Около часа добирались до замерзающего человека, аура еле теплилась, но все же Мара не теряла надежду. Остановились, не доезжая с десяток метров. Гриесс спрыгнул в снег первым, помог спуститься Маре. Они стояли в раздумьях — как добраться до погибающего?

— Да-а, — протянул Гриесс, — задачка. Копать нечем, растапливать тоже. Может сдуть?

Он повернулся к Маре.

— Сможешь? Только не смерчем, — добавил со смешком.

Его голос звучал глухо из-под натянутого до предела капюшона.

— Попробую, — ответила она, бросая на него косой взгляд, — другого выхода-то нет.

Скинула плащ и перчатки, чтоб не мешали, сделала пару шагов назад, махнув при этом рукой Гриессу, чтобы отошел в сторону. Сконцентрировалась и, направив вытянутые руки с открытыми ладонями в сторону едва светящейся ауры, произнесла заклинание. От ее ладоней подул ветер, слегка сметая снег, Мара добавила энергии, ветер усилился, слегка подкорректировала его направление, и еще влила энергии в заклинание. Ветер перешел почти в ураган и за несколько минут из-под снега показались трое саней с павшими в оглоблях лошадьми. На двух лежал какой-то товар, а на третьих, кругом, с поджатыми под себя ногами, сидело семеро человек, закутанных с разные суконные полотна. Видимо, это были торговцы сукном, обмотавшиеся своим товаром в надежде согреться. Мара опустила руки, ветер прекратился. Гриесс направился к людям, вытащил еле живого и перенес его на соседние сани. Положившая руку ему на плечо Мара прервала следующее действие.

— Нет! — твердо сказала она. — Он тогда умрет, не смей!

Из-под капюшона недовольно блеснули красные глаза.

— Но он все равно умрет! — с досадой ответил Гриесс.

— Это еще не ясно, я постараюсь спасти и если решу, что шансов у него нет, тогда отдам тебе.

В ответ вампир хмыкнул и вернулся к первым саням, возле которых уже крутился Алод. Люди превратились в куски льда и ему не очень хотелось грызть эти сосульки. Он кивал на них головой и требовательно порыкивал.

— Разморозить? — мрачно поинтересовался вампир, — но у меня и так немного осталось, и если не получится пополниться…

Но Алод настаивал и Гриесс понимал, что он прав. Скакуна необходимо накормить, без него они не выберутся из этого снежного плена. Он молча, лишь обреченно вздохнув, провел рукой по телу одного из замерзших людей и, сняв с него одежду, отдал на съедение Алоду.

Мара этого не видела, она сосредоточилась на возвращении к жизни последнего из каравана торговцев. Кровь она разогнала, сердце стучало уверенно, но что делать с обморожениями? Как убрать некроз? В академии этому учили, и даже проходили небольшую практику, но кто ж знал, что такие знания пригодятся? Оставив парня лежать на санях, пошла за учебником, она всегда их возила с собой. Покопавшись и обнаружив нужную книгу, потрепала по гриве Эжена, он спал и не отреагировал на ласку. Конь заснул сразу, как только остановились, пятидневный марафон по глубокому снегу вымотал его до предела. Найдя нужное место в учебнике и положив открытую книгу рядом, произнесла нужные заклятия. Щеки парня порозовели и слегка затрепетали ресницы.

— Гриесс! — позвала Мара. — Его надо напоить чем-то горячим.

— Меня тоже, — зло прозвучало в ответ.

— Пожалуйста, — с мольбой в голосе попросила она. — Я тебя очень прошу!

Гриесс промолчал, но за кружкой сходил и нагрел в ней воды, даже кинул пару листьев малины. От дымящейся кружки пошел аромат, Мара улыбнулась, чтобы он не видел, и с благодарностью приняла напиток. Сделав несколько глотков, парень открыл глаза.

— Вы кто? А где все? Отец и все остальные?

