнаружили мое скромное укрытие?
— В очередной раз, ты не идеальна. Ты допустила ошибку.
— Какую еще ошибку?
— Помнишь ту женщину, что работала на входе в Бюро? Ее звали Люсинда Вергарес и ты своей обувью оставила рядом с ее телом осколки прозрачного бетона, который использовался на той стройке. Это не самый популярный строительный материал, тебя легко было вычислить.
— Обувь… черт, да… одни разочарования.
— Кристен, ну ее-то зачем? — спросил я отчаянным голосом, вспоминая Люси. — Зачем ты вообще сунулась в наше управление? Это что, какая-то персональная месть всем федералам или только мне…?
— Нет-нет-нет, Нейтан, — она протестующее помахала облаченным в перчатку указательным пальцем и, склонив голову, снисходительно улыбнулась. — Еще рано. Ты отклоняешься от плана.
— Отлично… что там дальше у тебя по плану… я весь во внимании.
— Скажи, тебя не сбило с толку, что тот пятый жирдяй-задрот сам покончил с собой?
— Черт, я вспомнил… Нейтан…
— Имя свое вспомнил? — огрызнулась она, прекрасно понимая, о чем я.
— Нет, Нейтан Новик — твой пятый… жирдяй-задрот. Тогда на крыше я уговаривал его не прыгать, убеждал, что мы защитим его и я отозвался о тебе… об убийце… в мужском роде. Он говорил, что сначала его связали, а затем отпустили. Я и спросил его «почему ОН это сделал», имея в виду убийцу… и Новик спрыгнул. Похоже, в его состоянии этого было достаточно, чтобы почувствовать свою беззащитность. Я убеждал его, что мы защитим его, что все будет в порядке… но на деле доказал его перепуганному сознанию, что не знаю ничего об убийце, что ничего не могу…
— Нейтан, пожалуйста, еще один вопрос. Вы сказали, что очнулись связанным. Как вам удалось освободиться?
— Никак. Меня освободили и дали шанс достойно умереть.
— Вас освободили? Почему он это сделал?
После этого вопроса Нейтан перестал рыдать и впервые повернул голову в мою сторону. От его взгляда у меня внутри все похолодело. Я сразу понял, что он только что все решил. Он мгновенно успокоился, его больше ничто не волновало, он будто достиг катарсиса.
— Вы сказали, почему он это сделал…? — еле слышно риторически спросил мой тезка. — Я был прав, вы не сможете меня защитить.
Он отвернулся от меня, снова посмотрел вперед, затем поднял голову вверх, словно желая умыться дождем в последний раз, и оторвал от края свою правую ногу.
— Да ты прям сейчас заплачешь, Нейтан, — издевательски произнесла Кристен, — тебя так сильно заботит судьба этого мерзкого домоседа? Он же и так был практически труп из-за аневризмы. Я просто избавила его от страданий.
— Как ты вообще его нашла, если он все время сидел дома? И что еще за фокусы с принуждением к самоубийству?!
— О, это для меня вообще был счастливый случай. Подарок судьбы, я бы сказала. Я как никак преподаватель испанского по профессии, если ты забыл, и мне хотелось иметь персональный веб-сайт, где бы я могла предлагать свои репетиторские услуги…
— Только репетиторские? Черт, Кристен, ты же со студентами работаешь, как вообще то, что ты сделала со всеми этими несчастными людьми стоит бок о бок с… а черт, это бесполезно пытаться понять.
— Ну почему же, Нейтан. В этом нет ничего сложного. В работе преподавателя есть свои минусы, это может быть изнурительно, целыми днями объяснять одно и то же. Вот я и нашла себе хорошую разрядку.
— Я уже догадался. И что дальше? Дай угадаю, ты начала искать себе веб-программиста и наткнулась на какой-нибудь профайл Нейтана Новика?
— Именно! Представляешь, этот мерзкий идиот решил рекламировать свои услуги, разместив свое фото чуть ли не в полный рост! Ну разве это не подарок судьбы?
— Несомненно, подарок. И ты приперлась к нему домой с полным боекомплектом?
— Да. Я установила с ним контакт в онлайне, где убедила его в необходимости личной встречи. С большой неохотой, но он все же согласился. Видел бы ты его глаза, когда он увидел меня на пороге. Тогда я осознала, что он далеко не самый общительный человек и это… я бы сказала, заинтересовало меня в нем. У меня вдруг появилась идея… растянуть себе удовольствие. Я пустила по нему заряд электричества и надежно связала на кровати…
— Постой. Объясни мне, как ты его затащила на кровать? Он же полтора центнера весил? Да и остальных жертв ты же как-то двигала…
— Я? Ты смеешься? Тут бульдозер нужен, чтоб любого из них сдвинуть с места. Я всего лишь удачно оглушала их и помогала упасть именно на спину… у меня бы никогда не хватило сил даже на то, чтобы перевернуть с живота на спину одну из этих куч жира. С Новиком, правда, пришлось немного поимровизировать, но ничего сложного в этом не было. Ему что-то понадобилось в спальне, я проследовала за ним… и помогла ему комфортно прилечь на кровать. Далее я уже его надежно связала и подождала его пробуждения. Сколько же было этих свинячьих визгов, когда он очнулся, — она закрыла одной рукой часть лица, словно, вспоминая какое-то необъяснимое и неадекватное поведение Нейтана Новика, — я едва сдерживала себя, чтобы не перерезать ему глотку.
