В письме архимаг прислал новое задание, поздравления с успешно выполненной миссией и инструкции. Мара ужасно расстроилась, как она может уехать и бросить Амфия? Они же любят друг друга. И пока она предавалась горестным мыслям, в комнату к Амфию зашел Гриесс.

— Доброе утро! Поздравляю вас с победой!

Барон Сайрос широко и радостно улыбнулся.

— Спасибо! Но кажется и вы были к этому причастны?

— Немного, — вампир был серьезен и улыбку не вернул, — Амфий, вы мне доверяете?

— Что за странный вопрос? — удивился Амфий, — конечно доверяю, кому как не вам!

— Тогда выпейте вот это.

И Гриесс поставил на столик флакон из непрозрачного стекла.

— А что это? — спросил барон, беря флакон в руку и рассматривая его на свет.

— Просто пейте, вопросы потом. Можете размешать с водой.

— Но все же?

— Пейте, потом сами все поймете.

Сайрос внимательно посмотрел на вампира, но тот стоял с совершенно невозмутимым выражением на лице.

— Ладно… — протянул барон, — выпью, раз настаиваете.

И он одним махом опустошил флакон.

— И что теперь?

— Присядьте и подождите немного, а потом ответьте — чем вы занимались последние три месяца вместо подготовки к выборам? И главное — почему?

Сайрос сосредоточенно наморщил лоб.

— А чем я был занят… Марой?

— Вы и сейчас ее любите? — задал вопрос Гриесс.

— Кажется — нет, странно, все было как во сне или привиделось…

— Вас опоили, Амфий, — не дал ему договорить Гриесс, — в день нашего представления хагану Шахдизар подлил и вам и Маре любовный эликсир, и потом регулярно вас им угощал. Поэтому вы и выпали из жизни на все лето. Но колдун вчера покинул город, и более козней строить не будет, можете жить спокойно, радоваться победе и достойно править.

Барон Сайрос в ужасе широко распахнул глаза и спросил:

— А как же Мара? Что я ей скажу? Как…

— Эликсир я ей еще не давал, так что пока она вас любит и давайте это так и оставим до обеда. Продержитесь? У нас новое задание, так что… Ведите себя как раньше, притворитесь.

— Я постараюсь. А когда едете?

— Завтра скорей всего, точно пока не знаю, может и сегодня. И да, я не пойду в храм Яркета, обойдетесь как-нибудь без меня, — и, дождавшись согласного кивка от Сайроса, Гриесс ушел.

Площадь перед храмом бога Яркета забита народом, такое событие, как передача печати хагана, случалось редко и многие не хотели его пропустить, людям хотелось быть хоть как-то причастными к такому мероприятию. Карету барона Сайроса приветствовали громкими криками восторга. Внутри храма его ожидали жрецы в праздничных одеждах, хаган и приглашенные гости. Мара была задумчива, она еще не сказала Сайросу о новом задании и вообще терялась в догадках — как это сделать и ехать ли вообще? Может написать архимагу и отказаться? Посоветоваться было не с кем, Гриесс опять куда-то запропастился. Почему его никогда нет, когда он нужен? Хотя, что ему делать в храме Яркета? Сама церемония оказалась довольно скучной: она включала в себя клятву нового хагана, благословение на правление от жрецов и глав гильдий. После этого Сайрос, теперь уже полноправный хаган, вышел на высокое крыльцо храма и поднял над головой печать, демонстрируя ее всем присутствующим. Площадь взорвалась от криков радости и приветствий. На этом официальная церемония закончилась и торжественная процессия из карет в окружении личных телохранителей хагана и солдат городской стражи направилась в замок, ставший теперь домом барону Сайросу. В замке давался прием, грозивший перерасти к вечеру в полноценный бал. Там-то Мара и увидела Гриесса, сообщила ему о задании и поделилась мыслями, может отказаться и остаться тут? И вообще она подумала освободить его от клятвы, дать свободу, потому как ее судьба тут, рядом с Амфием. Гриесс на ее слова усмехнулся и посоветовал не спешить — ни с выводами, ни с действиями, и прогуляться с ним по замку, побеседовать по душам, так сказать. Они вышли из зала и углубились в длинные узкие коридоры замка. В тот момент, когда она в очередной раз начала рассуждать о судьбе, любви и отказе от задания, Гриесс обхватив ее за талию и неожиданно затолкнул в комнату, попавшуюся на пути. Комната оказалась библиотекой, и там среди стеллажей, он влил в нее антидот любовного зелья, крепко прижав ее к себе и запрокинув ей голову. Мара пыталась отбиваться, но все ее усилия оказались напрасными. Убедившись, что зелье проглочено, Гриесс отпустил девушку. Она развернулась к нему дикой кошкой — глаза гневно сверкали, волосы растрепались, он аж залюбовался.