— А сам-то ты кто? — требовательно осведомился вампир, стоя рядом с санями.

— Я Марко, младший сын купца Бамбера Шварца. Мы ехали с товаром, везли сукно и всякие мелочи, и попали в буран. А где все? — он приподнялся на локтях, озираясь.

— Умерли все, замерзли, — грубо бросил вампир, опережая Мару, она-то хотела преподнести это как-то помягче.

— Уже полдень, надо ехать, неизвестно сколько еще до поселения, — заметил Гриесс и направился к лошадям.

Он забрал свои сумки с Эжена, освобождая место для спасенного.

— Встать сможешь? — участливо спросила Мара Марко, по лицу которого медленно текли слезы.

— Постараюсь, я понимаю, что надо ехать, — ответил он, вытирая глаза и принимая вертикальное положение, — а когда закончился буран?

— Сегодня утром, — коротко произнесла она, помогая парню подняться.

— А вы как же выжили, — спросил Марко, с недоумением глядя на лошадей.

Он переводил взгляд с Эжена на Алода и недоумение стало переходить в испуг.

— Ч… что это?

— Во-первых, еще не известно, выжили мы или нет, — цинично прозвучало в ответ, — а во-вторых, это лошадь такая, специальная, для путешествий зимой.

Мара с легким укором посмотрела на вампира, а тот демонстративно достал из сумки флягу, овальную, приплюснутую с боков. На одном боку выделялся крупный, круглый красный камень, заметно светящийся. Открутив крышку, он опрокинул содержимое в себя, опустошив полностью флягу.

— На какое-то время меня хватит, — сообщил Гриесс, — но если не найдем поселка, придется закусить твоим подопечным.

— Будем надеяться, что найдем, — тихо ответила она.

Марко стоял позади и непонимающе переводил взгляд с одного на другую.

Ее надежда оправдалась даже раньше, чем думалось. На закате вдалеке показались столбы дыма, явные признаки жилья. До поселения добрались уже затемно. Ворота еще не закрыты, люди с факелами расчищали дорогу от снега. На их появление отреагировали странно. Побросали лопаты, многие делали знаки, призванные отгонять духов, некоторые бросились наутек. Выручил Марко, окликнувший местных по именам.

— Курт, Нэйт! Что с вами? Это же я, Марко! Живой, не признали? А со мной господа маги.

Его слова подействовали, не успевший сбежать народ подошел поближе, посветили на лица и, признав Марко, улыбнулись. Гриесс капюшона не поднимал и сохранял молчание, только на Алода надел сережку на подъезде к воротам.

— Откуда ты взялся, Марко? А где обоз, отец, братья? — спросил один из подошедших мужчин.

— Замерзли, попали в буран, там все и остались, — он махнул рукой, — в поле, так и сидят на санях. А где староста? Пошлите за ним, гостей принимать надо.

В окружении людей миновали ворота, гонец, посланный за старостой, вернулся быстро.

— Herr Грубер велел вести гостей к нему в дом!

Старостой оказался мужчина среднего роста, с окладистой полуседой бородой и приличным брюшком. Стариком назвать его было сложно, слишком живо он двигался, несмотря на свою полноту, и в его ярко-голубых глазах светился живой ум.

На подходе к конюшне Мара, от избытка положительных эмоций, самой мысли, что проблемы решены и больше не надо переживать о пустом резерве вампира, решила немного поозорничать. Она резко, совершенно неожиданно даже для самой себя, с задорной улыбкой сорвала с Гриесса капюшон. В надежде застать его врасплох и полюбоваться на поспешную трансформацию. Но ее встретил насмешливый взгляд бледно-голубых глаз.

— Решила посоревноваться со мной в реакции? — ехидно спросил он.

— Почему бы и нет? — весело ответила она. — Вдруг бы получилось!

Гриесс иронично хмыкнул и недоверчиво покачал головой.

