Введение в теорию личности
Оскар Ичазо часто пользуется выражением «эта теория», несмотря на тот факт, что он высказывает точку зрения на психоанализ, который представляет как объективное знание, изначально проявляющееся посредством релевантности. Все же, даже если более просвещенные могут понять эти идеи, скорее, интуитивно и эмпирически, чем экспериментально, слово «теория» кажется вполне подходящим, если только мы понимаем его не в современном научном смысле как гипотетическую конструкцию, но в оригинальном значении греческого слова tneoria - видение.
На последующих страницах я дам определение видение в широком смысле и не обязательно в тех терминах, в которых я слышал это определение. На протяжении этой книги я иногда буду пользоваться для этого, как делал Ичазо, словом «протоанализ», хотя этот термин относится не только ко всей совокупности знаний, но изначально к процессу протоанализа.
В психологии четвертого порядка мне хотелось бы подчеркнуть существеннейшую разницу между тем, что Гурджиев называет «сущностью», и тем, что он называет «личностью», - между реальным и условным существованием, с которым мы обычно себя отождествляем. Там, где Гурджиев говорит о личности, Ичазо говорит об эго - в смысле, который обычно соответствует современному его употреблению (путешествие эго, смерть эго, трансцендентность эго и т.д.), а не тому, который присвоен «эго» в современной «эго-психологии». Эта разница соответствует той, которую проводит Винникот между «реальным я» и «вымышленным я», и все же было бы неправильно говорить о сущности, душе, истинном я или атмане так, как если бы их значение было чем-то точным и определяемым. Вместо того, чтобы говорить о сущности как о предмете, нам следует думать о ней как о процессе, лишенном эго, ясном и свободном функционировании интегрированной человеческой целостности.
Хотя «эго» - это то слово, которое я чаще всего употреблял, говоря о своих идеях в начале семидесятых годов, в этой книге я почти так же часто буду пользоваться словом «характер», которое, как я считаю, является подходящим эквивалентом того же самого понятия без тех недостатков, что несет в себе дополнительное значение «эго» в современном психоанализе. Производное от греческого charaxo, что означает «запечатлевать», обращается к тому, что в личности постоянно, так как оно было запечатлено в ней, то есть к поведенческим, эмоциональным и познавательным установкам. Одним из достоинств современной психологии является то, что она осветила процесс разрушения самосознания на начальных стадиях жизни как следствие ранних эмоциональных разочарований в семье.
В ответ на боль и страх индивид стремится справиться с кажущимися чрезвычайными обстоятельствами посредством соответствующих чрезвычайных реакций, которые, особенно в силу осознания угрозы выживанию, становятся фиксированными, превращаются в повторяющиеся реакции, как называл их Фрейд. Это процесс, который влечет за собой утрату контакта со всем, кроме непосредственной реакции на чрезвычайные обстоятельства, подкрепленные опытом (притупление самосознания), и в то же время происходит выработка автоматизма, который превращает человека до какой-то степени, ско-Dee, в робота, чем в свободного агента по отношению к жизни.
Вместе с притуплением самосознания и автоматизацией, которые возникают в ответ на раннюю боль, в структуре эго существует полярность страстно желаемого и ненавистного, что вместе с обскурацией самосознания выделено в буддистской доктрине в качестве трех ядов, подчеркивающих существование самсары, то есть трех корней самосознания эго.
Теория невроза, рассматриваемая с точки психоанализа, конгруэнтна со взглядами Фрейда и Рейха на невроз как на следствие угасания инстинктов, а также с концепцией здоровья как четкой саморегуляции, которую, как правило, разделяют последователи гуманистической психологии со времен Роджера и Перлса. Хотя теория инстинктов с появлением экологии вышла из моды в кругах психоаналитиков, современная теория психологии признает наличие в поведении человека трех целей: выживания, удовольствия, общения.
Доказано, что обычно личность переживает разбалансировку как реакцию на доминирующий инстинкт, и часто работа психотерапевта должна быть посвящена его коррекции. Считается, что такая разбалансировка является результатом проникновения в сферу инстинктов фактора эго, что отражено на схеме протоанализа как смешение страсти от более низкого эмоционального центра к одному из инстинктивных подцентров.
