Идея создания постоянно действующей секретной службы, как части бюрократического аппарата страны, возникла в Великобритании сравнительно недавно. Центральное разведывательное управление в США появилось только в 1947 году. Британская разведка СИС, которая дала начало разведывательным службам многих стран, была создана в 1909 году. До этого ведущие державы мира обходились небольшими аппаратами военной разведки, которые во время войны обычно разрастались, а в остальной период находились на голодном финансовом пайке. Достаточно указать, что в первые годы нашего столетия в штатах британской контрразведывательной военной организации МИ-5 находился всего один руководитель и два его подчиненных, которым было разрешено тратить до смешного мизерную сумму в 200 фунтов стерлингов в год.

В 1905 году в Великобритании началась волна антигерманской истерии. Говорилось, что Германия намеревается вторгнуться на Британские острова и в скором времени приступит к осуществлению кампании проведения актов саботажа и диверсий. Поэтому каждый немец в Великобритании рассматривался как потенциальный диверсант и саботажник. О масштабах этой ксенофобии говорит тот факт, что к письму некоего Дж. М. Хита в газету «Морнинг пост», в котором он предупреждал об этой опасности, на Уайтхолле отнеслись вполне серьезно. Хит указывал, что в Великобритании имеется 90 тысяч немецких резервистов, на тайных складах и в банковских хранилищах спрятаны оружие и униформа, разработаны планы вывода из строя железных дорог и телеграфных линий в первые дни войны.

Офицер британской военной разведки вырезал эту заметку и направил ее своему руководителю, полковнику А. Е. У. Глайчену со следующей пометкой: «Как Вы знаете, в статье есть определенная доля правды. Прошлым вечером мне рассказали об одном немце, которого постоянно видят в районе между Брентвудом и рекой Темзой в Тилбури, фотографирующим объекты и снимающим план местности. Никто не знает, кто он и где проживает. Я при необходимости попытаюсь получить более подробную информацию. Жду Ваших указаний». Глайчен со своей стороны направил эту статью в контрразведывательное управление, поставив такой вопрос: «Можно ли на законных основаниях высылать из страны таких сомнительных иностранцев?»

Одним из главных источников этих необоснованных страхов перед немецкими шпионами был, очевидно, очень плодовитый детективный писатель Уильям Тафнелл ле Кью. В своем творчестве он, вероятно, исходил из предположения, что его читатели еще не вышли из юношеского возраста. Опубликовав свой первый роман в 1890 году, ле Кью затем сочинял по меньшей мере по 5 романов ежегодно вплоть до своей смерти в 1927 году. Наибольший успех имела его книга «Вторжение 1910 года», которая была опубликована в 1906 году и которой яркую коммерческую рекламу дала газета лорда Нортклиффа «Дейли мейл». В ней в детективной форме описывается один из личных кошмаров ле Кью — Великобритания кишит немцами, ожидающими вторжения кайзера. Популярность романа — продано более миллиона экземпляров этой книги, она была переведена на двадцать семь языков — показала ле Кью, какую богатую жилу он откопал. Скоро появились и другие его книги о немецких шпионах.

Успех книгам ле Кью обеспечили применявшиеся им методы популярного журнализма, которые придавали его книгам видимость подлинной достоверности. Сам автор заявлял по этому поводу: «Во время написания своих романов в моем распоряжении были подборки очень интересных документов, которые свидетельствовали об активной работе передовых отрядов нашего врага по добыче самой подробной информации о положении в Великобритании».

Читатели фантазий ле Кью начали видеть германских шпионов в каждом парикмахере, официанте, содержателе отеля и журналисте немецкой национальности. Они сообщали о них в полицию, писали письма самому ле Кью, который, будучи не в состоянии распознать в них зеркальное отображение своих собственных фантазий, торжествующе направлял их британским властям. Он был настолько одержим своими бредовыми идеями, что предпринял поездки по стране в поисках шпионов, пытаясь установить причину появления каких-то загадочных световых сигналов, преследовал немецких туристов. Он выезжал в Европу для «встречи» со своими связями, которые, по его словам, внедрились в германское верховное командование.

Сначала британские власти пытались игнорировать ле Кью, отмахиваясь от него как от вызывающего раздражение фанатика. Вскоре и ле Кью «понял», как он считал, причины такого отношения к себе. После встречи в отеле «Дольдер» в Цюрихе с немецким агентом-двойником, которого он назвал господином «Н», ле Кью сообщил, что он только что получил список предателей из числа британских граждан, якобы работавших на немцев, которые являются членами секретной, организации «Тайная рука». «У меня захватило дух при виде этого списка. Я оцепенел. Ужасно, что лица, которых нация считала патриотами, преданными своей родине гражданами, попали в коварные сети немецкого спрута» — так охарактеризовал этот список сам ле Кью.