— Но что-то помимо здравого смысла возобладало над тобой?
— Если честно, я уже была готова пустить ему кровь, но тут я среди его визга разобрала знакомые слова: смертельно болен и аневризма. Меня так же удивило, что он умолял меня не вырезать ему желудок и не посыпать едой. Я уж было подумала, что вы каким-то образом раскрыли меня и всюду развесили мои фотографии, но потом я поняла, что он был одержим моим творчеством. Он изучил всю доступную информацию в интернете, все фотографии его предшественников и с ужасом ожидал, что однажды такое случится и с ним. Нейтан, ты вообще представляешь, насколько мизерный был шанс, что я наткнусь на такой экземпляр? Ну разве не судьба его настигла?
— Так что, мне теперь тебя вместо Кристен называть Судьбой? — ухмыльнулся я.
— Ты, конечно, можешь смеяться, но я верю и доказала на практике, что могу вершить судьбы других людей… приводить их жалкие судьбы к самому правильному финалу. Разве это не прекрасно ощущать такую власть?
— Понятия не имею.
— Вот именно, тебе не дано ощутить такое состояние. Ты лишь заложник обстоятельств. Ты настроен негативно по отношению ко мне лишь потому, что ограничен в своих взглядах. Ты даже не представляешь, что существует нечто такое, чего ты никогда не испытывал.
— Какой ужас… никогда не думал, что услышу от кого-то подобное в свой адрес, — тихо пробормотал я себе под нос. — И… зачем же ты его отпустила?
— А ты чего от меня ждешь? Что у меня был какой-то гениальный замысел с Новиком? Что я это месяцами продумывала?
— Я ничего не жду, Кристен. И даже не предполагаю ничего гениального в твоих замыслах. Мне просто интересно, как ты оправдываешь его полет с небоскреба.
Она на секунду злобно посмотрела на меня, будто я задел ее за живое, а затем выражение ее бледного лица сменилось почти что на обиженное. Казалось, что по ее плану я должен был с интересом обо всем расспрашивать, пытаться понять ее… а я просто безразлично поддерживал разговор. Едва ли мне уже хотелось что-то выяснять. Да, вопросов у меня к ней оставалось много, но я все больше и больше хотел, чтобы все это, наконец, закончилось. И не важно как.
— Ну в таком случае ты не разочаруешься, — медленно произнесла она, словно испытывая боль от своего раненного эго. — Мне… мне просто захотелось… чего-то нового. Стало интересно, смогу ли я убить кого-то на расстоянии. Я долго пугала его и даже сделала пару надрезов на его пузе. Я добилась такого состояния, что он вот-вот мог скончаться от испуга… от шока.
— А еще ты ему скормила клок волос предыдущей жертвы… Седжвик. На кой черт, Кристен, а главное, как?!
— Ох, Нейтан, не будем так спешить с вопросами о смысле… но вот «как»… Это было просто незабываемо, — она вдруг снисходительно засмеялась. — Я пригрозила, что убью его, если он не сожрет эти волосы. Видел бы ты эту умору, как он старался разжевать и проглотить волосы, — Кристен окончательно залилась несдерживаемым смехом.
— Ты совсем выжила из ума, — произнес я в воздух. — А как у тебя оказался… целый клок волос от Линды Седжвик? Ты же вроде более утонченно работаешь со своими жертвами, по одному волоску собираешь…
— Ой, да просто в процессе увлеклась и голыми руками случайно вырвала ей половину прически… я даже не хотела так. Но раз уж вырвала, то решила, что пригодится… и пригодилось же, — все еще весело рассказывала она.
Несколько секунд я помедлил, пытаясь совместить в голове такую непринужденную интонацию повествования с жесточайшими зверствами, о которых шла речь, но у меня так ничего и не вышло. Я решил не зацикливаться на этом и, дождавшись, когда Кристен перестанет смеяться, нарушил тишину.
— Разве… испуганные визги Новика не должны были услышать все жильцы? Что-то никто не жаловался на посторонние звуки.