Вопреки традиционным религиям, которые слепо отождествляют инстинкты со сферой страстей, современная точка зрения, определяющая здоровье и оптимальное состояние как состояние свободных, или освобожденных, инстинктов, может быть адекватно соотнесена с современным понятием саморегуляции. Эта точка зрения, в соответствии с которой истинный враг в Священной Войне, которую предписывает наследие Четвертого Пути против неистинного, или низшего, я, - это не зверь внутри нас, но область побуждений, страстей, которые разлагают, подавляют и замещают инстинкты, а также, что самое страшное, и познавательные аспекты эго, создавая «фиксации», которые, в свою очередь, подкрепляют страсти.
В то время как цель традиционной работы над собой - добиться перемещения поведенческого контроля с более низких эмоциональных центров страстей к более высоким центрам, я предвижу дальнейшую стадию: перемещение его от более низких интеллектуальных центров ординарного познания, наполненного неправильными представлениями о реальности, сформированными в детстве (фиксации), к более высоким интеллектуальным центрам умозрительного интуитивного понимания.
Как видно на рис. 1, для высокого и низкого центров инстинкта нет определенных обозначений. Скорее, действие эго-инстинкта, обозначенного энеаграммами трех инстинктов, противостоит инстинкту в чистом виде, что может быть отмечено просто тремя точками.
Мы можем выделить инстинктивный, эмоциональный и познавательный уровни личности, однако, если область инстинктов понимается в этом свете как триединство, личность, или эго, охватывает пять центров.
Рис. 1
Хотя на рисунке инстинкт представлен как центр, принадлежащий как сущности, так и личности, его действие различно в каждом случае. В то время как в личности инстинкт связан в своем проявлении со страстями, в сущности, или, точнее говоря, в сущностном типе, инстинкт свободен.
После того, как мы остановились на понятии личности как целого и взгляде на направления в психопатологии я предлагаю подробнее рассмотреть предмет, начиная с вводного курса в эмоциональный центр эго - область чувств.
Слово «страсть» в течение долгого времени несло в себе дополнительное значение чего-то нехорошего. В своей «Антропологии» Кант говорил: «Эмоция подобна воде, прорывающей плотину, страсть подобна стремительному истоку, который все более и более углубляет все русло. Эмоция подобна опьянению, она клонит тебя в сон, страсть подобна недугу, причиной его является больной организм или яд». Идея эта стала еще более явной в ранние дни психологии. Так, Рибо в своем Essai sur les Rassians писал: «Даже если нельзя все страсти считать недугами, они так близки к этому, что разница между ними почти неуловима и невозможно не считать их взаимосвязанными».
Слово «страсть» соответствует низшим эмоциям, они существуют как во взаимозависимости с болью, так и потому, что индивид подвержен им в качестве пассивного агента, которому недостает свойственного свободному агенту опыта отделения от области страстей, что является результатом интуиции трансцендентности. Несмотря на их субъективность, эмоциональные состояния, которые мы называем страстями, являются частью «машины» или обусловленной личности. Или, иначе, мы можем говорить о том, что движет и обеспечивает машину топливом помимо испорченного инстинкта.
Прежде чем говорить об эмоциях дальше, позвольте мне сказать несколько слов об энеаграмме геометрической структуры, которая стала известна на Западе благодаря Гурджиеву и которую изотерические школы Эго и Ичазо считали моделью, воплощающей всеобщие законы, существующие при любом ходе событий.
Более определенно: треугольник, вписанный в круг, символизирует всеобщее триединство, составляющее все сущее в форме «активной», «пассивной» и нейтрализующей силы, в то время как точки вокруг него, за исключением 3 и 6 позиций, называемые «Точками иска», обозначают семиричную модель в природных циклах. «Закон трех» обращается к Божественному Принципу, «Закон Семи» - к силам Природы. «Невидимые» шоковые точки создают связь между областями бытия и становления, через них проявляется влияние более высокого уровня на более низкий, тот, на котором данный процесс имеет место.