В этот список, заявил ле Кью, входят несколько членов парламента, два известных писателя, сотрудники МИД, министерств внутренних дел, по делам Индии, адмиралтейства и военного министерства. И все эти фантастические данные ле Кью использовал в своей очередной книге «Шпионы кайзера», опубликованной в 1909 году. Она сразу же стала бестселлером, и вскоре стало ясно, что тысячам ее читателей она представлялась абсолютно достоверной. И это неудивительно, поскольку ле Кью удалось представить в книге фактический материал в детективной форме.

Шпионская лихорадка охватила страну. Создавались организации из числа любителей, поставивших перед собой цель «разоблачить пять тысяч немецких шпионов», которые, как писал ле Кью, «работают среди нас по заданию берлинской разведки». Обычно уравновешенных министров и их подчиненных охватила тревога, которая сыграла главную роль в учреждении специального подкомитета в составе комитета по обороне, который должен был заняться изучением вопроса об иностранном шпионаже в Великобритании.

По рекомендации этого подкомитета правительство решило учредить бюро секретной службы, внутренний отдел которого должен был защищать британские секреты от немцев, а иностранный — наоборот, выведать секреты противника (Германии). Это были предшественники нынешних МИ-5 и МИ-6. Они явились моделью для специальных служб многих стран мира.

Однако страхи перед немецкими шпионами были не совсем необоснованными. Накануне войны 1914 года в Великобритании по подозрению в шпионской деятельности был арестован двадцать один человек: суду был предан только один. Почему же народ верил ле Кью? В основе его романов, как и книг его предшественника Эрскина Чилдерса и последователя Джона Бучана, лежал древний как мир сюжет: победа добра над злом. Повествование о том, как герой распознает опасность, которую чудовище представляет для его племени, как он готовится к схватке с ним, как узнает его секреты и в конце концов убивает его — передавалось из поколения в поколение во время всех цивилизаций и представляет собой аллегорическое выражение борьбы человека со злом.

Ле Кью, человек, очевидно, с больной психикой, создал реальное чудовище— имперскую Германию. Отвергая самого ле Кью, власти, однако, скоро поняли, какие полезные и мощные националистические силы привел он в движение, и использовали их в своих целях. Как заявил первый лорд адмиралтейства Джеки Фишер, один из немногих, не преувеличивавший реальной немецкой угрозы для Великобритании, «масса шпионов, появившихся в 1909 году, сослужила двойную службу: способствовала расширению производства вооружений и усилила отчужденность между Великобританией и Германией». Именно в этой атмосфере страха и ксенофобии родилась секретная разведывательная служба Великобритании.

Первым шефом разведки МИ-1с, как называлась СИС до 1920 года, был капитан 1 ранга Мэнсфилд Смит-Камминг, эксцентричный человек даже по стандартам королевского британского флота. Он носил монокль в золотой оправе, писал только зелеными чернилами и, после того как в аварии потерял ступню ноги, пользовался детским самокатом для передвижения по коридорам своей штаб-квартиры. Он считал разведывательную работу игрой взрослых, которой занимаются ради удовольствия. Убеждая Комптона Маккензи, ставшего впоследствии писателем, остаться на работе в разведке, Смит-Камминг сказал ему: «Посмотрите на эту трость с вкладной шпагой. До войны я всегда брал ее с собой при выездах на разведывательные задания. Вот когда это дело доставляло мне истинное удовольствие. После окончания войны мы вместе с вами еще займемся этой секретной развлекательной работой. Превосходный вид спорта!»

Поскольку британское правительство не хотело признавать существование СИС — разведки официально нет даже сегодня — ведомство Камминга не могло входить в состав военного министерства. Поэтому оно заняло часть здания Уайтхолл Корт, где у Камминга была небольшая квартира в восточном крыле. Вот как один из сотрудников описывает процедуру приема у начальника разведки: «Чтобы попасть к Каммингу, необходимо подняться по лестнице и ждать, пока секретарь не нажмет кнопку секретного звонка. По этому сигналу Камминг, используя систему рычагов и педалей, отодвигал в сторону часть кирпичной стены, и перед писателем появилась еще одна лестница. Полдюжины различных телефонов стояло на левой стороне его большого, заваленного бумагами стола. В кабинете стоял еще один стол, на котором лежали карты, чертежи и модели кораблей и подводных лодок. Эта странная и загадочная атмосфера нарушалась систематическим появлением секретаря Камминга».