— Так я ему потом рот заклеила, он мог только мычать. Громко… но только мычать. В конечном итоге, наигравшись с ним вдоволь, когда он уже был согласен на что угодно, только бы я прекратила это… я дала ему выбор. Либо я делаю с ним здесь и сейчас то, что делала с остальными, либо он… делает бомбочку с большой высоты. На второй вариант его было убедить довольно легко. Потому что я ему детально и во всех красках объяснила, что с ним сделаю, если он не спрыгнет и к тому же убедила, что он и так сдохнет от своей аневризмы, если не сегодня так завтра.
— Прелестно. Ты прирожденный переговорщик.
— Ты не замечал, как некоторые люди относятся к смерти? Он же умер бы в обоих случаях. Я просто предлагала ему более быстрый и безболезненный вариант.
— Безболезненный?
— Ну я же не изверг, живьем его потрошить! Я всегда вначале горло перерезаю… в качестве анестезии, — после этой фразы она как-то совсем уж по-дьявольски улыбнулась. — Вот он бы ничего и не почувствовал… но нет же, он выбрал сам себя убить. Я совершенно не понимаю его поступка.
— Не удивительно. У тебя не возникало мысли, что он просто совершил смелый поступок? Сделал это сам, без чье-либо помощи. Как и все в своей жизни.
— Я и говорю, что это бессмысленно. Он набрался смелости, совершил храбрый поступок, сам себя убил… и ради чего все эти мучения? Результат ведь один и тот же в конечном итоге.
— Ты само очарование.
— Ты уже, кажется, говорил, спасибо, — вновь улыбнулась она, уже менее зловещее.
— Конец у всех один и тот же. Важно лишь то, что мы испытываем до наступления этого конца. И Новик, отказавшись от твоего… милосердия… продлил себе возможность испытать что-либо… почувствовать. Сейчас он уже ничего не чувствует.
— Значит, ты хочешь сказать, что нет никакой разницы в том, что испытывает человек до наступления своей смерти? Не важно, страдает он или счастлив? Главное, пусть живет и что-то чувствует?
— Не совсем. Возможность что-то испытывать, ощущать… дается нам один раз. И как только мы лишаемся этой возможности, второго шанса нам никто не дает. Я не буду спорить, что иногда лучше умереть, чем испытывать муки… но, на мой взгляд, это был не случай Новика. Ему было еще что поделать в этой жизни. Ты у него эту возможность отобрала.
— Да, его жизнь была в моих руках и я определила ее исход, не нанося ему смертельных повреждений лично, — Кристен пропустила большинство моих слов мимо ушей.
Я лишь безнадежно вздохнул и посмотрел в ее глаза. Она сделала два шага вперед и остановилась прямо под светом единственной люминесцентной лампы.
— Твои глаза, — тихо произнес я, — Новик видел их…
— Видел… я видел глаза… они мне сначала понравились, показались такими добрыми… один глаз был голубым, другой зеленым… но потом… будто что-то вселилось в них… я не могу забыть глаза, на меня будто хищник смотрел как на маленькое беззащитное животное… Животное, которое вот-вот станет едой для хищника! Это ужасно. Вы представляете, как лев смотрит на свою жертву, прежде чем разорвать в клочья?…
— Он заметил, что они у тебя разные. Он пытался сказать мне тогда что-то, но я списал это на больное воображение. Что с твоими глазами?
— Гетерохромия. Такая врожденная особенность из-за недостатка меланина. Должна сказать, что мне даже повезло с ней. Знаешь, днем одеваешь на один глаз голубую линзу и ходишь с голубыми глазами, а во время творчества снимаешь линзу. И если бы меня кто-то увидел вблизи за работой, то где-нибудь в полицейском участке он в первую очередь стал бы описывать мои разноцветные глаза…
— Что сразу сбивает с толку…
— Именно так.
— Тебе и в правду повезло. А твой… твой отец знает о твоих увлечениях?
— Смеешься? Нет, конечно. Я даже сделала все, чтобы скрыть от него не только смерть Стиви, но и всех остальных.
— Это я заметил. Как тебе это удалось? Ведь о твоем… творчестве трубят на каждом углу.
— С его прогрессирующим Альцгеймером это оказалось не сложно. Я, конечно, люблю своего папочку и за многое ему благодарна, но некоторых вещей ему лучше не знать, потому что, как и ты, он меня не поймет. Он и так не любитель телевидения, он предпочитает только читать древнюю литературу, так что его не сложно было изолировать от общества, а со Стиви они мое творчество никогда не обсуждали.
— Ну и что дальше по твоему плану? Люсинда Вергарес? Ты наверняка уже забыла кто это, так что я напомню тебе, что это наша охранница на входе в Бюро. Я знал ее лично и сейчас мне действительно интересно, что, черт возьми, она тебе сделала? Или это какая-то личная месть?
