В середине 30-х годов в Великобритании разразился кризис. Ухудшение экономического положения страны, наступившее после глубокой депрессии, убеждало наиболее проницательных членов правящего класса в том, что начинают рушиться основы британского благополучия. При этом открывался обман, касавшийся заслуг британской империи и ее непомерного восхваления. Поколебалось доверие британского народа к действиям правительства. Что же в этих условиях можно было предпринять? Некоторые были склонны следовать примеру своих предков, которые в девятнадцатом веке, будучи свидетелями быстрого обогащения американцев, пришли к выводу о возможности заключения с ними брачных союзов. Они связывали свои надежды с «дядюшкой Сэмом». Другие видели спасение в германском фюрере Адольфе Гитлере: герцог Виндзорский, например, был настолько убежден в необходимости оказания помощи немцам, что даже после начала войны с Германией, будучи прикомандированным к высшему англо-французскому военному совету в Версале, передавал нацистам военные секреты. Английский историк Скотт Ньютон утверждал: «Что касается обвинений в предательстве, то их нельзя ограничивать Филби и другими англичанами сталинской поры. Ким

Филби и его друзья считали, что наилучшие надежды следует связывать с коммунистами».

Но двадцатитрехлетнему Филби, только недавно участвовавшему в кровавых боях в Вене, должно быть, казалось, что дорога, ведущая в «светлое будущее», не будет длинной. Уже в то время он столкнулся с проблемами, которые могли выбить из колеи и более умудренного опытом человека: он женился на иностранке, и этот выбор не нашел одобрения ни у его матери, ни у отца; работы Ким не имел и было мало перспектив, что он ее найдет; ввиду отсутствия жилья он был вынужден проживать вместе с родителями, испытывая большие денежные затруднения; от своего оперативного руководителя Филби получил долгосрочное задание — внедриться в британскую разведку вне зависимости от того, сколько времени это займет. Филби был реалистом, и, очевидно, хорошо понимал, что это задание почти не выполнимо.

Британская разведка по традиции пополнялась из числа родственников и знакомых уже работавших в ней сотрудников. Она не относилась к числу организаций, на работу в которую можно было поступить по заявлению, поскольку такой шаг считался не только совершенно неприемлемой манерой действий, но и вызвал бы подозрения. По аналогии с масонской ложей следовало ждать приглашения. Служба в некоторых британских учреждениях была более перспективной с точки зрения поступления на работу в разведку. СИС набирала свои кадры в основном из числа военных, сотрудников МИД, с Флит-стрит (работа разведчика и журналиста с точки зрения неудобств идентична), а также из числа членов привилегированных лондонских клубов.

В эти круги Ким не входил, и его предшествующая политическая деятельность, очевидно, исключала возможность поступления на работу в разведку. После консультации со своим оперативным руководителем Филби разработал план своих действий: он попытается как-то скрыть свои прошлые левые проявления, исключит в дальнейшем подобные поступки и высказывания и предпримет усилия для поисков работы в области журналистики. В этом Филби помог его отец Сент-Джон, который направил письма своим друзьям членам фабианского общества и журналистам. Такое письмо получил и сэр Роджер Чэнс, учившийся вместе с Сент-Джоном в колледже Тринити и тоже являвшийся членом клуба «Атсниум». Чэнс был редактором журнала «Обзор обзоров», либерального еженедельника, контора которого находилась в Сити на Кинг Уильям-стрит. Журнал медленно умирал, и Чэнс, возможно, ничего не сделал бы для Кима Филби, если бы журналист Уилфред Хиндэл не представил его редактору. После непродолжительной беседы Чэнс принял Филби на работу в качестве помощника редактора и очеркиста за четыре гинеи в месяц.

После бурных дней Вены Филби, очевидно, нашел новую работу скучной и неблагодарной. Он вырезал публикации из старых журналов, делал из них выписки, иногда писал статьи. Некоторые из них сохранились: «Лауренс Аравийский — легенда века», «Принадлежащие Японии острова в Тихом океане», «Балканская трагедия», — компетентны, но скучны. Алисон Аутвейт, работавшая в одной небольшой комнате вместе с Филби, недоумевала, почему он задержался на этом месте. Когда однажды она спросила Кима об этом, он ответил: «А какой толк уходить? Через некоторое время я окажусь в окопах».

Действительная причина состояла в том, что работа давала Филби время и эмоциональную энергию для решения другой более важной задачи: вытравливания своего коммунистического прошлого и создания образа человека с правыми убеждениями. Первое, что он должен был сделать — это порвать все связи со своими кембриджскими друзьями. Один из них, Энтони Маклин, находясь в Лондоне, позвонил Киму и предложил встретиться. «Я очень занят», — ответил Филби, и когда Маклин предложил встретиться месяца через два, Ким объяснил, что он и тогда будет занят. Маклин все понял. Подобным же образом Ким обошелся и с Морисом Доббом. Когда Добб направил Филби письмо, в котором высказал просьбу подготовить главу для редактируемой им книги «Великобритания без капиталистов», Филби на него не ответил. Добб вспоминает: «Я решил собрать всех лиц, участвовавших в подготовке книги, чтобы решить все детали. Позвонил Филби и спросил, может ли он прийти. Реакция Кима Филби была явно негативной: «В этом деле я не хочу принимать какого-либо участия». Создавалось впечатление, что он не может иметь дела с лицами, имевшими отношение к левому движению. Мне представлялось это низким». В 1967 году Добб заявил в интервью, данном им Пейджу, что он с удивлением узнал, как далеко вправо зашел Ким.