Проблемы Камминга, которые до сих пор стоят перед всеми разведывательными службами, состояли в том, что лица, привлекаемые к разведывательной работе, зачастую не могли преодолеть соблазнов, которые она имела. Один из них — для оправдания своего собственного существования сотруднику разведки иногда приходилось придумывать разведывательную информацию. Другая — неправильное расходование денежных средств, которые могут быть предоставлены в распоряжение сотрудника разведки. Сотрудник СИС в Венгрии инсценировал самоубийство и под другой фамилией бежал в США, прихватив с собой все наличные казенные деньги. Еще один застрелился, когда у него потребовали объяснений, куда он дел 28 тысяч фунтов стерлингов, выданных ему для выплаты вознаграждения агентам. Сотрудник британской военной разведки капитан Сигизмунд Пейн Бест писал: «В СИС служили негодяи. Они всегда хотели сделать мне подлость».

Начавшаяся в 1914 году война была с энтузиазмом встречена бюро секретной службы, так как давала реальную возможность доказать свою полезность. В нейтральных Нидерландах Камминг создал свою большую организацию. В ней работало более 300 человек, которые вербовали агентов и направляли их в Германию; изучали проезжавших через Нидерланды военных корреспондентов нейтральных стран, стараясь привлечь их к работе на Великобританию. Они вели допросы немецких дезертиров. СИС внедрила своих людей в лагеря для интернированных лиц, которые были созданы нидерландскими властями для немецких дезертиров. Здесь агенты СИС пытались получить военную информацию от военнопленных и дезертиров.

Германия, естественно, использовала эти же методы, что породило ряд проблем морального порядка, касавшихся отношения государства к шпионажу, которые не разрешены и сегодня. Некоторые из них условны и лицемерны. Так, считалось, что разоблаченные во время войны шпионы из числа немцев заслуживают смертной казни. С другой стороны, ими восхищались как патриотами своей страны. Шпионы, работавшие на другие воевавшие с Великобританией страны, считались предателями. Они заслуживали всяческого презрения, но смертной казни, как правило, не предавались. Арестованный за шпионаж в пользу Германии американец в своем прошении о помиловании сетовал на непоследовательное отношение британских властей к этим вопросам: «Шпионаж в пользу Великобритании считается похвальным делом; в пользу Германии— преступлением: британский шпион— это благородный человек, немецкий — предатель».

В конце войны противостоявшие стороны подвели итоги. Бывший сотрудник МИ-5 признал: «Большинство немецких шпионов вряд ли получили в Великобритании информацию больше той, о которой нельзя было бы прочесть в британских газетах. Газеты направлялись в Нидерланды и попадали в руки немцев».

Бригадный генерал Великобритании У. X. X. Уотерс, длительное время работавший военным атташе в разных странах, писал: «Моя точка зрения, а опыт, кажется, подтверждает ее, заключается в том, что разведка дает обычно мизерные результаты».

В конце войны британская разведка оказалась в кризисном состоянии: кураторы разведки не были удовлетворены результатами ее работы, и правительство нужно было еще убедить в том, что в мирное время оправдано содержание требующей больших денег разведывательной организации. Первыми жертвами экономии средств должны были стать специальные службы. СИС и МИ-5 до этого находились под контролем военного министерства. СИС была передана в министерство иностранных дел, так же как и дешифровальная служба, которая была намеренно названа Правительственной школой кодов и шифров, чтобы вводить непосвященных лиц в заблуждение. (Ранее дешифровальная служба входила в состав адмиралтейства.) ВМС продолжали оплачивать содержание дешифровальщиков, а бюджет СИС в 1919 году был сокращен казначейством с 240 тысяч фунтов стерлингов до 125 тысяч, а МИ-5 — с 80 тысяч до 35.

Но такой период продолжался недолго. В лице Москвы появился «новый монстр», с каким еще не сталкивались западные разведывательные службы. Возможно, первым на это обратил внимание шеф британской военноморской разведки адмирал Холл. «Я хочу предупредить вас, — заявил он своим коллегам в конце войны. — Какими бы трудными и ожесточенными ни были прошлые битвы, нам теперь придется иметь дело с более безжалостным врагом. Это многоголовая гидра, дьявольская власть которой стремится распространиться по всему миру. Этот враг — Советская Россия». Западные разведывательные службы должны воздвигнуть Холлу памятник: он выявил слабости, которые были характерны для доводов, оправдывавших существование СИС, и одним мастерским ударом устранил их. При своем появлении СИС обещала своевременно предупреждать Великобританию о возникавшей угрозе для ее безопасности. Первоначально угроза исходила от имперской Германии. Но острота опасности снижалась главным образом потому, что Германия — это христианская страна и больше походила на героя, чем на носителя зла.

Коммунистическая Россия, по ее собственному признанию, была страной безбожников, уничтожившая престолонаследников. Ее считали стремившейся к мировому господству. Джон Бучан быстро уловил эту тенденцию. Его появившийся в 1922 году роман «Хантингтауэр» («Охотничья вышка») был первым антикоммунистическим боевиком. С тех пор агенты КГБ на страницах детективных романов продолжают сталкиваться со своими противниками из британской секретной службы или Центрального разведывательного управления США. (А в советских детективах все происходит наоборот.) Коммунизм — это находка для СИС. «Он везде и повсюду. Он представляет угрозу как в мирное, так и в военное время, способен совратить с правильного пути знакомых и родных. Поэтому необходимо не только раскрывать секреты коммунистов, но и защищать свои собственные от их сторонников, которые могут быть в числе ваших коллег».

