Пока Тихомир переоделся, кофе немного остыл, и он решил его выпить. Кто знает, может именно такого количества воды ему не хватит, что бы выжить в этот раз. Хоть и выглядело это несколько смешно. Мрачные своды огромных пещер, на каменной расселине сидит, свесив ноги вниз, сидит человек и попивает кофеёк. Потом он вообще наглеет и закуривает сигарету.

Птицы исчезли. Туман рассеялся и обнажил, ставшую привычной, каменную пустыню. Пещерка, в которой он сидел, находилась в километре от земли. Тихомир допил кофе и поставил кружку на каменный уступчик. Может, кто надёт и будет долго ломать голову, что это за странный такой австралопитек пил кофе и рисовал мамонта.

Тихомир расправил крылья, отлетел на некоторое расстояние от пещерки и начал рассматривать открывшуюся перед ним картину. С левой стороны железная дорога, чёрным тоннелем уходящая прямо в толщу скалы. Впереди и справа каменные стены. Рассматривая их, Тихомир отметил несколько тёмных отверстий – вероятно тоже пещер. Вот их и надо было бы осмотреть в первую очередь.

Первые две пещеры уже метров через десять оканчивались тупиками. В третьей он нарвался на двух существ, тех, которые любили плеваться лепёшками. Зная тактику нападения последних, он без труда с ними расправился. Надо было только подождать, когда их лепёшки отлипли от защиты и полетели им в морды. Этот момент и был идеальным для атаки. Четвёртая пещера заканчивалась маленьким проходом, пролез через который, Тихомир оказался в огромном гроте. Ещё в гроте чувствовалось движение воздуха.

– Синистра, – позвал Тихомир, – мне кажется, что мы на верном пути.

– Возможно, тем более я заметила, что температура в гроте несколько меньше, чем около железной дороги.

– Куда пойдём? В гроте множество ответвлений.

– Мне кажется, что можно попробовать сориентироваться по направлению воздушных потоков. В маленьком проходике, к примеру, он довольно неплохо ощущался.

– Ну да, ветерок говорит, скорее всего, о том, что грот ведёт в какое-то довольно большое пространство. А сам он возник, вероятнее всего, из-за разницы температур. И там, куда мы направляемся, эта температура, похоже, меньше. Это радует, а то вытерпеть эту парилку я скоро буду не в состоянии.

Тихомир обошёл с два десятка проходов, пока не обнаружил один, почти вертикально уходящий вниз. Из отверстия дул небольшой ветерок. Он открыл крылья и начал спускаться вниз. Метров через восемьсот температура воздуха начала существенно понижаться, а вертикальный ход резко оборвался.

Взгляду открылась огромная пещера. В высоту, конечно не очень – метров двадцать, максимум. А так… Бесконечные каменные арки и колонны. Внизу ровная поверхность красноватой жидкости. Тишина жуткая. Поверхность жидкости как лёд – ни ряби, ни волн, ни всплесков. В разных местах пещеры, как маленькие светлячки, горят голубоватые точки. А может это не жидкость, а действительно твёрдая поверхность. Проверять почему-то совсем не хотелось.

– Так, а куда дальше? – спросил он Синистру.

– Не знаю, учти, что рано или поздно, нам нужна твёрдая поверхность. Зачем лишний раз энергию на крылья тратить?

– Хорошо, полетим параллельно железной дороге, сапоги направление помнят.

Интересно, подумал Тихомир, но голос как будто съедается окружающим пространством. По логике, по крайней мере, то, что упорно хотели сказать глаза, его тихий шепот должен был разлететься эхом по пещерам. Создавалось впечатление, как будто разговариваешь, уткнувшись лицом в подушку.

Они летели уже минут двадцать, а в окружающем их мире ничего не менялось. Те же колонны и арки. Ни звука, ни движения. Как в царстве мёртвых.

Первого обитателя здешнего мира заметили на потолке. Зернистая ленточка сантиметров тридцати по ширине и длинной около трех метров бесшумно передвигалась по каменному потолку. Как будто перетекала. Была она настолько тонкой, что казалось, что это лишь изображение. Ленточка бесшумно перекатилась по потолку невдалеке от Тихомира и удалилась. Похоже, она не представляет опасности. Хотя проверять, опять-таки, хотелось не очень.

То, что опасность в мире этих пещер есть, Тихомир убедился чуть позже, когда они пролетали над местом, которое от всех других отличалось зеленоватым тоном. Он становился, что бы выяснить причину. Оказалось, что на поверхности жидкости располагалось какое-то чуть светящееся зеленоватое пятно около десяти метров в диаметре. Пока Тихомир его рассматривал, пятно выстрелило в потолок тонкой светло-зелёной ниточкой. Ниточка прилипла к потолку и начала дребезжать. Тихомир обернулся. По окружности пятна, вокруг него таких ниточек набралось более десятка, и с каждым разом становилось всё больше и больше. Его окружают.

