Получив коня, Такацуна Сасаки на радостях даёт Ёритомо обещание первым форсировать речку Удзи – либо лечь костьми на ней.

А как раз таяние снегов, речка широкая, бурная, водичка ледяная. Тайра с того берега постреливают, опять-таки. Но всё это не беда – так, мелкие неудобства.

А настоящая проблема – господин Кадзихара, на чистом самолюбии выжавший из своей лошади всё, что можно и опережающий Такацуну с его хвалённым жеребцом метров на шесть.

Такацуна привстаёт в стременах и орёт:

– Господин Кадзихара! А у вас подпруга ослабла.

…Стоять по пояс в ледяной воде, пытаться нащупать где-то там мокрую подпругу, наблюдая круп лошади конкурента, только что обдавшего тебя брызгами – удовольствие ещё то. Кадзихара пытается ответить симметрично, но поскольку хитроумие – не его сильная сторона, в голову приходит только чистая правда: "Берегись – на дне реки протянуты сети".

Предупреждён – значит вооружён. На скаку разрубая сети, Сасаки форсирует реку первым.

Встаёт в позу победителя и оповещает окрестности: "Я, Такацуна Сасаки, четвертый сын Хидэёси Сасаки, потомка в девятом колене императора Уды, первым переправился через Удзи!".

…Тем временем в реку входят рядовые.

Там уже не до шуток и состязаний, всё всерьёз.

И вот идёт самурай Хатакэяма, лошадь под ним убило, вымотался, как собака, а на том берегу ещё мечом махать. И видит он, что юный Сигэтика Огуси тоже без коня и уже совсем плох, пузыри пускает. А поскольку, он, Хатакэяма в своё время самолично надевал отроку шапку совершеннолетия (крёстный, типа), то чувствует себя в некоторой степени за него ответственным.

Так что берёт он отрока за шкирку и вышвыривает на берег.

Отрок приземляется на суше, оценивает диспозицию, тоже встаёт в гордую позу и оповещает окрестности – ломающимся голосом: "Я, Сигэтика Огуси, житель земли Мусаси, первым преодолел реку Удзи в пешем строю!".

Летописец особо отмечает долгий громкий хохот по обе стороны реки.