— Ты обезумел, что ли? Что ты делаешь? Что за дрянь ты заставил меня выпить? — единым духом выпалила она.

Он снисходительно улыбнулся, подошел к кушетке и, сев на нее, спокойно ответил:

— Не нервничай ты так. Сядь, успокойся, переведи дух, а потом, хорошенько подумав, ответь — действительно ли ты хочешь того, о чем говорила?

Мара послушалась, очень уж спокойно и уверенно он выглядел. Села рядом, помолчала какое-то время, а потом с удивлением в голосе, сказала:

— А знаешь, действительно не хочу. Почему я это говорила? Я ведь совершенно равнодушна к Амфию, с чего я решила, что это судьба? И главное — почему я провела с ним все лето, не замечая никого вокруг, как заколдованная.

— Точнее опоенная, Шахдизар плеснул и тебе, и Сайросу в бокалы любовное зелье, а сейчас ты выпила антидот и стала сама собой. Может все-таки едем охотиться на троллей? Сейчас начало осени, пока доберемся туда может и снег выпасть, хорошо бы поспешить. Я тут распорядился, и вещи твои собраны, и Эжен готов, так едем?

— Да, конечно едем! Но, что я скажу Амфию? Надо же что-то сказать?

— Тут уже решай сама, антидотом я и его угостил, так что неловкость будете чувствовать оба, — и Гриесс ехидно улыбнулся. — Пойдем в зал?

Они встали и не спеша вернулись в зал. Найдя среди гостей Сайроса, Гриесс оставил их наедине, но далеко отходить не стал, маячил в поле зрения.

Мара не знала, что сказать Амфию, ей было неловко, стыдно и хотелось побыстрее уехать и все забыть, если это вообще возможно. Она была такой идиоткой, можно же догадаться, ее же учили распознавать действия эликсиров. Амфий тоже чувствовал неловкость, но молчание затягивалось, поэтому он первым начал:

— Гриесс сказал, что у вас новое задание. Когда едете?

— Сегодня, сейчас, — поспешно ответила она, отводя взгляд в сторону, — постарайся забыть все случившееся, это все ненастоящее. Надеюсь ты это понимаешь… Прощай! — и, сопровождаемая вампиром, торопливо направилась к выходу.

До дома барона добрались верхом на Алоде, там погрузили сумки с вещами на лошадей и поехали прочь из города, не теряя времени. Выехав за ворота, Мара перевела коня в галоп и гнала его около часа по дороге на восток. Путь лежал в Сидар, практически на границу с Вольными баронствами, к Горной гряде, там объявились тролли, нападающие на поселения. Своими силами справиться люди не смогли, и поэтому король Сидара — Хизарг, попросил помощи у академии магии.

Пролетев, не сбавляя хода, ближайшую к городу деревушку и углубившись в лес, Мара резко осадила коня и, спрыгнув на землю, подошла к ближайшему дереву и усевшись, почти упав под ним на колени — расплакалась. Вот этого Гриесс не ожидал, ее слезы стали полной неожиданностью. Женские слезы — как их понять?вот чего она плачет? Тем не менее он спешился, сел рядом и, обняв ее за плечи, принялся успокаивать. Толку от его действий было мало, Мара, уткнувшись носом в его плечо и крепко к нему прижавшись, не только не перестала плакать, а напротив, плач перешел в громкие рыдания. Слезы лились ручьями и впитывались в волосы вампира, которые, упав на плечо, служили ей платком. Сидели они долго, у Гриесса закончились слова утешения и он просто ждал, когда она наплачется и устанет. Но она продолжала плакать, а потом внезапно отстранилась и глазами красными от слез, с удивлением на него посмотрела.

— Что-то не так? — с едва заметной усмешкой спросил он.

— Не знаю… но что-то изменилось, — Мара задумалась, перестав при этом плакать, лишь изредка всхлипывая, — Запах, изменился запах. Ты стал по другому пахнуть, почему?

Улыбка на губах Гриесса стала шире.