— Ой, Нейтан, я тебя умоляю, какая еще месть?! Я просто разнюхивала о вашей деятельности относительно себя. Знаешь, в чем был плюс твоего разбитого усталого истощенного депрессивного состояния во время наших разговоров? — она выдержала паузу. — Ты не следил за своими вещами!
— И что ты у меня стащила?
— Парочку карт доступа. А на следующий день вернула на свое место. Ты что, даже не заметил пропажи?
— Я не так часто ими пользуюсь. Тем более, какой тебе от них толк? Большинство помещений требуют отпечатков пальцев.
— Да, но не комната, куда транслируется видео с камер наблюдения, — ухмыльнулась Кристен. — Изначально я планировала попытаться получить доступ к самым интересным местам, но когда я увидела на входе эту свиноматку… скажем так, под бурлящими эмоциями мои планы резко поменялись. Я сразу обратила внимание на множество камер наблюдения, напичканных по периметру здания ФБР, и подалась в комнату наблюдения.
— И сидящие там сотрудники спокойно пропустили тебя?
— Они в каком-то смысле даже были рады увидеть меня… те два раза, что я «случайно» заскочила к ним в поисках туалета. И этого времени вполне хватило, чтобы разглядеть, что попадает под обзор камер, а что нет.
— Что значит «были рады» видеть?
— Ну… судя по их внешнему виду они там не часто видят красивых заигрывающих с ними девушек… тебе ли не понимать их.
Я уставился в ее самодовольные наполненные властью глаза, пытаясь понять смысл ее слов, но под грузом своей физической и умственной истощенности решил не заморачиваться и не отклоняться от основной темы.
— И таким образом ты обнаружила слепую зону, где ты бы не попала под камеры наблюдения?
— Именно. Сложно было не заметить целый невидимый коридор.
— И что было дальше? Как ты так ловко выманила Люсинду?
— Нейтан, ты когда первый раз меня увидел, у тебя были опасения по поводу меня? Хоть какие-то? У меня идеальная внешность, я не вызываю подозрения. Все, что мне оставалось — это зайти в слепую зону и разыграть небольшую сценку необходимости срочной помощи. Ой, помогите, пожалуйста, скорее, кажется, я сломала ногу, — Кристен пародировала саму себя, размахивая руками в перчатках. — Твоя Люсинда сразу же сорвалась с места без тени сомнения в том, что хрупкой беззащитной девушке требуется помощь.
— Черт, Кристен, но она же значительно отличалась от… от тех, кого ты убивала! Ее вес ведь был значительно меньше, чем у остальных. Она же не была такой… такой…
— Правда? А с виду так и не скажешь. Или что, ты думаешь, что я их всех взвешивала, проводила кастинг, прежде чем решить, что делать дальше?
— Штайблих все-таки был прав, — отчаянно буркнул я себе поднос.
— Я, если честно, так же подумывала немного позже выпустить кишки этим пузатеньким наблюдателям в комнате с камерами наблюдения, но потом я встретила тебя в том недостроенном отеле…
— Переломный и незапланированный момент, не так ли? — ухмыльнулся я.
— Да, — немного разочарованно ответила она, — тут ты прав, такая встреча с тобой в мои планы явно не входила. Я… я вообще поздновато узнала о сносе здания… как раз перед твоим появлением я заметила бригаду строителей на другой стороне и выяснила у них, что зданию на тот момент оставалось жить минут десять. И потому я начала впопыхах искать возможность незаметно и быстро пробраться в здание. Тебя я заметила, когда ты с напарником внизу осматривал окрестности, но собрать все свои манатки вовремя, как ты понял, я не успела…
— Как тебе удалось выжить после такого взрыва? Мы же были… рядом… я помню, что ты бросилась к выходу… но… я не думал, что тебе это поможет.
— Помогло, как видишь. Но легко я не отделалась. Я успела вовремя выскочить, но меня все равно достало взрывом и немного привалило камешками. Я чуть ногу не сломала… хотя, может, там и закрытый перелом, до сих пор болит. Из-за этой травмы мне пришлось разыграть ту сцену в больнице, помнишь?
— Какую еще сцену?
— Когда я как будто бы поскользнулась в ванной…
Кристен поднялась и, пошатываясь из стороны в сторону в попытках оттереть что-то на своем плаще, скрылась за дверью палатной ванны. Я же тем временем уставился на ненавистный мною с детства фрукт и, раскрыв нож, принялся снимать с него кожуру. Я успел очистить лишь четвертую часть апельсина, когда звук журчащей в ванне воды прервался коротким визгом Кристен и последовавшим следом глухим ударом.
— Эм… Кристен?! Ты там в порядке? — громко крикнул я.
— Ага, кажется, — из-за двери показалось ее перекосившееся от боли лицо и поджатая левая нога.
— Что случилось?! — обеспокоенно спросил я.