Пока гости устраивались и утоляли голод, хозяин с расспросами не приставал, но когда и Мара, и Марко в изнеможении отодвинули тарелки, принялся задавать вопросы. Первым он спросил о том, что не давало покоя всем присутствующим.

— Как вы выжили в буране? Почти неделю бушевал.

— Магия, дорогой хозяин, просто магия, обычному человеку это сложно растолковать.

После этих слов Гриесса, хозяин перешел к расспросам единственного выжившего из купцов. Марко охотно, ничего не утаивая рассказал о последней поездке, а также о своем невероятном спасении. Староста и все его домочадцы внимательно слушали, иногда перебивая вопросами или восклицаниями.

Негромко скрипнула дверь и в комнату осторожно вошла девочка. На вид ей было лет девять, худенькая, маленькая, с косой до пояса. На ее личике особо выделялись глаза, такого же ярко-голубого цвета, как и у старосты.

— Деда, у нас гости? — спросила она тихонько.

— Да, дорогая, — Herr Грубер встал и, взяв девочку за руку, проводил к столу.

— Это Айка, моя внучка, вы уж не серчайте, дитя еще, — извиняющимся тоном пояснил он.

Мара всматривалась в эти детские голубые глаза, девочка смотрела в одну сторону, глаза не шевелились. Да она слепая! догадалась Мара.

— Да, — подтвердил староста, — родилась такой. Дочь перед самыми родами шибко напугали проезжающие господа рыцари.

— А целителю показывали?

— Ну, а как же, госпожа! Два года назад специально ездили в Гештальт к магу.

— И? — Маре не терпелось узнать итог.

— Деньги он взял, причем немалые. Долго возился, но так ничего и не смог сделать. Потом оправдывался и объяснял подробности, но мы люди простые, и из его рассказа поняли мало. Что-то там не держится, или не приживается, — он виновато развел руками.

— Я посмотрю? — после удачной попытки излечения Марко, Мара почувствовала себя полноценным целителем.

— Конечно, конечно, — закивал головой староста, — но… — он слегка замялся. — Я вас хотел просить о другой услуге.

— Это о какой же? — с интересом полюбопытствовал Гриесс.

— Через два дня праздник Sonnenwende, мы хотели просить вас остаться, ну и… — староста опять замялся и замолчал, маги в его понимании были выше людей, и он очень опасался их чем-то разгневать или обидеть.

— Продолжайте, — вампир был снисходителен. — Чего уж там.

— И, — продолжил Herr Грубер, — как-то удивить народ при помощи магии, — ему было страшно от своей наглой просьбы, но чего не сделаешь ради одобрения односельчан?

— Мы в долгу не останемся, — поспешно добавил напоследок.

— Что скажешь? — Мара вопросительно посмотрела на Гриесса.

— Можно и задержаться на пару дней, все равно дороги еще не успели расчистить.

— Вот и хорошо! — радостно всплеснул руками староста, — а жить у меня станете, у меня места много, целую комнату вам выделим!

Он глянул на своих домочадцев.

— А ну, чего расселись? Идите готовить комнату, и матрац свежим сеном набейте, — и повернувшись к Марко спросил. — А вот с тобой что делать будем?

— Хорошо бы кого в помощь мне дать. Товар-то сохранился, собрать надо и перевезти сюда, — ответил тот.

— Так это ж тебе сани с лошадью надо, да не одни. А деньги у тебя есть? — староста с прищуром смотрел на Марко.

Тот замолчал, и взгляд его потух. Денег не было, и как дальше жить он не знал.

— Есть у него деньги, — Гриесс нарочито медленно поставил на стол кожаный мешочек с монетами.

«Это наши что — ли? — удивилась Мара по мыслесвязи. — Откуда такая щедрость?» «Нет, это его. Я пошарил по карманам. Привычка, знаешь ли», — хохотнул в ответ вампир.

— Тогда вопросов нет, — староста проворно спрятал деньги, — завтра же выделю тебе и людей, и подводы.