Энеаграмма - это схема, посредством которой «центрируется» структура каждой из пяти областей личности, являющихся, как уже упоминалось, тремя инстинктами, страстями и фиксациями.
Помимо отражения личности, энеаграмма еще и схема, и модель для двух дополнительных центров сущности, которые по традиции можно развить «упорными усилиями и осознанным страданием».
Рис. 2
Исследование энеаграммы страстей на рис. 3 показывает, что три их них занимают более центральную позицию, чем остальные. Согласно символизму энеаграммы, в соответствии с которым различные ее точки соответствуют ступеням и интервалам музыкального лада, психологическо-духовная леность помещена на вершину как основное состояние, как результат действия страстей.
В то время как предположение о психологической инертности, лености перекликается с современной энергией неврозов как обусловленности, две другие точки вписанного треугольника суммируют теорию о неврозах Фрейда как выражение детских, экзистенциальных желаний, которые представляют вымышленное бытие и «злую судьбу» как основу патологии.
Рис. 3
Тот факт, что эти три ментальных состояния обозначены в углах треугольника энеаграммы страстей, отражает их значение как краеугольных камней всей эмоциональной доктрины и то, что точки, обозначенные между ними, можно объяснить как точки взаимодействия в различных пропорциях тех же самых основных состояний. Например, Гнев - это гибрид психологической инертности с претенциозностью, это также является гордостью с преобладанием соответственно инертности или тщеславия.
Взаимосвязь между этими тремя точками показана в виде сторон треугольника, символизирующих психодинамические взаимодействия. Таким образом, можно сказать, что каждая из них- лежит в основе последующей в порядке, обозначенном стрелками, указывающими определенное направление.
Если мы рассмотрим эту психодинамическую последовательность начиная с вершины, можно сказать, что недостаточность ощущения бытия, подразумеваемая в «роботизации» лени, лишает индивида основы, опираясь на которую, можно действовать, и, таким образом, ведет к страху. А так как в мире, как бы мы его ни боялись, нам приходится действовать, мы чувствуем побуждение решать это противоречие, действуя от имени как бы придуманных нас, не имея мужества быть самим собой. В таких случаях мы укрываемся от мира за маской, мы идентифицируем себя с ней, и здесь-то и возникает тщеславие. Чем больше мы отождествляем себя с маской, тем скорее мы забываем, кто мы есть на самом деле, мы закрепляем тиковые обскурации, которые, в свою очередь, подкрепляют страх, и так далее, замыкается порочный круг.
Рассматривая энеаграмму страстей, читатель не может не увидеть, что семь из них не отличаются от главных грегорианских грехов. Можно заметить, что те из них, которые не упомянуты христианством, - это краеугольные камни системы, шоковые точки, традиционно считающиеся невидимыми.
Я думаю, что современная концепция низкого эмоционального центра, или, в других словах, энеаграмма страстей, обеспечивает более доступное для понимания объяснение неврозов, чем то, которое мы находим в теориях, предлагающих специфическую концепцию атмосферы отношений как основной базы всех психологии независимо от вида невроза. Точно так же, как Фрейд разработал основанную на страхе интерпретацию жизни людей и их отношений, а экзистенциалисты подчеркивали первичность «существования» над сущностью, Карен Хорн считает, как и христианские писатели, что основной психологический порок - это гордость; Лилани Клейн делает упор на зависти, а Фейберн и Гантрин подчеркивают шизоидный феномен, связанный, как мы увидим, с точкой 5.
Возможно, ближе всего к истине будет, как считают психоаналитики, то, что для каждой конкретной ситуации или конкретной структуры характера каждого конкретного индивидуума подойдет какая-нибудь одна из таких интерпретаций, даже несмотря на то, что все они взаимосязаны. Таким образом, распознание доминирующей страсти может определить основную интерпретацию; следующим по важности и трансформирующему потенциалу, с этой точки зрения, является выделение познающего эго или фиксации основных представителей «Сатаны» в душе, говоря языком образов, которым пользуется Ичазо.