— Кроме того, что я дура — все нормально, — закрыв кран с водой, она кое-как дохромала до кресла и уселась в него, — поскользнулась на этих чертовых каблуках… кажется, ногу подвернула, — согнувшись, обеими руками она начала потирать левую лодыжку.
— Эм… как ты умудрилась?
— Если бы ты ходил на каблуках, то знал бы, как иногда бывает опасно на них передвигаться, а еще этот чертов скользкий пол, — все еще кривясь и потирая ногу, недовольно ответила она, — ужас, как болит, теперь хромать буду.
— Что? Ты… намеренно поскользнулась тогда в ванной?
— Я не падала там, я просто имитировала это. Ты не представляешь, как мне тяжело было добираться до твоей палаты несколько раз без подозрений. Мне приходилось терпеть адскую боль в ноге, чтобы не хромать… не выдать себя походкой. А уж после того, как я «поскользнулась» на каблуках в твоей палате, я наконец-то смогла расслабиться и спокойно хромать перед тобой.
Стараясь не показать своего удивления, я все же тихонько хмыкнул, поражаясь таким просчетам на несколько ходов вперед.
— Ну ты… да. Я бы может и правда начал думать на тебя, если бы ты пришла ко мне уже хромой. Но… зачем ты пришла ко мне? Я же тебя видел там на стройке, это неразумно.
— Разумно. Я пришла тебя убить.
— Убить?
— Да, Нейтан. Ты же сам сказал: ты меня видел там. Я вообще-то даже не надеялась, что ты выживешь после такого взрыва, но когда я узнала, что ты умудрился выжить и лежишь в коме… я решила проведать тебя. Поначалу я хотела закончить то, с чем не справились обломки здания, но потом я пообщалась с твоим отцом и выяснила, что ты почти наверняка будешь иметь проблемы с памятью. И тогда я решила рискнуть и посмотреть, что из этого выйдет.
— Зачем? Я же все равно бы вспомнил все в конечном итоге, это было неизбежно. Что за идиотское желание так рисковать? И почему же ты меня тогда не убила? Ты… ты никогда не убивала тех, кто не соответствует твоему шаблону, так ведь? Даже охранник этого склада, чье тело мокнет сейчас снаружи — немного подходит под твой шаблон. Я прав? Или может… тебе стало жалко меня?
— Не льсти себе, — ухмыльнулась она, — это был простой интерес попробовать что-то новое, жажда адреналина. Я заводилась от одной лишь мысли, что у меня будет шанс пообщаться с тем, кто в любой момент может вспомнить, кто я такая.
— Ты больная.
— В какой-то степени, возможно. Однако я приняла меры предосторожности, на случай неудачи. Помнишь, как я за спиной держала пакет с апельсинами, когда впервые зашла к тебе в палату?
В блеклом свете палатных ламп я смотрел на возвышающийся надо мной силуэт стройной девушки с немного мокрыми длинными светлыми волосами. Она была облачена все в тот же желтый дождевой плащ, в каком я впервые увидел ее на пороге своего подъезда, и словно застенчивая школьница, прятала обе руки за спиной, скрывая за собой сумочку и какой-то пакет, наполненный шарообразными предметами. Увидев, как я резво обернулся к ней, на ее лице промелькнул испуг и от неожиданности она слегка дернулась.
— Нейтан? — настороженно спросила Кристен, наклоняя голову в бок.
— Оу, это ты, — почти шепотом отозвался я.
— Привет, — тихо сказала она, сменив испуг улыбкой.
— Привет. Чего так тихо крадешься?
— Мне показалось, что ты спишь.
— А освещения зачем меня лишила? — я кивнул на завешенную дверь.
— Мне показалось, что ты спишь, — улыбнулась она, — свет обычно этому мешает.
— И что же ты собиралась делать, после того как задвинула жалюзи?
— Не знаю… посмотреть хоть как ты… может разбудить, — неуверенно ответила она, вынимая руки из-за спины.
— Что ты там прячешь? — я указал рукой на открывшийся моему взору странный пакет.
— О… это… апельсины любишь?
— Помню.
— У меня там еще нож был в руках… которым ты позже чистил апельсины.
Не знаю было ли еще что-то такое внутри меня, что могло оборваться в пропасть от бесконечных волн разочарования, но когда я прокрутил в голове эту сцену в больнице, вспомнив, как Кристен закрыла жалюзи на двери, как осторожно со мной в начале общалась, как прятала руки за спиной, как потом дала мне нож… я будто потерял все, всю надежду на хоть сколько-нибудь положительный конец этой истории. Вроде бы я уже хорошо осознал, что она психопатка и что она наделала, но… она пришла тогда не проведать меня, а убить. И лишь моя амнезия спасла меня. Это не укладывалось в голове.