Устраиваясь на ночь в выделенной для них комнате и снимая камзол Мара, обернулась к Гриессу.

— Спим по-походному?

— Нет, я не буду ложиться, зачем? Экономить ничего не надо, народу полно, главное не жадничать и не перебрать, — он усмехнулся своим мыслям.

— А что тогда?

— Если в бою, то очень даже хорошо, а если нет… Переполненный резерв… энергия ищет выход, сдерживать ее очень трудно. Я как-то перебрал, да еще и маги попались, и последствия были…

— Какие? — она села на кровать и, подперев руками голову, с интересом смотрела на него.

— Ты точно хочешь это знать? — его взгляд потемнел.

— Хочу, мне интересно все о тебе. И потом, должна же я знать на что ты способен.

Он мрачно ухмыльнулся.

— Ладно, сама напросилась. Мы были в дозоре, я и десяток низших. Наши дозоры постоянно переходят границу в поисках рекрутов или магов. Ты же помнишь, кровь магов для нас ценность. Тогда это была территория Панкора. Нам попались на дороге маги, сопровождали обоз или просто ехали вместе, не знаю. Засаду я устроил по всем правилам, и шансов там ни у кого не оставалось! До этого времени я не имел доступа к такому количеству магической крови, а тут, прям голова пошла кругом, сразу трое! Двоих отдал своему десятку, одного же выпил сам… Ты знаешь на что способен пьяный человек, пьяный вампир еще на большее, с моими-то возможностями, — он замолк, вспоминая былое.

— Не томи, что ты сделал? — прервала его молчание Мара.

— Проезжая приграничную деревеньку, мне не понравился взгляд, брошенный на меня одним из поселян. Сила бурлила во мне и искала выход…

— Дальше, ты меня интригуешь и разжигаешь любопытство!

Гриесс обреченно вздохнул.

— От этой деревеньки осталось большое пятно выжженной земли, прошло уже более трехсот лет, но там по-прежнему ничего не растет. Это вечный памятник моей жадности и глупости! Я иногда приезжаю туда поразмыслить, вернее меня отправляют, — добавил он иронично.

— И, — она не знала что сказать пытаясь себе представить произошедшее, — большая была деревенька?

— Примерно как Халле, — он в упор посмотрел на нее.

— Оу, — изумленно протянула она. — Я никак не думала, что ты обладаешь такой силой и такими заклятиями!

— Обладаю, но теперь хорошо думаю, прежде чем пускать в ход что-то подобное.

Она все же попыталась представить, какой силы должно быть заклинание, и с ужасом взглянула на вампира.

— Это ужасно! Ты понес наказание?

— О да, не сомневайся! — для убедительности он сделал круглые глаза, — еще и как наказали!(Асдок назвал его тупым идиотом и приказал передвинуть границу, чтобы деревня оказалась на территории Варастии, и заниматься этим пришлось Гриессу. И, периодически, действительно отправлял поразмыслить о своих поступках)

. — Ладно, — вздохнул он, — это прошлое, нынче я такого не допускаю. Так что перестань испуганно на меня таращиться и ложись спать. И думай о том, что эта сила сейчас в твоем подчинении и на твоей защите. Сдается, это должны быть приятные мысли.

Вампир ободряюще улыбнулся. Мара отвела взгляд, улеглась в постель и пробурчала из-под одеяла.

— Я подумаю об этом в таком контексте.

Следующий день она посвятила целительству. С самого утра возилась с Марко, долечивала отмороженные пальцы на ногах.

— Как бороться с некрозом? — задумчиво спросила она у Гриесса, удобно расположившегося на лавке с книгой.

— Твоими методами — понятия не имею, моя магия по другому действует. И вообще не приходилось с некрозами сталкиваться, наши таким не страдают.

Мара уткнулась в учебник, поколдовала еще над пальцами и отпустила сына купца, попросив привести Айку.