Тихомир достал меч, подлетел к краю пятна и с размаху рубанул мечом по свисающим нитям. Никакого эффекта. Видимо, ниточки действительно состоят из жидкости, если так легко пропустили меч. Конечно, можно пролететь через них самому, но неизвестно, что от них можно ожидать. А между тем бесшумные выстрелы прекратились, и нити начали ветвиться, образуя что-то вроде сетки с квадратными ячейками. А Тихомир висит, как идиот, и не знает, что делать. Раз меч ниточки не берёт, значит надо пролетать самому. Кто знает, может для него они не опасны. Тихомир уже двинулся вперёд, как из руки полыхнула синяя молния. Часть сетки перестала быть ярко зелёной, а значит, стала каменной. В любом случае, Тихомир уже по инерции нес своё тело на этот участок. Сетка разлетелась во все стороны. Она оказалась хрупкой. Ну конечно – каменное образование шириной в доли миллиметра.

Тихомир летел «на всех парах» от пятна, и, находясь уже довольно-таки на большом расстоянии, решил оглянуться. Из его центра бесшумно вылетела толстая зелёная колонна. В мгновение ока она достигла центра потолка, и ударило по нему. Во все стороны брызнула каменная крошка и куски породы метровой величины, а по поверхности жидкости пошла волна, достигавшая потолка пещеры. Тихомир полетел дальше. Естественно, с максимально-возможной скоростью. Поняв, что волна его догоняет, он вжался в потолок. Жидкость приблизилась к нему сантиметров на двадцать и постепенно начала спадать.

– Синистра, с тобой точно не соскучишься. Опять только благодаря случайности я остался жив.

– И я тоже. Боюсь, что такой удар меня бы разрушил.

– Почему-то мне кажется, что это не живое существо, ну, в смысле, не плазмоид. Что бы оно потом делало с жертвой? От жертвы бы ничего не осталось. Кровь с каменной крошкой, разлетевшаяся по всей пещере. Значит, задачей пятна было просто уничтожение пролетающих существ.

– А может, она это со злости так по потолку врезало. За то, что ты часть её сетки разрушил, – предположила программа.

– Может и так. Кстати, тебя не удивило то, как умно себя повёл Люмбрик. Я сам не успел додуматься до того, что он сделал.

– Наверно всё-таки верно моё предположение о просыпающейся памяти. Ну, на подсознательном уровне. Я проанализировала случай в магазине. С булочкой. Ну зачем зверю нужно было устраивать эту нелепую ситуацию? Опасности нет. А, судя по тому, как он часто жалуется на свой скудный рацион, то к энергии он относиться бережливо. Зачем её тратить на булочки? А теперь вспомни себя, когда мы первый раз летели к тебе в окно, и ты помахал мужчине в окне? Зачем ты это сделал?

– Не знаю. Действие вроде абсолютно безобидное. А так… забавно просто получается. Причём, рука сначала помахала, а потом до меня дошло, что я сделал. Так, мелкая вредность. Смешная и безобидная.

– А теперь вспомни, когда ты заставил морскую свинку стихи декламировать.

– Ну, тут уже не очень и безобидная. Хотя, кто знает, может, ей понравилось.

– Я не про это. То, что весточку ты передать хотел, что её помнишь – это другая сторона вопроса. В какую обёртку ты эту весточку закрутил? Если отбросить суть самой весточки – твой поступок характеризуется точно так же – мелкая вредность, забавно, смешно и безобидно.

– Ну и что ты всем этим хочешь сказать?

– Да, ничего. Случай с магазином такой же. Смешно? Да. Забавно? Да. Безобидно? Да. Но действие совершил Люмбрик, а не ты. Или он как-то чувствует твой мозг или часть генов, не знаю. Но то, что поступки он совершает похожие – это точно.

– Ну а в случае с пятном. Где ж тут забавность.

– После всего вышесказанного, случай с пятном выглядит очень просто. Если б ты был уверен, что можешь зверем управлять – типа нажал на кнопку – тот выстрелил, ты бы додумался и им воспользовался. А так ты даже не подумал. Зверь же каким-то образом знает твои поступки, и… всё сделал сам.

Тихомир посмотрел на зверя.

– Люмбрик, – ткнул его пальцем.

– Камень, – возмутился зверь.

– Извини, но пока ничем помочь не могу. Кругом жидкость.