Не характеризуя страсти (это я сделаю в последующих главах книги), отмечу сейчас, что нам необходимо настроить себя на истинное значение традиционных слов, видя, например, в «гневе» более глубокую и основную реальность «противостояния», а не взрыв раздражения; «вожделение» - это больше, чем позыв к сексу или даже удовольствию: страсть к излишествам или излишняя страстность, для которой сексуальное удовлетворение только один из возможных источников получения наслаждения; точно так же «чревоугодие» понимается здесь не в своем узком значении страсти к еде, но в более широком смысле гедонистических пристрастий и неутолимости желаний. «Скупость» также может включать и не включать в себя денежное скопидомство и будет означать отвратительное и алчное обладание более общего плана - отдаленная альтернатива безграничной связи вожделения чревоугодия, зависти и других эмоций.
Так же, как стороны вписанного треугольника определяют психодинамические связи между ментальными состояниями, обозначенными точками девять - шесть - три - девять, линии, соединяющие точки 1-4-2-8-5-7-1, тоже обозначают психодинамические связи, так что каждая страсть может быть понята как базирующаяся на предыдущей, что читатель может изучать на собственном опыте.
В отличие от позиции христианских теологов, убеждающих в наличии иерархии тяжести смертных грехов, а также в отличие от позиции современной психологии, утверждающей, что характеры не только возникают на различных стадиях развития, но также являются более или менее устойчивыми к изменениям и более или менее подвержены патологиям, настоящая позиция отстаивает положение, что страсти эквивалентны как в этико-теологическом, так и в прогностическом плане. Это утверждение может быть интерпретировано, чтобы подчеркнуть, что хотя некоторые характеры можно лечить более успешно, чем другие, посредством современной психотерапии и ее интерпретации сознания, путь трансформации не является радикально хорошим или плохим для разных личностей в свете традиционного подхода к работе над собой и медитации.
Может быть, лучше это объяснить с помощью образчика традиционной теологии, касающейся греха. Классическое определение Св. Фомы обнаруживает в грехе два аспекта, наиболее явный из которых - вред другим или себе. С этой точки зрения эмоциональные факторы, такие как зависть или гнев, определяют основу недобродетельных действий;
Рис. 4
другой аспект, общий для всех грехов, - это совращение души с пути истинного.
В то время как некоторые психологические типы, по крайней мере, сознательно страдают более (обычно располагаются внизу энеаграммы) или менее (вверху энеаграммы), и это действительно верно, то некоторые (обычно энеа-тип VII) в большей степени являются причиной страданий других, в свете протоанализа они только определяют эквивалентное духовное препятствие; но существует еще огромная разница между степенью очевидного вреда по отношению к себе и другим и действительной мерой разрушительности, которая более или менее скрыта.
Хотя Ичазо определяет фиксации как специфические дефекты познания, грань системы иллюзии в эго - названия, которые он им дает, иногда отражают то же понятие, что и доминантные страсти или ассоциативные характеристики, что не удовлетворяет задаче определения. На рис. 4 я воспроизвожу энеаграмму фиксаций по Ичазо, как она дана Лили в «Межличностной психологии» Тарта.
Здесь можно увидеть, что обращение к негодованию в точке 1 почти взаимозаменяемо с «гневом», а в случаях с точкой 2 лесть, в основном, относится к «самообольщению», что неотделимо от самовозвеличивания, от гордости. В случае с точкой 3 Ичазо употребил слово, коренным образом отлично характеризующее эмоциональный и познавательный аспект характера, и все же я не согласен с тем, что он относит нетерпение к области фиксаций, а уловку - к эмоциональной области страстей.
В «Менделистах» Ичазо в Арике предложена определенная терминология, использовались термины, начинающиеся с «эго», к которым добавлялись первые буквы названия фиксации, указание «эго-мелан» несет иную информацию, чем «зависть», так как оно обращается к мазохистскому аспекту характера в вопросах поиска любви и привязанности через усиление боли и беспомощности. В точке 5 опять же предложенное им слово «скаредность» не выходит за пределы значения скупости. То же самое в случае с точкой 6, трусость дает не больше информации, чем страсть страха. Хотя трусость несет значение «страха перед лицом страха», я предпочитаю считать обвинение, особенно самообвинение центральной проблемой познания энеа-типа VI, что и разработано мной в соответствующей главе.