— Гриесс, — она вскинула голову, — а в той деревушке кто-то выжил?

— Смеешься? — он ухмыльнулся, — от нас никто не уходит живым. Я тогда отпустил свой десяток, делали что хотели, а низшие особенно жестоки, сдерживаться не умеют, и их постоянно гложет жажда убийства. Поэтому и командует ими высший, так сказать держит в узде.

— Ого, как оно все… А где сейчас тот десяток? — Мара удивлялась своему спокойному отношению к этой истории, первый шок прошел, и она просто принимала как факт.

— Нет уже из них никого. Половина погибла на границе с эльфами по моей вине, я проморгал засаду. А остальные кто где. Кто в стычке с орками, кто с оборотнями, война с оборотнями стоила нам больших потерь.

Ответить ему Мара не успела, вошла дочь старосты, ведя за руку Айку. Мара занялась скрупулезным исследованием девочки. К середине дня она сдалась.

— Прав оказался целитель, не стабилизируется нерв, истончается и пропадает. Не знаю, что тут можно сделать. Может ты посмотришь?

— Я? — вампир удивился.

— Ты, ты сильный маг, хоть и темный. Зато у тебя другие методы, и в мозгах ты разбираешься лучше любого целителя.

— Ну, хорошо.

Он усадил девочку напротив и положив ей руки на виски, касаясь большими пальцами ее глаз, принялся внимательно изучать причины неудавшегося лечения. Мара с нетерпением наблюдала за его действиями. В комнату тихонько вошел староста и присоединился к молчаливо стоящей в углу дочери. Та заметно нервничала, теребила платок и, кусала губы.

— Ха, — сказал Гриесс после долгого молчания, — вы не так ставили связку. Иди сюда, — позвал он Мару, — смотри. Надо не напрямую, а вот так…

Теперь уже оба держали Айку за голову, накрыв ее виски и глаза руками. Не прошло и десяти минут, как Гриесс убрал руки и скомандовал ребенку открыть глаза.

— Что-то видишь? — спросил он.

Девочка послушно открыла глаза и ее внезапный громкий вскрик заставил мать сорваться с места. Упав перед ней на колени, обнимая и целуя ребенка, она причитала.

— Что, доченька? Тебе больно?

— Мама! Я тебя вижу! Ты такая красивая!

Слезы радости потекли по лицу матери, староста тоже украдкой вытер глаза и поспешил сообщить всем радостную новость.

— Конечно, — с досадой, но весело улыбаясь, сказала Мара, — при такой мощи, вложенной в заклятие, у кого угодно бы получилось.

— Не совсем оно и получилось, — скептически заметил Гриесс, — и мощь тут особо ни причем. Это я, чтобы уже наверняка, можно было и поменьше энергии влить.

Вампир подошел к Айке и, забрав ее из рук матери, взялся опять изучать.

— Не закрывай глаза. Мне надо узнать, как ты видишь.

— А что, что-то не так? — Мара подошла поближе.

— Она цветов не различает, все черно-белое, с оттенками серого, и… — он внезапно замолчал, — и голубой. Очень странно.

Вампир вывел девочку во двор, она с изумлением оглядывалась вокруг.

— Это небо, — он присел на корточки и ткнул пальцем вверх, — это небо, и оно голубое.

Айка посмотрела куда указывала его рука.

— Голубое, — расплылась она в улыбке.

Потом стремительно обняла Гриесса за шею.

— Спасибо тебе!

И вот тут Мара первый раз увидела смущенного вампира.

За щедро накрытым столом собралась вся семья старосты, все ближние и дальние родственники. Люди искренне радовались излечению Айки, все любили этого тихого и послушного ребенка. Без конца произносились тосты за здравие Гриесса. Его это слегка забавляло, сделал он это отнюдь не ради девочки. Но Мара сияла от счастья, а значит сделал все правильно.