Ужасное чувство. Будто потерять веру во все человечество и осознать, что в этом мире нет ничего… совершенно ничего хорошего. И не важно, что Кристен по-настоящему больна на голову и, по сути, не виновата в том, кто она есть. Уже ничего не важно. Все обернулось таким ужасом, что тут уже ничего не исправишь.
В абсолютном физическом и психическом истощении я едва удерживал взгляд на ее ногах, изредка с трудом поднимая взор к ее разноцветным глазам. А она продолжала улыбаться, снисходительно поглядывая на меня, как на свою лучшую добычу.
— Что такое, Нейтан? — пророкотала она после длинной паузы. — Ты расстроился? Думал, что я о тебе беспокоилась? Переживала, выживешь ли ты? Ну вообще-то, да, я переживала. Переживала, что выживешь… и в тот же момент жаждала узнать, что будет, если ты все-таки выкарабкаешься.
— Ну теперь ты знаешь. Довольна?
— Я еще не решила… но оно того определенно стоило.
— Ты пропустила кое-что. Что… и как… как ты… убила Дэвида? — с огромным трудом произнес я.
— А, ну да, эта мерзость. Что ж… на него я наткнулась у тебя дома в тот же вечер, когда тебя присыпало камешками. Как ты уже знаешь, мне так же досталось тогда… и это меня… на какое-то время вывело из равновесия. У меня вообще-то был еще один тайник и я с немного… затуманенным разумом сразу бросилась к нему. Как только я забрала оттуда свои вещи, я поехала домой, где и увидела у порога хорошо знакомый мне джип ФБР. Я, конечно, насторожилась… мало ли, может там на стройке меня кто-то видел, но решила все же рискнуть и пройти внутрь, так как дома у меня оставалось много важных вещей и оставить их я не могла. Вооружившись своим любимым электрошокером, я прошла пару этажей и наткнулась на твоего Дэвида. Вот и представь картину, как этот жирдяй удивленно вытаращился на меня. После обрушения здания я хромала, на мне были ссадины, на лице даже было немного засохшей крови и грязная одежда.
— Он что-то заподозрил?
— Сейчас я уже сомневаюсь, но тогда я решила перестраховаться. Конечно, я была несколько обеспокоена тем, что агент ФБР видит меня в таком виде. По его лицу было видно, что он был в замешательстве, но меня точно не узнал. Тогда я сделала вывод, что он пришел к тебе домой и использовала это. «Ой, вы работаете с Нейтаном?» — слезливым голосом набросилась я на него. И, не дав ответить, начала вешать лапшу на уши, что я попала в аварию, что там на улице раненные, что всем нужна срочная помощь и что я надеялась на помощь Нейтана… Короче, конечно, он купился и побежал за мной вниз. Когда же мы оказались рядом с его машиной, мне внезапно стало «очень плохо», я облокотилась на джип и твой Дэвид, конечно же, предложил мне посидеть внутри. Придерживая меня, он открыл дверь… и я всадила ему разряд ободряющего тока. Запихнуть его внутрь оказалось нелегко, с его-то весом, но мне все же это удалось, как ты понимаешь.
— Я тебе не верю. Дэвид… он… он опытный агент, он не купился бы так просто на твою гнусную актерскую игру!
— Нейтан, солнышко, ты так наивен. Дело не в опыте. Дело в том, что он мужчина, как и ты. Все вы мужчины одинаковые, нужно только поманить и вы пойдете на поводу у милой беззащитной девушки, отчаянно нуждающейся в помощи. Вот ты, Нейтан, признайся, у тебя же был сон обо мне, не так ли? — Кристен прижалась к стене, нежно провела рукой в перчатке по своей груди и засунула ее себе в джинсы. — Тебе же это снилось? Я тогда сначала не поняла твоей реакции и твоих намеков, что вчера я была у тебя дома… но потом до меня дошло, какие галлюцинации у тебя были. Признайся, ты же трахал меня в своем сне?
— Да лучше бы я свинью трахнул во сне, чем тебя! — гневно выпалил я. — Это было бы не так мерзко!
Кристен в ответ залилась привычным маниакальным смехом и, вытянув руку из джинсов, прошла мимо меня.
— Да-а, Нейтан… твои фантазии явно превосходят мои. Со свиньей я еще не пробовала, — продолжала смеяться она. — Но ты не расстраивайся, я уже и сама начинала подумывать о том, чтобы с тобой… ну, ты меня понимаешь, — она издевательски подвигала бровями и куда-то кивнула. — Так что у тебя был шанс потрогать меня живьем.
Сдерживая гнев, которому, к тому же, не было выхода, я вытерпел, пока нервный смех Кристен не прекратится.
— Почему ты убила его только сегодня? — угрожающим голосом спросил я. — Для чего держала целых три дня… или сколько там дней прошло…?