– Ищи, – Люмбрик возмутился ещё сильнее.

– Буду, – согласился Тихомир.

Они полетели дальше. Несколько раз им попадались пятна зеленоватого цвета. Каждый раз Тихомир облетал их стороной. Но некоторые располагались в узких местах. Создавалось стойкое впечатление, что они там расположены, что бы кого-то или что-то не пускать туда – куда-то. Проверяя эту теорию, Тихомир повернулся к одному из пятен левым боком и полетел, везде сворачивая только налево. Полчаса полёта полностью его теорию оправдали. Они явно огораживали какую-то территорию.

– Синистра! – позвал он программу.

– Ну, – недовольный голос, опять что-то считает.

– Мы летаем здесь уже не один час. И везде всё одно и тоже. Колонны, арки и красная жидкость.

– Тебе что, романтики стало не хватать. Вон, слева, пятно. Лети, развлекайся.

Тихомир медленно направился в сторону пятна.

– Эй! – сразу забеспокоилась Синистра, – да, что с тобой? Я же пошутила! Ты, что, дуешься на меня?

– Синистра, если кто-то кого-то не хочет куда-то пустить, то, вероятнее всего, там есть что-то.

– Это ты о пятнах?

– Да, пока ты там что-то высчитывала, я видел их штук двадцать. Все располагаются правильным полукругом и в очень узких участках, там, где пролететь по-другому нельзя.

– Интересная теория. Хочешь, подкину ещё одну?

– Ну, попробуй.

– Что, если там эти существа размножались. Как видно, передвигаются они очень медленно. Когда пятна достигали определённых размеров, то просто не могли продвинуться через узкие участки пещер.

– Ты хочешь сказать, что их теперь там кишмя кишит?

– Не исключаю и такой вариант.

– Однако, моя теория, тоже жизнеспособна. Я думаю, что стоит попробовать рискнуть. Как показал опыт, реакция этих существ довольно медленна. Или они слишком давно ни на ком не упражнялись, или были предназначены для тех, кто медленно плыл по жидкости.

– Реакция у них, конечно, медленная, но, как таковая, наблюдается. Так что, если полетишь туда, приготовься к экстриму.

Тихомир активировал линзы и начал всматриваться вдаль. Внезапно он увидел каких-то существ, плывших по жидкости. Железнодорожники! Перевернувшись на спину, они гребли своими отростками, направляясь в его сторону.

– А эти что здесь делают, – изумился он.

– Может, они спешат на замену погибших на том участке дороги? – предположила Синистра.

Тихомир спрятался за одним из уступов, и подождал, пока железнодорожники проплывут мимо.

– Может, стоило их порубить, они сейчас наиболее уязвимы? – зашептала программа.

– Зачем? Нам нужны лишние неприятности? Интересно другое. Откуда они плывут? И почему пятно их не тронуло? Вообще, встреча с ними доказывает, что проход за пятном есть.

Тихомир разогнался, и нырнул под узкую арку. Пятно отреагировало, но слишком запоздало. Когда Тихомира догнала волна жидкости, она не достигала в высоту и метра. Ещё час они летели, но пятен больше не попадалось.

– Значит, ты был прав, – прошептала Синистра, – но это ещё не значит, что сюрпризы в этих пещерах закончились.

И это было сущей правдой. Часа через два их путешествия, в жидкости начали появляться «рыбы». Сначала Тихомир увидел два, чуть расставленных в стороны, плавника на поверхности. Плавники бесшумно проплыли в десятке метров от него и исчезли за поворотом. Следующая рыба атаковала. Она проплывала на таком же расстоянии, как и предыдущая, но потом вдруг резко изменила направление и нырнула. Тихомир, повинуясь внезапному предчувствию, кинулся в сторону, и не напрасно. Спустя мгновенье на том мете, где он был, жидкость вспучилась и в потолок воткнулась торпеда. Почему торпеда? Форма тела этого существа полностью соответствовала таковой. Плюс десяток плавников, располагавшихся по окружности тела. Внезапно плавники обвисли и начали быстро раскручиваться, стремительно удаляясь от торпеды. Тихомир с трудом успел опуститься, и ласты засвистели у него над головой. Чиркая по стенкам пещеры, они начали медленно опускаться, образуя направленный вниз конус.

Сначала Тихомир хотел подлететь под саму торпеду и попытаться проткнуть её снизу, но потом решил, что безопаснее, вероятно, будет выставить меч вверх. И действительно, как только он это сделал, плавники со свистом отлетели и один за другим полетели к стене пещеры. Приблизившись вплотную к торпеде, он, на всякий случай, ещё раз подставил меч на уровень некогда там располагавшихся плавников. Мало ли, а вдруг там ещё раскручивалось по оси то, что их держало. Потом он рассёк торпеду на две части и отлетел в сторону. Нижняя её часть плюхнулась в воду, а верхняя так и осталась висеть на потолке пещеры.