В течение 20-х, начале 30-х годов, до прихода Гитлера к власти, считалось, что угроза Великобритании исходит как от крайне правых, так и крайне левых движений, но главным своим врагом СИС считала коммунистов. На борьбу с Россией выделялась большая часть бюджета СИС: например, в 1920 году она потратила 20 тысяч фунтов стерлингов только на содержание агентов в Хельсинки, необходимых, чтобы прикрыть северную часть России. Для сравнения можно указать, что в Берлине было потрачено всего 2 тысячи. СИС направляла своих лучших сотрудников, бегло говорящих по-русски, с отличными знаниями страны и ее народа, способными выдавать себя за советских граждан, в Москву и Петроград, предоставив им карт-бланш на создание агентурных сетей, финансирование контрреволюционных организаций, принятие всех мер для уничтожения коммунистической угрозы в зародыше.

И они чуть не преуспели. Сиднею Рейли, Джорджу Хиллу, Полу Дьюку и Роберту Брюсу Локкарту (британский представитель в Москве, активно участвовавший в заговорах СИС) чуть не удалось свергнуть коммунистический режим, зародить в его лидерах страх перед заговорами из британской разведки. Рейли, этот своеобразный «плей-бой», торговец оружием русского происхождения, организовал так называемый «латышский заговор» (хотя русским, идеологически он стоял на британских позициях и работал против страны, где родился. Могли ли русские найти англичанина, который идеологически был бы близок к коммунистам и согласился бы работать на русскую разведку? Идея представляется осуществимой. Ведь связали же три француза свою судьбу с русской революцией, и даже Роберт Брюс Локкарт раздумывал над тем, не остаться ли ему в России, поскольку ВЧК предложила ему «интересную работу». Очевидно, именно в это время зародились долгосрочные планы советского проникновения в западные разведывательные службы.

Такой план мог быть рассчитан только на длительное время, поскольку очень трудно найти подходящего человека. Революция оказала на Локкарта большое впечатление. Он понял, что это «катаклизм, который до основания потрясет весь мир». Но Локкарт — исключение. Он на личном опыте познал, что такое революция. В 1918 году ВЧК вряд ли могла найти идеологических сторонников в Великобритании или Соединенных Штатах, поскольку лишь очень немногие люди понимали значение революции и цели большевиков.

Но через пять лет или десять, возможно, появился бы на Западе молодой человек, который по причинам социальной несправедливости, или под влиянием марксистского учения, или иод воздействием того и другого был бы готов сделать этот решительный шаг, связать свою жизнь с советской разведкой и работать против своей страны. С характерным для советского разведывательного аппарата терпением ВЧК верила, что такой человек найдется. И оказалась права. Филби, Берджесс и Бланг были завербованы с целью проникновения в британскую разведку, и Филби, как мы увидим, добился здесь удивительных успехов.

Каждая организация имеет свои особенности. В период между первой и второй мировыми войнами наиболее характерной чертой для СИ С было то, что ее ядро составляли люди, работавшие в Индии, которых в разведке называли «индийцы». Великобритания всегда считала, что Россия представляет угрозу для Индии. Приход к власти в России коммунистов усилил это убеждение. Коммунисты планируют, заявляли представители СИС, экспортировать революцию в этот регион, используя националистические и религиозные настроения народа. Конечно, правление Великобритании в Индии было довольно непрочным: несколько тысяч европейцев русские называют его заговором Локкарта). Его цель — поднять восстание латышских стрелков, охранявших советских лидеров. Они должны были арестовать Ленина и Троцкого. Предполагалось затем, что Рейли и его сторонники сформируют переходное антикоммунистическое правительство. Существовало и ответвление от этого заговора. Его участница фанатичка Дора Каплан должна была при возникновении соответствующей возможности стрелять в Ленина. Но Каплан поторопилась, и Ленин был только тяжело ранен. В среду латышских стрелков проникли преданные большевикам агенты, и весь заговор провалился .

При анализе причин успехов этой небольшой группы сотрудников СИС на руководителя Всероссийской чрезвычайной комиссии (предшественник КГБ) Феликса Дзержинского, очевидно, наибольшее впечатление произвел тот факт, что эти британские шпионы смогли не только раствориться в массе местного населения, но и воспользоваться документами ВЧК (Рейли и Дьюк несколько раз выступали как сотрудники ВЧК). Казалось бы, как могли иностранцы проникнуть в организацию, которая призвана охранять руководителей коммунистической партии? Как должна была отреагировать на это ВЧК? Как она смогла распознать планы британских спецслужб? Как ей удалось установить и нейтрализовать британских шпионов до того, как они стали представлять для большевиков реальную опасность?