— Какому из богов за вас молиться? — спросил, улыбаясь во весь рот староста, потом махнул рукой. — Будем молиться обоим и Яркету, и Долнару!

Его предложение поддержали одобрительными возгласами.

— Nein! — резко выкрикнул вампир.

За столом повисла тишина, все смотрели на него в недоумении.

— Нет, — уже спокойней повторил Гриесс, — не вздумайте привлекать внимание этих богов к моей особе (на слове — этих — он сделал особое ударение)

. — Но, — растерянно произнес староста, — кому же возносить молитвы за тебя?

Вампир обвел взглядом сидящих за столом и четко произнес.

— Богине Эрете!

В создавшейся тишине его слова прозвучали зловеще, они как громом поразили людей. Те молча таращились на Гриесса и только открывали рты, не в силах ничего сказать. Первым пришел в себя отец Айки, простой поселянин, с крупными чертами лица.

— Значит Эрете. Это что ж получается, вы темный маг?

— Да, — Гриесс не стал отпираться, — не всех темных перебили в последних магических войнах, некоторые остались и даже пользу приносят, — он улыбнулся, глядя на Мару.

«А он молодец, — размышляла она, — не прибегая ни к каким вампирским уловкам, склоняет народ к служению Эрете. Просто браво!» В ее голове четко проступила фигура вампира, отвешивающего галантный поклон.

— Вы изменили судьбу нашей девочки, — воскликнула дочь старосты, — и мы будем молиться за вас кому скажете. Эрете, так Эрете. Только мы не знаем как? Ей не нужно приносить человеческие жертвы?

Она с надежной посмотрела на вампира.

— Нет, — он весело рассмеялся и пустился в объяснения как им это лучше делать, не привлекая внимания остальных жителей.

На следующий день с самого утра деревня готовилась к предстоящему празднику Sonnenwende. Хозяйки хлопотали у очагов, готовя разные вкусности. Мужчины таскали дрова для огромного костра. Лес находился далеко, и дрова заготавливали летом всем обществом. Основным топливом являлся торф, его привозили торговцы большими караванами. Детвора с визгом и криками носилась по улицам в предвкушении развлечений.

— Люди-то готовятся, — заметила Мара, отойдя от окна, — а мы их чем порадуем?

— Не знаю как ты, а я уже придумал, — Гриесс загадочно улыбнулся.

— Вот даже как! — она состроила притворно серьезную рожицу и уперла в бока руки, — секреты от меня! Но чем же мне блеснуть? В моем арсенале или эффектное разрушение, или что-то не впечатляющее.

— Ждешь подсказки? — вопросительно поднял бровь вампир.

— Ты же всегда знаешь все ответы, давай идею!

— Я не сказал бы, что всегда… но, — он задумался, — возможно ли пустить в небо большой файербол и заставить его там в вышине рассыпаться на множество маленьких?

— Запустить не проблема, а вот чтобы рассыпался, надо в него чем-то попасть, — она наставила на него указательный палец. — Ты, ты можешь попасть в него своим сгустком мрака. Пошли попробуем.

Он улыбнулся и последовал за ней.

Вечером, когда полностью стемнело, люди собрались вокруг большого костра, зажечь который попросили, конечно же, Мару. Звучала музыка, пиво лилось рекой. Несмотря на небольшой мороз народ разошелся не на шутку. Пели и танцевали все, кто мог и не мог, даже Мару с Гриессом втянули в танец, и они, весело хохоча, сделали пару кругов вокруг огня. Наконец староста вышел к костру и громко потребовал тишины.

— Наши особые гости, господа маги, оказали нам честь, согласившись показать нам кое-что из магических возможностей.