— Ты так крепко ко мне прижалась, это знаешь ли, возбуждает. Это амбер, все вампиры пахнут так при возбуждении.

— Ах ты ж! — и она замахнулась на него ладошкой с желанием дать пощечину, но он перехватил ее руку.

— Я этого не заслужил. Это естественная реакция. Зато ты успокоилась и больше не плачешь.

— Да, — согласилась она, слегка улыбаясь и вытирая остатки слез, — А что там с колдуном, где он?

— На пути в Истарию, его вчера вытурили из города под охраной. Так что он безопасен. Можешь не переживать.

— Ты уверен? А вдруг вернется? — с сомнением в голосе спросила Мара.

— Уверен. Не вернется. Я подстраховался, — твердо ответил Гриесс.

— Жаль, что уехал просто так. Он заслужил наказание.

— Ух ты! Наш светлый маг жаждет мести? — он не удержался от иронии.

— Жажду, что в этом такого?

— Да ничего. Но не все потеряно, ты можешь его наказать, раз заслужил. Проклятиям-то учили? Вот и давай, и нашли на него что-то отвратительное и крайне неприятное, он так гордится своей внешностью, — и Гриесс заговорщицки подмигнул.

— Точно! Спасибо, сейчас сделаю, — ответила Мара и недобро усмехнулась.

Заклинание вспомнилось быстро, будто кто-то подсказал. Она закрыла глаза, представила себе Шахдизара во всей красе и, произнеся слова заклинания, вложила в него побольше энергии и, довольная, посмотрела на Гриесса.

— Все, теперь можно ехать и думать о предстоящем задании.

Он согласно кивнул, поднялся сам, подал ей руку и, сев в седла, они тронулись в неблизкий путь.

* * *

Шахдизар смирился с поражением, решив, и справедливо решив, что легко отделался — встреча с членами королевского дома вампиров обычно так просто не заканчивалась. Нечего колдунам противопоставить темным боевым магам. С этими мыслями он подгонял своих спутников, надо успеть пересечь перевал до выпадения снега, только за горной грядой он почувствует себя в безопасности.

В одно солнечное утро, проснувшийся в хорошем расположении духа колдун прикрикнул на Аледу, чтобы та поторопилась с завтраком. Обернувшись и взглянув на Шахдизара она вскрикнула и уронила из рук казанок с водой, который собиралась повесить над огнем, и с изумлением уставилась на его лицо.

— В чем дело, Аледа? Давно плетью не получала? — раздраженно спросил колдун.

Но его угроза не подействовала, прикрыв руками рот, рабыня продолжала таращиться на него. Шахдизар уж было собрался встать и попотчевать ее плетью, чтобы прибавить расторопности, но тут вмешался Остикс.

— Что у тебя с лицом? — со страхом спросил он.

— А что с ним? — удивленно ответил колдун и полез за зеркалом.

То, что он увидел, лишило его дара речи на какое-то время. Он с ужасом всматривался в свое лицо и отказывался верить тому, что видел. Все лицо покрылось гнойными язвами, одна особо крупная расположилась аккурат на кончике носа.

Никакие примочки и зелья на эти язвы не действовали, и целый год Шахдизар был вынужден отсиживаться в своей лаборатории и не показываться никому, кроме Алледы и Остикса, которым строго-настрого было запрещено разглашать причину такого затворничества. И весь этот год, всматриваясь с надеждой в зеркало, он ругал себя за самонадеянность, не забывая при этом проклинать магов, вампиров и саму академию магии. Но в малефистике он был профаном, поэтому проклятия не приносили никому никакого вреда. По прошествии года, когда язвы стали медленно исчезать, а потом и совсем пропали, Шахдизар все-таки пришел к выводу, что все не так уж и плохо, он жив и проклятие теряет силу, но связываться с магами в будущем не имел никакого желания.

* * *

Выехав из города почти под вечер, на ночлег решили не останавливаться, сделали небольшой привал на ужин и продолжили путь. Ехали всю ночь и почти весь день, и на ночлег остановились еще засветло, солнце еще не успело скрыться за горизонтом. По пути попалась симпатичная таверна, деревянная с резным крыльцом, колодцем посреди двора и таким же резным забором. И притом почти пустая, только несколько путников сидели в зале, прихлебывая пиво. Сняв комнату, отправились ужинать. Вернее отправилась Мара, а Гриесс составил ей копанию. Утолив первый голод и выпив почти весь стакан с вином, она задумалась, глядя на вампира. По ее взгляду он догадался, что за вопрос сейчас последует, он его ждал с того момента, как влил в нее антидот. Мара молчала, вертя в руках оловянный стакан и разглядывая Гриесса, потом все-таки заговорила — медленно, делая акцент почти на каждом слове:

— Ты же видел, что колдун нам подлил зелье и даже знал, что оно любовное. Так какого же демона ты позволил нам его выпить??? — последние слова она практически выкрикнула.