— Для чего? — переспросила она, все еще сражаясь с легким смехом. — Ну, когда я его рассмотрела вблизи, то первым побуждением у меня было, конечно же, выпустить ему кишки. Однако, немного подумав, я решила, что агент ФБР может пригодиться в некоторых моих… будущих делах… ну там, полезной информацией снабдит, какой я у тебя напрямую узнать не могла. Я так же поначалу была достаточно наивна, полагая, что под пытками этот жирдяй мне поможет…
— Ты пытала его?!
— Да, немного. Кажется, я ему отрезала палец… хотя, может, и не отрезала, не до конца… не знаю. К тому же, сидеть, надежно связанным в машине три дня подряд без воды, еды и… туалета, — она довольно усмехнулась, — то еще испытание, знаешь ли.
— Ну ты и тварь…
— Ну да, твой Дэвид так же говорил, да и похуже. Короче, помощи я от него не дождалась. Все карманы я ему, конечно, вывернула, но никакой информации о расследовании и уликах, я так от него и не добилась. Одна брань… бесконечные помои, выливавшиеся из его мерзкого рта. Сегодня я наконец-то избавила его от мук, жаль только времени не было разукрасить его… он бы идеально подошел.
— Почему именно сегодня?
— Я достаточно уже наигралась в Нью-Йорке, пришло время уезжать. Знаешь, такое чувство, что здесь я, как и тогда в Лос-Анджелесе, уже далеко зашла и оказалась в опасном положении.
— Это еще мягко сказано.
— Ну да, теперь, когда все обернулось вот так, у меня, конечно, выбора нет. Но я и до нашей с тобой сегодняшней встречи собиралась сменить очередное место жительства.
— Ты же только недавно сюда своего отца перевезла, я думал, ты планировала здесь надолго засесть.
— Да, все так, но мы же не можем всегда получать то, что хотим, — грустно улыбнулась она.
— По-моему, это не про тебя, — фыркнул я. — И куда собралась? В Лас-Вегас? Сиэтл? Может все-таки в Чикаго?
— Нет… В Миссисипи, в Джексон. По статистике там для меня полно работы.
— А… так ты исследования теперь проводишь, выискиваешь, где побольше твоих клиентов? Ты не сможешь вечно убегать, Кристен. Ты уже зашла слишком далеко и посмотри, к чему это привело. Для тебя все уже кончено, ты просто не осознаешь этого.
— Ты меня обижаешь, Нейтан, да еще и недооцениваешь.
— Недооцениваю?! Вспомни, как ты безалаберно не уследила за собой, когда потрошила Уилкинсона! Мы нашли это место исключительно благодаря тебе, ты сама себя сдала! А что за чертовщину мы тут нашли? Куски кожи? Порножурналы? Кристен, серьезно? Ты чем тут, черт возьми, занималась?! Ты что лесбиянка? Или у тебя просто крыша поехала?!
— Скажем так, я проводила тут эксперименты, — ее голос вдруг посерьезнел, — я… я не лесбиянка, мне… мне нравятся все, и девочки… и мальчики, — она прислонилась к стене и мечтательно задрала голову вверх. — Только понимаешь, я не уверена в том, кто мне нравится больше. Я долгое время испытывала отвращение к мужчинам…
Она вдруг замялась, опустив голову, и под тусклым светом на ее лице я смог разглядеть что-то похожее то ли на грусть, то ли на отвращение.
— Что? — сидя на холодном полу, прищурился я, пытаясь разглядеть ее эмоции. — Только не говори, что тебя изнасиловали и это пробудило в тебе кровожадность.
— Да, Нейтан, когда мне было четырнадцать, меня изнасиловали, ты угадал. Но только это никак не связано с тем, чем я занимаюсь сейчас. Все-таки с тех пор прошло шестнадцать лет, а кровожадность, как ты выразился, во мне пробудилась лишь пару месяцев назад… а может и месяц назад. Изнасилование лишь настроило меня против мужчин и заставило увлечься девочками… знаешь, своего рода эскапизм, бегство от проблем. Так продолжалось довольно долгое время, пока в один прекрасный день я не осознала, что на самом деле мне нравятся все и что бессмысленно плохо думать обо всех мужчинах лишь из-за одной твари со спермотоксикозом. А затем пришла некоторая… спутанность что ли. Я потеряла себя, я не знала, что именно мне нравится, или кто мне нравится, или кто мне нравится больше. И вот так я начала проводить эксперименты на этом складе наедине с собой и своими трофейчиками…
— Ты… ты что… тебя возбуждают… вырезанные тобою же куски кожи? — скривился я, едва сдерживая рвотные позывы.
— Да… что-то в этом есть… и не только в этом. В каждом мужчине и каждой женщине… и в каждом том моменте, когда жизнь покидала самых мерзких их представителей. Я… я просто здесь сидела на вон том стуле, — она кивнула на старый железный стул, — наедине с собой и перебирала варианты… и воспоминания. Я пыталась понять, что мне больше нравится… кто мне больше нравится. Я даже пыталась исправить себя, отучить себя от симпатии к девушкам… с помощью электричества…
— С помощью электричества?