Единственный путь — это проникнуть в СИС. Но здесь русские столкнулись с большими трудностями. Рейли успешно действовал в России, потому что он был русского происхождения. Дьюку и Хиллу удавалось сходить за русских. Возможный акцент в их речи и недостаточное знание обычаев и привычек могли легко сходить в такой стране как Россия, где проживает много лиц различных национальностей. Но для русского агента Великобритания — это твердый орешек. Ни один сотрудник ВЧК не смог бы освоить британскую манеру поведения или получить необходимое воспитание и подготовку, чтобы выдавать себя за такого «высокородного англичанина», который бы подходил для поступления на работу в СИС.

Однако этому была альтернатива. Хотя Рейли был контролировали сотни миллионов индийцев. Им удавалось добиваться этого, быстро нейтрализуя подрывные элементы. Для решения данной задачи было создано индийское разведывательное бюро, исключительно эффективная организация, по всей стране имевшая сеть агентов и информаторов.

Разведывательное бюро считало, что в Индии действуют две мощные разведывательные сети коммунистов. Во главе одной из них якобы находился получивший подготовку в Ташкенте индиец Μ. Н. Рау, другой — «товарищ Гампер, или Хампер», которая контролировалась, по предположениям, из Шанхая. На северо-западной границе якобы активно действовали финансируемые из Афганистана русские агенты. Мне не удалось добыть каких-либо сведений, что такие шпионские сети вообще когда-либо существовали, а если и существовали, то представляли какую-то реальную угрозу. Однако нет сомнений в том, что разведывательное бюро повсюду видело советские подрывные действия и в подобном плане его сотрудники информировали Лондон.

Поэтому СИС и МИ-5 не только регулярно получали отчеты о работе индийского разведывательного бюро, но и охотно брали на работу его сотрудников, которые возвращались в Великобританию в сравнительно молодом возрасте и хотели продолжить работу по специальности. В британских спецслужбах появились группы лиц, известные под названием «индийцы». Самым высокопоставленным из них, своего рода «козырем индийцев» стал сэр Дэвид Петри, с 1924 года по 1931 год стоявший во главе индийского разведывательного бюро и сделавший карьеру в контрразведке, в 1940 году добился поста директора МИ-5.

«Индийский фактор» в британских спецслужбах сказался в двух направлениях: во-первых, он усилил веру в «красную опасность» и в значительные масштабы проникновения «щупальцев коммунистов». Во-вторых, он усилил «закрытость» британского правительства, работу которого все больше окутывала завеса секретности, которая была характерна для СИС с момента ее возникновения. Бывшие сотрудники индийского разведывательного бюро придерживались своей твердой привычки не обсуждать рабочие вопросы в присутствии посторонних лиц или местных граждан. Поскольку подслушивающих «местных» граждан в Великобритании не было, да и стремились ли они вообще когда-либо делать это, от этой «индийской» привычки было не так легко отказаться, и «британские индийцы» продолжали не доверять любому человеку, которого они не знали лично.

Концентрация усилий СИС на борьбе с коммунистической угрозой деформировала кадровую политику и сделала ее неэффективной. В 30-х годах левые суждения в национальной политике признания не находили. Многие студенты британских университетов были заражены радикальными идеями, поэтому набирать из них кадры в спецслужбы не рекомендовалось. СИС действовала вопреки существовавшим тогда в обществе тенденциям и искала таких кандидатов на работу, которые выступали бы за сохранение британской империи, правящего класса, привилегий и наследуемого богатства. Была широко распространена предубежденность спецслужб против интеллектуалов и радикалов.

Сотрудник СИС, поступивший на работу в разведку после начала войны, рассказывает об одном случае, который показывает, какие абсурдные меры принимались для того, чтобы не допустить принятия на работу людей с левыми взглядами. Этому сотруднику стало известно, что Эдвин Муир, поэт, работает в продовольственном управлении в Шотландии. Он упомянул его имя своему коллеге, заметив, что Муир может быть хорошим кандидатом на работу. Коллега ответил: «Мы думали о нем, однако отказались от его кандидатуры по политическим соображениям. Он коммунист». Когда сотрудник возразил против этого, его коллега заметил: «Конечно, возможно он не совсем коммунист, но такие подозрения есть. Он очень хорошо относился к беженцам, поэтому его кандидатура для нас не подходит».