Все присутствующие повернули к ним головы.

— Тише, не надо так кричать, — успокаивающе произнес Гриесс, — сейчас объясню. Опоив вас зельем, Шахдизар вычеркнул обоих из потенциальных противников, вы больше не представляли для него никакой угрозы. Особенно ты, Сайроса он зацепил случайно, главное вывести тебя из игры. А после он сосредоточил все свои усилия на мне. Помнишь, когда мы только приехали, я говорил, что за нами следят? С тебя слежку сняли сразу, а вот за мной следили круглосуточно, вернее пытались, — тут вампир высокомерно улыбнулся. — Потом этот вызов прилюдно, так, чтобы я не смог отказаться. Интересно, сколько денег он заплатил этому наемнику? После стало еще интереснее — несколько засад в переулках, пара стрел, выпущенных в спину, любовное зелье…

Мара вскинула в удивлении глаза.

— Да, меня он тоже пытался, но не действует на меня зелье, сваренное для людей. Один раз плеснул мне в бокал что-то уж совсем интересное, насколько я смог понять по его хаотичным мыслям, я после этого зелья должен был впасть в глубокую апатию. Но пить я не стал, опрокинул кубок неловким жестом. В общем, если бы на моем месте оказался обычный маг-погодник, то он давно был бы мертв! Заметь, не предавался любовным утехам, а мертв. Поэтому такой вариант вывода тебя из игры мне показался самым подходящим. За тебя можно было не переживать и полностью сосредоточиться на задании. А потом, когда я узнал про антидот и достал его, все встало на свои места. И вообще, я не понимаю твоих претензий! — Гриесс ехидно заулыбался, — тебе что, не понравилось лето? Почти курорт — и отдохнула и время хорошо провела, и удовольствие получила. Советовала ж тебе подруга завязывать с затворничеством.

Выражение на лице Мары стремительно менялось в течении его объяснения — удивление, понимание, где-то благодарность, но последняя фраза привела ее почти в бешенство. Она уже набрала побольше воздуха, готовясь высказать ему в лицо, что думает. Но Гриесс ей не дал этого сделать. Оперев голову на руки и смотря прямо в глаза, он сказал:

— А тебе никто не говорил, как ты хороша, когда злишься? Прям глаз оторвать невозможно! — и закрепил фразу милейшей улыбкой, на которую был способен.

Мара опешила, гневные слова так и не сорвались с языка, улыбка усиленно просилась на лицо, но все же она спросила:

— А ты таки не можешь без скабрезностей?

Гриесс сменил позу, взял в руку стакан с вином и, выдержав небольшую паузу ответил:

— Не кипятись ты так. Откуда у такого, как я. хорошие манеры? Они ж закладываются в течении жизни, а я все по казармам, потому и воспринимаю все несколько иначе. Моральные устои. принятые в обществе мне не привили, а у вампиров они немного другие. Каждый бал заканчивается буйной оргией, которая с точки зрения человеческой морали…. И с твоей точки зрения может показаться, что я аморальный тип. Может быть, и я руководствуюсь лишь тем, что мне нравится. Но я твердо знаю, что именно мне нравится.

Теперь паузу выдерживала она, размышляя над его словами, но вопрос, крутящийся в голове все лето, таки задала.

— И что, ни капельки не ревновал?

— А должен был? — вопросом на вопрос ответил он, в глазах плясали демонята. — А с чего бы это? Дружеские рамки переступать ты отказалась, а друзей не ревнуют.

И хотя сказал это без улыбки, обычным тоном, но его глаза говорили о другом. Вот и разберись, где правда в словах или в выражении глаз.

— Ладно, — Мара вздохнула и сделала глоток вина, — оставим эту тему, может ты и Жанна правы, а я ошибаюсь. Я сама не могу себя понять, мне надо время. Слишком все быстро изменилось в жизни. Депрессия, одиночество, а потом раз и ты, постоянно рядом, да еще и вампир к тому же!

— Я считаю это большим плюсом, — вставил Гриесс.