– Ну и что это было? Живое или неживое существо?

– Неизвестно, – ответила Синистра, – но тактика её атаки показывает, что чаще всего ей приходилось атаковать именно летающих существ.

– А пятна, плывущих по поверхности. Неужели это место охраняется? Но почему мне кажется, что эти существа не машины?

– Вполне возможно, что и живые. Это лучше, чем машины. За машинами нужно следить, менять механизмы и многое-многое другое.

– Ты хочешь сказать, что легче подобрать такую экосистему, которая жила бы сама по себе неограниченное количество лет? Интересное решение. Эта красноватая жидкость под нами – тоже часть экосистемы? Слушай, но машины тоже можно сделать такие, которые бы сами себя чинили.

– Не знаю, какие технологии в них надо вложить. В любом случае это очень сложно. Очень. Возьми хотя бы первую вылезающую при этом проблему. Поверхность машины стирается при соприкосновении с внешними предметами. Живых организмов – тоже, но они регенерируют новую. Представь, как это сложно сделать на механическом уровне. А природа не зря вырабатывала свои механизмы миллиарды лет. Не так там всё и просто.

– А в случае с тобой?

– В моём случае соприкосновения моих металлов с внешними предметами практически не происходит. Я же тебе говорила – основная часть меня – это А-излучение.

– Но эти тоже могли его применить.

– Во-первых, А-излучения в них я не видела, во-вторых, случай с регенерацией тканей, это так, мелочь. Живой организм, к примеру, рано или поздно получает столько повреждений, которые не могут регенерироваться, что вынужден умереть. Но перед этим он может воспроизвести тысячи себе подобных. Поверь мне такое воспроизведение – очень не простой процесс. И не все подобные. Часть с отклонениями, чтобы если возникнут отклонения в окружающей среде, они могли выжить. Всё в живых организмах очень и очень сложно. Я не знаю, в какой степени, и какими науками нужно обладать, что бы сделать что-то подобное искусственным образом.

– Знаешь, ты меня убедила. Либо эта экосистема тщательно подобрана, либо её вырастили.

– Либо всё это нам просто кажется, и мы пробираемся по самой незаурядной для плазмоидного мира системе.

– Это не исключено тоже.

Со временем стали чаще попадаться ленточки. На Тихомира они не обращали никакого внимания, но тот всё равно шарахался от них в стороны. В одном месте ленточки собрались на потолке в таком количестве, что переливались друг через друга. Потом, из-за каменной арки показалась торпеда. Не доплывая пяти метров до скопления, она нырнула, а потом выстрелила из жидкости прямо в центр скопления ленточек. Дальше произошло уже виденное ими, от торпеды отделились ласты и закрутились вокруг её оси, постепенно увеличивая радиус. Когда ласты дошли до стен пещеры, они заскребли по ним, разрывая ленточки на части. Веер начал превращаться в конус, но загибался не вниз, а вверх, аккуратно счищая стены и потолок пещеры от ленточек. От тех в жидкость не летело никаких ошмёток, а значит, ласты каким-то образом утилизировали их. Когда от ленточек не осталось и следа, ласты, не переставая крутиться по оси, втянулись в торпеду, та плюхнулась в воду и, вынырнув метров через пять, поплыла в ту сторону, откуда и появилась.

– Похоже, это действительно какая-то тщательно подобранная экосистема, – прошептал Тихомир, – и зачем они на меня кидаются? Скорее всего, всем существам, до этого времени меня атаковавшим, я и в пищу не гожусь.

– Ты движешься и шевелишься, этого достаточно, – ответила Синистра, – а ещё иногда и размышляешь за много. Схватят, разодрут на куски, а потом уже, таких, как ты, трогать не будут.

– Лучше б все эти хищники передо мной кого-нибудь потрепали.

– Ну, первопроходцем у нас, увы, ты оказался.

После пяти часов полёта они, наконец, увидели твёрдую почву. Всё те же каменные колонны и арки, но жидкость отступила. Тихомир опустился на землю и выпустил Люмбрика.

– Ищи, – скомандовал он.

Зверь сразу начал выкатывать интересующие его минералы. По пещерам прогуливался ветерок, что вселяло надежду.

– Куда дальше? – спросила Синистра.

– Как и раньше – вдоль железной дороги.