Историк лорд Дакре (Хью Тревор-Роупер), который начал работать в СИС во время войны, с ужасом говорил о довоенных кандидатах на работу в разведку: «Мне показалось, что в числе профессионалов разведки было значительное количество неумных, а иногда и вовсе глупых людей. Сотрудники МИ-6 составляли два социальных класса: «лондонские сотрудники», состоявшие в основном из элегантных молодых людей из высших слоев общества, которые были привлечены на работу в разведку, исходя из доверия к ним своего класса. (Говорят, что ознакомительные беседы с ними велись в фешенебельном клубе «Будлз энд Уайте». Я думаю, что такое мнение в основном соответствует действительности.) Затем идут индийские полицейские. По моему мнению, это были удивительно ограниченные люди. В социальном плане они резко отличались от «клубных» завсегдатаев. Они не вращались в мире людей из «Будлз энд Уайте». На них в разведке смотрели с некоторым презрением».

В Москве я обсуждал эту тему с Кимом Филби. Он подтвердил, что принадлежность к определенному клубу играла основную роль в разделении сотрудников СИС. Я спросил мнение Филби о шефе СИС военного времени сэре Стюарте Мензисе. Филби ответил: «Я не считаю его талантливым разведчиком. О разведке у него было примитивное представление. Но как человек он мне нравился. Конечно, мы относились к разным социальным классам».

Сотрудник ЦРУ Лесли Никольсон, работавший сначала в Праге, а затем в Риге, поделился со мной своими размышлениями относительно взаимоотношений с офицерами на местах. Он пришел в СИС в 1930 году из разведывательной секции британской оккупационной армии в Висбадене. Никольсон окончил трехнедельные курсы в области коммуникаций, шифров и кодов, ознакомился с практикой составления финансовых отчетов в британской разведке. Ему поручили встретить прибывающего в Вену нового резидента. Беседуя с ним, одним из наиболее опытных сотрудников разведки, Никольсон спросил: «Не можете ли вы дать мне несколько практических советов?» Посмотрев на Никольсона с некоторым замешательством, резидент ответил: «Не думаю, что я смогу это сделать. Вы должны выработать их сами».

Когда Никольсона перевели в Ригу, он столкнулся с проблемой оплаты получаемой от агентов информации: «Обычно по утрам некоторые источники резидентуры имели привычку пить кофе в кафе неподалеку от фондовой биржи. Они обсуждали свои дела, подобно тому как это делают биржевые маклеры. Обмениваясь информацией, они были готовы предоставить свои услуги тому, кто больше заплатит. Без зазрения совести могли продать одну и ту же информацию противнику, естественно, за более высокую цену. Сотрудники всех разведок использовали таких лиц, хотя бы для того, чтобы реализовать свои дезинформационные сведения».

Неудивительно, что одним из слабых мест британской разведки было отсутствие в ней системы оценки достоверности получаемой разведывательной информации. Причина такого положения заключалась в том, что использование такой системы потребовало бы раскрытия источников информации, что явилось бы нарушением принятых в разведке правил. Поэтому СИС не только отказывалась сообщать потребителям информации какие-либо сведения о ее источниках, но и не поощряла обсуждение этого вопроса даже внутри службы. Нельзя не прийти к заключению, что одной из причин такого положения была боязнь, что введение действенной системы оценки информации потрясет всю организацию. Лишение разведки культа секретности показало бы тот обман, к которому прибегают «мальчики-переростки, чтобы насладиться игрой в утонченные виды спорта».

Перед второй мировой войной работой этой неэффективной организации руководил адмирал Хью Синклер, который занял этот пост в 1923 году после смерти Камминга. Синклер, невысокого роста человек плотного телосложения, хорошо видел лишь одним глазом. У него была дружеская, но блуждающая улыбка. Решение оперативных вопросов он всегда оставлял трем своим старшим оперативным сотрудникам: Стюарту Мензису, Клоду Дэнси и Валентайну Вивьену. Наиболее важным из них был Мензис, поскольку являлся заместителем Синклера. Когда 4 ноября 1939 года Синклер умер, Мензис занял его пост.

Тогда Мензису было 49 лет. Он пришел в разведку из армии, отлично воевал в первой мировой войне, награжден многими британскими орденами. В разведке широко ходили слухи, что Мензис является внебрачным сыном короля Эдуарда VII. С королевским двором он был тесно связан через свою мать леди Хольфольд, которая была фрейлиной королевы. Он был трижды женат, в первый раз на дочери графа, во второй — на внучке барона и в третий — на дочери баронета, которая до этого была замужем за сыном виконта. Был награжден иностранными орденами: Почетного легиона, Леопольда, Бельгийской короны, За заслуги (США), Святого Олафа (Норвегия), а также голландским и польским орденами. Выходец из высших слоев британского общества, Мензис, несомненно, имел значительный вес в правительственных кругах и, будучи «безжалостным интриганом», использовал его с невообразимым бесстыдством. Большим интеллектом он не обладал — один из его политических боссов назвал Мензиса «не совсем грамотным» — но у него был шарм, много друзей и большая способность к выживанию. Как и Синклер, повседневное руководство разведкой он поручил своим подчиненным, а сам занимался обеспечением позиций разведки на Уайтхолле. Это раздражало министров, которым приходилось иметь с ним дело. Один из них заметил: «О чем бы я ни спросил Стюарта по телефону, он всегда отвечал, что проверит и перезвонит. У меня, например, девяносто девять дел и я их все знаю».