Раздались аплодисменты и крики приветствий. На импровизированную сцену, сооруженную из двух телег, снятых с колес и застеленных сверху досками, поднялся Гриесс, неся под мышкой курицу, вызвавшую в толпе смех. Он поставил ее на пол, провел рукой и курица замерла на месте. Следующее движение представило людям огромного павлина, переливающегося всеми цветами радуги. Потом Гриесс превратил курицу в феникса с роскошным огненным хвостом, парящим над толпой. Феникса сменил небольшой золотой дракончик с маленькими крылышками и толстым брюхом. Он потешно махал крыльями, с трудом держась в воздухе, и плевался огнем. Напоследок была голубая цапля, переливающаяся всеми оттенками синего, голову ее венчала корона из серебряных перьев. Изящно изогнув шею, цапля захлопала крыльями. Восторгу местных жителей не было предела, они кричали, визжали, хлопали, кто как мог так, и выражал свои эмоции.

Настал черед Мары. Поднявшись на подиум к Гриессу, она извинилась.

— Покажу мало, магия у меня боевая, только разрушать, но кое-что вам продемонстрирую.

Между ее раскрытых ладоней появился небольшой файербол, который стал стремительно расти, превращаясь в большой огненный шар, в бою на такой не хватило бы времени. Когда она решила, что хватит, то файербол вырос до размеров головы Алода и удерживать его становилось все труднее.

— Не тяни, — тихо подсказал Гриесс.

Переложив файербол в правую руку, Мара запустила его в небо. Вампир наблюдал за его полетом и ждал. Жители, затаив дыхание, тоже следили за огненным шаром. В тот момент, когда файербол достиг максимальной точки подъема, вампир метнул в него язык мрака. На фоне черного неба совершенно невидимый; тем сильнее оказался эффект от разорвавшегося на мелкие части файербола. Что творилось с людьми! Они исступленно орали и визжали, это был настоящий фурор! По просьбам общественности повторили запуск еще пару раз. В самом финале представления Гриесс высоко поднял руку, потребовав внимания. Подождал пока возбуждение немного спадет, он вывел Мару на центр подиума. Сам отошел слегка в сторону, направив на нее руку. Почти незаметное движение и перед поселянами предстала эльфийка! Длинные уши, чуть раскосые большие зеленые глаза, каскад белоснежных волос, стекающий до бедер. Платье струящимся зеленым шелком обнимало нежные женственные формы, лиф в виде двух белых лилий подчеркивал силуэт песочных часов в фигуре. Каскад тонких ремешков из коричневой кожи, спадал на бедро, от которого в шикарном разрезе виднелась ножка, обутая в изящные парчовые туфельки на каблучке.

Казалось, у людей уже не осталось сил на выражение бурного ликования, эльфийку пожирали глазами, разинув рты. Все присутствующие старались запомнить этот образ, второго шанса увидеть такое им точно не представится. Выдержав долгую паузу и, дав по полной насладиться увиденным, Гриесс снял иллюзию и, подав Маре руку, помог спуститься с подиума. Праздник на этом сам собой утих, люди расходились, ошеломленные увиденным, переваривать такое они будут очень долго!

Айка все представление простояла рядом с дедом. Девочка первый раз присутствовала на празднике, обычно ее оставляли дома, кому охота с ней возиться, да и покалечить ненароком могут. Она не кричала, не визжала и не прыгала, молча, как завороженная, смотрела на чудеса, разворачивающиеся перед ее глазами.

По дороге домой она догнала Гриесса и Мару и, взяв его за руку, сказала.

— Спасибо за птицу с длинными ногами, она такая красивая, столько разных цветов, и серая корона, это же была корона на голове? Деда сказал, что она серебряная, но правда она серая?

Гриесс остановился и, присев перед девочкой на корточки, ответил.

— Правда серая, я рад что тебе понравилось. Специально сделал ее в том цвете, который ты видишь.

Айка крепко его обняла, чмокнула в щеку и побежала догонять своих.

Он поднялся и, с легкой улыбкой глядя на Мару, произнес.

— Видишь, я хороший. Меня дети любят!

Она ласково улыбнулась в ответ.

— Вижу.