Тихомир набил сумку камнями и посмотрел вдаль. Тишина и темнота. Интересно, а может, если идти по направлению к дороге, там можно будет найти какой-нибудь пункт обслуживания дороги. И это оттуда шли железнодорожники. И как они выбираться будут из пещер, ведь летать они, похоже, не умеют, а он сам попал сюда через вертикальный тоннель. Да и вход в пещеру находился на довольно большой высоте. Разве что в пещеры есть другой вход. Или железнодорожники могут проходить через защитное поле дороги и выходить на другой стороне.

Арки постепенно начали сливаться друг с другом, пока не превратились в тоннель. Несколько раз попадались ответвления, и ориентироваться приходилось по еле осязаемому ветерку. Характер горной породы, через которые шёл ход, изменился. Появилось много камней. Большинство из них было с округлыми, будто оплавленными краями. Тихомир поднял один из них и присмотрелся.

– Серебро, – холодным тоном прокомментировала Синистра.

Тихомир положил в сумку особо понравившийся килограммовый слиток. Мало ли, подумал он, может в моём мире денежка слишком сильно понадобиться. Постепенно, слитков становилось всё больше, пока стены пещеры не превратились в монолитное серебро.

– Ничего себе, подумал он, серебряные пещеры. Вот бы на родной земле такую достопримечательность, там бы от туристов отбою не было бы. Стоп. Если ландшафты в мирах одинаковы, значит и серебряные пещеры в его мире есть. И не только эти. И весь этот плазмоидный мир с его обитателями. И, возможно, где-то, дожидаясь своего часа, спит кристаллический. Да, лучше бы учёные не увлекались бурением глубинных скважин. Мало ли чего нехорошего набурят.

– Синистра, – внезапно осенило его, – а в вашем мире есть нефть?

– Никогда не слышала такого слова, а что она из себя представляет?

– В том то и дело, что и наши учёные с этим до конца не определились. Это чёрная маслянистая жидкость по химическому составу представляющая собой смесь углеводородов. В нашем мире она встречается у нас очень часто. На ней, собственно говоря, построена вся наша цивилизация. Помнишь, моё ведро и зажигалку. Они получены путём переработки этой жидкости.

– Это ты вообще к чему говоришь? – не поняла программа.

– Да так, интуиция что ли. У вас, как я понял, её нет вообще. В смысле, не интуиции. Нефти. У нас её очень много. И добывают её из-под земли. Из довольно больших глубин. До некоторого времени считалось, что нефть – это продукт долгого нахождения под землёй каких-то мёртвых организмов или растений. В принципе, так считают и по сей день. Но никаких доказательств этому нет. При детальном исследовании нефти в ней не было найдено никаких остатков каких-либо организмов. Единственными доводами в пользу этой теории было то, что нефть состоит из органических веществ, и что находят её в осадочных породах. Так вот, не так давно, в одной из наших восточных стран искали нефть. Искали там, где она достаточно часто попадалась – на материковом шельфе – всё как полагается, осадочная порода. Пройдя пару километров в шельфе, так и не найдя нефти, наткнулись на гранитные породы, и, уж не знаю по каким причинам, решили пробурить их. Каково же было их удивление, когда под породами оказалось нефтяное месторождение. И какое? Одно из самых больших в мире. Как могли живые организмы попасть под гранитные породы, щитом укрывавшие планету далеко до зарождения жизни? Или нефть не продукт живых организмов, а что-то другое.

– Всё равно не понимаю, что ты этим хочешь сказать, – не унималась программа.

– Я сам не знаю с чем эти факты связать. С плазмоидной жизнью или с кристаллической. Однако, если в вашем мире нет нефти, а миры, как ты сама заметила, похожи друг на друга до ужаса, то что-то это должно означать.

Их разговор прервал какой-то топот, доносившийся впереди. Недолго думая, Тихомир нырнул в одно из ответвлений пещеры, которое метров через двадцать заканчивалось тупиком с выходом на поверхность неизвестной породы. Топот стал громче. Среди него можно было расслышать какое-то непонятное шуршание. Какие-то неизвестные существа проползли (протоптали) по пещере и исчезли. Тихомир выбрался из тоннеля – стены пещеры блестели, как отполированные. А это ещё что за уборщики?

Они шли ещё день, а пещеры не менялись. Всё то же серебро. Больше им никого не встречалось и создавалось впечатление, что ходы мертвы. Правда, ради интереса проверяя несколько боковых ответвлений, они всегда натыкались на тупики. Ничего не оставалось делать, как просто идти вперёд. В конце концов, они наткнулись на решётку. Тихомир, помня, что собой представляла паутина, в нерешительности остановился.

– Статит, – задумчиво сказала Синистра.