Но у Мензиса были два качества, столь необходимые для шефа британской разведки: дела он вел очень экономно, у своих политических боссов создавал впечатление, что не наделает больших глупостей. Он любил лошадей, посещал скачки, много пил и чувствовал себя счастливым в клубах среди пэров. О Мензисе Филби так высказался в Москве: «Больших идей о разведке он не имел, но зато был приятным человеком».

Когда Мензис стал «С», то есть начальником СИС, он назначил Дэнси своим первым заместителем, отвечающим за сбор разведывательной информации, а Вивьена — заместителем, в ведение которого входили контрразведывательные вопросы. Дэнси, человек, «мысли которого работают по девяти направлениям одновременно», это бывший солдат, владелец загородного клуба, затем сотрудник МИ-5. Резкий, с грубыми манерами, не испытывающий угрызений совести, крупный мужчина, Дэнси сразу попал в немилость к своему начальнику Синклеру, якобы из-за некоторых финансовых злоупотреблений. Синклер, который не мог выносить даже вида Дэнси в своем кабинете, постарался избавиться от него, поручив организовать новую шпионскую сеть в Европе, так называемую группу «Зет». По сути дела, это была параллельная СИС организация, руководимая любителями, в основном журналистами и бизнесменами, которые докладывали о своей работе Дэнси, занимавшему маленький кабинет в доме «Буш Хаус» в Алдвиче. Она должна была заменить регулярную сеть резидентур СИС, если с последней что-либо случится. Хотя некоторые из агентов Дэнси представляли отчеты о финансовых затратах по руководству «несуществующими подагентами» и прикарманивали эти деньги, Дэнси не боролся с такими нарушениями. Он предпочитал иметь дело с мошенниками, а не с интеллектуалами и с гордостью говорил: «Добровольно выпускника университета я на работу никогда не приму».

Вивьен, которого коллеги между собой называли Ви-Ви, был высоким элегантным мужчиной с вьющимися волосами. Он носил монокль. Работа в индийском разведывательном бюро вряд ли подготовила Вивьена к решению более сложных задач в СИС. Напряженные отношения с Дэнси связывали его — они ненавидели друг друга. У Вивьена была скромная биография, его отец был художником-портретистом. Не имея побочных доходов, он жил на свою зарплату. Одним из первых в СИС Вивьен понял, что война поставит перед разведкой такие задачи, которые она не в силах решить, и первый шаг к выходу из такого положения он видел в привлечении на работу в разведку интеллектуалов. Очевидно, он настоял на пополнении разведки людьми из научного мира, журналистов и писателей, которое началось вскоре после второй мировой войны.

Один из представителей научного мира, Хью Тревор-Роупер, пришел в ужас от организации, на работу в которую он пришел: «Когда я спокойно смотрю на мир, в котором оказался, мне приходит мысль, что если именно такой является наша разведывательная система, мы обречены на поражение. Но я ободряю себя тем, что такая организация не может вынести тягот войны, не изменяясь: она обязательно должна быть реформирована. Мы выиграли войну, но СИС не подвергалась каким-либо изменениям».

Серия неудач, которые потрясли СИС в первые месяцы войны, определенным образом оправдывали страхи Тревор-Роупера. Немецкий «блицкриг» в мае 1940 года фактически вывел из строя всю разведывательную сеть СИС в Европе. Была потеряна Чехословакия, Австрия, Польша, за которыми последовали Норвегия, Дания, Нидерланды, Бельгия и Франция. В своей речи, текст которой держался в секрете даже в СИС, шеф гестапо Гиммлер поименно назвал всех руководящих сотрудников разведки, начиная с ее начальника, чем еще больше унизил британскую разведку.

Разгром европейской сети СИС в то время рассматривался как тяжелый удар, но, по мнению Тревор-Роупера, в этом, несомненно, были и положительные моменты: «Мы получали бы информацию от массы находившихся на континенте агентов, которые уже продались немцам и действовали под их контролем. Руководители СИС, эти великие глупцы, просмотрели бы этот факт и преподносили бы полученные от них сведения как достоверную информацию. Она реализовывалась бы вместе с проверенными данными, а это могло нанести только вред».

Капитуляция Франции высветила сделанную СИС неправильную оценку способности этой страны к сопротивлению и ее моральные слабости. СИС на веру приняла выдвигаемый французским разведывательным бюро аргумент, что «линия Мажино» остановит продвижение немецких моторизованных частей. Такая точка зрения была доведена до Уайтхолла как вывод СИС, а не как мнение французов. Она оказалась совершенно неправильной, и СИС пришлось принять вину на себя.