— А я нет. Мне всю жизнь внушали, что вампиры — это мерзостно, плохо, отвратительно. Кровопийцы и порождения тьмы. Но за это время, что мы вместе, я поняла, что это не так, и ты хороший друг и отличный партнер, но… не требуй пока от меня большего… — она внезапно замолчала, слова закончились и она вдруг поняла, что сказала это вслух, хотя какая разница? Ее мысли для него давно не секрет. Допив вино и аккуратно поставив стакан на стол, Мара тихо сказала, усиленно рассматривая свои руки, лежащие на столе.

— А я вспоминала о тебе даже под эликсиром, — и посмотрела ему в глаза.

— Я знаю, — ответил он, не отводя взгляда. И накрыв ее руку своей, добавил, — Проспоренный поцелуй отдашь тогда, когда сама этого захочешь, торопить не буду. И раз мы все выяснили, то иди спать, с утра в дорогу.

— Хорошо, — кивнула она, вставая, — и спасибо тебе?

— За что?!

— За все, — Мара сделала неопределенный жест рукой и ушла в комнату спать.

Гриесс еще посидел какое-то время в одиночестве, прокручивая в голове их беседу, не сказал ли он чего лишнего? Решив, что таки нет, расплатился за ужин и отправился на конюшню. Там, достав из сумки прихваченную из библиотеки хагана карту, принялся изучать предстоящий путь.

Утро встретило их туманом и мелким нудным осенним дождем. Отдав Маре свой плащ из одока, Гриесс проворчал.

— В первом же городишке купим тебе теплый плащ и пару одеял, как я об этом не подумал! — и он недоуменно покачал головой.

В ответ на его слова Мара иронично усмехнулась, не о плащах и одеялах он думал в день отъезда!

Ближайший городишко встретился не скоро, и Гриессу пришлось еще несколько раз промокнуть под дождем, прежде чем они обзавелись еще одним плащом. Причем обошли весь городишко в поисках подходящего, Мара непременно хотела алый, но готовых таких не было, а заказывать и ждать они не рискнули. Поэтому купили черный мужской плащ, не отличающийся особой красотой, зато теплый и большой.

Дорога предстояла через всю Ардону и почти весь Сидар, на север к Горной гряде, в город под названием Штант-ам-Рольт, бургомистр которого и введет их в курс дела, посвятив в подробности. Тракт, ведущий из Эрисара в Ардону не отличался большим оживлением, в отличие от того, что вел в Лурдию; постоялые дворы попадались реже, чем хотелось Маре и иногда приходилось ночевать под открытым небом. Ардону пересекли без происшествий, столица оказалась не по пути, о чем искренне пожалел Гриесс. Граница с Сидаром несколько удивила обоих: никаких приграничных деревенек, трактиров и всего прочего. Граница проходила по реке, на обоих берегах которой стояло по небольшому укрепленному каменному форту. Солдаты дежурили на въезде и выезде с моста и кроме пошлины служивых Сидара ничего не интересовало.

В городе, встретившемся через несколько дней от границы, проходила осенняя ярмарка, привлекшая туда несколько странствующих цирковых трупп. Гриесс, почему-то любивший эти балаганные выступления больше, чем любой театр, потащил Мару на представление. Места купили в первом ряду, почему бы и нет? Вампир находился в отличном настроении, хлопал, стучал ногами и кидал монетки на манеж. Он был так непосредственен, что Мара невольно заразилась этим состоянием. После представления на площади перед шатром цирка к ним подошли двое абсолютно одинаковых на вид молодых человека.

— Привет Мара, привет Гриесс! Мы вас в цирке заметили. Какими судьбами вы здесь? Мы были на вашей лекции в академии, это потрясающе, но мало! А куда направляетесь, может нам по пути? — обрушили они кучу вопросов.

Это были маги воздуха, близнецы Лейос и Кайнок, выпустившиеся из академии на год раньше Мары. Они получили работу в Вольных баронствах, проторчав перед этим два года в Азании при академии, проматывая родительские деньги. Веселые, никогда не унывающие ребята, любящие шумные компании и развлечения, и воспринимающие жизнь как одно большое приключение. Мара рассказала, куда едут они.

— Так нам половину дороги по пути. Поехали вместе! — предложили, обрадовавшись, близнецы.

— Это будет быстрее или безопаснее? — решил уточнить Гриесс, внимательно изучая братьев.