– И что это значит? Кто-то поставил решётку из статита на проход? – удивился Тихомир.

– Статит очень странный металл, в свободном состоянии он не встречается. Только в виде решётковидных образований разных размеров. В природе он встречается только в виде его окиси. Причём добывать из окиси сам металл могут только несколько живых организмов. На тот момент, когда меня создавали, наша наука так и не создала технологии для добычи этого металла. А организмы, которые могли расщепить окись статита в неволе жить не хотели. В любом случае, после их обработки, статит преобразовывался в решётковидные образования разных размеров. Таких животных, которые могли создать такую огромную решётку статита, я не знаю. Статит не плавиться, не гнётся, его можно раскрошить в опилки и то с большим трудом.

– Ты хочешь сказать, что эту решётку поставили не разумные существа, а какое-нибудь животное?

– Не знаю, даже если предположить, что животное могло заставить. Естественно, разумное существо, то, как я уже упоминала, в нашем мире таких не было. Они очень агрессивные и в неволе быстро погибают.

– Ладно, по дороге разберёмся, давай, что ли перерубать её, надеюсь, сторожей не будет.

– Ты что не понял!? Я не смогу разрушить его структуру! Когда я перерубаю металлы, я их не расплавляю, не разрушаю. Я просто нарушаю атомарную структуру на месте среза. В этом металле структура настолько плотная, что как бы я не старалась… Даже царапин не нанесу.

Ну, что ж, хоть Люмбрика покормлю, подумал Тихомир, опуская руку со зверем вниз.

– Синистра, а если прощупать стенку. Вдруг внутрь камня прутья далеко не входят?

– Камень!!! – заорал Люмбрик и с разбегу кинулся на решётку.

– А похоже, зверю нравиться этот твой странный металл, – усмехнулся Тихомир.

– И сколько, по-твоему, он эту решётку будет грызть?

– Не знаю. Давай посмотрим.

Прошло минут двадцать и от десятисантиметровой перемычки решётки ничего не осталось.

– Неплохо, – согласилась Синистра.

– Если будет грызть грамотно, нам осталось подождать часов семь восемь, – Тихомир устало уселся возле каменной стенки.

– И откуда, он, по-твоему, грамоте обучен? – шутить ей изволилось, видите ли.

– Оттуда, откуда и я, – Тихомир вздохнул, – Синистра, я тебя прошу, заткнись, пожалуйста.

– Что? – возмутилась программа, – скоро сам у меня слова выпрашивать будешь.

Интересно, всё-таки, почему так не хватает общения именно с людьми. И это при том при всём, что общение с ними Тихомир, мягко говоря, недолюбливал. Ну, есть Синистра – кладезь информации, болтливая и с темпераментом, есть Люмбрик, пусть он и знает всего-то три слова. Нет, их общение, конечно, было необходимо, но ещё больше хотелось общения человеческого. Почему? Может общение с равными? С более похожими. И Люмбрик и Синистра слишком другие. Как ни старались программисты заложить в Синистру хоть крохи человеческого – юмор, непредсказуемость, чувство жестокости и жалости, с полной уверенностью можно было сказать, что их старания закончились полным провалом. Так всё-таки, зачем человеку общение именно человеческое. Почему один он быстро сходит ума? Что ищет он в таком общении? Признание собственных достоинств? Или непризнание? По сути, и то и другое в некотором смысле одно и то же. Да нет, Синистра тоже и хвалила его и оскорбляла, да только это Тихомира как-то особо не трогало. Быть может, нужна какая-то конкуренция с себе подобным. Для чего? Для чего природе понадобилась конкуренция – для развития. Выходит человек, оказавшись в полном одиночестве на долгое время, сходит с ума лишь по прихоти природы. Ей не нужен элемент, который не развивается. Хорошо, а вариант одиночества вдвоём, о котором он всегда мечтал. Да то же самое. Достоверно известно, что, ну полетят, к примеру, на космическом корабле к далёким звёздам два человека… Да через пару лет они друг другу глотки перегрызут. Пусть и информации им о новых загадочных мирах и неисследованных планетах будет поступать выше горлышка. А почему? Наверное, информация общения между двумя человеческими индивидуумами рано или поздно всё равно заканчивается. Они становятся тупиковыми элементами эволюции. Им надо всё равно находиться в динамическом и меняющемся обществе, чтобы соотносить свои психологические характеристики с ним. Конечно, можно наблюдать за жизнью общества издалека, ну, к примеру, по телевизору, но всё равно человек будет стремиться послать туда свой импульс, что бы вызвать там СВОЮ маленькую энтропию. Да, в глубоком подземелье, имея в компании недоделанную программу и непонятного немногословного зверя, такие вещи впервые ощущаются настолько ясно. Можно даже предположить, что будет дальше. Когда чувство одиночества начнёт зашкаливать и мозг, точнее та его часть, которая отвечает за самосохранение организма, в противовес той части, которая решит, что организм для эволюции бесполезен, и жить ему не стоит, сделает человека из Синистры. Он станет с ней общаться как с человеком. Все её ошибки, которые выдавали её, как программу, этой частью мозга будут намеренно пропущены, что бы у Тихомира ни в коем случае не возникло подозрения, что это программа. В принципе, это должно подействовать, особенно, если об этом не задумываться, и довольно на долгое время. И всё равно Синистра не заменит общения с настоящим человеком. К примеру, подумал Тихомир, если б мой мобильник работал, и на том конце связи была бы Алина, это подействовало бы намного эффективнее. Да, программисты вложили много тонких человеческих черт в Синистру, ну, к примеру, обижается она. Да, все эти обиды видны насквозь, как и смены её настроения. Ну разве сравнишь это с человеческими чувствами? Ладно, чему быть, тому не миновать. Попробуем описать в будущем моё психологическое состояние. Постепенно мозг подменит Синистру-программу Синистрой-человеком. На пяток лет этого хватит. Какой пяток? Если и дальше шататься среди плазмоидных и кристаллических монстров потребность в человеческом общении возрастает на порядок. Ещё есть Люмбрик. Мозг, вероятно, тоже захочет сделать из него человека. Но с его, Люмбрика, словарным запасом, это довольно сложно. Варианта два: либо Тихомир начнёт разговаривать с Люмбриком, не обращая внимания, отвечает он или нет (может, и сам за него будет придумывать ответы) или подсознание толкнёт на его обучение. Конечно, если Тихомира и дальше будет кидать между мирами… те пол суток, когда он там находился, вполне хватало. Печально мало, но хоть что-то. И конечно не с тем, с кем хотелось бы.