Бывший друг Филби по Кембриджскому университету, шахтер Джим Лииз, помогавший Киму осваивать азы политической грамоты, был просто ошеломлен, когда на встрече в 1935 году Филби заявил, что, по его мнению, коммунизм исчерпал себя, и с учетом создавшейся международной обстановки разумным выбором является фашизм. По мнению босса Кима, Чэнса, пару раз обедавшего вместе с супругами Филби, Ким был «либеральным демократом, разделявшим центристские взгляды лейбористской партии, и откровенным антикоммунистом». О Литци он высказался менее определенно: «Довольно эксцентричная особа, с волосами, напоминающими крысиные хвостики; настоящая штучка».

В таком поведении Филби можно видеть проявление у него определенных качеств разведчика: он резко порвал со своим коммунистическим прошлым и сделал так, чтобы слухи об изменении его политических взглядов дошли до его прежних друзей и знакомых. '

После поездки в Москву Берджесс также заявил, что его энтузиазм в отношении коммунистической системы погас. Это, видимо, он сделал тоже по указанию своего оперативного руководителя.

Филби и Берджесс стали принимать участие в работе откровенно прогерманской организации Британо-германское братство, которое вплоть до своего роспуска в начале второй мировой войны выступало с резко антикоммунистических позиций. Это братство объединяло английских фашистов, так называемых миротворцев, антисемитов, реакционных бизнесменов, антиболыпевиков-фанатиков, эксцентричных аристократов, невротических женщин из общества «Мейфеар». В их число входил отец Нэнси Митфорд, лорд Редесдейл, который считал Гитлера величайшим человеком двадцатого века; Уилфор Эшли, министр транспорта в правительстве Болдуина, который яро ненавидел все, от чего хотя бы косвенно веяло социализмом; генерал Фуллер, военный историк, который был очень недоволен английскими властями за то, что они не дали ему титул пэра.

Щедрые обеды и приемы братства привлекли в его ряды известных политических деятелей, которые, хотя и не считали фашизм приемлемым для Великобритании, тем не менее полагали, что гитлеровская Германия стабилизирует обстановку в Европе и создаст барьер коммунизму. В числе таких политиков были маркиз Лондон-дерийский, позднее занявший пост министра ВВС; Рэб Батлер, сначала заместитель министра по делам Индии, а затем перешедший на работу в МИД Великобритании; маркиз Лотианский, посол Великобритании в Вашингтоне; сэр Хорас Вильсон, творец британской политики умиротворения.

14 июля 1936 года на обеде, который устроило братство в честь дочери кайзера герцогини Брунсвикской и ее мужа, среди многочисленных гостей присутствовали адмирал Бэрри Домвил, бывший директор британской военно-морской разведки и основатель еще более зловещей прогерманской организации «Линк» (в 1939 году адмирал был арестован как лицо, представлявшее риск для безопасности страны), принц и принцесса фон Бисмарк, доктор Фритц Гесс, барон фон Биберштайн, граф Альбрехт Монтгелас, доктор Готфрид Розель и господин Г. А. Р. Филби.

Короче говоря, братство было настолько профашистским, что даже некоторые более либеральные сотрудники МИД Великобритании считали его опасным. В государственных архивах того периода имеется меморандум, направленный иностранным дипломатом своему английскому коллеге: «Отдел пропаганды Британо-германского братства поддерживает постоянный контакт с министерством пропаганды Германии и другими государственными органами Берлина. Это министерство направляет Британо-германскому братству большое число пропагандистской литературы на английском языке для ее распространения в Великобритании. Некоторые материалы выполнены в форме памфлетов. Распространяются также журналы с изложением точки зрения различных средств массовой информации. Преследуется цель показать британской общественности, что пресса страны вводит ее в заблуждение относительно политики Германии и Великобритании».

На этом меморандуме сотрудник МИД сделал следующую приписку: «Немцы тратят в Великобритании гораздо больше средств и усилий, чем русские».

А у русских был Ким Филби, и они хорошо знали, что из себя представляет Британо-германское братство. Филби настолько энергично сотрудничал с этой организацией, что в 1936 году ему предложили работать в ней полный рабочий день. Он должен был наладить выпуск торгового журнала, финансируемого министерством пропаганды Германии, для укрепления хороших отношений между Германией и Великобританией. Филби несколько раз летал в Берлин для ведения переговоров с министерством пропаганды и послом Германии в Лондоне фон Риббентропом.

Журнал Филби так и не появился на свет. Братство переключило свое внимание на британо-германский обзор, который начал выходить с ноября 1936 года под редакцией С. Е. Карролла. По словам Филби, для него это большого значения не имело, поскольку в братстве он создал для себя прочные позиции, используя которые, добывал ценную информацию. «Официальные и тайные связи между Германией и Великобританией вызывали серьезную озабоченность у Советского правительства», — Отмечал он.