— Нет, скорее — нескучно! — в один голос ответили они.

Из города выехали вчетвером.

Через три дня такие попутчики стали напрягать и Мару и Гриесса. Близнецы оказались шумными, какими-то суетливыми, говорили много лишних слов, мнили себя могучими магами, и наперебой хвастались своими способностями перед Марой. Зато Гриесса они воспринимали как низшее, неравное им существо, находящееся в услужении у Мары, и обращались с ним соответственно. Частенько позволяли себе разговор о нем в третьем лице в его же присутствии. Все попытки, предпринимаемые Марой возразить и объяснить, что это далеко не так, пресекались шутками и хохотом.

На очередной ночлег остановились в лесу, облюбовав небольшую полянку. Неподалеку лежали упавшие деревья и Лейос перенес их к костру, приспособив под скамейки. Перенес левитацией, всем видом показывая, какой он молодец. Пока готовился ужин и Мара помешивала в котелке кулеш, Кайнок опять завел разговор на надоевшую ей тему.

— Мара, ну что тебе стоит заставить его показать превращение в летучую мышь!

Гриесса об этой услуге даже и не думали просить, еще чего! Мара же может приказать. Но она отказывалась, в который раз пытаясь втолковать, что вампир не является ее слугой в обычном понимании и заставить его что-то делать ради забавы не только невозможно, но и неэтично.

— Да ладно тебе, — перебил ее Лейос, — так и скажи, что не хочешь развлечь старых знакомых, выполнив их простенькую просьбу. Мы-то надеялись увидеть такое зрелище, вот бы обзавидовались наши сокурсники и приятели из академии!

— Как тебя еще просить? — поддержал его брат, — Может денег дать? Сколько такой трюк стоит? — и он вопросительно посмотрел на Мару.

От его наглости и хамства, переходящего все границы, она аж застыла с ложкой в руках и ответить не успела… Только, что сидящий рядом с ней Гриесс молниеносно вскочил и, схватив Кайнока за шею, впечатал его спиной в ствол стоящего поблизости дерева. За это мгновение вампир успел провести полную трансформацию и под когтями, впившимися в шею мага, проступила кровь, стремительно превратившаяся в ручейки. А Гриесс, почти касаясь губами уха Кайнока, процедил сквозь зубы:

— Ты действительно считаешь, что я дрессированная собачка и со мной так можно? — и медленно слизнул с его шеи струйку крови.

Маг от страха потерял дар речи, язык просто прилип к небу и он ничего кроме невнятного мычания произнести не смог. О заклинаниях тоже не могло быть речи, руки стали ватными, мысли путались, единственное, что он смог сделать — посмотреть выпученными глазами с надеждой на брата. Но Лейос сидел на бревне как приклеенный, а поскольку сидел он спиной к дереву, то даже видеть ничего не мог. Бросив ложку, Мара поспешно встала и, подойдя к вампиру положила руку на плечо.

— Не надо, — тихо сказала она, — он всего лишь глупый мальчишка, отпусти его.

Нервно дернув плечом и сделав над собой усилие, Гриесс медленно разжал руку и выпустил шею Кайнока. Убрав клыки и когти, снял паралич с Лейоса и ледяным тоном произнес.

— Убирайтесь сию же минуту, пока я не передумал. Надеюсь встретимся на границе, там и сочтемся.

Потирая шею, Кайнок бросился седлать лошадей, а его брат, собирая сумки, со злостью бросил вампиру.

— Я пожалуюсь милорду Квинтилу! Пусть узнает, как ты себе позволяешь вести себя с магами!

Гриесс осклабился в ухмылке.

— Обязательно расскажи, с подробностями! И главное правду, врать архимагу не получится.

Мара промолчала, только досадливо покачала головой, что с дураков возьмешь? Собрались они быстро и, несмотря на ночь, погнали лошадей галопом по наезженной дороге.

Только после их отъезда вампир расслабился и сел к костру.

— Ты считаешь — я это зря?

— Может и не зря, мне они тоже порядком надоели. А так будет им урок, может извлекут из него что-то полезное.

— Вот это навряд ли. Там на границе часто промышляют наши охотники, как раз в поисках магов, вернее их крови, она у нас ценится! Поэтому и меняются там так часто маги, одни пропадают и шлют других. Не все пропадают, в основном глупые, самонадеянные, такие как эти. И вполне возможно, что вскоре Квинтилу придется отправлять еще магов на это место, — философски заметил Гриесс.