Тихомир встряхнул головой, выгоняя бесполезные мысли, и взглянул в сторону решётки. А Люмбрик молодец. Вошёл во вкус. Если он и дальше будет выгрызать решётку с такой скоростью, то ждать им не более трёх часов.

Ждать им столько, однако, не пришлось, так как из глубины тоннеля послышался топот. Тихомир встал, активировал линзы и всмотрелся вдаль. В конце тоннеля виделось блестящее существо с сотнями мелких лапок, похожих на изгибающиеся швабры. Швабры усиленно тёрли стенки тоннеля. Либо чистильщик питался серебром, счищая его со стенок тоннелей, либо он явился на какой-то сигнал, пришедший от повреждённой решётки. Тихомир оглянулся. Если постараться, то через решётку можно пролезть. Он подбежал и схватил Люмбрика за хвост.

– Камень, – завизжал зверь, уцепившись четырьмя лапами за решётку.

Тихомир потянул сильнее, но Люмбрик уцепился в решётку ещё больше, схватившись за один из прутьев зубами.

– Синистра! – позвал он, надеясь получить от неё какую-нибудь помощь или совет. Но та молчала.

Ну конечно, подумал Тихомир под воздействием его недавних размышлений, вот они, попытки программистов сделать из Синистры человека. Даже в минуты опасности она обижена. В те минуты, когда она так нужна. Программа бы ответила и помогла сразу же. А вот человек мог бы ещё и подуться. Тонкий ход. И опасный. Но если его задействовали, значит, опасность смерти и остаться только наедине с собой, одинаковы.

Люмбрик по-прежнему не хотел отцепляться от решётки, более того, он пытался её грызть. Тихомир отпустил его и начал втискиваться в прогрызенное зверем отверстие. Когда он оказался на другой стороне, чистильщику до решётки оставалось не более десятка метров. Мало ли что можно от него ожидать, подумал Тихомир, и побежал вглубь тоннеля. Не успел он отдалиться от решётки на расстояние пятнадцати метров, как зверь сзади истошно заорал:

– Люмбрик!

Тихомир остановился и посмотрел назад. Неужели зверь погиб? Он уже успел привязаться к непонятному существу. Стоп. Ещё одна защитная реакция организма. Любовь к некоему маленькому безобидному (безобидному ли?) существу. Во время его размышлений зверь вынырнул откуда-то из-под ног и бросился ему на грудь.

– Люмбрик, – испуганно произнёс он и переполз Тихомиру на руку.

Тихомир погладил зверя:

– В следующий раз обязательно меня слушайся.