Когда я впервые услышал лекции Ичазо, который преподавал протоанализ в Институте прикладной психологии, слово, которое он использовал для фиксации в точке 7, было charlataneria, что по-испански значит шарлатанство. Позже, обращаясь к англоязычной аудитории, он обозначил эту личность «эго-прожект». Прожектерство вызывает тенденцию в энеа-типе VII жить планами и фантазиями и подменять действие воображением.
Говоря об «эго-мстительн.», Ичазо опять же указывает на характерологическую диспозицию, которая может быть в соответствующем энеа-типе центральной и обеспечивать аспект, дополняющий «вожделение»: энеа-типа VIII не только страстен, дионисоподобен, но и жесток, и доминирующ; это носитель предрассудочного взгляда на жизнь как на борьбу, где успеха добивается сильнейший.
В случае с точкой 9 слово Ичазо «эго-праздн.», соответствующее праздности, - это опять же преувеличенная леность, слово, используемое для доминантной страсти. Если леность понимается как психоспиритуальность, сходная с автоматизмом в жизни и утратой духовного начала, то можно считать, что безоговорочная вера, определяющая жизненную стратегию энеа-типа IX, - это преувеличение значения сверхадаптации и самопожертвования.
При выборе обозначения фиксаций в свете определений Ичазо проявляется различие в акцентах между ними и «основными чертами» каждого личностного типа. Термины, данные на рис. 5, отвечают значению фиксаций: они как соответствуют определению самых спорных черт каждой структуры характера, так и могут быть поняты как нечто неотделимое от познавательного процесса.
Рис. 5
Так, введение в заблуждение (более подходящий термин, чем «обман» в данном контексте) вбирает в себя самообман наравне с обманывани-ем других и путаницу в осознании того, что есть на самом деле, с тем, что претендует на правду. В случае с мстительностью имеет место ссылка на основную характеристику карательности в энеа-типе VIII, а также на слепую веру, неотделимую от нее, которая иррационально стремится исправить прошлое через возмездие разрушением и болью в настоящем.
Что касается ложного великодушия и удовлетворенности в энеа-типе II, их тоже можно считать основными чертами и ошибкой в процессе познания личности, сходными с введением в заблуждение. То же самое может быть сказано о характеристике саморазочарования в энеа-типе IV, что заставляет искать то, чего нет, вместо того, чтобы постигать то, что есть, и об отчужденности энеа-типа V, неотделимого от убеждения, что лучше «пройти это самому».
В самом начале существования моей первой группы в Беркли студент, доктор Ларри Эфрон, суммировал характеры в виде карикатур и подарил их мне по случаю дня рождения.
В этих карикатурах энеа-тип I изображен не кипящим от негодования типом, а альпинистом, движимым решимостью «упорно пытаться». Я часто называл его - «педант», хотя это то слово, которым можно идентифицировать и других, особенно «энеа-тип III». В то время, как в энеа-типе III наличествует формальный педантизм, в случае с энеа-типом I педантизм моральный, и это характерно.
Энеа-тип II, рассматриваемый в этом сочинении в его артистичном, ярком аспекте, не обязательно вводится словами «гордость или лесть». Как мы увидим, сюда подпадают традиционно истеричные личности. Энеа-тип III, характеризующийся самообманом в отношении восприятия самого себя и переоценкой своей социальной роли, представлен как твердо стоящий на ногах опрятный и преуспевающий профессионал. В противоположность победителю на коллапсе показан в пункте IV обделенный жизнью мученик, страдающая жертва.