Оперативный руководитель Филби должен был быть доволен его работой. Филби начал результативно помогать советской разведке, он сумел создать о себе впечатление как о человеке с правыми взглядами. Но ему начало мешать присутствие в Лондоне Литци. Она постоянно напоминала друзьям и коллегам Филби о том, что он какое-то время находился в Вене, спас там австрийскую девушку, которой, как коммунистке, угрожала опасность ареста, женился на ней, чтобы дать ей британское гражданство. Имеются свидетельства того, что руководивший Филби советский разведчик, а возможно, и сама Литци убедили Кима, что он должен действовать в одиночку.

В июле 1936 года приехавший из Ноттингема в Лондон для встречи с Гайем Берджессом бывший шахтер Джим Лииз посетил супругов Филби. Обед оказался не очень приятным. Литци так и не научилась готовить, поэтому пища была не очень вкусной. Между Лиизом и Филби завязался горячий спор сначала по поводу событий в Испании, которая находилась накануне гражданской войны, а затем положения в Германии: «Я помню заявление Филби о том, что повстанцы Франко — эго не более чем бунтари-романтики, которые не могут угрожать Испанской республике. Затем мы с Филби крупно поспорили но поводу событий в Центральной Европе. Причем Ким защищал Германию, заявляя, что с левым движением покончено. Именно поэтому, по его словам, он согласился работать в Британо-германском братстве и хочет освободиться от Литци (последнее Ким сказал Лииз полушепотом)». Возмущенный Лииз пулей вылетел из квартиры Филби.

Начавшаяся в июле 1936 года гражданская война в Испании позволила Филби быстро решить этот вопрос. Москва внимательно следила за событиями в Испании и дважды посылала туда Филби: сначала летом 1934 года, затем на следующий год. Он поехал в Испанию с Литци как будто на отдых. Вопрос, откуда Филби взял деньги на эти поездки, позднее доставил ему большое беспокойство во время допросов в МИ-5. Из испанских иммиграционных учетных документов видно, что Филби ездил по британскому паспорту номер 383531, а Литци — по британскому паспорту номер 2516, выданному в Вене 26 февраля 1934 года. Русские хотели, чтобы он вновь вернулся в Испанию, чтобы «получать достоверную информацию о военных усилиях фашистов».

Прежде всего Филби было необходимо иметь хорошее прикрытие. Вряд ли он мог поехать в прифронтовую зону в качестве туриста, поэтому Филби удалось убедить лондонское агентство новостей «Лондон дженерал пресс» дать ему аккредитацию. Совершенно естественно, что свободный журналист, освещающий военные действия, не мог взять с собой жену. Литци осталась в Лондоне, и с этого момента начался их разрыв. Для разрешения личных вопросов потребовалось определенное время, поэтому Филби прибыл в Испанию лишь в феврале 1937 года. Он сразу начал бомбардировать газету «Таймс» статьями, которые ему никто не заказывал. Причем все они были написаны с позиции сторонника фашистов. Одна статья была даже напечатана при содействии отца Кима Сент-Джона Филби, приехавшего в это время в Лондон на ленч с помощником редактора «Таймс» Робином Баррингтоном-Уордом, знавшим Фил би-старшего по учебе в Вестминстерской школе.

Усилия отца Филби принесли свои плоды. 24 мая 1937 года двадцатипятилетний Ким был назначен вторым корреспондентом газеты «Таймс», прикомандированным к войскам Франко (другим корреспондентом был Джеймс Холбурн). Это было важное назначение. На несколько дней Филби приехал в Лондон, чтобы согласовать размеры своей зарплаты и ознакомиться с жесткими правилами газеты «Таймс», касавшимися расходов.

Во время бесед в Москве Филби мне рассказал: «Меня предупредили, что газета с необычной страстью относится к мельчайшим финансовым деталям. Я старательно составил свой первый отчет о произведенных расходах, однако не смог указать нескольких конкретных статей. Велись активные боевые действия, и было чрезвычайно трудно указать, на что была затрачена каждая песета. Более чем за два месяца я истратил всего около сорока фунтов стерлингов, поэтому никакого беспокойства у меня не возникло. Однако финансовый отдел не хотел принимать отчет, поэтому возникла активная переписка. Наконец мне было сказано, что расходы будут утверждены, но в будущем я должен все затраты перечислять по пунктам. В ответ я написал, что в условиях активных военных действий это невозможно сделать, и попросил установить фиксированную сумму на текущие расходы. Полагая, что любая названная мною сумма будет урезана, я наобум предложил сорок фунтов стерлингов в месяц. В ответ финансовый отдел сообщил, что мою идею о фиксированных расходах они принимают и выделяют две гинеи в день.

Устроив свои личные дела, Филби возвратился в Испанию. Это была его первая командировка в качестве сотрудника советской разведки. Он был надежно прикрыт авторитетом влиятельнейшей газеты «Таймс».