Вид пещер совсем не изменился. Тишина стояла мёртвая, за несколько дней пути Тихомир не встретил ни одного живого существа. Участков тоннеля с блестящими стенками не встречалось, и это обнадёживало. Видно, чистильщиков тут не было. Чуть позже, далеко впереди послышались звуки. Какой-то гам. За очередным поворотом Тихомир активировал линзы. На потолке сидело двое существ, похожих на персонажа русской народной сказки про колобка – шары для боулинга с огромными ртами, рассекающими тело наполовину. С трёх боков на одном уровне к телам крепились сорокасантиметровые ласты. Висели и, как позже убедился Тихомир, летали существа с опущенными вниз ртами. Но больше всего поразили глаза. У всех организмов, доселе встречавшихся здесь, глаза были небольшого размера, у этих же, по отношению к телу, огромные. Выходит, механизм их ночного зрения в корне отличался от механизма тех, встреченных за решёткой. А значит, возможно, и места обитания их были различны.

Тихомир прождал около часа, надеясь, что колобки покинут этот участок пещеры, но те явно обосновались здесь надолго. В отчаянии, он выставил вперёд меч, и вышел из-за стены. Колобки, увидев его, громко завизжали и, оторвавшись от потолка, улетели вглубь пещеры. Либо испугались, либо полетели звать кого-то на подмогу. Однако прошёл ещё день пути, а колобков не появлялось. Опять мертвенная тишина. Правда, стены пещер опять стали каменными, что позволило накормить зверя, который последнее время всё чаще жаловался на свой скудный рацион. Потом на стенках тоннелей начал встречаться красноватый мох и маленькие мокрицы, которые в нём копошились. Всё указывало на скорую смену обстановки.

Ещё несколько дней пути, и Тихомир наткнулся на освещённое место. Свет бил из узкого отверстия где-то вверху.

– Не может быть, – подала голос Синистра, которая обиженно молчала все эти дни, – мы не можем находиться так близко к поверхности.

– Чья бы корова мычала, а ты б, Синистра помолчала, – захотелось отомстить программе за то, что она молчала, когда Тихомир её взывал о помощи. Хотя, что ей.

– Давай посмотрим, – не обращая внимания на его слова, предложила она.

Тихомир расправил крылья и поднялся вверх. Свет вначале ослепил. Когда подлетели к источнику света, стало ясно, что это узкий десятисантиметровый лаз, заворачивающий через несколько метров в сторону. Из-за этого ничего невозможно было рассмотреть. Вероятно, рассеянный свет отражался от стенок тоннеля и падал в пещеру. Тихомир начал спускаться и, неожиданно для себя, обнаружил пол в нескольких метрах под собой. А ведь поднимался он довольно долго. Немного постояв, недоуменно почёсывая голову, он понял, что пол поднимается.

– Чёрт, – крикнул он, – Синистра, это никакой не свет. Это ловушка.

В этот момент он ударился головой об потолок. Пол поднимался очень быстро. Меч оказался в руках и Тихомир, не долго думая, вонзил его в поднимавшуюся снизу поверхность. Ничего не произошло, но почувствовалось, что ширина пола не превышает нескольких миллиметров. Уже на коленках, а потом лёжа Тихомир вырезал окружность вокруг своего тела, и его выдавило на свободу. Света в пещере больше не было.

– И надо же было так наивно нарваться, – Тихомир тяжело дышал.

– Если и дальше будешь так стоять, то нарвемся снова, – отметила Синистра.

Тихомир посмотрел на потолок. Тот опускался. Да когда же это всё закончится? Минут двадцать они бежали по тёмным коридорам, пока не налетели на колонию колобков.

Это был небольшой грот, стены которого были полностью облепленный крылатыми существами. Колобки, вопреки ожиданиям Тихомира, не бросились на него, а, дико завизжав, начали носиться по гроту. Постепенно все они исчезли в узкой дыре на потолке. На стенках было множество образований похожих на гнёзда. Свиты они были из каких-то волокон красного цвета. Или же колобки сами могли производить эти волокна или… Или откуда-то принесли.

Тихомир осмотрелся. Пещера, через которую он сюда попал, не считая дыры на потолке, была единственным входом в грот.

– Синистра, может, прорубим ход, и за колобками?

– По логике, если они полетели именно туда, значит, выход там есть.

– Ну да, значительно легче было скрыться в широкий проход пещеры, однако, они, вероятно, знают о той ловушке, в которую едва не угодили мы.

Тихомир подлетел к отверстию, и его сразу обдало ветром. Меч без труда расширил его, и они втиснулись в очередную пещеру. Стены её были покрыты мхом полностью. Через два дня в пещерах стало светлее. Неужели опять ловушка? После очередного поворота Тихомира ослепил свет.