Что касается морального духа французов, то или СИС не имела четкого понятия по этому вопросу, или имела свою точку зрения, но не донесла ее до руководства страны. По крайней мере, один из сотрудников СИС докладывал Мензису, что Франция быстро заключит сепаратный мир с Германией или перед основным сражением, или сразу после него. «Я подозревал, что Мензис не доложил об этом Черчиллю. Он знал, что не это хочет услышать от него руководитель страны и не хотел терять его расположения», — писал этот сотрудник в своем письме автору.

Таким образом, летом 1940 года СИС оказалась в очень трудном положении. На нее сыпались насмешки со стороны других ведомств, которые расширяли свои собственные разведывательные аппараты. Ее критиковало объединенное разведывательное бюро, которое было создано в 1936 году для координации сбора разведывательной информации, ее оценки и распределения по потребителям.

В июне 1940 года комитет даже обсуждал вопрос о разделении СИС и передаче ее трем родам войск, и Мензису пришлось приложить большие усилия, использовать связи на Уайтхолле, чтобы предотвратить такой шаг. В ноябре 1940 года над СИС снова нависла угроза, на этот раз со стороны самого Черчилля. Он попросил начальников штабов доложить ему свое мнение о целесообразности расформирования СИС и замены ее новой межведомственной разведывательной группой, которая будет находиться под их руководством.

На этот раз СИС спасли достижения правительственной школы кодов и шифров, находившейся в Блетчли-парке в пятидесяти милях от Лондона. В спешном порядке сформированная группа из числа ученых, интеллектуалов, математиков, лингвистов, техников и вспомогательного персонала разработала систему «Алтрэ» — мероприятия по дешифровке немецкой информации, передаваемой по радио в закодированном виде. (Немцы использовали для этого машины «Энигма».) В 1939 году польская разведка передала Великобритании образец такой машины. Мероприятие «Алтрэ» было наиболее охраняемым секретом (от немцев и самих англичан) второй мировой войны. Вкратце суть «Алтрэ» заключалась в следующем. Радиооператоры настраивались на частоту передач немецких спецслужб и записывали радиосигналы. Этот материал, который немцы кодировали при помощи якобы не поддающихся расшифровке кодов на машинах «Энигма», передавался в Блетчли-парк, где криптоаналитики садились за работу. Результаты переводились на английский язык. Офицеры разведки анализировали сообщения, оценивали их важность. Окончательный продукт рассылался руководителям заинтересованных ведомств. Блетчли-парк, как раскаленная лампочка, светился талантами и его лучший результат — «Алтрэ» был подобен «чтению мыслей противника».

Поток информации «Алгрэ» (расшифрованные сообщения немецкой военной разведки — абвера) начался в 1940 году и спас СИС. Мензис сразу же понял, что если СИС будет контролировать реализацию материалов «Алтрэ», часть славы достанется и ей. Представителю СИС в правительственной школе кодов и шифров подполковнику авиации Фредерику Уинтерботаму было дано указание передавать разведке наиболее важную информацию. Каждый день лично Мензис или его личный помощник Дэвид Бойл доставляли Черчиллю пакет с разведывательной информацией. Передавая Черчиллю материалы (Мензис перевозил их в специальном кейсе, а Бойл в своей шляпе), они докладывали премьеру об успехах Блетчли-парка, подчеркивая при этом свою роль в ее реализации. Черчилль высоко ценил эту информацию, по словам Уинтерботама, «по ней он вел войну», и его доверие к Мензису и СИС быстро росло.

Конечно, это не сблизило Мензиса и СИС с правительственной школой кодов и шифров, руководители которой считали, что они подчиняются Мензису лишь административно. Они знали, что происходит с их информацией и презирали СИС, которая «существует только за счет их успехов». Это чувство было настолько глубоким, что его влияние ощущалось в течение длительного времени после войны. Сэр Гарри Хинслей, привлеченный на работу в Блетчли-парк еще аспирантом, который позднее стал вице-канцлером Кембриджского университета и официальным историком британской разведки военного времени, так высказывался о СИС: «Люди, занимающиеся шпионскими делами, подобны ленивой ящерице. Им приходилось быть таковыми. А в Блетчли-парке работали непреклонные, искренние, очаровательные, профессионально грамотные мужчины и женщины. Они жили в совершенно ином мире. Имелась принципиальная разница между результатами их работы и результатами усилий «старомодных шпионов».

Спасенный результатами «Алтрэ» и завоевавший за счет этого расположение Черчилля, Мензис продолжал править одряхлевшей, некомпетентной службой, развращенной семейственностью и руководимой ничтожными людьми. СИС «созрела» для проникновения в нее Филби. Она заслужила это. И он выпотрошил ее.