— Да, это наверно одна из моих самых любимых игрушек, — она подошла к скрытому во тьме железному столу и взяла с него электрошокер, — я его использовала не только для обезвреживания других… я его использовала и на себе. Я выставляла мощность почти на минимум, открывала один из стареньких журналов с парочкой сексуальных голых девушек и как только чувствовала приятное ощущение внизу живота, начинала возбуждаться при виде их обнаженных тел… я всаживала себе разряд электричества в живот. Знаешь, раньше применялась такая терапия… для лечения различных… расстройств.
Невольно я выдержал паузу, прежде чем что-то ответить на это, и попытался представить и хоть как-то понять все то, чем здесь занималась Кристен.
— И что… помогло? — только и выдавил я из себя, кривясь вроде как от отвращения ко всей ситуации, хотя в причинах своей реакции я не был уверен.
— Даже не знаю, — вздохнула она, положив пистолет на стол и начав вертеть в руках электрошокер, — думаю, что все же нет. Вся эта шокотерапия — пустой звук. Если нам что-то нравится… то никакое это не отклонение, нужно принимать это… и наслаждаться этим сполна.
— Ты… ты больная. Тебе… тебе уже ничто не поможет. Твой разум испорчен… извращен у самих своих истоков…
— Ты не знаешь, что у меня здесь, — она ткнула электрошокером себе в висок, — ты просто этого не понимаешь. И я тебе уже, кажется, говорила, что тебе и пытаться не стоит… ты ограничен.
— Это я ограничен?! — меня охватил гнев. — То… то, что ты делаешь — это отклонение… это как… как уродство. Ты… ты, словно, ублюдок… ошибка природы, которая создала выродка вроде тебя.
— Я не ошибка! — взревела она, прожигая меня своим яростным взглядом и угрожающее направляя на меня электрошокер. — Не смей даже пытаться говорить о том, что тебе неведомо!
— Неведомо?! Да ты как чистый лист! Один ублюдок трахнул тебя в детстве и тем самым заложил в тебе фундамент биполярного расстройства, с которым ты кое-как прожила десять… или сколько там лет. А потом твоя мать по собственной тупости разжирела до размеров слона! И, конечно же, когда она сдохла у тебя на глазах, ты прокляла ожирение и всех жирных людей, как главную причину всех твоих бед! Я не прав, Кристен?! Это послужило переломным моментов в твоей жизни, сподвигшем тебя на эту херню с идиотскими ритуалами?! Не потому ли ты режешь только толстых людей?!
— Заткнись или клянусь, я сейчас вспорю твое брюхо! — она схватила со стола скальпель.
— Мне?! Не смеши меня! Ты бы давно уже это сделала! Но ты неспособна убить того, кто не подпадает под шаблон… под образ твоей жирной матери! Все, все до единой твои жертвы, включая охранника этого склада, напоминали тебе об избыточном весе твоей свиноматки!
— Она не свиноматка! — кричала Кристен, находясь уже на пике кипения своей ярости. — Не смей вообще что-либо говорить о ней, иначе я тебя…
— Да ты ничего не сможешь сделать! Ты больна, твоя болезнь извратила твое представление об окружающем мире, ты даже, наверно, не осознаешь, что кого-то убила, тебе это кажется чем-то другим… так ведь?! Это что-то правильное, необходимое, да, Кристен? Это просто что-то, что тебе нравится?! А я под твой маразматический шаблон не подпадаю!
— Если ты не заткнешься, я тебе сейчас докажу обратное!
— Да ты что?! А для чего ты меня сюда притащила, больная ты тварь?! Что, последнее убийство пошло не по плану?! Ты же в нем перешла все границы зверства! Что тебе от меня тогда понадобилось?! Понимание?! Сочувствие?! Помощь?! К чему ты мне все это здесь рассказывала?! Похвалиться?! Я тебя умоляю, твой уровень тщеславия и так зашкаливает без моей помощи! Ты просто начала осознавать, что ты больное на всю голову животное и что тебе…
— Я не… я не боль… это не болезнь! — рычала она сквозь зубы, задыхаясь от собственной ярости. — Она… здесь ни при чем!
— При чем. Ты заложница своего биполярного расстройства! Ты жертва своей зажравшейся матери! И тебе уже ничто не поможет… и никто. Ты больная тварь и тебе пора осознать это!
— Нет! — чуть ли не слезно заорала она и бросилась на меня.
Кристен всадила мне в грудь мощнейший заряд электричества, от чего мое тело на секунду, словно, вспыхнуло адским огнем, а затем наступила тьма.