Точка 5 - соответственно карикатура изолированности, характер может быть воспринят как внутренняя предрасположенность личности, которая возникает в результате неспособности забывать. Воин в точке 6 опять же создает дополнительное значение, несомненно, отличающееся от страха, но все же подразумевающее характерную тенденцию энеа-типа IV быть в состоянии войны с собой и другими - так же, как и вызванное чувством долга побуждение к героизму, возникающее из страха перед властью и подпитываемое контрафобией желания избежать переживание страха. Однако воин - карикатура, подходящая не для всех индивидуумов энеа-типа VI. У фигуры в точке 7 вместо головы что-то, похожее на сооружение из проводов. Это символизирует ненадежную голову, в которой роятся планы, посторонние книги и артефакты. '
В точке 8 мы видим человека, намеревающегося обратиться к людям, горячо говорить с ними, обладающего мощным голосом и умением держаться. Это подходящее изображение, хотя оно не отражает проявления садизма в поведении данного энеа-типа.
В точке 9 фигура сидит в позе, соответствующей изображению лени, а весь рисунок показывает отдых в тени пальмового дерева на тропическом побережье. Хотя это и соответствует понятию страсти лени в традиционном смысле, но не подразумевает психологической лени человека, не желающего понять себя, и характеристики готовности переадаптации энеа-типа IX.
Рис. 6
Вместо того, чтобы иллюстрировать характер вышеописанными карикатурами, смысл которых может быть означен словами, на рис. 6 в качестве дополнительной информации я привел рисунки Маргариты Фернандес, отражающие некоторые особенности телосложения и жестикуляции, характерные для энеа-типов.
Представленный обзор фиксаций, обеспечивающий читателя характерологической информацией, все же недостаточно раскрывает эти психологические процессы как дефекты познания. Можно сказать, что при разборе любого личностного типа поведения, в которые, согласно теории, кристаллизуются страсти, проявляется в определенной мере идеализация, скрытое убеждение, что жить нужно именно так. В процессе психотерапевтического лечения иногда представляется возможность вызвать в памяти период жизни, когда было принято мстительное решение никогда не любить вновь, жить одному, никогда не доверять и так далее. Часто можно выявить массу выводов, которые личность воспринимает как истинные, однако их необходимо подвергнуть сомнению; это выводы ребенка, сделанные в боли и панике, их нужно пересмотреть, что предлагает Элис в своей книге «Рационально-эмоциональная терапия».
Однако, как бы ни было истинным утверждение, что определенный стиль поведения приводит к предвзятому отношению и познанию, в смысле безоговорочного убеждения, что это лучший способ существования, по-моему мнению, такое предвзятое отношение к познанию не исчерпывает анализа интеллектуального аспекта каждой личностной ориентации, и, таким образом, как я уже говорил в предисловии, в этой книге я для каждого характера исследую метафизические ошибки, или иллюзии (принятие их за Бытие), которые определяют идентификацию эго, то есть я работаю над тем, что в предисловии я назвал теорией неврозов Насреддина, - теорией, подтверждающей, что утрата бытия, или тиковая обскурация подчеркивает каждую страсть, которая, в свою очередь, усиливается ложным поиском бытия.
Посредством систематического анализа всех структур характера в свете тиковой обскурации, как мне кажется, мне удалось осуществить цель, сформулированную Гантрином, который в книге «Шизоидный феномен объективных отношений и личности» пишет: «Теория психоанализа в течение долгого времени имела вид исследований круга проблем, в котором отсутствует очевидный центр, пока не появилась эго психология. Исследования нужно начинать с периферийных феноменов: поведения, настроения, симптомов, конфликтов, механизмов мышления, эротических побуждений, агрессии, страхов, вины, психотики и психоневротических состояний, инстинктов и импульсов, эрогенных зон, стадии взросления и т.д. Все это, естественно, важно и должно найти свое место в общей теории, но все это вторично по отношению к одному совершенно фундаментальному фактору, а именно, к «сути» «личности как таковой». Такой фундаментальный фактор, лежащий в основе всех страстей (отсутствие мотивации), - жажда бытия, существующая бок о бок со смутным осознанием утраты бытия.
К этой теории я добавляю сейчас только свое убеждение, что где бы, как вам кажется, ни было «бытие», - его там нет, и что бытие может быть обнаружено в самых неподходящих местах, или, скорее, самым неподходящим образом: через приятие небытия и путешествие сквозь пустоту.
